Познакомься с дочкой, дракон!

Глава 1

— Мам, ну долго еще?

Лия нетерпеливо дергала меня за рукав. Осенний ветер трепал ее золотые кудряшки. Она постоянно смахивала волосы с лица, так что мордашка уже стала чумазой.

Я окинула взглядом очередь из дрожащих от холода девиц и спрятала улыбку под теплым шарфом.

— Скоро, детка. Пособирай еще листиков.

Уговаривать Лию не пришлось, она обожала букеты. У меня в руке уже было два. Красно-оранжевый и зелено-желтый. По очереди прошелся шепоток, еще одна девица выбежала из шатра, утирая слезы. Видимо, не подошла. Честно говоря, мне было все равно. Девушка перед нами зашла следующей. Значит, еще минут десять.

Об отборе невест для дракона объявили вчера, многие девушки заняли очередь у шатра еще в ночи. Можно сказать, нам с Лией еще повезло. Сейчас очередь за нами, петляя, уходила куда-то за городскую площадь.

Девушки, разодетые в самые нарядные платья, мерзли на коварном осеннем ветру. Жались друг к другу, как сиротки.

Только я одна была одета по погоде — в теплом, хотя и совершенно не праздничном наряде. На мне было шоколадного цвета шерстяное платье, три нижние юбки, белая льняная блузка и корсет. Поверх всего плотная клетчатая шаль, которая защищала от пронизывающего ветра. Прежде чем открыть свое дело, мне часто приходилось подолгу стоять на улице. Так что я умела правильно одеваться для любой погоды.

Рядом весело порхала Лия — моя пятилетняя дочь. Вот уж кто был одет не по погоде. Она была влюблена в свое летнее голубое платье с короткими рукавами-оборками и отказывалась его снимать. Мне удалось уговорить ее только на сапожки, и то чтобы защитить от грязи любимые колготки.

Девушки смотрели на Лию и ежились от холода, а еще постоянно шептались. Ветер доносил до меня обрывки фраз.

«…Себя укутала, а дочку морозит…Что она забыла здесь? Дракон ищет невинную, а она с дочкой приперлась… Деревенщина… Может, в кухарки нанимается… Нашлась невеста… Денег нет на ребенка, девочка почти голая… Прижила ребеночка и пристроить хочет…»

Хорошо, что Лия была занята и не обращала внимания на шепот. Ей вовсе не было холодно. Вообще-то, ей никогда не бывает холодно, а еще она не болеет, почти никогда не плачет. Мое сокровище, счастье и награда.

Пусть говорят за моей спиной что хотят, мне все равно. Я смотрю на Лию, собирающую новый букет осенних листьев, и мне все равно. Никто не знает, но я самая счастливая девушка в этой очереди.

Тем временем из шатра вышла очередная претендентка и, гордо вскинув голову, отправилась к толпе родственников, ожидающих в сторонке. Я дала знак Лие, и она подбежала ко мне и взяла за руку. Тепло ее ладони приятно распространилось по моей руке.

Глашатай, вышедший из шатра, уставился на нас с Лией, кашлянул и решил еще раз повторить условия отбора. Вскочив на ящик, он поднес медный рупор к губам и крикнул:

— Продолжается отбор невест для дракона-наследника! Приглашаются девицы любого происхождения, не достигшие двадцати пяти лет, — глашатай бросил короткий взгляд на меня, но я сделала вид, что не заметила. — Девицы должны быть здоровы, обучены грамоте и невинны!

Последнее слово он практически проорал мне на ухо, а я тем временем смотрела на белые пушистые облачка на голубом небе.

— Кажется, день будет солнечным, — заметила я.

— Да, мама!

Глашатай тихо простонал и все же приоткрыл передо мной полог шатра, справедливо решив, что разворачивать неподходящие кандидатуры не его задача. Я сжала руку дочери, и мы прошли внутрь.

В шатре было светло и жарко. Кто-то додумался поставить переносную охотничью печь, в которой тлели алые угли. Она немного чадила, зато ароматно пах стоявший на ней ягодный отвар.

В центре шатра за длинным столом сидели городские вельможи. Многих я знала в лицо, и, судя по удивлению, они тоже меня прекрасно помнили. Того, кто мне нужен, я определила сразу.

Пожилой мужчина в серой мантии, его испещренное морщинами лицо украшали холеные серебристые усы, а густые брови нависали над глазами, придавая его виду дополнительную грозность. Хранитель традиций граф Скорн. Никогда не видела его раньше, но почему-то именно так себе и представляла. Встретившись со мной взглядом, он поморщился и тут же указал на выход.

— Прислугу не нанимаем! Милостыню не даем! Подбором женихов не занимаемся! Жалобы не принимаем!

Отчеканил его помощник, выскакивая из-за стола и собираясь вытолкать нас прочь. Я уже собиралась ответить, но вперед вышла Лия и сунула растерявшемуся чинуше свой букетик. Тот явно растерял свой пыл и теперь хлопал глазами, смотря на солнечную улыбку моей девочки.

— Мадам, если это только не ваша сестра…

— Дочь это ее, — вставил свое слово городничий, которому я отказала еще два года назад.

Этот толстый неотесанный хам оказался таким мелочным, что с тех пор не упускал шанса вставить мне палки в колеса.

— Брюхатая к нам приехала, здесь же родила. Цветочница. Все гадали, чего же девка потом замуж не пошла, а вон че, на самого дракона метит. Шла бы отсюда, бесстыжая!

Я заметила, как в голубых глазах Лии полыхнул огонь. Она не очень-то вслушивалась в разговоры взрослых, но интонации считывала безупречно. В последнее время это стало проблемой. Я ласково погладила дочку по руке, успокаивая.

— Позвольте переговорить с вами наедине, граф? — обратилась я к хранителю традиций.

Усатый старик смерил меня взглядом и хмыкнул.

— Чай взятку хочет дать! — фыркнул городничий.

Мэр не выдержал и пнул разошедшегося подчиненного под столом. Лия сжала мою руку, смотря на мужчин исподлобья и с прищуром. Точно сейчас ляпнет чего.

— Прошу прощения, мадам, — произнес хранитель традиций, гордо вскинув голову, — я с барышнями по углам не обжимаюсь, взяток не беру. Как вам уже должно быть известно, мы занимаемся только отбором невест. Здоровых, грамотных и невинных.

— Вы вынуждаете меня говорить при всех, — нахмурилась я.

Много раз в своем воображении я готовилась к этому разговору, только он неизменно происходит тет-а-тет, никак ни при всех. Не хотелось бы, чтобы ползли слухи, обсуждения, о нас и так судачат, но, похоже, другого выбора нет.

Глава 2

Карета мягко покачивалась на ухабах дороги, а я старательно смотрела в окно на мелькающие мимо деревья. Кудрявая голова дочки покоилась на моих коленях. Малышка уснула час назад, а я изо всех сил старалась не встречаться взглядом с попутчиками.

И хоть с очень неловкой сцены в шатре прошли почти сутки, в карете отчаянно пахло палеными волосами.

— Мне очень жаль, — в сотый раз прошептала я, ловя в отражении взгляд хранителя традиций.

— Хорошо, что никто не пострадал, — хрипло сказал граф, снова и снова проводя рукой по лысому подбородку.

Усов он лишился, как и половины волос на голове. Теперь, когда открылись выпирающие вперед зубы, его сходство со старой крысой только усилилось.

— Простите еще раз…

Я в жизни столько не извинялась, сколько за прошедший день. Мэр города, кажется, так и останется заикой. Что уж говорить, у меня в ушах до сих пор звенело.

Взрывной характер достался дочери явно от отца. Наблюдая за зябким осенним пейзажем, я уплыла мыслями в уютные воспоминания.

Крыша еще хранила тепло солнечного дня, металл приятно грел через шерстяной плащ, скомкавшийся под нашими телами. Впрочем, рядом с Аароном невозможно было замерзнуть. От принца исходил такой жар, что недавно выступившие капельки пота испарялись на моих глазах. Я с удовольствием провела рукой по его крепкому плечу, смахивая их.

Дракон поймал мою руку и нежно поцеловал ладонь, пряча счастливую улыбку. Это было щекотно, и я рассмеялась.

— Не смотри на меня так, смущаешь! — буркнул он, стараясь придать лицу серьезный вид.

А я любовалась каштановыми прядями, облепившими крепкую шею. Не удержавшись, дотянулась и взъерошила его волосы.

— Неужели Его Высочество принца Аарона Златокрылого можно смутить?

Аарон внезапно и правда стал серьезным. Приподнявшись на локте, он посмотрел мне в глаза. А я старалась не утонуть в этом тесно-зеленом омуте с золотым блеском. Давалось с трудом.

— Теперь, когда ты знаешь обо мне все, даже самую страшную тайну, я чувствую себя голым.

— Ты и так голый! — рассмеялась я, укрывая его своим пледом.

— Хочу быть с тобой на равных, Даря. Расскажи мне свою тайну. Даря?

— Даря? Вы меня слышите?

Голос хранителя традиций вырвал меня из воспоминаний. Я очнулась и проморгалась.

— Простите, что вы спросили?

— Часто ли у девочки случаются… вспышки? — хранитель традиций теперь очень осторожно выбирал выражения, разговаривая со мной.

— Не часто, но с каждым разом все сильнее.

— Почему вы не пришли раньше? Могли бы обратиться во дворец и…

— Мама, смотри! Столица!

Лия неожиданно проснулась и уже подпрыгивала на месте от нетерпения. А впереди и в самом деле блестели золотые крыши города. А я подумала, что мне еще долго предстоит гнать от себя воспоминания. Ведь я не всегда была деревенской цветочницей. Родилась и выросла здесь — в Голденхейме.

— Мама, там дракон в небе! Дракон!

Я вздрогнула, а мое сердце сжалось. Я думала, что готова, но нет. Закусив губу, я проследила за рукой дочери и выдохнула. К счастью, это был всего лишь флюгер в форме дракона.

— Это просто ветряной флажок. В столице их делают в форме дракона. Традиция.

— И золотые крыши?

— И золотые крыши. А еще печеные каштаны, рябиновые букеты и облепиховый пунш, — улыбнулась я, прикладывая руку к груди.

Сердце все еще колотилось как бешеное. Чтобы отвлечься, я сосредоточилась на виде из окна. Мощеные улицы столицы были заполнены людьми, всюду был слышен шум, гомон, крики. Ржали лошади, кричали дети, торговцы зазывали в лавки. Огромные витрины пестрели товарами, и всюду было ощущение праздника.

Лия таки и норовила высунуться в окно от восторга. Для этого она перелезла через меня, испачкав сапожками серую мантию хранителя традиций. И снова пришлось извиняться. Обняв дочку со спины, я вздохнула и поцеловала кудрявую макушку. Невозможно грустить, когда рядом такое горячее счастье.

— Это нас встречают с лентами?

Мы выехали на главную улицу, ведущую через площадь и городской парк к дворцовым воротам. На площади была толпа людей с цветами и разноцветными лентами. Они приветливо махали и выкрикивали пожелания удачи.

— Нет, дорогая. Люди приветствуют невест дракона, — пояснила я.

Мы ехали в первой карете, вместе с хранителем традиций и его помощниками. За нами же тянулась вереница из экипажей. Один другого краше. В них ехали девушки-претендентки. Наш караван всю дорогу пополняли все новые кареты, стекающиеся со всей страны. Счастье, что она была не такая уж большая.

— Какого дракона? Деда?

Хранитель традиций поперхнулся и снова начал багроветь.

— Юная леди, — не удержался он, — короля Грегори Пятого Златокрылого никак нельзя называть дедом. Только Ваше Величество.

Граф был исключительно зануден и, даже понимая, что рискует, все равно решил сделать Лие замечание. К счастью, она уже успокоилась и потому послушно кивнула, изрядно удивив хранителя традиций.

— Спасибо, дядя Скорм, а кланяться ему нужно?

— Нужно, — вздохнул граф Скорн, уже отчаявшись научить девочку правильному произношению фамилии.

Забывшись, он опять провел рукой по усам, обнаружив там только обгоревшие пеньки.

— Мама, смотри, дворец!

И правда, за золотистыми кронами парковых деревьев возвышались величественные ворота дворца. Они были похожи на огромных стражей, застывших на столетия. Мы проехали по аллее из каштанов. Несколько острых плодов упало на кожаную крышу кареты, вызвав сначала испуганный вскрик, а затем хохот Лии. Она смеялась так заразительно, что развеселились все пассажиры кареты, кроме хранителя традиций. В его глазах была глубокая печаль.

Я хотела было спросить его, но карета резко остановилась перед воротами. Гигантские кованые створки со скрипом отворились, и я затаила дыхание. Мы въезжали на территорию дворца.

Глава 3

Тронный зал был поистине впечатляющим. Высокие своды терялись где-то в вышине, массивные колонны с золотыми резными узорами поддерживали потолок, а по бокам располагались огромные окна, пропускающие слабый осенний свет. Повсюду мерцали факелы, отбрасывающие танцующие тени на стены, украшенные картинами с изображениями драконов и королей прошлых веков. В центре зала возвышался трон, сделанный из темного дерева с золочеными драконами, восседающими по бокам, словно стражи. А перед троном лежал старый выцветший ковер, совершенно неподходящий интерьеру.

Король Грегори Пятый сидел на троне, его фигура внушала одновременно уважение и страх. Он был старше, чем я его себе представляла, с сединой в волосах и с небольшой аккуратно стриженной седой бородой, но, невзирая на возраст, он больше напоминал воина, чем царственную особу. Широкие плечи, мощные руки и суровый взгляд говорили, что он в любой момент готов взять меч и навести вокруг порядок. В его болотно-зеленых глазах отражалась мудрость, и было еще что-то доброе, отчего мне стало немного спокойнее.

Мы все как один поклонились королю. Я попыталась присесть в неловком реверансе, при этом держа Лию на руках. Моя дочка вертелась и ерзала, желая все разглядеть, а я крепко держала ее, словно боясь, что кто-то может забрать ее силой. Лия как всегда была полна энергии и не могла сидеть на месте даже в такой торжественный момент.

Король махнул рукой, как будто знак уважения был лишь формальностью.

— Ладно, граф, удивил меня, — сказал он. Его голос был настолько глубоким, что резонировал где-то в груди. — Ну и что стряслось на этот раз?

Хранитель традиций тяжело вздохнул и обернулся ко мне. Я, чувствуя, что дальше тянуть некуда, аккуратно поставила Лию на ноги. Она тут же ухватилась за край моей юбки, пытаясь спрятаться за нее, но ее любопытные глазки уже внимательно изучали короля. Настороженность на ее лице постепенно сменилась легкой улыбкой.

— Видите ли, Ваше Величество, — начал хранитель, стараясь не смотреть на Рейнара, — эта женщина, цветочница по имени Даря из провинции Аттрас, утверждает, что отцом вот этой девочки является принц Аарон.

Король приподнял бровь, и советник Рейнар не смог удержаться от насмешки.

— Вы собираетесь таскать к королю каждую сбрендившую замарашку? — ядовито бросил он, скрестив руки на груди.

Хранитель традиций, похоже, не слышал его, сосредоточив внимание исключительно на короле.

— Поверьте, я бы не посмел беспокоить вас без серьезных оснований, — продолжил он. — Но есть некоторые признаки… доказательства. — Он провел рукой по усам и тут же вздрогнул, словно вспомнив, как они были обожжены.

Король усмехнулся, бросив короткий взгляд на хранителя.

— Девчонка показала пару трюков, да? — не унимался Рейнар. — Мило, но совершенно не к месту. Все знают, что Аарон не из тех, кто брюхатит деревенщин. Я их выставлю через черный ход, и дело с концом.

— А если все же она… — начал было хранитель традиций, но замолчал под взглядом короля.

Король, прищурив глаза, посмотрел сначала на меня, затем перевел взгляд на Лию. Я замерла, боясь дышать. Этот момент длился бесконечно.

— Подойди, дитя, — наконец произнес король, его голос стал чуть строже.

Мое сердце сжалось. Я инстинктивно схватила Лию за руку, не собираясь отпускать ее. Но взгляд короля стал суровее, и я поняла, что от сопротивления будет только хуже. Неподчинение королю жестоко карается. Я закусила губу, прикрыла глаза и в мыслях обратилась к богам, прося их о защите для меня и Лии.

Лия, обрадовавшись тому, что ее отпустили, радостно потопала к трону. По дороге она весело потрогала нос одного из резных золоченых драконов, украшавших трон. Перепрыгнув через пару ступенек, она остановилась прямо перед королем и с сияющими глазами посмотрела ему в лицо.

— Здравствуйте, — произнесла она с неподдельным восторгом, — я Лия.

Король на миг замер, всматриваясь в ее лицо, и в этот момент в зале настала тишина. Лия смотрела на него так невинно и открыто, что все затихли.

— Мы можем назначить испытание, — торопливо предложил граф Скорн, вероятно, пытаясь найти выход из ситуации. — Это быстро покажет правду.

Я сделала шаг вперед, сжимая кулаки. Не позволю проводить никаких испытаний над своей девочкой. Я не хотела ничего доказывать, но, видимо, придется вывалить все как есть. Я уже набрала в легкие побольше воздуха, готовясь сказать все, что накопилось, но тут король рявкнул:

— Какое испытание, старые вы склочники?! Вы в своем уме? Посмотрите на девочку! Сразу же видно — внучка!

Король с поразительной легкостью вскочил с трона, подхватил Лию под мышки и, смеясь, подбросил ее почти под самый купол. Я вскрикнула от страха, а Лия расхохоталась, ее звонкий смех разнесся по тронному залу, оживляя это холодное и величественное место.

Король поймал ее, ткнул пальцем в носик и, глядя ей прямо в глаза, спросил:

— Ну и где ты была, сокровище мое?

Лия, улыбаясь, указала на меня.

— С мамой, конечно!

Король впервые удостоил меня пристальным взглядом. Он был изучающим, но добрым, и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы от облегчения. Все это время я боялась худшего, но сейчас поняла: мы в безопасности.

— Эй там, — громко крикнул король куда-то за спину, — накрывайте обед, да побыстрее! У нас тут голодный ребенок. Голодный же? — переспросил он у Лии.

Та с довольным видом кивнула и потянула руки ко мне. Король с улыбкой на лице поставил ее на пол и позволил добежать до меня. Я обняла Лию, пряча слезы на ее плече. Кажется, теперь можно было выдохнуть.

— Ваше Величество, Ваше Величество, — забеспокоился Рейнар, поднимая руки. — Как же собрание? Как же начало отбора?

— Может, и отбора никакого не надо. Отменим — и дело с концом, — отмахнулся король.

Но тут вмешался хранитель традиций. Он откашлялся и, собравшись с духом, произнес строгим тоном:

— Невозможно, Ваше Величество. Отбор — это ритуал, которого ждало все королевство. Связь между простым народом и Златокрылыми драконами! Дань уважения. Никак нельзя отменить.

Глава 4

— Из комнаты? — удивленно спросила Лия, широко раскрыв глаза.

Я вздохнула, а в голове закружились сомнения. Мы с дочкой не подходили этому месту. Может, просто все бросить: лавку, город — и уехать жить в лес? Там, вдали от всех, Лия никому не причинит вреда, и, возможно, все как-нибудь само собой наладится. Но это были глупости. Это просто усталость и трусость говорят во мне. Король, кажется, принял Лию. Вернется Аарон — и все встанет на свои места. Нужно держаться ради дочери.

— Букеты ужасные, — поморщилась Лия, обратив внимание на цветы. — Мам, разве пионы, лилии и розы можно сочетать?

Я не смогла удержаться от улыбки и покачала головой.

— Попробуем вечером переделать, а сейчас умывайся и в кровать, — с напускной строгостью сказала я.

Достала из чемодана ее ночную рубашку, выставила вазы с нелепыми букетами на балкон и плотно задернула шторы. Затем с трудом, но все-таки запихала объемные юбки в шкаф и захлопнула дверцы. Сопротивлялись они долго, отчаянно скрипели, но вовремя подоспевшая на помощь Лия их дожала. Я повернула ключ в замке и выдохнула.

— Мам, а шкаф не взорвется?

Шкаф и правда выглядел угрожающе, дверцы выгнулись, в щель норовили высунуться кружева.

— Разве что треснет, — я отошла подальше.

Лия в ночнушке протопала в кровать, опасливо поглядывая на шкаф. Наконец я тоже сняла свою дорожную юбку и накидку, сбросила ботинки и с облегчением легла рядом поверх одеяла.

— Так лучше, — улыбнулась я и открыла книгу.

Сказка оказалась занятная. Про то, как мышка, поселившаяся в заброшенной избушке колдуньи, сама решила стать ведьмой. Она назвала себя Ведьмышкой и решила начать день с уборки.

Иллюстрации в книге были цветные, нарисованные от руки прямо на листах. От этого история казалась еще теплее и душевнее. Лия засопела с первых строчек, моя усталость тоже победила любопытство. Я отложила книгу в сторону и уснула, крепко обнимая дочку.

Мне снова снились воспоминания.

Мы лежим на крыше таверны, наслаждаясь последними красками заката. Небо еще пылает багрянцем и золотом, словно кто-то расплескал краски, оставив на прощание теплый свет. Металл крыши все еще хранит жар прошедшего дня, приятно согревает наши спины.

Мы с Аароном надежно скрываемся от посторонних глаз за рядами белоснежных простыней, развешанных на веревках. Они колышутся на легком, теплом ветру, словно огромные паруса. Укромный уголок, где мы прятались от всего мира.

Рядом возвышается труба, из которой тянется тонкий аромат копчения — повар отца готовит свое фирменное блюдо для постояльцев. Запах смешивается с нотками трав. Вдоль крыши висят пучки — будущие приправы сушатся на весеннем ветерке.

Аарон, до этого болтавший без умолку, замирает, задумчиво рассматривая кувшин с букетом, который я собрала с утра.

— Что? — улыбаюсь я, проследив за его взглядом.

— Впервые вижу такой букет. Странное сочетание.

Там были алые маки, пышные головки шалфея и веточки рябины, их я вплела в букет для контраста. Крупные листья подорожника и тонкие стебли колокольчиков завершали эту композицию.

— Ужасно вышло, — признаюсь я, закрывая лицо руками и краснея.

— Необычно, — поправляет Аарон.

— Ох, Его Величество обучен дипломатичным оборотам, — я шутливо пихаю дракона в бок.

Он усмехается, но беззаботная улыбка покидает его лицо. Снова появляется эта тревога, которая, казалось, вытягивает у него все силы.

— Ты справишься, — шепчу я, обнимая его крепко и утыкаясь носом в шею.

Я чувствую, как вздымается его широкая грудь, как бьется огненное драконье сердце, под моими губами едва ощутимо пульсирует вена. Аарон скользит руками по моей обнаженной спине и укладывает обратно на простыни. Отстранившись, он заглядывает мне в глаза.

— Мы справимся, — произносит он.

— Не загадывай…

— Вставай! Ну, вставай уже!

Я распахнула глаза. В дверь настойчиво стучали, а перепуганная Лия трясла меня за плечо.

— Мама, вставай!

Я осторожно подошла к двери, сон как рукой сняло. Лия пошла со мной, цепляясь за мою юбку. Я настороженно прислушалась. Ничего не слышно, кроме суетливых шагов и шуршания юбок.

— Кто там? — осторожно спросила я.

— Ах! Это я, Олейна! Леди Даря…

С облегчением я повернула ключ в замке и приоткрыла дверь. На пороге стояла Олейна. Она взволнованно обмахивала лицо передником.

— Проходите… — я отступила в сторону. — Что-то случилось?

— Вы напугали меня! Ох, как вы меня напугали. Во дворце не принято запирать двери и…

Служанка окинула спальню взглядом и нахмурилась.

— Ох, а цветы где?

Успокоившаяся Лия забралась обратно на кровать, схватила кружевную подушку и подбросила до потолка.

— Мама их выкинула на балкон, — гордо заявила она.

Олейна уставилась на меня с недоумением. Я виновато пожала плечами, Лия же принялась прыгать на кровати, которая оказалась удивительно мягкой и удобной.

Служанка приоткрыла штору и выглянула на балкон.

— Как же так? Мы собрали все самое лучшее для вас.

В этом и была проблема. Лилии, розы, пионы — все чрезмерно душистые, пышные. Но я не стала вдаваться в подробности, просто сослалась на головную боль от запаха.

Олейна перевела взгляд с букетов на меня, поправила чепец и твердо сказала:

— Леди Даря, во дворце есть правила, и одно из них — в комнатах должны стоять свежие цветы. Иначе прислугу будут ругать.

Я вздохнула и безропотно помогла Олейне вернуть все вазы на место. Монструозные букеты вновь заполонили комнату.

— Еще, — продолжила Олейна, — во дворце не принято запирать двери, леди Даря. Это нужно для того, чтобы слуги могли свободно выполнять свои обязанности. Конечно, никто не войдет без предупреждения, но, пожалуйста, постарайтесь не трогать замок.

Глава 5

В памяти сразу всплыл самый ужасный день моей жизни.

Отец снова пьяный. Толстый и краснолицый, он яростно рычит, кидая грязные глиняные плошки в раковину. Каждый удар посуды о керамику отдается эхом по кухне. Он зол — от него ушел очередной помощник, и теперь приходится самому убирать со столов. Я стою рядом, засучив рукава, мыльной тряпкой тру посуду без остановки. Горы грязных тарелок растут быстрее, чем я успеваю их перемывать, а пьяное ворчание отца кажется бесконечным.

— Я бы выпустил тебя в зал, — бурчит он, не оборачиваясь, — мордашка у тебя что надо, поди и монетку отсыпали бы, но эта пьянь к тебе сразу приставать начнет. Животные!

Я молчу, не отвечаю. Отец мало чем отличается от тех, кого он так презирает. С этими людьми он всегда на одной волне, оттого таверна и процветает.

— Здоровяк Джим не одобрит, что его невесту лапают перед свадьбой, да?

Я замираю. Вот оно — момент истины. Вдох-выдох, и сейчас я скажу, что не выйду за мясника, что не буду работать в этой проклятой таверне, что у меня есть любимый человек и как бы не повернулась жизнь, я буду его женой или ничьей.

— Нет. — Слово срывается с моих губ раньше, чем я успеваю что-то обдумать. И вот оно — начало конца.

— Что ты сказала? — отец резко оборачивается, его взгляд острый, злой.

Я знаю, говорить с отцом, когда он пьян, — худшая идея, но пути назад уже нет. Когда еще я смогу решиться?

— Нет! — повторяю громче, снимая полотенце с плеча. — Я не пойду за мясника!

Его лицо заливает гнев. В глазах вспыхивает та же ярость, которую я видела много раз. Он подступает ко мне.

— Пойдешь! — рявкает он. — Я все решил! Я уже взял за тебя аванс. На него мы уплатили налог и не лишились крыши над головой!

Голова кружится, к горлу подступает тошнота. Он продал меня... Меня. Внутри что-то ломается.

— Я отработаю, но замуж не пойду! — слышу свой голос будто издалека.

Колени подгибаются, мир вокруг становится размытым, и я падаю, гулко ударяясь о пол. Слышу его крики, но они словно затухают, превращаясь в бессмысленный шум...

Я просыпаюсь на чем-то мягком. В голове гул, но здесь тепло, и на мгновение кажется, что все это был просто дурной сон.

— Аарон... — шепчу я.

— Проснулась? — старческий скрипучий голос пробивается сквозь сон. — Ну, поспала, и ладно.

Я распахиваю глаза и вижу ее — старуху-знахарку, живущую неподалеку. Ведьма, как ее называют в нашем городе. Она берется за любую работу, и недорого. Одному она рассказывает, что лекарь, другому — что травница, третьему — гадалка. Если бы отец не был таким жадным и позвал настоящего лекаря, может быть, моя мать была бы жива.

На губах остается горький привкус, противный и вязкий. Я поджимаю губы, чувствуя омерзение. За дверью слышатся шаги отца и его брань, пробивающаяся сквозь стены.

— Потаскуха! — кричит он. — Вся в мать пошла… дрянь! Ублюдков мне еще не хватало…

— Тише! — шикает на него ведьма. — Все уже поправили, не волнуйся.

— Не понимаю... — Мой голос едва слышен, я с трудом говорю.

— Обратили тебя, дурында, — бурчит старуха. — Вовремя привел тебя батька, уберег от проблем.

Я смотрю на нее, ничего не понимая. Кладу руку на живот, пытаясь что-то осознать.

— Я беременна? Разве так бывает?

— Да уж не волнуйся ты так, — старуха качает головой, будто убаюкивая меня. — Жених не заметит. Снадобье-то мое от приплода избавит тебя быстро.

— Что?

Сердце колотится, перед глазами плывет все сильнее.

— Я тебе отвар дала. Ядовитый. Немного поболит, и все.

Она продолжает говорить, но я больше не слушаю. Я только чувствую, что внутри меня есть маленькая жизнь. Я должна ее спасти. Я не позволю им убить моего ребенка.

Паника охватывает меня. Я бросаюсь к цветку в кадке, засовываю два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту. Все, о чем я могу думать, — избавиться от яда, вырвать его из себя.

Старуха начинает кричать:

— Что ты делаешь, дура? Остановись!

Но я выставляю руку, не подпуская ее к себе.

— Оставь меня!

Она орет, оскорбляя меня, называет глупой и упрямой, но мне все равно. Только когда карга хватает меня за руку, я понимаю, что впервые в жизни готова дать настоящий отпор. Хватаю старуху за шиворот и вышвыриваю в прихожую, к отцу. Захлопываю дверь и запираю на засов, пока отец еще не сообразил. Соображает он медленно. Нахожу графин с водой, выпиваю его залпом — и снова к кадке!

— Ты что творишь? — отец орет и колотит в дверь. — Если оставишь ребенка, ты для меня умерла! Нет, я даже сам тебя убью! Слышишь?!

Он стучит все громче, дверь едва не срывается с петель. Я слышу угрозы, ярость, но страха больше нет. Я точно знаю, что мне нужно сделать, — очистить желудок, избавиться от яда.

Только когда все, что могло выйти, ушло, я бросаюсь к окну. Открываю его, и в лицо ударяет свежий вечерний ветер. Совсем не тот спертый воздух, что в таверне или в проклятой лачуге старухи. Это ветер свободы.

Выбираюсь через окно, падаю на землю и со всех ног мчусь к тому единственному человеку, который может помочь мне.

Я бегу по знакомым улицам, спотыкаясь на каждом шагу. Ноги едва слушаются. Меня шатает от слабости. Люди оборачиваются, перешептываются, принимают за пьяную. Лица в толпе проносятся мимо. Некоторые с презрением отворачиваются. Я подбегаю к первому попавшемуся извозчику, моля о помощи:

— Пожалуйста, подвезите до дворца, — отчаянно ищу в кармане передника монеты, — мне нужно туда!

Но он только хмуро отмахивается от меня.

— Я не вожу таких, как ты. Тем более бесплатно, — бросает он в ответ.

Дышать становится трудно. Кажется, никто не хочет мне помочь. Следующий извозчик просто едет мимо, даже не смотрит в мою сторону. В груди нарастает отчаяние, но я продолжаю идти сама. Ноги тяжелеют, слабость снова настигает, но я должна добраться.

Кладу руку на живот, шепчу:

— Мы справимся. Все будет хорошо.