Последнее падение

Пролог.

Конец. Для меня это очень неприятное слово.

Счастливых концов в моей жизни не было, да и не будет, не такая я уж и везучая.

Вообще, что такое счастливый конец? История, где главные герои остаются вместе, играют свадьбу и заводят детей? А может это история, в которой главная героиня добивается желаемого? Думаете, что это детский лепет? Возможно. Но моя сказка выглядит иначе.

Я не принцесса, а скорее снежная королева. Поэтому мне не стоит ждать прекрасного принца. Мой конец слишком печален, чтобы про него писали книги, слагали легенды и ставили в пример. Мой конец типичен и жесток, как и всё в этом мире.

Когда-то королева прошлась голыми ногами по разбитому стеклу, а может это были осколки льда, которые бы никогда не растаяли, поранив ноги до неузнаваемости. Только вот кровавых отметин она не оставила, к тому моменту – тело её было мертво.

Кровь – это доказательство слабости.

Слёзы – признак бесполезности и трусости.

Боль – лекарство, которое возвращает тебя к жизни.

В мире спорта существуют различные виды болезненных ощущений. Какие-то приятны, как сладкий сон, а какие-то ломают тебя изнутри, но они всё равно остаются средством от всех болезней.

В детстве мне надо было чаще думать головой, ведь мой конец наступил тогда, когда я впервые завязала себе шнурки на коньках. Именно в тот момент во мне проснулась ненависть, которую я не смогла осознать. Ненависть – к самой себе и своим поступкам.

Конечно, спорт – это прекрасно. Спорт заменил мне жизнь, семью и друзей. Всегда на катке, всегда в спортивной одежде, всегда со скакалкой в руках. Если всё это кажется заманчивым, то добро пожаловать. Если нет, то закрывай эту писанину, она не для тебя. Я просто хочу показать, что происходит за чугунной дверью профессионального спорта, ведь это не так красиво, как кажется.

Это больно, всегда больно, исключений не бывает.

Глава 1. 29 лет.

Ступать в неизвестность уже стало моей традицией.

Однако это чувство всегда ощущается по-новому. Оно заставляет меня погрузиться в самые сокровенные страхи. Завтрак норовит выйти наружу, колени дрожат, ладони потеют…

Вроде стандартный набор, знакомый до жути, однако всё это так далеко от меня сегодняшней.

Я боролась с этим чувством целых тринадцать лет, но каждый раз оно брало верх. Сейчас я снова здесь, однако, в этот раз это был только мой выбор.

Никто не заставлял меня вставать под предлогом исключения, не стаскивал с кровати в пять тридцать утра, не составлял мне рацион питания, запрещая употреблять сладкое и пичкая обезжиренным молоком. Теперь я самостоятельно могу решить во сколько нужно вставать, и даже какое молоко пить — двух или трёхпроцентное.

Во многом это достижение, только вот сегодня я всё ещё здесь.

Раньше я бы промчалась по коридору, рассматривая кубки и фотографии былых чемпионов, которые уже давно пылятся в стеклянных склепах. Сегодня же, тихо стуча каблуками, я пройдусь по этой ненавистной плитке, которую в детстве так сильно боялась разбить, когда в очередной раз забыла надеть чехлы. Только непонятно, что было страшнее, разбить плитку или затупить лезвия? Ответ на этот вопрос я не найду никогда.

Печально осознавать, что я никогда не пробегусь по этим коридорам вновь. Моё тело просто физически на это больше не способно.

Сейчас я всё ещё смотрю в пол. На самом деле мне страшно смотреть на эти стены и пыльные шкафы, которые когда-то считались высшей наградой для каждого выпускника Академии. Мне страшно увидеть там себя. Мы мечтали о высотах, чтобы потом наши улыбки украшали холлы катка, а кубки красовались рядом с кубками старших коллег. Из пятнадцати выпускников Академии моего года, только я подарила этому злосчастному месту свои награды, просто потому что другим дарить было нечего, а мне они действовали на нервы.

Возможно в свои десять лет, а именно тогда армия «Сияющих» объявила очередной набор в основную группу претендентов на счастливое будущее, я бы хотела быть частью этого импровизированного музея, однако сейчас – осознаю, что это далеко не музей, а самое буквальное кладбище.

Но я остановлюсь тут, поскольку не смогу заставить себя пройти мимо, только вот так и не посмотрю на те фотографии. Пусть они останутся для меня загадкой. Обратно я планирую уйти с гордо поднятой головой (наверное), но по запасной лестнице, это уж точно. Мой визит точно не останется незамеченным. Мне будет уже не до этих несчастных снимков (если хоть что-то от меня там сохранилось). Я отправлюсь на встречу с человеком, от которого пряталась все эти долгие годы, но это обсудим чуть позже.

***

Свет. Камера. Мотор. Съёмка начинается.

В данный момент они записывают пробное вступление, чтобы убедиться в исправности оборудования. Моего участия там не требуется. Зато за это время я осознаю, что я сейчас сделала. Спустя десять лет, я вернулась. Только вот рада ли этому?

Обычно через Центральный зал — место, где у былых чемпионов брали интервью — я проносилась в спешке. И раз за разом мой желудок издавал страшные звуки, ведь чтобы вес на весах не прибавлялся, его приходилось очищать каждый божий день, проведённый в этих стенах. И поверьте, это зрелище не для слабонервных.

Сейчас же я стала той самой «звездой», которая уже направляется к ведущей. Об этом ли я мечтала? Крики поклонников, а может купленной массовки – не слышно. На самом деле они никуда есть, просто мой разум настолько повреждён, что я больше не способна их слышать.

Я аккуратно опущусь в это с виду новое красное кресло, но я-то знаю, сколько таких же побитых сидело здесь до меня. Вопросы, бесконечные беседы, репортёры, тренеры, спортсмены — всё это стало уже бессмысленно.

Если честно, то я слабо помню день интервью. Какие-то моменты я восстанавливала уже дома, пересматривая эту запись раз за разом. Даже погода в тот день была не на моей стороне. Дождь и слякоть, всё как в типичной драме. Только вот я не главная героиня, которая прошлась бы по мостовой в мокром плаще, держа в руке бутылку дорогого виски и куря фирменные сигареты. Я выглядела как облезлая кошка. Виски я никогда не любила, поэтому ограничилась бутылкой воды, а сигареты… Честно, я пыталась, но воспоминания настолько свежие, что запах качественного табака заставляет вывернуться наружу, хотя с того момента прошло больше десяти лет.

Единственное, что нервирует меня больше надоедливых репортёров, это не менее надоедливые гримёры. Сейчас у меня есть жуткое желание запихнуть эту пушистую кисточку куда подальше. Но нет, я научена опытом.

— Тридцать секунд до записи, Виктория, наготове!

— Рада, что вы заглянули к нам, — почти шёпотом произнесла ведущая. — Вы готовы?

— А разве это имеет значение? Вас же это никогда не интересовало. — ответила я.

После этой фразы Виктория посмотрела на меня как на врага народа, а я лишь подарила ей свою хитрую улыбку.

— Три, два, один! Мотор. Запись пошла!

— Добрый вечер и добро пожаловать в программу «Спортивные новости». Меня зовут Виктория Листова, и сегодня мы поговорим о человеке легенде. О той, кто десять лет избегала любого контакта с прессой. Она ушла непобедимой, чем повергла в шок весь спортивный мир и вдохновила многих на создание легенд о своей персоне, а также приобрела статус примера для подражания. Сегодня речь пойдёт о фигурном катании. В нашей программе — несостоявшаяся чемпионка мира, Каролина Мороз! Девушка, которой пророчили звёздное будущее, однако она так и не достигла последней ступени.

Глава 2. 10 лет.

Утро каждого человека должно начинаться с плотного завтрака, а если по утрам вам есть невмоготу, то хотя бы с чашки горячего чая, иначе в дальнейшем желудок не сможет нормально функционировать.

Однако моё утро начинается с будильника, который установлен на пять тридцать, и никакого завтрака мне не светит, это уж точно. И всё бы было хорошо, только вот уснула я сегодня в три сорок четыре, поскольку до последнего делала вечернюю растяжку. Мама всячески меня отговаривала и укладывала в постель, но я настояла на своём. Да, такое бывает, особенно в профессиональном спорте, хотя я ещё далеко не профессиональная спортсменка, но я обязательно ей стану, когда-нибудь.

— Меня зовут Каролина Мороз, десять лет, младшее спортивное подразделение. В будущем стану чемпионкой! — я стояла перед зеркалом с видом напыщенного павлина, в пятый раз, прокручивая в голове фразу, с которой предстану перед комиссией. Правда их ответ мало меня волновал, мысленно я уже была на пьедестале.

— Не слишком громко сказано, будущая чемпионка? Ты сначала хоть в основной состав Академии поступи, а потом уже мечтай о наградах. Хотя с таким сезоном, как этот, вряд ли ты пройдёшь дальше первого тура. Как можно было так оступиться в программе, три раза, на одном и том же месте. — Мама никогда ничего не приукрашивала и потому всегда била в самое сердце. Она резко затянула хвост, который с таким упорством собирала из моих непослушных волос, и продолжила собирать его в аккуратную шишку.

Для Академии был важен не только качественный показатель твоего развития в спорте, но и внешний вид. Там было слишком много положений, так что выучить их все я не смогла, однако некоторые запомнила:

1) Ухоженность.

Необходимо предстать перед комиссией в идеальном виде, соблюдая все спортивные положения. Исключить громоздкие украшения и дополнительные атрибуты, которые могут помешать в момент исполнения положенных элементов.

2) Физическая форма.

Параметры веса и роста можно увидеть на официальном сайте Академии. Дополнительная проверка выносливости и стрессоустойчивость пройдёт на первом этапе отбора.

3) Умственные показатели.

Показатель аттестации, за прошлый год, поступающего должен быть не ниже среднего балла Академии (4,20). Если же спортсмен становится частью сборной Академии, то обучение будет проводиться на территории спортивного городка, в очном режиме, с учётом спортивного расписания.

Пункт, связанный с умственными показателями, всегда ставил меня в тупик. Я вроде бы спортсменка, учёба явно не занимает первое место в моей жизни. А вот, по мнению Академии, учёба — это одна из составляющего будущего чемпиона.

И именно в этом пункте я пролетала по всем фронтам. Средний балл моего аттестата составлял 3,9. А это значило, что даже если я блестяще сдам все вступительные испытания, то возьмут меня с огромной натяжкой. И даже тот факт, что я каталась в подготовительной группе при Академии — мне не поможет.

— Мам, а теперь серьёзно, — сказала я с максимально сосредоточенным лицом. Обычно в такие моменты она забывала про свою язвительность и начинала слушать, ведь прекрасно знала, что творится в моей голове. Этого у неё было не отнять. — Насколько велика вероятность, что я не пройду дальше первого тура? — на самом деле я рассчитывала на её поддержку, которую она оказывала в редких случаях. Но сегодня именно такой случай, как мне казалось.

— Врать не стану. Вероятность высокая. Думаю, ты вылетишь по показателям скольжения. И не забывай про аттестат, твой средний балл не блещет радужными красками. Но давай начистоту, если бы я была не уверена в твоей возможности поступить в Академию, я бы не подала заявку, не заставила бы тебя работать и добиться желаемого. — Сказала она, нежно погладив меня по голове. Это был максимум её поддержки и напутственных слов. Большего она мне дать не могла, а я и не просила. Этого вполне достаточно.

— Спасибо мам. — Она наградила меня понимающей улыбкой и намекнула, что нам пора выдвигаться.

Честно говоря, мама никогда не следила за вещами, поэтому она пять раз перепроверила папку с документами и все спортивные сумки. Однажды мне посчастливилось поехать на соревнования без свидетельства о рождения, именно из-за её рассеянности. Удивительно, как меня не сняли с поезда. Видимо иногда мне всё-таки везёт.

***

Академия. Именно сейчас, когда мне всего десять лет, это место выглядит лучшим пристанищем. Словно сказочный замок, который в дальнейшем сделает из меня ту самую снежную королеву. Только вот я об этом ещё не знаю, хотя хотелось бы.

Свет отражается в стеклянных панелях, ослепляя каждого смотрящего, здание выглядит достаточно небольшим, но это только на первый взгляд.

Академия — это комплекс спортивных строений, в которых тренируются не только фигуристы, но и другие представители ледовых направлений. Она является одной из составляющих спортивного объединения «Дар». Здесь также занимаются гимнастки, биатлонисты, танцоры, водные дисциплины и другие представители профессионального спорта. «Дар» представляет собой огромную территорию с разнообразными комплексами. По секрету скажу, что за тринадцать лет, которые я провела в Академии, я не посетила даже половину строений, представленных в данном объединении.

Вид действительно завораживающий: огороженные клумбы и ровненькая трава по периметру, заасфальтированные дорожки, по которым бегают спортивные звёзды, награждающие тебя мимолётной улыбкой, красивые фонтаны и места отдыха, а главное прекрасный аромат, который доносится из спортивного кафетерия. Весь этот перечень создаёт иллюзию прекрасного места, которое так и манит в свои объятья.

Глава 3. 10 лет.

Теперь обо всём по порядку. Ранним августовским утром, спустя два дня после просмотра, я стояла перед входом в общежитие. Именно здесь я должна была провести ближайшие восемь лет своей жизни. Почему восемь? Потому что после выпуска из Академии, который состоится в восемнадцатилетнем возрасте, нас отпускают в свободное плаванье. Кто-то захочет продолжить свою спортивную карьеру, выступая под знаменем Академии. Кто-то решит сменить тренера или спортивное направление. Например, уйти в шоу или синхронное катание — такое часто бывает. А кто-то больше никогда не выйдет на лёд, хотя к моменту выпуска из Академии — их остаются единицы.

Сейчас многие старшие представители большого спорта находились на летней тренировочной базе, в другом городе. Однако некоторых уже можно заметить в залах Академии.

Подготовка к сезону в самом разгаре, а это значит, что Ирина Владимировна Славянская покинула территорию объединения «Дар» и вернулась к своим прямым обязанностям — тренерской деятельности.

Нас же она оставила на попечение настоящих профессионалов своего дела — Илью Игоревича и Виктора Станиславовича.

Валимов Илья Игоревич в Академии занимает должность педагога по скольжению, но также выполняет функции хореографа-постановщика. В прошлом — представитель танцев на льду. Сейчас на его тренерском счету уже четыре танцевальных дуэта, которые несколько раз брали золотые медали чемпионата. И именно поэтому все танцевальные пары Ирина Владимировна доверяет ему.

Русаков Виктор Станиславович тоже представитель пар, только уже спортивных. В юношеские годы они с партнёршей были серебряным призёрами Олимпиады, что является огромным показателем их мастерства.

Его партнёрша, а по совместительству и жена, является техническим контролёром судейской бригады Академии. Наталья Геннадиевна, а именно так зовут жену Виктора Станиславовича, близкая подруга Ирины Владимировны. Поэтому она часто заглядывает на наши тренировки и раздаёт советы по техническим вопросам, связанным с элементной составляющей программ. И каждый раз она говорит, что самое главное для девушки — это удачно выйти замуж, что она и сделала.

Единственная, кто никогда не стояла в паре — это Ирина Владимировна. Она, с самого начала и до конца, была представительницей одиночного катания. У неё были все шансы стать спортсменкой международного уровня, но судьба распорядилась иначе. Травма, полученная во время тренировочного процесса, (именно такую причину её ухода озвучил тренерский штаб, после неудачного проката на чемпионате мира. И никому неизвестно — правда ли это?) поставила крест на её дальнейшей карьере. За её спиной как минимум шесть профессиональных спортсменов, которые поднимались на верхнюю ступень пьедестала, а серебряных и бронзовых призёров ещё в два раза больше.

Славянская является одним из самых востребованных тренеров мира за всю историю фигурного катания. А «Академия Сияющих» занимает первое место среди лучших школ нашей страны.

Если тебя всё-таки приняли в её ряды — это не значит, что ты станешь частью большого спорта. Здесь всё зависит только от тебя, твоих желаний и стремлений. Академия — это шанс на успешное спортивное будущее, а не волшебная таблетка. Конечно, многие её выпускники достигали спортивных вершин, однако другие так никогда и не увидели пьедестала, прожив всю жизнь в тени чемпионов.

Кто-то не смог выдержать бешеной конкуренции, кого-то спорт изменил до неузнаваемости, а на ком-то оставил многочисленные шрамы — как снаружи, так и внутри.

На самом деле наш спорт — это искусство. Если у творца нет вдохновения, то и творения не получится. Только вот я до сих пор не понимаю, кто из нас на самом деле является творцом — тренеры или спортсмены.

С огромной кипой бумаг и чемоданами, я расположилась на лавочке рядом со входом, пока мама в пятый раз проверяла вещи по списку. Однако я была уверенна — она всё-таки что-то забыла.

— Носки, колготки, резинки, три пакета с леденцами, — перечисляла мама, ставя галочку напротив каждого пункта в списке. — Каролина! Водолазка в чемодане? Я точно её забыла!

— Нет мам, не забыла. Ты ничего не забыла, всё в чемодане, — успокаивала её я, хотя понимала, что она всё равно забыла что-то положить. — Который мы проверили четыре раза. Смысл ещё раз этим заниматься?

— На всякий случай, — парировала она. — Ты ведь не на неделю едешь, а на целых пять месяцев. Важно, чтобы у тебя было всё необходимое.

— Документы проверить не забудь.

— Конечно, давай их сюда, — она протянула руку, требуя передать ей папку с документами. — Проверю.

— Мам! Я же пошутила. Если я что-то забыла, хотя это маловероятно, — прервав дальнейшие споры, размышляла я. — То попрошу у Тани, она не откажет.

— Лина, я ведь говорила, — меня наградили строгим взглядом негодования. — Ты идёшь туда работать, а не дружить.

— Но мам…

— Никаких «но». Повторю ещё раз, она будет твоей подружкой, пока ты не представляешь для неё угрозы. А что если тебя поставят в пару? От вашей дружбы и следа не останется.

— Мам, такого не случится. Я уверена, что мне не придётся выбирать между спортивной карьерой и дружбой.

— Смотри не обожгись. И запомни, доверять можно только себе и тренерам. Теперь они твои самые близкие соратники, поэтому они никогда не сделают того, что может тебе навредить, — сказала она, поглаживая меня по голове. — Не забывай, что ты в любой момент можешь мне позвонить. Я всегда готова тебя выслушать. И предупреждай о своих выступлениях заранее, я буду откладывать всю свою работу и приходить, чтобы оценить твои результаты. Я люблю тебя, золотце.

Глава 4. 10 лет.

Первый день в Академии стал запоминающимся, а точнее его первая часть, поскольку вторую я ещё не пережила. Татьяна, спустя два часа нахождения в комнате, отлучилась на тренировку. Однако всю свою дорогу она сопровождала громким ворчанием, которое слышали абсолютно все жители общежития. А я, которая перенесла двойное эмоциональное потрясение – Кирилла и Полину – улеглась на кровать. Такой мягкой, как в тот день, она никогда не была. Я не думала, что вообще не смогу сомкнуть глаз, но ранний подъём, стресс и навалившаяся усталость – сделали своё дело. Я отключилась. И только часы ведали, сколько я спала.

Мне снились загадочные миры, замки и чародеи. Несмотря на всю серьёзность своей натуры, я верила в сказки. Грезила неизвестностью и волшебством. Только вот мама мои «сказочные потребности» не одобряла. Она говорила, что всё это пустая трата времени, которое и так – слишком ограничено. Когда-то я даже задумывалась о том, что стоит написать свою собственную книгу, про девушку, одарённую проклятьем крови. И скорее всего конец этой истории не был бы счастливым, также, как и мой. Однако я так и не решилась. Побоялась.

В мирах сновидений и фантазий я не была собой. Я была кем-то другим. Только там можно было забыть про проблемы и почувствовать себя живой. Конечно, мои мечты отрывали меня от реальности – это был громадный минус, но были и плюсы – именно там я черпала вдохновение. За всю свою спортивную карьеру я никогда не исполняла программу под классическую музыку. Чаще всего моя программы имели свою историю, которую необходимо было передать зрителю. На самом деле Ирина Владимировна часто говорила о том, что мы должны работать на зрителя – это одна из наших основных задач. Например, в один из сезонов, когда я стала уже достаточно взрослой, короткая программа была поставлена под музыку с ирландскими мотивами, а произвольная под тему пиратов и необъятного океана.

Вы не подумайте, я никогда не жаловалась на свои программы и их музыкальное сопровождение. Каждая из них была подобрана Ириной Владимировной Славянской. А в её профессионализме я не никогда сомневалась. Благодаря её огромному опыту, она безошибочно выбирала композицию, которая идеально раскрывала каждого спортсмена. Неудивительно, что в Академию выстраиваются толпы желающих. Однако Ирина Владимировна скорее выступает куратором, нежели постановщиком всего процесса. Вся эта непосильная ноша ложится на плечи Ильи Игоревича.

Славянская часто предлагала Илье найти второго хореографа, поскольку поток его работы был просто нескончаемый. Только он постоянно отказывался, утверждая, что и сам со всем прекрасно справляется.

По секрету скажу, что в Академии есть ещё один человек, работа которого скрыта от посторонних глаз. Ксения Александровна Трубецкая – настоящий профессионал своего дела. Она занимается всем, что происходит за пределами ледовой площадки. Ксения Александровна преподаёт классическую хореографию, проводит ОФП, СФП, кросс и другие методы физических пыток.

С первого взгляда – она ангел воплоти. На её занятиях всегда тихо, никто не повышает голос и не заставляет работать через боль. Только вот «в тихом омуте – черти водятся». Из всего тренерского штаба, Ксения Александровна – воплощение вселенского зла и самый настоящий узурпатор. Её штрафных, которые можно получить за любое криво выполненное упражнение, невозможно избежать. Но самое страшное то, что штрафные в два раза тяжелее наших обычных тренировок. И как многие догадались, эта женщина – мама Кирилла и Лии. Но давайте познакомимся с ней чуть позже.

Ну, а я всё ещё сплю. И если смотреть на это со стороны, то это зрелище достаточно странное. Обычно во сне я принимаю позу эмбриона, максимально близко прижимая все конечности к телу. При этом я постоянно избавляюсь от всего ненужного (по моему мнению) — от одеяла, подушки и простыни. Последний пункт теряется где-то между кроватью и стеной, из-за чего остаток ночи мне приходится проводить на голом матрасе.

Возможно, мой сон оставался бы нетронутым до следующего утра, однако Совинькова решила по-другому.

– Да чтоб он подавился за ужином! Держите меня семеро, я ему такое устрою! – сказала она, кидая мокрую кофту на кровать.

После громкого хлопка дверью (надо бы проверить состояние петель), я подскочила на кровати. Сейчас я медленно пыталась вникнуть в суть происходящего, но сонный мозг отказывался воспринимать информацию.

– Если ты каждый раз будешь так меня будить, то я предпочту спать на коврике перед тренерской.

– Все претензии к Трубецкому! Честное слово, когда-нибудь я его утоплю.

И только сейчас я поняла, что помимо кофты, волосы и футболка Татьяны тоже промокли.

– Что произошло? – недоумевая, спросила я.

– Произошёл – Трубецкой. Ему показалось, что я начинаю закипать, а значит, меня надо остудить. Ну и конечно Виктору Станиславовичу такая инициативная деятельность не понравилась. Меня отправили в комнату, чтоб простуду не подцепила. А этот идиот получил красную карточку.

– Он находится в более невыгодном положении, – расхохоталась я, кинув Татьяне полотенце. – Главное, чтобы до Ирины Владимировны не дошло. Тогда простым выговором не отделаетесь.

– Это уж точно. Ты на обед то сходила?

– Нет. И если бы не твоё появление, то я бы и на ужин не пошла.

– Я же говорила, что ты копуша? Да, говорила, – дразнила меня Совинькова. – Неужто ты бы весь день провела в сонном царстве?

Глава 5. 10 лет.

— Ногу выше! На колено давим! На прямых ногах будете в другом месте кататься! — раздался громкий свисток. — Стоп. Прекратите этот цирк.

Славянская вернулась в Академию.

Конечно, я прекрасно знала, куда именно поступаю, но к такому явно была не готова. Прошло всего двадцать минут от тренировочного процесса, а уже семерых первогодок выставили за дверь.

Ирина Владимировна не проявляет великодушие. Здесь ты либо работаешь, либо сидишь за бортом, как зритель. И в данной ситуации, мной, как и многими другими, движет страх.

Я просто не уверена, что те ребята смогут вернуться. А мы ещё даже не перешли к основной части тренировочного процесса, застряли на разминке.

Славянская встала в центр круга, ожидая, когда мы выстроимся перед ней.

— Я такого поведения не потерплю. Эти болтают, — она указала в сторону закадычных подружек, которые все эти двадцать минут не переставали шушукаться и смеяться, отвлекая всех от занятий. — Этот срезает круги. Мальчик, ты тут не наперегонки гоняешь, — обратилась она к парнишке, который едва сдерживал слёзы под её суровым взглядом. — А половина вообще меня не слышит. И видимо не собирается. Из года в год одно и то же. Я не собираюсь надрывать свои голосовые связки. У меня к вам есть одно очень заманчивое предложение. Не нравится? Не понимаете? Не можете? Тогда на выход. Мы не в детском саду. И сюсюкаться с вами здесь никто не будет. Не тратьте моё время. Оно мне дорого. Напоминаю, что в конце года пройдёт первый и последний, в этом сезоне, переводной смотр. И по тому, что я вижу сейчас… У вас всех большие проблемы. Даже половины не останется, гарантирую. А теперь за работу.

Если на предсезонном просмотре эта женщина была спокойной и милой леди средних лет, то сейчас она предстала перед нами в своём истинном обличье. Тогда я ещё не понимала, почему все содрогаются при упоминании её имени, однако теперь — понимаю.

Это был первый раз, когда за такой короткий период тренировки, я настолько взмокла, что можно было выжимать вещи. Ощущение, что я провела эти минуты не на льду, а в тренажёрном зале, как минимум суток пять.

Через полчаса тело уже отказывалось слушать, а ведь только вот-вот начнётся основная стадия работы.

Ирина Владимировна ещё несколько раз останавливала тренировочный процесс, напоминая какие мы бездарности, при этом выводя нескольких человек с ледовой площадки за слёзы и невыполнение её указаний. Ей были не нужны личности, которые при любой стрессовой ситуации теряли контроль. Почти у всех оставшихся спортсменов глаза были на мокром месте. Кто-то тихо всхлипывал, кто-то вытирал сопли рукавом, а кто-то настолько отчаялся, что боялся смотреть тренеру в лицо.

Предыдущий месяц мы провели под руководством Валимова и Русакова, в тишине и спокойствии. Утренняя тренировка вместе с Виктором Станиславовичем прошла как обычно, в спокойной обстановке и размеренном темпе. Никто, кроме второго тренера, не знал, чем обернётся вечерняя тренировка. То-то он так ехидно улыбался утром. Знал, что Славянская вернулась.

С горем пополам мы приступили к прыжковой разминке. Хотелось бы сказать, что этот блок мне нравился больше… Но нет, я так не скажу. Подпрыжки, связки, работа над толчком и нажимом — всё это повторялось из раза в раз, по кругу. Поэтому уже в середине моя голова начала уставать, а сама я почувствовала рвотные позывы. Всё тело тряслось от усталости и напряжения, ноги совсем отказывались повиноваться, а мозг совершенно не понимал, что происходит.

По результатам исполнения первого прыжкового элемента — Акселя в два с половиной оборота, нас разделили на две группы. На тех — кто его исполнить в состоянии, и на тех — кому ещё предстоит этому научиться.

Думаю, всем понятно, что моя попытка исполнения закончилась неудачей, а может и полным провалом. Поэтому я оказалась во второй группе. И пока мы ждали своего приговора, к нам на тренировку пожаловал Виктор Станиславович Русаков.

— Рад видеть вас в добром здравие, Ирина Владимировна. Как всегда, зверствуете? — он облокотился на бортик, закинув коньки на скамью, и подозвал Славянскую поближе. — Ты только посмотри на них. Они же сейчас наводнение тут устроят.

Она подъехала к борту, помотав головой, тем самым выражая своё негодование, и спросила:

— Чем ты с ними занимался? У тебя был целый месяц. А некоторые даже Аксель в два оборота не освоили.

— Тем, что делают с первогодками. Наращивали мышечный корсет, работали над чистотой скольжения, учили элементарные связки. Понимаю, эти месяцы ты работала с профессионалами. И знаю, что эти им и в подмётки не годятся. Но вспомни, сколько мы с теми оборванцами работали. А главное заметь, тебе каждый год что-то в них не нравится.

— Да знаю я, знаю. Просто дети с каждым годом всё хуже и хуже. А ведь здесь собраны лучшие… Как представлю, что творится в остальных регионах, аж жутко становится.

— Они ведь ещё дети. Совсем сырые. У них восемь лет впереди. Сделаем из них что-нибудь. Я вот себе уже парочку приглядел. Да и Илья тоже присматривает.

— Так. До декабря они все одиночники. Попридержите свои поползливые ручонки, — она нахмурила лоб и помассировала переносицу. — Хотя я уже сейчас понимаю, что у себя в группе оставлю человек пять, если повезёт. Остальным можете дать второй шанс. Надеюсь, они вас устроят. Но я уже вижу парочку парников, которых ты с радостью заберёшь себе. Сделаем ещё несколько экспериментальных пар, а то первые подопытные явно будут комом.