После развода. Всё ещё л…

Глава 1

Саша.

— Аристов, пей. Не могу смотреть на морду твою кислую. — Ящер двигает по столу бокал.

Беру на автомате.

— Слушай, а тебя вот всё устраивает в жизни?

— А чо нет?

— Ну, не хочется осесть уже, остепениться? — Катаю зубочисткой по тарелке оливку.

— Типа семья, дом, дети и всё такое?

— Угу.

— Ну. Может. Иногда. — Ящер безразлично пожимает плечами. — Да тут захочешь — не осядешь. Сам понимаешь.

Понимаю.

Насаживаю оливку на острый кончик. Закидываю в рот.

Кручу между ладоней бокал. Янтарный напиток омывает стеклянные берега. Скучающим взглядом наблюдаю за тем, как Ящер окучивает очередную модельку. Она пойдёт сегодня ему на закуску. Я к своей «закуске» не притронулся, она во мне вызывает ровно столько же аппетита, сколько галеты из армейского сухпайка.

Рассматриваю ещё раз девочку. Ноги длинные, стройные. Пышная грудь подпёрта узким лифом так, что я вижу ореолу тёмного соска. Надутые у косметолога губы пошленько обсасывают соломинку, торчащую из коктейля. А глазки…ммм… Пустые, блять, глазки.

Ну просто бери и трахай. А мне…

Не хочется.

Хочется настоящих эмоций, а не этого картонного позирования перед несуществующей камерой. И несмотря на то, что это оверпрайс, меня вообще не вставляет ни точёная фигурка, ни умелые пальцы, скользящие по моей ширинке. И мой боец остаётся так же безучастен, как и мой мозг.

А как зовут-то её? Арина? Алина?

Да какая в жопу разница! Кукла возбуждается только от шелеста купюр, и это откровенно скучно.

В следующий раз возьму рыжую.

Ну, и чо дальше? — отрезвляю сам себя.

Как будто цвет волос играет роль.

Тебе чего, разговоров по душам не хватает? Так сходи к психологу, поплачь.

Так это тоже за деньги… А мне хочется, наверное, чтобы кому-то до меня реально было дело. Чтобы участие не купленное, а реальное и искреннее. Но это не моя история.

Может хватит пытаться купить чужие эмоции? Тебе, ублюдку такому, противопоказано углубляться в людей, если это не чисто анатомическое погружение с целью разрядить обойму.

Потому что один раз я уже вляпался. И наделал хуйни, которую до сих пор разруливаю.

Утешаю себя тем, что не мог поступить иначе в той ситуации. Я делал то, что мог с тем, что имел. Но поимели, в итоге, меня.

Но это хорошо, что только меня.

Лику и детей не тронули. Не добрались.

Значит, Аристов, всё это было не зря. Хоть где-то ты не налажал.

Одним махом опрокидываю в себя виски.

Ну, за тебя, моя львица. Будь счастлива в своей другой реальности, пусть и без меня.

Жму кнопку вызова официанта.

Ресторан мажорский, пафосный, а обслуживание херовое. Ящер быстрей метнётся до магазина, чем они принесут добавки.

Дверь в банкетку открывается.

— Давайте нам сразу бутылку. — Машу пустым бокалом не глядя.

— Аристов?

Оборачиваюсь на голос.

Я его узнаю из тысячи, из миллиона, как бы ванильно это ни звучало. Этот голос, мягкий, тягучий, как горячая карамель, но с претензией, с вызовом, с норовом. И с сексуальной кошачьей «ррр», оттенком звучания так напоминающее обещание о медленной экзекуции.

Лика.

Конечно, это Лика.

В ахрененном красном платье по фигуре. На открытые плечи с тонкими выпирающими ключицами падает каскад густых тёмных волос. Карие глаза метают молнии в мою сторону, пригвождая к месту. Оглядывает презрительно куклу, по-хозяйски расположившую свою ладонь на моём члене.

Схлёстываемся тяжёлыми взглядами.

Да бля…

— Извините, ваша следующая. — Хостес указывает рукой дальше и закрывает торопливо дверь, разрывая наш с Ликой немой диалог.

Как же так, Лика, из всех ресторанов такого большого города ты выбрала для празднования дня рождения именно это чёртово место?

Отбиваю нервно ритм носком ботинка.

— А это у нас кто был? — Ящер кладёт своей модельке в рот тонкую дольку лимона.

— Она и была.

Ящер понимающе кивает.

Он в курсе контекста. Он вообще единственный, кто осведомлён ровно настолько же, насколько и я. И доверяю я ему безоговорочно, потому что этот человек своей грудью меня от пуль спасал.

— Своди девочку в туалет, посублимируй. — Советует Ящер.

Ну, от души душевно!

Лика стоит у меня перед глазами полупрозрачным приведением, и теперь я на свою «девочку» даже смотреть не хочу. В сравнении с этой огненной львицей проигрывают все, даже самые свеженькие и хорошенькие куколки.

Вкладываю пару хрустящих бумажек Арине-Алине в ладонь.

— Посублимируй сегодня без меня.

Выхожу, так и не дождавшись своего виски.

Ну и херовое же у вас обслуживание!

Глава 2

Саша.

Выхожу из ресторана через чёрный ход. Достаю сигареты, оглядываюсь.

За нами не было хвоста. Вроде. Но меня уже деформировало паранойей на каком-то слишком глубинном уровне, поэтому по привычке не теряю бдительности.

Это плохо, наверное, для нервной системы — жить в таком постоянном стресняке. Люди обычно не могут покинуть зону комфорта, а я, уникум, не могу найти туда вход.

Хотя я знаю, где моя зона комфорта. Она там, рядом с шикарной женщиной в красном платье. Она существует, просто… Не для меня. Это ванильная фантазия, которой не суждено сбыться. Если я не конченый олень, а в это мне искренне хочется верить, то я не буду подставлять свою семью.

Свою семью.

Вслух усмехаюсь мыслям.

Когда это она стала твоей? Ты, Аристов, просто поделился спермой и свалил в закат. Забыл?

Чиркаю зажигалкой, но та только выдаёт слабенькую искру. Бросаю сигарету на асфальт, топчу каблуком ботинка.

Лика никогда не одобряла этой привычки.

Меня тянет обратно. И это… пиздец, одним словом, потому что обратно мне ну никак нельзя.

Чувствую себя мальчишкой, который в сияющей витрине увидел игрушку своей мечты. И эта игрушка, окутанная ярким светом и ангельским пением, манит меня так, что тело болезненно потряхивает.

Возвращаюсь в ресторан.

Заберу Ящера и домой.

Ну нахуй, от соблазнов подальше. Обойдёмся без надкушенных яблок. Мне сейчас не до библейских мотивов, тем более, что конец той истории мы все прекрасно знаем.

Перед выходом к банкеткам замечаю мелькнувшую за поворот попку, обтянутую красным платьем.

Закрываю глаза. Считаю.

Один. Два. Медленный вдох.

Три. Четыре. Выдох.

Пять. Иду следом.

Конченый олень…

Захожу за Ликой в женский туалет.

Стоит, уперевшись ладонями в мраморную столешницу раковины. Смотрит на своё отражение в зеркале. Застывшее на лице напряжение считывается мной, как сигнал — её тоже корёжит от нашей встречи. Значит, не всё равно. Значит, не отболело ещё.

Прости ты меня, львица. Ну вот такое я хуйло, да.

Дверь за моей спиной хлопает. Лика испуганно вздрагивает. Окатывает меня взглядом, как ушатом ледяной воды.

Бодрит.

Молчим оба.

Я не знаю, что вообще можно здесь сказать. Исправить то, что натворил, я не могу. Могу только минимизировать риски для неё и пацанов, но она же даже не в курсе, что я типа… А кто? Герой? Да хуй с горы, вот я кто.

— Шикарно выглядишь. — Выдаю я самую банальную глупость. Она, конечно, в курсе, что роскошная.

— Знаю. — Подтверждает Лика мои мысли.

— Ну так… Отмечаешь?

Вместо ответа Лика закатывает глаза и фыркает, приобретая ещё больше сходства с представителями кошачьих.

Она такая…

Хочу её.

Облизываю взглядом хрупкие плечи, ныряю в вырез декольте.

На чём держится её платье? Его же можно просто дёрнуть вниз.

Ловлю лёгкий спазм в лёгких. Дыхание на миг сбивается от представившейся картины.

Помню, какой у нас был секс.

Простой. Честный. Жёсткий.

Уверен, она тоже вспоминает с тоской хотя бы эту часть нашей совместной жизни.

— Прости, что я без подарка.

— Тебя всё равно нет в списке гостей.

— А жаль.

— Кому? Тебе?

— А тебе?

— Аристов, что ты хочешь, а? Ты своё последнее слово сказал три года назад. Больше мне от тебя ничего не нужно.

А если мне от тебя нужно? Нужно, но не можно.

— Лик, извини. Я знаю, как это выглядит…

Ну, не могу я тебе всей правды открыть. Потому что в моём случае «меньше знаешь — крепче спишь» идёт с припиской «и дольше живёшь».

— Нет, Саша, не хочу слышать оправданий. Не актуально уже. Если тебе нужно моё прощение для очистки совести, то я тебя прощаю. Не держу зла, правда. Хорошо, что мусор сам уходит из моей жизни. А если ты хотел выговориться, так сходи лучше исповедуйся. Или на сеанс к психологу запишись. Говорят, помогает. А об меня сейчас карму свою чистить не нужно.

Закусываю губу изнутри.

Хочется сорваться и наказать этот дерзкий ротик, потому что ни одна женщина, кроме этой, не разговаривает со мной так. Без страха, без наигранного благоговения. И меня штормит от неподдельности её эмоций.

— Как пацаны?

— Отлично. Растут без отца. Мы всем довольны. — Складывает на груди руки, закрываясь.

Вижу, как она едва держит внутри себя бурю. И я вполне осознанно провоцирую, потому что хочу больше этих вкусных эмоций.

— Не спрашивают обо мне?

— Сёма иногда… — Отводит взгляд. Сжимает напряжённо челюсти. — Я не говорю. Маленькие ещё. Потом придумаю какую-нибудь легенду про погибшего на опасной миссии папу-шпиона.

Мне обидно, да. Не за себя, за пацанов. Они заслуживают отца рядом, а не легенду о том, что тот был хорошим человеком.

Да и не правда это. Не был.

— Спортом занимаются?

Уголки её губ чуть приподнимаются. Приятно, наверное, поговорить о детях с человеком, с которым вы их создавали.

— Летом отведу на футбол.

— Ой, не! Какой футбол? Лучше бокс, или дзюдо. Пусть учатся драться, хороший навык.

Лика моментально вспыхивает.

— Аристов, ты ахренел? Ты потерял право что-то решать в этой семье в тот момент, когда бросил нас.

— Бросил, да. Лик, поверь, так лучше для всех.

— А ты у нас всегда знаешь, как лучше для других. Только семья, Саша, это командная игра. И ты, как игрок, для меня потерял всякую перспективу. — Властно кивает в сторону двери. — Разговор окончен. Свободен.

Вот она, моя королева.

Вбираю в себя каждое слово, застыв, как истукан.

Кровь бежит по венам, разгоняя сердцебиение. Я сам один сплошной пульсирующий сосуд.

— Аристов, до свидания! Иди к своей конфете, она тебя заждалась.

Лика отворачивается к зеркалу, медленно вытаскивает из сумочки красную помаду. Ведёт по сочным губам, не обращая на меня внимания.

Словно наши реальности на пару минут пересеклись и наложились друг на друга, но теперь разошлись каждая в свою сторону, и меня снова больше не существует в её жизни.

Глава 3

Лика.

Слышу, как тихо щёлкает щеколда на двери.

Саша делает шаг в мою сторону. Я не смотрю на него, но понимаю это по тихому шуршанию ткани брюк.

Напрягаюсь, но стараюсь не подавать вида. Потому что Аристов, как чума, как самая страшная болезнь, косит в первую очередь слабых.

Я уже побывала однажды под катком отношений с тобой. Спасибо за урок, я стала гораздо сильней. И теперь твоё присутствие не способно выбить меня из равновесия. Я научилась балансировать, даже когда мир катится в тартарары.

Отрываю салфетку и смыкаю на ней губы, оставляя на тонкой бумаге красный след помады. Сглаживаю пальцем чуть съехавший контур под нижней губой, лопатками ощущаю на себе тяжёлый взгляд.

Резко поворачиваюсь.

— Ты ещё здесь?

— Дай полюбоваться женой. — Прожигает меня поплывшим взглядом.

— Бывшей женой. Аристов, у тебя амнезия, или я чего-то не понимаю? Тебе напомнить о событиях последних трёх лет?

— Я всё помню. — Делает шаг ко мне.

Застываю, запрещая себе отступать.

Нет, я не жертва. Не добыча. И не нужно тут на меня охотиться.

Я сама могу вцепиться в глотку, если будет в этом необходимость.

Но мне всё ещё больно.

Можно сколько угодно отгораживаться от эмоций, но полностью подавить их не получится. Они обязательно выплеснутся в момент наибольшей уязвимости.

И я… Чёрт возьми, Аристов, я всё ещё не отпустила.

Вот так просто.

— Лик, я просто хочу, чтобы ты знала: я вот этого всего не хотел. И чтобы так кончилось — тоже не хотел.

— Вот именно. Кончилось. Не надо прошлое ворошить, потому что там всё мертво. Давай мы разойдёмся здесь и сейчас, пока вся эта ситуация ещё не ушла в глубокий минус.

— Это был единственный выход.

— Ой, Саш. — Веду нервно плечами. — Слушай, ну что ты как не мужик, а? Ну, бросил и бросил. Просто признайся сам себе. Что ты со мной всё загадками какими-то разговариваешь? Не мог, не мог. Кто хочет — найдёт возможность, кто не хочет — причины. Вот и всё.

Пытаюсь оперировать фактами, а не эмоциями. Возвращаю себя к реальности, не убегая в очередное препарирование обиды, ведь это дорога никуда не приведёт, по ней я уже ходила.

Стучу ногтями по столешнице раковины.

— Не переживай так, я уйду. — Саша делает ещё один медленный шаг.

Ломануться и бежать? Да куда я, на этих дизайнерских костылях…

— Вперёд. Зажми в углу свою красотку, выпусти пар.

— Ты или она? Конечно, ты.

— А я не ставлю ультиматумов. Не переживай, я найду, с кем трахаться.

Аристов дёргает головой, словно получил пощёчину. Натягивает улыбку.

— Не надо, Лика. — С угрозой.

Кошусь на входную дверь, оценивая расстояние до неё. Саша перехватывает мой взгляд, заслоняет собой путь к отступлению.

Между нами пара шагов, и этот большой туалет кажется мне сейчас узкой клеткой, в которой я заперта с опасным зверем.

Чувствую, как колотится неистово сердце, и мне кажется, Саша видит, как проступает под кожей на моей груди каждый беспокойный удар.

В мгновение он оказывается рядом и меня сносит волной его парфюма — знакомый запах заполняет лёгкие и оседает на стенках ядовитым слоем. В этом запахе столько прошлого, что внутри меня что-то надсадно клокочет. Я вскипаю, как ведьмин котёл.

Сердце пропускает удар.

Аристов протягивает руку и ведёт пальцами по моей щеке. Заправляет локон за ухо, вызывая мурашки.

Я не хочу этой близости, потому что мне слишком не всёравно. Это болезненное прикосновение. Оно оставляет ожоги на моей коже, но я замираю, заворожённая густой силой, сконцентрированной на дне чёрных зрачков его глаз.

Змей-искуситель пришёл, чтобы предложить мне отведать запретный плод. И я пожалею, если поддамся.

С моих губ срывается тихий вздох, который срабатывает, как щелчок предохранителя.

Аристов сминает волосы на моём затылке и впивается в мою шею влажным ртом. Скользит губами по ключицам.

Судорожно сжимаю в ответ пальцами его плечи, притягиваю к себе. Впиваюсь ногтями в упругие мышцы.

Я просто надкушу…

Моё горло обхватывает широкая ладонь. Не стараюсь вырваться, прислушиваюсь к ощущениям, которые сейчас на самом кончике острия. Вызывающе смотрю из под ресниц, вздёргиваю подбородок.

Между нами зависает мой беззвучный вопрос: «Ну, и что ты мне сделаешь теперь?»

Воздух резко выбивает из лёгких, когда Саша припечатывает меня к стене. Тёплая ладонь скользит в разрез платья на бедре. Настырные пальцы прокладывают себе дорогу туда, где у меня уже всё сладко ноет от истомы.

Своими губами он крадёт мои тихие вздохи. Язык тараном размыкает плотно сжатые зубы и проникает глубже.

Аристов никогда не был силён в красивых словах, но он умеет объясняться иначе. Горячо и чувственно.

Плавлюсь, как ванильное мороженое на июльском солнце.

Каждое его прикосновение причиняет боль, и всё моё тело горит, но сейчас эта боль приятна. Я чувствую себя живой. Настолько живой, что последние годы жизни теперь меркнут и становятся серыми.

В них почти не было красок.

Моя единственная настоящая радость — двойняшки.

Двойняшки…

Мысль о детях внезапно отрезвляет.

Упираюсь в твердую грудь, толкаю, но он не поддаётся, лишь сильней вжимает меня в своё тело.

Прикусываю его губу. Чувствую на языке солёный привкус железа. Это срабатывает.

Саша резко убирает руки и отшатывается на шаг в сторону. Большим пальцем ведёт по губе и поднимает на меня выразительный, но пьяный в хлам взгляд.

— Львица захотела крови? — Косится на красный след, оставшийся на подушечке пальца.

— Пошёл ты нахер, Аристов. Не появляйся в моей жизни. Никогда больше. Иначе в следующий раз я прокушу тебе глотку.

Прохожу мимо. Наши плечи больно сталкиваются. Он больше не пытается меня удержать, и я беспрепятственно покидаю злополучный туалет.

Отлично. Просто отлично.

С днём рождения, Лика!

Глава 4

Лика.

Возвращаюсь в свою банкетку.

После разговора с Аристовым меня подкидывает. Руки трясутся крупной дрожью, поэтому я складываю их на коленях, не рискуя притрагиваться сейчас ни к бокалу, ни к столовым приборам, чтобы не выдать своего волнения.

Натягиваю на лицо дежурную улыбку. Киваю гостям, как китайский болванчик, не улавливая суть вопросов и шуток.

Настя подаётся ко мне корпусом.

Настя — моя лучшая подруга, а ещё мой самый ценный кадр в студии. Помогает организовывать выставки, ведёт курс фотографии, иногда даже занимается съемками. А ещё она не так давно заняла место ведущего фотографа в Цехе у Кирилла Доброва, сместив местную «звезду». Цех — это про масштабные фотосессии, глянец и очень хорошие деньги. И Настя делает всё это, будучи на шестом месяце беременности. Огромная умничка.

— Лик, у тебя всё хорошо? — Тихо спрашивает она.

— Всё хорошо. А что?

— У тебя… У тебя немного… — Настя коротким жестом обводит свои губы.

Твою ж мать.

Открываю камеру телефона.

Ммм… Здравствуй, Джокер!

Красная помада на пол лица. Бледные щёки. Растрёпанные волосы. Безумный взгляд.

Настя приподнимает вопросительно брови.

Ну, что я тебе сейчас скажу? Что случайно в женском туалете упала на рот бывшего мужа? Не надо в меня своими невинными бэмби-взглядами бросаться, я и без того чувствую себя идиоткой законченной.

Не могу больше здесь оставаться, зная, что Аристов где-то рядом. Ещё одной подобной стычки я не переживу.

Настроение безвозвратно испорчено и я, ссылаясь на головную боль, ухожу первой со своей же вечеринки.

На улице вызываю такси. Пока жду, копаюсь в сумочке, достаю сигареты.

Раньше я была ярой противницей, а потом моя жизнь пошла под откос. Когда мир рушится, приятно иметь под рукой какой-то якорь. Моим стали сигареты. Точнее, сигарета. Одна в день. Потому что не они контролируют меня, а я контролирую всё, что со мной происходит.

Затягиваюсь.

Густой дым скребёт по стенкам гортани, заполняет лёгкие. Запрокидываю голову и с наслаждением выдыхаю в тёмно-синее небо.

Угораздило же влюбиться в мудака! И родить от него детей.

Нет, о детях не жалею. О мудаке — да. Но если бы мне предложили переиграть всё то, что случилось, я бы не согласилась. Одно от другого уже не отделить.

— Лика!

Бросаю сигарету, придавливаю носком туфли.

Ну вот, единственная на сегодня, и так бездарно потрачена…

Настя идёт ко мне вразвалочку, как мама-утка. Светится вся.

За ней, как суровый телохранитель, шагает по пятам Добров. Ни на минуту не оставляет её, пылинки сдувает. Вот за таких нужно замуж выходить, а не…

Ой, всё.

— Тебе плохо? — Настя пытается отдышаться.

Добров трогательно заворачивает её в свой пиджак, запахивает на выпирающем беременном животике полы.

Отвожу взгляд.

Это простой жест заботы, но у меня ноет и тянет болезненно под рёбрами.

Я сильная. Я справляюсь со всем сама. Но какой бы сильной не была женщина, иногда ей просто катастрофически необходимо, чтобы кто-то накинул на её плечи согретый теплом тела пиджак.

— Голова разболелась. — Вру подруге.

— Это я уже слышала. А правду расскажешь?

Не сегодня. А может, и никогда.

— Просто не хочу засиживаться до поздна, у меня на завтра планы. Выставка Даичи, помнишь? С ней всё идёт не так. Не сильна я в теме Азии, вся надежда на декораторов.

— Мы тогда тоже поедем.

— Тебя подбросить? — Вклинивается Кирилл.

— Нет, уже вызвала такси.

Ребята не уходят, пока за мной не приезжает машина. Сажусь.

Пока едем, ловлю себя на смутной тревоге. Не могу отделаться от чувства, что моё личное пространство больше не безопасно.

Злюсь на Аристова.

Конечно, он не подумал обо мне. Снова.

Поддался каким-то животным инстинктам, нарушил моё внутреннее спокойствие, даже на миг не задумавшись о том, что моё состояние влияет не только на менталочку. Я мама двоих очень суетных пацанов. Мне просто необходимо всегда оставаться в дзене, иначе я съеду с катушек.

Но откуда же ему это знать? Ему-то не приходилось в одного тащить семью.

— Да что ты обнимаешься со мной! — Нервничает водитель, поглядывая в зеркало заднего вида. — Проезжай давай.

На автомате поворачиваю голову. Впритык к нам едет чёрный, наглухо тонированный крузер. Он виляет по полосам вслед за нами, несмотря на то, что дорога свободна.

— У нас какие-то проблемы?

— Проблемы у оленей, которые права купили, а водить не купили! — Ругается сквозь зубы водитель.

Да, имбецилов вокруг хватает. Может, там перекрытый какой-нибудь за рулём?

— А давайте сейчас на Баумана, через двор и снова на главную.

Поворачиваем. Оглядываюсь. Крузер не отстаёт и повторяет наш нелогичный крюк.

Серьёзно напрягаюсь.

В голове только одна мысль: Аристов. Кто ещё может преследовать меня? А в том, что это преследование, я не сомневаюсь.

Вот же идиот…

Дорогие, хочу поздравить вас всех с Новым годом и пожелать счастья и крепкого здоровья! Спасибо, что читаете мои истории и делитесь своими эмоциями!

Для тех, кому интересна история Насти и Кирилла, можете найти в мою книгу «Измена. (С) меня достаточно» в профиле или перейти по ссылке https://litnet.com/ru/book/izmena-s-menya-dostatochno-b458732

Хороших вам новогодних выходных и самых вкусных историй!

Глава 5

Лика.

Пытаемся ненавязчиво стряхнуть «хвост». Но всякий раз, как мы отрываемся, нас снова догоняют.

— Дамочка, а вы не из мафии какой-нибудь, часом? — Косится на меня водитель. — А то мне неприятности не нужны…

— Вы же понимаете, что если я отвечу, то мне придётся вас убрать? — Невинно хлопаю ресницами, перехватывая его взгляд в зеркале.

Зря, Лика. Иногда нужно держать язык за зубами.

Водитель сворачивает в очередной двор и тормозит.

— Выходите. — С паникой в голосе.

— Серьёзно?

— Лучше штраф, чем бандитские разборки.

— Ну, какие разборки? Это мой бывший муж.

— Выходите.

Океей…

Выхожу, хлопнув дверью.

Урод!

Остались в этом мире ещё нормальные мужчины, или Настя последнего себе отжала?

Неуютно ёжусь.

Двор тёмный, лишь пара фонарей тускло освещает детскую площадку.

Пытаюсь перезаказать такси.

Вот же придурок… Может, это его «хвост», а вовсе не мой?

Во двор на приличной скорости залетает не крузер, но тоже что-то большое — не могу разобрать из-за слепящих фар. Тормозит возле меня.

Перепуганное сердце делает кульбит в груди, тогда как моё лицо привычным образом складывается в непроницаемый покерфейс.

Стекло опускается.

На переднем два бугая: всё по стандарту, как в русских криминальных сериалах. Бритые головы. Чёрные футболки сидят внатяжку на мышечных торсах. И взгляды, не обременённые интеллектом.

— Анжелика Егоровна, садитесь в машину. — Безэмоционально советует один из бритоголовых.

— Лика. — Машинально поправляю я. — А вы кто такие?

— Охрана.

— Мм. Меня охраняете? А от кого, если не секрет?

Переглядываются.

— Лика Егоровна, садитесь в машину.

Ясно. Больше текста им не доверили.

— Вы от Аристова?

— Лика, блять! — Распахивается задняя дверь.

Аристов выходит, вцепляется в мою руку и тащит в сторону машины.

— Так и знала, что это ты! — Пытаюсь вырваться. — Что ещё за игры? Решил запугать меня?

— Потом объясню, давай внутрь.

— Я с тобой. Никуда. Не поеду.

— Поедешь. — Гневно вздрагивают его ноздри.

Вырываюсь. Бегу, пытаясь балансировать на высоких каблуках. Крепкая рука перехватывает меня поперёк талии и поднимает в воздух. В секунду оказываюсь на плече Аристова.

— Лика, солнце, нет у нас времени на твои капризы. — Хлопает по бедру, закидывает в салон. Залазит следом.

Машина с визгом срывается с места.

Беру короткий тайм-аут на то, чтобы отдышаться и привести мысли в порядок. В стрессовой ситуации кто-то замирает, кто-то убегает, а я — бью. И это не всегда правильная и безопасная стратегия, потому что противник может оказаться сильней и подготовленней.

Приказываю себе не нападать, а оценить сначала риски. А для этого — узнать подробности.

— Жду объяснений. — Складываю руки на груди, смотрю на Аристова в упор немигающим взглядом.

По его лицу бегают тени фонарей и фар встречных автомобилей, делая и без того жёсткие черты ещё более угрожающими.

— Наша сегодняшняя встреча была огромной ошибкой.

— О, неужели? Поэтому ты отправил за мной слежку? Поэтому я сижу в твоей тачке?

— Те люди не мои.

— А эти твои?

— Да.

— То есть, слежка всё равно была?

— Я должен был убедиться.

— В чём?

— Что ты в безопасности.

Отвечает коротко. Осторожничает. И слова подбирает так, словно ходит по минному полю.

Полная картина пока так и не вырисовывается в моей голове, но на уровне интуиции уже зреет вполне отчётливая тревога.

Массирую устало виски.

— Аристов, просто объяснись. Я же понимаю, что это чем-то нездоровым пахнет.

— Тебе не о чем волноваться. Я во всём разберусь.

Вцепляюсь пальцами в кожаную обивку сидения.

Аристов, что ты опять натворил с моей жизнью?

— Лика, спокойно. — Саша сжимает меня за плечи, ныряет в мои глаза торопливым взглядом. — Ящер перехватил твоё такси. Он уводит их со следа. У нас есть время, слышишь?

Какой ящер? С какого следа? И почему вдруг вот это «у нас есть время» должно меня обнадёжить?

— Кто бронировал ресторан?

— Вероника. Моя помощница в студии.

— Хорошо. Это очень хорошо.

Ничего не хорошо. Я слышу это по едва уловимым ноткам сожаления в его голосе.

— Они не найдут вас. Если всё зайдёт слишком далеко, я сделаю вам новые документы, перевезу в другой город. Начнёте жизнь с нуля.

Фокусируюсь на Сашином лице, которое сейчас так близко к моему, что я чувствую на своих щеках его дыхание.

— Аристов, почему моя жизнь обязана обнуляться каждый раз, когда ты в ней появляешься?

— Потому, что я осёл, и влез в игры слишком влиятельных людей. Больше сказать не могу.

— Вот и играй в эти игры сам. А нас с мальчиками вычеркни из списка участников. — Скидываю с себя его ладони.

Отворачиваюсь к окну.

Вычеркни. Потому что если разъярённая и напуганная женщина подключится к вашей игре, то тебе точно не удастся выйти из неё невредимым.

Глава 6

Саша.

Едем молча.

По лицу Лики не могу понять, напуганна она, рассержена, или происходящее просто кажется ей не самой смешной шуткой. Она потрясающе скрывает эмоции, ей бы в покер.

Мы с Ящером были уверены, что ушли от слежки. Но от людей Мартынова не так просто потеряться. Ладно хоть додумался сам сесть к Лике на хвост, иначе привезла бы она плохих мальчиков прямо на чай.

Телефон вибрирует от сообщения.

Ящер: Оторвались, выдыхай.

Руки тяжело опускаются на колени. По телу циркулирует облегчение. Я сейчас неповоротлив, словно куль, под завязку набитый противоречивыми эмоциями.

С одной стороны рад, что удалось увести Мартыновцев от Лики. С другой она всё равно уже в игре, и её обнаружение — это лишь вопрос времени.

Если только Мартынов не переключится сейчас на что-то более важное.

Ныряю снова в телефон.

Аристов: Подключи таможню, пусть стопорнут его партию.

Ящер: Много попросят.

Аристов: Похер. Заплати, сколько нужно.

Ладно, пускай Мартынов пока отвлечётся на задачку по-сложней, чем поиск рычагов давления на меня.

Подъезжаем к дому. Упираемся в шлагбаум и ворота. Двор охраняемый, что в нашем случае очевидный плюс.

Выхожу из машины вслед за Ликой.

— А ты куда собрался? — Тормозит она меня у ворот. — Дальше я сама.

— Ага. Щас.

Кивком головы парням указываю «на выход».

Лика закатывает глаза, но молча сносит все мои посягательства на свою территорию.

Парни идут впереди. Проверяют подъезд — чисто. У квартиры замирают.

— Дальше я твоих берсерков не пущу. У меня там дети.

— Окей. — Снова киваю. Парни уходят, оставляя нас наедине.

— И ты. Давай. Вон отсюда.

— Не могу.

— Очень даже можешь. У тебя есть две отличные ноги, которые ещё пока выполняют свою функцию.

— Не хочешь охрану рядом, значит, терпи меня. Ключи. — Протягиваю ладонь.

Лика, не отводя от меня уничтожающего взгляда, копошится в сумочке. Швыряет ключи мне в лицо.

— Детский сад, Лика Егоровна. — Открываю.

Заходим внутрь.

— Мальчики уже спят. — Лика понижает голос на пол тона. — Чтоб ни звука, Аристов, понял?

Понял, не дурак.

Квартира у неё хорошая, большая, со стильным ремонтом, в который вгрохано, судя по всему, очень прилично денег. И пахнет здесь…

Домом.

Ликой.

Её личным запахом. Её кайфовыми ужинами, её парфюмом и стиральным порошком. Чистотой. Уютом. Теплом.

Семьёй.

Не твоей, Аристов. — Напоминаю себе, потому что за пару секунд я в умат от лавины щекочущих ощущений.

Молодец, львица. Ты прекрасно справилась без меня. Хотя как раз в этом я не сомневался. Ты всегда была сильной и самодостаточной женщиной, слишком независимой от других.

Лика со вздохом облегчения снимает свои каблуки.

— Ну что, убедился в нашей безопасности?

— Вполне. — Тоже разуваюсь.

Брови Лики медленно ползут наверх.

— Аристов… Мы так не договаривались.

— Мы вообще никак не договаривались. Найдётся свободный диван?

— На нём спит Алиса.

— Ху из?

— Няня. Ты же не думал, что я оставляю пацанов одних, пока выясняю отношения с бывшими по туалетам ресторанов?

— То есть, это не первый подобный опыт?

— А у меня, Саша, хобби такое. Я, знаешь ли, вечно в поисках острых ощущений на свою задницу.

Дерзко взметнув в воздухе волосами, уходит.

Смотрю на задницу. Красное платье натягивается при каждом шаге на роскошных крутых бёдрах.

Отличная! Острых ощущений тебе не хватает, значит..?

Из комнаты выползает девушка. Трёт заспанные глаза и щурится от света.

— Ты рано. И даже не на бровях. — Обращается она к Лике. Меня не видит.

— Я сейчас более неадекватная, чем ты можешь себе представить. Как пацаны?

— Сёма стукнул Тёму трактором по голове. Тёма в отместку Сёму укусил.

— В общем, всё хорошо.

— Да. Ты себя нормально чувствуешь? Такая бледная.

— Испью завтра немного чужой крови и полегчает.

Улыбаюсь, как дебил последний, представляя себе, что вот это всё — настоящее и моё. И женщина эта моя, и дети, лупящие друг друга трактором по голове — тоже мои.

Они как бы и так мои. Это любая экспертиза докажет. Но мало быть просто отцом. Нужно быть папой. Мне ли этого не знать?

Сам же, Аристов, через эту хуйню прошёл. Знаешь ведь, как пацанам сложно расти без полноценного участия отца. Вменяемого отца. Но лучше уж никакого участия, чем такое, как у меня было.

Ну нахуй таких отцов.

Выхожу из коридора. Алиса взвизгивает, тут же закрывает рот ладонью.

— Здрасьте. А я к вам на чай.

Глава 7

Саша.

Алиса отшатывается к стене и застывает, словно надеется слиться с обоями.

Ой, да ладно! Не такой я и страшный.

— Лика, а это кто?

— Внимание на него не обращай. Это домовой. Он сегодня поспит в твоей комнате, а ты в моей, ладно?

— Ладно…

Домовой.

Ну, во всяком случае это лучше, чем «мой тупорылый бывший муж» или «мудак, что сделал мне детей и свалил». Ок, пускай домовой.

— Саша. — Тяну руку. — Муж Лики.

— Бывший! — Доносится с кухни.

— Алиса. Няня. А я не знала, что вы дружите.

— Ни в коем случае! — Снова Лика. Бренчит посудой. — Покажи ему, где он сегодня спит.

Слышу, как закипает вода в чайнике.

Алиса провожает меня в свою комнату, выдаёт комплект чистого постельного белья и выходит, оставляя меня в темноте.

Заваливаюсь на постель.

Я в квартире Лики. В какой-то из оставшихся двух комнат спят мои дети. Это их обычная жизнь, которую они привыкли жить без меня.

Как это вышло? И что я здесь делаю? Не в частности, а в целом. Как оказался в этой ущербной точке?

Всю сознательную жизнь у меня были принципы. И вполне достойная цель: чтобы моя семья ни в чём не нуждалась.

Чтобы моя жена была счастливой и всегда могла положиться на твёрдое плечо мужа. Чтобы дети не знали голода. Чтобы не узнали вкуса каши, сваренной из остатков крупы. Чтобы никогда не испытали стыда, донашивая вещи за соседскими детьми. Чтобы колбаса на столе — не изыски по праздникам, а норма.

Всё, что я делал, я делал исходят из своих принципов и целей. Но как же вышло, что добился я прямо противоположного?

Если бы можно было отмотать назад, я бы отмотал. Но…

Увы.

Выхожу из комнаты.

Лика сидит на кухне. Она уже в широкой футболке, с собранными на макушке волосами и без макияжа. И она ахренеть, как очаровательна вот такая, домашняя. Мягкая и естественная. Моя Лика.

Встречаемся взглядами.

— Пойдём. Я знаю, чего ты хочешь. — Встаёт из-за стола, проходит мимо меня, манит пальцами за собой.

Открывает дверь в ещё одну комнату.

По потолку кружат созвездия проектора. На тумбах ночники в виде медведей. Две кроватки по разные стороны от окна, а в кроватках сопят мальки.

Лика поправляет им одеяло, целует сыновей в пухлые щёчки.

А я… Я ведь даже не знаю, кто из них Тёма, а кто Сёма. И от этого чувствую себя здесь ещё более неуместно.

Лика встаёт рядом со мной. Приваливаемся к дверным косякам, любуемся вместе. Это как картинка из фильма про счастливую семью, только вот мы не семья, да и я далеко не счастлив.

— Это Сёма, это Тёма. — Тычет пальцем Лика, словно читает мои мысли. — Сёмыч активней, вечно Тёму подбивает на шалости. Тёмка ласковей и нежней.

— Идеальный дуэт.

— Нет, мы трио.

А могли бы быть квартетом…

Тихо прохожу вперёд. Ступни тонут в мягком ворсе ковра.

Пацаны на меня похожи, я это вижу даже в полумраке. Наверное, сложно вот так смотреть каждый день на них и отчётливо видеть в них черты человека, который предал и бросил. И не просто смотреть, а искренне любить.

Растираю грудь ладонью. Там будто разливается кислота, которая выжигает мои внутренности.

А есть ещё, что выжигать? Ты давно уже, Аристов, пустая оболочка.

Тёма вздыхает и переворачивается на спину. Одеяло сползает.

Подхватываю. Возвращаю на место, подоткнув под бочок. Глажу осторожно по тёмным мягким волосам.

Ладно, Аристов, хоть к чему-то светлому ты приложил руку. Вон какие мальчишки получились — загляденье! Львята!

— Всё, закругляйся. — Командует Лика.

Она нервно перебирает пальцами край футболки.

Не паникуй, львица. Не претендую я больше на место в твоей жизни. Знаю, что во мне уже нет никакой необходимости. Проебался я знатно.

Встаю.

— Чаем угостишь?

Дёргает щекой.

На кухне наливает чай. С грохотом ставит передо мной кружку.

— Пей. И спать. — Стоит надо мной, будто ждёт, что я опрокину в себя стакан залпом. — Я просыпаюсь в шесть и хочу, чтобы к этому времени тебя уже не было в той комнате. Ты меня понял?

— К шести освободить койко-место. Понял, не дебил.

Лика не согласно качает головой.

— Всё, Аристов, бывай. — Хлопает меня по плечу.

Держусь, чтобы не перехватить за руку и не усадить на свои колени.

Уходит.

Ух…

Смотрю в стакан, по дну которого медленно кружат чаинки.

Ну, что за женщина? Пожар!

Глава 8

Лика.

Будильник вырывает меня из беспокойного сна.

Первые пару минут сижу в постели, пытаясь разобрать, что произошло вчера на самом деле, а что докрутил и додумал опухший от событий мозг.

Сцена в туалете вполне себе похожа на правду. А вот Аристов, нежно поправляющий Тёме одеяло — это что-то из разряда фантастики. Не потому, что он не умеет быть нежным, нет.

Я знаю, что в нём этого полно. Аристов очень заботлив. Иногда даже слишком навязчив в своём желании помочь близким. Но настолько не коррелируется у меня та прошлая реальность с настоящим, что я пока не могу их объединить.

Алиса спит на второй половине кровати, распластавшись в позе звезды. Аккуратно перелажу через неё, накидываю сверху плед.

Иду в туалет. На кухне что-то мелькает.

Даю задний ход, заглядываю.

— Я не поняла…

— Доброе утро, львица. — Аристов крутится у плиты и приветственно машет ложкой. — Умывайся, будем завтракать.

Открываю рот. Захлопываю.

Эм…

— Что из сказанного мной вчера ты не понял?

— Так… — Постукивает задумчиво пальцем по подбородку. — Вроде, всё понял. Время шесть, комната свободна.

— Я не это имела в виду.

— Правда? Так ты хотела… Аа! Ну всё, теперь понял. Чисть клыки и возвращайся, у меня всё готово.

— Ты невыносим.

Чищу зубы с остервенением. Так усердно работаю щёткой, что десна начинают кровоточить.

Он всё понял, конечно. Но сделал по-своему, чтобы ещё раз доказать, что может расшатать мою жизнь просто одной своей идиотской выходкой. Ему даже не нужно прикладывать усилий, достаточно лишь щёлкнуть пальцами, и всё идёт под откос.

Возвращаюсь на кухню. На столе меня уже ждёт горячий кофе и целая тарелка оладьев с горкой.

— Залез в холодильник, ты не возражаешь?

— А это теперь имеет значение?

Закусывает губу.

— Кофе, как ты любишь. Крепкий, без сахара и молока.

— Я его не пью.

Это, конечно, не правда. У меня по венам вместо крови течёт кофеин, но хочется Аристова укусить хоть как-то.

Показательно выплёскиваю кофе в раковину. Закидываю в стакан пакетик травяного чая.

— Хотя откуда тебе это знать, да?

— Да, верно… Ну, поешь хоть оладьи. Я, правда, жарил на чём-то странном. Не нашёл нормальное масло. — Лезет в шкафчик, достаёт бутылочки. Читает. — Льняное, оливковое, кунжутное… Масло гхи… Что ещё за хэ?

— Правильное питание, Аристов. Оладьи я тоже не ем.

— Понял, отвалил. — Наливает себе кофе, садится рядом.

Завтракаем в гнетущей тишине.

Не притрагиваюсь к оладьям. Не потому, что правильное питание, нет. Просто боюсь, что знакомый вкус развернётся колючими флэшбэками на языке.

Это просто тесто, обжаренное на масле, — убеждаю себя.

Но, нет. Я знаю, что это рецепт его мамы. Я знаю, что когда он их готовит, он вкладывает в них душу. Он готовит их с мыслями о своём прошлом. Без конца прокручивает в своей голове детство и думает, мог ли что-нибудь изменить в тот день, или задолго до него. Я всё это знаю, потому что когда-то эта часть его жизни была нашей общей, и мы вместе с этим справлялись.

Меня выворачивает наизнанку от болезненности ощущений, которые горьким травяным привкусом разливаются во рту.

Вот эти завтраки — это всё уже было с нами, только в несколько ином антураже. Тогда у нас за душой не было ни гроша, и совместное будущее казалось одним сплошным приключением и авантюрой. Мы смело смотрели вперёд, а потом…

— А потом — суп с котом. — Заканчиваю мысль вслух.

— Хочешь супа? — Рассеянно смотрит на меня Саша. Взгляд потерянный. Он тоже где-то далеко в своих мыслях.

— Нет. Это я так… Ну, мы больше не в опасности?

— Я не уверен в этом на сто процентов.

— Меня такой ответ не устраивает. У меня тут как бы дети и жизнь, которую я не могу поставить на паузу по твоей указке.

— Я этого не прошу. Я сам всё улажу.

Хлопает дверь. Слышу, как шлёпают по полу две пары босых лапок.

Саша заметно напрягается, вытягивается по струнке и расправляет плечи.

— Аристов, это дети, а не медведи. Не нужно казаться больше, они тебя не съедят. Хотя…

Тёма заходит первый. Трёт глазки.

— Исики попали. — Жалуется.

— Реснички попали? Давай вытащу.

— Мама, а это то? — Тянет Сёма, играя выразительно бровками. — Это папа?

Переглядываемся с Аристовым.

Зависаю на пару секунд. Сглатываю ком в горле.

Мне очень хочется, чтобы у них был папа. Они этого заслуживают. Но я не могу дать им надежду, чтобы тут же её отобрать. И хотя они имеют право знать правду, это не гуманно.

— Это просто… Это…

Голос ломается.

Делаю судорожный, рваный вдох.

Я не плачу. Я никогда не плачу, и сейчас не позволю себе этого.

— Дядя Саша. Я друг вашей мамы, мы вместе работали над одним проектом. — Подмигивает мне. — Любите оладьи?

— Да! — Кричат хором пацаны и облепляют Аристова. — Дядя Саса!

Сёмыч залазит к нему на колени и всматривается подозрительно в лицо. Тёмка треплет за рубашку. Рассказывают наперебой важные новости.

Они очень социальные, мои обезьянки. И много интереса проявляют к мужчинам: на улице, в магазинах. Видимо, сказывается недостаток отца рядом.

Саша усаживает Тёму на второе колено. Слушает с интересом, хотя наверняка не всё понимает из их картаво-шепелявой речи.

Они поразительно похожи. Моего в мальчиках как будто вообще ничего нет, они взяли всё от Аристова: форму лица, разрез глаз, прямые носики и чуть подпухлые губы. И даже глаза не мои светло-карие, а Сашины, цвета чёрного дерева.

Увожу пацанов чистить зубы.

— Саш, налей детям чай. Нам через час нужно быть в садике.

— Да, мэм, сделаю.

В ванной выдаю двойняшкам зубные щётки. Прислоняюсь к стене и дышу, пропуская горячий воздух через плотно сжатые зубы. Сердце глухо стучит, отбивая ритмом что-то драматичное и угнетающее.

Я не могу просто отмахнуться от прошлого. Оно было, и оно всё ещё больно щиплет, когда до него дотрагиваешься. А Аристов не просто дотронулся, он воткнул в рану нож и провернул лезвие. Показал, как могло бы у нас быть, чтобы снова отобрать это и раствориться в утреннем тумане.

Глава 9

Лика.

Завожу двойняшек в детский сад. Еду в студию.

У нас на носу выставка Макото Даичи, и придётся знатно трансформировать пространство для того, чтобы создать достойный фон для работ фотографа, и чтобы гости смогли прочувствовать весь колорит Азии.

Я в этой теме не сильна, поэтому на этот раз целиком и полностью доверяю дизайнерам и декораторам. Экспозиция масштабная, и будет занимать место в моей студии почти месяц. Это хорошие деньги, учитывая ту пиар-акцию, что для неё провели маркетологи.

А деньги мне всегда нужны.

Вопреки слухам, я далеко не Рокфеллер. Студия требует постоянного обновления, фототехника стоит нереальных денег, пацаны вырастают из своих вещей со скоростью звука, к тому же ипотека сама себя не заплатит.

Надо как-то собраться и сконцентрироваться на работе, но из-за мыслей о Саше моя реальность идёт трещинами и не желает срастаться. Разламывается и плавает отдельными кусками, словно разбитая волной лодка.

В студию залетаю взвинченная, раскалённая, и сразу отправляюсь к кофеварке. Она у нас капризная и ломается дважды в месяц, поэтому я скрещиваю пальцы, надеясь, что сегодня она в приятном расположении духа и выдавит из себя немного кофе.

— О, у тебя, смотрю, тоже ночка не задалась? — Приветствует меня Вероника, мой штатный фотограф и помощница.

— Не напоминай. А почему тоже?

— Да вчера… — Вероника приосанивается к столу бедром. — Слушай, у тебя проблемы?

— Нет. Разве что с этой дамой. — Меняю в кофеварке фильтр. Насыпаю кофе. — Почему ты спрашиваешь?

— Ко мне вечером приезжали какие-то люди. Не самого доброжелательного вида.

— Что хотели?

Жму кнопку. Гипнотизирую взглядом оставшуюся безучастной к моим манипуляциям кофеварку.

— Я давно говорила, что нам новая нужна. Дай попробую. — Вероника выдёргивает шнур из розетки и снова включает. — Они спрашивали, для кого я бронировала ресторан. А потом пытались выяснить, где ты живёшь, номер телефона, что за бизнес у тебя. Студией особенно сильно интересовались. Не знаю, как-то мутно всё…

— Что сказала? — Пытаюсь выглядеть спокойной, но чувствую, как кровь отливает от лица.

— Сказала, адрес не знаю, не была у тебя никогда. А телефон дала старый. Я всё правильно сделала?

— Наверное. Я не знаю.

— Всё, она в коматозе. — Выносит вердикт Вероника, стучит ладонью по крышке кофеварки. — Лик, это какие-то бандиты? У тебя проблемы с мафией?

— Господи, с какой мафией? Откуда вы все это взяли? Я никому ничего плохого не делала. Захотят меня найти — найдут. Тогда и поговорим.

— Ну, может в полицию сходить?

— И что я скажу? Ты же знаешь, им состав преступления нужен. — Взъерошиваю нервно волосы. Выдыхаю. — Так, я за кофе.

— Мне тоже возьми. — Кричит Вероника вдогонку.

Иду к кофейне в соседний дом.

Ну, и во что ты меня втянул, Аристов? Мне не нужна была ни эта встреча, ни проблемы, которые она принесла.

— Привет, Паш. Мне двойной американо и капучино на соевом, пожалуйста.

Бариста делает кофе. Я делаю себе мозги, без остановки прокручивая варианты. Стучу карточкой по барной стойке.

Мне, конечно, безумно страшно. Я не играю в игры больших людей, и вообще вопросы бизнеса стараюсь решать локально, через хороших знакомых и давно отлаженные, надёжные связи. Не беру чужое, только своё. Живу честно, чту закон. Кто бы меня не разыскивал, у них ничего на меня нет и быть не может, потому что в моих бумагах всё кристально-прозрачно.

Хоть это меня утешает.

— Двойной американо и капуч на соевом для Лики. Триста восемьдесят с тебя.

— Карта.

Прикладываю к терминалу, тот противно пищит.

— Недостаточно средств.

— Быть не может, попробуй ещё раз.

Снова писк.

— Недостаточно средств. — Пожимает плечами Паша.

— Окей, давай другую карту.

Прикладываю.

— Увы. Может, есть наличные?

— Сейчас… — Роюсь в сумочке. Кто вообще в наше время ещё носит с собой наличные? — У меня только триста пятьдесят.

— Ладно, считай, скидка постоянного покупателя. — Подмигивает.

На улице сажусь на лавку, лезу в личный кабинет банка и медленно ахреневаю.

«Действует взыскание или арест».

Зашибись.

Звоню в банк.

— К сожалению, я не смогу вам помочь с решением данного вопроса. Вам необходимо подойти в офис банка, и наши сотрудники обязательно во всём разберутся. — Как заезженная пластинка, повторяет мне одно и то же девушка на том конце провода.

— Какой офис банка? Я ещё раз спрашиваю, на каком основании мои счета заблокированы? Это простой вопрос.

— Лика Егоровна, не волнуйтесь. Возможно, это ошибка в системе и всё решится, когда вы придёте в наш офис.

— Какие могут быть причины?

— Подозрительные операции, неуплата налогов, несоответствие в учредительных документах и многое другое. Вам лучше…

Голос девушки прерывается короткими гудками.

— Обратиться в офис банка, это я поняла! Извините, вторая линия.

Сбрасываю один звонок и беру трубку.

— Лика Егоровна? — Голос с хрипотцой и интонация такая, будто он вовсе не спрашивает, а утверждает.

— Да. А вы кто?

— Тот, кто может подкинуть вам проблем. Но искренне хочет стать вашим другом.

— Я не ищу друзей, и вам советую сменить методы. Говорят, если начать знакомство с ареста счетов, человек может серьёзно обидеться и не захотеть дружить.

— Будем считать, что это стимулирующие меры. — Смеётся тихо и вкрадчиво, будто галька перекатывается под подошвой.

— Что вы хотите?

— Сразу к делу, да? Хорошо, такой подход мне импонирует. Что скажете о личной встрече?

— Снова будете ловить меня на своей большой машинке?

— Если бы вы позволили себя поймать, всё бы закончилось быстро и безболезненно.

— Это должно меня успокоить?

— Я не собираюсь вас запугивать.

— Конечно. Стимулирующие меры.

— Видите, как мы с вами быстро нашли общий язык. Ну, так что?

Глава 10

Лика.

В студии жду этого Севера. Не так давно он помог Насте, когда она разводилась со своим долбанутым мужем. Мне тоже нужно решить вопрос деликатно и без шумихи, чтобы это не повлияло на имидж студии.

Коршуны из соцсетей обязательно растащат информацию по своим всратым пабликам и каналам. Я, всё-таки, немного медийная личность. Не звезда, но в своей сфере достаточно известна и узнаваема. И мне важно, чтобы моё грязное бельё оставалось только моим. Я не готова трясти подробностями своей личной жизни ради хайпа.

В комнату отдыха стучат.

— Лика, к тебе пришли. — Вероника понижает голос. — Из органов.

— Всё нормально, это я пригласила.

Закрываю ноутбук, ставлю чайник.

— Добрый день. — Раздаётся низкий голос за моей спиной.

— Был бы он добрым, не было бы нужды в вашем присутствии. — С шумом выдыхаю. Растираю переносицу пальцами. — Извините. День и правда у меня хреновый.

— Понимаю. Где проблемы, там я.

— Главное, что не наоборот.

Протягивает руку.

— Данил. Можно Север. Как удобно.

— Лика.

— Чаем угостите?

— Да, присаживайтесь. — Указываю на диван.

Завариваю чай, украдкой наблюдая за Севером. У него тёмные волосы и тёмные густые брови, из под которых пронзительно горят холодом прозрачно-голубые глаза. На ум приходят ассоциации с Байкалом зимой, когда он покрывается толстой коркой голубого льда, по которому идут белые прожилки трещин. Завораживающе, но немного страшно, будто лёд, несмотря на толщину, вот-вот разойдётся и вновь сомкнётся, но уже над твоей головой.

— Чай у нас здесь только травяной. Мы редко принимаем гостей вне мероприятий. — Ставлю стакан перед Севером.

— Пойдёт. Кир мне почти ничего не объяснил о вашей ситуации. Сказал, проблемы со счетами. — Север берёт из корзины на столе яблоко, крутит в руках. — Почему обратились ко мне? Я не финансовый консультант.

— Потому что проблемы со счетами это следствие. А причина…

Замолкаю, не зная, с чего начать. Нужно ли в подробностях рассказывать о моих отношениях с Аристовым? К исповеди я не готова, да и признавать свою слабость перед мужчинами не привыкла — они потом этим с удовольствием пользуются.

— Начните с самого начала. А там я вас направлю. — Север словно видит мои метания.

Он откладывает яблоко и берёт в руки стакан, над которым поднимается пар. Подносит к губам, и мне кажется, что он вот-вот должен начать таять — так этот мужчина мне напоминает ледяной айсберг.

Обрисовываю Северу ситуацию. Он слушает внимательно, иногда задаёт уточняющие вопросы и многозначительно хмурится.

— Звонивший не представился? — Спрашивает, когда мой рассказ подходит к концу.

— Нет.

— Так много вопросов, так мало ответов. Ладно. Давайте адрес своего бывшего мужа, начну с него.

— У меня нет его адреса.

— Телефон.

— Нет. — Расправляю на коленях широкие брюки. — То есть, у меня нет номера. Мы не общаемся. Никак.

— И всё же, он провёл прошлую ночь в вашей квартире?

— Он переживал из-за хвоста. Возле дома дежурили его люди.

— Его люди. — Север раздраженно фыркает. — Номера машины запомнили?

— Какой именно? Той, что бывшего мужа, или другой?

— Любой.

— Нет. — От волнения тоже зачем-то хватаюсь за яблоко. Катаю по столу.

Север приподнимает бровь, смотрит на меня вопросительно поверх ободка стакана.

— Плохо, Лика, плохо. Съезжу в ресторан, узнаю, на кого бронировалась банкетка. И продиктуйте номер, с которого вам сегодня звонили. Попробуем пробить владельца, но сильно не надейтесь. Если бы этот человек хотел, чтобы вы знали, кто он такой, он бы сам вам рассказал.

— Это ваш совет? Сильно не надеяться? Мои карты заблокированы, деньги заморожены. Мне, по-вашему, нужно просто оставить всё, как есть?

— Лика, я не знаю, что вам рассказал обо мне Кир, но я простой опер. Не Бог, не царь, и даже не Бэтмен. Единственное, что я могу сделать — помочь вам из системы. Я не говорю, что нужно смириться, но пока вы дали мне только одну ниточку, да и та настолько тонкая, что оборвётся, как только мы за неё дёрнем. Я понятно объясняю?

— Более чем.

Обмениваемся номерами.

— Хорошо. Я свяжусь с вами. Не провожайте.

Он идёт к выходу. Рассеянно наблюдаю за тем, как твёрдо припечатываются подошвы его ботинок к полу.

Яблоко катится по столу и падает, заставляя нас обоих едва заметно вздрогнуть.

Север оборачивается.

— К свиданию. — Говорит он, глядя под стол.

— Что?

— Примета такая. Упавшее яблоко сулит встречу с возлюбленным. Если сбудется, дайте знать. Я хотел бы побеседовать с вашим Александром лично.

Прикрывает за собой дверь.

Оставшийся день не могу усидеть на месте. Чтобы избавиться от мыслей, загружаю себя работой: помогаю декораторам с монтажом, без конца сверяюсь с планом проекта, обзваниваю и списываюсь с блогерами, которые должны освещать выставку в день её открытия.

Волнуюсь, потому что денег вгрохано в неё очень много. И всё должно пройти безупречно.

Когда приходит время забирать пацанов из сада, декораторы ещё возятся с оформлением главной стены экспозиции.

— Вероника, ты за старшую. Закроешь студию сама. Декоратором дай ещё час. Не успеют — отправляй девочек домой. Будь их воля, всю ночь бы здесь торчали.

— Да может и стоит всю ночь поторчать. Что-то дедлайн близится, а у нас только половина готова. Ну и пожарище в этот раз…

— Всё будет хорошо, не паникуй. — Не знаю, говорю ли я это Веронике, или больше успокаиваю себя.

Уезжаю. Забираю двойняшек из садика. Они наперебой спрашивают, где дядя Саша и искренне верят, что он ждёт их дома.

Снова глотаю воздух в надежде избавиться от горького кома сожаления в горле.

Эта встреча — ошибка. Их знакомство — ошибка. И зародившаяся вопреки здравому смыслу надежда в моей груди — тоже огромная ошибка.

Дома Тёма и Сёма обыскивают комнаты. Думают, что дядя Саша решил поиграть в прятки.

Глава 11

Саша.

Назойливая, ошалевшая от долгого сна муха жужжит над ухом.

Просматриваю с телефона отчеты наблюдения. За Ликой и двойняшками пока приглядывают мои люди, на всякий случай. У них распоряжение близко без особой нужды не подходить, но о всех перемещениях и встречах я знаю.

— Это утром? — Тычу Лешему экран в лицо.

— Через пол часа после приезда в студию.

— О чём она говорила, естественно, не в курсе?

— Не стали рисковать и сокращать дистанцию. Настороженная она очень.

Смотрю ещё раз снимки.

Лика на них разговаривает по телефону и явно нервничает. Так нервничает, что даже за сигарету схватилась.

И давно это у тебя, львица? Ты ведь всегда была ярой противницей курения. Это я тебя на него сподвиг, да?

Листаю дальше.

— А это что за хер?

— Пробиваем. — Леший закладывает руки за спину. — Провёл у неё часа полтора. Номера на тачке обычные. Вряд ли кто-то из людей Мартынова.

— Вряд ли... Это ты сам так решил?

— Сопоставил факты.

— Я тебя просил охранять вот эту женщину, а не сопоставлять факты.

— Охраняем, СанАндреич. Всё понял. Дать по башке в следующий раз?

— Ну, по башке не надо. А вот тормознуть и вежливо пару вопросов задать — можно. Ладно, иди.

Отпускаю Лешего. Снова листаю фотки.

Мужик этот подозрительный из головы не выходит: а вдруг всё же Мартыновский казачок?

Он любит поиграть с жертвой прежде, чем сожрать.

У нас пока нет подтверждения того, что Лику нашли. Но найдут, конечно. Со связями и мощью Мартынова это дело двух-трёх дней. И вот тогда нужно будет действовать.

— Опять ты прокис. — Ящер разливает из турки кофе по чашкам.

Кофе он варит, прямо скажем, отвратный. Смотрю на густую коричневую жижу без восторга.

— Что за мужик к ней шастает?

— Не, ну а чо ты хотел? Ты шанс свой проебал. Она свободная баба, да и вон какая красивая.

— Это у тебя бабы, а Лика — женщина.

— Ой, ну ясен пень. Не обижайся.

— Да я… Думаешь, любовник?

— Вполне. Рожа симпатичная. А Мартыновцы все обезьяны, как на подбор.

Неприятно это. Но пусть лучше любовник, чем казачок.

— Не грузись. — Ящер отставляет стакан с горячим кофе и взрывает чипсы. — Придумаем что-нибудь.

— Например?

— Ну, вывезем семью твою на крайняк из города. Да и может обойдётся.

— Сам веришь?

— Неа. — Хрустит раздражающе. — Деньги здесь уже вопрос второстепенный. А вот раненая гордость…

— Ну, и чо мне сделать? Подорожник Мартынову предложить? Подуть на ваву?

— А у тебя какие варианты?

— Мирные переговоры.

— Оборжаться.

Сонная муха падает в стакан, жужжит в агонии и умолкает. Ящер вытаскивает её ложкой, стряхивает на стол и отхлебывает кофе.

Морщусь брезгливо.

— Мирные переговоры с Мартыновым, придумал же! Сразу пулю в лоб себе пусти. Итог один, а хлопот куда меньше. — Ящер снова хватается за чипсы.

Отбираю пачку.

— Думать мешаешь. — Отвечаю на возмущённый взгляд. — Я отдам ему свою долю.

— Э, не. Мы эту контору честно выкупили, за свои кровные.

— За мои кровные.

— Да насрать. Деньги уплочены, фирма наша. Мартынов сам облажался, когда решил через аукцион её толкать. Пойми ты, Саня, это для него — пшик! У него столько бабла, что он себе ещё десять таких контор купит. Ему не эти копейки нужны, а твоя голова на блюде. Желательно, чтобы эта голова, прежде чем от тела отделиться, поварила внутри себя всякий пиздец. Думаешь, он раньше до тебя не добрался, потому что ты умный и хорошо прячешься, а он дурак и плохо ищет?

— Нет. Ясное дело, нет.

— Рычаги ему нужны. Надавить побольней. Уязвить. Отобрать самое ценное.

— Откуда он вообще узнал, что у меня это ценное есть? — Зарываюсь лицом в ладони, растираю глаза.

Поварить пиздец в голове — это я люблю. Кажется, только этим и занимаюсь последние два дня.

Передо мной постоянно мелькают лица пацанов. Моих детей. Я теперь вижу их маленькие мордочки, когда смотрю на себя в зеркало. Это порождает взрывы где-то глубоко внутри, и всё моё самообладание сметает ударной волной эмоций.

Мне нужен холодный разум. Мне необходимо рассуждать трезво, но всё, о чём я сейчас думаю — это моя семья.

Деньги ничего не значат, если ты не можешь тратить их во благо близких. А ведь именно этого я всегда хотел.

У меня есть счёт, на который капают хорошие дивиденды. Это для Лики, Тёмы и Сёмы. Но я не мог передать им деньги раньше. Это хлебные крошки, которые обязательно привели бы Мартынова к моей семье.

Теперь это не имеет значения.

Телефон выдаёт трель.

— Да.

— Парни, что у дома дежурят, сообщили о перемещении объекта.

Объекта, блять.

Кошусь на время. Час ночи.

— Куда поехала?

— Она звонила кому-то, вроде как про пожар в студии говорила.

Писец.

— Пацаны с ней?

— Приехала няня.

— Понял. Дуй, значит, туда. И глаз с неё не спускай, пока я не приеду.

Сбрасываю.

— Собирайся, Ящер. Первые подарки от Мартынова подоспели.

— Ага. Чёрный плащ не забудь, герой!

Глава 12

Саша.

За пару кварталов до студии нас обгоняет скорая с мигалками и сиреной. Тревожный красно-синий свет окрашивает салон машины.

Паркуюсь на углу, чтобы не привлекать лишнее внимание, хотя возле объятого пламенем здания собралось столько зевак, что вряд ли кто-то меня заметит.

Отыскиваю Лику.

Она кутается в тёплый кардиган и смотрит безразличным взглядом на то, как горят плоды её трудов. Девочка моя кремень, но я знаю, что внутри у неё сейчас тоже всё полыхает.

Меня корёжит от чувства вины.

Это не я поджёг здание, да. Но тупо отрицать, что я сыграл в этом не последнюю роль.

— Саня, не светись. — Дёргает меня Ящер за плечо. — Тут могут быть люди Мартынова.

— Да похер уже. Думаешь, это что-то изменит? Жди в машине.

Пробираюсь через толпу. Оказываю совсем близко к Лике и собираюсь подойти, но к ней подступает какой-то левый мужик.

Вглядываюсь в его лицо.

Ну да, это ж любовник!

Наблюдаю исподтишка за их коммуникацией. Лика холодна и отстранённа. Не реагирует особо на его слова, только нервно дёргает щекой и коротко что-то отвечает.

Мужик легко подталкивает Лику в сторону, уводя подальше от шума и суеты. Следую за ними, прячась за спинами людей. Подбираюсь достаточно близко, чтобы слышать разговор.

— Я уверена. — Говорит Лика. — Он сказал, что найдёт другие способы.

— Номер, с которого вам звонили, не зарегистрирован. Как я и думал.

— Естественно. — Лика пятернёй откидывает волосы со лба. — Господи, что за проклятье. Это… Это всё Аристов!

Моя фамилия, резко сорвавшаяся с её губ, словно выстрел. В упор и в сердце.

— Кстати, о нём. Не объявлялся?

— Нет, и не объявится. — Лика качает головой. — Он любит наделать проблем и оставить меня с ними наедине.

Жаль, что всё так. Правда режет глаза, но с её утверждением сложно спорить.

Спорить сложно, но это не значит, что иного сценария не предусмотрено.

Выхожу из тени.

— Саша? Ты здесь откуда?

— Мимо проезжал.

— Мм. И совсем не шпионил за мной.

— Так спокойней. Познакомишь? — Киваю в сторону мужика.

Лика молча складывает руки на груди.

Окей.

— Александр. — Тяну руку.

— Север. — Пожимает.

— Интересное у вас имя.

— А у вас интересные друзья.

Лика медленно переводит взгляд с меня на окна, из которых вырывается пламя. Облизывает сухие губы.

— Доволен?

— Нет. Нет, Лика, я не доволен. Кто-то пострадал?

— Все успели выйти. К счастью.

— Хорошо.

— Да уж. Супер. Ты всегда оставляешь после себя пепелище.

— Дай мне шанс всё исправить.

— Кто эти люди? — Спрашивает тихо. — От кого ты бежишь? И почему?

— Это сложно объяснить…

— Пошёл ты со своими загадками, Аристов! — Бросается на меня с кулаками. Лупит отчаянно по груди. Каскад волос рассыпается по её плечам тёмными языками пламени. — Что ты натворил?! Посмотри, во что превращается моя жизнь, когда в ней появляешься ты!

Не двигаюсь с места. Я заслужил, чтобы мне как следует съездили по роже. И если так Лике станет хоть немного легче, то пускай.

— Я этого не хотел.

— Хотел! Ты всякий раз приходишь, чтобы уничтожить меня!

— Прости.

— В жопу твои извинения, Аристов!

— Лика, вам нужно успокоиться. — Вмешивается Север.

— Отвали! — Рычит разгневанно Лика. — Отвали от меня!

Север перехватывает её за плечи, оттаскивает в сторону.

Она утыкается ему в грудь и тяжело дышит. Вижу, как поднимаются рвано её плечи, и на секунду мне кажется, что она плачет. Но нет, это короткий тайм-аут, и в глазах её ни слезинки, когда она поднимает на меня мутный взгляд.

Делаю шаг вперёд, но Север выставляет руку в предупреждающем жесте. Качает головой.

Молча хаваю.

Наверное, у меня и правда нет больше прав на эту женщину и с этим нужно смириться, но все инстинкты сейчас воют от бессилия и желания забрать её себе.

А что ты ей дашь, Аристов? Ещё неприятностей? Она права. После тебя только выжженная земля.

— Думаю, нам лучше найти тихое место и спокойно поговорить. — Примирительно говорит Север. — Как вам такая идея?

— Мы поговорим. Без свидетелей.

— Нет, Саша. Я хочу, чтобы Север услышал твою версию.

— А Север у нас вообще кто? — Слышу ноты ревности в собственном голосе. — Он теперь решает твои проблемы?

— Кто-то же должен. — Огрызается Лика. — Здесь бар есть, за углом. Самое то для очной ставки.

Лика вдруг напрягается и вытягивается по стойке смирно. Лезет в карман и вытаскивает вибрирующий телефон. Показывает Северу горящий экран, смотрит вопросительно. Север молча кивает.

Бешусь от их немого диалога.

— Да. — Лика берёт трубку.

Север жестикулирует, и Лика ставит на громкую.

— Надеюсь, я вас не разбудил? — Доносится из динамика.

— Что вы, как я могла пропустить такое шоу? — Цедит ядовито Лика.

— Красиво, правда? Жаль, я не смог лично присутствовать.

— Думаете, я это так оставлю?

— Конечно, нет. Более того, я надеюсь, что вы, наконец, начнёте действовать. Лика, будьте лапочкой, передайте трубочку мужу. Я знаю, он рядом.

Лика испуганно озирается по сторонам.

— Нет, разговаривайте со мной.

Забираю телефон и отхожу на несколько метров. Вырубаю громкую.

— Аристов.

— Бегать не надоело? — Голос вмиг становится жёстким.

— Читаешь мои мысли. Как раз сегодня весь день думал о том, что пора нам с тобой поговорить.

— Поздно ты решил разговаривать. Выставил меня идиотом перед людьми, и думаешь, что мы с тобой соберёмся цивилизованно и всё обсудим? Нет, Аристов. Ты проебал шанс на нормальную жизнь в тот момент, когда увёл мою фирму.

— Сделка была честной.

— Конечно. Но в обход меня. — Слышу, как цедит сквозь зубы. — В этом городе, Аристов, ничто не происходит в обход меня. Я здесь закон. Я здесь Бог. А ты перешёл мне дорогу.

— Я готов вернуть то, что взял.

— Мм… Этого мне теперь мало.

Глава 13

Лика.

Ожидаю увидеть перевёрнутую вверх дном квартиру. Людей в масках и с оружием. Опасных бесчестных бандитов, которые будут шантажировать меня, удерживая двойняшек силой. Но в квартире тихо. Никаких посторонних запахов или чего-то подозрительного я не улавливаю.

Заглядываю в детскую: пацаны безмятежно спят под едва уловимое гудение проектора ночного неба.

Расслабляюсь, и лишь в этот момент понимаю, в каком напряжении находилось моё тело всю дорогу до дома. Я словно комок нервов, перекрученных, пропущенных через мясорубку. И с расслаблением приходит невыносимая усталость. Я просто валюсь с ног и мечтаю скорей прилечь.

Саша и Север топчутся на пороге.

— Проходите. — Вяло взмахиваю рукой.

— Опасности, как погляжу, нет, так что я поеду. — Север прячет телефон, который держал наготове, в карман. — Нужно ещё машину от вашей студии забрать.

— От моей бывшей студии.

— Может, там не всё так плохо? — Подбадривающе улыбается. — Александр, я бы хотел встретиться с вами завтра. Услышать эту историю во всех красочных и шокирующих подробностях. Прямые угрозы и умышленное причинение вреда чужому имуществу — это уже смахивает на основание для возбуждения дела. Доброй ночи.

Мужчины жмут руки.

Закрываю за Севером дверь, уже понимая, что Аристов никуда испаряться из моей квартиры не намерен.

Может, оно к лучшему. Мне сейчас не хочется оставаться одной. Сложно признаваться самой себе, но мне страшно, и пусть лучше Аристов рядом, чем вообще никого.

Прохожу на кухню, завариваю чай.

Саша располагается на диванчике в углу и смотрит на сцепленные на столе руки. Трёт задумчиво большие пальцы друг о друга.

На нём простая футболка цвета хаки, которая оттеняет каштановые волосы. Широкие плечи опускаются и поднимаются в такт ровному дыханию. От него исходит волна спокойствия. Недоброго, холодного, но спокойствия, и это меня саму неожиданно успокаивает.

— Пей.

Ставлю на стол две дымящиеся чашки. Сажусь напротив Саши.

— Опять какой-то ведьмин отвар?

— Ромашковый чай. Без цианида, честное слово.

— Только не ври, что не хочешь меня убить.

— Пока ты больше полезен для меня живым.

— Пока… Звучит многообещающе. — Крутит между крупных ладоней чашку. — Лика, я… Я всё исправлю.

— Главное, что дети в порядке. Остальное я смогу починить.

— Ты не должна. — Поднимает на меня серьёзный взгляд. — Я всё испортил, я должен отвечать.

— Разберусь без рыцарей. Твоя помощь больше не актуальна.

— Предоставишь это Северу? Кто он вообще такой?

— Знакомый опер.

Саша приглушенно чертыхается.

— Тогда можешь не надеяться на его помощь.

— С чего вдруг?

— Они там все куплены. Мартынов… — Саша осекается. Грудь его замирает на глубоком вдохе.

Тоже задерживаю дыхание.

Наши взгляды сцепляются почти с металлическим звоном, словно рапиры фехтовальщиков встречаются в воздухе, высекая искру.

— Мартынов..? — Спрашиваю требовательно. — Это он превращает мою жизнь в ад?

— Ты знаешь, кто этот человек? Слышала о нём?

— Нет, но уже страстно желаю познакомиться с ним поближе.

— Вот поэтому я не хотел, чтобы ты была в курсе.

— Не тебе решать! — Со стуком припечатываю стакан к столу. Отхожу к окну.

Саша поднимается из-за стола следом. Опирается плечом на холодильник и смотрит куда-то сквозь меня.

— Лика, с этими людьми нельзя шутить. Мартынов обязательно сдержит слово. Ты не должна никуда выходить из дома в ближайшие дни. Я обеспечу вас охраной. Если надо — увезу из города.

— Это я уже слышала. Я не согласна. Моя жизнь здесь. В этом городе. Никакой Мартынов не отберёт её у меня.

— Чёрт возьми, Лика, ты не соображаешь, что несёшь! — Саша в два размашистых шага оказывается рядом.

Нависает надо мной, загораживая широкой грудью свет лампы.

В моём представлении Аристов — эталон мужской привлекательности. Огромный, плечистый, мышечный. В постели пылкий, страстный и чуткий, идеально чувствующий моё тело и то, как мне нужно. И наш с ним секс — это лучший секс в моей жизни.

Я не ханжа. После нашего разрыва у меня были другие мужчины, но… Всё не то и не так. Пустые фрикции без эмоций. А с Аристовым у нас идеальный мэтч, только вот сейчас оно не к месту и не ко времени.

В горле внезапно становится сухо, а во рту — вязко. Смотрю на Аристова, как на картинку из своей фантазии. Несбывшейся фантазии, где мы вместе растим сыновей и живём в мире и гармонии.

— Львица, я знаю, какая ты сильная. — Саша наклоняется ближе, мы сталкиваемся лбами. Очерчивает пальцем линию моей скулы. — И знаю, что напортачил. Но я хочу услышать, что ты доверишься мне и не полезешь в это дело сама.

Смотрю в тёмные глаза — в них сила, в которой я так нуждаюсь. В них неозвученные обещания и немой крик отчаяния.

Незакрытый гештальт подстёгивает.

Мы ведь даже не поговорили. Обо всём этом.

Аристов ушёл так резко и внезапно, что у меня не было времени очухаться. Может, были у него на то причины?

Но понять, и тем более простить сейчас не могу. Даже если бы хотела — не позволю себе этого. Потому что это слабость, а я не разрешаю себе слабостей. Они размягчают характер и притупляют инстинкты, а это столпы, на которых я держусь.

Моя последняя нервная клетка визжит в агонии.

— Это мои дети, моя жизнь.

— Я знаю. Я больше…не претендую. Разреши только защитить тебя сейчас. Хоть что-то хорошее сделать в своей жизни.

Сердце сжимается тоскливо и срывается на галоп.

Я знаю, что он хороший человек. Это убеждение сидит так глубоко внутри меня, что даже всё произошедшее с нами не может его всколыхнуть и перечеркнуть.

Но…

— Аристов, пусть обо всём этом теперь беспокоится полиция. Север…

— Ну, почему ты такая упрямая?

— Я такая, какой меня сделал ты. — Шепчу, почти касаясь его обветренных губ. — Давай спать? Постелю тебе на полу.

Дорогие читатели! Для тех, кто не нашёл ссылку на моё сообщество ВК, попробуйте через вот эту ссылку https://litnet.com/ru/sayana-gorskaya-u11245591/about (Кликабельна только с браузерной версии, как я понимаю. С приложения не кликается). Нужно нажать на синюю иконку VK и вас перебросит в сообщество. Там уже есть визуализация Севера, видео с Аристовым и Добровым. А скоро я принесу туда ещё визуализаций!

Глава 14

Саша.

Лика держит обещание — устраивает ночлег для меня прямо на полу собственной спальни, чтобы не будить среди ночи Алису ради узурпации дивана.

Меня всё устраивает.

Мы, конечно, не спим в одной постели, но уже хотя бы сносно общаемся и можем без эмоциональных разборок находиться в одной комнате дольше двадцати минут. Самоуверенно отношу это в столбик явного прогресса в наших отношениях.

Уснуть не получается. Мыслей в голове так много, что они роем надоедливых пчёл сверлят костяные стенки моего черепа.

Вздыхаю. Верчусь с бока на бок. Переворачиваю подушку прохладной стороной. Комкаю одеяло, закидываю на него ногу — холодно. Укрываюсь — жарко и не удобно. Раскрываюсь. Вздыхаю. Волосы лезут в рот. Убираю подушку в ноги, под голову подкладываю локоть — затекает. Что-то колет под лопаткой. Чешется колено. Снова вздыхаю.

— Аристов! — В лицо мне прилетает подушка. — Ты угомонишься сегодня? Как ребёнок, ей богу!

— Не могу уснуть.

— Не моги тише, пожалуйста. Это не мои проблемы.

— Женщина, прояви сострадание.

— Пошёл ты. — Шёпотом.

Улыбаюсь.

Хотя на душе тоскливо. Потому что вот она, моя львица, только руку протяни. Но в то же время между нами словно тысячи километров. Мы на разных полюсах жизни сейчас, и вряд ли это можно как-то исправить.

Такие, как Лика, не прощают. Особенно тех, кто задел их гордость и самолюбие. А я как раз это и провернул, да ещё потоптался от души.

Тяжёлой волной плавленого свинца чувство вины врывается в мозг и глушит к хуям всех пчёл, что буквально пять минут назад мешали мне уснуть.

Простыни под Ликой шуршат. Тоже крутится, хотя старается не подавать виду, что её волнует моё присутствие. Но волнует, я знаю.

Внутри меня врубается проектор, транслирующий пошленькое слайд-шоу. Я помню каждый изгиб её тела в самых впечатляющих подробностях. Помню, в какие откровенные позы заламывал её, заставляя вскипать в моих руках.

Мы с ней словно две детальки из разных пазлов: идеально стыкуемся, но, как ни крути, в общую картинку не встанем. Кто-то явно будет лишним.

— Ты из-за этого Мартынова ушёл? — Лика свешивает руку с края постели.

Смотрю на длинную тонкую ладонь и борюсь с желанием переплести наши пальцы.

— Хочешь услышать историю с самого начала?

— Уже не знаю.

— Почему?

— Вдруг ты расскажешь что-то такое, что заставит меня войти в твоё положение? — Она ложится подбородком на запястье. Смотрит на меня.

В тусклом свете луны её глаза блестят тёплым золотом. Волосы упругими змейками падают на лицо, пряча острые скулы.

— Ты бы этого не хотела. — Не спрашиваю. Констатирую. — Ты слишком привыкла меня ненавидеть.

— Ненависть — очень сильное чувство. Я никогда тебя не ненавидела. Хотя бы потому, что ты подарил мне двойняшек.

— Но и прощать не хочешь.

— Не хочу, чтобы ты давал повод для прощения. Я привыкла жить по своим правилам.

— Придётся немного пожить по моим. — Тянусь пальцами к её лицу. Заправляю непослушные пряди за ухо. — До тех пор, пока я не решу проблемы, которые создал.

— Зачем ты это сделал? Тебя не устраивала наша жизнь?

— Ты про ту жизнь, в которой у нас ничего не было?

— В ней были мы.

Были «мы». А теперь «ты» и «я». И никаких «мы». Совсем.

— Честно? Я испугался. Когда ты рассказала мне о беременности. Сначала обрадовался, потом испугался. А когда узнал, что будет двойня…

— Испугался вдвойне?

Замолкаю на пару секунд, раздумывая над ответом. Ответ на самом деле прост, но мне нихрена не просто в этом признаваться.

— Я не хотел быть, как он.

Лика сводит брови, поджимает губы. Протягивает руку и большим пальцем гладит меня по щеке.

— Ты никогда не будешь, как он. Ты совсем другой. Не чудовище.

Перехватываю ладонь Лики. Целую в основание пальчиков.

— Именно для того, чтобы не стать чудовищем, я и ушёл. Мысль об этом не даёт мне покоя до сих пор, и я сожалею. Правда, очень сожалею. Но это не значит, что я поступил бы иначе, потому что на другой чаше весов были жизни моих детей и твоя. То, что выбор тяжёл, не значит, что я мог его не делать.

Это признание режет по живому.

Чувствую, как растягивается и рвётся, звеня металлом, моя кольчуга. Как крошится и ломается броня. Как идёт крупными трещинами высокий забор, который я воздвиг между собой и своим прошлым.

Вздрагиваю.

Картинка из детства стоит перед глазами, такая яркая и детально прорисованная, словно я снова там, на маленькой убогой кухне, рядом с застывшей в совершенно неправильной, изломанной позе матерью.

И я снова смотрю на свои маленькие ладошки, перепачканные в тёмной крови. Зажимаю рану, из которой всё хлещет и хлещет, и мне это всё кажется сюром, ведь не может человеческое тело вместить в себя столько крови. Но её много, и я ничего не могу сделать.

Вижу стеклянный, невменяемый взгляд отца. От него привычно пахнет алкоголем и потом, самой осклизлой грязью и гнилью этого мира. Перекошенное в приступе пьяного гнева лицо идёт багровыми пятнами.

Слышу глухой стук, с которым перепачканный нож, выпавший из его ослабшей руки, встречается с дощатым полом и замирает ровно вертикально.

Снова вздрагиваю, возвращаясь в реальность.

Лика сидит рядом со мной, на полу. Гладит осторожно по плечам. Во взгляде столько эмоций. Столько участия.

— Ты не чудовище. — Повторяет она.

Притягиваю к себе. Сгребаю за плечи и подминаю под себя. Обнимаю, кайфуя от того, какой она хрупкой и тонкой кажется в моих объятиях. Она тёплая, вкусная и нежная.

Настоящая.

Живая.

Моя Лика. Моя жена.

— Аристов… — Лика упирается руками в мою грудь. Толкается.

— Полежи со мной, львица. — Вбираю в себя запах её шелковых волос. — Просто полежи. Я тебя не съем. Обещаю. Давай сегодня всё будет, как раньше.

Успокаивается. Расслабляется.

Через пару минут слышу её мерно сопение и сам медленно проваливаюсь в сон.

Глава 15

Лика.

Просыпаюсь среди ночи в смутной тревоге, пытаюсь на автомате нащупать телефон, но вместо него пальцами врезаюсь в чужое тело. Горячее и твёрдое.

Аристов!

Твою же мать, как я такое допустила?

Тут же останавливаю самовыволочку. Справедливости ради. Потому что неужели я не предполагала, что такое может случиться? Серьёзно? Ни единой клеточкой мозга? Ради всех святых, не надо строить из себя монашку!

Напоминаю себе, что я уже взрослая, вообще-то, девочка. Решения принимаю сама. И если в моей постели лежит бесстыдно сексуальный мужик, значит, оно мне нужно.

Конечно, я предполагала… Если быть совсем уж честной перед собой, ждала этого. Исключительно во имя удовлетворения древних, низменных инстинктов, а не ради примирения и воссоединения.

Пустых иллюзий я не питаю. Больше нет.

Пары разговоров хватило для того, чтобы понять, насколько разными жизнями сейчас мы живём.

Единственная реальная причина, по которой мы оказались в одной спальне — непонятная угроза, нависшая над моей семьёй. Остальное — вполне логично выходящее из этого следствие. И почему бы не воспользоваться ситуацией в таком случае? Должна же я получить профит за все свои мучения?

Но заняться сексом не равно простить или дать ещё шанс. Кто же знал, что меня просто вырубит рядом с ним в считанные секунды? Обычно я полтора часа пялюсь в потолок, пропуская через себя неизвестно откуда идущий поток сознания. И засыпаю ближе к полуночи, когда окончательно измучаюсь мыслями и переживаниями. А рядом с Аристовым вот… Просто расслабилась и уплыла в царство Морфея.

Медленно перекатываюсь на самый краешек узкого матраса. Широкая ладонь тут же догоняет, обхватывает крепко поперёк рёбер и притягивает обратно. Горячее дыхание опаляет шею у основания, запуская волну приятных мурашек. В собственническом жесте пальцы пробираются под шелковую ткань пижамного топа и…спокойно застывают.

Обмираю. Внизу живота всё скручивается в узел и едва чувствительно пульсирует.

Осторожно поворачиваю своё лицо, опасаясь столкнуться с насмешливым взглядом Аристова, но он спит, словно младенец. Бородатый младенец.

Предпринимаю ещё одну попытку побега, но и она заканчивается полным провалом. Саша, в ответ на мои брыкания, сильней подминает меня под своё тело и проталкивает колено между моих бёдер.

А между моих бедёр…уже влажно и горячо. И очень-очень мучительно ноет от истомы.

Лежу. Боюсь шевельнутся лишний раз, потому что всякое моё движение неминуемо приводит к ещё большему сближению наших тел.

Так ты этого хотела?

Ну, да… Думала, что да, а теперь испугалась.

Хороший секс всегда идёт в связке с эмоциями. Даже блестяще отточенные фрикции не вызовут у меня восторга, если кроме них партнёр не может ничего мне дать.

А вот Аристов может. Это я точно знаю. Но не знаю, готова ли я это взять сейчас без ущерба для собственной менталочки.

Гуляю пальцем по выпуклой дорожке вен на его кисти, веду выше, перебираясь к предплечью. Умираю от восторга, потому что Аристов — это сила во плоти, а я всегда питала слабость к мужчинам такого типажа.

Кому что, а я против равноправия в постели. Только полное доминирование мужчины. Хоть где-то мне нужно побыть слабой…

Саша ловит мои пальцы и сплетает их со своими, накрывая мою грудь моей же ладонью. Слегка сжимает.

Мне кажется, что моё сердце под нашими пальцами стучит так буйно, что проломит сейчас грудную клетку.

А Саша дышит теплом мне в ухо: ровно и глубоко.

Спит?

Серьёзно?

Нет, так ведь можно сойти с ума!

Дожидаюсь, когда кисть его совсем расслабится. Несмело выбираюсь из медвежьих объятий и ползу неуклюже в сторону своей кровати.

Саша неожиданно перехватывает за щиколотку, дёргает, заставляя потерять равновесие. Распластываюсь беспомощно на животе. Твёрдая рука ложится мне между лопаток и вдавливает в матрас.

— Не спится? — Аристов ведёт по бедру. Кожа на его ладони жёсткая, мозолистая, и меня прошибает горячим потом.

— Ты храпел. — Вру я.

— Нет.

— Конечно, да. Под это невозможно спать.

— А может, чтобы лучше спалось, нужно просто хорошенько тебя трахнуть?

— Иди в зад. — Выдыхаю с воздухом.

— Это предложение?

Сдергивает мои короткие пижамные шортики вниз, до колен. Вот так, без церемоний.

Шлёпает по ягодицей не сильно, но чувствительно. И отпечаток его ладони горит на распалённой коже.

Неконтролируемо выгибаюсь в пояснице. Тело моё говорит на другом языке, и совершенно не то, что озвучиваю я вслух. Аристов читает это послание, безошибочно определяя его смысл.

Опираясь на локти, пытаюсь перевернуться.

— Ку-уда? — Ловит Аристов, вытягивает мои кисти над головой и припечатывает к полу. — А сказка на ночь?

Чувствую, как меня накрывает тяжесть мужского тела. Влажные поцелуи скользят вдоль позвоночника к шее, и дальше, к чувствительному местечку за ухом.

Съёживаюсь.

Ладно, я не против такой сказочки.

Тело моё резко переворачивается. Оказываемся с Сашей лицом к лицу, но я по-прежнему почти обездвижена. Всё, что могу — смотреть голодными глазами в не менее голодные глаза Аристова. Но больше полномочий мне сейчас не нужно, и он хорошо это знает.

Он вообще будто понимает моё тело лучше, чем я сама. И делает, как нужно, ещё до того, как конкретное желание чётко сформируется в моей голове. Предугадывает все мои потребности.

И это, конечно, кайф!

Приятно, когда мужчину не нужно направлять.

Саша склоняется ближе, впивается болючим поцелуем в шею. Прикусывает, сжимает свободной рукой мои бёдра, разводя их шире. Проталкивает между ними колено, упираясь в перешеек уже давно влажных трусиков.

— Мм… Приятно, когда тебя ждут. — Комментирует с выдохом мне в губы.

Ловлю, как поехавшая, его горячее дыхание. Вбираю в себя. И трусь об колено в беспомощном желании оказаться ещё ближе.

Нижнее бельё с громким треском рвётся по швам.

Глава 16

Лика.

Открываю глаза с ощущением, что проспала года два. Солнце уже прощупывает комнату своими тёплыми лучами, а майский ветерок шаловливо колышет лёгкий тюль, мягкими порывами проникая через приоткрытое окно.

Обычно в выходные пацаны вылупляются рано утром и бегут терроризировать меня, а потом и Алису, если она ночует у нас.

Потягиваюсь всем телом и мычу от того, как сладко ноют мышцы после вчерашнего. Вот так просто и вероломно предала я все свои клятвы и обещания, но не жалею. Главное, чтобы Аристов себе не напридумывали невесть чего…

Смотрю на пол. Матраса, на котором спал Аристов, уже нет, как и его самого, а постельное бельё сложено в стопку.

Лезу в телефон. Там шквал пропущенных звонков и новых сообщений от кого попало, начиная с моего юриста, заканчивая какими-то пронырами из местных новостных пабликов. Хотят интервью по поводу сгоревшей студии…

Ах, да. Здравствуй, реальность!

Никому не перезваниваю и не отвечаю. Накидываю домашний халатик и убираю телефон в карман.

Сначала приду в себя, а потом со всем разберусь.

Выхожу на кухню. Алиса пьёт кофе, уткнувшись в планшет.

— Доброе утро. Где Тёма с Сёмой?

— Доброе. С папой. — Бросает Алиса, не отрывая взгляда от экрана.

Прочищаю красноречиво горло.

— С дядей Сашей, ты хотела сказать?

— А… Ну, да. — Алиса откусывает бутерброд. — Он очень просил дать ему время поиграть с детьми. Ты же не против?

Не отвечаю.

— Кстати, он починил кран в ванной, больше не подтекает. И ножки на стульях подкрутил. Сказал, разболтались совсем.

— Мм. Молодец, дядя Саша.

— Лик, да нормальный же мужик… — Шепчет Алиса, заливаясь едва заметным румянцем.

— Алис, я тебя очень люблю, но не лезь не в своё дело.

Подхожу к детской и настороженно прислушиваюсь. Заглядываю в приоткрытую дверь.

Аристов без футболки, в упоре лёжа на полу. Корпус его поднимается и опускается, заставляя крупные мышцы плеч и спины перекатываться под бронзовой кожей.

— Так, пацаны, теперь показываю, как делать отжимания. — Резко выдыхает между словами. — Упражнение помогает проработать дельты и трицепс.

— Я умею ажимани! — Сёма пытается скопировать позу Аристова.

К нему тут же присоединяется Тёма.

Пацаны, как обезьянки, смотрят внимательно за тем, как Саша плавно меняет положение своего корпуса. Повторяют не очень изящно, но зато как стараются!

— Держите вес тела на руках, не заваливайтесь. — Аристов правит кривые стойки. — Для первого раза отлично. Молодцы, пацаны. Львы! Давайте ещё пару раз. Воу-воу! Гиганты!

Прикусываю подушечку большого пальца, скрывая улыбку. И даже моргаю реже, чтобы не пропустить ни секунды из развернувшейся картины.

Это новая реальность, или продолжение моего сна?

Я должна отстаивать границы. Я должна сгрести в охапку пацанов и утащить их подальше от Аристова, чтобы не поселить случайно в маленьких сердечках ложную надежду.

Ведь дети — это маленькие люди. Они далеко не глупые, и иногда видят гораздо больше и глубже, чем взрослые, потому что их умы ещё не зашорены и не повязаны установками, правильностями и неправильностями. Они просто чувствуют, и всё. Без анализа и рефлексий.

Надо это прекратить, пока мальчишки не влюбились в дядю Сашу, но почему-то я стою неподвижно и боюсь спугнуть момент, так похожий на кадр из фильма. Потому что мальчики мои светятся от счастья, и разве я имею право отбирать у них этот кусочек пирога?

Аристов поднимает голову, встречаемся взглядами. Я тут же поспешно отвожу свой, с преувеличенным вниманием разглядывая светильники в виде медведей на прикроватных тумбах.

— А вот и мамуля проснулась! — Саша хватает со стула футболку, поспешно натягивает на голову.

— Мама, мы умеем омижания! — С восторгом выдают двойняшки хором.

— Отжимания. — Правит Аристов.

— Ожимания!

— Я видела. У вас очень круто выходит. Научите меня как-нибудь?

— Нет, мама, это только а мачиков! — Заявляет авторитетно Сёмыч, оттопырив указательный палец.

— Поняла, для мальчиков. Меня в свои игры не возьмёте, значит?

— Мы будем тебя засисять. А ты пинцесса.

Герои мои. Треплю пацанов по гривам.

— Ладно, пойдёмте чай пить, а то Алиса всё сметёт и ничего вам не оставит.

Двойняшки уносятся на кухню.

Стою, прислонившись плечом к двери, наблюдаю за Аристовым.

Он садится на кровать Тёмы и взъерошивает свои волосы двумя руками.

— Как подумаю, что проебал три года их жизни…

— Нет. Стоп. Зачем это сейчас?

— Не знаю. Больно это, Лик. Если ты думаешь, что мне всё равно, то ты не права.

— Не имеет значения то, что я думаю. Нужно решать, что делать с нынешними проблемами. Мы не можем сидеть дома вечность.

— Да. — Встаёт. — Хуёвый из меня вожак. Акела промахнулся.

— А если бы ему не помешал Шерхан, было бы иначе?

— Да. И будет. Поэтому сейчас я должен уйти.

Преграждаю ему дорогу.

— Вернёшься? — В голосе моём слышится надежда, и я злюсь сама на себя за эту слабость.

Внутри меня почему-то всё протестует против того, чтобы он уезжал. Я знаю, что это глупо, но у меня не так много сил в запасе, а присутствие Аристова как будто дает мне чувство, что я больше не одна. Возможно, это чувство ложное, но я в отчаянии, и готова ухватиться даже за это зыбкое и неправильное.

Саша лезет в карман штанов, вытаскивает карту.

— Возьми.

— Что это?

— А на что похоже?

— На подачку. — Нервно дергаю уголками губ. — Не нужно.

— Ещё как нужно. Это ваши деньги. Я искал возможность передать их так, чтобы след не привёл к вам, но сейчас конспирация потеряла смысл. Твоя студия сгорела, Лик. Тебе нужно на что-то жить.

— Студия застрахована.

— Веришь в то, что тебе выплатят страховку? Ты просто не знаешь Мартынова.

Вкладывает карту в карман моего халата. Обхватывает моё лицо ладонями и смотрит пристально в глаза. Топит меня густым сиропом эмоций, сосредоточенным в чёрных зрачках.

Глава 17

Саша.

Ухожу от Лики.

За воротами дежурят мои люди. Отдаю команду не спускать глаз с подъезда и обо всех подозрительных движениях докладывать лично мне. Но хочется надеяться, что сегодняшний день не принесёт сюрпризов. Жизнь моей семьи и без того медленно превращается в постап с дешёвыми спецэффектами.

С Севером мы договорились встретиться в баре. Еду в центр, собирая все пробки, но всё равно прихожу первым.

Занимаю нам место в самом углу, заказываю чай и пялюсь в окно, разглядывая мрачный город. Может, в нём есть краски, но я перестал их замечать. Моя жизнь цвета мокрого асфальта, и яркими вспышками в ней стали встречи с семьёй. Но как только я ухожу, эти вспышки тускнеют и исчезают, а я остаюсь в беспросветной серости будней.

Я устал так жить.

Устал бегать и прятаться. Устал думать, что подвергаю близких опасности. Поэтому я собираюсь поговорить с Мартыновым. Пускай даже Ящер считает, что это равноценно самоубийству. Если можно обменять мою голову на спокойную жизнь для Лики и львят, я согласен.

Мы уже встречались с Мартыновым и его людьми. Дважды. Одна из таких встреч осталась запечатлённой под рёбрами Ящера в виде глубоких шрамов от пулевых. Но в этот раз я пойду с белым флагом, потому что мне до чёртиков надоело играть в игры, в которых я и не планировал участвовать.

Но сначала встречусь с этим опером, да.

— Приветствую. — Север занимает кресло напротив. Кладёт на стол телефон и кошелёк, выравнивает по каким-то видимым только ему линиям. — Ну, начнём?

— Разве ты не будешь записывать мои показания на диктофон?

— Нет. Я просто хочу помочь Лике, чисто по-человечески. И как мужчина женщине.

— Это меня и напрягает.

— А не нужно напрягаться. Это простая беседа. Официального расследования пока нет.

— И не будет, да? — Прижимаю ложкой лимонную дольку к стенке стакана, выдавливая сок.

— Так ты уже в курсе? — Север достаёт блестящую пятирублёвую монету. Крутит между пальцев, перекатывая по костяшкам.

— В курсе чего?

— Лика звонила. Сказала, страховая отказывается выплачивать возмещение.

— Мм.

Молча сношу то, что Лика звонила ему. Север нормальный, вроде, мужик, но то, что Лика ему доверяет больше, чем мне — хуёво. Хотя объективно у неё есть на то причины. Выбирая между предателем и опером я бы и сам выбрал второе.

— По результатам экспертизы, причиной возгорания стала халатность владельца. Кофеварку там какую-то закоротило.

— Да ты что? Какая неожиданность. — Кривлю рот презрительно.

Кофеварка, блять…

— А меня вот, что удивляет: не слишком ли быстро эксперты вынесли своё заключение о причинах возгорания? Обычно их хрен дождёшься.

— Меня это вообще ни разу не удивляет.

— Потому что ты знаешь то, чего не знаю я?

Киваю.

Ещё раз сканирую Севера взглядом. Хочется верить, что он не из тех продажных мразей, что за пачку хрустящих родную мать отдадут под трибунал.

Но кто его знает? На лбу у него такой информации не написано, а внешность часто бывает обманчива.

Но, была не была…

— Мартынов. — Кидаю небрежно и наблюдаю за тем, как лицо Севера медленно перекашивает.

Ногтем большого пальца он подкидывает монету, ловит в воздухе и отбивает её ребром по столу ровный ритм.

— Интересно.

— Вижу, фамилия знакома.

Север закатывает глаза.

— А на кой хер ты с ним связался?

— Я такой цели не преследовал.

Методичное постукивание монеты раздражает. Непроницаемый взгляд Севера бесит и без того больше.

— Ну? Как? Когда? Нафига?

— Я перехватил его фирму. Через закрытый аукцион.

— А чо, спокойно не жилось?

— Знал бы где упасть, подстелил бы соломки. Я на тот момент не понял, что фирма Мартынова. Да я и знать не знал, кто такой этот Мартынов даже.

Север вопросительно поднимает брови.

— Прикинь, да?! Есть люди, которые не знают Мартынова.

— Но ты больше не в их числе. Давай с подробностями и с самого начала.

Рассказываю Северу всё, как было. Про то, как искал, куда вложить скопленные деньги. И про знакомство с Ящером. Про аукцион и дальнейшую жизнь на чемоданах.

— Мда. Попал. — Констатирует Север очевидный факт. — То есть сделка с точки зрения закона…

— Всё честно и легально. Но — не по плану Мартынова.

— И с Ящером этим как-то мутно.

— Только давай без своих подозрений. Проверку на верность он прошёл.

— Твою. Но не мою.

— Я привык доверять людям, которые ловят вместо меня пули.

— А может пули ему и предназначались?

— Нет. — Отрезаю жёстко.

Мне не вставляет ни разу разговор об этом. За три года было полно возможностей для того, чтобы предать, но Ящер всё ещё играет на моей стороне.

— Понятно. И что думаешь делать?

— Поговорить. Как мужик с мужиком.

— Ха. Ха. — Мрачно гаркает Север. — Ты ему ещё цветы с доставкой закажи в знак раскаяния.

— Других вариантов нет.

— А что, если мы поможем друг другу?

Склоняю голову к плечу, прищуриваюсь.

— Как?

— Ты поможешь мне Мартынова вывести на чистую воду.

— Засадить его не получится: связи.

— Да что тебе эти связи? Всегда найдётся рыбка покрупнее. Есть люди, которым Мартынов — как заноза в заднице. И если мы соберём достаточную доказательную базу, сверху подсобят, будь уверен.

— У меня вообще больше нет веры к тех, кто «сверху». Там гниль одна.

— Давай вопросы морали на потом оставим. Я тебе предлагаю расклад, при котором все живы останутся. Но хозяин — барин, как говорится. Хочешь пулю в башку — летс гоу.

Скриплю зубами.

Я правда больше не верю в правосудие в нашей стране. Зная, какие махинации проворачивает Мартынов просто беря в долю тех, кто может как-то ему помешать. Всё в нашем мире покупается и продаётся, главное — договориться о цене.

Но если мы попробуем прижать Мартынова к стенке, у нас может получиться или не получиться. Если не попробуем — не получится наверняка.

Глава 18

Лика.

После Аристова уходит и Алиса. Ей нужно готовиться к экзаменам, да и она не часть семьи, ей нет смысла сидеть с нами в заточении. А вот мы застряли в четырёх стенах. Благо, опыт прошлых лет показал, что люди могут провести в самоизоляции не один месяц. Я, правда, отчаянно надеюсь, что наши проблемы решатся раньше.

На обед мои пацаны потребовали макароны с сосисками, как типичные трёхлетки. Дети в этом возрасте, кажется, вообще ничего другого не едят.

На всякий случай варю рисовую кашу на молоке, которая, по старой доброй традиции, подгорает. Не удивительно, я сейчас так рассеянна, будто вместо головы на плечах выпотрошенная тыква с застывшей, криво вырезанной улыбкой.

Соскребаю со дна сотейника подгоревший рис. Размешиваю, превращая это в неаппетитное месиво.

Ладно, сосиски так сосиски…

Лезу за ними в холодильник и натыкаюсь на початую бутылку вина.

Ну, а почему нет? Всё равно за руль мне сегодня не светит.

Наливаю себе бокал, смакую медленно, пытаясь убедить себя получать кайф от того, что на данном этапе может предложить мне жизнь. Это сложно, но иначе можно совсем увязнуть в болоте уныния.

Тёма и Сёма крутятся рядом. Рассказывают мне колобка, перекладывая сюжет на другой лад и делая из него настоящую психологическую драму с элементами хоррора.

Смеёмся, выдумывая вместе неожиданные повороты.

Фантазёры!

Зависаю взглядом в окне. За воротами машина людей Аристова. Они стоят там и днём, и ночью, и я даже не знаю, меняется ли состав моей охраны, или те люди безвылазно живут в этой проклятой машине. Но от их присутствия мне спокойней.

Пока я пялюсь в окно, двойняшки утаскивают со стола банку шоколадной пасты. К моменту, когда я отвисаю, они уже с ног до головы в шоколаде.

— А где мои детки?

— Вот!

— Нет, не вижу. Здесь только две чумазые обезьянки. А где тогда Сёма и Тёма?

— Это мы! Мы львы! Ррр!

Мочу полотенце, чтобы оттереть грязные мордочки, но отвлекаюсь на звонок в дверь.

С колотящимся сердцем иду открывать, ведь надеюсь отчего-то, что Аристов вернулся.

Смотрю в глазок. Вместо Аристова — мужчина в форме.

Поворачиваю ключ.

— Вы по поводу студии? Я сама пока мало что знаю…

— Сергеева Лика Егоровна? — Полицейский игнорирует и проталкивается в квартиру.

Следом за ним заходит дородная тётечка с противной мордой и молодая девчонка с папками, прижатыми к груди.

— А вы вообще кто? И зачем?

— Давай, дорогуша, показывай, где дети. — Тётя по-хозяйски проходит вперёд, не разуваясь.

— Мы с вами на брудершафт не пили, чтобы вы мне тыкали. Ещё раз: по какому вопросу?

Складывает губы в линию, лезет во внутренний карман пиджака и открывает перед моим носом документы.

— Жанна Ивановна Кулак. Инспекция по делам несовершеннолетних.

— Я не вызывала.

— Ну ещё бы… — Закатывает глаза. — Мы сами приходим. Проверка условий проживания и состояния детей. Поступила жалоба на вас.

Жалоба? На меня?

— Подождите, какая жалоба? От кого?

— Мам, это то? — Сёма выглядывает из-за угла. Чумазый и лохматый, в заляпанной шоколадом футболке.

Тёма появляется следом, не намного чище брата.

Жаба Ивановна одаривает меня взглядом, весом с пару тонн. Хмурится недобро.

— Да здесь далеко ходить не надо. — Кивает полицейскому. — Дети неухоженные. Налицо пренебрежение родительскими обязанностями.

— Вы что такое несёте? Вы вообще видели детей, которые в их возрасте едят аккуратно?

— Видали всяких. У нормальных родителей и дети нормальные.

Она шлёпает по полу грязными ботинками, оставляя за собой следы.

Сжимаю челюсти и внутренне содрогаюсь от происходящего.

Конечно, я знаю, чьих это рук дело. Но я и подумать не могла, что этот Мартынов зайдёт через службу опеки.

— О, а здесь у нас картина маслом! — Кричит Жаба Ивановна из кухни. — Засвидетельствуйте, пожалуйста.

Несусь за ней.

Она сует нос в почти пустой бокал и придирчиво принюхивается. Смотрит на часы на руке. Цокает и с укором качает головой.

— Отлично, Лика Егоровна. Просто отлично. Ещё даже четырёх нет, а вы на бровях.

— Да вы совсем с ума сошли?! Покажите мне ту жалобу! Кто её написал?!

— Здесь что? — Тётя, не слушая меня, заглядывает в сотейник. — Каша. Сгорела. Вы этим детей кормите? Ужас.

— Слушайте, это вообще не ваше дело! Пошли вон отсюда!

Жаба, не слушая, лезет по шкафам. Ведёт себя нагло и прёт, словно танк, невзирая на мои требования прекратить.

Теряю контроль и бросаюсь к ней, закрывая все шкафчики, выдирая из её рук пачки с сухими завтраками.

— Пошли нахрен! Убирайтесь! Вон из моей квартиры, иначе я засужу вас к чёртовой матери!

Меня хватают за плечи твёрдые руки. Оттаскивают. Брыкаюсь, пытаясь дотянуться до дерзкой толстой морды. Её лицо лишено сочувствия и сострадания. Глаза холодные и безжизненные, пронзают меня ледяными стрелами.

— Агрессивная. Невменяемая. Асоциальная. Аморальная. Пьющая. — Глядя в упор, медленно зачитывает список моих грехов Жаба. — Проверка себя оправдала. Изымаем.

— Что? Что?! Нет! Не смейте трогать детей! Я вам такие проблемы устрою, мрази! Я убью вас! Я перегрызу вам глотки! На каком основании?!

— На основании непосредственной угрозы жизни и здоровью детей. — Чеканит, повышая голос. — Статья семьдесят седьмая семейного кодекса, почитайте на досуге. Проверим детскую, на всякий случай. Вдруг ещё что интересное найдём.

Полицейский уходит под предводительством Жабы. Отхожу к раковине и плещу холодной водой себе на лицо.

Молодая девушка, что всё это время бродила за нами немой тенью, подходит и тихо шепчет:

— Не устраивайте истерик. Будет хуже. Завтра загляните в опеку, в седьмой кабинет. А сейчас молчите и делайте так, как скажут.

— Вы в своём уме? Позволить вам забрать моих детей?

— Я уже видела подобное. Не перечьте. — Убегает следом за остальными.

Сёма с Тёмой жмутся к моим ногам.