Правда или действие?

Глава #1

ПРОЛОГ

Он зажимает мне рот ладонью, но я-то знаю — ему нравится, когда я… Ладно, нам обоим это нравится. Просто сейчас я боюсь, что нас услышат. А он… Он, наверно, не был бы против. Я даже думаю, что хочет, чтобы нас поймали — иначе зачем он затащил меня сюда?! Наверху играет музыка — девчонки уже начали свой выход, а Данила вообще сейчас тут быть не должно, но…

— Ш-ш-ш… Маша, тише…

— Я знаю. Знаю… Я больше не буду, обещаю…

Он прижимает меня спиной к зеркалу, и баночки с косметикой падают на пол, я слышу, как лопается под моим каблуком пластиковая крышка палетки теней, я вцепляюсь в его шею:

— Дань, я сейчас… Сейчас…

— Да, я тоже…

— Нет, я… Сейчас упаду…

Столик, на котором я сижу, выдержит еще минуты две. Это максимум. А что насчет нас? Сколько еще у нас времени до того, как кто-нибудь зайдет сюда поправить прическу или освежить макияж?! Хуй знает. И эта неизвестность заводит меня сильнее, чем то, что мы сейчас делаем, потому что все в моей жизни — предсказуемо, предельно просто, банально и безопасно. Все, кроме него.

ГЛАВА #1

А началось все с чашки кофе.

Какой кофе вы любите? Я — просто обожаю крепкий черный кофе без сахара. Да-да, никакого молока, или, упаси Боже, сливок! Если ты пьешь кофе со сливками и сахаром — то нахрена тебе кофе?!

Вот о чем я думаю, стоя на площадке тридцать второго этажа в ожидании лифта. Путь вниз занимает смешные тридцать секунд. Мой офис почти под облаками: выше — только ресторан, смотровая площадка и люди, у которых меньше проблем и больше денег. Лифт дергается, цифры ползут вниз, а я каждый раз думаю, что мне было бы гораздо спокойнее где‑нибудь на третьем этаже, в старом доме без панорамных амбиций. Если бы не Сергей, я бы так и сделала — сняла что‑нибудь пониже, попроще, поближе к земле.

У Сергея с землёй свои отношения. Новый бизнес‑центр в исторической части города, стекло, металл, охрана — идеальная декорация для реплики «вот что я могу себе позволить». Его партнёры по бизнесу заезжают сюда, чтобы выпить кофе, посмотреть на моих девочек, и посидеть напротив огромного окна с таким видом, как будто именно они держат этот город за горло. Вечером я иногда тоже играю в эту игру: гашу свет, упираюсь лбом в холодное стекло и смотрю вниз, где огненные реки проспектов глотают и выплёвывают людей, витрины жрут деньги и время, а вдалеке, почти у горизонта — видишь? — пульсирует красная точка. Это самолет идет на посадку… Жизнь, такая яркая, такая настоящая — по ту сторону стекла. А я — здесь, наверху, в аквариуме. Наблюдатель, которому выдали красивый вид вместо права что‑то менять. Так, о чем это я?!

Пока лифт тащит меня вниз, я смотрю на своё отражение в зеркальной стенке и думаю, что на директора модельного агентства я сегодня не тяну. Я второй день вскакиваю к Нике по ночам — притащила из садика какой-то вирус. Волосы стянуты в высокий пучок, который я собирала на автомате. Лицо без макияжа, без намёка на «я в порядке, или хотя бы стараюсь сделать вид».

На мне первая попавшаяся футболка, джинсы, кроссовки — сегодня никаких каблуков, я хотя бы до офиса себя дотащила, и на том спасибо. Формально, я здесь — взрослая важная тётя, директор агентства, а не одна из девочек. Хотя сейчас, глядя на это заспанное лицо в стекле, я отчётливо вижу ту самую Машу девятнадцати лет, которая тоже когда-то стояла в лифте, только ехал он снизу вверх, и мечтала, чтобы её, наконец, заметили.

Двери кабины распахиваются, и я — наконец-то свобода — выскакиваю наружу, и…

— Ой! Извините…

Я буквально влетаю в него, а, отлипнув, несколько секунд гипнотизирую его футболку. Где‑то на фоне он говорит:

— Всё нормально. Жива.

Я поднимаю взгляд на его лицо, но не успеваю понять, какое оно, потому что его глаза… Серые, а вокруг зрачка — коричневый ободок. Ого… Так бывает? Он немного отстраняется от меня.

— Девушка?

Да уж, мне точно надо больше спать. Чего это я так зависла? Двери лифта за моей спиной бесшумно съезжаются, и я растерянно моргаю. Точно, я же за кофе спустилась!

— Простите еще раз. Я… Тороплюсь.

Он что, еще и держит меня за плечо?! Я делаю шаг назад, и шум, который обычно здесь царит — голоса, музыка из лобби-бара, мелодичные звонки, с которыми лифты прибывают на первый этаж и раздражающие рингтоны входящих — вся эта трескотня обрушивается на меня, а ведь всего секунду назад… Я как будто стояла в полной тишине. Неловко улыбнувшись, я разворачиваюсь и беру курс на кофейню — пора вернуться к изначальному плану этого утра. Вообще, планы — это хорошая вещь. Они позволяют тебе думать, что ты хоть что-то в своей жизни берешь под контроль. Мои на сегодня — встреча с рекламным представителем бренда нижнего белья, кастинг, съемка модельных тестов для новеньких… Да у меня сегодня куча дел! А еще, дома, сидит с няней больной ребенок. Я делаю глубокий вдох.

— Доброе утро! Вам, как всегда?

— Доброе, Екатерина. Да, американо без сахара, пожалуйста.

Горячий стаканчик обжигает ладонь, а я думаю только о его глазах. Никогда таких не видела. У моего мужа — обычные, карие, такие же и у нашей дочери. У меня — серо-зеленые, но, когда на улице ярко светит солнце, или, когда я бываю счастлива, они меняют цвет на зеленый. Правда, я не могу вспомнить, когда я последний раз чувствовала себя счастливой… Так, Маша, перестань!

Зеркальная коробка лифта уносит меня обратно к облакам — в залитый солнцем, такой же заоблачно дорогой офис. Я хлопаю дверью своего стеклянного аквариума, ставлю горячий стаканчик на идеально полированную столешницу и просто падаю в кресло. Достаю телефон — так, чем заняться в первую очередь? Обсудить с новенькими предстоящую съемку? Посмотреть лежащую на моем столе папку с цветным стикером «Таня, съемка, ювелирный»? Или забить на все, и спокойно выпить свою первую за этот день чашку кофе? Однозначно, третье…

Дверь приоткрывается, и я вижу виноватое Танино лицо. Вообще, надо бы напомнить девочкам, что, если я закрываю дверь, значит, нужно подождать снаружи. Я закончу свои дела и выйду к ним, но…

Глава #2

Я начала эту карьеру в семнадцать — поздновато, чтобы стать «тем самым лицом с билборда», но в самый раз, чтобы быстро понять простую вещь: меня интересуют не подиум, а деньги. Деньги на ВУЗ, куда я благополучно завалила поступление, и в который я решила снова поступать через год. План был простой: год пахать, платить хотя бы за первый семестр, а дальше — как пойдёт.

Спойлер: никуда я через год не поступала. Не потому, что не смогла, а потому, что уже не хотела. Мир глянца схлопнул вокруг меня декорации: съёмки, показы, примерки, бесконечные кастинги — утром пробежка по району, вечером зависание в офисе агентства. Там надо было быть всегда: не пришла — пропустила «тот самый» шанс, и он ушёл к другой.

В этой среде тусовка — такая же работа, как дефиле и контроль каллорий. Надо знать, кто с кем работает, спит, дружит и ругается: зафрендишься с дизайнером — он поставит тебя открывать показ, а бонусом выдаст лучшее платье; держишь контакт с фотографом — твои тесты окажутся лучше, чем у других; пару раз выпьешь с ассистенткой директора — тебя не забудут позвать на закрытый кастинг. Моя задница однажды оказалась на упаковке женского белья просто потому, что я вовремя зашла в офис, а у выбранной клиентом девочки обнаружилась слишком откровенная татуировка именно там. В итоге, я домелькалась до финала городского конкурса красоты: первое место не взяла, но приз зрительских симпатий — вполне себе. Особенно с учётом того, что одна из «симпатий» потом подошла ко мне за кулисами. Так я познакомилась со своим будущим мужем.

— Как дела, принцесса?

А вот и он. Я встаю с кресла, и подставляю ему щеку для поцелуя. В нос бьет горький запах его парфюма, блин… Терпеть его не могу.

— Ужасно, Сереж… У нас сегодня вечером в студии съемка для новеньких. Вчерашние фотки, которые мы снимали для ювелирного — полное говно, я до сих пор не могу выпить свой кофе, и вообще… Все, чего я сейчас хочу — это оказаться дома, в своей постели.

Сергей берет с моего стола папку и опускается в кресло напротив меня. Лениво листает фотографии, не задерживаясь надолго ни на одной из них. На этих фото — Таня, девушка Данила, того самого парня, который будет сегодня фотографировать наш новый состав. А точнее, девочек, закончивших обучение в модельной школе и подписавших контракт с моим агентством. Сергей бросает фотки на стол:

— Нормально все. Что тебе не нравится?

— Все. Мне все не нравится. Я уехала с этой съемки, а надо было остаться.

Он закатывает глаза.

— Ты не можешь все держать под контролем. Я знаю, что у тебя на этом бзик. Вот и сейчас, тебе не фотки не нравятся, а то, что их сделали без тебя. Тебе нужно научиться доверять людям, с которыми ты работаешь. Или найми такую помощницу, которая вместо тебя будет всех…

Делает красноречивый жест:

— Ну, ты понимаешь… Это… Натягивать.

Я отпиваю уже остывший кофе из стаканчика.

— Не надо мне никого натягивать. Это, может, у тебя в бизнесе дела так делаются. А у нас все культурно и без насилия.

— Да ты прямо сейчас себя насилуешь. Зачем ты тут сидишь? Вот, дай Олесе задание, пусть она вместо тебя на съемку едет. Она тебе зачем — кофе варить? Кстати, а почему ты пьешь эту дрянь?

«Эту дрянь» я пью, потому что мне просто жизненно необходимо хотя бы раз в день спускаться из этого гребанного офиса вниз, на твердую землю. Но разве я могу ему это сказать? А в остальном он прав. Надо оставить Олесю за главную, а самой поехать домой, лечь в постель, и проспать до вечера, но… Никуда я не поеду. Потому что девочек моих будет сегодня снимать парень, который... Блин! Который — что, Маша?! Который внезапно тебе понравился? Сергею я, конечно, озвучиваю другую причину:

— Сережа, у нас Виктор уехал и новеньких будет снимать другой фотограф. Они с ним не работали, и я с ним не работала… А он, вообще, совсем молодой. И девочки у нас еще неопытные. Мало ли, что…

— Марусь, это просто девочки. Товар. А ты — слишком эмоциональна для этого бизнеса.

Сергей достает телефон, и я понимаю, что этот разговор окончен. Свой набор «мудрых советов» он уже выдал, галочку в голове поставил, дальше у него есть дела поважнее, чем разбираться в моём бардаке.

Я перевожу взгляд за стеклянную перегородку. Девчонки облепили диван, как мухи стакан с колой. Наташка устроилась на подлокотнике, юбка задралась, бесконечные ноги напоказ — живая реклама, Светка яростно жуёт жвачку, месяц как бросила курить. Вика заливается смехом громче всех, наматывая на палец обесцвеченную прядь — королева дешёвого флирта, которая сама себе верит. И все это вокруг него. Данил что-то рассказывает, я не могу разобрать, что именно, но очевидно, разговор у них там интересный. Таня по-хозяйски приобнимает его за плечо, всем своим видом демонстрируя — «даже не мечтайте, он мой». Только разве это поможет? Девчонки берут парня на абордаж, и мне остается только догадываться, как сейчас бесится Таня. Наверно, уже жалеет, что предложила ему у нас поработать…

— А куда Виктор-то свалил?

Сергей, наконец, отвлекся от своего телефона и тоже заинтересовался представлением по ту сторону моего офиса.

— Поехал куда-то в Африку. Будет там снимать местное население. Для какого-то проекта. Я не вникала, Сереж…

Он поднимается.

— Ладно, я поехал. У меня встреча в офисе через двадцать минут. Дома сегодня во сколько будешь? Ждать тебя?

Он уже знает, что съемки — это надолго.

— Я… Не знаю точно. Я могу задержаться. Ложитесь без меня.

***

Визуалы. Данил.

***

Конец второй главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #3

— Так, хорошо. Повернись к свету… подбородок чуть выше… Стоп. Катя, супер.

Катерина наливается румянцем так быстро, будто у неё под кожей собственный софит. Пятнадцать лет, официально. Вот она — будущая причина того, что у половины города поедет крыша: у мужиков от желания, у женщин — от комплексов разной степени тяжести. Она послушно разворачивается на каблуках, вспыхивает вспышка, и Данил делает ещё один кадр. Мы в студии втроём: я, он и девочка, которой я завидую куда сильнее, чем положено взрослой самодостаточной женщине с ребёнком и бизнесом.

— Да, так хорошо. Молодец. Можешь отдохнуть. Посмотрим?..

Это уже мне. Я отлипаю от дивана, и подхожу ближе. Данил разворачивает камеру, на дисплее вспыхивает Катино лицо — живое, светящееся, с этой дурацкой подростковой верой, которую окружающая ее реальность еще не спела искупать в говне. Кадры реально классные, я бы такое тоже сдала клиенту без стыда. И всё равно первое, что я чувствую, — не гордость за девочку и не профессиональное удовлетворение. Я чувствую, как сжимаюсь от ревности из-за того, как он разговаривает с моими моделями.

«Умница». «Красиво повернулась». «Вот так держи, отлично». Он раздаёт им мелкие дозы внимания, как конфеты, а они подхватывают каждую, ни одной не уронив. Я стою рядом, и ловлю себя на абсолютно идиотском желании: чтобы он хотя бы раз таким же тоном сказал это мне. Чтобы его голос, его взгляд, его «молодец» были направлены только на меня.

— Все хорошо? Так подойдет?

— Извини?

Опять я замечталась. Провалилась в свои фантазии, в которых мое лицо отражается в линзе его объектива.

— Мария? Тебе нравится?

Перед началом съемки я предложила ему перейти на «ты».

— Да. Очень! Особенно вот эти, последние…

Он пролистывает картинки назад, задерживаясь на крупных планах, и я делаю вид, что внимательно рассматриваю Катеринины тесты, но… Сама я думаю только о том, как унизительно сильно мне сейчас нужны эти сорок минут его внимания. Твою мать, ну почему мне так важно, что скажет мне этот мальчик с камерой?! Данил поднимает на меня взгляд:

— Да, мне нравится снимать людей, особенно их лица — они все такие разные... А ты любишь фотографироваться? Или для тебя это просто работа?

— Я уже давно не работаю. А вообще, да — раньше очень любила.

— А сейчас почему нет?

Он опускает камеру и смотрит на меня, а я все не могу отвести взгляд от его рук — длинные тонкие пальцы сжимают металлический корпус, кожаный ремешок намотан на запястье. Есть у фотографов такой лайфхак — чтобы камеру не уронить.

— Я не знаю. Наверно, я просто перестала нравиться себе на фото.

— Странно. Ты очень красивая. Хочешь, я…

Появление Катерины обрывает наш разговор. Я смотрю, как ее, обтянутое черным нейлоном тело, контрастирует с белым фоном циклорамы и, да… Вот поэтому я больше не люблю фотографироваться. Зачем? Если есть такие, как она.

— Мария, такой купальник подойдет? У меня только этот…

Данил переставляет свет, чтобы более выгодно подчеркнуть безупречные формы моей выпускницы, а я возвращаюсь на диван. Продолжаю наблюдать за ним уже из своего укрытия — он что-то говорит, совсем негромко, и Катерина, обычно зажатая и застенчивая, смеется ему в ответ. Он умеет наладить контакт с моделью, обычно это приходит с опытом, но у него это получается так естественно… Он будто знает, что, и когда нужно сказать, чтобы получить нужную ему реакцию. А может, все просто, и причина в том, что они с Катей почти ровесники? Я вздыхаю. Мне уже давно пора домой, и, знали бы вы, как мне не хочется сейчас туда возвращаться.

— Ну все, я закончил. Спасибо, Катя! Ты отлично справилась.

— Спасибо, Данил!

Катя счастливо улыбается, и, мне кажется, что она тоже хотела бы, чтобы эта съемка продлилась еще немного. Например, до утра. Так, стоп. Не надо проецировать на других свои желания. Катерина собирает вещи, но Данил не торопится складывать оборудование, наоборот, он снова переставляет свет и…

— Мария? Есть у тебя еще десять минут?

Подходит ко мне и садится рядом.

— Давай, я сделаю тебе пару кадров. Тебе понравится, я обещаю. Если не понравится — можешь не платить мне за сегодняшнюю съемку.

Я растерянно улыбаюсь. Мне нравится его предложение, вот только… Фантазировать об этом — это одно. А выйти туда, под раскаленные за пять часов съемки софтбоксы — это совсем другое.

— Я серьезно.

— Данил, нет. Я не готова сегодня к фотосессии. Твоя работа окончена, мне все понравилось, спасибо. И, уже поздно…

— Это только десять минут. Пожалуйста.

— Данил, я…

Его настойчивость меня пугает. И злит. Какая же я трусиха! Почему пять минут назад я хотела оказаться на месте Катьки, а сейчас, когда он сам предлагает мне сделать это — я так упорно отказываюсь?!

— А знаешь… Давай.

Я выхожу в центр циклорамы, студийный свет бьет по глазам, еще бы, только что я была надежно укрыта темнотой, а сейчас… Я нервно провожу рукой по волосам, приглаживая выбившиеся пряди, одергиваю футболку. Данил стоит напротив меня, подняв камеру.

— Так, мне не нравится. Давай по-другому.

Он снова двигает свет, а я стою и думаю о том, сколько раз я уже стояла так, пока вокруг меня суетились фотографы, стилисты, дизайнеры… Как будто сто лет прошло с тех пор.

— Маша? Посмотри на меня, мне нужно проверить свет.

Как быстро от Марии он перешел к Маше. Я поворачиваюсь к нему, и он делает тестовый кадр. Щелчок затвора. Вспышка. Я закрываю глаза — представляю, что мне снова девятнадцать лет. Вот бы я тогда встретила его… Маша, не сходи с ума, когда тебе было девятнадцать, он, наверно, только в школу пошел.

— Чему улыбаешься?

— Да так, мысли разные.

— Поделишься?

Я молча качаю головой. Щелчок затвора. Вспышка. Его голос:

— Знаешь игру — «Правда или действие»?

Я открываю глаза. Он стоит в темноте, за границей светового пятна, и я не могу рассмотреть его лицо. Тишина студии такая густая, что слышно, как лампы потрескивают.