Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!

Глава 1. Пересдача

– Что вертишься перед зеркалом, Лина? Не старайся, экзамен сдать не поможет. Пересдачи сегодня принимает ректор Рокфосс, на кости в обносках не позарится.

В тонком голоске была неприкрытая издевка. Стайка девиц за моей спиной начала хихикать.

Оборачиваться я не стала. Продолжала стоять, уткнувшись лбом в холодную поверхность зеркала и мысленно возносила молитву всем известным богам. Если Печать на моем лбу не уймется… если ее увидит хоть кто-то, издевательства герцогской дочки Марьяны Сель покажутся мне детской игрой.

К счастью, невезение временно закончилось. Однокурсницы ушли искать другую жертву или паковать вещи. Лето вступило в свои права, экзамены в Академии заканчивались. Скоро все разъедутся на практику.

Жар начал отступать, и я рискнула посмотреть в зеркало. С костями в обносках Марьяна все-таки несправедлива. Не такая уж я и тощая… Платье на мне простое, это правда – лучше на стипендию не купишь. А родственниками жизнь меня обделила. Ну да, цвет у платья на редкость неудачный – лицо от этого кажется еще бледнее, а тени под глазами отчетливее. Русые волосы, собранные в пучок, тоже не придают мне очарования.

Но меня волновало не это. Я долго и придирчиво рассматривала свой лоб. К счастью, печать исчезла. Ни одной рыжей точки.

Едва вздох облегчения сорвался с моих губ, как по Академии разнесся удар колокола.

Я тут же подхватила с пола свою сумку и рванула к выходу. В одном Марьяна точно была права – пересдавать практическую магию мне предстояло ректору, а опоздавших он не любит.

Я вихрем пронеслась по коридору, преодолела четыре пролета лестницы и оказалась в сердце Артейской Академии – ректорате. Здесь мне пришлось перейти на шаг. В дальнем конце коридора уже маячила нужная дверь, и тело, наконец, вспомнило, что я иду на пересдачу практической магии, эта пересдача шестая по счету, и это мой последний шанс остаться в Академии. И мой последний шанс устроиться в жизни. А ректора Эдвина Рокфосса адепты между собой звали Безжалостный Рок.

Колени предательски задрожали, теперь я еле переставляла ноги. Шла, как на казнь. Шестая пересдача… Я могла надеяться только на везение. Магических способностей у меня кот наплакал.

Наконец я остановилась перед столом, за которым восседала пожилая секретарша, и обреченно доложила:

– Адептка Лина Вольпэ прибыла на пересдачу.

Мой голос не дрогнул, но смелости от этого не прибавилось. От учебы зависит слишком многое. Только бы попалось что полегче… Только бы ректор смилостивился… Только бы печать снова не проснулась. Наверное, ее подстегивает мое волнение. Но обрести спокойствие мне поможет только удовлетворительная отметка и направление на летнюю магическую практику. Желательно в самый тихий угол Империи.

Секретарша вручила мне ведомость и важно кивнула. А затем распахнула передо мной дверь кабинета и возвестила:

– Адептка Вольпэ. На пересдачу.

Я шагнула мимо нее в кабинет и услышала раздраженный голос:

– Шевелитесь, Вольпэ. Я не намерен торчать здесь до вечера.

Я быстрым шагом пересекла кабинет и остановилась у массивного стола из светлого дерева. Только после этого решилась поднять глаза. А в следующий миг потеряла дар речи. Ректора Рокфосса я видела только издалека – на празднике в честь начала учебного года. Тогда мне больше всего хотелось забиться в какой-нибудь угол, где толпа однокурсников меня не заметит. Только сейчас я обнаружила, что господин Рокфосс удивительно молод и красив для занимаемой должности. Темные волосы, карие глаза. Но их взгляд нельзя было назвать ни добрым, ни мягким. Изящные черты лица тоже были обманчивы. В каждом его жесте чувствовалась железная воля. Этот человек сумел навести порядок в Академии и сделать ее лучшим учебным заведением Империи.

Я смотрела на ректора и понимала, что пропала…

Дрожащими руками я протянула ведомость. Рокфосс небрежно принял ее из моих рук и нахмурился:

– Шестая пересдача?

Я ждала уничижительного взгляда, но его не последовало. Ректор долго и внимательно рассматривал ведомость с моими оценками, а затем щелкнул пальцами. За дверями звякнул колокольчик, и секретарша тут же возникла на пороге.

– Личное дело адептки Вольпэ, – приказал он.

Сердце ушло в пятки. На миг мне снова показалось, что на лбу разгорается жар. Нужно сосредоточиться на пересдаче. Я оглядела широкий стол, а затем севшим голосом спросила:

– А… где экзаменационные билеты?

На столе передо мной не лежало ни одного листочка, кроме ведомости.

Глава 2. Свадьба

В эту ночь я спала совсем плохо. То забывалась коротким сном, то часами лежала, глядя в потолок. К счастью, мои соседки давно сдали экзамены и отбыли на практику. Поэтому в комнате я была одна. Можно было ворочаться без риска получить едкие комментарии однокурсниц.

Мысль о брачном контракте не давала мне покоя. Чем дальше, тем подозрительнее мне казалась эта история. Но я поставила магический оттиск. И диплом… Диплом мне нужен. Деваться некуда. А проблемы будем решать по мере их поступления.

К утру жар внутри меня успокоился, будто его и не было. Поэтому, собирая вещи, я чувствовала невероятную легкость. Когда я спустилась к воротам Академии, у них уже стояла карета с гербом. На зеленом поле был изображен мужчина, убивающий копьем… медведя? Волка? Крупную серо-бурую собаку? Непонятно.

Но рассмотреть рисунок мне не дали. Дверца распахнулась, и я услышала раздраженный голос ректора:

– Быстрее, Лина.

Я устроилась на сидении напротив него и расправила подол платья. Карета тронулась, а я начала украдкой разглядывать своего жениха. Сегодня ректор выглядел мрачным. Он критически оглядел меня с головы до ног и сообщил:

– Свадьба будет тайной, никакого торжества. И лучше, если до сентября никто в Артее не будет знать об этом. Минимум одежды у тебя будет, все остальное закажешь в Хэлмилэне.

– Мы поедем туда сегодня? – рискнула спросить я.

– Именно. Сразу после церемонии венчания.

– Где мы будем жить?

– В родовом имении Рокфоссов, разумеется.

– У вас есть родственники?

– Мать. И братья, но лето они проведут вдали от дома.

Он отвечал коротко и неохотно. Но нужно было узнать хоть что-то, и я продолжала:

– В чем будут заключаться мои обязанности на практике?

– Никаких обязанностей, Лина. Магия на этой практике тебе не пригодится.

Ректор бросил на меня выразительный взгляд. Я вспомнила, как жалко выглядела вчера в его кабинете, но не смутилась:

— Тогда… Что я там буду делать?

– Жить, соблюдая ряд правил.

– Каких? – тут же напряглась я.

– Несложных. Я всё объясню тебе в имении. Еще вопросы есть?

В его голосе прорезалось раздражение. Я нервно сцепила пальцы на коленях, но все же ответила:

– Есть. Почему именно я? И к чему такая спешка?

Лицо ректора окаменело, и он холодно сказал:

– Ты оказалась в нужное время в нужном месте. Срочность – требование моей матери. И какая разница?

– Большая, – возразила я. – А вдруг вы так от навязанной родом невесты хотите избавиться? И как только вы представите меня семье, эта красотка мне волосы повыдирает в темной аллее? Или яду в чай нальет…

На миг ректор изменился в лице. Судя по всему, я попала в яблочко. Но он тут же натянул на лицо саркастическую улыбку:

– Яду? Не смеши! Во-первых, прекрати выкать. Для тебя я Эдвин. Во-вторых, мои проблемы тебя не касаются. Я разберусь с ними без твоего участия. Твоя задача – играть свою роль перед моей матерью. Ясно?

– Ясно, – вздохнула я.

– Ясно, Эдвин, – настойчиво произнес он.

– Да, Эдвин, мне всё ясно, – послушно повторила я.

На этом разговор увял. И вскоре я забыла обо всем – мы приехали в лавку готового платья.

Меня поручили портнихам, и всё, что я делала пару следующих часов – это вздыхала с восторгом и хлопала глазами. Несколько строгих повседневных нарядов, тончайшие сорочки и белье – такого у меня никогда не было. К ним прилагались притирания и комплект украшений. А главное...

Два часа спустя я вышла из лавки через задний ход в самом красивом платье, которое я когда-либо надевала. Белый кружевной лиф, подол из нескольких несколько слоев молочного шелка со вставками из того же кружева… Волосы мне снова собрали, добавили в прическу живые цветы и закрепили фату.

Чувствовала я себя странно. Одновременно внутри меня разливалось ликование. Конечно, как и всё девушки, я мечтала о свадьбе, красивом платье и прекрасном принце для полного комплекта. Но жизнь мне быстро объяснила, что мечты останутся мечтами. А мои цели не простирались дальше, чем выжить и получить диплом.

И вот теперь я переступила порог одной из церквушек на окраине под руку с ректором Артейской Академии, одним из самых завидных женихов этого города. Марьяна бы от зависти умерла, если бы видела меня сейчас…

Церковь была пуста – подозреваю, об этом позаботился Эдвин. И только когда впереди замаячил алтарь, я вдруг поняла, что кое о чем забыла.

Словно в ответ на мои мысли внутри появился легкий зуд. То, что я так тщательно скрывала, реагировало на ауру этого места. Точнее, на защитные артефакты в основании алтаря. Я почувствовала, как дрожат пальцы. Эдвин удивленно покосился на меня и крепче стиснул мою ладонь.

– Волнуешься? – шепнул он.

Я выдавила улыбку и молча кивнула. Да-да, волнуюсь. Только вовсе не из-за свадьбы. Скорей бы покинуть это здание. Жара я пока не чувствую, печать спит. Но чем быстрее мы уйдем, тем лучше.

Глава 3. Находка

На мокром пепле лежал тощий лисенок. Серебристо-черная шкура почти сливалась с землей, поэтому я не сразу поняла, что за зверь передо мной. Только когда он снова начал метаться и пищать, заметила пушистый хвостик с белым кончиком, и поняла, что это всё же лиса. Редкого окраса, в народе их звали чернобурками.

Он не был ранен, но глаза и часть лба были залеплены зеленоватой кашей. Несмотря на то, что подобное я видела только на картинке в учебнике, недуг я узнала сразу. Его вызывало одно редкое растение – змеерост. Я огляделась в поисках опасного куста, но вокруг были только пепел и обгоревшие ветви.

Лисенок отчаянно тер лапами морду. Но я знала, что без специальных снадобий это не пройдет. Похоже, он лежал здесь уже давно. Как только выжил в пожаре, да еще ужаленный змееростом…

Малыш, наконец, выбился из сил и затих.

– Да ты родился в рубашке, бедолага, – ласково заговорила я и протянула ему ладонь.
Сначала звереныш оскалился, но затем принюхался и снова затих. Я призвала элементаль. Лекарские заклинания удавались мне лучше всего. Правда, в диагностике я была не сильна. Но вот успокоить боль, убрать воспаления, залечить рану получалось без проблем.
Я сплела пару легких заклинаний. Лисенок поднял мордочку и лизнул меня в щеку. Повозился, свернулся калачиком у меня на руках. Я погладила грязную шерстку и спохватилось, что на темно-синем платье остались серые разводы. Но вспомнила, что отстирывать бархат буду не я, а служанки. Это немного утешало. Плохо, конечно, что я предстану перед временной свекровью в таком виде… Но жалость к бедному ослепшему лисенку пересилила всё остальные чувства.

Я решительно повернулась, чтобы отправиться к карете, и обомлела. То, что дорога свободна, а Сандро и Жак уже спешат ко мне, я заметила не сразу. Сначала мой взгляд приковала гора. Огромная, поросшая лесом, она возвышалась над кронами деревьев. У ее подножия блестела гладь реки. И эта картина показалась мне невозможно красивой.

– Как называется это место? – спросила я у подоспевшего кучера.

– Это? – удивился он. – Дорога к имению Рокфоссов, леди.

Я мотнула головой и указала на гору:

– Нет. Вот это место. Гора, река.

Вместо него ответил Жак:

– Гора – Лишка. А реку местные зовут Толко.

В этот момент оба мужчины заметили в моих руках лисенка и разинули рты. Первым нашелся Сандро:

– Где вы его взяли, леди Рокфосс?

– Там, – кивнула я в сторону кустов. – Получил жалящий укус змеероста и выжил в пожаре. Он так отчаянно сражается за жизнь. Я смогу его выходить.

Сандро протянул было руку, но тут же с шипением отдернул ее. Острые зубы щелкнули, и на пальце кучера выступила кровь. Затем звереныш снова лизнул меня в щеку и затих.

– Чернобурка, – задумчиво произнес Жак. – Подрастет – можно сделать воротник на шубу, леди будет к лицу.

– Прекрати, – цыкнул Сандро. – Оставь эти шуточки для столицы. В Хэлмилэне такое не любят. Вам лучше вернуться в карету, леди Рокфосс.

Прижимая к себе лисенка, я заняла свое место, и мы поехали дальше. Зверек совершенно не боялся меня. Я, как могла, отерла платком грязную шерстку. С зеленой массой этого делать было нельзя. Поэтому мордочку я обработала одним из лекарственных настоев, которые нашлись в сумке. Лечение будет долгим и сложным, но я надеялась, что смогу спасти зрение лисенка.

Подумав, я сказала вслух:

– Раз уж какое-то время ты останешься со мной, нужно подобрать тебе имя. Пожалуй, назову тебя Кетту.

Лисенок приподнялся и снова лизнул меня в лицо, а затем свернулся на моих коленях и затих.

К имению мы подъехали через час. Я выбралась из кареты, прижимая к себе лисенка. Кетту проснулся и теперь водил мордой из стороны в сторону. Его ноздри широко раздувались, черные уши жадно ловили звуки. Я быстро оглядела дом. Отметила, что постройка старая. Стены из желтого кирпича, красно-коричневая черепичная крыша. Над флигелем возвышалась покосившаяся башенка. Навстречу уже спешили хозяева, и я натянула улыбку.

А вот меня улыбкой не удостоили. Женщина, которая остановилась напротив, несомненно, была стара. Морщин не так много, но волосы наполовину седые. Они были собраны в тугой пучок, и я порадовалась, что не изменила своей привычке носить строгую прическу. Глаза незнакомки были карими, а взгляд – таким же жестким, как у Эдвина. В этот момент я уверилась, что передо мной его мать и тут же склонилась. Слова приветствия прозвучали, ответ был сухим.

Жак поспешно представил меня:

– Госпожа, это жена вашего сына, леди Лина Рокфосс. Господин Эдвин прибудет чуть позже, его задержали дела.

Мадлен Рокфосс, – именно так звали свекровь, – скривилась и заявила:

– Тощая… Надеюсь, в родах не умрешь и сможешь подарить хотя бы пару девчонок этому дому. Я – не смогла.

От этих откровений я немного опешила. Мысленно перебрала пункты брачного контракта, которые заучила наизусть. Не нашла там пункта о родах и вздохнула с облегчением. Судя по всему, никаких детей в планах Эдвина не было. А исполнять желания его матушки я не подписывалась. Но, на всякий случай, возражать не стала. Натянула улыбку и смиренно ответила:

Глава 4. В доме Рокфоссов

В этот момент лисенок широко зевнул и оскалился. Я инстинктивно накрыла его рукой. Не знаю, что я хотела сделать – защитить Эдвина от моего зубастого друга, или Кетту – от гнева моего фиктивного мужа.

Эдвин мрачно произнес:

– Ты не могла придумать ничего лучше, чем подобрать на дороге лисицу и притащить ее в мою постель?

– Я его вымыла. И могу приучить спать на полу.

Мой голос не дрогнул. Ректор закатил глаза:

– То есть в моей ванной теперь тоже шерсть? Прекрасно, прекрасно…

Я села на постели и укоризненно сказала, глядя ему в глаза:

– Это беззащитное раненое существо. Он ослеп и выжил в огне. Я выпущу его, как только вылечу. Чем он вам так не угодил? Это семейное, да? Ваша мать не рада ни ему, ни мне.

В следующий миг Эдвин оказался сидящим напротив меня. Он прижал мои ладони к кровати, не позволяя сбежать, и его лицо теперь было слишком близко. На оскалившегося лисенка он не обратил внимания и на удивление спокойно заговорил:

– Моя мать не подарок. Но тебе придется с ней ужиться. А ей – ужиться с тобой. И помни про диплом. Ради него потерпишь.

Я закусила губу, чтобы не наговорить гадостей в ответ, и в глазах Эдвина промелькнуло раздражение. Он резко выпустил меня и поднялся. А затем отошел к окну и продолжил:

– Правила здесь несложные, но тебе придется неукоснительно соблюдать их. Первое – присутствовать на завтраке, обеде и ужине обязательно. Второе – запрещается покидать комнату ночью. Третье – запрещается посещать дальний флигель с башней. Всё ясно?

– Ясно, – кивнула я, но не смогла скрыть подозрений. – А что будет с тем, кто выйдет из комнаты ночью?

– Разнос за завтраком и часовая проповедь от леди Мадлен Рокфосс, – сухо ответил он и направился к выходу.

Уже у двери Эдвин добавил:

– Ах да… Можешь и дальше спать со своей тварью. Я всё равно не собираюсь ночевать с тобой в одной комнате. Но говорить об этом моей матери не стоит.

С этими словами он ушел. Я должна была испытать облегчение, но почему-то было обидно. А еще меня всё больше тревожил этот дом и его правила.

Довольно скоро пришла служанка и помогла мне собраться. Я долго вертелась перед зеркалом. Из платьев, купленных Эдвином, голубое мне нравилось больше всего. В нем я чувствовала себя очаровательной, и это было очень непривычно.

До ужина я провозилась с глазами Кетту. В доме Рокфоссов нашлись всё, что нужно для лечения лисенка. Мне удалось почти полностью счистить зеленую кашицу, и теперь только едва заметный зеленый налет напоминал о ранении. Веки моего нового друга пока оставались плотно сомкнутыми.

Перед ужином за мной зашел Эдвин. Ректор оглядел меня с ног до головы и удовлетворенно кивнул. А затем протянул мне руку со словами:

– На людях придется вести себя как влюбленные.

– Раньше вас это не волновало, – бросила я, но послушно протянула руку.

Стальные пальцы Эдвина сжали мою ладонь, и он холодно напомнил:

– Раньше на нас не смотрела мать. Мне плевать на мнение остальных, но она ничего не должна знать о контракте. Ты заполучила невероятно выгодный брак. Улыбайся и будь милой. Думай о дипломе, который у тебя уже в кармане.

Я кивнула и позволила ректору вывести меня из комнаты. Пока мы шли по коридору, я украдкой разглядывала своего мужа. За прошедшие дни я так и не поняла, как он ко мне относится. Большей частью Эдвин был вежлив и равнодушен. Лишь изредка позволял себе насмешку, а злость старался сдерживать. Но я помнила, что адепты Артейской Академии звали этого человека Безжалостным. А еще у меня была тайна, и она могла стоить мне жизни.

Он внезапно покосился на мою руку и спросил:

– В личном деле указано, что твоя мать простолюдинка. По тебе этого не скажешь. Лицо, руки… В этом платье ты смотришься, как аристократка в десятом поколении.

Я не смогла сдержать улыбки. Его комплименты были приятны. Но говорить о прошлом не стоило, и я неохотно пояснила:

– Отец постарался.

– И кем же он был? – в голосе Эдвина был неподдельный интерес.

Я пожала плечами:

– Понятия не имею. Мать никогда не говорила о нем.

Врать об этом было легко и привычно. Я делала это, не задумываясь, и мне всегда верили. Но не в этот раз.

– Ложь, – припечатал ректор. – И зря. Возможно, он бы признал тебя. Учитывая то, что сейчас ты Рокфосс.

Я отвела взгляд и резко ответила:

– Это мое дело, правда? Вы просили меня не лезть в ваши дела. Может, тогда не будете лезть в мои?

Я видела, что Эдвин недоволен моим ответом и собирается ответить в том же духе. К счастью, в этот момент мы подошли к столовой, и разговор пришлось прервать. Ректор напомнил:

– Зови меня по имени. А к матери обращайся «госпожа Мадлен». Другого она от невестки не потерпит.

Я кивнула, и первая шагнула в распахнутую дверь.

Мадлен Рокфосс восседала во главе стола. Пока мы занимали свои места, хозяйка дома не сводила с меня взгляд. Я старалась улыбаться и думать о дипломе и сумме ежемесячного содержания, которую со стипендией было не сравнить.

Глава 5. Новое знакомство

Свекровь какое-то время молчала. Внимательно оглядывала мою фигуру, словно оценивая каждую черточку моего лица, каждую деталь платья. Я нервничала, но не спешила заводить разговор. Большую часть жизни я сторонилась людей, и необходимость вести светские беседы застала меня врасплох. Придется срочно учиться этому. К счастью, близость Эдвина на время усыпила печать, и раскрыть свою тайну мне пока не грозит.

Наконец, госпожа Мадлен заговорила:

– Не могу понять, что такого нашел в тебе Эдвин? Ему никогда не нравились ни худощавые девушки, ни блондинки. Все его любовницы как на подбор пышногрудые брюнетки.

Хорошо, что с завтраком мы закончили, а подать чай она не попросила. Иначе я бы точно подавилась. И что на это можно ответить? Я натянула улыбку и пробормотала:

– Вкусы мужчин переменчивы…

– Возможно, – многозначительно произнесла хозяйка дома. – Надеюсь, твоя худоба позволит тебе родить чудесных дочерей. Иначе придется ждать, пока от него понесет какая-нибудь любовница...

Я опустила взгляд и стиснула подлокотники кресла. Что со мной? Почему меня так раздражает всё, что она говорит? Мне нет дела до личной жизни Эдвина. И, то, что я ему неинтересна, ректор дал понять при первой встрече. Брак фиктивный, и ни ритуал, ни кольца, ни поцелуй не способны изменить то, что внутри нас.

А госпожа Мадлен продолжила:

– Вижу, что ты умная девочка, Лина. За право войти в хорошую семью нужно платить. В случае Эдвина – терпением к его жесткому нраву и к переменчивости его симпатий. У тебя будет все, но верным он не будет.

– Понимаю, – процедила я.

Меня так и подмывало спросить, является ли атрибутом хорошей семьи странная слепая девушка, которая бродит по ночам. Но я промолчала, глядя в пол. А свекровь продолжала разливаться соловьем:

– Тебе восемнадцать? Нужно посчитать по календарю, в какие дни вероятнее зачать девочку. Говорят, среда, пятница и воскресение… Но лекарь Хоббс как-то описал способ вычислить лучший день для зачатия по специальным таблицам. Скажешь мне свою дату рождения, и мы обязательно посчитаем…

В этот момент я уже была рада тому, что брак у нас с Эдвином фиктивный. Заниматься любовью по расписанию, которое выдала свекровь? Неудивительно, что ректор до этого не женился. Я старалась сохранять невозмутимость и серьезно кивать. В конце концов, Эдвин не коснется меня даже пальцем.

К счастью, тягостный разговор был прерван появлением слуги. Кажется, это был дворецкий. Седой и сгорбленный, с большой лысиной на макушке, он казался строгим. Но при этом глаза у него были невероятно добрые. Он почтительно поклонился своей хозяйке и прокряхтел:

– Прибыл господин Юманс. Вы примете его в кабинете?

– Пригласи его сюда, Эванс, – чопорно ответила госпожа Мадлен. – Раз уж он решил навестить нас, заодно познакомлю его с Линой.

Дворецкий исчез за дверью террасы, а я спросила:

– Кто такой этот господин Юманс?

– Дальний родственник наших соседей, – пояснила мне свекровь. – Милый Ричард учился вместе Эдвином в Военной Магической Академии.

– Эдвин заканчивал Военную Магическую? – удивилась я.

– Он не говорил об этом? – подозрительно спросила она.

Я прикусила язык. Нужно быть осторожнее и врать убедительнее.

Но в этот момент хозяйке дома стало не до меня. На террасе появился ещё один гость. Пока он сердечно приветствовал госпожу Мадлен, я украдкой разглядывала его. Молодой, стройный, светловолосый. Стать, выправка, одежда, напоминающая мундир – всё указывало на его принадлежность к военному сословию. Голубые глаза внимательно ощупали меня. После этого Юманс осведомился:

– Не будете ли вы так любезны познакомить меня с вашей прекрасной собеседницей?

Госпожа Мадлен рассмеялась:

– Эта прекрасная леди не для тебя.

После этого она поправила подол и церемонно произнесла:

– Ричард Юманс. Лина Рокфосс, жена Эдвина.

При этих словах у него глаза на лоб полезли.

– Жена… Эдвина? – изумился гость. – Вы серьезно, Эдвин женился? Эдвин?!

Я кивнула, а госпожа Мадлен победно улыбнулась:

– Именно, дорогой Ричард. Наконец-то Эдвин стал послушным сыном и привел в этот дом жену. К несчастью, жены его братьев так и не смогли подарить мне внучек. Но мы возлагаем на Лину большие надежды.

Самым трудным было не заскрежетать зубами от досады. Тема зачатия и рождения набила мне оскомину за время нашего короткого разговора, и теперь я с надеждой смотрела на гостя. Ричард сочувственно улыбнулся и завел светскую беседу. Столичные сплетни меня не интересовали, а имена были сплошь незнакомыми. Поэтому я довольно быстро потеряла нить разговора.

Наконец, Ричард поднялся и начал прощаться. Я успела смириться с тем, что свекровь снова переключится на меня. Но гость внезапно попросил:

– Не хочется отрывать вас от дел, госпожа Мадлен. Думаю, к выходу меня может проводить Лина.

Хозяйка дома улыбнулась и благосклонно кивнула. Просьба Ричарда меня насторожила, но шансом увильнуть от поучений я воспользовалась. Пока мы шагали по коридорам дома, он покосился на меня и осторожно начал:

Глава 6. Ночной огонь

В следующий миг я узнала Эдвина, и у меня отлегло от сердца. Я тут же вскочила и замахала руками, радуясь, что успела натянуть почти сухую одежду.

Меня заметили. Ректор привязал лошадь у берега и начал раздеваться. Когда он прыгнул в воду, то я даже испугалась. Но мой фиктивный муж тут же всплыл и мощными гребками начал преодолевать реку. Я в это время переминалась на берегу, не зная, за что хвататься.

Наконец, Эдвин выбрался на берег и остановился передо мной. Он тяжело дышал после заплыва, а я не знала, что сказать, и бездумно рассматривала его мускулистый торс. Всё-таки он слишком молод и красив для своей должности. Как такой человек стал ректором?

А в следующий миг я вдруг осознала, в каком виде сама предстала перед ним. Босая, растрепанная, в рваной одежде, руки исцарапаны. Я подняла на него взгляд и хотела заговорить, но его палец накрыл мои губы.

– Разговоры потом, – прошипел Эдвин. – Уходим.

После этого он призвал элементаль. Горсть воды отделилась от реки и потушила костер. Я подобрала с земли разбросанные шпильки и повернулась к ректору. Он мрачно посмотрел на них и прошептал:

– Что это?

– Шпильки, – также тихо ответила я. – Чтобы собрать волосы.

Эдвин тут же вырвал их у меня из рук и выбросил в реку. А затем потянул меня за собой со словами:

– Возьмешь у моей матери или купишь еще. И без них тебе лучше. Нужно вернуться на наш берег.

– Я очень плохо плаваю, – сообщила я дрогнувшим голосом.

После борьбы со стихией мне совсем не хотелось снова лезть воду. Но Эдвин заставил меня войти в реку вслед за собой и пообещал:

– Всё будет хорошо. Держись за меня.

Я обхватила его шею руками. После этого ректор призвал элементаль и создал неизвестное мне заклинание.

– Всё будет хорошо, – повторил он. – Это не позволит реке унести тебя. Не дергайся и держи голову над водой.

Это оказалось не так сложно, как я думала. Но всё равно, когда мы вышли на противоположный берег, на меня навалилась усталость. Ночные приключения, разговор со свекровью, странные намеки Ричарда, покушение и встреча с риспи… Слишком много для неполных суток.

А Эдвин в этот момент повернулся ко мне и мрачно спросил:

– Как ты там оказалась? Здесь нельзя переплывать реку. Ты хоть понимаешь, что я почувствовал, когда твоя лошадь вернулась с пустым седлом?! Если бы не мои навыки следопыта, никому бы и в голову не пришло искать тебя здесь!

– Спроси это у того, кто столкнул меня в реку, – в тон ему ответила я, убирая мокрые волосы с лица.

Брови Эдвина поползли вверх:

– Столкнул в реку?

В его голосе слышалось недоверие, и я запальчиво произнесла:

– Именно! Сначала кто-то магией спугнул мою лошадь. А когда она остановилась у реки, меня столкнули в реку. Я кое-как выплыла…

От холода и всего пережитого меня начало трясти. Эдвин выругался и призвал элементаль. Новое заклинание мягко обволокло мой костюм. Ткань моментально стала теплой и сухой. Затем ректор снял с седла теплый плащ и завернул меня в него. Стало уютно и хорошо. Эдвин высушил свою одежду, подхватил меня на руки и помог сесть на лошадь. А затем пристроился сзади и пустил коня шагом.

Мне еще никогда не приходилось быть к нему так близко. Точнее, быть так близко к мужчине еще не приходилось. Я чувствовала легкую растерянность и не знала, что делать. Приходилось прижиматься к нему спиной, и деваться от этого было совершенно некуда.

Какое-то время мы ехали вдоль реки. Но когда впереди показались три крупных белых камня, резко свернули в сторону. Я вытянула шею, стараясь рассмотреть их. А затем требовательно спросила:

– Что это?

– Неважно, – буркнул у меня над головой Эдвин.

– Как показала сегодняшняя ночь, за этим скрывается именно то, что мне нужно знать, – возразила я и почувствовала, как тело ректора каменеет.

Но после борьбы за жизнь в ледяной воде и встречи с риспи мне уже было море по колено.

– Ты скрываешь сведения, от которых может зависеть моя жизнь, – упрекнула я.

– Соблюдай правила, – процедил Эдвин. – И всё будет в порядке.

– И какие же правила касаются этих камней?

– Не приближаться к реке. Гулять только в моем сопровождении.

Сказал, как отрезал. Но я не сдалась:

– Думаешь, мне нравится сидеть в доме? Или слушать наставления твоей матери о том, в какие дни нужно спать с тобой, чтобы зачать дочь?

Эдвин поперхнулся от возмущения и стиснул поводья так, что побелели костяшки пальцев. Но больше ничего не сказал. А я не стала продолжать ссору. Пока мы ехали к имению, я размышляла, стоит ли говорить о встрече с риспи. Но решила, что без прямого вопроса ничего не расскажу Эдвину. В конце концов, у него тоже от меня есть тайны. Сегодня кто-то попытался меня убить. Неизвестный не достиг своей цели, и я была уверена – покушение повторится. Вот только кто же его организовал?

В ворота дома мы въехали с последними лучами заката. Облегчение на лицах Жака и Озвика было не описать словами. Они бросились ко мне и принялись каяться. Но Эдвин рыкнул:

Глава 7. Город Хэлмилэн

Наконец Эдвин скрестил руки на груди и заговорил:

– Моя мать… излишне доверчива. Юмансы – наши соседи, и они не прочь получить наши земли. Ричард – хитрая бестия и способен обвести вокруг пальца кого угодно. Его сестра – круглая дура и делает всё, что скажет ей братец. Так что к ним ты не поедешь и общаться с этой семейкой не будешь. Что он еще сказал тебе?

Я помолчала, обдумывая эти сведения. Значит, Эдвин с Ричардом не друзья. Вот только новый знакомый явно знает об этой семейке больше, чем я… Как бы сделать так, чтобы и овцы остались целы, и волки были сыты?

Ректор продолжал ждать моего ответа. Но передавать ему наш разговор с Ричардом я не стала. А вместо этого пошла в атаку и спросила:

– Уже не первый человек рассказывает мне о некоем Роберте и его почившей жене. Не думаешь, что твоя супруга должна знать о твоих родственниках хоть что-то? И о твоем прошлом тоже! Люди вокруг не дураки, и они быстро заподозрят, что с нашим браком что-то не так.

Эдвин поморщился. Но вынужден был признать мою правоту. Ректор поерзал, устраиваясь на сиденье поудобнее, и неспешно начал рассказывать:

– Роберт – один из моих старших братьев.

– Один из? Сколько их всего?

– Трое. Роберт, Патрик и Мэтью. Как ты уже поняла, моя мать очень хотела иметь дочь. И только после четвертого сына смирилась с тем, что ей этого не суждено.

– И где они сейчас? – продолжала расспросы я. – И что там с женой Роберта?

– Она умерла, – нехотя ответил Эдвин. – Погибла на охоте. И не советую тебе поднимать эту тему в присутствии моей матери. Она любила Татиану, как родную дочь, и до сих пор оплакивает ее.

Я вспомнила испорченный вчера костюм и пробормотала:

– Надеюсь, за испорченный костюм мне ничего не будет.

– Забудь, – отмахнулся Эдвин.

А я напомнила:

– А другие братья? И где сейчас живет Роберт?

– Далеко отсюда. Роберт в Ахестеме, Патрик и Мэтью служат на границе.

– Тоже оканчивали боевую академию?

Ректор молча кивнул и отвернулся к окну, показывая, что разговор окончен. А я обдумывала всё, что узнала.

А узнала я очень мало. Супруга Роберта погибла на охоте… Я вышла прогуляться, а меня чуть не убили… Что-то в этом есть.

– А как умерла жена вашего брата? – снова спросила я. – И как сложилась его жизнь после утраты? Он женился снова?

Эдвин не удостоил меня взглядом и отрезал:

– Это не твое дело. Личная жизнь моего брата не должна тебя интересовать. Ты моя жена, и…

– Меня должна твоя личная жизнь интересовать? – ядовито спросила я.

– Своей займись, – многозначительно ответил он. – К счастью, в этом я тебя никак не ограничиваю.

Я запальчиво ответила:

– А вот и нет! Для того чтобы иметь личную жизнь, нужно иметь возможность общаться с интересными мне людьми.

Эдвин повернулся ко мне и подался вперед:

– Намекаешь на Ричарда? Не советую с ним связываться. Он навестил мою мать и зазывал тебя в гости. А затем ты отправилась на прогулку, и кто-то столкнул тебя в реку. Никаких странностей не видишь?

Я нахмурилась:

– Думаешь… эти события связаны?

– Думаю, Ричарду Юмансу ты как кость в горле, – фыркнул ректор. – И он сильный маг. Пора повзрослеть и перестать вестись на улыбку каждого симпатичного мужика.

Больше всего в этот момент мне хотелось его стукнуть, но я сдержалась. А еще порадовалась, что печать продолжала сладко спать внутри. Последнее время она просыпалась слишком часто. Бабушка говорила, что с годами станет сложнее скрывать, кто я. Но мы с матерью об этом не думали.

Эдвина, кажется, мои вопросы тоже разозлили. Он возмущенно сопел и бросал на меня странные взгляды.

К счастью, скоро показались городские ворота. Я приникла к окну и начала разглядывать Хэлмилэн. Домики из желтого камня с рыжеватой черепицей на крышах сразу мне понравились. Ящики с цветами на окнах, круглые кадки с мелкими рыжими лилиями у домов, небольшое количество людей на улицах – всё это навевало умиротворение. Довольно скоро мы остановились у двухэтажной лавки. Яркая вывеска в виде платья говорила о том, что сначала мы займемся гардеробом.

На выходе из кареты Эдвин галантно подал мне руку. Но я всё равно почувствовала неловкость, когда вошла в лавку.

Навстречу нам поднялась темноглазая брюнетка с пухлыми губами и аккуратной родинкой в уголке рта. На меня она даже не взглянула. Покачивая бедрами, женщина вышла из-за прилавка и проворковала:

– Ах, Эдвин, как давно ты не навещал меня…

От этого тона меня передернуло. Ректор оборвал ее:

– Марианна, только ты можешь меня спасти.

После этого он выразительно поднял мою руку, на пальце которой сияло кольцо, и продолжил:

– Моей супруге нужен новый гардероб. Мы так торопились обрадовать матушку, что не смогли взять много вещей из Артеи. Надеюсь, что в твоей лавке она сможет подобрать себе всё необходимое.

Глава 8. Предупреждение

«Уезжайте из Хэлмилэна. Эдвин вам не пара. Если не хотите, чтобы вас постигла участь Татианы, Алины, Маргариты и Флоранс, уезжайте».

Хлопнула входная дверь, и я поспешно свернула записку и сунула в карман. Эдвин двигался к столу, и лицо его было мрачным. Как только он сел напротив, я тут же спросила:

– Что случилось?

Ректор смерил меня удивленным взглядом:

– Ничего серьезного. Что тебя так взволновало?

Только в этот момент я поняла, что сердце колотится в груди, а ложку я стиснула так, что костяшки пальцев побелели.

Я постаралась взять себя в руки и ответила:

– Ты ушел, а я никогда не была в подобных местах. Конечно, мне не по себе.

Эдвин снисходительно усмехнулся:

– Прислуга не кусается. Ешь.

Кухня здесь и правда оказалась выше всяческих похвал. Нежнейший сливочный суп с грибами, тонкие ломтики белого хлеба. Я старалась есть медленнее, а Эдвин наблюдал за мной. Иногда на его губах играла легкая улыбка.

– Нравится? – спросил он, когда подали десерт.

– Очень, – кивнула я и подцепила ложкой фрукты и крем с песочной корзиночки.

Ректор улыбнулся так самодовольно, будто собственнолично встал к плите для меня. А мои мысли вернулись к записке. Кто ее послал? Взгляд то и дело тянулся к столу, где совсем недавно сидел незнакомец с седой прядью. Интуиция шептала, что он к этому причастен. Может быть, потому что серая ливрея мальчишки, который принес записку, чем-то напомнила цвет костюма этого господина. Смущала только фраза «Эдвин вам не пара». Она наводила на мысль, что записку послала обиженная любовница ректора.

Но… Татиана, Алина, Маргарита, Флоранс… Последние три имени не были мне знакомы. Но Татиана… Кажется, именно так звали погибшую жену Роберта, одного из старших братьев Эдвина. А значит, мне недвусмысленно угрожали. Интересно, кем были остальные девушки, и почему они тоже погибли? И если спросить Эдвина, то я снова получу пространное объяснение об охоте и пожелание не лезть не в свое дело?

Я продолжала есть, мысленно взвешивая всё варианты. И в очередной раз поняла, что не хочу ничего рассказывать ректору. Ни о том, что знаю про риспи, ни о записке… Но, похоже, настало время попытаться разузнать, что здесь происходит и перестать надеяться на Эдвина.

Всю дорогу домой мы молчали. Эдвин внимательно смотрел в окно, а я раздумывала о том, как узнать хоть немного больше. Когда карета въехала во двор имения, возвращаться в комнату я не стала. Приказала слугам отнести покупки в мою комнату и отправилась в сад. Эдвин не стал провожать меня и пошел к дому.

Я медленно брела по дорожке между розовых кустов, продолжая размышлять. Внезапно путь мне преградила живая изгородь. Среди ветвей показалась ветхая калитка высотой мне по пояс. За ней я увидела заросшую травой поляну. Место почему-то манило меня. По сравнению с остальным садом оно выглядело заброшенным и пустынным, но притягательным. Я осторожно коснулась защелки, но открыть калитку не успела.

За моей спиной раздался звонкий мальчишеский голос:

– Не ходила бы ты туда, сестричка.

Я резко обернулась и обнаружила, что на покосившемся столбе в паре шагов от меня сидит мальчишка. Черная рубашка была ему велика и доходила почти до колен, черные штаны были подвернуты. И волосы его тоже были черными. Челка доходила до кончика носа и полностью закрывала глаза. Испугаться я не успела. Он снова дружелюбно повторил:

– Не ходила бы ты туда. Сулаки не любит гостей в это время.

Только в этот момент я вдруг осознала, где нахожусь. За спиной мальчишки возвышалась башня. Дальний флигель, в который запрещено ходить. Значит, Сулаки живет здесь. Я снова бросила взгляд на поляну и почувствовала, как она меня манит.

Мальчишка печально сказал:

– Что, тоже тянет туда?

Я оглянулась на него и спросила:

– Тоже?

Он улыбнулся и многозначительно добавил:

– Огонь любит эти цветы.

Я не могла видеть его глаз, но тон мальчишки был настолько красноречив, что я в ужасе отшатнулась и прошептала:

– Ты… знаешь, кто я?

– Знаю, что спит в тебе, – поправил новый знакомый. – И Сулаки тоже знает.

Сердце мое упало. Я обреченно прошептала:

– Сулаки… расскажет кому-нибудь?

– Этого я не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Спроси ее сама.

– Ты же сказал не ходить туда, – напомнила я, опасаясь смотреть на притягательную поляну.

– Это днем. Ты можешь войти ночью. Через дверь.

Он кивнул в сторону флигеля.

– Эдвин не позволит мне.

– Эдвин не всегда ночует в своей комнате.

– Кто ты? Как тебя зовут? Сулаки твоя сестра?

– Нет. Зови как угодно. И возвращайся в комнату.

С этими словами мальчишка прыгнул в кусты.

Я огляделась и поняла, почему он сбежал. Из-за угла дома ко мне широкими шагами приближался Эдвин. Он, похоже, не заметил моего собеседника. Ректор поймал меня за руку и потянул за собой со словами:

Глава 9. Новая встреча

Почти сразу я узнала его. К нам скакал Озвик, тот самый парнишка, который сопровождал меня на предыдущей прогулке. Его конь встал как вкопанный у ручья. Слуга скатился с его спины и одним прыжком преодолел преграду. А затем низко склонился перед Эдвином и доложил:

– Нашли еще одну. Всё, как вы и говорили, господин. Здесь недалеко, поедете?

Ректор задумчиво посмотрел на меня. Я улыбнулась, невинно хлопнула ресницами и прошептала:

– Только что ты обещал, что не спустишь с меня глаз, Эдвин.

Он мрачно кивнул и приказал слуге:

– Передай сведения городской страже. Я разберусь со всем позже. Сначала я должен проводить домой свою жену.

Озвик еще раз поклонился и направился к своей лошади. Когда парнишка скрылся за холмом, Эдвин бросил мне:

– Нам тоже пора. Продолжим завтра. И помни, что для всех остальных мы ездим на прогулку. Ни слова о танцах.

Я кивнула и пошла следом за ним к лошадям. Эдвин придержал кобылу, чтобы я смогла забраться в седло и пробормотал:

– Хорошо, что ты хотя бы ездить верхом умеешь.

– Спасибо урокам в Академии, – серьезно ответила я. – Может, уроки танцев тоже пора ввести? Это в твоей власти.

Ректор вздохнул и взлетел на коня. Жеребец сразу же сорвался с места, и мне пришлось догонять. Кетту прильнул ко мне. Тельце лиса казалось слишком горячим. Неужели снова поднимается жар? Я скосила глаза на своего питомца, и увидела, что лис напряженно смотрит в сторону.

– Что такое, Кетту? – спросила я.

Ответ появился сразу же. Среди зелени мелькнуло черное пятно. Эдвин тут же свернул в сторону, чтобы сделать крюк и оставить его за спиной. Меня снова одолело искушение развернуть коня, рассмотреть место пожара и призвать Эдвина к ответу. Но стоило оберегать Кетту, и я покорно повернула следом за ректором.

Во двор мы въехали с первыми лучами заката. Эдвин помог мне спешиться, а затем подхватил арбалет. По дому он шел очень быстро. Мне приходилось почти бежать, чтобы успеть за ним. Кетту я несла на руках, он снова казался горячим. В комнате Эдвин сразу же подошел к тайнику, а я положила ослабевшего лисенка на постель. Пока я обрабатывала снадобьями прикрытые веки Кетту, Эдвин доставал из тайника новую порцию магических болтов.

– На охоту собрался? – улучив момент спросила я. – И что за дичь?

– Чьё-то неуемное любопытство, – ответил он.

– Оно закономерное, – возразила я.

Но ответа не дождалась. Мой фиктивный супруг не удостоил меня даже взглядом и молча удалился.

Ужинать пришлось в компании свекрови. Я старательно глядела в свою тарелку. Судя по надменному виду госпожи Мадлен, Эдвин успел сделать ей соответствующее внушение. И о внуках она больше не упоминала.

К ночи ректор не вернулся, но никого это не взволновало. На мой вопрос о муже госпожа Мадлен только отмахнулась:

– Может быть, в городе заночует. Не впервой.

Я вышла из розовой гостиной, где свекровь любила проводить вечера, и почувствовала, что закипаю. В городе он заночует! Не впервой, значит!..

Только у дверей комнаты я осадила себя. Этот мужчина не принадлежит мне. Нас связывает только брачный договор. И ректор ясно дал понять, что его не волнует репутация… и я ему не нравлюсь. Но почему же так обидно?

Пока я обрабатывала веки Кетту перед сном, мысленно повторяла, что меня волнует только диплом. Нужно потерпеть полтора года. Да и Академии будет не до Эдвина. Потерпеть лето – и диплом в кармане. Главное – выжить… Что-то здесь все-таки нечисто.

С этими мыслями я легла спать.

Меня разбудило конское ржание. Я резко села на постели и повертела головой. Ага, я забыла закрыть окно, и служанка не сообразила. Поэтому и слышно все, что происходит внизу.

Я поспешно вылезла из-под одеяла и выглянула во двор, но никого не увидела. В доме царила тишина, и снаружи я больше не слышала ни шагов, ни цокота копыт. Показалось? Судя по тому, как ведет себя свекровь, среди ночи Эдвин не явится. Заночует у одной из своих любовниц.

Я закрыла створку и вернулась в постель. Привычно потянулась рукой, чтобы погладить Кетту. Но пальцы схватили только пустоту. Лисенка на месте не оказалось. Я тут же коснулась артефакта-осветителя у изголовья кровати. Желтый свет озарил комнату… и я увидела, что дверь приоткрыта, и за ней исчезает белый кончик лисьего хвоста!

Тут меня взяла злость. Я набросила на плечи халат и решительно направилась к выходу. Уж теперь я поймаю этого неизвестного любителя открывать мою дверь по ночам! Вместе с лисенком, пока он не успел уйти далеко.

Но за дверью никого не оказалось. Призывать элементаль я побоялась и тихо позвала:

– Кетту, вернись!

Белый кончик хвоста мелькнул в паре шагов от меня. Я бросилась в ту сторону, на ходу завязывая пояс халата. Все же призвала элементаль, и на сложенных пальцах вспыхнул слабый свет. Но лисенок будто дразнил меня. Стоило приблизиться, как он пробегал еще несколько шагов, а затем еще и еще.

Кетту увлекал меня все дальше вглубь дома. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что я обещала с любой проблемой обращаться к Эдвину. Но его нет на месте, так что… Лисенка нужно вернуть в комнату, и никто не сделает этого, кроме меня.

Глава 10. Разговор с незнакомцем

Эдвин поймал мое запястье и решительно задвинул меня себе за спину. Кетту выскользнул из-под ног и прыгнул мне на руки. Золотистые глаза лисенка отражали свет факела.

– Оставь ее, – резко сказал ректор, глядя в лицо Сулаки.

Та улыбнулась и подалась вперед. Тонкие пальцы ощупали его лицо, а затем девушка медленно произнесла:

– Я ее не тронула. Да и ты не уделяешь супруге должного внимания, раз она бродит по ночам.

Раздался короткий смешок, а затем девушка медленно обогнула нас и пошла прочь по коридору. Я проводила ее взглядом и нервно погладила Кетту. Он лизнул меня в щеку. А в следующий миг пальцы Эдвина сжали мой локоть. Ректор направился к лестнице и потащил меня за собой.

Кетту оскалился и зарычал, но на Эдвина это не произвело впечатления.

– Заткни свою тварь, – приказал он. – Моя мать не должна узнать, что ты бродишь ночами. И тем более не должна узнать о том, что ты встретила Сулаки.

Я погладила Кетту, пытаясь успокоить лисенка. Но не выдержала и процедила в ответ:

– Тогда отпусти. Сама пойду.

Ректор нехотя разжал пальцы и позволил мне идти первой. С гордо поднятой головой я вошла в комнату. За моей спиной хлопнула дверь. По пути я лелеяла надежду, что муж не слышал мой разговор с Сулаки и оставит меня в покое. Но когда я опустила Кетту на постель и выпрямилась, то обнаружила, что за моей спиной стоит Эдвин.

Я обернулась к нему и невольно попятилась. Правда, бежать довольно быстро стало некуда. Ректор шагнул следом и уперся руками в стену с двух сторон от меня. Я перестала дышать от волнения. Он был слишком близко. Неужели догадался? Я мысленно перебирала воспоминания и пыталась понять, когда могла просчитаться и выдать себя.

– О чем ты говорила с Сулаки? – холодно спросил Эдвин, продолжая сверлить меня взглядом. – О чем ты просила ее?

– Просила? – пискнула я.

Нужно прикинуться дурочкой и потянуть время…

Ректор кивнул и продолжил:

– Ты просила ее, чтобы она о чем-то никому не рассказывала. Что это?

Я выдавила улыбку:

– Разумеется, о том, что она меня видела. Ты же не разрешаешь мне выходить ночью. Боялась, что у меня будут неприятности.

С каждым словом мой голос обретал уверенность. Но Эдвин тут же ухватился за мои слова:

– Кстати, что на этот раз заставило ночью выйти из комнаты?

– Кто-то снова открыл дверь, и Кетту сбежал, – обвиняюще произнесла я.

– Этого не может быть, – раздраженно возразил Эдвин. – Никому из слуг не придет в голову выйти ночью из комнаты. В отличие от тебя.

– Значит, это не слуги, – продолжила я гнуть свою линию.

– И кто же? – ядовито усмехнулся Эдвин. – Моя мать?

Поразмыслив, я выдала:

– А почему бы и нет? Ей не нравится Кетту…

Эдвин фыркнул:

– И что? Она может приказать выкинуть твою зверушку в любой момент. Зачем ей выпускать лиса? Из дома он не сбежит.

– В прошлый раз Кетту кто-то выпустил на улицу… У него нет рук, и дверь он открыть не может.

Мой запал начал пропадать. Я старательно вжималась спиной в стену. Эдвин был слишком близко, и от этого хотелось исчезнуть. Но ректор продолжал стоять рядом и смотреть мне в глаза. В его взгляде были сомнения и подозрения, и оставаться спокойной было очень трудно. Радовало только то, что печать спáла несмотря на мое волнение. Может быть, опасность миновала, и эта штука внутри снова станет вести себя, как раньше?

Тут дверь тихо скрипнула и отворилась. Эдвин мгновенно сгреб меня в охапку. Я уперлась руками ему в грудь. А ректор на удивление спокойно прошептал мне на ухо:

– Да подыграй же мне!

От порога раздался тихий голос госпожи Мадлен:

– Эдвин? Ты вернулся?

Он нарочито медленно повернул голову и посмотрел на мать. На лице ее было удивление. Эдвин сердито ответил:

– Разумеется. Вернулся к жене.

Лицо старухи вытянулось еще больше, а на меня накатило удовлетворение. Я обвила руками шею Эдвина и устремила на свекровь укоризненный взгляд. А ректор продолжил:

– Ты же внучек хотела.

Госпожа Мадлен тут же заулыбалась:

– Конечно, конечно, не буду вам мешать. Но надо бы высчитать благоприятные дни… Может, лучше завтра…

Лицо Эдвина перекосило, и он сдавленно пообещал:

– Завтра мы тоже будем вместе всю ночь.

После этого его мать наконец ушла. Ректор смотрел ей вслед и не торопился меня отпускать. Я уперлась руками ему в грудь, напоминая, что я фиктивная жена, и тискать меня без повода ему не полагается. Он спохватился, разжал руки и отступил на шаг. После этого меня снова одарили подозрительным взглядом. Но я уже заметила арбалет за его спиной и поспешила перевести разговор на другую тему:

– Как поохотился?