Посмотри на облака.

Он не любил дождь.

 Холодные капли дождя били по лицу, оставляя после себя лишь мокрое пятно на мертвенно-бледной коже. Айзек не любил дождь и вечную сырость, которую он приносил с собой…

      Но дождь скрывает слезы, а сейчас ему больше всего хотелось скрыться, спрятаться в своих мыслях и эмоциях. Раствориться вместе с небесной водой.

      Открыв глаза, он протянул руки к небу, ощущая капли на своей коже.

      Казалось, словно само небо скорбит вместе с ним. Но сквозь пелену дождя можно было увидеть звезды. Яркие, прекрасные. Своим светом они указывали путь, вселяя надежду потерявшимся во тьме. Но почему же нельзя быть к ним ближе?

— На небо за звездой, — пронеслись в мыслях знакомые строчки из песни. Её любимой песни.

      Сердце болезненно сжалось, и, казалось, что оно забилось в длительной агонии. Её образ. Он до сих пор её видел, каждый раз, когда закрывал глаза. Днем и ночью — только протяни руку. Дрожь пробивала его тело, и сохранять молчание ему было тяжело. Хотелось кричать, рвать и метать, сердце вновь и вновь пропускало удар за ударом.

      Он не любил дождь…

Штрих за штрихом.

   Айзеку было 15, когда родители развелись, и он вместе с мамой перебрался в деревню в двадцати километрах от Токио под названием Сацуки. Эти события сильно ударили по парню. Он замкнулся в себе, и из радостного подростка превратился в вечно молчаливого парня.
— Айзек, собирайся, — с того дня прошло 3 месяца, но он никак не мог привыкнуть к новой жизни с матерью. А может, просто не хотел привыкать... так ему было немного проще. 
      Взглянув на себя в зеркало перед уходом, он увидел парня, на котором лежала печать тоски. Кожа цвета слоновой кости на теле невысокого юноши как будто просвечивалась. Голубые, как лёд, глаза смотрели в упор, но словно ничего не видели. Из-под кепки торчали растрепанные чёрные, как смола, волосы.
— Да, иду... — прошептал Айзек скорее для себя, чем для матери, после чего спустился к ней, по пути застегивая пиджак от формы.
— Первый день в новой школе, волнуешься? — миниатюрная женщина с длинными волосами и нежным взглядом стала поправлять воротник сына, когда тот спустился.
      Лишь слегка кивнув в ответ, парень не спеша покинул место, которое теперь должен называть своими домом. Домом, в котором больше нет семьи, где всё так незнакомо и фальшиво.
      Путь до школы занимал всего лишь 15 минут пешком, но для подростка он казался вечным. Раньше на учёбу Айзека подвозил на машине отец. Да и друзья парня остались в городе, а что здесь? Сможет ли он с кем-то подружиться, а главное, хочет ли он дружить?
      У ворот здания уже собралось много учеников разных возрастов, каждый из них искал своего учителя, параллельно общаясь и веселясь. Айзека же всё это противило, его раздражал громкий смех, шум, эти улыбающиеся лица, словно самым радостным обещали вручить премию.
      Подойдя к зданию школы, подросток встал в стороне, дожидаясь, когда объявят его класс. В этом шуме он не услышал, как к нему подошла девочка. На вид ей было не больше 16 лет.
— Привет, я Юми, — слегка смущённый голос пронзил каменное сердце парня, карие глаза этой невысокой девушки смотрели куда-то вглубь него, длинные волосы слегка прикрывали лицо с искренней улыбкой. Она была словно нежный цветок, растущий посреди кошмара.
— П-привет, — он не успел подать ей руку, как девушку позвали друзья. Но впервые за это время он с кем-то заговорил, с кем-то своего возраста.
      Уже позже, сидя в кабинете, он узнает, что она новенькая и учится с ним в одном классе!
      Когда все представились и сели по местам, учитель рассказал новеньким про школу и назначил старосту. С завтрашнего дня начинались занятия, а на сегодня всех отпустили.
Выходя из кабинета, Айзек старался взглядом поймать девушку. Он сам не понимал своего поведения. Почему... почему он так хочет что бы она посмотрела на него?
— Айзек! — его окликнул парень, на вид 15 лет, высокий шатен. Тот стремительно приближался, но у парня не было настроения общаться, и он старался побыстрее уйти, но не вышло, и уже через пару минут рука незнакомца легла ему на плечо. 
— Постой... минутку, — тот переводил дух, не замечая с каким недовольством на него смотрел юноша.
— Я Шима, живу по соседству с вами. Вы ведь недавно переехали... я подумал, идем домой вместе? — тот схватил брюнета по руку и уводя от школы.
      Айзек и сказать толком ничего не успел, лишь молча шёл рядом, слушая болтовню навязанного "друга". Когда они пришли, он лишь слегка кивнул и отправился в дом. Мама была на работе, поднявшись в комнату он закрылся и включил музыку на плеере. На столе лежал альбом. Притянув предмет к себе, парень принялся рисовать. По образу штрих за штрихом, он создавал на чистом листе бумаги её.
      Закончив работу, он вырвал листок и прижал к себе... даже от рисунка исходило тепло, которое он видел в этой хрупкой девушке. Это мгновенье встречи он не сможет забыть. Не даст этому случиться.
      Он вновь и вновь прокручивал в голове момент их минутной встречи. Но на миг... он испугался всего этого. Все это не его... он так себя не ведет. Это неправильно!
      Резко встав со стула, он смял рисунок и хотел уже выбросить... Остановившись в шаге от корзины для мусора, осел на пол. На коленках расправил бумагу и стал внимательно изучать его... стараясь запомнить каждую деталь, хотя рисунок и не смог передать всего.

      Лёжа на земле... под дождём, он вспоминал тот день, когда поддался слабости и хотел уничтожить свое творение. Когда впервые понял, что в этом грязном и жалком мире есть что-то прекрасное и чистое, как сами облака...
      Дождь скрывает слезы, вода уносит печаль, но боль... боль всегда остаётся. Она как опухоль, которая заснула глубоко... и её нельзя удалить, с ней можно только жить. И Айзек жил, хотя, можно ли называть это жизнью?
      Аккуратно спрятав лист обратно в альбом, он... словно хранитель, запечатал его. Пусть это будет его секретом... его тайной.

Она была словно живая..

Время скоротечно. Бумага желтеет, чернила высыхают, а чувства гаснут, — рано или поздно все заканчивается. Но мы не хотим этого признавать, и когда в очередной раз что-то хорошее заканчивается, мы, не готовые к этому, страдаем, прекрасно понимая, что рано или поздно это должно было случиться. 

      Айзек не переставал любоваться своим творением перед сном. Нужно было заставить себя оторваться от листка бумаги, но разве можно? Достаточно самокритичный, он впервые был поистине рад тому, что создал. Она была словно живой, настолько детально были прорисованы её волосы, руки. Эти маленькие губки, они словно говорили ему: «Идем, идем за мной». В глазах девушки словно застыл момент их встречи. Юноша всегда удивлялся своей фотографической памяти. Он мог запоминать такие мелкие детали, которые другим бы и не пришло в голову запомнить. 
      Он всматривался в рисунок, словно ища что-то... Может, ответ на вопрос, но не находил и это.
      Прижав лист к сердцу, подросток, прикрыв глаза, решил представить её более ярко. Он не заметил, как крепко уснул...

      Будильник громко звенел прямо над ухом Айзека. Протянув руку, он ударил по нему, чтобы тот замолчал. Пора было вставать. Через силу поднявшись, он стал собираться. На лице снова никаких эмоций. Никто, никто не должен знать, что с ним происходит, пусть это будет тайна... его тайна. Как клад, зарытый в землю... один из тех, что они закапывали в детстве с друзьями. Только сейчас это настоящий бесценный сундук с его сокровищем. 
      Снова неловкое молчание во время завтрака, и вот он уже идёт в сторону школы. Сейчас он шёл туда намного быстрее, чем обычно... Сердце усиленно стучало, а дыхание сбилось от быстрой ходьбы. 
— Посто-о-ой! — Шима кое-как, но смог догнать парня, удивляясь его скорости, —Ты куда так мчишься, на пожар? — и правда, Айзек не заметил, что почти бежал.
— Нет, — коротко ответив, он замедлился.
— А чего бежишь тогда? А-а, наверное пробежка, — постоянная болтовня Шимы порядком утомила парня. Пока они шли до школы он уже знал всё о своём "друге".

      Друг — это тот, на кого можно положиться в сложной ситуации, кто всегда выслушает и поможет. А были ли они друзьями? Была ли их дружба крепкой по-настоящему? если да, то... почему он сейчас в одиночестве лежит на сырой земле?
Зачем создавать узы, если они приносят такую боль?..

      Когда они зашли в класс, Шима все же замолчал, чем порадовал парня. Как можно столько говорить?
— Всем доброе утро, — учитель начал урок.
      Программа, которую они сейчас походили, была легче, чем в Токио: в большом городе совсем другие требования. В этом один из плюсов жизни вне большого города.
      На перемене все вышли во двор. Погода на улице была прекрасной: солнце ярко светило, даря тепло всему живому. Взяв с собой тетрадь и карандаш, Айзек вышел во двор вместе со всеми. Там, прямо посреди двора, сакура раскинула свои ветви, создавая прохладную тень. Именно там Айзек и решил отдохнуть.
— Юми! — услышав знакомое имя, он оторвал взор от тетради и взглядом стал искать девушку. Она общалась с подругами, такая весёлая... Он начал быстро рисовать в тетради её образ, стараясь передать все в точности. Она не видела, как спрятавшийся в тени деревьев парень рисовал с неё портрет... на последнем листе тетрадки по алгебре
      Было ли это сумасшествие или просто желание быть ближе? Желание, которое он мог выразить лишь с помощью бумаги и карандаша...