Потом и не вспомним

Глава 1

-Что ты расскажешь мне сегодня? - ты укладываешься поудобнее на мягких подушках, тонешь в пуховой перине, ощущая, как сверху тебя придавливает к кровати тяжелое одеяло. Ты хотел бы выбраться из этого тёплого кокона, но так хочется спать, что сил хватает только на тихий вопрос и неприлично широкий зевок.

-Я расскажу тебе о маленьких существах, что соседствуют с человеком.

-О мышах?

-Конечно нет. В чем интерес слушать про мышей? Я расскажу тебе о существах куда более коварных. Иногда помогающих, а иногда и вредящих людям. И тех, кто властвует над этими существами.

Женщина выдерживает паузу, и в этот момент за окном слышится тревожный крик лесного козодоя. От этого становится чуть страшно, но и захватывающе любопытно.

-Конечно же, ты знаешь истории про прекрасный народ, скрывшийся когда-то под землей со всеми своими богатствами и знаниями. Народ этот не ведал печалей и болезней, а смерть к ним приходила только от пресыщения жизнью. Было время, когда они часто сталкивались с людьми.

-И ты застала это время? - спрашиваешь ты, глядя на её белые как зима волосы.

-Нет-нет, я не настолько стара, - шутливо грозя пальцем отвечает она, - это было сотни лет назад. Но людей становилось всё больше, а люди бывают алчны и жадны. Они начали охотиться на тайные знания, в надежде заполучить богатства и вечную жизнь. Но эти создания не стали вступать в войну с людьми. Они легко могли бы властвовать над нами. Но веселье и радость жизни они видят в другом. Их не интересует власть над тысячами людей. Они относятся к нам пренебрежительно. Для них мы как глупые кролики.

-Как кролики!?

-Именно. Стал бы ты жить в загоне с кроликами, и зваться их королем? Я уверена, что нет. Они предпочитают праздность и свободу, а не тяжелую ношу забот о кроличьем стаде. Но для них нет ничего лучше, чем потехи ради заманить человека в свои сети, пленить его душу, и затуманить разум так, чтобы глупый кролик добровольно отдал в их руки власть над собой. Вот что их влечёт.

-Они все ушли под землю, правда? - тут же уточняешь ты, - Они же не ходят среди нас, раз почитают людей так низко.

-И да... И нет. Им мало интереса разгуливать среди нас. Они веселятся в своём дивном краю, или спят в коронах из опавших листьев, с инеем, застывшем на лицах. Лишь изредка они подглядывают за людьми, с помощью своих верных слуг.

-И этот край далеко?

-О нет, гораздо ближе, чем ты думаешь. Любое неосторожное слово, любое небрежное желание, может быть ими услышано. Да ты и сам по неосторожности можешь угодить к ним в гости.

-Но как же они меня услышат? Я же говорю тихо-тихо.

-Нет ничего легче. Им обо всем докладывают их маленькие приспешники. Гоблины, шуликуны, ундины и кикиморы- тысячи созданий. Ни один город, ни одна страна не избавлена от них. Легионы всевозможной нечисти стоят у своих господ на службе. Около холмов, в воде, воздухе и даже в наших домах.

Ты осторожно оглядываешься, будто боишься и в самом деле увидеть в каждом углу по злобному бесу.

-Они постоянно дают о себе знать, проникая к нам в жизнь и вмешиваясь в наши дела. Они помогают взрастить урожай, но легко заставят плутать по лесу, похищают младенцев, но могут принести удачу, пугают криками и шорохами, но могут указать на затерянные клады.

-И они могут утащить меня к своим хозяевам под землю?!

-Только если ты не будешь достаточно осторожен.

-Я буду осторожен!

-Конечно. Не стоит разговаривать с загадочными незнакомцами и называть им свое имя. Лучше не давать необдуманных обещаний. Быть всегда аккуратным с желаниями и невзначай брошенными проклятиями.

-Ты говоришь прямо как папа. Он тоже запрещает мне общаться с незнакомцами.

-Некоторые правила действуют для всех миров. Люди тоже могут быть злы и опасны.

-А что еще?

-Будь начеку в полночь и полдень. Не задерживайся на перекрёстках. Ну и конечно, будь осторожен в дни праздников колеса года. Даже если тебя не утащат под землю, согласись, будет спокойнее, если существа, царствующие в Подземье, и вовсе не будут о тебе знать.

-А если все же за мной придёт кто-то из Подземья? Как мне отличить его?

-Мелкую нечисть ты узнаешь сразу же, пусть у них и тысячи обличий, но каждое из них необыкновенно уродливо. Звуки, которые они издают так же не поддаются описанию, как и их тела. Но помни, их хозяева в тысячу раз опаснее. О, эти коварные создания могут принять облик человека. Они бывают очень красивы, но в их идеальной внешности непременно есть какой-нибудь изъян. И уж если захотят они извести человека, утащить его за собой в свое царство, то целыми днями, да целыми днями, будут ходить и размышлять, как бы заполучить себе желанную человеческую душу.

-Но зачем им это?

-Ради человеческих чувств, конечно. Не верь глупым сказкам, в которых говорят, будто эти существа питаются только росой или лунным светом, будто бы им достаточно капельки молока и кусочка хлеба. Все это может и удовлетворит прихлебателей и слуг, но только не Подземных королей. Им нужны души людей, их чувства и эмоции. Страх. Тоска. Любовь. Знаешь почему так часто сказывают, будто чудный народец похищает детей и девушек? Потому что в них легко пробудить как любовь, так и страх. И эти паразиты веками пируют на человеческих душах, высасывая из них всё, до последней капельки.

Одеяло больше не кажется душным и тяжелым, ты спешишь подтянуть его повыше, чтобы торчали только глаза и кончик носа.

-И что происходит с этими людьми дальше?

-Этого никто не знает. В один день бедняжки исчезают, могут вернуться спустя годы на пару дней, ничуть не изменившимися, чтобы затем снова кануть в безвестность.

-И ты знала таких людей?

-Разумеется знала. Когда я была совсем маленькой, я жила восточнее этих земель, в небольшой рыбацкой деревушке. А жить в маленьком деревенском домике- это совсем не то же самое, что жить в усадьбе, где лес пусть и близко, но все же за порогом. Время суток и земля- все там делится на свое- человеческое, простое и понятное, и чужое- опасное, страшное и потустороннее. На всю деревню у нас был один общий колодец. А чуть дальше, за вересковым полем, бил старый родник. Про него давно ходила нехорошая слава. То там видели сияющие огоньки, то в полнолуние слышали шепотки и хохот. Говорили даже, будто раньше у родника иногда пропадали дети. И была у меня в то время подруга Анна…

Глава 2

Родерик устало ходил кругами, постукивая игрушечной тростью по булыжникам мостовой. Мать его, совсем молодая женщина, редко выбиравшаяся из их пригородного дома, оживленно болтала со своей знакомой.

До этого момента мальчик, в компании женщин, успел побывать в четырех лавках и двух бутиках, и как никогда был близок к бунту: ходить по магазинам с матерью, в то время как отец ездит на деловые встречи, а старшие братья веселятся с друзьями из колледжа? Решено, больше он не выдержит. Еще одно восклицание от продавщиц о том, какой он милый и очаровательный ангел, и он позорно дезертирует.

Его утешало только то, что его младшей сестренке не повезло еще больше. Сидеть в городском доме, под присмотром тетки, у которой их семья остановилась на весь август, и выслушивать ее нотации- дело не из легких. Тетушка Агнес обладала внушительным запасом примеров судеб пропащих и опустившихся людей, вычитанных ею в газетах. Повторением этих самых судеб она любила грозить всем и каждому, в случае несоблюдения правил этикета или просто, по настроению. Кроме того, тетка обладала удивительной способностью дословно цитировать Библию в любом удобном и неудобном случае. Как гнусный и сварливый характер сочетался в ней с верой во всепрощающего и доброго Бога, было для Родерика абсолютной загадкой.

На очередном круге мальчик остановился. Голова немного кружилась, и он смежил веки, чтобы дома, люди и сама улица перестали мелькать перед глазами. А когда он вновь огляделся, то увидел перед собой проулок между двумя домами. Но не серый, грязный городской проулок, в котором полно крыс, а чистый и светлый, с таинственной, поросшей зеленым мхом, дорожкой. Откуда-то из глубины дворов доносилась тихая музыка, будто кто-то играл на шарманке.

Родерик оглянулся на мать, всё так же стоявшую к нему в пол оборота и решил, что если он быстро-быстро сбегает и посмотрит, откуда доносится эта чудесная мелодия, а потом быстро-быстро вернется, его исчезновение останется незамеченным. Он подхватил трость и ринулся бежать.

Проулок оказался длиннее, чем ожидал мальчик, он загибался и извивался, дразня новыми поворотами. Родерик бежал не останавливаясь, и с удивлением отмечал, как меняются стены домов: вот с одного боку от него пронеслась кирпичная рыжая стена, потом каменная, а с другой стороны деревянная, будто сложенная из цельных стволов, а потом и вовсе глинобитная. Это же сколько разных домов выстроились в один длинный ряд так плотно друг к другу? Из окошек, обращенных в сторону проулка почти лицом друг к другу, тянуло разными запахами. Запахи сменяли друг друга с удивительной скоростью- он чувствовал то аромат выпечки, то пряностей, то рыбы, а иногда улавливал запахи, происхождение которых и вовсе не мог определить.

Родерик пробегал так близко к домам, что боялся, что вот-вот кто-нибудь высунется из окошка и спросит, что же он тут забыл. Но мох поглощал шум от каблучков на его туфлях, никто не высовывался из окон, а музыка тем временем становилась всё ближе.

Когда мальчик уж было совсем выдохся, он вдруг выбежал на небольшую круглую площадь, окружность которой составляли тринадцать непохожих друг на друга домов, обращенных входами к центру площади, на которой располагалась невысокая белая стела. На ее плоской вершине лежал прозрачный шар, вокруг которого расположились разные существа. Родерик обошел вокруг стелы разглядывая фигурки животных: дельфина, сову, змею, кота, жабу, лисицу, волка, ежа, ворона, крысу, паука и зайца. Они словно живые смотрели на мальчика, и ему показалось, что зрачки их глаз двигаются вслед за ним.

Звонкая мелодия отвлекла мальчика от стелы. Она играла из чудной лавочки в одном из домов. Ох, в такие лавочки Родерик согласен был заходить по пять раз на дню. Через витрину просматривались высокие полки с самыми разными предметами- были там потрясающей красоты куклы, игрушечные дома и поезда, стеллажи с книгами, и блестящие ножи, обнаженные лезвия которых играли бликами в свете неисчисляемых ламп, фонариков и лампад. Под резной вывеской, на которой значилось только одно слово «Антиквар», располагалась выкрашенная в зеленый цвет дверь.

Родерик решил, что обязательно вернется сюда с мамой, чтобы что-нибудь купить. Он потянулся к двери, а потом отпрянул. А вдруг мама прямо сейчас заметила, что его нет? Она запретила отходить от нее в городе. Но он заглянет всего на минутку, только посмотрит, что там внутри, и тут же пойдет обратно.

Он резко толкнул дверь, чтобы избавить себя от сомнений, и колокольчики переливчато зазвенели над его головой. Музыка смолкла.

Родерик оглядывал полки и стены. С витражных окон под потолком падал неровный разноцветный свет. На стеллаже в ряд стояли разные маскарадные маски, прекрасные- с перьями, цветами и кристаллами, и страшные- костяные, с длинными носами и темными ободками вокруг прорезей для глаз. Были красные как кровь маски с дьявольскими рогами и причудливые, с длинными ушами и клювами. А оружие? До блеска начищенные шлемы, мечи, кинжалы, развешенные по стенам, маленькие ножи и стилеты на бархатных подставках. А какие прелестные фарфоровые куклы! Будто живые! Он тут же пожалел, что с ним нет сестры. Китти наверняка бы приглянулась какая-нибудь куколка. Подвешенные за ниточки тут и там, висели марионетки в кафтанах, камзолах, роскошных платьях, судейских мантиях и рясах священников.

-Вот и ты! Добро пожаловать! - раздался голос из глубины магазина.

К мальчику неспешно вышла удивительной красоты женщина.

Разноцветные блики играли на ее темной коже, копна черных волос струилась по ее плечам словно вода. Он засмотрелся на загадочные узоры, вышитые на длинном платье. Они завораживали его, складываясь в причудливые картинки птиц и растений. Руки, затянутые в тонкие кожаные перчатки, легко барабанили по притаившейся на полке музыкальной шкатулке. Женщина мягко улыбнулась и будто в удивлении склонила голову набок.

-Что такое? Разве родители не учили тебя, что неприлично вот так разглядывать людей? - спросила она серьезно, но в её голосе не было ни строгости, ни недовольства.

Глава 3

В доме леди Агнес горел свет. Младший сын мистера Стоуна, человека добропорядочного и весьма уважаемого, был на редкость тонкой и пугливой натурой. Вторую ночь подряд ребенок просыпался с криком и уверял, что слышит, как по углам его комнаты что-то скребется и шуршит. Ловушки на крыс были расставлены, одна из служанок приставлена к мальчику, для его спокойствия, но тот продолжал кричать во сне, тревожа криком всю семью.

Леди Агнес, суровая женщина преклонных лет, старшая сестра мистера Стоуна, раздраженно покачала головой. Надменная и властная, никогда не имевшая собственных детей, она была не склонна питать снисхождение к детским страхам.

-Роберт, вызовем доктора, путь он займется кошмарами Родерика. Он выпишет ему успокоительные капли и дело с концом. Зачем мучать и себя и ребенка? В этом доме никогда не было крыс! В комнате сидела служанка. Если бы там действительно копошились проклятые грызуны, Вероника мигом бы их приметила. Куда более вероятно, что у твоего сына слишком богатое воображение. Но и от этого есть лекарство. Ох, не смотри на меня так, я не про розги. Можно просто усадить его переписывать Библию. В конце концов, Роберт, вспомни как нас воспитывали. После двадцати страниц чувствуешь себя самым уставшим человеком в мире, и ни на какие досужие выдумки сил не остается.

-Агнес, хватит. Переписывание Библии не пойдет ему впрок. Новая обстановка, большой город, яркие впечатления. Он впервые выехал из пригорода, естественно, он чувствует себя неуютно. Просто реагирует слишком остро.

-А я давно говорила, что ни тебе ни детям нечего делать в этой глуши. Если твоей жене надо поправить здоровье, она вполне может это делать в компании служанок.

-Мне нравится там жить. И детям, я уверен, тоже. - Роберт остановился перед развилкой коридоров на втором этаже дома, - Иди спать. Я проверю как он, и тоже пойду. Утром мне нужно заехать к Треверсу, надо проверить бухгалтерские отчетности. Присмотри завтра за Джейн и детьми.

Женщина, вздохнув, кивнула:

-Ладно. Пойду проверю, как там малышка Китти. Мальчишка мог нечаянно ее разбудить.

Родерик услышал шаги в коридоре. Он очень надеялся, что это была не тетушка Агнес. Она и раньше пугала его до колик, приезжая в их дом, и везде стремясь установить свои порядки. Вставать нужно во столько-то, на завтрак есть это, а послеобеденные часы проводить так, а не иначе. Здесь же, в этом доме, в каждой вещи, в каждой половице и портьере, чувствовался теткин дух- непоколебимый, денно и нощно довлеющий над окружающими. Агнес- высокая, с острым прямым носом, пронзительными прозрачно-голубыми глазами и густыми седыми волосами, вечно собранными в пучок, внушала Родерику страх. Он на всякий случай закрыл глаза и притворился что спит, хотя закрывать глаза казалось ему очень опасной затеей. Но крысы, по крайней мере, не предлагали всыпать ему розог. Крысы просто наблюдали.

Дверь в комнату открылась, и сквозь полуприщуренные веки Родерик разглядел сначала отца, а затем и мать.

- Ему опять снятся эти ужасные кошмары. Бедный малыш, - голос его матери звучал приглушенно.

-Он уже не маленький, дорогая. В семь лет пора бы перестать бояться детских сказочек. Несколько дней назад он уверял тебя, что побывал в мире фэйри. И это при том, что ты ни на минуту не отпускала его от себя. Сегодня заговорил об огромных крысах. Боюсь, наш мальчик просто очень впечатлителен. Стоит нам посадить его за переписывание Библии, как предлагала Агнес, и ему начнут мерещиться черти, а то и сам дьявол.

Женщина тихо рассмеялась.

-Может его испугал кто-то из прохожих?

-Кто-то с огромными черными когтями? – Роберт скептически посмотрел на жену. - Нет, думаю он просто мало общается со сверстниками. Братья слишком взрослые, Китти слишком маленькая. Большую часть детства он провел дома в компании служанок, которые пичкали его деревенскими быличками и сказками. Неудивительно, что теперь ему свойственна такая… мистичность мышления.

Родерик обиженно поджал губы, надеясь, что в темноте этого не видно. Ему стало очень горько от того, что родители ему не поверили. «Была бы нянюшка жива, - подумал он, - была бы она жива, непременно поверила бы мне. И вместе мы бы смогли отбиться от этих жутких тварей из Подземья. Она бы, наверное, похвалила меня за находчивость, за то, как ловко я сумел спастись. И рассказала бы мне о том господине в капюшоне, что защитил меня и вернул домой.»

Тишину вновь прервал голос отца:

-Вспомни наших близнецов в этом возрасте. Непоседливые, веселые сорванцы, в пылу драк сбивающие вазы и картины, вечно сбегающие из дому, - голос мужчины сразу же стал теплее, - Я боялся отправлять их в школу, думал, что придется платить за ее отстройку, после того как они там всё разнесут. Но они переросли свою безалаберность, стали замечательными молодыми людьми, поступили в отличный колледж. Родерик тоже перерастет свою впечатлительность, вот увидишь, потом и не вспомнит о своих кошмарах. Пройдет с десяток лет, и мы со смехом будем говорить об этой истории с фэйри, а Рори будет смущаться и просить никогда не упоминать о ней при своих друзьях и подругах. Кстати, мальчики не проснулись? Им завтра рано вставать.

-Эд и Дэйв спят. Опять возьмешь их с собой в контору?

-Конечно, пусть привыкают. А малышка? Агнес пошла ее проверить.

-Я только что была там, Китти тоже спит. Твоя сестра так к ней привязалась. Я рада, что они подружились, но я бы не хотела, чтобы она выделяла кого-то одного…

Они вышли и затворили дверь. Комната погрузилась в темноту.

Родерик крепко зажмурился, и усилием воли заставил себя держать глаза закрытыми. Осталось потерпеть два дня, и они уедут из этого жуткого дома. Город произвел на мальчика самое неблагоприятное впечатление.

Он был уверен, тогда, в той странной лавке, загадочная красавица Шайя пыталась подчинить его разум, увести за собой в страну фэйри, отговорить от возвращения домой. Он выстоял, но такие встречи не проходят бесследно. Рори ни за что не хотел бы вновь оказаться там, среди кукол и марионеток, блестящих украшений и страшных масок. Но теперь слуги дивного народа наблюдают, ждут, когда он расслабится, чтобы подкрасться, схватить, и утащить за собой. Крысы ли прячутся по углам? Простые ли тени нервно колышутся в отсветах свечи?

Глава 4

десять лет спустя

Прощальная речь состоялась ранним утром, сразу после завтрака. Родерик отчаянно старался бороться с зеванием, от чего лицо его порой перекашивало так, что сидевшие рядом друзья принимались безмолвно хохотать.

Где-то в зале громко жужжала муха. Тональность жужжания удивительно совпадала с тональностью речи профессора, создавая удивительную по своей умиротворенности композицию. Юноша еще раз зевнул, не открывая рта, и глаза его заслезились. Он от души понадеялся, что со стороны это выглядит так, будто он расчувствовался над поучительной речью. Нуднейшее напутствие последнего дня учебы третьего курса должно было вдохновить студентов на великие совершения на поприще науки и знаний. С задних рядов раздался тихий всхрап. Вдохновение к студентам отчего-то приходить не желало и высочайшее рвение к освоению наук не стучалось ни в умы, ни в сердца.

Бархатные шторы в обитом деревом зале были раздвинуты, и в лучах солнца танцевали пылинки. Студентов пугали грядущим годом обучения и предстоящими тяжелыми экзаменами, которые полагалось встречать с должным энтузиазмом.

Родерик представил, каково это, быть профессором, видеть, как студенты бесконечной чередой проходят перед глазами, а ты сам будто застываешь в одном моменте, из года в год по кругу повторяя одно и то же. Он удивлялся, как преподаватели не путают их, запоминают по именам, да еще и умудряются помнить, кто из них кем стал. Хотя, отличий было немного. Про любого выпускника можно было сказать примерно одно и то же- достойный молодой человек, выпустился, устроился на хорошее место, женился на прелестной девушке, воспитывает детей. Единственная сложность состояла в том, чтобы запомнить имя. Но и с этим можно было успешно справиться. В конце концов, здесь обучалось бесчисленное множество Уиллов, Фредов и Дереков. И всех их ждала одна и та же судьба, за исключением не в меру одаренных уникумов, совершивших нечто достаточно выдающееся, чтобы быть упомянутыми в горделивой речи ректора и удостоится увековечивания (по крайней мере, до первого публичного скандала) на доске почета.

-Напоследок я упомяну о деятельности студенческих клубов и объединений. Не забывайте, следующий год- ваш последний шанс поучаствовать в жизни колледжа. Здесь и именно здесь завязывается крепкое товарищество, которое вы можете пронести через всю жизнь.

О, Родерик много мог бы сказать о деятельности этих клубов и объединений.

В первый год обучения он состоял в философском клубе и сбежал оттуда при первой же возможности. Обшарпанные стены небольшой комнатки, в которой резидентствовал клуб, долго снились ему в тревожных снах. Все доступные поверхности там были завешаны плакатами с сомнительными лозунгами, брошюрки и книжонки с прогрессивными идеями передавались из рук в руки, а каждая встреча была окутана ореолом мрачной решимости изменить мир. Члены клуба, выходящие на импровизированный помост, с горящими глазами и фанатичным желанием нанести добро и причинить справедливость, порой могли быть действительно пугающими. В большинстве случаев, каждый из них принимал за философию своё сумасбродство, и с упоением делился им с каждым неосторожным, кто имел глупость спросить «а что ты думаешь на счет…?» И хотя общая идея действительно накрепко сплачивала этих студентов, Родерик сбежал от «фанатиков» не продержавшись и семестра.

На втором году он прибился к писательскому клубу, но и там не сумел в достаточной степени влиться в коллектив. Все из себя эстеты, все про смерть и красоту- они постоянно курили, постоянно кого-то цитировали и постоянно что-то сочиняли. Очерки в газеты, рецензии на театральные постановки, стихи и повести. Казалось, эти люди, отринув всё мирское, ни нуждались ни в еде, ни в пище. В отличии от философов, члены этого клуба постоянно соперничали друг с другом, и дружба, связывающая их, граничила с пылкой ненавистью. Спустя полгода Родерик был по горло сыт местными драмами и разборками.

Третий год обучения ознаменовался попыткой прибиться к читательскому объединению. Что же, крепкие узы товарищества там, пожалуй, действительно были, в отличии от литературного рвения. По честному признанию самих участников клуба, они обычно укрывались в читальном зале от проблем этого мира, и зачастую компанию им составляли бутылки с виски. Иногда клуб охватывала деятельная лихорадка, приходившаяся на период времени отчетов о деятельности. Они дружно вооружались разными книгами и словарями, и встречали рассветы утомленными, с целыми кипами бумаг, покрытых неразборчивыми закорючками и кляксами, должными представлять из себя критические рецензии. Зачастую, эта самая кипа годилась только для растопки камина, но поскольку предоставить хоть что-то было необходимо, то подавалась она как образчик коллективных научных изысканий.

Читательский клуб был небольшой тихой гаванью. Они читали, обсуждали прочитанное, искали скрытые смыслы и непонятые другими отсылки. С остальными клубами они не конкурировали, но держались слишком обособленно, чтобы пользоваться большим успехом. Вместе они проводили вечера, завтракали, читали друг другу отрывки из книг, дружно сидели на общем обеде, гуляли по улицам городка, который окружал колледж. Иногда устраивали попойки, иногда, в порыве общего вдохновения, вдруг принимались творить, и в этом порыве вполне могли бы дать фору самым увлеченным писателям.

-Наконец-то… - пробормотал сидящий слева Стиви, вскакивая со скамьи и бурно аплодируя.

Родерик оглянулся. Речь закончилась, профессор сходил со сцены. Студенты хлопали и смеялись, а задние ряды уже толпились около дверей, стремясь побыстрее вырваться на волю.

-Эй, Рори, не спи, - Даг хлопнул его по плечу и принялся первым пробиваться к выходу.

Родерик потянулся следом за друзьями. Стиви и Даг чем-то напоминали ему его старших братьев, но в отличии от братьев, друзья всегда были на его стороне. И иметь эту общую с кем-то сторону Родерику очень нравилось. В глаза ударил солнечный свет, и юноша застонал. Окончание учебного года они отмечали с отчаянной решимостью, в ход шла любая жидкость, способная гореть, и которую можно было влить в себя без опасности умереть или хотя бы с вероятностью выжить.

Глава 5

Родерик радостно вытянулся на кровати, раскинув руки. Всё-таки, он сумел сказаться больным.

Уверив мать, что переживет разлуку с семьей еще ненадолго, он остался дома, вверенный заботам ответственной служанки. Впрочем, стоило матери с сестрой уехать, произошло чудо мгновенного исцеления. Родерик, отказавшись оставаться в постели, прошелся по дому, написал краткие письма друзьям, почитал в библиотеке, и успел поломать голову над раскрытием инкогнито автора его характеристики. Стыдно признать, но он от скуки даже составил целую схему, на которой выписал имена всех участников писательского клуба, а затем вычеркнул одно за одним имена тех, кто никак не мог оказаться составителем записки. Оставшиеся в итоге шесть имен он послал Дагу и Стиви, в надежде, что их внимательный ум мог заметить что-то, что Родерик упустил.

Промаявшись таким образом половину дня, не зная куда себя деть и чем заняться, под вечер юноша отправился гулять. Их дом располагался посреди небольшого старого парка, больше похожего на лес. С одной стороны от него раскинулись обширные пастбища, а с другой лежали владения семьи Мейз- поместья, несущего на себе отпечаток упадка и заброшенности.

Родерик ненавидел находиться в одиночестве. Он не любил активно принимать участие в дискуссиях, но присутствие других людей и шум их разговоров его успокаивали. Можно было бы навестить дальних соседей, но являться к ним без приглашения или хотя бы заблаговременного оповещения, он посчитал неуместным, а путь, в конце которого может оказаться, что соседей и дома то нет, слишком долгим. Родерик даже начал тосковать по колледжу, по многочисленным знакомым и приятелям. Ему хотелось зайти к кому-нибудь на чай или на стаканчик чего покрепче, послушать диспуты друзей о философах, греках, политике, но все это откладывалось как минимум на две недели. Встречи клуба на лето решили не прекращать, собираясь вольным составом в домах его участников, живших в городе. От предстоящих дней изоляции Родерика могла бы спасти поездка к тетке, но между одиночеством и обществом склочной женщины, он выбирал добровольное затворничество.

Он сбежал по ступенькам, миновал ухоженный сад, и отправился бродить по заросшим тропинкам парка, не особо следя за тем, куда именно идет. Его влекли иные мысли. Зачастую, во время каникул Стиви устраивал очень интересные вечера в своем доме. Вечера, после которых на исповеди приходилось сочинять незначительные грехи, чтобы хоть чем-то оправдать ярко красный цвет лица. Ему было любопытно, решит ли Стиви принять у себя писательский клуб, и если да, то как именно будет проходить эта встреча. Хотя, учитывая то, как ловко меняли маски его друзья, встреча эта будет образцовая, благочестивая и интеллектуальная. Родерику порой очень хотелось так же небрежно жонглировать разными сторонами своей личности, как это делали Даг и Стиви. Но к своему полному неудовольствию, он был для этого слишком наивен и прост. Он был таким, каким был, и примерять на себя какие-то роли казалось ему бесперспективным занятием.

Прогулка привела его к крохотному озерцу, спрятанному между деревьев. Он опустился на землю, расстелив под собой захваченный из дома плащ, и вытащил из кармана портсигар, в котором хранил сигареты вперемешку с дешевыми папиросами, от запаха которых обычно корежился Даг. Юноша оглянулся вокруг, чтобы понять, в какую часть парка он забрел. Гуляя здесь с самого детства, он едва ли помнил это озеро. Его спокойная поверхность казалась алой, от отражавшегося в нем малинового заката. Он подсел чуть ближе к водной глади. Может, это и не озеро вовсе? Может, это пруд? В таком случае, не забрел ли он куда восточнее, чем хотел, и не оказался ли на территории поместья Мейз? Он заглянул в глубины вод, и понял, что не видит ни дна, ни подводных растений- вода уходила ниже и ниже куда-то в темноту. Наверное, в таких озерах обитают водяные духи, о которых давным-давно рассказывала ему нянюшка.

Теплый летний вечер опускался на верхушки деревьев. Родерик вздохнул и поднялся, собираясь повернуть назад, чтобы успеть вернуться в дом до темноты. Уж там то он расспросит слуг, о возникновении этого причудливого водоема на территории парка.

«Наверное, совсем неплохо быть каким-нибудь духом,» - подумал Родерик, пиная камешки с тропинки, - «Живешь себе в своей подземной стране или на дне озера, не знаешь ни забот, ни печалей. Поёшь и веселишься целыми днями, и в жилах течет прохладная вода.»

Ему иногда очень хотелось вырваться с проторенной тропинки будущего. Родерик понимал, что его жизнь идет ровнее и лучше, чем у многих других, и всё же… Ему не хотелось вечно быть под надзором общества, ему хотелось убежать, скрыться в таком месте, где не будет нужды льстить или притворяться, занимать чью-то сторону, реформировать или наоборот, сохранять традиции. Какое-нибудь восхитительно прекрасное место, где можно будет быть собой, быть настоящим, где ничто не причинит боли и не доставит беспокойств.

В лесу реальность словно растворялась в фантазиях, уносилась прочь с шепотом ветра. Родерику показалось, что он уже попал в эту прекрасную страну из грез. В обычных шорохах леса послышались новые звуки. Нянюшка говорила ему – когда слышится вдруг в глуши тихий перезвон колокольчиков– это кружатся, играют в воздухе сильфы. Копошатся в траве лесовики, тихо ступает за путником дух леса, поджидают детей ундины в реке…

Опускающиеся сумерки скрыли тропинку под ногами. Родерику вдруг начало казаться, что он в каком-то совершенно чужом, незнакомом ему лесу. Деревья, знакомые с детства, тысячу раз исхоженные места- все было другим. Всё-таки он заблудился где-то на территории этого треклятого соседского поместья! Он досадливо выругался и прихлопнул комара, попытавшегося сесть ему на лицо.

Родерик был здесь всего раз, в детстве, увязавшись за братьями, которым было любопытно взглянуть на старый дом, оставленный хозяевами, отправившимися в путешествие. Когда-то родители были дружны с пожилой четой Мейз, и им приходили письма из Греции, Италии, Америки. В конце концов, старики остановились во Франции, где жил их сын с семьей. Потом письма прекратились. В последствии, до отца дошли слухи, что супруги скончались, и были похоронены где-то там, не то в Париже, не то в Страсбурге, оставив дом в наследство сыну, который не спешил объявляться на родной земле.

Глава 6

Родерик сумел наконец спокойно выдохнуть, и признать себя мнительным идиотом, когда узнал, что даже служанки слышали разговоры об объявившемся вдруг наследнике усадьбы Мейз. Слышали они и о том, что этого самого наследника пока никто не видел, но обитатели дома очень ждали его приезда. В частности, мисс Китти надеялась, что соседом окажется какой-нибудь неженатый молодой человек приятной наружности.

На счет приятной наружности нового обитателя поместья Родерик мог бы поспорить. Но вот то, что первым, кого этот хмырь увидел, был он, Родерик Стоун, нагло разгуливающий по его парку в ночи- вот это был факт, который мог испортить начало любых добрососедских отношений. Вспомнив, как вчера навоображав себе каких-то суеверных ужасов, он шарахался от соседа, как не сумел вежливо ему представиться, юноша глухо застонал. Мать за порушенную репутацию семьи точно сошлет его к леди Агнес на перевоспитание.

Он вдруг ясно представил, как этот бледный червяк Мейз на каком-нибудь вечере за стаканом бренди говорит: «Стоуны? Их младший сын такой невежда. Туповат, неотесан... Нет, пожалуй Стоуны мне совсем не по душе». А если этот заморыш окажется еще и не женат!? Если он мог бы стать отличной партией для сестры?

Родерик читал, но не видел ни строчки. Пробовал написать что-нибудь для клуба, но только зря измарал бумагу. Он то и дело смотрел на солнце, поджидая время для вечерней прогулки. В конце концов, он зло швырнул исписанные листы в не разожженный камин. Он разволновал служанок, пропустив и завтрак, и обед, только выпил чашку чая под умоляющим взглядом новенькой Мэй. От ее причитаний, что матушка непременно расстроится, если узнает, что заболевший Родерик отказывается от пищи, у него разнылась голова.

Собираясь на прогулку, он рассчитывал еще раз встретить этого странного Мейза и узнать, кто он такой, откуда приехал, и лорд он в конце концов, или не лорд. Ехать в тот поганый зловещий дом в одиночестве ему не хотелось. Раз Мейз любит пройтись по окраине своих земель- что ж, есть шанс, что они встретятся, и Родерику удастся исправить впечатление о себе. Если же ничего не выйдет, рано или поздно они с семьей приедут в усадьбу Мейз с визитом, и, если что, он сможет сказать, что искал встречи с новым соседом, но увы и ах, ничего не вышло. Все лучше, чем сидеть в одиночестве, тишине и бездействии.

Наконец, горизонт зажегся пламенем заката. Родерик подхватил легкий летний пиджак и скрылся в лесу. На этот раз он шел быстрее и старательно запоминал дорогу. Границу земель Мейз было сложно не заметить. Со стороны их дома- неплотная живая изгородь из хвойников, со стороны соседей- дубы. И как он только вчера проглядел? Он всмотрелся за деревья и заметил таинственное озерцо, которое так его заинтересовало. Ему захотелось подойти поближе. Он замялся на несколько секунд у границы. Пойти или не пойти? Что ж, а почему бы и нет, тем достовернее будут его слова о том, что он искал встречи.

Стоило ему сделать несколько шагов по земле Мейз, как их хозяин возник будто из-под земли, заставив Родерика схватится за сердце и неловко рассмеяться.

- Вот вы и снова здесь, мистер Стоун, приятно видеть такую последовательность в действиях.

Родерик оглядел соседа. Нет, вчера ему определенно стоило остаться дома и отдохнуть. Может права была леди Агнес, говоря о его излишней впечатлительности? Белая рубашка, черный галстук, бежевые твидовые брюки, жилет в тон- ни капли экстравагантности в образе человека напротив. Темные волосы, может, и длиннее обычной мужской стрижки, но убраны в аккуратный хвост, из которого на лицо падало только несколько тонких прядей от челки. Он был бледен, но не слишком, глаза зелено-карие, но вполне обычные. Бровь пересекал шрам, которого Родерик вчера не заметил. Да, возможно лицо слишком резкое, в общем то, некрасивое лицо, но в то же время завораживающее и столь пронзительно породистое, что, по сути, его можно было назвать разновидностью красоты. Не червь и даже не хмырь. Нормальный обыкновенный человек, достаточно молодой на вид, может лет на пять старше самого Родерика.

- Да, я... - юноша нахмурился, позабыв, о чем хотел сказать, - Вот, хотел поближе посмотреть озеро, которое вчера видел.

- О, ну разумеется. Наша, можно сказать, местная семейная достопримечательность. У этого озера есть замечательная легенда, идемте, я вам расскажу. Кстати, мистер Стоун, я не люблю формальностей. Можете звать меня по имени, если позволите и к себе так обращаться, - мужчина приглашающе повел рукой.

У Родерика отлегло от сердца. Ему тут же стало стыдно за свои мысленные сравнения Мейза с бледным червем, вылезшим из-под камня. Да пусть этот Мейз будет тысячу раз странен и бел как смерть, пусть гуляет ночами и любит старомодные вещи, зато не сноб!

-Я Родерик, Родерик Нил Стоун. Рад познакомиться, - широко улыбнувшись, юноша протянул руку соседу.

-Очень приятно, Родерик. Зовите меня Нахаш, - тот сжал протянутую ладонь и чуть приподнял уголки губ.

-Какое удивительное имя! Вы издалека прибыли?

-Пожалуй, что издалека.

Притихли дневные птицы, краски снова раскрасили поверхность озера. Они подошли к самой его кромке.

-Присядем. Это долгая история. Можно сказать, передающаяся из поколения в поколение легенда. Вы ведь уже заглядывали в озеро, Родерик. Что вы там видели?

Юноша опасливо покосился в сторону водной глади.

-Ничего. Темнота.

-Верно, это озеро очень, очень глубокое. И вы, несомненно, читали Библию?

Дождавшись растерянного ответного кивка, Нахаш продолжил:

-Падение. Вот то, что лежит в основе любой истории. Падение как смерть, как закат цивилизации, как нравственное разложение или упадок духа. Но в данном случае падение не только фигуральное, но и буквальное. Вам знакома легенда про Сатану и глиняный горшочек?

-Э... -обескураженно протянул Родерик, - глиняный горшочек?

-Да, горшочек- удовлетворенно кивнул Нахаш, - Я расскажу. Как-то раз Бог покинул небесное царство, отлучившись по своим божественным делам. И оставил своего любимого ангела за главного. Этим ангелом был Сатана, конечно. Самый прекрасный, гордый и сильный из всех. И чтобы ему не было скучно, Бог дал ему глиняный горшочек с водой, сказав, что если станет тому одиноко, пусть он окунет свою руку в горшочек и стряхнет воду с пальцев. И тогда из каждой капли сотворится подобный ему. Ушел Бог, и стало Сатане и одиноко, и скучно, как и предвидел Бог. И сделал Сатана, что Бог сказал ему. И создал он целое войско подобное себе. И войско его создало подобных себе. Они израсходовали всю воду и перед Сатаной оказался легион созданий, подобных ему. И возгордился он, и залез на трон Бога. И решил, что теперь сам может быть господином. Когда вернулся Бог, Сатана не пожелал сойти с трона. И те, кто был подобен ему, ополчились против Бога. Разгневался тогда господь и разверзлись небеса, и упал Сатана с небес и весь его легион вслед за ним. Упали они, и пробили твердь земную, обосновавшись в аду.

Глава 7

Телеграмма от Стиви пришла одновременно с письмом от Хью, у которого и должна была состояться первая в это лето встреча клуба. Родерик взял бумажки с чувством надвигающейся неприятности, и чувство это его не обмануло.

Хью извещал, что встреча будет в пятницу, то есть через три дня, в его доме в четыре часа пополудни. Стиви же сообщал, что Даг не сможет присутствовать на встрече клуба, так как занят с отцом, а сам он совсем не хочет идти в гости к Хью, потому как если они с ним встретятся, то непременно совсем не по-джентльменски набьют друг другу морды.

-Дьявол! -Родерик смял бумажки в кулак, - Я же уже пригласил Мейза. Придётся идти.

Родерик ненавидел ходить на встречи клуба без друзей. Возможно, его можно было бы назвать нелюдимым. Он отгораживался от мира Дагом и Стиви, и чувствовал абсолютное удовлетворение от такого положения вещей. Без этой «живой стены» он ощущал тревожность от необходимости активного взаимодействия со всеми сразу. Родерик вскочил и прошел от края до края комнаты. Солнце медленно клонилось к закату.

Уже который день он выбирался из дома во второй половине дня, чтобы встретиться с Нахашем в парке. Они не договаривались заранее о совместных прогулках, но всё равно натыкались друг на друга и продолжали бродить вместе до наступления ночи- гуляли босяком по траве, играли в карты, развалившись на шерстяном пледе. Родерику нравилось слушать рассказы и небылицы, в которые тихой музыкой вливались шорох листвы и пение птиц. Так продолжалось довольно долго, но сегодня... Родерик скосил взгляд на часы и понял, что сегодня он безнадёжно опоздал. Он только надеялся, что Мейз не слишком обидится на него.

Семья вернулась днём в полном составе, но хотя бы, слава Богу, без тётки, которая иногда гостила у них летом. Значит теперь непременно придется объяснять, куда он отправляется так поздно и рассказывать, как он впервые повстречался с Мейзом в парке. Семья наверняка начнет расспрашивать его о новом соседе, и в конце концов, он непременно засидится до ночи. Юноша не знал, что было бы хуже, опоздать, прийти и не застать своего соседа, или прийти и обнаружить, что сосед всё-таки его дожидается. Еще извиняться придётся!

Он тихо закрыл дверь и прокрался по лестнице, перепрыгивая через скрипучие ступени. Выбежал из дома со стороны задней двери и почти преодолел сад, как его настиг оклик Китти.

-Тсс! - прошипел он девушке, прикладывая палец к губам. Он поманил ее, а сам присел за куст шиповника, чтобы его не было видно из дому.

Китти, пригнувшись, перебежала к нему.

-Рори? Что происходит?

-Я познакомился с Мейзом.

-Ах! – ее возглас прозвучал просто непростительно громко и Родерик снова цыкнул, - Как? Когда?

-Когда вы уехали. Гулял и случайно забрел к нему в парк. Но это, в общем, не важно, мне сейчас бы уйти по-тихому, ты же знаешь маму, если она начнет расспрашивать меня о нём, я застряну тут до ночи. Ты же прикроешь меня?

Глаза её загорелись огоньком любопытства и озорства:

-Ну допустим, прикрою. А что мне за это будет? И к чему такая секретность? Он молод или стар? Ты влюбился в его дочь? Или у него есть симпатичная сестра? Или он женат, и его жена так прелестна, что ты... О боже, Рори!

-Да какие, к чёрту, жены и дочери!? Китти, о чем ты думаешь? Он всего лет на пять меня старше. Я позвал его на встречу клуба, а встреча уже в воскресенье. Надо передать ему время и место. Если задержусь еще чуть-чуть, то точно опоздаю. А завтра к нам приедет Лиззи с семьей, и мать ни за что не даст мне вырваться.

-Ты все мне о нём расскажешь! – Китти погрозила Родерику пальцем, - И кстати. Ты бы мог бежать не в парк, а на станцию, телеграфировал бы оттуда и все...

Родерик озадаченно взлохматил волосы, но потом махнул рукой и стрелой бросился в лес под тихий смех сестры.

***

-Как прошла твоя встреча с этой девушкой, Лиззи, кажется? Все еще не обручен? - Нахаш шагал рядом с Родериком к дому Хью.

-О, не напоминай. И почему именно я стал жертвой матримониальных амбиций! Есть же мои неженатые старшие братья! Она чудесная девушка, чудесная! Вернее, не так. Мама всегда говорит «славная Лиззи»- Родерик немного гнусаво спародировал мать, сделав акцент на слове «славная», - Они дружат, наши матери. Я тем вечером на несколько часов остался один на один с ними и клянусь, не удивился бы, обратись они вдруг в хищных гарпий. Первым сбежал отец, сославшись на необходимость поработать в кабинете. Затем мои братья- в них вдруг проснулась удивительная тяга к знаниям, и они загорелись желанием посидеть в библиотеке. И даже Китти дезертировала в свою комнату, сказав, что чувствует слабость. Наша с Лиз беседа никак не складывалась, матери принялись расписывать наши достоинства, и тогда обстановка вконец стала невыносимой. У бедной девушки было такое испуганное и неловкое выражение лица. Думаю, я и сам выглядел не лучше.

Нахаш поглядел на него с сочувствием.

-Это было ужасно, мы вроде все участвовали в одном разговоре, но душой стремились к совершенно разным вещам. Китти рассказывала, что Лиз хочет пойти на курсы сестер милосердия, и совершенно не планирует выходить замуж в ближайшие годы. Я бы после окончания колледжа хотел попутешествовать. А наши матери надеются нас поженить, нещадно выкорчевывая любые наши планы на будущее. Кошмар! Впрочем, ладно, давай не будем о грустном. Я совсем не рассказывал тебе о писательском клубе и хочу предупредить, чтобы ты не ждал чего-то особенного. Мы обычно просто собираемся и что-нибудь обсуждаем, читаем свои черновики, или отрывки из понравившихся книг. Я подумал, что это в любом случае будет интересно.

Родерик почувствовал странную неловкость. Вдруг Мейзу будет скучно на встрече?

-Не страшно. В конце концов, на этой встрече будешь ты, а я вовсе не против прогуляться, не важно, в парке или в городе, - сосед ободряюще кивнул и указал рукой на двухэтажный дом из темного кирпича, - Кажется, нам сюда.

Поворачивать назад было поздно. Они подошли к трехэтажному дому, немного напоминавшему тот, в котором жила леди Агнес. Им открыла служанка, но тут же в коридор откуда-то сбоку выскочил сам Хью. Чуть раскрасневшийся и полноватый, с широкой улыбкой на круглом лице, он выглядел необычайно воодушевленным и напоминал счастливую головку сыра, если бы сыр, конечно, умел улыбаться.

Глава 8

Родерик сутками сидел в своей комнате, выбираясь оттуда только к вечеру и тут же исчезая в тени переплетений парковых деревьев. Китти могла бы ожидать такого равнодушия к себе от старших братьев, разница в возрасте с которыми не давала найти общих тем для разговоров. Могла перенести невнимание отца, ведь тот почти всегда был на работе. Могла стерпеть занятость матери, в конце концов, следить, чтобы в доме поддерживался порядок, тоже непросто. Но Рори, от него она такого попросту не ожидала. Даже когда Китти училась в пансионе, и все её разговоры сводились к пересказыванию сплетен и напеванию французских баллад, брат с изрядной долей внимания поддерживал любую беседу. Она была бы не против послушать о проделках его друзей и о занудных лекциях преподавателях. Ей, в конце то концов, надо было попросить братца позвать к ним в гости как можно больше его однокурсников, ей ведь еще замуж выходить! И лучше бы сделать это поскорее, пока тетушка, больше всех озабоченная счастливым будущем любимой племянницы, не сделала выбор за неё.

Леди Агнес уже неоднократно пыталась познакомить её с мужчинами весьма солидными, но старыми и до зевоты скучными. Отвратить тетушку от идеи выдать её замуж не получилось, так что оставалось лишь возглавить поиски, пока ей в мужья не определили какого-нибудь сухаря-викария. Или лысеющего полноватого джентльмена, партнера отца по бизнесу. Китти видела с каким плотоядным выражением на хищном лице, тетушка смотрела то на неё, то на этого Ллойда, то и дело вытирающего платком свою мерзкую лысину. Она явно примеряла на них свадебные наряды и готовилась утирать счастливые слёзы кружевным платком. А Родерик, мерзавец, даже не удосужился познакомить родную сестру с их новым неженатым соседом, хотя бегает в парк Мейза каждый день!

Решено! В этот раз она последует за братом. Хоть посмотрит на этого Нахаша, пусть даже одним глазком, пусть даже из-за дерева.

***

Погода испортилась, стоило Родерику выйти из дома. Он уже жалел, что оделся совсем легко и даже поленился захватить с собой потрепанный норфолкский пиджак. Юноша уныло оглянулся на дом. Из окна второго этажа ему махала сестрёнка.

Наверное, стоило наконец пригласить Мейза к ним, познакомить с Китти, с семьей. Но какой-то червячок сомнения грыз юношу. Всё-таки каким бы интересным не был новый сосед, каким бы вежливым и дружелюбным ни казался, было в нем нечто странноватое. На этот раз всем сомнениям было суждено разрешиться. Мейз ждал его на ужин. Где как ни в доме лучше всего можно понять суть человека? Дом всегда отражает натуру обитателя. Может, там будут полупустые полки и идеальный порядок? Хотя, Нахаш не похож на человека, которому отчаянно не нравится, когда что-то выходит из-под контроля. Или может, в его гостиных стоят обнаженные статуи и лежат персидские ковры, выдающие натуру сибарита? Очень может быть. Хотя, дом Нахаша Родерик скорее представлял неким филиалом Бедлама, с разнообразным количеством безделушек, привезенных из разных стран. А обнаженные статуи если и были, то наверняка использовались в качестве вешалок для пиджаков, плащей и халатов, разбросанных небрежным хозяином и тут и там. Представив, как копия Венеры Милосской обретает вполне уютный и непосредственный вид в пестром халате Нахаша, юноша улыбнулся.

Небо затягивали тучи, но он решил пройтись пешком, срезав дорогу через парк. К тому же, идти было не дольше часа.

На людях Мейз вел себя вполне прилично и не позволял себе никаких эксцентричных выходок, как то: расхаживать босяком по траве, петь в голос какую-то чушь на арамейском или болтать о том, какие эмоции одолевают того или иного человека из толпы. Нахаш мог констатировать любую перемену чувств и в самом Родерике. Юношу это раздражало до крайности. Какая радость быть настолько гениальным психологом, если потом душа человека не будет представлять для тебя никакого секрета? Где тут интрига? Это же скучно! Нахаш смиренно соглашался. За время совместных прогулок Родерик сумел со всеми этими причудами смириться, в конце концов, все эти странности соседствовали в этом человеке с обширными интеллектуальными познаниями, тягой к искусству и бесконечной дружелюбностью.

Вдали громыхнуло, и Родерику показалось, что он может различить надвигающуюся стену дождя.

Желание вернуться назад душило юношу, но вместе с этим предчувствие чего-то интересного заставляло его торопиться, выискивая выход к старой усадьбе. Так, наверное, бывает у кошек, которых способно сгубить собственное любопытство. Он чувствовал, как в груди что-то заворачивается в тревожный узел, но вместе с тем ощущал пьянящий задор.

Он помнил старый заброшенный дом, обращенный широким балконом с потрескавшимися стеклянными окнами к реке, в который однажды забрался с братьями. Последний владелец мертв, наследники заграницей, усадьба в упадке. Искусная лепнина под низким фронтоном, почернела от времени. Обшарпанные колонны покрыты трещинами. Было сложно поверить, что сейчас усадьба выглядит по-другому. Что по тем, когда-то разрушенным коридорам, ходит прислуга, что Мейз вечерами сидит на балконе и смотрит на алеющую под закатным солнцем реку, а колонны уверенно растут ввысь.

Выйдя наконец на дорогу к дому, Родерик устало выдохнул. Ветер дунул ему в лицо, засыпав в глаза дорожную пыль, в вершинах дубов на подъездной аллее тревожно зашумело. Совсем скоро перед ним выросло белоснежное трехэтажное здание в классическом стиле. Увитое по низу плющом и вьющимися розами, оно было неузнаваемо.

Непонятно откуда выскочивший старый слуга, усатый и лысый, призывно махал рукой. Да так радостно и живо, как будто долгое время ждал именно Родерика, и вот наконец дождался.

***

Китти бежала через заросли густой травы, стремясь догнать брата, необычайно ловко передвигавшегося по заброшенному парку. Казалось, он шел не по бурелому из давно опавших ветвей, не по ямам и оврагам, а по утоптанной тропинке. Только вот никакой тропинки в этом отвратительном парке не было. Ветви хлестали по лицу, платье цеплялось за колючки кустов дикой ежевики, и через десять минут Китти потеряла брата из виду. От злости она замолотила кулачками по стволу дерева и осела вниз. Закатное солнце освещало верхушки деревьев, запутывалось в листве и почти не освещало землю. Китти вздохнула, представив, что обратный путь придется проделывать в темноте. Снова через буераки и кочки, как будто она жаба какая-то. И как только Рори шастает здесь по такой темноте? Хорошо хоть диких зверей тут нет. Ведь нет же? Ей тут же примерещился подозрительный шорох в листве. Подтянув поближе увесистую ветку, она затаилась, вслушиваясь. Среди шорохов и скрипов Китти вдруг почудился шепот. Вроде и ясно слышимый, но разобрать хоть слово было решительно невозможно.

Глава 9

Окна комнаты, из которой Родерик так безрассудно выпрыгнул, выходили на реку. Покрепче перехватив кочергу, он поспешил обогнуть дом. Через парк он идти не рискнул. Если отправиться по обычной дороге, то путь может и выйдет длиннее, но там не будет прислужников Нахаша. По крайней мере, юноша очень на это рассчитывал.

На повороте за угол, он едва не влетел в давешнего слугу, что встречал его около дверей.

-Ну куда же вы, ихшество. Джентльменам не пристало уходить не попрощавшись, - слуга широко улыбнулся, обнажая острые игольчатые зубки.

Глаза его светились красным, нос будто бы заострился, а усы стояли дыбом. Ничуть не сомневаясь, Родерик метнул в радушно скалящуюся харю кочергу. Слуга с визгом и шипением отпрыгнул прочь.

Пробегая мимо конюшен, он вдруг заприметил лошадь, мирно стоявшую в стойле. К разбитому окну и рукоприкладству рисковало добавиться еще и конокрадство- парень твёрдо решил, что терять ему уже нечего. Вскочив на лошадь одним прыжком, он вовсе не ожидал, что та тут же понесется вскачь в сторону реки.

-А-а-а!!!- заорал Родерик, когда понял, что буквально не может слезть со спины животного, которое скакало так быстро, что перед глазами всё расплывалось. Он ерзал, пытаясь спрыгнуть, но будто прилип к гладкой, мерзко-скользкой лошадиной шерсти.

«Келпи»- судорожно мелькнула мысль в мозгу. Вокруг пролетали деревья, сейчас, вот сейчас, лошадь прыгнет в воду, и он пойдет ко дну.

Но лошадь, не сбавляя скорости, проскакала прямо по реке, и, сделав резкий оборот, понеслась вдоль по руслу, едва касаясь копытами воды.

Вцепившись в гриву, Родерик рискнул оглядеться. Лунная дорога окрашивала воду в серебряный цвет, копыта оставляли едва заметную рябь, а в воздухе, густо пахнущем травой и илом, слева и справа мелькали светлячки. Ему казалось, что он вот-вот воспарит над рекой, и над ним понесутся холмы, луга и деревни, и копыта келпи так же легко будут касаться верхушек деревьев. От красоты и ужаса у него замирало сердце и хотелось кричать. Неужели это взаправду?

***

Китти открыла глаза.

Над ней раскинулся полог листвы. Голова ее покоилась на чем-то мягком. После пережитых волнений, страх как будто бы отступил. Она повернула голову и уткнулась носом в темную рубашку. Резко сев, девушка оглянулась, и увидела незнакомого парня, рассевшегося на траве. Он, отставив руки назад и запрокинув голову, любовался звездами и, казалось, был совершенно не причастен к тому, что она обнаружила себя лежавшей у него на коленях. За его спиной тускло мерцал фонарь, не из тех новых электрических фонарей, но самый обычный, со свечечкой внутри.

-Ты кто? - с удивлением спросила Китти, пытаясь рассмотреть незнакомца в неярком свете.

Парень хмыкнул, подцепил фонарь, и поставил его между ними.

-Зови меня Том.

В неярком свете он казался совсем молодым, светловатые волосы неровно обрамляли приятное скуластое лицо, а открытый взгляд казался любопытным и веселым.

-Ты напугал меня, Том, - укорила его девушка, - И что ты делаешь в лесу? Как нашел меня? И почему я проснулась... там, где проснулась?

Парень обиженно нахмурился:

-Мисс, недурно было бы поблагодарить меня за спасение, для начала. Между прочим, вы едва не навернулись в овраг. И кто знает, что с вами бы сталось, не удержи я вас вовремя. А вы так завизжали, что я едва не оглох. А потом свалились в обморок. Что же, вы думали, я оставлю вас одну лежать на холодной земле?

Китти стало неловко.

-Нет, нет, конечно. Просто я испугалась, Том. Извини. И спасибо. Я Кэтрин Стоун. Ты, наверное, живешь у Нахаша Мейза?

-Да, у него, - подтвердил юноша, - Я один из его помощников.

-И что же ты разгуливаешь ночью по парку, помощник?

-Ну вы и придумаете, - широко улыбнулся он, - Гулять ночью по парку! Вы, что ли, парков нормальных не видели? Тут везде заросли, да бурелом. Второй день мучаюсь, очищаю тут всё. Уже шёл к усадьбе, мечтал как отчитаюсь и сразу лягу, отдохну, а тут вы как выскочили. А потом хлоп- и сразу в обморок. Ох и влетит мне от господина... Как же вас так угораздило, оказаться ночью в нашем парке

-Ох. Я просто шла и заблудилась, - покривила душой девушка.

-О, это у вас семейное. Господин рассказывал, что познакомился с вашим братом при таких же обстоятельствах.

Вдруг тишину прорезал дикий вопль. Китти вздрогнула и схватила Тома за руку, испуганно вглядываясь в темноту.

-Птицы, - улыбнулся юноша, - здесь часто кричат птицы. Это всё от того, что река близко. Наверное, из вашего дома не так слышно.

-Ах, точно! Меня, наверное, обыскались дома. Наверное, и Рори уже успел вернуться, а меня всё нет и нет. Как все переживают! Том, пожалуйста, проводите меня домой!

- Конечно. Я и сам хотел предложить, - Том легко поднялся и протянул руку Китти, за которую та поспешила ухватиться, - Всё-таки наш парк может показаться не слишком уютным местом при лунном свете. Но не спешите разочаровываться, мисс. Уверю вас, днём тут замечательно. Есть чудные поляны, где цветастым ковром растет наперстянка, и птицы поют так красиво. Вы просто не знаете, как тут бывает волшебно. Я провожу вас до дома. А вы обязательно приходите завтра. Я буду ждать вас у дубов на границе владений.

Юноша подхватил девушку под руку и повел к тропе, вдруг появившейся среди деревьев. Дорога назад легко стелилась под ноги, и Китти подумала, что обязательно придёт сюда завтра. Загадочные шелесты, шепотки и шорохи уже не пугали, а будоражили воображение. В компании Тома и небольшого фонаря, тускло освещавшего тропинку, ей было почти нестрашно.

***

Родерик с замиранием сердца понял, что келпи несет его прочь от поместья. Слава Богу! Если двигаться по реке, то можно в конце концов выехать к деревне. Там через сужавшееся русло реки был переброшен мост, он точно помнил. Родерик, конечно, еще не придумал, как будет слезать. Но можно же снять с шеи нитку с рябиной и хлестнуть ею лошадь. Может, келпи утратит своё волшебство хотя бы на секунду? За эту секунду он успеет соскочить со спины.