Поверь мне снова

Пролог

Годназад

Сижу в кресле, на моих коленях девушка, прижавшись к груди, что-то шепчет мне на ухо. Но я не слышу. Я жду. Жду её. Почти не дышу, внутри всё выгорело, я запретил себе чувствовать, запретил думать, чтобы довести до конца то, что задумал.

Слышу хлопок входной двери. Пришла.

Гипнотизирую взглядом ручку двери, вот она опускается, дверь распахивается, и в комнату влетает моя девочка. Ее волосы, как всегда, в беспорядке, на губах улыбка, которая тут же гаснет, глаза округляются, и Вера закрывает рот ладонью.

Обхватываю ладонью затылок девушки и, рывком притянув к себе, целую ее в губы. Смотрю на Веру, вижу, как по её щекам текут слёзы. Не думал, что будет настолько больно, будто в груди ледяная звериная лапа впилась в сердце, запустив в него когти, и медленно вытаскивает кровоточащий орган из груди.

– Как ты мог? – еле различимый шепот в тишине

Вера разворачивается и выбегает из комнаты. Хлопок входной двери. Вот и всё.

– Пошла вон, – скидываю девчонку с коленей, вставая, начинаю одеваться.

– Ма-а-кс, – протягивает она, ведя ладонями по моей обнаженной спине, – а может, продолжим? Ну что я зря раздевалась? – прикасается губами к моей спине.

– Пошла вон! – кричу, задыхаясь. Мне противны её прикосновения, я сам себе противен.

Она испуганно ойкает, в спешке собирает разбросанные вещи и выбегает из комнаты.

По венам расползается лёд, перед глазами моя малышка и её слёзы, бесконечная боль в глазах, которую причинил я. Хотя обещал, что она никогда больше не будет плакать.

Злость на самого себя взрывает мозг, я начинаю скидывать всё со стола, одним взмахом отбрасывая в сторону то, что попадается под руку. Часто дышу, задыхаясь от безысходности, моя ярость обрушивается на всё, что я вижу: телевизор, полки, шкаф, вещи.

И тут мой взгляд падает на браслет, лежащий на полу. Медленно опускаюсь на колени, беру его в руки, слыша какой-то отдаленный звук, похожий на вой, и понимаю, что это я. Словно раненый умирающий зверь. Я он и есть. Без сердца долго не живут, а я только что сам его себе вырвал.

Но я не мог по-другому, мне не оставили выбора.

----------------------------------

Дорогие читатели! Добро пожаловать в мою новую историю! Она про Макса, друга Алекса из книги "Сводный гад", но является самостоятельной, можно читать отдельно!

Главами флэшбэков (они идут курсивом) - воспоминаниями героев, эпизодами из прошлого, будем возвращаться назад, чтобы узнать причину, которая привела к этим событиям, и когда две параллельные временные сойдутся, всё встанет на свои места)

Буду рада любой поддержке в виде лайков, комментариев и добавлений в библиотеку ❤️

Глава 1.

Макс

Стою в тени деревьев на хорошо знакомой мне улице элитного посёлка и смотрю на коттедж, куда почти каждый день провожал свою любимую. Мою маленькую Веру.

Теперь, скрываясь, словно вор, наблюдаю за тем, как в желтый автомобиль с шашечками охранник Олега Сергеевича загружает объёмные чемоданы. Меня бросает в холод, несмотря на тёплую весеннюю погоду, пальцы немеют – до того сильно руки сжаты в кулаки в карманах куртки. С сегодняшнего дня моя жизнь не будет прежней, я сам, добровольно просрал её. И обратно не отыграть.

Жалею ли я? До безумия.

Только мои сожаления никому не нужны, и я буду прокручивать в голове снова и снова каждую секунду того грёбаного дня, когда сам отказался от той, кто была дороже всех. Той, которая сейчас увозит с собой мое сёрдце.

Вижу, как Вера выходит из дома, бледная, с потухшим взглядом, как быстрым движением зло стирает слёзы со щёк тыльной стороной ладони. А меня словно пырнули ножом в сердце и медленно его поворачивают, разрезая пополам.

Смотрю жадным взглядом на девушку, стараясь запомнить всё до мельчайших деталей – каштановые непослушные кудряшки, карие глаза, хрупкую фигуру, пухлые губы, которые мне так нравилось целовать.

Внезапно она резко останавливается, будто споткнувшись, и начинает озираться по сторонам, словно чувствуя моё присутствие. И во всех ее действиях столько ожидания и надежды, что моё сердце замедляет ритм, словно выталкивая через рану остатки крови, словно сейчас оно перестанет биться. Навсегда.

Делаю шаг влево, прячась за большим раскидистым деревом. Она не должна меня здесь увидеть. Я предатель, своими руками разрушивший всё, что между нами было – дружбу, доверие, любовь.

Снова смотрю в сторону такси, плечи Веры опускаются, она словно бездушный манекен обходит автомобиль и садится на заднее сиденье такси, игнорируя то, что говорит ей отец.

Таксист занимает водительское место, Олег Сергеевич, окидывая быстрым взглядом улицу, тоже садится и автомобиль трогается с места.

Как же мне хочется сейчас догнать его, остановить, вытащить Веру и обнять, зарывшись носом в копну ее волос, вдохнуть запах, ставший за эти годы таким родным, таким необходимым.

Прислоняюсь спиной к толстому дереву, ноги подкашиваются, и я съезжаю по стволу вниз, на землю. Я мёртв внутри, теперь я только оболочка от прежнего Макса Воронцова, его тень, без сердца и чувств, без эмоций и смысла жизни.

Моё сердце сейчас с ней – в чёртовом такси, увозящем мою девочку от меня навсегда. Надеюсь, она будет счастлива. Без меня.

Глава 2

Макс. Флэшбек (воспоминания)

Мы выросли в одном дворе, ходили в одну школу, только Вера была на два года младше меня. Я не замечал мелкую девчонку, что играла во дворе в куклы, пока мы с пацанами гоняли в футбол, только однажды, как долбанный рыцарь из кинофильма, не смог пройти мимо плачущей на скамейке в парке девчонки. Умница, красавица, гордость отца, которую ставили в пример мамы со всей округи своим дочерям.

Возвращаясь с тренировки по баскетболу, я решил пройти через парк. Обычно там не хожу, но в этот раз что-то меня дёрнуло. Наверное, это судьба.

Если бы я пошёл другой дорогой, между нами не зародилась бы дружба, переросшая в любовь, а для меня ещё и в зависимость.

Проходя мимо последней лавки, которая стоит ближе всех к выходу из парка, я слышу тихий плач. Замерев на месте лишь на миг, решаю не обращать внимания. Меня это не касается. Почти дойдя до ворот, разворачиваюсь и иду к скамейке. Какое-то свербящее чувство в груди не даёт покоя и заставляет меня вернуться.

На скамейке сидит девочка в форме нашей школы, её темные кудрявые волосы закрывают лицо, руки сцеплены в замок на коленях, плечи подрагивают от плача. Рядом лежит рюкзак, содержимое которого вывалено на лавку так, словно девочка что-то искала.

– Из-за чего сырость? – останавливаюсь рядом, поставив сумку со сменкой на землю.

Девчонка медленно поднимает голову, смахивает свои кудри с лица и смотрит на меня, нахмурившись. Карие глаза припухли от слёз, вздёрнутый нос, веснушки рассыпались по переносице. Она начинает судорожно запихивать в рюкзак свои вещи, а мне становится смешно. Кажется, меня приняли за маньяка, караулящего маленьких беззащитных девочек в парке.

– Не бойся меня. Я помочь хочу, – девчонка замедляет свои действия, вскидывая на меня взгляд, который словно разрезает меня пополам.

– Я не боюсь, – шмыгает носом, но продолжает своё занятие.

– Тебя обидел кто-то? – продолжаю попытки узнать причину её слёз. Сам не знаю, почему меня это волнует.

– Всё в порядке, – поднимется со скамейки, а я не могу отделаться от мысли, засевшей в голове – ты не должен отпускать девчонку.

– Скажи, чем помочь? – она припускает в сторону выхода из парка, а я за ней. Внезапно девчонка спотыкается, и я ловлю её за локоть, предотвращая падение.

– Ты всех спасаешь? – внезапно летит вопрос, заставляющий меня улыбнуться.

– Только красивых, – она оборачивается и как-то странно на меня смотрит.

– Вот сейчас совсем не смешно! – зло бросает, отпихивает мою руку и быстрым шагом удаляется. Да что не так?

– А похоже, что я шучу? – равняюсь с девчонкой, пристраиваясь к её шагу.

– Все знают, что я уродина! – выкрикивает, заставляя меня замереть на месте. Что за бред?

– Плюнь в рожу тому, кто такое сказал, – спокойно проговариваю, не понимая, отчего такая реакция.

– Я, правда, красивая? – разворачивается ко мне, уставившись недоверчиво.

Сколько ей? Шестнадцать? А уже разочаровалась в людях и в себе. Как можно считать её уродиной? Смотрю на пышную копну её волос, на идеальные губы, которые она прикусывает в нерешительности, на тонкие пальчики, с силой сжимающие лямку рюкзака в ожидании ответа. Её глаза, цвета шоколада смотрят внимательно, с какой-то надеждой, отчего у меня в груди ёкает, сердце делает кульбит, а все слова напрочь вылетают из головы.

– Правда, – честно отвечаю, сам не понимая, почему говорю подобное девочке младше меня.

У меня никогда не было недостатка в женском внимании, я даже не напрягался – не ухаживал, не говорил красивых слов. Девчонки сами вешались на шею, и все они считали себя неотразимыми – короткие юбки, томные взгляды, обещающие наслаждение, но ни одна из них не вызывала таких противоречивых чувств, как эта случайная знакомая из парка. Мне хотелось защитить её, пообещав, что больше никто никогда не обидит. Мотаю головой, отгоняя эти мысли.

– Меня Вера зовут, – делает пару шагов ко мне и протягивает ладошку.

– Макс, – пожимаю руку, чувствуя, как подрагивают её пальцы.

– Так из-за чего ревела-то? – так и подмывает выяснить причину, хотя сам не понимаю, зачем, но меня словно что-то подталкивает.

– Ключи от дома потеряла, или кто-то украл, – пожимает плечами, тут же поникнув. – Папа уехал в командировку, а он у меня строгий, – поднимает взгляд на меня, а я, словно завороженный, смотрю в её глаза. – Злиться будет, да и домой я попасть не смогу, – снова шмыгает носом, а моё чёртово благородство не позволяет сейчас забить и пройти мимо.

– Сейчас всё решим, – успокаиваю Веру. Красивое имя, ей очень идёт – такое же хрупкое и нежное, как и она сама.

Подхожу к скамейке, где она сидела, осматриваю доски, заглядываю под неё, и вижу, как что-то блестит в лучах заходящего солнца. Протягиваю руку и поднимаю связку ключей с брелоком в виде балерины в каком-то странном прыжке.

– Твои? – спрашиваю, а Вера смотрит на меня расширенными от удивления глазами и часто кивает.

– Это мамин брелок, – берёт из моих рук связку осторожно, словно это самая важная ценность. – Память, – добавляет, поглаживая пальчиком балерину.

– Пропажа нашлась, – улыбаюсь, глядя на её довольное лицо. – Пойдем, провожу до дома, мало ли.

– Мне недалеко, – пробует возразить, – но я легонько подталкиваю её, чтоб показывала направление.

Когда мы подходим к моему дому, брови ползут вверх от удивления.

– Ты тут живёшь? – силюсь понять, почему я не заметил её раньше.

– Да, достаточно давно, – пожимает плечами, поднимая голову вверх, на окна многоэтажки. – Мне пора.

– Угу, – соглашаюсь, всё ещё пребывая в собственных мыслях.

Глава 3

Макс. Настоящее время.

Возвращаясь с тренировки, решил заглянуть в автосервис к дяде. После смерти родителей он единственный, кто у меня остался – брат отца, что взял опеку над племянником, если бы не Игорь, я попросту бы отправился в детдом.

У него свой сервис, приносящий хороший доход, он научил меня разбираться в тачках, ремонтировать их, помогать ему по мере необходимости. Хотя в подробности никогда не посвящал, утверждая, что меня это не касается. Да я и не лез. Рад был помочь, чем мог, чтобы совсем не виснуть на его шее мёртвым грузом, выполнял мелкие поручения, ремонт, когда понимал, какую неполадку необходимо устранить, но в юридические дела не лез.

Подхожу к воротам, которые обычно открыты, но сейчас всё наглухо заперто, что вызывает у меня недоумение. Самый разгар сезона, а дядя этим не пользуется? Странно всё это.

Захожу внутрь, где царит полумрак, пытаясь разглядеть хоть что-то, иду к автоматам, врубаю свет. И тут же застываю, не в силах пошевелиться. Вся мастерская Игоря представляет собой поле боя – инструменты разбросаны, словно что-то искали, автомобильные покрышки разрезаны, дядин автомобиль, стоящий в дальнем боксе, словно побывал на поле боевых действий – лобовуха расколота, на дверях вмятины, фары все разбиты.

Обвожу взглядом помещение и вижу чьи-то ноги, торс скрывает стеллаж с инструментами. Медленно подхожу ближе, практически не дыша, и с ужасом осознаю, что это Игорь. Весь крови, обездвижен, в руке зажата монтировка. Проверяю пульс – есть.

Трясущимися руками достаю телефон и набираю неотложку, сердце грохочет в груди, словно хочет пробить рёбра. Игорь единственный мой живой близкий человек, если его не станет, я останусь совершенно один против этого мира, который невзлюбил меня с рождения.

– Алло, скорая? – быстро произношу, как только слышу ответ.

– Не надо скорой, – хрипло произносит дядя. – Макс, не звони, – я тут же подчиняюсь, сбрасывая звонок, хотя не понимаю, почему он не хочет вызвать скорую и полицию.

– Помоги встать, – слышу тихий голос и помогаю Игорь подняться на ноги.

– Что произошло? – пытаюсь узнать подробности, но дядя, проигнорировав мой вопрос, направляется к автомобилю, стоящему в соседнем боксе с его машиной.

Он открывает капот с трудом, держась за бок правой рукой и морщась при каждом движении. Наклоняется и запускает руку внутрь.

– Не нашли, – еле уловимо

Что не нашли? Кто? Для чего было громить сервис? В голове крутится масса вопросов, но ни на один ответа нет.

– Тебе нужно отлежаться, – подхожу к Игорю и беру его за локоть. – Поехали, отвезу домой.

– Закрой тут всё, – дядя достаёт ключи из кармана рабочего комбеза и протягивает мне. – От той тачки, – кивает на ту, где только что что-то искал, и сам садится на заднее сиденье.

Перед тем, как закрыть сервис, ещё раз обвожу взглядом помещение. Во что Игорь снова вляпался?

Дома укладываю дядю в постель, а сам иду разогреть нам ужин. Сегодня мне ещё нужно подготовиться к семинару, только навряд ли я запомню хоть одну строчку после всего, что увидел.

Я учусь на юрфаке, и у меня нет богатых родителей, которые дали бы мне денег прикрыть пропуски или неуды по предметам или устроили бы меня после окончания на престижное и перспективное место работы. Поэтому я учусь сам, стараюсь сдавать всё вовремя и с хорошими оценками, иначе не видать мне бюджетного места, а оплачивать такое обучение мне не по карману. На юрфак мне помог попасть Илья Александрович – отец моего лучшего друга Алекса, за что я ему очень благодарен.

С Алексом мы дружим с седьмого класса, ходили в одну школу, но в параллельные классы. После смерти родителей я стал замкнутым, перестал видеться с друзьями, стал часто драться из-за нападок сверстников.

И вот в одной из таких драк во дворе школы Алекс и его друг Сергей встали на мою защиту. Получили мы тогда все трое, но с тех пор и началась наша дружба, мы были не разлей вода, и каждый из нас мог положиться на другого. Пока Сергей год назад не совершил подлость – рассорил Алекса с его девушкой Аней, из-за чего Алекс попал в аварию.* И хотя Сергей и попытался всё исправить, былой крепкой дружбы между нами тремя уже нет.

Достаю телефон и набираю Алекса, тот отвечает сразу же.

– Не отвлекаю? – спрашиваю друга, и тот издаёт короткий смешок.

– Для тебя я всегда готов, Макс, – на душе становится легче, когда знаешь, что есть человек, готовый помочь тебе в любой момент.

– У вас вроде был семейный врач? – начинаю осторожно. – Не сможешь договориться? Нужно Игоря осмотреть, а он ни в какую в больницу не хочет, – шумно выдыхаю в раздражении. – Ты же его знаешь.

– Что случилось? Серьёзное что-то? – с беспокойством в голосе.

– Не знаю. Его избили прямо в боксе, кровь была, вроде с рукой что-то, – сажусь на табурет, прислонившись спиной к стене.

– Сейчас наберу врача, дам адрес твой домашний. Жди, – даже не сомневался в нём.

– Я всё оплачу, – говорю, пока Алекс не повесил трубку.

– Макс, иди к чёрту, а? – начинает злиться. – Лучше в гости к нам с Аней приезжай, а то она обижается уже, что так долго не появляешься.

– Хорошо, заскочу на днях, – улыбаюсь, представляя, как меня будет отчитывать Аня. Замечательная девушка, другу очень повезло с ней.

– Договорились. Жди врача, – и отключается.

Разогреваю ужин и несу дяде, предупреждаю о приезде врача, чтобы не ворчал и не сопротивлялся.

– Может хватит уже с тебя всего этого? – смотрю на Игоря, здорово ему досталось. – Завязывай, иначе в следующий раз может быть гораздо хуже.

– Если бы всё было так просто, Макс, – вздыхает он. – С этого уже не соскочить, всё слишком закрутилось.

– Я не знаю, в чём дело, но нельзя так! Нельзя постоянно жить в страхе! – повышаю голос, а он морщится.

– Я уже погряз по самые уши, а вот ты не лезь во всё это, – смотрит на меня жестким взглядом. – Я хочу оградить тебя от этого дерьма и пока у меня получается.

Глава 4

Макс.

На улице уже стемнело, я еду с тренировки, чувствуя себя так, словно разгрузил пару вагонов угля. Сегодня тренер особо зверствуя после недавнего проигрыша местному университету, гонял нас чуть ли не потери сознания.

Дороги практически пусты, и я получаю кайф от вождения, от того, что я могу контролировать эту железную бездушную машину, а она подчиняется движениям моих рук. Я даже участвовал в нелегальных гонках, пока не получил нагоняй от Игоря. После чего перестал ввязываться во всё это, но гонять по объездной, за городом, один на один со своей тачкой, не перестал. Несясь со скоростью за сто пятьдесят по трассе твоё тело заполняет такая эйфория, которую не объяснишь словами.

После отъезда Веры это единственное, что помогало мне не сойти с ума. Мчась на скорости, я представлял её, сидящей рядом, хотя понимал, что этого уже никогда не будет. Я получал свою дозу адреналина и возвращался в пустую комнату, к своей прежней пустой жизни. Жизни без неё.

Машины были моей второй страстью после баскетбола. После смерти родителей опеку надо мной взял дядя, у которого уже был свой маленький автосервис, впоследствии разросшийся до сети по городу. Он научил меня разбираться в тачках, чинить любую поломку, и я после школы часами пропадал в боксе, помогая ему.

Но в какой-то момент всё изменилось. Когда мне было шестнадцать, стал замечать, что всё чаще к Игорю приходят странные личности бандитского вида, он всё чаще стал отправлять меня домой, а потом и вовсе запретил появляться в сервисе. Сначала я обижался, злился на то, что он мне не доверяет, но однажды между нами состоялся разговор, после которого я понял, что дядя попросту ограждает меня от опасности. Я пытался узнать хоть что-то, но однажды был пойман, подслушивая. Тот день я запомню навсегда. Сначала Игорь орал на меня, а потом расплакался. Таким я его видел в первый и в последний раз. И после он попросил никогда не вникать в то, что происходит. И я не посмел ослушаться.

Набираю Алекса** поблагодарить за врача, который в тот же вечер осмотрел дядю. Друг, как всегда, делает вид, что ничего особенного не сделал.

– Что-то серьёзное? – спрашивает, и я знаю, что его интерес не ради галочки, он действительно переживает.

– Рваная рана на руке, ушиб рёбер, – отвечаю, глубоко вздохнув. – Сегодня уже в сервисе, ни дня без своих тачек не может.

– Это хорошо же, – слышу улыбку в голосе Алекса.

– Хорошо. Только всё это мне не нравится, – останавливаюсь на красный. – Весь погром неспроста, ты же знаешь, я не в курсе всего, но тут дело не чисто. Боюсь, что это только начало.

– Макс, сам только не лезь во всё это, – стальным тоном. – Давай подключим отца и его связи. Думаю, они накопают многое.

– Не хочу впутывать вас в это, – барабаню пальцами по рулю.

– Макс, не беси. Твои проблемы и мои тоже. Ты мне как брат, – эти слова разливаются теплом в сердце.

– Я пока сам не знаю, что там. Постараюсь выведать хоть что-то у Игоря, – на том конце слышится мат Алекса. – Если припрёт, я скажу.

– Давай на опережение? Хоть раз, – вздыхает друг.

– Завтра позвоню. Ане привет, – сбрасываю звонок, не хочу вмешивать во всё это семью Алекса, кто знает, насколько здесь всё серьёзно.

Отец Алекса значимая фигура в юриспруденции – большое количество крупных выигрышных дел, своя юридическая контора, одна из самых крупных в регионе. Я знаю, что он не откажет в помощи, только Илья Александрович и так для меня много сделал, устроив в университет, да ещё обещав стажировку в своей конторе. Не могу злоупотреблять добротой этого человека, заведомо чувствуя, что дядя вляпался во что-то масштабное.

Возможно, мне самому удастся что-то узнать и тогда уже буду думать, что делать с полученной информацией дальше. Потому что подставлять единственного близкого человека, который помог, дал крышу над головой и заменил отца, я не могу.

Трогаюсь, как только загорается зелёный, набирая скорость, и тут наперерез мчится фигура. Чёрт! Вдавливаю педаль тормоза в пол, машина дёргается, и меня бросает на руль. Визг тормозов и какой-то звук.

Мотаю головой, приходя в себя. Какого чёрта? Тут даже пешеходного нет! Стараясь успокоиться, выхожу из машины, обхожу её и вижу на асфальте фигуру. Девушка. Бросаюсь к ней, лихорадочно соображая, – вызвать скорую или самому везти в ближайшую больницу. Опускаюсь перед ней на колени, переворачиваю на спину, и она открывает глаза.

А меня словно прошибает разрядом тока. Парализует. Лишает разума, воли. Сердце ухает вниз, и я трясущимися руками убираю волосы от её лица. Не могу произнести ни слова, мы смотрим друг на друга, и кажется, что сейчас меня разорвёт от нахлынувших эмоций.

------------------------------------------------------------------

** у Алекса есть своя отдельная история "Сводный гад". Обе книги цикла самостоятельны, можно читать отдельно

Глава 5

Макс.

Как такое возможно? У меня галлюцинации? В руках тремор, мысли разбежались, я держу в руках девушку и не могу произнести ни слова. У меня ступор, а нутро просто разрывает от эмоций: хочется прижать её к груди, обнять, крепко прижав, и никогда не отпускать. Но я сижу и смотрю на неё. А она на меня.

Моя Вера.

– Ты как? – хрипло вырывается у меня. – Руками двигать можешь? Ногами?

– Нормально всё, – отталкивает меня и встаёт с асфальта.

– Садись, в больницу отвезу, – киваю на свой автомобиль.

– Ещё ДПС предложи вызвать, – фыркает в ответ.

– Если захочешь, вызовем, – делаю шаг к ней, но она отшатывается, словно я чудовище, желающее её сожрать. – Вер…

– Надо же из тысяч машин в этой чёртовой дыре попасть именно под твою, – запрокидывает голову и смеётся как-то неестественно. – Отвали, Воронцов.

– Давай, хоть до дома подброшу, – беру её под локоть, намереваясь помочь сесть в машину.

– Мне не нужна твоя помощь! – шипит, увернувшись. – Засунь её себе в задницу!

Меня словно пригвождает к асфальту. Столько ненависти в её голосе. А чего я ждал после всего? Не знаю. Но её реакция выворачивает наизнанку. На меня обрушиваются воспоминания, скручивая сердце узлом, не давая дышать. Вера разворачивается и идёт прочь от моей машины вдоль обочины.

– Вер, не глупи, – кричу в след. – Садись, я отвезу тебя.

В ответ она показывает неприличный жест, выставив руку с торчащим средним пальцем. Всегда была упрямой. Если что-то вобьёт в голову, переубедить невозможно. Только я не смогу уехать и бросить её тут одну. Быстрым шагом догоняю Веру и хватаю за локоть, разворачивая к себе. Меня тут же обдаёт знакомым до боли запахом зеленого яблока и лайма, отчего по телу бегут мурашки.

Вдыхаю его, прикрыв глаза. Как же я по ней скучал. Сердце сейчас проломит рёбра и выскочит из груди, упав на асфальт. И пусть она его растопчет, заслужил. С трудом сдерживаюсь, чтобы не сграбастать её в объятия и не отпускать. Только знаю, что это невозможно. Меня ломает, буквально чувствую, как напрягаются мышцы, я еле сдерживаю себя.

– Отпусти, – цедит сквозь зубы и смотрит на меня.

В свете фар её глаза ещё ярче, и в них столько ненависти, что я на миг отшатываюсь.

– Я только отвезу тебя, не дури. Куда ты одна, ночь уже, – резко говорю, хотя самому хочется просто взять её на руки и отнести в машину.

– Какая тебе разница?! – выкрикивает мне в лицо.

– Просто хочу помочь, – пожимаю плечами, стараясь, чтобы звучало безразлично. – Считай, что я это такси. Плюс я почти наехал на тебя. Возмещаю моральный ущерб, как любой нормальный человек.

– С каких пор ты стал нормальным, – бросает, гневно сверкнув глазами. – Ладно, – смотрит на часы, – такси я ждать замучаюсь, поздно уже, а до дома пешком далеко. Пусть будет моральный ущерб, – соглашается и идёт назад к машине.

Открываю перед ней переднюю пассажирскую дверь, проглотив фразу о нормальности. После того, что я сделал, то, что она со мной разговаривает, уже радует.

– Адрес прежний? – спрашиваю, садясь за руль.

– Да, – коротко бросает, отвернувшись к окну.

Трогаюсь с места, а в голове тысячи вопросов, желание поговорить, узнать, зачем Вера вернулась в наш город. Только навряд ли она скажет мне правду.

Какое-то время едем молча, но я чувствую, что Вера напугана. Что-то произошло, ведь неспроста она бежала к дороге, неспроста бросилась наперерез автомобилю.

– Ты в порядке? Болит что-то? – бросаю на неё короткий взгляд.

В джинсах и футболке она кажется такой хрупкой. У меня дикое желание обнять её, поцеловать. Сжимаю крепко руль, отгоняя от себя эти мысли. Для неё я предатель, разрушивший нашу любовь. Пусть так и будет.

– Нормально всё, – коротко отвечает, даже не повернувшись в мою сторону, но голос хриплый, как будто сейчас расплачется.

– Вы вроде насовсем уехали? – осторожно подвожу к главному.

– А ты и рад был, – зло бросает, шмыгая носом. А чего я хотел услышать? Какого отношения к себе ждал?

Я вообще не думал, что когда-нибудь вновь с ней увижусь. Её запах наполняет автомобиль, и мне становится трудно дышать от потока воспоминаний, что словно слайды проносятся в моей голове.

– У тебя что-то случилось? – снова пытаюсь выведать, зачем она выскочила на дорогу.

– Даже если и так, тебя это не касается! – резко отвечает, наконец повернувшись в мою сторону.

Замечаю, как блестят её глаза от непролитых слёз, и у меня щемит в груди, так, что я начинаю задыхаться. Да, я утратил право доверия, но от этого только хуже становится.

Повисает неловкая пауза, и мне хочется остановить машину, выйти и просто крушить всё вокруг от бессилия. От осознания, теперь уже окончательного, что мы стали совершенно чужими. И я сам, своими руками, подтолкнул нас к пропасти.

– Ты учишься? – перевожу на нейтральную тему. Да, мне хочется узнать больше о ней, как она живёт без меня.

– Да, в Институте культуры. Педагогика современного танца, – бросаю мимолётный взгляд и вижу улыбку на её лице.

– А выступления? – аккуратно интересуюсь, боясь, что она снова замкнётся в себе.

– Меня пригласили в один из самых известных танцевальных коллективов, – уже более расслабленно говорит, откидываясь на спинку сиденья. – Вернутся с гастролей, и с сентября я с ними начинаю.

Она всегда жила танцем, обожала то, что делает, мечтала двигаться дальше. Не в нашем городе, а там, где больше перспектив выйти на большую сцену, быть замеченной. И я даже не сомневался, что у неё получится. С таким талантом и харизмой невозможное становится возможным.

– Ты всегда об этом мечтала, – тихо проговариваю, с грустью понимая, что останься она в этом городе, всего этого у неё бы не было.

– Иногда мечты сбываются, – пожимает плечами. – А ты? У тебя есть всё, о чём ты мечтал? – задаёт встречный вопрос.

Она была тем единственным, о чём я мечтал, чего хотел в этой жизни. Просто быть с ней рядом.

Глава 6

Макс. Флэшбэк (воспоминания)

– Ты точно не опоздаешь? – в который раз задаёт мне вопрос Вера, и я невольно улыбаюсь.

– Не переживай, буду вовремя, – заверяю, одной рукой держа сотовый у уха, а другой пытаясь надеть пиджак.

– Я жду тебя, – говорит вместо прощания и завершает вызов.

Ненавижу официоз со всеми его вытекающими. Хотя я мог бы пойти в повседневной одежде, но Игорь насел, утверждая, что на такие мероприятия ходят при полном параде. Пришлось достать костюм, белую рубашку и даже бабочку, которую я в данный момент и пытаюсь привести в божеский вид.

– Чёрт! – злюсь, не замечая, что в комнате уже не один.

– Помочь? – слышу голос дяди, который смотрит на меня с усмешкой.

– Ну раз заставил меня облачиться в это, будь добр, – ворчу, слыша смех.

Он ловко справляется с бабочкой, и я предстаю перед зеркалом, совершенно не узнавая себя. И хоть татушки на шее и тыльных сторонах ладоней выдают мой бунтарский дух, всё же смотрюсь я довольно прилично в этом тесном костюме с удавкой-бабочкой на шее. Словно я не только что вылез из-под капота машины, а вернулся с какой-нибудь вечеринки для аристократов.

– Породу не пропьёшь, – задумчиво говорит дядя, глядя на меня, склонив голову набок. – На отца похож так, что я даже дежавю словил на пару мгновений, – грустно улыбается.

– Отец любил вот это всё? – показываю на костюм.

– Нет, тоже сопротивлялся до последнего, – качает головой. – И только твоя мама могла заставить его всё это напялить.

Мне так не хватает родителей, я на миг зависаю, вспоминая мамин смех и папину довольную улыбку. Вера бы им понравилась…

– Мне пора, а то опоздаю, и Вера перестанет со мной разговаривать, – отмираю, тряхнув головой. Торопливо хватаю мобильник, который кинул на кровать, и проверяю карманы на присутствие ключей от машины. Беру с тумбы букет пионов, поддавшись внезапному порыву, купил их, возвращаясь с тренировки.

– Верёвки она из тебя вьёт, Вера твоя, – по-доброму смеётся.

– Игорь…

– Да я ж не в укор. Наоборот, – но я уже не слушаю и иду к выходу из комнаты.

Приехав во Дворец культуры и спорта, где сегодня выступает Вера, первым делом набираю её, но слышу длинные гудки. Видимо, готовится и до телефона перед выступлением уже не доберётся. Прохожу в зал и занимаю свободное место в первых рядах.

Знаю, как важно для Веры видеть мою поддержку, не помню, как называется конкурс, но понял, что это отборочный тур куда-то выше, и она очень надеется его пройти. Мне и неважно, куда и зачем, главное, что это важно для неё.

Спустя несколько минут занавес поднимается, и концерт начинается. Вера выступает десятым номером, и я терпеливо жду, скучая и чуть ли не зевая, глядя на выступления других участников.

Но как только подходит очередь её номера, тут же сажусь прямо, обращаюсь в слух и смотрю прямо на сцену, боясь пропустить хоть секунду из её выступления. Она не показывала видео с репетиций, не говорила, под какую музыку, “пусть для тебя это будет сюрпризом” – вот и всё, что я от неё слышал.

– Вера Гринёва и Егор Андреев с танцем “Ты у меня в крови”*, – объявляет ведущий, и у меня ступор. Какой Егор? Что за чёрт?

Занавес поднимается, посередине сцены стоит какая-то странная деревянная конструкция. Справа от неё сидит Вера, обняв себя за колени, слева стоит какой-то хмырь, ухватившись рукой за вертикальную деревяшку и опустив голову. Звучит музыка, и они оживают. Он в чёрном трико, а Вера в летящем воздушном чёрном платье – словно лёгкая бабочка, парящая по сцене. Сначала они танцуют по разные стороны конструкции, но потом парень дергает ручку, и оказывается, что это дверь.

А дальше. Дальше во мне медленно просыпается зверь. Потому что этот чёртов Егор лапает Веру везде, где можно, поднимает, вертит, перекатывает через себя, обнимает…

Чувствую боль в пальцах и слышу какой-то скрип, опускаю взгляд вниз и понимаю, что это мои руки сжимают подлокотники кресла с такой силой, что сейчас просто сломают. Понимаю, что почти не дышу, смотря, как Вера танцует, но пока ещё не совсем задавленный ревностью здравый смысл где-то в глубине пытается докричаться до моего сознания.

Танец – её страсть, это её мечта. И вполне естественно, что в паре на сцене психологически проще, чем одному. Закрываю глаза, медленно выдыхаю и заставляю себя досмотреть до конца.

Вера потрясающая. Она словно парит на сцене, через танец передавая свои чувства, если забыть об этом парне, то танец настолько чувственный, настолько живой, передающий эмоции – печаль, страдания, расставание, попытки поговорить, ссоры, недопонимание. И любовь. Любовь не смотря на боль, которую любящие люди причиняют друг другу.

Я настолько привык, что она есть у меня, привык к общению, к тому, что она есть в моей жизни, наполняя её смыслом. Впервые после смерти родителей я по-настоящему задумался о своём будущем. О том, что я хочу добиться чего-то, но не ради себя, ради Веры. Смотрю на её руки, на то, как она танцует, и понимаю, что хочу чтоб была рядом. Всегда.

Как только номер заканчивается, раздаются оглушительные аплодисменты, крики “браво” и даже свист. Смотрю на счастливое, сияющее лицо Веры и тоже улыбаюсь, когда её взгляд, находит в зале меня. Она посылает мне воздушный поцелуй, а я готов простить ей этого Егора в паре, если она счастлива, если это приближает её к осуществлению самой заветной мечты.

----------------------------------

Танец, который вдохновил меня на эту главу, можно посмотреть в моей группе в ВК и в блоге.

Глава 7

Макс.

Через пропускной пункт в элитный посёлок мы проехали без проблем с пропуском Веры. Сюда они с отцом переехали спустя пару лет нашего знакомства. Олег Сергеевич быстро поднялся в бизнесе, потом стал депутатом законодательного собрания и смог себе позволить элитную недвижимость.

Только для нас с Верой её переезд создал неудобства – теперь мы жили в разных концах города, времени видеться стало гораздо меньше, и это меня убивало. Мои тренировки, её репетиции, занятия в школе, подготовка к экзаменам, помощь дяде – всё это занимало много времени, не оставляя нам возможности видеться часто.

Одно радовало – тогда мне уже исполнилось восемнадцать, у меня были права и дядина машина. Я приезжал к её дому, и мы долго катались по городу, ездили в парк кормить уток в пруду по вечерам, на пляж любоваться звёздами, стараясь всё свободное время проводить вместе.

Отец контролировал каждый шаг Веры, без его разрешения она не делала ничего, и меня бесил такой тотальный контроль, душащий волю собственной дочери. Вера шутила, что папа настолько её любит, что боится – вот сейчас она выйдет за меня замуж, и у него никого не останется.

Олегу Сергеевичу я не нравился, это чувствовалось на ментальном уровне. Его взгляд-сканер каждый раз словно просвечивал, считывая все мои мысли. Нет, он никогда вслух не высказывал свою неприязнь, но мне достаточно было и взгляда, чтобы понять, насколько он меня презирает – бедного пацана без гроша за душой, который посмел влюбиться в его дочь, но ничего не сможет ей дать. А я не подавал вида и терпел, сжав зубы, не позволяя ни одной резкости сорваться с языка. Ради неё.

Подъезжаем к воротам, у которых я, бывало, часами ждал Веру. И меня снова накрывает воспоминаниями.

– Через дверь или по лестнице? – сам собой вырывается вопрос, который я в шутку задавал ей когда-то.

Когда отец не разрешал ей выходить, она ждала, пока тот уйдёт спать, и спускалась по верёвочной лестнице с балкона второго этажа. Эту лестницу принёс я после того, как однажды прождал почти всю ночь, когда Олег Сергеевич впервые не отпустил её со мной. Они разругались, и отец забрал у Веры телефон, а я ходил вдоль забора и не находил себе места.

– Теперь только через дверь, – тихо отвечает Вера, а мне хочется провести по её волосам рукой, пропустить сквозь пальцы кудрявый локон, вдохнуть поглубже запах зелёного яблока до сих пор сводящий с ума. У меня пальцы сводит от этого желания, и я крепче вцепляюсь в руль. Нельзя.

– Спасибо, что подвёз, – прощается и выходит из машины.

Сижу и смотрю, как она идёт по подъездной дорожке, как автоматически включается свет во дворе и на крыльце дома. И только Вера поднимается на крыльцо, дверь дома распахивается, и выходит Олег Сергеевич, что-то говорит дочери жёстким тоном, жестикулируя руками. Отсюда мне не слышно, о чём речь, но явно ничего хорошего. Вера что-то отвечает, отмахиваясь. Автоматические ворота начинают медленно закрываться, и я чуть проезжаю вперёд, чтобы видеть Веру.

Отец хватает её за локоть и что-то кричит, а она пытается его оттолкнуть. Что вообще происходит? Быстро выхожу из машины, бегу к воротам, но они смыкаются, и в самый последний момент я вижу, как Олег Сергеевич даёт своей дочери пощёчину, звук которой отдаётся эхом у меня в ушах, попросту взрывая мозг.

Пытаюсь открыть ворота, но тщетно, решаю перелезть, подпрыгиваю и подтягиваюсь на руках, но тут из динамика раздается голос её отца:

– Ещё движение, и я вызову полицию, Воронцов! – в груди у меня всё переворачивается, но я всё равно перекидываю правую ногу через забор.

– Макс, не дури, – это уже Вера. – Уходи, не наживай себе неприятности, – стальным голосом, в котором нет ни капли дружелюбия. – Забудь сюда дорогу! – ещё резче, и от этого тона у меня сердце начинает биться где-то в горле.

Спрыгиваю на землю и медленно иду к машине. На полпути разворачиваюсь и смотрю на дом, на балкон второго этажа, где, как я помню, находится комната Веры. И, кажется, вижу, как в окне, в тусклом свете ночника, шевелится тень.

Что вообще происходит в этом доме?

Глава 8

Вера.

Отец совсем с ума сошёл! Притащил нас обратно в этот город, заявив, что у него срочные дела, не терпящие отлагательств, а приехав сюда, изменился, да так, что я совершенно его не узнаю. Стал каким-то дёрганным, подозрительным, везде ему мерещились какие-то люди. Да и встречался он с людьми бандитской наружности, и хотя они всегда запирались в кабинете, порой до моих ушей доносился их разговор на повышенных тонах.

А сегодня я окончательно поняла, что того папы, которого я знала раньше, когда училась в школе, того, кто меня поддерживал и оберегал, пылинки сдувал, больше нет. Есть человек, которому дорога лишь его репутация и его будущее.

Макс останавливается у ворот дома, и первый мой порыв – поцеловать. Тело помнит на уровне инстинктов, но я вовремя себя одёргиваю. Он предатель, он тот, кто разбил мне сердце, разрушил меня до основания. Мне пришлось уехать и восстанавливать себя по крупицам, по малюсеньким частицам. И теперь, когда я почти стала целой, стала той Верой, которая готова жить дальше, он снова появляется в моей жизни, снова ковыряет заштопанное сердце до крови, до боли.

Благодарю его и ухожу с гордо поднятой головой. Такие поступки не прощают. Измена – это плевок в душу, это равносильно тому, что человек прошёлся по идеально чистой комнате в грязных ботинках, старательно втаптывая грязь в идеально чистую поверхность ваших отношений, да так, что следы эти отмыть уже невозможно, как бы не старался.

Иду к дому с мыслями о том, почему первым из всех знакомых встретила именно Макса. Это рок, судьба или просто тотальное невезение? И тут вижу отца, он стоит на крыльце и выражение его лица не сулит ничего хорошего. В последнее время я начала его бояться, потому что стало невозможным предсказать его настроение, а от этого зависело, каким будет мой день. Либо он запрёт меня на замок в комнате, запретив выходить, либо, наоборот, заставит ходить по магазинам, выбирая платье под его присмотром. И второй вариант страшит меня намного больше. Словно я товар, который нужно завернуть в подобающую обёртку, чтобы продать подороже.

А сегодня и вовсе произошло то, что заставило меня сбежать. И попасть под колёса Макса.

– Ты почему сбежала? – гневно выкрикивает отец.

– Я не позволю так с собой обращаться! – выплёвываю в ответ, сжимая кулаки. – Я не вещь!

– Ты сделаешь то, что тебе скажут, иначе нам обоим крышка! – кричит отец, размахивая руками. – Или ты совсем дура и ничего не поняла?

– Что я должна понять? Что мой отец решил прикрыться дочерью? – мои губы дрожат, от обиды и осознания всей мерзости его поступка.

– Ты хоть понимаешь, во что мы вляпались?! – кричит отец, подавшись вперёд.

– Мы?! – от негодования у меня даже голос садится. – Мы вляпались? Ты сам всё просрал, всё, что у тебя было. А я должна расплачиваться? – смотрю на него в упор, но на его лице не шевелится ни один мускул.

– Не смей так со мной разговаривать, – цедит сквозь зубы.

– Что ты творишь, папа? За что ты так со мной? – сиплым голосом говорю, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь.

– Ты должна это сделать! – кричит, и его лицо напоминает маску. Я не узнаю собственного отца.

– Это твои проблемы…

Я не успеваю договорить, как щёку обжигает пощёчина. Настолько неожиданная, что я теряю дар речи. Щека горит, и я прикладываю к ней ладонь, находясь в шоке.

Собственный отец ударил меня. Тот человек, который должен оберегать, поддерживать, ударил и толкает меня на то, что нормальный отец никогда бы не позволил сделать любимой дочери.

Держусь рукой за щёку, смотря в холодные глаза отца, которые не выражают абсолютно никакого сожаления по поводу этого поступка. Во мне поднимается протест, поворачиваю голову в сторону ворот и вижу Макса, бегущего к ним. Он всё видел.

Мои щёки моментально опаляет жар стыда, слёзы жгут глаза, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться.

– Даже не думай! – раздаётся раздраженный голос отца. – Не вздумай убежать снова.

Он хватает меня за руку и тащит в дом. Оборачиваюсь, но ворота уже закрылись, отрезав меня от спасительного бегства. Отец затаскивает меня в кабинет и толкает в кресло у письменного стола, сам обходит его и встаёт у окна.

– Снова около тебя вьётся этот щенок, – произносит стальным голосом, от которого веет холодом.

Оборачивается и смотрит на монитор компьютера.

– Упёртый, – смотрит на меня, и под его взглядом я словно уменьшаюсь в размерах. В нём столько холода, что можно заморозить целый материк.

– Пап…

– Сейчас ты заставишь его уйти, в противном случае сама знаешь, что может с ним произойти, – от его тона по позвоночнику бегут мурашки.

Отец со своими связями может всё, не хочу, чтобы Макс пострадал, не хочу всю жизнь мучится чувством вины. Встаю и, обойдя стол, оказываюсь рядом с отцом, смотря на монитор, где на изображении с камер у ворот видно, что Макс собирается через них перелезть. Сердце начинает гулко стучать, пальцы немеют, горло сдавливает, словно кто-то невидимый положил на него огромную тяжёлую лапу.

– Ещё движение, и я вызову полицию, Воронцов! – рычит отец, нажав кнопку селектора.

Поворачивается ко мне и кивком показывает, что теперь моя очередь. Собираю все свои силы и, подавшись к экрану, чтобы лучше видеть Макса, произношу твёрдо и холодно, насколько могу:

– Макс, не дури, уходи! Не наживай себе неприятности! – вижу, как он замер, вслушиваясь в мой голос. – Забудь сюда дорогу!

Спустя несколько секунд он спрыгивает и идёт к машине, а я вздыхаю с облегчением. Как бы я не ненавидела Макса за его поступок, за то, что разбил мне сердце, оставив лишь осколки, которые до сих пор внутри, причиняя неимоверную боль. И сейчас, когда я вновь его увидела, стало только хуже. Услышала его голос, который часто слышу во снах, ощутила прикосновение рук, – всё это всколыхнуло воспоминания, которые я старательно прятала в глубине души, не позволяя им вырваться.

Глава 9

Вера. Флэшбэк (воспоминания)

Я безумно волновалась перед выступлением. Международный фестиваль, проходивший в нашем городе раз в год открывал многие двери в случае успеха. А мне необходима победа, ведь после поступления в университет бросать хореографию я не собираюсь.

Мне нужна была поддержка человека, который стал близким и родным настолько, что я не представляю жизни без наших разговоров, прогулок, совместных поездок на озеро, гоночные треки. Если бы полгода назад Макс не подошёл ко мне в парке… даже не хочу знать, какой бы сейчас была моя жизнь.

Без Макса я бы опустила руки после первых же неудач, а он вселял в меня веру в то, что я смогу всё, смогу совершить даже невозможное.

И стоя на сцене после танца, я не думала о том, понравился ли он зрителям и жюри, возьму ли я призовое место. Я взглядом искала в зрительном зале его – парня с коротким ёжиком волос, тату на шее и серьгой в ухе. Искала и отчаянно желала увидеть его восхищённый взгляд, его одобрение.

А когда нашла, чуть не задохнулась от внезапно нахлынувших эмоций. Он смотрел так, словно перед ним выступала настоящая звезда, на концерт которой он мечтал попасть долгое время.

А я…

Я танцевала только для него, вкладывая в танец все свои чувства. Только Макс видит во мне лишь маленькую девочку, сестрёнку, которую нужно оберегать. А я хочу стать для него большим. Хочу стать для него всем.

* * *

Переодевшись, спускаюсь в фойе, где меня должен ждать Макс. Результаты объявят только завтра, остаётся лишь ждать. На последней ступеньке окидываю взглядом помещение и вижу парня с букетом в руках. Мои любимые розовые пионы. Максу безумно идёт строгий костюм, он словно стал старше и серьёзнее.

– Это тебе, – протягивает букет, как только я подхожу. – Выступила замечательно.

– Спасибо, – тихо говорю и чувствую, что щёки начинают гореть от смущения.

Макс берёт меня под руку, и мы направляемся в сторону выхода. До моего дома едем молча, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Чувствую какое-то напряжение, витающее в салоне автомобиля, Макс крепко сжимает руль, хмурится, явно пребывая плохом настроении, и все попытки разговорить его проваливаются.

Мы подъезжаем к дому, и Макс останавливается у ворот. Нужно выходить, но я сижу, уставившись на свои ладони, сцепленные в замок на коленях. Я не хочу уходить.

– Ты не говорила, что с парнем выступаешь. Кто такой? – внезапно задаёт вопрос, а мне хочется улыбнуться.

– Ты ревнуешь что ли? – всё-таки улыбаюсь.

– Просто сканирую всех типов, что появляются возле тебя, – бросает на меня быстрый взгляд. – Я за тебя беспокоюсь, ты мне как сестра.

– Это необязательно, – получается резче, чем я ожидала. – Ты мне не брат и не отец.

– Я твой друг, – возражает Макс. – И переживаю за тебя.

И я не выдерживаю. Или сейчас, или никогда.

– Ну вот всегда так! Сестра, друг, – резко поворачиваю голову в его сторону и смотрю в удивлённые глаза. – Ты каждый раз проводишь эту границу!

– Вер…

– А если я не хочу быть сестрой! И другом не хочу! – перебиваю его, чувствуя, что внутри как будто ураган бушует из эмоций и чувств. И если не выплесну сейчас всё это, погибну.

В глазах скапливается предательская влага, но я держусь изо всех сил, чтобы не расплакаться.

– Пусть я младше, пусть мне всего семнадцать, но я тоже умею чувствовать, – тихо говорю и кладу ладонь на его плечо, ощущая пальцами, как он напряжён.

Его глаза темнеют, зрачки расширяются, и он как-то странно смотрит на меня, так, что у меня начинают дрожать колени, и тело словно обдаёт жаром. Моя ладонь соскальзывает с его плеча, и Макс ловит её своей тёплой, мягкой, слегка шершавой ладонью. Опускает взгляд на мои губы, и я вижу, как дёргается его кадык. Пальцы покалывает, сердце ухает вниз, и я, сама не замечая, подаюсь вперёд.

Словно в замедленной съёмке он наклоняет голову, и его губы оказываются совсем близко от моих, опаляя их тёплым дыханием. Закрываю глаза и сама, первой сокращая расстояние, целую Макса. С его губ срывается тихий стон, вызывая дрожь во всём теле, он обхватывает ладонью мой затылок и целует так, что я просто разлетаюсь на миллионы атомов удовольствия. Затылок покалывает, вдоль позвоночника рассыпаются мурашки, и внизу живота разливается тепло. Никогда я не испытывала подобных ощущений.

Подаюсь вперед, обвивая рукой шею Макса, мы целуемся, как сумасшедшие, словно нас разделяли тысячи километров всё это время, и вот мы, наконец, встретились после долгой разлуки. Это так сладко и в то же время мучительно, и я не хочу, чтобы этот поцелуй заканчивался, хочу, чтобы он длился вечно.

Макс отрывается от моих губ, тяжело дыша, и прислоняется своим лбом к моему. Закрываю глаза, тоже пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

– Если твой отец нас сейчас застукает, ему это не понравится, – проговаривает тихо, и я понимаю, что он прав. Отец будет очень зол.

Он отпускает меня и выпрямляется на сиденье, откинувшись на спинку, проводит рукой по ёжику волос, шумно выдыхая.

– Я пойду, наверное, – неуверенно говорю, и он кивает. – Спокойной ночи, – и не услышав ответ, повернувшись, забираю сумку и букет с заднего сиденья.

Поспешно выхожу из машины и пулей влетаю в дом. Прислоняюсь к стене в прихожей, чтобы перевести дыхание. Прикрываю глаза, вызывая в памяти ощущения поцелуя, провожу пальцами по губам, которые до сих пор покалывает. Словно сейчас Макс находится рядом, словно его губы в нескольких миллиметрах от моих. В голове сумбур, сердце готово вот-вот выскочить из груди, и только одна чёткая мысль – а что если он больше не придёт?

Глава 10

Макс.

Весь сегодняшний день у меня из головы не выходит увиденное вчера. Что происходит в семье Гринёвых? Отец Веры никогда не вел себя подобным образом по отношению к ней, уж я бы наверняка знал это.

Наоборот, Олег Сергеевич слишком опекал дочь, трясся над ней, контролировал, но чтобы дать пощёчину… В груди жжёт, словно в сердце залили кислоту, когда перед глазами встаёт воспоминание: звук пощёчины, вскрик Веры до сих пор звенят в ушах, поднимая в груди злость. Не только на её отца, на себя тоже, ведь я даже сделать ничего не могу. Вера не пустит меня в свою жизнь снова, да и понимаю, что не нужен я там, а Олег Сергеевич даже разговаривать со мной не станет.

После тренировки сам не замечаю, как еду в направлении элитного посёлка. На пропускном пункте сидит старый знакомый, что работал тут год назад и не раз пропускал меня, зная, к кому я еду. Приветственно подняв руку, он без вопросов поднимает шлагбаум. Хоть в чем-то мне везёт.

Паркуюсь напротив дома Гринёвых, у открытых ворот стоят два черных тонированных внедорожника, у которых прохаживается здоровенный бритый амбал бандитского вида, периодически осматривая улицу. С каких пор один из самых уважаемых жителей города имеет дела с такими людьми?

Сижу уже больше часа, начинает смеркается, и ничего не происходит, но должны же они выйти в конце концов. Бросаю взгляд на охранника, который, прижав палец к уху, резко подбирается и направляется в сторону открытых ворот.

Из дома на ярко освещённый двор выбегает Вера – в коротком черном платье, облегающем её фигуру словно вторая кожа, волосы распущены, в руках ничего нет, и она… босиком. Часто оглядываясь, припускает к воротам, словно за ней гонятся.

Амбал у ворот расставляет руки, но Вера, не останавливаясь, ловко подныривает под одну из них и бежит дальше, заставив лапищу мужика хватануть лишь воздух. Всё это происходит настолько быстро, что я даже толком сообразить ничего не успеваю.

Раздается крик "Стой!", и я с бешено колотящимся сердцем завожу мотор, с опозданием понимая, что всё нужно делать быстро. Наклоняюсь и открываю переднюю пассажирскую дверь.

– Вера! – кричу, как только она равняется с автомобилем.

Она резко останавливается, смотрит на меня расширенными от ужаса глазами, но через пару секунд прыгает на сиденье, резко хлопнув дверью.

Блокирую замки и как раз вовремя. Подлетевший к машине амбал дёргает за ручку в попытках открыть дверь со стороны Веры, тарабанит кулаками по стеклу.

– Выходи из машины! – требует, а Вера отчаянно мотает головой

– Поехали! Быстрее! – кричит, повернувшись ко мне.

Её трясёт мелкой дрожью, она часто и рвано дышит, а с губ срываются всхлипы. Даю по газам, пока амбал не расколотил стекло, и автомобиль срывается с места, оставляя после себя клубы пыли.

Когда оказываемся за пределами посёлка, на объездной трассе, увеличиваю скорость, надеясь, что догонять нас никто не собирается. Ну не убила ведь Вера кого-то в самом деле!

– Что случилось? – спрашиваю резко, а у самого руки потряхивает, не представляю, что сейчас испытывает Вера.

– Я не понимаю! Ничего не понимаю! – Вера закрывает лицо руками и плачет, разрывая мне сердце.

Съезжаю на обочину, и, не говоря ни слова, притягиваю Веру к себе, заключая в крепкие объятия. Она утыкается мне в плечо, продолжая плакать, а я осторожно глажу ее по волосам, наслаждаясь близостью. Меня словно по голове ударили – всё плывет перед глазами, руки словно живут своей жизнью, словно они у меня есть только для того, чтобы обнимать её. Поддавшись порыву, наклоняюсь и целую девушку в макушку. Прикрываю глаза, чувствуя, как этот жест, знакомый до боли, отзывается в сердце. Оно словно избавилось от корки льда, словно снова живёт, бьётся от одного только прикосновения, от осознания, что вот она, моя маленькая Вера, – совсем рядом. Словно не было этой пропасти между нами, словно не было этого года разлуки

Только у нее теперь своя жизнь. Исполненные мечты, а я не вправе ломать всё это. Но помочь я ей должен, должен узнать, что происходит.

– Вер, расскажи всё, что знаешь, – осторожно говорю, когда она успокаивается и отрывается от моего плеча. И тут же по привычке лезет в бардачок, куда я всегда клал для нее пачку влажных салфеток и её любимый шоколад.

– Надо же, – шумно выдыхает и достает плитку, задумчиво вертя в руках.

– Только не ешь, она тут больше года валяется, – срывается с языка, после чего Вера удивлённо поворачивается в мою сторону.

– Твоя девушка не любит шоколад? – задаёт вопрос, доставая салфетки из бардачка и положив шоколад обратно.

– Не любит. Фигуру бережёт, – её рука на пару секунд замирает, затем она бросает салфетки в бардачок и резко его закрывает, произнеся холодно:

– Отвези меня в гостиницу, пожалуйста, – скрещивает руки на груди и откидывается на спинку сиденья.

– Сначала ты мне расскажешь, что произошло в вашем доме, – твердо произношу.

– Тебя это не касается, это не твои проблемы, Воронцов! – вскидывает упрямо подбородок, смотря мне в глаза. – Тебя девушка ждёт, наверное. Не нужно со мной возиться, не маленькая, сама разберусь.

– Понятно, – хмыкаю, на что она ещё больше злится.

– Подбрось в гостиницу, я больше не доставлю проблем.

– Вер, не дури. Ну куда ты одна? – она хочет возразить, но проследив за моим взглядом, сразу сникает, опустив плечи.

А я залипаю, глядя на ее маленькие ступни, изящные лодыжки, веду взглядом вверх до края платья, которое лишь чуть прикрывает попу. Сглатываю, пальцы немеют от желания, внутри всё в узел скручивается от воспоминаний её податливого тела, выгибающегося мне навстречу, вкуса её губ, сладости поцелуев. Мотаю головой, отгоняя морок, мне сейчас нужна ясная голова.

– У тебя ни обуви, ни денег, ни документов, ни вещей, – слышу, как Вера шмыгает носом. – Поедем ко мне, переночуешь, а там будем думать, что делать.

– Ты не обязан…

– Мне не всё равно, – резко перебиваю, сжав кулаки. – Думаешь, я вот так просто смогу высадить тебя у крыльца гостиницы и смотаться в закат? – почти кричу.

Глава 11

Вера.

Весь оставшийся путь до дома Макса едем молча, каждый думая о своём. Я до сих пор не знаю, что делать дальше, как возвращаться к отцу, выполнить то, на что он меня толкает.

Макс глушит мотор, припарковавшись у подъезда.

– Сиди, – одним коротким словом пригвождает меня к месту, как только я берусь за ручку двери.

Обходит автомобиль и, открыв дверь, вкладывает в мою ладонь ключи. Подхватывает на руки, ногой толкает дверь, и та закрывается.

– На сигналку поставь, – я нажимаю на кнопку брелока, и автомобиль отвечает коротким сигналом. – Код набери, – набираю код подъезда, который выжжен в моей памяти, сколько раз я бывала в этом доме, в квартире Макса, и не сосчитать.

Темный подъезд, второй этаж панельной пятиэтажки. У двери своей квартиры Макс осторожно ставит меня на пол и, достав ключи из кармана джинсов, открывает дверь.

– Проходи, – слегка подталкивает в спину, и я, шагнув в квартиру, машинально тянусь рукой к выключателю, включая свет.

Всё также, как я и помню, – тесная прихожая, банкетка, ключница со множеством ключей. Стою, замерев на месте, оглушенная волной воспоминаний,– перед моими глазами проносятся кадры прошлого, которое неразрывно связано с этой квартирой и человеком, стоящим за спиной. Ощущаю его тепло каждой клеточкой своего тела, и оно отзывается трепетом и волнением, чувствами, глубоко спрятанными мною внутри, сейчас рвущимися наружу.

Макс проходит в свою комнату, что находится за первой же дверью справа, и выходит через несколько минут с футболкой, шортами и полотенцем.

– Чистые, – протягивает мне вещи. – Душ знаешь, где, – кивком головы показывает на дверь напротив.

Я молча беру вещи из его рук, и наши пальцы соприкасаются, пуская разряд через всё тело. Я вздрагиваю, поднимая взгляд, и тут же тону в глазах Макса. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, продолжая вместе держать эти вещи, и он делает шаг ко мне. Я разрываю контакт первой и молча сбегаю в ванную комнату.

Включаю душ, срываю чертово платье, которое заставил надеть отец, и встаю под теплые струи воды. Я словно смываю с себя слои грязи сегодняшнего дня, всё то, что заставило меня нервничать, бояться и переживать. В душе разливается необычное тепло, словно я наконец дома, но, увы, это не так. Я везде чужая. Два самых важных человека в моей жизни предали меня. Только Макс год назад, а папа сейчас. И от этого мне становится так горько, что я не могу контролировать слёзы, что смешиваются с теплой водой, падающей сверху. За что они так со мной? Неужели любовь всегда оборачивается болью? Если так, я не хочу больше никогда испытывать этих чувств. Только рядом с Максом они всё равно рвутся наружу, как бы я не старалась их вырвать, растоптать, убить, они словно ростки – прячутся до наступления тепла и при малейшем лучике пробиваются снова.

***

Выхожу из ванной, вдоволь наплакавшись, с покрасневшими глазами и опухшими веками. Просто красотка, что скажешь, но мне плевать. На меня напала такая апатия, что стало уже всё равно, что будет дальше. Если отцу было плевать, кто сможет меня защитить? Кому вообще нужна девочка Вера с её проблемами?

Из кухни доносится звон посуды, иду на звук и застаю Макса в фартуке у плиты. Теперь он без джинсовой куртки, и я невольно улыбаюсь, обводя взглядом его спину, обтянутую белой футболкой, крепкие руки в татуировках, и меня снова накрывают воспоминания. Мотаю головой, отгоняя их, если поддамся, совсем расклеюсь. Не хочу показывать Максу, что помню всё до мельчайших деталей, что не забывала ничего из прошлой жизни. Жизни, где была счастлива.

Словно почувствовав, что на кухне он уже не один, Макс оборачивается, и его губы трогает мимолетная улыбка.

– Садись, поужинаем, – кивает на кухонный стол. – Деликатесов не обещаю, но есть можно, – ставит на стол тарелки с яичницей и салатом.

И меня словно током прошибает, когда я замечаю на его левой руке браслет из красных и черных нитей. Мой подарок. На память. Весь потрёпанный, многие нити потерты, порваны и торчат в разные стороны, словно браслет носили, не снимая.

Сглатываю ком в горле и смотрю Максу в глаза, он на несколько секунд замирает под моим внимательным взглядом, но потом отворачивается и достаёт столовые приборы.

– Спасибо, – тихо говорю, не зная, что и думать. Мозг отказывается воспринимать то, что видит.

Молча ужинаем, Макс не спешит поддержать разговор, а мне не хочется говорить первой. Когда заканчиваем, и он убирает тарелки, выхожу из кухни и останавливаюсь нерешительно в коридоре. Макс открывает дверь в свою комнату, жестом приглашая меня войти.

– Я тебе здесь постелил. Сам лягу в комнате Игоря.

– А где он? – не хотелось бы стеснять их своим присутствием.

– В ночную в сервисе, – коротко отвечает, и я прохожу в комнату.

Здесь всё также осталось по-прежнему. Такое ощущение, что после моего отъезда я жила, менялась, а здесь время замерло, оставив предметы на тех же местах, что я помнила: тот же торшер, кресло у окна, книги на полках, кубки Макса, даже покрывало на кровати того же цвета.

Обвожу комнату взглядом, и вдруг он цепляется за фото в рамке, стоящее на столе рядом с компьютером. Моё фото, что я подарила перед отъездом на конкурс незадолго до нашего расставания. Тогда я ещё пошутила, что оно заколдовано, и если Макс меня бросит, это фото никогда не даст ему меня забыть. Глупости от влюбленной девочки. Только зачем он сохранил его, да ещё на самом видном месте. И ещё браслет.

Всё, я больше не могу, я устала от того, что мои мысли забиты одними вопросами, на которые я не знаю ответов.

– Зачем ты мне помогаешь? – поворачиваюсь к Максу и задаю вопрос в лоб.

Глава 12

Вера.

– Зачем ты мне помогаешь? – поворачиваюсь к Максу и задаю вопрос в лоб.

Он проводит рукой по короткому ёжику волос, шумно выдыхает и смотрит на меня исподлобья.

– Не могу по-другому, – коротко отвечает, а меня накрывает необъяснимым чувством… разочарования?

Чего я ожидала услышать? Слов извинения? Каких-то признаний? Не знаю…

– Расскажешь, что произошло в вашем доме? Почему сбежала? – спрашивает, заставляя меня снова пережить те ужасные моменты.

– К отцу приехали какие-то люди, в тот вечер, когда ты меня чуть не сбил, – начинаю, чувствуя, как меня пробирает озноб. – Я не знаю, кто такие, но они были в нашем доме не впервые. Я слышала лишь обрывки разговоров, но поняла, что отец не сделал то, что обещал им, – обхватываю себя руками, стараясь успокоиться.

– А что он обещал? – Макс внимательно на меня смотрит.

– Этого я не знаю. Я поняла лишь то, что отец взял деньги, но не сделал обещанное. И теперь и денег нет тоже, – подхожу к окну и смотрю во двор дома, но вижу перед собой лишь отца, злого и требовательного.

– А почему убегала? – тихий голос Макса совсем близко, он стоит за моей спиной.

– Он хотел отдать меня им, – мой голос дрожит, и руки парня ложатся на мои плечи, успокаивая. – Их главный сказал, что я гарант того, что отец сделает, что должен. А пока я поработаю в их клубе.

– В смысле поработаешь? – чувствую, как он напрягается.

– Буду танцевать там, – мой голос садится, в голове не укладывается, что отец был согласен на всё это.

– Вер, – Макс разворачивает меня лицом к себе и смотрит, выгнув брови. – Я не понимаю…

– Я должна была танцевать стриптиз, – почти кричу от эмоций, чувствуя, что его пальцы впиваются в мои плечи.

– Какого чёрта у вас происходит? – рявкает, заставляя меня вздрогнуть и вжать голову в плечи. – Прости, Вер, – прижимает меня к себе, и я, не сопротивляясь, утыкаюсь носом в его плечо.

– Я и сбежала тогда.

– А сегодня? – отрывает меня от себя, заглядывая в глаза.

– Сегодня должны были приехать за мной и увезти. Отец сказал, если я не соглашусь, нас убьют, – почти шёпотом проговариваю, видя, как на лице Макса начинают ходить желваки.

– Что? Ты была согласна на эту низость? – рычит, а меня накрывает.

– А что я могла? – кричу, толкая его в грудь. – Дать нас убить?

– Ты дура? – он хватает меня двумя руками чуть выше локтей, встряхивая так, что у меня клацают зубы. – Зачем?!

– Потому что я жить хочу! – выкрикиваю ему в лицо. – Потому что не нужна никому! Всем плевать, сдохну я или нет! А я. Хочу. Жить!

Макс резко притягивает меня к себе, сжав в сильных объятиях.

– Никогда так больше не говори! – у меня перехватывает дыхание от нехватки кислорода, от того, как крепко он держит, словно от этого зависят наши жизни.

– А сегодня отец ждал тех, отдать меня, а пришли другие люди. Не в костюмах. Наглые, мерзкие, – говорю в плечо Макса. – И они не ставили условий, просто сказали, что долг нужно отдавать. Сказали, что раз отец не возвращает деньги, меня возьмут вместо долга и будут иметь, пока не надоест, или пока я не сдохну, – задыхаясь, начинаю рыдать. Горько. Безысходно. Крепко вцепившись в футболку Макса, с силой сминая ни в чём не повинную ткань.

– Маленькая моя, – шепчет Макс, покрывая мои волосы поцелуями. – Я не отдам тебя им, – пальцами берёт меня за подбородок, заставляя посмотреть в глаза, и я тону в этих эмоциях, в глубине, говорящей больше любых слов.

Макс часто дышит, по его телу проходит судорога, и, прикрыв глаза, я слышу:

– Прости, не могу больше.

И его губы обрушиваются на мои.

Глава 13

Макс.

Я смотрю в полные слёз глаза Веры, не понимая, как можно обречь собственную дочь на такое, чтобы она расплачивалась за ошибки отца. Нутро раздирает от гнева и от желания защитить. Разорвать всех, кто хочет сделать ей больно.

Опускаю взгляд на губы и меня переклинивает, нет сил себя сдерживать, я и так держался до последнего, и сейчас внутри всё скручивает от желания настолько , что трудно сделать вдох.

– Прости, не могу больше, – произношу, извиняясь.

И целую.

Словно в меня вдохнули новую жизнь.

Сминаю её губы, не сдерживая себя, обхватываю руками лицо, углубляю поцелуй и слышу ответный стон, от которого сносит крышу. Господи, как же я скучал! Как мне её не хватало! Языком врываюсь в её рот, и она позволяет мне это, от чего разряд тока проходит вдоль позвоночника. Опускаю руки, поглаживая плечи, талию, впиваюсь пальцами в бёдра, прижимая к паху, и она выгибается мне навстречу, обхватывая руками мой затылок. Приподнимаю её, заставляя обвить мою талию ногами и подхожу к стене, припечатывая к ней девушку. Вжимаюсь сильнее, чувствуя, ещё немного и не смогу остановиться. Отрываюсь от губ, провожу дорожку из поцелуев к её шее, вызывая очередной стон. Она сильнее сжимает меня ногами, и я теряю контроль, рычу, кусая её за шею.

– Макс! – словно сквозь вату слышу, но не придаю значения, продолжая покрывать мелкими поцелуями шею и ключицы Веры.

Чувствую укус в шею и от этого меня ещё больше кроет, запускаю руку под свою же футболку, что надета на Веру, ощущая тепло её кожи, нахожу губы и снова целую. Но внезапно она сильно прикусывает мою нижнюю губу, я чувствую солоноватый привкус крови, и это отрезвляет.

– Отпусти! – Вера колотит кулачками по моей спине.

Осторожно отпускаю, и как только ее ноги касаются пола, она отбегает к окну, смотря на меня затравленным взглядом.

– Вер… – хрипло произношу, не в силах собраться с мыслями. Кровь с шумом несется по венам, отдавая пульсацией в ушах, мешая слышать.

– Не подходи, – шипит, сузив глаза.

– Не понимаю, – мотаю головой, чтобы прийти в себя.

– Ты меня за кого считаешь? В этой комнате, на этой кровати имел другую, а теперь меня решил? – задыхается от эмоций, а меня словно ледяным душем окатывает.

– Прости, – всё, что могу сказать сейчас.

– Если такова плата за твою помощь, то пошёл ты! – выплёвывает и резко идёт в сторону двери.

– Нет! – перехватываю её за локоть, не давая уйти. – Прости, больше не повторится, – отпускаю её и поднимаю руки в сдающемся жесте.

Смотрю в глаза, горящие гневом, а сам готов сейчас надавать себе затрещин. Ну что за идиот! Не смог держать себя в руках.

– Макс, я прошу, больше не трогай меня, – шепчет, и столько боли в её глазах, что я теряюсь.

– Не буду. Просто позволь помочь, – потираю лицо ладонью, окончательно сбрасывая с себя возбуждение. – Ложись спать, обещаю, больше этого не повторится, – направляюсь к выходу, проводя пальцами по ране на губе.

– Я не смогу тебя простить. Никогда, – слышу тихое за спиной.

На секунду замираю, сердце словно проткнули отравленной стрелой, и яд толчками всё ещё бьющегося сердца распространяется по венам, отравляя всё то, что я успел воскресить в памяти.

– Я знаю, – произношу, не поворачиваясь, и выхожу из комнаты.

Слышу звук сдвигаемой мебели. Забаррикадировала дверь. Боится меня. Так тебе и надо, Воронцов. Заслужил.

Глава 14

Макс.

Ночью я почти не спал, прокручивая события вечера, периодически вставал, подходил к двери своей комнаты и прислушивался. Боялся услышать её плач, боялся, что снова причинил ей боль. Какого чёрта не смог сдержаться? Словно одержимый полез к ней, даже не подумав о её чувствах после всего, что она пережила. Идиот.

Рано утром решил проветриться, а заодно заехать в сервис и предупредить Игоря о том, что у нас гости. Приготовив завтрак, оставил его на столе вместе с запиской, что скоро вернусь, чтобы Вера не волновалась.

Подъехав к сервису, глушу мотор, удивляясь, что рядом не стоит куча автомобилей, как обычно бывает. Подходя к боксу, слышу взволнованный голос Игоря и ещё чей-то, значит, он не один. Решив, что это один из недовольных клиентов, решаю не мешать и зайти с запасного выхода. Открыв дверь, вижу амбала – почти брата-близнеца того, что вчера дежурил у ворот Веры. Не обнаруживая своё присутствие прохожу за стойку с инструментами, напрягая слух.

– Чего ты мутишь? – гундосит амбал, подаваясь в сторону Игоря. – Мы же сказали, что сегодня всё должно быть готово!

– А я сказал вам, что времени понадобиться больше, – спокойно говорит дядя, не отступая ни на шаг.

– Ты бесстрашный что ли? – амбал хватает Игоря за ворот комбинезона обеими руками и встряхивает. – Жить надоело?

– Я уже говорил…

– Сегодня! Если просрочишь, сам знаешь, что будет с тобой и племянником твоим, – рычит незнакомец, отталкивая Игоря так, что тот чуть не заваливается на спину. – Я всё сказал. Ясно?

– Куда уж яснее, – бурчит дядя.

– Вот и отлично. Рад, что мы друг друга поняли, – скалится амбал, после чего разворачивается и уходит.

Игорь достаёт телефон,что-то набирает и подносит к уху. Только я хочу выйти из-за стеллажа, как слышу его голос:

– Всё меняется. Перегонять будут сегодня ночью. Сделка состоится сегодня, – и нажимает отбой.

Что вообще происходит? Кругом какие-то тайны, непонятные люди и не ясно, чего ждать.

– Привет, – выхожу из укрытия.

– Макс? – Игорь явно не ожидал меня увидеть. – Чего так рано?

– Приехал предупредить, что у нас дома гости, – стараюсь, чтобы голос звучал спокойно.

– Алекс? – приподнимает в удивлении бровь. – С Аней поссорился что ли? – ухмыляется по-доброму.

– Нет, это Вера, – вижу, как он меняется в лице.

– Вы помирились? – тихо, с придыханием. Знаю, как Игорю нравится Вера и как он был огорчён, когда мы расстались. Хотя ему я так и не смог рассказать истинных причин. Это была только моя боль.

– Нет, – вздыхаю. – Просто так надо.

– Нужна помощь? – подходит и кладёт руку на плечо. – Только скажи.

– Я знаю, – улыбаюсь, обнимая его. – Спасибо. Если что, я обязательно скажу.

У него, видимо, у самого проблем выше крыши. К чему грузить ещё и моими. Разберусь.

Покидаю сервис с каким-то паршивым чувством. Не знаю, что это – предчувствие или просто паранойя, но кажется, что впереди меня ждёт что-то плохое. Не просто плохое, а необратимая черта, перейдя которую, прежней жизни не будет. И я двигаюсь к этой черте со скоростью поезда, сошедшего с рельс – не свернуть и не перепрыгнуть. Только пересечь, приняв то, что ждёт тебя после принятия судьбоносного решения. Но я понимаю, что это началось в тот момент, когда Вера выскочила на дорогу перед капотом моего автомобиля, что колесо судьбы уже запущено, и его не остановить.

Глава 15

Макс.

Открыв дверь в квартиру, слышу звон посуды, понимаю, что это Вера, и меня прошибает осознание – всё могло быть по-другому, если бы не мой поступок. Сейчас я бы возвращался не в холостяцкую квартиру Игоря, а к любимой девушке, которая ждёт меня, готовит ужин, наполнив уютом и теплотой не только наш дом, но и моё сердце. Только сделанного не вернёшь, а правда раздавит Веру, на которую и так свалилось столько проблем, что и взрослому не вывезти, не говоря о хрупкой молодой девушке.

Пусть считает меня предателем, пусть вернётся к прежней жизни, своей мечте и тому, что обрела за этот год без меня. Может быть, у неё есть кто-то, тот, кто сейчас ждёт её, звонит и переживает. От этой мысли мне становится так хреново, что я прислоняюсь лбом к косяку, чтобы перевести дух и унять боль в груди. Я до сих пор люблю её, настолько, что готов отпустить, лишь бы она была счастлива, пусть и без меня.

Прохожу на кухню, Вера складывает чистую посуду на сушилку, по-прежнему в моих шортах и майке, но она в любом наряде потрясающе красива. В ореоле её пышных волос поселились солнечные зайчики, она напевает какую-то незамысловатую мелодию, а я зависаю в проёме кухонной двери, прислонившись к косяку. Это всё могло бы быть моим. Могло. Но я сам отказался от Веры и от счастья, по собственной воле.

Вдруг она застывает на месте, резко поворачивается и, увидев меня, заливается краской от смущения.

– Доброе утро, – говорю, улыбаясь. Мне всегда нравилось её смущение.

– Доброе. Ты завтракал? – наклоняет голову набок.

– Я не голоден, спасибо, – прохожу и сажусь за стол.

– Макс, мне домой надо, – тихо говорит Вера, а меня словно под дых ударили.

– Зачем? Вер, это опасно, – качаю головой.

– Я хочу поговорить с отцом, – присаживается рядом. – И вещи забрать, я же не могу в твоих ходить, – окидывает себя взглядом.

– Вер…

– Мне нужно, – перебивает решительным тоном. – Каким бы он ни был, это мой отец. Я не могу так просто бросить его.

– Ну давай, продайся в бордель! – вскрикиваю, резко поднявшись из-за стола так, что стул опрокидывается на пол и Вера вздрагивает от этого звука. – Извини, – хочу обнять её, но вовремя одёргиваю себя, помня вчерашнее.

– Родителей не выбирают, – тихо произносит, опустив голову. – Он мой единственный родной человек, больше у меня нет никого, – эти слова без ножа режут, я понимаю её, как никто. Игорь тоже во что-то вляпался, и я намерен выяснить во что, как только разберусь с тем, что происходит у Веры.

– Хорошо. Я отвезу тебя, – выхожу из кухни и иду в комнату Игоря найти то, что может пригодиться.

Когда выхожу, Вера уже стоит в прихожей в том самом чёрном платье. Непроизвольно морщусь, вызывая улыбку на её лице.

– Увы, больше не во что одеться, – разводит руками.

– Да, вещи нужно забрать, ты права, – бурчу, снова залипая на её ногах. Определённо ей нужна другая одежда.

Подъезжаем к дому Гринёвых, чужих машин там нет, и это уже вселяет надежду.

– Не жди меня, я позвоню, – Вера тянется к ручке двери, но я блокирую замки.

– Так не пойдёт, – качаю головой. – Я подожду, мало ли.

– Это долго, у тебя дела, – упрямится, вызывая во мне волну раздражения.

– Сегодня мои дела – это ты, – смотрю ей в глаза, но она их прячет. – Вер?

– Макс, я же не могу у вас с дядей жить, – она отворачивается к окну. – И мне скоро обратно возвращаться, – её слова бьют наотмашь, перехватывая дыхание.

А что ты хотел Макс? У неё учеба, репетиции. А ты так, пережиток прошлого, человек, которого она когда-то любила. Неужели ты думал, что всё может быть как прежде?

– Хорошо, – с трудом выговариваю. – Вот, возьми, – достаю из кармана кнопочный телефон и протягиваю Вере. – Тут вбит мой номер и номер Игоря на всякий случай.

Вера берёт телефон, рассматривая эту реликвию, словно доисторическое ископаемое.

– Спрячь куда-нибудь и в случае чего набирай, – кладу руки на руль и сжимаю его с силой, пытаясь успокоить чёртово предчувствие, которое накрыло утром и до сих пор не отпускает. – Если не позвонишь в течение двух часов, я приеду сюда зайду в дом любым способом, – поворачиваюсь и прожигаю её взглядом, чтобы она поняла серьёзность моих слов.

– Хорошо, – кивает в ответ.

Я снимаю блокировку замков, и Вера открывает дверь. Но прежде, чем выйти, поворачивается ко мне и задумчиво смотрит печальным взглядом, склонив голову.

– Я была тогда словно сумасшедшей от любви к тебе, – тихим голосом произносит. – Думала, что счастливей меня нет никого на земле. Думала, что чувства мои взаимны, но ты оказался лжецом и обманщиком. А сейчас передо мной снова тот самый Макс, который подошёл ко мне в парке, который обещал, что больше никто и никогда меня не обидит.

Я замираю, не в силах произнести ни слова. Меня словно парализовали её слова – столько в них боли и безысходности.

– Словно в тебе два разных человека, и я не знаю, который из них настоящий, – продолжает она после нескольких секунд молчания. – Я не знаю, чего ждать дальше – предательства или помощи.

Она открывает дверь автомобиля, но я беру её за руку, не позволяя выйти.

– Вера, – она поворачивается на меня и смотрит таким потерянным взглядом, что мне выть хочется. – Я знаю, что не имею права ничего просить, только знай – сейчас я готов на всё. На всё. Мне не нужно ничего взамен. Просто позволь помочь.

Она коротко кивает, высвобождая руку, и выходит из машины.

Глава 16

Вера. Флэшбэк (воспоминания)

– Приехали, – Макс глушит мотор, припарковавшись у моего дома.

– Мне понравилось, – улыбаюсь, видя счастливое лицо Макса.

Сегодня он забрал меня после репетиции, и мы поехали в сервис его дяди, Максу нужно было помочь Игорю, а я не хотела сидеть дома одна вторую половину дня. Поэтому выбрала провести его вместе с Максом, заодно посмотреть, как он управляется с машинами. Я не раз бывала там, но видеть Макса именно за работой не приходилось.

Вид парня в грязной майке и рабочем комбинезоне, всего перепачканного и потного, как ни странно, не оттолкнул, наоборот, мне хотелось обнять его и никуда не отпускать, я готова была проводить с ним так каждый день. Мне даже доверили закрутить пару гаек и подержать какую-то странную штуку с не менее странным названием. Я, естественно, вся перепачкалась, и мы с Максом, дурачась, пытались оттереть измазанные лица друг друга.

– Тебе пора ехать, опоздаешь на тренировку, – наклоняюсь к нему ближе. – Но сначала поцелуй. Признай, я заслужила, – прищуриваюсь.

– Да, не каждая девчонка отличит болт от гайки, – смеётся и тоже наклоняется, мимолётно касаясь моих губ своими. – Награда выдана.

– Эй, так нечестно, – наигранно надуваю губы. – Штрафной тебе, Воронцов, – обхватываю ладонью его затылок и сама целую.

Макс отвечает на поцелуй, углубляя его, проводя рукой по копне моих волос, тоже обхватывает затылок, я ловко перебираюсь к нему на колени, даже не задев переключатель передач и не прерывая поцелуя, теперь у меня это мастерски выходит. Прижимаюсь к его груди, с губ Макса срывается стон, и он прерывает поцелуй.

– Ты необыкновенная, – покрывает частыми поцелуями моё лицо.

– Ты уже говорил, – отвечаю, задыхаясь от нежности.

– И буду говорить всегда, – смотрит мне в глаза. – Я люблю тебя. Всегда любить буду.

– И я тебя люблю. Не смогу без тебя, – кладу голову ему на плечо.

– А без меня и не надо. Только вместе, – обнимает и целует в макушку.

Мы какое-то время сидим так, наслаждаясь теплом друг друга, слушая стук сердец, что бьются в унисон – моё для Макса, а его для меня. И счастливей меня сейчас нет никого, я уверена. Только увы, ничто не может длиться вечно.

– Мне пора, – перелезаю обратно на переднее пассажирское. – Тебе на соревнования завтра ехать, а мне нужно к контрольной подготовиться, да и папа скоро должен вернуться.

– Твоему папе я не особо нравлюсь, – горько усмехается Макс.

– Глупости, – возражаю, пожав плечами. – Папе в принципе никто не может понравиться, это раз, а во-вторых, главное, что ты нравишься мне.

– Иди сюда, – Макс снова меня целует, и я совершенно не хочу уходить. – Всё, иди, иначе я тебя увезу насовсем, – улыбается, подмигнув.

– Я буду скучать, – вздыхаю, понимая, что это правда. Не люблю его выездные соревнования, когда мы не видимся по несколько дней.

– Это ненадолго, не грусти, – он нежно проводит пальцами по моей щеке.

– Из-за этой дурацкой контрольной я даже проводить тебя не смогу, – это меня больше всего злит и огорчает. Внутри какое-то нехорошее чувство, которое разливается, словно поток лавы. И я ничего не могу с ним поделать.

– Вер, я же не насовсем, – Макс целует меня, слегка касаясь губами моих губ. – Не накручивай себя. Пиши, а я по возможности буду отвечать. Как приеду, сразу к тебе.

– Смотри у меня, Воронцов, я одна такая, – смеюсь, отгоняя плохие мысли.

– Я знаю. Другой такой маленькой Веры нет и никогда не будет.

Выхожу из машины, смотрю, как Макс выруливает на дорогу и машет рукой, а я шлю ему воздушный поцелуй. Своеобразная наша традиция.

Захожу в дом и первым делом замечаю, что дверь в кабинет отца открыта. Он дома? Обычно возвращается гораздо позже, может, случилось что-то. Папа перебирает какие-то бумаги, раскладывая их по коробкам. Все ящики и шкафы опустошены, какие-то печатные листы валяются на полу и пачками лежат на столе.

– Решил осчастливить макулатурщиков? – подхожу к отцу и целую в щеку.

– Что-то вроде того, – отец бросает на меня странный взгляд и возвращается к своему занятию. – Опять с этим Воронцовым приехала? – недовольным тоном спрашивает, а мне словно кипяток в лицо плеснули

– Его зовут Макс. Максим, если тебе так больше нравится! – скрещиваю руки на груди, вставая в защитную позу. – И да, приехала. И завтра приеду, и послезавтра, и через месяц!

– Ладно не кипятись, Верунь, – примирительным тоном тянет отец. – Присаживайся, поговорить нужно.

А вот такой тон уже настораживает. Обычно он по Максу проезжался будь здоров, если видел нас вместе. А тут всего одна фраза.

– Что-то случилось? – осторожно спрашиваю. Не уверена, что хочу знать ответ на этот вопрос.

– Да, кое-что произошло, – начинает он, но, видимо, увидев выражение моего лица, спешит добавить: – Ничего страшного, даже, наоборот, только хорошее.

– Напугал, – выдыхаю с облегчением.

– Верунь, меня в столицу переводят, – улыбается папа. – Повышение, служебная квартира, привилегии и всё вытекающее.

– Это здорово, пап! – подрываюсь с кресла и бросаюсь в объятия отца.

– Заканчиваешь этот учебный год, у тебя как раз выпуск, и едем. Экзамены сдашь на месте, я договорюсь.

И моя радость за отца тут же сменяется ужасом.

– Пап, я не могу, – мотаю головой. – Никак не могу.

– Вер, что за глупости, – улыбается папа.

– У меня Макс. Я без него не поеду, – твердо произношу, а у самой дрожат губы.

– Никуда твой Макс не денется. Подождёт, – папа подходит и берет мои ладони в свои. – Ты бы всё равно поехала туда учиться. Ты же мечтала выступать, мечтала о бо́льших возможностях. А там для тебя будут все двери открыты с твоим талантом и должностью отца, – мягко говорит, поглаживая большими пальцами тыльные стороны моих ладоней.

Глава 17

Макс

На тренировке сегодня тренер бесился больше обычного. Игра была никакой, а впереди очередной тур, куда мы, "косорукие гориллы" вряд ли попадём. Только мне совсем не до баскетбола, все мысли там, у дома Веры. Я впервые взял с собой на тренировку телефон и каждую минуту косился на лавку, где он лежал.

Стоит мне после тренировки завести машину и тронуться с парковочного места, как телефон наконец оживает. Давлю на тормоз и смотрю на экран. Незнакомый номер.

– Вера? – почти кричу в трубку, сердце стучит, как сумасшедшее.

– Ээ... Добрый день. Вас беспокоят с областной клинической больницы имени Войнова, – я ничего не понимаю, но то, что это не Вера, уже приносит облегчение. – Кем вам приходится Воронцов Игорь Анатольевич?

– Дядя. Вернее, опекун, – подаюсь вперёд, крепко сжав корпус телефона. – Что случилось?

– Он в реанимации, все подробности в приемном покое, главный корпус, – и я слышу частые гудки.

Сердце ухает вниз, несколько минут я сижу, тупо уставившись в одну точку, и меня постепенно накрывает осознание, что с моим единственным родным человеком что-то произошло. Липкий страх словно паутиной опутывает грудь, не давая нормально вдохнуть. Реанимация. Значит, всё очень плохо.

Трогаю с места и мчусь до больницы, в голову словно вату напихали. Единственная мысль, которая раз за разом пульсирует, отдавая болью, – только бы жив.

***

Почти подъезжаю к больнице, ища, где припарковать автомобиль. Здесь всё забито настолько, что приходиться бросить машину на соседней улочке и идти пешком до главного корпуса. От всех этих препятствий, отнимающих время, я становлюсь раздраженным и злым.

В кармане снова трезвонит сотовый, глянув на экран, вижу имя друга. Алекс как чувствует что ли.

– Макс, куда пропал? – с ходу начинает Алекс. – Аня в обиде, обещал ведь прийти на днях. Не знаю, как задабривать будешь, – смеётся, а на фоне посторонних звуков слышу голос Ани.

– Прости, друг, не до гостей, – выдыхаю и, остановившись, потираю лицо свободной ладонью.

– Что-то случилось? – тон Алекса меняется, а я понимаю, что мне нужно поделиться с кем-то тем, что сейчас чувствую. Выложить всё, что сейчас происходит в моей жизни.

– Игорь в реанимации, – коротко говорю и объясняю, как найти пятый корпус в этом переплетении одинаковых зданий.

– Я подъеду сейчас, – Алекс пару секунд молчит. – Держись друг.

– Вера вернулась, – тихо говорю, не уверенный, что Соколовский вообще слышал мои слова.

Слышу ругательства на том конце трубки и короткое:

– Мы будем как можно быстрее, – отключается, а я захожу в здание, боясь услышать самое худшее.

Подхожу к окну справок, называю фамилию, имя и год рождения Игоря, девушка что-то ищет в объемной тетради, делает звонок и снова поворачивается ко мне:

– Наденьте, пожалуйста, накидку, бахилы и маску. Третий этаж, направо, двадцать первый кабинет, врач Симонов.

Взбегаю по лестнице на третий этаж за пару минут и, найдя нужный кабинет, останавливаюсь перед ним перевести дыхание.

Постучавшись, слышу разрешение войти и, глубоко вдохнув, открываю дверь.

– Добрый день, на счёт Воронцова Игоря, – заглядываю в кабинет.

За большим столом у окна сидит мужчина лет сорока в очках в тонкой оправе и что-то пишет, мельком посмотрев на меня, он взглядом указывает на стул и продолжает писать. Усаживаюсь и молча жду, пока он освободится, верчу в руках телефон, не в силах унять волнение.

Наконец мужчина отрывается от писанины, откладывает ручку в сторону и внимательно на меня смотрит.

– Кем вы приходитесь пациенту? – вопросительно выгибает бровь.

– Он мой дядя, взял опекунство надо мной после смерти родителей, – произношу ровным тоном.

– Воронцов Игорь поступил к нам после автомобильной аварии. Пока в сознании, у него множественные переломы, ссадины, ушиб селезёнки, но самое опасное – черепно-мозговая травма. Наблюдается ухудшение дыхания, судороги. Поэтому он помещён в реанимационное отделение, – на одном дыхании рапортует, выбивая у меня дыхание из лёгких.

– Он жить будет? – хрипло спрашиваю, проглотив ком в горле.

– Никаких прогнозов мы не делаем, но всё возможное предпринимаем, – мужчина снимает очки и потирает переносицу.

– Что-то нужно приобрести для него? Лекарства там… – запинаюсь, встречаясь взглядом с врачом.

– Всё необходимое есть. Пока он в реанимации, ничего не нужно, – встаёт с большого вращающегося кресла и подходит к окну, повернувшись спиной ко мне.

– Я могу его увидеть? – осторожно интересуюсь, не думаю, что разрешат.

– Вполне. Но не больше пяти минут. Таковы правила, – говорит, развернувшись и смотря на меня в упор. – Вас проводит дежурный врач.

– Спасибо, – встаю с места, понимая, что разговор окончен.

Выхожу в коридор и прислоняюсь спиной к холодной стене, прикрывая глаза.

– Молодой человек, – ко мне подходит полная женщина в белом халате и трогает за плечо. – Пойдёмте.

Мы идём в конец коридора к пластиковой двери с мутным стеклом. Женщина прикладывает к специальному окошку пластиковую карту, висящую на шнурке на её шее, и дверь с тихим щелчком открывается.

Тёмный коридор без окон, практически неосвещённый, по правую сторону двери в палаты, многие из которых открыты. Идя за врачом, я смотрю в проёмы и вижу людей, лежащих на высоких кроватях, окружённых трубками и медицинскими приборами, мерный писк которых создаёт давящую атмосферу безысходности, близости смерти, которую люди в белых халатах пытаются отсрочить. Кроме этих звуков здесь ничего нет – ни разговоров персонала, ни шума, доносящегося из окон, как в обычных палатах. Только гнетущая обречённость, на фоне которой моё отчаяние прорывается наружу, давя на рёбра, сжимая грудную клетку.

Останавливаемся у палаты, не знаю, какая она по счёту в этом бесконечном коридоре, и я вижу Игоря, так же подключённого к аппаратам, но без трубки в горле. Это ведь хороший знак?

Глава 18

Вера.

Отца дома нет, поэтому я поднимаюсь в свою комнату и первым делом решаю на всякий случай собрать кое-какие вещи. В небольшую дорожную сумку складываю документы, несессер с косметикой и предметами гигиены, которые я так и не успела распаковать, одежду, что может понадобиться на первое время: спортивные штаны, пару джинс, футболок и остальную мелочь. Деньги, накопленные мной, и маленькая шкатулка с мамиными драгоценностями отправляются туда же.

Немного успокоившись во время сборов, всё же впускаю в голову мысль, что папа уже всё уладил. Сейчас он приедет и скажет. что всё позади, и нам больше ничего не угрожает.

Мои мысли прерывает настойчивый звонок в домофон, и внутри всё леденеет от страха. Бегом спускаюсь вниз и вижу на экране улыбающееся лицо Дианы – дочери одного из друзей отца и нашего соседа. Хоть она и немного старше, но мы сдружились и часто проводили время вместе. Только сейчас мне не хочется никого видеть.

– Вер, открывай! Я видела, как ты пришла, – радостно щебечет, а я глаза закатываю.

Плетусь открывать, понимая, что не сделай я этого, просто так от неё не отвяжешься.

– Это ты! – радостно кидается обниматься и получает ответные объятия.

Оказывается, приятно встретить человека из своего прошлого, с которым вы расстались в нормальных отношениях.

– Ты похорошела, – присвистывает соседка, осматривая меня с ног до головы. – Была бы парнем, точно влюбилась бы.

Пока она рассказывает последние сплетни нашего посёлка, молчу, соображая, как бы тактично ей намекнуть на то, что хочу побыть одна.

– У папы какие-то неприятности, – вдруг говорит, мгновенно сникнув, – Не знаю, какие, но из дома он меня не выпускает. Я улизнула от охраны. Если папа узнает, мне крышка.

– Что-то слишком много неприятностей на квадратный метр в этом районе, – задумчиво проговариваю и вижу недоуменный взгляд Дианы. – Это так. мысли вслух, – улыбаюсь, пожимая плечами.

– Я пойду, пока меня не хватились, – подрывается с места и быстрыми шагами идёт в сторону выхода. Она всегда была маленьким ураганом, заражая своей энергией окружающих. И нравилась мне именно этим – эмоциональностью, страстностью, любопытством, умением заражать этим окружающих. Но в то же время была отзывчивой и доброй настолько, что могла помочь совершенно незнакомому человеку просто из-за порыва души.

– Надеюсь, ещё увидимся, – говорю на прощание, и Диана скрывается за кустарником, что растёт вдоль нашей подъездной дорожки.

Какое-то время расхаживаю по гостиной в ожидании отца и уже нахожусь на грани, когда слышу звук мотора. Выхожу на крыльцо и вижу джип – чёрный, с полностью тонированными окнами. Задняя дверь открывается и на землю, словно мешок, падает человек, а автомобиль, взвизгнув шинами, срывается с места.

С бешено колотящимся сердцем добегаю до ворот, понимая, кого только что вытолкнули из салона. Отец неподвижно лежит в пыли, белая рубашка в крови, лицо в гематомах, а с губ срываются стоны. Закрываю ладонями рот, чтобы не закричать. Глубоко дышу, успокаивая неистовое сердце. Подхожу к отцу, а тот пытается встать, но у него никак не выходит.

– Помоги, – хрипит, протягивая руку, и я подчиняюсь.

Помогаю папе встать, он опирается на моё плечо, и мы медленно, с остановками, идём к дому. Завожу его в кабинет и кладу на черный кожаный диван.

– Я вызову скорую, – достаю телефон из заднего кармана джинсов.

– Не вздумай, – он выбивает телефон из моих рук, и тот с громким стуком падает на паркет.

– Тебя избили! Посмотри на своё лицо! – мои нервы сдают, и я кричу на него, нависая сверху. – А если что-то сломано?

– Нам не об этом нужно беспокоиться, – он морщится от боли, пытаясь сесть, – а о том, как бы нас вообще не грохнули.

– Что происходит? Кто тебя избил и за что? – слегка надавливаю рукой ему на грудь, пресекая попытки встать.

– Ты думаешь, в столицу меня перевели за особые заслуги или красивые глаза, – криво усмехается, пристально на меня посмотрев. – Определенным людям нужен был свой человек, который бы помогал решать некоторые вопросы так, чтобы было выгодно им.

– И этим человеком был ты, – начинаю понимать суть всего этого внезапного переезда и перспектив, что так красиво обрисовывал отец год назад.

– Да, – коротко отвечает и замолкает, глядя перед собой в одну точку.

– И что пошло не так? – возвращаю его к разговору. – Хочу понять, почему я ничего не замечала раньше.

– В столице оказалось слишком много соблазнов для такого человека, как я. Слишком много людей, толкающих тебя на кривую дорожку, – задумчиво произносит, только я пока не улавливаю сути.

– Папа, хватит загадок, говори прямо, – скрещиваю руки на груди в ожидании правды.

– Я начал играть. В казино. Сначала по мелочи, было интересно, потом ставки росли, проигрыш, соответственно, тоже. И я втянулся.

– Почему я ничего не видела? – опускаюсь в кресло и закрываю лицо ладонями.

– А я и не хотел, чтобы ты знала, – резко отвечает.

Поднимаю на него взгляд, убирая ладони от лица. Почему я не придавала значения переменам, происходящим в нём, списывая всё на усталость и новое место работы?

– Что от тебя хотят все эти люди? – спрашиваю главное.

– Одни – те, кто дал мне большую сумму денег, чтобы земля, нужная им, не пошла под застройку парка, а была отдана фирме под строительство торгового центра. Я должен был всё устроить. А я эти деньги проиграл.

– Пап…

– Вторым я тоже должен, проигравшись, я занимал у них. Под проценты, – он наконец садится на диване, откидываясь на спинку.

– Зачем мы вернулись в этот город? – я так и не поняла этого, как ни пыталась.

– Хотел попросить денег у старых знакомых, – кидает отец, прикрывая глаза.

– У тех, кто не в курсе твоих проблем, – доходит до меня.

– Да, – ухмыляется отец, взглянув на меня. И от этого мне становится не по себе. – Есть ещё вариант – провернуть одно дельце, это стопроцентно даст хороших денег.

Глава 19

Вера. Флэшбэк (воспоминания)

Макса нет уже несколько дней, и я просто безумно скучаю. Мне хочется поделиться с ним новостью о переезде, предложить ему поехать с нами. В столице просто невероятные возможности для реализации того, о чём мы оба мечтаем. И главное – это согласие отца.

Я была даже удивлена, что он так легко согласился помочь Максу. Вижу, он его недолюбливает, только я не понимаю, почему в этом мире о человеке судят по размеру кошелька. Да, пусть у Макса нет богатых родителей и положения в обществе, но он невероятный – чуткий, добрый, понимающий. И я уверена, будь у него куча денег, был бы таким же, как сейчас. Для него дружба и любовь превыше всего. Ради близких он готов на всё, даже на то, что невозможно. И мне очень повезло, что в тот день, когда я ревела на скамейке в парке, он пошёл этой дорогой и встретил свою маленькую Веру.

В душе разливается тепло каждый раз, когда думаю о нём, меня переполняют эмоции, которым я не могу дать названия. Хочется обнять весь мир, кричать о своих чувствах каждому встречному, делиться частичкой любви, переполняющей сердце.

Беру в руки телефон, новых сообщений нет. И на меня накатывает обида: раньше я не отходила от гаджета, Макс писал каждую свободную минуту, а в этот раз почти сутки, и ничего…

Успокаиваю себя тем, что сейчас конец сезона, игры стали напряжённее, всё-таки они претендуют на призовое место. Макс наверняка валится с ног от усталости, вот приедет, тогда я ему выскажу. Снова смотрю на экран, не могу избавиться от чувства тревоги, что гложет меня изнутри. Как будто что-то не так, будто происходит то, чего я никак не могу понять, не могу уловить. Открываю вкладку вызовов, палец так и тянется набрать его номер, услышать родной голос и слова, которые я так жду. Пересилив себя, кладу телефон на прикроватную тумбу и ложусь спать. Завтра он вернётся и тогда ему не избежать разговора о том, что он заставил меня почувствовать своим молчанием. А пока пусть спокойно играет и выигрывает.

Утром, проверив телефон, не обнаруживаю сообщений от Макса, и это начинает злить. Неужели не нашлось и минутки? Решаю написать сама и в ответ получаю сухое “Прости, напряжённая игра”. Без его обычных фраз в конце каждого сообщения, без вопросов и его “маленькой Веры” – фразы, которую он говорил мне всегда, когда хотел успокоить!

К концу дня я уже накручиваю себя до того, что готова поехать в тот город, где проходят игры. Моё последнее сообщение Максу висело непрочитанным весь день, и у меня всё валилось из рук в буквальном смысле этого слова. Я разбила несколько кружек и уронила телефон, отчего экран пошёл трещинами.

Когда я наконец слышу звук входящего, сердце делает такой кульбит, что мне кажется, сейчас я умру от переполняющих меня эмоций. Трясущимися руками беру телефон, провожу по экрану пальцем и захожу во вкладку сообщений. Макс.

“Я возвращаюсь. Приедешь?”

Набираю ответ, не попадая по нужным буквам, сердце готово пробить рёбра. Изводя себя мучительными мыслями за эти дни, я нуждалась в нём, как путник в глотке воды в недельном путешествии по пустыне.

“Конечно! Я безумно соскучилась!”

“Я буду дома после 18:00”

Телефон выскальзывает из рук и падает на кровать. Без ответного “я соскучился”, просто время прибытия. Так, Вера, возьми себя в руки! Человек устал, а ты истерики устраиваешь!

Всё оставшееся время пытаюсь занять себя – пробую подготовиться к контрольной, пытаюсь выбрать себе платье к выпускному, но ничего не получается, все мысли заняты предстоящей встречей. Несмотря на его холодность, я безумно соскучилась.

Тщательно собираюсь – надеваю любимое платье чёрного цвета, которое так нравится Максу, наношу лёгкий макияж и, стоя перед зеркалом, смотрю на себя с улыбкой. Я красива. Я любима. Именно Макс научил меня верить в себя, любить себя такой, чувствовать уверенность и не обращать внимания на злые языки и предрассудки.

Вызываю такси и, садясь в него, уже предвкушаю встречу, зная, что он приготовил для меня что-то особенное, как и всегда после долгого расставания. В этом весь он – несмотря на усталость мы всегда проводим вечер вместе после его возвращения. И теперь все надуманные мной причины его холодности кажутся незначительными. Он любит меня, иначе и быть не может. Ведь не каждый парень будет терпеливо ждать совершеннолетия девушки, не требуя ничего, сдерживая свои потребности, сдерживая меня, ведь я была готова отдать ему всё. Только он не брал, а это многого стоит.

Выхожу из такси и задираю голову вверх, смотря на окна комнаты Макса, которые выходят во двор. Кончики пальцев начинает покалывать, сердце ускоряется в предвкушении встречи. Я приготовила ему подарок, ничего особенного, но для меня он имеет особое значение. Я говорила Максу, что хочу, чтобы у него он тоже был – браслет комбоскини, я сплела его сама из чёрных и красных нитей, цвета спокойствия и уверенности, как и сам Макс, и цвета любви, моей любви. которую я отдала ему навечно. Хочу, чтобы этот оберег всегда напоминал ему о том, что в мире есть человек, который любит его, который будет с ним рядом несмотря ни на что.

Поднимаюсь на нужный этаж, дверь квартиры приоткрыта, и сердце радостно отзывается – он ждёт. Захожу в прихожую и иду сразу к комнате Макса. Я была в этой квартире несчётное количество раз и для меня она гораздо милее бездушного коттеджа отца, где каждая комната пропитана холодностью и одиночеством. Здесь я пережила столько невыразимо прекрасных минут, которые останутся в моей памяти навечно, даже когда мы уедем.

Достаю браслет из сумочки, выдыхаю и с бешено колотящимся сердцем открываю дверь в комнату.

Макс сидит в кресле, а на его коленях обнажённая девушка льнёт к нему, обхватив рукой шею. Моё тело холодеет, кажется, вся кровь куда-то испарилась, мне так холодно, что я не могу пошевелиться, не могу до конца осознать то, что вижу.

Глава 20

Макс.

Спускаюсь на первый этаж в полном раздрае, раздавленным и потерянным. Прислоняюсь к стене, закрывая глаза. Какой-то невероятный триллер, а не жизнь. Сначала Вера, теперь Игорь, какой затрещины ещё ждать от судьбы?

– Макс, – слышу знакомый голос и открываю глаза.

Алекс подходит и обнимает, Аня мнётся рядом, потупив взгляд.

– Как ты? Узнал что-то об Игоре? – Алекс внимательно смотрит, а у меня ком в горле, мешающий говорить. Расклеился как девчонка.

– Был у него, – провожу рукой по лицу, стараясь собраться с мыслями. – В реанимации. Никаких прогнозов, – больше говорить не хочется, и друг понимает, сжимая моё плечо.

– Макс, если что-то нужно, только скажи, – у Ани глаза на мокром месте. Хорошая девочка, повезло другу, а ведь чуть не просрал, но вовремя всё исправил, в отличие от меня.

– Пока ничего, спасибо, – отвечаю, кивнув.

– Подробности аварии знаешь? – Алекс тянет меня в сторону, подальше от посторонних глаз.

– Нет, вообще ничего. Да и навряд ли врачи в курсе, – замолкаю, заметив, как какой-то мужик с папкой в руке пялится на меня как-то уж слишком открыто.

Он разговаривает с той же девушкой, что направила меня на нужный этаж. Кивает ей и направляется в нашу сторону.

– Максим Воронцов? – спрашивает, подходя к нам.

– Это я, – смотрю на него, нахмурившись.

– Капитан юстиции Михаил Филатов, – демонстрирует красную корочку, и я сразу напрягаюсь. Единственная мысль – что-то с Верой.

– По какому поводу? – Алекс меня опережает.

– Это я объясню непосредственно Воронцову, – с непроницаемым выражением лица отвечает Филатов. – Могу я с вами побеседовать? – обращается ко мне. – Наедине.

Киваю головой, мы отходим к стене напротив и, не сговариваясь, присаживаемся на стулья для посетителей.

– Максим, вы уже были у дяди? – открывает папку, достаёт блокнот и ручку, приготовившись записывать.

– Да, только от него, – отвечаю машинально. – Не понимаю, следователи теперь на каждую аварию выезжают? – скептически выгибаю брови.

– Мы расследуем преступления, а не аварии, – Филатов внимательно на меня смотрит, а я пытаюсь сообразить, к чему он ведёт.

– Хотите сказать, что это была не просто авария? – у меня мысли мелькают с такой скоростью, что не могу ухватиться ни за одну из них и сообразить, что этот человек от меня хочет.

– Не просто хочу, говорю, – постукивает ручкой по папке. – По предварительной версии ваш дядя не справился с управлением и вылетел с трассы, машина несколько раз перевернулась.

– А вы считаете, что есть что-то ещё? – задерживаю дыхание, боясь услышать ответ.

– Есть основания, – говорит загадками, ничего конкретно не озвучивая, это кажется мне странным.

– Михаил, давайте не будем устраивать эти пляски с бубнами, скажите прямо – что происходит? – решаю сразу выяснить, чего хочет этот странный мужчина.

– Вы в курсе, чем занимается ваш дядя? – смотрит пристально, склонив голову набок.

– Конечно. У него сеть автосервисов. Ремонтирует автомобили, проводит диагностику. восстанавливает повреждения, – можно подумать, без моего ответа он этого не знал.

– А помимо починки машин? – убирает наконец эту идиотскую ручку, от чего мне даже легче становится.

– Я не в курсе всего, что происходит в сервисе, только иногда помогаю с ремонтом, – мне уже начинает надоедать этот разговор.

– Не замечали в последнее время никаких странностей? Может быть, дядя себя как-то странно вёл? – вроде обычный вопрос, но вот взгляд у него такой, словно он сканирует каждое изменение мимики моего лица. пытаясь подловить.

– Всё как обычно, – пожимаю плечами, почему-то мне не хочется делиться с ним своими подозрениями.

– Хорошо, – задумчиво произносит. – Автомобиль вашего дяди отправлен на экспертизу, пожалуйста, не покидайте пока город. Возможно, вы нам понадобитесь.

– Да я никуда и не собирался, – растерянно произношу. – Меня в чём-то подозревают? – осеняет внезапная догадка.

– Игорь Воронцов ваш опекун, и после его смерти всё, чем он владеет, – квартира, сеть автосервисов, которая приносит значительный доход, перейдёт в ваше владение, – отвечает, прищурившись.

– Вы хотите сказать, что я мог так поступить с единственным родным человеком? – задыхаясь от негодования, встаю со стула.

– Пока я только предполагаю и собираю улики и доказательства, – Филатов тоже встаёт со своего места. – Если вспомните что-то важное или не очень, позвоните, – достаёт визитку и протягивает её мне.

– Обязательно, – встаю и, попрощавшись, иду к Алексу и Ане.

Мы выходим во двор, я рассказываю друзьям про свою встречу с Верой, и всё, что произошло после, умолчав лишь о том, как я полез к ней целоваться. Пересказываю им разговор с капитаном Филатовым, и Алекс хмурится.

– Макс, тут что-то не чисто, обычную аварию не расследуют следователи, ты и сам понимаешь, – задумчиво говорит. – И с Верой всё странно.

– Алекс, его подозревают! – внезапно подаётся вперед Аня. – Тут нужно самим во всём разобраться, и Макса обезопасить. И я знаю, кто может помочь.

– Если ты о том, о ком я думаю, забудь, – кидает на неё взгляд Алекс.

– Господи, Соколовский, когда ты успокоишься уже? – закатывает глаза. – Столько времени прошло, а ты опять за своё! Это касается твоего друга, его девушки, безопасности, а ты всё о старом-больном! – гневно сверкает глазами.

– Прости, – взъерошивает волосы.

– Он, как и ты, всегда знал, что я свой выбор сделала сразу же. И твоя ревность была безосновательна, – скрещивает руки на груди.

– Понял. Осознал, – друг целует Аню, от чего на её лице появляется улыбка. – Звони своему Черному плащу, пусть спешит на помощь.

Глава 21

Макс.

Аня договорилась о встрече с Арсением Киреевым на сегодняшний вечер. Алекс настоял, что поедет со мной, с его стороны это является подвигом, учитывая, как он относится к этому человеку.

У Арсения были чувства к Ане*, и он рассчитывал на то, что однажды девушка будет с ним. Хотя, возможно, чувства живы до сих пор, и я его очень хорошо понимаю. Сам так и не смог забыть Веру, как ни старался, а тут безответная любовь, которая может ломать судьбы людей, приводя к катастрофическим последствиям – мести, предательству и даже смерти. Но Киреев поступил достойно ради счастья Ани – принял её выбор. Только за это он достоин уважения.

Еду в сервис дяди, в тот, что ближе к дому. Сегодня мне нужно доехать до каждого бокса, сообщить ребятам, что Игорь в больнице и решить, что делать дальше – распустить их и закрыться на время или продолжать работу в прежнем режиме.

Из мыслей вырывает трель сотового, принимаю вызов, проведя пальцем по экрану, не взглянув, от кого звонок.

– Слушаю, – коротко говорю, перестраиваясь в левый ряд плотного потока автомобилей.

– Макс, – тихий голос мгновенно заставляет напрячься.

– Вер, что случилось? – сегодня телефонные звонки не приносят мне хороших новостей.

– Ты можешь приехать? – её голос дрожит, а у меня внутри всё в узел скручивается.

– Уже еду, не выходи из дома, – останавливаюсь прямо посреди потока машин, соображая, каким маршрутом будет быстрее выбраться на Загородное шоссе.

– Я не дома, я в будке пропускного пункта, – голос звучит глухо, словно она в каком-то бункере.

– Я скоро буду, – слышу позади сигналы раздражённых водителей, которым я, остановившись, преградил путь. – Прошу, только дождись меня!

– Хорошо, – и отключается.

Бросаю телефон на пассажирское сиденье, резко даю по газам и разворачиваюсь через двойную сплошную, подрезав какой-то автомобиль, слышу отборный мат его владельца, но мне плевать. Я должен успеть, пока не случилось что-то ещё.

Дорога занимает у меня минут двадцать, я гоню, как сумасшедший, игнорируя дорожные камеры и ограничения скорости. Подъехав к будке пропускного пункта у поселка, быстро выскакиваю из машины, не заглушив мотор и не закрыв дверь, и бегу к шлагбауму.

Вера выходит мне навстречу, солнце, бьющее лучами ей в спину, делает девушку похожей на ангела в божественном сиянии. Я резко останавливаюсь, словно натыкаясь на невидимую стену. Смотрю на Веру, и у меня учащается дыхание от того, насколько она прекрасна. Как я вообще жил, дышал без неё всё это время?

Она тоже останавливается в нескольких шагах от меня и внимательно смотрит своими печальными глазами. Я на всё пойду, лишь бы её глаза снова светились радостью и счастьем. Пусть даже не со мной.

Сокращаю расстояние и обхватываю ладонями её лицо, лихорадочно осматривая, боясь увидеть то, от чего мне точно снесет крышу, и тогда я уже не перед чем и не перед кем не остановлюсь.

– С тобой что-то сделали? Вер, кто? – она прикрывает глаза, и из уголков скатываются слезинки, разрывая мне душу. – Не плачь, пожалуйста, – прижимаю её к груди.

– Макс, ты можешь меня забрать? – отстраняется, заглядывая мне в глаза.

– Конечно. А отец? – осторожно спрашиваю.

– Мы поругались, – пожимает плечами, и уголки её губ печально опускаются. – Я его не узнаю совсем. Не понимаю, неужели ему совсем на меня плевать?

– Разберёмся, – беру у нее из рук сумку и, приобняв за талию, слегка подталкиваю в сторону машины.

– У меня есть немного наличных, на первое время снять комнату хватит, а потом я мамины драгоценности продам. Прости, что выдернула, сама не знаю, почему тебе позвонила, а не такси вызвала. Только сейчас подумала, что не надо было тебя напрягать, – быстро говорит, смотря себе под ноги, а я резко останавливаюсь, словив ступор, просто стою и молча слушаю, округлив глаза.

– Вер, какая комната? Какие драгоценности? – возмущённо проговариваю. – Ко мне поедешь.

– Нет! Макс, я сама…

– Чего ты сама, Вер? – начинаю раздражаться. – Одна? Ну поселишься ты в комнате, потратишь все сбережения за пару недель, и что дальше?

Она молчит, опустив голову, ковыряя носком кроссовка гравийную насыпь.

– Вер, давай не будем горячку пороть. Сейчас поедем ко мне, я тебя в своей комнате поселю, а сам переберусь к Игорю, – ставлю сумку на землю и беру её ладони в свои. – Ледяная совсем. Замёрзла?

– Нет, – качает головой и осторожно высвобождает ладони. – И нет. Я не могу так. Мы чужие люди. И я ещё не знаю, доверяю тебе или нет, – пожимает плечами, а у меня от этих слов внутри всё каменеет.

– Хорошо, тогда давай так: я сдаю тебе комнату, а ты в качестве оплаты просто кормишь меня? – в голове мгновенно выстраивается вариант, который её устроит.

– Игорь не будет против? – задаёт вопрос, мгновенно напоминая, куда и зачем я ехал до её звонка.

– Игорь в реанимации, – сказав, выдыхаю и потираю лицо ладонями.

– Как? – охает Вера.

– Авария, подробностей не знаю, – не хочу посвящать её во всё или выплескивать эмоции, на неё и так столько всего навалилось.

– Надеюсь, с ним всё будет в порядке, – дотрагивается до моей груди рукой, но тут же её отдергивает. А меня словно током прошибает.

– У меня тренировки, что-то нужно с сервисом решить, да и Игоря навещать. А если ты будешь моей соседкой, хотя бы не дашь с голода сдохнуть, – подмигиваю, разряжая обстановку.

– Ну если так, хорошо, – робко улыбается. – Пока не станет ясно, что мне делать дальше.

– Отлично. Тогда поехали, – беру её сумку и кивком указываю в сторону автомобиля. – Только по дороге заскочим ещё в пару мест, – она согласно кивает. – Заодно расскажешь о встрече с отцом.

Попытаюсь разобраться и решить, что нам делать дальше с тем, что свалилось на нас обоих.

--------------------------------------

*события описаны в книге "Сводный гАд" (история Ани и Алекса)

Глава 22

Макс.

– Что у вас с отцом произошло? – выруливаю на трассу, сегодня какие-то особо адские пробки – весь город рванул на дачи.

– Всё куда хуже, чем я думала, – Вера смотрит в одну точку на лобовом стекле, закусив нижнюю губу.

– Что может быть хуже того, что он решил отдать свою дочь за долги? – зло выплевываю.

– Он проиграл всё в казино. Должен этим людям, что приходили крупную сумму денег, – Вера смотрит на меня, а я хочу вернуться и набить её отцу рожу.

Меня раздирает от переполняющих эмоций. Разве в наше время возможно такое – отдать свою дочь отморозкам в счёт долгов? Эта дикость просто не укладывается в голове.

– Вер, ты понимаешь, что тебе сейчас нужно спрятаться? Вообще нигде не появляться, они ведь могут забрать тебя, чтобы давить на отца, шантажировать…

– Отец сам меня отдал бы, – говорит со злостью. – Он планирует отыграться, а меня отдать как гарант.

– Он спятил? – смотрю на неё, в ее глаза, в которых плещутся слёзы.

– Я боюсь его, – опускает взгляд на свои руки, нервно комкающие края футболки. – Мне никогда ещё не было так страшно, – закрывает лицо ладонями и начинает плакать, так горько, что я не выдерживаю.

Паркуюсь на обочине, включив аварийки, и обнимаю Веру за плечи, притягивая к себе, глажу по волосам, пытаясь успокоить. Понимаю, что любые слова сейчас будут излишними, но сам уже твёрдо решил, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы разрешить эту ситуацию.

"Нужно сказать ей правду" – мелькает мысль, которую я тут же отгоняю. Вера и так сейчас на грани, слишком много на нее давит, и предательство отца, самого близкого человека, её подкосило. А если я сейчас расскажу ей о причинах своего поступка, это ее добьёт. Да и поймет ли она? Или вообще пошлёт меня и уедет, тогда я её точно никогда больше не увижу. Нет, сейчас не время.

– У тебя так и осталась привычка спасать всех плачущих и обиженных девочек? – отстраняется и смотрит мне в глаза.

– Только одну, – отвечаю и рука сама тянется к её щеке стереть слёзы.

– У тебя могут быть проблемы. Думаю, тебе не стоит впутываться во всё это, – отворачивается от меня, вытирая щёки.

– Вер, – беру её за подбородок и поворачиваю голову, чтобы сказать, глядя ей в глаза. – Это мой выбор. Я хочу помочь, и я помогу. И давай больше не будем об этом.

– Я только начала жить дальше, понимаешь? Через два месяца у меня репетиции в коллективе, куда я давно мечтала попасть, у меня учёба, – горько вздыхает, а у меня от этих слов внутри всё холодеет.

В глубине души я знаю, что её место не здесь, что впереди у Веры желанное будущее, карьера, перспективы. А не вот это всё. И как бы я не хотел, чтоб она осталась, я не имею права рушить то, что сейчас есть у неё. Поэтому никакой правды, никаких откровений.

– У тебя всё будет, надо подумать, как это всё разрулить, – говорю, выруливая на полосу движения. – Сегодня я встречаюсь с юристом. Возможно, он подскажет, с чего начать в этой ситуации.

– А мы куда сейчас? – Вера откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза.

– В сервисы Игоря, нужно решить пару вопросов, – она кивает в ответ. – Поспи пока.

К первому сервису подъезжаем почти к самому закрытию. Глушу мотор, решая не будить Веру, но как только открываю дверь, она просыпается и сладко потягивается. Зависаю на её стройном теле, на ногах, обтянутых узкими джинсами, поднимаю взгляд к груди, чувствуя, как кровь пульсирует, создавая шум в ушах. Встречаемся взглядами с Верой, и оба замираем на несколько секунд.

– Можно с тобой? – хриплым голосом произносит, ещё больше будоража мою фантазию.

– Идём, – бросаю и поспешно вылезаю из машины.

Чёрт! Как я буду жить с ней в одной квартире, зная, что она спит в соседней комнате, видя её каждый день и не смея прикоснуться, поцеловать, сказать о чувствах, что раздирают меня изнутри. Это просто невыносимо! Но поступить по-другому не могу. Я должен держать себя в руках. Ради неё.

Оглядываюсь, убеждаясь, что она следует за мной, захожу в бокс и застываю на месте. В центре стоит Лёха, главный механик, с бледным лицом, смотря на наставленное на него дуло пистолета.

– Отвечай на вопрос! – орёт второй амбал на Пашу, еще одного механика, что вжался в стену и непонимающе таращится на эту гориллу.

Мелкими шагами отступаю назад, нащупывая выход и натыкаюсь рукой на Веру.

– Макс, что здесь…

На её голос оборачиваются незваные гости, от противоположной стены отделяется ещё один, которого я сразу не заметил. Он отличается от первых двух более осмысленным выражением лица. С мерзкой ухмылкой продолжает двигаться в нашу сторону, и у меня мелькает мысль, что это конец всему, что это наши последние минуты на этой земле.

– Доброго вечера, – произносит он, судя по выражению лиц других амбалов, обернувшихся на голос, этот тут главный. – Максим Воронцов. Ты-то нам и нужен.

– Что здесь происходит? – голос звучит хрипло, меня охватывает запредельный страх. Не за себя. За Веру, которую за каким-то чёртом я повёл за собой.

Отступаю на несколько шагов назад, пытаясь прикрыть её от взгляда этого упыря.

– Мы пришли просто поговорить, – скалится мужик. – Просто дружеская беседа, ничего более, – разводит руками.

– Что вам нужно? – заведённой за спину рукой машу Вере, чтобы сваливала отсюда. Надеюсь, она сообразит.

– Небольшая услуга, которую должен был оказать Игорь, так не вовремя попавший на больничную койку, – прищуривается, смотря за мою спину, и моё сердце ухает вниз. – Вот так фарт, пацаны, – громко произносит мужик. – Смотрите, кто пожаловал, дочка самого́ Гринёва, – ухмыляется мерзкой ухмылкой. – А мы тебя везде ищем.

Амбал делает несколько шагов, мерзко ухмыляясь, но я преграждаю ему путь.

– Пора отдавать долги своего папаши, детка.