Последняя любовь

Плейлист

Элли на маковом поле – Любовь моя

Settlers – Против солнца

Лампабикт – дом, баня

Кино – Видели ночь

Свидание – К водопадам

The Goo Goo Dolls – Iris

Свидание – Красива

MyHoliday – Floaters

Лампабикт – Крылья

Mansionair and NoMBe – Guillotine

Свидание – Случайная любовь

Лампабикт и Элли на маковом поле – немерено

Элли на маковом поле – сад твоего имени

Зоя Ященко и группа «Белая гвардия» – С крыши город

DRIADA – Стой, лето!

Глава первая

Такая неправильная,

Во всем непослушная.

Где-то тихая, где-то дерзкая,

Внутри безоружная.

Такая вспыльчивая,

По-девичьи нежная.

Душою бастующая,

Душою мятежная.

Такая неидеальная,

Вся противостоящая.

Не по правилам.

Напролом.

Но настоящая.

Шахназ Сайн.

365 воинов внутри меня.

Выхожу из машины. Кругом тишина. Только слышно трель птиц и легкий ветерок. Вдалеке виден лес. Надо будет обязательно туда сходить. Передо мной стоит небольшой двухэтажный деревянный дом. Чуть поодаль кусты малины. Моя любимая ягода. На другом конце участка круглая деревянная беседка, обвитая лозой, а рядом с ней мангал. Напротив дома – баня. Дача без бани совсем не дача. В самом углу стоял полуразвалившийся гараж.

Внимательно все осмотрев, я вытащила сумку с вещами из багажника и пошла в дом. Мама что-то увлеченно готовила на кухне и даже не заметила, как я вошла. На первом этаже располагалась кухня, ванная комната и гостевая, а на втором большая гостиная, комната родителей и моя.

Я тихо сняла кроссовки и пробралась в свою комнату. В углу рядом с окном стояла кровать, с другой стороны у окна – стол и рядом мольберт с чистым холстом, а в другом конце комнаты, напротив двери, находился шкаф. На стене, над мольбертом, на гвоздиках висели мои старые рисунки. Я подошла к ним и начала внимательно разглядывать. Выше всего висели детские рисунки, чуть ниже рисунки, когда мне было одиннадцать-четырнадцать лет и совсем низко располагались рисунки Евы Гуровой, моей подруги. Они были самые примитивные. Гурова совсем не умеет рисовать.

Я еще раз окинула взглядом комнату. Вся мебель в пыли. Естественно, я здесь не появлялась со смерти бабушки. Бабушка умерла, когда мне было десять. Я очень тяжело переживала ее уход. Она была вторым близким мне человеком. Первым был папа. Что же на счет мамы? Она одновременно присутствовала в моей жизни, но в то же время ее не было. Так сложилось исторически, что мама родила меня, когда только-только начала заниматься писательством. До этого она работала инженером. Но потом ей наскучила рутина, и мама занялась творчеством. Меня воспитывали папа и бабушка. Каждое лето я приезжала к бабушке на дачу. Какое же это было славное время. Мы с папой ходили на рыбалку, купались в озере, я каталась на велосипеде вместе Евой. Гурова часто приезжала к нам в гости. Здесь прошло мое детство. После смерти бабушки все напоминало о ней, поэтому я перестала сюда приезжать. Честно говоря, я была на ее могиле всего два раза.

На самом деле я не планировала проводить лето на даче. Хотела провести его вместе со Славой... Но мы с ним расстались. Он изменил мне. Причем я видела их собственными глазами. Стояли и обжимались под зонтом. В тот злополучный день я ехала с художки. Вышла из автобуса под проливной дождь и почти сразу заметила их. Так противно стало. Я стою. Дождь идет. За пару секунд промокла насквозь. Набралась смелости и пошла в их сторону. Мне даже было не интересно, кто она. Я просто хотела посмотреть этому подлецу в глаза. Подошла и со всей силы зарядила ему пощечину. Он не был как-то особо расстроен. По-моему он был только рад, что все разрешилось само собой. А “спутница” его была в шоке. Явно не ожидала, что тут появлюсь я и испорчу их романтическую обстановку.

Плакать не хотелось. Как будто внутри все высохло и стало безжизненной пустыней. Лучше б плакала. Потому что то, что творилось внутри, было не пережить. Я сразу позвонила Еве, и она тут же примчалась. Ей никогда не нравился Слава. Постоянно говорила, что в один прекрасный день он может изменить мне. В конечном итоге так и вышло.

– А я что тебе говорила, Квятковская? – начала читать нравоучения подруга, зайдя в мою комнату. Дома никого не было. Папа на работе. У него свой ювелирный бизнес. А мама как всегда в издательстве.

– Да-да, я знаю. Болванка, что не послушала тебя, - закатила я глаза.

– Ну, какая ж ты болванка, - смягчила тон Ева и плюхнулась в кресло-мешок. – Просто влюбилась в неподходящего человека.

– Ты мне тогда скажи, когда будет подходящий, - со смехом проговорила я и приземлилась рядом с ней.

– Обязательно. Лично его тебе отыщу, - смеялась Гурова.

– Не-е-е. Такого счастья мне больше не надо. С этого момента я ни в кого никогда не влюбляюсь. Мое сердце принадлежит только мне, - решительно сказала я.

– Ну это вы еще посмотрим.

Я тогда окончательно для себя решила, что больше влюбляться не буду. Я знала, о чем говорила, потому что за плечами было уже две неудачные влюбленности. Первую звали Саша. Тогда я влюбилась в него довольно быстро. Начали встречаться, а потом остыли. Остальные полгода наши отношения держались чисто на привязанности. Мы просто уже привыкли друг к другу, и расстаться было сложно. Задачу нам облегчила его новая любовь. Сашка как-то пришел ко мне домой и сказал, что не любит меня. Я не собиралась закатывать скандал и просто отпустила его, пожелав всего самого хорошего. Вторую влюбленность звали Славик. Познакомились мы с ним на улице. Банально, но так уж вышло. В тот морозный зимний вечер я тащила домой два тяжелых пакета с продуктами. А Славик предложил помощь и доблестно донес пакеты до квартиры. Потом обменялись телефонами. Так и завязалась наша дружба, которая переросла в отношения. А пару дней назад все рухнуло. И если раньше я четко представляла себе свои летние каникулы, то теперь я понятия не имею, что делать.

Глава вторая

Жарко. Очень жарко. Я надела джинсовые шорты, черную майку на бретельках, взяла блокнот и пошла в лес. Мы с папой часто туда ходили на прогулки, собирали ягоды и грибы, устраивали пикники. Лес у нас очень красивый. Здесь было немного прохладнее. И настроение заметно поднялось. Тут я дошла до обрыва. Идеальное место, чтобы наблюдать за звездопадом. Через две недели вернусь.

Я села под елью, достала блокнот и начала рисовать. Передо мной открылся великолепный вид. На той стороне продолжал возвышаться лес. Птицы чирикали, перелетая с ветки на ветку. Солнце падало на мои бледные ноги. Я сидела и рисовала. Лес. Обрыв. Реку... Тут моя фантазия разыгралась. Не знаю, сколько времени прошло, но я опомнилась, когда в кустах что-то зашевелилось. Резко обернулась, а мое сердце стало стучать быстрее. Из кустов показалась голова Дениса, и я выдохнула. Напугал, так напугал. Чуть инфаркт не схватила. Представляю, что бы было, если бы родители не обнаружили меня дома. Вызвали полицию, и собаки искали по всему лесу. Нашли бы под елью, а рядом Гаранин: «Я не убивал ее. Она сама. Сама». Вот смехотень.

– Чего улыбаешься? – снимая со свитера репей, грубо произнес Денис.

– А ты чего грубишь? – нахмурилась я. Такое хорошее настроение было. Взял и испортил.

– Извините, ваше королевское высочество, - продолжал Денис.

Я не выдержала, встала и пересела под другую ель. Денис, даже не посмотрев на меня, начал фотографировать виды. Фотоаппарат у него был не старый, но и не новый, фирмы Canon. А я обиделась. Я же ничего плохого ему не сделала. Как папа мог сказать, что Гаранин воспитанный? Рисовать не хотелось. Я закрыла блокнот, убрала в сумку и смотрела вдаль. Вдоволь на фотографировавшись, Денис заметил меня. Подошел и сел рядом.

– Красиво тут, - доброжелательно произнес он, смотря вдаль.

– Может быть, - обида не отпускала.

– Прости, - виновато произнес Денис, посмотрев на меня. Я все еще не решалась на него взглянуть.

Ничего не ответив, я посмотрела ему прямо в глаза. Глаза как глаза. Встала и направилась обратно.

– Ты куда?

– Домой, - не обернувшись, сказала я.

– Не заблудись, - со смехом в голосе произнес Денис.

– Уж постараюсь, - обернулась я и скривила рожицу.

Вечером решилась сходить на могилу бабушки. Долго стояла перед зеркалом, собираясь с духом. Говорила себе, что не буду плакать. Ее все равно не вернуть. Простояла у зеркала минут десять. В голове белый шум. Пустота. В коридоре встретилась с мамой.

– Ты куда? – остановила меня мама.

– К бабушке, - сухо ответила я, надевая кроссовки.

– Только осторожнее. Может, Дениса попросишь? Он тебя проводит, - осторожно предложила мама.

– Не надо. Я сама справлюсь. Немаленькая, - натянула кофту и вышла.

Пытается обо мне заботиться. Поздно. Раньше надо было, когда я была маленькой и мне так нужна была мама. Когда я падала с велосипеда, мне нужна была мама. Я хотела, чтобы она мне обрабатывала рану и дула, когда было больно. Я хотела, чтобы она видела мои первые шаги. Я хотела, чтобы она повела меня первый раз в детский сад. Я хотела, чтобы она читала сказки на ночь. Я хотела именно ей рассказать про свою первую любовь. Я хотела именно с ней поделиться, что рассталась со Славой. Я шла и злилась, пиная маленькие камушки.

Когда я пришла на кладбище, солнце почти зашло за горизонт. Бабушкина могила находилась под величественным дубом. Дойдя до места, я встала и застыла. На надгробном камне было выгравирована бабушкина фотография и годы жизни. Она была красавицей. Вокруг все убрано. Ни соринки. Ноги начали подкашиваться. Посреди горла встал ком. Я подошла к дубу и прислонилась спиной. К глазам начали подступать слезы. Через мгновение я уже сидела под дубом, захлебываясь слезами. В этот момент на меня накатило все сразу. Обида на маму, предательство Славы, уход бабушки. Я очень скучаю. Иногда хочется, чтобы она была просто рядом. Почему людям надо умирать? Я закрыла лицо ладонями и разрыдалась еще сильней. Слезы все текли и текли. Я никак не могла остановиться.

Когда я успокоилась, была уже глубокая ночь. Кругом такая темень, хоть глаза выколи. Поэтому, чтоб спокойнее было, включила фонарик на телефоне. При каждом шевелении в кустах я судорожно оглядывалась и молилась, чтобы никого не было. Я что-то не хочу быть зарезана местным маньяком. Вот опять, что-то шуршит. Я резко обернулась и направила фонарик на кусты. Постепенно начала выглядывать голова, а потом и само тело. Это была девушка лет пятнадцати с огненно-рыжими кудрями и красивыми формами. Ее черты лица мне показались знакомы. Точно! Это Яна Езерская. Когда мы были маленькими, дружба наша была, не разлей вода. По мере взросления стали меньше общаться, а потом я совсем перестала приезжать.

– Инга? Это ты? – светя фонариком мне в лицо, спросила Яна.

– С утра была Ингой, - со смехом произнесла я. После этих слов она налетела на меня с обнимашками. Я только слегка приобняла ее.

– Как же я рада тебя видеть, - выпустив меня из объятий, сказала Яна, а потом снова полезла обниматься.

– Я тоже, - пыталась я вырываться из объятий. – Только отпусти меня.

Яна послушно отпустила меня и отошла чуть назад. Она внимательно меня разглядывала, улыбаясь при этом.

Глава третья

Песня: Settlers – Против солнца

Вечером следующего дня я мучилась. Что же надеть? Мой выбор пал на два платья. И теперь они лежали на кровати, а я выбирала между ними. Одно – черное платье-рубашка из сетки, а второе – тоже из сетки, но в цветочек. Пожалуй, одену черное. В цветочек сильно жизнерадостно. Накрасилась, завила волосы и последний штрих – платье. Стою перед зеркалом и не могу оторвать взгляд. И что Славе не хватало? Красота есть, ум вроде тоже, рисую. Ну да, готовить не умею. Это разве главное?

Не будем о грустном. Меня ждет дискотека. И Яна. Привязалась.

Мама опять начала допрашивать. Что? Куда? Когда?

– Когда вернешься? – беспокойно спросила мама.

– Не знаю, - холодно произнесла я и вышла из дома, хлопнув дверью.

Иду по дороге. Тепло. Еще светло, но солнце начинает заходить за горизонт. Не то, что зимой. Воздух прохладный. И ветер обдает лицо. То, что надо, после жары. Подхожу к Дому культуры и узнаю знакомый силуэт. Немного постояв, я иду к нему.

– Привет, - первой здоровается Яна. – Ты такая красивая.

– Спасибо. Ты тоже красавица.

Яна засмущалась.

– Пойдем, - кивнула я на дверь.

Здание было, конечно, впечатляющее. Большой круглый холл, по правую сторону гардероб и широкая красивая лестница, которая вела на второй этаж. Напротив лестницы, на самом видном месте, висела огромных размеров почетная доска. На ней была фотография, а ниже имя. Из тех, что я прочитала: «Катерина Иванова, Стас Ильинский, Кира Кузнецова, Илья Воронов». Последний, кстати, ничего такой.

– А здесь занятия какие-то проходят? – спросила я у Яны, не отрывая взгляд от доски.

– Ну, да. Ты не знала? Я, кстати, состою в актерском кружке.

– Нет, - задумчиво протянула я.

– Может, пойдем? – Езерская так недоуменно на меня смотрела будто на душевно больную. Я всего лишь думала, что здесь должно быть рисование. Надо будет заглянуть и записаться.

Мы поднялись на второй этаж, прошли вглубь коридора, где была маленькая деревянная дверь. Войдя, я обомлела от восторга, счастья, красоты и всего, чего только можно. Кругом темно, по всему залу бегают полосы разноцветного света, негромко играет музыка, где-то стоит огромная сцена, есть даже фотозона, а рядом с ней столик с коктейлями. Народу пока не много. Но это пока. Всем хочется на дискотеку в пятницу. Тем более, когда особо делать нечего.

Сначала мы с Янкой пофоткались, потом выпили по коктейлю, и пошли отрываться. Мне было так весело. Я была счастлива. Я чувствовала, что проживаю этот момент. Мне давно не было настолько хорошо. И мне этого не хватало.

Все это продолжалось до поры до времени. Краем глаза я заметила знакомое лицо, будто видела его где-то. А потом вспомнила где (может и не зря мне папа склероз приписывает). Я же его видела полчаса назад на доске почета. Илья Воронов. И все бы нечего, если бы рядом не нарисовался Денис Гаранин. Сразу понятно, что они друзья. А друзья Дениса мои враги. Я, конечно, шучу, но настроение у меня упало. Гаранин тоже меня увидел, но никак не отреагировал. Зато Яна еще больше оживилась. Если бы у нее был хвост, обязательно бы им завиляла. Я продолжала танцевать, но уже как-то не так. Да все стало не так. В конце концов, я ушла к столику с коктейлями и простояла там какое-то время, изредка попивая напиток. Через минут двадцать объявили медленный танец. Я сразу же кинула свой взор на Яну. Интересно, что она будет делать. Езерская постояла немного, переминаясь с ноги на ногу, а потом решительно пошла в сторону Гаранина. Я хихикнула, приложив ладонь к губам. К сожалению, дальше я не видела развитие сюжета. Передо мной встал Илья Воронов.

– Потанцуем? – протянув руку, спросил он. Ничего не ответив, я вложила свою ладонь в его, и мы пошли на танцпол.

Он был выше меня на целую голову, черные волосы, серые глаза, слегка пухлые губы. Илья был очень привлекательным, но встречаться я бы с ним не стала. Мы танцевали не спеша, плавно. Хоть я и смотрела ему в глаза, в голове мысли были совсем другие.

– Как тебя зовут? Раньше не видел тебя в поселке, - неожиданно задал вопрос Илья.

– Инга, - не сразу ответила я. – Инга Квятковская.

– Почему не спрашиваешь, как меня зовут? – через некоторое время спросил Воронов.

– На доске почета уже видела тебя, - слегка улыбнулась я.

– Я занимаюсь рисованием, - равнодушно произнес он. В голосе Ильи не было слышно особого интереса, но при этом я видела, что он хочет познакомиться.

– Круто, - я тоже старалась соответствовать и произнесла последнюю фразу максимально равнодушно.

Яна после танца сильно воодушевилась и теперь не отставала от Гаранина. Мой взгляд скользнул по ним, и я хихикнула. Так ему и надо. Бе-бе-бе. Я пошла к выходу. Домой идти не хотелось, но и на дискотеке оставаться тоже. Поэтому решила побродить по этажам и отыскать кабинет рисования. Кругом тишина. Только сзади слышится веселая музыка. Спорим, Янка сейчас отплясывает с Денисом, а тот думает, как бы от нее отделаться. Сначала мне попался кабинет скульптуры. Тихонько открыла дверь. Последние лучи солнца проникали в кабинет. Я вошла, быстро прошлась по помещению и вышла. Особо смотреть здесь было нечего. Скучно. Следующий кабинет фотографии. Тут были стоящие работы. Я рассматривала их минут двадцать. Особенно понравились фотки заката и рассвета в лесу, озера. Вроде это такие простые вещи, а так переданы... Как будто смотришь на это с другой стороны. В самом конце коридора был кабинет рисования. Зайдя, я увидела кучу мольбертов, в самом конце класса стоял большой шкаф с кистями, красками, палитрами, в начале кабинета стоял учительский стол, и висела небольшая доска. Из окон лились вечерние лучи солнца. Окон здесь было много как, впрочем, и во всех классах. Напротив них висела доска с лучшими работами. И они действительно были лучшими. Рисунки были потрясающими. Дверь открылась, и зашел Илья.