Поступить в Академию и не разрушить мир

Пролог

Наказанные павшие жрецы не могли остановить свой бесконечный ход по реке Забвения. Они несли в себе мудрость потерянной магии, но с каждым шагом их беспредельные знания становились лишь отзвуком, иллюзией чего-то всеобъемлющего. А ведь когда-то они были способны рушить города одним заклинанием и выстраивать целые миры в глубинах живых бессмертных душ.

Собрав последние ускользающие крохи сознания, жрецы ногтями расцарапали лица, в кровь искромсали тела. Белоснежные воды реки окрасились красным, сохраняя в своих волнах последнее оставшееся наследство павших.

Говорят, после этого, многие столетия назад, на Эдалор хлынул кровавый дождь. Он лил с чистых ночных небес. Прожигал дерево и камень на своем пути, а те люди, на которых падали багряные капли, стали обладать толикой мудрости павших, знанием, что унесли они в далеких незапамятных временах. Жрецы лишь одолжили силы смертным, сделав их сродни божествам.

И живет в умах этих магов страх, что вновь вернуться жрецы, когда наказание за гибель старого мира будет исчерпано и река Забвения впадет в океан, где искупившие вину павшие снова обретут перерождение. Не будет им равных в Эдалоре, ведь вернут они свое. Кровь, силы, знания. И снова разрушат мир, увидев его несовершенным, погрузят его в пучины тьмы, отправляясь вновь проживать наказание за дерзкое деяние.

Глава 1. Можно изменить

Дождь дробно стучал по крыше кареты, неспешно едущей по тряской мостовой. Едва слышно поскрипывали колеса, и мужчина напротив меня слегка морщился как от режущей головной боли, старой, привычной, но временами очень достающей. Звали его, наверное, Джеймс. Не знаю точно, так называл его при мне отец, фамилии его я не слышала никогда. Вот так просто и сказал: “Познакомься, Вита, это твой будущий муж, Джеймс”. Будто не было у него фамилии.

Но такого не может быть. Он богат, красив и имеет невероятно сильный магический дар. Не может он быть безродным. Сиротой. Но я точно знала, кем он является — чудовищем. Ха, наивно было предполагать, что отец решит как-то иначе. Например, не продаст дочь подороже, подыщет того, кто действительно ее полюбит. Это же экономически не выгодно.

— Сколько? — не удержалась, спросила, ведь я слишком долго разглядывала его лицо, закрытые глаза, плотно сомкнутые губы. Хорошо все видела в свете луны из окна.

— Что? — устало спросил он. Мы ехали в карете уже почти сутки из моего города в столицу, где жил этот маг.

— Сколько вы дали отцу за меня? Тысячу? Две? Десять? Скажите, сколько стоит нынче племенная кобыла на рынке?

— Девочка, не задавай глупых вопросов, — просипел он. Громче говорить похоже не мог, глубокий рубец пролегал у него на шее, прямо под подбородком.

Глупые вопросы? Глупые вопросы… Он прав. Проданной скотине положено молча принимать судьбу.

Подумав об этом, я резко успокоилась, не в моем характере выбивать с криком стекло и бросаться бежать. Могла бы решиться, еще бы в родительском доме такое провернула. А сейчас? Уже ничего не изменить. Широкая, будто даже счастливая улыбка наползла на лицо. Гримаса человека, мысли которого полностью оправдались. Да, этот мир все так же предсказуем и прост, а я и не ожидала от него ничего иного.

Карета остановилась. В стенку за спиной Джеймса деликатно постучал кучер. Почему-то мужчина воровато на меня покосился и скорчил страшное лицо. Я отвернулась к окну. Стояли мы у какого-то высокого дома, в темноте было не разобрать, но над входом в него мокла под проливным дождем подвесная дощечка. Она шаталась из стороны в сторону, я стала внимательно следить за ней взглядом.

Забавное дело, как и в детстве, когда я из окна своей комнаты наблюдала трепетание листьев на ветру или суетливое движение насекомых по коре, сейчас я снова увидела его, подсвеченный голубоватым светом силуэт какого-то существа. Он витал в воздухе, и тяжелые капли, казалось, проходили сквозь него. Он подлетал к дощечке с одной стороны и толкал ее, она плавно, медленно двигалась обратно, тогда неведомый зверь подплывал к ней с другой стороны и снова толкал. Я следила за ним, а время вокруг двигалось лениво, все ощутимее становились секунды.

Из созерцания меня выдернул резкий стук задвижки за спиной Джеймса. Он явно о чем-то говорил с кучером через маленькое окошко. Я потерла слегка замерзшие руки, ощутила прохладную морось на коже.

— Надевай, — Джеймс кинул мне светлый плащ с капюшоном.

— Мы приехали? Это твой дом?

— Помолчи.

Мне ничего не оставалось, кроме как проглотить обиду. Надеть плащ и выйти из кареты. Упругие струи дождя сразу забарабанили мне по плечам, почувствовала себя такой маленькой во власти стихии. Джеймс стоял на пороге дома, под металлическим округлым козырьком и нетерпеливо стучал кулаком в дверь.

В окнах на втором этаже зажегся свет, и чей-то силуэт появился в проеме, но тут же, впрочем, исчез. Что-то загрохотало, будто человек так спешил, что решил скатиться кубарем с лестницы. Я усмехнулась, мне не известно, к кому мы явились так поздно ночью и зачем, но что-то внутри меня позлорадствовало чужому горю. Капюшон, намокший от дождя навис над глазами и, когда перед нами широко распахнулась дверь, я увидела только полосатые мягкие тапочки.

Мой будущий муж ворвался в дом, отодвинув вышедшего на порог человека в сторону, я зашла следом, низко опустив голову. У самой лестницы на полу лежали печальные черепки вазы, расписные они несли в себе какой-то рисунок, который уже нельзя было восстановить. А вот вазу почему-то стало жалко, кто-то очень талантливый старался, расписывал ее изящными цветами, и какой-то неуклюжий человек взял да и разбил.

Мне стало интересно посмотреть на этого вандала. Я скинула капюшон и с ног до головы прошлась внимательным взглядом по мужчине, хотя скорее старику. Дряблая кожа с большими неприглядными пигментными пятнами, висящая на костях потертая одежда, крючковатый нос и жуткие холодящие душу глаза старого мага. Сколько же ему лет, раз он так выглядит?

— Ты не представишь меня своей юной спутнице? — проскрипел старик.

— Позже, у меня к тебе срочная просьба.

— В таком случае, пройдем ко мне в кабинет, — жестом указал старый маг на дверь под лестницей.

— Пойдем, — Джеймс схватил меня за руку и потащил за собой.

Вопреки моим ожиданиям, комната, в которую вела неприметная дверь, оказалась очень большой. Вдоль стен на полках стояли ряды книг, в углу перевязанные бечевкой лежали какие-то бумаги. Пахло пылью и плесенью. Посредине стоял массивный стол, а рядом с ним кресла с темно-зеленой обивкой. В одном из них развалился Джеймс, во второе рядом присела я. Старик, шаркая, устроился за столом. Излишне худой, он абсолютно не смотрелся на этом месте.

Глава 2. Странный он все-таки...

Однотонное, низкое от сплошных туч небо слегка просветлело. Где-то над ним сейчас возвышалось предрассветное солнце. Я с сожалением вспомнила, как еще недавно встречала его, сидя у окна.

Дома почти каждый летний день был ослепительно ярким, баронство Вильямс считалось бедным из-за вечных засух. Но отца, который был посредственный магом земли, редко пускавшим в дело силы, мало беспокоил урожай. Он прослыл удачливым торговцем, вот, даже дочь собственную продал.

Эти нерадостные мысли крутились у меня в голове, пока мы не подъехали к кованной ограде. За воротами виднелся зеленый влажный парк, а над ним по бокам нависли две башни, одна с ярко-зеленой, под стать пышным деревьям, крышей, другая, будто в противовес, с красной. Она смотрелась не очень привлекательно – сильный цвет. На фоне небес словно разгорался пожар, внося смутную тревогу.

Я молча смотрела на все вокруг, взгляд испуганной пташкой носился по деталям, не в состоянии задержаться на чем-то одном. Успокоиться. Я закусила губу, руки сами собой сцепились в замок, и я впилась ногтями в кожу. Нервная тошнота бултыхалась где-то между желудком и горлом.

— А мы не слишком рано? — вдруг пришло ко мне осознание, что сейчас где-то часов пять утра.

— Я бы сказал даже поздно, — внезапно хохотнул Джеймс, его сиплый голос со сна охрип еще сильнее.

— В каком смысле?

— Хватит задавать лишние вопросы, помолчи, — когда ворота перед нами раскрылись на полметра, мужчина заговорил на ходу, небрежно перекинув через плечо мою сумку с вещами. Я их захватила в дорогу. Остальное прибудет с работниками отца в поместье Джеймса через неделю.

Когда мы ехали от дома старика на какое-то мгновение мне показалось, что Джеймс может быть на моей стороне, ведь он как принц на белом коне из сказки. Может быть даже он спас меня от отца. Но наваждение было таким призрачным, что сразу улетучилось. Он все же обращался со мной как с вещью.

Преодолев пару десятков метров по широкой выложенной камнем тропе, мы остановились. Дорога завершилась крутым обрывом. Глубокий ров перед крепостной стеной чернел застоявшейся на дне водой. Джеймс слегка нетерпеливо окликнул кого-то на стене, но звук получился сдавленным, а от того еще более пугающим.

Зазвенели цепи, раскручиваясь с невидимых для меня бобин, подъемный мост плавно опустился перед нами. Кто-то прокричал:

— Не задерживайте!

Двор внутри крепости поразил величием, широкий и насыщенный. Справа и слева стояли два здания близнеца, на каждом этаже были высокие окна, в некоторых из них горел свет. Вокруг были высажены буйно цветущие растения. Запах нектара оказался таким резким, что я чихнула.

Джеймс недовольно схватил мою руку и бесцеремонно потащил в сторону, на крыльцо, похоже прямо внутрь крепостной стены. Я ожидала увидеть сырые камни, покрытые мхом, подсвечники из чадащих факелов, уходящую в темноту вереницу доспехов или даже скелетов.

Об Академии ходили слухи не только о ее престиже, но и том, что магов обучают в замке, который во времена Первоначальных Войн, был одним из главных оплотов Эдалора в противостоянии. И даже когда воины вражеской армии стояли под этими стенами, а город пылал в огне, крепость удержалась силами местных Первородных магов, которые сумели отразить атаку.

Впрочем, мои ожидания не оправдались. Все вокруг было обычным. Простые замазанные стены, обыкновенные светильники, ничем не примечательные пейзажи и натюрморты. Я даже ощутила легкое разочарование, но звезда сегодняшнего утра была впереди.

На черной двери висела золотая табличка, на которой контрастными буквами было каллиграфически выведено: “Еще раз постучишь, Халлур, руки оторву”. Под ней, не менее вычурная, висела табличка со странными словами “Мисс Борнард, попрошу со своими жалобами обращаться сразу в хоз. отдел”. А вот уже под ней, на уровне моих глаз висела: “Ректор Академии магии темный маг высшей категории Станислав Лорский”. И еще ниже притулился жалкий клочок бумаги, приклеенный на кусок липкой ленты, на котором было: “СтанИслав”.

Я приподняла бровь и вслух повторила:

— СтанИслав? Это так важно?

— Ректор родом с западных земель Империи. Ему важно. Он порой обращает внимание на какие-то незначительные детали и выходит из себя, а вот вестями об армии нежити, выстроенной на границе, его не напугать, даже бровью не поведет, — Джеймс опять нервно хохотнул.

Я недоуменно покосилась на спутника. Странный он какой-то, будто испугался заходить, и поэтому сейчас торопливо плетет какую-то чушь. Так уверенно сюда шел, чуть ли не волоком меня тащил, а теперь как ребенок тянет под дверью, не смея постучать. Он даже набрал воздуха, чтоб сказать еще что-то явно в том же тоне, как вдруг дверь сама собой открылась.

— Халлур, это опять ты?

Джеймс вздрогнул и, слегка пригнувшись как от смущения, зашел в кабинет. Ректор сидел в кресле с высокой спинкой, взгляд был устремлен в распахнутое окно, отчего я не могла видеть его лица, но быстро заметила седые короткие волосы. Должно быть он очень стар. И похоже знаком с моим женихом еще как с обычным студентом Академии, вон Джеймс и сейчас стоит перед столом и молчит, не привлекая к себе внимания.

— Ты поздно, у меня почти закончились приемные часы, — ректор встал и, обойдя кресло, указал нам жестом присесть. Джеймс что-то говорил про то, что мы не могли раньше, что у нас появились важные дела, а я во все глаза смотрела на Станислава.

Глава 3. Знания - сила

С наступлением дня стали прибывать студенты. Они суетливо спешили кто-куда, волоча за собой сумки с вещами. Тонкими ручейками втекали через разные входы в общежития боевиков. Редкие маги терялись под козырьком крыльца моего нового дома. В коридоре чаще зазвучали шаги и голоса, но я до конца недели так и прожила одна.

О соседке Лине еще в день моего заселения в красках рассказал комендант, оказалось, кстати, что его зовут Ирдис. Он пригласил меня на чашечку чая с травами и очень вкусным печеньем. Поток заселявшихся слегка поутих, а с редкими припозднившимися магами справлялись всевозмножные помошники.

— Лина — девушка своенравная и конфликтная, за пару лет обучения выжила из комнаты уже четырех других студенток с темного факультета. Ты светленькая, может и сладишь с ее дурным характером, но не волнуйся, как только место освободиться, я тебе, милая моя, сразу сообщу. Потерпи только, у темных-то это быстро… — он траурно замолчал.

— Что? Неужели гибнут? — ужаснулась я, чуть не поперхнувшись чаем.

— Да ты что? Типун тебе на язык, голубушка. Нет, конечно! Ректор же темный маг высшей категории, вот и принимает экзамены у них. И не только… А он мужик строгий, поблажек не дает, следит за качеством знаний, а там…

— Что?

— Три раза не сдашь, милочка, и все. Готовь пожитки. Домой отправляет.

— А когда он экзамены принимает? У кого ведет? Какой предмет? — стала я засыпать его вопросами.

— Ой, солнышко, да у тебя он тоже будет. Основы общей магии всем преподаются на первом-то курсе, а в конце года экзамен. У темных — там, конечно, побольше предметов. Занятой он у нас.

Я слегка приподняла бровь. Год? Опять все упирается в этот короткий срок. Но все студенты, поступившие по результатам вступительных испытаний, изучали общую магию еще дома, а я нет. Это значит, что у меня становиться еще меньше шансов повернуть ситуацию в свою пользу и проучиться все пять лет в Академии.

Я тут же вскочила. Неуемная жажда деятельности захватила меня, захотелось побежать и найти все книги, которые могли бы мне рассказать об основах общей магии, но я поймала себя на мысли, что совершенно не знаю, где находится библиотека.

Тут Ирдис отложил чашку и галантно подхватил меня под руку. Мы вышли на крыльцо. Комендант повел меня по замковой площади в обход зданий близнецов. Я уже знала, со слов того же коменданта, что в одном из них была столовая, где утром подавали очень вкусный омлет, а над ней был банкетный и актовый зал. В соседнем же были апартаменты преподавателей, многие из которых тоже еще не приехали в стены Академии, наслаждаясь последними днями летнего отдыха.

Ирдис на голову был ниже, и мне пришлось сильно согнуться в его сторону, чтоб не тянут старика. Так, я, странно пригибаясь, и он, слегка прихрамывая, добрели под недоумевающими взглядами студентов до знакомого крыльца. Я поморщилась, показалось, что это какая-то ошибка, ведь здесь административный корпус, но выяснилось, что магическая библиотека находилась именно там, в подземных этажах стены между башнями факультета Огня и Земли.

Пыльная лестница винтом спускалась вниз. А я вертела головой из стороны в сторону: вот все-таки где прятались кошмары и страшилки про этот замок. Пауки спешно перебирали лапками, когда бежали с паутины, которую я задевала головой или факелом. Да! Мне дали настоящий факел с пламенем, правда он был зачарован и поэтому вовсе не чадил едким дымом, но все же огонь был настоящий: освещал и грел, только будто был заперт под пленкой.

— Это специальный огонь, он не разрушает охранные заклинания, — с доброй насмешкой говорил Ирдис. — И не опалит того, кто несет его, не сожжет половину библиотеки. Почему-то мне кажеться, что если это произойдет, то ректор не будет рад, — комендант покосился на меня с лукавой усмешкой, наблюдая как я подношу танцующее на деревяшке пламя к высохшему от недостатка влаги мху.

Я сразу постыдилась и перестала экспериментировать. Мало ли, а вдруг там есть инструкция по эксплуатации артефакта, а я нарушу ее какой-нибудь пункт? Например, “категорически запрещено подносить артефакт к определенным видам мха (список прилагается) под углом в сорок пять градусов” (или еще какая заморочка). А не то, вспыхнет алое всепожирающее пламя, разрушающее на пути все сущее.

Я внезапно ощутила онемение в пальцах. Выпавший из рук факел покатился по ступенькам, ударяясь о них и перепрыгивая, разбрасывая искры во все стороны. Они падали на каменный пол и стены, но ничего не происходило. А в это время в голове у меня разгорался пожар.

Крики людей, тела которых терзал огонь, звон пожарных колоколов, испуганное ржание лошадей. Они резко, прямо у меня перед лицом вздымаются на дыбы, перебирая копытами в воздухе. Суета и страх лавиной накрывают мое сознания, я сама начинаю метаться в видении, хватаюсь за бесполезные вещи, которые почему-то мне были дороги, хотя я уверена, что никогда их не видела. Детский голос пронзительно разрывает гул, слипшийся в один невыносимый звук.

— Мама! — и сердце опрокидывается внутри, делает кульбит и я уже бегу, не разбирая дороги. Едкий дым заползает в глаза и нос, но я упрямо пробираюсь вперед. Надо мной с треском полыхают балки какого-то деревянного строения, с грохотом валятся у меня за спиной, обдавая жаром голые лодыжки. Я похоже выбежала в ночь босиком и сейчас уже почти не чувствовала боли от страха за собственную дочь.

И вдруг ее звонкий, порой срывающийся на визг голос оборвался, ведь с шумом упала еще одна балка, прямо на моих глазах погребая под собой маленькое тело. Я замерла. Трещали кругом объятые пламенем доски. В небо поднимался столб черного дыма. С моих губ слетели слова молитвы, которую давно в детстве мне рассказала моя мать.