Последняя из древнего рода

Глава 1

На западных границах королевства Теорсии, там, где Хрустальные вершины разрезают небо своими белоснежными и недосягаемыми пиками, там, где стремительный поток Стремги переходит в тихую заводь, чтобы дальше понестись с удвоенной силой, располагались земли рода Гэррош. Рода, настолько древнего, что уже никто и не помнил, когда он появился – он просто был всегда.

Он существовал, когда только начали зарождаться первые герцогства, когда они начали бесконечную войну за власть и влияние; он был, когда ещё не было самой Теорсии, а скалы Чёрной Гряды дышали юностью и свободой; он жил своей жизнью, ни во что не вмешиваясь и никогда не занимая ничью сторону.

Объединились земли герцогств и значимых родов в одно целое – Теорсию, и род Гэррош плавно и незаметно влился в королевство. Им особо не интересовались и на его земли не претендовали по одной лишь причине: большую часть подвластных Гэррош земель занимал лес, такой же древний и таинственный, как и сам род, он хранил множество секретов в глубоко уходящих под землю корнях и переплетённых ветвях. Кто с недобрыми намерениями пересекал границы земель рода, уже не возвращался из живых лабиринтов вековых деревьев.

Редкие растения и травы, что в изобилии росли на землях рода, предопределили их род занятий, а капля силы Гэррош, добавленная в любой отвар делала его уникальным зельем, повторить которое не представлялось никакой возможности даже для сильных магов. Удивительными способностями владели представители рода Гэррош, которые могли не только служить во благо, но и приносить немыслимые страдания. Не только целительские зелья выходили из лабораторий этих искусных зельеваров – яды и отравы пользовались не меньшим спросом.

Гэррош никогда не стремились к власти, никогда их подвалы не были завалены золотом или шелками. Они жили довольно обособленно и довольствовались малым, да и особо желающих водить с ними тесную дружбу и связывать себя клятвами не было. Опасно это было, ведь никогда не знаешь, что именно будет плескаться в кубке, щедро преподнесённом хозяйской рукой – зелье, что придаст сил и здоровья, или яд, от которого умрёшь в страшных муках ради исследовательского интереса хозяина земель.

Справедливости ради стоит отметить, что такие исключительно увлечённые наукой личности в роду Гэррош встречались крайне редко, но они были, как и сохранившаяся о них память.

Род продолжал своё существование посредством браков с представителями младших ветвей родов, граничащих с землями рода Гэррош. У самих же Гэррош за редким случаем рождалось больше одного ребёнка, который и получал со временем метку главы рода. Порой и крестьянкам везло, если они уж особо хозяйскому глазу приглянулись. Тогда и так небольшая казна рода подвергалась опустошению и тратилась на украшения и ткани для новоявленной леди Гэррош.

Титул барона давал куда больше прав и свобод в выборе супругов, а образ жизни, больше похожий на существование в тихом и уютном болоте, и вовсе ни к чему не обязывал.

Последний глава рода — Фарит Гэррош, был сыном именно такой женщины, и жену выбрал себе такую же - дочь старосты, одной из принадлежащих роду деревень. Лорда и леди Гэррош не интересовали знания, хранящиеся в старой библиотеке, древние фолианты и свитки давно покрылись многолетней пылью и обросли плотной паутиной… наверное, пауки в замке были самыми трудолюбивыми существами из всех. Источник родовой магии был почти пуст, потому что для поддержания его уровня, нужна постоянная магическая практика и благосостояние земель рода. А нынешние хозяева земель Гэррош были слишком ленивы, слишком ограничены и находили радость в малом – сытный и вкусный стол, сладкие вина, дорогие ткани для нарядов, украшения, в которых и красоваться-то особо не было перед кем, но сам факт их наличия грел душу леди Гэррош и единственной наследницы — юной Лиары Гэррош.

А ещё лорд Гэррош был исключительным ценителем женской красоты и не пропускал ни одной юбки в замке ни до женитьбы, ни после неë. В его кровати побывала вся прислуга женского пола… так и появилась на свет Эллия, незаконнорождённая дочь главы рода Гэррош.

В лорде Фарите магии было ровно столько, чтобы род Гэррош окончательно не стёрся с лица земли и записи о нём не исчезли из королевской книги, которая по своей сути была артефактом, и в которой отображались все происходящие изменения во всех родах Теорсии: кто и когда родился, кто на ком женился, умер, получил метку главы лорда… королевский Совет весьма внимательно следил за всеми и род Гэррош совершенно их не интересовал - давно выродившаяся кровь и магия, бесполезная и слабая. Их удел — доживать свою никчёмную жизнь в своей дремучей глуши… ещё одно или два поколения и род Гэррош полностью исчезнет из книги родов Теорсии и канет в небытие. О нём даже никто не вспомнит – потому что вспоминать нечего. А вот их земли вполне можно будет поделить между соседями особым королевским указом или в дар отдать, или ещё какое полезное применение найти.

Лорд Гэррош погиб на охоте и словно в насмешку над всеми планами и надеждами, Боги и магия перенесли метку главы рода на Эллию, которая всю жизнь терпела оскорбления и издевательства от леди Гэррош и законной наследницы, и в которой не было ни силы воли, ни стойкости духа, чтобы вынести эту непосильную ношу.

Дорогие читатели! Рада приветствовать вас в новой истории «Последняя из древнего рода». Эта история продолжает собой цикл «Последние из рода» и может читаться, как самостоятельная история. Первая книга цикла – «Последняя из забытого рода». В этой истории мы встретим некоторых героев из первых книг цикла, но сюжет у неё свой и всё происходит спустя некоторое время после событий первых книг. У нашей героини будут свои трудности и проблемы, свои приключения и своя жизнь.

Не забывайте поставить звёздочку, если книга нравится, и подписаться на автора, чтобы не пропустить ничего важного и интересного.

Приятного чтения!

Глава 2

– Мариш, не глупи. Ну, повздорили, с кем не бывает? Не увольняться же в самом деле из-за этого? – отбирала у меня вещи Светка, подруга по несчастью, в смысле коллега.

Работала я в химчистке администратором… ну это я устраивалась на такую должность, а по факту приходилось не только вещи клиентов принимать и про все возможные риски лекции читать, но и на место гладильщицы становится, и девочкам на прачке помогать… как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Не работа мечты, конечно, но привыкла уже как-то, да и в зарплате раньше не обижали, и коллектив был хороший, и руководитель… раньше. Нашего Бориса Александровича не стало чуть больше года назад. А ведь молодой ещё мужик был, чуть больше пятидесяти, спортом занимался, здоровый образ жизни вёл… а вот так судьба распорядилась — сердце. Был человек и нет человека. А уж как начальник, так и вовсе золотой был – к коллективу прислушивался, работников тщательно подбирал, зарплату повышал, премии платил… Власть сменилась, и у руля стала его супруга, Инга Владимировна, дама с завышенным самомнением, со специфическими взглядами на жизнь и весьма далёкая от всех нюансов внутренней кухни, пусть маленького, но предприятия.

Трое сотрудников уволились в первые месяцы её руководства, точнее, были созданы такие условия, которые просто вынудили их уйти. А одна из них, на минуточку, без малого двадцать лет проработала, чуть ли не с самого основания химчистки, и действительно была классным специалистом, и на обучения ездила за счёт Бориса Александровича, и за новыми технологиями следила.

Новая метла мела без жалости и раздумий… вот это как раз и было плохо, что новая хозяйка не думала и не просчитывала последствий своих решений. Зарплата замерла на одном месте, премии остались лишь в памяти, а про внутреннюю атмосферу в коллективе и говорить нечего – все были на взводе, нервные и раздражительные. Всё кипело, бурлило и готово было взорваться фееричным скандалом, после которого уволили бы всех к чёртовой бабушке.

Я не выдержала первой. Не потому, что самой храброй и бесстрашной была, а потому что жутко обидно было за себя и за коллег, что наш труд обесценивается по полной, да и проще мне было, в случае чего работу новую найти без проблем смогу. У кого дети, у кого кредиты, кому-то до пенсии совсем чуть-чуть доработать… а я не пропаду. Ведь не пропала после развода, пережила и измену, и предательство, и то, что без денег осталась… с кем не бывает. Мне только тридцать два, жизнь только начинается, жива-здорова, и это главное, остальное — дело наживное. Всё у меня ещё будет! И новая жизнь, и семья, и дети! А из этого болота надо выбираться – здесь уже ничего хорошего не будет.

– Повздорили, Свет? Повздорить я могу с соседкой, которая мусор на ночь за дверь на лестничную площадку выставляет, где он воняет на весь подъезд. А сейчас на меня, как на нерадивого слугу наорали и за дверь выставили, что тот пакет с мусором! – отобрала я у Светки свою чашку, тёмно-синюю с блестящими золотистыми звёздочками, и опять её в пакет запихнула. – Ты слышала её визги? Не нравится, я никого не держу! Вы и так много получаете, а вашей работы что-то не видно. Вы мне спасибо должны сказать, что я вас сразу не уволила, привыкли за просто так деньги получать! Мне работников набрать — раз плюнуть, и на меньший оклад! Нечего мне условия диктовать, я здесь хозяйка! – скопировала я манеру разговора Инги Владимировны, выплёскивая злость, обиду и разочарование.

– Да слышали мы всё, Мариш, она же так орала на тебя, – посочувствовала Светлана и вновь чашку из пакета вытащила.

– Оставь себе на память, раз так приглянулась, – оставила я попытки упаковать несчастную посуду в пакет. – У меня гордость есть, и чувство собственного достоинства то же! Вот пусть и набирает сюда тех, кто за копейки согласен пахать и с её идиотизмом мирится. И мой тебе совет, Свет, начинай искать работу, осенью сезон начнётся, химчистка ко дну пойдёт под её чутким руководством. Машины всё старые, раньше за ними хоть следили, а сейчас мастера и три дня можем ждать, химия дорогая, и мы много её тратим, перейдёт на дешёвую – упадёт качество, соответственно, ждите недовольства и возмущения клиентов… зато экономия ей на салоны красоты и на отдых будет. В общем, ты меня поняла. За сотрудников она держаться не будет, чуть что не по её — сразу за порог.

– Блин, Мариш, без тебя плохо будет, – тяжело вздохнула подруга и самолично многострадальную чашку в пакет запихнула. – Ты же как-то умудрялась и недовольных клиентов приболтать, и нас поддержать…

– Спишемся, созвонимся. Я теперь человек вольный, времени много свободного. Можно будет теперь и на выходных выбраться куда-нибудь погулять. Мелких своих возьмёшь, в парк пойдём.

– Обязательно! Ты-то теперь сама куда?

– Отдохну пару недель, высплюсь, наконец-то, а там посмотрим. Не пропаду, – подмигнула ей и крепко обняла. – Я потом звякну, узнаю, когда красавицы нашей не будет, и забегу с остальными попрощаться. Тортик принесу в честь освобождения от рабства.

– Ох, Маринка, ты точно не пропадёшь! Мне бы хоть капельку твоего оптимизма и уверенности!

– Всё у тебя есть, просто надо научиться этим пользоваться. Всё, заявление я там в папку с договорами на подпись ей кинула, потом за документами зайду.

Окинув прощальным взглядом своё рабочие место, пулей из помещения вылетела. Раньше надо было это сделать, раньше, а не тянуть до последнего и нервы себе не трепать.

Да и по-тихому можно было уйти… будто мне больше всех надо… но что-то внутри не давало, грызло назойливым червячком, заставляя раз за разом варианты разговора в голове прокручивать… но до таких ответов, как Инга Владимировна выдавала, даже моя богатая фантазия не додумалась. Она реально нас за людей не держала! Гадина!

А на улице, как хорошо-то было. Я уже и забыла, что такое просто гулять — всё времени не хватало, да и желания особого не было. Ну ничего, теперь всё будет по-другому! Начинается новый счастливый этап в моей жизни. Чёрную полосу пережили, из серой выбрались, теперь пора бы и белой начаться.

Глава 3

В глазах у меня плясали звёзды. Однозначно те самые, которые на чашке моей были нарисованы. Даже глупая надежда промелькнула, что я каким-то чудом в живых осталась, и действительно на осколки многострадальной посудины смотрю… но вокруг было слишком тихо и темно, даже не темно, а словно всё пространство плотным туманом было заполнено, который медленно с места на места перетекал, клубился причудливыми формами, и тягучей вязкостью воздух напитывал. Да и боли я не чувствовала – ничего не чувствовала.

Бестелесным духом я парила в этой серой мгле и не понимала, что мне дальше делать или чего ждать? Не хотелось бы застрять навечно в этом месте, так и с ума сойти недолго. Сожаления о собственной смерти перемешивались с радостью, что она всё-таки была не напрасна и послужила ценой за жизнь маленькой девочки. И если высшие силы меня слышат, то пусть у этой крохи сложится долгая и счастливая жизнь!

– Каждый сам выбирает свой путь, – пространство наполнилось глубоким голосом, который, казалось, звучал отовсюду. – Можно дать шанс, но воспользоваться им или нет, решать лишь человеку.

Ну, с одной стороны, это заявление вроде и логично звучит, а вот с другой… всем ли даётся этот шанс? Или только избранным? А остальные всю жизнь пашут, крутятся, бьются, словно об глухую стену, и всё равно никаких изменений в лучшую сторону не наблюдается.

– Это вопрос возможностей. Некоторые цепляются за любую возможность и упорно идут к цели, добиваясь успеха, признания, благосостояния, а некоторые – даже имея всё, тратят свою жизнь впустую, покрывая пеплом бесславия родовое имя и обрекая свой род на существование, ничем не отличающееся от смерти, – пробирался голос во все уголки сознания, какой-то потусторонний и безликий.

Вот мне можно не рассказывать о смерти… или я в кому загремела? И теперь сама с собой о смысле жизни рассуждаю?

Туман вокруг меня уплотнился и в нём отчётливо силуэт начал проступать, словно сотканный из окружающего марева, он в мужскую фигуру складывался и глубинной тьмой наполнялся, пока окончательно облик высокого черноволосого мужчины не принял. Слишком высокого, в развевающихся тёмных одеждах, низ которых растворялся в окружающей мгле, он смотрел прямо в душу своим бездонно-чёрным взглядом. На его лице не было никаких эмоций, словно передо мной не живое существо было, а изображение древнего Бога, сотканного тонкой нитью мироздания.

– В чём-то ты права, дитя другого мира, – раздался вновь его голос, но уста его оставались неподвижны, как и лицо, застывшее прекрасной маской. – Я тот, кто был всегда и будет вечно, пока существует искра жизни, будет существовать и смерть.

Ясно. Имею честь лицезреть самого Бога Смерти… красавчика, между прочим. Правда, от него какой-то потусторонней жутью веяло, ну а как иначе? Если работа такая, накладывает отпечаток, так сказать… а уж если ты изо дня в день на протяжении многих тысячелетий одним и тем же занимаешься… в общем, моё восхищение преданности делу.

Значит, я на каком-то этапе застряла, прежде чем отправится в мир иной. Интересно, а всё умершие личной аудиенции у Бога Смерти удостаиваются или только избранные? Если все, то могу представить, какая очередь из душ на приём к этому красавчику образовывается… хотя, спешить-то уже некуда, много времени в воспоминания окунуться.

– У тебя слишком много мыслей… совершенно ненужных мыслей, – послышался мягкий упрёк в голосе божественной сущности.

А чем мне ещё заняться? Вот, думаю потихоньку, сама с собой умный разговор веду. О вечном размышляю, сожалениями о том, сколько не успела сделать упиваюсь… вся в делах, вся в заботах.

– Вы вечно думаете не о том. В вашей голове просто каша из мыслей, в которой разобраться невозможно, – как-то устало божественный мужик посетовал, и вот эти слова его человечнее, что ли, сделали.

А потом до меня дошло, что вслух-то я ничего не произносила… ой, неловко как-то получилось… и постаралась вообще ни о чём не думать.

– У вас не получается ни о чём не думать, можешь даже не стараться, дитя иного мира. Ты умерла в своём мире, но я могу вернуть тебе жизнь в другом. В тебе есть внутренняя сила, стойкость и тот огонь, который не гаснет даже в самое тёмное время. Сострадание особенно ярко горит в твоей душе, и его пламя придётся усмирить, иначе твоя новая жизнь закончиться также быстро, как и началась…

О чём речь! Надо притушить — так и сделаю! Если что, я его вообще до состояния тлеющих углей доведу. Я же и не пожила ещё, считай, и от новой жизни я ни за что не откажусь!

– Легко не будет. Трудности и проблемы будут щедро рассыпаны на твоём пути, но будут силы и возможности их преодолеть, в твоём распоряжении окажутся щедрые земли, которые нуждаются в крепкой руке и твёрдом слове. Там нет места доверию, никто не протянет руку помощи, и надежда давно покинула те места. Полагайся лишь на себя и не верь даже самым близким, ибо эта вера может оказаться подлым ударом в спину.

Я внимательно слушала, стараясь запомнить каждое слово… но понятнее от этого пока не становилось.

– Забывший прошлые обязательства, не имеет будущего.

Ещё одна мудрая мысль прозвучала в моём сознание… такое впечатление, что Его Божественность все силы прилагает, чтобы я от столь щедрого дара в виде новой жизни отказалась. Ну уж нет! От такого не отказываются! Я жить хочу! Посмотреть на солнце, вдохнуть свежесть весенних цветов, радоваться первому снегу и наслаждаться осенней грозой. А трудности… да у кого их нет? Главное, что будут силы со всем справиться! А проблемы на то и существуют, чтобы их решать!

– Хорошо, пусть будет так. Яркий свет твоей души, не даст тебе пропасть в наступающей тьме. Его увидят.

Кошмар какой-то! Как можно настолько непонятно изъясняться? Хотя очень полезное качество – потом к ответственности не призовёшь, пойди докажи ещё, кто и что там в виду имел.

От неподвижной фигуры Бога Смерти ощутимой волной недовольства повеяло, меня на значительное расстояние от раздражённого моими мыслям красивого мужика отнесло, словно порывом ветра пёрышко подхватило. Да и не специально я его разозлить пыталась… мысли сами как-то в голове непрекращающимся хороводом кружили… не могу же я заставить себя не думать?

Глава 4

Пока моя душа в новую жизнь отправлялась, у меня в сознании вся прошлая жизнь той, чьё место мне предстояло занять, пронеслась.

Эллия Гэррош – бедный, ненужный и нежеланный ребёнок, которого оставили в замке из милости, и которая не знала ни материнской любви, ни отцовской заботы. Куда делась мать Эллии я так и не поняла, девушка её никогда не видела, а в замке слуги особо с ней не сплетничали, потому что видели к ней отношение родного отца, лорда Гэррош, а после и его законной супруги, и быстро переняли манеру хозяев и также шпыняли бедную девчушку по поводу и без, нагружая самой тяжёлой и грязной работой.

За человека её не считали – она словно была бесплатным приложением к родовому замку «Жемчужный» и его безмолвной тенью. Жизнь Эллии стала просто невыносимой, когда повзрослела законная дочь Фарита и Саэры Гэррош – Лиара, которая из милого белокурого ангелочка, выросла в избалованную, капризную и взбалмошную белобрысую стерву. Она без малейших угрызений совести могла подставить подножку Эллии, когда та шла с корзинами грязного белья, или своей изящной ножкой в бархатной туфельке толкнуть бедную девушку, когда та мыла лестницу… леди Саэра Гэррош поощряла такие развлечения своей дочери и часто подавала пример, точнее, с её подачи всё это и происходило.

Саэра Гэррош ненавидела Эллию. Девушка была ежедневным напоминанием о любвеобильной натуре лорда Гэрроша, который и после принесения брачных клятв не изменил своим привычкам таскать в кровать всех особ женского пола. Возразить главе рода Гэррош Саэра не смела, вчерашняя крестьянка, которой выпала непомерная удача не только привлечь внимание хозяина земель, но и удержать его настолько, чтобы тот связал себя брачным обрядом, была далеко не глупа и не собиралась злить мужа проявлением ревности. За своё положение она держалась не хуже хищника, впившегося зубами в шею жертвы, и отыгрывалась на Эллии, словно та была в чём-то виновата.

Удивительно, что при таком к себе обращение Эллия ни разу не взбунтовалась, покорно снося все издевательства и оскорбления… лишь каждую ночь засыпала со слезами на глазах, не понимая, чем она прогневила Всемилостивых и Всемогущих Богов, что они послали ей такую тяжёлую судьбу.

Боги услышали её мольбы о помощи.

В начале лета отец Эллии, лорд Гэррош, не вернулся с охоты. Точнее, он отбыл в гости к ближайшим соседям, роду Даахт, с которым хотел заключить договор на продажу древесины, и через несколько дней в Жемчужный глава рода Даахт лично привёз тело лорда Фарита.

Эллия узнала о смерти отца раньше остальных – на её запястье проявилась метка главы рода – рисунок вечнозелёного туара, точнее, его ветви, по воле Богов и магии прочно обосновавшейся на руке. Родовая магия всегда была в девушке, несмелым ростком теплилась внутри, боясь распустится ярким цветком. Эллия изо всех сил сдерживала её, потому что у Лиары Гэррош магия так и не проснулась, и узнай об этом леди Саэра, то и вовсе бы девушку со свету сжила.

Я переживала жизнь Эллии, как свою, и моя душа разрывалась от её страданий. Эллия даже сама не понимала, насколько была сильной и стойкой, не озлобившись на всех и вся, не очерствев душой, она оставалась доброй, отзывчивой и наивной. Как послушный щенок радовалась любому ласковому слову и хранила это в своей памяти, как самый ценный дар.

Таких слов было ничтожно мало и то, только от одного человека – старика Дарта, жившего в заброшенной части Жемчужного. Он единственный, кто по-своему заботился об Эллии, даже научил её вполне сносно читать и писать, хоть девушка и не понимала, зачем ей эти навыки, если её удел – это черновая работа, но послушно училась, чтобы не расстраивать старика, он и так был не слишком покладистого нрава.

Я жадно впитывала всю информацию, которая была мне щедро подарена божественной сущностью, так же как и моя новая жизнь.

Помимо истории жизни Эллии в моей памяти отложилось ещё много чего – всё, что было известно девушке стало и моими знаниями. К сожалению, они были не настолько обширны, как хотелось бы, но это было в любом случае лучше, чем ничего.

Честно говоря, жить мне предстояло в довольно интересном мире, совершенно новом и непонятном для меня: в котором магия была неотъемлемой частью жизни, в котором титул и положение в обществе ценилось выше самого человека, в котором роскошь нарядов и блеск драгоценностей заменяли свет души… так этот мир воспринимала Эллия. А мне только предстояло разобраться во всём, как и в том, почему Эллия умерла.

Последним воспоминанием девушки было то, что леди Саэра послала еë в лес за чрезвычайно редкой травой, которая росла в самой непроходимой чаще, и которая служила основным ингредиентом для очень важного зелья… В Жемчужный прибыл третий сын главы рода Даахт, Эйван Даахт, молодой мужчина, который, как шептались слуги, был необычайно хорош собой. Эллия эту важную персону не видела. Даже став главой рода – её положение нисколько не изменилось по той лишь причине, что об этом никто не знал!

Леди Саэра запретила ей об этом говорить, отвесив девушке пару пощёчин для лучшего усвоения приказа, и с помощью господина Оларта, учителя Лиары и мага средней руки, воссоздала точную копию метки главы рода Гэррош на руке своей дочери.

Но глава рода – это не только узор на запястье, лучшие покои, преданность слуг и право приказывать, это ещё и сила, которая превращала даже самый простой отвар в чудодейственное зелье, это ещё и ответственность за земли рода и тех людей, которые на них жили, это тяжёлое бремя обязанностей, возложенных на весь род.

Но такие мелочи леди Саэру совершенно не интересовали – для неё сейчас было важно то, что лорд Эйван Даахт нуждался в помощи и возможностях рода Гэррош, и она рассчитывала составить выгодную партию для своей Лиары, но для этого нужно было сперва вернуть зрение молодому мужчине, который попал под действие заклинания слепоты во время магической дуэли. Род Даахт испробовал все способы и потратил немало золота на целителей и зелья, но ничего не сработало. Им оставалось лишь обратиться к роду Гэррош, чьи способности ещё жили в памяти, и в библиотеке Жемчужного должен был найтись свиток с нужным рецептом зелья… Леди Саэра такую возможность не стала упускать, пусть и на землях Гэррош не осталась ни одного человека, сведущего в зельеварение, она была полна решимости сделать всё, чтобы род Даахт был у неё в долгу. Но делать она это собралась руками Эллии.

Глава 5

– Жива, спрашиваю? – новый тычок в район бедра окончательно лишил меня связи с прошлым, оставляя лишь горечь воспоминаний и жалость к бедной Эллии, судьбу которой даже врагу не пожелаешь.

– А вы что, добить решили, раз другие не справились? – огрызнулась я в ответ.

Сначала бедро потёрла, тычок весьма ощутимый был, даже болезненный, а уж потом глаза распахнула, чтобы на этого «золотого» человека посмотреть, который таким оригинальным способом меня в чувства решил привести.

Так и есть, опираясь на свою неизменную клюку, которая на вид была даже старше своего хозяина, надо мной нависал Дарт. Или «дедушка Дарт», как его называла Эллия. Тот самый старикан с жутко вредным характером, который единственный по-человечески относился к Эллии, то есть, ко мне.

Мужчина внимательно смотрел на меня своими прозрачно голубыми глазами, словно выгоревшими за бесконечно долгие прожитые годы; седые косматые волосы, местами заплетённые в тугие косицы, грязно-серой рамой обрамляли его лицо, будто высеченное из камня и потрескавшееся с годами. Если считать каждую морщинку за год, по аналогии с кольцами на срезе дерева, то мужчина родился не меньше сотни лет назад. А ещё у Дарта были примечательные брови – густые такие, в которых каждая волосинка жила собственной жизнью, и они всё торчали в разные стороны, словно поссорились и не желали друг с другом общаться. Седая борода вела себя куда послушнее и неухоженной паклей спускалась на мужскую грудь.

Длинная темно-серая накидка, подвязанная на поясе куском верёвке, служила ему одеждой и, насколько я поняла из воспоминаний Эллии, была его любимой вещью. В другом виде девушка его никогда не видела.

– Хотел бы добить, давно бы это сделал, такой бестолковой и доверчивой главы рода земли Гэррош ещё не знали, – пробурчал старик, и задумчиво бороду свою погладил.

– Не вы давали мне жизнь, не вам её и забирать, – попробовала я хотя бы сесть, потому что, лёжа на сырой земле, как-то неудобно было своё право на жизнь отстаивать, не солидно, что ли.

– Ишь ты, как заговорила! Прям кровь рода запела! И чего ж ты такая храбрая не была, когда тебя помоями обливали или, когда молчать приказали о том, что ты во главе рода стала? Дура ты, Элька, как есть дура! – зло Дарт в сторону сплюнул. – Ты чего в лес попёрлась? Я тебе говорил сначала ко мне зайти, если эта гадюка чего удумает?

Я молчала. Не потому, что ответить было нечего, хотя и это тоже, а потому что мне с большим трудом сидячее положение удалось принять. Тело словно деревянное было, и каждое движение тупой болью отзывалось. А потом я свои руки увидела и в какую-то прострацию впала – это не могли быть руки молодой девушки. Огрубевшая кожа, покрытая мелкими царапинами, синяками, ожогами; неровно обломанные ногти; мозолистые ладони и вены, набухшие под тонкой кожей и проступающие синими нитями, которые пульсировали, словно живые, рассказывая историю каждого поднятого ведра, каждого выполотого сорняка, каждой сшитой вещи или отскобленной до блеска кастрюли. Эти руки не боялись грязи, не чурались тяжести и сложной работы. Эти руки были сильными, умелыми и способными на многое, но это не были руки главы рода. Они не были приспособлены к плетению магических схем, их не украсишь кольцами или драгоценными перстнями и их не протянешь для поцелуя.

Слёзы сами полились из глаз, выплёскивая наружу всё то, что сложным орнаментом переплеталось внутри – моя жалость и сострадание к Эллии и отголоски её чувств, которые затихающим эхом растворялись в вечности.

– Элька! Опять ты сопли распустила! Думаешь, слезами делу поможешь? – зло проскрипел Дарт, и клюкой опасно близко от моей ноги по земле стукнул.

Старик был прав. Слезами делу не поможешь, но всё равно легче стало.

Слёзы утёрла, сопли подтёрла, чтобы некоторые на этом внимание не акцентировали, и прищурившись на Дарта, ответила:

– Не помогу, но и в минутной слабости нет ничего позорного.

– Главе рода Гэррош не позволено иметь слабости, и так уже всю память в болоте утопили, а уж о возможностях и знаниях и вовсе молчу! Руку давай, бестолковая… – рассерженно прошипел мужчина и протянул свою руку, за которую я с готовностью ухватилась.

Не ожидая такой силы и ловкости от дряхлого старика, я лишь испуганно пискнула, буквально взлетела в воздух и оказалось прижатой к дереву. Глаза Дарта ледяными стрелами в меня вонзились, а его клюка мне в грудь упёрлась, буквально в ствол меня впечатывая и дыхание выбивая.

– Ты кто такая, а? – едва не зарычал он в мою сторону.

– Эллия Гэррош, – едва слышно в ответ прохрипела, а потом, куда более уверенно сказала. – Я Эллия Гэррош, глава рода Гэррош!

Ситуация была бы забавной, если бы не было так страшно. Старик был сухонький, но крепкий, постоянно сутулился и едва доходил мне до плеча, но его клюка с силой мне на грудь давила и угрожающе к горлу ползла. Пусть с высоты своего роста и я смотрела на Дарта сверху вниз, но вот ситуацию определённо он контролировал. Откинуть палку мне не составило бы большого труда, но она тут же могла мне на голову без сожалений опуститься, уже навсегда жизни лишая. Интуиция нашёптывала, что рука старика не дрогнет, и грустить, в случае чего, обо мне тоже никто не будет.

– Вот именно поэтому ты – не она! Элька ни разу не перечила, рот боялась лишний раз открыть, и уж тем более никогда не называла себя главой рода Гэррош, хотя и имела на это право, – цепко он моё запястье, на котором метка главы рода красовалась, ухватил, до боли сжимая. – Она не смотрела так смело и голову так дерзко не вскидывала. Её взгляд всегда в землю опущен был, голос тише шелеста трав в предрассветное время, всегда послушная и готовая услужить… Ты – не она!

– Я Эллия Гэррош, глава рода Гэррош, – упрямо стояла я на своём. У меня просто выбора иного не было.

– Ты выглядишь, как она, но ты не Элька поломойка! В тебе есть гордость и упрямство, ум светится в твоих глазах, спина выпрямлена, а не услужливо согнута… – сухо перечислил все отличия Дарт.

Глава 6

– Да, правда, правда, чего расшумелась? – успокаивающе он меня по плечу потрепал. – Котомку свою подбирай да пошли отсюда. А по дороге расскажешь, чего в самую глушь попёрлась, и чего от тебя Сайка хотела.

– Вы мне не верите, – возмутилась я, но послушно грязную полупустую сумку среди корней дерева нашла и сразу же туда свой любопытный нос засунула. М-да, негусто – несколько пустых тряпичных мешочков, определённо для сбора трав предназначавшихся, кусок твёрдого сыра и несколько ломтей хлеба, свежестью не уступающие сыру.

– Я верю только в то, что вижу. Ты изменилась, но если ты действительно отправилась на встречу к Тартасу и вернулась, то это не прошло бесследно. И ещё я чувствую силу Гэррош, намного сильнее чувствую, чем раньше, – беззаботно поковылял Дарт через густой пролесок, а я за ним поспешила, талантом безошибочного ориентирования на местности я не обладала, – ежели ты за голову возьмёшься и порядок в замке да на землях наведёшь, то я на твоей стороне буду и первым клятву верности главе рода принесу. И во всём помогу… у меня такой рецепт яда есть, который смерть мучительную несёт, а доказать его использование невозможно! Даже если кто вздумает вынюхивать, то ни одного следа не обнаружит, а если уж больно любопытный попадётся, то у меня много интересных записей есть! И на него отраву найдём!

– Уважаемый Дарт, у вас крайне интересная жизненная позиция, необычная, должна признаться, и в чём-то противоречивая, но весьма занятная, – осторожно на его предложение отозвалась. – Я не совсем согласна травить всех направо и налево, но если уж другого выхода нет…

– Ишь как мудрено заговорила, – хохотнул старик, – мол, я не я, а обстоятельства так сложились… Ты мне сейчас, куда больше нравишься. Определённо Тартасу удалось тебе мозги вправить. Раньше сразу в истерику впадала: “Ой, накажут, ой, высекут, ой убьют”. Будто твоя жизнь такой замечательной была, что за неё держаться стоило…

– Так, вы говорить-то говорите, да за словами своими всё равно следите, а то ведь яд он такой, без разбора действует. А я сейчас далеко не та Эллия, которой раньше была, – приструнила я разошедшегося на радостях старика, потому что жизнь – это бесценный дар и пока живёшь, можно всё исправить.

Дарт бросил на меня нечитаемый взгляд через плечо и дальше пошёл молча. Определённо случившиеся со мной изменения обдумывает или вспоминает, какой у него там ещё рецептик отравы полезной завалялся.

А я с трудом за дедом с клюкой поспевала, каждую минуту то об корни деревьев спотыкаясь, которые подлыми препятствиями из земли выскакивая именно в том месте, когда я ногу ставила, то в юбке путалась. Да ещё и тело, будто слушаться отказывалось, и уставать я быстро начала, но, несмотря ни на что, за Дартом упрямо топала, пока перед глазами разноцветные вспышки не появились, а в голове предательски зашумело… привалившись к ближайшему дереву, я с шумом воздух в себя втянула, пытаясь непонятный приступ пережить.

А вот Дарт, куда больше моего понял. С резвостью молодого оленёнка он ко мне подскочил, и быстро первичный осмотр провёл, то есть и в глаза посмотрел, и в рот заглянул, принюхиваясь, и руки осмотрел, и бровями задумчиво подвигал.

– Как только выжила? – пробормотал он себе в бороду и из недр своего бесформенного одеяния мешочек какой-то выудил, быстро в его содержимом начал рыться. – Жуй! – впихнул он мне в рот какие-то белёсые корешки, жутко на личинок похожие.

Зажмурившись, быстро челюстями заработала, а то мало ли, вдруг моё спасение начнёт за свою жизнь бороться, и побег устроит, а я без лекарства останусь.

– Садись, до завтра здесь останемся, – стукнул клюкой по земле Дарт, определяя место нашей стоянки. – Я к ручью схожу, а ты жди.

Мужчина скинул с плеча небольшую холщовую сумку, которую я даже не заметила, достал из неё маленький котелок, посмотрел на меня, подумал и ещё пару корешком из своих запасов мне выделить решил, а потом тенью среди окружающих кустов растворился.

Пока Дарта не было я изо всех сил со сном боролась, то проваливаясь в темноте бессознательного, то вновь выныривая в умиротворяющую тишину леса, нарушаемую лишь птичьими трелями да шелестом листьев в кронах деревьев.

Когда я в очередной раз глаза открыла, на костре уже котелок весело булькал, а над ним Дарт колдовал, какие-то листики и травки в него подкидывал.

– Очнулась? – не прошло мимо его зоркого ока моё копошение. – Скоро отвар будет готов, легче станет.

– Что со мной было?

– Очень похоже на «Сладкий сон», зараза та ещё, подлая и с отсроченным действием. Сначала вызывает слабость, усталость, хочется отложить все дела и лечь спать, чтобы уже не проснуться никогда, – снял он с огня котелок и рядом присел. – Корень чернявки универсальное средство от любого яда, жаль только, его силы не хватает полностью снять воздействие, а лишь замедлить его и дать время на приготовление противоядия. Раз ты была жива, когда я тебя нашёл, значит, ты смогла подавить действие яда, это у многих Гэррош получалось, врождённая, так сказать, способность. И я рад, что она проснулась у тебя, девочка, – потрепал он меня по волосам.

Да ничего у меня не проснулось! Но и возражать Дарту я не стала, он как-то изменился… заботливый стал, и я боялась его настроение спугнуть.

– И кто отравил меня? – с надеждой на Дарта уставилась. Вдруг знает?

– А мне почём знать? Может, Сайка, наконец, смелости набралась. Эта дура горластая, тока по мелкому гадить умеет, но кто знает, может, и решилась. Или Лиара… маг-то ей метку нарисовал, а тока толку-то от неё? Может, решила тебя со свету сжить, в надежде, что у неё настоящий знак проявится. Может, ещё кто… – подул он на котелок, чтобы отвар быстрее остыл. – Ты что последнее помнишь? Пила чего?

Я нахмурилась, пытаясь последние воспоминания воссоздать, но они исчезли, и я помнила лишь то, что успела узнать до пробуждения.

– Помню, что меня леди Саэра в лес отправила за америумом, ведь в Жемчужном лорд Эйван Даахт находится и ему нужна помощь, а америум только глава рода может найти и он любую хворь лечит, – честно Дарту призналась. – Ну, я и пошла на поиске…

Глава 7

– А почему этот Вурх хитрый? – у меня было множество вопросов, на которые не было ответов. Да и упускать хорошее настроение Дарта нельзя было.

– Да потому что пройдоха ещё тот! Это же надо такое придумать, чтобы самые плодородные земли и пять лет неурожай у него! А у самого морда аж лоснится, каждый год рубахи на размер больше жена ему шьёт! Сайка-то понятно, как замуж за барона выскочила, так сразу благородной леди стала, носа туда и не кажет, ей Вурх часть навара присылает, а та в кубышку собирает, на чёрный день, значит. А отец твой, Элька, в цифрах не особо силён был, а несогласных и кнутом мог отходить. Да и торговля травами ему позволяла зерна да овощей впрок на ярмарке у рода Виллур закупить. Гэррош никогда не бедствовал, но и не шиковал, – рассказывал Дарт, а я послушно ложку за ложкой горькую гадость глотала.

– Подождите! Это что же получается?! Этот Вурх у нас ворует? Урожай, значит, хороший с наших полей собирает, а потом его налево толкает, а мы деньги лишние тратим? – возмущённо я на старика уставилась, словно он в этом виноват был. Точнее, виноват в том, что не пресёк это безобразие.

– Ты посмотри, как тебе Тартас-то мозги вправил, прям в стариковском сердце огонь надежды своими словами зажгла. Может и самому к нему в чертоги наведаться? Глядишь, и я мудрёно заговорю, – хмыкнул Дарт, и опять в меня ложкой тыкнул.

– Ваша затея может и не увенчаться успехом, так что не стоит рисковать. Боги они такие… непостоянные. Давайте, дедушка Дарт, останемся каждый при своём уме. Вы – при нажитом годами, и я… при том, что есть, – увернулась я от очередной порции полезной гадости.

– Ну, лады, Элька, при своём, так при своём, – отказался от встречи с Тарасом Дарт и быстро остаток отвара сам дохлебал.

Ясно, с этим ушлым стариком ухо востро надо держать. Один раз отказалась – во второй раз предлагать не будет.

– Вурх этот с разбойниками, что в Хрустальных засели, снюхался, через них зерно и овощи в Северные Княжества гонит, там цену за них самую высокую дают. Путь туда неблизкий, но он того стоит. Туда же часть сбора ягод, грибов и трав уходит. Северяне всё купят.

– А почему лорд Гэррош этим не занимался? Почему сам с северянами торговлю не наладил, если это настолько прибыльно?

– Обозы не только загрузить надо, их ещё в целости и сохранности туда доставить требуется, а разбойники - народ лютый, с ними связываться не будут, считай бесплатная охрана. А так охранников нанимать надо, чистым золотом платить, а уверенности, что назад вернутся и в пути не сгинут, нет никакой. Вот и торговал лорд Гэррош по соседям, а те уже дальше перепродавали…

– Ничего не поняла, – замотала я головой. – Зачем по соседям, если можно самим дальше продавать, и прибыль не терять?

Эллия мало знала о том, с чего живёт баронство Гэррош и как всё устроено, да и не волновало её это. А вот мне это знать жизненно необходимо было. А господин Дарт был просто кладезь полезной информации.

– Вот и будешь продавать, кто же тебе помешает. А я посмотрю на это, – как-то издевательски хмыкнул Дарт, явно сомневаясь в моей способности слова в реальность воплотить.

– Вы не только смотреть, вы и помочь обещали, уважаемый Дарт, – с укором на него глянула.

– Помогу, как не помочь, если дело стоящее и роду Гэррош славу и почёт принесёт, тока сперва до Жемчужного добраться надо, а всё остальное потом. Спи давай, глава рода Гэррош, и пусть Боги благословят твой сон, – буркнул старик, подкинул хвороста в костёр, какую-то травку вокруг нашей стоянки раскидал и чёрным вороном около костра нахохлился. Сидя, что ли, спать собрался?

Некоторое время я бездумно за Дартом наблюдала, а потом на языки пламени уставилась и размышлять принялась.

Сейчас род Гэррош занимался сбором редких трав, росших только на их территориях, и торговал ими же. Все эти полезные растения служили ингредиентами для зелий и отваров, которые раньше тоже производились в лабораториях Жемчужного, но не сейчас. На землях рода располагались две небольших деревни: Залесье, с вороватым старостой Вурхом, и Лесная, там вроде должность старосты Брай занимал, мужик сурового вида. Его Эллия пару раз мельком видела, и он на неё страх нагонял. Мне это было непонятно, тем более, она с ним никогда не разговаривала. Ладно, с этим потом разберёмся.

По сути, баронство могло полностью на самообеспечение быть. Помимо хозяйских полей, у крестьян и свои надела имелись, которые вполне их семьи обеспечивали. На территории Жемчужного несколько мастерских было расположено: и ткацкая, и швейная, и гончарная, и кузня… какие-то давно пустыми стояли, за отсутствием мастеров, какие-то вполсилы работали.

Потенциал у земель был огромный, только вот с хозяевами не повезло им. Запустили они их. Причём уже не первое поколение Гэррош дела спустя рукава вели. У меня это в голове не укладывалось. И что это за Хозяин леса такой? Лесник какой-то? Одни вопросы и ни одного ответа.

Меня не пугала работа, меня даже перспектива варить зелья или отвары не пугала – был бы рецепт – научиться всему можно. Меня беспокоило другое: как я своё право главы рода утверждать буду? Слушать меня никто не будет, слуги до одури боятся леди Саэру, и против её слова не пойдут. Можно было бы свалить с этих проклятых мест, пусть тут сами булькают в своём болоте, но Тартас весьма однозначно меня «главой рода Гэррош» назвал и никакого простора для выбора рода деятельности не оставил. Да и идти-то особо некуда, здесь я хоть что-то знаю, а вот за пределами земель Гэррош и вовсе ужас непонятный может быть. И чувство справедливости назойливо внутри зудело, требуя возродить его на этих землях.

У меня в голове примерный план наметился. Дарт прав, сперва нужно было в Жемчужный вернуться и в Источник спуститься. Потом с магией разобраться, которую даже Дарт чувствовал, а я вот ни капельки не ощущала и не имела ни малейшего понятия, что с ней делать… а научиться ей пользоваться просто необходимо было. Потому что тот же господин Оларт и покойный лорд Фарит такие штуки вытворяли, что вопрос утверждения моего права главы рода отпал бы сам по себе. Тем более, в Жемчужном не было сильных магов. У нескольких слуг была слабая искра, помогающая им в работе, но не более того. Потом… а потом будем дальше разбираться. Главное — начать, а там видно будет. Я, вообще, человеком довольно жизнерадостным была, и убиваться над неудачами не любила. Жалея себя – проблемы не решишь. А сейчас у меня проблем был вагон и маленькая тележка, и ещё чуть-чуть сверху.

Глава 8

Дарт меня с первыми лучами солнца растолкал. Потянувшись, я едва в костре не оказалась. Судя по всему, я просто ночью замёрзла, вот и поползла на тепло… весьма активно ползла.

– Светлого утра, Элька. Давай, просыпайся уже, там ручей, – махнул в сторону кустов Дарт, а я возле его ног аппетитную горку ягод заметила, тёмно-красных, почти чёрных, которые на широком листе лежали и словно драгоценные камни мерцали. Я только руку к ним протянула, как резкий окрик Дарта меня с места сдул: – Куда? Сперва золу смой, а уж потом к княженике тянись! Брысь к ручью!

Пошла смывать, а что делать-то? Без завтрака оставаться совершенно не хотелось.

По тропинке я шагала весьма бодро и уверенно. Очарованная окружающем пейзажем, я пару раз об корни деревьев споткнулась, один раз платьем в колючий кустарник угодила, с трудом отвоевала назад у злобной растительности свой и так плачевно выглядевшей наряд. Пока с колючками воевала, поняла, точнее мне память услужливо подсказала, что колючки эти весьма полезные штуки на самом деле. Если их в родниковой воде проварить, а потом в кашицу размять, то они основой для заживляющих мазей могут послужить. А вот если сок со стеблей выдавить, в воду его добавить и бельё в нём прополоскать, то ткань необычайно мягкой становилась. Только волокнистые стебли шипарика никак не хотели от своих сородичей отрываться. К этому кусту определённо с ножом в гости надо было идти, по-другому никак.

Прекрасная Лиара любила спать на мягких и нежных простынях… поэтому мне, то есть Эллии, довольно часто приходилось сок с шипарика выдавливать, а колючки со стеблей срезать долго и хлопотно было... вот тебе и одна из причин ужасного состояния моих рук. Какие же они все сволочи!

Зато теперь я определилась, какой отвар первым буду пробовать – я себе мазь для рук сделаю, чтобы приличный вид им вернуть. Уверена, что в закромах Жемчужного найдётся рецепт.

Лес был сокровищем – самым настоящим сокровищем, куда ценнее золота и драгоценных камней. Потому что золото не согреет холодной зимой, а из драгоценностей похлёбку не сваришь. А лес даст всё необходимое и даже больше. И я планирую взять от него всё! В мыслях я уже всё своё светлое будущее расписала, а по факту только до ручья дошла, который зелёной лентой среди низких кустарников вился. Дно каменистое было, и часть этих камней мхом были покрыты, который и давал этот удивительный оттенок.

Склонившись над водой, я, наконец-то, себя рассмотреть смогла. Хотя нет. Сперва я испугалась того, что на меня из воды недобро посмотрело, а потом умылась, улыбнулась и от сердца отлегло.

Я красавицей была. Я и раньше никогда на внешность не жаловалась, но красивой себя никогда не считала, скорее миленькой. Но на меня из ручья смотрела девушка, с ярко-голубыми глазами, мне даже в их глубине золотистые искорки померещились… скорее всего, это так причудливо блики на водной глади легли, с копной лохматых тёмно-рыжих волос, с благородным медным отливом. Черты лица мягкие, плавные… красивый изгиб шеи. Попробовала бровки нахмурить, для солидности, так сказать, но скорее стала похожа на капризного ребёнка, которого без сладкого оставили. Выгнула бровь, прищурилась, поджала губы… в общем, постаралась найти максимально соответствующее выражение лица для статуса главы рода. Но отражение всё равно слишком хорошеньким оставалось, наивным и доверчивым. Немудрено, что на мне ездили все, кому не лень… ну, ничего, закончились эти времена!

Хорошенько отмывшись от всего, что было раньше, я кое-как волосы попыталась в порядок привести. Так себе получилось, честно говоря, но от украшений в виде листьев, травинок и веточек я избавилась. А то не приличная леди, а лесная нимфа какая-то.

Чуть выше по ручью шум какой-то послышался. В своём восхищении я о самом важном забыла, что лес – это не только кладовая всяких полезных вещей, но и крайне опасное место, где горсть ягод может своей сладостью за грань отправить, да и сама я могу какому-нибудь хищнику на завтрак попасть, который тоже освежиться с утра решил. Вот он обрадуется, что его тут такая аппетитная я жду. Резкий треск сухой ветки меня из ступора вывел и заставил по тропинке быстрее ветра помчаться. Это что там за зверь такой неаккуратный, что под лапы свои не смотрит? Выяснять, к какому именно виду принадлежит эта зубастая личность, настойчиво желающая познакомиться со мной, у меня не было ни малейшего желания.

Ловко перепрыгивая через корни и пригибаясь от низко расположенных веток, я по лесу неслась, даже не удивляясь, откуда у меня такая сноровка взялась. Жить захочешь, и не такие таланты проснутся...

– Там… там… – я всегда могла подобрать нужные слова, но сейчас у меня это не никак не получалось. Дыхание сбивалось, и я настойчиво указывала в сторону тропинки, удивлённо взирающему на меня Дарту.

– Чего там? – заинтересовано он в ответ отозвался, и безмятежно ягодку в рот закинул. При чём горка ягод значительно меньше стала, в небольшой холмик превратившись.

– Там что-то страшное! – выдохнула я, не отрывая взгляда от кустов, из которых вылетела и потихоньку пятясь от них же.

– Ну и…? – даже не пошевелился Дарт, неодобрительно зыркнув на меня из-под бровей. – Сила у тебя есть, ты на своих землях, вот и действуй.

– Вы издеваетесь, да? – зло в ответ огрызнулась, но какую-то палку с земли подхватила.

– Деревяшку брось. Я тебе про другую силу говорю, что внутри тебя спрятана, – кусты совсем рядом затрещали, и я в палку ещё крепче вцепилась. Мало ли кто там чего говорит. С палкой всяко надёжнее было. Тем более большой веры к Дарту нет. Вон, он даже ягодки почти все слопал, – ум надо использовать, Элька, ум и магию. В данном случае просто магии будет достаточно.

– Вы не совсем удачное время для обучения выбрали, уважаемый! – я всё больше нервничала.

– А чем тебе время не угодило-то? На сильных эмоциях магия-то всегда лучше отзывается. Ты пока спорить будешь, зверюга тебя сожрёт…

– Почему это меня сразу? Может вами сперва полакомиться! – справедливо в ответ возразила. Потому что я бегать умела и значительно моложе Дарта была, соответственно, и шансы на спасения у меня больше… но и единственного друга, пусть и вредного, я точно не брошу.

Глава 9

Хрустальные вершины. На границах с землями рода Гэррош.

Окутанный туманом и притаившийся среди скалистых пиков, разбойничий лагерь был словно язва на теле гор. Добраться сюда было непросто: узкая, петляющая тропа, известная лишь посвящённым, вилась по краю пропасти, словно змея, охраняющая своё логово. Здесь разбойники жили, делили хабар и строили планы на свою жалкую жизнь, цена которой медный грош.

Сам лагерь представлял собой хаотичное скопление грубых хижин, сложенных из камня и дерева, скреплённых грязью и мхом. Дым от костров, постоянно тлеющих в центре в специальных ямах, стелился по земле, не поднимаясь слишком высоко и не выдавая местоположения банды. Хотя в тумане, постоянно окутывающем горы сизой дымкой, нужно было бы ещё постараться, чтобы обнаружить дым от костров.

Вокруг костров сидело несколько мужчин с тарелками в руках. Несколько женщин кружили рядом, без страха занимаясь повседневными делами: развешивали бельё, чистили овощи. Так, сразу и не скажешь, что это разбойничий лагерь… скорее, какой-то всеми забытый посёлок старателей, облюбованный теми, кого жизнь выкинула на обочину.

Высокий, худощавый мужчина стоял на краю обрыва, сцепив руки за спиной и рассматривая раскинувшийся под его ногами лес и земли рода Гэррош.

Наверное, это была одна из причин, по которой он забрался так высоко в горы – вся Теорсия была у его ног. Когда-то и он сам был частью этой благополучной жизни. У него был свой дом, свои земли, и пусть он был лишь представителем младшей ветви одного из многочисленных родов королевства, но он был счастлив. Он был молод, ему не нужно было зарабатывать на кусок хлеба, и он скучал… связался с такими же прожигателями жизни, как и он, и сам не заметил, как в пьяном угаре проиграл всю свою жизнь и остался ни с чем. Общество не любит неудачников. Родственники отвернулись первыми, а за ними и друзья. Он оказался один.

Сперва он пытался работать. Ха! Это даже звучит смешно: аристократ тягал мешки, разгружал телеги и брался за любую грязную работу, которая сулила ему миску горячей похлёбки на ужин и пару медяшек. Но он жил так несколько лет, не имея крыши над головой, не имея денег и потеряв всякую надежду. Потом ему удалось наняться в охрану торговых обозов, и жизнь немного наладилась… а потом он решил, что раз всё равно каждый день рискует жизнью, то пусть это будет оправданный риск. Когда закончился срок очередного контракта, и он оказался свободным от связывающих клятв – долго не думал и устроил ночную вылазку на торговцев, которых сам недавно охранял. Он прекрасно знал, как обойти охранный контур, где расположены артефакты, которые его активируют, как будет действовать охрана – он всё знал. Брать решил немного и быстро… первое ограбление прошло без сучка и задоринки – это воодушевило его ещё на одно и ещё. Он никогда не жадничал, то есть брал ровно столько, чтобы с этим грузом мог быстро передвигаться, и он никогда никого не убивал, поэтому в большинстве случаев за ним не устраивали погони и ему чертовски везло.

Мужчина тряхнул тёмно-каштановыми волосами, силясь прогнать воспоминания, но они не отпускали его, подкидывая всё новые и новые фрагменты из его прошлого. Как он сдавал награбленное, как откладывал каждый золотой, как к нему прибились такие же отщепенцы, как и он, и как он стал Бауром Меченым из-за шрама на лбу, который он прикрывал волосами. У мужчины были свои правила – никого не убивать без веской на то причины и никакой выпивки. Спиртное он на дух не переносил, его запах ему о прошлой жизни напоминал, ту, которую он потерял, но к которой хотел вернуться всей душой.

Потом они осели в Хрустальных вершинах. Идеальное место. Идеальное не только из-за того, что о них ходила дурная слава, мол, сами скалы здесь дышат злом, но и из-за хозяина этих земель – лорда Гэррош… В серых глазах сверкнула сталь, когда его взгляд скользнул по кронам деревьев, в ту сторону, где находился Жемчужный, родовой замок Гэррош. Как можно иметь такие возможности и так бездарно их про… упустить. Будь у него, у Баура, в руках сосредоточена такая власть, и такие богатства, уж он бы не профукал их, как в прошлый раз, а лишь бы упрочил. Судьба преподнесла ему довольно жестокий урок.

Пять лет он сотрудничает со старостой Вурхом, тот ещё скользкий гад, пять лет он исправно платит второе жалованье стражникам Жемчужного, которые патрулируют границы земель… а этот тупой Фарит ни сном, ни духом. Сдох, туда ему и дорога.

Вчера ночью небо разрезали молнии, но не было ни грозы, ни бури, словно Всевидящие Боги дали ему ответ на тот вопрос, который постоянно крутился у него в мыслях с того момента, как он узнал о смерти лорда Фарита и что метка главы рода проявилась на запястье его дочери, прелестной Лиары.

Тяжёлый вздох вырвался у мужчины – о внешних данных новой главы рода он был наслышан, так же как и о её характере… мало приятного, честно говоря. Он предпочитал умных женщин, но где же таких взять?

Сейчас леди Лиара Гэррош была для него самым жизнеспособным планом вернуться в высший свет Теорсии на законных правах, точнее брак с ней.

У сероглазого разбойника было достаточно золота, чтобы купить дом и жить неприметной и обеспеченной жизнью до самой смерти, но его острый ум желал большего и нашёл способ это получить.

– Баур, друг, что тебя гложет? Уже второй день сам не свой, – подошёл к нему его друг и соратник по разбойничьему ремеслу Гонт Безухий. – Товар отправили, через месяц вернутся. Запасов у нас хватит, ещё пара месяцев до сильных холодов есть, так что ещё чего успеем в закрома нагрести.

Толковый мужик, мастер-плотник, когда-то жил на землях рода Крэшор, те, считай, всё производство древесины и изделий из неё под себя подмяли, но вынужден был бросить всё и бежать куда глаза глядят, забрав лишь жену с дочкой и оставив дом, весь нажитый скарб и своё ухо. Молодому наследнику рода приглянулась хорошенькая дочка плотника, вот и хотел он получить любви да ласки без её не то согласие. Слава Богам, господин Гонт поблизости был и дочку от надругательства спас, только забыл, что молодой Крэшор на руку горяч был и умом его Роммарин Всемудрый не одарил в должной мере, вот и поплатился он ухом, а мог и жизнью. Той же ночью Гонт с семьёй свой дом и бросили.

Глава 10

– Так, соседи наши, я же тебе сказал, Элька, – тяжело вздохнул Дарт на мою непонятливость, – но это давным-давно было. На дорогах, по которым обозы шли и воины латами сверкали, густая трава растёт, хорошая, между прочим, травка, если её высушить, а потом в жарком пламени при полном свете ночного светила сжечь, да слова нужные над пламенем прочесть, то зола эта опасной силой напитается, взрывоопасной такой силой.

– А далеко ли до этих дорог, где такая трава полезная растёт? – тут же загорелась я азартом заполучить такое чудо. – Я же правильно понимаю, что этот порошок в силах и дверь в щепки разнести, и каменную стену в крошку превратить?

– Ну, чтобы камень в крошку, это много золы понадобится… – задумчиво пожевал губами Дарт и в небо уставился, явно подсчитывая, какой объём порошка потребуется. – А тебе зачем, Элька, змеиный огонь понадобился?

Какое говорящие название-то у травки этой замечательное: «змеиный огонь»! Сразу всё ясно и понятно становится!

– Как это зачем? – возмутилась на его недальновидность. – Сами же сказали, что разбойники у нас в Хрустальных засели! Да и так… мало ли… пусть лучше будет, а применение всегда найдём! Так, подождите, дедушка, мы сейчас с вами опять от важной темы уйдём и совершенно не то обсуждать начнём! – заметила я за ним такую особенность.

– А, да! Точно! Что ж ты меня-то постоянно с мысли сбиваешь! – недовольно цыкнул на меня Дарт, а я благоразумно улыбку спрятала, опять ведь обидеться может. – Так вот, давненько это было. Ты потом подробности можешь в записях Гэррош почитать, если захочешь. Род Рэдвел, так они звались. Славные воины, храбрые, верные, надёжные, как скалы Чёрной гряды. Не было им равных в Теорсии. Они были лучшие из лучших. Немыслимая скорость, бесстрашие, верность, смелость, отвага – вот их основные качества. Рэдвелы испокон веков готовили в своих школах воинов, телохранителей для важных персон и наёмников. Ремесло-то у них беспокойное поди, постоянно их ученики то в синяках, то в ранах с тренировок приползали, вот и сотрудничали тесно наши рода. Они-то в основном у нас уже готовые зелья брали… восстанавливающие, бодрящие, увеличивающие скорость и силу, позволяющие видеть в ночи и предчувствовать опасность, заживляющие, зелье невидимости…

– И такое есть? – это же прямо «ого-го-го»! Это же такие просторы для шпионской деятельности в Жемчужном отрываются!

– Есть, конечно. Только оно так называется, а по факту нужно одежду, чаще плащи использовали для этой цели, окунуть в специальный отвар, который на открытом огне три дня и три ночи готовился, тогда и тот, кто наденет такую вещь, от людских глаз скроется, и от любой опасности уйдёт. А вот ежели этот отвар по склянкам разлить и каплей жизни напитать, то он любую вещь может от поисковых заклинаний скрыть. Рэдвелы это зелье очень ценили, они один-два невидимых кинжала всегда в запасе имели.

– Так это, что получается? Можно такого зелья целое ведро наварить, а потом мешки, в которых товар перевозим, обработать им и считай, что разбойники нам не страшны? – пришло мне в голову ещё одно гениальное применение зелья невидимости. А, вообще, я настолько воодушевилась открывающимися перспективами, что даже шагать веселее и бодрее начала, хотелось побыстрее в Жемчужный добраться и в старую библиотеку попасть. Вот где сокровища были – записи всех Гэррош и рецепты удивительных зелий.

– Вот порой ты умные вещи говоришь, Элька, а порой, лучше бы молчала! – расхохотался Дарт. – Это ж надо такое удумать: зельем, которое десять золотых за маленький пузырёк стоит, мешки обрабатывать, в которых товару на пять серебряных будет!

Вот же! Вредный старикан!

– А сколько тогда такой волшебный плащ-невидимка стоит?

– Полсотни золотых, – довольно причмокнул Дарт, – тока с Рэдвелами расчёт не всегда звонкой монетой был. Они наших воинов обучали задаром, своих людей присылали в случае чего. Раньше-то частенько с гор всякая пакость лезла, а рэдвеловские ребята ох и славные были бойцы, не то что эти увальни, что Фарит на службу взял! Разогнать бы их всех к бездне, толку никакого, одни убытки.

Так, насчёт убытков позже разберёмся. Несложно догадаться, что эти стражники в сговоре с разбойниками, иначе те не смогли бы настолько долго бесчинствовать на моих землях и внаглую обворовывать! Значит, что? Значит, стражники их прикрывают. Потому что память мне услужливо подкинула, как лорд Фарит вместе с начальником стражи лордом Фрай, планировали несколько карательных рейдов в Хрустальные вершины, которые, естественно, прошли безрезультатно.

А сколько шуму и пафоса было, с какой гордостью они за ворота Жемчужного выезжали, как им трогательно платочками вслед махали… только почему-то никто не замечал телеги, которая за ними неспешным ходом шла, и в которой несколько бочонков вина было да снеди разной на неделю как минимум, с учётом такого количества голодных мужиков. Само собой, досконально неизвестно, чем там эти бравые стражники во главе со своим лордом занимались, но возвращались они дней через десять, не испытывая никакого раздражения, что и в этот раз разбойникам удалось от них уйти. Что-то мне подсказывает, что они и близко к горам не приближались, а по деревням развлекательно-экскурсионный тур устраивали, любуясь местными красотами в лице ладных крестьянок.

И вот это тоже была проблема – в кожаных доспехах и с острыми мечами… стража Жемчужного приносила клятву верности лорду Фариту Гэррош, после его смерти они принесли клятву леди Саэре… но у неë не было магии, соответственно, магической составляющей в словах тоже не было, что полностью развязывало руки стражникам. Обычная клятва верности лорду земель, принесённая дюжиной воинов, могла сработать только в одном случае - если приносящие её были честны и благородны, и слова своё до последнего бы держали… а в этом я сильно сомневалась! Стражников надо было брать в ежовые рукавицы и связать клятвами по ногам и рукам, чтобы и дышать боялись лишний раз! Хорошо бы их, вообще, выгнать без выходного пособия, но и толпа озлобленных мужиков, которые знают здесь всё вдоль и поперёк, мне тоже не нужна. Сейчас у меня в наличии одна разбойничья банда, а будет две. Вот счастье-то будет! Значит, нужно их будет каким-то образом переманить на свою сторону. Вопрос только в том, как это сделать?

Глава 11

Замок «Несокрушимый», земли рода Рэдвел

Глава рода Рэдвел, Виртэн Рэдвел, с мученическим выражением лица склонился над бумагами, полностью завалившими довольно внушительный стол. Нет, теоретически он был готов к обязанностям главы рода лучших телохранителей и воинов, но на практике всё оказалось совершенно не так, как он себе представлял. И теперь он вполне мог понять, почему леди Аэрита Эйшар никогда не сидела на месте, а постоянно носилась по своим владениям, стараясь успеть всё и сразу.

Лорд Рэдвел позволил себе отвлечься от дел, чтобы погрузиться в воспоминания. Он всю жизнь был наёмником, и его жизнь стоила ровно столько, сколько за неё был готов заплатить наниматель. Платили много, даже очень много…ведь Рэдвелы были лучшими в своём деле, но служба на леди Эйшар всего за семь золотых в месяц принесла ему гораздо больше, чем деньги. Она не только сделала его участником великих событий, шутка ли, схлестнутся с целым культом, тварями из Бездны и самим Тёмным Богом, но и многому научила его… например, что к людям, зависящим от воли и слова лорда земель, можно относиться с теплотой и пониманием, а не только раздавать приказы; что даже в самой непроглядной тьме можно рассмотреть свет; что как бы тяжело не было, не стоит сдаваться и отпускать руки… но всё это мелочи по сравнению с тем, что он получил прощение для всего рода Рэдвел и вернул родовой перстень, много десятков лет хранившийся у рода Эйшар, у рода, который они предали. Точнее, предателями были отдельные личности из рода Рэдвел, нарушившие клятву и данное слово, а вот наказание легло на весь род… жесточайшее наказание, едва не приведшее к полному исчезновению рода. Слава Богам, что это всё в прошлом, благодаря доброте и милосердию леди Аэриты. Изумительная девушка, даже уникальная… мужчина встречал многих леди, но таких, как леди Эйшар – никогда. Тшерийскому исключительно повезло заполучить в жены такое сокровище! Карие глаза мужчины потеплели от воспоминаний, но его взгляд вновь упал на стол, заваленный бумагами, и теплоту сменило глухое раздражение.

Ему жизненно необходим был управляющий, иначе он погрязнет во всём этом бесконечном болоте и забудет, с какой стороны за клинок браться. Возвращаясь в Несокрушимый, Виртэн рассчитывал гонять молодёжь по тренировочному полю, прививать им навыки, необходимые для выживания, учить мастерству боя на клинках, развивать их смелость и отвагу. И уж точно светловолосый мужчина не рассчитывал проводить дни и ночи в сметах и отчётах, пытаясь понять, как сократить расходы и увеличить доходы.

За всё время своей наёмнической жизни Виртэн сумел скопить приличную сумму золотом, но оказалось, что открывать школу для обучения воинскому ремеслу не такая уж и простая задача. Это ведь не только знания и опыт нужен был, этого как раз у мужчины даже с избытком было, но и требовалась хорошая оружейная база, продовольственная, а ещё целители, помощники, слуги…

Львиная часть накоплений ушла на закупку продовольствия, мебели, оружия и ткани, не будут же ученики на голых досках спать. С одной стороны, такие суровые условия здорово закаляют характер, а с другой стороны – эти люди ему немало заплатили, чтобы ещё и совершенно ненужные неудобства терпеть. Пусть и желающих было пока немного – всего десять человек совершенно разного возраста. Четыре мальчишки, этих ему старые знакомые сплавили, чтобы не болтались без дела, а сразу дисциплине и уважению учились. И шестеро молодых парней в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет, всё больше вторые и третьи сыновья успешных торговцев да представители зажиточных, но не титулованных родов. Двоих, Рэма и Торса, он уже отметил для себя, способные и толковые ребята, по окончании обучения он бы хотел предложить им остаться на землях Рэдвел и стать наставниками младшей группы, которой сейчас больше занимался Марк Рэдвел, его кузен, да и старшими он тоже занимался, потому что Виртэну катастрофически не хватало ни на что времени. Утренние занятия он ещё успевал провести и как следует погонять будущих непобедимых воинов, а потом погружался в рутину отчётов и смет.

Если вопрос с продовольствием он смог решить довольно быстро – в этом ему пришла на помощь опять-таки леди Эйшар, обеспечив ему полные закрома зерна и овощей по смешной цене… она бы и бесплатно дала, но Виртэн бы не взял. Во-первых, он глава рода Рэдвел, одно имя которого уже олицетворяло собой честь, достоинство и надёжность, а во-вторых, у него была гордость, и он был мужчиной, и это он должен помогать и спасать прекрасных леди, а не наоборот! Леди Эйшар прекрасно знала его характер и именно поэтому предложила самую низкую цену из возможных, чтобы сохранить его честь и достоинство… но всё равно отправила на одну телегу больше, мол, у них самих места не хватает для хранения урожая, а у Виртэна целая орава прожорливых мужиков, быстро всё подметут.

Лорд Рэдвел мысленно поблагодарил Всевидящих Богов, что послали ему на дороге судьбы такое чудо, как леди Аэрита.

Но у Виртэна оставалась ещё проблема с целительными зельями и прочими мазями и отварами, которые жизненно необходимы для процесса обучения. Синяки, раны, царапины и прочие последствия тренировок требовали внимательного отношения и лечения, особенно, у мальчишек. Ребятня и без тренировок умудрялась постоянно куда-то влезть: то с дерева свалился, словно переспелые груши; то кипятком обварятся, когда похлёбку себе решат сделать в полевых условиях, будто их в замке на голодном пайке держали!

Самое необходимое из зелий и трав Виртэн закупил на ярмарке, рассчитывая, что этих запасов ему хватит хотя бы на пару месяцев, но их и на месяц не хватило! А ведь нужны ещё особые зелья, те самые, которые помогали развить в любом человеке ловкость и меткость, отвагу и бесстрашие, силу и скорость… и вот эти зелья так просто не купишь – их делали специально для рода Рэдвел и делали только представители рода Гэррош. Оба рода в прошлом связывало не одно столетие обоюдовыгодного сотрудничества, сотни договоров на изготовление уникальнейших и редчайших зелий, сотни контрактов на поставки роду Рэдвел особых трав с исключительными свойствами. Когда Виртэн нарыл эти столетние свитки в подвалах Несокрушимого, то глазам своим не поверил – он и половины названий зелий не знал, не говоря уже об их свойствах.

Глава 12

В чувства меня привела бесцеремонно шлёпнувшаяся на лицо мокрая тряпка. Какая удивительная забота о самочувствии целой главы рода, о моём, то есть!

– Элька, хорош там умертвие изображать! Вставай уже. Госпожа Горн тебе твой любимый творог с ягодами передала, – голос Дарта раздался над головой, и его рука небрежно тряпкой по моему лицу повозила.

Пришлось срочно открывать глаза и прекращать это безобразие. И, вообще, как-то не чувствуется в его отношение того почтения и уважения, которое главе рода принято оказывать.

– Вы не бросили меня! – наверное, в моём голосе недоверия было больше, чем радости, потому что грозные брови Дарта на меня в упор уставились и недовольно зашевелились.

– Была такая мысль, но тут вроде как моя вина была, – признался в причине моей отключки Дарт. – Я не знаю как, но у тебя всё получилось, девочка! Правда, расход силы ты совершенно не умеешь контролировать!

– А с чего бы мне его уметь контролировать? Раньше-то я и не пользовалась ею толком, а вы как-то, уважаемый Дарт, сразу меня в гущу практики бросили без какой-либо теоретической подготовки! Хотя бы базовые понятия этого самого контроля объяснили!

Шум разбившейся посуды прервал моё возмущение, и я тут же в ту сторону развернулась.

Дарт всё-таки доволок меня до Жемчужного, и в своём обжитом уголке меня со всем удобством разместил. «Уголок», конечно, не совсем точное понятие: Дарт вполне комфортно располагался в крыле для слуг, почти полностью заняв его. В одной комнате у него была собственная библиотека, другая была приспособлена для сушки трав, в третьей было несколько столов с разной степенью готовности отваров, эдакая домашняя лаборатория в миниатюре, четвёртая была спальней и кабинетом Дарта, а ещё в одной, которая ближе всех к кухне располагалась, господин Дарт изволил гостей принимать. Вообще, старик весьма нелюдимый был, и в центральной части Жемчужного, где жизнь кипела, редко показывался. Дружбу водил только со мной и с госпожой Нарьей Горн, которая на кухне Жемчужного трудилась, и с господином Аваром Горн, который на почётной должности кузнеца состоял. У Эллии Гэррош с этой семейной парой были ровные отношения, супруги Горн были немыми… неизвестно, от рождения или по воле случая, но от них никто ни единого слова в Жемчужном не слышал. У них была взрослая дочь, которая давно замужем была и в Лесной с мужем и тремя маленькими детьми жила, и вот у неё с речью всё в порядке было, как и у внуков Горн, те, вообще, болтали, без умолку.

Так вот, сейчас я в той самой гостевой на старой и ветхой тахте лежала, а в дверях стоял господин Горн и это с его могучих рук выпала миска с моим творогом и ягодами… и сейчас, обычно хмурый и крепкий кузнец, выглядел растерянным и даже каким-то испуганным.

– Авар! Ты не удивляйся, наша Элька в лесу ума-разума нахваталась, слова новые выучила и целью великой задалась порядок на землях да в замке навести! – гордо так о моих достижениях Дарт поведал, а потом ко мне обратился: – Я на помощь Авара позвал, когда ты сознание в часе ходьбы от замка потеряла. Сам бы тебя не дотащил, силы уже не те…

– Спасибо, конечно, – настороженно я на господина Горна уставилась. – Только вот я опасаюсь, что леди Гэррош узнают о моём возвращении раньше, чем следовало, а у меня ещё ни плана, ни стратегии…

– Да кому Авар скажет! – хохотнул Дарт, совершенно не смущаясь нахмурившегося кузнеца, который ещё и руки так показательно на груди сложил. – Он тайны хранить умеет, да, друг? – подмигнул он мужчине. – Да и Сайку они не так уж, чтоб сильно уважали. Так что не переживай, но поторопиться всё равно надо бы. Чем быстрее в Источник спустишься, тем нам спокойнее будет.

Дарт прав был, и я осторожно с тахты попробовала подняться. В голове нехорошо зашумело и, если бы не вовремя ухвативший меня Дарт, я бы бесформенным кулём обратно свалилась.

– М-да, Элька, потратилась ты подчистую, – помог он мне обратно умоститься. – Значит, я сейчас отвар сделаю, бодрящий и восстанавливающий, чтобы тебя от ветра не шатало, а Авар к добрейшей своей супруге сходит и пару кусков мяса из котелка утащит, понаваристей да пожирнее, можно прямо с котелком.

Господин Горн всё так же хмурясь, понятливо кивнул, и старые половицы жалобно под его шагами заскрипели.

– Потише там топай! А то весь Жемчужный развалишь! – крикнул ему вслед Дарт.

– Теперь понятно, почему с вами никто общаться не хочет! Дружелюбнее надо быть! – пристыдила я Дарта. – Если с окружающими поласковее быть, то и они в ответ добрее станут.

– Да что ты! – нагло расхохотался он на это заявление. – Много тебе эта мудрость по жизни помогла? Ох, Элька, хорош уже этой слепой наивностью страдать, и необоснованной добротой. До хорошего не доведёт!

– В каждом человеке есть что-то хорошее, просто иногда оно бывает слишком глубоко спрятано, и это сложно вытащить наружу…

– Ага, но в большинстве случаев мерзавец — это просто мерзавцев, и куда проще и быстрее просто яда ему подлить, чем доброту, которой в нём отродясь не было, в его чёрной душе искать, – усмехнулся Дарт, и к выходу пошёл, определённо яд варить, уж больно неровно дышит он к этому направлению зельеварения.

Возможно он и прав, всё же у него довольно внушительный жизненный опыт за плечами, но верить мне в это не хотелось. В тонкостях мотивов и поступков неизвестных личностей мне разбираться тоже не очень хотелось. Мне есть жутко хотелось. Судя по всему, использование магии так действует или просто проголодалась. На завтрак у меня была маленькая горсть ягод, а сейчас уже темнело за окном… Рассматривать небогатую обстановку комнаты мне быстро наскучило, и я решила потихоньку в сторону Дарта двинуться. С ним всяко веселее было, чем одной в тишине сидеть. Осторожно, по стеночке, пережидая приступы слабости, я до кухни доползла, где Дарт, словно злой колдун над котелком склонился.

Пусть я и знала из воспоминаний Эллии, как здесь всё выглядит, но всё равно с огромным любопытством по сторонам глазела. Дарт пользовался только одним очагом и одним столом, но и остальное помещение всё вымыто и вычищено было, словно ждало, когда в больших очагах разгорится жаркий огонь, разнесётся дразнящий аромат пряных трав, когда застучат ножи по разделочным доскам, и кухня наполнится живым шумом, голосами и постоянной суетой… кошмар, я настолько голодна была, что ни о чём другом думать не могла.

Глава 13

Поизучав дверь несколько мгновений, я растерянно на месте волчком закрутилась. Света, что пробивался сквозь грязные разводы на окнах, едва хватало, чтобы рисунок на гобелене рассмотреть, а что уж говорить о том, чтобы в подземелье лезть даже без малейшего источника света? Я же себе там шею сверну на первом же повороте и ещё не факт, что доберусь до этого поворота!

Поднимая облако пыли, я копошилась в остатках прошлого рода Гэррош, надеясь, найти хоть что-то… хотя бы маленький огарок свечи или брошенный за ненадобностью световой артефакт… я бы смогла его зарядить, я знала как. Под строгим надзором господина Оларта Эллия заряжала часть бытовых артефактов, это было распоряжение леди Саэры Гэррош, когда на запястье девушки проявился знак главы рода.

Мне казалось, что в поисках я провела не один час, пока удача, наконец-то, не улыбнулась мне, и в одной из комнат, судя по оставшимся вещам, служившей детской, я нашла деревянную фигурку зайчика, у которого в лапках вместо морковки был кристалл, давно потерявший свой блеск и полностью разряженный… но это был световой артефакт. Судя по его виду, эта фигурка была ночником для самого маленького представителя рода Гэррош.

Для зарядки таких артефактов не нужны были ни специальные умения, ни заклинания, лишь магия. Зажав в ладонях находку, я прикрыла глаза и представила, как изумрудные нити силы пронизывают мои руки и перетекают в кристалл… почувствовав тепло в ладонях, я осторожно приоткрыла глаза, чтобы увидеть, как в кристалл тонкими ручейками течёт магия, моя магия, заставляя его сиять… сперва несмело, неуверенно и прерывисто, но чем дольше я держала его в ладонях, тем ярче становился свет. Я знала, что тот же господин Оларт использует заклинания световых сфер, придавая им форму бабочек и птиц, красуясь перед Лиарой, но я не знала, как это сделать, да и обычного светового артефакта для спуска в подземелье Жемчужного мне будет более чем достаточно.

Дождавшись, когда кристалл засияет ровно и ярко, я помчалась обратно к таинственной двери. Чихая и ругаясь, полностью отодрала гобелен от стены, но это мне мало помогло – ни замка, ни ручки на двери так и не появилось. По-любому, здесь либо какой-то скрытый механизм имеется, либо магия замешана, и дверь только при помощи заклинания откроется… но времени и возможности выяснять у меня не было, а Дарт даже никакой подсказки не дал!

Отошла на пару шагов от двери, осторожно поставила на пол свой милый фонарик, и вытянув правую руку вперёд, сделала всё, как учил господин Дарт, и пальцы прижала и чётко по центру ладони ударила… силовая волна понеслась на дверь, а я в ужасе зажмурилась, представляя, какой грохот сейчас поднимется, едва дверь в щепки разлетится!

Размечталась, называется! От моего удара дверь издевательски скрипнула, словно насмехаясь над моими опасениями, и отошла от стены всего на ладонь… Ладно, я упрямая. Главное, что метод-то рабочий! С гномьим упорством я настойчиво добивалась от двери понимания, что ей просто необходимо открыться. Удар, ещё удар и ещё один… дверь, скрипела, жаловалась на моё жестокое к ней отношение, но проход всё равно увеличивался. Перестав измываться над страдалицей, я протиснулась в образовавшееся пространство и даже нежно погладила растрескавшееся дерево, извиняясь за причинённое неудобство, и пообещала, что обязательно приведу её в порядок, и самым дорогим лаком покрою.

Волнуясь больше за Дарта и господина Горна, чем за себя, я по каменной лестнице вниз спускаться начала. Затхлый спёртый воздух, паутина, украшавшая неровный потолок и такие же неровные стены, холод, пробирающий до костей – все радости тёмных подземелий были собраны в одном месте. Выскакивающие рваные тени при каждом повороте и вовсе спокойствия не добавляли. Не то, чтобы я боялась темноты или замкнутых пространств, но с каждым шагом бессознательный ужас охватывал меня всё сильнее, заставляя различать каждый шорох, слышать странные звуки, и видеть в отблесках светового артефакта тени тех самых жутких чудовищ, что на гобелене изображены были.

С трудом заставляла себя спускаться всё ниже, чувствуя, как от страха шевелятся волосы на голове, тело покрывается холодным потом, а сердце так и норовит выскочить из груди. Я не видела, но чувствовала на себе сотни чужих взглядов, изучающих, оценивающих, любопытных, но не опасных. Тысячу раз хотела развернуться, плюнуть на всё, и дать стрекача, но упрямо спускалась всё ниже и ниже.

Каждый шаг стоил мне неимоверных усилий, и я с облегчением выдохнула, когда лестница кончилась и я внушительную арку из светлого дерева увидела. В каменной утробе подземелья она смотрелась чужеродным объектом: слишком светлая, слишком изящная, какая-то даже воздушная, она явно из-под руки умелого мастера вышла. Залюбовавшись искусной резьбой, я осторожно пальцами по замысловатому узору на арке провела, будто десятки лиан в причудливых объятиях переплелись, с россыпью мелких цветов и ажурных листьев. Арка под моей ладонью потеплела и по узору изумрудные искры магии побежали, пока она полностью зелёный цвет не приобрела… изумительное зрелище — узузор, словно живой стал, мне показалось, что даже листья на нём зашевелись, потревоженные лёгким ветерком. Проморгалась. Да нет, точно показалось. Откуда здесь ветру взяться? Двухстворчатые двери гостеприимно распахнулись, открывая моему взгляду сердце Жемчужного – Источник родовой силы Гэррош.

Кстати, у представителей моего славного рода определённо какие-то предубеждения против замков и дверных ручек имелись – на этих дверях я их тоже не увидела.

Сердце земель рода Гэррош выглядело плачевное. Не знаю, каким источник должен быть в своём первозданном виде, но сейчас я на мутно-зелёную болотную жижу смотрела, которая на дне каменного бассейна плескалась. Весьма красочное напоминание, в каком состоянии находится род Гэррош – на самом дне, покрывшись мхом и водорослями.

Кроме бассейна с отвратительного вида субстанцией в пещере больше ничего не было. Лезть в это болото мне категорически не хотелось, но пока я просто стояла около него – ничего не происходило. Ладно. Была не была. Я и так далеко не фиалками пахла, после всех этих приключений, так что хуже всё равно не будет. А платье потом выброшу, нет, сперва сожгу, а потом выброшу!

Глава 14

Не то, чтобы я конкретно понимала, что именно нужно сделать… так, в общих чертах. Точнее, я понимала что нужно, но не понимала, как это сделать. Хорошо бы, конечно, заявиться в Жемчужный во всей красе, продемонстрировать знак главы рода и чтобы все с восторгом приняли эту весть… но это чистой воды бред. Леди Саэра достаточно крепко держит власть в своих руках, и так просто она её не отдаст. Верность слуг ещё под большим вопросом, всё же методы леди Саэры добиваться преданности весьма сомнительными были, и многие из них просто бояться, не испытывая ни уважения, ни любви к своей хозяйке. Но проблема была в том, что и ко мне они особо тёплыми чувствами не пылали – Элька-поломойка не та личность, за которой они по первому слову пойдут и чью сторону беспрекословно займут. А ещё стража – прикажи леди Саэра, меня тут же скрутят и в подвалы Жемчужного швырнут, невзирая на любые метки и права.

– Дедушка Дарт, нужно сварить зелье «Пелена Мрака», только не такое слабое, как обычно использовала Лиара, чтобы правдоподобно свалиться в обморок и избежать наказания, когда её отчитывал отец, или оказаться в объятиях любого мало-мальски симпатичного лорда, а посильнее, чтобы действие не менее двух часов было!

– Так, может, сразу «Сон Смерти» им всём подсунем, а? – внёс дельное предложение Дарт, ловко орудуя по шкафчикам в поисках нужных ингредиентов.

Господин Горн стукнул по столу, привлекая к себе внимания, и отчаянно замотал головой.

– Полностью согласна с мастером Горном, никого умерщвлять не будем, как-то это слишком радикально, – поддержала я господина Авара, и у него лицо посветлело. – Но им об этом знать не обязательно! – зловещая улыбка расцвела на моих губах. – Ещё нужен порошок арьяна!

– Что ты задумала, леди Гэррош? – прищурился на меня Дарт.

– Узнаете! Берите себе в помощь господина Горна, а мне надо привести себя в порядок, у меня уже всё тело зудит от этого платья. И поторопитесь, нам нужно успеть, пока завтрак для обитателей Жемчужного не оказался на столе!

Дарт расплылся в ехидной ухмылке и с энтузиазмом принялся за дело. Я тоже задерживаться не стала и отправилась в то крыло, куда всякий ненужный хлам стаскивали. Мебель, сундуки, корзины с тряпьём, свёрнутые ковры и дорожки, всё было свалено в огромные кучи посреди просторного зала, в котором когда-то устраивали праздники и приёмы. Многие вещи были вполне приличные и могли прослужить ещё не один год, если привести их в порядок. Те же сундуки можно было подправить, украсить блестящими медными полосками или заклёпками, и они прослужат ещё не одно поколение, всяко дешевле, чем новые делать. В конце концов, их можно использовать просто для хранения, но никак не выбрасывать – непростительное расточительство. Какая разница в сундуках чьей работы хранить наряды? Перед кем здесь красоваться? Перед слугами? Леди Саэра считала иначе, чем и обусловлено такое количество непригодных для её благородного взгляда вещей… хотя откуда там взяться благородству?

Порывшись в сундуках, я нашла несколько платьев Лиары... чёрного траурного цвета, которые полагалось носить три луны, но она сняла их раньше, ведь в замок прибыл лорд Даахт, пусть он не мог любоваться красотой Лиары лично, зато ему об этом могли рассказать его слуги.

Я бы и на эти платья согласилась, но я была выше и плотнее Лиары, поэтому пришлось искать дальше. На самом дне нашлось тоже чёрное платье из простого сукна, принадлежащее Рисе, вот оно будет мне впору, даже велико, но это легко исправить за счёт шнуровки. Метнулась в купальню, где у предусмотрительного Дарта были и артефакты для нагрева воды, по-любому из запасов леди Гэррош утащил, и отвар для волос с приятным цветочным запахом, и спрессованный в брусочки мыльный корень… а так сразу не скажешь, что Дарт такой модник. Тщательно отмывшись, я кое-как собрала ещё влажные волосы в косу, тяжело вздыхая об отсутствии гребня и своих вещей, которые скромно дожидались меня в каморке. По большому счёту там и сокрушаться особо не о чем, но это вроде как своё было, потому что в чужом, пусть и чистом, я себя не слишком уютно чувствовала.

– Готово, Эля! – обрадовал меня Дарт, протягивая кувшин, в котором «Пелена Мрака» плескалась, а по сути зелье, которое довольно быстро в глубокий обморок отправляло.

– Надеюсь, вы ничего туда лишнего не добавили? – спросила у этого отравителя-самоучки.

Господин Горн что-то промычал суровое. Я перевела это для себя как: я присматривал, всё в порядке.

– Обижаешь, Элька, – ухмыльнулся Дарт, отдавая мне мешочек с порошком арьяна, у которого был отвратительно-резкий запах. – Мне же интересно, что ты придумала.

– Тогда поспешим, уважаемые, – решительно своей группе поддержки заявила, хотя всё внутри от страха дрожало.

До кухни мы меньше, чем за час добрались. Обитатели Жемчужного поздно вставали, но это не касалось слуг, те с самого утра на ногах были.

– О, вернулась-таки, болезная, – проворчала госпожа Шарна, едва я в её владения мышкой просочилась. Шарна всей кухней заведовала, и весьма уважаемой личностью в замке была… её даже леди Саэра побаивалась, что и неудивительно. Во-первых, от неё зависело будет ли еда съедобной или не очень, а во-вторых, госпожа Шарна по комплекции мало чем уступала господину Горну, который кузнец, разве что ростом немного, да и в её руках нож весьма грозным оружием смотрелся, а без ножа или половника в руках я её и не видела ни разу. – А я уж думала, что сгинула ты в чаще лесной… хотя, может, лучше, чтоб и сгинула… но раз Боги уберегли, значит, и от гнева леди Саэры спасут. Лютует она, ох как лютует.

– Боги не только уберегли, но и правильный путь указали, госпожа Шарна. Светлого утра, уважаемые, – ровно ей ответила и с прямой спиной к большому столу подошла, на котором уже подносы с завтраком теснились.

Тишина, повисшая в помещении, была настолько осязаемой, что хоть ножом режь. Правда, эти самые острые предметы, из рук присутствующих на каменный пол кухни звонко посыпались… заметила я уже такую особенность, как только говорить начинаю, так у окружающих всё из рук валится.