Последний Страж

Последний страж. Часть 1.

Это началось внезапно.
В небесах, в глубинах морей и прямо под ногами людей открылись Провалы — огромные разрывы в пространстве, похожие на раны, нанесённые самой реальности. Они появлялись бесшумно: вспышка чужой черноты — и мир трескался, словно стекло под ударом.

Из этих Провалов выползли существа, которых никто не смог бы представить даже в кошмарах.
Их позже назовут Чёрными Тварями — слишком огромные, слишком ломанные, с телами, будто собранными из ошибочных форм жизни. Они не двигались — ползли, как тени по стенам. Не нападали — жрали. Не существовали — происходили из чего-то, что не должно было быть.

Первые города исчезли за несколько часов.

Дальше — хуже.
Огнём их не остановить.
Танки рвало, будто игрушки.
Пули тонули в их телах, как в воде.
Когда люди применили ядерные заряды, мир понял ужасную истину:
Чёрные Твари становились только сильнее.

Каждый взрыв лишь расширял Провалы и выплёвывал новых чудовищ.

Голод. Паника. Массовые побеги. Разрушенные семьи.
Под землёй начали расти подпольные убежища, в океанах — купольные станции, на руинах — лагеря отчаявшихся. Люди шептали о конце времени, и эти шепоты превращались в новую веру — Культ Заката, поклонявшийся монстрам как орудию неизбежного конца.

Мир треснул — и почти рухнул.

А потом появились Пробужденные. Люди, чья биология изменилась при соприкосновении энергией бездны.

Кто-то начинал управлять собственными клетками.Эти пробуждённые усиливают мышцы, кости, кожу, скорость регенерации.

Кто то мог чувствовать потоки энергий, эмоции, импульс и вибрации, а также усиленное зрение и слух. Чувствует слабые места монстров.

Кто-то мог манипулировать регенерацией как в лучшую так и в худшем случае. Впервые человечество смогло дать отпор.

Впервые человечество смогло дать отпор.

Среди них выделились трое — Лира Рейван, Хальд Эш и Командор Дракс. Они создали первую безопасную территорию, окружённую барьером из энергии Искры. Этот анклав станет основой нового мира — Город Стражей.

Позднее появятся и другие города, соединённые дорогами, проходящими через территорию, где до сих пор бродят Чёрные Твари. Там — Дикая Зона, место, где смерть ходит наружу.

Жизнь снова обрела структуру — но уже не прежнюю.

Мир разделился:

Города — островки света.
Дикая Зона — царство Тьмы.

С каждым годом монстров становилось больше. Провалы раскрывались чаще.
И даже Пробужденные не могли сдерживать всё.

Но всё изменилось в день, когда появился я.

Тот, кто получил способность, которой не было ни у одного человека.
Тот, кого Чёрные Твари чувствовали издалека… и отступали.
Тот, чьи клетки реагировали на Тьму иначе — агрессивно, голодно, будто сами хотели её пожрать.

В день моего пробуждения родился тот, кого позже назовут:

Последний Страж.

Разбитые каркасы зданий стояли, как мёртвые великаны, уткнувшиеся в серое небо. Каменные скелеты, покрытые плесенью и био-мхом из Бездны, тянулись вдоль всего ландшафта, который открывался с узкой тропы, прорубленной на склоне горы.

По ней медленно поднимались восемь измученных мужчин. Плечи опущены, шаги тяжёлые, одежда в дырках и пятнах кислоты — от них веяло усталостью и безнадёжностью больше, чем запахом пота.

Один из них — самый крупный, шедший впереди, — остановился. Он стёр пот с лба обмотанной тряпьём ладонью, на мгновение прикрыв глаза от слепящего света. Вблизи он выглядел не как воин, а как уцелевший бродяга, переживший слишком многое и слишком мало получивший взамен.

И всё же эти мужчины были охотниками.
Людьми, которые зарабатывали себе жизнь охотой на безднорожденных тварей — единственный промысел, оставшийся после того, как Провалы изрезали планету.

Им позволено было быть грязными.
Но не слабее.

Сегодня им приходилось подниматься на этот хребет ради еды, кислоты, хитина — всего, что могла дать мёртвая природа после падения мира.

Развалившиеся каркасы домов тянулись вдоль всего горизонта, будто обугленные кости умершего мира. С тропы, которая петляла по склону горы, открывался вид на долины, опоясанные серыми туманами — следами био-разломов, где когда-то появились первые твари.

По узкой тропе, петлявшей вдоль горного склона, медленно поднималась группа из восьми мужчин. Они были измождёнными, в грязных плащах и потертых ботинках — больше похожие на бродяг, чем на охотников.

Во главе отряда шёл крепкий мужчина с коротко стриженными волосами — Кан Сорин, их лидер и пробуждённый низкого ранга. Он вытер пот со лба и, оглянувшись, хмуро посмотрел на идущего следом юношу.

Тот шагал молча, без эмоций. Невысокий, с заострёнными чертами и спокойным, почти пустым взглядом.

— Эй, проводник, — проговорил Сорин. — Нам ещё далеко?

— До привала — минут двадцать, — спокойно ответил Кай. — А до точки маршрута… пару часов, если не будет проблем.

Сорин почесал щеку.
— Ты часто ходишь через эту зону?

— Да.

— И зачем? — буркнул охотник. — Тут же каждая трещина кишит тварями.

— Работа такая.

Кай говорил спокойно, будто речь шла не о смертельной зоне, а о прогулке по рынку. Его молчаливость и ровный голос раздражали некоторых в группе. Но платили они за результат — и аномальной проходимости этого парня было достаточно, чтобы его нанимали снова и снова.

Хотя никто не понимал, как обычный человек умудряется выживать.

— Командир… — тихо сказал один из охотников, по имени Даль. — Ты уверен, что можно доверять этому Каю?

Сорин вздохнул:
— Его нам рекомендовал Центр. Значит, проводник надёжный.

Но говорил он это неуверенно. Кай и правда выглядел странно — тихий, отстранённый. Словно ему не хватало цвета, живости… сознания. Однако он двигался легко, уверенно, будто чувствовал опасность заранее.

Часть 2.

Кай направился домой, к своему скромному приюту за пределами города — туда, где земля ещё не отдана под власть барьеров и городских правил. Но сперва нужно отчитаться за миссию.

В этих краях люди жили как могли, не доверяя горожанам и стараясь держаться подальше от их стен. Город был крепостью для избранных: тех, кто обладал защитой и властью, кто мог пережить натиск чудовищ без единого шрама. Там жили политики, зажиточные торговцы и Пробужденные с выгодными связями — все, кто ценен системе.

За пределами стен каждый день умирали десятки людей, но в городе делали вид, что этого не существует. Барьер требовал постоянного контроля; каждый сбой — смертельная ловушка. И тогда Пробужденные из дикой местности становились расходным материалом: их посылали туда, где шанс выжить был минимален. Они получали награды, но никакой части города им не было доступно. Их подвиг быстро забывался, как только барьер вновь становился целым.

— Они видят в нас лишь мясо и инструмент, — сказал Кай, пожимая плечами, когда готовился к отправке домой.

Для дикой местности это был цикл: потерять друзей, выжить, вернуться, и снова идти на риск. Но многие шли туда по двум причинам. Первая — артефакты, созданные Пробужденными: оружие, еда, снаряжение, подпитываемое энергией, жизненно необходимой для выживания. В этих вещах таилась реальная сила, позволяющая продержаться ещё один день.

Вторая — шанс попасть в город. Раз в год город открывал свои ворота, и кто-то мог стать избранным. Это называлось Последней Надеждой — шанс, о котором дикие жители мечтали всю жизнь, хотя ежедневно сталкивались со смертью. Другими словами некоторые люди получали гражданство в пределах верхнего города.

Ирония была жуткой: пока сотни людей погибали в дикой местности, городские жители наслаждались безопасностью, словно жизнь остальных была лишь фоном для их комфорта. Звери двадцатого уровня, выращенные за стенами города, служили деликатесом и напоминанием о том, что сила и власть не измеряются выживанием, а тем, кто умеет использовать других как щит и корм.

Путь домой давался Каю легко, и пока он шел через выжженную и изломанную землю, в голове роились мысли о том, что теперь он — один из Пробуждённых. Люди говорили о них с уважением и страхом, словно это были новые вершины человеческой эволюции, но реальность была иной. Те, кто жил за стенами Верхнего города, часто отличались лишь наглостью и самоуверенностью, но реальной помощи от них ждать было нечего. Они не защищали слабых, не восстанавливали порядок, не интересовались чужой судьбой — их заботила только собственная жизнь.

Пробуждённые Верхнего города давали лишь крохи, чтобы люди с окраин не умирали от голода, а всё остальное было делом выживших. Обменивать или продавать им приходилось почти всё: информацию, добычу, собранные ресурсы или людей, и иногда — женщин. Даже самые сильные из дикой местности, которые решались идти к воротам за торговлей, понимали, что городские правила — это способ держать остальных на поводке. Те, кто собирал металлолом и редкие материалы, возвращались обратно с предметами и артефактами, не доступными обычным смертным.

За стенами города жизнь была жестокой и бескомпромиссной. Слабые гибнули сами, сильные выживали, и никто не вмешивался. Когда закрывались ворота и исчезали наблюдатели, мир превращался в одно слово — хаос. И всё же люди продолжали рождаться, дети появлялись среди руин, а выжившие держались на пределе возможного. Жизнь находила способ существовать, даже там, где смерть была соседкой каждого шага.

Кай подошёл к массивным воротам Верхнего города, где его ждала процедура отчёта о выполненной миссии. Он чувствовал тяжесть утраченной команды, оставшуюся за спиной в дикой местности, и напряжение внутри росло с каждым шагом.

На обменном посту, где фиксировались отчёты и выдавалась награда, стоял молодой регистратор, худощавый парень с рыжеватым пробором и слегка вялым взглядом. Он лениво перебирал бумаги и едва поднимал глаза на проходящих. Кай подошёл прямо к его столу, не обращая внимания на усталость и бюрократию.

— Имя… — пробормотал он, — номер миссии… результаты…

Кай отвечал коротко. Голос у него был ровный, но внутри всё настороженно дрожало — не страх, нет. Просто тяжесть. Третья потерянная команда за год. И снова он один.

Регистратор лениво кивнул, собирая его слова в отчёт.

В этот момент дверь резко распахнулась.

Холодный поток воздуха задел капюшон Кая, заставив ткань слегка дрогнуть. В помещение вошёл мужчина — высокий, широкоплечий, с резкими чертами лица и каштановыми, зачесанными назад волосами. На его плаще висел серебряный знак — символ «Железных Копий».

Кай его не знал, но узнал знак сразу.

Мужчина шёл уверенно, тяжело, словно каждый шаг давил пол. Подойдя к регистратору, он не стал ждать.

— Мне нужен проводник, — сказал он низким голосом, не терпящим возражений.

Регистратор дернулся, моргнул и ответил с явным страхом:

— Все проводники сейчас заняты… господин Гордон.

Кай впервые услышал это имя, но по реакции регистратора сразу понял: этот человек стоит выше большинства.

Гордон медленно перевёл взгляд по столу, по документам… затем по комнате. И взгляд остановился на Кае.

— А это кто? — спросил он, чуть сузив глаза.

Регистратор бросил быстрый взгляд на Кая, будто впервые заметил, что тот стоит не просто рядом, а буквально под боком.

— Он только что вернулся, — объяснил регистратор. — С проводки группы из Нижнего сектора. Один из выживших…

Кай почувствовал, как внимание Гордон ощутимо придавило пространство. Его глаза словно изучали каждую деталь: походку, рюкзак, манеру стоять. Но не внешность — под капюшоном не было видно ни цвета волос, ни глаз.

— Один выжил? — медленно повторил Гордон. — Всего один?

— Да, — ответил Кай спокойно.

Тишина стала плотной, как камень.

Гордон сделал шаг ближе.

— Значит, ты проводник, — сказал он, наклоняя голову чуть вбок. — И ты жив, хотя команда нет. Что-то в этом странное.

Часть 3.

Кай тщательно оглядел разрушенный квартал, чувствуя, как холодный ветер с горы Долсан скользит по коже, принося запах старого бетона, ржавчины и едва различимый привкус крови — давний, выветрившийся, но всё ещё тревожащий инстинкты. Гордон, Ларин, Сана, Грихт и Мираэль остановились позади него, выравнивая дыхание после долгого перехода.

— Здесь когда-то были магазины? — тихо спросила Мираэль. Голос звучал неуверенно, будто она боялась нарушить странную, гнетущую тишину.

— Торговый центр, — подтвердил Гордон. — До вторжения здесь жизнь кипела.

Теперь же посреди растрескавшегося асфальта и погнутых конструкций высились обломки, больше похожие на кости давно погибшего гиганта.

Кай присел, прикасаясь ладонью к холодному бетону. Он почувствовал, как внутри разливается лёгкая вибрация — почти неощутимая, но знакомая. Земля в этих местах «жила». Или скорее — «осторожно дремала».

Он достал металлическую флягу и начал разбрызгивать мутноватую жидкость вокруг выбранного укрытия.

— Что это? — Сана резко сморщилась, прикрывая лицо рукавом. — Ужасно воняет.

— Моча химеры-вонючки, — спокойно ответил Кай. — Поймал одну раньше.

Сильный маскирующий запах. Пока высохнет — нас никто не учует.

Грихт покосился на него:

— Что это? Духи конца света?

Кай хмыкнул, но не ответил.

Ларин осмотрел периметр:

— Если запах от этой штуки такой мощный… монстрам точно не придёт в голову сюда сунуться?

— Точно, — уверенно сказал Гордон.

Хотя только Кай знал, что далеко не все твари реагируют одинаково. Некоторые, наоборот, приходили на запахи смерти и гнили — но такие в этих районах почти не встречались.

Когда жидкость высохла, они начали расставлять небольшие ловушки, укреплять укрытие и выбирать позиции для наблюдения.

Мираэль, свернувшись клубком, спала на тонком одеяле. Её дыхание было мягким и размеренным, будто шёлест далёкой реки. Ларин сидел у бетонной стены, скрестив ноги, едва уловимо покачиваясь в ритме своей медитации. Он умел отключать мысли, будто гасил огонь в камине; лишь оттенки энергии мира проходили через него, без участия сознания.

Ночное небо снаружи затянуло тяжёлыми тучами, и тишина висела в воздухе настолько плотная, что казалось — если вдохнуть чуть глубже, она хрустнет. Тишина после звериных территорий всегда была тревожной. Она не обещала спокойствия — она предвещала перемены.

Кай вышел к входу в их временное убежище, прислушиваясь к ночи, как это делал всегда: не ушами, а всем телом, каждой клеткой. Его каждое движение было тихим, как шаг тени.

Он почувствовал напряжение Гордона ещё до того, как подошёл ближе.

— Командир группы, подойдите, — тихо позвал он.

Гордон, стоявший на страже, оторвался от наблюдения за пустым проходом между бетонными плитами. Его широкие плечи слегка дрогнули — он не любил, когда его отвлекали без причины, но Кай лишнего не скажет.

Он подошёл вплотную.

— Что происходит? — шёпотом спросил Гордон.

Кай поднял ладонь, касаясь пальцем губ — тише.

— Я ничего не вижу, но слышу… что-то странное. Слушай внимательно.

Гордон нахмурился, прищурил глаза, наклонил голову, стараясь ловить каждый звук. Лёгкий ветерок? Камешек под лапой зверя? Или просто отзвук далёкого обвала?

— Я ничего не слышу, — пробормотал он едва слышно.

— Странно. — Кай нахмурился сильнее. — Я был уверен, что услышал… шорох. Неправильный.

Это слово — "неправильный" — заставило Гордона выдохнуть тяжелее. Он доверял чувствам Кая. Тот был проводником не просто по долгу работы — он был проводником по сущности, по самой структуре своей способности.

Не теряя времени, Гордон осторожно отступил к бетонной стене, присев так низко, что его силуэт стал неотличим от тени. Он медленно вынул охотничий меч, чёрный, как ночной металл. Меч не сверкал даже при свете луны — гордон специально натирал его углём, чтобы не отражал свет.

Он пробормотал:

— Сарак… Басрак…

Слова лёгкие, будто шелест дождя по старой бумаге. Заклинание тонко коснулось воздуха — и в ту же секунду его слух будто раскрыли, натянув невидимую мембрану.

Шаги мира вокруг стали объёмнее.

И он услышал.

Мир был бетонным. Гладкие серые стены. Ни единого дерева. Ни травинки. Ни места, где мог бы шелестеть лист.

Но шелест был.

Лёгкий, тянущийся, скребущий — звук, который не существует в природе этого места.

— Чёрт, — прошептал Гордон, взгляд сразу стал тяжёлым и холодным. — Кай. Подними остальных. Сейчас.

Кай кивнул — тихо, почти незаметно, но решительно. Он шагнул внутрь логова, двигаясь так бесшумно, что даже Мираэль, обычно чутко реагирующая на малейшие изменения звуков, не проснулась сразу.

Он коснулся её плеча ладонью, мягко, но настойчиво.

— Подъём, — прошептал он.

Мираэль вздрогнула, глаза распахнулись мгновенно — и в них сразу отразилась тревога. Она никогда не задавала лишних вопросов в такие моменты.

Сана проснулась уже сидя, будто ожидала сигнала. Грихт, который спал сидя, привалившись к плите, открыл глаза, не меняя позы, но сразу потянулся к оружию.

Ларин вышел из медитации одним спокойным вдохом, словно никогда и не спал.

Все почувствовали напряжение Кая ещё до слов.

Кай коротко описал ситуацию:

— Шорох. Несоответствие местности. Отличается от обычных блуждающих зверей. Предположительно — разведка хищников или крупные одиночки.

Гордон добавил хрипло:

— Идёт не меньше одного существа. Но звук… странный. Слишком ровный. Не могу определить тип.

Эти слова прозвучали хуже угроз.

Неопределённость — худший враг в мире после Катастрофы.

Мираэль тихо спросила:

— Хищники? Какого класса?

— Если бы я знал, — буркнул Гордон, — мы бы уже стояли в боевых позициях.

Сана встала, медленно поднимая своё копьё с узким серебристым лезвием:

— Как близко?

Кай прислушался. Мир будто раздвинулся вокруг него — его способность, тонкая, почти невидимая, ощущала изменения плотности воздуха, вибрации, движений.