После развода все сложно.

Глава 1

Июль. Год назад.

– Ты у меня не первая и не последняя. – Прозвучал от входа в кухню слегка пьяный голос Юры.

День рождения Василисы, самой младшей дочери.

Ей четыре и несмотря на то, что праздник был на неделе, в выходной мы устраивали большое событие, приглашали родственников, гостей, партнёров. И вот сейчас вечер, когда это все закончилось, когда мы приехали из ресторана, я раскладывала оставшийся торт по контейнерам, чтобы не заветрился.

Юра вдруг зашёл и ляпнул.

– Ты о чем? – Тихо уточнила я.

– Ты вот даже говорить со мной не можешь, чтобы ничего не делать. Я тебе пришёл и сказал: ты у меня не первая и не последняя.

Юра произнёс это зло, как-то хрипло. Всем видом своим показывая , что он в бешенстве. Хотя я не понимала почему…

В одной руке он держал бокал с коньяком, а в другой незакуренную сигарету.

– Я тебя не понимаю. Ты что, сейчас мне пытаешься сказать… – Прошептала я ощущая , что что-то сломалось.

Хрустело, трещало под его ногами и ломалось.

Я ведь ему душу, я ему своё сердце.

Чтобы навек жена и муж.

– Мира, прояви фантазию. – Запрокинул голову Юра и взмахнул рукой, расплёскивая алкоголь.

Я поморщилась. Янтарная клякса ударилась о духовой шкаф.

– Юр, ты чего? – Дрожащими губами произнесла я, стараясь сохранить самообладание.

Двадцать семь лет в браке.

Это же сильно взрослая дочь, взрослый сын и малютка четырехлетняя Васька – копия Юры. Темные волосы. Взгляд такой же, с прищуром и отблеск какой-то луговой зелени среди тьмы.

– Да я тебе прямым текстом говорю. Ты не единственная. Не первая и не последняя. Понимаешь?

Я знала , что я у него не первая.

– Ты сейчас мне говоришь о….

– Я тебе говорю о любовнице. – Выдал жестоко Юра и поднеся бокал к губам, отпил.

– И как давно?

Я не знала зачем мне эта информация…

Но он же хотел диалога. Если бы он пришёл и сказал о том, что…

Да какая разница? Как бы он этого не сделал это все равно шок.

Я вообще считала , что наш брак настолько крепкий, что ничего не может его разрушить.

– А вот это тебя уже не касается. – Пожал плечами Юра. – Также тебя не касается многое в моей жизни.

– А зачем ты мне это сказал. Чтобы знала?

– У меня уже в печёнках сидит вот эта вот ситуация с тем, что я должен мотаться, как-то выкручиваться…

— Звонить по ночам из туалета? Писать ей смски, держа телефон под столом? Не ездить на обед, потому что хотелось к ней?

Все это прошло картинками в моём сознании. Я воочию увидела Юру и какую-то другую, непонятную женщину, лица которой я не разглядела, цвет волос я не понимала.

Просто она была на моём месте, по правую руку от него, на месте законной супруги.

И не единственной женщины.

– А чего ты хочешь?

Я старалась не плакать.

Я старалась держать себя в руках. Старалась забыть о том, что когда-то на влажных простынях, двое жили любовью.

Просто оказалось , что один из них в неё всего лишь играл.

– А черт знает чего я хочу. – Взмахнул рукой Юра и выпустил из пальца бокал.

Звон и хруст стекла разнёсся по кухне. Я зажала ладонями уши.

– Не знаю Мира, чего я хочу. Втроем в постель? Может быть. Ну, знаешь такая своеобразная шведская семья. Может быть, отпущение грехов. Но на самом деле я просто хочу легализации измены. Я хочу, чтобы ты знала о том, что у меня есть другая женщина. Я хочу чтобы тебя это не смущало. Я хочу, чтобы ты смотрела на это с должным пониманием, потому что мы с тобой больше четверти века в браке, понимаешь? Такое случается с людьми, когда они безумно много времени проводят рядом. Хочется чего-то другого. Ты меня всю жизнь почиваешь фуагра, а мне охота дебильного роллтона. Понимаешь, Мира?

Я не понимала.

– Я много чего хочу, Мира. – По-прежнему давился злостью Юра.

– Наверное, честности хочешь?

– Да, честно пришёл. Честно сказал. Повёл себя как честный человек. Да. – Взмахнул руками муж и зааплодировал. – Представляешь, ты меня понимаешь? Поэтому ты лучшая.

Его “лучшая”, звучало насмешкой, укоризненным взглядом и болезненной пощёчиной.

– Поэтому ты лучшая. Поэтому разводиться с тобой я не вижу смысла. Видишь, ты даже измену понимаешь. – Он взмахнул рукой и прошёл ко мне.

Тонкий аромат алкоголя пропитал пространство между нами.

Что случилось в промежутке между тем, как мы уехали из ресторана и тем, что случилось сейчас?

– Видишь, а я так долго парился. Не знал, как сказать. Точнее сказать, то знал. Время подобрать не мог.

– Самым лучшим оказалось выбрать день рождения дочери?

– Да.

Не реви.

Не реви Мира.

Не смей показывать свои слезы. Потом спрячешься в ванной. Сядешь на ледяное дно, притянешь колени к груди и завоешь, как раненая лань, которую подстрелил охотник, не догадываясь, что лань – это его королева.

Не плачь, моя девочка. Не плачь. Ради дочерей, ради сына не плачь.

— Что я сделала не так?

Это было на самом деле неважно. Но в молчании я загоняла себя в клетку ужаса. Там, где готова была метаться, сдирать с себя кожу.

— А весь фокус в том, что ты все делала всегда так, Мира. – Юра все-таки качнулся ко мне и перехватил меня за запястье. –Идеальная жена, идеальная хозяйка. Идеальнее, твою мать, некуда, до зубовного скрежета. Мне это нравилось. Но среди фуагра, хоть раз должен появиться грёбаный роллтон. Понимаешь?

– В грязи хотел изваляться, меня испачкать?

– К черту. К черту все. Понимаешь? – Юра резко развернулся и сделал несколько шагов.

Когда он достиг выхода с кухни, спросила:

– Куда ты?

Муж замер так, что словно бы я ему в спину камень бросила. Развернулся на пятках и хохотнув, провёл пальцами по щетине.

– Представляешь. – Оскалился он, подался вперёд. Глазами зверя смотрел на меня. – К другой. Тоже не к единственной, но твою мать, к другой. И наверно более любимой.

Глава 2

Июль.

Год спустя.

Звонок в дверь раздался внезапно и я тяжело выдохнула, поставила на диван сумку с документами и прошла к двери.

Антон стоял набычившись. Смотрел на меня глазами, сверкал.

Ему было двадцать один – то время, когда гормоны бушуют, то время, когда кажешься себе безумно взрослым. Но такой обалдуй.

– Привет. – Бросил сын, проходя мимо меня в квартиру.

– Что-то случилось? – Спросила я, глядя на сына исподлобья.

Антон бросил свою сумку в коридоре, тут же наклонился к ней. Порылся и вытащил серебристую папку.

– Держи.

Я в растерянности сомкнула руки на документах и вскинула бровь.

– Отец просил передать. – Сын бросил это так безразлично, как будто бы его дело нашего развода не касалось

Антон считал , что я перегнула палку. Надо быть мудрее. Он так и крикнул, когда стало известно о разводе.

– Мама, будь мудрее. В конце концов, ты столько лет с ним прожила. Сейчас собираешься какой-то профурсетке отдать? Столько лет мама. Ты понимаешь , что здесь дело не в том, что она отбирает у тебя мужа. Она отбирает у тебя все.

Алика, когда узнала о том, что такая ситуация произошла, была настолько в шоке , что не разговаривала ни с кем. Для дочери папа был образцом, каким-то небожителем. Она старшая дочь, любимая и такое предательство от отца, она расценивала именно ударом по себе . Для неё это было слишком. Тимофей, её муж, сводил брови на переносице. А когда она не видела, бросал на меня вопросительные взгляды: ну что, что дальше будет?

Я сама не знала, что дальше будет.

А был брачный договор.

Который мы с Юрой заключили, когда он уходил с госслужбы. Я тогда только родила Антона и окситоцин так напрочно пожрал мой мозг, что на уговоры Юры о том, что он уходит в коммерсанты и надо как-то подстраховаться, чтобы не было ничего, что можно по суду будет арестовать или ещё что-то, стоило бы разделить все брачным договором.

Только на тот момент имущество, которое было закреплено за мной, наша небольшая двухкомнатная квартирка, которую мы, позже продали для того, чтобы переехать в более просторное жилье. И так оказалось , что от квартиры, которая у меня есть сейчас, мне принадлежало примерно сорок с лишним квадратов, либо рыночная стоимость, эквивалентная этим площадям. Ведь все остальное муж оформлял на себя.

На меня были оформлены драгоценности.

В моё пользование переходил полностью гардероб, в наличии которого были очень дорогие вещи, такие как сумки Биркин, украшения от Картье.

Но это все равно не могло сравниться с доходом Юры, который исчислялся миллионами.

Не рублей.

И когда я сидя у первого юриста все это объясняла, тот только развёл руками. На самом деле я подозревала , что просто никто не хочет связываться с Юрием Баженовым.

И мои подозрения оправдались.

Мне отказал один адвокат, другой адвокат, третий и процесс раздела имущества невозможно затянулся.

Развели-то нас быстро.

Я же через два дня после того, как Юра устроил это представление, тут же обратилась в суд с исковым.

Я не собиралась смотреть на то , как он будет приезжать ко мне после неё. Ложиться в постель со мной. Пропахнувший её духами, пропитанный её потом. Клеймённый её поцелуями.

Я не собиралась за этим наблюдать.

Ушёл и ушёл, умер и умер.

Мне было слишком больно для того, чтобы я могла закрыть на это глаза.

И тогда Антон разъярился.

Его бесила моя позиция. Даже то , что отец ничего мне не мог дать по имуществу, его тоже раздражало. И он обвинял опять-таки в этом меня.

– Конечно, тебе сейчас легко. Гордая, хвостом махнула и ушла. А не думаешь о том, что ни черта детям не достанется? Тебе плевать.

Мне было не плевать. У меня на руках была уже пятилетняя Василиса, внучка, старшая дочь и сын. Мне было ни черта не плевать. Я собиралась бороться за своё имущество до конца.

Я позвонила своей двоюродной сестре в другой город. Лика, прошедшая процесс развода и раздела имущества, охнула. Попыталась помочь, кого-то порекомендовать, но её проверенный человек не смог меня взять.

Я не знала, что случилось у Павла Градова, но он не смог меня взять.

Мне оставалось закусывать губы и трястись от злости, от того как Юра представлял наш брак и нашу жизнь после него.

Он сам приехал ко мне, когда стало понятно , что ничего я не могу получить.

– Ты же умная баба. – Насмехался надо мной бывший муж. – Тебе какая разница с тобой только спит мужчина или нет? Ты как-то уж своё эго непомерное утихомирь. Как-то уж приструни нелепую, ненужную в данном случае гордость. Не надо будет никакого раздела имущества. Не надо будет ничего. Надо просто быть семьёй.

– Ты хочешь и с любовницей быть и жену не отпускать, правильно?

Юра пожал плечами.

– А ты что, считаешь для взрослого состоятельного мужика такой расклад какой-то нонсенс? Все так живут.

– Я – не все. – Сдерживая слезы шептала я.

– Эка невидаль – муж изменяет. Что теперь помереть и не жить?Будь умная – закрыла бы на все глаза. Будь умная – ты бы не довела до такого, что я вспылил.

– Я ничего не сделала. – Отвечала я тогда Юре.

Губы тряслись, сердце дребезжало в грудной клетке.

А когда я все-таки поняла , что мы разошлись, случилась вторая волна шока – Василиса.

– Почему папочка не приходит? Почему? – Спрашивала она тихо, глядя на меня снизу вверх. – Мам, куда папочка делся? Может быть… Может быть позвоним Алике и она скажет, где папа?

Я облизала губы, выныривая из воспоминаний.

– И для чего эти документы? – Спросила я у Антона, глядя на него исподлобья.

– Возьми, фирму передаёт. Одна из дочерок.

– Мне они не нужны. Мне не нужны его подачки. Все, что надо будет, я заберу после решения суда о разделе имущества.

В глазах сына мелькнул злой блеск и он запрокинув голову, хрипло признался.

– Знаешь, он лахудру свою бросил. Мириться хочет. К тебе приедет. Давай ты сделаешь улыбку пошире, лицо помилее и хоть раз в жизни подумай не о себе, а о семье. Хоть раз в жизни сделаешь так, как надлежит поступить матери, у которой трое детей. А не как эгоистичной девочке, которая ушла, вильнула хвостом, поставила точку и плевать на то, как дети будут расхлёбывать это все.

Глава 3

Антон не захотел со мной больше разговаривать. Выплюнул мне своё мнение по поводу развода, развернулся и психанув, подхватил сумку, направился к двери.

– Я тебя прошу, будь благоразумной, мама. – Произнёс он голосом своего отца.

Он был точной копией Юры: его глаза, его бешеный взгляд, хищный взгляд и даже говорил он теперь как отец.

Я закрыла за сыном дверь, постаралась прийти в себя и открыла документы на фирму.

Откуп.

Плевать.

Свернула документы, убрала их в сумку.

В четыре часа я поехала за Василисой. Забрала её из садика.

Этот год для неё был самым тяжёлым.

Она плакала, не понимала, смотрела на дверь, топала ножкой и спрашивала в пустоту о том, когда придёт папа.

Я пыталась говорить с Юрой, чтобы он приезжал, а он только бросал холодное и злое:

— Так мне не надо было уходить. Одно слово и папа будет в семье. Решай.

Я решила , что ничего не будет. Я решила , что такой отец Василисе не нужен – предатель, манипулятор, который даже из своего ухода пытался выклянчить какой-то интерес.

Снова перед сном был долгий, тяжёлый разговор. Дети зачастую не понимают, почему мама с папой не видятся. Почему они не контактируют и почему отец не приезжает.

За каждую слезинку Василисы, я готова была его проклясть. И проклятиями этими опять-таки давилась в ванной, крича в ладони.

Я ему душу свою отдавала. Я ему сердце своё на серебряном блюде преподнесла.

Я любила его так, как никто никогда не полюбит.

Для меня он был самым нужным, самым правильным, самым честным человеком.

Для меня он был воздухом.

Я вспоминала, когда мы въехали в первую квартиру, он меня на руках кружил. А Алика тогда была маленькая. Ей по-моему около трех было что-ли такое. И она просто с хохотом глядела на нас с дивана, как Юра поднимал меня на руки и кружил.

На мне было тонкое ситцевое платье с вишнёвыми мелкими розочками. Шила я всегда хорошо. Мама научила. А ткань была из чемоданов, которые бабушка собирала нам на приданное.

Кружил меня, потом останавливался, глядел как у меня перед глазами звезды вспыхивают. Притягивал к себе, целовал в висок и говорил:

– Мируся… Мира, у нас с тобой все будет ещё лучше, ещё больше, ещё круче. Ты главное верь в меня.

Я кивала, скрывая слишком яркую радость.

Первую квартиру ему дали по очереди с госслужбы. Тогда уже как раз появилась приватизация, поэтому он сразу оформил её на меня, а спустя ещё несколько лет ушёл с госслужбы.

Я шмыгнула носом, глядя на то, как Василиса рассаживала с краю кровати медведей. Юра сам ей дарил эту коллекцию на каждый праздник. Вот это медведь со штопанным ухом, а это медведь в вязаном свитере. Я не знала почему Василиса так любила медвежат. Юра усмехался, говорил , что это из-за того, что он в детстве читал ей “ оторвали мишке лапу”.

Сейчас вспомнив это, его голос я услышала в голове.

– Давай спать, родная. – Тихо прошептала я, стараясь прижать к себе Ваську.

Она развернулась, посмотрела на меня своими колдовскими глазами цвета луговой зелени.

– Если мы уснём пораньше то, может быть папа завтра приедет, да?

Она сама себе придумала эту сказку, она придумала себе то, что если будет очень хорошей, то папа обязательно приедет.

Козёл он, а не папа.

— Если мы ляжем сегодня пораньше, то завтра наступит просто быстрее. А вечером мы пойдём в Баскин роббинс, хорошо?

Василисе было наплевать на кафе мороженое, ей папу бы вернули.

Ей казалось, что я не слышу, не чувствую и не понимаю, что засыпая, она плачет.

А я все чувствовала, гладила по волосам, целовала в затылок, чтобы ребёнок успокоился.

Ближе к полуночи телефон завибрировал.

Дёрнувшись, чтобы не разбудить дочь, я быстро приняла вызов.

Услышала слегка хрипловатый голос бывшего мужа.

— На стол накрой, — бросил презрительно, как служанке, — я домой еду.

Глава 4

Мира

Юра

Алика

Антон

Малютка Василиса

Милые, добро пожаловать в новую историю. Мира двоюродная сестра Лики из книги После развода, муж бывшим не бывает. Надеюсь вам понравилась новая героиня, обещаю встречи с давними друзьями, буду рада поболтать в комментариях и безумно благодарна за вашу поддержку.

Меня греет тепло от того, что мы с вами рядом и я всегда могу рассказать вам страшную сказку про измену, но добрую историю про любовь. С кем бы она по финалу не случилась.

Если книга понравилась, буду обожать вас за звездочку, добавление в библиотеку и подписку на меня.

Люблю и обнимаю, ваша Аня.

Глава 5

Его голос – знакомый, слегка недовольный.

Я Открыла дверь в тамбур.

Я провернула все замки, которые были на главной двери. Развернулась и пошла в квартиру, захлопнула дверь. Наклонилась к квартирному домофону, вытащила датчик, который отвечал за звук, за изображение.

Закрыла все замки.

Пусть приезжает, поцелует порог и уедет обратно.

Я вернулась в спальню. Легла на кровать, обняла Василису и стала прислушиваться к каждому шороху в квартире.

Надо было позвонить дочери.

Поговорить с ней.

Мне от её голоса становилось хорошо.

Я чувствовала, что я не одна, а Антон, как будто бы копировав Юру, специально давил и бил с каждым разом все сильнее ненавидел меня, за то, что видите ли я поступала неправильно и нелогично.

Мне показалось, что я задремала

Правда сон был неприятный, липкий, душный такой. После которого голова кружится, но из этого сна меня вырвал скрежещущий звук.

Я понять ничего не могла.

Резко села на постели.

Посмотрела на Василису боясь , что она проснётся, соскочила с кровати и вылетела за дверь спальни. Закрыла дверь, чтобы не было звуков. Когда я добежала до коридора, то уже прекрасно понимала, что вскрывают тамбурную дверь. Я распахнула квартирную и уставилась на то, как у меня снаружи кто-то ковырялся в замке.

– Прекрати. – Крикнула я, захлопывая дверь квартиры.

– Открой. Иначе я сейчас сам открою. Тебе это не понравится.

Господи, время начало четвёртого ночи.

Где он взял этого медвежатника по вызову, я не представляла.

Но все же сделал шаг, чтобы потом не менять дверь, на которую у меня вероятнее всего финансов не хватит.

Я резко провернула все замки и со всей силы толкнула полотно наружу. Кому-то прилетело, но было абсолютно наплевать.

– Что-то ты себя плохо ведёшь, жёнушка. – Произнёс с укоризной Юра толкнул вперёд чемодан, но я выставив колено перед собой, затормозила его.

– А что это ты решил вернуться, Юр? – Произнесла я, копируя его позу. Посмотрела глаза в глаза.

– По жене с детьми соскучился. – Усмехнулся он зло и ядовитое.

– Прекрасно. А я думала, испугался, что наконец-таки нашёлся хороший адвокат, который вытряхнет все твои миллиарды наружу.

Глава 6

По лицу Юры скользнула тень неприятия.

Такая знаете, немножко брезгливая, как будто бы ему ткнули в грязное место.

– Свободен. – Бросил он в сторону мужчине, который пытался вскрыть замок. Протянул оранжевую купюру и посмотрел на меня.

Молчание длилось.

–А значит ты осмелела. – Произнёс бывший муж и все же попытался зайти в тамбур, но я снова коленом толкнула его чемодан.

– Я не осмелела. – Призналась я честно.

Смелости во мне не бывало. Во мне была лютая пресловутая гордость, которая кричала : “да пусть он подавится своими миллионами. Пусть хоть в могилу себе их затолкает. И девку свою будет обклеивать бабками. Мне ничего не надо”.

– А что ж тогда по юристам скачем, как блоха по яйцам? И кстати, как ты собираешься с ним рассчитываться, натурой? – Юра хохотнул, запрокидывая голову и тяжело вздохнул, опираясь плечом о косяк. – Господи, Мира, у тебя же никаких денег не хватит оплатить адвоката.

– Знаешь, когда адвокат говорит, что его гонорар будет рассчитываться с финансов, отсуженных у изменника мужа, наверное, сто процентов уверен в том, что он выиграет.

Юра качнулся ко мне, перехватил за плечо, резко дёрнул на себя, словно бы стараясь таким образом ударить меня, но я успела выставить локоть вперёд. И поэтому Юра сам пострадал больше от этого действия: локоть влетел ему между рёбрами так, что он вздохнул, резко набрав полную грудь воздуха.

— Ты со мной не играй. Если я сказал, я пришёл домой, значит, я пришёл домой.

— А что там уже не кормят? Или считаешь, что старая лошадь бараны не портит?

Я даже постаралась состряпать какую-то едкую ухмылку. Но Юра сдавил мой локоть таким образом, что руку прострелило болью.

— Я вообще-то хозяин в этой семье, главный, захотел — ушёл, захотел — пришёл, — произнёс он с таким пренебрежением, как будто бы я ничего не значащая букашка. — Если ты не научишься и не станешь прямо сейчас покладистой милой жёнушкой, на которую снизошло счастье в виде моей персоны, появившееся на ночь глядя здесь, то , наверное, мы с тобой будем разговаривать по-другому…

— Как мы с тобой будем разговаривать? Снова ты герой, а я молчу? Продолжишь рассказывать всем своим знакомым, хвалиться талантливой дочерью, красавицей умницей, которая вышла замуж за гениального финансиста. Или, может быть продолжишь козырять Антоном, который для своих лет имеет уже неплохой послужной список, или все-таки наконец-то вспомнишь о том, что у тебя есть третья дочь? Этим собрался козырять? Тем, что двадцать семь лет ты меня использовал как инкубатор, а потом, когда вдруг инкубатор перестал пирожки выдавать тебе по щелчку пальцев, решил сменить его? Но там, видимо, тоже что-то не получилось. Да?

Я говорила тихо, сбивчиво, но это были единственные мысли, которые приходили мне в голову.

Я действительно себя после его ухода чувствовала какой-то использованной, отработанной, что ли, неправильной и ненормальной в контексте того, что должна ощущать женщина в разводе: боль, ярость, а я именно чувствовала себя презервативом.

Я рожала ему детей, я отдавала свою молодость ему, а он так со мной поступил.

— Или что, новый инкубатор отказался тебе ляльку делать? Юр, как же твоё пресловутое, чем больше детей, тем лучше?

У Юры заскрипели зубы, стиснул челюсти так, что мне показалось сейчас раздастся хруст.

— Да только вот беда в том, что твое желание, что чем больше детей, тем лучше, никак не вяжется с твоими поступками, которые говорят сами за себя. Наделал детей? Наделал! А содержать не царское это дело. Да, Юр? В таком ключе будем с тобой разговаривать?

Глава 7

Юра посмотрел на меня нечитаемым взглядом и захрипел:

— Не неси чепухи, стараешься укусить побольнее, ни черта не выйдет, у тебя никогда не было зубов. Такие девочки, как ты, не умеют кусаться. У них инстинкт отсутствует, поэтому не выёживайся, дай пройти.

Я толкнула ещё раз чемодан коленом и на этот раз, не выдержав, наклонилась и пихнула его руками в сторону Юры. Он отшатнулся, не запомнил, что стоял на перекладине порожка, и, взмахнув руками, сделал шаг назад, чемодан вылетел, и я его запустила по гладкому мрамору вплоть до лестницы. Юра бросил на меня злой взгляд.

— Ты никто. Звать тебя никак, пошёл прочь, я не могу с тобой разговаривать. Все обсуждения теперь будут только в присутствии моего адвоката. Ты за весь год не находил лишних суток, чтобы побыть с Василисой, а мне для тебя теперь десять минут жалко.

Я хлопнула дверью, как крышкой гроба, развернулась, прижалась спиной, проверила на ощупь нижний замок, который пытались вскрыть, ощутила, что личинка стала болтаться. И поэтому нервно и судорожно я закрыла остальные замки.

Предатель самый настоящий предатель.

Надо же какой царь нашёлся, Юра-султан, блин. Сегодня одна женщина, завтра другая, послезавтра третья. Радоваться надо, что он ещё весь город не оприходовал!

Радуюсь.

Радость из меня вон льётся сейчас через край, достигла берегов.

Я стояла, вытирала щеки. Благодарила, что Василиса спит, и никто не видит, насколько я беспомощна и жалка сейчас.

Слезы текли, я не могла их успокоить.

Дошла до дивана, упала на него, прижимая ноги к груди.

У меня было все для того, чтобы в целом уйти нормально из брака, только не было достойного мужа, оказался какой-то мелочный засранец. А я была без работы и сейчас судорожно и отчаянно пыталась её найти, а первые полгода у меня даже не было возможности с этим как-то справиться, потому что Василису не брали ни в какой садик, мы же не вставали на очередь. Пришли прошлым июлем, пытались как-то пробиться. Хотела, договориться с директором, но не вышло, поэтому полгода металась, пыталась найти удалёнку, хотела попробовать репетиторство по математике для дошколят. Но все сворачивалось на этапах того, что как только у меня начиналась лекция, Василиса отчаянно во мне нуждалась. Работать с ребёнком, на тот момент четырехлетним, было невозможно.

Я забыла, как это, когда в молодости умудрялась домашку проверять и Антона смотреть.

И сейчас, когда мы наконец-таки определились с садиком, когда нам дали бюджетное место, я могла бы сказать, что все должно устаканиться, но ни черта не устаканилось, потому что уже два месяца я ходила по собеседованиям.

Я была слишком взрослой, и в моей профессии это казалось бы хорошо, но только вот наличие пятилетнего ребёнка делало меня жутко неудобной. Я ведь буду ходить на больничные. В первой школе мне это сказали прямым текстом и отказали. Я реально первое время жила с того, что у меня оставалось на картах. Не только на моей, но на карте Василисы, куда я периодически за время её жизни скидывала деньги, что-то по мелочи, где-то на игрушки, где-то на что-то, потому что у нас уже с трех лет была политика такая, что мы не дарим ничего просто так. И это, наверное, меня спасало.

А ещё меня спасала дочь, которая, услышав, что говорит отец, поджала губы и покачала головой.

— Не бойся. Не бойся, я знаю, что у тебя нет никакого опыта, ничего, но ты, если что, можешь выйти админом ко мне. И вообще, не бойся, за деньги не беспокойся. Мы с Тимофеем не останемся в стороне…

И она действительно не оставалась в стороне, но я денег никогда не брала, потому что это низко, грязно и неправильно, это мать должна помогать своим детям, но не наоборот.

Я не знала, как в этом состоянии дожила до утра.

В десять у меня было собеседование, а к восьми надо было отводить Васю в садик.

С трудом подняв дочь, которая была безумно вялой и без интереса рассматривала вещи, которые я выложила на кровать, мне вдруг почудилось, что лучше бы я сегодня вообще никуда не выбиралась.

Но все же мы вышли из квартиры, спустились к уличной парковке и меня пробрал холодный пот.

Мою машину цеплял эвакуатор.

Я дёрнулась к мужчине, взмахнула руками, пытаясь что-то объяснить, но в этот момент со стороны беседки, которая была возле детской площадки, стал приближаться Юра.

— Слушай, я ведь забыл, по брачному договору все, что твоё остаётся — твоё, а машина оформлена на меня, прикинь?

***

Милые, для самых быстрых промики на За шаг до развода

anYyRVtc

RIsaJp02

E_3QGyjc

Глава 8

Я стояла, смотрела на Юру, а потом несвойственное для себя выдала:

— За каждую пролитую в разводе женскую слезинку, муж лысеет быстрее на один год.

Юра оторопел от такой моей наглости и остановился, не дойдя до нас буквально десять метров.

Василиса дёрнулась, обогнула меня и побежала навстречу. Юра, все ещё растерянный, присел на корточки, поймал дочь в объятия, Вася схватила его за ворот рубашки и уткнулась носом в щеку.

— Я по тебе скучала, пап.

— Я по тебе тоже родная, а мама по мне не скучала. Представляешь?

Вася замотала головой, опровергая эти его слова.

— Мама плакала, — тут же сдала меня дочь.

Я тяжело вздохнула.

— А я вот хочу, чтобы мама не плакала.

Я посмотрела на эвакуатор, на то, что водитель по-прежнему не сбавляет напора в погрузке моей машины и закатила глаза.

Василиса снова перевела на себя внимание.

— Папа, ты отвезёшь меня в садик?

Юра нахмурился. И я пожала плечами.

— В принципе, папа может отвезти тебя в садик. — Заметила я понимая, что у Юры времени особо нет. Он здесь эти несколько часов, которые ждал до того, как мы выйдем из квартиры, видимо, все локти уже искусал, но мне было это безразлично.

— Да, конечно, отвезу, отвезу, — произнёс слишком неуверенно Юра.

Я улыбнулась.

— Сорок третий садик. — Заметила я, потому что Юра был даже не в курсе, что мы пошли в государственный детский сад и так далее.

Я не видела смысла ему это рассказывать. Василисе, наверное, тоже было не до этого.

— Хорошо. Может быть, даже останешься у меня с ночёвкой?— Спросил Юра, явно проверяя на прочность мою психику.

— А может, и останется у тебя с ночёвкой, да, Василис?

Вася перевела на меня растерянный взгляд, пожала плечами.

— Как мама скажет…

Я знала, что Юра не заберёт её. Если бы хотел забрать, он бы ударил сначала именно в эту точку, но ему же некогда было. У него же там любовница, он там, наверное, новых детей себе стругал до потери сознания. Какое ему ещё о младшей заботиться?

— Ну, давай, — Юра погладил дочь по спине и произнёс: — Ты беги в машину, садись, я сейчас открою.

— Да, хорошо.

Юра спустил Василису с рук. Она подбежала ко мне, я наклонилась, она меня чмокнула.

— Только ты меня самую первую забери, ладно? — попросила она, как обычно. Я улыбнулась и кивнула:

— Заберу, не переживай.

Когда Юра отвёл Василису в свою машину, я по-прежнему стояла и наблюдала за работой эвакуатора.

Бывший приблизился со спины и чуть ли не на ухо шепнул:

— Видишь, а может быть все иначе…

— Как иначе, Юр? Лоботомию мне сделать или, может быть, закрыть глаза на этот год? Или ты мне расскажешь сказку о том, что тебя опоили, одурманили и в тот вечер, когда мы праздновали день рождения дочери тебе кто-то что-то подмешал в напитки? Как, Юр, по-другому? Может быть…

Я развернулась, взмахнула руками.

Юра перехватил меня за запястье и потянул на себя.

— Мира, ты без меня ни черта не можешь, — произнёс он чуть ли не по слогам. — Хорошо быть учителем, нести свет маленьким человечкам, когда у тебя за спиной стоит сильный мужчина, с которым ты знать не знаешь, сколько стоит ваша квартира, сколько стоит машина, во сколько обходятся отпуска. Все это просто, когда за твоей спиной есть надёжный тыл.

— А, то есть ты теперь этот тыл потерял, да, в виде женщины, которая стояла, оберегала твой покой? Хранила семью. Ты теперь этот тыл потерял и из кожи вон лезешь, чтобы его вернуть. А что такое Юр? Там как-то все не заладилось? Вместо тыла ты получил постоянное нытьё о том, что кому-то денег не хватает или что?

Глаза у мужа заволокло тьмой.

Я вырвала руку из его захвата и покачала головой.

— Это смешно, Юр, зачем ты пришёл спустя столько времени? Неужели ты так боишься того, что брачный договор разнесут в пух и прах, и тебе придётся отдавать половину того, что мы нажили в нашем долгом браке мне? Так ты не мне отдаёшь. Ты отдаёшь своим детям, ты отдаёшь Алике, Антону, Василисе, своей плоти и крови. Будь я одна, я бы тебе то, что осталось за шиворот запихала. Но явно уж не стала бы ни за что бороться.

Юра напрягся так, что все вокруг потемнело.

— Мира, прекрати играть со зверем. Ты в этой схватке не выстоишь, только разнесёшь все к чёртовой матери и останешься на обломках. Тебе зачем это надо? — Юра задал слишком риторический вопрос, на который я не видела смысла отвечать, поэтому пожала плечами. — Я могу дать тебе все, что угодно, ты, главное, не противься и все.

— Юр, да мне не надо уже ничего. Вот ровно в тот момент, когда ты ушёл за и захлопнул дверь, мне уже ничего не надо было. Так что ты сейчас не в благодетеля играешь, а в одумавшегося дурака. И, кстати…

Я дёрнулась, вытащила из сумки связку ключей, взмахнула ею в воздухе.

— Квартира тоже твоя, там ведь всего мне какие-то сорок квадратов принадлежат, пользуйся, не обляпайся.

Я бросила связку в воздух, но почему-то вышло так, что она угодила бывшему мужу прямо в грудь.

Ну и так сойдет.

Глава 9

Если бы Юре действительно нужно было что-то, он бы это забрал ещё на этапе развода.

Если бы он не хотел, чтобы я с младшей дочерью оставалась в квартире, он бы решил этот вопрос ещё тогда.

А сейчас он просто использовал все возможные инструменты давления. Чтобы продавить, чтобы заставить делать так, как ему нужно. Но мне было плевать.

Я развернулась и пошла в сторону детской площадки.

— Мира, прекрати. — Донеслось мне вслед злое. Я пожала плечами.

— Нет, Юр, это ты прекрати позориться. Хочешь, я трусы тебе свои вынесу? Их тоже ты мне покупал, вынести? — Развернувшись, громко спросила я. Благо дело было утро, всем было плевать на то, кто стоит возле детской площадки, и никто на нас не обратил внимания, но этого было достаточно для того, чтобы довести Юру до состояния невменяемости.

Он хотел дёрнуться вслед за мной, но я только фыркнула и произнесла наставительно:

— И помни, до четырех часов дня ты обязан забрать Василису из садика, иначе твоя чудесная девочка превратится в самого настоящего дьявола. — Произнеся это, я развернулась и двинулась дальше, когда дошла до поворота дома, увидела, что эвакуатор замер, не успев затащить мою машину на подножку, а Юра прыгнул за руль своей. С пробуксовкой вырулил с парковки и, обогнав меня, ещё и посигналил.

Я покачала головой.

Собеседование прошло быстро, мне обещали перезвонить. Собрали все документы, , что-то отксерили, спросили, почему был перерыв в стаже. Рассказала про декрет. И в целом впечатление создавалось такое, что от меня просто хотели отвязаться.

Выйдя со школы, я опять на трамвае доехала до Ленина и, зайдя в парк, села и призадумалась: как же правильно поступить, съезжать с квартиры?

Да, знаю, не имеет смысла, но и жить, зная, что Юра будет этим манипулировать, тоже такое себе наслаждение.

Мы встретились с дочкой буквально через сорок минут на летней террасе. И я тяжело вздохнула.

— Отец решил вернуться…

Надо было поговорить, надо было обсудить это, Алика нахмурилась, поджала губы.

— Слушай, мам, если он начнёт чем-то манипулировать…

— Да, он уже начал. — Скрывая усмешку какую-то грустную, горькую, произнесла я и быстро, по полочкам разложила все, что за прошедшие двенадцать часов успел сделать Юра.

Алика прикусила губы.

— Мам, давай не парься. Выходи действительно админом у меня, я понимаю, ты сейчас без машины. Ну, тогда забери мою, тебе надо будет девчонок клинеров просто возить на объекты и с объектов забирать, потому что они с оборудованием.

— Вероятнее всего, да. — Призналась я, понимая, что тянуть уже бессмысленно, деньги я брать не хотела у дочери, значит, все-таки выйду к ней.

— Ну вот и ладненько, ну вот и хорошо. А по поводу квартиры вообще не парься. Слушай, мы тут недавно брали на заказ дом. Куплен был не так давно, но в нём никто не живёт, его под сдачу собираются отдавать. Ну, из-за того, что там ещё много каких-то доделок нужно. В общем, сейчас он пока стоит на аренде за какие-то копейки. Хотите, переезжайте с Васькой в него. Мы с Тимофеем полностью возьмём на себя эту часть обеспечения, просто из-за того, что нам дом и так понравился, и, возможно, мы бы его сами сняли. А так мы к вам в гости будем приезжать на выходные.

Я прикусила губу.

— Мам, не ломайся, а соглашайся, — улыбнулась Алика, и я увидела в ней себя. Она действительно была очень сильно похожа на меня. То есть мама, когда смотрела фотографии Алики в восемнадцать лет и мои, она говорила, что это одно лицо.

— Ты думаешь, это нормально?

— Конечно, нормально. Считай, что мы просто с Тимой сняли себе дачу, а вам будет круто там потусоваться с Васькой. Я знаю, что семье с внуком, по-моему, принадлежал до этого дом. В общем, неплохой, прикольный. Думаю, мы как раз возьмём аренду на сезон и все окей.

— Давай посмотрим.

Но сегодня было ещё одно очень важное событие: мне надо было съездить к матери, она хоть и не принимала тот факт, что я развелась с Юрой, но это не означало, что мы расплевались с ней и не общались, нет. Надо было приехать для того, чтобы проверить все её назначения. И помочь собраться на обследование. Каждый год летом мама с папой проходили полный чекап.

Я не успела открыть дверь своим ключом, как мама появилась на в коридоре, взмахнула руками и на всю квартиру произнесла:

— Мирка, Мирка, я же его приворожила!

— Кого? — выронила из рук сумку я.

— Как это кого? Юру твоего к тебе приворожила!

Мама снова взмахнула руками и триумфально подмигнула мне.

Почему-то двумя глазами сразу.

Глава 10

Я стояла, хлопала глазами, не понимала, что только что произнесла мне мама.

Какой приворот?

— Идём, идём быстрее.

Она схватила меня за руку и, даже не дав разуться, потащила в кухню.

— Такая хорошая женщина, — мама поставила передо мной тарелку с лапшой и тут же следом появилась в поле зрения кружка с чаем.

После её разговоров про привороты мне как-то было некомфортно что-либо есть из её рук.

Ну чем черт не шутит?

— Такая хорошая женщина, ты понимаешь, мне её тётя Клара посоветовала ну, это та самая, которая из подмосковья, помнишь? Тётя Клара сама через это прошла, у неё муж тоже загулял, а им то уже ого-го сколько лет, а он пришёл и сказал, что уходит, она сразу обратилась к ней.

— То есть она ещё и не в нашем городе? — зачем-то уточнила я.

— В нашем! В нашем, тётя Клара просто приезжала.

Я взяла хлебную горбушку и стала её надламывать, пытаясь скрыть нервоз.

— И вот ты представляешь, я, значит, к ней приехала, а она на меня смотрит и прям с порога говорит:

— Беда в твой дом пришла. Я знаю, ты понимаешь. А как это не беда, когда Юра ушёл из семьи? Как это не беда?

— И вот ты понимаешь, я стою, а она как будто бы мне в душу заглядывает, — продолжала мама таким тихим загробным голосом, как будто бы, ей Богу, пыталась меня зомбировать. — Я, значит, прошла, присела, она мне, говорит ты курицу принеси на следующий приём.

— То есть ты ещё и не один раз сходила?

— Нет, конечно, я ещё пойду, чтобы закрепить результат, чтобы Юра не только в семью вернулся, но чтобы любил тебя одну и никогда в жизни больше не смел подумать, чтобы мог уйти куда-то от тебя.

— Мам, это глупо…

— Да что глупо, что глупо? Слушай дальше. Она мне говорит, знаю, что беда пришла. Знаю, что дорогой человек ушёл.

Я зажмурила глаза, пытаясь абстрагироваться от этой ереси.

— Вот, а потом говорит кто у тебя ушёл?

Я подумала, что если провидица такая крутая, то, наверное, должна понимать, кто ушёл, зачем ей эти уточняющие вопросы?

— Ну, я и говорю, муж от дочери ушёл, все плохо, внуки без отца остались. Она такая мне — знаю, что делать. На следующий приём принеси курицу, десяток деревенских яиц. Я за ними ездила в пригород, ты представляешь? И вот тогда мы все с тобой порешаем.

— Мам, а сколько ты ей отдала? — Тихо спросила я понимая, что столкнулась с очень хорошим аферистом.

— Да подожди ты, что ты все о деньгах. Вот. Я, значит, второй раз, когда к ней приехала, она при мне эту курицу на клочки разделала, такая, смотрит в неё и говорит, вижу, вижу, что на нём тьма висит, там его кто-то приворожил до нас. Надо контрприворот делать. Вот я сразу сказала, чтобы все делала, чтобы все было хорошо. И тогда точно Юра вернётся в семью. Ты представляешь?!

— Мам, это глупо, никакого приворота там не было.

— А тебе откуда знать? Человек просто так встал и ушёл после дня рождения дочери. Думаешь, там никакого приворота не было? Был там приворот, Мира был там приворот, а ты все святая простота, наивность. Считаешь, что все так же как и ты размышляют? Нет, там не только приворот был, там ещё на кровь вязали.

Мне почему-то резко захотелось перекреститься.

Я просто не знала, как на это реагировать.

— Вот она контрприворот от сделала, через неделю ещё поеду, сказала, мешок манки привезти. Будем завязывать его, чтобы тропинку никто не смог смести.

— Манку? Тропинку из манки, да? — зачем-то уточнила я, не понимая, что вообще происходило.

— Да!

— Но вы же на обследование ложитесь…

— Подождёт обследование, осенью пройдём.

— Мам, давай не будем все-таки об этом.

Раздался дверной звонок.

Мама, бросив меня с супом, с чаем и с горбушкой хлеба, побежала в коридор, открыла дверь и охнула:

— Юрочка, сыночка, вернулся.

— Да, да, привет, — поспешно выдал Юра, и я обернулась посмотреть на бывшего мужа, который непонятно зачем приехал.

— А ты чего? Что случилось?

Юра замялся, я все-таки вышла из-за стола, медленно двинулась в коридор.

— Что тебе здесь надо? — Спросила я тихо и от этих слов очарование момента смазалось.

Мать прекратила обнимать зятя и посмотрела на меня таким убийственным взглядом, что проще было бы самой удавиться.

— А, то есть ты ни о чем не подозреваешь, да? Сама ребёнка увезла из садика, а я, как дурак, должен носиться, обивать пороги, искать, волноваться. То есть, по-твоему, так нормально, да, живётся? Ещё ведь настояла, чтобы я забрал Василису!

У меня сердце упало.

Ощутила, что дрожь в коленях стала безумно явной.

— Ты о чем сейчас?

— Мира, хватит притворяться. Я, конечно, понимаю, что тебе сейчас охота по максимуму отыграться на мне, но поверь, поступать так и манипулировать ребёнком…

— Юр, где Вася? — Спросила я, ощущая, как сердце сдавило холодом.

До мужа начало что-то доходить, и он рвано выдохнул.

— Юр… Васи не было в садике, когда ты за ней приехал? Отвечай! — задрожал мой голос.

Глава 11

Юра. Чуть меньше года назад.

Захаров сидел напротив меня и брезгливо рассматривал меню.

— Чем тебе на этот раз не понравилась итальянская кухня? — Спросил я, усмехаясь.

— Повод не нравится… — Захаров ещё раз брезгливо скривил губы, и я закатил глаза.

— Слушай, вот что ты из всего делаешь, непонятно какую трагедию?

Он посмотрел на меня поверх папки и тут же хлопнул ей так, что стаканы закачались.

— Юр, скажи мне, ты семью хочешь вернуть или жену?

Вопрос был не в бровь, а в глаз, как я любил про это говорить.

Я потёр левую бровь мизинцем и, откинувшись на спинку кресла, распахнул пиджак.

— А знаешь, как получится! Семью вернуть — Мира автоматом подтянется. Мирку вернуть, так у меня семья сразу по щелчку пальцев будет.

— Вот теперь мне скажи другое… — Захаров тяжело опёрся о локти и подался вперёд. — Если тебе семья, жена нужна была, какого черта ты вообще уходил?

Да я сам не знал, какого черта я уходил, вспылил, взбесился.

— Слушай, есть несколько вариантов, давай будем идти постепенно. Вернуть жену — уговаривай, умоляй, в ноги кланяйся.

Верхняя губа дрогнула, как будто бы в оскале. Захаров недовольную рожу скривил и закатил глаза.

— Понятно, куда нам его коронованное высочество…

— Величество, твою мать, думай, что говоришь. — Произнёс я, вздыхая.

— Ну а если этот способ не для тебя то, смотри, у вас брачный договор. Ну вот и манипулируй им, если хочешь остаться скотиной в её глазах, это по щелчку пальцев удастся. Я не уверен, что после этого у тебя будет жена, но семью ты таким образом привяжешь к себе. Брачный договор, который не даёт ничего. Кстати, почему он ничего не даёт?

Я пожал плечами.

— Знаешь, это как-то дело не выгорало. Я когда его заключал, это нужно было на всякий случай, что если я снова решу вернуться на госслужбу, чтобы у меня нихрена ничего не было, все на Мирку переписать. Но чем дальше, тем больше. И уже в нём отпала как таковая необходимость.

— Считай, сейчас этим договором можешь манипулировать, ты будешь последней сволочью, я б тебя после такого на пушечный выстрел не подпустил к себе. Ну а вообще…

— Ну, вообще, это уже не твоего ума дело.

Захаров был тем человеком, который никогда не принимал ту или противоположную сторону, он всегда оставался при своём мнении, которое привык почему-то держать глубоко в тайне.

— Ну, вообще, Юр, есть такая ситуация, что ты чем больше будешь давить, тем сильнее тебе потом прилетит.

— Ничего мне не прилетит, а то ты не знаешь, Мира позлится, попсихует. Сейчас я её немножко прижму тем, что ничего не останется, а потом на каждое хорошее проявление эмоций ко мне, буду потихонечку все отдавать. Ты что думаешь, я дебил? Да мне ничего не нужно, но прогнуть её…

— Так вот видишь, ты пытаешься человека прогнуть, ты не пытаешься с человеком договориться. Мира не дура. Если она столько лет с тобой прожила, она явно не дура, и ей также будут интересны причины того, почему ты уходил, если хотел остаться.

— Я же тебе объяснил, взбесился.

— А что тебя взбесило? То что, в день рождения дочери, когда собирались все родственники, все знакомые, тебе вдруг экстренно понадобилось к своей девке сгонять? Так она на то и девка, чтоб сидеть и не отсвечивать. А семья это семья. Ты же на крайняк мог поступить так, что просто бы изменял, Мира бы все равно ни о чем не узнала. Нет, ты демонстративно все это выплеснул наружу. Свободным побыть захотелось, а сейчас свобода в глотку не лезет, да?

Захаров умел так противно говорить голосом моей совести, что аж бесил.

— Лезет мне свобода в глотку, все нормально.

— Тогда зачем тебе семья?

Я взмахнул рукой, подзывая официанта, сделал быстро заказ, посмотрел на Захарова выжидающим взглядом, надеясь на то, что он что-то уже выбрал из этого меню итальянского ресторана, но Захаров, откинувшись на спинку кресла, скопировав мою позу, сложил руки на груди. Когда официант удалился, Захаров посмотрел на меня пристально и тяжело вздохнул.

— Вот мой тебе совет, Юр, ты со своими дебильными играми: вот здесь я ослаблю, вот тут я ей что-то дам, только хуже делаешь.

Обед заканчивали оба недовольные друг другом.

Я вышел из ресторана первым, Захаров следом, и, дойдя до машины, я увидел, как окно пассажирской дверцы опустилось.

— Котик, родной, ну ты скоро? Я заждалась.

Дарина хлопнула глазками. И вытянула губки.

— Сиди уже не отсвечивай, — бросил я, разворачиваясь в сторону Захарова, тот вскинул бровь.

— И вот скажи оно того стоило, оно того тебе надо, приходишь ко мне, задаёшь вопрос, как тебе вернуть жену и семью, а при этом тебя девка ждёт в машине.

Я нахмурился.

— Знаешь, в чем вся ситуация заключается? Вот Мирка у меня такая… — Я задумался, потёр подбородок, пытаясь подобрать определение. — Короче. Я ей Картье, а она мне «спасибо, родной». Я и Биркин, а она «благодарю, хороший мой». Мира у меня такая самостоятельная, твою мать, что её ничем не удивишь, а Дарина за любую цацку с дешманского ювелирного готова на голове передо мной прыгать. Чувствуешь разницу?

— Чувствуешь, — передразнив, фыркнул Захаров. — Если бы ты бухой в ушанке и с гитарой к жене завалился, думаю ее удивлению не было бы предела. Так что не ври. А хоть себе ответь честно, зачем тебе жена.

Глава 12

Мира.

– Ты же сказала сорок третий садик. – Направив палец мне в грудь, произнёс Юра.

– Да. – Затряслась я вся.

Если он умудрился потерять ребёнка. Если…

– Ну, все правильно. Мы приехали. У меня ключей от садика нет. Ты же не додумалась мне их дать! — с таким обвинением сказал Юра, словно я была виновата во всем. — Мы сидели, ждали когда кто-нибудь будет входить или выходить в калитку. Я посмотрел на время – у меня уже через пятнадцать минут встреча с инвесторов. Тут ладно какая-то мамашка вышла. Мы быстро с Василисой выскочили из машины. Я её завёл на территорию садика, а ключей-то у меня нет, чтобы потом открыть себе калитку. Я спросил, сможет дойти сама до группы? Она сказала, что да, и ушла. А я приехал, спрашиваю: где моя дочь? А мне воспитательница глазами хлопает и говорит: так забрали.

– Кто?— Спросила я хрипящим голосом и дёрнулась назад. Долетела до кухни и схватила свою сумку.

В этот момент папа вышел из зала, бросил косой взгляд на Юру, попытался убрать маму с места событий. Но она вцепившись в зятя, запричитала.

– Юрочка, родной мой, хочешь, я тебе голубцы с собой положу?

– Мам, подожди. – Нервно сказал Юра, а я вызверившись на мать, хрипло произнесла:

– Мне значит лапшу, а ему голубцы?

Мама посмотрела на меня с той долей непонимания, которая бывает у любой матери, когда её обвиняют в предвзятости к одному или к другому ребёнку. Но я плюнула на это и набрала воспитательница.

– Мария Васильевна.

– Здравствуйте, Мира. – Раздалось в трубке.

– Мария Васильевна, а где Василиса?

– На детской площадке. Вы знаете, уже Семёнову забрали и Вася вот-вот расплачется.

– А почему вы сказали моему мужу , что её забрали?

– Какому мужу? – Спросила воспитательница и я перевела злой взгляд на Юру. – Она сегодня сказала , что её папа привёз. Сама забежала в группу. Все.

Я снова перевела взгляд на Юру и на этот раз поняла, что если собственными руками его сейчас в подъезде не придушу, то это будет большим чудом.

– Понятно. Скажите , что я уже еду.

– Хорошо.

Я не став договаривать с матерью по поводу её приворотов, не став ничего объяснять Юре, просто подхватила балетки и выскочила из квартиры. По пути уже в подъезде, обулась и была готова выскочить на улицу, но меня дёрнули назад.

– Куда ты несёшься?

– Отпусти. – По слогам произнесла я. – Мало того, что ты не завёл ребёнка в детский садик, не завёл её в группу, так ты ещё и не у той воспитательницы спросил про Василису. Как ты спросил: а Вася где? Правильно? Но в группе может быть мальчик Вася. Тебя никто в лицо не знает. И ты приехал сразу же ко мне. И кстати, как ты понял , что я у матери?

– А куда тебе ещё ехать, если ты в квартиру не собираешься возвращаться? – Развёл руками Юра и мне захотелось его ударить.

Я толкнула его в грудь от себя и выскочила на улицу. Юра фыркнул, попытался перехватить меня, задержать.

– Сядь, сейчас отвезу.

– Иди к черту, Юр! Честное слово, ты ушёл на год. И все у нас было хорошо.

– Конечно. С чего у вас будет плохо? Вы жили на полном обеспечении. Вы ни в чем не нуждались.

У меня искры чуть из глаз не посыпались.

– На полном обеспечении – ты это так называешь? Я называю это подачками, Юр. Ты знать не знаешь во сколько обходятся развивайки, кружки, одежда у Василисы. Ты там что-то с барского плеча выделяешь ей, имея миллионы и при этом не задумываешься о том, как живётся матери с ребёнком, который не ходит в садик. Я полгода была привязана. Я полгода жила на то, что у меня было отложено.

– Так ты от меня ещё и деньги прятала? – Удивился Юра, взмахивая руками. – Ну вот это да!

Я не выдержала и со всей силы ударила его по руке сумкой.

– Вот не было тебя год, ещё б столько по десять раз не было.

Я выскочила со двора, быстро добежала до автобусной остановки. Прыгнула в ближайшую маршрутку и уже через сорок минут была у садика. Быстро юркнула внутрь, увидела , что Вася действительно на детской площадке с остальной группой гуляла и глаза её были на мокром месте. Я дёрнулась к ней, а она увидев меня, побежала со всех ног. Долетела до меня, вцепилась в колени и провыла :

– Меня не первую забрали. Я думала меня вообще никто не будет забирать.

–Вась, Вась тихо. – Начала я.

Наклонилась и подняла дочку на руки.

Алика, встретившись со мной в четверг вечером, была уже полна сил и энергии для того, чтобы переезжать.

– Мы немножко поторопились конечно. – Взмахнула дочь руками. – Но ничего страшного. Сейчас заедем, завтра клининг. Девчонки мои приедут и потихоньку начнём обживаться.

Начали обживаться...

– А с воротами что? – Спросила я, рассматривая металлический забор, где с краю, как раз там , где висели петли, было все помято.

– Не знаю. Я спрашивала, но мне так ничего толкового не ответили. Ну ничего страшного. Если будет раздражать, я с Тимом поговорю, он вызовет бригаду и нормально поправят эти бедные ворота.

Я покосилась уже изнутри на то, как закрывались со щелчком ворота и подумала , что, если Юра начнёт нас искать, то бедные ворота могут этого не пережить.

И как в воду глядела.

Потому что в пятницу вечером в домофон позвонил бывший муж.

– Немедленно откройте. Я не собираюсь, как мальчик носиться по городу, ища свою семью.

Я стояла, смотрела на камеру домофона и не знала,что сказать.

–Ты меня слышишь? Открой! – Рявкнул Юра и вышел из машины. – Открой, либо сейчас я эти ворота к чёртовой матери снесу. Ты меня услышала, Мира?

Глава 13

Хозяева оставили практически все в этом доме.

Я не знала, почему была такая спешка и так далее, но я видела эти сервизы, сама их перемывала, убирала что-то в высокие ящики, и понимала, что дом бросили.

Когда Алика спустилась со второго этажа, я все ещё стояла, замерев возле домофона.

— Что такое? — Спросила дочь, я нахмурилась, покачала головой. — Там Василиса с Олесей тусуются в детской.

— Отец приехал. — С запинкой произнесла я и подняла глаза на дочь.

В её взгляде замерцали почти колдовские искры, и она, прикусив губу и сдунув со лба прядь волос, выдохнула:

— Ах, вот, значит, как.

Она быстро преодолела остаток ступеней и, перескочив через последнюю, добежала до меня, перехватила трубку и включила обратную связь.

— Пап, привет.

— Дверь откройте. Я что здесь должен как бедный родственник под воротами стоять.

— Пап, у нас сейчас нет времени, ты понимаешь? Мы только заехали. Надо все мыть, все убираться. Давай ты приедешь к нам позднее.

— Алика! — зарычал в домофон Юра, но Алика с хлопком повесила трубку домофона и, развернувшись на пятках, побежала в сторону террасы.

— Тим, Тим, — крикнула она на весь участок.

Тимофей был как раз занят тем, что стоял, договаривался с садовниками, чтобы они облагородили участок, потому что его хоть и выкашивали, но длина травы все равно была слишком большой.

— И вот ты представляешь, он стоит там сейчас, орёт, позорит нас. Ты мог бы сейчас…

— Договори сама тогда, — холодно произнёс Тимофей, кивнув на рабочего и Алика прикусила губу.

— Тим. Не надо, — попросила я, когда он двинулся в мою сторону.

— Мама… Поднимись, пожалуйста, к детям. Мне кажется, тебя там сейчас не хватает.

— Тим, я тебя прошу, это некрасиво, я лучше сама с ним поговорю.

— Мам, поднимись к детям, — надавил Тимофей и, обняв меня за плечи, завёл обратно в дом, — к детям, мам. Мужчины разговаривают с мужчинами, девочки играют в куклы, вот и все.

Тимофей был очень сильно похож на Юру, правду говорят, что дочь выбирает мужа по образу и подобию отца.

Тимофей был очень суровым.

Не выдержав, я все-таки добежала до домофона и сняла трубку, чтобы камера включилась.

Тим вышел из калитки, распахнул руки и слишком агрессивно протянул ладонь для рукопожатия.

Юра, вскинув подбородок, все-таки не стал усугублять ситуацию и пожал зятю руку, о чем они говорили, было не слышно, потому что они оба склонились друг к другу, но в какой-то момент Тимофей потянул на себя Юру и, взмахнув рукой, похлопал его по плечу. Взмахнул руками и потом , отпрянув, улыбнулся, склонил голову в бок.

Юра заскрипел зубами, это прям было видно даже через камеру, насколько его всего перекосило.

Я дождалась, когда Тимофей вернётся в дом, и тихо спросила:

— Что ты ему сказал?

— Ничего, всего лишь заметил, что в моём доме никаких скандалов не будет.

Я растерянно хлопнула глазами, но Тимофей приблизился ко мне, склонился.

— Мам, некрасивая ситуация, ничего хорошего в ней нет, но давай будем откровенными, в моём доме скандалов не будет. Хорошо? Мне очень важно, чтобы ты пришла в себя, чтобы Алика почаще улыбалась. Давай мы будем стремиться к этому.

Было некомфортно.

Ужинали на террасе.

Алика сидела, объясняла, что потребуется от меня на работе, я кивала, старалась все как можно лучше запомнить, чтобы лишний раз не дёргать дочь, но было дебильное чувство, что я не на своём месте, и я создаю им проблемы.

— Мам, да не парься, — тихо сказала дочь, когда мы уложили мелких спать в детской, — серьёзно не парься.

Я бы хотела не париться.

Утром меня оставили на хозяйстве с детьми, потому что должны были приехать доставщики, потому что должны были приехать садовники и все прочее.

С Аликой договорились, что я выйду на работу только с начала недели, а пока побуду с детками, но вибрация домофона заставила меня сжаться.

Я думала, что там стоял Юра.

Но там стоял человек намного хуже.

— Мира, привет, — произнёс тихо Захаров и посмотрел прицельно в камеру. — Открой, пожалуйста, дверь, давай с тобой поговорим как два разумных человека, раз с Юрой у вас диалог не клеится. Я тебя прошу, я же никогда тебе ничего плохого не делал. Открой, пожалуйста, дверь Мира. Ты ведь мне доверяешь?

Глава 14

Юра. Чуть меньше года назад.

— Ты не могла бы рубашки мои вешать, а твою мать, не складывать? Я как в этом должен на работу идти?

Я стоял после душа в одном полотенце, в гардеробной одной из своих квартир.

Дарина иногда оставалась у меня и как-то так, невзначай решила, что будет заведовать бытом.

— Ну, котик, ну какая разница?— влажными коровьими глазами посмотрела на меня Дарина.

— Твою мать, большая разница, — протянул я, потряхивая рубашкой у неё перед носом, — ты видишь заломы? Я как в этом должен ходить? У меня рубашка как из жопы.

Дарина скусила недовольную гримасу и хлопнула глазами.

— Ну не ругайся, не ругайся, пожалуйста, я же знаю, что тебе на самом деле наплевать на эти рубашки, ты просто злишься…

— На что? На что, кроме рубашек, я сейчас могу злиться?

— Ну, не знаю. Ну, может быть, тебе было не очень хорошо…

— Ночью мне было нормально, — выдал я с пренебрежением и поджал губы, тонкие пальцы обхватили мое запястье, Дарина потянулась, обняла меня, погладила ладошками по животу и спустилась к полотенцу.

— Не сейчас, я опаздываю.

— Куда?

— На работу, твою мать. Куда? Куда я ещё могу опаздывать? — Спросил я, раздражаясь.

Все в ней было идеально. Вроде как адекватная, все понимала с полуслова, но вот эти моменты, когда у меня был нарушен какой-то уклад, меня просто сводили с ума.

Я в такие моменты безумно скучал по Мире, да, несмотря на все её вот эти высокомерные замашки, вот на это слегка вредное поведение, я все равно скучал по Мире. Она умудрялась знать меня наперёд. Я ещё не успел подумать о том, что мне нужно, но она уже знала, что я именно это попрошу. И в такие секунды я считал, что продешевил.

Действительно, наверное, прав был Захаров, надо было заткнуться в тряпочку и молчать, но…

Но не все складывается так, как нам это необходимо.

И вообще, я ушёл и вернулся, она бы могла, знаете ли, тоже немного гордыню свою поумерить, язык прикусить.

Нет!

Я вернуться не успел она побежала заявление подавать на развод. Это нормальное поведение после двадцати семи лет в браке?

При первом щелчке какой-то проблемы, она собралась и побежала, побежала, только пятки сверкали. И ладно бы она ещё как-то мне это преподнесла с той долей логики, которая у неё была. Нет, она же просто:

— Ты для меня умер и все…

А я жив, я жив, ходил, психовал.

И вообще вот все, что происходит, это исключительно вина Миры. Если бы она была посговорчивее, ничего бы этого не было.

Вечером встретился на ужине с Захаровым.

Он сидел, буравил меня своим недовольным взглядом.

— Юр... Ну вот, хорошо, вот, соглашение есть, а дальше ты как планируешь вести себя с женой?

— Как-нибудь, — окрысился я.

— Я, конечно, все понимаю, что ты как-нибудь собираешься вести себя с женой, но давай я тебе скажу чисто по-дружески, не как твой юрист и не как человек, который будет преследовать и защищать твои интересы. Если ты, уходя, рассчитывал на то, что вернёшься, не надо было говно колыхать, ты мог просто, ну, разругаться и уйти, не говоря о причинах своей проблемы, скажем так. Но нет, ты ушёл, ты все сказал Мире, и сейчас за свой косяк ты пытаешься её ещё и прогнуть.

— Она моя жена. То, что она носилась со своими документами на развод, ещё ничего не означает, прежде чем уходить от меня, она должна была взвесить все за и против. Мира не подумала, что в принципе не удивительно, потому что думал всю жизнь за неё я. Так что не надо здесь сидеть и рассказывать о том, как я поступил неправильно.

— Да я не говорю о том, что ты поступил неправильно. Я говорю о том, что ты поступаешь неправильно.

В каком смысле? — фыркнул я.

Захаров выхватил мобильник, развернул его ко мне.

— Вот, смотри, твоя шлюха…

— Я не сплю со шлюхами, Дарина, не из этих.

— А из каких? — Экран мигнул, и Захаров листанул его в бок. — Вот видишь, ваши фотки, где это возле нового бизнес центра? Слушай, я понимаю, у тебя там бесы в рёбрах и так далее, которые ноги сломали об твои ребра. Но давай будем откровенными, если ты завёл любовницу, если у тебя есть эта любовница, если ты инициировал развод. Но при всем при этом тебе кровь из носа, надо вернуться к жене, то ты хотя бы говно за собой не оставляй, ладно? Ты вот эту грязь не выпихивай на всеобщее обозрение. Тебе еще возвращаться к Мире. Ты что надеешься, она не увидит вот это в жёлтых заголовках? Увидит. А женщины, они не такие, то что на раз-два и простили. Нет, она может простить какую-то мифическую любовницу, которая где-то там. Но когда ты эту любовницу вытаскиваешь в свет…

Я ещё раз присмотрелся к фотографиям, увидел, что действительно как-то косячно получилось, я подъехал, Дарина выскочила из бизнес центра, повисла на мне, ну да, паршивенько выходило.

— Так вот, когда эта любовница начинает мелькать везде в компании бывшего мужа, такого они не прощают. Ты либо гонор свой поумерь, шантажом, пытаясь вернуть семью, либо хотя бы не говнякай себе всю историю. Потому что в противном случае мне тебя защищать будет просто бессмысленно. Я даже пальцем о палец не ударю, потому что прекрасно буду знать о том, что ты делал, как ты делал и как ты этой своей свободой воспользовался.

— А ты мне здесь не угрожай.

— Я тебе не угрожаю, я с тобой разговариваю как друг, а не как юрист. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Глава 15

Мира.

Я не доверяла Захарову.

Захаров мне не нравился.

Я о нём мало что знала.

– Благодарю. – Произнёс Захаров и обвёл взглядом весь первый этаж.

Я не собиралась предлагать чай, расшаркиваться как-то. У меня здесь сервизы стояли немытые и вообще не было никаких сил на то, чтобы быть учтивой хозяйкой.

– Ну хотя бы о том, что мне надоело участвовать в ситуации вашего послеразводного общения.

Захаров не спрашивая меня, медленно разулся и прошёл вглубь дома. Огляделся и развернулся в сторону зала. Обошёл кожаный честер и сел справа. Я, не желая делить с ним даже диван, расположилась в кресле напротив. Положила ладони на колени.

– Я не понимаю каким образом ты участвуешь в нашем общении? Как мне казалось, у нас этого общения вообще нет на протяжении года.

– Ты ошибаешься. Это общение у вас есть. Просто оно одностороннее и с той стороны я как раз-таки присутствую во всем. Меня это уже угнетает и я приехал поговорить как два разумных человека. Тебя никто не заставляет его прощать. Тебя никто не заставляет его любить. У тебя есть вполне логичное предложение выйти замуж снова за своего бывшего мужа. Тебе никто не говорит о том, что ты должна быть ему верной. Ему нужен этот брак, как галочка и понимание того, что у него в жизни ничего не изменилось. Он безумно обижен, что ты такая самодостаточная у него всю жизнь была и ему захотелось кого-то зависимого от себя. Знаешь, проявление власти над тобой. Но у него не было власти. И Юра, нет, он не заигрался и однозначно не стал человеком хуже от того, что у вас произошла эта ситуация. Просто он не может сформулировать свои потребности.

Захар все это произнёс и откинулся на спинку честера. Закинул ногу на ногу, дёрнув штанину.

– То есть я могу быть неверной? Я могу его не любить? Ему просто нужна галочка в паспорте?

– Не совсем. Он хочет обратно свою семью. Семья от него отказалась.

— Антон от него не отказался. Антон с ним по-прежнему общается.

– Я считаю , что это общение больше связано с тем, что Антон расценивает правильно и достаточно цинично для своего возраста положение дел. Ему нужно строить карьеру. Ему нужно двигаться вперёд. Да, он будет выбирать папу. Но при этом, это не означает , что он поддерживает папу.

Антон не поддерживал меня и это автоматически делало его человеком, который поддерживал отца. Для меня был только такой расклад.

Я тяжело вздохнула, отвела глаза.

– Зачем ему нужно обратно в семью?

Захаров призадумался. Потёр кончиками пальцев скулу и вскинул глаза в потолок.

– У меня есть подозрение, что он просто не подумал, когда кричал тебе про измену, потому что как бы я не бился, не пытался добиться от него ответа, я тоже ничего не понимаю. У меня есть просто предположение, что его что-то в этот вечер, когда вы праздновали со всеми гостями день рождения Василисы, его что-то стриггерило. Что?

– Я не знаю. – я пожала плечами и горько заметила. – Может быть, отвлекла его от ночи с его девкой?

Захаров поджал губы.

– Не такая уж там девка, чтобы из-за этого раздражаться. Обычная столичная шлюха. Нет в этом ничего такого.

Меня эти слова покоробили, больно ударили. Вообще, когда я слышала пренебрежение в отношении женщин, во мне просыпалась феминистка. Без разницы, кто была эта женщина: любовница мужа, разлучница и так далее.

Захаров уловил изменения в моём поведении, нахмурился и качнул головой.

– В любом случае, я не считаю , что от этого брака тебе будет хуже, чем сейчас. Он это делает специально. У него был идеальный план того, что он будет все у тебя потихоньку отбирать. А потом отдавать за каждое твоё правильное решение и хороший поступок в отношении него. Так что по факту, если бы у вас иначе сложился диалог изначально…

– А почему ты считаешь , что я должна была прогнуться? Почему ты считаешь , что я себя повела как-то неправильно? Что у нас плохой диалог сложился? Это не ты и не он не понимаете, что здесь нет правильно и неправильно. Здесь есть понимание того, что женщине сделали больно. Женщину унизили. Женщину предали. Женщину, которая отдала большую часть жизни одному мужчине. Это глупая затея. Я не собираюсь повторно с ним сходиться. Я не хочу. Мне было больно. Он на эту боль наплевал, ушёл и развлекался где-то год. Я не знаю, что он за этот год умудрился себе приобрести, потерять и так далее. Но к детям я не хочу его подпускать. У меня маленькая внучка. У меня маленькая дочь. Он сначала носится с одной бабы на другую, а потом я должна буду триппер вытаскивать из семьи?Нет. Спасибо. Спасибо, Леонид, действительно. Этот разговор помог мне, объяснил расстановку сил.

Леонид поморщился. Прикусил нижнюю губу и уперев ладони в диван, оттолкнулся и медленно встал. Дошёл до двери и когда обернулся, чтобы проверить, следую ли я за ним, вскинул бровь и заметил.

– Ах да! Я такой рассеянный сегодня. – Он отодвинул полу пиджака и вытащил свёрнутые вдвое бумаги.

– Это что?

– Ты не представляешь,Мира… Договор купли-продажи на этот дом. Сделка будет оформлена в ближайшие дни, как только регистрационная палата подпишет все. А потом тебе нужно будет приехать к нотариусу для того, чтобы заключить договор дарения. Юра тебе купил этот дом.

Документы больно обожгли ладонь.

Глава 16

Мира.

— Мам, у нас проблемы, — после четырех позвонила мне Алика, и я понятливо кивнула.

Я уже знала, какие у нас проблемы.

Я об этом даже дочери написала, что нам нужно поговорить. Но поскольку Алика была занята, созвониться мы смогли значительно позже.

— Наш дом продали.

— Я знаю, и купил его папа, — произнесла я сдержанно, наблюдая за внучкой и дочерью, которые носились по дорожкам сада.

— Да… а как ты, в смысле?

Я быстро изложила дочери все, что произошло о приезде Захарова, и Алика глубокомысленно заявила:

— Мне кажется, знаешь, почему так произошло? Потому что Тимофей сказал в моём доме скандалов не будет, он чётко ограничил зону действия отца, и ему это не понравилось.

Я тоже примерно такое подозревала.

— Ладно, посмотрим, как дальше дело обернётся. Захаров сказал, что отец собирается подарить этот дом мне. Но в любом случае, наверное, вещи не стоит распаковывать.

— Да, ты права. Пока лучше посидеть на чемоданах, — согласилась Алика.

После выходных я первый раз приехала в новый офис, постаралась быстро собрать себя всю в кучу для того, чтобы работать начать, но здесь был вопрос о том, что надо пройти медкомиссию, потому что у Алики было как раз ДМС для сотрудников и все прочее. Я, подобрав все документы, собралась и поехала в клинику. Сдала все анализы, поговорила с терапевтом, с гинекологом. Даже умудрилась сделать мрт между делом. Вернувшись раньше времени в офис, Алика ввела меня в курс дела, рассказала о девочках, кто в чем силён, кому какие задачи можно поручать. Я все слушала внимательно, что-то периодически записывала в телефон для того, чтобы не забыть.

За это время Юра умудрился не только с домом такую свинью нам подложить, но и в принципе продолжил трепать нервы. Он звонил, говорил, что очень хочет встретиться, что ему надо повидаться с Василисой.

Василиса от этого плакала, говорила, что хочет к папе. Но самое интересное, что Юра не говорил точного времени, когда он хочет увидеться, поэтому я все списывала на то, что мужу просто заняться нечем и шило в одном месте горит.

Я, конечно, прислушалась к словам Захарова о том, что Юра перебесился и все в этом духе. Но мне абсолютно уже было неважно, чего сейчас желал бывший муж. Мне нужно было только одно, чтобы он наконец-таки прекратил лезть в нашу жизнь.

Перед тем как начать собираться домой, я позвонила своему юристу.

— Добрый день, — нервно произнесла я.

— Да, здравствуйте.

— У нас есть какое-то движение?

— Определённо есть. Вы же понимаете, что суд ничего не будет сам собирать, поэтому мне важно провести огромную работу для того, чтобы подать весь перечень имущества, которое имелось. Это не так быстро, как бы нам хотелось.

— Да, да, простите, я просто очень переживаю. Муж вернулся, требует, чтобы мы снова стали семьёй. И все в этом духе.

В трубке повисло молчание.

— Вам что-то угрожает? — спустя томительное ожидание произнёс юрист.

— Я, я… если честно, не знаю.

— Когда узнаете, дайте мне знать, я решу этот вопрос. Если вас очень сильно все это беспокоит, я выделю вам охрану.

— Нет, ну что вы, это совсем лишнее. Я же должна как-то ездить на работу и все прочее.

— Понимаю, но безопасность моих клиентов превыше всего. — Ровный, размеренный голос. Ему почему-то очень сильно хотелось верить. Я ему в принципе хотела верить, особенно после той фразы, которая прозвучала в самом начале:

— Вы понимаете, что брачный договор можно признать ничтожным на основании того, что он ставит в невыгодное положение одну сторону, при этом давая неограниченные возможности другой стороне. Если бы ваш муж был умнее, он бы все-таки что-то согласно этому договору приобрёл для вас, то есть то, что было бы документально закреплено в качестве имущества вашего, но ваш муж посчитал, что это слишком, видимо, затратно. И поэтому вы, собственно, остались только с личными вещами. И вот на основании этого суд признает договор недействительным и начнётся процесс раздела имущества согласно закону.

Только эта фраза тогда меня заставила поверить в то, что не все так ужасно, и сейчас мы просто готовились к тому, что будет суд.

— Спасибо огромное. Я вас услышала, поняла. И в любом случае, если что-то изменится, я дам вам знать.

— Всего хорошего, — бархатный баритон завершил разговор, а дальше были короткие гудки.

Перед тем, как вернуться в загородный дом, я забрала василису из садика и отправив её с Аликой домой, сама заехала в квартиру.

Нужно было собрать кое-какие вещи.

Когда я с двумя здоровыми спортивными сумками выползла на улицу, стала запихивать в багажник, где уже был и велосипед и самокат василисы, меня позади кто-то окрикнул.

Я резко обернулась.

И увидела перед собой молодую, достаточно стройную, с приподнятой, полной грудью девицу.

— А вы, Мирослава, правильно? — Спросила она с вызовом.

Я нахмурилась.

Самокат, как назло, вывернулся и очень неудобно ткнул меня чуть ниже поясницы.

— Меня зовут Дарина, вы же… вы же жена Юрия, правильно?

***

Девочки много запросов на истории где наша девочка не приняла изменника. У меня они тоже есть. И вот одна из них. Специально для вас со скидкой

https://litnet.com/shrt/9Hg4

Глава 17

Мира.

Я стояла, смотрела на молодую девицу и даже где-то в глубине души смеялась.

Вот она значит какая мечта олигарха.

Мечта стареющего олигарха.

Ноги от ушей, грудь такая, что ладонями не обхватить, идеально правильное, какое-то кукольное личико с приподнятыми бровками и удивлёнными глазами.

Мне почему-то казалось , что Юра очень избирательный мужчина и если он завёл любовницу, то эта любовница должна была обладать какими-то очень интересными характеристиками. Но самое банальное , что весь год мне было абсолютно плевать на то, с кем он мне изменял и поскольку мало что могло измениться за прошедшие несколько недель, мне по-прежнему было плевать на то, кто эта женщина.

Ну в нашем случае девушка.

Я пожала плечами и нацепив на лицо холодную маску безразличия, произнесла:

– Нет, вас обманули.

Я развернулась, подняла самокат и попробовала положить его поперёк багажника машины.

Сзади раздалось злобное пыхтение.

Я понимала , что не могу просто так хлопнуть крышкой, раздолбив при этом велосипед и самокат, и все прочее. Понимала, поэтому под злостное пыхтение постаралась как можно быстрее упаковать вещи и уехать.

– Вы врёте. – Раздался голос позади меня и я закатила глаза. Молчала. Не видела смысла общаться и разговаривать.

– Я точно знаю, что вы жена Юры.

Если она знала, что я жена Юры, какого черта тогда задавала уточняющие вопросы?

Самокат наконец-таки втиснулся в промежуток между сумками и велосипедом, и я, выдохнув, потянулась за дверцей багажника, чтобы закрыть её, но в этот момент мне под локоть чуть ли не подлезла эта самая Дарина и перехватила за запястье.

— Что вы молчите? Я точно знаю, что вы Юрина жена.

А мне показалось вдруг таким забавным довести её именно молчанием.

В конце концов, психологи правду говорят, что самое жестокое наказание это тишина.

— И вообще, — занервничала Дарина.

Я заметила, как у неё верхняя губа затряслась.

— И вообще, вы знаете, он со мной был, со мной будет, и он даже сейчас со мной.

Нет, я бы могла проявить хоть капельку участия, но мне было наплевать, с ней он был, с какой-либо другой девицей, меня это уже не касалось.

Я своё отлюбила.

Я серьёзно, очень много любви ему отдала, чтобы сейчас ещё давиться тем, что он об эту любовь ноги вытер.

— И знаете то, что он хочет вернуться в семью, это вообще ни о чем не говорит. Он со мной спал. Спит и будет спать. А вы, вы! Вы просто жалкая!

Она дёрнулась на меня, думала, видимо, испугать, но вместо этого я резко нажала на кнопку багажника, закрывая его.

Я- то при своём росте увернулась спокойно от дверцы, а вот Дарине все-таки прилетело по плечу.

— Вы. Вы! Вы это специально,— с вызовом бросила она и попыталась остановить меня, когда я, проверив, что дверь заблокирована, развернулась и пошла в сторону водительского места. — И вообще, вы знаете, знаете!

Она забежала вперёд, мешая мне открыть дверь и сесть в салон.

— Он к вам возвращается только потому, что у вас дети, вот он к вам возвращается, потому что он знает, что вы никак не можете за этими детьми смотреть и ему надо как-то в этом участвовать, а так он был и будет со мной.

Мне даже было интересно, откуда у неё такая вереница выводов о том, что за моими детьми нужно смотреть. Да у меня старший ребёнок на несколько лет младше неё и уж явно мозгами была не обделена, средний ребёнок, который полностью автономен, самостоятелен, но уж с младшим ребёнком на руках я прекрасно справлялась.

— И он просто вас жалеет, потому что вам тяжело, вы никогда в жизни не работали, вы не знаете, что такое настоящая жизнь, и поэтому он просто к вам возвращается из жалости, чтобы просто дети не говорили о том, что он бросил мать после стольких лет жизни, но на самом деле знайте, что он будет все равно со мной.

Дарина пыталась навалиться на меня, видимо, она хотела какой-то базарной драки, но мне это уже было абсолютно не нужно.

Вот что-что, но до мордобоя бабского я никогда в жизни не опускалась.

Я вообще не понимала вот эти соцсоревнования за мужика. Это примерно как стоять в очереди. Только не как мы привыкли за хлебом, либо серёжками, а за кое-чем другим.

В принципе необходимым, но возможным и без мужчины.

— Вы вообще, вы пожалеете, он не будет вас любить, он никогда не вернётся. Он будет приходить к вам от меня. И вам будет настолько дерьмово, что я не знаю!

Я тяжело вздохнула и все-таки отстранила Дарину от машины, перехватила ручку дверцы и посмотрела на неё в упор.

— Представляете, а меня он тоже обманул.

Дарина растерянно хлопнула глазами, оступилась и, вытянув губки, уточнила:

— Как?

— А он мне говорил, что спит с молодой и красивой, а оказалось, что с вами…

Глава 18

Мира.

Дарина дёрнулась ко мне. Попыталась остановить, но я с такой злостью прыгнула в машину и хлопнула дверью , что могла поклясться у меня, где-то в салоне скоро окажется несколько нарощенных ногтей, которые я умудрилась прижать этой шлюходеве.

Долетела до загородного дома буквально за полчаса. Была готова кого-нибудь разорвать и самое смешное , что этот кто-то оказался вполне в зоне доступа.

Я выскочила из машины и не успела даже вытащить чёртов самокат, как позади меня раздался голос Юры.

– И где же ты так долго отсутствуешь? Алика уже с работы вернулась, а ты…

Я резко развернулась, выставив самокат вперёд, наподобие щита. Только почему-то щит имел одну плоскость, а самокат задевал целых три. Из-за этого я была похожа на не совсем умелого копьеносца, но опять-таки копье было косым, кривым и абсолютно не входило в каноническое представление о защите.

– Ты, — произнесла я тихим шипящим голосом, – ты.

– Ну, я. – Вскинул подбородок Юра. – Приехал, документы привёз. К нотариусу бы надо съездить.

А меня почему-то захватила такая лихая злость, что я без раздумий выпустив самокат из рук, хлопнула крышкой багажника и ткнув пальцем на пассажирскую дверь, произнесла :

– Так, садись и поедем документы подписывать.

Мне сейчас уже было абсолютно без разницы, что про меня подумает Юра, как он отреагирует. Если он приехал за определённым делом, значит мы его должны сделать.

– Может лучше на моей? – Сомневаясь в моих водительских способностях, произнёс Юра, делая шаг назад.

Я посмотрела сначала на самокат, потом на бывшего мужа и все тем же шипящим голосом произнесла :

– Я сказала в машину. Или ты думаешь , что у меня не хватит фантазии воспользоваться самокатом ради убеждения тебя?

У Юры брови прыгнули по лбу, но я не стала досматривать его немую пантомиму. Развернулась и пошла. Села за руль, завела машину и газанула. Вскоре пассажирская дверь открылась и Юра сев на кресло, тут же потянулся для того, чтобы застегнуть ремень безопасности. Я не стала дожидаться, когда он закончит гнездиться и просто с места стартанула. Юра упёрся одной рукой в панель перед собой, другой схватил сверху ручку, раскорячившись как паук. Я неслась по улицам посёлка с такой скоростью, что если бы не знали, что за рулём примерная мать троих детей, подумали бы , что сумасшедший наркоман.

– Ты не могла бы сбавить скорость. – Произнёс Юра, когда мы вылетели на трассу.

– А ты не мог бы замолчать. – Произнесла я настолько едко, что только ядом не брызнула в стороны.

Юра попробовал слегка приподняться, чтобы поудобнее сесть, но я в этот момент притормозила так сильно , что он не удержавшись, чуть было не клюнул носом в панель. Я злобно оскалилась.

– Ты можешь вести нормально? – Произнёс Юра зло и несдержанно.

– Ты можешь не каркать мне под руку? – В тон ему отозвалась я, перестраиваясь из ряда в ряд и выходя на встречную полосу для обгона.

– А ну не смей. Не смей, я тебе сказал. – Запаниковал Юра, ощущая , что у меня адреналин не только выжег все мозги, но ещё конкретно притупил чувство опасности.

Я обогнала фуру и выдохнув, вернулась в свой ряд. Повернулась к мужу, едко прошипела:

– А ты не смей говорить мне, что делать. Какой адрес?

– Проспект шестьдесят два. Нотариус Каримова.

Я фыркнула. Не центр города, но близко к этому и сейчас скорее всего мы попадём в какую-нибудь пробку. Но на счастье Юры, мы умудрились обойти все пробки, поэтому когда оказались в офисе нотариуса, я уже была немного успокоившись и даже перестала посылать лучи диареи и рвоты бывшему мужу.

Документы оформлялись быстро. Нам нужно было подписать договор, а потом все это уйдет опять на регистрацию права собственности. Я мельком успела написать своему юристу о том, что можно ли мне принять такой подарок.

Юрист долго ничего не отвечал, а потом прислал сообщение, состоящее из нескольких слов: ” у вас сейчас в принципе неограниченные права. Ничего страшного не произойдёт из-за одного дома. Я знаю, что надо делать в случае чего”.

Буквально через сорок минут мы вышли из офиса нотариуса. Юра, когда я приблизившись к своей машине, щёлкнула брелком сигнализации, надменно произнёс :

– А что не поблагодаришь даже?

Вот здесь-то я и поняла, что благодарности у меня было выше крыши. Я подняла глаза от зеркала и посмотрела в упор на бывшего мужа.

– Благодарить? – Хохотнула зло. – Благодарить тебя за то , что по праву и так должно быть моим? За то, что ты успешно успел отобрать у меня, а сейчас кусочками, объедками возвращаешь? Поблагодарить тебя за это?

По мере того, как я произносила эти слова, я делала по шагу в сторону бывшего мужа и когда я дошла до него, ткнула пальцем ему в грудь. Ощутила , что Юра был раздосадован, а ещё очень сильно удивлён.

– Скажи спасибо , что моя благодарность на данный момент не выражается вообще никак, потому что будь я менее адекватной после встречи с твоей любовницей, поверь, самокат бы нашёл в одном твоем месте самое чудесное убежище. Надеюсь я доходчиво объяснила?

***

Милые, принесла вам скидку на историю измены, где наша девочка не струсила, а на огурцах и помидорах показала изменнику, что его ждет.

Читать здесь https://litnet.com/shrt/9za2

Глава 19

Мира.

Произнеся это, я ещё раз ткнула Юру в грудь и, развернувшись, быстро юркнула в машину, заблокировала двери.

Юра ударил по стеклу.

— А меня ты не собираешься отвезти?

Я слегка отпустила окно и вздохнула:

— Ну ты же не последнего бомжа на помойке доедаешь, наверняка деньги на такси найдутся…

— Моя машина у тебя стоит!

Я пожала плечами.

— О чем ты думал, когда приезжал ко мне, надо быть все время готовым к разным неожиданностям…

— Мира, — зарычал Юра, стараясь вырвать дверь с куском металла. Но я покачала головой и закрыла окно.

Вот ещё, сам приехал, сам проблему создал, теперь на меня обижается.

Нет, спасибо, хватит, я и так поработала таксистом.

Домой я ехала медленно, обстоятельно, потому что руки тряслись.

— Ты долго, — сказала Алика, шагая ко мне и обнимая.

— Да так, здесь кое-что…

Я взмахнула бумагами и отдала их дочери, она тут же округлила глазки и стала медленно вчитываться в то, что было написано.

— Тим, Тим, — заголосила на весь первый этаж Алика, и в этот момент по лестнице сбежала Василиса.

— Мама! — Она прыгнула на меня, обхватила ноги, я наклонилась, подняла её на руки, поцеловала.— Ты так долго… Я уже думала, что ты не приедешь.

— Ну что за глупости, родная моя, — провела я ладонью ей по волосам. — Все хорошо.

— Ну, мы тогда пойдём дальше играть.

Она слезла с рук и убежала обратно по лестнице. Когда я прошла в зал, Тимофей, уже натянув на кончик носа очки, сидел и вчитывался в договор дарения.

— Хорошо, хорошо. — Произнёс он сдержанно. — Надеюсь, мам, это не создаст какого-то непонимания или ещё чего-то. Ты же не будешь против, если мы у тебя будем арендовать дом?

Я выронила сумку из рук.

— Тим, ты что такое говоришь?

— Ну как что? Мы же так и так планировали его арендовать. Какая разница, у кого?

— Тим, это глупости. Не смей вообще даже об этом заговаривать.

Тимофей очаровательно улыбнулся и склонил голову к плечу.

— Все хорошо. Зачем менять планы на ходу, мы снимаем — ты сдаёшь, все супер.

— Я не возьму денег, — сразу же открестилась я, понимая, что Тимофей, конечно, очень благородно поступал в этой ситуации, но мне абсолютно это не было необходимо.

— Мама, хватит. — Ласково произнёс он, склонив голову к плечу, — и вообще отдыхай и спускайся через полчаса ужинать.

Я заметалась, не зная, что делать, а потом все-таки выдохнула, призналась.

— А ты документы на фирму не посмотришь?

Тим стянул очки с носа и пожал плечами.

— Давай, как раз пока есть время, Алюш! — крикнул он в сторону столовой, — ещё же есть время?

— Да, да, — загремела посудой Алика.

Я быстро вытащила бумаги из дорожной сумки и передала Тимофею, сама побежала наверх переодеваться, на телефон сыпались входящие сообщения, а после ужина позвонил Антон.

— Ну и сколько это может продолжаться? — Спросил он нервно.

— Антош, — постаралась набраться терпения я, — давай мы с тобой не будем говорить ни о папе, ни о нашем разводе и вообще никак.

Тяжёлое сопение в трубку было мне лучшим ответом.

— Антош, пойми меня, пожалуйста, правильно. Я не хочу, чтобы ты был причастен к разводу. Я хочу продолжать любить тебя как своего сына, и мне очень больно от того, что ты находишься в состоянии войны со мной, хотя я тебе ничего не делала.

— Мам, да не в этом дело. Причём здесь… — Начал рычать Антон, но я покачала головой.

— Антош, давай ты в выходные к нам приедешь? Мы загородный дом сняли. Уверена, Тимофей на выходные придумает какое-нибудь очередное барбекю, либо вечер с проектором. Нам было бы очень приятно, если бы ты составил компанию.

Антон зафырчал в трубку, а я понимала, что не дело, когда ребёнок начинает воевать из-за родителей.

— Я подумаю, — бросил нервно сын.

Утро следующего дня началось с беготни по дому, все собирались на работу, в садики. Приехала наёмная няня у Алики. Дочь носилась по дому, показывала, что, где и как обстоит. Да, можно было позвать свекровь, но Алика понимала, что такими ситуациями пользоваться крайне неуважительно. А я понимала, что чувствую себя некомфортно: мало того, что я с детьми не могла помочь, так ещё и сама на шею села с этой работой.

А потом, когда мы закончили рабочий день, произошла новая встреча со старыми знакомыми.

— Папочка, — взмахнула руками Василиса, и Юра без раздумий подхватил её на руки. — Ты такой сильный!

— А ты такая милая, — произнёс Юра целуя дочь в щеку.

Лицемер мелкий, сейчас у него дочь милая, а когда непонятно, чем он занимался весь год о ребенка не думал.

— Ты к нам в гости собираешься?

— Не знаю, меня навряд ли кто-то позовёт…

И Василиса сразу перевела на меня задумчивый взгляд.

Я вздохнула.

— Родная, давай, садись в машину, нам с папой надо быстро поговорить, и мы поедем домой.

Дочь скуксилась. Напряглась, но все-таки ещё немного пообнимавшись с отцом, перелезла на заднее сиденье и пристегнулась.

Я посмотрела на Юру.

— Знаешь что? — Слишком патетично начал бывший муж. — Я, конечно, понимаю, что ты на меня обижена. Я понимаю, что я сделал тебе больно, но я не понимаю, какого черта ты не можешь просто взять и простить меня. Моё мнение в этом случае, что твоей мудрости должно было хватить на прощение.

Я прикрыла глаза, ощущая, что кислый привкус боли осел на языке.

Потом перевела глаза на бывшего мужа и честно сказала:

— Ты почаще своё мнение при мне высказывай, а то мне плевать не на что…

Глава 20

Мира

На лице Юры заиграли все оттенки красного. Он стиснул зубы настолько сильно, что на скулах проступили желваки.

— Прости, — произнесла я мягко и сдержанно, — не хотела тебя обидеть, случайно повезло.

Я развернулась к машине и стала её обходить для того, чтобы сесть за руль, но в этот момент бывший муж не сдержался, схватил меня за локоть, разворачивая к себе.

— Знаешь что? — Произнёс он тихо.— Ты мне здесь своими колкостями мозг не выноси…

А меня как специально разрывало от ехидства.

— Нельзя вынести, чего изначально туда не заносили. — Фыркнула я и постаралась вытащить руку из его захвата.

Юра стиснул зубы, скрип расслышала вся улица.

— Мира хватит, мне не восемнадцать лет, чтобы выдерживать весь твой игольчатый запас. Я взрослый, состоятельный мужик. Я никому не позволяю разговаривать со мной в таком тоне.

— Ну, твоя Дарина точно с тобой так не разговаривает. Она вообще, кроме того, что кричать: «Юра мой, он спал со мной, будет спать и спит», до сих пор умеет произносить.

Я постаралась ударить не в бровь, а в глаз, чтобы он понял, что я прекрасно в курсе того, кто его любовница, чем он с ней занимается и какие у неё планы на его дальнейшее развитие событий. Она-то как рассчитывала, что он помирится с семьёй и для неё ничего не изменится.

Но мне интересно было, что об этом думал сам Юра. И, судя по тому, как сошлись на переносице его брови, Юра думал что-то другое.

— Я решу этот вопрос и обещаю, что ты больше не столкнёшься с такой ситуацией.

— Не обещай. Ты вечно не сдерживаешь данные клятвы.

Я схватилась за ручку машины, и Юра не выдержал, заслонил собой дверь, протискиваясь между мной и авто, и, закатив глаза, выдохнул.

— Вот скажи мне, пожалуйста, что мне сделать для того, чтобы ты изменила своё решение? Я не плохой человек, ты прекрасно это знаешь. Мы столько лет с тобой прожили…

— Юр... Может быть, ты и хороший человек, но совершаешь ты плохие поступки. Они есть, один факт того, что ты после дня рождения дочери начал высказывать мне про свою любовницу, уже говорит о многом.

— Да я, блин, поддатый был! — Фыркнул Юра, взмахивая руками.

— А меня это уже не интересует, и ты ушёл…

— Поправочка, это ты меня выставила.

Я сделала шаг назад, сложила руки на груди.

— Юр, ты меня не поправляй, я тебе не панталоны.

Мне казалось ещё одна моя колкая фраза я вгоню бывшего мужа в состояние близкое к истерике.

— Мира да хватит. Ну, в конце концов, сколько это может продолжаться? Ты почему на каждую мою фразу обязательно находишь, чем укусить? Ты понимаешь хотя бы, что вот в этом лежит вся проблема?

— Нет, Юр, я не понимаю. Я слишком тупа для того, чтобы понять, что если мужчина идёт к другой женщине, значит, первую он уже не любит. Я действительно верила, что ты меня любишь, но ровно до того момента, пока ты не стал показывать весь свой дурной нрав. Если ты считаешь, будто бы за этот год от того, что мы жили в квартире, у меня ничего не изменилось, то ты ошибаешься. Я откладывала деньги с алиментов, потому что боялась. Мне ребёнка растить. А у меня муж в разнос пошёл. Я не тратила ни копейки на себя. Я прекрасно понимала мне ребёнка растить, а у меня муж предатель. Если ты считаешь, что можешь мне сделать лоботомию, и я все забуду, поверь, я даже после этого все равно буду помнить. Я так-то не злопамятная, я просто все записывала.

Он прикоснулся ко мне, как тогда, много лет назад. Завел за ухо прядь волос.

— Мира, девочка моя. Я не хотел, чтобы так все случилось, я был зол, очень зол. Мне казалось, что весь наш брак это твоё одолжение мне.

Я отпрянула.

Ощущение забытой ласки прострелило все тело молниями. Резко захотелось помыться.

Он не смел прикасаться ко мне после своей девки.

— Я перебрал. Я не имел права не говорить тебе ни о чем. Я не имел права тебе изменять. Пожалуйста, я прошу тебя, дай мне шанс.

Он не понимал, что в нашем возрасте шансы обходятся очень дорого, простить это значит остаток жизни жить в сомнениях, а её у нас с ним не так много осталось, чтобы тратить на вот это все ненужное.

Я хотела вырастить младшую дочь. Я хотела, чтобы у моих детей все было хорошо. И в моих желаниях нигде не фигурировал Юра.

Потому что он ушёл.

Он не захотел быть со мной, он не захотел жить в нашем браке.

— Ты знаешь что, Юр, ты лучше не приезжай, — произнесла я сдержанно, — и к Василисе ты лучше тоже не приезжай. А то ты как красное солнышко, появляешься раз в месяц, заставляешь её вспоминать о том, что у неё есть сильный, смелый папа, а потом исчезаешь, а она не знает, как отвечать на вопросы о том, почему вдруг отец не появляется.

Я сказала это и зажмурила глаза, запрещая слезам пролиться, отодвинула Юру и открыла дверь машины.

— Мира ну что мне сделать, что? Ты прекрасно видишь, я раскаиваюсь. Я хочу прощения. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Скажи мне, что сделать. Я сделаю. Хочешь, на колени перед тобой встану Мира? Пожалуйста, я могу встать перед тобой на колени, скажи просто, что сделать?

А мне почему-то стало так безудержно больно, что я пожала плечами и тихо произнесла:

— Покукарекай.

Глава 21

Юра.

Полгода назад.

– Ну почему она такая? – Спросил я, ходя в кабинете у Захарова от одной стены к другой. Запустил пальцы в волосы, хотелось выдрать.

– Какая? – Спросил Захаров, поднимая на меня усталый взгляд.

– Непримиримая. – Подобрал я прекрасное определение для Миры.

Захаров пожал плечами.

– Наверное, потому что ты правильно сказал , что Мира у тебя слишком самодостаточная для того, чтобы ты перекрыл все финансовые потоки, а она к тебе на задних лапках прибежала. Ты это про свою Дарину так можешь думать. И видимо за то время пока ты был с ней, у тебя мозги утекли через одно место, раз ты не понимал , что с женой эти фокусы не пройдут.

– И что мне с ней делать? – Спросил я риторически, вовсе не желая получить ответ от Леонида, но он пожал плечами.

– Отпустить.

И прозвучало это настолько по-дебильному просто , что я зарычал:

–А знаешь что? Это не мой формат. Я не отступаю. Это во-первых. И во-вторых: если я решил, значит так оно и будет. Плевать как. Выкручусь, вывернусь.

– Ты девку сначала свою кинь.

И я дёрнулся ещё раз объяснить, что никакая она не девка, не эскортница и не что-то подобное.

– Как тебя вообще угораздило? Я бы понял, если бы ты реально нашёл кого-то, в кого влюбился и поэтому тебе так приспичило, прижгло. Но нет! Ты же сделал все демонстративно. Ты же словно красовался своей изменой, когда это все Мире высказывал.

– Знаешь что? Иди ты к черту. – Произнёс я и вылетел из его кабинета. Вышел из офиса, сел и поехал домой. Крамольная мысль была заехать, проведать Миру, но сам себя по рукам бил. Нечего! Гордую из себя решила строить. Пусть строит.

Гордиться хорошо пока у тебя тылы закрыты. Посмотрим, как ей это удастся, когда поймёт , что “ слава Богу, у неё был такой Юра”.

Теща переживала и сюсюкала, набирая меня. Но в противовес тёще, у моих родителей было немножко другое мнение относительно развода. Отец вскинул бровь, провёл по седой щетине пальцами и заметил:

– Ну, если ты до своих лет мозгов не приобрёл, то сейчас-то что уже рассуждать?

И звучало это как оплеуха, как будто бы что-то такое мерзкое, противное, как маленькому ребёнку высказали.

Скрипел зубами.

Вечером Дарина позвонила.

–Ну пожалуйста, я заеду ненадолго.

Замотал головой и вот сначала вроде бы как казалось, тянет. Физическое влечение есть такое сильное, но ни один мужик в браке не догадывается о том, что актуальность любовницы пропадает вместе с женой. Как только лишаешься жены– любовница тоже нафиг не нужна. Потому что любовница это что-то запретное, что-то грязное. Такой знаете маленький секретик. Когда батины журналы с голыми тётками под одеялом смотришь. Так и здесь.

И поэтому Дарина больше раздражала. Но тем не менее она приехала, мурлыкала, урчала, вилась вокруг меня кошкой.

– Что, платье новое? – Спросила я прекрасно понимая цену этому поведению.

– Коть. – Произнесла она, заглядывая в глаза. – Ну зачем ты так сразу обо мне, как будто бы я просто не могу захотеть тебя увидеть? Как будто бы просто для меня не может быть важным, приехать и провести с тобой время.

Я ненавидел, когда она переходила черту.

– Слушай. Давай будем взрослыми людьми.

– В том-то и дело,Юр, я взрослый человек и я прекрасно понимаю твои метания.

Ни хрена она не понимала. Если б понимала, она бы знала , что меня больше раздражает её присутствие сейчас.

— Ну в конце концов, Юр, ну неужели ты думаешь, что так и дальше все будет складываться? Ты же понимаешь , что ты развёлся с женой. Ничего уже не исправить. Ты можешь только пытаться жить в этой ситуации.

–Замолчи.

– Нет, Юр. Я же не хочу ничего плохого сказать.

Дарина подлетела ко мне, перехватила мою руку, прижала к своей груди. Мне хотелось закатить глаза.

–Юр, ну понятно , что жена у тебя обижена, что она сейчас расстроена и все в таком духе. Ты от этого тоже раздражаешься. И я знаю , что ты скучаешь по семье, но в любом случае, Юр, есть же другие способы обрести близких людей.

– Это ещё какие? – Спросил я, ощущая как внутри взметнулась злость.

Если эта дева сейчас мне начнёт зачёсывать про то, что давай поженимся и так далее, волоком потащу по лестнице. Мне только вот этих разговоров дебильных не хватало.

– Ну как. Ну вот смотри. Ты же переживаешь. Вот у тебя там старший сын, старшая дочь, младшая дочка есть. Может быть просто нам стоит с ними побольше общаться?

Я вытаращился на неё, как на блудницу в храме на алтаре.

– Ты что это такое говоришь?

– Ну, может быть тебе было бы проще, если бы у тебя было ощущение семьи. Если бы никто тебя не изгонял от семьи. Ну в конце концов, Юр, ты же всегда можешь поставить вопрос так, что твоя семья тебе принадлежит и поэтому можно отобрать младшую дочь у жены. Она же все равно не сможет её обеспечивать. Она же не работает. Вот. А ты состоятельный, взрослый мужчина. Неужели ты не найдёшь способ давления?

Неприятное, липкое чувство расплылось по коже. Я передёрнул плечами.

– Ты.. это… рот-то на замок прикрой… ладно? –Стараясь спокойно, выдал я.

Но Дарина не понимала намёков:

–Ну, а что? Жена не сможет обеспечить младшую дочь, это же понятно. Это значит закономерно, что ты можешь просто лишить её родительских прав. Представляешь как мы с тобой будет жить и с младшей дочкой. И так хорошо. Я буду ей платьишки покупать. Знаешь, она у тебя такая красивая и наверное очень, очень милая.

Я ощутил, как вот это все липкое стало стекаться в грудь и захотелось матом наорать.

– И вообще, мне кажется я стану ей более хорошей мамой. – Шепнула Дарина, а я непроизвольно дёрнулся, взмахнул рукой.

***

Милые, приглашаю вас в свою новинку про родителей Тимофея, мужа Алики.

— Я с Эммой обвенчаться хочу… — сказал муж поздно вечером.

— Что? Кто? Ты о чем? — шок, непонимание, паника вырвались раньше чем я поняла, что сказал муж.

Глава 22

Мира.

К концу недели я не чувствовала ног. Я не чувствовала поясницы. Я не чувствовала ягодиц. Параллельно со всем этим, с просто нереальной физической нагрузкой, которая была во время работы меня ещё постоянно додалбливал Юра.

Да, Тимофей подтвердил , что документы нормальные, в хорошем состоянии и никаких подводных камней нет.

Он даже по-быстрому сделал запрос через знакомого, чтобы проверить, не висят ли на дочерних предприятиях долги.

Все было чисто.

Я не знала от большого сердца, от крепкой любви Юра поступал так, но это было настолько лживо и фальшиво , что принять я ничего не могла. Плюс я не собиралась вешать на себя груз юрлиц без должного на то повода. Повода на данный момент пока что не было. Я намеревалась получить то, что мне принадлежит по закону путём раздела имущества, а не получать в дар то, что и так причиталось мне. Но Юра долбил, звонил, писал о том, что хочет забрать Васю и даже несколько раз забирал её из садика. Правда спасало другое , что Алика умудрялась иногда раньше закончить. Иногда она вообще не ездила на работу из-за того, что сидела с Олеськой. И в такие дни, если Юра и приезжал, то он приезжал в загородный дом, забирал дочь и спустя какое-то время привозил её обратно, поэтому контактов я с ним была, слава Богу, лишена.

Но это не отменяло того, что происходило безумное какое-то бурлящее движение вокруг всей истории нашего развода.

Почему началось спустя год?

Я не понимала.

Если Юра так хотел вернуться в семью у него было достаточно поводов для того, чтобы сделать это раньше, но он выжидал как будто бы какого-то момента

Какого без понятия. Мне просто становилось не по себе от того, что он, как паук вокруг меня сплетал паутину.

За эту неделю было несколько хороших новостей. Первая от моего юриста , что делопроизводство начато и значит скоро назначат дату заседания. Я ходила сама не своя после таких новостей и меня даже ни старшая дочь, ни младшая не могли переключить. Это было неприятно, страшно и даже немного унизительно. Почему я должна отвоёвывать что-то своё, когда это должно было причитаться мне по факту?

Непонятно.

И ещё непонятней был момент того, что дети все забывают. Вася уже не помнила о том, сколько она плакала, ожидая отца, но зато она сейчас прекрасно справлялась с тем, что без умолку рассказывала о том, какой папа хороший. Это не была ревность. Это было именно непонимание.Почему ребёнок забывает что-то плохое? Она же плакала по ночам и я себе язык готова была откусить за фразу о том, что папа к нам не придёт. Но это была самая правильная фраза на тот момент.

Моя нервная система страдала. А в выходной, как я и подозревала, Тимофей не стал сидеть на месте: был ухожен полностью двор. Возле бассейна, ближе к забору, поставили здоровую беседку с летней кухней, с нормальным, хорошим барбекю. Да, Тимофей устраивал очередные домашние посиделки. Алика бегала туда-сюда, стремясь сделать все идеально.

– Мам, да ты не переживай. Иди отдыхай. Мы сами здесь с мясом, с салатами разберёмся. – Произнесла дочь, когда я вышла из дома, держа в руках корзинку с помидорами и огурцами.

–Да нет уж, помогу. – Произнесла я сдержанно и пошла к беседке.

Вася с Олесей на детском коврике сидели на газоне. Лето в этом году было на удивление стабильным и тёплым, Алика пробежала мимо меня, чмокнув в щеку и заметила:

– Ты очень устало выглядишь. Хватит, иди, ляг на шезлонг.

– Да не устала.

Я выглядела нормально, просто ноги отваливались и в голове периодически стреляло, но это все от перенапряжения. Я не была готова к такому объёму работы, а он был именно из-за того, что Алика, ощущая , что может положиться на меня, стала больше времени с дочерью проводить. Это было нормально. Просто неожиданно.

Я занесла в беседку корзинку с овощами и развернулась в сторону детей. Вздохнула, потёрла виски кончиками пальцев.

– Так, так, так. – Произнёс Тимофей,заглядывая с другой стороны в беседку. – Мам, мясом занимаются мужчины. Иди отдыхай.

– Да да.

Антон так и не дал никакого ответа и поэтому, когда первая партия мяса уже румянилась на мангале, я листала нашу с ним переписку, надеясь, что может быть придёт хоть какое-то сообщение. Но сообщение не пришло

Зато зазвонил домофон.

– О, мам, откроешь? – Крикнула Алика, расставляя по столу тарелки.

– Да, конечно.

Я догадывалась , что это Антон приехал.

Все-таки приехал.

Значит все может быть у нас наладится.

Я не пошла к домофону, а сразу отправилась к калитке.

Нажала кнопку на столбе.

Щёлкнула задвижку.

Антон стоял, держал в руках коробку из кондитерской.

Рядом с ним был Юра.

– Встречайте гостей. – Произнёс бывший муж и не спрашивая разрешения, зашёл внутрь.

***

Милые, приглашаю в историю Майи, к которой муж на день рождения притащил свою беременную любовницу

Только сегодня со скидкой

https://litnet.com/shrt/Pg9z

Глава 23

Мира.

— Ты не имеешь права здесь быть. – Сказала я, дёрнувшись Юрой и перехватила его за ткань рубашки.

Бывший муж обернулся, смерил меня у укоризненным взглядом.

— Это ещё почему? Если тебе не изменяет память, я не только твой бывший муж. Я ещё и отец. И как отец, я имею право видеться со своим младшим ребёнком. Тем более такой хороший повод, меня средний позвал с собой. Я можно сказать комбо собрал.

– Тебя никто не приглашал. – Произнесла я дрожащим голосом, но Юра пожал плечами.

– Ну так я и не вампир, чтобы ждать особого приглашения. Спокойно взял сам и зашёл.

Он дёрнул рукой, вырывая у меня из пальцев свою рубашку и смерив презрительным взглядом, двинулся по тропинке. Я обернулась к Антону и хрипяще уточнила:

– Зачем?

Антон пожал плечами, закрывая за собой калитку.

– Он тоже часть семьи. Всех позвали на выходные посиделки, кроме него.

— Он ушёл из этой семьи, как ты этого понять не можешь.

— Он не хотел уходить из этой семьи. Вот этого мам ты понять не можешь. Ты его выставила.

– Не путай причину и следствие.

Как бы мне не хотелось помириться с Антоном, как бы я не желала, чтобы наши отношения вернулись в прежнее русло– ничего не выходило. Антон как упёртый баран, бил в одно место, заставляя каждый раз испытывать и вину, и злость, и обиду.

Сын прошёл мимо меня, а я обняла себя за плечи. Ни тот, ни другой не имели права так поступать. Это же не просто какие-то встречи, это прям посиделки.

Когда я приблизилась к заднему дворику, мне навстречу вышла Алика.

– Я не знала, что ты отца позвала. – Сказала она таким тоном, как будто бы: “я была о тебе лучшего мнения”.

– Я и не звала. – Произнесла я честно. – Все эти вопросы можно задать Антону.

Алика вскинула бровь. У них с братом была не такая большая разница и поэтому половину детства можно было описать как хронологию военных событий: то он у неё медведей отберёт, то она его за уши оттаскает.

– Ладно, проехали. Если тебе не сильно дискомфортно, то плевать уже. – Махнула я рукой.

Когда оказалась поближе к беседке, увидела, что Юра стоял возле мангала вместе с Тимофеем, держа на руках Василису. Василиса что-то счастливо щебетала, а Юра невпопад кивал. И о чем-то разговаривал с зятем. Олеся оставшаяся одна , слезла с ковра и пошлёпала в сторону живой изгороди из можжевельника. Я перехватила её на руки и двинулась в сторону шезлонгов.

Разговор между Юрой и Тимофеем приобретал какой-то достаточно агрессивный вид. Юра все сильнее хмурился. Тимофей шире улыбался. Антон видимо исполнял роль парламентера в этой ситуации, потому что старался находиться где-то между ними, не поддерживая и не топя другого.

– О чем они? – Спросила я, когда Алика села на край шезлонга и забрала к себе дочь.

– Подозреваю о дочерних предприятиях.

– Это так низко с его стороны. – Тихо произнесла я.

Дочка пристально всмотрелась в моё лицо и покачала головой.

– Не надо, мам. Взрослый перебесившийся самодур, который посчитал, будто бы имеет право абсолютно на все. Я знаю , что больно, но не надо. Не думай об этом. Чем больше думаешь, тем тяжелее.

– А знаешь, что самое смешное во всей этой ситуации. – Произнесла я, глядя в одну точку. Алика приблизилась ко мне, заглянула в глаза. – Самое смешное во всей этой ситуации, что он носится, хвост павлиний распустил, рассказывает о каких-то ценностях, о чем-то важном, но при этом он продолжает спать со своей любовницей.

У Алики расширились глаза и она приложила ладонь к губам.

– Она приезжала неделю назад. Столкнулись возле городской квартиры. Рассказывала о том, что он с ней спал, спит и будет спать. – Я откинулась на шезлонг и снова потёрла виски. Проморгалась.

– Ну это уж совсем свинство. – Заторможенно произнесла Алика и резко перевела взгляд на беседку.

Разговор становился настолько жарким, что даже кайенский перец уступал ему в остроте.

– Тебе не кажется , что надо вмешаться? – Спросила задумчиво Алика и я пожала плечами.

– Вмешаемся и что дальше?

— Ну, не знаю. Может быть самого фатального избежим.

Я приоткрыла глаза и поняла , что действительно ситуация накалилась.

Про бедное мясо, казалось бы все забыли. Антон стоял, что-то махал рукой, стараясь объяснить это Тимофею. Тим только усмехался и периодически коротко хохотал. Юра с каменным выражением лица все это выслушивал и бросал короткие реплики.

– Нет, это надо прекратить. – Произнесла тихо Алика и встав, отдала мне Олесю. Я занервничав, тоже поднялась с шезлонга и держа внучку на сгибе локтя, двинулась к беседке.

– Если ты ни черта не понимаешь, – хрипло выдохнул сын, – то давайте, здесь не будем озвучивать гаденькие предположения.

Юра усмехнулся, спустил Васю с рук.

– Антон, если ты так считаешь...

Сын ответить ничего не успел.

Вася выскочила в последний момент.

Крышка барбекю хлопнула с таким грохотом, как будто бы закрылся гроб.

Ком из мужчин резко покатился по полу беседки.

Глава 24

Мира.

– Хватит! – Взвизгнула Алика, прыгая в самую гущу событий с боевым кличем воинствующей амазонки.

Юра чуть ли не вывернувшийся из собственной рубашки, подскочил, постарался оттянуть Антона. И только Тимофей во всей этой ситуации сохранял почти монашеское спокойствие. Стряхнул с себя пыль, медленно встал с пола и произнёс ледяным голосом:

–Я ещё раз повторяю для вновь прибывших. В моём доме скандалов не будет!

Антон замерев с Аликой на спине, вызверился и хрипло выдохнул:

– С какого черта это твой дом? Разве ты не знаешь , что у нас немножко ситуация изменилась?

Тим прошёлся по Антону таким оценивающим взглядом, словно бы прикидывал, как проще задавить панику в зародыше, а потом наплевав на все реверансы, выдал:

– Пока я плачу– этот дом мой.

Антон замер.

– Сфигали? – Только выдохнул сын и в этот момент Алика наконец-таки сообразив, что барахтаться на спине у брата уже не так необходимо, спрыгнула с него и сделала шаг назад.

– Тебе что, договор аренды показать? – Уравновешенным тоном произнёс Тимофей.

Юра набычился. Бросил на меня короткий взгляд и только сейчас до меня дошло для чего вся эта многоходовочка у Тима была с тем, что мы по-прежнему снимаем этот дом. Потому что если он сказал , что в моём доме скандалов не будет, значит их не будет. И таким образом он просто поставил границу– что все остальные здесь гости, а он хозяин.

–Ты? Ты?

– Я. – Развязно и зло выдохнул Тим. – А теперь руки помыл, штаны подтянул и сел за стол. И если мясо пригорело– пеняй на себя.

Антон с присущей ему вспыльчивостью дёрнулся в сторону, выскочил из беседки с другой стороны. Юра хмыкнув, сделал несколько шагов и спустился по лестнице. Я вперилась в него нечитаемым взглядом и только выдохнула:

– Ты специально, да?

Юра прошёлся по мне взглядом и продолжил свой путь в сторону дома. Я отдала Олеську Алике, а Василису успел перехватить Тимофей. Поднял на руки и открыл крышку барбекю.

–Давай посмотрим, родная, что здесь. – Только шепнул он, отвлекая Василису.

А я прямой наводкой пошла за Юрой.

– Ты специально! – Произнесла я едко, когда мы оказались на террасе.

Юра взмахнул рукой.

– Да! Я специально. Все я специально. Я специально устроил скандал. Я специально приехал, чтобы испортить вам выходные. Все я специально сделал и только ты одна не специально сделала из бывшего мужа, отца, деда– какого-то чертового отщепенца. Все отлично Мирослава. Все зашибись! Я говно! Ты святая! Настолько святая , что у меня скоро твои фотки замироточат.

Я хватанула губами воздух, не ожидая такой отповеди и совсем не понимая, к чему это сейчас Юра все выдал.

– Ты что себе позволяешь? – Вздохнула я, стараясь прийти в себя.

– Я себе что позволяю? А то есть ты когда собирала вокруг себя детей, пыталась наладить с ними контакт, ты никакой цели конечно не преследовала?Нет? Тебе не нужно было того, чтобы вся семья крутилась вокруг тебя? Нет? А Юра, так какое-то говно на палке, предатель изменщик и он даже не достоин того, чтобы общаться с собственной семьёй! Я уж молчу про то, чтобы участвовать в жизни этой семьи. Только ты нихрена не понимаешь, что пока Юра был говном, он все для тебя делал! – Бросив это, бывший муж собирался зайти в дом и я даже позволила ему это сделать, чтобы скандал не происходил на глазах у детей.

– Ты сейчас ничего не перепутал? Это ты предатель. – Всхлипнула я, понимая , что его слова задели и обидели. Хотя я себе обещала , что в принципе меня этот человек больше не сможет никогда вывести на эмоции.

–Блин! Да хватит уже вот этих вот вуалей и иносказаний. Хватит Мирослава. Тебе зашибись сидеть, рассуждать какая ты хорошая мать, какая ты хорошая бабушка, какая ты хорошая жена столько лет была. При этом даже не задумывалась о том, сколько всего для тебя делал говняный муж. Да я у тебя по определению всегда был дерьмовым, чтобы я не сделал. Ни разу я не услышал такого, что: “ блин я так в тебя верила. Ты такой молодец. Ты такой крутой”. Нет! У тебя все воспринималось с ленивой одобряемостью. Типа, ну взяли новую квартиру. Ну неужели Юра не мог это взять? Да, блин! Я не мог. И ты если не знаешь о том, что мне эти квартиры обходились черт пойми во что, лучше бы ты просто делала вид, что ты это ценишь!

– Ты сейчас вообще о чем? – Приложила я ладонь к груди и хватанула воздух губами.

– Да я о том, что хорошо быть хорошей, пока все грязное за тебя делает кто-то другой. Знать не знаешь о том, во что мне обходились недвижимость, имущество. Знать не знаешь о том, как я уходил со службы и как было выставлено то, что сначала была получена квартира, а потом я резко решил уволиться. Ты конечно этого знать не знаешь. Да и также знать не знаешь , что я ещё на протяжении, наверное двух лет за ту непотребную хатку выплачивал государственную ссуду. Но тебе ведь на это наплевать. Ты же у нас такая возвышенная. Ты же у нас такая правильная.

Я растерянно покачала головой.

– Я этого не знала.

Я действительно не знала. Я была уверена в том, что он нормально уходил с работы и это было никак не связано с какими-то его завышенными ожиданиями.

– Или например, круто рассуждать о том, что у детей должно быть лучшее образование. Круто рассуждать о том, что надо сюда в отпуск слетать, надо туда в отпуск слетать, надо родителей на обследование отправить моих, твоих. Круто обо всем этом рассуждать, когда ты не знаешь реальную цену денег. И нет Мирослава, я не упрекаю тебя в этом. Я мужик. Я всю жизнь умел зарабатывать, а моей жене надо было всего лишь только тратить. Но тратить так, чтобы я хотя бы видел ценность этих денег. Но вместо этого ты даже тратя, умудрялась делать это с таким демонстративно постным лицом.

– Лучше бы я вообще не поднимала эту тему. Ты сейчас мне высказываешь за то, чего я никогда в жизни не знала.

– Видишь, ты не знала. Тебе было плевать, потому что это круто прикинуться ничего не видящей, ничего не слышащей идиоткой.

Глава 25

Мира

Выйдя из дома, оглядев террасу беседку, я почему-то первое, что сделала, это юркнула за шеренгу туй, которая была вдоль глухой стены.

Юркнула и сжала пальцами горло, потому что рыдания рвались наружу.

Восемь лет, Алика, новогодний утренник. Это прекрасно рассуждать о том, что вот муж — бывший чиновник, потом пошёл в коммерсанты. Только ни одной собаке неизвестно, чем мне обходилась эта его смена деятельности. Да, бизнес это хорошо, только когда бизнес не страдает от обстоятельств непреодолимой силы.

У Юры было много проблем. В то время нестабильная обстановка. Плюс тот факт, что он стремился занять нишу, и поэтому со всех сторон было давление.

Про новогодний утренник у меня язык не повернулся подойти и сказать ему надо платье Алике купить. Либо костюм новогодний, кто там — белочки, зайчики. Мать меня отправила в Дворец культуры имени Орджоникидзе в костюмерную. Там постоянно какие-то ансамбли выступали, то ещё кто-то. Я Алику с собой взяла, чтобы померить все. Костюмерша ещё ходила, насмехалась, дескать, куда вы, восьмилетке взрослые платья, а у меня выбора просто не было, смотрела на это белое платье с воланами на руках. Я понимала, что это единственный выход.

Забрала платье, где-то подколола булавками. Венок из мишуры сделала. Девочка-снежинка.

А когда стояли на утреннике разговоры слышала от двух кумушек матерей.

— Ой, ты видела это платье? Господи, какое позорище. Оно ж пятилетней давности.

— Да ладно, если пятилетней, десятилетней, небось, а все морду гнёт.

— Да не говори, ещё б девчонку обула, на три размера туфли больше.

Я тогда плакала в туалете, досмотрела выступление Алики и плакала в туалете. И подарки новогодние детям растягивали до февраля месяца.

Хорошо быть женой бизнесмена, когда ты не знаешь картинку изнутри.

Зашуршала кора, я резко обернулась, увидела Юру за спиной.

— Что сейчас уже не такой боевой настрой, да?

Я молчала, смотрела на него исподлобья.

— Ну вот я себя примерно так всегда ощущал, что я со всей душой к семье, а семья меня «на мордой в грязь». И пока поглубже пока не притопит, не успокоится.

— Великомученик ты наш. — Прошептала я.

Юра сложил руки на груди.

— А что не так скажешь? Неправда? Все правда.

Только я ничего подтверждать не собиралась.

Пусть и дальше не знает как это было быть его женой бизнесмена, когда снаружи такая красивая картинка, а внутри черт, пойми, что происходит. Пусть холит и лелеет свои воспоминания о том, какой он хороший.

Я доказывать ему ничего не собиралась.

— Ну что ты молчишь? Что ты молчишь? — Юра шагнул ко мне, схватил за плечи, тряхнул как следует. — Хоть сейчас скажи, что ты не права. Вот скажи, что ты не права, и все это дело только твоих рук. Признай наконец-таки свою вину!

— Я ничего признавать не буду, я тебя не предавала, я с тобой жила, как говорят, в самых страшных клятвах: и в горе, и в радости. Начиная с хрущевок с их маленькими кухнями и липкими клеёнками на столах. И заканчивая украшениями салонов Лукиной и апартаментами на двести квадратов. Я с тобой шла рука об руку. И когда было дерьмово, я поднимала тебя. А вместо того, чтобы об этом помнить, ты помнишь только те моменты, когда тебе спасибо не сказали. Спасибо. Юр. Спасибо. — Произнесла я, ударяя его двумя руками в грудь.

Он отшатнулся, тряхнул головой.

— Спасибо, Юр, за все, спасибо, что ты такой офигенный отец, что стравил и столкнул лбами зятя и сына. Спасибо, что ты такой офигенный отец, что год тебе было практически без разницы, чем у тебя живёт младший ребёнок. Спасибо, что ты такой офигенный дед, которого внучка не узнает. За все, Юр, спасибо. Да и за наши годы брака тоже спасибо. Не знаю, что бы я без них делала. Загнулась бы, наверное. И спасибо тебе за твои щедрые подарки, которые уже не к месту.

— Да иди ты, знаешь куда, — выдохнул Юра и, наплевав на туи, ломанулся сквозь них, как медведь через пасеку.

Я зажала пальцами нос, чтобы не хлюпать им, чтоб сопли не текли, и обойдя клумбу вышла с конца дома.

Юра широким шагом двигался в сторону выхода, я шла за ним, чтобы точно удостовериться, что уехал.

Стояла в калитке.

Он сел в машину, резко сдал назад, приоткрыл окно.

— Хоть бы раз! Хоть бы раз поблагодарила, но нет, даже когда тебе в лицо говорят, где ты не права, ты снова нимб на себе поправляешь. И ни черта больше не видишь. Ну и ходи дальше со своим нимбом.

Я стиснула зубы покрепче.

— И ты тогда не забывай про своё дьявольское происхождение!

Юра с такой резвостью снова сдал назад, что я зажмурила глаза.

Ворота!

Надо было все-таки что-то с ними делать…

И Юра сделал.

Вазон, высокий, тяжёлый, каменный, который стоял с краю, не выдержал толчка бампера и со всей силы влетел в левую створку.

Да блин…

Глава 26

Мира

Антон тоже с нами не остался на барбекю, буркнул зло о том, что у меня нет нифига мозгов, и я вообще поступаю не как мать большого семейства, а как одинокая, ничего не понимающая бабенция — вместо того чтобы сохранить и приумножить то, что у нас уже есть, я пытаюсь все раздербанить, ещё и раздел имущества устроить, хотя отец и так все, что я пожелаю, готов мне дать.

— Мам, расслабься, — произнёс Тим, и я прикрыла глаза.

— Прости, что так вышло. Я не думала, что вообще Юра приедет.

— И почему ты извиняешься за двух взрослых здоровых мужиков? — Спросил, глядя мне в глаза, Тимофей.

— Ну, — я растерялась, развела руками, — ну, наверное, потому, что это правило хорошего тона.

— Мам, к черту хороший тон. Не ты руководила ими, когда они начали давить на то, что я здесь устроил не пойми что. И вообще вот если бы у меня мозги были на нужном месте, давно бы семья была вся в сборе, а не как сейчас. Поэтому не надо перекладывать на себя ответственность за их решения, их поступки, их поведение, в конце концов, мам, они оба взрослые, они оба понимали, что делают.

Тимофей говорил это мягким, размеренным голосом, и я понимала, что вынуждена с ним согласиться.

— Ещё и ворота погнул, — фыркнула Алика, переставляя к Олесе поближе блюдо с овощами. Олеся у нас была из разряда малоежек. Это Василиса тьфу тьфу, слава Богу, никогда не заставляла меня нервничать по поводу того, сколько она съела, но вот Олеся у нас такая.

Выйдя на работу, я поняла, что ни черта не отдохнула, в баню такие выходные, за время которых приходится ещё сильнее напрягаться. И противная головная боль прямо с пробуждения не отпускала меня.

Алика сегодня была в офисе, поэтому успела перед тем, как я отправилась на вызов, крикнуть о том, что мои анализы пришли и если желаю, могу посмотреть на почте. Поскольку я устраивалась на работу к дочери, это было бессмысленно, я просто кивнула и продолжила собираться.

В таком натянутом молчании, в состоянии холодной войны прошла ещё неделя.

Мне даже показалось, что вроде бы Юра как-то успокоился, потому что перестал дёргать меня. Звонил мой юрист, говорил, что все готово. Я послушно кивала, понимая, что грохнет взрыв, самый большой, беспощадный, ужасный, сметёт очень многое под своими обломками, но отступать назад сейчас было уже как-то глупо. Столько времени, целый год, год его предательства, год его извращённой логики о том, что ему лучше знать, как мы должны были жить, это слишком.

В пятницу утром Алика поймала меня, потряхивая за плечи, хрипло произнесла:

— Мама, мы должны сегодня обязательно пойти на концерт!

— Что, я не понимаю тебя.

— Я уже обо всем договорилась. Тимофей посидит и с Олесечкой, и с Василисой. Он нас отпускает. Сказал, чтобы мы развлекались, как могли.

— Ты про что?

— Сегодня выступает офигенный рок исполнитель, ты обязательно должна сходить со мной. Ну с кем я ещё пойду? У меня подружки половина в декрете, половина на работе. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Алика, ты уверена, что мне там место?

— Конечно. Я просто тебя в свои шмотки переодену, и все будет отлично.

Я все равно ещё мялась и, приехав домой тридцать три раза уточнила у Тимофея, действительно ли это необходимо и нормально ли вообще такое положение дел.

Тимофей усмехался как-то по особенному мягко и мудро.

— Вам надо отдохнуть, тем более куда вы дальше концерта денетесь, ну, сходите в ресторан ещё и все на этом.

И Алика действительно сделала то, чем грозила, она заставила меня влезть в её джинсы, которые обтянули меня до невозможности, сделав на два размера худее, натянула сверху какой-то кружевной топ, и я её с горем пополам уговорила выдать мне лёгкий блейзер. Но это не отменяло того, что Тимофей, увидев нас, фыркнул и протянул.

— А может быть, все-таки вам охрану с собой дать?

Алика, хохотнув, кокетливо улыбнулась мужу и заметила:

— Знаешь мы с мамой и без охраны не потеряемся.

— Да я то в этом не сомневаюсь, но как-то страшно.

Он держал на руках дочку, Василиса крутилась вокруг, рассматривала нас восторженными глазами.

На Алика был джинсовый комбинезон и короткий пиджачок.

Приехав на концерт, я не сразу поняла что за исполнитель и что вообще меня ждёт, но Алика, наплевав на все, потащила меня в сторону бара, заказала какие-то офигенные сладкие коктейли без алкоголя, а когда музыкант все-таки появился на сцене, я поняла, насколько я давно нигде не появлялась. Для меня было чуждо состояние концерта, когда люди скандируют песни, для меня было все это непонятно, но в целом парнишка, который был на сцене, отыгрывал на все сто, и поэтому к середине вечера у меня сладко зажимало сердце от его голоса.

Мы с Аликой переместились поближе к столикам, которые были в зале.

Я бросила короткий, ничего не значащий взгляд на верхнюю галерею, где сидели люди, которые не только пришли послушать музыку, но и поесть, усмехнулась.

А в следующий момент поняла, что сверху разносится настолько отборная брань, что перекрикивает даже музыку.

Я затравленно прошлась взглядом ещё раз, и Алика заметила:

— Ну надо же, какие люди!

Глава 27

Юра

Дарину не ударил, сдержался, влетел ладонью в стену. И эта малахольная пискнула, сползая вниз.

— Юр... Ну я же ничего такого не сказала, ну я же…

— Рот свой закрой и не смей больше поднимать тему моей семьи. Если в твоём куринном мозгу родилась идея о том, что можно меня как-то продавить, на что-то надоумить, либо наныть себе сытое место, ты это из башки выбрось, вот все будет идти ровно так, как идёт. В сторону моих детей даже не дыши.

— Ну, я же просто подумала то, что это же закономерно…

— Иди, знаешь куда со своими закономерностями. Подумала она… За тебя есть кому думать.

Напрягала, доводила.

На следующий день собрался, поехал в свою небольшую вылазку.

Зашёл в подъезд.

— Вы меня не видели, — бросил я консьержке и быстро пробежал к лифтам. Заскочил в квартиру, осматриваясь, открыл своим ключом же.

Выдохнул.

Мира была непримиримой, Мира была вредной, я пришёл после того, как во всем сознался и хотел, чтобы у нас все было по-прежнему, я готов был извиняться, если бы она простила. Но нет.

Я прекрасно понимал, что поставил такие условия, что ей не выжить, и вот сам наказывал, а сам не мог бросить ситуацию, поэтому не первый раз приезжал. Сбрасывал обувь в прихожке и бежал по квартире.

Гардеробная.

Пальто.

Засунуть пять косарей во внутренний карман.

Шляпная коробка с верхней полки.

Засунуть две сотни под подкладку.

Детская копилка.

Напихать в нее побольше тысячных купюр.

Да, да, у нас были и копилки, и все прочее.

Мира таким образом показывала ценность денег для детей.

Поэтому я использовал это как мог.

Добежал до собственного кабинета, открыл ящики стола. Раскидал деньги, делая вид, как будто бы они здесь давно лежали.

В книжном шкафу повыдвигал несколько томиков отечественной классики, перед этим засунув внутрь купюры.

Вот сам хотел наказать, и сам же давал ей способ не принять это наказание и не мог понять почему? Потому что…

Потому что, любил, потому что, наверное, боялся и переживал.

Да, всего лишил, но при этом ждал, когда она одумается. И придёт ко мне.

Я не так многого хотел, я хотел, чтобы я для неё был ценен.

И вот что за дурацкая вот ситуация с тем, что я по факту же и разводиться не хотел, я не был настроен на то, что моя семья будет разваливаться.

Вечером встретился с Захаровым.

— Ну хорошо, хорошо… — Фыркнул мой юрист и покачал головой. — Я так понимаю, ты сегодня опять со своей разведки боем?

Я стиснул челюсти, скрипнул зубами.

— Что на этот раз? В холодильнике мясо не нашёл или как?

— Заткнись…

— Юр, вот по-человечески прекрати страдать дурью, поезжай к ней, бери самый здоровенный букет, падай на колени, проси прощения, простит, простит. У тебя не такая жена, что развернулась, ушла — простит. Не сейчас, но через полгода простит.

— Знаешь что, ты прежде чем советы раздавать, хоть бы уточнил, они мне нужны или нет.

— Они тебе нужны, если ты на протяжении столького времени таскаешься чуть ли не каждый месяц в квартиру, докладывая денег, но при этом делаешь визуально картинку того, что ты очень сильно наказываешь Миру.

— С ней растёт моя младшая дочь, я не могу это оставить просто так, — пыхнул как дракон.

— Да, кстати, по поводу младшей дочери. — Захаров наклонился, упёр локти в стол. — Почему ты Василису не берёшь?

Отвернулся, фыркнул.

— Она мне её не даст.

— С чего ты взял? Ты спросил хоть раз?

— Я и так знаю, что она мне Василису, не даст, потому что она побоится, что вдруг я начну ей манипулировать, и смысл ребёнка ездить травмировать. Папа появился, папа исчез, папа появился, папа исчез. Если бы я мог приехать и сказать: « да хорошо, я сегодня забираю Василису на неделю, мы слетаем с ней, отдохнём в Сочи», вообще разговоров нет, но я же не могу так приехать и сказать. Мира покрутит пальцем у виска и скажет «ты дебил, что ли, я тебя никуда с ребёнком не отпущу».

— Слушай, а тебе не кажется, что в этом есть какая-то закономерность? — заговорщицки улыбнулся.

— Нет, Леонид, мне не кажется. — Скривился я и ударил пальцами по столу, — и вообще, прекрати мне читать нотации.

— Если она тебе не доверяет ребёнка, значит, это много чего может значить.

— Начнём с того, что мне было не двадцать лет, когда мы рожали Василису, я очень многое из её детства пропускал. Потому что мне было важно, чтобы это детство было сытым, это детство было счастливым. Да, я не менял ей подгузники, да, я не был стопроцентно включённым отцом. И, соответственно, да, она со мной Василису никуда не отпустит, но это вторично, первично, что она просто не доверяет мне.

— Так сделай так, чтобы доверяла, в конце концов, приедь, скажи, признайся во всем, сглупил, ступил, оступился один раз.

Я закатил глаза.

— Это же было не один раз.

— Но она-то этого не знает. — Тяжело вздохнул Захаров, и я понял, что наш разговор уходит куда-то не туда.

— Слушай, ты со мной вот для чего сейчас сидишь, общаешься?

Захаров покачал головой.

— Пытаюсь добиться хоть одного логичного поступка. Юр, вот, зла на тебя не хватает. У тебя красивая, чудесная жена. Полная семья. У тебя сын такой молодец. У тебя зять. Знаешь, всем зятьям зять! Я бы себе такого хотел. У тебя младшая дочь один восторг, у тебя внучка — прелесть. Вот скажи мне, что ты с жиру бесишься.

Я сам не понимал, что я с жиру бесился.

У меня-то в голове была картинка того, почему все это произошло и кто в этом виноват.

Отчасти виноват я сам.

Может быть, действительно, надо было многое рассказывать Мире?

Но как так я приду и пожалуюсь о том, что у меня дерьмо на работе.

Ага, как же!

Нет, я по определению не имел права жаловаться. Жалуются трусы и слабаки, а нормальные мужики стискивают зубы и идут до конца.

— Ещё раз, Юр. — Захаров откинулся на спинку кресла и провёл кончиками пальцев по подбородку. — Если ты так хочешь вернуть жену, кинь ты свою девку задолбал уже.

Глава 28

Юра.

– Тоха, дело есть на миллион баксов.

– Зашёл я в кабинет к сыну и опёрся о стол руками.

Антон поднял на меня недовольный взгляд. У нас с ним не очень ладились дела после развода. Сын вообще не понимал, как я до такого докатился. И одно дело, если Алика со мной просто не хотела общаться, то Антон ввиду того, что мы пересекались по работе, а работал он у меня в одной из дочерних компаний на небольшой должности, нам приходилось контактировать больше. Несмотря на это «больше», сын демонстративно всем видом показывал, какое я мудло. Ладно бы он это делал условно тем, что уходил в молчание. Нет, Антон был моим сыном, а я молчать никогда не мог и поэтому постоянно натыкался на то, что на любое какое-то дело, либо предложение, Антон реагировал зло, нервно и абсолютно неадекватно.

– И? – Произнёс сын, медленно перебирая в пальцах несколько огрызков листков, на которых были какие-то памятки.

– У тебя сколько зарплата?

– Ну, порядка ста пятидесяти. Может чуть меньше.

– Слушай, давай я тебе ещё сотку накину.

Антон вскинул бровь.

– Но эта сотка на помощь маме.

Антон откинулся в кресле и откатился от стола.

– Ну ты же хороший сын. Ты же имеешь право помогать матери с сестрёнкой в такое непростое время? Согласись?

Я понимал , что уже всеми возможными путями пытаюсь извернуться, только чтобы Мире не было так дерьмово. Понимал , что может быть в состоянии комфорта она быстрее примет правильное решение и согласится вернуться ко мне. Хотя я предложил-то только один раз и надо бы просто ещё раз озвучить своё предложение.

– Ну, – Антон сложив руки на груди, качнул в бок головой, – вот значит как. А слушай, давай мы поступим по другому. Возьми эту сотку, засунь её себе в жопу и получай от этого удовольствие. – Зло и нервно произнёс сын, оттолкнулся от кресла и резко встал.

А он ещё был моим сыном, потому что и габариты мои, и рост мой. И мериться силушкой богатырской с самим собой, было не в кайф.

– А что это я смотрю, у нас из мальчика вылупился мужик? – Фыркнул я и опёрся бедром о стол.

– Да. Интересно только, когда у тебя из твоих перепелиных яиц вылупится настоящий мужик, который придёт и скажет– “ жена, я вот такой вот мудила. Я вот поступил неправильно. Вот тебе это, это и это? “

Антон отошёл к окну. Опёрся поясницей о подоконник и скопировал мою позу.

– А ты не заигрываешься? – Произнёс я холодно и строго, но Антон пожал плечами, развёл руки в разные стороны.

– Слушай, нет. Я не заигрываюсь. Я просто реально не вкуриваю всей этой ситуации. Хорошо. У тебя есть любовница. Об этой любовнице никто не знает. Ты чего носишься по семье и всем докладываешь? Скажу спасибо за то, что ещё видяхи не рассылаешь в семейный чатик. Вот скажи мне, пожалуйста, тебе что, не сиделось? Ты получается в итоге хотел развода? Ты его получил. Что ты сейчас носишься? Давай я тебе там докину, ты маме дашь. Возьми и сам дай.

Антон упёр ладони в подоконник и посмотрел на меня пристальным хищным взглядом. Такой знаете неприятный, словно скальпелем по коже проводят.

– Тох, мне кажется я немного упустил твоё воспитание.

– Да ладно! А Васькино воспитание ты не упускаешь? Или хочешь сказать , что за столько времени, прошедших с развода, ты прям фонтанируешь восторгами от своей младшей дочери?

Ведь меня сын ни капельки не понимал. А ещё больше старался притопить.

– Знаешь что, в мои дела с Василисой ты не лезь. Я прекрасно знаю , что с матерью ничего ей не грозит.

– Да, кроме голода и безденежья. Но ты же такой герой. Пришёл здесь: «из-под полы подсунь маме соточку».

Антон сделал противное лицо, пародируя меня. Мне показалось , что я ему сейчас втащу. Вот ей Богу, прям по уху, чтобы не смел со старшими пререкаться. Но сыну было наплевать, он продолжил свою пантомиму и дальше.

– Или знаешь, тоже будет очень весело, если ты сообразишь тайком как-нибудь ещё пристроить матери деньги. Сделаешь все возможное, только чтобы не нести ответственность за свой поступок. Да,это будет очень мужественно. Да, это будет правильно. Нет, пап. Нифига.

Антон тяжело выдохнул и посмотрел на меня со снисхождением и укором.

– Значит ты матери помогать не хочешь?

– Я матери хочу помогать, но только не в том случае , что ты мне эти деньги даёшь, а я ей их передаю. Спасибо. Почтальоном не работаю. Давай ты как-нибудь сам. Все-таки прижми свою гордость, своё величие, своё чувство собственного великолепия. Прижми давай и сходи к маме и поговори с ней, с дочерью увидься.

– Слушай, яйца курицу не учат.

Я оттолкнулся от стола, делая несколько шагов в сторону двери. Выбесил Антон. Вот ей Богу, выбесил. Противный был, весь в меня.

И вот только, общаясь со своей копией, я понимал , что возможно у Миры вот это вот все снисходительное отношение ко мне, оно выработалось вот за счёт того, что я вот на самом деле может быть противный человек в общении. Потом я конечно затолкал эти мысли глубоко подальше, не желая принимать на себя какую-то вину безосновательную.

–И вообще, если ты уж так действительно хочешь сильно сохранить семью и вернуть себе всех, то начинать надо с другого. – Донеслось мне в спину и я медленно обернулся.

– Я ж тебе уже сказал, что яйца курицу не учат.

– Пап, да мне плевать. Мне плевать на то, что говорят. У меня перед глазами другая картинка: отец семейства перегнул, психанул и вместо того, чтобы поступить как нормальный, адекватный человек, оценивая свою ошибку, продолжает дальше гнуть. При этом не понимая , что закапывает себя только сильнее. Но все вокруг у него виноваты. Вот сейчас я у тебя буду первым виноват , что отказался помочь тебе в таком непростом деле, как проспонсировать собственную семью. До этого Алика была виновата , что она одна сказала: “мам, я буду тебе помогать”.

Меня передернуло. Я хотел зарычать о том, что мне не надо никаких первых и вторых, потому что я с момента развода все равно бывал в квартире, оставлял заначки, которые Мира наверняка должна была найти. Но она же не глупая. Она же должна воспользоваться ими.

Глава 29

Юра, сейчас.

Просто поразительно, насколько быстро меняется ситуация, когда ты меняешь отношение к ней.

Да, я решил подарить Мире несколько своих фирм. Плюсом, несмотря на то, что я все-таки переборол себя, пересилил и приехал для того, чтобы извиниться ещё раз, я получил отставку, поэтому подарил ещё дом и вообще хотел показать, что я нормальный, на меня можно положиться, но никто не знал, что в моменте, когда мы станем с ней взаимодействовать после года развода, окажется все ещё намного хуже.

Настолько, что я сорвался, я взял и все вывалил на неё, а она стояла, молчала, губы кусала и вот хоть бы слово поперёк сказала!

Нет!

Значит, сама понимала, что так оно и было. И это ещё сильнее бесило, то есть она понимала и тем не менее никак не хотела исправить ситуацию.

И я бы мог сказать, что меня перестало давить вот это чувство, будто бы все у меня в семье плохо, но нет.

Было все просто отвратно.

Я не понимал, чего хочет моя дочь, я не понимал, чего хочет моя жена.

Да, я понимал единственного заинтересованного человека во всей этой ситуации — Дарину и то, которую мне пришлось послать. Ну как пришлось, я и сам понимал, что, возвращаясь к Мире, я не имею права находиться в каких-либо отношениях с другой женщиной. Если честно, эти отношения меня уже безумно тяготили, потому что я хотел к жене, я хотел домой, я хотел в семью, да, и вообще, Дарина, это, ну вот реально роллтон.

И, оказывается, нифига мне фуагра не приелась.

Я хотел обратно к Мире и старался использовать все возможности для того, чтобы добиться какого-то потепления в наших отношениях, но вместо этого ситуация только сильнее выходила из-под контроля.

Плюсом ко всему у меня зять был такой, что ещё на раз-два не пробьёшь его. Я ведь понимал, что это опять-таки следствие того, что я вижу своё зеркало. Девочка выбирает мужа по примеру отца.

Ничего удивительного, что Алика выбрала такого Тимофея.

И вот вроде бы я делал все достаточно правильно, чтобы у меня даже с Антоном наладились отношения, но нет, с сыном у меня отношения тоже были из ряда вон выходящие.

И даже Захаров съездил сам, поговорил с Мирой, но ничего это не изменило, поэтому, выбравшись с ним вечером в ресторан, мы взяли столик на верхней галерее. Внизу прыгал, скакал какой-то молодой рок исполнитель, больше раздражая, чем развлекая, но я старался не обращать на это никакого внимания.

— И после всего, что ты навертел за этот год, ты надеешься, что Мира просто так возьмёт и примет тебя? Она не готова тебя принимать, она даже не рассматривает этот вариант.

Поджал губы, отвернулся.

— Слушай, Лёнь, вот ты мне скажи, ты друг, кому мне или медведю? Вот почему во всей этой истории с разводом тебя постоянно утаскивает в момент, чтобы меня как можно сильнее притопить? Я вообще не понимаю, почему у всех одно это желание рождается.

Захаров опёрся о стол и как будто по секрету прошептал:

— Юр, да просто на самом деле ты совершил дурацкий поступок, и за глупость надо платить. Поэтому грех такого дурака не притопить.

Я отвёл глаза.

Снова посмотрел на сцену и, поняв, что музыкант решает выйти на бис, фыркнул.

Взял бокал, прошёлся до перил галереи и замер, рассматривая внизу толпу.

Там тоже были столики, только по бокам зала возле бара. А все остальное пространство занимал танцпол.

Захаров приблизился, встал рядом и хмыкнул.

— И вот что мне теперь делать?

— Уговаривай. Я не знаю, может быть, там почку предложишь, либо ещё что-нибудь такое.

Я посмотрела на Захарова с неописуемым раздражением.

— А вообще, Юр, если на протяжении года твоя жена к тебе не вернулась, если на протяжении этого времени, что ты поставил точку со своей любовницей, жена к тебе не вернулась, может быть, стоит рассмотреть вариант того, что она в принципе не готова к тебе возвращаться? Ты же не можешь её посадить на цепь возле себя?

Да, не мог.

Я понимал абсурдность этого действия, я понимал, что не имею права, но вместе с тем я не хотел просто так сдаваться.

Но это же Мира.

Как я могу без неё?

И опять-таки, что развёлся с женой, развёлся с ребёнком, я Ваську совсем не видел этот год. И это тоже триггерило и заставляло расстраиваться и теряться. Мне казалось, что все это неправильно, мне казалось, что так не ведут себя люди в разводе, мы же развелись, и такое чувство было как будто бы между нами пропасть разверзлась.

Хотя я просто хотел того, чтобы Мира немного иначе ко мне относилась, ведь, даже рассуждая здраво, я понимал, что я особо и бабу другую не хотел. Скажем так, она появилась больше от скуки, нежели чем от желания.

Грянул залп, и музыкант начал какую-то новую песню.

Я опёрся о перила одной рукой и слегка наклонился.

Захаров в этот момент посмотрел куда-то вниз.

И я проследил за его взглядом.

Танцующие и словно вспышкой в толпе Мира. А рядом с ней Алика.

У меня в глазах задвоилось, потому что мне показалось, как будто бы они настолько одинаковые, что сестры.

Мира в джинсах, в обтягивающем топе вообще не выглядела на свой возраст. И Алика рядом с ней воспринималась исключительно как подружка либо сестрёнка.

Они веселились, танцевали, и я впервые за долгое время увидел, как улыбается Мира.

Очень искренне, очень ярко, настолько, что меня повело, и я сильнее наклонился, чтобы запечатлеть этот момент. Но тут в кадр влез какой-то орангутанг, который попытался втиснуться между Мирой и Аликой.

Я резко дёрнулся, желая слететь с галереи и тут же накостылять этому придурку, который посмел лапать мою дочь и мою жену.

Я дёрнуться…

Дёрнулся…

И резко затормозил.

Потому что что-то было не так.

Я всем нутром чуял, что что-то было не так.

Медленно обернулся.

Не так было то, что Захаров в любой непонятной ситуации все время держал меня и не давал совершить глупость. Но сейчас Захарову было абсолютно не до меня.

Глава 30

Мира

Я перевела взгляд на верхнюю галерею и увидела просто ужаснейшую картину. Юра, как бешеный зверь, пытался придушить Захарова.

Захаров ему не уступал, взмахивал руками, старался попасть в лицо, но Юра только хрипел и чуть ли не пеной плевался.

— Ты погляди на это. — Произнесла тихо Алика, и я покачала головой.

— Пойдём отсюда, — произнесла я тихо, стараясь развернуть дочь к выходу.

— Нет, нет, мне просто интересно, что там случилось у папы и дяди Лёни?

— Какая разница, чтобы не случилось, пойдём отсюда. Я не хочу участвовать ни в этом скандале, ни в чем-либо ещё.

Алика заупиралась.

Ей, как кошке было любопытно, и она собиралась досмотреть этот концерт до конца. Но ему никто не дал продолжиться, потому что со стороны левой лестницы на галерею поднимались несколько охранников. Один из них перехватил Юру за локоть, стараясь оттянуть, другой обойдя, загородил собой Захарова. В какой-то момент музыка притихла, и Юра закричал на весь бар.

— Это моя жена, а ты слюни на неё посмел пускать!

— Да пошёл ты, — коротко рявкнул Захаров, потряхивая плечами.

— Мам. — Выдала тихо Алика, я ощутила, что меня с ног до головы заливает краской. — Это сейчас что было?

Алика толкнула меня в бок локтем и дважды кивнула на галерею.

— Это там что из-за тебя драка?

— Я тебе говорю поехали отсюда. — Произнесла я ещё тише и постаралась схватить дочь так, чтобы вывести её незаметно из зала, и Алика даже поддалась мне.

Мы двинулись в сторону сначала туалетов, а потом выхода, а когда оказались на улице, Алика захохотала, подходя к машине.

— Мам, ну это же, это просто капец, я бы никогда не подумала, что у папы настолько сильно взыграет чувство собственничества.

— В этом нет ничего смешного, — тихо произнесла я, подходя к водительской двери, и ощутила, что головная боль опять стала подниматься.

Это все на нервах, это все из-за стресса. Однозначно меня Юра в могилу сведёт с этим возвращением после развода.

Я, психанув, резко дёрнула на себя дверь, но в этот момент из бара вылетел мой бывший муж и размахивая руками, хрипло произнёс:

— А ты тоже хороша, вырядилась, как малолетка.

Я заметила, что у Юры была порвана рубашка, несколько пуговиц вырваны с мясом. В глазах просто лютое бешенство, он даже дышал жаром. Ему дорогу перегородила Алика. Но это не возымело никакого эффекта. Юра подвинул её и шагнул на меня.

— Пап, пап, да ты остынь, остынь. Ничего же плохого не произошло.

— А ты! Ты, мелкая развратница, сядь в машину! — произнёс Юра, тыкая в Алику указательным пальцем. Алика зашлась ещё большим смехом. И в следующий момент из бара вылетел взъерошенный Захаров, и здесь я поняла, что второй раунд диалога сейчас продолжится.

— Если ты считаешь правым себя распускать кулаки…

— А с тобой я вообще не разговариваю! Иуда! Предатель и иуда. Если бы ты имел хоть немного совести… — Юра развернулся, порыкивая на своего адвоката, а я зажала глаза ладонью.

— А ты имел совесть когда приходил и жаловался, что тебя жена не принимает, а сам при этом находился со своей любовницей. Нет, ничего не было твоей совестью? Так с чего ты взял, что ты у нас один такой? Нет нифига. И моя совесть перед тобой чиста. Я ничего не сделал для того, чтобы развернуть ситуацию в свою пользу, я ни разу не проявил какого-либо неуважения.

— Ах, неуважение! — Юра бросился, как бешеный зверь, вперёд. Без замаха ударил Захарова в плечо, и они, сцепившись, как два бойцовских кота, попытались друг друга придушить.

— Алика, сядь в машину, — попросила я дрожащим голосом.

— Нет, мам, подожди, я должна это ещё и заснять,— произнесла дочь, вытаскивая реально телефон. — Как же семейная галерея, свадьбы, скандалы…

— Юр, прекрати, — крикнула я через машину, но не добилась ничего.

Юра все также пытался зацепить Захарова, дёргался, старался повалить его на асфальт, но они были примерно в одной весовой категории, поэтому просто так это не удавалось сделать. Плюс ко всему, Захаров до обидного холодно реагировал на все выпады, заставляя Юру беситься ещё сильнее, и в какой момент ситуация вышла из под контроля, потому что они вдвоём в своём странном танце вылетели на проезжую часть.

Я всхлипнула, зажимая ладонью рот.

И в момент Юра, оттолкнувшись, ударил Захарова не просто в плечо, а как-то особенно неудачно в челюсть, так, что его адвокат пошатнулся.

Я зажмурила глаза. Но мне их резко пришлось открыть из-за того, что со стороны бара послышался сначала топот, а потом крики.

— Мы вызвали ментов, — хватит, грубо сказал один из охранников, оттаскивая Юру и осматривая Захарова, который чуть было не влетел под машину. Юра сбросил руку мужчины в форме и произнёс сквозь зубы:

— Да пошли вы, без вас, разберёмся.

Захаров качнул подбородком, намекая на то, что действительно здесь никто лишний не нужен, а Юра, переведя на меня холодный, немигающий взгляд, произнёс.

— Все равно ко мне вернёшься, сама вернёшься.

Я облизала губы. И выдохнула:

— Даже если я вернусь к тебе, ты об этом очень сильно пожалеешь.

Я юркнула в машину, завела её тут же, и Алика, прыгнув на пассажирское сиденье, заметила:

— А вот теперь рвём когти!

И мы действительно уехали, добрались до дома буквально за сорок минут. И после всех обсуждений, после того, как Алика эмоционально рассказала Тимофею о том, что у нас было, я все равно не могла прийти в себя, перекатывала информацию одним боком, другим, понимая, что Юра от своего не отступится.

Если он решил, то так оно и будет.

И какая-то крамольная, бешеная мысль закралась в голову…

А может быть, действительно дать ему то, что он хочет? Но только так, чтобы ему это поперёк горла встало…

***

Милые, сегодня скидка на историю Алены.

Без приукрас скажу, что это одна из моих самых скандальных историй.

Глава 31

Мира

И мысль о том, чтобы развернуть всю ситуацию в свою пользу, примерно так, как говорил Захаров, она меня не покинула до утра. И даже когда я через день приехала на работу, у меня все равно в голове мельтешило, что Юра должен получить то, что он хочет. Это, как говорят, бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться.

Так и у меня.

Но вместе с этим я не планировала как-то форсировать события.

Я поехала, развезла девочек на заказы.

Вася была сегодня со мной. Я понимала, что она останется со мной на весь день, потому что сегодня мы проспали детский сад, и вести её уже было бессмысленно.

Я тяжело вздохнула, понимая, что к какому-то решению я просто обязана прийти. А в обед позвонил Захаров.

— Здравствуй, — произнёс он сдержанно в трубку.

— Я не намерена обсуждать то, что произошло на днях, — сразу обрезала я все.

— Понимаю, что ты не намерена это обсуждать. Но чисто гипотетически я бы мог тебе в этой ситуации хоть как-то упростить жизнь.

— Леонид, я не собираюсь поддаваться на уговоры, на какой-либо шантаж, либо платить изначально слишком высокую цену.

— Нет, ты не понимаешь меня. Юра человек амбиций и у него работает незакрытый гештальт, как только он его закроет, возможно, ничего дальше ему не нужно будет. А я считаю, что тебе в принципе быть этим самым гештальтом не самый лучший вариант.

— Ты же сам говорил, что мне надо согласиться на его условия.

— Да, для того, чтобы получить определённую контрибуцию за год прожитый в предательстве. Но вместе с тем ты имеешь право сыграть на его амбициях. И чтобы совсем вывести ситуацию на уровень, что взрывается все, что только можно, я бы порекомендовал тебе немного развеяться.

Я переставила с места на место фигурки на столе, и нахмурилась.

— Леонид, если в этом разговоре фигурирует твоя персона в качестве мази от кровавых ран, то вынуждена отказаться. Мне ещё не хватало таскаться по друзьям мужа, чтобы кому-то что то доказать.

Я бросила трубку. Не видела смысла в дальнейшем диалоге.

А Юра встретил с работы.

Вася побежала к нему, он наклонился, подхватил дочь на руки.

— Ну что? Когда вы с мамой вернётесь? — Спросил Юра, скосив на меня глаза, Вася развела в стороны ручки.

— Не знаю, но я очень скучаю.

Она прижалась к отцу. Ткнулась носом ему в шею, Юра провёл ладонью дочери по спинке и, уже не скрываясь, вперил в меня нечитаемый взгляд, он так и спрашивал «когда я вернусь»? Но на самом деле, как бы я не тешила себя мыслями о том, что можно проиграть пешку, а в итоге выиграть войну, я не представляла, как это вернуться, видеть его каждый день, знать о том, что он был с другой, предавал меня, раскричавшись о том, что все в его жизни идёт не так, и задолбала его такая идеальная семья.

Я не представляла просто.

И из-за этого связалась со своим адвокатом.

— Я не понимаю, чего именно вы хотите.

— Не знаю, мне кажется, что, может быть, можно эту ситуацию разыграть как-то иначе.

— Разыгрывайте, сначала раздел, а потом новая партия.

Я вздохнула, отведя глаза и закончив разговор стала готовиться ко сну.

И всю неделю Юра как будто бы на работу приезжал, встречая меня из офиса. Привозил цветы, конфеты, подарки. А я смотрела на все это и очень сильно хотела спросить когда во всей этой истории появится его девка, которая наверняка не обрадуется такому раскладу, что её кошелёк на ножках решил сделать ноги.

Но я молчала.

И выходные прошли.

— Ты о чем-то думаешь? — Спросила Алика, выводя детей в сад. Я сидела на предпоследней ступеньке террасы. И крутила в руках телефон.

— Скажем так. Я не понимаю, что сейчас делать.

— Жить, — честно ответила дочь.

Я пожала плечами.

— Жить можно, когда понимаешь, что живёшь, свою лучшую жизнь. Но у меня была другая ситуация.

Мне одновременно хотелось какого-то тихого возмездия, осознания для бывшего мужа, что он поступил не просто дерьмово, а он поступил так, как любящие люди в принципе не могут поступить.

Это не было какой-то кровавой жаждой мести.

Юра ходил и извинялся, даже не извинялся, он хотел вернуть свою семью обратно, при этом не осознав её ценность.

Я бы поняла, если бы он за этот год столько всего пережил, что в конце пришёл бы и сказал: «нет ничего важнее тебя с детьми», но нет, он же так не пришёл, не сказал, значит, он ничего не понял.

Рано утром в понедельник я отвезла Васю в детский сад, она наивно заглядывала мне в глаза и интересовалась, приедет ли сегодня папа её встретить. Я пообещала, что узнаю и обязательно скажу ей, а приехав на работу я открыла почту, проверяя все платежи. И наткнулась на давным-давно забытое письмо.

Глаза бегали по строчкам.

И замерли в конце страницы.

Грустная улыбка коснулась губ.

Время словно метрономом отбивало каждую секунду.

Я с трудом досидела до конца рабочего дня. И почему-то обессиленно забравшись в машину, написала дочери сообщение, чтобы забрала Василису из садика, потому что у меня были дела.

Глядя на проезжую часть, залитую закатными лучами, я чувствовала только одно желание — чтобы это поскорее все закончилось.

Квартира была в новостройке с современным дизайном, где стеклянные фасады отражали упавшее за горизонт солнце.

Зайдя в подъезд, я стянула лодочки и босиком пошла в сторону лифта.

Тринадцатый этаж.

Квартира в торце коридора с большой открытой террасой.

Стук костяшками пальцев по холодному металлу, который обжёг и укусил кожу.

Юра открыл дверь, стоя в прихожей в одном полотенце.

На груди блестели капельки воды.

Я склонила голову к плечу.

Сделала шаг вперёд.

Хлопнула дверью.

Привалилась спиной к стене.

Из ослабевших пальцев упали мои лодочки.

Я, вздохнув полной грудью, тихо произнесла.

— Все ещё хочешь на мне жениться?

И в моей интонации было смешано какое-то хмельное, обманчивое счастье, грусть и немного вредности.

Глава 32

Мира.

Юра сидел за компом, перелистывал одну за другой страницы файла.

Я расположилась у него на столе, свесив аккуратно ноги и накручивая тонкую прядь волос на палец.

— Ты понимаешь, что это абсурд, — поднял на меня тяжёлый взгляд бывший муж, и все в его облике, в его выражении лица говорило мне о том, что ни на что он никогда в жизни не согласится.

Но ведь не обязательно игра в кошки мышки должна всегда идти по правилам.

— Абсурд не абсурд, а это мои условия, — качнув головой, произнесла я. Слегка повернулась, чтобы расположиться лицом к бывшему мужу, и закинула ногу на ногу. — Тебе же так нужен брак со мной. Тебе же так нужно вернуться в семью Юр. Ты ведь так соскучился по своей любимой фуагра, неужели ты сейчас ещё вздумал торговаться?

Я говорила это вкрадчивым тихим голосом, медленно склоняясь все ближе и ближе к мужу.

В его глазах вспышками просыпался огонь.

— Я не торгуюсь, но то, что здесь написано, это абсурдно. И ты, и я оба взрослые, рациональные люди.

— А с каких это пор ты считаешь меня рациональной? Я женщина, которую обидели. Я женщина, которой больно. И в жизни у меня после развода все очень сложно. Я имею право на любую контрибуцию, я имею право на любые условия. Другой вопрос в том, что если ты на них соглашаешься — отлично. Но если нет — тогда мы прекращаем любые игры, связанные с восстановлением семьи. Тебе не кажется это закономерным?

Я оттолкнулась от стола, выпрямляя спину, и посмотрела снисходительно на бывшего мужа тем самым взглядом, которым он обычно награждал глупых людей, только сейчас мы были в другой ситуации.

— Мира, услышь меня наконец! То, что ты хочешь во-первых, тебе не подвластно, во-вторых, тебе не по силам и в-третьих, как ты себе это вообще представляешь?

— Очень просто, — глядя в глаза, прямо и без смущения произнесла я, поправила ворот блузки, расстёгивая верхнюю пуговицу, потому что от нервов, от того, что я вынашивала столько времени в себе все эти мысли, мне становилось безумно душно. Настолько, что даже щеки пылали. И дыхание становилось тяжёлым, горячим, таким, что даже губы казалось, будто бы постоянно обжигало огнём. — Я себе вижу это прекрасно, все будет отлично, но зато, представь, ты получаешь обратно в своё пользование семью, и не просто в статусе того, что тебя все будут ненавидеть, а в статусе героя.

— Здесь героизмом не пахнет. — Юра слишком откровенным взглядом прошёлся по моим коленям, я покачала головой.

А как же его молодая любовница?

Или что? У неё коленей не было?

Юра откинулся на спинку кожаного кресла и склонил голову к плечу, смиряя меня оценивающим взглядом, как будто бы приценивался на рынке к лошади.

— Что-то я подозреваю, что твои условия могут оказаться излишне завышенными в отношении того, что я получу по факту. Я получаю только тебя и Василису, но здесь речи не стоит о том, что моя семья будет полностью со мной. Антон не хочет общаться, Алика и подавно. Она выросла, она умная девочка, и у неё есть муж. Так что те песенки, которые ты мне поешь будут не совсем правдивы, поэтому я считаю, что цена, которую я заплачу за наш счастливый брак, завышена.

— Ты все-таки торгуешься. — Оскорблённо произнесла я и, приподнявшись на руках, сползла со стола, сделала несколько неуверенных шагов до двери. — Ты торгуешься как самый настоящий базарный делец и это тебя не красит. Если ты так искренен в своём желании снова стать семьёй, то о какой цене может вообще идти речь? Мне почему-то казалось, что все, чтобы я не предложила, ты автоматически примешь, ведь ты так много говорил о том, что тебе надо обратно домой. Глупо. Опять поверила тебе. Ничему-то меня жизнь не учит.

Я усмехнулась, развернулась и вышла из кабинета.

— Мира! — донеслось мне вслед холодное и злое, но я только взмахнула рукой, намекая на то, что разговор окончен в любом случае.

У него был последний шанс, и то, что он его не использовал, означает лишь только то, что мы поставили точку, теперь действительно точку, самую настоящую, теперь не будет невнятных и непонятных встреч у детей, теперь не будет ничего, что должно было бы нас снова сталкивать вместе раз за разом. Возможно, даже вопросов относительно Васьки тоже теперь не будет. Зачем ей отец, который не сделал все возможное для того, чтобы снова быть семьёй.

— А ну, подожди! — долетел до меня злой рык Юры, но мне было абсолютно наплевать.

Я наклонилась в коридоре, подняла свои туфельки и, открыв дверь, вышла в коридор, вызвала лифт.

— Мира! — прогремело из глубины квартиры. Но я не стала дожидаться, шагнула внутрь и, вернувшись на первый этаж, медленно прошла к выходу, толкнула от себя тяжёлую металлическую дверь.

Я поняла, что чуть было не сбила его любовницу.

Она стояла, прижимала к себе контейнер с какой-то выпечкой и вид имела до того обескураженный, что не сразу сообразила, что меня здесь не должно.

Я медленно прошла мимо неё, спустилась по нескольким ступенькам, дёрнула себя за ворот блузки, пытаясь поймать потоки влажного и холодного воздуха.

— Вы что здесь делали? Ты. Ты. Ты что?

Я даже не стала оборачиваться.

Мне не до этого было.

Я повернула в направлении своей машины.

— Ты что, ты к Юре приходила? Ты что, не поняла, что Юра мой?

Она все-таки добежала до меня, растеряв весь свой контейнер с выпечкой, который теперь валялся на узкой тропинке к подъезду и дёрнула меня за локоть, разворачивая к себе.

— Не сметь меня трогать, — произнесла я предельно чётко и словно бы вооружившись маленьким увесистым копьём направила в сторону Дарины одну из туфелек.

— Ты. Ты что!

В этот момент она осеклась, прошлась по мне взглядом, и в её глазах мелькнуло какое-то понимание.

— Ты что, с ним спала?

Я шагнула назад.

Глупость, конечно, она ляпнула, но потом я поняла, что у меня расстёгнуты верхние пуговицы блузки, туфли держала в руках, волосы растрёпаны.