Последний корруниец: История Мирабель

Глава 1.

Этернил. Рыбацкая деревушка, довольно примечательная по общепринятым меркам из-за большого количества жителей, аж три сотни. Такой размер достигался за счет грамотного руководства местного старейшины, а по совместительству единственного мага — Хенрика. Под его мудрым управлением создалось боеспособное ополчение, которое давало отпор шайкам бандитов и лесным тварям, а безусловный ораторский талант позволил найти общий язык с коррунийцами, бичом этого мира.

Вообще, если говорить о коррунийцах, сложно найти более жестоких созданий. Откровенные расисты, богоненавистники, женоненавистники, считающие себя исключительными. Дерзнули объявить войну самим богам! И первую войну даже выиграли, чем заслужили себе астральный план, неподвластный богам, куда отправляются их души после смерти. Сейчас в самом разгаре вторая коррунийская война, и в этот раз капитуляцию никто не примет. Либо боги, либо коррунийцы будут уничтожены. Кто бы не победил, это всколыхнет мир. Ведь что для богов, что для коррунийцев остальные рассы лишь рабы.

Хенрик умудрился и с ними найти общий язык. Беспрекословно выполнял требования: запретил в деревне любое поклонение богам, алтари, а уж тем более храмы и позволил постой проходящим войскам коррунийцев, которые непременно сопровождались грабежами и убийствами местных. Но — такова цена за покой. Стоит Хенрику лишь слово сказать против, и Этернил непременно будет сожжен, а редкие счастливчики, кому удастся выжить, окажутся в рабстве, и, скорее всего, погибнут за пару месяцев.

В атмосфере постоянного страха и выросла Мирабель, юная, но довольно сильная и самостоятельная девушка. Научиться взрослой жизни ей пришлось из-за смерти отца, погибшего в ее раннем детстве. Она не помнила папу, но была уверена, что он самоотверженный человек, имеющий честь, именно по этому-то и погиб. Мать не рассказывала практически ничего. Да и вообще, ей никогда не было дела до дочери. Аролит пыталась искать мужчину, который сможет содержать их. Одной женщине с ребенком выжить довольно сложно, а мужчин в округе не так уж и много из-за постоянных сражений.

Стояло обычное утро после выходных. Вставать как всегда не хотелось, точнее, не хотелось идти на надоевшие занятия, в которых Мирабель не видела никакого смысла. Зачем ей нужно умение плести рыбацкие сети? Не собиралась она оставаться тут на всю жизнь. До жути надоели ежедневно наблюдаемые пьяные морды сельчан, постоянные праздники по поводу и без повода: праздник урожая, праздник первых посевов, праздник первого дождя… Мирабель не знала, куда она отправится в будущем, но с нетерпением ждала, когда же она достигнет предела роста, чтобы наконец-то выпорхнуть из-под материнской опеки.

Потянувшись и недовольно промычав, девушка посмотрела в окно. Солнца не было видно, небо заволокло тучами. Похоже, ожидается снег… или дождь. Или снег с дождем. Погода — непредсказуемая штука, если утром стоит невыносимая жара, от которой вянут «ночные плакуньи» на подоконнике, то к вечеру рыночную площадь может завалить снегом. В любом случае, самое время вставать. В очередной раз лениво потянувшись, Мирабель вылезла из-под потрепанного, местами рваного одеяла из плешивых шкур и направилась к зеркалу. Привести себя в порядок необходимо незамедлительно после пробуждения.

Под зеркалом располагалось ведерко с водой. Судя по затхлому запаху — не первой свежести. Окунув ладони и зачерпнув воды, Мирабель решительно омыла сонное лицо. Кожу мгновенно защипало, будто десятки мелких иголок пронзили щеки. Мама даже не подогрела воду. Но — не впервой, не привыкать. Пробежавший по коже холодок отступил, и она открыла глаза, улыбаясь сама себе в зеркало.

— Сегодня непременно будет хороший день, — сказала девушка вслух сама себе.

После чего еще около получаса приводила в порядок золотистые волосы. Это не просто причесывание, это целый ритуал. Тяжелый ритуал. Ведь даже нормальная расческа непозволительная роскошь. Приходится расчесывать гребешком из рыбьих ребер. Довольно неплохая альтернатива. Мягкие и податливые волосы Мирабель не ломали сию хрупкую конструкцию, поэтому она могла придумывать самые разные прически. Начиная от прямых распущенных волос, до замысловатых хвостиков со вплетенными в них цветами. Вообще прическа у девушки важнее ее лица или одежды. Не менее важен, конечно, макияж, но косметику достать крайне сложно и позволить ее себе можно лишь по огромным праздникам.

Закончив с прической, Мирабель взяла со стула грязное, мятое, рваное голубое платьице. Это платьице определенно знала лучшее времена, но Мирабель их не застала, ведь даже одежду большинство сельчан покупали ношенную у более богатых соседей или проезжающих торговцев.

Из-за стены донесся надрывный звук опустошения желудка. Драмира рвало. Мирабель вспомнилась одна из множества книг, прочитанных ею. Когда-то, тысячи лет назад, люди были другие. Там было написано, что в каждом доме был туалет, а не тошниловка. Организм раньше избавлялся от того, что не может переварить, другим путем, не через тошноту. Здорово, наверное, жилось тогда. Никаких болей в горле после рвоты, никто не будит посреди ночи своими «криками» над тошниловкой… В книге было сказано, что организм так изменился в результате массового, тотального, многовекового голода. Или это все сказки, придуманные такими же мечтателями, как она, мечты тех, кому надоело, что их рвет по нескольку раз в неделю?

Мирабель вышла в кухню, и ее взгляд тут же остановился на уже накрытом столе. Она принюхалась и раздосадовано вздохнула. Так хотелось мяса или хотя бы рыбы. Но в очередной раз на столе дымила лишь травяная баланда. Плюхнувшись на стул, который едва не сложился даже от небрежно севшей шестнадцатилетней худенькой девушки, Мирабель уставилась на маму.

Аролит стояла у печи и наливала в глиняные кружки чайную заварку, которую, как казалось, она заваривала и неделю назад.

— Какие планы после учебы, Бэль? — мать заправила сальные русые волосы за ухо и наконец повернулась к дочери.

Глава 2. Визит к старейшине.

Подруги неспешно направлялись к Хенрику, по пути громко хохоча и распевая веселые песни, радуясь дождю. Запах, который, наверно, знает любой человек, воодушевлял, перебивал остальную вонь на улице, заставлял восхвалять сегодняшний день. Другие жители деревни тоже покидали дома, но не для того, чтобы встречать дождь песнями и плясками. Цели куда более практичные: расставить всю имееющуюся посуду, дабы собрать как можно больше чистой, дождевой воды.

Под веселые песни наконец показался дом старейшины Хенрика. В принципе, отличался от остальных деревенских домов он, разве что, вывеской, которая сообщала о пренадлежности дома главе Этернила. А так, такой же покосившийся старый дом из гнилых бревен. На месте уж совсем больших прогнилин сделаны небрежные вставки из чуть менее трухлявых досок. Проблемы в Этерниле даже с древесиной, хоть и с двух сторон раскинулись смешанные леса. Бери — не хочу, казалось бы. Но, и инструменты и умельцы большая редкость, и зная это, плотники заламывали неподъемную для большинства цену, чем повышали свой престиж. Их, как правило, даже не брали в ополчение. Потерять плотника в бою значило, что деревня через пару лет просто развалится и люди останутся жить на улицах.

И вот девушки встали под козырек около двери и синхронно встряхнули мокрыми волосами, продолжая хихикать.

— Классно же все-таки под дождем гулять. — восхищенно сказала Милки, снимая с плеч рюкзачок.

Ее взгляд тут же стал серьезным, она всматривалась внутрь и шерудила там сырой рукой. Мирабель же пыталась хоть как-то уложить мокрые волосы, расчесывая их пальцами.

— Да уж, почаще бы так. Редкая возможность послушать, как ты приятно мурлычешь.

Милки сдвинула брови, продолжая рыться в сумке.

— Мурлычу? — голос звучал как-то отстраненно.

— Поешь! — повысила голос Мирабель и кивнула в сторону подруги, попутно заглядывая ей в рюкзак, желая узнать, чем же она так занята. Милки быстро пролистывала ту непонятную книгу, прямо в рюкзаке. Похоже, проверяла, не добрался ли до нее ливень. И убедившись, что все в порядке, снова подняла голову и наконец улыбнулась

— Тебе нравится, как я пою?

— Здрасте! Давно тебе об этом говорю! — Мирабель наконец постучала в дверь, которая от каждого несильного удара слегка покачивалась и скрипела. Причем скрипела громче, чем Мирабель стучала. Казалось, что вот-вот отвалится.

— Заходите! — раздался бодрый, но приглушенный, доносящийся издалека голос.

И девушки вошли внутрь. В нос сразу же ударил запах свежего сена. Веранда являлась небольшим сеновалом. Хенрик — редкий эльф, у которого имелась скотина. Милки тут же глубоко, громко втянула воздух носом, зажмурившись.

— Сено…обожаю этот запах.

Из арки слева вышел эльф, поправляя потертую, но по-прежнему прилично выглядящую красную робу. Худенькими длинными пальцами он держал раскрытую книгу, а на правом глазу поблескивал окуляр, который он то и дело поправлял.

— По какому делу, девочки? — вежливо спросил он.

Милки прижалась к Мирабель и затихла.

— Вам помощник нужен, объявление видела. — Уверенно ответила Мирабель, продолжала рассматривать эльфа.

Он казался невероятно привлекательным в сравнении с остальными жителями деревни. Чистенький, причесанный. Да и строгие черты лица вызывали в Мирабель волнующие чувства.

— Да, проходи, Мирабель. — Он развернулся и направился обратно в арку. Девушки последовали за ним.

Пред ними предстало уютное помещение, эдакая комнатка богатого бедняка. С красным ворсистым, но истоптанным ковром на полу. По всему периметру стен располагались огромные книжные шкафы, забитые разнообразными книгами и свитками. Мирабель любила читать, и лицезрение сотен записей вызвало в ней неподдельный восторг. Рот невольно раскрылся.

— Для тебя книги не просто розжиг печей? Ты не первая, кто приходит ко мне… – ворвался в голову Мирабель голос Хенрика, отрывая ее от разглядывания книг.

— Да, я люблю читать, и знаю ценность книг.

Хенрик указал ладонью на бордовый рабочий стол, заваленный множеством свитков.

— Присядем?

Девушки сели на обшарпанные дубовые стулья. На заваленном столе не оказалось места чтобы даже просто положить руки. Мирабель бросила взгляд на Милки. Та почему-то, нервничала и грызла ноготь на указательном пальце. Хенрик обошел стол с другой стороны и занял место напротив подруг.

— Читать любишь? И какая же твоя последняя книга?

Мирабель закусила губу, вспоминая. На самом деле, она не читала ничего нового уже несколько месяцев. Просто нечего. Те немногие книги, что имелись, уже практически наизусть заучены.

— ”Безмятежные дали” Сивана Нарлионского. Раз пятидесятый перечитывала.

Хенрик заулыбался, показывая неполный комплект зубов.

— Чего еще ожидать от девочки… Конечно, книга про любовь.

Мирабель быстро отрицательно замотала головой и поправила выбившиеся из-за уха мокрые волосы.

– На самом деле нет. Мне книга нравится из-за описания истории Илоны Безродной.

Хенрик закрыл глаза, словно погрузился в воспоминания.

— Да, красивая история. Трехлетнюю девочку спасли, выкормили и вырастили олени. Повзрослев, она стала их защитницей, а после смерти — богиней. Но из-за одной истории на несколько страниц перечитывать целый том?

— Я люблю читать, — равнодушно ответила девочка, пожав плечами.

— Тогда слушай: твоей задачей будет уход за книгами. Многие из них очень старые. Требуется предельная осторожность. Также нужно приносить мне то, что я попрошу. Если я прошу тебя принести книгу, значит, она должна быть у меня на столе пять минут назад. Платить буду три золотых в неделю.

Мирабель слегка расстроилась. Маловато. Главной задачей трудоустройства являлось накопление денег, чтобы, достигнув пределов роста, попытаться свалить из этой дыры. Но, для подростка, просто не найти работы лучше. Да и тем более, тут столько книг. Читать — не перечитать. Правда, позволит ли Хенрик.

Глава 3.

Пробуждение наступило в неожиданное время. В утро следующего дня. Удивительно, как удалось проспать больше десяти чесов, и не быть разбуженной пьяными истериками отчима? Да и проспола бы еще, если бы мама не принесла свежую воду для умывания. Как раз пора вставать. Сегодня погода радовала глаз. Восходящее солнце дополнялось приятным посвистыванием птичек за окном, а «ночные плакуньи» на подоконнике воспряли с новой силой, расправив желтые лепестки. Из окна веяло прохладой. Несмотря на солнце, похоже, денек не выдастся жарким.

— Доброе утро, мам, — Мирабель скинула с себя одеяло, собираясь вставать. В воздух взлетела мошкара, заставившая девушку замахать руками.

— Доброе утро, Бель. Завтрак уже на столе.– спокойно ответила Аролит. На лице не было следов побоев и слез. Видимо, пьянство Драмира забрало его в сон на столько же, на сколько и усталость забрала Мирабель.

— Ты же вчера на работу устроилась? Я так и не спросила.

Мирабель с упоением вспомнила, что сегодня ждет чтение. Чтение новых книг. Кто знает, какие произведения припрятаны у Хенрика?

— Да, после учебы пойду. — девушка поднялась и, прежде чем умываться, решила найти одежду. В платьице идти – не самая хорошая идея.

Мама открыла дверь из комнаты и замерла, смотря в пол.

– Не могла бы ты мне денежку одолжить? Посуду нужно купить.

Мирабель цокнула, замерев на краю перины.

— Кто разбил - тот пусть и покупает. И вообще, я только через неделю деньги получу, и всего три золотых.

Аролит будто не слышала этих слов и, перед тем как закрыть дверь, грустным голосом сказала:

– Выходи завтракать, солнышко.

Мирабель поднялась и направилась к куче одежды в углу, там непременно найдется то, в чем она не замерзнет. Среди нескольких свитеров, подлатников, курточек она таки нашла шерстяное платье с обглоданными молью рукавами. Настоящая роскошь. Платье из шерсти! Даже Улот не может себе позволить такого. Правда, выглядело это платье не лучше, чем половая тряпка, и пахло, наверное, даже хуже. К тому же висело как балахон, неприлично оголяя плечи.

Еще около получаса Мирабель провела в привычном ритуале: расчесывании и укладке волос. Несмотря на всю грязь вокруг, волосы переливались на холодном солнечном свете и казались невесомыми. Даже слабый сквозняк из щели под окном заставлял их вздыматься. Сразу вспомнился вопрос Милки:

— А для кого ты так постоянно красоту наводишь?

И ответ был до невозможности прост. Для себя, она прихорашивается для себя. Не может даже из комнаты выйти, не приведя себя в порядок. Волосы Мирабель значат для нее куда больше, чем любой другой предмет внешности.

И вот, закончив, она приступила к завтраку. К той же самой похлебке, от которой вчера нос воротила. Сегодня она не казалась такой гадкой. Наверное, потому что ужина девочка не видела, и желудок требовал, чтобы в него закинули хоть что-то. Во время завтрака Мирабель снова попыталась обсудить отчима, его поведение. Но мама в десятитысячный раз отказалась это обсуждать. Сказала, что когда она сама выйдет замуж, тогда и сможет мать учить. Грубовато, но ничего нового. После неудачного разговора Мирабель вновь отправилась за Милки.

На улице действительно подмораживало. Месиво из грязи, намешанной повозками, и харкотины покрылось тонкой ледяной коркой. Это даже и хорошо. Хоть и без того настрадавшиеся дырявые ботинки не придется отмывать.

Милки, как всегда, стояла облокотившись на перила, в этот раз без книги в руках. Она смотрела в небо и что-то шептала. Или пела? Или молилась?.. Видок просто кричал о нечеловеческом сосредоточении, а правая рука, согнутая в локте, перебирала пальцами. Одежды у нее явно не по погоде. То же занюханное платье, что и вчера.

— Милки! — прокричала Мирабель и помахала рукой, пытаясь привлечь к себе внимание. И ей удалось. Подруга тут же, семеня худенькими ножками, спустилась с лестницы и приняла ее в свои объятья.

— Ты ничего себе не отморозишь?

Милки оценивающе одернула платье и пожала плечами, поджав губы.

— А выбору-то? Всю теплую одежду расхватали. Я не успела.

— Так давай ко мне зайдем, найдем что-то?

— Да не-е-е, пойдем уже. Сама же меня и морозишь…

И они отправились в путь. Снова в школу, снова к чересчур агрессивным шутникам. И что они придумают сегодня? Вчерашний фееричный успех с унижением Милки наверняка пополнил их мотивацию, и нужно быть вдвойне осторожнее.

Зайдя в школу, девушки замерли у самой двери, внимательно разглядывая коридор. Все так же, как всегда. Те же бегающие дети, те же трое нахально улыбающихся одноклассника… снова улыбаются. Мирабель смело пошла вперед, готовясь к тому, чтобы принять на себя очередное подкол. Ее репутация способна вынести многое. Она прилежная ученица, любимица учителей. Часто помогает одноклассникам. К тому же, семья Мирабель – редкий случай, когда присутствуют два взрослых. Отцов у многих просто не было, а отчимы доставались не всем.

Милки пристроилась следом.

Самое странное, что случилось в коридоре, это молчание парней. Даже не крикнули какую-нибудь гадость, лишь дебильно улыбались и провожали взглядом. Неужели ничего не придумали? Или задумали что-то на потом? Или вчерашний урок они усвоили? Важно не расслабляться.

Девушки сели в дальний угол, за последнюю парту, и принялись обсуждать вчерашнюю контрольную. Вскоре зашли и остальные ученики в сопровождении учителя. Урок начался с оглашения результатов вчерашней контрольной.

— Мирабель, чем отличается толстолобик от толстоносика?

— Толстым лбом и толстым носом, – прокричал один из обидчиков.

— Тебя даже в шуты не возьмут. — ответила Элла, даже не повернувшись к шутнику.

Мирабель напряглась. Она не могла вспомнить этот вопрос в вчерашней контрольной. А значит, второпях списывала ответ у Милки.

— Во время брачных игр самцы толстоносика бьются носами, а толстолобика - лбами, завоевывая самку.

— Теперь понятно, кто у кого списывал. Милки! Ты меня огорчила. — Учительница отвернулась и принялась обсуждать работы остальных.

Глава 4

Наконец Мирабель отправилась на работу. Мысли о школе сразу ушли на второй план. Новое занятие, новые книги, и вскоре, наконец, первые заработанные деньги. Сверстники узнают — обзавидуются. Детям запрещено работать, точнее, запрещено работать физически. А в деревне любая работа связана с физическим трудом. Лишь Мирабель так повезло. Вообще странный закон, непонятный. Старейшина объяснил это тем, что дети — это будущее. Нужно как следует обучить, прежде чем отправлять трудиться. Данный подход не совсем оправдывал себя, ведь учились в основном на рыбаков. Другие же ремесла постигались в основном за пределами школы, в свободное время.

Подойдя к дому старейшины, она осторожно, помня скрипучесть двери, постучала.

— Наконец-то. Заходи, Мирабель! — послышался голос Хенрика из глубины дома.

И откуда он узнал, что это она? Хотя странно задаваться таким вопросом, учитывая, что Хенрик – маг, при этом не самый слабый. И Мирабель смело вошла. Минуя хлев, через арку, она вошла в главную комнату. Хенрик снова сидел за заваленным столом и изучал какой-то свиток. Не слишком ли он много времени тратит на непойми что, учитывая что он — старейшина?

— Разбери вон тот шкаф. — Хенрик даже не поднял голову и не удостоил взгляда. Лишь ткнул пальцем в направлении небольшого шкафчика у окна, с парой десятков книг. —Протри пыль на полках, расставь книги по алфавиту. Молча, желательно.

Мирабель сдвинула брови. Поговорить ей очень хотелось. Особенно на счет предмета обожания подруги. Но, раз он сказал молча – значит, молча. И девушка принялась за дело, быстро забыв о слегка обидевших ее словах старейшины. В руках оказались новые книги, невиданные ею ранее. Уже не терпелось закончить с уборкой и схватить первую попавшуюся. Оставалось уповать на то, что после этого шкафа Хенрик не заставит разбирать и другие.

Книги имели разные тематики. Правда, художественных не так много. В основном научные. По зельеварению, по истории, и каждую из них хотелось прочитать. Обложки манили разнообразием. От невзрачных серых, на которых не было ничего, кроме названия, до ярких, цветастых, с красивыми рисунками и каллиграфически выведенными буквами.

— Мирабель! — ворвался в восхищенное мечтание голос Хенрика — Сходи в ту комнату, что я тебе говорил, и принеси мне книгу «Аллас саджа де матек».

Мирабель отложила тряпку и задумалась. И как она ее найдет? Что это за язык?

— Господин, из…

— Ах да! — Будто опомнился Хенрик и улыбнулся. Взяв отрывок листа, он быстро нарисовал там какие-то каракули и, снова склонившись над столом, протянул его Мирабель.

Девушка спешно направилась к старейшине и, схватив листок, все тем же торопливым шагом отправилась искать комнату. На листке были совсем непонятные ей каракули.

Комната нашлась быстро. В нее вела массивная, что удивительно, железная дверь, в дальнем конце небольшой, но приличной кухоньки. Ключ торчал в замочной скважине. Какое расточительство. Сколько же из этой двери можно наковать инструментов, которые значительно упростили бы жизнь селянам?..

Мирабель осторожно толкнула ее, пытаясь открыть. Но дверь не поддавалась, не сдвинулась даже на миллиметр. Девушка несколько раз провернула ключ, но замок оказался не заперт. Тогда приложив все усилия, уперевшись плечом, кряхтя, она навалилась на дверь, и та нехотя, с противным скрипом, поддалась. Девушка оказалась в комнате, которая скорее походила на библиотеку. Кроме книг и одного слегка подгнившего стула, там не было ничего. Книги сильно отличались от тех, что располагались в общем зале. Более старые, более дорогие на вид. Судя по всему, это не художественные произведения, а нечто другое. Помня наставления Хенрика, Мирабель, преодолевая свое любопытство, приступила к поискам нужной книги, постоянно смотря на бумажку и сравнивая эти каракули с каракулями на книжных переплетах. Так хотелось схватить одну из разнообразных книг, просто полистать. Ясно, что ни слова она не поймёт. Все без исключения книги были на неведомых языках. Но не только в чтении дело. Хотелось потрогать, понюхать эти удивительные записи, казавшиеся чем-то неведомым, загадочным и невероятно древним.

Уже через несколько минут она таки наткнулась на нужную ей книгу. Ей оказался том с фигурной металлической оковкой, на которой красовался череп, инкрустированный драгоценными камнями. Невероятно дорогая, мастерская работа. Девушка почувствовала, как бешено застучало её сердце, как дыхание сбилось, словно не хватало воздуха. Она очень волновалась. Эта книга казалась каким-то древним фолиантом. Или просто разыгралась фантазия? Мирабель осторожно открыла загадочную книгу. Получилось с трудом. Обложка оказалась тяжёлой, а страницы слиплись. Ощущалось, словно кто-то то бросил книгу в воду, а затем просушил. Однако сам текст не подтверждал эту догадку. Идеально выведенные буквы излучали какое-то тусклое мерцание. Настолько тусклое, что Мирабель не понимала, не играет ли просто с ней ее же воображение? Выведенные буквы аккуратным каллиграфическим почерком немного напоминали древнеэльфийский. Мирабель не знала этого языка, однако сталкивалась несколько раз с подобным написанием. Однако название, написанное на обложке, было иным, точно не эльфийским. И зачем кому-то смешивать два языка в одной книге? Через несколько страниц древнеэльфийский практически полностью пропал, остались лишь редкие фразы и предложения. Основной текст оказался написан тем же текстом, что и название. Даже не понимая ни слова, девушка пребывала в творческом экстазе, чувствуя себя причастной к чему-то могущественному и тайному. Это ощущение усилилось в разы, когда, в очередной раз переворачивая страницу, Мирабель наткнулась на иллюстрацию. Среди чёрного поля, обдуваемый страшным ветром, стоял длинноволосый маг. Вскинув горящие огнем руки к небу, он что-то кричал парящему перед ним полупрозрачному зеленоватому духу. Несмотря на потертость и потускневшие краски, картинка выглядела невероятно реалистично, словно живая. Когда девушка отводила взгляд на текст с соседней страницы она краем глаза замечала, как седые волосы волшебника трепыхаются на ветру. Но, стоило устремить свой взгляд туда, как снова картинка замирала. До жути хотелось узнать, что эта за книга. И Мирабель побежала обратно в зал. .

Глава 5

После занятий Силмар помог предмету своих ухаживаний собрать вещи в сумку, и ребята отправились… куда-то. Милки не говорила о своих планах, но наверняка пойдут гулять. Мирабель поймала себя на мысли, как же красиво они смотрятся вместе. В первую очередь, потому что Милки наконец выглядела счастливой.

У школы они разошлись, и Мирабель снова некоторое время стояла на крыльце, провожая взглядом влюбленных. В этот раз Милки совершенно без стеснений взяла теперь уже, наверное, своего парня за руку. На что тот ответил резкими, настойчивыми объятиями. С силой обнял за талию и прижал к себе. К удивлению, она даже не сопротивлялась до тех пор, пока Силмар не попытался поцеловать. Лишь тогда она грациозно вывернулась и вновь взяла его за руку, избегая первого в ее жизни поцелуя. Быстро же у них отношения развиваются...

В умиленные размышления вмешался голос Джозерита.

— Воздухом дышишь, клуха?

Мирабель тут же повернулась. Из школы вышли те трое и быстрым шагом, явно с недобрыми намерениями, приближались. Сердце словно остановилось, а ноги обмякли. Девушка медленно попятилась назад.

— Думаешь, я просто так забуду твой наезд? — хулиганы быстро окружили Мирабель, не позволяя и шагу сделать.

Джозерит толкнул Мирабель. Пытаясь удержать равновесие она попятилась назад, но упасть ей не дал стоящий сзаади Блэйк. Он сдернул с ее плеча сумку и толкнул обратно. Мирабель металась между задирами будто мячик в детской игре. Но, детской игрой тут и не пахло...

— Силмар не защитит тебя! - задорно прокричал один из разбушевавшихся задир.

За спиной послышались звуки высыпающихся из сумки вещей. Толчки становились все сильнее, стали напоминать удары. Похоже, сейчас ее будут бить. По-настоящему. Во рту пересохло, и каждую фибру души пронизывал страх. Дышать получалось лишь короткими, быстрыми, поверхностными вдохами.

— На колени!

Снова последовал толчок, и вновь Мирабель налетела на Блэйка спиной. В ушах начало звенеть от переполняющего страха. Она не могла выдавить и слова, лишь смотрела во взбешенные глаза Джозерита.

—На колени, я сказал!

Кулак парня сжался, костяшки пальцев побелели. Еще мгновение, и он нанесет удар. Мирабель просто спрятала лицо за руками, готовясь к самому худшему.

— Шпана, опять шлангуете? — Раздался грозный, женский орочий голос.

Мирабель убрала руки и обернулась. К ним приближалась Улот. Как всегда, статная и устрашающая. Обидчики тут же выпрямились, словно на строевом смотре. Во взглядах их читались смятение и страх, они переглядывались между собой, не зная, что делать.

– Силы девать некуда? Руки чешутся? Так я вас мигом в ополчение запишу. Там вам мозги-то вправят. А ну, бегом отсюда, хмыренки!

Смелость хулиганов куда-то резко улетучилась. Еще бы! Только попробуй хоть слово сказать главе ополчения. Мирабель же не смогла сдержать громкий выдох облегчения. Успело показаться, что невредимой уйти не удастся. Однако что Улот тут делает? Неужели, просто мимо проходила?

— Спасибо, госпожа. Думала, мне конец… — Тело девушки обмякло и расслабленно сгорбилось, видя, как хулиганы оглядываясь удирают.

Улот тоже смотрела на молодых людей, но с каким-то равнодушием или задумчивостью.

— Задирают? Больше не будут. Сегодня же поговорю с их родителями.

Мирабель несколько удивилась, ибо не понимала желания заступиться за нее. Улот не славилась сочувствием. Однако не радовать это не могло. Уж совсем не хотелось становиться очередной жертвой школьных хулиганов. Не только насмешек, но и возможного физического насилия.

— С-с-спасибо…

— Да, —Орчиха повернулась спиной к Мирабель и протянула здоровенную ручищу. — Пойдем. Хенрик попросил привести тебя как можно скорее.

Собрав разбросанные вещи обратно в рюкзак, Мирабель взяла Улот за руку и последовала за ней. Оставалась непонятна такая спешка. Она бы и сама пришла, быть может, несколько позже, но пришла бы. Да что гадать-то? Вот дойдет и узнает, почему Хенрик захотел как можно скорее видеть ее.

Мирабель едва успевала за длинноногой орчихой. Иногда шаг переходил на бег. Все же чувствовалась какая-то гордость. Идти с одним из самых уважаемых жителей Этернила и общаться как со старой знакомой - дорогого стоит. Улот вела себя непривычно радушно: шутила, расспрашивала об учебе, о личной жизни. Несмотря на радушие, все равно чувствовалась какая-то неловкость. Броня Улот наводила на разные мысли. Слегка заржавевшие полулаты, которые она носила еще со времен жизни в родном племени, пережили не одну сотню битв. На боку зияла широкая дыра от меча или топора. В условиях Этернила просто нет возможности ухаживать за такой броней. Каково это, выходить в бой? Один на один, на незнакомого противника. Даже предугадать сложно, на что он способен. Мирабель решила поинтересоваться.

— Как это - выходить на бой, зная, что через секунду твоя жизнь может оборваться? О чем ты думаешь, когда сражаешься? Как подавляешь страх? Или ты не боишься?

Улот широко улыбнулась. Несмотря на острые клыки, торчащие из нижней челюсти, улыбка казалась довольно милой. Становилось понятно, почему Хенрик выбрал ее.

— Как это - ходить в школу каждый день? Поверь, в сражении я не думаю о смерти, не думаю ни о чем. Думать надо было раньше, чтобы не допустить сражения, а не когда клинки обнажены.

— А страх? Что ты чувствуешь, забирая чью-то жизнь?

— Я не испытываю страха во время боя. Кто испугался - тот уже проиграл. А чувствую? Зависит от боя. Больше всего мне нравилось сражаться с инквизиторами. Они дерутся честно. Для них каждое сражение - это дань своему богу. Они не осмелятся нанести подлый удар, не сбегут, будут сражаться до последнего вздоха. И не убьют, если ты проиграл и бросил оружие. Убивая такого, я чувствую благодарность. За очередной урок, за адреналин, за ту жизнь, что они отдали во имя своей веры.

— Инквизиторы - это армия богов. Они сражаются в основном с коррунийцами, ведь так? И что вы не поделили?

Глава 6.

Мирабель продолжала сидеть на полу, уставившись стеклянными глазами на лежащего прямо перед ней инквизитора. Хоть корруницы и ушли из дома старейшины, из деревни они уйдут не скоро. А значит, что кошмар ещё не закончился. Что помешает зайти другим коррунийцам? И сработает ли глупая отмазка про больное сердце? С сердцем у Мирабель все в порядке. Было. До этого момента. Пережитый всеобъемлющий ужас мог оставить свой отпечаток.

— Ты молодец. Достойно держалась, — неожиданно заговорил Хенрик.

Девушка повернулась к нему. До этого момента будто забыла, что он рядом. Волшебник собирал с пола упавшие со стола свитки.

— Куда уж там… — ответила она, запинаясь. – но что мне делать дальше? Сидеть и ждать, когда придёт ещё кто-то?

— Не придет. У них дела поинтересней, — маг замер и тяжело вздохнул, уставившись в стену. — Снова нас ждут похороны, и кто знает, сколько человек замучают эти твари? Десять? Или больше? Снова нас ждет волна рождений больных детей... когда же это кончится?

— Почему от коррунийцев рождается так много больных детей? — Мирабель слышала про то, что больше половины беременных от коррунийцев женщин рожали мертвых младенцев, а почти все выжившие оказывались инвалидами и имели физические отклонения. Таких, как правило, просто убивали: ведь это не просто нежеланный ребёнок от чудовища, а ещё и урод, обуза в и без того тяжелой жизни.

Волшебник сел за стол и подозвал Мирабель к себе. Она тут же подошла. Разговор — это то, что поможет ей забыть о произошедшем, отвлечься.

— Ты же знаешь, что коррунийская раса не имеет женского пола? Для продолжения рода им подходит только раса Ама-Тае, в которой не бывает мужчин. Только они гарантированно рождают коррунийцев, способных впадать в ярость.

Мирабель отрицательно закачала головой. Не очень-то её интересовали коррунийцы и то, что с ними связано.

Хенрик обнял Мирабель за плечи и прижал к себе, мечтательно вздохнув.

— Ама-Тае прекрасны, это полубожественные эльфы с чудесными крыльями. Коррунийцы их ревностно берегут, не выпуская за пределы своих городов. Но относятся к ним как к рабыням... у меня сердце замирает, когда представляю, как эти прекрасные создания мучаются…

И Хенрик продолжил свой рассказ, поглаживая холодной рукой по оголенному плечу Мирабель. Это непременно заставило бы екнуть сердце раньше, но не теперь. После откровений на счёт правления отношение к нему сильно изменилось. Но не сделало разговор менее приятным. Хенрик умел рассказывать. Хорошо поставленная речь успокаивала, проблемы отступили на второй план. Однако Мирабель постоянно косилась на дверь, боясь, что сейчас вновь кто-то войдёт. Да и валяющийся на полу труп, истекающий кровью, явно не способствовал полному погружению в беседу. Хенрик же не замечал покойника, что не удивительно. Для него трупы давно стали чем-то привычным, можно сказать, почти бытовым.

Время тянулись невыносимо долго. Мирабель уже едва не начала молиться богам, чтобы коррунийцы поскорее ушли из деревни. Хотя к богам она в целом относилась нейтрально, даже больше с неприязнью. Ведь прекрасно знала, что богопоклонники несколько раз приходили в деревню за детьми, чтобы забрать их и воспитать веру в богов. Всегда находились те, кто уходил. В основном детдомовские. Вербовщики обещали сытость и безбедную жизнь в обмен на то, что, когда придёт время, они возьмут в руки оружие для сражения с главным врагом богов — коррунийцами. Не верить вербовщикам действительно было сложно. Все они как один выглядели чистыми и сытыми, у всех прекрасное вооружение. А их ораторский талант лишь усиливал впечатление, производимое на толпу голодных селян. Но не на Мирабель. Она не собиралась воевать с кем бы то ни было в обмен на мягкую кровать и набитое брюхо.

Вскоре послышался скрип открывающейся двери. Сердце вновь на мгновение замерло. Не успела Мирабель напугать себя предположениями, как в комнату ворвалась взъерошенная, мокрая Улот

— Черт, черт, черт! — растерянно кричала она, подбегая к небольшому облезлому дубовому комоду под окном. Из него тут же полетели тряпки и побрякушки. Хенрик заметно погрустнел. Его глаза заволокла неописуемая печаль. Мирабель даже не сразу поняла, чем это вызвано. Да и что должно было случится, чтобы привести в такое состояние эльфа, который некоторое время назад без страха разговаривал с самой смертью, с коррунийцами.

— И тебя достали? — вполголоса сказал он, украдкой покосившись на Мирабель.

— Да! Чертовы ублюдки! — Улот наконец вытащила пузырек с непонятной мутной жидкостью и, быстро открыв его, тут же выпила. С облегчением вздохнув, она развернулась лицом к мужу, облокотившись спиной на тот самый комод. — Прости…

Хенрик прищурился и отвел теперь уже пустой взгляд на дверь. Грусти больше не было... лишь пустота.

— Как это случилось? Ведь обычно они не трогали тебя?

Улот вытерла пот со лба обратной стороной ладони. Она до сих пор тяжело дышала, но Мирабель не понимала, чем это вызвано.

— Экзотики одному захотелось... надеюсь, успела... а если не успела, то пусть этот ублюдок сдохнет у меня в утробе, — орчиху переполняла ярость. Кулаки сжимались настолько сильно, что через мгновение послышался треск раздавленной в руке пустой склянки от непонятного варева. Лишь теперь Мирабель поняла, что произошло. И каково Хенрику сейчас осознавать это?

— Пошли они! — снова воскликнула Улот, отряхивая руки от осколков стекла. – Пойдём, Мирабель. Поможешь трупы инквизиторов обобрать, пока местные все не растащили.

Мирабель обомлела. После произошедшего с Улот выходить на улицу казалось ещё большей глупостью.

— Но там коррунийцы!

Улот направилась к двери, махнула рукой и сказала:

— На площади нет никого, в таверне все. Пьют и селянок зажимают. Если увидишь хоть одного — можешь бежать на все четыре стороны.

Ослушаться приказа главы ополчения Мирабель не могла. И, перебарывая в себе страх, все же отправилась за Улот.

Едва покинув дом, Мирабель увидела жуткую картину последствий прошедшей битвы. Десятки изуродованных трупов, разбросанных по площади, вызывали животный ужас. На первый взгляд среди тел не было ни одного война в салатовой броне. Похоже, коррунийцы уже забрали своих. Тела врагов они как правило не трогали, даже не обыскивали. Считали унизительным брать что-то у богопоклонников. И в этот раз инквизиторы выглядели нетронутыми. Такие битвы всегда как праздник для сельчан. Ведь, обобрав хотя бы одного, забрав его броню и оружие, можно очень неплохо заработать. А если успеть обобрать нескольких до того, как Улот с ополченцами отцепит место битвы, то можно заработать даже на корову и корм для неё на несколько месяцев. Боги не жалели золота для снаряжения своих бойцов. Правда, даже хорошее снаряжение не помогало им одержать хоть сколько-нибудь важную победу.

Глава 7

Прошло два месяца. Подруги стали гораздо реже общаться. Не только из-за работы, но и из-за отношений Милки. По крайней мере, Мирабель так думала, пока однажды не стала свидетелем ее ссоры с возлюбленным. Силмар высказывал свое недовольство по поводу того, что Милки постоянно где-то пропадает. На последовавшие расспросы Мирабель она, конечно, тоже не ответила, лишь отшутилась, якобы, она теперь взрослая девушка и одного парня ей мало. Но Мирабель знала, что нет у Милки никого, кроме Силмара, не такой она человек. И ее занятия остались тайной.

Сама же Мирабель продолжала изучать учебник по продвинутой магии. Давалось обучение непросто. С таким скудным словарем, который позволял понять чуть больше половины написанного, обучение казалось бессмысленным. То, что Мирабель не смогла перевести, приходилось додумывать, основываясь на элементарной логике. Но применима ли логика в магии? К тому же, помимо сложностей перевода, приходилось прятаться от Хенрика. Он определенно взбесится, если узнает, что Мирабель самостоятельно пытается познать столь опасное искусство. Чтобы хоть как-то ослабить его контроль, Мирабель даже согласилась обучаться, чтобы в дальнейшем претендовать на пост старейшины.

И это помогло, да и просто оказалось интересно разбираться, как работает деревенская экономика, как устроен быт с точки зрения старейшины. А вот дома не все ладилось. Отчим все чаще и чаще избивал мать и начинал прикрикивать на Мирабель, теперь уже матом. Благо, саму Мирабель это не очень волновало: теперь домой она приходила лишь поспать. Мать, конечно, было жаль. Но можно ли помочь тому, кто отказывается принимать помощь? В школе тоже все наладилось. Ни Милки, ни Мирабель больше не подвергались насмешкам. Улот сдержала слово и устроила родителям шутников взбучку. Да и по деревне разнеслась новость, что Мирабель теперь официально под защитой старейшины.

Сегодня необычный день сразу по двум причинам: во-первых, сегодня приезжает ярмарка. Знаменательная дата для всей деревни. Будут песни, пляски, много вкусной еды, на которую теперь не только у Милки были деньги, но и у Мирабель. Она сберегла сколько смогла из щедрого подарка инквизитора. Больше половины все равно пришлось потратить для покупки некоторых вещей в дом, но и оставшихся денег хватит, чтобы наесться сладостями вдоволь. На ярмарку девушки собирались отправиться только вдвоем, без посторонних, даже Силмару дали отворот. Несмотря на знаменательное событие, Мирабель до вечера, как всегда, работала. Милки же, выражая свою подружечью солидарность, не пошла на ярмарку одна и ждала в приюте.

Второе же событие не имело значения для селян, да даже и не знал никто о нем. И Мирабель отчаянно надеялась, что не узнает. Для нее самой это было грандиозное событие, в сравнении с которым ярмарка совершенно ничего не значила. Разве что Милки была в курсе ее планов, и старательно отговаривала. «Это слишком опасно, ты можешь навредить себе, магии учатся в академии, под присмотром опытных наставников» и прочее, и прочее... И откуда Милки все это знает?

Сегодня Мирабель планировала попробовать свое первое заклинание. Любопытство уже не остановить: в глубине души Мирабель понимала, что кончиться это может очень плохо, но так хотелось попробовать, так хотелось подчинить себе невидимые, неосязаемые магические ветра! В книге оказалось множество разных заклинаний, но разобраться она смогла лишь с двумя. Первое — «жертвоприношение», при произнесении которого существо воспламенялось и горело до тех пор, пока не превратится в уголек, или маг не перестанет его поддерживать. А вторым оказалась простая магическая стрела. Наверное, самое безобидное из атакующих заклинаний и самое простое. Но Мирабель не собиралась воспроизводить его самую простую версию. Не потому что она слишком простая, а потому что для этого заклинания просто не было подходящей цели в библиотеке, единственном месте, где можно колдовать, не опасаясь быть замеченной. Девушка хотела не просто выпустить стрелу в цель, а заставить ее подчиниться, контролировать ее полет.

И вот наступил этот момент. Улот целый день обеспечивала безопасность на ярмарке, а Хенрик, наконец куда-то ушел. Идеальное время опробовать полученные знания! Мирабель стояла посреди библиотеки и нервно перетаптывалась с ноги на ноги, будто на раскаленных углях. В правой руке она держала книгу с описанием действий для вызова магической стрелы. Эти описания она уже наизусть знала, просто боялась ошибиться. В душе девушки перемешалось множество эмоций. Волнение, соседствующие с радостным предвкушением, немного страха и ощущение близости чего-то великого. Тянуть больше нельзя, да и не хочется…

Вскрикнув заклинание, Мирабель ощутила, как по ее рукам пробежал пощипывающий холодок, их обволокло белым светом, после чего из ладоней вырвался огонек, мерцающий, словно крошечная звездочка. Мирабель тут же бросила книгу на пол и вскинула вторую руку, не давая огоньку умчаться вдаль. И у нее получилось! Магическая стрела медленно закружилась вокруг ее ладоней, озаряя библиотеку тусклым светом. Мирабель облегченно рассмеялась.

— Получилось! Получилось! А разговоров-то было! Сложно это, сложно! «Без учителя не получится!» — не в силах сдержать эмоции, прокричала она вслух.

Стрела продолжала кружить вокруг ладоней, обдавая руки приятным холодком. Тогда девушка начала водить руками из стороны в сторону, рисуя очень абстрактного кота, диковинный цветочек. И стрела следовала за ее рукой, медленно скользя то вокруг запястья, то вокруг пальцев, но ни разу не прикасаясь к коже. Мирабель вновь рассмеялась и слегка согнула ноги. Она стала магом! Знающим всего одно заклинание, но настоящим магом! В это верилось с трудом. Значит, она все правильно перевела и сможет изучить еще несколько заклинаний. А потом… потом найдет другую книгу, а когда вырастет и будет уходить, сможет защитить себя в дороге, куда бы ни направилась.

— Мирабель…? — раздался озадаченный голос из-за спины.

Голос Хенрика.

Сердце словно остановилось. Она инстинктивно опустила руки вниз и стрела, оставшись без ее контроля, устремилась в одну из книжных полок. Встретившись с книгами, магический снаряд разорвал несколько из них. В стороны, шелестя, полетело бесчисленное количество страниц. Мирабель тут же повернулась к Хенрику, спрятав руки за спину. Она не могла пошевелиться, открыть рот. Изучение магии без контроля по книге старейшины, взятой без разрешения. В голове медленно осознавались последствия. Изгнание? Именно это ей положено по закону. Но смогут ли они изгнать ребенка? Да, ведь она уже не ребенок, раз занялась изучением магии.