Постфактум. Книга вторая

Глава 1

ПОСТФАКТУМ

Книга II

Глава 1

Постоялый двор в этой дыре на севере Руси, куда его занесло, был обычным для этих мест и ничем не отличался от десятка других себе подобных. Путник сам в этом убедился, побродив по городу целый день. Мерлей мог бы заночевать на улице, найдя укромное местечко в каком-нибудь сарае или на крыше, но пробудившийся голод привёл его именно сюда.

Впервые в своей жизни он увидел женщину в порту, куда причалил его зачарованный корабль с единственным пассажиром на борту. Это повергло его в неописуемое состояние. Мерлей стоял как вкопанный, пристально наблюдая, как она удаляется, неся в руках тяжёлые корзины с рыбой. Да, эта особа насквозь провоняла подводными гадами, её одежда блестела от налипшей чешуи, но истинный запах самки для Мерлея оказался в сто крат сильней. Он почувствовал как изменившиеся челюсти, к которым он ещё не привык, свела судорога, а очеловеченные клыки пронзила острая боль. С тех пор минуло два дня. Мерлей встречал на своём пути несметное количество представительниц слабого пола, не переставая поражаться их притягательной красотой и отличиями от мужчин.

Вернулся Мерлей к двухэтажной ночлежке с множеством пристроек не зря. Ещё днём, когда путник забрёл сюда, с жадностью изучая новый для себя мир, его внимание привлекла прошмыгнувшая мимо горничная Заряна. Девушка была восхитительно прекрасна и нежна, а строгое, облегающее платье с передником только подчёркивало её достоинства. Белый платок покрывал голову с непослушными кудрявыми прядями, что норовили выскользнуть, прилипнуть к тонкой, блестящей от пота шее с пульсирующей жилкой артерии. На весь оставшейся день миловидная кудряшка пленила мысли одинокого путешественника. Что конечно было неправильно, недопустимо, однако Мерлей ничего не мог поделать с собой. Ему следовало обзавестись быстрым скакуном и двигаться на юг, но он продолжал топтаться в этом грязном, провонявшем рыбой городишке.

Люд в просторном трактире на первом этаже веселился. Мужчины громко кричали, смеялись и всячески подбадривали дерущихся не на жизнь, а на смерть петухов. В центре зала, предварительно расчищенного от мебели, сошлись в смертельном танце окровавленные пернатые, чем очень забавляли присутствующих изрядно принявших на грудь. Всюду мелькали половые[1], одетые в белые штаны и такие же рубахи навыпуск, подпоясанные шнурками с кистями.

«Зловонные твари!» — с презрением смотря на толпу из-под серого капюшона, подумал Мерлей.

Его душил тошнотворный запах спиртного, который он ещё больше возненавидел, когда познакомился с женщинами. От моряков, что по своей глупости причаливали к его родному острову, воняло так всегда. Однако раньше Мерлею на это было наплевать.

— Сударь желает остановиться в нашем уютном заведении? — Мальчишка-половой вырос как будто из под земли (в данном случае из зашарпанного деревянного пола) и уставился на него, заискивающе улыбаясь.

Дети. До того, как Мерлей попал на материк, он тоже никогда не видел детёнышей человека. Впрочем, не видел и не знал он до недавнего времени абсолютно ничего из того, что его сейчас окружало.

— Желает остановиться, — сиплым голосом похожим на шипение змеи, подтвердил Мерлей, извлёк из кармана на плаще серебряную монету и опустил в быстро подставленную ладошку.

— Хотите отужинать нашим фирменным жаркое? Всего-то одна серебряная монета, — быстро заговорил смышлёный паренёк. — Кувшин вина бесплатно, за счёт заведения.

— Отужинать не хочу, устал я соколик, — стараясь быть дружелюбным, просипел Мерлей, шагнув вперёд, легонько отстранив полового рукой. — Веди меня в опочивальню, смерть как спать хочу.

«Рука ледяная, — растерянно осознал мальчишка, ощутив холод на плече через ткань рубахи. Странный дядька, надо бы ключницу предупредить, пусть присмотрит за его комнатой повнимательней».

— Младаном меня зовут, пойдёмте сударь на второй этаж, вашу комнату покажу.

Паренёк взял со стола толстую свечу в подсвечнике и повёл гостя к лестнице, петляя между заставленными яствами столами. Мерлей страсть как хотел скрыться от посторонних глаз. Его раздражала эта пьяная, галдящая публика. Жутко стесняла одежда и дело даже не в том, что она с чужого плеча. Её наличие на теле — это уже пытка! Он старался не смотреть на окровавленных птиц с наскоку набрасывающихся друг на друга. И всё же не упустил из виду закономерный финал. Один из петухов рухнул, разбрызгивая по полу кровь из короткого гребешка на голове, забил крыльями, закувыркался. Кто-то из мужиков зло выругался. Остальные напротив заликовали, поднимая вверх глиняные кружки. Мерлей же почувствовал жуткий приступ голода, его нутро жалобно заурчало, а рот наполнился тягучей, солёной слюной.

Уже в комнате, наконец-то оставшись наедине с самим собой, Мерлей скинул с себя всю одежду и замер, наслаждаясь свободой. Простоял так несколько минут, закрыв глаза и вслушиваясь в окружающие звуки, вдыхая ароматы, отметая то, что не нравится, отыскивая нужное и приятное. Свет от горящей свечи слабо освещал его долговязую фигуру с непропорциональными буграми мышц. Широкие ноздри с шумом втянули воздух, веки, лишённые ресниц распахнулись, ромбовидный зрачок, обрамлённый ярко-оранжевой радужкой, расширился от нахлынувших чувств.

Заряна! Он ощутил её сладостный запах.

Глава 2

Глава 2

Хозяин звал его Мором, в отличие от соплеменников — безликих и безымянных, у него было собственное имя. Впрочем, он долго не предавал этому значение, не осознавал, насколько владыка Серой башни выделяет его среди прочих. Понимание, как и новые знания, приходили постепенно, оседая в заполненной животными инстинктами голове.

Теперь же его имя Мерлей, оно нравилось упырю с Колючих островов ещё больше. Да и нынешняя жизнь, сытая и жутко интересная, вызывала только восхищение.

Ночлежку он покинул этой же ночью, иссушив до дна двух прекрасных девиц, и угнав с конюшни при дворе гнедого скакуна. Конь не сразу подпустил Мерлея к себе, зафыркал, округлив большие карие глаза, встал на дыбы. На шум прибежал старый конюх, с вечера изрядно набравшийся браги и спавший в сеновале.

— Кто здесь?! — прохрипел старик, держа в трясущихся руках вилы. — Выходи, коль не хочешь худого! А иначе несдобровать тебе, ежели рынду[1] позову!

Седой дед со всклокоченной бородой смердел страхом и потом. От отвращения Мерлея передёрнуло. Вот же мерзкий представитель людской расы! Сам же кровопийца не считал себя человеком, несмотря на частицу крови и внешность, которую унаследовал от создателя. Впрочем и обычным упырём он давно перестал себя считать. Совершенное существо, сочетающее в себе внешность мужчины, силу и невероятные способности кровососа — вот кем он стал. Совершенный — именно этим словом Мерлей величал себя. Единственный и неповторимый — таких как он больше нет.

Старик затравлено озирался, силился рассмотреть хоть что-то в царящем мраке. Он уже пожалел, что так рьяно отреагировал на шум. Бог с ними с лошадьми — уведут, спрос, конечно, с него. Но порку пережить можно, не впервой. Ещё никто из слуг в ночлежке не помирал от кнута, тем паче, что спина испещрённая рубцами давно привыкла к нему. Зато жив останется. Сейчас же конюх осознал одно, смерть пришла и она неминуема.

Мерлей слившись с мраком, став его частью, злой и смертоносной, метнулся к трясущемуся бедолаге. Крепкие пальцы вцепились в горло, жертва обмякла, став безвольной куклой. Вилы упали на изгаженный навозом пол, застланный сеном. В нос Совершенного ударил запах струящейся по ногам старика мочи. Хотелось как можно скорее прервать эту убогую, никчёмную жизнь. Второй рукой он бесцеремонно вцепился в раззявленный, беззубый рот, рванул вверх, выворачивая верхнюю челюсть, разрывая носоглотку как переспевшую, гнилую тыкву. Трепыхающееся тело рухнуло кулём. Мерлей же перешагнув его, направился к жеребцу.

Та животная часть, что поначалу испугала и оттолкнула скакуна от выходца с Колючих островов, помогла найти контакт. Стоило только Мерлею дотронуться до горячего бока и погладить его, а потом и мощную шею, слегка потеребив гриву, конь успокоился. Посланные ночным гостем мысли — образы воспринимались умным животным положительно, в одну секунду сделав его покорным и смиренным. Мерлей внушил ему массу ложных воспоминаний и приятных чувств, заслужив доверие и полное расположение.

Он впервые скакал верхом на коне, но делал это так, как будто с детства не вылезал из седла. Искать упряжную амуницию Мерлей не стал, хотя прекрасно видел её в тёмной конюшне. Надо сейчас же уходить, другие лошади испугались и подняли шум. К тому же трупы конюха и девушек на заднем дворе, укрытые бельём могли обнаружить, начнись суматоха, а драться со всем сбродом, что здесь обитал, ему не хотелось.

Совершенный держался за чёрную гриву руками, обхватив мощный торс скакуна сильными ногами, словно слился с ним, стал единым целым. В какой-то мере это соответствовало действительности, так как сознание и тело жеребца полностью контролировалось наездником, а тот в свою очередь чувствовал его желания.

Они выбрались на освещённый лунным светом тракт, довольно широкий, разбитый и «подуставший» от многочисленных копыт и колёс. Он вёл на юг к весьма зыбкой цели, благодаря которой Мерлей претерпел множество трансформаций, как физических, так и умственных. Адская боль стала неизменным их спутником. Но сейчас все невзгоды позади. Есть он — новый и совершенный! Есть задача и её надо решить.

Хозяин вложил в него много сил и времени, использовал собственную кровь, которую вливал в жилы упыря, проводил многочасовые обряды, подчас заканчивающиеся для некроманта полной потерей сознания. В буквальном смысле наделив его чертами своей внешности. Наградил багажом знаний и умений, которые раскрывались в нужный момент. Всё это для одного единственного замысла. Конечно, Мерлей чувствовал благодарность, ответственность, но благоговение пред Креславом не испытывал. Особенно сейчас, когда он так далеко от него и Серой башни.

Искать трёх путников в неспокойной, а местами просто разорённой стране, где царил хаос — задача поистине непосильная. Впрочем, Креслав верил в него и не ждал быстрых результатов. Однако Мерлей слишком хорошо знал хозяина, и надеяться на его снисхождение глупо. Нужно торопиться и как можно скорее добраться до Сыроземского княжества, именно там хозяин увидел заинтересовавшую его троицу, которая продолжила свой путь на юг.

* * *

«Не шали, человечишка! — голос-шелест прервал попытки Ясмины прочитать мысли огромного червя. — Я сильнее тебя, надо это признать и смириться!»

Наказанием за дерзость стал новый приступ боли. Тело Ясмины выгнулось дугой, и она распласталась на бетоне, суча ногами. В голове замелькали образы: Баба-Яга, объятая пламенем; болото и избушка, шагающая по нему на ногах-сваях из неотёсанных стволов; пилигримы в заброшенной квартире и образ вожака диких псов.