Последний Эфир. Юный капитан

Глава 1. Отрицательный баланс харизмы (1/3)

Ветер на вкус был как ржавчина и соль. Он продирал мою тонкую куртку до самых костей, заставляя ежиться и глубже вжимать голову в плечи. Здесь, в Гибралтаре, даже рассвет был холодным, серым и негостеприимным, как лицо капитана Ворона. Утро на «Стервятнике» всегда начиналось одинаково: с холода, голода и тихого, скребущего чувства безысходности.

Я сидел на корме, прислонившись спиной к ледяной металлической переборке, и пытался заставить себя съесть завтрак. «Пакслава», как ее называл старик Хэм. Серо-зеленая питательная паста в вакуумном пакетике. На вид — как ил со дна морского, на запах — как мокрый картон, на вкус... а вкуса у нее, к счастью, почти не было. В старой жизни, той, которую я почти не помнил, наверняка были законы, запрещающие кормить людей подобной дрянью. Впрочем, в старой жизни и людей, наверное, было побольше.

В голове всплыли обрывки воспоминаний — не моих, а игровых. Очки здоровья, шкала выносливости, дебафф «Голод». Я мысленно поставил галочку напротив пункта «пополнить энергию» и выдавил в рот еще одну порцию безвкусной биомассы. Если воспринимать все это как квест в какой-то особо хардкорной RPG с полным погружением, становилось чуточку легче. Ненадолго.

Мой сегодняшний квест назывался «Наладить отношения с фракцией "Пираты"». Цель: поднять репутацию с «Враждебной» до хотя бы «Нейтральной». Я посмотрел на свою порцию пакславы. Оставалась ровно половина. Идеальный ресурс для выполнения задания.

Цель номер один сидела в нескольких метрах от меня. Гризли. Гора мышц, сала и дурного нрава, упакованная в грязный штормовой плащ. Он не обращал на меня никакого внимания, сосредоточенно затачивая тесак размером с мою ногу о мокрый брусок. Вжик-вжик, вжик-вжик — этот звук был саундтреком нашего корабля. Гризли всегда что-то точил. Казалось, если у него отобрать все ножи, он начнет точить собственные зубы.

Я глубоко вздохнул, собирая в кулак все свои очки харизмы. Судя по результатам последних трех недель, баланс у меня был отрицательный.
— Гризли? — мой голос прозвучал тоньше, чем я хотел.
Он не ответил. Даже не повернул головы. Вжик-вжик.
Я откашлялся и попробовал снова, чуть громче.
— Гризли, э-э... Не хочешь... половину?

Это была моя лучшая попытка социального взаимодействия за неделю. Я протянул ему надломленный пакетик с пастой. Вы предложили дар NPC. NPC рассматривает ваше предложение.

Он замер. Звук точильного камня оборвался. Медленно, как поворачивается башня танка, Гризли повернул ко мне свою заросшую щетиной физиономию. Его маленькие, глубоко посаженные глазки лениво осмотрели меня, потом пакетик, потом снова меня. В них не было ни злости, ни благодарности. Ничего. Пустота.

А потом он просто протянул свою ручищу, похожую на ковш экскаватора, выхватил у меня из пальцев пакетик, засунул его в рот целиком, выдавил остатки пасты одним движением и швырнул пустую упаковку за борт. Все это — молча.
— Спасибо, щенок, — наконец выдавил он, и это прозвучало как оскорбление.
Он снова взялся за свой тесак. Вжик-вжик.
Квест провален. Вы потеряли предмет "Пакслава" (1 шт.). Репутация с фракцией "Пираты" не изменилась. Вы получили дебафф "Унижение".
Я сидел, глядя на свои пустые руки, и чувствовал, как голод в желудке смешивается с ледяным стыдом. Пара пиратов, куривших у мачты, тихо хмыкнули. Никто не смотрел в мою сторону. В этом мире сочувствие к жертве было опасной слабостью.

Глава 1. Отрицательный баланс харизмы (2/3)

Дырявый бак с пресной водой я обнаружил случайно. Маленькая, почти незаметная струйка бежала по ржавой переборке в трюме. За час набегала приличная лужа. В океане пресная вода была дороже топлива. По логике старого мира, это была проблема, о которой нужно немедленно доложить капитану. По логике нового... я не был уверен, но решил рискнуть.

Капитанский мостик «Стервятника» был единственным местом на корабле, где не воняло гнилью и соляркой. Здесь пахло старой бумагой, горьким табаком и властью. Капитан Артур «Ворон» Блэквуд стоял у иллюминатора спиной ко мне, глядя в свой потертый морской бинокль. Даже в потрепанном кителе он умудрялся сохранять военную выправку. Высокий, сухой, с хищным профилем — он был единственным, кто не казался на этом ржавом корыте чужеродным элементом. Он и был его душой. Черной и холодной.

— Капитан, — начал я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
Ворон не обернулся.
— У нас утечка в баке с пресной водой. В третьем трюме.
Молчание. Секунд десять он просто смотрел вдаль, словно я был пустым местом. Я уже начал думать, что он меня не услышал. Наконец, он медленно опустил бинокль и так же медленно повернулся. Его холодные серые глаза впились в меня, и я почувствовал себя одноклеточным организмом под микроскопом.
— Юнга, — его голос был тихим, ровным и резал хуже тесака Гризли. — На моем корабле есть два типа проблем. Те, о которых вы мне докладываете, потому что они требуют моего гения. И те, которые вы молча решаете, потому что они требуют ваших рук. Угадайте, к какому типу относится дырявый бак?

Он снова поднял бинокль. Аудиенция была окончена. Я попятился к выходу, чувствуя себя еще большим идиотом, чем полчаса назад на палубе. Там меня унизили силой, здесь — интеллектом. Гризли был хищником из тех, что рвут плоть. Ворон — из тех, что пьют душу. А я был заперт с ними на одной маленькой посудине посреди бескрайнего океана.

Глава 1. Отрицательный баланс харизмы (3/3)

Помпа, конечно же, сломалась. Стоило мне найти кусок просмоленной пакли, чтобы заткнуть течь, как старый, капризный механизм, откачивающий воду, закашлял, чихнул и затих. Я пнул его. Ноль реакции. Я пнул его еще раз, вложив в удар всю свою фрустрацию. Результат тот же. В мире «Стервятника» все проблемы решались либо силой, либо умом. Ни того, ни другого у меня, очевидно, не было. Оставался третий вариант.

Машинное отделение было царством Кайи. Жаркое, грохочущее, пахнущее раскаленным металлом и озоном от ламповой аппаратуры. Она сидела на корточках перед вскрытой панелью дизеля, и в свете тусклой лампочки ее лицо, измазанное мазутом, казалось маской какого-то сурового божества механизмов. В руках она держала паяльник, и от ее коротких волос шел легкий дымок.
Я замер на пороге. Кайя была единственным человеком на борту, кто никогда не пытался меня унизить. В основном потому, что я, кажется, вообще не существовал в ее системе координат.

— Помпа в третьем сдохла, — выпалил я, стараясь звучать по-деловому.
Она даже не обернулась.
— Пнул?
— Дважды.
— Помогло?
— Нет.
Она тяжело вздохнула, закончила что-то припаивать и, наконец, соизволила на меня посмотреть. Ее темные глаза были уставшими и насмешливыми.
— Логично. Она не на пинках работает, — она поднялась, вытирая руки о ветошь, которая была еще грязнее ее рук. — Показывай, гений инженерной мысли.

Я провел ее к помпе. Она окинула механизм быстрым взглядом, цокнула языком, стукнула по корпусу в каком-то неочевидном месте рукояткой гаечного ключа, и помпа, к моему изумлению, затарахтела, ожила.
— Контакт отошел, — бросила она, не глядя на меня. — В следующий раз попробуй сначала думать, а потом пинать. Экономит время.
Она уже собиралась уходить, но я ее остановил.
— Спасибо.
Кайя замерла и посмотрела на меня так, будто я заговорил на древнешумерском.
— За что? Это моя работа. Если эта посудина пойдет ко дну из-за того, что какой-то мальчишка с руками из мягкого места не смог починить насос, мне это тоже не понравится.
Она ушла, оставив меня в смешанных чувствах. Она мне помогла. И она же в очередной раз напомнила мне, какое я ничтожество. Но почему-то от нее это было не так обидно, как от Ворона или Гризли. Может, потому, что в ее словах не было злости. Только усталый, как мир, прагматизм.

Я закончил с течью, и пока возился с паклей, думал. Три разговора. Три провала. Кажется, пора было менять тактику. Если уж я застрял в этой игре, то, может, хватит пытаться набить очки харизмы. Может, пора вкладываться в силу. Или в скрытность. Да, точно. В этом мире, чтобы выжить, нужно стать хищником. Или хотя бы научиться очень, очень хорошо притворяться.