Последний Город Кошмаров

Пролог

«Добро пожаловать в Соловьиный город!

Идеальное место, где можно всё начать сначала!

Тихий провинциальный городок вне времени и невзгод внешнего мира, что окружён кольцом высоких гор, создаёт неповторимую атмосферу уединенного закрытого мира.

Для развлечения можно посетить кинотеатр, спортивный стадион или Цирк на окраине города. Исторические улочки украшают магазинчики, закусочные и настоящий итальянский ресторанчик. В большой библиотеке собрана богатая коллекция книг на любой вкус.

Здесь живут доброжелательные люди своей простой счастливой жизнью. Ссоры и скандалы на улицах никто никогда не услышит.

Для нехитрой и комфортной жизни здесь есть всё необходимое.

Вечером по городу расстилается туман, даря ему сказочный и таинственный облик до самого рассвета. В облачные дни дымка заставляет поверить, что сами небеса сошли на землю.

Уровень преступности на улицах города нулевой, как и уровень шума, поднимаемый животными и детьми...

В городе Соловья нет детей.

В городе Соловья нет животных.

В городе Соловья нет приезжих. Все горожане жили здесь, сколько себя помнят.

Город Соловья непогрешим…

Лишь давным-давно кто-то исказил баннер с названием города, переименовав Соловьиный город в город Кошмаров (Nightingaletown — Nightmaretown)….»

Томас замер. Рука, порхающая по глади тетрадного листа, впервые дрогнула.

«Не написать бы лишнего».

Непонятная волна животного ужаса почти заставила его зачеркнуть всё написанное. Левая рука непроизвольно дёрнулась в порыве страха, чтобы избавиться от записей, но усилием воли парень остановился. Правая рука нервно растрепала светло-русую шевелюру на затылке, внося в безукоризненный внешний вид немного небрежности. Под ритм гулко бьющегося сердца он смотрел на свой блокнот, порой переводя взгляд на мусорную корзину, где накопилась горка из смятой бумаги. Предыдущие попытки уничтожить свои сомнения Томас не останавливал.

Но в этот раз всё было иначе.

В городской библиотеке царила звенящая тишина. Кроме библиотекаря, живущего в комнатке на первом этаже, в здании никого не было. Редкие посетители предпочитали брать книги на дом, надолго не задерживаясь. Но сегодня и их не было. Тишина и сомн книжных полок обычно вдохновляли на познание нового, ранее неизведанного. Целое крыло здания хранило богатый набор книг на иностранных языках. Однако эта атмосфера сыграла злую шутку с молодым смотрителем библиотеки по имени Томас.

Дресс-код библиотеки требовал обязательный костюм-двойку, вычищенный и выглаженный. Библиотекарь, как лицо своего рабочего места, обязан быть эталоном классики настолько, насколько это вообще возможно. Классическая стрижка, классические черты лица и традиционный цвет волос. Странные требования. Однако Томас им полностью соответствовал, поэтому не удивлялся и никогда не спрашивал, кто эти требования продиктовал. Если бы не изможденный внешний вид, он мог бы возглавить список самых красивых библиотекарей мира, существуй такой.

Начавшиеся с первыми подозрениями ночные кошмары превратили почти что первого красавца города в собственную угрюмую тень. Белое лицо обрело землисто-серый оттенок, заострились тонкие черты лица, словно он страдал от истощения. В покрасневших глазах едва узнавался серо-зелёный цвет, а во взгляде читались безысходность и бесконечная усталость.

В моменты тревоги могла бы помочь тяжелая физическая работа или что-то требующее полного погружения, когда весь мир «ждёт на паузе». Однако в библиотеке подобная работа была редкостью. В западне тишины и невысказанных потрясений Томас снова и снова возвращался к тревожным мыслям.

«Если этот город такой радужный и дружный, то почему у меня нет друзей? Я не могу никого вспомнить. Даже школьных… почему здесь нет детей, нет школ? Почему только я это замечаю?»

Правая рука решительно перелистнула блокнот, и Томас начал записи со свежего листа.

«В городе нет детей и животных.

В городе нет связи с внешним миром, кроме почты. Но писем никто не пишет.

В ночном тумане движутся тени. Это не люди. Я их видел.

В город время от времени кто-то приезжает, ведь это «место для новых возможностей и второго шанса». Но где эти приезжие, если все жители местные?

В Цирк ходить не рекомендуется, но на свой страх и риск можно попробовать.

Как покинуть город?

Его можно покинуть?!»

Колокольчик у входной двери разбил тишину вдребезги, заставив Томаса невольно отпрянуть от записей. Быстрым рывком он захлопнул блокнот и спрятал его под стол. Поправляя на ходу растрепавшиеся длинные каштановые волосы, в библиотеку вошла очередная загадка города.

— Добрый день, мистер Томас! — пронеслось по читальному залу эхо девичьего голоса. Шелестя пышной старомодной юбкой, в библиотеку вошла миловидная девушка, что работала в Чайной Лавке. — Решила заглянуть к вам на перерыве!

— Добрый день, мисс Хоуп, — попытался натянуть улыбку на своё лицо смотритель библиотеки, но та вышла похожей больше на гримасу боли. — Уже дочитали книгу?

— Не совсем, — улыбнулась девушка, внимательно глядя на парня, словно пыталась загипнотизировать изумрудной зеленью своих глаз, — просто решила сделать небольшой перерыв и почитать пока немецкую поэзию.

— Тогда вам в правое крыло. Проводить вас? — окинул он оценивающим взглядом пышную юбку девушки длиной ниже колена и манжеты с рюшами.

Не зацепит ли платье между стеллажами пару-тройку книг? Среди иностранной литературы попадались весьма хрупкие для падения экземпляры. Со скрипом оно получило мысленное разрешение проследовать со своей хозяйкой к книгам.

— Не нужно. Я помню дорогу, спасибо! — девушка, именуемая из-за работы в лавке младшей помощницей ведьмы, быстро пошла в крыло с иностранной литературой.

Глава 1. Моё имя Алекс

Маленький провинциальный город. Каждый день похож на предыдущий. Простой, в меру скучный, но за эту стабильность такие городки и любят. Погода всегда приятная, ни резких перепад температур, ни штормов, ни катаклизмов. Городок идеален… был идеален.

Томас не мог даже точно вспомнить, в какой момент червячок сомнения подточил его уверенность в хорошей жизни в милом пригороде. Каждый день был похож на предыдущий, но это всегда нравилось ему, вызывая улыбку и с восходом, и с закатом солнца.

Точно рассчитанные дни. Пробуждение, пробежка по спящим улочкам с дружелюбным приветствием таких же «жаворонков», завтрак, поддержание опрятного внешнего вида, проверка всех книг и стеллажей, а затем оно — открытие библиотеки. Для Томаса библиотека никогда не молчала, она звенела тишиной, которая ласково направляла его мысли к чтению очередной книги. Очередного мира, в который он погрузится с головой, но ни в коем случае не во вред работе! В библиотеке должен быть идеальный порядок: книги на полках, стулья придвинуты к столам, обязательная чистота и звенящая тишина. С закрытием библиотеки, Томас тщательно следил, чтобы ни соринки, ни пылинки не оставалось в его Царстве. Перед закатом прогулка к небольшому парку с искусственным прудом, затем возвращение назад, с заходом в продуктовый магазин, чтобы не иссякал запас свежих продуктов.

В это время по городу начиналось вечернее шествие Цирка. Пока обитатели Цирка во главе со своим Хозяином традиционно обходили по периметру город, приглашая всех желающих присоединиться, Томас, закрыв все двери и ставни, погружался в свою любимую часть дня.

Ретро-граммофон с милыми сердцу звуками движения иглы по пластинке окунал библиотекаря в море классической музыки, пока тот готовил себе ужин, трапезничал в гордом одиночестве, а затем до самого сна читал выбранную книгу. Ни одной мысли не возникало о скуке или желании что-то поменять, напротив, — такая жизнь казалась идеально сбалансированной. Образцовая спокойная жизнь в подходящем для этого городе.

Скорлупа совершенного мира дала трещину, когда, вытирая пыль с полок, он заметил странную закономерность. Пыль оседала сильнее на одних и тех же местах и почти отсутствовала на других. Глупость, казалось бы, — просто одни книги люди любят больше, чем другие, не более того, но движение в пропасть началось, пусть это было незаметно. Ранее не обращающий внимания на книги, которые берут посетители, он вдруг ясно ощутил дежавю. Посетитель просит принести книгу, которая должна быть в библиотеке, но найти не получается, Томас идёт будто на автопилоте, не глядя в карточку запрашиваемой книги, почти вслепую находит её привычным движением, будто делал это сотни раз.

«Потому уже делал это сотни раз!» — прошибает парня уверенность, поднимающая вдоль позвоночника неприятный холод, когда за посетителем закрывается дверь.

Движение в пропасть начало ускоряться.

В тот же вечер Томас нашёл все читательские билеты, к своему ужасу обнаружив, что своей рукой записывал одни и те же названия книг. Читатели брали книги, читали, возвращали на место, а позже снова брали всё те же прочитанные, и так будто в бесконечной перемотке, дне сурка.

Перечитав все карточки, разглядев на сделанные его же рукой одни и те же записи, парень в приступе подступающей паники специально обжёг руку, пока готовил ужин. Мелочь, но если вокруг День Сурка, то ожог не должен сохраниться следующим утром. Ожог сохранился и даже воспалился, вынудив Томаса с пробуждением нарушить стандартное расписание дня и ворваться в чайную лавку.

«Лавка Чайной Ведьмы» — одно из самых странных мест города. Одновременно и чайная, и место изготовления всех необходимых лекарств. В городе, конечно, имелись аптеки и даже госпиталь, но чаще всего люди шли именно в Чайную Лавку, едва почувствовав недомогание. И словно по волшебству — пара мешочков травяных чаев излечивали от любых болезней. После чайной терапии клиенты и не вспоминали о недуге.

Имя хозяйки лавки никто не мог запомнить, и условно её так и звали — Чайная Ведьма. Помощница же хозяйки, взявшая на себя роль продавца, громко повторяла каждому покупателю своё имя, однако, как позже заметил Томас, никто и его не мог запомнить, и либо переспрашивали, либо именовали младшей помощницей ведьмы.

— Доброе утро, мисс Хоуп, — влетел библиотекарь в только открывшуюся лавку, напугав девушку.

— Доброе. Утро. Томас, — медленно выдавила из себя она. — Вы неожиданно… чем я могу Вам помочь?

— Нужна мазь от ожогов! — продемонстрировал парень свою руку.

Сбросив с себя растерянность, младшая помощница чайной ведьмы предоставила всё необходимое, подарив при покупке маленький мешочек ромашкового чая. Мазью он воспользовался, а чай отчего-то не смог выпить и просто убрал в самый дальний ящик.

С того момента наблюдать за городом Томас начал с одержимостью. В своей комнате расчистил стену и установил доску для записей, чтобы фиксировать каждое действие горожан. В глубине души он надеялся, что всё окажется лишь глупыми фантазиями, но с каждым днём он будто просыпался от дрёмы, не позволявшей раньше трезво смотреть на город.

Каждый день всё же не был похож на предыдущий, однако каждая неделя была точной копией своей предшественницы. Местные жители работали и проводили досуг будто по строго поставленному сценарию, не допускающему даже капли импровизаций. Единственным звеном, нарушающим всеобщий порядок, оказалась… мисс Хоуп.

Младшая ведьма жила по расписанию, но позволяла себе бродить по одной ей известному маршруту, порой откровенно филонила на рабочем месте, а могла вовсе убежать почти на полдня в неизвестном направлении. Кроме всего прочего, разговаривала девушка иначе. Эмоциональный тон, растерянность, дрожащий голос, легкая хрипотца — всё говорило о том, что Хоуп живой человек, не менее живой, чем Томас. Однако сближаться с ней библиотекарь не спешил.

После случая с ожогом Томас внимательно следил за городом, каждый день делая записи, и сразу заметил интерес девушки к нему. Нехороший интерес. Девушка будто ожидала от него удара или нападения, напрягаясь всем телом в его присутствии. Порой, когда девушка не знала, что Томас её видит, она бросала на него взгляд, полный паники. Что-то подсказывало библиотекарю, что попытки вывести девушку на откровенный разговор потерпят крах. А спустя месяц после ожога сам начал побаиваться младшую ведьму.

Глава 2. Кошмары в ночи

Томас разбился на части. Словно скорлупа, он осыпался и исчез. В Брантфорде, самом отдаленном и опасном районе ночного города, очнулся человек по имени Алекс. Человек с прошлым, с воспоминаниями о жизни вне города, о друзьях и о себе самом.

«Невероятно!» — мысленно повторял парень, окунаясь в бездонный источник собственного прошлого. Чем дальше он заходил в свои воспоминания, тем примитивнее ему казался образ Томаса. Оболочка, фасад, но не настоящий человек.

Шок, восторг, эйфория, гнев, замешательство и множество других не поддающихся описанию чувств и эмоций кружились безумным вихрем в парне, отбрасывая страх так далеко, что ни один монстр не смог бы напугать его в этот момент.

«Моё имя — Алекс!» — эти слова мёдом растекались в его голове, даруя покой душе, измученной метаниями. Стать снова собой было невероятно приятно.

Дети. Они были когда-то детьми. Однажды летним днём они случайно оказались в одном месте в одно время. Не здесь. Не в этом городе. В совершенно другом, но название, хоть и вертится где-то на подкорке, никак не вспомнить, в светлом и ясном городе, где есть времена года, праздники и непредсказуемость жизни. Их четверо. Их всегда было четверо с самой первой встречи. Неразлучная четвёрка «Мушкетеров», знающая друг друга настолько хорошо, что никто и никогда не мог разбавить их квартет пятым или шестым человеком. Все шутки внутренние, каждая мысль будто приходит всем одновременно, и все порывы настолько гармоничны, будто они — один человек в четырёх телах.

Алекс, Зоуи, Чарли и Лис. Вместе с самого детства и неразделимы. Вечные сорванцы. Идеально дополняющие друг друга детальки одного механизма жажды приключений. Трезвомыслящий шахматист-лидер Зоуи, умеющая видеть каждый их поход, приключение и шалость как отточенную стратегию шахматной партии. Спокойный, рассудительный и умеющий договориться с любым человеком, будто дипломат от бога, Чарли, мастер сглаживания углов и сохранения нервных клеток. Восторженный филантроп Лис, с завидным талантом находящая внезапные приключения и неожиданные выходы из безвыходных ситуаций, во многом благодаря умению с одной улыбкой расположить к себе собеседника, а затем разговорить. Взрывной холерик и страстный комнатный детектив-документовед Алекс с мечтой покорить весь мир и ещё немного.

Ни одна попытка внешнего мира их разлучить не увенчалась успехом. Родители могли разъезжаться по разным городам, школы и университеты оказаться в разных точках планеты, но Четверка будто магнитом притягивалась друг к другу, пылая огнём очередной шалости. С разрешения родителей или без оного они всегда находили дорогу друг к другу, чтобы собраться вместе и придумать очередные вылазки. Отправиться покорять пещеры с незнакомыми и подозрительными на вид спелеологами-любителями — да, конечно! Жить, как настоящие буддийские монахи без всех мирских благ, просыпаясь по рассвету, — обязательно! Познакомиться с диггерами и тут же с видом прирожденных ноктюрнал броситься исследовать забытые тоннели метро — всегда готовы! Нелегально пересечь границу страны в багажнике, возможно, наркокурьеров, чтобы попасть на какой-нибудь местный фестиваль, а, может, и на праздник последнего племени каннибалов — да хоть каждую субботу. Покорить всю планету Земля и поставить на всём глобусе флажки посещения — о да, только этим и живём. Весь мир — это песочница четырёх взрослых детей.

Они могли планировать поездку год или бежать в аэропорт во внезапном порыве, начав очередное путешествие без подготовки. Один звонок среди ночи с предложением общего сбора, и пусть вся остальная жизнь отходит на второй и третий планы. Для них было одинаково естественно чинно ходить по музеям Ватикана и Зимнего Дворца или с громким воплем «Вперед!!!» преодолевать пороги пятого уровня Катуни, поглощать чужую древнюю культуру или растворяться в красоте девственной природы. Счастливые в своих полубезумных порывах жить здесь и сейчас. Мир существовал только когда они собирались вместе, жизнь обретала краски лишь с рюкзаком туриста за плечами, смысл существования сиял путеводной звездой едва остывали лампы в оставленных домах.

Безумная четверка. Воспоминания о них согревали сердце так, что любой лавкрафтовый монстр рисковал воспламениться, подобравшись слишком близко к Алексу. Но последние и не спешили искать парня, пока тот, неподвижно сидя на полу заброшенного дома с блаженным лицом, погружался в чертоги своих воспоминаний. Праздники, дни рождения, смена сезонов в их родных городах и других странах, которые они с ажиотажем посещали. Жизнь четырёх по-настоящему близких людей. Родных друг другу без кровных связей и лишней романтики.

Во внезапно пришедшем фрагменте памяти, Лис и Зоуи играют в шахматы, а парни сидят рядом и разыскивают новые места, которые можно посетить. В комнате светло, и никаких старинных граммофонов, музыка льётся из современных колонок. Сами парни ищут информацию на своих карманных компьютерах, средствах связи и источниках развлечений, именуемых смартфонами. Где бы они не жили, это место было намного прогрессивнее в техническом оснащении, нежели Город Кошмаров. Зоуи — региональный чемпион по шахматам, парни даже не пытаются начать с ней партию, только Лис всегда составляет ей компанию. Лидер всегда побеждает, но смешливая Лис никогда не расстраивается из-за этого, говоря, что процесс игры ей нравится больше итога. Хотя даже её дилетантская стратегия с нотками сумасшествия порой заставляет Зоуи попотеть, чтобы успешно сразить короля подруги. Время от времени звучит очередное название места с предложением отправиться туда, поддерживаемое или отвергаемое.

Новое воспоминание. Палящее солнце. Фестиваль «Горящий человек», они все одеты в костюмы алко-ковбоев, обвешаны гирляндами и бутылками, будто прямоходящие праздничные ёлки. В бутылках исключительно вода, но образ из-за шаткой походки больше напоминает завсегдатая таверн. Гирлянды необходимы в сумерках и темноте. Шаткую походку обеспечивает земляной настил высохшего озера. Им весело, но уже немного тоскливо от мысли, что фестиваль вот-вот закончится. Лис и Чарли уже находят новых знакомых —, значит, в конце фестиваля четверку может поджидать неожиданное предложение посетить таинственное место или как-то иначе продолжить праздник.

Глава 3. Чайная ведьма Хоуп

Светлый теплый день. Опушка леса. Ласковые солнечные лучи приятно греют кожу. По листве скользит ветерок. Слегка шелестит длинная зеленая трава. Ничего пугающего. Кроме угрожающе повисшей тишины.

Из девушки, казалось, выбило весь воздух. В глазах плескалась настоящая паника, пока они наполнялись слезами, руки дрожали, а все мышцы были напряжены. Алекс ждал её реакции с мрачным восторгом, подмечая, что привлекательное лицо девушки при ближайшем рассмотрении такое же бледное и изможденное, как и его собственное. Он помнил её не такой бледной, не такой тощей и не такой замученной. Город её не щадил.

— Да что б тебя, Алекс! — вдруг гневно крикнула она, в сердцах пнув в сторону первый попавшийся камень. — Ну почему….?!

Теперь уже Алекс замер, остолбенев при перевоплощении милой улыбчивой мисс Хоуп в разъяренную, словно фурия, Лис, лучшую подругу с самого детства. В прошлом девушка крайне редко выходила из себя, всегда излучая позитив, но и у нее были свои пределы терпения. Однако до такой степени злости она не доходила никогда. Тем более за одно мгновение. Весь её негатив всегда выражался лишь недолгим мрачным молчанием.

— Почему надо было лезть и разнюхивать всё это?! Зачем было всё ломать? Вот кому от этой твоей правды станет лучше? — выплёвывала она, грозно меряя шагами опушку леса. — Тебе? Мне? Чарли? А может, Зоуи?!

— Почему?! Ты серьёзно?! — сбросил он с себя оцепенение, сразу переходя на крик. – Ау, Лис, ты сама этот город ночью видела! Монстров! А днём? Зомби-люди, и я был одним из них! Был, слышишь! Да что уж там, стоило мне начать вспоминать, как ты сама меня своим гипночаем поила! А теперь, когда я всё вспомнил, я ещё что-то там сломал?! Это вообще как понимать?!

— Всё-то он вспомнил! — едко передразнила она его. — А что же ты вспомнил? Как обещал, что смиришься? Как заверял, что примешь новую личность и будешь стараться забыть прошлое? Или ты вспомнил причину, по которой мы здесь оказались? Что-то мне не верится, потому что вспомни ты действительно всё, то злился бы только на себя!

Эхо разнесло её голос по всей опушке леса. Поднявшийся ветерок, шумно разворошивший траву, будто соглашался с негодованием девушки.

— Давай, я тебе помогу вспомнить до конца, раз пути назад уже нет, — предложила она, когда он растерянно замолк. — Скажи мне, Алекс, где Зоуи? Где наша подруга?

— Она… — растерялся он. — Они с Чарли не здесь?

Лис покачала головой, отходя на пару шагов в поисках чего-то. Весь её гнев моментально улетучился, уступив место горечи в каждом движении. В голове Алекса начали копошиться тревожные подозрения, подпитываемые обрывками воспоминаний, которые он не мог ещё собрать в правильном порядке. Увиденное в темноте нечто, которое видеть нельзя. Состояние угнетенности, усиливающееся со временем до давящей на плечи безнадеги. Трагедия, произошедшая в Стамбуле. Длинная темная дорога, освещаемая лишь фарами дальнего света. Обреченность.

Девушка тем временем нашла ветку и что-то написала на земле у корней дерева, заключая надпись в прямоугольную рамку. Парень подошел ближе.

«Изольда Амелия Никсон. Любимая дочь и верная подруга».

Алекса пробил озноб. Несколько слов вернули его в тот день.

Ясное утро. Суббота. На небе ни облачка, хотя для такого события должен быть удушающий мрак и стена дождя. Небольшая группа людей собралась на кладбище. В основном только близкие родственники, и они трое. У Зоуи не было больше друзей. Сегодня её хоронят. Совсем молодую девушку. Младшую из их четвёрки. Гроб закрыт.

Родители Зоуи сидят и смотрят на гроб с непроницаемыми каменными лицами. Никто из родни не плачет. У кого-то на лицах скорбь, а кто-то грустно считает время, чтобы поскорее вернуться к повседневной жизни. Плачет только Лис. Успокоительное, выпитое накануне, на неё не подействовало, и дрожащая мелкой дрожью девушка не может успокоиться. Чарли пытается помочь, но ни его слова, ни объятия не имеют успеха, ей становится хуже. В воздухе веет угрозой. Эти похороны – только начало. Скоро под землёй будет лежать вся их четвёрка.

«Вместе по жизни. Вместе на смерть!» — приходит в голову Алексу, и он осознаёт, что с удушающим мраком не ошибся, но тот воплотился не в погоде, а поселился в его мыслях.

— Нужно сказать слова соболезнования миссис Никсон, — неуверенно бормочет он, пока священник говорит какие-то слова у гроба лучшей подруги.

— Миссис Нельсон, — машинально поправляет его Чарли, не разжимая объятий, в которых баюкал дрожащую Лис. — Она не меняла девичью фамилию, не ошибись, мы не хотим превратить похороны в фарс.

— Не хотим! — эхом повторяет Алекс и направляется к родителям Зоуи.

За троицу нужно хоть что-то сказать. А дальше… дальше нужно будет думать, как самим выжить.

«Какая ирония, наши родители сбежали из своего захолустного городка, чтобы начать всё с чистого листа. Но Зоуи все равно привезли на эту землю предков, чтобы похоронить на кладбище Сентфора!» — Подумал Алекс, вынырнув из воспоминаний.

Лис стояла рядом и смотрела на него грустным взглядом. Покопавшись в памяти, парень вспомнил её улыбку, когда она притворялась мисс Хоуп, и осознал, сколько боли она в ней прятала, глядя на него.

— Похороны, — тихо сказал он. Девушка кивнула.

Солнечный день уже не казался таким радостным. Настрой выбить из девушки правду куда-то делся. В какой-то момент показалось, что все события Соловьиного города — это горячечный бред, вызванный потерей лучшей подруги. Всё лишилось смысла и погрузилось в туман третьестепенной важности. Просто опушка леса, просто Алекс и его подруга Лис. Просто пытаются вместе пережить утрату и разобраться в сумбуре, творящемся в мыслях. Преодолев расстояние, разделяющее их, Алекс обнял подругу. Девушка, всхлипнув, прижалась к нему.

Злость испарилась без следа. Осталась лишь тоска. По друзьям и прошлой жизни. Прижимая к себе худенькую девушку, вдыхая запах её волос, Алекс впервые усомнился в своём желании узнать, что произошло. Уже открывшиеся фрагменты прошлого не радовали. Пугало поведение Лис, которое стало выглядеть уже не как акт агрессии против него, а как попытка защитить друзей от… чего?

Глава 4. Побег от Города

Очередной кошмар навалился удушающей волной. Снова побег, снова шёпот, что зовёт его по имени, снова в ловушке. Однако теперь всё не так. На этот раз Алекс знает, что за ним идут Они, что после смерти Зоуи он следующий и бежать некуда. Он в западне. Нет выхода из города. Нет выхода из кошмаров. Нет спасения от Них.

«Когда Тьма найдет тебя. Ты встретишь Нас в одиночестве!» — на этот раз он чувствует их слова, словно выжигаемые где-то внутри, на подкорке. Он пытается бежать быстрее, но как бежать от Них, если даже его разум не может найти ответ на вопрос «что я видел?»

Шепот загоняет его, словно зверя в ловушку, и окутывает парализующим ужасом. Уже близко. Уже скоро…

— Алекс, просыпайся! — ледяная ладонь трясёт его за плечо, другая зажимает рот.

Район Брантфорд. Ночь. Вдоль дорог расстилается туман. Он лежит поперек проезжей части. Рядом на коленях Лис пытается его растолкать.

— Давай, вставай, живо! — прошипела девушка. — У нас ещё есть время. Бегом!

Сонный паралич трусливо покинул тело, и парень вскочил на ноги. Вокруг было подозрительно беззвучно, однако Лис взглядом опытного охотника выхватывала в тумане признаки угрозы.

— Не вставай во весь рост и беги за мной! — скомандовала она шёпотом и, пригибаясь к земле, побежала в сторону плотно застроенного ряда домов.

Алекс последовал за ней. Привычка не сомневаться в идеях Лис, как в старые добрые времена, загнала все вопросы и сомнения в область низкого приоритета. Девушка, будто дворовая кошка с богатым жизненным опытом, добежала до ближайшего дома и щучкой нырнула в открытый подвал, поманив за собой Алекса. Он без сомнений нырнул под фундамент здания следом за ней. В лицо сразу ударил затхлый подвальный запах. Его предплечья осторожно коснулись пальцы девушки.

— Пригнись как можно ниже и ползи за мной! — она крепко схватила рукав его пижамы и, чуть дергая в верном направлении, повела ползком сквозь здание.

Путь показался Алексу мучительно долгим, однако он не посмел даже пискнуть неодобрительно, тем более, что они с Лис ползли очень быстро, не останавливаясь и не переводя дыхание. Когда на смену затхлому воздуху пришел ночной сквозняк, девушка отпустила его рукав и жестами указала бежать к соседнему дому. Туман поднимался почти до вторых этажей зданий, а улицы уже не были так беззвучны. Скрежет когтей и клокочущий рык теперь звучали где-то недалеко. Добежав до ближайшего дома, они синхронно нырнули в подвал.

— Они не любят подвалы, — шепотом пояснила Лис. — В случае чего всегда прячься под домом.

Второе здание они проползли намного быстрее, как показалось Алексу. Возможно, подействовали слова подруги, приоткрыв её план по побегу из опасного района — перебираться от подвала к подвалу, пока не покинут Брантфорд. Благо все здания находились в состоянии глубокой нужды в ремонте и дыр в них было больше, чем в швейцарском сыре. Спустя ещё несколько домов они добрались до границы района. Дальше старый полуразвалившийся деревянный мост в аварийном состоянии, под которым журчала небольшая речушка, а за мостом обнадёживающе виднелись яркие купола Цирка. За Цирком располагался центральный район, библиотека и иллюзия безопасности до наступления следующей ночи.

«На Цирк не распространяются законы города… монстров там тоже, значит, нет!» — пришло в голову Алексу.

— Здесь самое опасное место, — шёпотом предупредила Лис, — прячься в тумане и беги змейкой к мосту. Что бы ты ни услышал или увидел, не останавливайся и не возвращайся!

— А потом? Под мостом бежать? — уточнил он, с сомнением косясь на деревянную развалюху.

— Под мостом гули, порвут и сожрут! — сообщила девушка удивительно будничным голосом. — Идём по мосту, мост они тоже не любят! Три-четыре, побежали!

Во время бега он слышал лишь грохот собственного сердца, которое билось где-то в районе горла. Туман, будто издеваясь, стал лишь плотнее и выше, а приказ бежать змейкой добавил сложности достижению поставленной цели. И без посторонних звуков легко можно было потеряться и повернуть не туда.

Однако или удача не оставила парня, или страх добавил ему ювелирной осторожности, но после нескольких минут бега туман расступился, и перед Алексом предстали покосившиеся балки моста. Неуверенно он поставил ногу на мост и чуть не поседел от заунывного стона-скрипа древней конструкции.

Через минуту прибежала Лис и, не церемонясь, подтолкнула парня. Они бодро побежали по мосту под полную безысходности песню старого дерева и проржавевших крепежей, к чести которых можно было отметить, что ни одна балка не была сломана и дыр нигде не наблюдалось.

Добежав до Цирка, Алекс смело направился к шатрам, но сразу был перехвачен железной хваткой тонких рук.

— Ты куда собрался?! Чудиком решил стать? — прошипела Лис. — На территорию Цирка без приглашения нельзя, а нас не приглашали! Вторжение будет караться… собственно, как захочет сам Человек в Маске, а на своей земле у его фантазии не будет ограничений! Обходим вдоль границы, обычно ночные животные так близко не подходят к Цирку.

— Ты этих монстров ночными животными называешь? — удивился парень, предусмотрительно отойдя от границы Цирка.

— Ну да! — пожала она плечами. — Как-то прицепилось, я с ними просыпаюсь уже девять месяцев, почти привыкла, да и если подумать, они не опаснее медведя, волка или тигра, так что грубо вечно звать их чудовищами. А ты, я так поняла, решил не пить приготовленный для тебя чай!

Вечер накануне должен был закончиться на мрачной ноте, но, несмотря на нависшую над ними угрозу, старые друзья не могли не начать вспоминать хорошее. Натянутые до предела нервы требовали сделать перерыв и расслабиться хотя бы ненадолго. В комнатке смотрителя библиотеки Лис «правильно» заварила им чай и приготовила банановые блинчики, которые Четвёрка любила поедать во время планов на очередное путешествие.

Закат они встретили, с хихиканьем вспоминая, как детьми безобразничали в родном городе родителей, когда те отправляли их повидать оставшихся в Сентфоре бабушек и дедушек. Однако как только небо покраснело, Лис, охнув сквозь смех, вскочила и побежала закрывать Чайную Лавку, рабочий день в которой она успешно прогуляла. Алекс пошёл за ней, впервые переступая порог лавки без страха. Рабочее место Лис оказалось весьма живописным и выглядело как безумная смесь магазина старьёвщика и викторианской аптеки.

Глава 5. Чай перед сном

Я помню, как родные нас называли «Безумной Четвёркой». Помню наши безмятежные дни. Да, мы не творили ничего разумного, доброго или вечного, но, с другой стороны, мы никому никогда не вредили. Каждый день в этом Проклятом Городе я спрашиваю себя: что же такого страшного мы совершили, чтобы заслужить подобное наказание? Неужели наивность так жестоко теперь карается? Или нам просто не повезло? Не то время, не то место?

Сначала я чувствовала, как Они крадутся где-то незримо, подступая изнутри к моему разуму. Как испытывают нас на прочность, изучают, чтобы потом травить страхом, наслаждаясь его вкусом в наших рассудках. Я думала, что это самое страшное.

Позже я увидела мёртвое лицо лучшей подруги, лежащей на камнях Стамбула. Оно впечаталось в мою память, словно раскалённое клеймо. Казалось, часть моего сердца тогда вырвали из груди. Я была уверена, что большего горя уже не испытаю.

Уже в самом Городе, пять острых, как бритва, когтей Гуля распороли мой правый бок, лишь чудом не задев внутренние органы. Истекая кровью в своём укрытии, я думала только о том, как мне больно. Оставив мысли о прошлом, я желала лишь дожить до рассвета, чтобы вернуться в Лавку и продолжить бороться за свою жизнь. Я выжила. Я не сомневалась, что больнее мне уже не будет.

Я каждый раз ошибалась. Город и Они будто планомерно меня ломали, каждый на свой лад. Последней каплей должен был стать Алекс. Поднимаясь по лестнице отеля, я наивно верила, что моего присутствия будет достаточно, чтобы воспрепятствовать действию гравитации. Я думала, что найду нужные слова, и в этот раз всё закончится иначе… Удивительно, что сама не рванула следом вниз. В городе нашлись добрые люди, которые успели схватить меня и оттащить от края моё сопротивляющееся тело. Казалось, что я наблюдаю со стороны, находясь где-то в другом месте. Меня скрутили в тёплый кокон пледа и успокаивали, пока моё сознание, наконец, не объединилось с телом и не пришло в голову понимание, что я реву во всё горло, а в это время мне задают какие-то вопросы.

— Мисс, прошу Вас, назовите своё имя! — повторял пожилой офицер полиции, терпеливо растирая ледяные ладони девушки в ожидании её реакции.

В госпиталь был сделан срочный вызов. Медики всё не появлялись. Лежащему на земле парню уже ничем нельзя было помочь. Однако дрожащая девушка имела все шансы получить помощь и даже провести ночь дома, а не в больничной палате. От неё требовалось лишь вернуться к реальности и ответить на вопросы. Наконец, взгляд девушки остановился на лице собеседника и стал более-менее осмысленным.

— Хоуп, я из Чайной Лавки, — прошептала она, подрагивая. Офицер выдохнул с облегчением и ласково погладил девушку по голове.

— Мисс Хоуп, вы знали этого человека? — Как можно осторожнее спросил он, однако вопрос вызвал лишь ещё большую дрожь девушки. Плач перешёл в вой. Девушка, всхлипывая, уткнулась лбом в свои колени.

— Томас, библиотекарь, — глухо прозвучало сквозь слёзы. Заставить себя ответить что-либо, кроме сухих фактов, Лис не могла. Как можно было соврать и сказать «нет»? Но как можно было сказать «да», если она всё ещё инородный организм в теле города?!

Офицер продолжил что-то спрашивать, но девушка снова отключилась от реальности, уткнувшись в колени. Давить на неё офицер не желал, ожидая приезда медиков. Судя по характеру падения, имело место самоубийство. Да и ревущая белугой девушка в глазах офицера едва ли была похожа на убийцу. Особенно если сопоставить её субтильное телосложение с вдвое превосходящим по весу парнем.

Наконец, эхо донесло сирену приближающейся кареты скорой помощи. Офицер оживился, попытался привлечь внимание Лис ободряющими обещаниями, однако девушка словно окончательно ушла в себя. Когда бригада медиков бодро приступила к работе, офицеру ничего больше не оставалось, как ещё раз погладить девушку по голове и покинуть её. Неохотно Лис подняла голову и проводила его взглядом. Когда он исчез из поля зрения вместе с дежурными скорой помощи, девушка встала, положила плед на то место, где сидела, и пошла в сторону Чайной Лавки без надежды и чёткого плана действий.

«Дойти до Лавки, а потом… сначала дойти. Потом остальное. Простые задачи. Шаг за шагом. Упал, встал, иди дальше. Я измотана, но ещё могу барахтаться!» — думала девушка, сворачивая на центральную улицу. Слёзы непрекращающимся потоком катились по щекам. Лис уже и не пыталась их остановить — рассудок вернулся, и этого было достаточно.

Внезапно она почувствовала за спиной движение. Кто-то бежал за ней. Нехорошее предчувствие ледяной змеёй прошло вдоль позвоночника, когда она обернулась. Одновременно с ней этот «кто-то» осторожно, хоть и прерывисто, тронул её локоть.

«О, нет! Только не это! Только не ты!» — мысленно завопила она от ужаса. Перед ней стоял Чарли.

Не помощник киномеханика Энди, а именно Чарли. Друг детства, лучший друг, воплощённая в одном человеке гавань спокойствия. Тот, кто никогда не лез за словом в карман и всегда знал подход к каждому собеседнику. Там, в прошлой жизни, именно он удержал в своих руках её хрупкий, рассыпающийся рассудок, не оставляя одну ни на минуту во время похорон и после.

В голубом комбинезоне работника кинотеатра, взъерошенный, как воробей. На глазах блестели такие же горькие слёзы, как у неё. Будто на той крыше их было трое, а теперь они двое сирот и остались одни в страшном городе.

— Лис! — просипел он.

Девушка, всхлипнув, бросилась другу на шею. Испытывая стойкое чувство дежавю, он стиснул её в объятиях. Словно не было этого города, не было передышки длиной почти в год, и они не покидали похорон. Но в этот раз Лис незримо изменилась, и в её глазах, в действиях наметилось что-то хрупкое, но сильное, ранее незнакомое. Всхлипывая в его плечо, она быстро возвращала своё самообладание и даже перестала дрожать.

— Идём в Лавку, — тихо и твёрдо сказала она, — на улице небезопасно. Особенно в тёмное время суток.

Слёзы текли по щекам, но разум стал ясен. Условия проживания в городе снова поменялись, зажимая девушку в тиски, лишая Лис возможности утонуть в своём горе. Сначала нужно защитить друга. Последнего оставшегося в живых друга. Цель простая и понятная. Однако воплощение лёгким не будет. И на этот раз девушка дала себе обещание не совершать тех же ошибок, которые привели Алекса к крыше отеля.

Глава 6. Пустая могила

Первая ночь прошла без сновидений, однако утро не принесло желаемого забвения: я продолжала всё помнить, Клаудия продолжала рвать на себе волосы. В мои руки попал первый синий флакон-фляга. Первый из многих. Отгоняет от меня Их, притупляет эмоции. Меньше слёз, больше рационального подхода к проблеме.

На второй день я нашла Алекса, узнала, что его новое имя — Томас, завела в библиотеке читательскую карточку под именем Хоуп и унесла с собой томик Льюиса Кэролла. Пока шёл день, я успела изучить центр города и, чтобы Клаудия не видела, прошла почти до самых Цирковых шатров. При дневном свете Цирк не казался инфернальным или сатанинским. Обычные шатры.

Третье утро. Всё ещё я. Клаудия предложила за дневную оплату заменять её в Лавке, а она будет подбирать для меня правильный состав чая. От безысходности и отсутствия альтернатив я согласилась. За завтраком внимательно слушала чайный курс молодого бойца. В течение дня Чайная Ведьма возвращалась, давала наставления по поведению с клиентами и продаже товара, а затем снова исчезала. Томик Кэролла скрасил одинокие часы. Но в голове начали крутиться верные пессимистичные прогнозы. Радовало, что вечером третьего дня я случайно увидела Чарли в кинотеатре. С друзьями всё было хорошо.

Четвёртая ночь прошла в удушливом, пугающе реалистичном кошмаре. Процедурный кабинет. Резкий запах дезинфицирующих растворов. Ободранное кресло для осмотра. Старое, потрёпанное, с тёмно-коричневыми не выведенными полностью пятнами крови на подлокотниках. К самим подлокотникам плотно привязаны мои запястья. Тело крепко зафиксировано в кресле, даже головой не могу двинуть. В мыслях — хаос, на сердце — паника. Входит человек, который притворяется хирургом, но всё в его внешности фальшиво, особенно инструмент в руках… нож для колки льда?!

«Трансорбитальная Лоботомия! Псевдомедицина, которую исполняли даже не медицинскими приборами, а обычным ножом для колки льда из-за его удобной формы!» — перемешиваются в голове панические мысли с лекциями отца по истории медицины.

Я с визгом и криками пыталась вырваться из пугающего кошмара или хотя бы из своих привязей, умоляя прекратить экзекуцию, однако «доктор» уже приложил кончик лезвия ножа к моему веку. С оглушающим воплем я вывалилась из кошмара и упала с кровати. Так начались мои «незабываемые» ночи. Кошмар с лоботомией повторялся несколько раз, а потом начал уступать не менее отвратительным эпизодам человеческой жестокости, в которых я всегда выступала в роли жертвы. Беспомощной и связанной, всегда с перетянутыми запястьями. Через неделю я уже ощущала фантомные боли от верёвок, которых никогда не было на моих руках. Но и это было не худшим, что подарили мне кошмары.

Первое пробуждение в Брантфорде произошло через неделю после переезда в город Соловья. Моё первое «боевое крещение». Посреди незнакомого района проснулась в одной пижаме и увидела, как из тумана выдвигаются фигуры монстров, которые я даже в фильмах ужасов не встречала. Скрежет когтей, рык огромной носоглотки, топот тяжёлых лап, цоканье, шорох и этот мерзкий звук, когда что-то склизкое ползёт по асфальту, — они двигались навстречу мне. Монстры. Настоящие. А рядом никого. Ни друзей. Ни Клаудии. Ни укрытия. Ни карты. Ни плана действий. Я одна.

Осознание опасного положения моего одиночества припечатало меня к земле, заставив заползти к ближайшему зданию и спрятаться под фундаментом. Оказавшись в относительной безопасности, я, несмотря на страстное желание кричать от ужаса или свернуться калачиком и отрицать происходящее или просто реветь, пока всё не закончится, удивительно трезво смотрела на происходящее, сухо подмечая: как движется туман, куда направляются монстры и какой стратегии поведения лучше придерживаться.

От страха за собственные дрожащие кости внутри меня поднял голову кто-то ранее неизвестный. Холодная, расчётливая личность, подсчитывающая, как с большей вероятностью выжить и добраться до дома без царапин.

Ночь я провела без движения под фундаментом, подмечая, что ночные животные относятся с отвращением ко всему, что выглядит или пахнет, как подвальное помещение. Зато некоторые из них прекрасно подражают человеческим крикам о помощи: либо с целью деморализации жертвы, либо чтобы выманить неравнодушного самаритянина. Утром они разошлись по своим норам. Я же получила шанс изучить район, отметить все пути к отступлению и оценить, как далеко от Лавки меня переправил Город. К обеду я вернулась в лавку Клаудии, которая уже мысленно меня похоронила. Битва продолжалась, хоть Город и повысил уровень сложности.

— Доброе утро, моя девочка! — к открытию Лавки появилась Мадам Клаудия.

Вопреки негласному запрету на друзей и компании, помимо самой Младшей Ведьмы в помещении у прилавка сидел парень. Незнакомец в голубом комбинезоне работника кинотеатра помогал девушке сортировать товар и выставлять его на витрине. Сама лавка была тщательно вымыта и прибрана.

— Доброе утро, Мадам Клаудия, — поприветствовали они хозяйку.

— Вижу, что моя помощь здесь нужна, как никогда! — окинула она их взглядом, полным досады.

— Очень нужна, — понуро кивнула Лис, — Алекс всё вспомнил несколько дней назад…

— Значит, приготовлю вечером чай на всех. Сделаю как можно крепче! — пообещала Клаудия. — Где третий?

— Ему чай уже не нужен, — охрипшим голосом сообщил Чарли.

— И когда он… отправился в лучший из миров?

— Вчера ночью. Прыгнул с крыши отеля. Они добрались до него, — сухо ответила Лис, стараясь эмоционально отстраниться от ответа. Мази, крема, банки с чаем были выставлены идеально по линии. — Нужен будет ещё один флакон для Чарли на случай, если чай не подействует сразу.

— Я всё сделаю к вечеру, — кивнула Чайная Ведьма, — лавку я сегодня забираю себе. Вы погуляйте. Ещё не хватало, чтобы ты, девочка моя, тут за прилавком себя поедом ела. Сходите на берег или в кино… развейтесь. Только прошу, ни с кем не говорите. В городе и так слишком много вспомнивших.