После развода. В одну реку дважды?

Глава 1. Муж мне изменяет

— Привет, любимая, — вздыхает прямо в трубку муж. — Ты не поверишь. Рейс опять задерживают, придурки. Задолбали блин, за что я им деньги плачу, непонятно. Выхода нет, буду дома только ближе к ночи, а может, и под утро. Поцелуй от меня Алину, скажи, что папа по ней скучает. И еще оставь мне пожрать чего-нибудь на столе. Голодным буду. Все, пока. Надо бежать. Целую.

Вот таким коротким монологом отчитывается мне по телефону муж, прежде чем бросить трубку, а потом и правда целует… но не меня.

А какую-то брюнетку в белой облегающей пышный бюст блузке и джинсовой мини-юбке, еле прикрывающей зад.

К слову, этот зад мой муж сжимает с чувством, причем у всего аэропорта на глазах. Из под юбки, которая шириной скорее напоминает ремень, от его жадных и голодных прикосновений, выглядывают круглые и загорелые ягодицы.

В памяти вспыхивает недавний комментарий мужа, когда я вернулась с тренировки по пилатесу: «Дашуль, ну зачем тебе какой-то там пилатес? Лучше в солярий начни ходить и веса в спортзале поднимай, попу качай. Мы, мужики, любим мясо, чтобы было за что подержаться…»

И действительно, за эту упругую попу в джинсовой тряпочке он держится так, словно от этого зависит его жизнь.

Если бы я до этой минуты не подозревала мужа в измене, то море сердце было бы разбито вдребезги, растоптано Никитой в мелкую-мелкую крошку.

Я приехала в аэропорт специально, чтобы проследить за мужем. Мне было тяжело на это решиться, ведь, так делают только неуверенные в себе барышни, верно?

И, вообще, где я потеряла свою гордость?

Да и как мы живем, если я ему не доверяю? Ведь доверие — это самое важное, что есть в отношениях.

Угу.

Вот только не зря говорят: доверяй, но проверяй. Как бы страшно ни было смотреть правде в глаза, лучше однажды это сделать, чем всю жизнь оставаться обманутой.

Никита и его любовница целуются взасос, пока я наблюдаю за ними из автомобиля.

На носу темные очки, приспустив которые я вижу, как муж, оторвавшись от сочного рта девушки, красноречиво поправляет ширинку.

— Вот же гад плешивый! — шепотом ругаюсь я.

Надо же, какой наглый обманщик. Сейчас он поедет с ней развлекаться вплоть до самой ночи, а потом вернется домой и будет жрать заботливо приготовленную мной еду. И предупредил же, что будет голодным… Зла не хватает!

У меня руки чешутся прямо сейчас выскочить из машины и поймать их на горяченьком. Как тогда будет оправдываться Никита? Ведь по его собственным словам, он сейчас должен быть за тысячи километров, в аэропорту штаны просиживать в зале ожидания.

Скрипя зубами, я терплю и не двигаюсь с места. Что дается мне ой как нелегко.

Нет, дорогой муженек. Я своего преимущества не упущу и всех карт раскрывать не буду.

Ты пока не отвлекайся от своей сисястой и жопастой «командировки», а я соберу доказательства того, какой ты кобелина, и потом пеняй на себя.

Любовнички наконец-то садятся в такси, и я, соблюдая меры осторожности, еду за ними. Вероятность того, что Никита узнает мою машину, есть, но она крохотная. Ведь мою бдительность он, по его мнению, усыпил, а рядом с сексапильной любовницей разве может быть до жены?

Едем мы совсем не долго, и такси останавливается у входа роскошной гостиницы, что находится в шаговой доступности от аэропорта.

Никита первым выходит из такси, а потом помогает выбраться своей спутнице.

С замиранием сердца я смотрю за происходящим, потому что припарковалась слишком близко. Один взгляд на мою машину, Никита узнает номера, и я буду раскрыта…

Но нет. Моему мужу не до таких мелочей, как осмотрительность.

Он буквально порхает возле своей любовницы, которую я исподтишка фотографирую, пока Никита достает из багажника такси свой чемодан. Который я, блин, ему собирала, и как дура наглаживала носки с трусами.

Вот тебе, Даша, плата за твою заботу. Получи, распишись, наивная…

Пару снимков того, как парочка заходит в гостиницу, я тоже делаю. Лица на фотках видно отчетливо.

Доказательства у меня на руках, и, пожалуй, можно на этом закончить. Я уже завожу двигатель автомобиля, чтобы тронуться, и… не могу.

Взгляд сам прикипает к люксовой гостинице с окнами в пол, швейцаром в безупречной форме и развивающимися на ветру флагами разных стран. Каждая деталь кричит о статусности этого места.

Молодец Никита, не пожалел на любовницу денег.

Меня прямо заедает этот момент. От чувства несправедливости у меня слезы на глаза наворачиваются.

Хватаю с пассажирского сиденья телефон и звоню Никите. Мой муж-изменник, сюрприз-сюрприз, поднимает только со второго раза и звучит уже не так вежливо.

— Даша, у тебя что-то срочное? Не могу говорить, — он буквально выталкивает из себя слова, как будто задыхается либо пытается контролировать дыхание.

Клянусь, мою спину моментально прошибает ледяным потом, а в горле застревает ком, который я не могу проглотить.

Они же только зашли в гостиницу, не могут же они уже заниматься сексом?

— Даша? — отрывисто зовет меня Никита, но я слышу только странный шум на фоне. — Ты… еще… тут?..

Мне показалось, или я только что услышала громкий причмокивающий звук, после которого Никита со свистом выпустил из легких воздух?

Глава 2. Шампанское с клубникой

Хорошо, что я сижу. Иначе мне бы срочно понадобилась опора, потому что сложить дважды два не так сложно.

— Я плохо тебя слышу, Никит, — говорю мертвецки спокойно. — Что-то со связью в вашем аэропорту. Но я быстро. Алине нужно вещей купить, можешь мне перевести пятьдесят тысяч?

Уверена, номер в этом отеле на весь день стоит не меньше названной мной суммы.

— Блин, Даш… — и снова эта вымученная пауза, как будто ему максимально тяжело концентрироваться на разговоре. — Это много. Я пришлю десять. Все, давай.

Прежде чем муж бросает трубку после пары отрывистых фраз, я слышу короткий звон открывающегося лифта.

Так вот где у него между ног от удовольствия причмокивала любовница. Надо же, как они скучали друг пор другу, что даже до номера не дотерпели.

Зло смахнув с лица слезы, я выхожу из машины.

Допрыгался! Такого неуважения я терпеть не стану.

— Добрый день. Добро пожаловать в наш отель, — девушка на ресепшен мягко улыбается, а меня трясет как на морозе. — Чем я могу вам помочь? У вас уже есть бронь или мы подберём номер прямо сейчас?

— Мне скорее нужен совет, — вымучено улыбаюсь. — Скажите, какие у вас цены на номера?

— У нас несколько категорий размещения: Делюкс — от сорока восьми тысяч рублей за ночь, премиум-люкс с террасой — семьдесят две тысячи. Панорамный сьют с личным дворецким — от ста пятнадцати тысяч рублей.

У меня голова кругом идет от цен, хотя живем мы с достатком выше среднего и мало в чем себе отказываем.

Открываю рот, чтобы спросить про цену на самый дешевый номер, но останавливаю себя. Уверена, Никита не пожалел денег на свою зазнобу.

— А… самый дорогой номер?

— Это будет особый номер для молодожёнов — с великолепным видом, лепниной и камином. Сто пятьдесят тысяч рублей за ночь. Закуски, шампанское и спа-сеанс на двоих также включены в пакет, всё это комплементарно, с наилучшими пожеланиями от отеля, — девушка смотрит на монитор своего компьютера, пока я тону в очень плохом предчувствии с головой. — Но его только что заняли.

— Как жаль. Очень… вовремя. — Не зря говорят, что на ловца и зверь бежит. Я знаю, кто именно будет в том номере, к гадалке не ходи. — Можно мне ваш самый бюджетный номер? На час, пожалуйста. Больше времени мне не потребуется, — кладу на стойку ресепшен свою карточку и быстро предоставляю нужные данные.

На негнущихся ногах я захожу в ближайший лифт, сжимая во взмокшей ладони ключ-карту, и мне в нос сразу же бьет знакомый аромат одеколона моего мужа.

Я его узнала, и сердце забилось о ребра еще с большей болью.

А ведь это мой подарок. Я старалась, подбирала запах, который подойдет именно Никите, а он взял и облился им с головы до ног для любовницы.

Двери лифта закрываются, а я, как примерзаю к глянцевой стене кабинки.

Вот тут, прямо у меня перед глазами жопастая любовница Никиты и полировала его причиндал, пока он с барского плеча выделил мне десять тысяч рублей на дочь.

За минет в лифте он с радостью заплатил в пятнадцать раз больше.

Мне даже не столько за себя обидно, сколько за дочь. Алина совсем крошка, которая в отце души не чает. Разве она заслужила такого папу?

Лифт дзинькает уже знакомым мне сигналом, и я выхожу на нужном этаже.

Естественно, здесь на дверях не написано, где именно номер для молодоженов. И тогда я принимаюсь… подслушивать, переходя от двери к двери.

Четыре двери из пяти, что находятся в этом крыле, являются либо звуконепроницаемыми, либо в них просто никого нет.

Дура ты Дашка, конечно. Такое заведение не станет экономить на качестве дверей, ведь приватность гостей нужно ува… жать…

Я слышу глухой стук. Как будто кто-то или что-то стучит о стену в довольно быстром ритме.

«Изголовье кровати» — осеняет меня, когда я иду к той самой последней двери, которая находится поодаль от остальных.

Чем ближе я подхожу, тем более насыщенной становится палитра звуков. Тут и стуки, и женские крики, и грудные стоны.

Вау.

«Профессиональная» у Никиты любовница. И в лифте не откажет и занимается любовью так, словно он половой гигант.

Я бы за него, как за мужика порадовалась, если бы он не был моим мужем. Но проблема в том, что мы пока женаты, и она наглейшим образом вытирает от меня ноги.

— Молись, Быков! — зло выталкиваю сквозь стиснутые зубы и прям кулаком стучу по двери.

Как по взмаху волшебной палочки шум бурного секса вдруг сходит на нет. И вот я уже слышу, как раздаются торопливые шаги Никиты.

Ну все! Довел, собака!

Я так и держу перед собой ладонь, сжатую в кулак, и даже прицеливаюсь, чтобы врезать ему. Вот прям в рожу.

И когда дверь открывается, я сразу же бью. Смачно так, как папа в детстве учил. И попадаю прямо в нос.

Но не Никите, а его любовнице, которая прибежала открывать дверь в халате на голое тело.

Отшатнувшись, девица смотрит на меня в изумлении, пока из ее носа хлещет кровь. Причем халат успел распахнуться, и я вижу кривенькие силиконовые груди с «вершинками», смотрящими в разные стороны света. Одна на Север, другая на Кавказ.

— Это обслуживание номеров? — кричит с другого конца номера мой муж, чей голос я узнаю́. — Обещанное шампанское с клубникой наконец-то принесли?

— Нет, — шокировано отвечает ему девица. — Тут… тут мне какая-то баба, кажется, нос разбила! А он у меня только недавно зажил после ринопластики, которую ты мне оплатил, кот-я-я-я… — заливается слезами и кровью девушка. — А-а-а!

Глава 3. Красная тряпка для быка

Экран монитора моего ноутбука загорается все новыми уведомлениями, пока я с кружкой кофе сижу в темной кухне.

Я сумела принять тот факт, что муж мне изменяет. Причем, если бы это была большая и чистая любовь, и его сердце пронзила стрела купидона, я бы все поняла. Вот правда!

Но его измена — это что-то грязное, липкое, пошлое. С прелюдиями прямо на глазах у прохожих и минетами в лифте.

Это не то, с чем можно прийти к матери или подруге и попросить совета.

А совет мне нужен! Вернее, советы, причем от лучших.

Я вернулась домой, будучи раздавленной и униженной. Дрожащими пальцами вбила в поисковик слово «развод», мне каким-то чудом выскочила ссылка на «Клуб анонимных разведенок».

Женщины тут вовсю обсуждают, как пережить измену мужа и развод, а главное — общение происходит полностью анонимно.

Я недолго думая создала собственную тему, где под псевдонимом «Виктория» вылила на виртуальную бумагу ужас сегодняшнего дня.

«Всем привет. Меня зовут Виктория, мне тридцать два года, и сегодня я узнала, что муж изменяет мне с силиконовой куклой. Не поверите, но я случайно умудрилась сломать ей нос. Муж пока не подозревает, что я в курсе, и вот-вот вернется домой… Что мне делать?»

И знаете, что случилось потом?

На мой пост сразу же откликнулись несколько женщин, которые так или иначе, столкнулись с похожей ситуацией. Как же тепло стало на душе, когда я нашла единомышленников в мире, где мужчинам по умолчанию разрешено изменять.

БЭСТИ: Правильно сделала, что вмазала этой простигосподи! И что она? Уже записалась на повторную ринопластику? *ржущий эмодзи*

САМАНТА: Капец голливудские страсти. Так захочешь, не придумаешь. Муж, конечно, что «надо». Я бы сразу на развод подала, нечего тут даже думать.

ЛЕТТИ: Со дна только что постучали. Все мужики одинаковые… *грустный эмодзи*

КОЛИБРИ: Советую не рубить сплеча. Подготовь подушку безопасности, потихоньку начни вывозить вещи, а потом в один прекрасный день, когда у тебя будет готов запасной аэродром, покажи ему средний палец и смело подавай на развод! Пусть потом локти кусает, кобелина.

Хм. А вот это хорошая идея. Но сумею ли я совладать с эмоциями? Как представлю, что он полезет ко мне с поцелуями после того, как его рот бог знает где бывал, так тошнота подступает.

ВИКТОРИЯ (Я): Спасибо за поддержку девочки… Ой! Он, кажется, вернулся…

В замке поворачивается ключ, а потом через порог переезжает чемодан Никиты, тихо поскрипывая колесиками по полу.

Также тихо у меня поскрипывают зубы, когда я, затаившись на кухне, жду начала представления.

А то, что оно будет, это к попу не ходи.

У Никиты не зря фамилия Быков, сам он про себя говорит, что характер у него золотой, поэтому тяжелый.

Не знаю, сколько там золота, но то, что он бывает невыносим — это факт. Да и на своем он будет стоять до последнего, вот пока фактами у лица не помахаешь, не признает вину.

Поэтому я и постаралась максимально задокументировать его измену.

Но всех карт я так быстро раскрывать не буду. Сначала послушаю, какую сказку он мне расскажет.

На экране появляется уведомление:

САМАНТА: Только не пропадай там. Пиши нам, что как.

ВИКТОРИЯ (Я): Хорошо! *эмодзи сердечка*

Крышку ноутбука я закрываю, чтобы Никита не заметил исходящего от экрана света, и наблюдаю, как муж, повесив голову, бредет на кухню.

— Привет, — говорю, как только он включает свет, чтобы как и планировал найти что пожрать.

Одной клубникой с шампанским не наешься, я понимаю.

— Родная, — его красивый мужественный рот растягивается в радостной улыбке. — А ты чего тут, а не в кровати? Поздно же.

— Да что-то сон никак не идет, Никит, — подперев подбородок рукой, говорю я и сканирую каждое движение мужа, стараюсь заметить в них что-то новое, принесенное от другой женщины. — Кошмары снятся, спасу нет.

— Кошмары? — он проходит мимо меня прямо к холодильнику, и сердце тут же сковывает холодная лапа горького отчаяния.

Он ведь родной мне. Я знаю каждую его морщинку, которых к тридцати пяти годам из-за большого количества работы накопилось немало. Знаю, что он любит в еде. Знаю, во сколько он ложится спать и встает, какой пастой чистит зубы и что гель для душа любит непременно с нотами корицы, перца и муската.

Я внимательная и преданная жена.

Которая всего лишь решилась проверить, верен ли мне муж и, как говорится, за что боролась на то и напоролась.

— Даш, ты смотрю ничего мне пожрать не оставила? — он раздраженно захлопывает холодильник и требовательно смотрит мне в глаза.

Забавно выходит. Он весь день сношался с мисс кривые тити, а мне прилетает за неприготовленный ужин?

— Говорю же. Кошмары снились, — бесцветно бормочу, понимая, что грамотно выстроенный план Колибри, который так сильно мне понравился, разваливается и трещит по швам. Я не смогу молчать. — Представляешь, мне снилось, как ты мне изменяешь.

Секунда.

Две.

Три.

Никита хватает спинку стула, отодвигает его и садиться за стол, располагаясь напротив меня.

Я вижу, как его крутые накачанные плечи напрягаются, а ткань рубашки натягивается.

— Дашуля, — он берет в свои горячие руки мои ладони и бережно их сжимает. — Не надо из-за такой ерунды портить себе нервы. Мало ли что приснится может.

— Я думаю, ты прав, — поерзав на стуле, я робко добавляю. — Ерунда приснилась. Ты же на такое неспособен?

И только резко дернувшийся кадык на его мощной шее выдал толику волнения из-за моего вопроса. В остальном Никита только усмехнулся, сильнее сжал мою ладонь и посмотрел прямо в глаза, как будто ему нечего скрывать.

— Я живу ради тебя и Алины. Работаю ради вас сутками, чтобы у моих девочек все было. Какие измены, ты чего? — он снова смеется, чтобы выставить тему его измен абсурдной. — К тому же ты для меня самая сексуальная женщина на всей планете…

— Да? — от натянутой улыбки, которой я усыпляю бдительность мужа, сводит скулы. — Даже несмотря на то, что я вся натуральная?

Глава 4. На воре и шапка горит

— Продолжай, конечно, — непоколебимо отвечает Никита. — Потому что я не собираюсь признаваться в том, чего не делал. Это абсурд!

Отчеканив каждое слово так, словно это я дура, а за ним стоит истина, он вдруг меняется в лице.

Видимо, до него дошло, кто именно виноват в будущих расходах на ринопластику его «шлюпки».

— Ну? И чего же ты притих? — я завожусь со скоростью света, и так просто Никите мне лапши на уши повесить не получится. — Прикинул, что сто пятьдесят тысяч, отданные за номер для молодоженов и шампанское с клубникой пошли прахом? Или ты ей в ноздри по ватному тампону запихал и заставил-таки отрабатывать?

Лицо Быкова аж дернулось, когда я с чувством ударила его по больному.

Уж кто-кто, а я знаю, как он любит деньги, и как дотошно их считает. То, что он такую сумму спустил на гостиничный номер, означает только то, что он собирался отбить каждую копейку.

Мне что-то даже становится жалко резиновую Зину, которая ошибочно решила, что он ее побаловать решил.

Балует Быков только себя. Жаль, что я слишком поздно поняла, какой мой муж — эгоист.

Да и разве разводятся из-за эгоизма, когда он каждую копейку в дом несет и на людях мне пальчики целует, показывая безграничную любовь?

Расскажи о таком людям — они покрутят пальцем у виска и скажут, что я зажралась.

— Обломила кайф, жена-злодейка? Да? — подначиваю его я, и это становится последней каплей.

Ноздри Никиты вздуваются, глаза наливаются кровью, а скулы заостряются.

Хватанув меня за запястье со всей силы, он тащит меня к стенке. А потом прижимает к ней, выставляя по обе стороны ловушку из своих мощных, раскачанных железом рук.

— Я вот не понимаю, милая, с чего вдруг у тебя такая зацикленность на интиме, а? — склоняется надо мной муж и снова надевает на себя маску крайней уверенности в себе. — И фантазии у тебя какие-то грязные. Гостиница, оральный секс в лифте. Я думал, ты выше этого.

— Я-то выше, а вот ты, — вскидываю подбородок и колко продолжаю: — С трапа самолета сойти не успел, как полез под чужую юбку, лапать выглядывающее из-под нее хозяйство! Скотина!

Как вспомню, с каким остервенением он тискал ту задницу, так прям разрываюсь: не знаю, мне сразу бежать к унитазу или сначала надеть ему на голову цветочный горшок и уже потом вывернуть содержимое желудка?

— Дашуль, — муж смеется красивой белозубой улыбкой, как будто я ему анекдот рассказываю. — Какую еще юбку?

— Джинсовую. Сантиметров двадцать пять длинной, не больше.

И снова его лицо на секунду вспыхивает таким выражением, словно он съел ведро лимонов.

— Я, наверное, переутомился с дороги, и не так тебя понимаю, Даша, — отвечает он с кривой полуулыбкой на лице. — О чем конкретно речь? — хмурит брови Никита и опять смотрит на меня как на дуру.

— Клянусь, — произношу сквозь сжатые зубы я и толкаю его в грудь, что есть сил. — Если ты, — еще один толчок и он наконец-то начинает пятиться, — продолжишь меня газлайтить, — и снова обеими руками отталкиваю от себя его тушу на середину кухни, — то пеняй на себя, Быков! Говори правду, трус!

— Газлайтить? — передразнивает это слово он. — Ну давай, скажи еще что я нарцисс? Психопат? Ты хоть понимаешь, что значат эти слова? Или в интернете понабралась и решила козырнуть эрудицией в сфабрикованной ссоре?! Смешно, Даша! Смешно и стыдно. Ты же взрослая женщина, мать, в конце концов. Где твои манеры? — драматично ставит точку в своей тираде Никита.

А он хорош. Язык подвешен. И вон как каждое мое слово против меня обращает. Еще и полирнул все тем, что я его несчастного обзываю, а должна быть женой и мамой.

Сложив руки на груди, я склоняю голову набок и лениво оповещаю его:

— У меня на телефоне есть фотографии.

— Какие? — смотрит на меня ястребом муж. Не ожидал.

— Те, на которых ты с любовницей сосешься.

— Пока своими собственными глазами не увижу, не поверю! Нафотошопила? Покажи мне снимки, — требует он, уперев руки в бока.

— Ну ладно, — прячу лукавую улыбку и думаю, что вот сейчас-то он и сдаст себя с потрохами. — Иди за мной, я все тебе покажу, ничегошеньки не утаю.

Выхожу из кухни в коридор и не спеша направляюсь в нашу спальню, где обычно заряжаю телефон на прикроватной тумбочке.

Стоит мне потянуться к включателю, чтобы зажечь в спальне свет, как муж вдруг обхватывает меня за талию и не церемонясь, выставляет за порог спальни. Буквально вышвыривает!

Дверь закрывается у меня перед носом.

Щелкает замок.

А я разворачиваюсь, и на носочках, чтобы не издавать звуков, лечу на кухню. Сердце бьется нереально быстро.

Я достаю телефон, что все это время был в кармане халата, который висел на спинке стула. Прячу его в целлофановый пакет, герметично завязываю, и… пихаю телефон в пачку муки, которую ставлю обратно в шкафчик.

Все это я делаю под яростные шаги мужа, что уже несется обратно.

— Ну? — мой короткий, но емкий вопрос заставляет его замереть в дверях. — А чего белый-то такой, как привидение, а, Быков? На воре и шапка горит, да?!

Эх, хорошо идет история) От Быкова такими темпами скоро останутся рожки да ножки))

Спасибо за вашу теплую поддержку! Я ценю каждую библиотеку, комментарий и звездочку!⭐️⭐️⭐️

Глава 5. Откровенный разговор

Мы как два ковбоя в фильме вестерн, которые ждут момента, чтобы достать свои пистолеты и начать пальбу друг по другу. В воздухе искрит от напряжения.

Нет в глазах Никиты никакой любви, причем уже давно. Поэтому я и поехала за ним следить, предварительно оставив дочь у мамы. Соврала, что еду к косметологу.

Но я только сейчас прозрела и поняла правду о муже и нашей «семье». Его грязная измена была последней каплей, после которой больше нет смысла притворяться, что между нами все хорошо.

Он охладел ко мне давно, еще до рождения Алины, которой, страшно подумать, всего-то годик! Она совсем крошка, а ее папа уже так жестоко с нами обошёлся. Да, с нами, а не только со мной. Потому что от мужа изменника жена уходит не одна, а с ребенком на руках.

Про тяготы матерей-одиночек знают все. Никита уж точно понимал, чем все обернется, когда я узна́ю про его похождения.

Я не раз, когда заходила тема знакомых, где мужчины изменяли своим женам, говорила, что с изменой не смирюсь. Муж себе под нос бурчал что-то вроде «ну все мужики гуляют, только не все попадаются», но в целом со мной согласился.

Сейчас оглядываюсь назад и думаю: что тогда красный флаг, если не это?

Но я тогда не отреагировала, пропустила мимо ушей, ведь мой «точно не такой!».

Мы знакомы еще со школы, он учился на год старше меня, и в него были влюблены все мои одноклассницы. Вот без преувеличения — все. Никита был красавцем и всегда умел произвести впечатление, даже еще будучи подростком. Он был этакий плохой парень тире отличник. Невиданная смесь.

В старших классах он, как говорится, «перетягал» половину старшеклассниц. Не знаю, с кем у него точно был секс, но стены коридоров гудели фамилией Быков.

Я была не то чтобы скромной, но тихой — да, была. Особенно в последний год я денно и нощно грызла гранит науки, готовилась к экзаменам, да и вообще мне как-то было не до мальчиков.

Подростковые страсти обошли меня стороной, пока, однажды у меня перед глазами не вырос Никита Быков. Господи, каким нереальным он мне тогда показался. Один разговор неопытной меня с ловеласом номер один закончился моей влюбленностью.

А разговор-то был в стиле «дай списать домашку».

Больше мы с ним не общались вплоть до выпускного вечера, на котором он вдруг пригласил меня на медляк и… поцеловал прямо у всех на глазах.

С того дня и закрутились наши отношения, которые вылились в брак и как результат рождение дочери.

Его измена для меня шок еще и потому, что он сам настаивал на свадьбе и сам хотел ребенка.

А раз хотел, то, извините меня… какого хрена?!

— Короче, сдал ты себя с потрохами, Быков, — наступаю я словами, а он так и стоит в проеме, мрачный как туча. — Позорище!

— Позорище, дорогая моя Дарья, — полным именем он меня называет, только когда мы на пороге скандала, — это следить за мужем, который горб на работе ломает, чтобы у тебя было все.

Медленно пройдя мимо меня, Никита вальяжно рассиживается на стуле, который предварительно развернул лицом ко мне.

Закинув ногу на ногу, словно хозяин жизни, которым он себя и считает, Быков продолжает:

— Скажи, чего именно тебе не хватало, а? Живем же нормально. Дом — полная чаша. Алинка растет. Чего тебе на месте не сидится? Жопа просит приключений?

— Это ты сейчас решил издалека зайти, да? Чтобы потом выставить виноватой меня. Мол, если бы я не поехала за тобой, то не узнала бы про измену…

— Дура, — с презрением выплёвывает он. — Ты такая дура, Даша, — он так сильно начинает смеяться, что сгибается пополам и роняет лицо в ладони.

От его смеха, злого и надменного, у меня внутри все леденеет. Но я виду не подаю, так и стою к нему лицом, и руками держусь за столешницу у меня за спиной.

— Ты, наверное, думаешь, что находишься в позиции силы, да? — он снова откидывается на спинку стула и смотрит на меня исподлобья, как серийный убийца во время интервью. — А что, если я тебе скажу, что ты никогда, и я подчеркиваю это слово, никогда и ничего не могла решать в этих отношениях? И сейчас твой вот этот позорный цирк яйца выеденного не стоит, потому что ты — слабая.

Сердце болезненно сжимается, когда Никита произносит свой вердикт. Причем, если бы он выдал такие слова в разгар ссоры, они бы не ударили так болезненно.

Быков говорит обо мне в уничижительном тоне так спокойно, что у меня от неприятного предчувствия того, что последует дальше, спина покрывается холодным потом.

— Я не слабая, — уверенно произношу я, не позволяя себя подавить.

— Слабая, — как ириску растягивает он, наблюдая за моей реакцией. — Знаешь, почему я так в этом уверен? — вскидывает бровь он, словно это игра, а не медленное уничтожение меня.

— Удиви.

— Это я тебя такой сделал, — самодовольно усмехается он. — Посоветовал уйти с работы, сделал тебе ляльку и подсадил на финансовую иглу. Воспитал из кроткой девчонки себе покорную, домашнюю жену. И ты прекрасно справлялась с этой миссией до момента, когда обнаглела и поехала за мной шпионить.

Договорив, он недовольно раскачивается на стуле.

— Что ты несешь?

У меня в горле поднимается ком, а пульс начинает стучать по вискам набатом.

— Я тебе делаю одолжение, Даша. Спускаю с небес на землю. Наш брак изначально был моим удачным расчётом, и право голоса есть только у меня.

Я настолько ошарашена, что слегка меня начинает пошатывать. А мое молчание Никита воспринимает как возможность продолжить свой откровенный монолог.

— Нет, ну а ты, что правда думала, что я влюбился в очкастую серую мышку, с кучей книг в рюкзаке и прыщами на лбу? — он аж прыскает, насколько ему смешно.

— Я не была серой мышкой! — заступаюсь за себя.

— Для меня — была, потому я в женской красоте разбираюсь, но не суть, — он встает со стула и довольно потягивается. — Блин, знаешь, я даже рад, что у нас вышел такой вот разговор по душам. Зато теперь ты знаешь свое место.

— Да пошел ты!

Глава 6. Любимая свекровь

А что тут думать? Ситуация патовая.

Плачь, кричи, да вот только это никак не поможет мне разрулить сложившуюся ситуацию.

Единственное, что облегчает мою проблему — наша годовалая дочь сейчас с моей мамой. О чем Никита не в курсе, потому что он даже не спросил, как она. Не пошел проведать ее в детскую. Не сделал ничего и повел себя так, словно ее не существует.

Для меня, как для матери осознавать такое — болезненно до глубины души. Разборки про его случку вытеснили благополучие нашей дочери.

Впрочем, чему тут удивляться?

Он же сам сказал, что у нас брак по расчёту. Только почему-то он забыл меня об этом предупредить, когда на моем дне рождении в кругу друзей и семьи встал на одно колено и сделал предложение, которое подкрепил романтическим признанием в любви.

Я тогда была на седьмом небе от счастья.

Но у свекровки хватило наглости подловить момент и отвести меня в сторону, придерживая за локоток:

— Мой Никита тебя голую и босую с улицы подобрал. Не забывай этого никогда и цени, — горделиво произнесла тогда она. — Как только вы поженитесь ответственность за сохранность вашего брака будет полностью на твоих плечах, Дарья. Не подведи моего сына.

Я тогда опешила, но грубить не стала. Мать Никиты редко бывала в нашей жизни, что до брака, что после. Так что ее странное напутствие я с трудом, но пропустила мимо ушей.

Я бы еще поняла, если бы она просто сказала мне что-то в духе про хранительницу очага. Но нет, она же начала с «голой и босой меня», что, кстати, неправда. Я зарабатывала всегда, вплоть до декрета.

Который, оказывается, был планом моего мужа, чтобы сделать меня, как он сам сказал «слабой».

Обидно так, что хочется реветь. Но он не дождется от меня и слезинки!

Как только Никита уходит в душ, я хватаю под мышку ноутбук и достаю из пачки муки телефон. Я-то, наивная, думала, что он будет его искать и трясти меня как боксерскую грушу.

Ведь из спальни он меня выставил, чтобы найти доказательства и удалить фотографии.

Но нет, я недооценила своего пока еще мужа.

Со дна взяли и постучали, ведь, оказывается, в планах Никиты было элементарно надавать мне тумаков, чтобы не рыпалась. И как я понимаю, любовную жизнь на стороне он заканчивать не собирается.

Да что там. Он даже не стал оправдываться за свою измену, а просто закрыл мне рот, планируя дальше заниматься сексом на стороне с кем попало.

Я отдаю себе отчет в том, что если я сейчас уйду, то начнется война. Грязная, полная клеветы и прочих гадостей — что логично, ведь мой муж вовсе не принц.

Он узурпатор, поверивший в себя.

Но ничего. Кто-то должен «поправить» ему корону. И пусть это буду я.

Стоя на пороге в верхней одежде, я нахожу в телефоне поросшую пылью и паутинами переписку со свекровью и сразу же отправляю ей все фотографии ее идеального сына с голыми ягодицами в руках.

К мини-юбкам у нее особая ненависть, так что думаю, ей понравится.

Зная нрав Валенты Андреевной, какое-то время она будет методично выедать мозг Никиты ложечкой, что даст мне время сориентироваться в ситуации.

Нажимаю кнопку отправить и выхожу из квартиры, тут же мысленно завываю от негодования!

Мы недавно установили сигнализацию, которая издает короткий звуковой сигнал, когда двери открываются.

И только что писк датчиков оповести Никиту, что я ушла.

Прыгаю в лифт, чтобы быстрее добраться до первого этажа, и дрожащими пальцами вызываю себе такси. Адрес вбиваю другой, чтобы Быков не проследил за мной. Пройду пару улиц, ничего страшного

Только двери лифта распахиваются, и я уже собираюсь выходить, как буквально лбами сталкиваюсь с…

— Дарья?! — свекровь, держащая в руках два пакета, доверху заполненных контейнерами для еды, смотрит на меня как на седьмое чудо света. — А ты куда намылилась из дома вон в такое время? Никита там голодный сидит, Алинку нянчит небось, а ты, не успел муж-трудяга, вернуться с поездки, бегом за порог?

Валентина Андреевна заходит в лифт, перегораживая мне дорогу собой и кульками.

— Я как знала, ей-богу! Хорошо, что наготовила сыну еды. Нажми на кнопку! — командует она, опустив на пол лифта тяжелые пакеты. Судя по звуку, там еще и кастрюля имеется. — Чего встала как истукан? Жми давай, поехали домой. Я тебя красавицу-лентяйку никуда на ночь глядя не пущу. Я не Никита, меня не проведешь.

— Как же вы мне надоели, — сквозь зубы говорю я, глядя на нее пронизывающим взглядом.

— Это ты мне сейчас? — усмехается она звонким высмеивающим гоготом. — Я Никитке пожалуюсь, поняла? Свинья неблагодарная.

— Вперед и с песней, — я тоже усмехаюсь. — А свинья — это ваш сынок. Кстати, вы телефон свой, как давно проверяли, Валентина Андреевна?

— А тебе какое дело, Дарья? Я что перед тобой отчитываться должна? Не смеши!

— Значит, давно, — подытоживаю я удовлетворенно. — Будет время — гляньте, а я ухожу.

— Куда это ты уходишь? Я не позволю!

— А мне ваше позволение, знаете ли, не нужно. Да и ухожу я не "куда", а от "кого", — улыбаюсь во все тридцать два. — От вашего сына, который скоро в дом приведет такую невестку, что вы меня будете вспоминать наилучшими словами!

Перешагиваю через пакеты под шумный вдох свекрови, выдающий максимальную степень ее шока, и слышу необычный шум.

Как будто кто-то… бежит! Причём босиком шлепая по ступенькам.

И правда, взмыленный и в буквальном смысле слова и покрытый мыльной пеной Никита добегает до распахнутых дверей лифта и сразу же упирается в них руками, чтобы перегородить мне путь.

Сам он мокрый, красный, и дышит, как будто сейчас отдаст богу душу.

— Ты… Никуда… От меня… Мама? — шокировано вопрошает он, и в этот момент с его бедер прямо на пол тихо падает полотенце.

Глава 7. Нельзя обижать женщин

При виде своего любимого сына во всей красе и, к сожалению, без фигового листика на причинном месте, свекровь шумно вдыхает через рот и звучит так, словно задыхается.

Быков, не сводя с меня злющего взгляда, рывком поднимает с пола полотенце и не оборачивает его вокруг бедер, а просто прикрывает им пах.

— Быстро домой! — рявкает он на меня, но я резко перескакиваю через пакеты свекрови и забиваюсь у дальней стенки. — Даша, я кому сказал?! — у него скоро пена изо рта пойдет до того он озверел.

— Сынок! — отмирает от шока Валентина Андреевна. — Ты чего?

— Отвали! — шикнув на родную мать, в которой он души не чает, Быков тянет мне свою руку. — Это моя последняя вежливая просьба. Не беси меня и не испытывай мое терпение, — обманчиво спокойно говорит он.

Но меня голыми руками не возьмешь, а особенно теми, что так жадно нащупывали чужую задницу.

— Мамуле лучше с пакетами помоги, — игнорирую его жест.

— Даша. Домой. Сейчас же.

— Что ты ее умоляешь? — обретает силу голоса свекровь. — Ее? — возмущенно вопит она. — Окстись!

— Мама дело говорит, — говорю, не уступая мужу в схватке взглядов. — Я для вашей семейки рожей не вышла, и слава богу. Я достаточно по этому поводу убивалась, так что прошу, увольте.

— Что за цирк, я не понимаю?! — начинает тараторить Валентина Андреевна. — Дарья!

— Это не цирк, а развод, — спокойно и даже гордо отчеканиваю я повыше, задрав подбородок. — Так что мы с вами, дорогая свекровь, видимся в последний раз. Сбылась ваша мечта избавиться от неугодной невестки!

В глазах свекровки преобладает шок, но за ним я отчетливо вижу и то, как она мне злорадствует.

— Я тебе устрою развод! — словно ворвавшийся в огород дикий кабан, Никита ногами отшвыривает с пути заботливо приготовленную мамашей еду и прет на меня. — Ты моя жена, ясно? И разлучит нас с тобой только могила.

Он еще и пальцев в воздухе пригрозил мне, как бы подчеркивая вес своих слов.

— То, что я внутри сейчас умираю от стыда за ваше с мамулей поведение, считается достаточной причиной? — смотрю на него максимально невозмутимо, чтобы даже не думал, что ему удалось мне напугать. — Я тебе не рабыня, Быков. Хочу и ухожу.

— Ай, какая змеюка! — подначивает Никиту мать. — Ты ей слово, она тебе десять. Надо же, какая неблагодарная дрянь. Приструни ее!

— С радостью, — цедит он сквозь стиснутые зубы, хватает меня за запястье и дергает на себя.

Ну и семейка, прям маньяки местного разлива. Хотя, чему я удивляюсь? Кто мог вырасти у такой матери, поощряющей насилие?

— Мне больно! — кричу я, немного преувеличивая. — Отпусти! — продолжаю орать пока он выволакивает меня из лифта.

Я сопротивляюсь, не гнушаясь никакими методами. Ногами раскидываю контейнеры с едой, какие-то падают и открываются, в воздух летит рассыпчатый плов свекрови, которым она так гордится, под ноги Быкову попадаются фаршированные блины, и она матерится, раздавливая их голыми ногами.

— Никита, что ты творишь? — орет свекровь как резаная. — Обратно в лифт ее толкай и поехали на ваш этаж!

Вот тварь! После ее слов глаза Никиты вспыхивают как две лампочки, идею матери садистки он, судя по всему, одобрил.

— Нет! — упираюсь я, пока он заталкивает меня в лифт, из которого только что вытащил.

Мне нельзя назад в квартиру, потому что я не знаю, что там со мной сделают. Никита уже разок пригрозил кулаками, а, учитывая, что мать его только сильнее подстрекает со мной разобраться, тумаков мне не избежать.

— Отпусти меня, я никуда с тобой не пойду! Помогите! — ору я что есть мочи, чтобы соседи отреагировали.

Никита страшно дорожит своим имиджем, и потеря репутации для него смерти подобна, даже если дело касается соседей!

— Пасть закрыла, — муж плечом толкает меня в лифт и спотыкаясь о разбросанные контейнеры, я больно падаю на попу. — Вот так уже лучше, тварь, — быстро дыша говорит он и уже тянется нажимать кнопку лифта, чтобы увезти меня домой, в пыточную, как его резко кто-то хватает.

Все, что я вижу, это как большая мужская рука у него на плече разворачивает моего мужа в противоположную сторону.

А потом раздается глухой удар, и… рядом со мной приземляется ни много ни мало выбитый зуб Никиты!

— Будешь знать, как женщин обижать, — говорит глубокий мужской голос.

Давайте наберем 600 звезд, чтобы была красивая цифра, и тогда я сразу опубликую следующую главу) узнаем, кто нашему Казанове выбил зуб!

Глава 8. Убьет тогда и приходите

Я от произошедшего теряю дар речи и тщетно пытаюсь встать, но ноги скользят из-за жирной еды свекрови, что залила уже весь лифт. Видимо, суп из той самой кастрюльки, которую она сюда тащила на ночь глядя, разлился.

Свекровь в отличие от меня, дара речи не теряет. Наоборот, сила ее голоса удваивается:

— Никитушка! — она рвется из загаженного лифта к сползающему по стеночке сыну, которому неплохо досталось, и верещит как сирена. — Караул! Нападают! Соседи!

— Гражданка, перестаньте орать, — все тот же мужской голос четко и уверенно отчитывает свекровь.

— Я вызову полицию! Вы сына моего избили, причем как трус, исподтишка! — грозит она пальцем человеку, лица которого я пока не вижу.

— Вперед. Вызывайте, — голос незнакомца звучит непоколебимо. — Вместе подождем наряд. Исподтишка ваш сын толкал вон ту девушку, и я об этом сотрудникам полиции сообщу, не беспокойтесь. И совет, надо бы вашего сына приодеть, а то его таким в отдел и заберут.

— Ну все! — свекровь махает в воздухе мобильником. — Я звоню в органы!

— Да тихо ты, мама, — стоит мне выйти из лифта на площадку, в эпицентр событий, как вдруг начинает говорить мой муж, но уже с полотенцем на поясе. — Харэ. Не ори. Меня из-за Дашки еще и загребут, — договорив он, зло на меня зыркает, но больше не лезет.

Полотенце, к слову, все в крови, как и его торс, и губы. Которыми он еще и ухмыляется, мол, ничего не закончено. Жуткая улыбка, от которой мороз по коже.

Ах да, ему же выбили зуб, хорошо, если один! Как представлю, какая это боль, брр.

Осознав, что зуба он лишился из-за меня, я резко поворачиваю голову к застывшему в паре шагов от меня мужчине, который меня, кажется, и не замечает. Его взгляд направлен на Никиту.

М-да, не на того напоролся Быков, ведь этот, с позволения сказать, дядя, ростом под два метра может десятерых среднестатистических мужиков раскидать.

Хотя почему это дядя? На вид ему лет сорок, а если сбрить отросшую щетину, то, может, и каких тридцать пять.

У него четко очерченная линия челюсти с выраженной мужественностью, прямой нос, сдержанные губы и очень, вот очень внимательные глаза.

Я прихожу в себя и понимаю, что рассматриваю его, только когда он вдруг устремляет свой взгляд на меня.

— Вызываем? — коротко спрашивает он.

— Что? — сжимая подмышкой ноутбук, с прилипшими к нему кусочками плова, я чувствую себя безумно неловко.

— Нет, ну ты посмотри, при живом муже уже глазки строит какому-то головорезу! — возмущается у меня за спиной свекровь. — Неблагодарная!

— Простите, — спрашиваю незнакомца и отмахиваюсь от свекрови как от назойливой мухи. — Вызвать полицию?

— Даша, блин, не надо, — Никита включает свой хорошо поставленный голос «для переговоров». — Не случилось ничего такого, из-за чего нам нужно вмешивать полицию. Даш? Обернись, посмотри на меня.

— Вы бы могли моего мужа задержать, чтобы он за мной не последовал? — шепотом спрашиваю сурового мужчину я, но он не собирается соблюдать выбранный мной способ конспирации.

Грубо и громко он отчеканивает:

— Вам надо написать на него заявление.

— Пф, — усмехаюсь я, слыша за спиной гадкие шепотки сына и мамы. — Как будто я не знаю, как работает наша доблестная полиция! Дохлый номер им жаловаться на мужей, у них на все один ответ: убьет тогда и приходите.

— Конкретно вам так говорили?

— Что?.. Ну нет, не говорили, — что-то как-то стыдно стало. Зря я глупости молю! — Ладно, искренне спасибо вам за помощь… гражданин! Я пойду.

Выдавив из себя неловкую улыбку, я направляюсь к выходу и слышу:

— Даша, постой! Я все понял и признаю́, что виноват! — нехотя и для галочки извиняется Никита.

— Откажись от фамилии Быкова по-хорошему, мы себя позорить не дадим! — агрессивный вопль свекрови заставляет меня остановиться.

— Валентина Андреевна, — допекла старая гадюка! Разворачиваюсь к ней лицом: — ваш сын изменил мне с проституткой за сто пятьдесят тысяч рублей.

Акцент на сумме я делаю намеренно, потому что свекровь крайне меркантильная женщина, и за копейку горло перегрызет.

— Что за ложь? — сразу же уходит в отрицание она, но немного подумав уточняет: — Когда?!

— Этим утром. Телефончик разблокируйте. Я там вам фотографии прислала. Полюбуйтесь, как он у всех на глазах лапал ее телеса, хотя мне нагло врал, что его рейс задержали. Приятного просмотра! И еще: срач в лифте убрать не забудьте.

И все. На этом, испытывая чувство удовлетворения от выполненного долга, я размашистым шагом иду к выходу. Я бы этой веселой семейке еще и средний палец показала, да позориться перед своим спасителем не хочется.

Как только я открываю дверь подъезда, свекровь заходится в самой настоящей истерике, до того ее поразили снимки. А я говорила, что новый выбор сына заставит ее ценить меня, но будет уже поздно!

Дорогие читатели, как вы думаете: Чем могут заниматься женатый мужчина и двоюродная сестра его жены голыми на поскрипывающем диване?

Приглашаю узнать это из горячей новинки нашего литбома от Лавы Сан!

После развода. Прощение не купить

https://litnet.com/shrt/gmSh

Офигенная картина: мой муж, моя двоюродная сестрица, причем оба без трусов, и поскрипывающий кожаной обивкой белый диван...

Прибить их обоих сразу или чуть позже, когда первая волна гнева и отчаяния пройдет? Или не выбирать?

Глава 9. Я не договорил

Дома у мамы я была через двадцать минут. Чем четче я осознавала, что именно произошло, тем сильнее реагировало мое тело. Когда пришло время высаживаться из такси у меня стучали зубы и едва сгибались ноги.

Хорошо, что мама уже спала, а рядом с ее кроватью в колыбели мирно сопела Алина.

Подойдя к малышке на носочках, чтобы не издавать шума, я еле сдержалась от порыва ее поцеловать.

Сердце сжимается и от жалости, ведь с ее папой мои пути навсегда разошлись.

Пусть мирно спит, а я пока постараюсь успокоиться и тоже уснуть. По крайней мере я очень на это надеюсь.

Скрывать не буду, я горжусь тем, как справилась с неверностью мужа. Не побоялась проследить, поехать за ним следом и принять верное решение: уйти.

Дальше дело за малым, надо всего лишь развестись.

А Быков как чувствует, что я думаю именно об этом и присылает мне голосовое сообщение в мессенджер.

Сначала я не хочу его слушать и закрываю чат, а потом думаю: почему я должна бояться? Да пошел он!

Включаю и слушаю.

«Ну что, Дашуля. Концерт получился зачетный, поздравляю. Опозорилась сама. Опозорила меня. Еще и мать мою чуть в могилу не свела. Думаешь я это так оставлю?»

После первого голосового, которое закончилось надменным смехом, мгновенно прилетает второе.

«Ты, конечно тварь та еще. Я сначала думал, как это ты убежала, оставив Алинку одну. Совсем осатанела, что ли, дочь бросать на произвол судьбы? Захожу в детскую, а там пусто. Заранее все подготовила, да? Хорошо. Раз ты сама выбрала такие правила игры, то теперь знай: я буду на шаг впереди тебя!»

Меня не столько возмущает его угроза, а другого я от него не ожидала, сколько выбешивают слова о дочери. В смысле, я бы оставила ее на произвол судьбы, если бы ушла?

Отец ей на что? Или Никита снял с себя родительские обязанности? Хотя о чем это я… Он с рождения почти не держал дочь на руках. Вернее делал это, когда у нас были гости.

Только сейчас я понимаю, что сделано это было для вида.

Потому что стоило нам остаться наедине он тут же спихивал дочь мне, ссылаясь на работу, сделку, поездку, необходимость выспаться…

И как я не замечала этого раньше?

Воистину слепа та женщина, что хочет сохранить брак. Я-то думала, что мне только кажется, что что-то не так. И все звоночки игнорировала, прятала сомнения по-дальше, была послушной женой, и в качестве благодарности я получила измену.

И предчувствие подсказывает, что далеко не первую.

Несмотря на ком в горле я включаю следующее аудио мужа.

«Я злопамятный, Даша. Ты не хочешь быть моим врагом. Представь свои перспективы, если нас начнут разводить? Безработная, нищая мать без своего угла против отца успешного продажника, с безупречной репутацией, деньгами и домом. Да тебя прямо на суде прав на Алинку лишат и отдадут ее мне. Но тут косяк, я же работаю. Так что пока меня не будет Алинка будет по нянькам мотаться, мама у меня старая и больная, так что не вариант. Скажи, у тебя сердце за дочь не болит? Ты представь, какого ей будет без мамы и без папы?»

Урод. Слов других нет. Чем еще можно пригрозить матери младенца, если не лишением родительских прав? Я понимаю, что он блефует, и без оснований материнских прав не лишают.

Но кровь закипает, до того это низкий поступок. Самый настоящий удар ниже пояса.

Включаю последнее голосовое:

«Надеюсь, ты не рассчитываешь на то, что я буду тебя содержать? Алинке алименты буду сам на счет откладывать, а когда восемнадцать ей исполнится, вручу ей карту. Твою лень я спонсировать не буду, хватит. Не позволю вечно сидеть у меня на шее. Это ты тоже впитай и проанализируй. Если планировала как все РСП-шки паразитировать за счет мужика, то лучше сразу ищи себя оленя, который тебя такую бестолковую и использованную возьмет. Нормальные мужики таких как ты обходят стороной, да и возраст у тебя уже давно не для отнощений. Они обращают внимание на двадцатилетних, без пробега и обременения в виде детей, а такие как ты только для любителей, либо неудачников. Если тебе мои слова кажутся несправедливыми просто посмотри в зеркало и тебе все станет понятно. Закончить хочу на позитивной ноте. Я прощу тебя, если ты вернешься. У тебя есть время до обеда.»

Глава 10. Материнский совет

— Я так и знала, — найдя меня на кухне в семь утра за экраном компьютера, мама сразу все понимает. — Ну? — спрашивает она, а потом дрожащей рукой открывает пузырёк и отмеряет тридцать капель Корвалола прямо в воду. — Рассказывай.

Потуже затянув халат, она садится на стул напротив меня и скрещивает руки на груди.

Она и Алину-то брала к себе неохотно, ведь ей пришлось отпроситься с работы, чтобы посидеть с внучкой. Я как знала, что разборки с Никитой затянутся, и заранее попросила ее взять выходной.

— Даша, ё-моё, ну не тяни ты. Что у вас? — устало и недовольно спрашивает она. — Если проблемы какие-то серьезные, то я тебе помочь ничем не смогу. Вот ничем! — она выделяет это слово. — Ты взрослая тетя, ребенка родила, дальше сама как-нибудь. А мама у тебя свое уже отмучилась!

Под муками она подразумевает работу в мясном магазине последние тридцать лет, которая в последние годы дается ей все тяжелее.

Я пытаюсь пропустить ее слова мимо ушей и дальше выписываю в блокнот номера телефонов адвокатов.

Я знала, что так будет. Но надеялась, что она хотя бы соизволит меня выслушать. Не тут-то было.

Я, еще будучи ребенком, росла как трава в поле, сильно обо мне не переживали. Одежда есть, еда есть, кровать, стол, стул — есть. Ну и все. По мнению моих родителей, этого было достаточно.

И я все равно была благодарна, даже за холодное обращение, ведь они мои мама и папа. Думала, что наши отношения потеплеют, когда я стану взрослой и съеду, ведь я больше не буду обузой, на которую уходят деньги. Мне прямо об этом говорилось.

— Что молчишь недовольная? — качает головой мама. — Я тебе все-таки помогла и внучку к себе на ночь взяла. Так что глаза мне тут не закатывай!

— Я не закатываю глаза, просто…

— Просто что? — нетерпеливо смотрит на меня мама.

А мне больно, и я тупо молчу. Я же понимаю, почему она злится. У нее своих проблем хватает, а тут я, да еще и с малышкой на руках. Она не хочет, чтобы я у нее что-то просила, но знает, что я именно это и сделаю.

— Я ушла от Никиты.

— Почему? — выражение ее лица не меняется все по той же причине.

Ее не волнует, что случилось со мной. Ее волнует, как перемены в моей жизни скажутся на ней.

— Он изменяет мне.

— Ну, скажи мне, ты, что дура? — сокрушается мать. — Все мужики изменяют, просто некоторые не попадаются, и все! — всплескивает руками она. — Посмотри на меня! Твой папаша, знаешь какой ходок был? Я все слезы выплакала, пока ты у меня маленькая на руках была. И ничего. Прожили, и не хуже остальных, как видишь!

А вижу я глубоко несчастную женщину, которая по совместительству единственный человек на всем свете, к которому я могу обратиться за помощью в такую минуту.

— Мам, я же говорю, что ушла. Решение принято. Все, что мне нужно это…

— Крыша над головой? — у нее аж губы белеют. — Ну и сколько ты хочешь у меня на шее сидеть?

— Зачем ты так говоришь? К кому мне идти, если не к матери?

— А вот кто тебе ребенка заделал, из-за кого ты в декрете погрязла, к тому и иди. Проси его, чтобы он снял тебе квартиру.

— Он сказал, что денег не даст. Хотя я даже и не просила.

— Прекрасно! — мать хлопает в ладони и шумно вздыхает. — Поиграла во взрослую жизнь и к мамке прибежала? Красота! А кто виноват, что брак твой развалился, как ты думаешь?

— Виноват тот, кто предал, — уверенно отвечаю я, на что мать начинает смеяться надо мной как над дурой.

— Нет, Дашка. Виновата всегда женщина! — делится житейской мудростью мать. — Значит, недодала мужу чего-то, раз он налево пошел это искать. Тебе сейчас надо не у меня штаны просиживать и играть в обиженку, а идти к мужу.

— Зачем?

— Как зачем? А кто семью сохранить должен? Это тоже твоя работа как женщины. Приласкай его, накорми, в койке сделай, о чем он там давно тебя просил…

— То есть после другой женщины я должна его накормить и ублажить в постели? — я так давлю на шариковую ручку больши́м пальцем, что она начинает идти мелкими трещинками.

— Только так ты можешь доказать, что ты лучше, чем она.

— Бред! — вскакиваю на ноги, отворачиваюсь от мамы и подхожу к окну, чтобы успокоиться. — Это унизительно. Как ты можешь мне такое предлагать?!

Мне в кошмарном сне не приснилась бы такая беседа с Алиной. Трясет!

— А ты, дорогуша, думала, что ты особенная? Это не так. Ты самая обычная женщина с самой обычной судьбой. Так что давай, мужу звони и возвращайся домой. А не позвонишь, это сделаю я.

Муж в командировке покупает презервативы и шампанское? И кто же его любовница?!

Приглашаю узнать это из горячей новинки нашего литбома от Елизаветы Найт

После развода. С чистого листа

https://litnet.com/shrt/gDoY

Мой муж спалился на собственной жадности!

В командировке в супермаркете, покупая шампанское и презервативы, он использовал МОЮ скидочную карту! И даже не подумал, что мне в приложении придет оповещение и электронный чек.

Что может быть хуже, сидя в холодной квартире одной, чем читать список его покупок?

Только узнать, что его любовница - моя лучшая подруга!

Не пропустите следующие старты литмоба:

Глава 11. Помахай маме ручкой

ВИКТОРИЯ (Я): Мне просто хотелось, чтобы она меня поддержала… * эмодзи разбитого сердца*

СЭМ: Маму можно понять, в ее время от мужей не уходили. Она просто старается уберечь тебя от поступка, который ей кажется ошибкой. Хотя, с другой стороны, она, конечно, неправа и так делать нельзя. *эмодзи сердечка*

КОЛИБРИ: Ну не знаю… А угрожать зачем было тогда? Одно дело - опыт передать, а другое — бросать дочь обратно в лапы абьюзера, который ее газлайтит!

ЛЕТТИ: Подписываюсь под каждым словом. Ты же к ней за помощью пришла, как к самому близкому человеку. Она зря так отреагировала.

ВИКТОРИЯ (Я): Вот именно. Ну ничего, прорвемся! *улыбающийся эмодзи*

БЭСТИ: Блин, ситуация жесть. Как нож в спину. Ты будешь у мамы с дочкой оставаться, или у тебя есть другой план?

Разговор с девочками в чате дал мне пищу для размышлений и не позволил пасть духом окончательно.

Признаться честно, в моменте когда ты наиболее уязвим, получить такую «поддержку» от женщины, которая тебя родила, мягко говоря, неожиданно.

— Куда намылилась? — мама встает в дверном проеме, когда я одеваю кряхтящую Алину, чтобы выйти не прогулку. — К мужу надеюсь?

— Зря надеешься.

— Ты, что не понимаешь, что он у тебя Алинку в два счета отберет? Или думаешь, что ты сейчас выйдешь на улицу, а там к тебе выстроилась очередь из мужиков?

— И ты туда же, — целую Алину в крохотный носик и беру на руки, чтобы выйти. — Я не к мужикам, не бойся. Я к адвокату, узна́ю свои опции.

Мать, услышав это, перегораживает мне путь.

— Не выйдешь ни-ку-да.

— Почему? — хмурюсь я, еще не подозревая, каким ответом огорошит меня родная мать.

— Никита уже едет.

— Куда едет? — у меня внутри все опускается, когда я понимаю, что муж с минуты на минуту будет здесь. — Мам?.. — разочарованно вопрошая я, пытаясь найти в ее глазах ответ.

— Не мамкай, потом еще спасибо скажешь! Знаешь, сколько я таких гордых, как ты видела, которые потом скулили от одиночества никому не нужные? — насмехается она.

— Лучше скулить рядом с пивным алкоголиком, который не встает с дивана?

— А что за мужик, который пиво после работы не пьет? — изображает удивление мама, на самом деле, выгораживая свою крайне неудачную личную жизнь.

— Это бессмысленный разговор. Дай мне пройти, пожалуйста.

— Нет, жди мужа.

— Алина одета, ей жарко. Потом хапнет на улице холодного воздуха, не дай бог… — в подтверждение моим словам дочь начинает плакать. — Мам, ну дай мне вый-ти.

Мои слова прерывает звонок в дверь, и по спине сразу же пробегает ледяная волна, сковывающая тело.

— Иди чайник поставь, муж зайдет, чаю ему предложи. Давай-давай! — скомандовав, мама идет открывать Быкову дверь, а я раздеваю малышку, которая уже капризничает по полной.

— Тише, зайка, — успокаиваю ее и, конечно же, ни в какую кухню, готовить церемонию чаепития не иду. — Перебьются предатели, правда? — снова поднимаю дочку на руки и замираю, когда узнаю́ шаги мужа в прихожей.

Он вежливо приветствует мою мать, заводит с ней беседу ни о чем. Грустным голосом интересуется, как мы тут с Алиной были без него.

Актер погорелого театра, ей-богу. Лучше этого перформанса был только его разговор со мной, пока он ехал в лифте, а любовница полировала ему…

— Дашуля? — зовет меня Никита.

— В спальне она, — сдает меня мать.

— Ну привет, — мой муж встает перед глазами, занимая собой почти все пространство дверной коробки.

Одет с иголочки, гладко выбрит, одеколоном прет за километр, и только ссадина на носу и отсутствующий зуб напоминают о том, кто он на самом деле такой.

— Остыла? — интересуется он, игнорируя дочь, как будто все, что его волнует это вернуть меня любой ценой.

Вернее, не вернуть, а загнать под ноготь и дальше узурпировать.

— Я не вернусь, — прямо заявляю.

— Как так? — он старается обворожительно улыбаться, но выбитый зуб сильно портит картинку.

— Не ломай комедию, Никит, — осуждающе мотаю головой. — А лучше поблагодари меня за то, что я не вызвала полицию, развернись и выйди. Где дверь ты помнишь. Пока.

— Охренительно, — иронизирует он. — Я тебя понял, Даша. Дочку хоть дашь мне подержать, прежде чем выгонишь?

Сердце у меня сразу же екнуло, как только он потянул к дочери руки. А как отказать? Ведь он ее отец и не может желать ей зла…

— Алина, — он бережно берет дочь на руки. — Девочка моя маленькая. Ну что, пора домой, правда? Давай, помашем маме ручкой.

Дальше словно в замедленной съёмке я наблюдаю, как он берет ручку Алины и машет ею, прощаясь со мной, разворачивается и уносит ее прочь…

Что делать, если муж нагло изменяет, пока за стенкой находится наша общая пятилетняя дочь?

Приглашаю узнать это из горячей новинки нашего литбома от Анны Королёвой

После развода. Справлюсь сама

https://litnet.com/shrt/glt7

Паша хватает дверь и распахивает её с такой силой, что машина качается.

– Ты думаешь, это конец?! — его голос режет уши, лицо искажено злобой. — Я тебя сломаю, Вика! Ты останешься ни с чем — без денег, без работы, без дочери!

Его пальцы впиваются мне в запястье, оставляя багровые следы. Лиза вскрикивает рядом.

– Папочка, не надо!

Глава 12. Детские травмы

— Нет! — мой дрожащий, низкий, вскрик поднимается из самой глубины души. — Никита, нет! Оставь мне Алину…

Слова летят в пустоту, потому что муж быстрыми шагами удаляется и совершенно не реагирует на мою мольбу оставить мне дочь.

— Ты что настолько низко пал, что готов ее похитить? — я хватаю его за рукав в последний момент, когда он уже толкает дверь и выходит из квартиры матери.

— Похитить? — искренне удивляется он, а взгляд через плечо острый и дерзкий. — Ты не в себе, Даша. Я имею право проводить столько же времени с дочерью, сколько и ты.

— Но… — я тяну к малышке руки, чувствуя себя абсолютно беспомощной.

— Мы будем ждать тебя дома, — на прощание говорит Никита, — а без жены и мамы, нам, как сама понимаешь, нельзя…

Он уходит, а я рвусь на ним.

— Куда пошла? Что, позорить меня перед соседями захотела? — мама тянет меня за свитер. — Угомонись!

— Ты! — разворачиваюсь к ней лицом. — Чудовище! Зачем ты его спустила? Я же к тебе за помощью пришла…

Ищу в ее холодных глазах ответ, но понимаю: мы настолько разные, что она правда не понимает, в чем виновата.

— Раз я чудовище, то проваливай, — она выглядит так, словно только и ждала этого момента. — Дверь открыта! — показывает рукой на лестничную клетку мама.

— Выгоняешь меня в никуда? — стресс достигает такого пика, что я начинаю истерически смеяться.

— У тебя есть свой дом. И есть муж, который только что позвал тебя с собой. Чего тебе еще надо, Дашка? Ты и так вытянула счастливый билет, когда Никита взял тебя в жены! Но до тебя же не доходит, — ехидничает женщина, которая меня родила.

— Не нужно, мам, — хватаю с вешалки куртку и сую ноги в кроссовки. — Ты уже наговорила и сделала столько, что…

— Что? Откажешься от матери? Давай, сейчас же модно на родителей наговаривать и по психологам бегать. Детские травмы разбирать, которых нет! Неблагодарные! — кричит она мне вслед, когда я бегом спускаюсь по ступенькам.

Мужа и след простыл, прочем я так и думала. Ведь он Алину забрал не для того, чтобы воссоединить семью, а для того, чтобы надавить на меня.

Решительным шагом я иду в ближайшее отделение полиции. Пусть только попробуют меня послать, я как раз в таком настроении, чтобы там всех на уши поставить!

Сначала я отвоюю у Никиты дочь, а потом… Потом и Быков, и моя мать, могут оба идти в пешее эротическое. Это же надо быть такими подлыми людьми, чтобы, заведомо зная про мою уязвимость, бить меня еще больнее?

Мама не зря заикнулась про детские травмы. На воре и шапка горит, не иначе. Ведь если бы не холодная мать, которая ни разу в жизни не сказала мне «Я тебя люблю», или «Даша, ты у меня такая красивая!», я бы, может, и не вышла замуж за Никиту, который обвел меня вокруг пальца и воспитал под себя.

Увидел, как сильно мне нужна была любовь, и как яро я стараюсь ее заслужить, и понял, что надо брать. Ведь из недолюбленных девочек получаются самые терпеливые жены.

А я терпилой — не буду!

— Я хочу написать заявление на своего мужа, — с порога обращаюсь к дежурному, которого на месте нет.

Отделение вообще пустое, что немного сбивает с толку. Но я все же прохожу вглубь здания, в надежде поймать хоть кого-нибудь, кто подскажет, как быть.

По коридорам как будто дементор прошелся, ей-богу!

И только у двери одного из кабинетов я слышу, как за ней кого-то конкретно отчитывают. Ругается мужчина с внушительным таким басом.

Кажется, этому отделению прямо сейчас влетает за бардак.

Что же, мое собственное присутствие тут – подтверждает, что у их начальника есть повод ругаться.

Через несколько секунд после того, как наступает тишина, дверь кабинета открывается и оттуда выходят поникшие сотрудники отдела.

И о чудо, я снова остаюсь незамеченной. Да тут увольнять надо пачками!

Пожевав нижнюю губу, я прикидываю, что если браться за дело серьезно, а речь про мою дочь, то идти мне надо к тому, кто имеет здесь власть.

Стучусь.

— Войдите.

Ну и голос, брр. Правда, что-то в нем есть знакомое, правда пока не пойму, что именно.

— Здравствуйте, меня зовут Дарья Быкова, и я… ВЫ? — застываю на пороге кабинета с отвисшей челюстью.

— Как вы сюда попали, гражданка? — с кресла поднимается высокий и широкоплечий мужчина в форме, которая сидит на нем просто идеально, и, кажется, он удивлен не меньше моего.

— Пришла на мужа заявление писать, — выпаливаю я в шоке, смотря на мужчину, который вчера вечером защитил меня от Никиты и выбил ему зуб.

— Вот как, — он немного склоняет голову набок, разглядывая мой взмыленный вид. — Убьет, тогда и приходите, — отвечает мне моими же словами он и словно меня здесь нет, склоняется над разложенными по его столу бумагами.

Хочу как женщина женщину спросить: ваш мужчина, муж, или парень, когда-нибудь дружил с другой девушкой не смотря на отношения с вами?

Срывался к ней по ночам? Помогал?

Просил вас не говорить о ней плохо?

А может даже ругался, защищая ее честь?

Предлагаю заглянуть в книгу с моего другого писательского аккаунта, которая начинается именно с такой ситуации:

Развод. Лучшая подруга моего мужа

Читать тут: https://litnet.com/shrt/glqo

«Лара не такая. Не говори про нее гадостей или мы поругаемся».

Такими словами муж пять лет защищал свою лучшую подругу. А сегодня я случайно застала их вместе.

Глава 13. Подполковник

Вот это он, конечно… гад!

Сжав ладони в кулаки, я бросаю на дверь быстрый взгляд через плечо. Не дождется! Хватит с меня этого мира, созданного для мужчин. Один считает, что может держать меня под замком как марионетку-инкубатор. Уверена, что Алина тоже часть «плана» Никиты по созданию себе картинки семьи.

Другой моими же словами решил меня послать! Нормальный такой страж порядка.

Никита, конечно, психопат гребаный.

У меня аж давление подскакивает, когда я только задумываюсь о его словах: «Ты слабая. Это я тебя такой сделал».

Бессмысленно сейчас бить пяткой в грудь и кричать, что это не так. Никита правда сделал меня слабой. Сначала он усыпил мою бдительность, а потом подал все под соусом заботы.

«Посоветовал уйти с работы, сделал тебе ляльку и подсадил на финансовую иглу».

Разве такое может сказать здоровый человек?!

Ладно, вернемся к тому представителю мужского пола, который сейчас сидит передо мной за больши́м столом и, не обращая на меня никакого внимания, перебирает бумажки.

Одет он строго: костюм, рубашка. Бугай, что дай боже. Если он с одного удара выбил Никите зуб, а Быков, к слову, сам под два метра, то зря я удивляюсь габаритам товарища сотрудника полиции.

Но почему он не в форме?

Прочистив горло, громко спрашиваю:

— А вы, собственно, кто?!

В конце концов, это он на мои налоги, зарплату получает, так что я имею право задавать вопросы.

Он молча поднимает на меня свои внимательные глаза и медленно откидывается на спинку стула.

— Подполковник Медведев, — с лукавым блеском во взгляде, и непоколебимо уверенно говорит он. — Евгений Валерьевич. Временно исполняющий обязанности инспектора Главного управления. Удостоверение показать? — а вот тут попахивает неприкрытой иронией.

Но меня голыми руками не возьмешь. Да, ему удалось произвести впечатление, но я тоже не пальцем деланная!

— А покажите, — вскидываю подбородок и прохожу внутрь кабинета, вот прям к его рабочему столу, который, наверное, является вре́менным кабинетом, раз он тут с проверкой.

Мой запал и уверенность рассыпаются в прах, когда подполковник Медведев, недавно отметеливший моего мужа как девочку, встает с кресла и выпрямляется.

Мать моя женщина, в помещении этого небольшого кабинета он выглядит как гигант. Красивый гигант, с мужественной, цепкой внешностью, которая заставляет барышень головы сворачивать. Вот просто все в нем так, захочешь придраться, а не к чему!

Так мой спаситель еще и побрился, что сделало его объективно красавчиком в погонах. К бабке не ходи, уверена, девчонки от него прутся.

— Держите.

— А? — мой взгляд опять, как и в подъезде прилип к его волевому лицу с обволакивающим взглядом цвета штормового моря.

— Удостоверение, — поясняет он, но я все равно еще пару секунд моргаю как дурочка.

Опускаю взгляд и беру у него из рук документ. Открываю.

Офигеть, точно подполковник. Фотография в документе недавняя, он на ней в форме, которая делает его внешность капитально устрашающей.

— Почему не в форме на рабочем месте? — клянусь, черт за язык дернул это буркнуть.

Поднимаю на подполковника псевдоуверенные глаза и туго сглатываю.

— Быкова, — он произносит мою фамилию отчитывающим голосом, сразу захотелось выпрямиться в струнку.

Затем, он обходит меня, задевая шлейфом своего запаха. Мой нос сразу же улавливает ноты бергамота и черного перца. Пульс подскакивает до самой крыши.

В уме проскакивает максимально неприемлемая мысль: я бы хотела, чтобы так пах мой мужчина. Которого у меня официально нет, и в ближайшее время не предвидеться!

— Садитесь, — Евгений отодвигает для меня стул.

— Зачем?

— Вы же хотите заявление на мужа написать?

— Д-да, — заикаясь говорю я и плюхаюсь на стул, чувствуя себя, мягко говоря, не в своей тарелке.

Подполковник словно хочет заставить меня чувствовать себя еще более неловко, и стоя рядом со мной, подает мне чистый лист бумаги и ручку.

— Пишите, Быкова, — со странной интонацией произносит он, словно что-то в моей фамилии его забавляет.

— Так и будете над душой стоять? — поднимаю на него глаза, толсто намекая на то, что ему лучше отодвинуться.

— Да, буду, — с нажимом отвечает подполковник. — Пишите, Быкова. А то у меня скоро рабочий день заканчивается, а мне еще с вашим мужем встречаться.

— Как встречаться? — я искренне удивлена.

Разве подполковники выезжают лично на такие происшествия?

— Ну вы же хотите, чтобы я наше заявление отреагировал, — не спрашивает, а утверждает Евгений. — К тому же я терпеть не могу кухонных боксеров, так что шевелите вашими изящными пальцами, Дарья.

Глава 14. Мужлан

Изящные пальцы, про которые он говорит, к этому моменту дрожат, как будто я алкашка, которой срочно нужно опохмелиться.

Так. Ладно. Надо собраться с мыслями и написать все как есть.

— Евгений... — обращаюсь к подполковнику и обомлеваю от своей глупости. Могла сразу Женей его назвать, чего уж мелочиться. — То есть товарищ подполковник… А мне про то, как вы выбили моему мужу зуб тоже писать? Мало ли у вас потом будут проблемы.

— У меня нет раздвоения личности, Быкова, чтобы я сам себе устраивал, как вы выразились, проблемы. К тому же это была необходимая оборона, что не является преступлением, — он даже говорит так, словно отчитывает.

— Ясно, — чувствую себя провинившейся ученицей.

Нрав у подполковника что надо, хотя может в полицию с более мягким характером и соваться незачем. Страж порядка должен быть строгим, как ни крути.

— Готово, — быстро и подробно нацарапав явки, пароли и данные участников потасовки в лифте, а так же детали того, как Никита силой отнял у меня дочь, вручаю лист Евгению.

— Дату и подпись поставьте, — он указывает, где писать, а я замечаю на его пальце кольцо и, видимо, слишком долго задерживаю взгляд. — Да, я женат, — угадав мой внутренний монолог, говорит он, а я…

Я хочу провалиться под землю, распасться на миллион молекул и раствориться в воздухе.

Кошма-а-а-ар!

— Вы меня не так поняли, — быстро ставлю подпись и дату я, вручая заявление ему в руки. — Я не смотрела на ваше кольцо, — от нервов голос превращается в мышиный писк.

— Не нужно оправдываться, — он забирает у меня заявление и возвращается к своему рабочему месту.

— Я не оправдываюсь, — только краснею как помидор. — А вот вы ведете себя как…

— Ну? — он отрывается от моего заявления и смотрит на меня из-под прищура своих детективных глаз.

Вот теперь понятно, что он делает в полиции. Если бы он так смотрел на меня без перерыва всего каких-нибудь пару минут, да я бы ему все как есть рассказала!

Невозможный взгляд.

— Я себя веду как кто? Заинтриговали, Быкова.

Он кладет заявление в сторону, а сам склоняется над рабочим столом и твердо упирается в него руками. Есть в этой позе что-то хищное. Хотя с такой фамилией неудивительно.

Медведев.

Где вы видели медведей милашек? Только если в магазине. У них там еще и сердечки в лапках бывают, а этому в руки как влитой ляжет автомат.

— Неважно, — встаю с места и поглядываю на дверь.

— Важно-важно. Уверен, вам на ум пришло что-то остроумное, — подначивает он меня с серьезным видом.

— Нет, спасибо. Я лучше не буду рисковать, а то еще посадите меня в каталажку за оскорбление представителя власти, — отмахиваюсь я.

— Значит, оскорбление? — в уголке его плотно сжатых губ прячется улыбка. — Теперь мне стало интересно вдвойне. Быкова, выкладывайте. Обещаю, что обойдемся без ареста.

Пока я стою как вкопанная, да к тому же еще и проглотившая язык, он тоже не двигается с места и смотрит на меня ястребом.

— Иногда вы ведете себя как мужлан. Довольны?

Сначала он молчит, а потом пусть и сдержанно, но начинает смеяться. Меня его смех смущает, слишком он будоражащий, что ли. Вообще Евгений, конечно, преобразился, всем идет улыбка, а особенно белозубая с ровными зубами.

Нет, я определенно не так представляла себе сотрудников нашей доблестной полиции.

— Мужлан, говорите? — спрашивает он, когда мы останавливаемся возле его, извиняюсь, ни фига себе машине.

Подполковник вскидывает бровь, припоминая мне сказанные в кабинете слова, пока я всерьез подумываю над тем, а не оборотень в погонах ли он?

Я в машинах не спец, но даже моему женскому мозгу понятно, что Евгений не бедствует.

— Когда я вошла в кабинет, вы мне нагрубили, а потом вам показалось, что меня волнует ваша личная жизнь. Уверяю вас, это не так. Я лучше в монастырь уйду, чем снова заинтересуюсь представителем вашего рода, Евгений. От мужчин одни беды! — войдя в кураж, выпаливаю я. — Хватит. Не зря говорят, что брак сгубил больше женщин, чем голод, война и стихийное бедствие!

Внимательно меня выслушав, подполковник заключает:

— То, что вам в мужья достался не мужчина, а баба с яйцами — прискорбно, — со злой иронией говорит он, выражая свое презрение к Никите и его поступкам. — Приношу искренние извинения от всего, как было упомянуто выше, мужского рода.

— Все хорошо, не надо извиняться. Вы-то вон женаты и ничего. Вряд ли ваша жена жалуется.

При слове «жена» что-то в его лице меняется, но всего на секунду.

Впрочем, личная жизнь подполковника совершенно точно не мое дело!

Глава 15. Мужской разговор

— Кто сейчас находится в квартире кроме вашего мужа? — коротко интересуется Евгений, перенимая у меня ключи.

Я пусть мозгом и понимаю, что мне просто невероятно повезло наткнуться на такого отзывчивого мужчину, как подполковник Медведев, но страшно мне аж до кома в горле.

Я боюсь гнева мужа и боюсь того, что у него на руках малютка Алина.

Мало ли что!

Он уже показал себя как трус и негодяй, остается только надеяться, что хоть капля отцовского инстинкта в нем да найдется.

— Вы в порядке, Быкова? — интересуется Евгений, прежде чем войти в квартиру.

— Нет, — выдыхаю. — Волнуюсь дико. Но разве у меня есть выбор? Придется как-то договариваться с ним, и…

Тут я замолкаю, потому что информация о том, что мне с Алиной на руках идти просто некуда, явно будет лишней. Таким полиция не занимается.

Думаю, какое-то время придётся жить в самой дешевой гостинице и думать. Вот прям думать, как выплыть из этого болота.

Ничего, справлюсь! Мне бы только дочку забрать, а дальше у меня точно найдутся силы, чтобы встать на ноги.

Я не сдамся, потому что когда у тебя такой муж и такая мать — сдаваться никак нельзя.

— Я готова, — киваю на дверь и стоит нам войти в квартиру, я слышу голос Никиты.

— Наконец-то явилась! — он подрывается и тяжелыми, обещающими мне проблемы шагами направляется в прихожую. — Алинка орала два часа, еле успокоил. Жрать дома нечего. Вещи не стираны. Ты что совсем оху…

Взъерошенный и злой как сатана Никита, не успел матюгнуться только потому, что подполковник у него на глазах задвинул меня себе за спину, стоило мужу появиться перед нами.

— О как, — зло растягивает Быков. — И кто это у нас тут? Трахаль твой, а? Дашка? Че молчишь, животное?

— От жены отвалил, — ого, оказывается тембр у подполковника ого — го и мне досталась версия Медведев-лайт. — Скажи ей, где ребенок, и дай собрать вещи, — в приказном тоне говорит он.

— Да пошел ты, — уже не так борзо отвечает Никита, но все равно продолжает вымахиваться. — Она моя жена, и я решаю, что ей делать. Дашка? Иди сюда, — Никита приманивает меня рукой, как будто я собачка, которая должна вприпрыжку бежать к хозяину.

— Я пришла за Алиной и вещами, — выхожу из-за широкой спины Евгения.

— Ага, — кивает Никита и скрещивает руки на груди. — Ночевать куда пойдете? На теплотрассу к бомжам? Или, может, тебя за секс приютит у себя этот тупорылый шкаф?

Я сипло втягиваю воздух, потому что зря Быков не фильтрует свои слова.

— Тебе просто повезло, что в прошлый раз в лифте были моя жена и мать. Не хотелось перед ними кулаками махать, — с наглой рожей выгораживает себя он, отчего я испытываю просто дикий испанский стыд. — И сейчас тебе опять повезло, дружище, потому вокруг нас снова девчонки, — усмехается он, кивая на меня и подразумевая присутствие Алины.

— Так давай выйдем на чисто мужской разговор. В чем проблема? — внезапно предлагает подполковник, а у меня аж ноги подкашиваются.

Офигеть!

И что я должна по этому поводу думать? Он пока даже не заикнулся о том, что из органов и что я, вообще-то, написала заявление.

Пока все выглядит так, словно он мой таинственный защитник, который предлагает Никите выйти и, так сказать, поговорить по-мужски.

Знаю, что злорадствовать некрасиво, но блин, Быков заслуживает, чтобы его хорошенько встряхнул кто-то больше и сильнее.

Муж несколько раз сглатывает и моргает как дурак, тщетно пытаясь придумать, как отмазаться.

— Да ну, — чешет затылок Никита. — Мало ли менты еще будут мимо проезжать. Кому такие проблемы нужны, верно?

— Когда бил жену на ментов было по хрену, а теперь вдруг заволновался, — поднимает его на смех подполковник. — Думаю дело тут в другом.

— Да ладно? — бравирует Никита. — И в чем же?

— В том, что ты трус! — не выдерживаю я. — Потому что только трус сначала бьет женщину, а потом отбирает у нее ребенка!

— Алинка и моя кровь, — начинает спорить чисто из-за принципа муж. — Она такая же твоя, как и моя. Ясно?

— Отдай ее мне. Сейчас же! — рвусь мимо Никиты вглубь квартиры, на что он перегораживает мне путь.

— Пошла ты, — усмехается он. — Барахло свое иди забирай, но только то, что купила сама. Вещи, купленные на мои деньги, будь добра, оставь. Вся твоя жизнь легко поместится в пакет из супермаркета, если мы отнимем вещи купленные на бабки, которые в тебя вваливал я. На все про все тебе хватит минут пять, не больше… — договорив, он замахивается на меня, чтобы ударить, отчего я зажмуриваю веки. — Э-э-э! Чувак! — начинает визжать Быков, когда подполковник мягко отпихивает меня в сторону, молча к нему подходит, и…

Обезвреживаем безумно крутым и профессиональным приемом. Прям за секунду.

Теперь Никита больше не может говорить мне гадости, потому что его лицо вжато в пол прихожей, а конечности скручены так, что не высвободится.

— Идите, Быкова, — говорит мне подполковник, держа брыкающегося Никиту на месте. — И не торопитесь. Соберите все, что хочется. И вот, — он бросает мне ключи от машины, — загляните в багажник, у меня там, кажется, завалялся пустой чемодан после командировки.

Глава 16. Сирота

Я пулей бегаю по квартире, собирая самое важное. Зря Быков волновался. Пусть подавится тем, что когда-то мне купил. Даже трусов не возьму, пусть сам их носит или шлюшкам своим передаривает.

Пока я ношусь по комнатам как угорелая, в голове почему-то мысли вовсе не о вещах.

Как я могла его любить? Его! Жалкого кобеля, который еще и дочь у меня из рук вырвал. Причем с согласия моей матери, и это моя отдельная боль.

Надо же, как самые близкие люди, зная, что я уязвима, решили взять да побольнее ударить.

За что? — продолжаю я спрашивать себя, из-за чего на глаза наворачиваются слезы.

Ладно, сейчас грустить нельзя. К тому же отдельным, больши́м вопросом является: откуда на мою голову взялся спасающий нас с Алиной подполковник?

И ладно, если бы он разбирался с Никитой, пользуясь должностью, но нет. Евгений даже не заикнулся о том, что он из органов, и, так сказать, коммуникация с Быковым у них происходит чисто по-мужски. Через проявление силы.

Обалдеть.

Я сама Никиту побаивалась в браке, потому что за ним была привычка то по кухонному шкафчику кулаком ударить, то во время нашей ссоры вдавить педаль газа в пол и пойти на опасный обгон.

А ведь он знал, что это меня пугает. Знал и делал, чтобы держать в кулаке.

Я — дура наивная, думала, что это у него темперамент такой. Но, как он сам сказал, наши отношения были воспитанием меня под него.

Вот пусть теперь его воспитает кто-то намного сильнее. Посмотрим, как ему понравится быть слабым.

Складываю все необходимое нам с Алиной на первое время в чемодан, и, стараясь не смотреть на лежащего на полу Никиту, иду к выходу.

— Дарья, оставьте чемодан, я сам отнесу его в машину, — прилетают в спину слова Евгения. — Вы с дочкой готовы?

— Почти, — на носочках снова проношусь мимо картины маслом, а именно лежащего на полу Никиты, который даже звука лишнего произнести не может, и одеваю сонную Алину. — Вот так, — взяв малышку на руки, я несу ее в коридор таким образом, чтобы она ничего не видела.

— Идите в машину, а мы тут пока потолкуем, — спокойно говорит подполковник, и я его слушаюсь.

На руках у меня дочь совсем еще крошка, из дома мы уходим налегке, причем уходим в ночь. Дальше нам предстоят скитания, и поддержки я не получу даже от родной матери.

Так что мне просто некогда думать о проблемах, которые Никита сам навлек на себя, когда решил в очередной раз применить ко мне физическую силу.

В машине подполковника я устраиваюсь на заднее сиденье вместе с Алиной на руках. Детского кресла здесь нет, так что придется держать дочь само́й.

Евгений слишком долго не выходит из подъезда, и я начинаю не на шутку волноваться.

Вдруг Никита что-то с ним сделал и вот-вот вернется за нами? От одной мысли меня прошибает горячим потом.

— Как вы тут? — Евгений открывает дверь с нашей стороны.

На нем, слава богу, ни царапинки. Наконец, внимательно осмотрев его лицо, я облегчённо выдыхаю. Уж не знаю, что подполковник ищет своим внимательными глазами у меня на лице, но наши взгляды разъединяются куда позже нужного.

Покраснев, я отвожу взгляд в сторону.

— Нормально… А вы?

— Отлично, — после недолгой паузы отвечает он и уже собирается захлопнуть дверь. — Куда вас отвезти?

— В гостиницу. Как раз, пока мы будем ехать, я зарезервирую нам с Алиной номер, — тянусь в карман за телефоном, но замираю.

— С такой крохой и в гостиницу? Для ребенка это будет сильный стресс, — неободрительно произносит он. — Вы сирота?

Вот это у подполковника шарм. Не успела я им очароваться, ведь он уже во второй раз спасает меня от побоев, как он своей прямолинейностью вырвал у меня почву из-под ног, лишний раз напомнив про мою "группу поддержки".

— Нет, Евгений, я не сирота. Что вынудило вас задать мне такой вопрос? — щурю веки, мимикой показывая ему свое отношение к такому бестактному вопросу.

— Обычно женщины в вашей ситуации ищут поддержки в семье. Или вы скрываете от родных то, что сейчас происходит в вашей жизни?

Клянусь, у него даже постановка вопросов звучит так, как будто я на допросе.

— Как бы вам сказать, Евгений… — я нервно усмехаюсь, что является, конечно же, защитной реакцией. — Я уже попробовала обратиться к семье, и моя мать выдала меня мужу. Она у меня за традиционные ценности, если что, и не верит в разводы. Ведь она в молодости и не такое терпела, и вообще, как я посмела уйти от мужа добытчика? Он же мне все покупает… — тут я прикусываю нижнюю губу, до того униженной себя ощущаю.

Еще и разболтала все секреты незнакомому человеку. Класс.

— Даша, — чуть мягче, чем обычно обращается ко мне подполковник.

— Да, — поднимаю на него глаза, что вот-вот нальются слезами, ведь я не железная.

— Гостиница отменяется. У меня есть идея получше.

Крохотная просьба от автора:

Зайки, книге нужна щепотка звездочек до круглой цифры в ⭐️1000⭐️ звезд. Давайте ей поможем?❤️

Глава 17. Отличный генофонд

— Что еще за идея? — спрашиваю я, когда подполковник садится в машину.

До этого он быстро с кем-то поговорил по телефону, видимо, рассказал про нас с Алиной и нашу ситуацию.

Мне было стыдно безумно. До пунцовых щек. Надо было сразу ему сказать, что никакая помощь мне не нужна. Особенно учитывая то, что он и так без преувеличения спас мне жизнь. Потому что у Никиты столько агрессии, что мне как минимум грозил вред здоровью.

И где гарантия, что в приступе ярости он бы вообще остановился?

Из мыслей, которые несутся с бешеной скоростью, меня вырывает голос Евгения.

— Вам с дочкой нужно, чтобы о вас позаботились, — коротко отвечает он. — А конкретно вам, Дарья, нужен еще и отдых.

— И кто, простите, будет о нас заботиться? — у меня в голове не укладываются его слова.

— Другая женщина. Старше и с жизненным опытом.

— Ваша жена? — к этому моменту подполковник уже тронулся, и мы выехали на дорогу.

Его глаза встречаются с моими в зеркале заднего вида, и со странной интонацией в голосе он отвечает:

— Да. Жена.

Ну ладно. Тут я немного успокаиваюсь. Хотя мне все еще сильно не по себе, потому что я не хочу быть третьей лишней в чужой семье. Тем более с младенцем на руках.

Но подполковник в моих глазах уже стал фигурой с неоспоримым авторитетом, все потому, что он заступился за меня дважды. И положа руку на сердце, я не помню, чтобы кто-то до него для меня это делал.

При родителях я росла и взрослела, как трава в поле, все проблемы начиная со школьного возраста всегда были только моими. Позже я вышла замуж, и мне очень хотелось быть самостоятельной женой, которая не дергает мужа. А Никита и рад был, что со мной никаких забот.

Я старалась быть для него идеальной женой, которая может все, и главное — сама.

Вот теперь я снова сама, с младенцем на руках, и помогает мне случайно подвернувшийся человек.

Случайно ли?

В одном я уверена точно: супруге Евгения повезло. С ним точно не пропадешь.

Мы паркуемся во дворе небольшого, ухоженного частного дома, с уютным садом, где в клумбах расставлены садовые фонарики, чей свет помогает сориентироваться в полумраке.

— Женя, а вы чего так долго? У меня все почти остыло, — на пороге дома стоит пожилая женщина, на плечи которой накинута белая, вязаная шаль.

— Это ваша?.. — скашиваю взгляд на подполковника, который ведет меня по дорожке к крыльцу.

— Мама, — пряча улыбку, говорит он, видимо, мой вопрос его рассмешил.

— А жена? — хмурю брови.

— Дарья, — понизив голос, Евгений склоняется к моему плечу. — Я давно в разводе.

Не успеваю я очухаться от его слов, которые полностью противоречат тому, что он сказал мне днем, он продолжает:

— Нет смысла этого скрывать, потому что я привез вас сюда. И моя мать, точно поднимает эту тему, — довольно сухо произносит он.

— Зачем вообще надо было это скрывать? — не понимаю я и поднимаю на него взгляд.

Какой он высокий.

Евгений, несмотря на то что наши глаза встретились, и он совершенно точно услышал мой вопрос — отвечать не спешит. То ли потому что он не хочет, то ли потому, что мы поднимаемся на порог дома его матери, и она нас услышит.

— Даша, Алина, здравствуйте!

Удивительно, как такая миниатюрная женщина произвела на свет такого, без преувеличения, богатыря.

— Добрый вечер, — стараюсь приветливо улыбнуться, но мне просто дико неудобно. — Очень приятно с вами познакомится. Наши имена вы уже знаете, а как мне обращаться к вам?

— Тетя Дина, — улыбка у нее мягкая, теплая. И сильно напоминает улыбку ее сына, которую я толком еще никогда не видела, если не считать того раза, когда он рассмеялся над моими словами у себя в кабинете.

— Тетя Дина, — повторяю я, чтобы запомнить.

— Проходите скорее, а то замерзнете. Ночи в последнее время очень холодные, — она распахивает дверь в свой дом, откуда льется уютный свет и пахнет домашней выпечкой.

Рот тут же наполняется слюной, хотя до этой секунды я совершенно не чувствовала голода. Вообще я не уверена, что я хоть что-то съела за последние двое суток.

Пытаюсь припомнить, но ничего на ум не приходит. Значит, не ела.

— Проходите, раздевайтесь, — она показывает мне прихожую. — Я пока подогрею, что остыло. Даша, ты любишь щи из свежей капусты? Женя их обожает, поэтому я суп и приготовила. Весь день в гости его ждала, а он все работа да работа, — тетя Дина шутливо машет на него кухонным полотенцем, что висит у нее на плече. — Так, ладно, я пойду.

Да уж. Я не стала говорить маме Евгения, что все это время его задерживала я.

— Дарья, — зовет он, когда мы остаемся в прихожей одни. — Давайте я подержу Алину.

Видно, по моем лицу он быстро понял, что я самая настоящая мама-наседка, потому что передавать ему дочь я не спешу. А надо бы, потому что я так не разденусь, да и она начинает капризничать, видно ей жарко в верхней одежде.

— Я умею обращаться с детьми, — поясняет Евгений. — У меня есть ребенок.

От этой информации у меня, видимо, вытягивается лицо.

— Неожиданно, я понимаю, — подначивает меня он.

— Нет-нет, — энергично мотаю головой, чувствуя, как стыд накрывает с головой. — Очень даже... "ожиданно"! — зачем-то болтаю ерунду я. — То есть, логично, ведь грех от такого мужчины не родить!

Мама, что я несу? Спасите.

— Грех не родить? — и снова эта спрятанная в уголке его рта улыбка. — Что вы в это вкладываете, Дарья?

Свой стыд, подполковник. Разве не видно?

— Отличный генофонд налицо, — пожимаю плечами, окончательно закапывая себя.

Глава 18. Куда приводят комплименты

— Дашенька, садись! — тетя Дина зовет меня за стол, как только я заканчиваю кормить Алину из бутылочки. — Скорее ешь, а то остынет. Женю ждать не будем, а то с голоду помрем.

Когда мать подполковника называет его Женей, у меня внутри что-то екает.

После своего комментария про генофонд я больше не могла смотреть ему в глаза. Пришлось стыдливо держать глаза не выше уровня его ног. Кстати, длинных и спортивных.

А теперь, оказывается, он куда-то уехал. И мне от этого факта немного грустно.

Тетя Дина отодвигает стул для меня, и сама садится на соседний.

— Вот у меня отварная картошечка со свежим укропом с грядки, салат со своими огурцами и помидорами, котлетки куриные. Налетай давай, а то у тебя вон щеки провалились. Мода у вас жуткая нынче, совсем себя девчонки изводите диетами.

— Все выглядит очень вкусно, — пока я слушала тетю Дину, у меня рот наполнился слюной.

Я не говорю ей о том, что щеки у меня и правда пропали из-за перенесенного потрясения. Мои проблемы не должны портить настроение другим людям.

— А где… Женя? — господи, я, наверное, больная, но произносить его имя в такой неформальной форме оказалось волнительно.

— Сказал, что ему надо отлучиться на полчасика. Уехал, как только ты пошла Алину кормить.

— Думаете, это по работе? — отправляю кусочек картофеля в рот и едва не мурлычу от удовольствия.

Вот что значит свой домашний картофель. Салат, к слову, тоже — объедение. До котлет я еще даже не дошла!

И если бы мы не обсуждали подполковника, я бы вовсю расхваливала готовку тети Дины. Чем еще обязательно займусь.

— О нет, — со знанием дела отвечает мама Евгения. — Он сначала тут с улыбкой до ушей побродил задумчивый, когда ты только ушла кормить Алину, а потом резко сорвался и уехал.

Тут я закашливаюсь и начинаю давиться едой на ровном месте.

— Даша, ты чего?

— Все хорошо, — сипло отвечаю я, машу рукой, мол, ерунда, и делаю несколько осторожных глотков воды. — Даже не знаю, с чего я вдруг подавилась.

Тут я лукавлю, но как мне сказать бедной женщине, которая знает меня пять минут, что я подавилась едой, потому что представила улыбку ее разведенного сына сразу же после того, как я сболтнула про его потрясающий генофонд?

Он небось ржал надо мной как конь.

Стыдоба!

Дальше мы какое-то время едим в тишине, изредка переговариваясь ни о чем. Еду тети Дины я хвалю от души, потому что я давно не ела такой вкусной домашней стряпни.

— О! — она подскакивает со стула и смотрит в окно. — А вот и Женя вернулся.

Сердце делает в груди сальто, и я предусмотрительно отодвигаю от себя тарелку, так как давиться едой при подполковнике я не буду. И так уже опозорилась по самое не хочу.

Евгений открывает дверь, но заходить не спешит. Тетя Дина выходит его встречать и спрашивает:

— А ты где коляску взял, Жень? Это для Алины?

Я выпучиваю глаза как ненормальная и, держа на руках дочь, тоже иду в прихожую.

Евгений в этот момент как раз закрывает входную дверь и разворачивается к нам лицом. Ну как к нам…

Сначала его внимательный взгляд сталкивается с взволнованным моим, и только потом он переводит глаза на тетю Дину.

— Да, для Алины, — отвечает он, и я опускаю глаза.

— Откуда?.. Откуда у вас эта коляска? — удивляюсь я. — Она точь-в-точь похожа на коляску дочери.

— Это она и есть, — легко поясняет подполковник и стягивает со своих широченных плеч пиджак.

Представить боюсь, какой он без одежды… Так! Отставить представлять, какой он без одежды, Даша!

— Простите, — хрипло бормочу я. — Но как?..

— Мы с вашим мужем нашли общий язык, и он любезно отдал мне коляску для Алины, — если бы я не знала Никиту как подлеца, я бы, может, еще и поверила Евгению. Но, очевидно, правдивых подробностей мне не видать. — Ужин остыл? — он адресует этот вопрос матери.

— Я погрею, — прежде чем уйти она недовольно говорит: — А что это вы друг другу выкаете? Вам через пять минут за одним столом ужинать, между прочим. Женя, я тебя знаю, это ты девчонку напугал своей физиономией. Давай, включай свое обаяние!

Ах, так это он без обаяния… такой.

Мне официально крышка.

— Понял, исправлюсь, — отвечает подполковник, по-ребячески подмигивает своей матери, и та, удовлетворенно кивнув, оставляет нас наедине.

Хорошо, что у меня на руках Алина, и я не могу грохнуться на пол из-за внезапно превратившихся в желе коленок.

— Спасибо за коляску, — ошалело бормочу я. — Она нам очень нужна, — и это чистая правда.

— Мелочи, — прямо и без пафоса отвечает он.

— Пф, — я невесело усмехаюсь. — Как будто я не знаю своего мужа, который за любую мелочь удавится, не говоря о дорогой коляске.

— Даш, — сокращенная версия моего имени из его уст бьет меня током.

— М?

— Ты точно к нему не вернешься? — его взгляд больше похож на прицел. — А то милые бранятся только тешатся. Многие женщины любят качели такого рода.

— Меня оскорбляет этот вопрос. Нет, я к нему не вернусь.

— Хорошо, — удовлетворенно говорит подполковник.

— Жень? — пришла моя очередь переходить на ты, и это волнительно. — Зачем ты вдруг сорвался и поехал за коляской?

— Как зачем? — его губы снова трогает призрачная улыбка, за которую я скоро буду готова продать душу. — Мне же нужно было отблагодарить тебя за комплимент про отличный генофонд.

— Ты меня дразнишь, а я серьезно! — щеки заливает густой румянец, но я не сдаюсь.

— Так и я серьёзно, — он ровняется со мной и смотрит на меня с высоты своего роста. — Ты знаешь, что у тебя все эмоции написаны на лице?

— Впервые слышу, — незаметно обдуваю пылающие щеки.

И тут подполковник решает, что ему необходимо меня добить:

— Мне нужная няня с проживанием. Подумай, и после ужина дай мне свой ответ.

Глава 19. Ну Даша. Ну тварь.

Никита Быков

— Котя, ты такой напряженный, — томно мурлычет около уха Софи, моя любимая жрица любви. — Давай я помогу тебе расслабиться? — она рекой стекает вдоль моего торса и садится на пол, отработанным движением убирая волосы за плечи.

Нос ей надо будет подрихтовать, а то это не дело. С распухшей картошиной на лице она уже не возбуждает меня так, как раньше.

— Выглядишь хреново, — говорю как есть, потому что плачу ей. Давно и много, чтобы она была полностью в моем подчинении. — Тебе придется постараться, Софи.

— Ты меня знаешь, Никита, — она принимается за работу. — Через пару минут ты будешь чувствовать себя так, словно заново родился.

Я верю ее обещанию, потому что мы спим уже больше года. По сравнению с естественной Дашей, Софи просто пик сексапильности. Она как с картинки в интернете, только во плоти. Кайф.

Я говорил Дашке, мол, давай сделаешь себе губы, грудь, липофилинг, чтобы зад посочнее сделать. Я оплачу. А она смотрела на меня как на дурака, ведь в моде естественная красота, и еще что-то буркнула о том, что наркоз — это риск.

Дура. Наркоз — это просто сон. Вон Софи с моим спонсорством только так под нож хирурга ложится, и ничего.

Но потом я подумал и даже был рад тому, что она отказалась работать над своей внешкой, потому что чем более серой мышью она будет, тем меньше у нее шансов, чтобы ее замечали другие мужики.

Мне это только на руку. Я очень ревнив.

— Софи, аккуратнее, зубы… — зло бросаю я и чувствую, как гнев бурлит в венах лавой.

Дашка ответит за свое поведение. Ответит за мой позор. И еще будет на коленях прощения вымаливать, когда я заберу себе дочь.

Алинка, как ни крути, моя кровь, и я имею на нее такие же права, как и мать. Надо будет только показать суду, какая Даша-тварь и у жены не останется никаких вариантов, кроме как приползти ко мне голожопой и умолять о прощении.

Тогда-то я и выставлю перед ней перечень кабальных условий, чтобы на будущее даже не думала рыпаться.

Где видано, чтобы такая, как она уходила от такого, как я?! Посмотрим, сколько она протянет без денег даже на детскую смесь. Я ей ни копейки не дам, пока к моему лбу не приставят дуло пистолета.

Пусть помучается и поймет, что без меня она — ноль.

Кстати, побои от ее хахаля я уже снял. Не помешает. Принесу их в суд и покажу с каким быдлом тягается мать моего ребенка.

Когда этот шкаф вернулся во второй раз, за коляской Алины, я на него быканул прямо с порога, чтобы отыграться. Но этот мудак чуть не втащил мне. У меня же дома! Огромный кулак пролетел всего в миллиметре от моего лица.

Хрен знает, где Дашка его откопала, ведь она без Алинки из дома не выходит, но тип сто пудов опасный. Не побрезгует тем, чтобы перевести конфликт в драку.

Да и я бы рад, но мое лицо — это моя работа. С разбитой рожей машину представительского класса не продашь.

— Никита, ты не о том думаешь, — мурлычет Софи. — Сконцентрируйся на ощущениях.

— Займи свой рот, — психую я. — И больше не говори со мной, пока я сам с тобой не заговорю.

Как Дашка посмела?.. Думаю и стискиваю зубы до скрипа.

Как осмелилась пойти против меня? Мы вместе сто лет, я даю ей все необходимое. Мне даже ребенок на хрен был не нужен, я хочу жить для себя.

Но ей навстречу пошел. Правда, сначала прикинул, что имидж папаши добавит мне очков. Ведь люди любят трепаться о своих детях, даже самые богатые клиенты.

Так мы Алинку и родили. Правда, я не понимаю прикола в маленьких детях, ничего у меня не екает, ничего не шевелится. Ну малявка и малявка.

Я частично даже рад, что Дашка ее взяла себе.

Бесит другое: она должна быть моей. Рядом со мной. В полной, мать ее, зависимости от меня!

Надо было меньше щелкать после рождения Алинки и сразу же заделать второго. Как ни крути, женщины с парочкой маленьких детей на руках куда более понятливы, когда их мужья решают пойти налево.

Ладно. После драки кулаками не машут. Но как только Дашка вернется, а я для этого сделаю все и не побрезгую ничем, мы первым делом настругает Алинке брата.

Это же бабская мечта, дочь и сын? Полный комплект. Чего еще ей надо для счастья?

Непонятно только где эту дуру искать.

Вдруг она уже дала своему ручному боксеру и он прямо сейчас ее…

— Пошла вон, — злость выплескивается наружу, и я ногой отталкиваю от себя Софи.

— Ай, больно! — она начинает потирать руку, куда пришелся мой удар.

— Прости, — бесцветно говорю ей, чтобы не ныла. — Я не в настроении.

— Тогда я поеду?

— Какой поеду?! Я заплатил тебе за всю ночь, — поправляю штаны. — Иди давай, срач дома убери и приготовь мне пожрать на завтра.

— Но Никита, — Софи хлопает ресницами и смотрит на меня, как будто до нее не доходит смысл сказанного. — Ты серьезно?

— Альтернативно можешь отдать мне деньги, потому что ты их не заработала, и свалить. Выбор за тобой.

— Ладно, — обиженно дует губы она. — Где у тебя ведро и швабра?

Это первый раз, когда я не смог развлечься с Софи. Раньше я из нее искры высекал, а сегодня ничего не смог. Уже второй раз жена обломала мне кайф с моей любимой девочкой.

Ну Даша.

Ну тварь.

Я устрою тебе такую веселую жизнь, что по итогу, никому кроме, меня ты нужна не будешь. И когда ты приползешь, милая, я познакомлю тебя со всеми своими шлюхами, чтобы ты знала их в лица и сама договаривалась с ними о том, когда они могут приехать и меня ублажить прямо у нас дома.

А это идея. Пока жена в другой комнате с детьми, я в спальне кайфую в компании пышногрудых богинь.

Берегись, Даша. Просто берегись…

Дорогие, вы любите провокационные и жизненные истории?

У меня как раз вышла новинка, которая не оставит вас равнодушными.

В разводе. Бывшая жена моего мужа

https://litnet.com/shrt/lene

Глава 20. Плохая идея

Плохая идея.

Евгений разведенный мужчина, я на грани неизбежного развода и вдруг мы начинаем жить под одной крышей?

Если я соглашусь, меня сразу же окрестят скверной матерью и последней простигосподи!

И тут я себя останавливаю.

Чьей именно оценки я опасаюсь? Докопаться до ответа несложно. Я подсознательно боюсь осуждения тех, кто чаще всего меня критиковал. Мамы и Никиты.

А чего же я хочу сама?

С этим вопросом я засыпаю в приготовленной тетей Диной комнате под сладкое сопение Алины.

Дать подполковнику ответ после ужина я не смогла, поэтому решила тянуть до утра следующего дня.

Главное в моей жизни — это дочь, и я должна поступить в ее интересах. Защитить ее и дать ей лучшее. И для этого мне нужны деньги, потому что без них в наше время ни-ку-да, каким бы распрекрасным человеком ты ни был.

Так что надо брать быка за рога, а заодно и брать судьбу в свои руки!

Утром за завтраком, а тетя Дина приготовила обалденные блинчики, Евгений ни разу не обмолвился о своем вчерашнем предложении.

И положа руку на сердце, я немного упала духом. Хотя все мы люди, и он имел право передумать. Зачем ему тащить к себе в дом мало того, что неквалифицированную няньку, так еще и с младенцем на руках?

— Жень, ты сегодня как работаешь? — тетя Дина поднимается из-за стола, чтобы собрать грязную посуду.

— Ночной выезд. Надо проверить бдительность состава в поздние часы.

— Понятно. Кофеек тебе сделать? — она спрашивает сына, на что он согласно кивает и обращается ко мне. — А тебе, Даша?

— Нет, спасибо. Лучше я вам помогу, — тоже встаю из-за стола и помогаю прибрать.

— Ой, да что ты, я сама! — смеется тетя Дина, но я понимаю, что она и так все утро готовила нам завтрак, который мы смели со стола за десять минут, оставив гору посуды.

— Мне только в радость, — настаиваю.

— Ну если в радость, то ладно, — смеется тетя Дина, но ее перебивает домашний телефон. — Так, я отойду на минутку, это, наверное, Тамара звонит! — сняв передник, она уходит в коридор и отвечает на звонок.

Пользуясь возможностью, я принимаюсь за мытье посуды. Во-первых, я люблю это дело, как ни странно, а во-вторых, мне не нужно будет ловить на себе все тот же внимательный взгляд подполковника.

— Даша? — он подходит ко мне из-за спины, и я едва не роняю мыльную тарелку.

— Что? — громче нужного отвечаю я.

— Ты за все утро не проронила ни слова, — Евгений достает чистое кухонное полотенце и начинает вытирать посуду, а потом отправлять ее в шкафчик.

Я аж замираю от того, насколько поражена. Никита никогда не помогал мне с посудой, папа маме и подавно. В моей семье и окружении это всегда считалось неблагородным, но почему-то женским, а точнее сказать, бабским делом.

— Да я просто чувствую себя не в своей тарелке, прости за тавтологию, — подаю ему чистую тарелку, и мы оба смеемся. — У тебя замечательная мама, — от души говорю я, когда наши глаза встречаются. — Правда.

— Спасибо, это действительно так, — кивает Евгений.

— Я благодарна ей за гостеприимство, а тебе за помощь. Она очень была нужна нам с Алиной. Даже не знаю, теперь мне кажется, что я вечно буду у вас в долгу, — стараюсь улыбнуться, но получается скверно, и я возвращаюсь к посуде.

— Не говори ерунды. Ты ни в чем не виновата. От таких ситуаций никто не застрахован. И если говорить прямо, то виноват твой муж. Его обязанностью было оберегать тебя, как жену и мать своего ребенка, а не применять физическую силу, — к концу голос Евгения наполняется гневом, но он сдерживает его. — Кстати, ты так и не дала мне ответ на мое предложение о работе.

— Я решила, что ты передумал, — говорю как есть.

— Нет. Мне нужна няня с проживанием. К тому же время позволяет тебе и Алине привыкнуть к новому жилью, прежде чем начнется твоя работа. И то, мы с бывшей женой воспитываем ребенка совместно, так что речь идет про половину месяца. У тебя будет достаточно времени для себя и Алины. Никаких кабальных условий, обещаю.

— Зачем, Жень? — поднимаю на него глаза.

— Что зачем?

— Зачем тебе помогать нам? Это же балласт, думаешь, я не понимаю? Алина совсем малышка, которая плачет по ночам и капризничает. Ты из-за нее не будешь высыпаться, а я буду чувствовать себя виноватой. Уверена, ты можешь найти себе более подходящую няню, чем я.

— Но я хочу тебя, — произносит он двусмысленную фразу, от которой у меня глаза расширяются до размера тех самых тарелок. — Уверен, мы сработаемся. Плюс дома я бываю редко, и тебе не нужно переживать за мои недосыпы. Я к ним давно привык. Еще вопросы, или после посуды мы можем поехать ко мне в квартиру?

— Просьба.

— Деньгами не обижу.

— Я не про это, но спасибо! — делаю глубокий вдох, чтобы собраться с силами: — Это мелочь, Женя, правда. Но я бы хотела обговорить кое-что на берегу.

— Кое-что? — он озорно прищуривается, сохраняя при этом серьезное лицо.

Блин! Не поймешь его.

— Да, — говорю и проглатываю язык.

— Я слушаю, — сложно не увидеть вспыхнувший интерес в его глазах.

— У нас с тобой будут исключительно деловые отношения. Вернее, рабочие. Рабоче — деловые, вот так! — боже, что я молю.

— Что конкретно ты имеешь в виду? — а вот и тень улыбки в уголках губ появилась.

— Все ты понимаешь, — отмахиваюсь от него мыльной губкой.

— Нет. Я люблю конкретику, Даша. Говори, какие отношения помимо рабоче — деловых ты в мыслях допускала между нами?

Глава 21. Жена подполковника

— Никакие, — краснею как помидор. — Блин! — поднимаю на него широко распахнутые глаза.

— В чем дело? — всё-таки есть в нем чисто профессиональный навык быстро реагировать.

Взгляд Евгения становится максимально сфокусированным.

— Я совсем забыла! — мыльными руками достаю из кармана мобильный. — У Алины сегодня педиатр. Надо срочно ехать в детскую поликлинику. Как я так? И посуду обещала твоей мамы домыть, а уже надо выезжать!

Обычно я максимально собрана, а в вопросах, касающихся Алины так вообще.

— Забудь про посуду. Собирайтесь, я подброшу.

— Спасибо! — сдуваю со лба мешающую прядь волос, и пулей мчусь копаться в тех вещах, которые забрала из квартиры мужа.

Надо будет срочно подавать на развод. Даже мысль о том, что мы все еще женаты заставляет меня чувствовать тошноту.

Правильно говорят, если хочешь узнать человека, просто разведись с ним. Да даже разводиться не надо, можно просто расстаться, и сразу все станет понятно.

До поликлиники Евгений довозит нас как раз вовремя, и я облегченно выдыхаю, стоит ему припарковаться. До приема еще десять минут, и этого будет за глаза, чтобы добраться до нужного кабинета.

— Позвони мне, когда освободитесь, — говорит подполковник, доставая из багажника коляску Алины. — Я пока отъеду по одному делу.

— Хорошо, — усаживаю дочь в коляску и проверяю, что все документы у меня с собой. — Спасибо, Жень, тогда я пошла.

И мазнув по нему неуверенным взглядом, отправляюсь в поликлинику. Неуверенным, потому что мне дико неудобно.

Я не привыкла, чтобы обо мне заботились. Евгений ничего такого не сделал, просто довез до поликлиники и предложил забрать. А меня коробит. Как будто я теперь чем-то ему должна.

Молодец Никита, правда воспитал из меня какое-то ущемленное подобие женщины.

Все сама! Я так с Алиной и таскалась в поликлинику на автобусах, пока Никита дома валялся на диване, ведь у него выходной и он заслужил отдых.

Про мой отдых никогда не шло и речи, мать с мужем, наоборот, тыкали в меня тем, что Алина спокойная и я не заслужила такого ребенка. Все мучаются, а я что особенная?

Я каждый раз говорила себе, что вот в следующий раз попрошу его нас отвезти, а потом думала о его недовольстве, которое он будет вымещать на нас с Алиной, и ехала по делам сама.

Дождь, снег, мороз… неважно. Я просто не хотела, чтобы он портил мне настроение.

Иногда бывало, что он мог днями со мной не говорить, если ему чем-то не нравилось мое поведение. Когда в такие периоды его молчания, к нам приходили родители или друзья, он вел себя со мной, как обычно: обнимал, целовал, но стоило им уйти, он снова делал вид, что меня не существует.

Как подумаю, аж трясет!

А я терпела… Верила в то, что Никита - это моя судьба, да и дочь родилась. Какой теперь развод?

А вот такой! Самый что ни на есть. Поиздевался надо мной, урод моральный, и хватит. Лавочка прикрылась!

— Так, что тут у нас? — поднимаюсь на нужный этаж и взглядом ищу номер кабинета. — Подскажите, кто последний? — обращаюсь к сидящим с детьми мамочкам.

— Я, — громко отвечает мужской голос, отчего у меня в голове вспыхивают красные лампочки, которые кричат о том, что нужно бежать. — Дашуля, женушка, садись! — Никита похлопывает по месту рядом с собой, призывая, чтобы я туда села.

Я останавливаюсь как вкопанная, внутренности покрываются корочкой льда от картины перед глазами.

Ведь разодетый, с наглой ухмылкой и кучей ссадин на лице, Быков подзывает меня к себе небрежным жестом, каким быдло подзывает к себе обслуживающий персонал.

Стою на месте, взмокшими пальцами покрепче сжимая ручку коляски.

— Ну ладно, — пожав плечами, он резко поднимается с места и подходит ко мне. Понизив голос до запугивающего, он говорит: — Когда я с тобой говорю — ты отвечаешь. Запомни. Твоего цепного пса, как я вижу, здесь нет, а значит защищать тебя — шлюшку некому. Обидно, правда?

Я туго сглатываю, прикидывая, как лучше поступить.

У Никиты просто бешеные глаза. Красные, с расширенными зрачками, на губах собачий оскал с дергающейся верхней губой.

Мне страшно даже несмотря на то, что мы в публичном месте.

— Что ты здесь делаешь?

— Как что? У нашей дочери сегодня врач. Я как хороший папа явился на осмотр.

— Где ты был раньше, хороший папа? Тебя педиатр в лицо не знает.

— Сегодня узнает, — подмигивает мне муж. — Я вообще, знаешь, решил пересмотреть свой вклад в воспитание дочери. Раньше я думал, что тебе можно доверить ребенка, но оказалось, что ты не адекват, Дашуля. Сбега́ешь из дома и ночуешь бог знает где, — громко говорит он, отчего на нас оборачиваются мамочки, — бродяжничаешь небось, связываешься с подозрительными личностями. И это все с младенцем на руках, — неодобрительно цокает языком он. — Я за вас с дочкой переживаю, а ты этого не ценишь. Как всегда неблагодарная, — он укоризненно качает головой.

— Все сказал?

— Я даже не начинал, — смеется он. — Это так, верхушка айсберга. Мне просто не повезло с тобой. Надо было слушать маму, а не брать в жены дикарку из неблагополучной семьи. Но уже поздно, мы с тобой связаны Алиной. Она моя кровь, и сколько бы ты от меня ни бежала, закон дает мне право на то, чтобы я с ней виделся. А может, даже и жил, — тут он делает паузу, чтобы я ощутила эффект его угрозы. — Так что готовься, Дашуля. У тебя впереди как минимум семнадцать лет, в течение которых я буду присутствовать в твоей жизни каждый день… Фу, че за вонища?! — морщит нос он.

— Откуда же тебе знать, что это за запах, когда ты за все время не сменил ни одного подгузника? Папаша…

— Ну так иди поменяй, — он отходит на шаг назад, при этом зажимая нос. — Может она больная, что от нее так воняет? Я не удивлюсь, с такой мамашей, как ты, Алина вполне может быть запущенной.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не надеть ему испачканный подгузник на голову прямо здесь, и иду в туалет, где сразу же закрываюсь на замок.

Глава 22. Дома у подполковника

Я просто бросаю трубку, ничего не объяснив.

Вот и нефиг быть такой наивной, Даша.

Мысли сразу же кучкуются вокруг подполковника и его взаимоотношений с женой, но я себя останавливаю. Надо думать о своих проблемах, а конкретно о том, что за дверью притих Никита.

Ключевое слово — притих. То, что он точно от меня не отстанет — это факт.

Решаю, что нет смысла дальше прятаться, в конце концов, это поликлиника. За беспорядок в таком месте его привлекут.

Выхожу с коляской из туалета и облегченно выдыхаю, ведь бывшего мужа и след простыл.

Но не тут-то было.

Слышу голоса вдалеке:

— Жена моя… С ней что-то не так… Думаю, ментальное здоровье пошатнулось после родов… Последний год был адом… О, а вот и Даша! — он показывает на меня, пока идет рядом с, если я не ошибаюсь, главврачом.

Женщина в белом халате вонзается в меня взглядом, как будто правда хочет увидеть, написаны ли у меня лице психиатрические заболевания.

— Как хорошо, что ты вышла сама, — приторно говорит Никита и лезет ко мне с поцелуем.

Я уворачиваюсь.

— Дашуль? — ласково щебечет он и пытается меня приобнять.

Я снова уворачиваюсь.

— Видите, о чем я говорю? — озабоченно вздыхает Быков.

— Здравствуйте, Дарья, меня зовут Валентина Викторовна Сахарова, я главврач этой поликлиники. Ко мне обратился ваш муж Никита. Вам нужна какая-то помощь?

Судя по улыбке главврача, Быков сумел проехать ей по ушам, и она с радостью поверила в то, что я больная.

— Не утруждайтесь, Валентина Викторовна.

— А вот и агрессия без причины, — продолжает врать Никита. — Она мне вон, — он обнажает улыбку, — зуб сломала в лифте, когда я пытался остановить ее от побега из дома поздно ночью…

— Какой же ты лжец! — не выдерживаю. — Тебе выбил зуб Женя, после того как ты меня толкнул со всей силы!

— Ах Женя, — лицо Быкова приобретает хорошо знакомое, безумное выражение. — Я запомню.

— Дарья, хотите водички? Можем пройти в кабинет психотерапевта и побеседовать. Что думаете? — главврач смотрит на меня, склонив голову набок.

— Я думаю, что вам нужно перестать смотреть на меня как на блаженную. А заодно перестать верить всяким проходимцам, вроде моего пока еще мужа. Я вменяема. И в вашей клинике моя дочь больше наблюдаться не будет! Всего доброго.

Обогнув неприятную компанию, я направляюсь к лифту. Дрожащим пальцем жму кнопку вызова и понимаю, что нервы натянуты как струна.

Пока я с ребенком на руках, Никита пользуется моей уязвимостью и травит меня всеми доступными способами. Ведь я не отвечу, чтобы на глазах у Алины не вспыхнул скандал.

Этот гад хорошо меня знает.

— Опять убегаем? — Быков встает рядом со мной, а лифта как не было так и нет.

— Я не буду с тобой говорить.

— Этого и не нужно. Главное, чтобы ты слушала, — он усмехается. — Пока я в твоей голове, Дашуля, у нас есть все шансы на воссоединение нашей молодой семьи.

Двери лифта открываются, но я не спешу в него заходить.

Внутри начинает вопить инстинкт самосохранения. Там не будет свидетелей, и Никита может делать со мной все что угодно.

— Чего тормозишь? Боишься? — после моего молчания он добавляет. — Боишься, значит, уважаешь, мне такое нравится.

И где эта врач сейчас, когда ей действительно нужно быть начеку?! В коридоре не души. И тут я чувствую, как Никита помещает мне на спину свою руку, другой перехватывает ручку коляски и заталкивает меня вовнутрь.

— Ай! — больно бьюсь плечом о дверь лифта.

— Пасть закрой, — чеканит он и нажимает кнопку первого этажа. Как только двери закрываются, он говорит: — Мы едем домой.

— Нет, — испуганно шепчу, сжимая покрепче ручку коляски.

— Да. И никто тебя в этот раз не спасет вроде твоего Жени. Вы, кстати, спали? — ноздри Быкова раздуваются, как будто он готов меня убить.

— Нет, — отвечаю только ради собственной безопасности.

— Это хо-ро-шо, что он не успел на тебя залезть, — ухмыляется он. — И хорошо, что мы снова вместе. Я, ты и Алина. Можем еще мелкого заделать, как думаешь? Чтобы у тебя не было столько свободного времени.

Двери лифта, слава богу, открываются, и я делаю вдох облегчения.

— Мы разводимся. Я к тебе никогда не вернусь.

— Не вернешься, и я превращу твою жизнь в ад, — так спокойно, что по спине пробегают мурашки, говорит он: — Сделаю так, что тебя возненавидят все и даже Алинка.

— Блеф, — толкаю коляску, чтобы выйти, но он перегораживает нам дорогу.

— Не-а, Дашуля. Ты меня доведешь до ручки. А может — петли.

— Что?

— Что слышала. Ты своими поступками толкаешь меня в могилу.

— Никита, что ты несешь?

— Я не вижу смысла жить без вас с Алиной, — он мотает головой. — Так что либо ты возвращаешься, либо моя предсмертная записка будет состоять только из твоего имени.

У меня аж ноги подкашиваются от происходящего. Ладно бы только смысл его слов был безумным, так он еще и выглядит как фанатик.

— Я не поддамся на твои манипуляции…

— А кто тебе сказал, что это манипуляции? — его взгляд все такой же безумный. — Так что по-хорошему соглашайся ехать обратно домой, или…

— Или что? — твердый голос подполковника является настоящим спасением.

Сам Евгений своей высокой фигурой практически заслоняет Быкова.

— Даша, все хорошо? — Евгений, спокойный как слон, помогает меня выйти из лифта с коляской, пока Никиты смотрит на нас сумасшедшим взглядом.

— Уже да, — тихо отвечаю.

— Тогда пойдем в машину?

— Пойдем.

— Даша! — кричит мне вслед пока еще муж. — Ты еще попомнить мои слова!

Уже в машине, когда Алина в своем автокресле, а я рядом с ней, Женя просит меня рассказать о том, что случилось, а потом задает вопрос:

— Почему ты не позвонила мне?

— Я звонила, — отвожу взгляд к окну. — Подняла твоя бывшая жена и…

Наши взгляды встречаются в зеркале заднего вида.

— Она что-то тебе сказала?

Глава 23. Ночь

Евгений Медведев

Быкова Дарья Андреевна. Тридцать два года. Судимостей и приводов нет.

В девичестве Дарья Беспрозванная. Черт, ей так шло больше.

Даша Беспрозванная, поэтично даже. На пару секунд зависаю.

Ловлю себя на том, как уже третью ночь подряд сижу у себя в кабинете и пялюсь в экран ноутбука. Дела делами, и работой я тоже занимаюсь, но то и дело руки сами тянутся к оперативным базам.

Я объяснил себе, зачем мне нужен был неформальный запрос на Дашу. Она как никак, работает на меня няней.

Хотя, кому я лгу? И так было понятно, что она и мухи не обидит. Подонки вроде ее мужа, выбирают себе в жертвы, да-да жертвы, только лучших женщин.

Такой вот парадокс.

Я насмотрелся на кухонных боксеров. Причем, с девства насмотрелся. У них есть две отличительные черты: они унижают женщин и моментально обсираются при виде мужика, который может дать им в роговой отсек за их базар.

Мой отец был одним из таких вот моральных уродов. Ему мало было издевательств над матерью, так он меня — пацана, с малых лет настраивал против нее. Говорил, что она тупая, недолугая, и что женщину нужно воспитывать кулаками.

Первые стычки с ним начались, когда мне было лет семь. Я защищал маму, вставал между ними и получал от бати леща такой силы, что помню, улетал в другую комнату.

До сих пор помню, как ощущается удар головой о деревянный пол частного дома.

Когда мне было десять, я как-то вылез из окна своей комнаты и напихал в дверной замок спичек, чтобы он не смог войти, когда вернется с работы. Получила за это мать. Он тогда закрылся с ней в спальне и бил ее.

Отец знал, как бить, чтобы не было побоев.

В двенадцать лет я начал ходить в качалку. В четырнадцать я догнал ростом отца, и когда он в очередной раз замахнулся на мать, я перехватил его руку, и пока он был раскрыт, другой рукой ударил его в живот.

Урод согнулся пополам. Заскулил. И стал меня бояться.

А потом ушел к другой бабе, на прощание высказав моей маме, что во всем виновата она.

Больше она ни с кем так и не сошлась, хотя могла. И я, как единственный сын, взял на себя роль мужчины в ее жизни.

Короче, Быкову Никите Павловичу, с многократными приводами и условным сроком за мелкое мошенничество, крупно не повезло, что я оказался в их подъезде поздно ночью.

У меня на таких, как он радар.

И крайне мало терпения.

Поэтому он и получил в морду.

Я и за коляской зачем поехал? Думал, что без Даши, чтобы ее не пугать, полирну выродку морду. Для профилактики. Но он оказался трусом и спокойно отдал то, о чем я просил.

Позже я чуть не затолкал его в лифт поликлиники, но по испуганной Даше понял, что ей и Алине нужно как можно быстрее оказаться подальше от этого урода.

Когда бывшая жена Света родила мне дочь, я думал только о том, как мне ей помочь и как заработать больше денег. Это и было двигателем моей карьеры. Я сокрушался из-за того, что видел Катюшу реже, чем хотелось бы, но ради того, чтобы у моей дочери все было — я пахал.

За годы службы, как часто бывает, мы с женой отдалились друг от друга. И по моей инициативе мы развелись два года назад.

С тех пор мы со Светой вместе воспитываем дочь.

И иногда занимаемся сексом.

Поправка: занимались.

Как раз три дня назад, когда Даша мне звонила, Света сидела у меня в машине злющая после моего отказа поехать к ней. Я в это время ходил с Катей в кафе за ее любимым пирожным.

С бывшей женой спать я больше не хочу. Она меня не заводит.

Причина?

Даша Беспрозванная.

Я походу нашел себе на голову беду, когда позвал ее работать няней. Видно, что она любит детей, Алина у нее с рук не слезает. И вообще, Даша очень нежная. Слишком нежная.

Короче с работой она справляться будет — это факт.

А вот как я буду справляться с собой, хрен знает.

Огромным вопросом в воздухе висит «А нравлюсь ли я ей?». Постановка вопроса звучит так, словно я прыщавый пацан, но как есть.

Поначалу я видел в ее взгляде смущенный интерес, а теперь она тупо перестала на меня смотреть.

Я даже стал думать, что я страшный. Побрился. И нет, все равно, пересекаясь со мной, она избегает глаза в глаза.

Какого, спрашивается?

И тут я себя останавливаю, ведь на работу ее позвал потому, что Кате правда нужна будет няня. Никаких коварных намерений, вроде затащить Дашу в постель, у меня не было.

Но чую, скоро появятся.

Поэтому Дарье Андреевной лучше поскорее меня отшить и забрать обратно слова про отличный генофонд.

Слышу шум на кухне и подрываюсь с места. Чем не повод завести непринужденную беседу? И по хрен, что уже час ночи.

Даша стоит у раковины со стаканом воды в руке и усиленно скроллит в телефоне.

Белая пижама с длинными рукавами не крадет у ее классной фигуры ни капли привлекательности. Наоборот, подчеркивает женственную спину, хрупкие плечи и длинные ноги.

А собранные в высокий хвост волосы так и манят, чтобы я сжал их в кулаке.

Твою ж. Меня слегонца в жар кидает.

— Даша, — подхожу к ней, потому что больше не могу быть на расстоянии. — Уже поздно. Почему ты не спишь?

До меня сразу же долетает ее запах. Цветочный, нежный, сладкий. И это усугубляет ситуацию.

Если я ее поцелую, она точно уйдет. Вот с вероятностью девяносто девять и девять.

— Даш? — замечаю, как она незаметно пытается вытереть с лица слезы. — Что случилось?

Выключаю режим Ромэо и сразу же понимаю, что дело в ее бывшем. Утырок сто пудов что-то сделал.

Она не должна плакать из-за такого, как Быков. Где он, а где она?

— Н-н-н-и-и-к-к-и-и-т-т-а… — она переводит на меня свои красивые глаза, полные слез.

— Я убью его, — говорю ей и уже прикидываю, как побыстрее доехать до его хаты.

— Н-нет, — из груди Даши вырываются такие рыдания, что я правда хочу его убить голыми руками.

— Почему нет? Сколько этот урод будет портить тебе жизнь?