Правда или побег

Пролог

– Спасибо. – киваю незнакомому высокому мужчине с рыжей бородой, галантно распахнувшему передо мной двери автовокзала.

Он пропускает меня вперёд и удаляется в противоположном направлении в сторону зала ожидания, а я лихорадочно обвожу взглядом просторное помещение с каменными сводами в поисках кассы.

Отстояв небольшую очередь, благо и здесь меня кое-кто из пассажиров пропустил вперёд, увидев на руках спящего ребёнка, протягиваю кассирше тысячную купюру и называю пункт назначения. Дородная тётушка в очках и с кудрявой рыжей шевелюрой выдаёт сдачу и билет, даже не потребовав паспорт. На мой немой вопросительный взгляд и протянутые документы она отвечает заученной официальной фразой:

– Паспорт нужен для покупки билета на междугородние и международные автобусы. Билеты на пригородные маршруты продаются без документов, удостоверяющих личность.

– Благодарю. – не смею я более задерживать очередь и ухожу, свободной рукой подхватив тяжёлую спортивную сумку с нашими с сыном вещами.

Я взяла только самое необходимое, но сумка всё равно казалась неподъёмной, её ручки с каждой минутой всё сильнее врезались в кожу, оставляя красные следы на пальцах. Для себя я взяла лишь средства личной гигиены и несколько комплектов одежды, а для сыночка памперсы на первое время, Андрюшкины любимые игрушки, пару книжек со сказками и тёплые детские вещи. Остальное куплю позже. Деньги из своей личной тайной заначки я тоже прихватила, копила на Турцию, хотела сделать мужу сюрприз, но похоже не судьба.

– Потерпи, мой маленький, всего через час мы будем на месте, дома у бабы Ани. Ты её не помнишь, но она была на твоих крестинах. – шепчу спящему полуторогодовалому малышу, сонно причмокивающему губками и крепко сжимающему мой шарф крохотной ручкой.

А сама плечом утираю слезинку, покатившуюся по щеке. При одном лишь упоминании имени любимой, но полгода как уже покойной бабушки нахлынули счастливые воспоминания из детства. Как она печёт пироги в самой настоящей русской печи, на которой потом я спала холодными зимними вечерами, приезжая на новогодние каникулы в гости вместе с родителями. Как мы с соседкой Катькой и её собакой Жучкой бегаем и резвимся по огороду, нарвав полные карманы ранеток, а баба Аня ругается на нас, что топчем её капусту, но не взаправду, а ласково так, улыбаясь.

Её маленький деревенский домик на окраине у реки остался в моей памяти самым уютным и тёплым местом в этом порой жестоком и холодном мире. У бабули всегда можно было укрыться от бед и печалей, не удивительно, что, когда в моей жизни случилось настоящее горе, я решила сбежать именно туда. Тем более, что по наследству он всё равно достался мне, и сейчас стоит в запустении. Грядки, наверное, заросли травой, тропинка к калитке тоже.

Через двадцать минут подъезжает автобус с несчастливым номером тринадцать, намекая на абсурдность моего побега, и по громкой связи объявляют посадку на мой рейс. Оглядываюсь в поисках знакомых лиц в толпе и спешу занять своё место у окна. Марк ещё на работе, но меня не покидает параноидальное чувство, будто меня кто-то преследует, следит за мной. Натягиваю поглубже капюшон куртки, скрывая лицо, и чмокаю сына в щёчку, крепче прижимая к груди, чтобы успокоиться.

– Хороший мой, мама с тобой, там нас никто не найдёт, никто не разлучит.

Не знаю, кого я больше пытаюсь успокоить этими словами, спящего малыша или саму себя, но становится немного легче.

Марк не знает об этом месте, до похорон бабули я не успела их познакомить, она в последнее время всё болела и жила у своей сестры. А после он сам старался не понимать эту тему, так как у меня каждый раз случалась слезливая истерика от ощущения потери близкого человека, слишком мало времени ещё прошло.

Документы на дом, которые передал мне адвокат после её смерти, я даже не достала из большого коричневого конверта, засунула куда-то в стол, подальше от глаз, чтоб не напоминали об утрате, да так и забыла про них.

Рядом присаживается неприятная на вид сухенькая старушка с большой клетчатой сумкой в руках, мило улыбается мне и малышу.

– Сколько ему, деточка? – старушки любят сюсюкать с ребятишками.

– Восемнадцать месяцев скоро. – слегка покачиваю сына, похлопывая ладонью по попке, чтоб поспал подольше.

– И куда же ты с малым дитём собралась на ночь глядя? Тем более в такую непогоду. – слышу укоризненные нотки в её голосе.

Игнорирую вопрос старушки, сделав вид, что за шумом трогающегося автобуса не расслышала её.

Промокод на Научи меня плохому 0zQBw_Hg

– Мама, ам-ням. – моя кроха просыпается и недовольно трёт кулачком сонные глазки.

– Кушать хочешь? Потерпи, мой дорогой. Вот твоя мама глупенькая, покушать то с собой чего-нибудь взять совсем забыла. Ну же, тише, тише.

В это время недовольный таким раскладом Андрей уверенно шарит ручонками по моей груди, пытаясь найти лазейку в глухом тёплом свитере к своему любимому лакомству – маминому молоку. Через несколько минут безрезультатных попыток он обиженно выкатывает вперёд нижнюю губку, предвещающую детскую истерику, и заливается громким плачем на весь автобус. И как я не пыталась его успокоить, ничего не помогало. Остальные пассажиры начали оборачиваться на нас, кто удивлённо, кто раздражённо, а кто и осуждающе поглядывая.

– Недавно отлучила от груди? – понятливо поинтересовалась соседка.

Глава 1

– Просыпайся, засоня. – легонько трясу плечо мирно спящего под боком мужа, пробегаясь пальчиками вниз по широкой мужской груди.

На экране моего телефона загорается напоминание с розовым цветочком от приложения «Женский календарь».

На часах шесть пятнадцать, на улице ещё темно, первые солнечные лучи лишь неуверенно пробиваются сквозь ночной туман.

Марк в ответ что-то нечленораздельно бубнит, отмахиваясь от меня и поворачиваясь на другой бок, поплотнее кутается в толстое пуховое одеяло, но в день овуляции моей настойчивости можно только позавидовать.

Перелезаю через супруга на другую половину кровати и забираюсь к нему под одеяло. Мы оба абсолютно голые после вчерашнего бурного вечера, поэтому мне не составляет большого труда прильнуть губами к его, в отличие от хозяина, уже проснувшейся и возбуждённой плоти.

Плотно обхватываю губами красную округлую головку и начинаю посасывать, обильно смочив слюной и создав во рту щеками вакуум.

– М-м-м… – стонет сквозь неглубокий сон любимый. – Вот это я понимаю будильник, каждый день бы так.

– Как бы мне не хотелось продолжить. – выныриваю из-под одеяла и чмокаю партнёра в губы. – Сегодня ты должен кончить в меня.

– Разве этот чудесный ротик с пухлыми губками не часть тебя? – усмехается муж, проводя большим пальцем по моей нижней губе.

– Ты знаешь, о чём я. – мой взгляд становится чересчур строгим.

– Да-да, благоприятный день для зачатия и всё в том же духе, знаю. Прости, просто хотел разрядить обстановку небольшой шуткой, не злись на меня. – тяжело вздыхает он.

Я его понимаю, секс по расписанию моего женского календаря звучит не очень романтично, но зато позволит нам завести второго ребёнка.

– Мы с моей созревшей яйцеклеткой трахнули бы тебя даже будь мы обижены, так что хватит уже извинений, заткнись и возьми меня. – хищно впиваюсь жалящим поцелуем в губы мужа-шутника.

Он крепко прижимает меня к себе, перекатывается и оказывается сверху, подминая под себя и вдавливая всем весом в матрас. Разводит коленом мои ноги и упирается всей твёрдостью члена в лепестки складочек. Мажет по ним указательным и средним пальцами и довольно рычит, ощутив влагу.

Его рука движется вверх вдоль моего тела к груди, жадно сминая её, обводя большим пальцем торчащий сосок. Стоит ли говорить, что налитая молоком пышная упругая грудь заводит моего мужа как никогда раньше? А с учётом повышенной чувствительности в этой области с началом грудного вскармливания, я только рада такой ласке. Издаю протяжный стон и прогибаюсь в спине навстречу грубым мужским рукам, требующим меня всю без остатка. Он всё ещё никак не может смириться с тем фактом, что эта грудь теперь принадлежит не только ему одному.

Марк медленно входит в меня, распирая изнутри, наполняя собою. Движется размеренно, растягивая удовольствие, заставляя меня хотеть большего, просить об этом, умолять.

Я двигаюсь навстречу, насколько это возможно, интенсивнее и резче насаживаясь на член, прижимаю ногами его бёдра ближе, сильнее.

– Я знаю, что ты сейчас нацелена на результат, но постарайся расслабиться и получить удовольствие от процесса. – он замедляется и гладит меня по щеке, заглядывая в глаза. – К тому же я где-то прочитал, что женский оргазм повышает шансы н зачатие, усиливается кровоток в матке и всё такое.

Его рука проскальзывает между нашими потными телами, и, когда чувственные пальцы касаются самой чувствительной точки между моих ног, я забываю обо всём на свете.

Я уже чувствую отголоски приближающегося оргазма, когда Марк ускоряет темп. Пара сильных толчков и мы приходим к финишу вместе.

Чувствую, как из меня тонкой струйкой выливается сперма, поэтому подкладываю маленькую подушку под попу.

– Хотя мне и нравится некая свобода, что можно не отвлекаться на контрацепцию, но надеюсь, что в этот раз получится. – шепчет муж, измождённо падая рядом со мной на кровати.

Не мне одной тяжело из месяца в месяц наблюдать за второй полоской на тесте, которая всё никак не появляется. Когда Андрюше исполнился годик, мы с Марком решили завести второго ребёнка, и вот уже полгода наши неудачные попытки разочаровывают нас всё больше.

– Ну в любом случае постарался ты на славу. А тебе кого хотелось бы больше, мальчика или девочку? – пытаюсь я отвлечь его от грустных мыслей.

– Не знаю, главное, чтобы ребёнок был здоров, чтобы беременность у тебя прошла без осложнений, а то как вспомню, как ты мучилась в прошлый раз с токсикозом.

– Ой, не напоминай. Но оно того стоило. – мечтательно вспоминаю положительные моменты своей беременности и сами роды.

Хитрая природа устроила память женщины таким образом, чтобы всё плохое, связанное с вынашиванием и рождением ребёнка, со временем забывалось. Первый растерянный взгляд на тебя твоего долгожданного первенца стоит всех потраченных на то усилий, а запах детской макушки так вообще сродни наркотику.

– Хотя нет, девочку, наверное, всё же хочу больше. – шепчет муж, зарываясь лицом в мои волосы. – Чтоб на тебя была похожа, чтоб закалывала бантики мне в бороду, чтоб в розовых платьицах ходила и наряжалась в принцессу.

– У тебя же нет бороды. – тихонько хихикаю, чтобы не разбудить нашего сына в соседней комнате.

Глава 2

Вот уже третий день к ряду меня мучают тянущие боли внизу живота, а это значит лишь одно – скоро месячные. А я, дурочка, уже было обрадовалась, когда календарь в телефоне известил меня о начале менструации, а кровянистых выделений всё не было, но похоже рано. Хорошо, что хоть хватило терпения не сказать Марку о мнимой беременности, он сейчас сильно расстроился бы.

Но месячные не пришли ни на следующий день, ни после, в то время как боль лишь усиливалась. Я не знала, что и думать, на всякий случай решила сделать тест на беременность, ведь это первое, что заподозрит гинеколог. И каково было моё удивление, когда на описанной палочке показалась бледно-розовая, едва различимая вторая полоска.

Кажется, сердце пропустило удар, а вот дыхание наоборот участилось. Ладони вспотели, чуть не выронила заветную тест-полоску в унитаз. Снова и снова всматриваюсь в эту тоненькую, почти не выделяющуюся на белом фоне линию, не веря своим глазам. Трясущимися руками достаю ещё одну из коробки и делаю контрольный тест, но и он определённо показывает беременность.

Успокаивающие вдох-выдох, немые радостные прыжки на месте, чтобы не разбудить сына и мужа в шесть утра. Тут же открываю сайт самой крутой платной клиники нашего города и записываюсь онлайн на приём к своему акушеру-гинекологу на ближайшее свободное время сегодня.

Неприятные ощущения настораживают, но я не могу скрыть своей радости и тихонечко на цыпочках крадусь в спальню, демонстрируя сонному мужу заветные, долгожданные две полоски.

Он долго присматривается, спросонок потирая глаза, а затем неуверенно произносит:

– Это точно? В прошлый раз, когда ты была беременная Андреем, полоски были ярче и толще, а эту почти не видно.

– Сегодня всё узнаю у врача, но у меня хорошее предчувствие. – чмокаю его в нос и иду на кухню готовить завтрак, пританцовывая, всё равно сейчас не смогу уже уснуть, слишком возбуждена.

***

– Ну и сколько этому красавцу? Год и пять? – улыбаясь, спрашивает седовласая медрегистратор на ресепшене женской консультации.

Пришлось взять Андрюшу с собой. Марк на работе, свекровь уехала в санаторий поправлять здоровье. Сегодня суббота, ясли закрыты.

– Да, а как вы так точно определили? – снимаю куртку и сдаю в гардероб рядом с регистратурой, туда же отдаю Андрюшин комбинезон.

Гардеробщица вешает нашу с сыном одежду на один крючок и выдаёт мне номерок с цифрой восемнадцать.

– Внучка у меня того же возраста. Вы по записи? – спрашивает меня, заглядывая в монитор компьютера, а я утвердительно киваю. – К кому?

– К Анастасии Сергеевне. На пятнадцать двадцать.

– Держите статталон, проходите в пятый кабинет. Вам есть с кем оставить ребёнка? Хотите я за ним присмотрю?

– Ой, спасибо большое. Не хочется вас утруждать, да выбора нет. – благодарю отзывчивую регистраторшу, вот что значит платная клиника. – Пойдешь на ручки к тёте? – обращаюсь уже к Андрею.

– Иди ко мне, малыш. У меня тут карандашики есть, бумажка, порисуем. – тянет она к нему руки.

Сынок сначала недовольно надул губки, но быстро отвлёкся на увесистые цветные серёжки в ушах женщины и даже не заметил, как я ушла.

– Можно? – стучу в дверь указанного кабинета и заглядываю внутрь.

– Да, проходите.

Сажусь и протягиваю статталон. Врач открывает мою электронную карту и начинает записывать с моих слов:

– Жалобы?

– Тянущие боли внизу живота.

– День цикла?

– Сороковой.

– Так-так. – она отрывает взгляд от монитора. – Обычная задержка или беременность? Тест делали?

Молча выкладываю из сумки два теста на беременность, завёрнутые в прозрачный целлофановый пакетик.

Анастасия Сергеевна надевает очки, до этого покоившиеся на её пышной шевелюре, и щурится, вглядываясь в результат.

– Вторая полоска определённо есть, но меня смущает, что она нечёткая, на двенадцатый день задержки уже должно быть хорошо видно. И эти боли… – разговаривает она сама с собой. – Значит делаем так, сходите в аптеку за углом и купите самый дорогой цифровой тест, с экранчиком который, повторите в нашем служебном туалете и приходите, я вас подожду.

Быстренько исполняю всё, как было сказано, и возвращаюсь в кабинет.

На экране чёткий плюсик и надпись «беременна, 2-3 недели».

– Анастасия Сергеевна, я сейчас заметила не белье капельку крови. Это опасно? У меня что, угроза выкидыша? – я забеспокоилась не на шутку.

– Не паникуйте раньше времени, это вполне может быть и вариантом нормы. Эмбриончик прикрепляется к матке, иногда это сопровождается неприятными ощущениями и мазнёй.

После осмотра на кресле меня приглашают на УЗИ.

– Маточка увеличена. Вижу плодное яйцо. Эмбрион внутри пока не прослеживается, но возможно срок ещё просто очень маленький, хотя в 5-6 акушерских недель уже должно быть видно. Странно, может пустое… Без паники, мамаша, поздравляю, вы беременны. Приходите через две недели, посмотрим повторно, а пока постельный режим и назначу вам гормональные свечи, чтобы помочь малышу как следует закрепиться в матке.

Глава 3

Вечером мы, как обычно, вышли всей семьёй на прогулку с единственно той разницей, что коляску со спящим сыном катил Марк, а не я, не доверяя мне теперь поднимать ничего тяжелее чайной ложки.

Так хотелось разделить переполняющую радость от неожиданной новости хоть с кем-то, но небольшой срок и внезапно возникшие осложнения, а также моя суеверность, не позволяли рассказать о беременности даже родителям. Но был один человек, которому мы оба всецело доверяли.

Эд.

Когда-то мы были гармоничным трио, но со временем Эд всё больше отдалялся от нас. А меня с Марком всё больше пугала тьма в душе его брата, которая находила выход в истязании сексуальной партнёрши. Реальном истязании, а не просто игривых шлепках по попке или ванильных наручниках с розовым мехом. Для нас обоих с теперешним мужем тема БДСМ была мягко говоря не близка. И после того раза, когда Эд чересчур увлёкся в наших «сексуальных играх» и перегнул палку, причинив мне настоящую боль, которой я не желала, он ушёл.

Не знаю, что со мной было бы, если бы рядом в тот момент не оказался Марк, который вовремя остановил неконтролируемую жестокость родного брата, возможно дело дошло бы до больницы и психолога.

Однажды Эд просто ушёл, оставив на столе записку с извинениями и неоднозначной фразой «я так больше не могу». Мы не могли дать ему того, чего так отчаянно желало его сердце. Да и не хотели. Мне, как и Марку, с годами хотелось лишь одного – тихой семейной гавани и топота маленьких босых ножек, бегающих по квартире, поэтому мы просто отпустили Эда и стали обычной традиционной парой.

Но ни я, ни тем более брат, не держим на Эда обиду. Иногда он делился с нами своими переживаниями на тот счёт, что ему нравится в постели и чего не хватает в наших отношениях, но чаще замыкался в себе. И мы переживали за него. Сможет ли он обрести счастье, имея такие наклонности? Найти партнёра по жизни и так нелегко.

Эд переехал в другой город и открыл свою фирму, погрузившись с головой в работу и лишь изредка навещая нас или созваниваясь по телефону. По большим праздникам или другим серьёзным поводам, таким как этот.

– Привет, брат. Ты на громкой связи, со мной рядом Маша, а ещё Андрюша спит, поэтому говори потише.

– Да твой сын не проснётся, даже если рядом с ним промарширует парад с оркестром и фейерверками. – звонко рассмеялась я, счастье просто переполняло, всплёскиваясь через край.

– Привет. – слышу тихий усталый голос и шелест бумаг на том конце провода.

– Здравствуй. – поздоровалась я. – Как ты?

– Нормально. – очередной сухой ответ. – Рад вас слышать. А у вас что новенького?

Разговор больше походил на формальный, нежели семейный или хотя бы дружеский.

– Ты станешь дядей! – выкрикнула я, не скрывая распирающей меня изнутри радости.

– Да я как бы уже. – усмехнулся он, наконец-то оторвавшись от деловых бумаг, которыми до этого, не переставая, шелестел.

– Значит дядей в квадрате. – пошутил муж, тоже в очень приподнятом настроении.

– Ты беременна? – искренне удивился участник нашего некогда любовного треугольника. – Поздравляю вас обоих! Я знаю, как вы хотели второго ребёнка, и очень рад, что у вас всё получилось. Правда. Вот видите, зря вы переживали. Всё приходит именно тогда, когда отпускаешь ситуацию и перестаёшь ждать.

– Да, кажется ты прав. – замедляю ход, положив руку на живот и снова ощутив утренний дискомфорт.

– Что такое? – забеспокоился Марк.

– Не знаю, боль усилилась. Странно, от свечей должно было стать легче. Может переусердствовала с прогулкой?

– Говорил же, что сам погуляю с Андреем. Тебе надо больше отдыхать. – ласково пожурил меня муж, но тон его голоса фонил обеспокоенными нотками.

– Всё в порядке? – заметила я схожее тревожное настроение у его брата-близнеца.

– Да. – поспешила я успокоить обоих. – Просто мне нужно прилечь, вот и всё.

– Созвонимся позже, брат. Ок? – обратился Марк к Эду, и тот поспешил распрощаться с нами и сам положил трубку.

– Пойдём домой. – заворчал на меня муж. – Только тихонечко, не спеши.

Он подал мне свой локоть для опоры.

Через пятнадцать минут мы уже были дома, хорошо, что ушли недалеко. Когда я прилегла, стало немного полегче. Марк принёс мне чашку горячего чая и любимые печеньки, накрыл пледом и шепнул, чмокнув в нос:

– Отдыхай, я сам искупаю и уложу спать Андрея.

***

– Марк, проснись. – толкаю спящего мужа глубокой ночью.

– Милая, ты же знаешь, ты прекрасна, и я всегда тебя хочу, но потерпи пожалуйста хотя бы до утра, я что-то сегодня за день так вымотался, сил совсем нет.

– У тебя, блин, один секс на уме. – возмущаюсь шёпотом. – Вставай, что-то не так с ребёнком.

– Что? Я проснулся, уже проснулся. – подскочил с кровати муж, потирая глаза ладонями.

У меня на руках кровь, на простыне тоже, немного, но достаточно, чтобы испугать нас обоих.

– Вызывай скорую. – командую растерявшемуся спросонья Марку.

Глава 4

Примерно в шесть утра, когда за окном только забрезжил рассвет, боль в животе стала настолько невыносимой, что я не могла больше даже лежать, не то что спать. Еле встала и поковыляла в сторону сестринского поста, оттуда уже слышалось суетливое побрякивание, рабочий день начался. Но медперсонал ещё не сменился.

Соседки по палате спали.

По пути заглянула в туалет и убедилась в том, что несмотря на кровоостанавливающие препараты, которые мне вкололи, кровотечение лишь усилилось. Сердце забило тревогу.

Вчерашняя медсестра, несмотря на наставления, тут же позвала врача, не желая брать на себя такую ответственность и возвращать меня в палату, а вдруг и правда что-то серьёзное.

Было решено отправить меня на экстренное УЗИ вне очереди. Уж не знаю, как медсестра уговорила несговорчивого специалиста, только приняли меня самой первой, ещё и восьми на часах не было.

Пока я лежала на кушетке, мне стало дурно. К горлу подкатывала тошнота, ладони вспотели, одолела слабость во всём теле.

– Иришка, выгляни в коридор, медсестра, которая её привела, ещё здесь? – скомандовал специалист функциональной диагностики своей помощнице практически сразу, как только моего живота коснулся холодный гель и аппарат.

Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что что-то не так.

– Да. – она приоткрыла дверь и высунула голову в коридор.

– Сюда её. Живо! – поторопил он помощницу.

– Что происходит? – не на шутку забеспокоилась я, но мой вопрос проигнорировали.

– Каталку сюда быстро вези и в отделение её. Врачу я сейчас сам сейчас отзвонюсь, пусть готовят операционную.

– Что случилось? У меня выкидыш? – очередная безответная фраза в пустоту.

– Сейчас пересменка, планёрка. – напомнила недовольная медсестра.

– Какая в жопу планёрка?! – заорал врач функциональной диагностики. – Тут внематочная. Разрыв фаллопиевой трубы, внутренне кровотечение! Какого чёрта вы её только сейчас привели на УЗИ? Ещё пол часа и не откачаете. Немедленно исполняй!

Та наконец засуетилась, и уже через пять минут меня куда-то везли на каталке.

Боль в животе усиливалась, но мысль о том, что сказал врач, била сильнее. Внематочная… Слёзы застилают глаза.

Кладу руку на живот. Мой малыш где-то там, но ему не суждено выжить и родиться, ведь если его сейчас не вырежут из меня, мы оба умрём.

Дальше помню всё смутно, будто отрывками. Пожилая бабулечка в белом халате трясущимися руками вставляет катетер мне в вену. К моему удивлению, попадает с первого раза почти безболезненно, опыт.

В помещении очень холодно, а затем с меня и вовсе снимают одежду, разрезая её ножницами, и я покрываюсь крупными мурашками, похожими на гусиную кожу.

Руки зачем-то привязывают, и я остаюсь абсолютно голой и обездвиженной, что немного пугает.

– Это чтоб не дёрнулась под наркозом. – поясняет бабулечка и улыбается, но жалостливо так, с грустью во взгляде.

Вокруг суетятся люди, все в белом, раскладывают блестящие металлические инструменты устрашающего вида на столиках по бокам от меня.

Человек в маске подносит какие-то бумаги и просит подписать согласие на операцию, вкладывает мне в руку шариковую ручку. Обездвиженной рукой послушно оставляю росчерк там, где велено, не вникая особо в смысл его слов о необходимости хирургического вмешательства.

В глаза ударяет яркий слепящий свет. Когда глаза немного привыкают, мне удаётся разглядеть своё бледное отражение в сверкающем металле с многочисленными лампами надо мной.

Мужчина, который представился анестезиологом, где-то над моей головой пытается говорить со мной на отвлечённые темы. Я его не вижу, но голос у него спокойный и ровный, обволакивающий. Он просит меня посчитать от десяти до единицы и надевает маску на лицо. По катетеру в вену течёт какая-то жидкость.

На цифре восемь комната начинает кружиться, а на шестёрке я падаю в темноту.

***

Глаза открываться решительно не хотят, но меня по имени зовёт чей-то незнакомый голос. Я откликаюсь и мне разрешают спать дальше.

Чувствую, как меня переворачивают и делают укол. Опять падаю в темноту.

***

Открываю глаза в палате реанимации. Не могу до конца проснуться, наркоз, наверное, ещё действует, очень хочется спать. Рядом настойчиво пищат аппараты.

Не могу унять хаотично накативший истеричный плач, давлюсь слезами. Хочу домой, к мужу и сыну. Кто-то командует вколоть мне успокоительное, и я снова отключаюсь.

***

– Проснись, милочка. Пора вставать. После операции важно как можно раньше встать и пойти. Гуляй по коридорчикам, но не перенапрягайся. – даёт наставления новая незнакомая мне медсестра и, убедившись, что я окончательно проснулась и услышала её, выходит из палаты.

Палата тоже другая, одноместная, но вещи мои все здесь. Аккуратно разложены на прикроватной тумбочке. Наверное, персонал перенёс, пока я была на операции.

Живот перевязан и отдаёт тупой тянущей болью, боюсь даже трогать. Волосы сбились в спутанный клок на голове, который, казалось, невозможно расчесать, только состричь.

Глава 5

– Ну как вы себя сегодня чувствуете?

Десять утра, время утреннего обхода, и ко мне в палату заглядывает симпатичный мужчина средних лет – мой лечащий врач.

– Спасибо Пётр Иванович, всё хорошо.

За несколько дней в больнице я успела пообвыкнуться и даже почти перестала плакать. Лишь иногда ночами накатывало беспросветное чувство тоски по дому, по мужу и сыну. О том, что у меня мог быть второй ребёнок, я старалась не думать. На удивление, получалось. Может мне тут в чай что-то подмешивают, а может накроет позже.

– Поднимайте ночнушку, осмотрим шов. – я уже лежу наготове, каждый день одно и то же. – Заживает хорошо, скоро будем снимать швы.

Он ощупывает мой живот и, удовлетворённый результатом, поправляет одежду на место.

– Доктор, сначала мне было тяжело об этом спрашивать, но, кажется, я готова больше узнать об операции.

На самом деле меня интересовал лишь один вопрос, смогу ли я в дальнейшем иметь ещё детей или нет.

Пётр Иванович нервно смотрит на наручные часы, но всё же присаживается на край моей кровати.

– Что ж, постараюсь объяснить понятным вам языком. Проведена экстренная лапаротомия, причина – разрыв правой фаллопиевой трубы вследствие внематочной беременности. Повреждённая труба была удалена вместе с эмбрионом.

От последних слов глаза предательски защипало от надвигающихся слёз, и я поспешила отвернуться.

Пётр Иванович быстро считал моё настроение и остановился, решив, что предоставленной информации достаточно.

Я быстренько шмыгнула носом и постаралась взять себя в руки.

– Я смогу иметь детей с одной трубой? – задала я самый важный вопрос.

– Ну, шансы забеременеть снизятся вдвое, но это вполне возможно. – успокоил меня врач. – Была у меня одна пациентка, у неё был один яичник справа, и одна труба слева, так она умудрилась забеременеть во второй же цикл. Трубы, знаете ли, подвижны и вполне могут подхватить яйцеклетку с соседнего яичника. Самое главное сейчас – дать организму отдохнуть и восстановиться, поэтому я назначу вам противозачаточные таблетки. В ближайшие полгода вам категорически нельзя беременеть, иначе история скорее всего повторится.

Я кивала, как болванчик, внимая каждому его слову. Самое главное, что шанс есть, остальное ерунда. Потерпим, подлечимся.

– А почему так произошло? Ну такая беременность. – второй волновавший меня вопрос.

Не хотелось бы повторять столь печальный опыт, поэтому важно знать, как избежать повторения данной ситуации.

В интернете ничего дельного я не нашла, причин может быть множество, но что конкретно в моём случае случилось, непонятно.

– Причин того, почему плодное яйцо не смогло добраться до матки, застряв в фаллопиевой трубе, может быть много. Визуально придатки были в порядке, при операции их осмотрели, отклонений не нашли. Да и первая беременность у вас была здоровой. В общем пока нам не удалось выяснить, в чём дело, но я назначу пару анализов, пока вы здесь.

Он держит в руках мою карту и старательно туда что-то записывает.

– Спасибо. – всё, что я могла сказать.

Пётр Иванович поспешил к другим пациенткам, а я снова погрузилась в просторы интернета в поисках ответа. «Причинами аномальной локализации плодного яйца могут быть воспаление, врождённые и приобретённые патологии фаллопиевых труб, гормональные нарушения и многое другое…»

***

– Тук-тук-тук… – в дверях палаты появляется белобрысая голова моего мужа с сыном на руках.

– Марк, Андрюша, как вас сюда пустили? – удивляюсь я и вскакиваю, морщась от боли.

– Ну как такого милого красавчика не пустить к ненаглядной мамочке? Сердца всех медсестёр тут же растаяли, стоило ему только недовольно надуть свои пухлые губки. – шутит любимый муж и крепко целует меня, притягивая к себе. – Ну как ты?

– Нормально. – пытаюсь храбриться, но утыкаясь в плечо мужа, так и тянет поплакаться в родную жилетку.

Но по лицу Марка вижу, что ему сейчас ничуть не легче, чем мне. Это перед сыном он пытается выдавить из себя лучезарную улыбку, а в глубине души сам тяжело переживает потерю, ведь это был и его ребёнок тоже.

– Мама. – тянет ко мне крохотные ручки сынок.

Я беру его на руки и прижимаю к груди. Он тут же начинает шарить в полах моего халата, оголяя налившуюся молоком грудь.

– Прости, милый, но мамино молочко тебе сейчас нельзя. В нём бяка. Дома папа тебе даст бутылочку. – запахиваю халат потуже, чтобы не соблазнять Андрея.

Как объяснить этим жалостливым глазкам, что это не маме вдруг стало жалко молока для сына, а антибиотики не позволяют больше кормить грудью?

Какое-то время Андрей недовольно бузит, но быстро успокаивается и засыпает, прижавшись ко мне. Умаялся бедный, соскучился.

Я слегка покачиваю его в колыбели своих рук, мягонько похлопывая ладонью по попе, как он любит.

– Я тоже соскучился. – Марк утыкается носом мне в шею и жадно втягивает ноздрями аромат моих волос. – Пахнешь иначе, больницей.

Глава 6

Я проплакала весь вечер. То ли от обиды за своё потраченное здоровье и не родившегося ребёнка, то ли от горечи измены. То ли лила слёзы за всё вместе взятое сразу.

Как Марк мог со мной так поступить? У нас же всё было хорошо, вот чего ему не хватало? Или это только мне кажется, что у нас семейная идиллия и полное взаимопонимание. Может я его больше не привлекаю как женщина. Беременность, роды, кормление грудью… всё это не очень сексуально.

Не верится. Ведь он каждый день говорил мне, что любит. А во время нашей близости он так смотрит на меня, будто я сокровище, совершенство, и никто другой ему больше не нужен. Но возможно, это всё происходило лишь в моей голове, а он умело скрывал неприязнь к моему телу из-за недавних изменений. Растяжки на коже, лишние килограммы… Тогда выдайте ему Оскар пожалуйста за блестящую актёрскую игру.

И когда он только успевал изменять? Не было ссор с последующими ночёвками у друзей или в гостинице, не было задержек допоздна на работе.

Но с фактами не поспоришь. Сухие чёрствые цифры не солгут, не обманут, не предадут, в отличие от человека.

Как много у него было других женщин, пока он был со мной? Это был секс на одну ночь без обязательств или что-то более серьёзное? А может прямо сейчас он у любовницы. Или она у нас дома.

От мысли, что на моей кровати сейчас лежит другая женщина и обнимает моего мужа, стало тошно. А может это гормональные качели, но в любом случае я поспешила открыть окно и сделать глоток свежего воздуха.

За печалью пришёл гнев. Неконтролируемая ярость. Я заплатила слишком высокую цену за неверность супруга. И дело не только в моём разбитом сердце… Но почему именно я должна страдать от его походов налево? Он даже не удосужился предохраняться, принёс заразу в дом!

Вдвойне больно и обидно от того, что Марку не хватило духа быть честным со мной, что я узнаю об этом вот так от чужого человека. И при таких трагичных обстоятельствах. Бедный наш малыш, он ведь ни в чём не виноват.

Во мне будто что-то взорвалось и взбунтовалось. Хватит жалеться себя, я должна с ним поговорить. Набираю номер и нетерпеливо слушаю гудки.

– Алло… Маш, что-то случилось? Ты чего так поздно звонишь? – отвечает он запыхавшимся голосом.

А что такое, любимый? Занят чем-то важным? Или кем-то?

– Почему ты так тяжело дышишь? – разум услужливо подкидывает картинки того, как он голый и потный пыхтит на другой женщине, старается, а она громко стонет от удовольствия и извивается змеёй под ним.

Она почему-то представляется мне чёрненькой брюнеткой с противными тонкими губами и огромной искусственной грудью.

– Андрея только что спать уложил. Целый час его носил по квартире и качал на руках, он никак не хочет засыпать без мамы и её вкусного молочка. – шёпотом отвечает муж.

– Значит, ты сейчас один? – подозрительно продолжаю допрос. – Я слышу чей-то голос.

Это правда или мне всего лишь мерещится где-то далеко на заднем фоне игривый женский смех?

– Не один. – я так и знала! – С Андрюшей. А голос… наверное, телевизор. Да что случилось то?

Пока я лежу здесь, мне не удастся поймать его с поличным.

– Я знаю. – холодным тоном сообщаю Марку.

– Что знаешь? Я тебя не понимаю. – прилетает растерянное в ответ.

– Всё знаю. Я знаю, что ты изменил мне. – чётко констатирую факт.

В ответ тишина, а потом лишь… приглушённый смех.

Он ещё и насмехается надо мной, гад! Издевается…

– Это шутка такая что ли, Маш? Проверка какая-то? Я, наверное, слишком устал, ни черта не догоняю. – задорные нотки в его голосе лишь распаляют мою ярость.

– Похоже, что я шучу? – с желчью отвечаю вопросом на вопрос.

Он снова замолчал, но ненадолго.

– Родная, что за глупости? – очередное фальшивое удивление, но так похоже на искреннее.

– Так значит, я глупая? – придираюсь к словам. – Да, ты прав, я действительно полная дура, раз не замечала всё это время, как мой муженёк прямо у меня под носом спит с другими бабами. Причём заразными. – непроизвольно морщу нос от отвращения к нему и самой себе.

– Так, я ничего не понял, можешь нормально объяснить? – недовольно пыхтит в трубку.

– Это ты мне объясни, где заразу нагулял, дорогой. – саркастичным тоном спускаю на него всех собак.

– Какую ещё заразу? – меня уже подбешивает его отрицаловка.

– Такую! Из-за которой я потеряла ребёнка! – кричу в трубку, позабыв о том, что могу разбудить Андрея своими воплями.

Надеюсь, мы сейчас не на громкой связи разговариваем.

– Я хочу развод. – категоричным и равнодушным тоном сообщаю будущему бывшему мужу, решая вдруг пропустить истерику и разборки.

– Какой развод? Ты в своём уме? Ты там или от своих бушующих гормонов с ума сошла или под препаратами какими? Одумайся, что ты несёшь! – слышу первые недовольные нотки в его голосе.

– Хочу развод. – повторяю совершенно спокойным тоном.

– Давай дома поговорим, когда выпишешься. – просит он умоляющим тоном.

Глава 7

У меня было несколько дней до выписки, чтобы обдумать план дальнейших действий. Но одно я знала точно. Во-первых, я не смогу простить измену, особенно понёсшую такие тяжёлые для меня последствия, поэтому остаётся только развод. Во-вторых, Андрюша для меня дороже всего на свете, следовательно, я буду бороться за него до конца.

И если с разводом всё более-менее понятно, совместного имущества у нас нет, по закону согласие супруга и не требуется, разведусь через суд, то с сыном могут быть проблемы.

Вряд ли Марку удастся лишить меня родительских прав. Я не пью, ребёнка не бью, кормлю, ухаживаю, жилье своё имею, стабильная работа тоже есть. Но он может лишить меня общения с сыном первое время, пока идут судебные разбирательства, а они могут затянуться на долгие годы. Андрей ещё такой маленький, что быстро от меня отвыкнет, наша особенная связь за эти месяцы будет окончательно разорвана.

Поэтому от отчаяния и бессилия я решила, что лучшим вариантом будет пока затаиться где-нибудь, выкрав сына. Суды разрешатся, страсти поутихнут, и возможно позже мы с Марком даже сможем наладить тёплые приятельские отношения ради ребёнка. Я не против их общения, Марк хороший папа, но жить Андрей должен со мной. И это не только из моих эгоистичных побуждений, я мать, я нужна крошке сейчас гораздо больше, нежели отец.

Моя выписка из стационара гинекологического отделения назначена на сегодня, получу выписной эпикриз на руки и могу идти домой, но Марку в сухой короткой СМС-ке я сообщила, что забирать меня нужно только завтра. Это даст мне небольшую фору.

Распрощалась с медперсоналом, который за это время стал в какой-то степени уже родным, заказала такси и сама добралась до дома.

Знаю точно, Марк на работе и пробудет там ещё по меньшей мере три-четыре часа, так сказала секретарь. Сейчас у него совещание, потом встреча с поставщиками. Поэтому я успеваю спокойно собрать дорожную сумку с вещами и даже попить чай из своей любимой кружки, которую по иронии подарил мне муж на последний день святого Валентина.

Этот праздник отмечают все влюблённые, но для нас он особенный. Каждый год в этот день я мысленно возвращаюсь в тот заснеженный домик в деревне, где мы впервые стали близки.

На кружке наша совместная фотография из самого счастливого дня в нашей жизни. Я беременна, Марк целует мой изрядно выпирающий живот, мы оба такие счастливые. Когда всё успело измениться?

К сбору детских вещей подошла более ответственно. Надо не забыть тёплые костюмчики, в частном доме по утрам, когда только проснулся и ещё не успел растопить печку, может быть холодно. Любимые игрушки и книжки, одеялко, без которого Андрей не может уснуть…

Стою на пороге, уже обувшись, и печально осматриваю квартиру, будто прощаясь навсегда. Вряд ли ещё вернусь, тут слишком много воспоминаний, которые раньше были хорошими, а сейчас нагоняют лишь грусть и тоску.

Вон цветастые обои, которые Андрей разрисовал фломастерами, когда я на минутку отлучилась в ванную комнату принять душ. Сына конечно же за это ругать не стали, маленький он ещё, не понимает. Мы даже специально не поропились их переклеивать, оставили как воспоминание о счастливом разбалованном детстве сыночка. Ежедневно любовались каляками и маляками, словно шедевром живописи, и улыбались.

Нежно провожу рукой по дверному косяку в прихожей. На этом откосе мы хотели делать пометки роста нашего малыша в разном возрасте. Пока успели сделать только одну, в годик, но планировали ещё много. У нас вообще было очень много совместных планов, которым теперь не суждено сбыться.

Глубокий вдох, шумный выдох, полный сожалений, и смелый уверенный шаг за порог квартиры. Вся жизнь в одной сумке, весь её смысл в одном крохотном человечке. Раньше казалось, что у меня есть сразу два человека, за которых стоит благодарить судьбу, но теперь лишь один.

– Здравствуйте, Кристина Павловна, я за Андрюшей. – натянуто вежливо улыбаюсь воспитателю, маскируя широкой улыбкой свою нервозность.

– Здравствуйте. Вы сегодня очень рано, мы только пришли с прогулки и садимся обедать, а потом дневной сон. – она вскидывает брови вверх в изумлении. – Мария, вы же знаете наши правила, предупреждать о таком нужно заранее. У нас режим, распорядок дня...

Эта воспитательница мне сразу не понравилась, слишком строгая, ей бы не яслях работать, а в тюрьме командовать заключёнными. Но сейчас мне нужно было поскорее забрать Андрея, поэтому я игнорировала то, как она меня отчитывала, и мило улыбалась. А затем просто прошла в группу и взяла сына на руки.

Он так обрадовался мне после долгой разлуки, что я тут же позабыла и о вредной воспиталке и о предателе муже. Весь остальной мир исчез, растворился, были лишь я и мой сыночек, прижимающийся ко мне крепко-крепко и целующий в щёку.

– Мама. – гладил он меня по лицу, утирая слёзы.

– У вас всё в порядке? – старенькая нянечка положила руку мне на плечо.

– Да, просто соскучилась. Хочу провести день с сыном.

Забираю Андрея из группы, быстро переодеваю и снова заказываю такси, на этот раз до автовокзала.

Через несколько часов, когда я была уже в автобусе, мой телефон буквально разрывался от не отвеченных звонков и сообщений от Марка. Наверняка он был в ярости, когда пришёл за сыном в детский сад и обнаружил, что его там нет. Надеюсь, под горячую руку ему попалась именно вредная Кристина Павловна, хотя она ни в чём не виновата, она отдала ребёнка родной матери, а не чужой тёте. Наверняка и дома Марк уже побывал и заметил пропажу вещей. Он быстро всё поймёт, но вот сделать уже ничего не сможет.