Поврежденные. Чумной Ворон

Убийство героя, часть 1

Убийство героя

Вы готовы начать?

Можно мне закурить?

Конечно.

Я беру сигарету, предложенную мне, и просовываю в щель для рта в моей маске. Сигарета проходит ровно в неё, не цепляясь фильтром за края. Я уже и не припомню, это произошло случайно, или я специально соорудил маску, предусмотрев возможность курить, не снимая её с лица. Детектив протягивает мне зажигалку, и я глубоко затягиваюсь. Как в последний раз. Мои лёгкие наполняются дымом, а голова — сожалением. Кости выворачивает наизнанку, но я терплю, не подавая вида. Сидящий напротив человек пока ничего не должен знать — ещё не время. Я поведаю ему свою историю. Я смогу продержаться так долго, сколько это будет нужно. Я должен заставить его поверить, или это наш конец. Наша встреча совершенно случайна, и сейчас всё зависит от меня. Хотя нет, я вру — всё зависит от этого молодого человека, который протянул мне зажигалку. Он совсем молод, ему двадцать пять лет. Я немного знаю его, хоть давно ушёл из полиции, но связи с бывшей работой никогда не терял. Теперь всё зависело от него. Нет, не моя жизнь — я знал, что с ней покончено — жизнь этого города и будущего в целом.

Первый вопрос и самый ожидаемый. Вы Повреждённый?

Нет, я не Повреждённый. Я простой человек, как и мой напарник, как и Он. Вам всем, может и проще списать всё, что мы вытворяли на нашу «повреждённость», но это не так. К сожалению или к счастью, мы обычные люди. Старая школа, так сказать.

Давайте с самого начала.

Он включает диктофон. Плёнка со скрипом начинает крутиться внутри блестящей хромированной коробочки с надписью «Диктофон» от одноименной американской фирмы, название которой стало обозначением целого класса подобных устройств. Ночь будет длинной, — полной истории и раскаяния. Что ж, я готов. И я принимаюсь за долгий рассказ. Лишь бы у меня хватило времени и сил — это всё, о чём я молю бога или того, кто его заменяет, потому что если бог существует, он явно взял отпуск.

Началось всё с дела так называемого Улыбки. Это прозвище ему дали местные журналисты, узнав, что убийца разрезает жертвам горло от уха до уха и носит белую лыжную маску с нарисованной на ней женской помадой улыбкой, скрывающую лицо. Таким же способом уничтожал людей во Вторую мировую войну печально знаменитый отряд «SS» «Кривая Улыбка». Этот факт также поспособствовал возникновению его прозвища.

Первого февраля поступило сообщение. В районе Бридс-хилл в одном из узких переулков найдены тела двух полицейских. Их обнаружил Алан Даглас, офицер полиции, когда опрашивал свидетелей по делу пропавшей в Чарльзтауне двенадцатилетней девочки Челси Эйбрамсон. Звонок офицера Дагласа в полицейский участок поступил в 12:34, а в 13:10 мы оказались уже на месте. Бридс-хилл — огромный холм в Чарльзтауне, на котором ютились многочисленные двух-трёхэтажные домики, стоящие почти вплотную друг к другу. Бессчётные переулки и холмистая местность — лучшее укрытие для преступников и совершенных ими преступлений. А подобного в этом районе немало. Отсюда ежедневно поступало по несколько десятков сообщений об очередных правонарушениях от ограбления до убийства. Тела полицейских, лежащие в тёмном переулке, никого не удивили. Это почти обыденно, словно по радио объявили об очередных пробках в центре города. Убийства стали привычным делом. Никто не паниковал, не нервничал. Все знали, что в этом городе убивают, и много и часто, и даже полицейских.

Мы прибыли на место преступления так быстро, как могли. Хоть простых горожан не сильно волновали убийства полицейских, а вот для начальства, это неприятный подарок в начале недели. Все эти бумаги, объяснение с мэрией, с родственниками, волокита с похоронами. Начальство не любило, когда убивают полицейских. Это выбивало из спокойного графика работы полиции. Работать на себя и для себя, а не служить и защищать — вот девиз полиции нынешнего Бостона.

Нас было двое — двое напарников, двое детективов, знающих друг друга, казалось, сто лет. Я не буду говорить, что мы честные и неподкупные копы. Такие в Бостоне не задерживаются: или кладут заявление по собственному желанию на стол, или их самих кладут на стол для вскрытий. Но у нас осталось чувство справедливости: мы не занимались чем-то противозаконным для обогащения или выгоды, нет; мы делали лишь то, что давало возможность остаться работать в полицейском департаменте и хоть как-то помогать людям — работать для них, оставаясь для коллег лояльными к настоящим правителям города. Трудно пахать на обе стороны, не подставляясь под удар, но у нас получалось неплохо, и пока мы шли по карьерной лестнице вверх, особо не замарав руки.

Да, мы с моим напарником несколько раз подбрасывали улики подозреваемым, но мы точно знали, что эти подозреваемые виновны, а улик не хватало. Любой судья с прокурором свернули бы такие дела. А так мы ловили преступников, а их сажали. Им тюрьма, а нам — награды. По сравнению с тем, чем здесь занимаются другие полицейские, это мелко и безобидно.

Наркоторговля, сутенёрство, продажа оружия, убийства, рэкет — вот лишь небольшой список дел, которыми промышляют местные копы. Те убитые скорее всего оказались замешаны в одном из таких дел, поэтому, вполне вероятно, это могли быть простые криминальные разборки. Но, прибыв на место преступления, мы сразу поменяли своё мнение. Это жестокое убийство. Не имеющее ничего общего с убийствами коллег по преступному бизнесу.

Вы хотите сказать, что все остальные полицейские Бостона замешаны в криминале?

Не все, конечно, но большинство. В Бостоне нет так называемых супергероев. Нас некому защищать, нам не так повезло, как вам. Ничего необычного. Вас, как я понимаю, недавно перевели из Вашингтона Ди-Си? Вы ещё не успели проникнуться всей прелестью жизни в Новой Англии, а может, вы уже работаете на преступный мир. Тут время остановилось. Когда все другие города Соединенных Штатов Америки строились и развивались, Бостон застрял где-то в пятидесятых годах. Все пороки того общества налицо: коррупция, мафия, многочисленные криминальные группировки. Полицейские в большинстве своём кому-то подчиняются и работают на определённых преступных боссов. Я не знаю, наверное, я дам один шанс из тысячи, что вы продолжаете верить в справедливость.

Убийство героя, часть 2

— Что можешь сказать? — я открыл блокнот в чёрном кожаном переплёте, в который по обыкновению записывал всё важное, что слышал.

Последние записи: «купить молока»; номер автомобиля подозреваемого, которого я задержал на прошлой неделе; «481» — номер кода сейфа из одного компьютерного квеста, который я подсмотрел в интернете для дальнейшего прохождения игры; и зачеркнутые записи о том, что несколько моих коллег задолжали мне пару сотен зелёных.

— Офицер Алан Даглас проводил опрос свидетелей по делу пропавшей девочки в этих домах, — начал Кайл, потирая пышные усы, натянутым и гнусавым голосом указывая на улицу напротив.

На дома по правую сторону переулка и по левую сторону, повернулся назад и, осознав, что там тупик, переключился обратно на нас. Показ близлежащих домов занял две минуты реального времени.

— Это я знаю, — я еле сдержался, чтобы не выругаться, — я о трупах. Что ты можешь об этом сказать?

— Офицеры Уокер и Ли, обычные легавые. Я знал их — пересекались пару раз, на улице.

— Так, — поторапливал я Кайла.

Он указал на два тела посередине переулка: они лежали рядом друг с другом — ноги вместе, руки скрещены на груди, лица прикрыты мундирами. Как будто два друга устроились на пляже Флориды, в шезлонгах, и спали под палящим солнцем, закрыв лица одеждой, чтобы кожа не обгорела на солнце. Но только вместо солнца лил проливной дождь. А вместо Флориды — мрачный Бостон.

— Им перерезали горло. Сразу скажу, что порез непростой: необычная форма ножа и рана, это точно.

Присев на колено, Кайл поднял один из мундиров. Показалось белое лицо убитого полицейского и разрез на его шее, от уха до уха. Этот разрез чем-то напоминал широкую улыбку. Глаза мертвеца широко открыты, в них читался полный ужас. Что испытал этот человек перед смертью — страх, сожаление, смирение? Казалось, если чуть-чуть наклониться вперёд, можно увидеть в его зрачках застывший силуэт убийцы, но это лишь в старых притчах. Но у нас не притча и не сказка, а реальный жестокий мир. В реальном мире убийцы не отпечатываются в глазах жертвы, зубные феи не меняют монеты на зубы, а Санта-Клаус — это какой-нибудь извращенец, переодевшийся под Рождество в красно-белый наряд. Мир — не сказка, и в ней нет места чудесам.

— Крови на земле нет; вполне вероятно, убийство произошло не здесь. Их убили в другом месте, — продолжил эксперт, вкладывая в каждое слово длительную паузу. — Сила, с которой давили на орудие убийства, не настолько сильна, но разрез такой глубины, что их головы почти отрезаны. Орудие убийства — это не обычный нож. Какой-то специальный, если позволил нанести такое увечье. Предполагаю, что-то в форме серпа.

— Серп? — пожал плечами мой напарник, — это коммунисты, что ли? Серп, молот и всё такое.

Кайл Джонсон смерил его презрительным взглядом.

— У вас только два варианта: нацисты или коммунисты, — тяжело вздохнул эксперт, — постарайтесь включить фантазию.

— У них было много времени, чтобы провернуть всё это, — добавил напарник, пытаясь по-быстрому уйти от темы про коммунистов в ушанках, убивающих полицейских в переулках по ночам серпом и размахивающихся красными флагами, — разложить трупы в этих позах, накинуть на них мундиры — преступники ничего не боялись.

— Их привезли сюда на машине, — закончил я мысль напарника.

— Да, скорее всего, фургон, или что-то вроде того. Одежда даже не помялась, — опустив мундир обратно на лицо покойника, заметил Кайл.

От тел не пытались избавиться. Это послание. Кому и зачем? Может быть, убийца пытался сказать: «Поймайте меня, если сможете!». Мы тогда не знали, что это только начало и что все наши доводы по этому делу окажутся смехотворными и далеки от реальности.

Что дала экспертиза?

Почти ничего. Выяснилось, что полицейских точно убили в другом месте, потом тщательно вымыли тела, смыв все улики, погладили одежду, одели их, положили в большую машину. Если можно применить к трупам такое выражение, перемещали их в комфортных условиях.

Улик нет, свидетелей — тоже. Поэтому дело сразу же легло на полку. Я очень не любил такие дела. Раскрыть их не представлялось возможным. Оно тщательно продумано: улики уничтожены, свидетелей нет. Это не наркоман, который пырнул дилера ножом в приступе ломки, и не ограбление того же банка. Везде на местах преступления, даже на спланированных, преступники оставляли случайные улики. Тут убийца в роли улик оставил трупы полицейских. Это значило только одно: он знал, что его не поймают, по крайней мере сейчас, или пока он сам этого не захочет. Такие дела обычно отправляются в дальний угол, а вспоминают про них только тогда, когда сверяют похожие преступления или убита новая жертва.

Хотя надо отдать нашему начальнику Альберту Бронсу должное. Хоть он работал на нацистов, которые в свою очередь поставили его на этот пост, убийство полицейских он прощать не собирался. Даже в этом погрязшем в преступности городе имелись свои принципы. Убийство полицейского — это плохо. Они погибли не на задании, не в перестрелке — их жестоко убили, демонстрируя тела публике. Проигнорируй это полиция, даже мелкий преступник, больше не будет бояться закона. Хоть закон давно куплен, тех у кого не оказывалось денег откупиться, всё равно наказывали как положено. Это выгодно и полиции, и бандам: никто не любит конкурентов. А если полицейские безнаказанно будут гибнуть на улицах, это развяжет руки мелким преступникам и спровоцирует их действовать более открыто. Это стоило прекратить.

Ни у одной из преступных группировок, действующих в городе, будь это нацисты, триада, русские или кто ещё, не было оснований убивать копов. Если кому не нравился тот или иной полицейский, они напрямую обращались к его непосредственному начальнику. И тот, в меру своей испорченности, решал проблему: переводил провинившегося копа, понижал, увольнял. Также нередки случаи, когда по приказу начальников другие полицейские убивали напарников или сослуживцев, выставляя всё это как несчастный случай или бандитскую разборку. Но таких полицейских мало. Чтобы насолить начальнику, необходимо идти против организованного криминала — нет, не обычных пешек, а боссов преступного мира. Таких полицейских почти не осталось: все в той или иной степени нечисты на руку, а если среди этого сброда и попадался честный легавый, он вёл себя тише воды, ниже травы, не привлекая к себе внимания, и просто играл по всеобщим, установленным правилам. Как мы с моим напарником. Если плывёшь по течению, то тебя не тронут и даже не заметят твоего существования.

Убийство героя, часть 3

— Там, за мной, — заикаясь, ответил офицер и повёл нас в переулок.

Там, в окружении полицейских, прямо на мостовой, сидел водитель. После ударов в живот и обещания, что мы посадим его в камеру к насильникам, повесив на него убийство двух полицейских, он во всём сознался.

Услышанное ни капли не обрадовало нас.

Изрядно набравшись спиртного, этот развозчик детских хлопьев сбил на пешеходном переходе молодую девушку. Испугавшись содеянного, он запихал её в фургон и выехал за город. Перед тем как сбросить тело девушки в овраг, он удовлетворил пьяную похоть, а потом, сделав дело, вернулся в город. Утром, протрезвев, он помыл фургон, аккуратно разложил по местам коробки с улыбающимся рыжим парнем и поехал на работу. Дарить радость детям всего города.

Этот след не вёл нас к убийце полицейских.

Но вы раскрыли другое дело. Разве это плохо?

Я закуриваю ещё одну сигарету.

Кстати, экспертиза показала, что девушка умерла от голода и обезвоживания. Вызови он скорую помощь, она осталась бы жива. Сломанные кости со временем срослись, и она снова смогла бы ходить, а главное жить. До сих пор помню, как я стою на краю обрыва и вижу внизу окровавленный труп девушки в ситцевом платье, а по склону обрыва — бороздки от её пальцев. С перебитыми ногами даже сильному мужчине трудно выбраться из этой ловушки на одних руках. Но она молодец — бороздки доходят до самой середины обрыва. Она не сдавалась до самого конца.

Пока мы разбирались с этим делом, наш убийца полицейских вновь нанёс удар. Как мы и думали, он не собирался останавливаться. Сбылись наши самые худшие опасения — убийства стали серийными.

Местный бизнесмен Дастин Холл решил приобрести для своих нужд одно из складских помещений в порту Бостона. Он уже давно скупал земли в этом месте, расширяя владения. Зачем миллионеру нужны все эти бесхозные строения, никто не знал, да и кто будет спрашивать у человека, расплачивающегося наличными. Рано утром он вместе с помощниками, предварительно созвонившись с хозяином склада, приехал на место, чтобы осмотреть покупку. Что они там обнаружили, радости у них не вызвало. Труп полицейского, лицо накрыто мундиром, а руки и ноги широко раскинуты в разные стороны.

Порт Бостона — крупный промышленный центр на северо-западном берегу залива Массачусетс Атлантического океана. Он имеет внешнюю и внутреннюю гавань. Длина причального фронта около двенадцати с половиной мили. Огромные пространства для того, чтобы совершить убийство и подкинуть труп. Одновременно укромное место по ночам и людное днём. Идеальное место для нашего убийцы. Он не прятал трупы, а стремился, чтобы их нашли как можно быстрее.

Мы появились у склада одними из первых. Небольшой неприметный склад. Рядом — штук тридцать синих металлических контейнеров. С правой стороны открывался вид на причал. Чёрная непроницаемая тень от огромного транспортного судна невообразимых размеров накрывала склад и всю местность вокруг.

Рядом с большими раздвижными воротами чёрный лимузин Роллс-Ройс бизнесмена, ценой на вскидку в четыре миллиона долларов, и красный джип хозяина склада, старенький, потёртый и с отметинами ржавчины.

Я прямиком направился к ним, послав напарника внутрь осмотреть место преступления. Действовать следовало быстро; это только второе убийство, если считать первых убитых полицейских за одно преступление. Оставался шанс поймать нашего убийцу, пока он не начал действовать более нагло.

— Эй, вы!

Телохранитель потянулся за револьвером на поясе, заметив меня, подходящего к лимузину. Одет я был в штатском. Охрана, серьёзные ребята, судя по внешнему виду, прошедшие через армию. Их опыт пригодился им при устройстве на работу. В частных охранных агентствах любили такие кадры. Все высокие, подтянутые, с короткими стрижками и пустыми глазами, в которых горело только одно желание — защитить босса. Они мне всегда напоминали собак: преданных и недалёких, чтущих хозяина больше, чем самого себя, и подчиняющихся любым его приказам. Сам-то я люблю кошек — вот чьё расположение завоевать труднее всего: кошка не будет, как собака, любить вас по факту.

— Спокойно, — я поднял руки вверх, держа наготове значок, — я детектив. Из полиции.

Я сделал пару шагов. Из открывшегося окна машины показалась рука в белой перчатке, которая призывно махнула.

— Подойдите, — продублировал жест телохранитель.

Я послушно приблизился и увидел худое бледное лицо в чёрных очках. Этот человек разговаривал со мной, не поворачивая головы. Я знал про него немного: Дастин Холл, миллионер, получивший своё состояние от отца. Он не относился к тем богатым плейбоям, коих так много развелось в Америке. Не сорил деньгами, не устраивал вечеринки в свою честь. Вёл закрытый, почти затворнический образ жизни. О нём почти ничего известно, ни простым обывателям, ни даже вездесущим журналистам. Человек-загадка Бостона.

— Как вас зовут?

Я ответил.

— Мне очень жаль, что я принёс вам такую новость. Я надеюсь, мы решим всё здесь — мне незачем являться в полицейский участок.

— Я понимаю.

— Я надеюсь, что понимаете, — процедил он сквозь зубы, — надеюсь, вы не внесёте меня в список подозреваемых. Я знаю, как работает полиция Бостона. Из свидетелей обычно делают подозреваемых. Чтобы поскорее закрыть дело. Ведь так?

— Всякое бывает, — отозвался я. — Не волнуйтесь, мистер Холл. Вы вне подозрений.

— Мистер Холл, — подбежал к лимузину обеспокоенный хозяин склада, — а как же наша сделка?

— Убийство плохо сказывается на бизнесе. Ничего личного.

Лимузин сорвался с места и умчался прочь, петляя между контейнерами и тракторами. В эту же минуту из-за угла выскочили несколько патрульных машин и карета скорой помощи. Они остановились, загородив вход в склад полукругом. Из них, словно муравьи из муравейника, поползли люди, тут же приступая к работе. Отточенное годами мастерство. Никаких лишних действий.

Убийство героя, часть 4

Этот случай не такой, как с офицерами Уокером и Ли. Полицейского, труп которого мы обнаружили на складе, звали Джим Аллен. У него имелась семья, остались трое детей. Этот человек исправно работал всю жизнь, и ему оставалось всего пять лет до пенсии. Многие в Департаменте после первого убийства посчитали, что в Бостоне появился защитник справедливости, который убрал Ли и Уокера, занимавшихся сутенёрством. Этакий безымянный супергерой. Коих много в других городах Америки. Зачастую у них нет сверхспособностей и они не Повреждённые, но насмотревшись на настоящих супергероев, многие надевали костюмы и вершили самосуд так, как они посчитают нужным. Но после убийства Джима стало понятно, что это реальный убийца полицейских — психопат и маньяк. Ему всё равно на законы и порядки города. Ему всё равно на того, кого он убивает. Ему нужна лишь кровь полицейских на улицах Бостона.

Всем стало ясно, что убийца уже не остановится. Пока его не поймают. Он сам напоказ раскладывает трупы. Смотрите, я убиваю копов! Я не боюсь! Так думает убийца. Его действия уже походили на действия маньяка, или суперзлодея. Ирония. Бостон и тут впереди планеты всей: супергерой так и не появился, а вот суперзлодей — пожалуйста. Если мы его не остановим, он пойдёт дальше. Он будет убивать, пока его игра не закончится. Но с кем он играет? С полицией в целом, или с определённым человеком, или с людьми всего города? Этого я тогда не знал. Я голодал от недостатка информации. Но мы ничего не могли поделать. Лишь идти по уже известной дороге: искать машину и след этого протектора на улицах города.

Как вы вышли на его след? 

Я сидел у себя в кабинете. Напротив мой напарник оформлял забытые документы по делу Кукурузного Убийцы. Ему дали эту кличку ребята из патрульных. Тот тип, который сбил девушку на фургоне, изнасиловал и сбросил её в овраг за городом.

И тут вспышка в голове. Я сам не понимал, как пришёл к такому выводу, но я это сделал. Как только эксперт-криминалист Кайл Джонсон предположил, что убийца привёз жертв на фургоне, и в городе организовали первую облаву на месте следующего преступления, тут же появились следы шин, хотя преступнику ничего не стоило от них избавиться. Это говорило только об одном — он намеренно оставил их там. Преступник хотел, чтобы мы их нашли. Он как будто говорил: «Вы правы! Я привёз их на машине и положил их тела в том переулке. И этого убитого полицейского я тоже привёз на машине. Вот они, следы!».

И тут меня как по голове ударили. Я взял фотографию протектора и выбежал из кабинета, спустился в подвал, на штрафстоянку, оглядел все машины и увидел улыбающуюся морду рыжеволосого парня на белом фоне, рекламирующего кукурузные хлопья. Я быстро подбежал к фургону и приложил фотографию к шине. Один в один. Полицейского на склад привезли в фургоне Кукурузного Убийцы, который всё это время стоял на штрафстоянке полиции, у нас под носом! Этого просто не могло быть!

Убийце помогал кто-то из Департамента?

Так и было. У нас завелась крыса. А может, убийца сам из полицейских — тогда я рассматривал все возможные версии. В моём блокноте появились две новые записи на странице подозреваемых: «Крыса помогает убийце», «Полицейский-убийца».

Я поднялся на верхний этаж к начальнику и закрыл за собой дверь.

— Альберт!

— Что? Я занят! — копаясь в бумагах, недовольно буркнул он, даже не подняв глаза на меня.

— Есть новые сведения. На заброшенный склад офицера Джима Аллена привезли в фургоне Кукурузного Убийцы.

— Что ты несёшь? — Альберт смерил меня удивлённым взглядом из-под очков. — Какой Кукурузный Убийца? Какой фургон?

— После первого преступления патрульные при первой же облаве задержали фургон развозчика хлопьев.

— А, понял! Так бы и говорил.

— Ребята прозвали его Кукурузным Убийцей, — пояснил я.

— И что с ним? Вроде его связь с делом убийцы полицейских не установлена и он гниёт в «Свободе»?

— Да, это так. Но я сравнил фотографию протектора шин с шинами на его фургоне. Полное совпадение, и экспертизы не надо.

— Ты хочешь сказать, — мой начальник отложил бумаги в сторону, — что наш убийца полицейских взял ночью фургон этого Кукурузного Убийцы с закрытой штрафстоянки полиции? Убил офицера, перетащил его тело на тот склад и отвёз фургон обратно?

— Так и есть, сэр.

— Я понял.

Он тут же сделал один телефонный звонок и приказал мне с напарником отправиться в номер отеля «Боксёр». Через час мы прибыли на место. Отель построен в девятнадцатом веке, в историческом треугольнике Булфинч, в центре города. Красивое узкое здание в старинном стиле.

Мы зашли внутрь. Дверь нужного номера открыта, и я достал пистолет. Я не знал, куда позвонил наш начальник и что нас там ожидает, но нужно подготовиться к любому раскладу. На тот момент у меня в голове даже проскочила ужасная мысль: что, если Альберт Бронс связан с убийцей полицейских. Что, если он заманил нас в ловушку, и как только мы зайдём внутрь, нам перережут горло. Холодный пот покрыл мою спину: я понял, насколько я был беспечным, размахивая везде полицейским жетоном и думая, что бессмертен. Приоткрыв дверь, я аккуратно заглянул внутрь, держа пистолет наготове. Не обнаружив угрозы, я просунул голову в дверной проём и осмотрелся по сторонам. Не хотелось, чтобы этот убийца полицейских напал на меня из-за спины. Но в номере оказалось пусто. Я собирался не испытывать судьбу дальше и повернуть назад, как вдруг из ванны показался мужчина и, увидев мою торчащую из-за двери голову, сказал:

— Спокойно, меня зовут Картер Бронс. Я детектив.

Человек в деловом костюме, с аккуратной стрижкой на голове и в очках. Перед собой он держал значок полиции. Но он оказался не нужен. Я сразу узнал его.