После развода. Я (не) вернусь

Глава 1

Татьяна

– Ма-ам, – перекрикивая вой блендера зовет меня Лена.

– Да, доча? – отжимаю кнопку и задумчиво смотрю на неаппетитную серо-зеленную массу в прозрачной чаше.

Может выглядит и не очень, зато вкусно и полезно: киви, яблоко и банан – идеальный завтрак.

– Папа хотел на выпускной приехать…

Слова повисают в тишине яркого летнего утра.

Легкий бриз нежно колышет невесомую занавеску. Из-за неплотно сомкнутых створок балконной двери доносятся крики чаек.

В общем, тишина повисает прям гробовая.

Не то, чтобы тема папаши-изменщика в нашем доме была табуирована.

Нет-нет, отнюдь.

Но дети прекрасно знают, что без лишней необходимости я предпочитаю не слышать о нем.

Наше расставание было… скажем так, не самым простым.

Я молчу.

Лена – тоже.

Мой младшенький вообще предпочитает уткнуться в тарелку, вжаться и не отсвечивать.

Все понимают, что может разыграться буря.

Ведь это не просто новость из разряда: папа купил новую машину. Или: папа поехал в Тай…

Это куда серьезнее.

Он собирается явиться собственной персоной и изображать образцового папочку на главном празднике юности моей дочери.

И, главное, хоть и прошло с момента нашего разрыва больше года, но…

Но он меня по-прежнему бесит.

Нет, не так – БЕСИТ!

И тут надо еще парочку восклицательных знаков добавить – кашу маслом не испортишь.

Яростно вдавливаю кнопку на блендере еще пару раз, представляя там его яй… Хм, впрочем, ладно – я не настолько кровожадная, но даже сейчас с удовольствием бы треснула ему сковородой по голове.

Флегматично выливаю серо-зеленую жижу в стакан и буквально чувствую, как взгляды детей прожигают мне спину.

Интересно, какой реакции они ждут?

Для них-то понятно – он папуля, единственный и неповторимый и все прочее, а для меня «козлина бывший» – я его как переименовала в телефоне год назад, так ничего и не меняла.

Поворачиваюсь к ним лицом и пожимаю плечами.

– Неужели? Даже отложит свои дела ради кого-то другого? – не могу сдержать сарказм – он уже давно стал для меня больше чем просто защитным механизмом психики.

Я и есть сарказм. Во всяком случае, когда дело касается бывшего.

– Мамуль, – Лена морщится, – ну, ладно тебе…

– Мне? – перебиваю, изогнув бровь. – Мне – да, ладно. Твой праздник, и едет он к тебе. Надеюсь, ту вешалку, которая была вам репетитором он тоже захватит?

Лена морщится будто съедает лимон целиком. А то и два.

С Лизой – бывшим репетитором по английскому наших детей нас всех связывают пламенные и недолгие отношения.

Малолетка сумела вскружить голову моему мужу, и он ускакал к ней сверкая пятками, сединой в бороде и бесом, присосавшимся к ребру.

Ну, ускакал и ускакал.

Свое я уже отплакала.

Ночи, о которых никто, даже моя лучшая подруга Вика, не знает – в прошлом. Это те самые ночи, когда я выла от боли в подушку, грызла наволочку, скрежеща зубами и всячески страдала.

А потом вставала пораньше и ретушировала следы на лице тоннами косметики – чтобы никто, и в первую очередь он сам не поняли, как мне приходится нелегко.

– Об этом он ничего не говорил, а я не спрашивала, – отвечает Лена. – Он же не совсем ку-ку, чтобы так поступать, мам…

– О, да-а, – вновь не удерживаюсь от едкого восклицания и делаю глоток очень вкусной и полезной жижи, которая мне вместо завтрака.

– Ма, – вступает в разговор Сева, – ну вы же взрослые люди и все решили, не так ли?

Этот всегда был за то, чтобы сгладить углы и поддержать сестричку. Тут ничего удивительного.

– Да я абсолютно не против, что вы. Разве ж я могу препятствовать проявлениям отцовской любви…

Не успеваю договорить, как раздается звонок на мобильный – отчетливая раздражающая вибрация.

И телефон куда-то запропастился…

Бросаюсь на поиски.

Главное, вибрация слышна, а телефона нет.

Магия какая-то!

Ну, в такой-то денек, когда наш папочка года решил проявить отцовскую любовь ничего удивительного.

А уж если снег сейчас пойдет, так вообще все карты, как говорится, сойдутся.

Дети вскакивают со своих мест и принимаются мне помогать.

Что ни говори, а наше с мужем расставание пошло на пользу процессу их воспитания – они весь год у меня будто выстираны с лучшим кондиционером – нежные, шелковистые и покладистые.

Телефон конечно же находится за диваном – где еще ему быть?

Я поднимаю его и… застываю.

На экране высвечивается давно забытая надпись «козлина бывший».

Задумчиво командую детям заканчивать завтрак и не вздумать опаздывать в школу.

Звонок от Андрея – вполне ожидаем. В нем нет ничего удивительного.

Но почему уже меня дрожит палец, когда я собираюсь смахнуть по экрану?

А сердце разгоняется с бешенной скоростью.

Мы не разговаривали почти год – сразу после развода я оборвала связь.

Дети – взрослые и могут самостоятельно общаться с ним, для этого я не нужна.

Какое-то странное, раздражающее волнение поднимается в груди…

Будто незакрытый гештальт…

Беру трубку.

– Алло, – стараюсь произносить спокойно.

– Здравствуй, Татьяна, – его голос искрится самодовольством. – Рада меня слышать?

***

Дорогие мои!

Первые две недели я хочу порадовать всех вас, кто со мной и с Таней с самого начала САМОЙ НИЗКОЙ ЦЕНОЙ - ниже не будет даже со скидкой !❤️❤️❤️

Всех обнимаю, с любовью!

Глава 2

Татьяна

– Безумно, – отвечаю я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Разговор с бывшим мужем, который подло изменил мне с репетитором наших детей, да еще и настроил их против меня в свое время дается не так просто, как мне хотелось бы.

Неужели мне на него еще не все равно? И боль не забыта?

А разве может преданная некогда женщина полностью забыть такое? Это вообще возможно?

Хотя-я-я… может кто-то и может.

Люди вообще разные.

Кто-то и на измену закрывает глаза и продолжает жить с изменщиком делая вид, что ничего не происходит.

А меня, например, даже сейчас трясет от одного звука его голоса по телефону.

– Что тебе нужно, Воронцов? – вздыхаю я.

– Да вот, решил позвонить тебе, убедиться, что ты не против моего приезда.

А голос-то какой самодовольный! Будто пять рублей нашел.

– Я против, но едешь ты не ко мне, а к дочери, поэтому я уж как-нибудь перетерплю.

– До сих пор обижаешься? – проникновенно задает вопрос.

– Нет, Воронцов, я на тебя не обижаюсь и не обижалась никогда. Не понимала – да. И до сих пор не понимаю, как ты мог предать нашу семью и меня… но ты взрослый мужик и сделал выбор. А я делаю свой.

– Это какой еще? – настораживается вдруг Андрей. – Неужто замуж собралась?

Вздыхаю и пропускаю его глупый вопрос мимо ушей.

– Я сделала выбор идти дальше и не фокусироваться на тех, кого презираю.

– На мне, значит? – угрожающе цедит он.

– Угу, ты догадливый. Поэтому если у тебя нет действительно серьезного вопроса, то… давай, в общем, пока.

– А что, куда-то торопишься что ли? С мужем поговорить пару минут нельзя? Мы месяцев девять не разговаривали.

– Одиннадцать, Воронцов, – вздыхаю я. – И тороплюсь я на работу – я мать-одиночка, если забыл. Мне семью обеспечивать надо.

– Кстати об этом, – довольно начинает он. – Тебе алиментов мало что ли?

– Мне всего хватает, и от тебя ничего не нужно. Своих детей я обеспечиваю сама…

– Это как это – сама? – вскипает он. – А я только хотел тебя порадовать повышенными алиментами! Это что за фокусы, Татьяна?

– Ты плати, то что должен и не переживай, а то аппетит испортится.

– Нет, я хочу знать куда идут мои деньги! – вопит Воронцов в трубку.

Закатываю глаза – ну зачем я взяла трубку?

Смотрю на часы – давно пора выходить. Я уже опаздываю на встречу.

На этот деловой завтрак я опаздывать никак не могу.

За прошедший год я сумела выстроить неплохой бизнес и прилично зарабатываю. Сама.

Нам с детьми на все хватает.

А те деньги, которые я получаю от бывшего мужа я аккуратно вношу на счета детей – вырастут, станут совершеннолетними и сами будут распоряжаться деньгами.

Войдут в жизнь со стартовым капиталом.

Я вообще работящая. И добрая. И красивая.

Только иногда во мне бывает взыграет капля ведьминской крови, и я становлюсь ужасно противной!

Вот и сейчас точно такой момент!

Нет, чтобы сказать бывшему мужу: так, мол, и так – твои деньги в сохранности, откладываю их детям на взрослую жизнь. Каждая копейка учтена и все такое.

Но нет! Его звонок раздувает угли моей ненависти, которые покрылись толстым слоем золы.

Сам виноват – нечего было начинать этот бесполезный разговор!

– Куда надо, туда и идут, – злорадно заявляю я. – Все, пока, Воронцов. Я опаздываю. У меня свидание.

Долю секунды я наслаждаюсь знакомым скрежетом зубов в трубке и звуками закипающего бывшего мужа, а потом бросаю трубку.

Про свидание – это был чистый экспромт.

Даже ругаю себя за него – не будь Андрей таким вспыльчивым, точно бы раскусил мою ложью.

Ну какие свидания в такую рань?

Но я рада этому маленькому штришку – теперь день у нас обоих начнется незабываемо и необычно.

Я встречу солнце, море и приятный бриз сверкающей улыбкой, а он… он пусть пыхтит скрипит зубами, когтями и чем хочет.

Его молоденькая пассия, в конце концов, пусть успокаивает.

Довольная собой, я хватаю легкий плащ и сумочку.

Детям, которые разинув рты и округлив глаза наблюдают за нашим разговором я командую:

– Рты захлопнули и марш в школу.

Я выбегаю из дома.

Настроение – просто супер!

Хоть и немного корю себя за такой розыгрыш бывшего.

Это же все равно, что слабого обидеть… Но, справедливости ради, он это заслуживает.

Пикаю брелком сигналки и прыгаю в свою машинку и срываюсь с места.

Эти завтраки – часть моего рабочего дня. Они проходят пару раз в неделю и являются чем-то вроде неформальных совещаний. Идея моего партнера – Романа Германова. Он мужчина вообще неординарный – вечно придумывает что-то особенное.

И, надо сказать, в бизнесе его идеи отлично работают.

Его идеи везде прекрасно работают, кроме одного – как он ни пытается со мной сблизиться, я держусь.

Не позволяю хорошим бизнесовым и межличностным отношениям перерасти во что-то большее.

Не до того мне сейчас.

Хотя Роман Владимирович бесспорно классный мужчина, внутри меня стоит какой-то блок.

Не отошла, не отогрелась еще после предательства Андрея, наверное.

Я мчу на деловой завтрак и прокручиваю темы предстоящих переговоров с коллегами и партнерами.

В мои упорядоченные деловые мысли нахально прется Андрей.

Вот же взбаламутил своим звонком.

Удивительно, конечно, но после того, как я кинула, он не перезванивает – не очень на него похоже. Неужели задумал какую-то пакость? С него станется.

Хотя что он может мне сделать? Находится-то больше, чем в тысяче километров от меня и появится только на выпускном Лены…

За этими мыслями дорога пролетает быстро.

Я успеваю в последнее мгновение – все уже расселись.

Плюхаюсь на стул рядом с Ларисой – директором по развитию.

– Опаздываешь, Танюша, – шепчет она.

Я отдуваюсь и только взмахиваю рукой.

Тут же, почти в след за мной ко всем выходит Германов.

Глава 3

Татьяна

Я хотела бы какую-нибудь интригу.

Чтобы после слов Романа Владимировича выскочил здоровенный такой накачанный молодой… м-м-м… стриптизер!

Но нет, я женщина приличная, хоть и одинокая – по стриптизерам не сохну, в малолеток не влюбляюсь.

Есть ли она вообще, эта самая любовь?

Кажется, миллион лет ни в кого не влюблялась и не чувствовала этих банальных бабочек в животе…

Но сегодня день совершенно заурядный и обычный – меркурий совсем не ретроградный, а значит не будет мне ни интриги, ни молоденького намазанного маслом стриптизера.

К нам выходит ни кто иной, как… та-да-а-м!

Андрей «Козел бывший» Воронцов.

Я даже как-то совсем не удивляюсь.

Ну а как иначе? Его звонок меня подготовил в достаточной мере.

А я ведь знала, что пакость придумает.

Но он оказался быстрее – не только придумал, а уже и исполнил.

Становится трудно дышать – свежий морской воздух отдает то ли гарью, то ли гнилью…

В общем, чем-то таким, чем попахивают бывшие мужья-изменщики.

Смотрю на него, естественно, округлив глаза – куда уж без этого? Организм обязан отреагировать хоть как-то.

Хорошо хоть челюсть не упала – много чести больно.

Андрей скользит взглядом по столу, находит мои удивленные глаза и так злорадно сверкает своими глазенками, что мне хочется ни в чем себе не отказывать – встать, например, и надеть ему на голову какую-нибудь миску.

Но мне нельзя – я женщина строгая, деловая, с репутацией.

Окружающие не поймут и не оценят такого перформанса.

И сижу я, значит, как дура и пялюсь на бывшего. Подставляю, значит, всех преданных, униженных и обманутых женщин планеты.

А это очень нехорошо.

И спасает меня, кто бы мог подумать, обычная креветка!

Сосед по столику, глава департамента снабжения и логистики, шепотом просит меня передать канапе с креветками.

Это позволяет мне наконец оторвать взгляд от мужа и удовлетворить просьбу нашего снабжения.

Андрея встречают дежурные аплодисменты, и он проходит за один из соседних столиков и оказывается ровно напротив меня.

Так и сверлит взглядом.

Я ж его полностью игнорирую – словно и нет его вовсе.

Завтрак идет своим чередом. Только вот мне кусок в горло не лезет – кажется Андрей своим взглядом на мне дырку решил протереть.

Так и чувствую, как он пялится.

Он радоваться должен – его руководитель холдинга представил большому коллективу. Перед ним маячат неплохие перспективы бизнеса…

Знакомься, заводи контакты, налаживай связи.

Мне сын тут мой младший недавно сказал, что это нетворкингом называется.

Классное слово! В общем, Андрюша, нетворкингом занимайся, а не на меня пялься!

Еще и погода разгулялась – жарища с самого утра. Чувствую, как щеки у меня горят, а с моря, как на зло – ни дуновения свежего ветерка.

Кое как дожидаюсь перерыва и вскакиваю с места.

Хочу пойти освежиться немного и пройтись, привести голову в порядок.

Бросаю взгляд на столик напротив – Андрея уже не вижу.

Ну вот и прекрасно!

Наверное, занялся наконец полезным делом и хотя бы перестал прожигать меня глазищами.

Извиняюсь перед главой департамента снабжения за прерванный разговор о сложностях логистики из юго-восточной Азии и вылезаю из-за стола.

Чем хороши эти завтраки, что после небольшого перерыва наступает кофе-тайм, а потом мы все плавно вливаемся в рабочий день.

Обычно, он начинается лучше, чем любой другой – ну а как иначе-то после хорошего завтрака в компании с коллегами?

Но что-то мне подсказывает, что сегодняшний день станет исключением.

Не успеваю сделать и нескольких шагов, как сталкиваюсь с Андреем.

Он самодовольно ухмыляется и теребит браслет золотых часов.

Этот жест я хорошо знаю – он всегда так делает, когда волнуется. Не зря же мы столько лет были в браке?

– Здравствуй, Татьяна.

Выглядит он вполне себе.

Я предполагала (и даже в глубине души, признаюсь, надеялась) на другое.

Не буду врать – я много раз представляла эту нашу встречу через время.

Рисовала себе все примерно так: вот я иду, в дорогом стильном брючном костюме от Диор, в огромных солнцезащитных очках… на пальце блестит полоска золотого кольца с во-от таким бриллиантом!

И не нужно спрашивать откуда кольцо, кто его подарил и насколько все серьезно – мечта моя совершенно не про это же!

И мы сталкиваемся с Андреем.

Пусть это будут задворки «Пятерочки», например… И плевать, что я в таком шикарном наряде делала возле «Пятерочки»! Надо было и все!

Так вот, задворки где мусорные баки стоят. Туда только вынесли просрочку и там он – мой бывший.

Собирает себе просроченные йогурты, потому что на большее не способен.

Заросший свалявшейся бородой, в дранье и грязи…

А с ним обязательно та мерзкая любовница-разлучница – выбирает гнилую капусту или что-то вроде.

Вот как я представляла себе нашу встречу.

А не вот это вот все.

Во-первых, любовница-разлучница не подбирает гнилые овощи – уже непорядок.

Во-вторых, как это ни грустно и тяжело признавать, Андрей совсем не похож на опустившегося алкаша, который питается просроченными йогуртами.

Совсем даже наоборот – холеный такой, лоснящийся от довольства и достатка, в дорогом костюме…

Будто бы похудевший даже и немного подкачавшийся…

Словом, настроение у меня стремительно портится.

А, казалось бы, куда сильнее.

– Прекрасно выглядишь, Таня…

Визуалы 1

Ну что, девочки, привет!

Это я – ваша Таня. Рада вас видеть)

Это моя красавица дочь – Лена. У нее выпускной!

И мой младший сын – Сева. Уже совсем большой мужчина) Заметили как он возмужал?

А вот это уже мой бывший муж, тот кто записан в телефоне даже спустя год «козлина бывший». Вот уж кого я совсем не ждала в своей жизни.

А, чуть не забыла – зовут его Андрей))

Ну и на «десерт» - та самая его любовница, репетитор моих детей. Как считаете правильный ли сделал Андрюша выбор в свое время и… как долго потом кусал локти?))

Глава 4

Татьяна

У меня стальная воля.

Просто титановая.

Именно поэтому и только поэтому я натягиваю улыбку светской львицы (радуйся, Воронцов, что эта львица тебе голову не откусила!) и сдерживаю себя от страстного желания.

Да, я полна страсти, как только вижу бывшего перед собой: ноги становятся ватными, глаза щиплет, а сердце бьет та-ак сильно…

В общем, очень тяжело сдержать страстный порыв и не швырнуть в него огромное блюдо с креветками.

Андрея спасает мое человеколюбие – как же оставлю без любимого лакомства нашего главу департамента снабжения?

Я не настолько жестокая, и даже подлое предательство некогда любимого мужа не сделало мое сердце таким черствым.

– Воронцов, тебя в моей жизни становится слишком много, тебе не кажется?

Мимо нас ходят коллеги, от болтовни которых в обычное время нет отбоя.

Но сейчас все вдруг стали такими занятыми, и никто не прерывает нашу с Андреем беседу.

Запоминаю каждого, кто просто прошел мимо и не выручил меня – придумаю на досуге для вас страшную месть.

А пока приходится не просто терпеть присутствие бывшего мужа, но еще и его приближение.

Этот нахал делает шаг-другой вперед.

– Мне кажется, – он говорит медленно, как обожравшийся сметаны кот, – ты по мне жутко соскучилась.

И растягивает лживый рот в улыбке – явно косплеит какого-нибудь Антонио Бандероса или Брэда Питта…

Ох, бывшедорогой, я и цифр-то таких не знаю, насколько тебе до них далеко.

Все с той же милой улыбкой светской львицы негромко отвечаю:

– Сделаешь еще один шаг навстречу – дам пощечину. При всех. И уважением тут ты не будешь пользоваться больше никогда, ясно?

Андрей чуть отшатывается и бледнеет.

Брови черными стрелами взлетают вверх, а в глазах вспыхивает странный огонек.

Он реально думал, стоит ему появиться и я растаю?

Господи, да если так, то у него в голове мозгов даже меньше, чем у его недалекой любовницы!

– Какая ты страстная, Таня…

– Татьяна Алексеевна, – перебиваю его.

– Ой, не надо, – усмехается он с чувством превосходства. – Я выяснял – у вас принято обращение по имени, без отчества…

Вы посмотрите-ка какой предусмотрительный – все-то он разнюхал!

– Молодец какой, – хвалю его небрежно. – А теперь, дай пройти и… у меня будет одна просьба.

– Да? Говори, я посмотрю, чем могу помочь.

– Постарайся, пожалуйста, не разговаривать со мной и не подходи близко, хорошо?

С этими словами я прохожу мимо насупившегося Андрея.

Спиной чувствую его взгляд.

Прохожу мимо, и чувствую аромат дорогого парфюма.

Он бросается и хватает меня за руку выше локтя.

– Я тебе не разрешаю так со мной разговаривать, Таня, – шипит он.

Быстро размахиваюсь влепить ему пощечину – он, видимо, забыл, что я слов на ветер не бросаю.

Но Андрей ловко перехватывает мою руку и притягивает меня к себе.

– Отпусти, – тяжело дышу я.

От него исходит бешенный жар. Сверкающим взглядом скользит по моему лицу.

– А если… если не захочу отпускать?

Резким движением вырываюсь и отскакиваю от него на шаг.

Андрей наклоняет чуть голову, как бык, и расставляет широко ноги.

– Таня, год прошел. Может пора зарыть топор войны?

Складываю руки на груди и делаю шаг вперед:

– А я с тобой, Воронцов и не воевала. Ты для меня…

Специально делаю паузу.

Вижу, как напрягается жила на шее, и делаю еще один маленький шажок вперед.

– Ты для меня никто.

Резко разворачиваюсь.

И о чудо: из здания как раз выходит Антон Герасимов – один из заместителей генерального директора.

Спешу к нему, прежде чем Андрей вновь начнет распускать руки.

– Антон! – кричу, взмахнув рукой.

Ну что за манеры, Таня! Ты словно такси ловишь.

Но как это ни грубо, но Антон и есть что-то вроде такси – он должен увезти меня от назойливого бывшего мужа, который воспылал страстным вниманием.

По лицу Антона пробегает легкое удивление от моего требовательного жеста, но он останавливается и ждет меня.

Я слегка выдыхаю и спешу к нему.

С моря дует прохладный муссон… или бриз… или… в общем, с моря хоть и дует прохладный ветерок, но спина у меня уже вся мокрая.

Да и в целом, встреча с Воронцовым меня как-то изрядно выбила из колеи.

– Татьяна?

Антон вежливо дожидается меня и даже делает шаг вперед.

Дело в том, что я – занимаюсь ландшафтным дизайном, а он – закупками какого-то спец оборудования в Европе и Америке, я даже не знаю какого.

Наши профессиональные пути пересекаются разве, что во время таких вот завтраков.

И все.

Тем для разговора – ну о погоде, да о креветках, может быть.

И то – может он вегетарианец. Они в совете директоров через одного то сыроеды, то вегетарианцы, то еще кто-нибудь уникальный и особенный.

Антон, смотрит на меня поверх своих модных дизайнерских очечков и справедливо ждет начала разговора.

Быстро оборачиваюсь – Андрей просто прожигает дыру в моей спине своим тяжелым взглядом.

Вот прилип, интересно, так и будет за мной таскаться?

– Вы что-то хотели, Татьяна? – вежливо напоминает о себе Антон.

Так, Таня, соберись – ты же королева, а королеве не пристало что-то объяснять.

Королевой пристало только восхищаться!

– Антон, – небрежным движением поправляю светлый локон, – эти завтраки – просто гениальное решение Романа, вы не находите?

И обворожительно улыбаюсь.

В глаза Антона к удивлению примешивается капелька интереса – уже хорошо. Есть результат.

– Согласен с вами.

– Это выводит тимбилдинг на новый уровень…

А от взгляда Андрея аж между лопатками уже чешется!

– Мы с вами, Антон, так мало пересекаемся профессионально, так что нам просто необходимо использовать такие вот возможности и пообщаться.

Скулы Антона едва заметно начинают рдеть – значит в цель я попадаю.

Глава 5

Татьяна

Антон галантно провожает меня, рассказывая о сложностях закупки турбодетандерных агрегатов.

Слава богам, я не задаю никаких уточняющих вопросов – что же это за штуки такие, название которых не выговоришь, не сломав язык.

У меня и так непростое утро – удар за ударом. Не хватало, чтобы голова вообще от напряжения лопнула.

Однако, даже такой мимолетный разговор я успеваю обернуть себе на пользу.

И я сейчас не о налитых кровью глазах бывшего мужа, на которого мне плевать с высокой колокольни.

С разговора об этих неведомых агрегатах мы неожиданно перескакиваем на холодильные камеры, и вообще на системы климат контроля.

А я давно вынашиваю мысль о расширении питомника растений и создании комплекса оранжерей.

Весь прошедший год я впахивала как ломовая лошадь – это был мой способ справиться со стрессом после измены и развода.

Да-да, я прекрасно понимаю, что лучшим лекарством стал бы роскошный жгучий высоченный какой-нибудь брюнет, с широченным плечами, кубиками пресса и белоснежной улыбкой.

И всем-всем прочим таким идеальным до предела – ну как в кино нам рисуют мужчин. И лет двадцати пяти. Ну, может, двадцати семи…

Но…

Это не для меня.

И дело не в том, что я превратилась в неухоженную бабенцию, по которой безразлично скользят взглядами мужчины, а женщины поглядывают с высокомерной жалостью.

Отнюдь! Я круто так схуднула – и не только из-за стресса. Работала много, но и на спортзал время находила.

Регулярно посещаю косметолога, пью кучу разных витаминов и вообще правильно питаюсь.

И это дает свой классный эффект.

В общем, всем рекомендую. В смысле, не пережить измену и развод после двадцати лет брака, а заниматься спортом, есть правильную еду и любить себя.

Знаю точно – это придает нам-женщинам блеск.

Словом, я прям ударилась в работу, а мужчин, которые пытались за мной ухаживать держала (и держу!) на расстоянии – ну не до этого мне.

Тем более, что работы было просто непаханое поле. Шутка ли – создание рекреационного комплекса меньше чем за год от проектирования до разворачивания полномасштабной стройки!

Это меня здорово прокачало в профессиональном плане, а мой маленький бизнес по поставкам разных растений – по оборотам и направлениям.

Так, чуть меньше чем за год я здорово расширила и развила бизнес, и не планирую останавливаться.

А здесь, на черноморском побережье я, по личному настойчивому приглашению Германова Романа Владимировича, занимаюсь все тем же ландшафтным дизайном, но в еще больших объемах.

И что для меня важно – на правах партнера, а не наемного работника.

Я попробовала на вкус, каково это быть независимой и успешной, и больше не собираюсь подчиняться никакому мужчине, будь он хоть трижды генеральный директор большой-большой компании.

О том, что частенько плачу ночами и вою в подушку от одиночества и боли, я скромно умолчу – зачем портить идеальную картинку?

Словом, мы с Антоном договариваемся устроить деловой обед и обсудить мои идеи по оранжереям.

Он оказывается очень интересным собеседником и крайне проницательным – не зря занимает такой высокий пост в таком молодом возрасте.

Антон сразу зрит в корень – понимает примерные перспективы оранжерей для моего бизнеса, в частности, и для всего холдинга, а также то, что, проводив меня и договорившись о встрече, можно тактично оставить меня.

Какое чудо общаться с умным мужчиной.

Не то, что Андрей, который постоянно сверлит меня своим взглядом стоит мне с кем-то заговорить.

Вскидываю запястье и смотрю на часы – сегодня завтрак что-то затягивается и грозит перерасти в обед.

Может кому-то и нравится проводить рабочий день за обеденным столом, но у меня дел – просто миллион, и бизнес требует моего внимания.

Роман постукивает вилкой по бокалу, привлекая общее внимание.

– Сегодня чудесное начало отличного дня, – откашлявшись начинает Роман.

Он скользит взглядом по рядам сотрудников и партнеров и, на мгновение задерживает взгляд на мне – он как раз из тех мужчин кого я держу на расстоянии.

Хотя знаки внимания он мне оказывает регулярно.

– И я верю, что мы сможем сделать его еще лучше…

Едва сдерживаю зевоту – на мотивационной части меня все время тянет зевать. Ничего не могу с собой поделать.

Может быть, просто потому что мне это не интересно, ведь я прекрасно замотивирована на результат?

Я одинокая женщина с двумя детьми. Обоим высшее надо, да и вообще – помочь по жизни.

А мне никто в рот не положит – все сама-сама.

– Сегодня я хотел бы поделиться со всеми вами важной новостью, – продолжает он торжественно.

Воцаряется тишина.

Даже грузный любитель креветок перестает жевать.

Только пчелы перелетают с одного розового куста на другой неуважительно жужжа…

– Мы получаем от федерального центра субсидию и контракт на практически двойное расширение, – выждав необходимую паузу произносит Германов. – С чем вас всех и поздравляю!

Воздух взрывается аплодисментами.

Роман сияет как начищенный медный таз.

Ну еще бы – денег он с этого заработает гораздо больше.

Да и что скрывать – я тоже рада.

Впереди новые вершины и широкие горизонты.

Роман делает жест рукой и просит еще немного подождать.

– Для реализации этого направления создается отдельная команда под руководством Воронцова Андрея, – и широким жестом он указывает на моего бывшего муженька.

Который улыбается будто в лотерею выиграл, и тоже сияет так, что они с Роман могут солнечные лучи друг в друга отражать.

На моем лице застывает вежливая улыбка, когда Андрей бросает на меня полный самодовольства взгляд.

А мне-то что?

Думает, меня корежить от зависти будет? Да-а пря-ям!

Мне на твои успехи, Андрюшенька, как и на неудачи – в-се рав-но!

Могу только порадоваться немного, но, как говориться, не от чистого сердца.

Глава 6

Татьяна

Ну, так и есть!

Достав телефон из кармана, вижу корпоративное уведомление.

Уже на предпросмотре: «… просим вас пребыть для совещания в офис номер…»

Да-да-да, все уже понятно.

Сижу и кусок в горло не лезет.

Неужели такое бывает в реальной жизни?

Могут ли люди так столкнуться?

Происходящее все больше напоминает мыльную оперу.

Он – подлец, она – хорошая. Судьба их сталкивает на работе, они преодолевают сложности и недопонимание и… та-да-м-с! Воссоединение!

Поднимаю глаза на Андрея, который с самодовольным видом что-то вещает для публики.

И от сюжета, который я себе сейчас набросала меня просто выворачивает.

Ну уж нет, на такое я точно не соглашусь.

Ни за какие деньги мира!

Сердце глухо бухает в груди от нарастающего раздражения.

Ну и денечек намечается.

За этим глухим стуком даже не слушаю выступления Андрея.

Да и что для меня там может быть интересного? Он, наверное, делится мудростью, как изменить жене, а потом еще и напакостить ей после развода.

Потому «пакостить» – это вообще самое безобидное слово, которое можно использовать в данном случае.

Будто он не знал, что я сотрудничаю с этим холдингом.

Сюрприз, значит, решил устроить?

Пальцы дрожат от гнева, а в голове невообразимый сумбур.

В мой тщательно выстраиваемый гармоничный мирок врывается сумасшедший ураган.

Мысли бьются лихорадочно, словно пойманные рыбки в ведерке рыбака.

Надо что-то делать, но что? Ответа на этот вопрос нет.

Одно понятно точно – я безропотно терпеть такое отношение не буду.

И тут я, неожиданно для всех, но не для себя, поднимаюсь с места.

–…вместе создадим настоящую команду профессионалов, – доносится до меня обрыв воодушевляющей речи Андрея.

Все глаза устремляются на меня.

Он тоже смотрит с интересом, и в его глазах вспыхивает огонек.

– А вот и Татьяна, – зачем-то представляет он меня присутствующим, с большинством из которых я так или иначе знакома. – Ее профессионализм будет просто незаменим при реализации этого проекта…

Под всеобщими взглядами я чуть краснею, но нисколько не тушуюсь.

Вбираюсь из-за столика.

– Может быть хотите сказать пару слов? – игриво изгибает бровь Андрей.

Он что, считает себя ведущим на вручении Оскара или что? Или мы тут все собрались не на рабочий завтрак, а чтобы чествовать его присоединение к нашему холдингу?

Не много ли ты на себя берешь?

Мне жалко даже скупой, сухой, безжизненной и самой-пресамой формальной улыбочки ему в ответ.

Да что уж говорить – он у меня и снега зимой не допросится.

– Выходите, пожалуйста, сюда, – не унимается Андрей и мурлычит, как кот, обожравшийся сметаны. – Не нужно стесняться…

Все смотрят на меня. А я смотрю на него и… просто, молча отрицательно качаю головой.

Второй раз вокруг повисает тишина.

Напряжение нарастает.

Я вообще собиралась просто поговорить с генеральным – Романом, обо всей этой затее, которая мне совсем не по душе.

Но настойчивое внимание Андрея… У меня будто ноги прилипают к полу, а на лице застывает восковая маска.

Андрею становится неловко – вижу это по глазам.

Игривый огонек в них сменяется затаенным, запрятанным пока еще довольно глубок страхом.

Ничего, дорогой, готовься – то ли еще будет впереди.

Его губы разъезжаются в натянутой ухмылочке, он оборачивается ко всем и проводит рукой – словно извиняется за меня.

– Я все же настаиваю, Татьяна, – в голосе звенит лед.

И в этот момент мне становится его почти жалко – весь из себя серьезный, бизнесмен и руководитель… и на первом же публичном выступлении такой конфуз.

Ну ладно, про «почти жалко» я, конечно же, немного преувеличила.

Ничуть мне его не жалко.

Для него полезно будет получить щелчок по носу – слишком уж самодовольный спесивый. Думает, тут перед ним стелиться начнут, ага щаззз.

Но есть у меня одно правило… Даже не правило, а жизненное кредо что ли – если подлец изменщик и предатель хлебает неприятности ложкой – не ленись подать ему черпак.

И в ответ на его настойчивость я киваю.

Вижу, как он преждевременно выдыхает и не осознает, что я как раз и несу ему тот самый черпак.

Кушайте, не обляпайтесь, как говорится.

Выхожу к нему и встаю рядом.

Несколько десятков пар глаз самых серьезный людей нашего холдинга перескакивают с меня на него и обратно.

Даже ничего не подозревающий Роман сидит и со спокойной улыбкой смотрит на меня.

– Коллеги, добрый день, – начинаю я свое импровизированное выступление. – Я не планировала рать слово, и поговорить наедине с Романом, – киваю в сторону генерального. – Но раз уж вы, Андрей, настаиваете…

Андрей еще не понимает, что происходит, но чутье у него какое-никакое есть. И он начинает подозревать что-то неладное и буквально прожигает меня взглядом.

Тут уж смотри, не смотри, а виноват сам – спровоцировал.

– Пара слов о сотрудничестве? Да легко! Знаете, есть такое мнение касаемо бизнеса и семейных отношений… – Андрей бледнеет.

– Эти два понятия во многом похожи: и бизнес, и семью нужно строить. Работать над этим.

Пока лицо Андрея вытягивается от удивления, коллеги слушают меня внимательно и даже кивают, соглашаясь.

– И в бизнесе, как и в семье очень ценно межличностное доверие. Уверенность в партнере. Четкое понимание, что он не предаст в трудную минуту и не оставит в одиночестве…

Андрея буквально корежит: побледнел весь, покрылся блестяще испариной, а лицо перекосило. Вот таким он мне нравится куда больше – ведь любо-дорого смотреть же, ну!

– Делать бизнес с подлецами и предателями – очень серьезный, критический риск. Именно поэтому, я не буду работать в одной команде с Андреем.

Ставлю точку.

Резко разворачиваюсь и иду прочь.

Андрей же, разинув рот от удивления, остается продолжать свое выступление…

Глава 7

Андрей

Светлые с золотистым отливом волосы Татьяны взмывают вверх, блестят на солнце расплавленным золотом и осыпаются водопадом.

Она уходит, не оборачиваясь и не глядя ни на кого.

Я остаюсь в одиночестве.

И в ярости, которая клокочет внутри, как вулкан перед извержением.

Черт! Но как же она хороша!

Отмечаю это невольно и тут же обругиваю сам себя.

Она поставила тебя в дурацкое положение, причем не в первый раз, а ты восторгаешься, где твое мужское достоинство, Воронцов?

Молчаливые взгляды провожают эффектно удаляющуюся Татьяну, и это дает мне секунду передышки.

Благодаря Тане я оказываюсь в полной жэ… Первое знакомство с коллективом, первое публичное выступление и такой подарочек.

Ну, спасибо тебе! Этого я точно не забуду!

Но выкручиваться как-то надо.

Если я сейчас не переведу все в шутку и как-то не разрулю ситуацию, то… даже думать о таком не хочется – можно будет собирать манатки и валить.

Здесь мне работать не дадут.

Развожу в сторону руки и натянуто посмеиваюсь:

– Ох, уж эти женщины, ха-ха, да? Мужчины меня, я думаю, поймут.

Это я так к аудитории обращаюсь и тут же чувствую себя, блин, стендапером каким-то недоделанным – все продолжают жевать с умными лицами, и никто не встречается со мной взглядом.

– Все мы знаем способность женщин преувеличивать и драматизировать, и это не слишком хорошо в бизнесе. Именно для этого во главе чего-то действительно прорывного должен стоять мужчина, не правда ли?

Мне отвечает только тихое бряцанье вилок о тарелки.

Блин, ну сколько можно жрать-то?

Чувствую, как лоб покрывается испариной, но улыбку все еще держу.

И предпринимаю еще одну попытку сгладить ситуацию:

– Вот что значит один незакрытый гештальт, – усмехаюсь я. – Проблем может доставить всем. Но я вас всех прошу простить Татьяну за ее несколько поспешный и эмоциональный врыв. Мы его обсудим и решим, уверяю вас…

И сразу сворачиваю на узкопрофессиональную тему: проектирование, строительство, говорю, как мы всех порвем и как заработаем больше всех денег.

Ну и построим, конечно, же самый крутой комплекс – иностранцы обзавидуются, а туристы будут плакать от умиления и счастья.

Вообще, болтать я мастер, но в этот раз весь остаток моего выступления меня не оставляет тяжелое неприятное чувство.

Боковым зрением вижу, что Роман Германов – в данный момент, формально, мой старший партнер, а по факту – работодатель, бросает на меня странные не самые дружелюбные взгляды.

И что он так взъелся?

Ну, Таня, если из-за твоего долбанного экспромта!

И ведь не скажешь, что я не предполагал такого развития событий!

Знал ведь, что она может выкинуть что-то такое!

Старался как мог прощупать ее настрой, задобрить, да времени, видимо, не хватило.

Как-то мне не свезло – или меркурий этот бабский не в том секторе или ей вожжа под хвост угодила… Иначе не представляю, почему она до сих пор брызжет ядом.

Год уже прошел, как мы почти не общаемся…

– Спасибо, Андрей!

Роман поднимается со своего места и прерывает, к моему великому облегчению, выступление.

– С членами команды мы обсудим детальнее и предметнее, как я и говорил, на совещании в три.

Я маленько выдыхаю – ощущение такое, будто спустился с эшафота!

Сажусь за стол и делаю большой глоток воды…

Тьфу, блин, теплая!

Все сегодня как-то насмарку идет.

И хоть время ранее утро (ну почти раннее!) я бы уже предпочел вместо воды что-то покрепче – снять напряжение.

Роман на фоне говорит еще о каких-то там горизонтах и свершениях, благодарит всех и дает команду закончить мероприятие.

А передо мной простой горизонт – удержаться сейчас в партнерах холдинга, потому что судя по его взглядам, информация выданная Татьяной пищу для размышления все-таки даст.

Одна надежда, что Германов: а – хороший бизнесмен и не поведется на треп женщины и бэ – что он просто нормальный мужик.

Кольца на пальце я у него не видел, так что вполне вероятно он такой же, как и я.

Коллеги начинают неторопливо покидать столы и расходиться.

Нормальное такое начало рабочего дня тут принято – покормили отпуза, да еще и шоу показали со мной, блин, в главной роли.

Осталось поспать немножко и можно домой идти…

Но при всей своей внутренней саркастичности и скептицизме, компании Германова из года в год показывают уверенный рост, а это говорит лучше любых слов.

Так что не мне, у которого собственный бизнес дышит на ладан, критиковать.

–– Андрей, – обращается ко мне Германов. – Давай в сразу в офис, хорошо? Я с тобой поговорить хотел…

Желудок неприятно сжимается.

Ну еще бы – все покушали-попили, а у меня куска во рту не было со вчерашнего дня.

Сначала за Татьяной бегал – хотел понять можно ли рассчитывать на ее поддержку, потом выступление это… а теперь надо в офис мчать.

Ладно, это все ерунда – потерплю. Я ж мужик.

Киваю Роману и натягиваю улыбку:

– Конечно! Уже выезжаю.

Он кивает в ответ, но прежней благожелательности от него я больше не чувствую.

Официанты быстро убирают со столов и еды почти не остается.

Живот выводит уже голодные трели.

Быстро иду к парковке, но по пути торможу парнишку-официанта.

Его телега завалена блюдами накрытыми этой блестящей поварской штуковиной, забыл как она называется, но она не мешает распространяться манящим запахам.

Кажется я их чувствую не носом, а животом – так жрать хочется.

– Погоди, – говорю и снимаю штуковину.

Зрелище не слишком аппетитное – вперемешку тарелки с закусками, канапе и чем-то еще. Свалилось и частично перемешалось.

Блин, но жрать-то хочется!

И если бы не Таня со своими обидками, мы бы спокойно выступили, и я бы еще успел поесть.

Ей-то хорошо – она себе ни в чем не отказывала!

Под недоуменный взгляд официанта хватаю несколько мятых бутеров и рявкая:

Глава 8

Андрей

Прыгаю в машину, закидываю на ходу один из бутеров и завожу мотор.

Жую, кривясь – что-то какие-то они на вкус не очень…

Но голод, не тетка, так что деваться некуда.

Лечу к офису на всех порах. Трафик на дорогах – сумасшедший, но я уверено управляю автомобилем и думаю.

А подумать мне есть над чем.

Хоть голова немного и плывет от усталости: я прилетел только ночью, вернее, рано утром.

До этого финальные переговоры, на которых я буквально сумел выгрызть сотрудничество с Германовым.

– Ты молодец, Андрей, – негромко говорю я сам себе. – Молодец.

Это партнерство придаст новый импульс моей компании, которую за последний год сумели оттеснить и выдавить конкуренты.

– Ты борец, – твержу, как мантру. – Борец! Еще посмотрим кто кого.

Есть такая поговорка: пришла беда, отворяй ворота.

Так вот весь прошлый год я только и делал, что отворял эти самые ворота.

Они и не закрывались, блин.

Неудачи прям как из рога изобилия сыпались, и не только по работе.

Чего стоит только несостоявшаяся беременность дочери? Да меня тогда чуть инфаркт не хватил.

Еще хорошо, что не успел голову этому козлу – несостоявшемуся папаше оторвать, а то бы шил сейчас телогрейки где-нибудь в местах не столь отдаленных.

Хмурюсь, вспоминая прошлогодние события.

Или все началось раньше?

Да какая разница! Главное, что жизнь моя стала сыпаться как карточный домик.

И со сверхзвуковой скоростью.

А потом еще и Лиза огорошила меня беременностью… Мы с Таней к тому времени уже совсем мало общались и почти не пересекались – решили развестись полюбовно.

Так что она об этой истории даже не знает…

В груди аж холодок нарастает от мысли, как она отреагировала бы знай об этом.

Она и так не слишком-то обрадовалась, когда услышала меня по телефону сегодня… а на встрече за этим завтраком долбанным вообще почти все сумела уничтожить.

Все то, что я так долго и кропотливо выстраивал с Германовым.

Черт! Ну надо же ей такое ляпнуть при всех… и ладно при всех – при нем!

Теперь придется как-то выкручиваться, объясняться и, что меня бесит больше всего – оправдываться.

Я взрослый мужик, бизнесмен, состоявшийся… и должен с какого-то объяснять почему и как мы развелись.

Мой живот согласен со мной во всем и выдает громкую возмущенную трель.

Бутеры еще эти… кормят непойми чем!

Но второй я все-таки закидываю. Может я пожалею об этом, но он слишком аппетитно пахнет, да и лежит рядом.

Почему-то в голове возникает неприятная мыслишка: у тебя, Андрей, не только с бутербродом так.

Лиза, например, была для тебя в какой-то степени также легко доступна и…

Машу рукой – что уж было, то было.

Я не из тех, кто занимается самокопанием.

Когда я подъезжаю к офису, машины Германова еще нет.

Удовлетворенно хмыкаю – люблю быть первым.

Но мой триумф не долог – кишечник начинает бурлить и бурление это совсем не здоровое.

Бледнею.

И в этот момент мягко подкатывает мерс Германова.

– О, Андрей, ты уже тут? Ну пойдем, поговорим.

Я стискиваю зубы, потому что брожение от чертовых бутербродов только нарастает.

Поднимаемся на последний этаж роскошного бизнес-центра.

Громадина из стекла и стали словно взмывает вверх, разрезая небеса.

Проходим в кабинет Германова, и у меня невольно отвисает челюсть: кабинет просто шикарный.

Огромный. Светлый. Сказать, что панорамные окна во всю стену – не сказать ничего!

Офигительный кабинет.

Здоровенный стол, как монумент возвышается в центре.

Обстановка крайне минималистичная – такое я уважаю. Никакой шелухи. Никакого мусора.

– Присаживайся, Андрей, – кивает Германов на кресло за столом для совещаний.

Сам садится напротив.

Это хорошо – не ставит себя выше. Не играет в начальника, хотя, по справедливости, я все-таки младший партнер.

Да и то, вишу на волоске.

– Это что был за перфоманс?

Смотрит на меня спокойно, но взгляд тяжелый.

Будь на моем месте кто послабее – тут же отвел бы взгляд.

Но не я.

Я действую непредсказуемо – в этом моя сила.

Разваливаюсь в кресле и спокойно усмехаюсь:

– Да, Татьяна что-то… не с той ноги что ли встала сегодня…

И мой внешний вид, несомненно, пошел бы мне в плюс, если бы не чертовы бутеры в животе.

Громкое урчание, кажется, сотрясает, кабинет.

Аж великолепные окна дрожат.

А бледное, покрытое влагой лицо не придает уверенности виду.

– Андрей, – Германов не ведется на это, – ты знаешь, о чем я.

Мой вздох прерывается, потому что мне приходится задержать дыхание – живот просто скручивает от острой боли.

– Мы в разводе, Ром. Год назад развелись. Она, видимо, еще не приняла это до конца…

– Год назад, – Роман задумчиво откидывается назад, поскрипывая креслом. – Очень интересно.

Он о чем-то задумывается на несколько секунд и замолкает.

Я не хочу прерывать его размышлений, потому что сейчас сфокусирован на приступе диареи, которая несомненно меня настигает после этих чертовых бутербродов, на этом чертовом завтраке.

Вот только стоило встретиться с ней, как все опять пошло наперекосяк!

Хотя и так все валится не первый месяц.

– И что делать будем? – вырывает меня из задумчивости Германов. – Мы с тобой законтрактовались, процессы начаты, транши пошли в дело, а техника в пути…

– Ром, не вижу проблемы…

– А я вижу, – жестко прерывает он меня. – И целых две.

Сверлит меня взглядом.

– Первая, в ее словах есть резон – можно ли вести с тобой бизнес, и вторая – если мы продолжаем наши дела, как уговорить Татьяну работать с тобой? Мы с тобой договаривались под конкретный проект, под конкретные сроки.

Постукивает ногтями по столу.

– И она – на данном этапе ключевой человек в этом проекте. Без нее тебе никак…

Глава 9

Андрей

Татьяна сильно изменилась за прошедшее время.

Это я начал замечать еще перед нашим окончательным разрывом – ощущение было таким же, как если на угли в костер, уже покрывшиеся пеплом, вдруг сильно дунет ветер.

Они разгораются с новой силой, и даже может вспыхнуть пламя.

Вот и Таня была такой же…

А сейчас – еще хуже!

И лучше одновременно.

Она реально, как пламя – светит, но может и больно-пребольно укусить.

Но все равно я сумею приболтать ее.

Просто моя уверенность слегка поколебалась… Ну, может, это потребует чуть больше сил и терпения, чем я думал…

Она же все-таки женщина. Да еще и моя.

Хоть и бывшая.

Это значит, что знаю я ее лучше, чем она сама может предполагать.

Моя размышления прерывает такая острая резь в кишечнике, словно туда стекла насыпали и взболтали.

Слушай, Андрюх, если мы что-то не предпримем и в самое ближайшее время, то до уговоров дело просто не дойдет… Остаток дня мне придется провести в персональной комнате для совещаний.

А это очень плохо – ведь дел у меня просто невпроворот.

Блин, Андрей, ты мужик или портянка? Взял себя в руки и давай работать!

Времени и возможностей для слабости у меня просто нет.

Этот проект меня нужен как воздух. Это сотрудничество – тоже.

И если между успехом и мной стоит такое препятствие, как Татьяна, то выход только один!

Вперед, накинуться, покорить, взять!

Стискиваю зубы и иду по коридору искать ее кабинет.

Глаза горят, желваки напряжены.

Но через несколько шагов негодующее урчание живота заставляет меня просто согнуться.

И даже задержать дыхание от напряжения.

Хватаюсь рукой за стену и медленно выпрямляюсь, когда чуть отпускает.

Нет, так целый день я продержаться не смогу.

Надо же, в первый день умудриться отравиться бутербродами! Везение – максимальный уровень.

Бегу к лифтам. Тыкаю в кнопку и молюсь, чтобы лифт скорее приехал.

До совещания еще около трех часов, и я успею сгонять в аптеку, вернуться и спокойно поговорить с Таней.

Пока спускаюсь вниз, нахожу даже положительные моменты во всем том (да-да, это удивительно, но у меня получается!).

Татьяна как раз маленько остынет. Эмоции утихнут. Всплеск гормонов прекратится.

Мне все даже на руку – сунься я к ней сейчас, она, пожалуй, и огрела бы меня чем-нибудь, а так… небольшая пауза только на пользу.

Ни один бегун африканского происхождения не мог бы со мной состязаться в этом стремительно забеге через холл к машине.

Были бы здесь представители книги рекордов – я бы точно вошел в историю.

Но я бегу как раз чтобы не войти в историю – не хочется остаться в памяти потомков, как топ-менеджер, который обделался в первый же день. В прямом смысле.

Не обращаю внимания на удивленные взгляды сотрудников – пролетаю через холл, запрыгиваю в машину и бью по газам.

Лечу к ближайшей аптеке – бледный, вспотевший и… на удивление не злой.

Черт, да я даже понимаю Татьяну – сам бы я еще жестче выступил, окажись на ее месте.

А ее стойкость и принципиальность не могу не вызывать уважения.

Но дело такое, что препятствия и неудачи меня только больше распаляют и заставляют упорно добиваться цели.

С визгом торможу у ближайшей аптеки и скупаю все противодиарейные препараты, которые есть.

К этому добавляю пачку активированного угля – чтобы наверняка.

На глазах у изумленного фармацевта поедаю все, а потом закидываю еще и пригоршню таблеток угля.

Да, это что называется – непростые времена, требуют непростых решений. Мой организм мне спасибо не скажет за такое экспресс лечение, но выбора нет.

Только с углем во рту я понимаю, что воды то я не купил.

Благо что, фармацевт все стоит, выпучив на меня глаза от удивления.

Мы смотрим друг на друга – сейчас мы чем-то же похожи. Я мог бы и посмеяться, глядя на такое со стороны… жаль только, что я непосредственный участник.

Она понимает меня без слов – ведь мой рот набит углем, который я не в силах проглотить без воды.

Она достает бутылочку воды и протягивает мне.

Сворачиваю голову бутылке и с наслаждением вливаю в себя воду.

– Вы моя спасительница, – улыбаюсь я. – Премного благодарен.

Не знаю как потом, но ударная доза препаратов благотворно влияет на мой несчастный живот.

И настроение у меня стремительно прет вверх.

Возвращаюсь в бизнес-центр и узнаю у администратора, где кабинет Татьяны.

Направляюсь прямиком к ней. Настрой боевой, уверенность – на высоте.

Она просто не может мне отказать.

Дверь ее кабинета встречает меня позолоченной табличкой:

«Коротаева Татьяна Алексеевна»

Насмешливо поблескивает позолотой – будто смеется.

Она все-таки сменила фамилию. Не могу адекватно объяснить почему для меня это важно, но триггерит – просто пипец.

Стучу – мои твердые удары разносятся в тишине коридора, и тут же открываю дверь.

Кабинет у Татьяны шикарный и очень похож стилем на кабинет Германова, только меньше: тот же минимализм, огромные панорамные окна… ничего лишнего.

Такая схожесть меня почему-то неприятно колет, хотя я сразу же и стараюсь отмахнуться – может у них так принято, или дань уважения самому большому начальнику – делать кабинет в его стиле.

Неприятненький осадок все равно остается – словно уголь не до конца смыт водой.

На столе кроме тонкого монитора и нескольких папок с бумагами большая настольная фотография.

И у окна стоит здоровенное растение – то ли цветок, то ли пальма, то ли не пойми что.

Я в этих растениях никогда не разбирался, а вот Таня наоборот – всегда их любила…

– Ты что здесь делаешь? – встречает меня не слишком приветливо Таня, отрываясь от монитора.

– Присесть не пригласишь?

Повисает тишина. Слышно даже, как неторопливо гудит системный блок ее компьютера.

Глава 10

Татьяна

Ох, какое интересное кино!

Этот момент навсегда останется в моей памяти: мой просторный светлый кабинет, золотистые лучи летнего солнца и… болезненно-бледное лицо Андрея, покрытое крупным потом.

Что это с ним? Заболел или так сильно переживает?

Я стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица и не позволяю себе даже усмешку.

Хотя могла бы вдоволь посмеяться над ним, поизмываться…

Самое время бросить ему в лицо: отольются кошке мышкины слезки!

Но я не мышка.

Я – красивая, уверенная в себе женщина, и мне не нужно самоутверждаться измываясь над ним.

Мне это просто не нужно.

НЕ. НУЖНО.

Господи, да душа трепещет от осознания этого! Ведь это не пафос, не позерство и не лукавство – мне действительно это не интересно.

Потому что мне плевать на него.

Безразлично.

Параллельно.

Он для меня – пустое место.

Все что горело еще год назад – покрыто толстым слоем пепла.

И это все даже несмотря на то, что он отец моих детей и вроде бы на всегда должен остаться хотя бы не чужим человеком для меня.

Наклоняюсь к нему немного навстречу и качаю головой:

– Нет, Андрей. Решай свои проблемы и сложности сам. Я свое мнение высказала, и менять его из-за твоих уговоров не буду.

Он вздрагивает, и лицо слегка перекашивает будто у него живот скрутило.

Ну, простите, но врать и подслащивать пилюлю я не стану.

– Все не можешь простить и отпустить? – выдавливает он. – Мы же вроде обо всем договорились. И общались нормально до твоего отъезда…

– Общались – это ты о том телефонном разговоре, когда мы договорились поставить точки над «и» и не чинить друг другу юридических препятствий? Или об эпизодических переговорах касаемо развода и раздела имущества? Что из этого ты считаешь нормальным общением?

Андрей молчит, только стискивает зубы. Желваки напрягаются. Он сурово хмурит брови, пронзая меня взглядом.

Только со мной это больше не работает.

– Все, Андрей, хватит. У меня много работы, а впереди еще совещание… А насчет «отпустить»… – откидываюсь в кресле и постукиваю пальцами по столу. – Это что-то из твоих фантазий. Я тебя не держу.

Он рывком поднимается, и на мгновение мне кажется, что накинется на меня, перегнувшись через стол.

Но этого не происходит – он молча смотрит на меня секунду, разворачивается и как-то неестественно напряжено выходит из кабинета.

Выдыхаю.

Ничуть не изменился.

Все такой же высокомерный, самодовольный, самоуверенный – никаких положительных изменений.

Внутренних, я имею в виду, ведь с внешней стороной у него все в полном порядке.

Так и не скажешь, что у него какие-то там сложности в бизнесе.

Судя по дорогому костюму и часам – дела идут вполне неплохо.

Так что, пытался надавить на жалость? В бизнесе все средства хороши?

Меня просто передергивает от мысли, что возможно придется работать с ним. Ведь я понимаю, что не смотря на мое экспрессивное выступление решать окончательно вопрос будет Роман сам.

Усмехаюсь – вот уж кто после завтрака должен был неприятно удивиться.

Он ведь, видимо, не знал, что именно Андрей – мой бывший муж.

Косвенно, Андрей, считай щелкнул Романа по носу. Каково это – пригласить на работу бывшего своей сотрудницы, да еще и той, к которой ты сам испытываешь романтический интерес.

Встаю и задумчиво прохаживаюсь.

На столе куча бумаг, которые надо разобрать. Писем, на которые надо ответить. Словом, работы просто куча, а я думаю о нем.

Ворвался нахальным ураганом и только шуму навел.

Сейчас к обычным делам добавятся еще эти сложности – он ведь так просто не отступится.

Теперь для него дело принципа взлезть в эту структуру. Даже если бы дело не только в деньгах было.

Хмурюсь и потираю лоб – так спокойно нам жилось без тебя, Воронцов!

Остаток времени до совещания я пытаюсь заставить себя работать.

А обычно этого делать не приходится – мне мое дело приносит радость, я просто горю им.

Лезут всякие дурацкие мысли, ненужные воспоминания.

Интересно, когда Лена говорила о выпускном, она уже знала, что папочка приедет?

Эта мысль приводит меня в раздражение. Ну, если знала!

Я просто не знаю, что с ней сделаю!

К совещанию я подхожу совершенно не подготовленная и разбитая.

Настроения никакого, а еще как раз сегодня я хотела поехать выбрать себе наконец платье на выпускной дочери.

И сейчас вновь – сидеть со всеми вместе и ловить на себе любопытные взгляды.

Мне нет дел до сплетен, но… Это все-таки неприятно.

Слухи-то уже разнеслись точно.

Любителей пообсуждать чужую личную жизнь – очень много, а уж повод у них прекрасный.

Мне прилетает сообщение от помощницы Романа:

«Татьяна, добрый день! Переношу нашу встречу в 15:00, о новой дате дополнительно сообщу.»

И после официального уведомления, от него самого:

«Прости, Татьяна, что не предупредил заранее. Знаю у тебя были планы. В качестве извинений предлагаю ужин по моему возвращению. Каков будет твой положительный ответ?»

И подмигивающий смайлик в конце, будто он не сомневается в моем согласии.

С одной стороны, я могла бы порадоваться – уж хотя бы не придется сидеть в конференц-зале и делать вид будто ничего не произошло, а с другой…

Теперь эта ситуация затянется.

И если Андрея не выгнали сразу, то чем больше времени проходит, тем сложнее его сковырнуть.

Он же как клещ вцепится всеми лапками и будет сосать кровь изо всех, пока не добьется желаемого. А особенно, из меня.

Испортившееся настроение становится просто ужасным. Стою скривившись, будто лимон съела.

Так проходит доля мгновения, а потом я встряхиваю головой и беру себя в руки.

Ну-ка, не унывать!

Какое для девочки лучшее лекарство от плохого настроения? Конечно, шоппинг!

А значит, не смотря на разгар рабочего дня, время выбирать платье на выпускной дочери.

Глава 11

Андрей

Германов срочно улетает в Москву, и наша с ним неформальная договоренность не получает своего окончательного разрешения.

Я остаюсь в слегка подвешенном состоянии, но с этим ничего не поделаешь, а работать нужно – продолжать процесс интеграции двух компаний.

Если я сумею быстро все наладить, то смогу сгладить эффект Татьяниного сопротивления.

Несмотря на всю его яркость, импульсивность и эмоциональность.

Хотя, честно говоря, мне меньше всего хотелось бы воевать с ней.

Да и Германову нужно продемонстрировать свой профессионализм и надежность.

Остаток дня пролетает в рабочей суете, и с Таней мы больше не пересекаемся.

Я полностью погружаюсь в дела, и к вечеру просто измотан: информационные письма, звонки, поручения-распоряжения – просто уйма всего необходимого для того, чтобы раскрутить непростой механизм строительства.

Небо за окном сгущает краски, когда я наконец откидываюсь в кресле.

Спина отваливается, а голова гудит после насыщенного и непростого дня.

Отталкиваюсь ногами и разворачиваюсь к панорамному окну – смотрю на мерцающие огни города и вдруг ощущаю дикую пустоту и одиночество.

Я сильный, нормальный мужик, и этот момент слабости вот-вот пройдет…

Но не проходит.

Пялюсь на потоки машин, которые едва движутся скованные трафиком и думаю о всех этих людях – о том, куда они спешат после тяжелого трудового дня… Домой? К семьям?

А куда сейчас пойду я?

В шикарную, но пустую арендованную квартиру. Холодную, несмотря на южную жару.

Задумчиво барабаню пальцами по подлокотнику кресла и…

Все происходит как-то импульсивно: достаю телефон и набираю Татьяну.

Когда слышу в трубке гудок, на лбу выступает испарина – что ты делаешь, Андрей? Зачем звонишь? Что вообще скажешь?

Ни на один из этих вопросов у меня нет ответа. Просто хочется услышать чей-то знакомый, не чужой голос. Ее голос.

Один гудок, второй, третий…

Наверное, не слышит.

Отличная возможность положить трубку и не усугублять ситуацию разговорами.

– Алло.

Ее голос звучит так неожиданно, что аж во рту пересыхает.

Со мной явно что-то не то.

Торможу. Подвисаю.

– Андрей, что ты хотел?

Пульс лихорадочно бьет в виски. Что ответить? Что просто хотел услышать ее? Не поверит – будет искать подвох…

– Татьян, слушай, – голос хриплый, срывающийся.

Откашливаюсь.

– Слушаю, – вставляет она в паузу.

– Да я хотел уточнить… У Лены завтра же мероприятие?

Таня жестко усмехается:

– Мероприятие? Это вообще-то выпускной. В честь окончания школы. Важное такое событие… Особенное.

Я сморщиваюсь, как от зубной боли – ну надо же было мне так ляпнуть.

– Да, Тань, верно. Я что-то просто запарился со всем этим официозом…

Татьяна молчит, а я вдруг остро чувствую необходимость, желание простого человеческого разговора.

Без противостояния. Без взаимного обмена колкостями.

– Так что ты хотел? – ее голос ничуть не смягчен.

– Да уточнить во сколько завтра… Лена мне писала, да я что-то сообщение не могу найти.

– Я перешлю тебе программу, – отвечает Таня. – Что-то еще, Воронцов?

Больше я не нахожусь, что сказать.

Наружу, словно само собой, рвется простое «извини», но…

– Тогда пока, – опережает меня Татьяна и кладет трубку.

В душе вместе с холодком одиночества разливается, что-то еще – тоскливое, грустное, ноющее.

Я, наверное, просто устал.

Убираю телефон в карман и поднимаюсь с кресла.

Потягиваюсь с хрустом.

– Ну что ж, домой, так домой.

Хотя это слово утратило для меня первоначальный смысл.

Через полчаса открываю дверь арендованной квартиры – стерильная пустота.

Шаги гулко разносятся по пустым комнатам.

В теле – то ли усталость, то ли отупение какое-то…

Наливаю в стакан немного резко пахнущего янтарного напитка – это все что есть у меня из еды. Холодильник пуст – даже холостяцких пельменей не успел купить еще…

Да и есть совсем не хочется…

Сажусь в кресло на балконе и делаю большой глоток.

Жидкость обжигает рот, проваливается огнем вниз по пищеводу.

Глоток за глотком, медленно начинаю возводить стену внутри себя – мысли разрывают изнутри, но думать ни о чем не хочется…

В голове бьется один и тот же вопрос, что возникает вот уже почти целый год: правильно ли я поступил тогда?

Я давно в бизнесе. Давно руковожу людьми. И уже давно зарабатываю хорошие деньги.

Неудачи последнего времени – не в счет.

Я жесткий, сильный, опытный. Не тюфяк какой-то, не мямля… бабской чувствительностью не отличаюсь…

Но этот вопрос обезоруживает меня перед самим собой.

Делаю еще один большой глоток – забить внутри себя этот голос и эти вопросы.

Сижу и тупо смотрю на панораму вечернего города.

Чувствую себя песчинкой на морском пляже: одиноком среди множества точно таких же песчинок.

– Хватит страдать, – негромко произношу я и делаю очередной глоток.

Ноги наливается свинцовой тяжестью. В голове шумит.

– Хватит страдать!

Повторяю громче, с каким-то надрывом и пошатываясь, иду за добавкой.

– И далась она тебе…

Несколько больших глотков меняют мою способность к координации, и я позвякиваю горлышком об ободок бокала.

– Может надо просто найти телку и выпустить пар, а?

Достаю телефон и открываю приложение для знакомств.

Упорно отгоняю мысли о том, сколько раз я уже пытался найти замену и заполнить эту адскую пропасть в груди.

И, словно в ответ на мои мысли, мобильный вибрирует входящим сообщением от Лизы.

Замираю, сжав корпус до хруста.

С нее-то все и началось…

И закончилось.

Глава 12

Андрей

С экрана мобильного слетает блокировка, и я вижу текст сообщения.

«Я скучаю».

Не открываю.

Мобильный тут же вибрирует следующим сообщением, и на предпросмотре виднеется размытый обнаженный силуэт.

И опять сообщение:

«А ты?»

И куча подмигивающих смайликов вперемешку с поцелуйчиками.

Делаю большой глоток обжигающей жидкости и горько усмехаюсь…

А ты?

А я давно уже по отношению к ней не чувствую ничего особенного. Того самого, что еще год назад заставляло сердце восторженно колотиться в ее присутствии.

Той ранней весной я думал, что влюбился.

Никогда не думал до тех пор, что такое возможно… С кем угодно, но не со мной.

Она ворвалась в мою жизнь, как воплощение молодости, свежести и…

Черт! Да чем же она сумела цепануть меня тогда?

Сейчас, оглядываясь, я просто не могу найти ответ на этот вопрос.

Но тогда она вскружила мне голову так сильно, словно забрало упало – ничего не видел, и не хотел видеть кроме нее.

Мне давно за сорок. Я уже из тех мужиков, которым полтос ближе, чем сорокет, а ей было едва за двадцать…

Мы даже разговаривали словно на разных языках, и первое время меня это дико возбуждало!

А потом… потом сладостный дурман стал постепенно рассеиваться, как мираж.

Только поздно уже стало – наломал я дров…

Предложил Татьяне расстаться и, вот идиот, сделал это максимально грубо. Словно специально.

Хотя цели обидеть ее или оскорбить перед собой не ставил…

И закрутилось все с бешенной силой…

В неторопливый ход мыслей врывается гудение телефона – Лиза, не дождавшись ответа, решает набрать сама.

Смахиваю по экрану.

– Да, – говорю немного резко, чтобы она сразу понимала, что разговор не будет ни долгим, ни романтичным.

– Привет, Андрюш…

Морщусь. Я для нее давно уже не Андрюша.

– Лиз, – перебиваю ее, – мы же с тобой договаривались? Давай без фоток и смсок. Между нами все…

– Я просто хотела сделать тебе приятное, – обижено отвечает она. – Тебе же всегда нравилось смотреть на меня… обнаженную…

Ничего. Ни в душе, ни в теле – не отзывается ничего.

–…и не только смотреть, – игриво добавляет она.

Она никак не хочет принять наше расставание.

Оно не было простым: сразу после того, как я решил, что между нами все кончено, она сообщила о беременности.

У меня тогда даже мысль мелькнула, не уловка ли – как-то вовремя все произошло.

– Лиза, давай ближе к делу. Что ты хотела?

Вздыхает.

– Может ты хочешь увидеть сына?

Меняет тему, а у меня стойкое ощущение, что на меня ведется охота, а я стараюсь избежать ловушек: то обнаженное фото, теперь манипуляции ребенком.

После нескольких объемных бокалов язык ворочается уже не так легко, как в начале вечера, а мысли – и того тяжелее.

Вздыхаю и морщусь устало:

– Пожалуйста, давай прекратим этот цирк? Мы же с тобой оба знаем, что это не мой сын…

Повисает напряженное молчание.

И после паузы:

– Твой.

Устало вздыхаю. Ребенка жаль. Эту молоденькую дурочку – тоже.

Но я и так сделал для нее больше, чем должен был, учитывая, что она, по факту, изменяла находясь еще в отношениях со мной…

Она убеждала, что беременна от меня, только вот доверия не было после той истории с клубом и моей дочерью.

И я начал за ней наблюдать: за поведением, за реакциями, за тем, как она время проводит…

А потом случайно обнаружил у нее второй телефон, а в – нем удаленные переписки.

Она там флиртовала с несколькими парнями.

И для меня все встало на свои места.

Помню, как это уязвило тогда.

И это, несмотря на то, что любовь уже ушла.

Ощущение было словно в душу наплевали… да и не только…

Она, конечно, уверяла, что это ничего не значит.

Что переписки просто с «друзьями». А телефон она прятала, потому что боялась, что я как-то неправильно отреагирую…

Твердила, что любит, что ребенок мой…

А я ей поставил условие – рождается ребенок, и сразу делаем ДНК-тест на отцовство.

До сих пор не забуду выражения ее лица в этот момент – на долю мгновения оно стало жестоким, даже озлобленным, но… оно быстро взяла себя в руки.

Согласно кивнула головой и сказала, что готова на все лишь бы мне было спокойно. И что ничуть не обижается.

А я ответил ей, что это ничего не меняет между нами. Но ребенок не при чем и его я не оставлю – буду помогать.

Потом было много всяких разговоров: слез, манипуляций, шантажа…

Когда мы расстались, я отправил ее к родителям в Тулу. Оплатил дорогу, обеспечил деньгами. Помог устроится в хорошую онлайн гимназию преподавателем.

К слову, тест Лиза так и не сделала – все находит причины не делать, что меня все больше убеждает в собственной правоте.

Только вот теперь она опять завела ту же шарманку…

– Лиза, ты помнишь мое условие… – вздыхаю я.

– Слушай, Андрюш, ты бы приехал ко мне… к нам, увидел бы сына и все сразу понял. Никаких тестов бы не понадобилось.

– Пришли фото.

– Нет, приезжай.

Раздражение начинает вскипать внутри.

– Не приеду. Если это единственное, что ты хотела сказать, то я кладу трубку.

– И даже не спросишь, как у нас дела?

– Нет, Лиза, не спрошу. Я уверен, что ты хорошая мама, и если бы были какие-то сложности, то ты бы сказала мне сразу – без таких долгих прелюдий.

Кладу трубку и ставлю телефон на авиа режим.

С небольшим трудом поднимаюсь и иду наполнять бокал.

Синева неба переходит в черноту, а у меня кажется впереди вечер тоскливых воспоминаний.

И он только начинается.

Глава 13

Андрей

После разговора во рту остается пепельный привкус горечи, который не смывается даже напитком.

За окнами весело бегут огни вечернего трафика, а я погружаюсь в невеселые думы.

Сколько мы продержались с Лизой? Несколько месяцев?

Я сейчас оглядываюсь на прошлое и просто оторопь берет – какое же это было наваждение!

Был бы суеверным, подумал бы о привороте.

Но это легче всего – винить кого-то: обстоятельства, гормоны, возраст или… колдовство.

В такую ерунду я не верю.

Я верю в факты и в причинно-следственные связи.

И сейчас, перед моим усталым разумом, горит, как яркая неоновая реклама, одна только надпись:

«Андрей, ты все профукал».

Светится и вспыхивает в кромешной тьме безнадеги.

С этим никак не поспоришь, ведь у меня было все, что только может пожелать человек для счастья: жена, дети, бизнес…

Я был успешен по всем фронтам…

А теперь? Вынужден зависеть от мнения старшего партнера и отношения бывшей жены.

Злость сменяет печаль так неожиданно, что бокал чуть не лопается в ладони.

Встаю и подхожу к окну, распахиваю настежь и вдыхаю теплый ночной воздух.

Сердце гулко стучит в груди, а на лбу выступает испарина.

На кого я злюсь? На себя надо злиться…

Помню, что в день развода стоял так же, только осенью – ночью, в съемной квартире и пялился в заоконную тьму и не мог надышаться холодным воздухом.

Он обжигал легкие и нес горьковатый запах дыма.

Рядом лежал листок с надписью «Свидетельство о расторжении брака».

Он словно ставил точку в наших отношениях. Окончательную.

Вспоминать это неприятно. Больно.

Стыдно.

Подхватываю бокал и иду в комнату, чтобы налить очередную порцию напитка.

Надо бы завязывать с этим.

Завтра хлопотливый день: нужно успеть многое по работе. Пока Германов в отъезде нужно успеть стать незаменимым, врасти в его структуру, даже если Татьяна против.

И опять она – все мысли, вообще все в жизни крутится вокруг нее.

А во второй половине дня – выпускной у дочери.

Не могу же я допустить, чтобы она краснела за меня?

Я должен явится на него во всем великолепии: подтянутый, свежий, красивый, чтобы Татьяна локти кусала от злости… А не опухший, с мешками под глазами и красными прожилками на коже.

Татьяна-Татьяна…

Выглядит она, конечно, офигенно.

Кажется, не нуждается ни в чем.

Работает. Вон как сумела развить свой бизнес…

В усталую голову лезут неприятные мысли: неужели сама?

Она умная, работящая, целеустремленная и… красивая.

Интересно, у нее есть кто-нибудь?

От этой мысли кровь приливает мне в голову.

Я бахаю кулаком по подоконнику.

Вспоминается, как к ней сразу начал подкатывать какой-то перец, как только мы расстались. Еще до развода.

Стискиваю зубы.

Ярость застилает глаза.

Хочется набрать ее и прямо сейчас выяснить этот вопрос.

Он мне кажется наиболее важным.

Важнее, чем все бизнесы и прочая дрянь.

Залпом выпиваю содержимое бокала – да, я уже не мальчишка, и завтра утром мне придется за это расплачиваться, но… плевать.

– Где мой чертов телефон? – рычу сквозь зубы сам себе.

Вечно эта штука пропадает, когда так нужна и трезвонит некстати, когда ее совсем не ждешь.

Отшвыриваю со спинки пиджак, роняю кресло и краем глаза замечаю, как летит поблескиваю корпус.

Мобильник падает и сеточка трещин бежит по экрану.

– А, чтоб тебя! – ругаюсь и чуть не падаю, поднимая его.

Устраиваюсь на полу.

В телефоне еще пропущенные сообщения от Лизы – уже после нашего разговора.

Фотографии-фотографии… и ни одной с ребенком.

О каком днк с ней можно говорить, если она, блин, даже фотку послать не может?

Смахиваю не глядя эти сообщения и нахожу номер Татьяны.

Набираю.

Каждый гудок для меня как пытка. Уже поздний вечер, и если она не берет трубку значит…

Ой, я даже не хочу думать об этом.

Стискиваю зубы и жду.

Кажется, это длится целую вечность.

– Алло.

Голос усталый, чуть сонный.

Это хорошо. Наверное.

– Я… – язык как-то меня не очень слушается. Наверное, от волнения. – Я… я хотел…

– Воронцов, тебя стало что-то слишком много…

– Таня, – перебиваю ее, – у тебя кто-нибудь есть?

– Ты звонишь мне в ночи ради того, чтобы узнать есть ли кто-то у меня?

Не вижу ничего нелогичного. Даже наоборот.

– Да, – хриплю. – Я хочу это знать.

Молчание.

– Для чего? – в ее голосе появляется непривычная вкрадчивость, но я сейчас не очень хорошо могу анализировать – слишком сильно в голове шумит.

– Ты моя жена и я хочу знать!

– Та-ак, понятно…

В ее словах вроде бы слышится улыбка, но я не уверен.

–…а почему именно сейчас? Тебе прекрасно жилось без этого знания год. Что произошло?

Вопрос ставит меня в тупик.

– Не произошло, – хмуро отвечаю.

– Ну, раз не произошло, так зачем тебе знать? – смеется Таня.

Смех мелодичный, звонкий, словно смывает всю усталость из ее голоса.

Как давно я его не слышал…

Чувствую, что сам себя загнал в ловушку. Соображаю, откровенно говоря, плохо.

Хочется ответить ей как-то остроумно, хлестко, четко, поразить ее прямо в сердце.

Черт, Андрей, ты же умный мужик! С юмором, начитанный, коммуникабельный…

Ты же, в конце концов, когда завоевал эту женщину и с легкостью овладевал ее вниманием… Какими глазами она смотрела на тебя, когда слушала!

Вспоминай и возьми себя в руки! Ну же!

Да, у меня получается поразить ее.

Но, как в анекдоте, есть нюанс.

Вряд ли то, что я произношу можно назвать особенно остроумным…

Поражающим? Возможно.

Едва ворочая языком, я выдаю:

– Таня, я все осознал… и хочу тебя вернуть.

***

Дорогие читательницы!

Глава 14

Андрей

Яркий луч света бьет в лицо, скользит по глазам вызывая тупую ноющую боль.

Несколько долгих секунд я не могу сообразить не то, что где я, а как меня зовут и кто я вообще такой.

С трудом поднимаю слипшиеся веки.

Пи-ипец.

Во рту будто кошки ночевали, башка раскалывается, а перед глазами все плывет.

Оглядываюсь кругом – место кажется смутно знакомым, и с огромным запозданием, словно жидкое стекло доходит мысль:

– Это же твоя новая арендованная квартира.

Жесть.

Ну я и начудил вчера.

Словно мне двадцать лет опять, а самое страшное – это пропуск пар в универе.

Только вот мне давно не двадцать.

Уже очень давно.

И ждут меня не пары в универе, а…

В сознании медленно выстраивается картина: приезд на юг, новое перспективное партнерство, которое под угрозой из-за… ох, ты ж черт, Тани…

Жалобный стон сам собой вырывается из груди.

Хорошо, что я живу один и никто не видит меня в таком виде.

Кое-как отрываюсь от пола и присаживаюсь.

Руки дрожат, мутит. Потираю лоб, покрытый холодной испариной.

Таня-Таня…

Еще одна вспышка – я же вчера ей звонил!

И самое ужасное, что я совершенно не помню о чем мы говорили!

Это же надо было так вляпаться, Воронцов!

Просто позорище какое-то.

Провожу ладонями вдоль тела – я все еще в костюме. В том самом в котором приехал вчера с работы.

– Ох ты ж черт… – мне же на работу надо.

Сколько сейчас вообще времени?

Веки словно налиты свинцом, а в глаза насыпано песку.

Оглядываюсь и замечаю метрах в двух на полу мобильник.

Кое-как переворачиваюсь на четвереньки и еще раз благодарю вселенную, что никто меня не видит в этот момент.

Но точно ли никто?

Застываю на четвереньках.

Вспоминается кусочек вчерашнего вечера, еще до того, как я зачастил за напитками на кухню.

Я же подумывал о том, чтобы познакомиться с какой-нибудь… какой-нибудь… женщиной!

И тут до меня доносится шум смываемой воды в ванной комнате.

Просто жесть.

Картина маслом (Танино, между прочим, любимое выражение! Черт!): я стою по середине комнаты на четвереньках, помятый, опухший, дрожащий…

За что мне все это?

Превозмогаю боль, поднимаю голову.

Так и застываю – как дворняга прям.

Дверь медленно открывается.

Открывается…

И…

Сева!

Кажется, только в этот момент сердце начинает биться снова.

А от резко хлынувшего потока крови в голову все идет кругом перед глазами.

– О, пап, – басит мой уже совсем взрослый сын.

За последние месяцы он здорово вымахал и раздался в плечах.

– Ты… – вижу, что аккуратно подбирает слова. – Уже проснулся?

Хорошего сына воспитали мы с Таней – бережет самолюбие отца.

«Проснулся» – очень милый эвфемизм того, что со мной произошло.

Назвать это состояние «проснулся» – повернется язык только у того, кто тебя действительно любит.

Киваю и откашливаюсь.

– Да, – хриплю я. – Проснулся…

В голове просто миллион вопросов: начиная от того, что было вчера и заканчивая тем, как ты, сынок, тут оказался.

Но есть все-таки вещи поважнее, и я задаю самый главный на данный момент вопрос:

– Сколько времени?

– Восьмой час, – Сева неуверенно подходит ближе. – Пап, ты как вообще?

Теперь в его голосе больше сочувствия. Ну а что, он не глупый парень, не тепличное растение – все понимает.

– Я? Прекрасно. Устал вчера с дороги.

Черт, у меня даже голос дрожит, не говоря о всех остальных частях тела.

Я все еще стою на четвереньках.

Надо собраться с силами и подняться.

На работу надо к девяти, и за это время я должен вновь стать человеком.

Что само по себе звучит сверх амбициозно.

Напрягаю организм и волю. Делаю нечеловеческий рывок и… застываю на корточках.

– Пап, тебе может помочь?

Несколько секунд раздумываю – во мне борется самолюбие с прагматизмом.

– Пожалуй, да, сынок.

Сева придерживает меня за плечи и помогает подняться на ноги.

Ощущение такое, будто я нахожусь на самой-самой вершине Останкинской телебашни. В штормовой ветер.

Придерживаюсь за сына.

Он отворачивает лицо и кривится с улыбкой:

– Блин, па, тебе в душ надо. Срочно. И зубы почистить.

– Намек понял, – и переставляю негнущиеся ходули, которые еще вчера были ногами.

На втором шаге, когда от напряжения сердце готово выскочить из груди, я даю себе клятвенное обещание больше не притрагиваться к напиткам в дорогих бутылках.

Ни за что и никогда.

Клянусь всем чем можно и нельзя.

Останавливаюсь передохнуть, но не хочу показывать своей слабости перед сыном – авторитет отца надо же поддерживать.

Маскирую все вопросом:

– Сев, а ты… как здесь оказался?

Сева усмехается и в этот момент просто копия Татьяны: та же легкая улыбка – таинственная, не злая, не насмешливая, такая – будто только вы двое знаете что-то такое, о чем можно весело посмеяться.

И глаза такие же – в них вспыхивают озорные искорки. Только цвет мой.

– Меня мама прислала.

Что ж, этот ответ из тех, что порождают еще больше вопросов.

– Понял, – киваю и продолжаю забег к душу.

На этот раз делаю четыре шага, прежде чем перевести дух.

– Ты не спешишь?

Вопрос как-то сам вырывается.

Вообще я хотел спросить, как он узнал, где я живу и вообще… но спросил это.

Потому что вдруг осознал, как сильно соскучился по сыну – Таня как уехала в месте с детьми еще осенью, так я их в живую и не видел. Только по видеосвязи.

И теперь мне очень не хочется, чтобы он уходил.

Время, кажется, останавливается, пока я жду его ответ.

– Нет, пап, – улыбается Сева. – Я не спешу.

Незаметно выдыхаю.

А день-то вроде налаживается, нет?

Глава 15

Андрей

Достигаю душ, словно беру вершину.

Да уж, для меня сегодня и это – подвиг.

Скидываю одежду и включаю горячую воду.

Упругие струи бьют по телу разгоняя кровь. В висках стучит, но медленно, постепенно вроде бы становится легче.

Ванную комнату заполняют клубы пара.

Резко переключаю кран на холодную и через секунду вздрагиваю от обжигающего ледяного прикосновения воды.

Стискиваю зубы и терплю.

Делаю так несколько раз пока не прихожу в себя.

В голове проясняется, и вместе с этой ясностью накатывает волна стыда.

Мысль номер один: я вчера звонил Татьяне.

Мысль номер два: и я вообще, абсолютно не помню, о чем мы разговаривали. Вряд ли о предстоящих совместных проектах.

На моем свежевымытом лбу выступает холодная испарина.

Опираюсь ладонями на раковину и смотрю исподлобья на себя в зеркало.

И на добивочку – мысль номер три: Сева видел меня в таком состоянии.

Пипец.

Жесть.

Какой пример я подаю сыну?

О чем он думал увидел отца в таком состоянии…

И тут же в голову лезет непрошенная мысль – а прошлый раз я хороший пример ему подавал? А дочери?

Мне опять становится дурно.

Даже хочется закричать самому себе:

– Заткнись! Заткнись!

Но этот голос так просто не смолкнет.

О, не-ет.

Стираю рукой конденсат с зеркала – смотреть на себя не хочется.

Быстро чищу зубы и умываюсь еще раз.

Выхожу из душа – Сева сидит на диване и залипает в телефон.

Молча иду к шкафу и достаю новый костюм. Одеваюсь.

– Позавтракаешь со мной? – бросаю я словно невзначай.

Хотя от мысли о еде желудок сворачивается улиткой – становится таким же маленьким и склизким.

И слежу за Севой боковым зрением. Стараюсь держать лицо невозмутимым.

Он пожимает плечами, не отрываясь от экрана мобильного:

– Да. Если не долго. У меня дела.

Поджимаю губы и киваю. Ну, само собой – у моего шестнадцатилетнего сына дела. Как иначе?

– Окей, – говорю.

Сева тут же поднимает на меня взгляд:

– Пап, ты не говоришь «окей».

– Неужели? Теперь говорю.

Сева утыкается обратно, но на губах играет снисходительная улыбочка.

Поглядываю на часы – время еще есть.

Одеваюсь, быстро собираюсь, беру портфель – все бумаги на месте. Ну, а где же им быть, если вчерашним вечером я плодотворно наклюкался, а не поработал?

Через несколько минут я готов.

Оглядываю себя в зеркало – темно-синий костюм отлично сидит, на лице легкая щетина, придающая мне брутальности.

Красавчик, что уж тут сказать.

Если бы не вчерашняя слабина, все было бы вообще идеально.

– Идем, – зову я, и Сева топает обувать кроссовки.

Заскакиваем в ближайшее кафе и делаем заказ: Сева заказывает полноценный завтрак, а я ограничиваюсь большой чашкой черного кофе.

Постукиваю пальцами по столу.

Мне приятно сидеть в кафе с сыном, но вопросов, которые тревожат меня – просто тьма.

И все они такие – в лоб не задашь.

– Вкусно?

Сева просто кивает с набитым ртом, с аппетитом молодости поглощая омлет с грибами и беконом.

– Супер.

Тоже делаю глоток – кофе так себе, слабенький, но уж какой есть.

Чувствую нарастающее волнение. Блин, и чего я трясусь? Я же с сыном!

Отец и сын – что может быть круче?

Мы же можем вообще на любые темы разговаривать, нет?

И мерзенький голосок тянет:

– Мог бы, – и все.

– Как дела? – задаю вопрос, чтобы как-то начать беседу.

Стыдно, но я что-то не знаю, как подступиться к собственному сыну.

Пожимает плечами и хмыкает:

– Нормально.

Нормально. Развернутый ответ – ничего не скажешь.

– Как у Лены?

На этот раз Сева задерживает взгляд чуть дольше:

– Тоже.

Покачиваю головой.

– У нее сегодня выпускной, ты знаешь?

– Конечно, сынок, – улыбаюсь я, а самого задевает.

Сын может думать, что я забыл о таком событии… Приятного мало.

– А как у мамы? – задаю вопрос и делаю глоток, поглядывая на него поверх ободка чашки, будто спрашиваю из вежливости.

Сева возвращается к омлету и просто кивает:

– Тоже все хорошо, пап.

Вот это разговор.

И винить могу только себя – надо было больше общаться с детьми.

Черт, ну что я за отец такой.

И на меня опять накатывает.

Часто в последние месяцы, но когда я оказался рядом с ними – с моей некогда семьей, накатывать стало чаще и… сильнее.

Гораздо сильнее.

Даю себе обещание исправить все.

– А как ты у меня дома оказался-то?

Сева отрывается от омлета и делает большой глоток воды из высокого запотевшего бокала.

– Мама попросила.

И смотрит на меня.

Развожу руками:

– И? Просто попросила? Ни с того, ни с сего?

Сева задумчиво смотрит на меня – будто сканирует меня изнутри.

У Татьяны тоже бывает такой взгляд – внимательный, цепкий, задумчивый и… печальный.

– Сказала, что беспокоится.

Сердце почему-то начинает стучать быстрее и глуше.

– Позвонила куда-то, потом сказала заехать за ключами от твоей квартиры…

Не замечаю, как во рту пересыхает.

Сдавливаю чашку побелевшими пальцами.

Сева наматывает полоску бекона на вилку и отправляет в рот.

На самом интересном, блин!

Делаю глоток, чтобы завуалировать интерес:

– И?

Пережевывая еду, сын продолжает:

– Поздно уже было довольно. Я приехал – а ты на полу лежишь.

Испарина выступает на лбу, а по вискам скатываются две мерзкие капли пота.

– Я попробовал поднять тебя, но ты отмахивался и…

Замолкает.

– И, что? – выдыхаю.

Кажется, эту чашу позора мне предстоит выпить до дна.

Еще раз повторяю все клятвы, которые давал себе по дороге в душ.

– И мычал что-то. Маму звал.

– Я?! Маму?

– Не свою, – смеется Сева. – Мычал: Таня-Таня… телефон рядом валялся.

Глава 16

Андрей

Вливаю в себя третью чашку крепкого кофе и медленно прихожу в себя.

Стар я для таких упражнений уже.

Надо как-то думать головой больше…

С аппетитом молодости Сева справляется со своим омлетом, и закусывает еще пирожным.

И куда только влезает? Хотя в его возрасте я тоже был таким – костистым худощавым эктоморфом…

Это потом годы накинули мяса на кости.

Надо, кстати, и с этим тоже что-то делать – а то так и глазом не успеешь моргнуть как пузо отвиснет.

Официантка приносит нам счет и кокетливо мне улыбается.

Я же только вежливо улыбаюсь в ответ.

– Тебя может подбросить куда? Я успеваю, – предлагаю сыну.

Он с кем-то активно переписывается в телефоне.

Что за поколение такое – всегда словно наполовину в виртуальной реальности. А то и больше.

Отрывается от мобильника:

– Ну мне в центр надо… Тебе разве по пути, пап?

Мне совсем не по пути.

Бросаю взгляд на наручные часы – времени в обрез.

Лучше, наверное, в другой раз все-таки.

Только открываю рот, чтобы ляпнуть какую-нибудь отмазку, как натыкаюсь на глаза сына.

И меня прорубает.

Кажется, что ему все равно.

Подумаешь – подкинуть куда-то…

Но каждый такой раз словно отталкивает нас на несколько сантиметров друг от друга.

Тут предпочел не напрягаться и просто поехать на работу… там не позвонил…

Это происходит вроде бы незаметно – шажок за шажком, а потом – бац!

И сын тебе даже на день рождения не звонит – максимум отправляет отписку в виде сообщения.

– Мне? – переспрашиваю, вскинув брови. – Точно по пути. Погнали.

Сева хмыкает, а я думаю, что успею.

Везде успею.

Да еще и с сыном можно пообщаться. А то и выспросить его что-нибудь полезное про Танину жизнь и как вообще она ко мне относится.

Потому что пока дело выглядит пипец как плохо – словно и не было этой жизни на расстоянии в течении почти года.

И дело даже не в том, что она мне по работе сложности может создать…

Нет, не только… Хочется как-то вновь наладить отношения. Хотя бы общаться что ли по-дружески, а не клацая друг на друга зубами при встрече…

У нас все-таки дети общие…

Черт, и что я мог наговорить ей вчера по телефону?

Жесть как неудобно! И чувствую себя просто идиотом – она-то уже точно на полу не засыпала и все прекрасно помнит, в отличие от меня!

Садимся в машину, и я ударяю по газам.

Мчим по яркому городу, играя в пятнашки с солнечными зайчиками.

Сева телефоне, я смотрю вперед.

– Ну как вообще… – пытаюсь начать разговор. – Как вообще жизнь-то? Девочку себе нашел?

Сева хмыкает, но не отрывается от экрана. Там вся его жизнь.

Надеюсь, внуки у меня хотя бы не виртуальные будут… Хотя обоим моим детишкам еще об этом рано думать.

– Как вам тут живется?

Тишина, только щелканье по клавиатуре.

– На-армально, – тянет он с задержкой.

Развернутый ответ.

– А мама как? Справляется?

– На-армальна.

О, вот и пообщался с сыном. Замечательно.

– А можно чуть по подробнее?

Сева вздыхает, словно я его от чего-то важного отрываю.

Хотя, может и отрываю.

Но мне-то тоже надо.

– Живем, пап, нормально. Не голодаем, обуты-одеты. Мама капусту нормально поднимает. В доме все есть. Что еще?

Пожимаю плечами.

Блин, с этими подростками – перегнуть палку легче легкого. Чуть потерял терпение и начинается – ершатся, дерзят… мы в их годы такими не были.

– Да я просто спросил, сын. Мне же не безразлично…

Боковым зрением вижу, что он продолжает смотреть на меня.

– А что ты тогда не звонил?

Испарина выступает на лбу.

Простой мужской вопрос. Требует такого же простого ответа. Честного…

– Эй, я же звонил, ты чего?

– Раз в неделю? Две? – усмехается Сева и возвращается к мобильнику.

Пот стекает по лицу и щиплет глаза.

В висках стучит.

– Слушай, – хрипло начинаю я. – Ну теперь-то я тут.

Сева вскидывает быстро голову, но я не успеваю перехватить его взгляд.

Мычит что-то кратко.

– Что, сынок?

– Ниче.

Напряжение густеет в залитом солнечными лучами салоне автомобиля.

Что-то наше время отца и сына совсем не туда поворачивает.

– Теперь больше времени сможем вместе проводить, идет?

Молчит.

– А в ближайшее время можем вообще на природу поехать: яхту арендуем, порыбачим, шашлычок… Как тебе идея, а? – толкаю его в бок.

– Ну, прикольно, наверно…

Фух, огромный кусок льда между нами вроде подтаивать начинает.

– Лену возьмем с собой…

Сева кивает.

– Маму… Слушай, кстати, – придаю своему лицу максимально невинное и простецкое выражение, – у нее кто-нибудь есть? Ну, в смысле, встречается она с кем-нибудь?

– А че?

Блин.

Чувствую себя просто канатоходцем над пропастью – одно неверное движение и все.

И что мне с того, встречается Таня с кем-то или нет?

Сердце начинает сильнее стучать.

Она взрослая женщина, ну по-любому должно быть…

И при одной мысли меня захлестывает ярость.

– Да просто, – растягиваю губы в дрожащей улыбке и делаю вид изо всех сил, что меня вообще ничего не трогает, – можно и ее позвать, как думаешь? Если у нее нет никого и против никто не будет…

Что несу – сам не знаю.

Краснею, бледнею, покрываюсь потом.

Сева пожимает плечами.

– Да вроде…

Время замедляется от напряжения.

И тут у него звонит чертов телефон.

А телефон куда важнее отца!

– Ты где? – отвечает он и поглядывает на меня.

Я ухмыляюсь ему в ответ как полный придурок.

Да я и есть придурок – наломал дров, теперь приходится петлять как ужу на сковородке…

– На Тимирязевской? Выскакиваю, дождись! – и повернувшись ко мне бросает словно я извозом занимаюсь: – Пап, тут тормозни, плиз. Я полетел.

Глава 17

Андрей

Сева хлопает дверью и, не оглядываясь мчит жить свою молодую, кипучую жизнь.

Я смотрю ему в след и спохватываюсь только когда неожиданный автомобильный гудок разрывает утро.

Черт, я ж раскорячился прям по середь дороги!

Не хватало еще, чтобы гаишники нарисовались – от меня, поди, такой флер стоит, что проблемы будут сто пудово.

Даю по газам. Автомобиль взвизгивает, наполняя свежесть утра запахом паленой резины, и срывается с места.

Смотрю на запястье – я уже порядком опаздываю.

Хорошо, что сегодня дурацкого корпоративного завтрака нет.

Я еще от прошлого-то отойти не могу – до сих пор аукается.

Заруливаю на парковку и бегу в офис.

На бегу прикидываю план действий.

Сейчас нужно взять себя в руки и перестать заниматься ерундой.

Бизнес – в приоритете.

Пока Германов отсутствует, нужно прорасти в его структуру, стать незаменимым. И тогда дело в шляпе.

Даже Таня не сможет долго сопротивляться.

Она ведь умная женщина. И профессионал – не станет подставлять общее дело из-за личной неприязни.

Бегу и подбадриваю себя этими умозаключениями, а на душе все равно слегка как-то тревожненько.

Поднимаюсь в кабинет, прошу помощницу принести кофе, оказывается, что у меня еще нет никакой помощницы и топаю к кофе машине делать его себе сам.

Запираюсь изнутри и погружаюсь в дела. Не собираюсь никуда выходить.

– Нужно спокойно позаниматься делами… работы накопилось много…

Рассуждаю, прохаживаясь по кабинету и потягивая кофе.

На самом деле мне просто не хочется попадаться Тане на глаза.

Стыдно, блин.

А я еще в себя не до конца пришел – руки вон как трясутся, да сердце стучит.

Хотя, это может от кофе?

Надо бы поменьше его пить…

Тем не менее первая чашка улетает еще до того, как я успеваю открыть первый документ.

Ладно, еще одну… но только одну! И за работу.

Нужно же проснуться человеку и прийти в себя…

Еще раз топаю к кофе машине и думаю, что первым же делом надо поднять вопрос о помощнице.

Это совсем не дело – директору фирмы, партнеру, пусть и младшему, самому себе за кофе бегать…

Поворачиваю за угол и… сталкиваюсь с Татьяной.

Аж вздрагиваю от неожиданности.

– Воронцов, – здоровается она серьезно, но в ее взгляде искрятся смешинки, – здравствуй. Ты даже не опоздал. Неужели снег сегодня пойдет…

Она, как всегда, в своем репертуаре – не может не подколоть.

Беру себя в руки и улыбаюсь своей самой чарующей улыбкой.

– Доброе утро, Татьян. Чудесно выглядишь.

Она смотрит на меня на меня с недоверием.

– Спасибо. О тебе того же самого сказать не могу…

Вокруг снуют сотрудники и уже кое-кто начинает поглядывать на нас с любопытством.

Ну, пипец, если сейчас Таня при всех начнет меня стыдить и стебать…

– У тебя еще акклиматизация не прошла, да? – продолжает так серьезно, что если бы не знал ее столько лет, то реально подумал бы, что она о моем здоровье волнуется.

Киваю и серьезно отвечаю:

– Угу.

А сам… сам смотрю на нее с благодарностью.

Человек она все-таки. Еще какой человечище! Сострадательная и не злопамятная.

Дай ей Бог здоровья.

– Ладно, Воронцов, некогда мне тут с тобой светские беседы вести… – и кивнув, уходит.

– Татьяна Алексеевна! Татьяна Алексеевна!

По коридору бежит молодая девушка с папками в руках.

Опа, здесь же все по просто по имени обращаются друг к другу.

Таня оборачивается и хмурится.

Ее напряженность мне не нравится, и я тоже торможу. Приглядываюсь.

Девушка, не успев добежать до Татьяны начинает сбивчиво говорить:

– Мардоян отказывается переделывать!

Видно, что она сильно запыхалась. Видимо, давно за Таней бежит.

– Как отказывается? – напрягается Татьяна, и я прислушиваюсь все внимательнее.

Мардоян – фамилия незнакомая. Был бы это кто из холдинга – я бы запомнил. Значит сторонний какой-то подрядчик.

– Так, давай по порядку, – спокойно говорит Татьяна.

– Он сказал, что мы его… – девушка краснеет. – В общем, что мы его замучили постоянными изменениями в проекте и требует, чтобы кто-то уже окончательно принял решение… А иначе, говорит, я просто работы останавливаю!

Не удерживаюсь и присвистываю – ну и наглые подрядчики! Ставят условия заказчику.

Хотя если с прорабом или начальником участка общается эта милая девушка… в общем, не удивительно тогда.

Со строителями надо пожестче. Это суровый бизнес.

Татьяна бросает на меня взгляд и берет девушку под локоть.

– Так, идем ко мне все подробно расскажешь.

– Девушка шмыгает носом. Степан Алексеевич с Германовым улетел, я не могу дозвониться, а что делать не знаю и к кому бежать, кто в их отсутствие такие вопросы решает…

Они удаляются по коридору, и до меня еще доносится сбивчивая речь девушки:

–…а за срыв графика с меня же и спросят потом.

Хмыкаю и наливаю себе кофейку.

Да, старая добрая стройка. Тут прогресс словно замирает и никакие командные корпоративные завтраки не заменят жестокого авторитета с матюгальником.

По дороге обратно к себе в голову лезет непрошенная мысль: если эта девчонка к Татьяне побежала, значит и помочь-то ей больше не кому… Может вмешаться? Как она с прорабом воевать-то будет…

Останавливаюсь на пол дороге.

Или не лезть? Не мое же дело…

Сегодня выпускной у дочери. А я не в лучше форме…

Надо просто спокойно поработать и прийти в себя.

Чего лезть?

Помогать нужно, когда просят…

Стою, как истукан по середине коридора и хмурю лоб.

Ой, Андрей, хватит раздумывать!

Справится она и без тебя – Таня женщина боевая. Она еще любого прораба за пояс заткнет…

Вздыхаю.

Да, все я верно думаю: и Таня сама все трудности преодолеть может, и лезть с непрошенной помощью не нужно… но почему же, черт, ноги сами несут меня к ее кабинету?

Глава 18

Андрей

Ее реакция меня, честно говоря, удивляет. И даже немного обескураживает.

– Что-то еще хотел? – накидывается она на меня сходу.

– Да я помочь хотел, – развожу руками. – Только и всего. Опыта в таких делах у меня всяко побольше…

Татьяна откидывается в кресле и холодно улыбается – одними губами. Глаза же ее точно ледышки – холодные и колкие.

– Премного благодарна, но привыкла самостоятельно решать проблемы.

Кажется, тут камень в мой огород полетел.

Что ж, да, я виноват… В нашем разрыве – да, но… я же не создавал ей проблем?

Наоборот, оставил и дом, и тачку, и алименты плачу хорошие… Не сбавил оборотов даже в последнее время, когда в бизнесе просадка пошла.

– Слушай, мы больше разговариваем об этом, – стараюсь говорить спокойно, хотя внутри начинаю закипать. – Давно бы обрисовала мне проблему и дала номер этого подрядчика и все. Чего ершишься-то, я не пойму.

Луч света, смягченный тонировкой окна, падает ей за спину, придавая контурам фигуры золотистый оттенок.

Волшебный такой, необычный…

Невольно засматриваюсь.

Видимо, в моих глазах что-то меняется, потому что Татьяна удивленно перехватывает мой взгляд и вскидывает бровь – чего ты, мол, увидел такого? Чему удивился?

А я и сам бы не смог сейчас ответить на этот вопрос – просто приятно на нее смотреть.

Даже если она выпускает иголки.

– Ты не поймешь, Андрей, только одного, – спокойно произносит она, и взгляд ее ничуть не смягчается. – Ты сделал уже достаточно для меня. Хватит. Больше не нужно. Дальше я сама, хорошо? Спасибо.

И поворачивается к девушке, которая сидит напряжено, выпрямив спину и прижимает к себе папку с документами – как щит.

Делает вид, что закрыла со мной вопрос.

Закончила.

Такое пренебрежение в ее жесте и… молчаливое достоинство, что меня просто поджигает.

Сердце разгоняется, и пульс стучит в висках.

Но я беру себя под контроль и натянув на лицо маску безразличия отваливаюсь от дверного косяка:

– Ну, Татьян, как знаешь. Мое дело предложить, твое – отказаться, – разворачиваюсь и словно невзначай бросаю: – Вы же с этой милой девочкой завалите сроки и будете расхлебывать, не я.

Пожимаю плечами и уверенный в успехе провокации медленно направляюсь в коридор.

Позади меня раздаются медленные, мерные хлопки.

Это еще что такое?

Резко оборачиваюсь.

Татьяна откинулась в кресле аплодирует мне с каменным лицом.

Но в глаза ее теперь искрится смех. Или мне кажется?

Ничего не понимаю…

– Хорошая попытка, Воронцов…

Бледнею.

Наклоняется вперед и с ядовитенькой усмешкой продолжает:

– Только ты забыл? Я же тебя знаю как облупленного…

Краснею.

– И все твои фокусы и уловочки.

Она просекла мой ход. Да надо, признать, что с Татьяной опрометчиво было думать, что прокатит.

Она очень неглупая женщина.

Но сейчас я думаю совсем не об ее уме.

Сейчас она выглядит офигительно круто: едва заметный румянец на скулах, изогнутые полумесяцем брови и глаза… глаза – горят, сверкают как пламя – прикоснешься и обожжешься, любуйся издалека…

– И ты мне не начальник и не командир, – продолжает она не обращая. – Занимайся лучше своими делами… пока они у тебя тут есть.

И тут же обращается к девушке:

– Давай документы, я сама поговорю с Мардояном…

Девушка молча протягивает папку.

Татьяна встает и неторопливо, гордо и сногсшибательно дефилирует мимо меня на выход, обдавая тонким ароматом парфюма.

Спохватываюсь через пол секунды, что у стою с открытом ртом.

Девушка выскальзывает из-за стола и не отрывая от меня взгляда пытается удрать.

Я выставляю руку, преграждая ей путь.

– Стоп.

– Извините, мне нужно работать…

Что сегодня за день такой? Все женщины так норовят мне сопротивляться.

А ситуация с Татьяной я вообще воспринимаю как личный вызов.

– Как тебя зовут? – спрашиваю девушку.

– Н-настя. То есть Анастасия, – и краснеет.

Я сурово прожигаю ее взглядом.

– Где он, – спрашиваю.

– Кто? – едва слышно выдыхает она.

– Объект этот, где подрядчик выкобенивается.

Смотрит на меня с сомнением и неожиданно для самой себя просто выливает ведро бензина в мой разгорающийся костер.

– А вам зачем? Татьяна же велела не вмешиваться…

Татьяна? Велела??

Поскрипываю зубами и едва сдерживаю себя:

– Настя, пожалуйста, скажи мне адрес объекта и как найти этого подрядчика…

Она тонет в моем взгляде.

Вижу это. Привычно считываю.

Но все равно колеблется.

– Ну же! – строго требую я.

Она медленно кивает, словно загипнотизированная.

Ну вот еще, не хватало эту девчонку очаровывать…

Достает телефон.

– Пишите адрес, – диктует адрес, – а это телефон, – и диктует два номера телефона.

– А второй что за номер?

– Мой…

Ну, е-мое.

– Спасибо, – говорю я и бегу к машине.

Таня уже, наверное, уехала, но я постараюсь опередить ее.

Для меня становится каким-то соревнованием – успеть, решить самому.

Хоть и понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать.

С другой стороны, и в этом польза есть – это я начинаю себе привирать: посмотрю объект, познакомлюсь с подрядчиком, оценю технологию строительства и производства работ… На стройку всегда полезно съездить.

Прыгаю в тачку и настраиваю адрес в навигаторе.

За пятнадцать минут бешенной езды я не то, что не успокаиваюсь, а наоборот – азарт во мне только разгорается все сильнее.

– Посмотрим-посмотрим, Таня… – цежу сквозь зубы. – Еще посмотрим…

Что мы посмотрим – честно говоря я и сам весьма отдаленно представляю.

Выскакиваю на парковке возле строительного городка и шарю глазами.

Теперь надо найти самый хороший вагончик – в таком скорее всего и прорабка.

– Ага! Вот оно! – радостно бегу вперед и уже у самой двери слышу спокойный голос Татьяны.

Глава 19

Татьяна

Их взгляды прожигают мне спину.

Буквально, чувствую их кожей.

Чуть поворачиваюсь, будто разглядываю строящуюся эстакаду, а сама боковым зрением на прорабку.

Ну, так и есть – оба встали в стойку.

Усмехаюсь и отворачиваюсь.

Много чести обоим, внимания на них обращать.

Да и им бы следовало делом заняться: у одного срыв сроков на носу, а второй все еще в холдинге на птичьих правах.

Кажется, мысли и правда материальны, потому что стоит только мне об этом подумать, как Самвел и Андрей срываются и быстрым шагом направляются ко мне.

Со стороны смотрится очень комично – им бы еще за ручки взяться.

– Жэлаете экскурсию по объекту? – с легким акцентом интересуется Самвел.

Я чуть покачиваю головой:

– Да я и сама справлюсь.

И это правда. И стройку, и проект я знаю как свои пять пальцев.

А также все те ошибки, которые оставили после себя два подрядчика, которые работали до Мордояна.

Объект проблемный, и я очень не хотела вести его.

Германов тогда настоял, упросил, и я сдалась, но предупредила, что только временно, пока он не найдет руководителя.

И вот я теперь снова здесь.

Но это хорошая возможность оценить прогресс за время моего отсутствия, реализацию решений и подумать о том, что можно использовать на текущей стройке.

– Работаем, работаем, Татьяна Алэксеевна, – продолжает умасливать меня Мардоян. – Да только ваши проектировщики тормозят процесс. Неквалифицированные они у вас, менять надо.

– Да, у нас еще много кого надо поменять, – и непроизвольно бросаю взгляд на Андрея.

Он перехватывает его и чуть бледнеет. Сжимает губы и хмурится.

Неужели на свой счет принял?

Я же о нем даже и не думала – случайно попался на глаза.

– Вашу позицию по поводу проектировщиков я услышала, – говорю я. – Давайте теперь пойдем посмотрим, чем вы можете нас удивить, Самвел Артурович.

Мардоян кивает и идет вперед.

Мы с Андреем – за ним.

– Здэсь давно закончили бы отсыпку, но нет решения авторского надзора…

Мардоян вскакивает на своего любимого конька – демонстрацию причин как все кроме него плохо работают и только поэтому работа не закончена не то, что в срок, а вообще никак.

Этот объект – небольшой конноспортивный комплекс с рекреационной зоной вообще для нас крайне неудачный долгострой какой-то.

Будто проклятый. Начиная с проблем с логистикой, заканчивая постоянной сменой подрядчиков.

Мардоян из их череды, конечно, лучший, но не идеальный.

Здесь, в этом регионе вообще сложности с хорошими исполнителями. Думаю поэтому Германов и подтягивает Андрея в качестве партнера.

Чуть придерживаю рукой Андрея – даю знак притормозить и наклоняюсь к нему поближе:

– Приглядись к Мардояну.

Андрей непонимающе вскидывает бровь.

– Он – один из твои возможных субподрядчиков, – негромко говорю я.

Андрей переводит взгляд с меня на Мордояна и обратно, чуть кивает и поджимает губы.

Да, я хочу чтобы Андрей был внимателен и предупреждаю его, но не от хорошего отношения.

В таком меня вряд ли кто-то может обвинить.

Мной движет только лишь профессионализм – мы, надеюсь, что пока еще, но в одном холдинге, и делаем одно дело.

Как долго это будет продолжаться – вопрос, но пока не прекратилось я буду профессиональна.

Мы идем дальше, но я чувствую, как Андрей напрягается.

Ничего, ему полезно.

Глядишь, поменьше будет к бутылке прикладываться по вечерам, да названивать.

Не могу не усмехнуться, вспомнив вчерашний разговор.

После такого, честно говоря, удивительно, что он вообще с кровати подняться смог, не говоря уже о приезде на работу.

И сейчас вот, за мной в след примчался – помогать, видите ли.

Губы пляшут от улыбки, но я сдерживаюсь и хмурюсь чтобы не рассмеяться.

В этот момент как раз Мардоян поворачивается и указывает на строящийся корпус.

– А чего вы, Татьяна Алексеевна хмуритесь? Здесь работы двигаются мэдленнее, но, повторяю, не по нашей винэ.

Я киваю, стараюсь сдержать смех, который, как нарочно, так и рвется наружу.

– Все понимаю, Самвел Артурович. Все, что здесь уже построено – благодаря вам, а что нет – будет построено, но вопреки. Когда-нибудь мы вместе преодолеем всеобщий непрофессионализм…

– Вот вы смеетесь, Татьяна Алэксеевна, а не далэко от истины, – хмурится Мардоян. – Будь вы мужчиной – не позволил бы вам так шутить!

– Но я женщина и это что-то меняет? – усмехаюсь я.

– Вы – жэнщина и это меня просто все. Ради вашей улыбки я готов тэрпеть и не такие шютки.

Он просто рассыпается в галантности.

Эдакий рыцарь в защитной каске белого цвета и яркой жилетке – все по нормам техники безопасности.

– Благодарю вас, Самвел Артурович. Но на работе я прежде всего профессионал, так что давайте мы с вами профессионально посмотрим, как продвигается строительство корпуса.

Мы направляемся к трехэтажному кирпичному зданию, которое из себя представляет пока только лишь коробку из четырех стен, да и то – недостроенных.

По периметру здание опутывают строительные леса.

– Да, по количеству рабочих видно, что строительство продвигается никак, – задумчиво произносит Андрей.

Мардоян бросает на него пронзительный острый взгляд и расплывается в улыбке.

– Так обед же.

– Время одиннадцатый час, Самвел Артурович, – отвечает холодом на улыбку Андрей.

– То есть перекур. Да, в десять они у меня организовано идут в курилку и также организованно возвращаются к работе. Все точно по времени, уважаемый.

И быстро поднимается по бетонной лестнице.

Андрей бросает на меня многозначительный взгляд, я отвечаю ему тем же, мол, понял почему говорила присмотреться, и мы следуем за Мардояном.

– Перегородки класть не могу – штампов «в работу» нэт, подписи главного инженэра нет…

Он просто засыпает нас отговорками. От его монотонного гудящего голоса глаза начинают слипаться.

Глава 20

Андрей

И сразу вслед за скрежетом слышится громкий зов такой-то матери.

А потом Самвел Артурович летит вниз, и через мгновение раздается глухой стук, сопровождаемый стоном.

Убился!

Думаю я, и холодный пот прошибает.

Протяжный стон повторяется, и это лучшее, что я слышал за последнее время.

Живой!

Ну слава Богу.

Я в строительстве не первый год и прекрасно знаю, как тут все работает.

Реагирую мгновенно – первым делом надо помочь пострадавшему, а вторым… вторым прикрыть Татьяну.

Она вот стоит и трясется. Лицо – серое-серое от испуга и неожиданности.

Разворачиваюсь и мчу вниз, оглядывая конструкции – да тут с техникой безопасности просто беда.

Нарушение на нарушении.

Это когда идешь на экскурсию на всякие мелочи не обращаешь внимания, а комиссия по расследованию несчастного случая будет докапываться до каждого гвоздика.

И хоть виноват прораб сам, но как представитель заказчика Татьяна попадет под самую лютую раздачу.

Лечу по лестнице и сам думаю, как бы шею не свернуть.

Слышу позади цоканье – Татьяна спешит за мной.

Удивительная, конечно, женщина – так быстро себя в руки взяла.

– Скорую вызывай, – через плечо бросаю ей я.

Не отвечает, а через секунду слышу:

– Алло, скорая? Несчастный случай на строительстве – человек упал с высоты…

Она старается говорить твердо, но голос дрожит.

Я спиной чувствую ее страх, неуверенность и волнение.

Да уж, не каждый день кто-то рядом с тобой разбивается…

А уж она-то со своими растениями и ландшафтными дизайнами вообще к суровым реалиям стройки не приучена.

Мне ее искренне, по-человечески жаль. Тем более, что мы и не чужие люди друг другу, чтобы между нами не происходило в прошлом… да и настоящем.

Перемахиваю через три последние ступени и бросаюсь к Самвелу.

Распластавшись на песчаном полу, он напоминает огромного жука, который не может перевернуться со спины. Огромный, бесформенный…

На бедре алеет кровь.

Татьяна спешит за мной и через мгновение видит тоже, что и я и вскрикивает.

– Спокойно, – рычу я.

Только истерик не хватало, хотя она и не из таких, но происшествие, чужая боль и кровь мало кого оставляют равнодушными.

Подлетаю к Самвелу.

– Нога… Ноги, – хрипит он.

Рядом с ним куча битого кирпича, арматура, осколки бетонных плит – строительный мусор, который так и не убрали…

– Да ты везунчик, друг, – улыбаюсь я и стараюсь приободрить его. – Полметра левее и все. А сейчас уже скорая тебя заберет и все в порядке будет.

Он открывает затуманенные болью глаза и смотрит на меня с надеждой.

– Че там, –хрипит он, спрашивая о повреждениях.

– Ты свалился с четвертого этажа, – говорю я строго. – Ничего хорошего, конечно нет, но жить будешь, а это главное. Сейчас я тебе повязку наложу – тут у тебя кровит маленько и все вообще будет пучком.

Не понимаю, достигает ли цели моя наигранная веселость, но вроде Самвел чуть успокаивается и стонет через сомкнутые зубы.

А мне предстоит еще самое сложное.

И грязное.

И мерзкое.

Оборачиваюсь к Татьяне и говорю негромко:

– Сейчас пойдешь за монтажным поясом, поняла?

Она сперва срывается с места, а потом недоуменно на меня смотрит.

Я отворачиваюсь.

– Слушай, Самвел Артурович, ты я вижу мужик опытный, нормальный, – сам себя презираю за то, что собираюсь сказать, но, черт… Судьба Татьяны мне как-то дороже…

– Ты же знаешь, что будет – комиссия, уголовка и прочая дрянь.

Самвел Артурович опытный мужик, это да – даже не смотря на боль напрягается и фокусирует на мне взгляд.

– И че? – хрипит.

– Ты за ТБ расписан?

Задумывается.

Потом негромко ругается нецензурно.

– А корка есть на допуск?

Ругательство повторяется, а потом неуверенно:

– Должна быть у моего тбшника.

– Татьяна, – не оборачиваясь командую я, – тащи пояс и журнал инструктажа. Самвел Артурович, ты ж понимаешь, что никто не виноват и это несчастный случай?

Наступает момент истины.

Я знаю, что веду себя как полный моральный урод, заставляя человека подписать, фактически, отказ от претензий.

Но, черт, и Татьяна не виновата, что он не обеспечил нормальные условия на объекте. Она сейчас вообще крайней выходит во всей этой ситуации!

Самвел Артурович сжимает губы и надувается – значит все не пройдет легко.

– Давай, Артурыч, не ерепенься. С лечением поможем, компенсацию оформим – слово даю.

Тут из стопора выходит Татьяна:

– Андрей, что происходит? Ты на что его уговариваешь? – а в ее голосе такое… такое подозрение, будто я преступник и прошу взять вину на себя.

А я, между прочим, ради нее тут стараюсь.

Самвел переводит взгляд с меня на нее, а потом обратно на меня.

– Прекрати тут свои махинации устраивать, – строго говорит она. – Делать будем все как положено. Сейчас приедет скорая и…

Я может и не самый порядочный человек на свете, но очень хочу отгородить Татьяну от крайне негативных последствий.

Даже ценой своей совести.

Даже если она меня будет потом считать мерзавцем. Ха, будто сейчас как-то по-другому, так что я тут ничего не теряю.

Вскакиваю на ноги и оказываюсь вплотную к ней.

И…

На мгновение замираю. Все отходит на второй план: весь мир заслоняют ее огромные, влажные глаза… И дурманящий аромат врывается в ноздри вытесняя воздух…

С огромным трудом беру себя в руки и сдавлено шепчу:

– Понимаешь, ты сейчас крайняя за происшествие при проведении работ. Последствия за это… суд, в общем определит последствия, ясно? Это вообще не шутки…

Татьяна бледнеет еще сильнее, а ее огромные и чертовски красивые глаза становятся еще больше.

Изогнутая бровь слегка дергается.

– Я готова нести ответственность, – твердо отвечает она.

Ну что за женщина.

Глава 21

Андрей

По мере того, как я обсуждаю с предприимчивым Мардояном размер компенсации, ему, кажется, даже становится лучше: стоны не такие сильные, но более жалобные, в глазах поблескивает совсем не боль, а что-то другое – хищное и даже плотоядное.

Мне становится немного страшно находится с ним наедине – а ну как накинется на меня?

Но все заканчивается хорошо: Мардоян остается спокойно лежать, удовлетворенный размером компенсации, я – сижу возле него и смотрю на Татьяну.

Она выглядит просто супер.

Это нужно признать. Я обязан это признать.

Не каждый мужик смог бы сохранять такое самообладание в критической ситуации.

Каждое ее движение собранное и четкое – она приносит необходимые документы и инвентарь. Без лишней суеты, без истерики и напускного самобичевания.

Делает то, что я ей говорю. И это хорошо. Это правильно.

Не зря мы были в браке столько лет – ведь подходим друг другу идеально.

Потом встречает скорую и обеспечивает транспортировку упитанного подрядчика в карету.

Когда скорая выезжает с территории, и сирена медленно стихает вдали, мы смотрим друг на друга.

Солнце еще только приближается к зениту, а я бы уже предпочел свалить домой и взять со собой чего-нибудь холодненького.

Татьяна словно читает мои мысли.

– Раз ты все с Самвелом Артуровичем утряс, вот ты и держишь на контроле его самочувствие.

Я даже рот не успеваю открыть, как она продолжает тоном не терпящим возражений:

– Сейчас езжай в больницу, адрес я тебе скину, и удостоверься, что все в порядке…

Усмехаюсь:

– А потом тебе звякнуть – доложить?

Татьяна не поддерживает мой шутливый тон:

– Сама тебе позвоню. Или лучше напишу – у меня встреча и совещание скоро. Мне не до тебя будет.

Разворачивается. И хорошо – не увидит моей разочарованной морды.

Мне не до тебя – звучит неприятно, и задевает меня неожиданно очень глубоко.

Смотрю, как она удаляется, топая по щебню: высокая, стройная – за год похудела и подтянулась заметно, строгая юбка-карандаш упруго обтягивает бедра…

Каждая деталь образа – аккуратная и стильная.

– Воронцов, слюни подбери, – командую сам себе и быстрым шагом бегу догонять ее.

И дальше профессиональный долг разводит нас с Татьяной по разные стороны.

И мой день превращается в унылую серую суматоху.

От повышенной влажности и жары я просто дурею, но мотаюсь по городу: сначала в больницу к Мардояну, потом обратно в офис.

Закапываюсь в бумагах и делах, хватаясь то за одно, то за другое.

Просто места себе не нахожу от странного нарастающего волнения.

И это логично. И никак не связано с Татьяной. Ну, разве что, косвенно.

У Лены сегодня выпускной.

Вот причина моего трепетного волнения.

Дочка совсем взрослая стала, и очень хорошо, что Таня не стала препятствовать моему приходу.

К концу дня сижу уже просто как на иголках, то и дело поглядывая на часы.

Доделываю спешно самые срочные дела и срываюсь домой – нужно привести себя в порядок.

Принимаю душ и надеваю свой лучший, специально привезенный костюм.

Оглядываю себя в зеркало – я еще ого-го! Широкие плечи, осанка… Еще и тем, кто помоложе фору могу дать!

Хотя на висках все больше видно седых волос. Да и морщины только прибавляются.

Вечер, едва наполненный синеватой дымкой, опускается на город.

Я припарковываю авто и медленно иду ко дворцу культуры, в котором и будет происходить торжественное мероприятие.

Я немного опаздываю, но не тороплюсь – глазею по сторонам на красивых людей, которые спешат на один из главных праздников молодости.

От разнообразных оттенков синего и фиалкового пестрит в глазах.

Я в своем черном строгом костюме слегка не вписываюсь в цветовую гамму, но… отличный черный костюм всегда к месту.

Дети, старающиеся выглядеть совсем взрослыми… Их родители, старательно молодящиеся…

Я вливаюсь в эту пеструю толпу и следую за всеми.

– Папа-папа! – с криком из толпы ко мне бросается ослепительно красивая девушка, в которой я даже не сразу узнаю дочь.

Весь этот год мы разговаривали только по видеосвязи, да я видел ее фотки в соцсетях… Но что такое фотки в сравнении с живым человеком?

Чувство вины обжигает меня – что мешало мне раньше приехать? Что мешало раньше приезжать?

И, Андрюх, не надо отмазок про работу, бизнес и вечную занятость…

Я не успеваю углубиться в самокопание – Лена прыгает на меня и обнимает.

Крепко-крепко.

Так крепко, искренне и с любовью, что… мне приходится несколько раз часто моргнуть чтобы прийти в себя и держать лицо.

Улыбаюсь, пусть и чуть натянуто и целую дочку в обе щеки.

Обнимаю ее лицо ладонями и чуть отстраняю.

– Какая же ты у меня красавица, – произношу пораженно.

Лена вспыхивает румянцем, и глаза ее счастливо блестят.

– Я так рада, что ты смог приехать, папуль! – она еще раз обнимает и повисает на мне.

Толпа огибает нас, как волны огибают скалу, торчащую из воды. Смотрят на нас восхищено и с улыбками, кивают.

Гордость переполняет меня. Гордость и… что-то еще. Горьковато-сладкое как дым осенних костров.

За спиной Лены я вижу Татьяну.

Она стоит, сложив руки крест на крест на груди. Сногсшибательно красивая, в великолепном светло-синем платье с ниткой жемчуга на длинной шее…

В ее глаза кажется я вижу то, что чувствую сам – ту же светлую горечь.

Мы медленно идем на встречу друг другу.

– Мам, папа приехал! – радостно щебечет Лена.

Она разрумянилась и крепко держит меня за руку, будто боится, что я ненастоящий и в любой момент могу исчезнуть.

Лена берет Таню за руку, не отпуская моей.

Чуть не прыгает от радости.

– Так здорово, что все мы сегодня вместе!

Таня медленно кивает, не отрывая от меня печального взгляда.

Я знаю, о чем говорит этот взгляд, не произнося ни слова.

Глава 22

Татьяна

Голос ведущего летит над толпой:

– Дорогие выпускники, родители, бабушки-дедушки и прочие дальние родственники! Прошу занимать свои места наша волшебная ночь начинается!

Взглядом выискиваю ведущего: высокий, прилизанный, с неестественной широкой улыбкой парень.

Волшебная ночь, пф! Ну и метафору подобрал, ничего не скажешь.

Я оглядываюсь на Андрея и думаю, что вечерок впереди еще тот, и вот волшебным как-то совсем язык не поворачивается его назвать.

Ладно, Таня, спокойно. Сегодня Леночкин день. Ее праздник, и ты здесь ради нее.

Как, надеюсь, и он.

Слишком уж влажными глазками на меня стреляет.

Хмурюсь и нарочито резко отворачиваюсь от Андрея – не собираюсь я с ним в гляделки играть.

– Ма, па, я побежала, – Лена подскакивает к нам с Андреем и поочередно целует в щеку.

Столы выпускников отдельно от родительских, что очень логично и естественно.

Смотрю Лене в след – красивая она девушка. Грациозная, стройная, живая такая…

В который раз поражаюсь как в ней удивительным образом переплелись черты и Андрея, и мои…

Киваю ей в след, но она уже не замечает этого – увлечена подругами, щебечет что-то взволновано и радостно.

Направляюсь к столу и краем глаза замечаю, что Андрей растеряно остается на месте.

– Идешь? – небрежно бросаю через плечо. – Наш столик там.

– Слушай, я даже не знал, что здесь все так будет организовано…

– Ага, – киваю я с пониманием, – знал бы больше, если бы интересовался, – не могу удержаться от шпильки в его адрес.

Но он так виновато смотрит на меня – даже не спорит, что облажался, как обычно, что я машу рукой.

– Я забронировала и оплатила на тебя место. Подумала, что ты не только же ради того, чтобы постоять в холле приедешь…

Он расцветает улыбкой.

– Танюша, спасибо тебе огромное. Я очень виноват, да… как-то совсем не подумал о таких организационных моментах…

– Ага-ага, – киваю, – деньги потом вернешь – я благотворительностью не занимаюсь.

Он усмехается, и в его глазах вспыхивает огонек.

Этот огонек я давно не видела, но не могла забыть – такой же, как в молодости…

Так, все, Таня, давай-ка без вот этих сантиментов.

Я иду к нашему столу, Андрей следует за мной, и я спиной чувствую его взгляд.

Только собираюсь сесть, как он подскакивает и галантно отодвигает стул.

Стол на пять пар, и со мной тут же начинают знакомиться соседи.

Мужчины протягивают руки, сверкают глазами и улыбками.

Я оказываюсь окруженная вниманием, но не только приятным.

Замечаю колючие взгляды женщин – им-то совсем не по нраву такая галантность их мужей.

Но я в этом не виновата же – я просто пришла и села на свое место.

– Что предпочитаете пить? – наклоняется ко мне сосед слева, а его жена просто белеет от злости.

– Воду, – отвечаю и подзываю официанта.

Чего мне точно не надо, так это быть причиной конфликта в чьей-то паре.

Я всего-то хочу побыть рядом с дочерью в такой важный для нее день.

Андрей присаживается рядом и тоже недовольно пыхтит.

Смотрю на него боковым зрением – аж позеленел слегка. Или это освещение так играет с красками.

Вздыхаю и делаю глоток воды.

Меня спасает то, что ведущий просит тишины и официальная часть мероприятия начинается.

Легкая, ненавязчивая: выступления учеников со словами благодарности родной школе, слово берет и кто-то из родителей, учителей…

Атмосфера праздничная, с легкой горчинкой грусти… Как правильно кто-то замечает – это праздник прощания с детством.

– А теперь мы хотели пригласить Елену Воронцову, которая единственная сумела добиться в этом году федеральной именной стипендии.

Надо видеть удивленное лицо Андрея. Он смотрит на меня, пока я оглушительно хлопаю в ладоши вместе со всем залом.

– Почему я не знал?

– Кого об этом надо спрашивать, Андрюш?

На сцену поднимается Лена. Моя доченька – молодая красивая женщина, добившаяся успеха и признания.

Уверена, это первый ее шаг на выбранном пути.

Андрей что-то хочет сказать еще, но я прерываю его:

– Давай просто порадуемся и посмотрим на нашу дочь?

Он кивает и выдыхает – ну хоть какой-то мудрый поступок.

У меня на глазах вскипают слезы. Я совсем от себя такого не ожидала – не могу себя назвать чувствительной, но сейчас… сейчас все по-другому.

Лену тепло встречает публика, и это о многом говорит – ведь она проучилась только год в этой школе.

Она говорит просто, без пафоса, не затягивая и не фокусируясь на себе.

Благодарит учителей, наставников за помощь не только в получении знаний, но и с тем, что помогли определиться с профессиональным путем – она решила стать детским кардиохирургом.

Я просто краснею от гордости за дочь.

– И еще я, конечно же, хочу сказать как я сильно благодарна и люблю маму и папу! Можно попросить их выйти, чтобы все увидели какие они у меня классные?

От неожиданности у меня даже рот приоткрывается, а уж когда на нас с Андреем падает ослепляющий луч прожектора, я вообще теряюсь…

***

Дорогие читательницы!

Приглашаю вас в свою другую историю о предательстве самых близких и женщине, сильной духом.

"Развод в 43. Не прощу и буду счастлива"

https://litnet.com/shrt/QlBd

– Детка, какая же ты сногсшибательная! – произносит мой муж с возбужденным придыханием. – Хочу тебя прямо сейчас.

От этих слов по коже привычно разбегаются мурашки.

Есть только одна проблема: эти слова он говорит не мне, а своей молоденькой помощнице.

Толкаю дверь и прерываю их в самый неподходящий момент.

Для него не подходящий.

– Только давай без истерик, – выдавливает мой муж, торопливо застегивает брюки и помогает подняться с колен той, кто ублажала его.

– Давай мы поговорим спокойно дома…

– Мы? – усмехаюсь, маскируя боль. – Нет больше никаких мы. Я подаю на развод!

Муж подло предал меня после пятнадцати лет брака в тот самый момент, когда мне больше всего нужна была его поддержка. С легкостью разрушил нашу семью и не считает себя виноватым. Он может думать что угодно, но одно я знаю точно – измену не прощу и к мужу не вернусь!

Глава 23

Татьяна

Кажется, что взгляды всех присутствующих обращаются к нам.

Аж трепет идет по спине.

– Идем, – негромко командует Андрей и берет меня за руку.

Поднимается.

Я слегка обескуражена, и в первое мгновение теряюсь.

Что мне не слишком свойственно, кстати, но эмоциональный вечер все-таки дает о себе знать.

Вырывать ладонь из руки Андрея сейчас, на глаза у всех, и, главное, Лены слишком… слишком грубо что ли.

Так что ладно, пусть порадуется немного.

Позволяю себя вести по проходу между столами к сцене.

Вижу восхищенные взгляды мужчин, и не менее восхищенные взгляды доброй половины женщин, которые, дай им волю, накинулись бы на Андрея немедля.

Ну, сегодня вечером действительно выглядит… неплохо.

Высокий, широкоплечий.

В отличном костюме, который ладно сидит по фигуре.

Ни намека на брюшко.

Гордый, уверенный.

На возраст намекают лишь посеребренные виски, но ни сколько не портят его, а наоборот – придают импозантности и благородства.

Мы поднимаемся на сцену, и это отличные момент чтобы незаметно выскользнуть из его ладони.

Мне отлично и самой. Не нуждаюсь в мнимой поддержке.

Лена просто сверкает улыбкой.

Глаза искрятся, и, глядя на нее, я не могу не улыбаться.

Вокруг огромный зал, наполненный гостями: сотни пар глаз, радостные лица, восхищенный шепот…

Все растворяется, когда я смотрю на свою девочку.

Кажется, только вчера я впервые приложила ее к груди после двадцати часовых родов.

А потом были долгие бессонные ночи, когда она не могла уснуть и плакала, а каждая минута тянулась вечностью.

Все пролетело, растворилось во времени, оставив только воспоминания.

Первые слова… Кстати, она сначала сказала «папа» и только сразу в след за этим «мама»…

Болезни и переживания. Первые белоснежные банты в школу, и подростковая влюбленность…

Сколько же всего было в наших жизнях! И веселого, и грустного… и хорошего, и не слишком…

Невольные слезы наворачиваются на глаза и туманят взгляд.

Лена что-то говорит, а у меня в ушах только гулко шумит пульс…

Я лишь вижу ее улыбку, горящие глаза и радуюсь тому, что она счастлива.

Сквозь гул в ушах прорываются аплодисменты – зал взрывается.

Андрей подходит к Лене, целует ее в щеку и берет микрофон.

При его появлении в сердце вспыхивает, казалось бы, давно забытое, упрятанное под семью замками чувство.

Обида.

Боль.

Жгучая боль.

Будто ветер подул на почти потухшие угли…

Печальное горько-сладкое послевкусие наполняет меня… Как в последний день лета…

–…успехи несомненная заслуга самой Лены, – до меня долетают обрывки фраз Андрея. – И конечно же ее замечательной мамы…

Пока мы стоим на сцене и купаемся в восхищенных взглядах и аплодисментах, я не могу не думать о том, как сложилась наша жизнь.

Дисциплинировано держу маску с улыбкой. Киваю и даже вроде произношу слова благодарности в ответ.

Я очень горжусь дочерью. Тем путем, который она уже прошла, как сильно изменилась и выросла в первую очередь внутренне… Но я рада, когда мы спускаемся со сцены – только внизу меня немного начинает отпускать накатившая волна чувствительности.

– Фух, – нарочито говорю я, пока мы идем к своему столу, – публичные выступления – все-таки не мое. Что-то я даже переволновалась, – и слегка натянуто улыбаюсь.

Андрей опять берет меня за руку и чуть поворачивается ко мне.

– Ты выглядишь великолепно, – произносит просто.

И тут же добавляет с какой-то перчинкой в голосе:

– Половина, если не все мужики в этом зале со мной точно согласятся и пускают на тебя слюни.

Щеки немного покалывает.

Смотрю вперед и с усмешкой отвечаю:

– Да и ты, смотрю, тоже пользуешься популярностью.

Андрей чуть кивает головой:

– Можно считать, что мы обменялись комплиментами?

– И не мечтай, – язвительно одергиваю его я и сажусь к столу.

Праздник удается на славу.

Мы прекрасно проводим время, и я отпускаю ситуацию – еще больше позволяю себе расслабиться и наслаждаться.

Искренне хлопаю в ладоши от восторга, когда выпускники выходят вальсировать.

Это не подготовленная программа, но выглядит очень эффектно и мило.

– Какая красота! – восхищенно произношу я скорее сама себе.

– Еще бы парни умели как следует танцевать, – ерничает над ухом Андрей. – Большинство только и знает, как топтаться на месте…

– О, ну ты-то у нас мастер танцев, – расплачиваюсь колкостью за всех молодых людей в зале.

– Сомневаешься? – и хищный блеск сверкает в его глазах.

– Нет, – качаю головой поджав губы. – Я помню.

И добавляю:

– Я ВСЕ прекрасно помню.

Андрей смотрит на меня, но я не отвожу глаз.

Рывком поднимается из-за стола.

Обиделся что ли?

Идет к танцующим и… приглашает Лену на танец.

Андрей действительно хорошо танцует – твердо ведет, вальсируя между парами. Их с Леной танец – просто небо и земля по уровню.

Это действительно красиво.

Они кружат по залу, а я смотрю на них с легкой улыбкой.

Огонь в груди вновь угасает – нет, я по-прежнему не могу простить предательства, но злость больше не бьется во сне в такт сердцу.

Я отпускаю. Действительно отпускаю ситуацию.

Праздник получается просто восхитительным.

Но это, в первую очередь праздник взрослеющих детей, и поэтому я собираюсь уходить – пусть дети веселятся и отрываются на полную катушку.

Лена разговаривает с папой, когда я подхожу прощаться.

– Дочь, – нарочито строго говорю я, – я домой. Веселись.

Она бросается мне на шею и обнимает – крепко-крепко. Что-то щебечет мне в волосы взволнованно-радостное, но я не разбираю слов – просто наслаждаюсь звуком и ритмом ее голоса.

Отстраняюсь и хмурюсь:

– Будь аккуратна, хорошо? – и грожу пальцем, как маленькой.