Право кулинарного мага

Пролог

— Бабуль, а ты надолго уезжаешь в магический мир? — шебутной русоволосый мальчишка ворвался в комнату, прижался к моей плиссированной юбке.

— Не знаю, Боренька, не знаю, — я обняла внука как могла, с трудом наклонившись к шестилетнему сорванцу.

Руки практически не слушались, отказываясь гнуться и выполнять самую важную работу на земле — обнимать близких. Три чемодана с необходимыми, любимыми и новыми вещами толпились у входа, мешая войти, но внук все равно умудрился проскользнуть.

— А ты оттуда будешь звонить?

— Вряд ли там есть мобильная связь, — глаза Борьки увлажнились, он звонко хлюпнул носом и уткнулся в мой живот. — Ну-ну, не стоит лить слезы. Ты же практически взрослый мужчина, так что вырази свою грусть словами, а не слезами.

— Бабусь, а ты мне свои конфеты в наследство оставишь? Я слышал, взрослые так делают, когда их старость заканчивается.

Не выдержав детской непосредственности, я рассмеялась. Заглянувшая в дверной проем дочка лишь грустно улыбнулась, покачав головой. Как в последний путь провожают, в самом деле! Надо бы им Стаса Михайлова включить, сразу вспомнят, отчего лучше сплавить бабушку подальше.

— Могу оставить рецепт. Будешь готовить, вырастешь настоящим шеф-поваром.

— У-у-у, готовить, — уныло протянул он. — Всё равно не смогу приготовить, как ты, мне какао в нос залетает.

— А ты его сыпь аккуратно, ложечкой, а стол вокруг чашки влажной тряпкой протри, прежде чем с сухими ингредиентами работать. Так проще их будет вытереть, и на пол ничего не осядет.

— Ох, мама, ты неисправима, — Лариса притянула к себе сына. — Последние минуты вместе, а ты всё о работе болтаешь.

— Эта работа мне здоровье вернет, — подмигнула я обоим, расправляя юбку.

В пояснице что-то надсадно скрипнуло, я поморщилась и автоматически потянулась за нурофеном. Грехи наши тяжкие, совсем стара стала, а ведь по паспорту всего лишь пятьдесят девять. Или не пить таблетку? Вдруг мне сразу авансом боль снимут, а я тут со своей химией по печени, как дура.

— Попахивает это какой-то аферой, Татьяна Михална, — недоверчиво покивал головой присоединившийся зять. — Ну какая в нашем веке магия, а?

— Вряд ли там двадцать первый век. А ты, Жень, смотри мне, дочку не обижай и внука воспитывай, как полагается: чтобы сам всё умел, думал сначала головой и в драку первым не лез.

— Ба, так говорят, когда навсегда уходят, — глаза юного шеф-повара наполнились непрошенными слезами. — А можно к тебе в гости? Я тоже хочу магию посмотреть.

— Когда-нибудь обязательно, в контракте это прописано. Ну, племя мое, кучкуйтесь ближе, обниматься буду!

Немногочисленные родственники обступили мою полускрюченную фигуру, заключая в бережные объятия. Только Борька давил руками изо всей силы, показывая, как он будет по мне скучать. Жаль расставаться на неопределенный срок, но лучше так, чем навсегда укатить в дом престарелых и инвалидов.

Две недели назад на порог моей трехкомнатной квартиры кто-то подбросил объявление, успевшее изрядно помяться, но с читаемой яркой надписью. Фиг-пойми-куда требовался преподаватель кулинарных курсов для девушек, можно без педагогического образования, но умеющий готовить блюда разных национальных кухонь.

Его занесла в дом дочка, показав мне, мол, а ты расстраивалась, что твой кухонный опыт никому не нужен, кроме семьи. Я же, тщательно изучив бумажку, от души рассмеялась — оплата предлагалась желанием. Не деньгами, не опытом и даже не связями, как иногда втюхивается наивным студентам, а вот так просто и русским по белому: желанием.

— Нет у меня такого желания, которое могут исполнить организаторы второсортных курсов.

— Почему сразу второсортных? Реклама солидная, яркая. Может, какой-нибудь бизнесмен открывает кулинарную школу для богатеньких дамочек, ни разу не державших в руках половник.

— Бизнесмены, Ларочка, — ласково ответила я, — прекрасно знают цену чужим желаниям и оттого прописывают конкретные суммы. Да и не стал бы уважаемый человек раскидывать листовки в подъезде.

Яркий макулатурный комок был брошен в урну и забыт. Но когда на следующее утро зять выносил мусор, мятая бумажка непостижимым образом оказалась рядом с мойкой, ехидно подмигивая глянцевым текстом. Что за чертовщина?

— Смотри-ка, Жень, объявление выпало.

— Извините, Татьяна Михална, не заметил, — чуть смущенно ответил он, кидая бумажку в мусорное ведро.

— Ерунда. На ужин хинкали и медовик, так что просьба не опаздывать.

— Есть, мэм, — отдал честь Евгений, шутливо щелкнув каблуками.

И до самого вечера мы с внуком жили спокойно, замешивая одно тесто на двоих — сначала бездрожжевое, потом бисквитное, — спорили о густоте сметанного крема, мыли полы от рассыпанной муки и чувствовали себя самыми счастливыми поварами на свете. Внук — оттого, что бабушка к нему прислушивается, я — потому что суставы болят меньше, чем обычно. Так и дурачились до самого вечера, пока с работы не вернулось среднее поколение.

— Борис, а ну-ка, иди сюда, — строго позвал отец на кухню объедавшегося ужином внука. — Это что такое?

Я подивилась строгому тону, обычно Евгений разговаривал с сыном спокойно и дружелюбно, даже когда тот откровенно косячил. Да и что на кухне может быть такого?

— Пап, это не я, честно-пречестно, — горячие Борькины заверения вынудили меня заглянуть одним глазком в царство еды.

— А кто? Может, наша бабушка так хулиганит?

Неверяще нахмурив брови, зять склонился над мусорным ведром, нервно пристукивая ногой.

— Из-за чего сыр-бор?

— Бумажка из мусорки сбежала! — воскликнул мальчишка, ткнув пальцем в пол.

Я мысленно ахнула. Треклятое объявление, смятое не единожды, явно над нами издевалось, нарочито скромно валяясь рядом с кухонной тумбой, будто отбежав подальше от урны. Но ведь еще час назад пол сверкал чистотой и благоухал «Мистером Пропером», я лично домывала углы, пока помощник мыл посуду.

— Если не ты, то как она тут оказалась? Я сначала думал, еще одна листовка, но в ведре пусто, — неуверенно произнес мужчина.

Глава 1

«Кулинария — это искусство колдовать с невинным видом».

Татьяна Михайловна Энгерова, кулинарная волшебница высшей категории.

— Тук-тук, кто в теремочке живет?

Белая вспышка, поглотившая меня вместе с багажом, выплюнула пассажирку в непонятную комнатушку, полную пыли и старых швабр. Интересная у них портальная станция, нечего сказать. Мне казалось, что портал должен вести в местный аэропорт для магов, по крайней мере, именно об этом я фантазировала все две недели, лежа по ночам в постели.

— Ладно, если организаторы не идут к Татьяне, Танечка сама идет искать встречающих. И кто не спрятался — я не виновата.

Разумеется, я не шагала в никуда. После звонка по номеру телефона приятное сопрано проконсультировало меня по вопросам будущей работы. Да, нужен преподаватель кулинарных курсов и по совместительству действующий повар. Да, оплата любым желанием, даже самым ненормальным в рамках моего мира. Нет, вы не ослышались, работа в другом мире. Подождите, не бросайте трубку!

И все в таком духе. Добросердечные родственники думали, что бабушка совсем свихнулась, на полном серьезе болтая по телефону о магической вахте и возможности взять плату здоровьем, но я была бы не я, если бы сразу не попросила доказательств.

— Мадам, вас интересует здоровье? Неужели в ваши неполные шестьдесят вас беспокоит недомогание?

— Уважаемый, в мои неполные шестьдесят уже неприлично не иметь хороший запасец похоронных, — я цинично усмехнулась в трубку, стараясь не крошить круассаном. Дочь хмуро покосилась на меня, но промолчала.

— Хорошо, что у вас болит в данный момент?

— Спина. Колени. Локти. Фаланги пальцев. Могу продолжать до обеда, — любезно осведомила «мага» я.

— Прелестно, — подытожил голос в телефоне. — Тогда, в качестве небольшого задатка, мы снимем вашу боль до этого самого обеда.

— Приедете и намажете меня «Фастум гелем»?

Вместо ответа спина неприятно хрустнула и… расслабилась. Рука, держащая смартфон, перестала досадливо ныть, а локоть намекать, что телефон следует положить на стол, а не прислонять к уху.

Я изумленно сместила колени вбок, осторожно подвигав ими и готовясь к новой вспышке боли. Ничего!

— Как вы это сделали? — пальцы впились в гаджет, а мозг лихорадочно молился, чтобы звонок не прервался.

— Так вы готовы с нами сотрудничать? — ехидно отозвались с того конца линии.

До обеда я проскакала козочкой. Помыла окна, сходила на прогулку, протерла люстру и даже впервые за четыре года полноценно смогла присесть больше пяти раз. Только откат настиг незаметно, как удар кирпичом по голове.

— Мама, это был гипноз, — убеждала Ларочка, делая обезболивающий укол.

Слезы текли по щекам, я лежала пластом и обещала себе больше никогда не испытывать этой адской боли.

— Пусть гипноз. Но если они смогут загипнотизировать меня на оставшуюся жизнь без ломоты и желания сдохнуть, я готова на годик спуститься даже в Тартар.

Слово самой себе — страшная вещь. И как бы я ни боялась верить в существование иных миров и прощаться с близкими на целый год, перспектива вернуть здоровье затмила все.

— Кто так строит?

Выбравшись из каморки со швабрами и плюнув на чемоданы, я поковыляла искать главного. Если правильно помню условия контракта, портал предоставлял будущий работодатель. Значит, я сейчас на потенциальном месте работы?

Дверь из каморки вела в широкий коридор, украшенный красной ковровой дорожкой, подсвечниками с лампочками в виде свечей, огромными полукруглыми зарешеченными окнами и портретами неизвестных личностей. Дом культуры, право слово, только фиалок в горшочках не хватает.

— Ага, идем налево. Мне в мои годы можно, а осуждать некому, все на Земле остались, — мелко захихикав, я внезапно бодро начала перебирать ногами по ковру, не забывая выглядывать в окна.

М-м-м-м, лето, благодать! И сад у них такой зеленый, будто маленький ухоженный лес, и на подоконниках ни пылинки. Интересно, они ее магией приговорили к уничтожению или ручками?

— Говорят, мозг в старости ригидный, новое принимать и усваивать не умеет. А поди ж ты, шагнула в свет, вышла в каком-то дворце пионеров и даже не чихнула от удивления. Молодец, Таня!

Только устала, и ноги опять не слушаются. Я, наверное, уже полкоридора прошла, а он все не кончается и людей новых не приносит. Может, в какую-нибудь дверь заглянуть?

— Госпожа Энгерова! Госпожа Энгерова! — из-за поворота навстречу удивленной мне выкатился круглый джентльмен с бородкой клинышком и в цилиндре. — Вы же Татьяна Михайловна Энгерова, новый сотрудник социального отдела?

— Да, Татьяна Михайловна, — чуть озадачено ответила я, разглядывая чудной шейный платок мужчины. — Но я нанималась на должность преподавателя кулинарных курсов и повара по совместительству.

— Это социальная должность, — отмахнулся он. — Извините, у нас портал немножко сбился, настройки световых лет полетели. Вас поди в тронный зал выбросило?

— Если кладовку со старыми швабрами можно назвать тронным залом, уважаемый, то да, именно туда.

— В кладовку? — вытянулось лицо джентльмена. — Портальщики точно без премии останутся. Пойдемте, пойдемте, Татьяна Михайловна, вас уже в отделе кадров заждались.

— Простите, а вы?..

— Мсье Дюпен, но имя можете не запоминать, я инженер охраны труда. Подпишете протокол, журнал, и больше мы с вами не встретимся.

— Мсье Дюпен, разрешите два вопроса? — инженер подхватил меня под руку и повел дальше по коридору. — Во-первых, есть ли здесь лифт? Я устала идти. Во-вторых, какой в вашем мире век? Вы говорите, как сотрудник развитого предприятия, но одежда и обстановка напоминают зачатки индустриального общества.

— Лифта нет, но есть внутренние порталы, — чуть смущенно ответил он, обратив внимание на хруст моих коленей. — Я планировал провести небольшую экскурсию по пути, но, пожалуй, стоит ее отложить.

Глава 2

— Паразитка! Хаева краля! Ты какого беса лысого наделала, а, стерлядь косматая?! — бесновалась неопрятная толстуха, стуча по столу деревянным молотком для отбивания мяса.

Едва мы переступили порог местного пищеблока, как в нос бросился горьковатый запах тлеющего жира, хлорки и полного небрежения специями. На настоящей кухне всегда немного пахнет приправами и совсем чуть-чуть — кофе, будто хозяйка творит колдовство, подсыпая волшебные порошки по миллиграммам. Эта кухня пахла прокисшим молоком, конским потом и унылым отсутствием перспектив.

— И-и-и, — тихонько пропищала девица, зажмурившись и закрыв руками голову. — Простите!

— Ах ты ж, приживалка беспардонная! Да я тебя сейчас…

— Внимательно выслушаете и перестанете орать, — я пресекла ор, решительно встав между напуганной вусмерть девчонкой и разъяренной фурией.

Пусть и неправильно в первый день перечить кому-либо из местных, но если меня не возьмут на работу — спокойно смогу нахамить целому свету, а если все же возьмут, то лебезить в первое время, чтобы потом отыгрываться на слабых за свои же унижения, я не люблю. Да и не ждать же мне, когда этот молоток опустится на голову юной растяпы?

— А ты кто такая? — накинулась на меня толстуха. — Что на дворцовой кухне забыла?

— Это дворцовая кухня? — с сомнением пробормотала я, оглядывая грязные столы и закопченные стены.

В мойке отмокала гора грязной посуды, хотя я бы сказала, что плесневела. На полу валялись крошки и звенели пустые бутылки из-под соусов, а фартук местной обитательницы украшали жирные пятна и зеленые подтеки. Бр-р-р! Однако беглого взгляда хватило, чтобы оценить уровень комфорта: современные плиты и духовые шкафы, огромные холодильники, богатый кухонный гарнитур, отделанный под дворянскую старину. Даже мутные столовые приборы, валяющиеся на столе, имели вычурную форму и завитушки на рукояти.

— Одна из двух, между прочим! Кого привела, а, нахалка? Бабку свою? Так не помогут родичи, если родилась безрукой неумехой! И при ней тебя за патлы оттаскаю так, что до конца жизни про готовку забудешь!

— Любезнейшая, — процедила я, не обращая внимания на зарождающуюся головную боль. — Вы тут главная?

— Сегодня я, — буркнула баба, швыряя молоток на тумбу. — Что надо-то?

— Значит, вы отвечаете за все процессы, протекающие на этой кухне. И вам же исправлять в случае недогляда или готовить заново. Если, конечно, потрудитесь этот самый недогляд заметить. Например, то, что ваш суп горит.

Из кастрюли на плите в самом деле чадил серый дым. Всплеснув руками, повариха бросилась к неудавшемуся блюду, оттаскивая посуду за ручки на соседнюю конфорку и шипя, как рассерженный кот. Да, постараться сжечь суп — нужно много таланта. Так увлеклась распеканием юной плаксы, что не заметила полностью выкипевший бульон.

— Дурная разгильдяйка! — баба резко развернулась к нам, ругаясь на чем свет стоит. — Посмотри, что ты наделала!

Вот это номер. Сколько артистизма, веры в свой гнев, а какие словесные конструкции загибает! Медленно подняв ладони, я демонстративно поаплодировала красной от злости кухарке.

— Разумеется, в этом виновата бедная девочка, впервые шагнувшая на незнакомую кухню, а не вы — дама, которая потратила двадцать минут на ругань и ноль на исправление ситуации.

По пути вглубь замка я успела разговорить маленькую плаксу и узнать, что Янита — моя новая молоденькая знакомая — сегодня впервые допущена к готовке для кого-то, кроме себя и своей семьи. Опыта в кулинарии у девочки до неприятного мало: раньше ей разрешали только мыть посуду, чистить овощи, но никогда их не резать, а также следить за тем, чтобы молоко не убежало. Естественно, получив такое важное поручение, как посолка супа, мелкая рёва растерялась и переборщила, совершенно не имея понятия о соотношении соли и объема блюда. Все это приходит, несомненно, с опытом, но у Яниты его не было.

— Нажаловаться успела, с-стерва? Считай, это твои последние слова. Сегодня же велю исключить тебя из летней группы, покатишься обратно в свою Тмутаракань!

— Уверены, что лишить мелкую барышню будущего важнее, чем спасти обед?

Кухарка отмахнулась от меня, кинула испепеляющий взгляд на девчонку, снова начавшую тихо плакать, и развернулась к супу. Я же с любопытством оглядела кухню, обнаружила глазами корзину с несезонными крепенькими овощами и хмыкнула. Не все супы можно приготовить по щелчку пальцев, но пара рецептов в загашнике у пока-еще-старой-перечницы всегда найдутся.

— Она правда может тебя откуда-то выгнать? — я шепотом спросила у Яниты, морщась от скребущего звука чистящейся кастрюли.

— Угу, — скуксилась она. — Подаст заявление с ужасной характеристикой, и прости-прощай летние кулинарные курсы.

Опа! Так эта мелочь с шишками — моя будущая ученица? Если все слушатели курсов одного кулинарного уровня, пахать придется, как белке в колесе.

— А когда первый обед? Что им обычно подают?

— Через полтора часа. Подают обычно суп, мясо, гарнир, закуски и десерт. Мясо жарят на другой кухне, там шеф-повар — кулинарный маг, и десерт там же готовят, а суп и гарнир на нас были. Закуски обычно поварята режут, этим настоящие шефы себя не утруждают.

Я бы поспорила, но сейчас нет времени. Значит, полтора часа…

— Уважаемая, раз уж Янита испортила суп, не считаете ли вы справедливым, чтобы она же и исправила ситуацию?

— Она? — вытаращилась баба. Такой же изумленный взгляд я получила от девочки. — Что она тут наисправляет?

— Это уже наша забота. Так вы согласны?

Женщина побуравила меня злым взглядом, вылила тонну презрения на побледневшую ученицу и фыркнула так громко, что дым испуганно шарахнулся к окну.

— Да пжжалста! Все равно долго ей на кухне не задержаться, готовка не для белоручек.

Вот и замечательно, мадам Крикунья. Хорошенько размяв затекшие пальцы с громким хрустом, от которого побледнела уже повариха, я вытащила корзину с овощами на середину кухни и осмотрела добычу. Так-так, все есть, все в наличии. Эх, размахнись, рука!

Глава 3

— Фу! Место! — орала я, тыча взбесившийся куриный окорочок длинной вилкой. — Оставь в покое наш бульон, ты, птеродактиль недобитый!

Из кастрюли лез демон. Кусок полусырого мяса на кости, облепленный пенкой, упрямо выбирался наружу, шипя бульоном о конфорку. Я материлась, как сапожник, пытаясь прикончить исчадие пищеблока, а рядом визжала и хлопала в ладоши Янита.

— Туда его! Давайте, Татьяна Михайловна, у вас получится!

— Конечно, получится, — потому что, если нет, оно меня сожрет. — Подай крышку, буду обороняться.

Прекрасным рыцарем с копьем и щитом я бесстрашно атаковала бесноватое бедро, решеча его зубчиками и упихивая обратно к морковке. Да чтоб мне жареного отныне не едать! Еще немного, и эта тварь отрастит себе зубы, бросившись на нас цербером. И непонятно, с какого маракуйя эта Ряба пытается свалить. Одно слово — куриные мозги.

Будь неладна вахта в чужом мире.

— Да ты не курица, ты варвар, — от возмущения сперло дыхание. Добрая половина бульона вышла из берегов и залила плиту. Дым коромыслом! — Скормлю тебя дворовым псам, если сию же минуту не угомонишься.

— Татьяна Михайловна, время поджимает, — заволновалась Янита. — Вы наигрались?

— Что? — всхрапнула я, как взмыленная лошадь, ловко подсекая окорочок «под коленкой», и изо всей силы двинув по хрящу.

Упрямая курица плюхнулась в кастрюлю и будто захлебнулась бульоном, быстро пойдя ко дну. Всё? Нет, не всё. Издав противное бульканье, ожившие окорочка встрепенулись и быстро выгребли на поверхность, нарезая акулий круг и хищно прячась за плавающими половинками луковицы.

— Что значит «наигралась»?

— Нет-нет, сражайтесь на здоровье, — девчонка благодушно откликнулась, с живейшим интересом поглядывая на битву женщины и курицы.

— Погоди, — улучив момент и воткнув с размаху свое оружие в мясо, я с подозрением обернулась. — Это твоих рук дело?!

— Не знаю. Возможно, немножко энергии самопроизвольно выплеснулось, когда хотела прибавить огня. Такое иногда случается. Редко, — шепотом закончила она, втянув голову в плечи.

Блин горелый! А моя потенциальная работа куда интереснее, чем казалось. Я планировала немножко познать магию, но издалека, как зритель в музее, бродя с открытым ртом по волшебному миру. И маги мне представлялись эдакими небожителями, к которым простого повара не допустят, а значит, относительно безопасными людьми. А тут сумасшедший бройлер норовит выгрызть дно кастрюли и уйти в подполье. Сидеть, я сказала!

— Немедленно прекрати этот кошмар, — потребовала у девчонки, и та подскочила, снова распластав ладони над бульоном.

Булькнув напоследок что-то угрожающее, окорочок навернул еще круг по кастрюле и утонул, затаившись где-то под овощами. Часы показывали без двадцати полдень, намекая, что времени мало.

Знаете, чем отличается хороший повар от умного? Хороший пробует свои блюда сам, умный — великодушно награждает этой привилегией окружающих.

— Янита, золотце, попробуйте бульон.

— Я не успела написать завещание, — пискнула она, но послушно взяла ложку.

Золотистое, коричнево-серое варево издавало крепкий аромат настоящего похода. Сразу вспоминалась копченая грудка и первые неумелые попытки приготовить уху из полудохлых бройлерных тушек, выкупленных у деревенских жителей вместо непойманной рыбы.

И дым от горящего жира здесь совершенно ни при чем.

— Несолено, — скуксилась студентка. — Но съедобно.

— Ого! — поразилась я. — Едва ли полчаса прошло, а на вкус — крепчайший консоме. Милочка, вы умудрились сварить двойной бульон за тридцать минут. В других условиях я бы непременно поинтересовалась технологией, но сейчас мы опаздываем. Кастрюлю в зубы и вперед.

***

— Ох-хо-хо, прости, господи, меня грешную, — тяжело шкандыбая по лестнице, больная рухлядь Татьяна Михайловна останавливалась на каждом пролете.

Доползя до заветной таблички «Отдел кадров», я с мучительным стоном опустилась на кресло и поклялась больше никогда и ни за что не работать до аванса. Сначала деньги, потом стулья, иначе с такой бешеной — действительно взбесившейся — нагрузкой я не проведу ни одного учебного дня.

Суп мы успешно выстрадали. «Кинза, петрушка и укроп подаются в отдельной розетке, чтобы обедающие добавили зелень по вкусу, — последние наставления звучали в проветренной кухне, как предсмертная воля. — Гренки не вздумайте класть сразу, предоставьте трапезничающим самим решать, что будет плавать в их тарелке». Как только минутная стрелка показала половину первого, в пищеблок ворвалась целая толпа одинаково одетых официантов в старомодных костюмах прислуги и начисто вынесла две большие супницы, гору гренок, нашинкованную зелень и соусницы со сметаной.

— А теперь запомните главное правило кулинара, — я поделилась мудростью со святой наивностью. — Приготовил и беги.

— Почему? — распахнула глазенки барышня.

— Две неизвестные дамы только что приготовили еду для Верхней Палаты, и её без пробы и дегустации унесли подавать. Бежим немедленно!

Мы спешно ретировались, сложив фартуки и косынки на табуретку, как примерные кухарочки. Несмотря на заверения Яниты, что еду обязательно будет пробовать королевский дегустатор, мне не улыбалось нарваться на закономерный вопрос, с какого рожна я полезла на чужую кухню. Достанется всем: и мне, и Яните, и той неопрятной бабе, работающей здесь. Только предварительно тщательно вымыли за собой утварь и протерли столы — порядок превыше всего. А на втором этаже дорожки разошлись: я отправилась в отдел кадров, а девчонка вприпрыжку ускакала куда-то во двор.

И только наверху обнаружилось, что нурофен остался в чемодане, затерявшемся в чужой кладовке.

— Возмутительно! — дверь распахнулась, и в коридор выглянула темноволосая дама с высокой прической. — Кто-нибудь приведет сюда эту кухарку или нет?

— Я ее привела.

— И где же она? — вопросила дама, подозрительно оглядывая коридор.

— Перед вами, — невозмутимо согнув расслабленные конечности в коленях и подавив болезненный стон, я с трудом поднялась. — Прошу прощения, что задержалась.

Глава 4

— Платяной шкаф или вертикальный гроб? Похороните меня за плинтусом.

Серая дверь с посеребренным номером бесшумно открылась, поддавшись маленькому ключику. Новоприбывшую преподавательницу с барской руки пожаловали кладовкой.

Крошечная комнатушка едва вмещала узкую солдатскую койку, спартанскую табуретку времен Наполеона, шкаф-пенал с маленьким зеркалом и откидную столешницу, за которой полагалось готовить. Но не щи-борщи, а учебные планы и методические пособия для студентов. У окна примостился грубо сколоченный деревянный ящик, именуемый тумбочкой, на котором сиротливо стоял стеклянный чайник с подставкой-свечкой для вечернего чаепития. Точно такие же склепы-кладовки убегали дальше по коридору, и селились в них мои будущие коллеги — преподаватели всех мастей.

Веселые бело-красно-желтые чемоданы, которые за мной волок юноша-помощник, иронично встали рядом с дверью. Мол, давай, затаскивай нас. Только затаскивать было некуда.

Преподавательское общежитие располагалось на втором этаже небольшой, по меркам здания, пристройки, отделанной снаружи ноздреватым камнем, а изнутри — тоской. Серые стены, камерные помещения, и ни малейшего дизайна! В полицейских участках больше жизни, чем в этом жилом блоке. Для общего коридора пожадничали даже ковровую дорожку, бросив коричневый линолеум прямо на доски. Точно такое же покрытие «украшало» и мою новую комнату.

— В комнатах не дымить! — рявком наставляла комендантша, записывая мое имя в журнал. — Не мусорить! Репеллентами не духариться!

— Давление измерять строго до одиннадцати ноль-ноль?

— Да! И лапшу эту вашу вонючую по ночам не жрать, студенты с первого этажа сползаются, как мухи на…

— Я вообще-то повар, — весело хмыкнув, поставила размашистую подпись в акте заселения.

— Хоть винодел. Кстати, узнаю, что меняете оценки на вино, мигом доложу, куда следует, — и с довольно противным выражением лица тетка моих лет шлепнула круглую печать.

Забрав бумагу с временной пропиской (бюрократия, будь она неладна) и с трудом покинув отдел кадров, я с изрядным скептицизмом оглядела выданного провожатого — мальчишку-студента по имени Лорен.

Этого невезучего худого паренька вызвали за какую-то провинность, поручив вытащить мои чемоданы из кладовки и проводить сначала в комнату, а потом отбуксировать старушку за авансом. Студентик щуплого вида и нежного возраста глядел на меня сквозь толстые очки. Одет юноша, как и прочие местные жители, в короткий фрак, длинные штаны в тонкую полоску и белый галстук. На мое фривольное: «Поковыляли» юноша вздрогнул и с мученическим видом вцепился в чемоданы.

Мадам Фелиция оказалась мировой тёткой. Отбросив экивоки и циничную ухмылку, кадровичка разложила по полочкам мои обязанности: составить трехмесячную учебную программу так, чтобы к концу летнего курса студентки сумели самостоятельно приготовить базовый набор блюд — суп, закуски, мясо с гарниром и десерт. Достаточно по одному экземпляру, но обязательно индивидуальному.

«Натаскать их на один набор блюд?» — я выразила недоумение и получила легкий кивок в ответ. Да, можно придумать каждой ученице по личному меню и три месяца натаскивать их на индивидуальные рецепты. Сумеют приготовить без подсказок — честь мне и хвала, не сумеют — испытательный срок не прошла.

А после летних курсов откроется настоящее девятимесячное обучение расширенного профиля для девушек, сдавших экзамен.

— Однако, подстава, — вовремя подсказала поварская чуйка.

Конечно, подстава, согласилась я. Профессиональная кухня — место грязное, и если нагар можно отмыть, то бесконечную нервотрепку, интриги и расследования победить не удастся. А они есть всегда. В любом ресторане, кафе, даже на домашней кухне: больше одного повара — жди беды.

Думаете, я добрейшей души человек? Баранки отдыхают! Случалось и мне поступать не всегда красиво и благородно, жертвуя справедливостью во имя порядка. Звучит странно, однако, когда два моих помощника чуть не подрались, выясняя, кто станет старшим шефом, пришлось уволить хорошего парня.

Да, скрепя сердце, и с вежливым разговором за закрытыми дверями, лишь в конце объяснив, почему он — талантливый и перспективный — уходит, а его хитрый и подловатый соперник остается. Все потому, что кадра номер два слушалась команда. Недаром он смог стать претендентом на должность старшего шефа, другие повара ходили по линеечке, кидаясь выполнять мельчайшие просьбы не слишком порядочного, но профессионального кулинара.

А молодой и энергичный парнишка жил идеалами, не замечая тихую неприязнь коллег — всё внимание оттягивал на себя главный враг. И борьба с этим врагом вышла за мыслимые пределы, стопоря работу кухни.

— А тут я, третий повар. Да еще и закормленный тщеславной перспективой учить молодняк. Каковы шансы, что двое других шефов спустят мне это с рук? Да никаких! Они же еще и экзамен принимать будут.

Тут-то меня наверняка и постараются прикопать. Да и невозможно учить готовить только один список блюд, хороший кулинар обязан знать базу и уметь собрать на стол то, что есть под рукой. Одна надежда, что будущие коллеги сами отказались быть преподавателями, и отнесутся снисходительно к моей социальной должности.

— Что? — вздрогнул помощник.

— Говорю, перерыв сорок минут. Я — обживаться и переводить дух, ты — негодовать, как таким старым клячам вообще дают работу.

Внезапно тонко улыбнувшись, мальчишка кивнул и исчез из поля зрения.

Втащив чемоданы в комнату и благополучно забив ими всё свободное пространство, я по стеночке пробралась к кровати и присела на краешек, обозревая жилище. Н-да, самое то для сушеной мумии: гипсовые стены цвета сгущенного молока, клетчатый плед, мебель из ДСП. Ужасно казенная обстановка, которую срочно нужно разбавлять. Как говорила бабушка, пришел домой — первым делом пей чай, ибо дом там, где живет любимая кружка.

— Полезные вы, навозные шарики, — спрессованный травяной кругляш канул на дно чайника. — Хорошие чаи на юге мастерят.

Глава 5

— Будет вам ругаться, — чуть смущенно бормотал Витан, отряхивая пылинки с моего чистого платья. — Ничего катастрофичного не произошло. Выглядите… Неплохо.

Из зеркала на меня смотрела фотография. Не журнальная обложка и не отфотошопленная красавица, которой мечтают стать попаданки, а самая обычная фотография — та, на которой я была запечатлена давным-давно. Лет тридцать назад.

— Что вы наделали? — негодование мускулистой лапой сжало горло. — Какого маракуйя мне меньше тридцати?

Непрореженные брови безобразными пучками торчали в разные стороны — выгорели от модного осветления перекисью, как и длинные волосы, нещадно сожженные домашним экспериментом. Мать была в ужасе, зато я стала самой модной на районе девушкой, не побоявшейся рискнуть косами на свою не поротую задницу.

На губе виднелась дырка от прокола — еще один сумасшедший опыт, проведенный чуть позже, и тут же огорчивший меня. Оказалось, посетители ресторана не очень любят еду, приготовленную крутыми панками. Ногти — тихий ужас. Работа на кухне требует чистых рук и коротко стриженных ногтей, но мои помолодевшие пальцы были напрочь истерзаны тупыми ножницами и не ведали аппаратного маникюра.

Этой фотографией потом долго пользовалась Ларочка, притаскивая ее мне под нос вместе с очередной идеей сделать пирсинг и набить себе тату.

— Как вы могли? Я только-только спаслась склерозом от этих жутких воспоминаний! Ну-ка, возвращайте всё как было.

Сутулый маг досадливым взглядом покосился на полки и перечитал приказ.

— Чем вы недовольны, мадам? Написано: семь, максимум десять лет. Мы и убрали десять. Что не так?

— Десять? — я задохнулась от возмущения. Девушка в зеркале выдала сложную, но живую пантомиму. — Вы украли у меня всю мудрость и почтенную зрелость, господин маг! Где мои седые волосы? Где авторитетные морщины вокруг глаз? Как я буду лежать в постели до полудня, если аритмия сбежала?

Но самое страшное то, что блеклая на внешность и смелая на эксперименты неформалка из зеркала не сможет преподавать. Она едва ли старше своих студентов и в этом слегка консервативном мире фраков и пышных платьев вызовет насмешку и откровенный саботаж. Только молодые думают, что наведут шороху своей уникальностью и вызовут бурю обожания. Ошибка Чацкого и Печорина, неизменно разбивающая сердца романтиков. А реальность — она совсем другая: от дезертирства студентов с уроков до вежливого разрыва контракта. И обижаться глупо.

Святые крендельки, у меня же еще подвально набитая татуировка на щиколотке!

— Вы забрали не десять, а тридцать лет, — спокойно, Татьяна, спокойно. Это же магический мир, сейчас они быстро исправят содеянное. — Теперь верните излишек, хочу выглядеть на пятьдесят. Ягодкой.

Маги зашушукались, обескураженно глядя в приказ. Витан пошевелил губами, в третий раз перечитывая акт, и глянул на полупустой пузырек, стоящий на столе.

— Простите, — внезапно робко спросил он. — А вы откуда будете?

— Земля, рукав Ориона.

Сутулый маг внезапно закашлялся. Я подозрительно посмотрела на его потуги, на растерянно шевелящиеся усы Витана и ничего не поняла. При чем тут моя прописка?

— Не местная, — выдал очевидность чудик, кое-как откашлявшись. — М-да…

— Что всё это значит? — мой голос задрожал от предчувствия непоправимой беды.

Вместо внятного ответа специалисты отдела вневедомственных чудес переглянулись и завертелись на месте, бросившись перебирать колдовские снадобья. Бутылки из темного, зеленого, прозрачного и голубого стекла торопливо разглядывались и возвращались на свои места. Суетливый Витан бормотал вслух названия, отчего я теряла терпение и медленно зверела. Одна бутылочка на сто миллилитров соскользнула вниз и смачно разбилась об пол, растекшись болотной лужицей, но чудики даже не вздрогнули.

— Хватит, — внезапно остановился коротковолосый коллега. — Хватит.

— Нам же…

— Витан, это просто смешно. Нельзя отыскать то, чего нет, — сутулый чудик повернулся ко мне с бесстрастным выражением лица. — Сожалею, мадам, ничем не можем помочь. Вам следовало предупредить раньше, что вы не местная.

Слепое негодование резко отпустило. Легко поднявшись с кресла и став на полголовы выше, я заложила руки за спину и холодно уставилась на косячных магов.

— Какого беса, господа?

Усы толстенького волшебника бессильно поникли. Скривившись как от непропеченной булки, Витан сделал шаг в сторону, предоставив коллеге право разобраться со злющей мной. Я на всякий случай обернулась и подхватила с туалетного столика тяжелую деревянную расческу, удобно лежащую в руке. Так, на случай плохих новостей.

— Мадам, — занервничавший маг мгновенно нырнул за спину товарища. — Это производственная ошибка!

— Жизненная сила жителей Мирана имеет ряд существенных характеристик. Из-за высокой насыщенности воздуха магической энергией и её постоянной циркуляции здоровье коренных жителей более устойчиво ко внешнему вмешательству. Чтобы омолодить организм местного человека, даже не мага, требуются весьма сильные препараты и большое количество энергии. Как вылечить инфекцию, устойчивую к антибиотикам.

— Вы влили слишком много сил и напоили меня сильнодействующей дрянью, это понятно, — нетерпеливо перебила я. — Просто верните всё назад.

— Не получится! — отчаянно выдохнул Витан из-за чужой спины, благоразумно не показываясь на глаза разъяренной фурии. — Ингибиторов омоложения нет.

— Что значит «нет»?!

— Не существует, — понурился второй. — Не создано. Не придумано. Ни разу за всю нашу практику к нам не поступали запросы на старение. Красивая седина, немного морщинок, подпорченное здоровье для афер с выплатами — всё это было, но к старению прямого отношения не имеет. Разумеется, мы ведем разработки препарата, способного ускорить жизненные процессы и износить организм, но оно только в стадии наработок.

— На скрининге селективности, — педантично пробормотал толстячок. — Но мы работаем в этом направлении.

Глава 6

— Фу-у-ух, едрен батон, — вытянув усталые ноги, я без раздумий бухнулась на кровать. — Меня не кантовать.

Третий день на Миране подходит к концу, и я кончаюсь вместе с ним. Вместо мозгов — кисель, вместо желания жить — труха. Оказывается, когда тебе слегка за пятьдесят, от тебя не требуют многого: доползла до медкабинета — умница, прочитала книжку — боец, сварила харчо — лучшая бабушка на свете.

Но когда собеседники видят перед собой молодую женщину, требования резко возрастают. Сбегайте в соседний отдел, отнесите продукты сами, ножи наточите в свободное время и не мешайтесь под ногами. Даже из королевской кухни меня хотели невежливо попереть в отсутствие шефа. Мол, нечего там ошиваться посторонним, придет начальство — ему в ножки кланяйтесь, чтобы пустил в святая святых.

Вторая замковая кухня напоминала первую, как окрошка — акваккоту. Огромное помещение, под стать творящейся в ней вакханалии, было вымыто до блеска, как операционная. Стоя у порога, я заметила специальных уборщиков, мечущихся от одного повара к другому, ловко избегая столкновений. Их главной задачей была чистота: вытереть разлитое, смести рассыпанное, стаскать грязную посуду к мойке, убрать из-под носа старших очистки, скорлупу и прочие отходы, и ни в коем случае не попасться под руку.

Состав команды классический: один су-шеф, шеф по закускам, шеф-кондитер, повар-соусник, шефы по рыбе и мясу, шеф по овощам и несколько линейных поваров. Ах да, и куча помощников принеси-подайного назначения.

На меня не обращали внимания, лишь раз рявкнули за то, что явилась на рабочее место без фартука и головного убора. Узнав, что работать на этой кухне я не собираюсь, и вовсе потеряли интерес, велев дожидаться шефа всех шефов. Но он так и не явился.

— Любезнейший, где я могу найти менеджера по закупкам?

— Кого? — обалдело тряхнул колпаком помощник повара, которого я притормозила за локоть.

— Заведующего. Кто на этой кухне отвечает за продукты и инвентарь?

— А-а-а, мсье Пеар, — сообразил он. — В кладовой сухих продуктов. Только он страсть как не любит, когда его от работы отвлекают.

Раз местный босс не желает обитать на рабочем месте, справлюсь сама. Проскользнув в кладовую и обозрев длинные полки с контейнерами килограммов на тридцать каждый, я обратилась к худосочному мужчине средних лет. Мсье Пеар уныло пересчитывал трехлитровые банки с манной крупой, то и дело зависая бессмысленным взглядом на железных бортиках полок.

— Добрый день, господин, я преподавательница кулинарных курсов. Мне, пожалуйста, к завтрашнему дню все по этому списку на учебную кухню, — и сунула под нос мсье два листа, исписанных вдоль и поперек.

— Ага, — постно выдохнул мужчина, даже не поздоровавшись. — А где это — учебная кухня?

— Понятия не имею, — я оптимистично улыбнулась менеджеру по закупкам. — Еще не видела. Узнайте у вашего шефа, он уполномоченное лицо.

Первые сутки я подозревала, что от новой преподавательницы скрывают её рабочее место — никто не мог подсказать, где находится учебная кухня. И резонные доводы, что я должна оценить оснащенность пищеблока, пронеслись мимо чужих ушей. На вторые сутки я твердо уверилась, что её просто не существует: по вечному закону муниципальной халатности учебную кухню не успели построить, поэтому готовить придется на костре.

Однако непосредственное начальство заверило, что документы на реализацию курсов подготовлены, и за мной записано конкретное помещение. А сегодня утром я проснулась с восхитительной мыслью — начхать! Не моя проблема. Кто недоволен — пусть идет… к моей начальнице.

Социальная должность подразумевала, что начальствовать над моей скромной персоной будет социальный отдел, в частности его глава — Мария фон Керлец. Мадам Мария, уставшая женщина тридцати лет в модном парике с буклями, некогда тоже прибыла из другого мира на подработку, да так и осталась покорять карьерную лестницу.

Впрочем, особо трепетного отношения мне не отсыпали: окинули равнодушным взглядом и попросили как можно меньше беспокоить босса. Абсолютно. А лучше вообще забыть дорогу в кабинет мадам Керлец, как-нибудь самой управившись со студентками, потому что кулинария — не их профиль.

Но если возникнут вопросы — напрямую обращаться к мсье Октé или мадам Шеррар, двум мега-шефам королевского камбуза. Их тоже краешком кителя втянули в эту авантюру, господамы-шефы станут судьями на экзамене моих учениц. Они же имеют негласное право совать нос в мою работу и инспектировать, попутно устраивая подлянки или помогая.

— Понял, — обреченно откликнулся менеджер. — Шесть комплектов профессиональных ножей. Зачем вам столько? Два миксера, две мясорубки электрические, две соковыжималки. Спасибо, что не шесть. Двадцать четыре разделочные доски?! Поспешил с благодарностью.

— По четыре на каждую юную леди: для мяса, хлеба, овощей и теста. Внимательно изучите характеристики доски для теста и не забудьте о маркировке утвари.

— Понял, — еще сильнее приуныл менеджер. — А канцелярия вам зачем?

— Будем составлять технологические карты и кулинарные книги. Всё, господин, я убежала, а вы помните о пользе навыков готовки для общества и не скупитесь.

Стать первыми кулинарными феями обречены шесть юных леди, попавших на курсы разными путями. Власти Мирана — мира-государства — крайне серьезно подходят к вопросу образования подрастающего поколения и бесперебойно прикладывают юные умы гранитом науки по темечку.

Помимо фундаментальных учебных заведений, где учат магов и простых людей, процветают недолгие программы формата «введение в профессию». Как правило, организовывают их летом, выполняя еще и воспитательную роль: дети от мала до велика терроризируют королевских педагогов на каникулах, не мешая родителям кормить семью. Летний королевский дворец, где я отныне работаю, отдан под эти программы еще половину столетия назад: просторные помещения, тренировочный полигон, окружающий лес и красивое озерцо рядом идеально подходили для летней миграции подростков и юношей.

Глава 7

— А вот кому холестерин высокий, вредный, с пылу-жару? Подходи, налетай, пока раздают бесплатно.

В тарелке дрейфовал кусок свинины. Не спорю, отлично прожаренный и с приятной золотистой корочкой, отдающей тимьяном и шалфеем. Красивый коричневый цвет с легкой, едва уловимой розовой дымкой на срезе вызвал бы не только аппетит, но и смену жизненных ориентиров у любого вегетарианца. Если бы не одно «но».

— Кто ж тебя, сердечного, в масле утопил? — сострадательно спросила я, подцепляя мясо вилкой.

На всякий случай поискав в море жира камень, навешенный на горемычную свиную шею, я рискнула попробовать шедевр королевской кухни, предварительно промокнув лишний жир салфеткой.

Ну-у-у, ничего так. Явно долго томили, чтобы таяла во рту. Но на кой ляд нужно было мешать сливочное и растительное масло, сверху приправляя их топленым салом? Больше жира богу жира? Неудивительно, что большинство встреченных мною дам и джентльменов обладали внушительными животами и пухлыми пальцами.

На завтрак, помнится, были блины с маслом: обычные, с творожным сыром, рулетики типа «Цезарь» и фаршированные свиным же фаршем. Обед я пропустила, благополучно влетев в столовую позже всех, наскоро перехватила чай с пирожком и бросилась утрясать количество часов и форму промежуточного контроля знаний. Но заметила, что господа за крайним столиком уплетали борщ с прозрачными от чистоты каплями жира. Чтобы добиться такого эффекта, зажарку нужно готовить на большом количестве масла, да еще и кидать свиные шкварки для вкуса.

— Разрешите присоединиться? — рядом опустился серебряный поднос, сервированный немыслимым количеством блюд.

Джентльмен в салатовом платке, не дожидаясь ответа, принялся расставлять тарелки на стол, который я скромно заняла в дальнем углу. Во-первых, не хотелось любопытных взглядов, а во-вторых, проще оценивать разнообразие меню по чужим предпочтениям.

— Да, конечно, — замявшись буквально на секунду, я пододвинула ближе свою порцию. Подумала и поменяла местами свинину и салат.

— Сразу видно, шеф вернулся, — довольно сказал мужчина и протянул мне руку. — Какой я рассеянный. Разрешите представиться, Август фон Крафт, начальник отдела магомолекулярной инженерии.

— Очень приятно, Татьяна Михайловна Энгерова, преподавательница кулинарных курсов для юных мадемуазель.

— А-а-а, та самая кулинарная фея, о которой третий день судачат в отделе вневедомственных чудес? — обрадовался знакомству инженер. — Как же, как же, наслышан. Здорово вы их. Еще никто не грозился подать в суд на королевскую научно-исследовательскую станцию.

Кха-кха! Блинчики горелые, так обо мне уже пошли слухи? Скромно вкусив слайс редиски, я слегка порозовела. Не хотелось бы приобретать репутацию скандалистки с первых дней трудоустройства, но Миран оказался куда более бюрократизированным местом, чем казалось вначале.

Магия, безграничные возможности и трах-тибидох? Как бы не так! Проще отстоять живую очередь в земной поликлинике и выбить направление на МРТ, чем здесь получить временную регистрацию. Из-за бешеного гастарбайтерского потока иномирян сотрудники миграционного отдела работают спустя рукава: один психанет и уйдет, другой придет. Пришлось прождать три часа, поругаться с наглыми дамами из другого мира, норовившими смухлевать в очереди, и выиграть в наперстки талончик на козырное время приема, чтобы оформить трудовую визу.

— Издержки иномирного трудоустройства, — я быстренько замяла тему, переключившись на хлеб насущный. — Говорите, шеф вернулся? То-то не смогла застать его на кухне.

— Да, шеф Октé с сегодняшнего дня вернулся к работе и снова балует нас кулинарными шедеврами. Правда, замечательная свинина?

— Для людей без поджелудочной.

— Простите? — оторвался от мяса мсье Август.

Куски свинины на его тарелке стремительно убывали. О вкусах не спорят, но я от вечерней тяжести воздержусь. Предпочитаю умеренную нагрузку на ноги, а не тяжелую на желудок. Зато салаты и закуски здесь замечательные: много овощей, бодрая зелень, свежая чиабатта и красивая подача. Одна только брускетта с сыром дор-блю, грушей и грецким орехом чего стоит! Классический рецепт, вырубающий нокаутом вкусовые рецепторы после килограммов жира.

— Часто вам подают свинину? — дама за крайним столиком сыто откинулась на спинку стула, подарив мне осоловелый взгляд.

— Каждый день, — не без удовольствия ответил Август, заедая мясо бутербродами с икрой. — Обязательное блюдо, как бекон к яичнице на завтрак. Мадам, что же вы страдаете над этой несчастной редиской? Плюньте, она вам поперек горла встанет.

Ворчливо нахмурившись, я приобняла полезную тарелку, активно захрустев витаминами. Живой не дамся этим любителям масляного масла. Дожила почти до шестидесяти в стройном теле, и раздобреть в мои планы не входит. Говорят, упитанность — нормальное дело для повара. Но совершенно нежелательное, ибо кому, как не мне, знать, сколько калорий плавает в кастрюле? Ложечка там, кусочек тут, глоточек сям — за день набегает меню сумоиста, а не дамы почтенных лет. Не-е-ет уж, погодим откармливаться.

Закончив трапезу, сотрудники летнего дворца покидали столовую один за другим. Женщины в пышных платьях устало брели, едва приподнимая длинные подолы, мужчины забывали на выходе цилиндры и, чертыхаясь, возвращались, создавая пробку. На мой ретро-гардероб по земной моде давно перестали обращать внимания: ну девушка, ну в юбке до середины голени. Встречались тут куда-то вечно спешащие женщины и поинтереснее: в узких брюках, длинных рваных хламидах и даже в доспехах.

Завтра четвертый и последний день моего простоя. К искренней радости, мне обещали показать будущее рабочее место — учебную летнюю кухню и оснастить её необходимым оборудованием. И то сухари, иначе пришлось бы штурмовать соцотдел, костьми упав на пороге начальницы.

— Татьяна Михайловна, вы уж простите за навязчивость, но когда вы успели стать поваром? — насытившийся джентльмен не спешил откланиваться. — Скажу откровенно, вы прелестно молоды для преподавателя.

Глава 8

— Коробки с миксерами оставьте у входа, — сухой, полный затаенной злости голос деловито командовал грузчиками. — Мешки с корнеплодами в правый угол.

Я должна была сразу догадаться, почему учебную кухню так долго прятали от моих глаз. С самого начала чужие переглядки попахивали заговором и саботажем, но собственный оптимизм ввел меня в заблуждение. Что ж, сегодня маски сорваны и карты раскрыты.

— Пасту для очистки лакированных поверхностей оставьте на столешнице. Где щетки и тряпки? Положите сверху банки.

— Татьяна Михайловна…

— Не смейте выгружать скоропортящиеся продукты! Хоть сами съешьте, а без холодильников никакой выгрузки. Оставьте одну бутылку молока и батон, остальное возвращайте, — первый шок прошел еще до полудня вместе с желанием уволиться до начала учебного дня.

Сразу после завтрака новую преподавательницу кулинарных курсов официально пригласили принимать учебный класс. Молодая барышня-ассистентка из соцотдела и мсье Пеар торжественно вручили мне ключ от учебной кухни. И пухлую тетрадь с инвентарем, поставленным на баланс и врученным под мою ответственность. Стоимость оборудования слегка напрягала — я ещё недостаточно материально ответственное лицо, чтобы окупить возможные поломки. Но радовал почти неограниченный запас ингредиентов, молодежь имела право портить любое количество продуктов.

Только кухня оказалась подозрительно знакомой. И по-прежнему загаженной: вытяжки в толстом слое жира, плиты в нагаре, кухонные гарнитуры изобилуют жучками-мукоедами. Полки внутри холодильников в отвратительных липких пятнах, а из морозильников течет — некто умный отключил лари от энергетической сети ещё позавчера, и остатки мяса благополучно стухли прямо в лужах.

— Свинарник, а не вторая королевская кухня! — молоток для отбивания мяса с судейским приговором опустился на подоконник. — Изверги, до чего пищеблок довели?

— Ну, мадам, — закатил глаза мсье. — Шеф Шеррар любезно согласилась передать вам свою кухню на три месяца. Будьте благодарны! Изначально подразумевалось, что ваши курсы будут проходить на открытом воздухе. И до сих пор такая вероятность существует, так что не гневите техотдел.

Надеюсь, у всего техотдела разом случится несварение. Отмыть адскую кухню до приличного состояния за день невозможно, а приводить юных кулинарок в авгиевы конюшни нельзя. Травмируются об вонь и прикипевшее молоко. Элена Шеррар, второй королевский повар, явно не любительница чистоты. Хотя мадам Шеррар я лично не встречала, она прочно осела на больничном — уже третьем за непродолжительное лето.

Командовала кухней су-шеф — та самая неопрятная скандальная тетка, отчитавшая Яниту. Поваров на второй кухне катастрофически не хватало, что и стало поводом открытия кулинарных курсов. Зато численность голодных ртов росла, вот-вот должны начаться курсы повышения квалификации для магов-механиков и магов-техников. Видела я этих «студентов» — широкоформатные мужчины с внешностью сантехников сурово обедали в столовой, заедая солянку целыми батонами.

Поэтому, вытребовав себе сразу двух помощников из бытовых магов, я основательно подошла к делу.

— На вас, мсье, перемывка посуды: от чайных ложек до казанов, — невзрачный маг послушно моргнул, закатывая рукава. — А вы, мадемуазель, займитесь жировым налетом на гарнитуре.

Сама же встала за мойку, дабы вычистить все раковины в количестве трех штук. Два из трех сифонов были забиты продовольственным мусором, пришлось звать на помощь колдунов. И тихо завидовать — молодые волшебники справлялись с уборкой куда ловчее меня. Казалось бы, парнишка лишь провел тряпкой по варочной панели, а въевшиеся пятна испарились без следа.

Так, Татьяна, не отвлекаемся, чистим мойку. Потом позавидуешь одаренным аборигенам.

Основной проблемой стали холодильники, но из техотдела обещали прислать местного разнорабочего-бытовика, чтобы подключил лари и проверил исправность плит, духовок, хлебопечек и прочей техники. Которой почти не было! Оставалось похвалить себя за предусмотрительный заказ кухонных магоприборов. Кстати, работали они на съемных накопителях типа батареек, только красивых — разноцветных кубиках из твердого материала. Вежливые бытовики показали, как их вынимать из приборов и менять на новые, если энергия закончится и кубик станет серым.

Я люблю, когда мне красиво. Даже хлам должен быть упорядочен и нести прекрасное для наблюдателя, поэтому безобразные кухонные фартуки хорошо бы сменить на новые. Нагло? Очень даже! Но готовка — это волшебный процесс, который обязан сопровождаться хорошим чувством вкуса. И раз кухня отдана под мое начало, обязательно переговорю с начальством о замене устаревшего грязно-аляпистого безобразия на красоту. Кому-то из девочек предстоит однажды возглавить эту кухню, пусть насладятся эстетикой.

— Татьяна Михайловна, доставили табуретки и канцелярию, — бесцветным голосом оповестил помощник. Удивительно блеклый юноша, у которого в глазах светится программный код, а не жизнь.

— Отлично, оставьте в коридоре. Вы закончили с посудой? Принимайтесь за окна. Мадемуазель, ягодка моя спелая, вы для каких целей колупаете дверные петли? Ах, ржавчина? Ну-таки сколдуйте её по-свойски и сделайте что-нибудь с потолком, пока его окончательно не разъело.

Серо-коричневая побелка потолка украшалась черной дырой прямо над плитой. Ай-ай, не иначе кто-то варил яд скорпиона или тушил серную кислоту. Откуда-то из вытяжки подозрительно капало на плиту, и капли шипели и дымились. Нет уж, трогать не стану, пусть эту дрянь бытовики замучают колдовством.

Пока разберусь, в каких коробках лежат образцы кухонного оборудования. Моим будущим студенткам не потребуется паста-машина или тандерайзер, зато всенепременно потребуются знания. Хороший повар должен хотя бы в теории уметь обращаться с коптильней, знать разницу между бликсером и миксером и отличить печь для пиццы от дегидратора. Позже нам разрешат провести экскурсию на первой кухне ради знакомства с аппаратами для сахарной ваты, мороженого и попкорна. А пока каждый образец станет чуть ли не выставочным и допустят к нему только отличниц.

Глава 9

— Кулинария — это сражение. Безжалостный бой за вкус и качество, жестокая дуэль с дисгармонией ингредиентов. Битва за удовольствие гостей, если угодно. Запомните эту часть истины раз и навсегда, леди.

Шесть бледных мадемуазель слушали, затаив дыхание. Капельки прозрачного пота текли по вискам обалдевших учениц, не ожидавших такого поворота. На отмытой до блеска столешнице лежали шесть наборов ножей, готовых к эксплуатации. Стоящие подле столов девушки с ужасом глядели прямо перед собой, не смея опускать взгляды на инструмент.

Чистенькие фартучки в цветочек плотно обхватывали талии будущих кулинарных фей, придавая девушкам особую миловидность, как и белые косынки. Девушки разного роста и комплекции, но почти одинакового возраста: от двадцати до двадцати пяти. Трое посматривают на меня скептически, двое — с опаской, и лишь у одной глаза по пять копеек.

— А… Вы кто? — спросила Янита робко, но с долей заячьей воинственности.

— Татьяна Михайловна Энгерова, ваша преподавательница кулинарных курсов. Итак, дамы, взгляды на столы: перед вами универсальный набор кухонных ножей.

— Неправда! — выпалила девушка. — Я знаю Татьяну Михайловну, она гораздо старше. И умнее, — припечатала девица с размаху.

Наверняка испугалась, что Татьяна Михайловна обидится на один только возраст. Остальные барышни растерянно покосились на подругу и свели выщипанные бровки к переносицам. В глазах учебной группы рождалось недоверие.

— Янита, что такое бульон? — подхватив собственный шеф-нож, я легко крутанула его в пальцах. Отблеск с кромки на мгновение ослепил студентку.

— Это отвар… Получаемый из мяса и грибов… И еще овощей… Простите, Татьяна Михайловна, — пробормотала она, запинаясь и втянув голову в плечи.

То-то же. Первое правило студента кулинарного техникума — не бойся резаться. Не готовил тот, кто ни разу не полоснул себя по пальцу каждым из ножей. Даже если ты виртуозный умелец, количество побеждает качество: десятки часов шинковки овощей и разделки мяса не пройдут мимо твоих рук. Куда больше внимания нужно уделить риску обжечься маслом, схватить непокрытой рукой раскаленную сковороду, поймать капли кипящей воды, обвариться паром из кастрюли или попросту обжечь язык на пробе.

— Продолжением вашей руки станет шеф-нож. Имея только его, вы сможете приготовить всё, даже лимонад. Его освоим в первую очередь.

Шестеро принцесс застыли в ступоре. Предварительный анализ информации показал, что учебная группа набралась разношерстной: дворянки и простолюдинки, тихони и непоседы, мамины принцессы и задиры, каких поискать. Но до сего дня все они приходили на кухню только за едой.

— Шутки кончились, дамы. Детство для девушки заканчивается тогда, когда на кухню её зовут не есть, а готовить.

Для тренировки базового навыка я приготовила три разные текстуры: твердые овощи, хлеб и мясо. Объема продуктов хватило бы на три обеда, и жаба-экономистка в душе скопидомно заворчала. Но мы ее урезоним — сами в молодости переводили килограммы морковки и капусты, чтобы научиться профессиональной шинковке.

— Запоминаем: подгибайте фаланги пальцев вовнутрь, чтобы держать продукт только кончиками. Так вы не оттяпаете себе маникюр и сбережете пару литров крови. Нож держите строго вертикально и не отрывайте кончик; важно плавно двигать продукт по мере нарезки. Эсми, расслабьте запястье, нож не убежит.

Черноволосая Эсми Линдерштам лишь покрепче вцепилась в рукоятку. Девушка двадцати трех лет даже не поздоровалась, явившись последней. Пришлось потратить добрые пять минут, дабы уговорить упрямицу собрать роскошные блестящие волосы в хвост и прикрыть косынкой. Девица пялилась в окно и притворялась глухой, пока мимо не просвистела луковица.

Стрелок не признался, Эсми одумалась.

— Малика, картофель надо резать, а не пилить. Переверните нож! Тьфу, лезвием вниз, а не к себе. Н-да, выживут сегодня точно не все.

Самая низенькая и пухлая студентка покраснела и обхватила инструмент, как подобает. Мадемуазель фон Баунгер являлась шестой дочерью баронов и даже не знала о существовании кухни, пока отец не записал ее на курсы. На вопрос: «Откуда берется хлеб?» — девушка глубоко задумалась. Вы знали, что его добывают из земли в хлебных шахтах? Вот и я офигела. Будет забавно, если на Миране хлебобулочные изделия действительно добывают, а не пекут.

Но паре девиц ответ показался смешным, и они невежливо прыснули, вынудив Малику запунцоветь. Кристина Энтеро и Лина Хофман, две подруги из провинциального города, были самыми опытными — знали, что муку делают из пшеницы и ржи, мясо раньше бегало, а картофель — это клубнеплод. Крутобедрая смуглая Кристина в ответ на мой удивленный взгляд пояснила:

— Моя прапрабабушка была с Земли из местечка под названием Лима, — бодро отрапортовала брюнетка. — От нее мне досталось имя и ненависть к испанцам. Правда, я ни одного не видела, но на всякий случай их недолюбливаю.

— Семейные традиции нужно чтить. Только ради бога прекратите терзать мясо, как варвар. И осквернять его тоже не нужно! Медленно положите сахар и отойдите от стола.

«Итак, промежуточная проверка успехов» — пятеро девушек отошли от столов. Только Янита продолжала хаотично рубить по доске, вцепившись в инструмент двумя руками. Отобрав несчастный нож, ставший грозным топором в девичьих руках, я перевела дух.

— Лина, еще раз попытаетесь схватить лезвие в зубы, как пират, объявлю выговор. Где вы понабрались такой пошлости? Кристина, я запрещаю втихомолку жевать учебные пособия, еда только для отличниц. Джинджер, почему вы не нарезали хлеб?

— От него толстеют, — изможденно протянула длинноногая девушка.

Единственная худышка с выпирающими костями, Джинджер фон Рихтер сразу отодвинула от себя булку и накрыла ее салфеткой. Большие глаза с длинными ресницами светились ничем не прикрытым голодом и ненавистью к Малике.

— Ну-у-у, — кто я такая, чтобы учить людей жить. — В таком случае нарежьте его и отдайте врагу. Чем вы питаетесь?

Глава 10

Преподавательский этаж общежития накрыло скорбной тишиной. Два десятка доцентов, кандидатов и я стояли по струнке, заложив ладони за спины, и виновато молчали. Образовав круг, люди напоминали заключенных в лагере, внимавших одиноким воплям.

— Академики, а туда же! — горько отчитывала комендантша. — Я вам лучшее постельное белье и поблажки по шуму, а вы мне своей дрянью в самое сердце.

Разбор полетов происходил в одиннадцать утра, когда я возвращалась к себе за несколькими специями. Девочки прекрасно впитывали информацию, но буксовали на практике, панически боясь действовать. Но кто учил детей есть брокколи, тот не пасует перед взрослыми. На следующий день девушки жаловались на мозоли, зато освоили три вида нарезки, написали лекцию о личной гигиене повара и видах кухонной утвари. Обычно кулинарные курсы для взрослых начинаются с видов продуктов и разбора нутриентов. Но сжатые сроки и полное отсутствие опыта слегка подкорректировали классическую учебную программу.

— Ещё раз кто-нибудь развоняется химией, голову откушу! — мрачно резюмировала тётка, напоминая озлобленного гоблина, а не человека.

Преподаватели вокруг синхронно покивали головами, как нашкодившие котята. Женщины и мужчины, пожилые и молодые — все робели перед комендантшей, держась поближе друг к другу. Я протиснулась ближе к стене, намереваясь незаметно пробраться в комнату, и случайно толкнула молодую женщину.

— Ой, извините, — покаялась шепотом, боясь обратить внимание мадам Тан.

— Ничего-ничего, — она торопливо помотала головой. — Вы к кому? Хвосты хотите закрыть?

Эх, опять! За прошедшие дни на меня три раза накричали в коридоре общежития с требованием выметаться с преподавательского этажа, а один раз назвали малолетней профурсеткой. Некий дедушка почтенных лет завистливо осудил коллегу за раздачу зачетов молоденьким барышням, выбегающим по утрам из преподавательской комнаты. Комната была моя, но кто спрашивал? Ах, вот же он, стоит в первом ряду и недовольно треплет ретро-галстук.

— Нет, я преподаватель.

— Преподаватель? — изумилась дама. — В вашем-то юном возрасте?

Господи, пусть чудики из отдела чудес схлопочут несварение.

Тихонько заскрежетав зубами, я рвано выдохнула. Женщина рядом тоже выглядела молодо, едва ли переступив тридцатипятилетний порог жизни. Одета со вкусом в лоскутное дизайнерское платье, тонкие перчатки и маленькую шляпку — настоящая леди, подпоясанная кружевной лентой. Чуть-чуть фривольная, но молодая и красивая. Её-то однозначно не посмели бы назвать профурсеткой!

— Мне пятьдесят девять, — глаза коллеги округлились. — И я преподаю кулинарные курсы.

— Вы не мужчина? — еще больше удивилась она.

— С чего это мне быть мужчиной?!

— Ну, — маленькие глаза смущенно забегали. — Болтают… всякое. Видите пожилого мсье в первом ряду? Это Авраам Хазар, преподаватель трансформации материи. Он говорил, что учитель кулинарных курсов — мужчина и дает студенткам поблажки за совместные ночи.

— …

— Но мы не поверили! — с жаром заверила мадам. Ясно, поверили.

— А вы что преподаете? — между воплями комендантши наступил перерыв.

— Зельеварение, — с гордостью улыбнулась колдунья. — Меня зовут Джулика Праймар, приятно познакомиться.

— Татьяна Михайловна Энгерова, тоже очень приятно. Скажите, Джулика, долго этот концерт будет продолжаться? Кажется, пройти мимо не удастся.

— Обычно через десять минут госпожа Тан выдыхается, — коллега сверилась с ювелирными наручными часиками. — Но сегодня кто-то выкинул упаковку лапши прямо в коридорную урну, и мадам не стерпела нанесенной обиды.

«Жрите нормально! — сухонький кулачок жахнул по открытой ладони. — Вам поваров не для того ящиками завозят, чтобы вы подножный корм хомячили».

— Но послушайте, мадам Тан, — дедушка Хазар возмущенно поджал губы, начав сопротивляться. — Мы все здесь взрослые люди…

— Ага, — комендантша ликующе заблестела глазами. — Вот и первый подозреваемый! Признаете вину, академик?

Коллеги синхронно сделали шаг назад, образовав вокруг побледневшего старичка пустоту. Морщинистые щеки покрылись болезненными пятнами, галстук затрепетал вместе с хозяином. Поискав глазами поддержку, бедняга отчаянно замотал головой и попятился. Мадам достала карандаш.

— Так и запишем, — с грацией кобры, готовящейся к броску, гроза общаги начертала в воздухе несколько символов. — Мастер Хазар бегает от шефа Октé к хряпе для свиней и студентов.

Мастерами называли преподавателей, отработавших в сфере образования не меньше двадцати лет. Сначала я без меры удивилась — господин фон Майер выглядел молодо, едва ли старше меня нынешней. Даже сейчас на бледном лице мастера не видна печать возраста. Стоит твердо, кивает солидно, посматривает сурово на урну с яблоком раздора. В отличие от большинства присутствующих, господин в плаще худощав, что характерно для молодых миранцев.

Ближе к сорока колдуны начинают отъедаться и превращаются в авторитетных лиц, а до этого бегают стройными. Поэтому новость, что мастеру Майеру больше сорока пяти, вызвала удивление.

— Что вы себе позволяете? — завозмущался академик. — Вранье! Это неэтично, некрасиво, неправдиво… В конце концов, я уже не способен переварить столько вкусовых добавок!

Присутствующие оглядели плотную фигуру мастера Хазара и двусмысленно хмыкнули. Его точно нельзя было обвинять в нелюбви к блюдам шефа Октé, старичок даже стоял с трудом. Однажды этот гастрономический терроризм обернется горем, попомните мои слова. Нельзя пичкать людей жирами до гроба. И куда смотрят целители? Возможно, шеф — злобный дракон, откармливающий добычу для себя?

— Да вы что? — вытаращилась Джулика. Ей шутка вовсе не показалась смешной. — Шеф Октé такой… Такой… Разве вы с ним не знакомы? Ах, оно и видно! Познакомьтесь, и глупости испарятся.

Закрутившись в вихре работы, я вовсе потеряла желание идти на первую королевскую кухню. Продукты доставляли по расписанию, небольшой холодильный ларь выделили для личного пользования, а иной причины срочно бежать и знакомиться нет. Вот если бы мне от шефа была какая-то срочная польза… Представлюсь позднее, если сам Грант Октé не проявит интереса, пока работы полно.

Глава 11

— Татьяна Михайловна, вы сказали, что бой — это первая часть истины. А вторая? — спросила Лина, не поднимая глаз от собственного ножа.

— Вторая — это танец. Сплетение вкуса и восторга, грациозные пируэты на лезвии ножа, чувственное единение специй. Оксюморон пяти элементов, если хотите. Нельзя приготовить шедевр, не познав двух частей одной истины. Вы должны сражаться за удовольствие гостя, но делать это с изяществом балерины первого плана. Помните, кулинария — это умение подружить продукты между собой. Сначала подходящие, а когда станете профессионалами, научите дружить совсем разные вкусы.

Пышный букет свежих гвоздик успел слегка распуститься, напившись воды из обычной трехлитровой банки. Сначала мне было стыдно. Святые крендельки, разве можно так с размаху меня удивлять? На нас не посмотрел только ленивый, а дарителю было плевать. Гордо задрав подбородок, инженер покровительственно улыбнулся.

«В цвет вашего платья», — добавил Август и не ошибся. Покраснев, как девчонка, я жалобно обернулась на коллег. Брать или не брать? Неловко-то как! Особенно под любопытными взглядами окружающих, невзначай задержавшихся в холле. Мадам Праймар не успела отойти от шока и потому была неконструктивна, а профессор окатила меня прохладным взглядом. Клянусь, хотелось сбежать на урок и больше не появляться в общежитии!

И осуждения не принимаются.

«Бегите на занятие», — спустя пару минут посоветовала профессор Гаянэ. Что-то в ее голосе мне показалось обреченным, с налетом сопереживания. Букет розовых гвоздик пах летом и любовью садовника, уделяющего внимание каждому лепестку. Погрузившись в волнение, я протянула руку к подарку, на мгновение перестав дышать. Тем неожиданней был резкий звук захлопнувшейся крышки прямо за спиной.

— А, мастер Майер, — с неудовольствием отреагировал инженер, тронув меня за локоть.

За спиной стояла невозмутимая фигура мастера, закрывшего часы на цепочке. Видимо, барон устал ждать, пока я приду в себя и освобожу проход, а потому демонстративно посмотрел на циферблат. Как по сигналу, остальные преподаватели начали расходиться, хлынув в открытую дверь. Пришлось схватить букет в охапку, наспех поблагодарить и рвануть на пару. Пахнут вкусно, но совсем не по-земному: мятой и лемонграссом. Было бы любопытно высушить лепестки, добавив их в чай или украсив десерт.

Прибежав на кухню с черного входа — своей волей объявляю его официальным, — я плюхнулась на стул и витиевато выругалась. Видимо, вневедомственные чудики омолодили мне не только тело, но и мозги. Иначе я не могу объяснить спонтанные треволнения. Подумаешь, букет! Взяла, поблагодарила и удалилась примадонной после концерта. Мало ли Аркаша мне цветов дарил?

«То Аркаша», — вздохнула память. Тридцать лет брака не проходят бесследно, другие мужчины не отваживались оказывать мне знаки внимания. Разве что зять и внук, но это обрадовать по-семейному, а не иезуитски огорошить веником даму, окруженную коллегами. Пришибленными казались и студентки, стоя в ряд и поглядывая на меня со смесью ужаса и обреченности, — так прониклись растерянностью преподавательницы.

— Татьяна Михайловна, — ахнула Янита, бросаясь ко мне и перекрывая обзор. — Вам подарили цветы? Как неожиданно!

— И не говори. Я полагала, следующие гвоздики в моей жизни появятся иначе: в круглом виде и с черной ленточкой. И… Что здесь произошло?!

Пожалуй, лишь серьезное потрясение способно оправдать рассеянность. Устремившись на рабочее место, я не сразу заметила подвох. Хотя подвох — это маленький и незаметный нюанс, а я не приметила слона.

Все девушки имеют право посещать свой учебный класс, проникая изнутри дворца. Практически в любое время, кроме ночи, когда ключник запирает помещения, кухня открыта для студенток. Последние три дня юные кулинарки приходили пораньше, чтобы переобуться, облачиться в форму и тщательно помыть руки. Похвально? Угу.

— М-мы немного потренировались, — покраснела Малика. Короткие темные волосы встопорщились от волнения.

Посреди удивительно целой столешницы высилась горка щепок. Пошатнувшись от ужаса, я с трудом узнала в мелко порубленной древесине табуретку, разделочную доску, две салатные миски и… стеллаж для специй? Высота «блюда» достигала моей груди, кокетливо просвечивая парчовой обивкой табуреток. Сколы лака и синтепон торчали во все стороны, словно повар любовно украсил мишленовский шедевр.

— И собрали салат из того, что есть на кухне? Боюсь спросить, кому приготовлено блюдо. Жукам-короедам?

Внешний вид юных леди тоже вызывал вопросы. «Какого маракуйя, дамы?» — так бы и рявкнула, будь это педагогично. Флегматичная красавица Эсми напоминала всклоченную ворону: длинные волосы сбиты в гнездо, фартук распущен на ниточки, вместо помады губы перепачканы свекольным соком. Её догоняла Кристина: шевелюру проще сбрить, чем распутать, на щеке длинный порез, на правой туфле сломан каблук. Но круче всех явно отчебучила Лина, красуясь фингалом под левым глазом и рваным платьем!

— У вас минута, чтобы объясниться.

Если студентки подрались, уволюсь к чертовой матери. Пока я, аки овца, таращилась на коллег и болтала с Джуликой, девочки организовали отбор на тот свет. Кто же финиширует?

— Накажите нас! — хором потребовала учебная группа.

— Ч-чего?!

В едином порыве сложив руки на груди, пятеро студенток сделали шаг подальше от Эсми и твердо повторились:

— Накажите нас. Мы виноваты.

— Вы с дубовой табуретки рухнули, что ли? — почему же черноволосая волшебница единственная не подает голоса.

— Мы нарушили ваш запрет, — Янита набралась храбрости. И метнула в мадемуазель Линдерштам неприязненный взгляд. — Пытались применять кулинарную магию.

— Зачем?

Учеба только-только началась, я едва успела выучить всех по именам и мотивации. Подобно слепым котятам, будущие кулинарки хватались за нож, пища от страха и обливаясь холодным потом. Какой бес их дернул феячить там, где они даже руками ничего не умеют и всего боятся? И этот злой взгляд в адрес Эсми… Ой-ой-ой.

Глава 12

— Я не хочу умирать! Помогите-е-е!

«Никто не поверит, что кухонный нож может сам броситься на человека». Я верю!

— Убирайся, стальной демон! — отправленная в полет подушка жалобно треснула. — Кто тебя подослал? Та несчастная курица?

Крах! Перья разлетелись в разные стороны, мучной метелью заслонив обзор. В белом вихре мелькал черный железный клюв, пытаясь найти… меня. Вспоров подушку, кухонный нож усложнил задачу обоим: я заозиралась, а лезвие заметалось по комнате, потеряв меня из виду.

Понятия не имею, может ли нож видеть, но он определенно злился на пёрышки и не мог учуять человека по запаху или звуку.

— За что ты зверски изрубил несчастный огурец? Хватит летать, чертовщина столовая!

Выйдя из ванной, я в первую секунду обомлела. Стук доносился не из-за двери, а со стола. «Призраки!» — вспыхнула идиотская мысль при виде ножа, самовольно нарезающего овощи. Без хозяина, автоматики или какого-то объяснения. Металлическая тварь бодро кромсала огурец, но стоило мне вскрикнуть от ужаса, как этот демон совершенно по-собачьи обернулся и, не раздумывая, кинулся на меня!

Прости, что увидела твою живую суть, обещаю никому не рассказывать. Только не… Зараза! Воспользовался улегшейся метелью, отыскал острием свою несчастную жертву и ринулся через всю комнату прямо в сердце.

— Я тебя боюсь, но за жизнь еще поборюсь.

Кухонный террорист врезался в дверцу шкафа, огласив спальню злобным треском. Эка я удачно про шкафчик вспомнила, да еще и по рукоятке ножику поддала, чтобы увяз поглубже. Доберусь до двери, выскочу в коридор и позову на помощь.

— Помо… А-а-а-а!

Проломив шкаф, мерзкий клинок выбрался из ловушки и набрал скорость. Он же меня сейчас изрешетит до состояния дуршлага и прикинется паинькой. Фееричным кувырком уйдя с линии атаки, я рухнула на кровать, судорожно запахнув развязавшееся полотенце. Счастье, что комнатка маленькая и падать недалеко. Единственные слабое место летающего ножа — это маневренность. Железный бес летел только острием вперед и не умел тормозить, как живой человек. Бам!

— Дверь пожалей, скандалист несчастный.

Нож кинул на меня кровожадный взгляд — звучит безумно, но я его почуяла! — и с кряхтением покинул дверь. Да чего ж он никак не застрянет? Святые крендельки, он ускоряется и вот-вот…

— Крах-х!

— Ха, бестолковый из тебя ассасин. Кто ж в голову метит? Вот и посиди в деревянной стене, придурочный.

Это мой шанс! Быстро перебирая ногами, я сползла с матраса, оставив лезвие трепыхаться в спинке кровати. Потребуется не больше двух секунд, чтобы щелкнуть замком и распахнуть дверь, но если бесноватая тварь выкарабкается, то с легкостью вонзится в мою спину. Здравый смысл подсказывал, что хвататься за ручку ножа и пытаться им управлять — глупо. Здесь наверняка замешана магия, и справиться силой не выйдет, особенно небольшим ее количеством. Поэтому самый благоразумный вариант — выкатиться из спальни и закричать, что есть мочи.

Стоило мне потянуться к двери, как железный замок без предупреждения треснул и просвистел мимо меня.

— Татьяна! — проревели из коридора.

Ого, свет в конце туннеля, то есть из распахнутой двери. И спасение! Шагнув внутрь, спаситель мгновенно обозрел обстановку, увидев освободившийся нож. Я же невольно отползла к двери, не в силах подняться на ноги. С озверелым свистом клинок бросился в сторону нового человека, однако мужчина поднял руку, и перед глазами вспыхнул свет. Кажется, маги называют это печатями — световые спецэффекты, складывающиеся в символы.

Наткнувшись на печать, нож замер и с обреченным дребезжанием рухнул на пол, вернувшись в обычное состояние — безжизненное и неодушевленное.

— Татьяна! — взревело снова, и меня, обессилевшую, обняли за плечи. — Вы целы?

— Д-да, благодарю, — от беспокойного взгляда Августа щеки налились румянцем.

Равнодушно повернувшись спиной, мастер Майер с интересом наклонился к поверженному ножу и вынул из кармана белый платок. Завернув взбесившийся инструмент, маг оглянулся, с неким флегматизмом обозревая мою дрожащую тушку. И мгновенно отвел взгляд.

Ой, на мне же полотенце.

— С-спасибо, м-мастер, — язык начал заплетаться от пережитого кошмара. — Август, пожалуйста, отпустите меня.

— Но как же... — растерялся инженер. Широкие грубоватые ладони скорее напоминали лапы, в которых могли полностью исчезнуть мои голые плечи. — Вы можете встать?

Не рассусоливая долго, я с трудом поднялась на ноги. С нормального ракурса оба мага перестали выглядеть зрителями невольного представления и превратились в обычных коллег. Марк фон Майер и вовсе потерял интерес, намереваясь покинуть мою спальню, лишь пристально осмотрел повреждения на двери. Короткие рубленные прорези выглядели жутко, особенно если мысленно приложить их к своей спине. Никакого изыска и красоты, лишь хладнокровное убийство человека ножом.

— Барон, а что вы здесь забыли? — опомнился Август. И тут же сквозь зубы зашипел — менталист не удостоил его и взглядом.

Унеся с собой обездвиженный нож, преподаватель вышел вон, не оглядываясь. Мы остались посреди лютого беспорядка: россыпи перьев, разворошенной постели и щепок, усеявших пол. Выхватив из открытого шкафа халат и завернувшись в махровую броню, я почувствовала себя увереннее. Теперь можно выдохнуть и задаться справедливым вопросом…

— Почему ваш нож ожил? — инженер успел первым.

— Понятия не имею. Я разобрала корзинку с продуктами, выложила овощи на стол и ушла приводить себя в порядок, а эта зараза внезапно оживилась.

— М-м-м, — с сомнением протянул мужчина, между делом оглядывая мою спальню. — Вы проливали на него какие-нибудь зелья? Возможно, точили об странный камень нехарактерного цвета? Резали незнакомые предметы, непредназначенные для готовки?

— Нет же. Это вообще не мой…

…нож.

Заканчивая занятие, моя преподавательская щедрость не удержалась и раздала каждой студентке по порции нормального обеда. Пока девчонки мыли посуду, я успела собрать корзинку на ужин, покидав туда контейнер с остатками еды, огурцы, капусту, бутылочку орехового масла, пару сдобных булочек и… треклятый нож, подвернувшийся под руку. Тот самый, который студентки коллективно зачаровали на «конфи дё Лео».