Последний шедевр

Часть 1 «Одинокие кости»

Часть 1 «Одинокие кости»

1

1

Ольге не спалось. Поправив маску для сна, она перевернулась на спину и поморщилась, когда супруг снова раскатисто всхрапнул. Вернувшись с аукциона, Белозеров повесил купленную картину над камином и, даже не ужиная, отправился спать. На аукционах всегда захватывающе, хорошо кормят и можно набрать картин на несколько сотен тысяч рублей. Хорошо, что семейный бюджет позволял. Отчего бы не заснуть как убитый, когда пополнил коллекцию?

Белозерова вспомнила, что в аптечке осталось еще немного снотворного. Летние ночи не обходились без стакана воды и пары таблеток, поэтому Ольга лениво приподняла маску и замерла. Внутренности словно стянуло холодным жгутом.

Ольга Белозерова никогда не верила в проклятия, ведьм и чудовищ. Не верила, потому что надеялась никогда в жизни с ними не встретиться. Сейчас же у нее перехватило дыхание, сердце лихорадочно заколотилось в груди.

Подле ее кровати стояла темная женская фигура, печально опустив глаза и кончиками полупрозрачных пальцев держась за юбку длинного рваного платья. Ольга с силой зажмурилась и снова распахнула глаза. Подол платья незнакомки оставался неподвижным, хотя в окно задувал крепкий летний ветер, сквозняком проносившийся по всей комнате.

Внезапно незнакомка подняла глаза. Ничего людского в этом взгляде не было. Потусторонний мрак, ужас и нечеловеческая скорбь.

Ольга закричала.

2

2

Запах краски ударил в нос, и меня передернуло. Черный бархат темноты, ядовитые пары с палитры, от каждого вздоха сводившие грудную клетку. Я тщетно попытался пошевелить одеревеневшими мускулами. Кое-как поднявшись, бросился вперед, но внезапно ударился в невидимую глухую стену.

– Черт!

В глаза и нос лез ядовитый запах. Отойдя назад, я с разбега ударился в препятствие, недоступное глазу. Еще и еще, пока не начал болеть плечевой сустав, который, скорее всего, оказался выбит.

– Помогите! – сдавленно закричал я в полную темноту.

Легкие продолжали наполняться насыщенным запахом краски, от него кружилась голова и подкашивались ноги. Однако я настойчиво продолжал колотиться плечом в невидимую стену.

Плечо хрустнуло, и я завалился навзничь. Голова шла кругом. Время словно остановилось. Грудная клетка подрагивала, я старался вдохнуть, но не мог.

Где-то вдалеке я заметил чью-то руку, но голова уже слишком отяжелела, чтобы ее поднять. Перед глазами метались черные мушки.

– Гарри!

Очень знакомый голос…

– Гарри, поднимайся! – Крепкая хватка длинных пальцев сомкнулась возле моего здорового предплечья. – Ты слышишь меня?!

Я не ответил, моя голова болталась из стороны в сторону как у тряпичной куклы.

– Гарри, проснись! Гарри!

Я же вроде бы не сплю… Тогда к чему это…

– Гарри, ты опять пил?!

Я сел и распахнул глаза. Никакого черного цвета и ядовитого безумия красок. Это наш автодом, в котором я, скорее всего, заснул пару часов назад. Зашторенные окна, гора бумаг на столике, пара глянцевых журналов, валяющихся на полу.

И мой друг Аспис, который вытащил меня из жуткого сновидения. Вот он во плоти, я не сплю. Такой, каким я его помню в осязаемой реальности. Неестественно-черные мрачные глаза на бледном лице, четко очерченные скулы, худощавое телосложение и исполинский рост. И снова этот недовольный осуждающий взгляд, который посещает его лицо, когда я совершаю очередную глупость.

Да, это определенно единственный оставшийся в живых человек, которого я могу назвать своей семьей.

– Очнулся, – прохладно констатировал он.

– Это ты меня звал? – растерянно спросил я.

– А ты видишь тут кого-то еще?

Я потер лицо рукой и с трудом уселся на кровати. Голова все еще кружилась, словно яд продолжал разливаться по телу.

– Ты давно вернулся? – тихо спросил я. – Мы же вроде договаривались стучаться.

– Я подозревал, что, если ты не впустил меня с седьмого пинка в дверь, значит что-то случилось.

– Понял, не ворчи.

Аспис вздохнул и поднялся с кровати. Остановившись посреди комнаты, он подобрал пустую бутылку и обертки из-под чипсов, после чего отправил их в мусорное ведро.

– Прости за беспорядок, – виновато сказал я. – Мне следовало убраться.

– Хорошо, что ты это осознаешь.

Все происходило словно в тумане. Словно яд еще не рассеялся. Я попытался проморгаться, чтобы наваждение отступило. Чтобы окончательно заземлиться, полез в карман и нащупал успокаивающий прохладный металл золотых карманных часов с резной крышкой. Подарок моего отца. Пускай часы были сломаны и никогда не шли, но я не расставался с ними ни на день.

– Похмелье мучает? – спросил Аспис. – Вид у тебя отвратительный.

– Мне снова снился кошмар с черной комнатой и ядовитым запахом.

Этот кошмар почему-то повторялся из раза в раз, хотя я не мог понять, зачем он за мной гоняется.

– Опять? – насторожено переспросил Аспис.

– Ага. Всё как обычно.

– Бедная твоя психика…

– Если бы не ты, у меня бы вообще никакой психики не осталось.

Я щелкнул крышкой часов, в который раз задумчиво осматривая гравировку, выведенную на внутренней стороне.

«Амфора – символ, поглощающий истину сердца».

Лучше бы там было написано что-то вроде: «держись, сынок, так плохо вечно быть не может». У творческих людей всегда мозги набекрень, отец не стал исключением.

Моя мама умерла, когда я был еще совсем маленьким, а отца не стало, когда мне исполнилось шестнадцать. Талантливый художник и преподаватель истории искусств, он постоянно работал на археологических раскопках, жертвовал деньги проектам, писал картины и путешествовал. Однажды его жизнь забрало проклятое полотно. Я узнал об этом от Асписа, который был в курсе, что мой папа занимается загадочными и опасными артефактами.

Аспис был близким другом и коллегой моего отца. И, хотя я ни разу не слышал, чтобы отец о нем рассказывал, Аспис уже давно пообещал ему обо мне позаботиться, если что-то случится. Как будто папа что-то предчувствовал. Опекунство оформлять не пришлось, возраст позволял самостоятельно принять решение продолжить дело отца и переехать к Аспису, чтобы работать с ним в команде. После того, что я узнал о смерти родителя, сомнений не осталось, я твердо решил найти проклятую картину, которая его погубила. Квартиру родителей я продал, чтобы появились деньги на первое время.

Аспис пронес меня через горе, помог мне выжить, когда я потерял всё. И сейчас он помогал найти то полотно, которое убило самого родного моего человека.

– Ты в порядке?

– А… – Я вынырнул из раздумий. – Да, я в порядке. Больше на ночь пить не буду.

– Вообще больше не пей.

Наш разговор прервало уведомление, громко свистнувшее на всю комнату. Аспис достал телефон из кармана и тихо ругнулся себе под нос.

– Что там? – спросил я.

– Какая-то Белозерова спрашивает, почему у нас такие странные имена, – устало пробормотал он. – Не фокусники ли мы.

– А напиши, что фокусники.

– Угу. – Аспис принялся набирать ответ.

– Что ты ей ответил?

– Что ты алкоголик.

– Старый зануда, – пробурчал я.

Хотя это неправда. Аспису было чуть за сорок. По сравнению с моими двадцатью тремя годами, конечно, гораздо солиднее, но он иногда вел себя как самый настоящий брюзгливый дед.

– Я сказал, что мы сменили имена уже очень давно. – Он заблокировал телефон и устало потер глаза длинными пальцами. – Каждому второму приходится это объяснять.

3

3

Сложив навес и прибрав складной столик обратно в фургон, я еще раз проверил наличие воды, газа и топлива. Усевшись на пассажирское сиденье и устало кивнув, всем видом показал, что мы ничего не забыли и можно ехать. Аспис молча повернул ключ зажигания, и наш автодом выехал с небольшой поляны неподалеку от шоссе.

Мне сразу понравилась идея покупки минивэна, который можно переделать в дом на колесах,. И, хотя его переоборудование обошлось нам в целое состояние, мы ни разу не пожалели. Раньше даже в самом маленьком городе приходилось искать свободную гостиницу, подстраиваться под выезд и заселение, слушать, как шумные соседи полночи играются с кнопкой смыва на унитазе и скандалят. Кроме того, больше нас не привязывали конкретные места – вся бесконечная родная страна стала доступной для того, чтобы называться домом. Поля, леса, берега рек и озер – мы меняли места, если они нам не нравились и тут же отправлялись дальше. Туда, где природа казалась наиболее уединенной и умиротворяющей.

Снаружи минивэн выглядел вполне обычно, однако боковая дверь открывала самый уютный в моем понимании мир. Мир, который путешествовал вместе с нами, куда бы мы ни отправились. Аспис поработал с эргономикой автодома и умудрился утрамбовать в небольшое пространство абсолютно все, что было необходимо, включая резервуар с чистой водой, биотуалет и небольшую душевую кабину. В задней части располагалась спальная зона с двухъярусной кроватью. Нижняя койка была ощутимо длиннее, потому что Аспис со своим ростом не влезал никуда, кроме этого матраса. Под его же койкой мы разместили ящики для снаряжения, одежды и книг.

Миникухонный блок с газовой плитой мы разместили в центре фургона. Сюда же встал компактный холодильник, облепленный магнитиками, как ночной фонарь мошкарой. Над небольшой мойкой, которая питалась водой из бака, компактно встроились шкафчики с нашей немногочисленной небьющейся посудой, которая то и дело летала по салону. Складные столики мы редко использовали для приемов пищи, зато постоянно сидели тут с ноутбуками.

В передней части автодома располагались два обитых черных кожей автомобильных сиденья, в которых мы проводили большую часть наших путешествий. И сейчас, откинувшись на спинку любимого кресла, укрытого мягким плюшевым пледом, я чувствовал, как по телу разливается приятная, но не опустошающая усталость.

Дневная жара, наконец, спала, и я с удовольствием приоткрыл окно. Ночной воздух с шумом ворвался в салон, заполняя душное пространство запахами ночных трав.

– Адрес вбей, – попросил Аспис, кивая на навигатор.

Я кивнул и указал пункт назначения на GPS. Увидев количество километров, Аспис снова выругался.

– Мы точно туда поедем? – Он коротко взглянул на меня, затем его взгляд вернулся к бежавшей перед нами дороге. – Очередное проклятие, которое никак не связано с твоим отцом.

– Если отец занимался проклятыми произведениями искусства, то я тоже буду. – Я отвернулся, наблюдая за мелькающими в окне деревьями и кустарниками, наросшими вдоль шоссе.

– Главное не потеряйся, пожалуйста. – Аспис понизил голос. – Ты должен сам решать, что тебе делать, а не продолжать чужие миссии, какими бы важными они ни были.

– Для меня это важно, Аспис.

Я продолжал смотреть на мелькавшие за окном пейзажи. Не получив никакого подробного ответа, Аспис кивнул. Ответственность за принятые решения и сложный выбор – это то, что давалось мне труднее всего. И он это понимал. Если мне было нужно искать проклятые портреты, чтобы истребить как можно больше навредивших людям злобных существ, значит так тому и быть.

– Поспи, – внезапно сказал Аспис.

– А как же ты?

– Я не могу уснуть за рулем. И будет лучше, если хотя бы один из нас будет нормально соображать завтра.

Я слабо улыбнулся.

– Спасибо.

– Всё, спи давай.

4

4

– Ни черта себе домик.

Я тут же распахнул глаза и выпрямился на сиденье, прокашливая осипшее горло. Аспис слегка пригнулся и облокотился на руль, разглядывая раскинувшиеся впереди крылья фамильного особняка, опутанные виноградной лозой. День начался, была где-то половина десятого утра, поэтому соседние улочки уже гудели, наполняясь машинами, золотым обжигающим солнцем и нагревающимся летним воздухом.

– Ты как? – сипло спросил я, потирая глаза.

– Что как? – Аспис нетерпеливо кивнул на дом. – Посмотри на это фамильное гнездо.

– Да, ты вчера говорил, что женщина состоятельная.

– Состоятельные люди обычно очень неосмотрительно приносят в дом все, что не прибито.

– Как раз у Белозеровой сейчас и спросим.

– Причешись. – Аспис открыл бардачок, втолкнул в мне в руки расческу и поправил зеркало заднего вида, чтобы я мог навести марафет. – Нам нужно произвести серьезное впечатление.

– Куда уж мне до тебя. – Я кивнул на белоснежную рубашку Асписа, идеально сочетающуюся с черными брюками. Вкупе с темными аккуратно зачесанными волосами, высоким ростом и вечно требовательным взглядом выглядело жизнеутверждающе. Такой официоз не переплюнуть, как ни старайся. Поэтому я в своих мешковатых джинсах и кедах даже не старался ничего переплевывать, все равно меня за спиной Асписа даже не видно.

В последний раз взглянув в зеркало, я пригладил волосы, подмигнул себе и, одернув воротник клетчатой рубашки, торопливо выскочил вслед за Асписом. Под ногами захрустела гравийная подъездная дорожка.

– Крыльцо какое нагородили… – пробормотал я, похлопав ладонью по резным перилам. – Мраморные.

– Я что-то не вижу дверного звонка.

– Давай тогда…

Быстро взбежав по ступеням, Аспис трижды требовательно обрушил свой кулак на дверь, не дожидаясь продолжения дискуссии. Я вздохнул. Деликатность и терпение – вот, над чем ему еще работать и работать.

– Кто там? – послышался нервный женский голос с той стороны.

– Ольга, доброе утро, мы вчера получили от вас сообщение с просьбой о помощи. – Мой вежливый сиплый тон никак не вязался с предшествовавшим грозным стуком в дверь. – Можно нам войти?

– Вы Аспис и Гарри? – осторожно уточнила женщина.

– Да, вчерашние фокусники. – Аспис спрятал руки в карманы. – Пришли помочь, не бойтесь.

Дверь медленно приоткрылась. На пороге стояла женщина лет тридцати в длинном шелковом халате и изящных домашних тапочках с помпонами. Осмотрев нас с ног до головы, она немного высунулась из дома, пугливо оглядывая сад.

– В чем дело? – осведомился Аспис.

– Проверяю, уехал ли мой муж. – Она отошла в сторону и кивнула. – Проходите.

Недоуменно переглянувшись, мы вошли внутрь. Аспису пришлось слегка пригнуть голову, чтобы не снести головой верхнюю резную балку.

Особняк выглядел по-настоящему роскошно. Бежевый мраморный пол, начищенный до блеска, высокие французские окна, бар с изысканным дорогим алкоголем, белый кожаный диван с резными ножками, зеркало в элегантной бронзовой раме и громадный черный рояль, покоившийся в углу. В самом центре комнаты наверх большой мраморной змеей вилась лестница.

– Присаживайтесь. – Белозерова указала на диван. – Меня зовут Ольга. Вам, может быть, чай или кофе? У нас есть отличная кофемашина.

– Попросите у нее, пожалуйста, самый крепкий двойной эспрессо и передайте от меня бесконечную благодарность. – Аспис почтительно кивнул и устроился на диване.

– Мне чай, – коротко отозвался я.

Белозерова улыбнулась, кивнула и скрылась на кухне. Комната наполнилась звуками шипящей кофемашины. Взгляд Асписа упал на небольшую пепельницу, стоявшую на журнальном столике.

– Курить в доме можно? – громко осведомился он, стараясь перекричать шум кофеварки.

– Конечно! – отозвалась Ольга. – Пепельница на столике!

Коротко кивнув, Аспис запустил руку в карман брюк и извлек оттуда пачку сигарет. Ловко прикурив, он затянулся и расслабленно откинулся на спинку дивана. Я все еще с удивлением созерцал открывшуюся мне роскошь, которую до этого видел только в учебниках по архитектуре и в объявлениях о продаже домов, которые я никогда в жизни не смогу себе позволить.

– Сама кофе готовит, – прошептал я. – Я думал, что у них прислуга есть.

– Может быть, дала им выходной, – отозвался Аспис. – Сам видел, как она проверяла, дома муж или нет. Лишние свидетели ей не нужны.

– А что с мужем не так?

– Господи, я-то откуда могу знать…

Аспис осекся. Белозерова вошла в комнату и поставила на журнальный столик две чашки.

– Благодарим от всей души. – Аспис снова затянулся, а я тут же схватил свою чашку. – Расскажите, пожалуйста, что у вас случилось и почему об этом не должен знать ваш муж.

Ольга села на кресло напротив и сложила руки на коленях. Только сейчас я заметил, каким уставшим было ее лицо: темные круги под глазами, потухший взгляд. Несколько мгновений женщина молчала, словно собираясь с мыслями.

– Картина, – наконец изрекла она и нервно провела рукой по волосам. – Эта ужасная картина, которую мой муж принес с аукциона.

– Что не так с картиной? – уточнил Аспис.

– Она сводит меня с ума. – Ольга едва удерживалась, чтобы не дать волю слезам. – Я слышу шаги и скрипы, а вчера в изножье кровати…

Она замолчала, поджав губы и беспокойно теребя рукав халата. Аспис понимающе кивнул, словно давая разрешение на проявление эмоций, которых она стеснялась, и в пару глотков осушил чашку с кофе.

– В изножье вы увидели призрака? – предположил я, и Ольга кивнула.

– Это была женщина, – сипло сказала Белозерова, явно пытаясь бороться с комом в горле. – Она так посмотрела на меня… Господи, муж мне не верит, вцепился в картину как сумасшедший, вчера чуть до скандала не дошло, когда я попросила от нее избавиться.

– Он может позволить себе вас ударить? – внезапно спросил Аспис, глядя женщине прямо в глаза. – Простите мой интерес, но это очень важно.

5

5

– Почему ты ему не врезал?!

– А что бы это изменило?

Мы зашли в небольшую кофейню, чтобы перекусить и обсудить дальнейший план действий. Аспис ел как всегда неохотно, зато постоянно припадал к очередной чашке кофе. Я же с удовольствием склонился над тарелкой золотистых блинов с маслом.

– Женщине нужна помощь, – не унимался я с остервенением кромсая вилкой оставшийся кусок.

– Если ей будет нужна помощь, она обязательно придумает, как ее получить. – Аспис был непреклонен.

Словно в подтверждение его слов, телефон на столе коротко чирикнул, сообщая о том, что необходимо проверить мессенджер. Разблокировав телефон, Аспис пару секунд вглядывался в экран и тут же развернул его ко мне.

– Однозначно наш случай, – мрачно сказал он.

– Как ты это чувствуешь вообще? – Я выдернул телефон из рук друга, чтобы лучше вглядеться в снимок, увеличив изображение на сенсорном экране в два раза. На сфотографированной Белозеровой картине была изображена прекрасная молодая девушка в голубом платье, задумчиво сидящая на скамье в окружении цветущих кустов сирени. Несмотря на солнечный летний день, глаза девушки скрывали глубокую печаль, которую я бы назвал умением художника отобразить самое сокровенное, однако…

– У полотна очень зловещая энергетика, – сказал Аспис. – Я уверен, что его история окажется…

– Как ты это чувствуешь?! – громко повторил я. – Каждый раз этому поражаюсь!

– Просто очень хорошо разбираюсь в полотнах, – сухо ответил Аспис. – Я вижу и слышу, когда искусство начинает говорить на языке проклятий. Может быть, от криков перейдем к чему-то более практически ориентированному?

– Конечно. – Я вернул ему телефон. – Сможешь распознать подпись?

– Я уже. – Аспис слегка прищурился, разглядывая полотно. – Местный искусник, знаю такого. Будь добр, уточни, на каком аукционе Белозеров приобрел полотно.

– Не проще спросить у его жены?

– Нет, не проще. Воспользуйся интернетом.

Я демонстративно вздохнул и откинулся на спинку стула, вскинув руки в жесте “сдаюсь”.

– Сердечно рад твоей сговорчивости. – Аспис в один большой глоток допил свой кофе и потянулся за пиджаком на вешалке. – Я поеду в местную библиотеку, посмотрю архивы.

– А я возьму еще кофе, достану ноутбук и буду искать аукцион. – Я прижал кулак ко рту. – Попробую выйти на организаторов, вдруг они что подскажут.

– Чтобы поднять стоимость полотна, ему всегда придумывают складную легенду, в которой кто-то кого-то проклинает. Поэтому я на всякий случай все перепроверю.

Он поднялся с места, перекинув пиджак через руку, подхватил свой кожаный портфель и широким шагом двинулся к выходу. Когда стеклянные двери кафе блеснули, закрываясь за его спиной, я тоже потянулся к своему рюкзаку. Он прав – нужно работать.

Я примерно час просидел в кофейне, подключив ноутбук к местной розетке и впившись в местный вай-фай, потому что наш модем в минивэне давно пора было заменить. Поэтому я оставил его на платной парковке в пяти минутах ходьбы отсюда. Трудностей с поисками не возникло, в свободное время я подрабатывал созданием сайтов и ноутбук считал своей второй стихией. На снятии проклятий не заработаешь, если только человек сам не захочет отблагодарить.

Внезапно телефон, лежавший на столе, громко завибрировал. На экране высветилось имя Асписа.

– Привет, – поздоровался я, не отрывая взгляд от экрана ноутбука, все еще листая сайт аукциона. – Нашел что-нибудь?

– Сначала ты.

– Ну… – Я надул щеки и резко выпустил воздух с характерным шипением. – Организаторы аукциона сказали, что это полотно художника Аристова.

– Это я без тебя знаю. Что еще? Кто владел картиной до этого?

– Не знаю.

– А какого черта ты не спросил?

Мой затуманенный взгляд устремился вперед, но я словно видел сквозь кофейню, не замечая людей, движений и суеты.

– Так я спросил. Сказали, что эту информацию они не разглашают.

– Значит пойдем туда вместе, – твердо сказал Аспис. – Проедусь по ним так, что мало не покажется.

– А что за перемена настроения от предложения поискать до желания пытать организаторов? – Я переложил телефон в другую ладонь и зажал его между щекой и плечом.

– При встрече обсудим.

– М-да.

– Меньше слов, больше дела. Отправь мне адрес их офиса и забирай автодом с парковки. Встретимся там.

6

– Стойте! – воскликнул смотритель, когда дверь галереи распахнулась так, что едва не пробила дыру в противоположной стене, ударившись в нее ручкой. Я едва успел поймать ее, чтобы меня не убило ее закрывающейся дубовой створкой.

– У меня назначена встреча, – безапелляционно ответил Аспис.

– Начальник просил не беспокоить…

– Я сказал, у меня назначена встреча. – Аспис резко развернулся в сторону смотрителя, который торопливо бросился вслед за моим другом, чтобы попытаться его остановить. Полыхнув взглядом черных глаз, Аспис словно пригвоздил бедного пожилого охранника к месту и кивнув мне, продолжил чеканить тихую обстановку галереи своим армейски широким шагом.

Решительно щелкнув ручкой кабинета, он вошел внутрь. Не здороваясь и не дожидаясь встречных вопросов, бросил на стол сидевшего внутри директора распечатанную фотографию полотна, которое прислала нам Белозерова.

– Что вы тут делаете?! – Мужчина, сидевший за столом поправил очки и отодвинулся подальше, вжимаясь спиной в стул. – Что за ненормальное поведение?!

Я торопливо прикрыл за собой дверь кабинета и прижался спиной к деревянной поверхности. Если кто-то попытается сюда зайти, я постараюсь его задержать.

– Михаил Александрович, я пришел сюда за ответом, мне глубоко плевать, если мое поведение идет вразрез с нормальным. – Аспис кивнул на распечатанный снимок холста. – Чью картину вы продали Белозеровым?

– Почему я вообще должен с вами разговаривать? – Михаил Александрович пытался бодриться, но в его голосе улавливались нотки нервной дрожи. – Информация о моих клиентах конфиденциальна.

6

6

На обратной дороге Аспис подбросил меня до бара и сказал, что встанет неподалеку от окраины города на берегу реки. Пообещав прислать адрес сообщением, он заверил, что такси туда точно доедет, попросил не напиваться и уехал.

Мне смертельно хотелось поужинать в людном месте, а Аспису хотелось ровно противоположного.

Сегодня был будний день, поэтому аншлага в баре не наблюдалось. По кремовым стенам тянулись дубовые полки с алкоголем, черный квадрат меню с меловыми записями продуктов и цен, ряд высоких барных стульев вдоль стойки. Внутри висел тяжелый теплый запах пива, перемешивавшийся с сигаретным дымом. Двое мужчин играли в бильярд возле громадного радио, еще несколько человек сидели за столиками на диванчиках с высокими спинками. Шаркая ногами, я добрался до стойки и плюхнулся на первый свободный стул. По телевизору, висевшему на кривой подставке, крутили новости. Ничто так не убивает любовь к человечеству, как хотя бы десять минут просмотра новостей.

Я заказал пива и куриных крылышек. Не замечая никого и ничего вокруг, осушил пару стаканов еще до того, как притронулся к еде. Дождавшись, когда алкоголь начнет расслаблять тело, я повернул голову, чтобы оглядеть бар.

Совсем рядом сидела молодая рыжеволосая девушка в светлых джинсах и розовой футболке. Она разложила на стойке большую книгу с лощеными страницами и мечтательно их перелистывала. Сначала мне показалось, что это модный журнал, но, присмотревшись получше, я узнал в книге один из путеводителей по местной графике, живописи и скульптуре. Необычная литература для бара. Пиво уже хорошо ударило мне в голову, поэтому я решил высказаться.

– Будьте осторожнее с картинами.

Девушка подняла на меня зеленые глаза, словно не понимая, к ней ли я обращаюсь. Припав к стакану, я отпил еще пива и вздохнул.

– Осторожнее? – переспросила она. – Почему?

– Иногда картины хранят в себе мрачные тайны. – Я уставился на тарелку куриных крылышек. – Извините, выпил. Увидел, что вы листаете эту книгу и не смог заставить себя заткнуться.

– Все в порядке. – Девушка улыбнулась. – Вы правы, у некоторых картин очень мрачная история.

– Просветите меня. – Я повернулся к девушке и нелепо оперся локтями на стойку, чтобы подпереть подбородок руками. Она хихикнула и перелистнула страницу.

– Сразу ничего не приходит в голову. – Девушка явно заинтересовалась моим предложением поделиться наблюдениями. – Ну, например, я знаю картину «Луга Асфоделя».

– А-а-а, это на которые смотришь и проваливаешься в картину? – хмыкнул я. – Миф.

– Вы уверены?

– Абсолютно. – Я вгляделся в надпись вверху страницы. – Здесь написано, что путеводитель по местным художникам. Есть что-нибудь интересное?

– Да, я знаю одну местную легенду. Но это всего лишь слухи.

– Обожаю слухи. Я весь внимание.

Девушка снова рассмеялась и перелистнула несколько страниц, выискивая нужное полотно.

– Много лет назад в этом городе жил психически нестабильный мужчина, который убил свою любовницу. – Девушка нахмурилась, вспоминая, на какой странице было необходимый ей холст. – Многие считают, что он просто боялся гнева жены.

– А он не боялся?

– Не было у него жены, а любовница его отвергла. – Девушка, наконец, прекратила листать и развернула книгу ко мне. – Вот. «Муза в саду»… Вы в порядке?

Меня словно пригвоздило к месту, по позвоночнику пополз могильный холод. С лощеной страницы на меня грустно смотрела Алина, склонив голову и словно обвиняя в недальновидности. Художник не запечатлел умирающую возлюбленную.

Он сам ее убил. И бедная девушка даже после смерти не могла выносить чужого женского счастья.

Из оцепенения меня вырвала вибрация телефона в кармане. Выудив его одеревеневшими пальцами, я прочитал всего два предложения, которые Аспис отправил мне вместо нового адреса расположения минивэна в мессенджере, и кувалда осознания окончательно прибила меня к земле.

«Сгоревшая картина сама вернулась на место, Белозеровой стало еще хуже. Я еду».

7

7

«Муза в саду». Рама портрета покрылась копотью, но полотно осталось целым и невредимым. По словам хозяина, он видел, как картина сгорела в огне, а потом поднялся на чердак и в ужасе обнаружил, что Алина вернулась на свое место.

– Никто точно не мог поднять его наверх? – еще раз с нажимом спросил я.

– Гарри, отстань ты от него, – оборвал меня Аспис, не дав Белозерову и рта раскрыть. – Ты же понимаешь, что он не стал бы тушить костер и доставать оттуда холст. Не стал бы?

– Нет. – Белозеров отрицательно помотал головой.

– Не стал бы, – тихо повторил Аспис, разглядывая портрет.

Хозяин поместья перекрестился и спрятал лицо в ладонях. Мы простояли на чердаке возле картины, казалось, целую вечность.

– Как вы узнали, что модель с портрета была убита? – упавшим голосом спросил Белозеров, наконец разрушая тишину.

– Девушка в баре показала мне одну книгу, – ответил я. – Она сказала, что это всего лишь легенда, но…

– Но теперь легенда похожа на правду, – мрачно закончил Аспис. Его темные глаза все еще были прикованы к девушке с холста. – Портрет – не единственное, что связывает ее с этим миром. Поэтому он и не сгорел.

– А что еще? – спросил Белозеров.

– Понятия не имею. – Аспис повернулся ко мне. – Гарри, сходи, пожалуйста в фургон, принеси мой дневник наблюдений. Там под обложкой целый склад описаний разных артефактов.

Я кивнул и покинул чердак. В доме было темно, свет никто не зажигал. Спустившись по винтовой лестнице, двинулся в сторону выхода, прикидывая, куда Аспис мог положить свой фолиант с распечатками и картами. Кажется, в последний раз он был на верхней полке над нашими кроватями.

Внезапный звон и дребезг заставили меня резко обернуться. Звук был такой, словно где-то в доме только что разбилось окно.

– Вы это слышали?! – громко спросил я у своих спутников, но ответа не получил. В гостиной, где еще недавно было очень душно и тепло, внезапно появился сквозняк. Ветер просочился сквозь разбитое окно, надувая белую штору как огромный парус. Все еще не понимая, что произошло, я шагнул вперед, пытаясь разглядеть на белоснежном мраморе осколки. Пол отливал идеальной чистотой, сквозняк продолжал решительно трепать шторы. Остановившись возле подоконника, я поспешно отдернул колыхавшуюся занавеску. По спине побежал холодный пот. Окно было абсолютно целым, ветер тут же стих.

Стеклянный треск повторился. Быстро обернувшись и пошарив взглядом по темноте, я заметил в другом углу комнаты высокое резное зеркало. Не отрывая взгляда от окна, я двинулся вперед, вслушиваясь в каждый шорох. Ветра больше не было, штора перестала приподниматься. Непонимающе покачав головой, я повернул голову и обмер.

В резном зеркале напротив меня стояла девушка с черными пустыми глазницами, облаченная в одежду с поблекшими украшениями. Руки ее окончательно истлели, а весь вид излучал смерть. Заметив меня, она попыталась рвануться вперед. Позади нее вверх тянулись истлевшие доски, а впереди словно прорисовывался такой же высокий деревянный забор.

Призрак не хотел нападать. Он хотел выбраться.

– Гарри!

Я протянул руку и сделал шаг вперед. Девушка постучалась в стекло с той стороны и, поняв, что это ловушка, оглушительно закричала. Я согнулся и зажал уши руками. Зеркало разлетелось на мелкие стеклянные брызги, а оглушительный отчаянный крик обрушил меня на колени, словно ударив в живот.

– Гарри!

Крепкая хватка Асписа в районе предплечья. Он оттянул меня от зеркала, с которым я едва не соприкоснулся лбом. Упав на пол, я попытался отдышаться и успокоить колотившееся в груди сердце. Слегка приподнявшись на руке, обнаружил, что зеркала передо мной больше не было, а пол усыпала блестящая стеклянная крошка.

– Ты поранился.

Аспис осторожно взял меня за руку. Только сейчас я обратил внимание, что кожа рук покрылась мелкими порезами от стекла, лопнувшего в метре от меня. Не критично, даже повязку накладывать не придется. Небрежно вытерев кровь об подол клетчатой рубашки, я оперся на руку Асписа и поднялся.

– Это была Алина? – тихо спросил Аспис, все еще поддерживая меня под руку.

Я молчал, глядя в то место, где еще пару минут назад было зеркальное отражение. Зубы стучали. Надрывный крик отчаяния убитой все еще гремел у меня в ушах как выстрел. Я не испугался, я был в беспросветном ужасе от обреченности того, что я увидел.

– Гарри, я с тобой, – мягко сказал Аспис, пытаясь меня успокоить. – Скажи, пожалуйста, что ты видел.

– Ее призрак, – сипло ответил я. – Он просит о помощи. Она словно где-то заперта и не может выбраться.

Аспис запустил пятерню в волосы и тихо выругался. У нас не оставалось ни единой идеи, что случилось с девушкой. Если не портрет был ее темницей, тогда что?

– Белозеров! – внезапно взревел Аспис, и хозяин дома, спускавшийся по лестнице, едва не свалился вниз. – Вы купили эту мазню сатаны на аукционе! Что вы про нее вообще знаете?!

– Аристов. – Мужчина остановился на последней ступени и обескураженно заморгал.

– Я знаю, что Аристов! – Аспис стиснул зубы. – Где писали картину?!

– Я не уверен, что эта информация…

– Слушайте, сейчас любая информация, включая мифы, пословицы и поговорки, может оказаться полезной. – Аспис пристально вглядывался в лицо испуганного и растерянного коллекционера. – Ну?!

– Аристов написал ее в своей мастерской, потом оказалось, что…

– Вы знаете, где она находится?

– Нет, простите, я…

– Все, заткнитесь. – Аспис повернулся ко мне. – У него была мастерская. Я уверен, что если мы ее осмотрим, то найдем какие-нибудь зацепки. Времени мало.

– И как мы ее найдем? – спросил я.

– Поспрашиваем у местных. – Аспис не собирался обсуждать наш план ни минутой дольше. – Шевелись, Ольга в опасности.

Пинком открыв входную дверь, он миновал ступени крыльца и широким шагом двинулся к минивэну. Совершенно не понимая, у каких местных мы собрались узнавать важные сведения, я припустил вслед за ним. Аспис повернулся к Белозерову и прислонил к уху кулак с оттопыренными мизинцем и большим пальцем, демонстрируя, что мы должны оставаться на связи.