Право первой ночи для повелителя стихий

ГЛАВА 1

Я злилась.

О, как же я злилась! Да что там, была просто вне себя от бешенства… и бессилия.

Площадка на вершине горы Тлемун, где через три дня пройдет наше с Витольдом венчание, выглядела ужасно.

Очередной ураган, который пронесся нынче ночью, нещадно смял лужайку, где специально к торжеству обустроили кусочек весны.

Изумрудная трава, нежные орхидеи. Деревья с пока еще едва заметной листвой украсили круглогодичными вьюнами.

Здесь мы должны будем принести друг другу клятвы и получить брачные метки.

Но как теперь это возможно? Алтарь беспощадно вырван из земли и лежит на боку.

Защитные купола, укрывавшие цветы, разбиты, а сама лужайка словно перепахана.

– Почему? Почему? – воскликнула я, воздевая руки к небесам.

Что самое гадкое, мне даже пожаловаться сейчас некому. Витольд и его отец находились на заседании городского совета, собранного как раз по поводу сумасшествия стихий.

Вот уже семнадцать дней, как Иллдон лихорадило. Каждые сутки приносили новую напасть.

Шторм, ураганы, ливни и наоборот изнуряющая жара, от которой кожа чуть ли не лопается. И все это в конце зимы! Обычно мягкой, щадящей, лишенной морозов и вьюг зимы!

Вчерашнее ненастье лишило нас одного из трех магических источников энергии, половина города страдала без домашнего и уличного освещения.

Я прибыла на разоренную площадку в сопровождении слуг, которые сейчас скромно переминались с ноги на ногу в сторонке, опасаясь, что им перепадет толика моего гнева.

Нет, меня нельзя назвать буйной или опасной. На язык острая, это да.

Управляющий подготовкой церемонии вздыхал рядышком, ему-то по работе положено утрясать проблемы с клиентами.

– Вы ведь знали, что природа обезумела! – повернулась я к господину Микшелю. – Почему не сделали дополнительных укреплений?

– Мы сделали, мийсти Симона, – оправдывался управляющий, – но как понимаете, вся эта защита подпитывалась от кристалла афрозиума. А мачту, на которой он крепился, унесло от первого же порыва ветра.

– Значит, о ней тоже стоило позаботиться! – не могла успокоиться я. – Решетку сварить дополнительную, или еще что-то!

– Это да, мы постараемся исправить то, что можно, но… – вздохнул Микшель. По виноватому взгляду поняла, что он и правда что-то не учел. Проворонил. Не доглядел!

И теперь свадьба под угрозой.

На минуточку, к этому событию я готовилась… точно! Всю сознательную жизнь!

Мы с Вито вступаем в договорной брак, и о том, что нам суждено быть женой и мужем, знали всегда.

Наши семьи не скупились на подготовку великолепного торжества.

Но природа и нерадивые подручные управляющего все разрушили!

– Три дня! Три дня! – восклицала я. – И что теперь делать?

– Отойти в сторону и не мешаться! – раздался незнакомый голос позади.

С изумлением я увидела троих мужчин, один из которых выделялся, забирая на себя все внимание.

Человек в дорогой черной одежде был дерзким и опасным.

Это можно понять с первого взгляда, по хищному прищуру глаз под густыми черными, нахмуренными бровями. По резким, идеально вылепленным чертам лица,выдававшим благородное происхождение. По размаху плеч, над которыми, кажется, вот-вот взметнутся крылья. По волосам, взлохмаченным с мнимой небрежностью.

По его походке, неторопливой, обманчиво спокойной, но на самом деле крадущейся. Легко было представить, как этот странный, пугающий человек превращается в зверя и стремительно, одним прыжком, настигает добычу.

Я вздрогнула и моргнула, прогоняя возникшее видение.

– Это место мне подходит, – его тембр завораживал. Баритон с легкой хрипотцой.

Мужчина невозмутимо проследовал мимо меня, чуть задев локтем, так, будто я всего лишь досадная помеха на пути. Какая-нибудь кочка или коряга.

А я ведь я еще злилась!

И тут новая несправедливость к уже имеющимся!

Неведомый наглец с легкостью меня отодвинул со всеми моими проблемами и разрушенными ураганом надеждами. Всем своим видом показал, насколько несущественные и мелкие мои переживания.

Да он… да он… неправ!

– Эй, господин! – звонко выстрелила я в широкую равнодушную спину.

Двое его спутников замерли и напряглись, а этому хаму оказалось все равно, он даже движение не замедлил, деловито ступая на растерзанный изумрудный травяной ковер, сминая подошвой начищенного до блеска сапога сломанный стебель орхидеи.

– Это возмутительно! – Я кинулась следом.

Сопровождающие наглеца мужчины обернулись и одновременно приложили указательные пальцы к губам, побуждая меня молчать. Я наконец признала того, что слева. Это же Дейв Кланк, хозяин площадки, на которой мы стояли!

Опасный, будоражащий кровь незнакомец продолжал свой путь, не обращая внимания на мои крики, попирая ногами остатки главного в моей жизни праздника.

И при этом еще и командовал.

– Что тут? Алтарь? Убрать, он мне помешает. И все эти хрустальные осколки. Уцелевшие купола тоже надо вывезти, как и прочую дребедень. Сегодня же отправьте на свалку эту слащавую девичью мишуру.

Кланк кивал на каждое слово незнакомца, а второй из молчаливых мужчин торопливо все записывал, чтобы не забыть важные рекомендации.

Это была последняя капля.

Нет, я собой не горжусь. Меня вовсе не так воспитывали. Но… свадьба испорчена, жених не при делах, а те, кто обязан отстаивать мою церемонию, одобрительно кивают, когда этот… критикан говорит гадости об оформлении, продуманном с такой тщательностью!

– Мерзавец! Хам! – завопила я, набрасываясь на незнакомца и резко дергая его за руку, чтобы он обратил на меня внимание.

– Вы ничего не можете отсюда вывезти без согласия графа Бренора!

– Считайте, оно у меня есть, – у него даже бровь не дернулась, – Кланк, организуйте.

– Конечно-конечно, господин Эмбел! – залебезил один из богатейших людей нашей провинции.

Я глянула в лицо нахала, и меня обожгло его взглядом.

ГЛАВА 2

Я не подхватила простуду. По крайней мере, за весь следующий день ни разу не чихнула и не чувствовала першения в горле.

Хотя, мне и не до этого было. Ведь впереди – моя свадьба.

Не совсем та, о которой я мечтала, ну что ж. Она состоится, и это главное.

Уже утром снег бесследно растаял, но тучи, что наглухо сошлись в небе над городом, не спешили рассеиваться. Было мрачно и солнца не предвиделось.

Пришлось и среди дня включать магические светильники, хорошо, что источники энергии уже наладили.

Нет, я не бегала по комнате кругами, изнемогая от волнения, и не меняла сто раз на дню решение, то желая выходить за Витольда, то продумывая план побега.

Но переживания, конечно же, были.

Позволит ли погода провести красивую церемонию, или очередная буря, а может и еще какая-то неизвестная пока напасть отрежет все пути к храму?

Да, я грезила этой свадьбой.

Когда моя мамочка была жива, она рассказывала о своем венчании с папой. Ее глаза светились от этих воспоминаниях, лицо, изможденное хворью, оживлялось.

– Это важнейший в жизни каждой девушки день, моя милая, – мама гладила мою руку, перебирала детские пальчики своими, – ты отпускаешь прежнюю жизнь и вступаешь в новую. Становишься взрослой и заявляешь об этом всему миру. Две семьи, жениха и невесты, объединяются, чтобы помочь создать третью, молодую, и устраивают праздник. Не для того, чтобы удивить соседей или утереть нос знакомым. Это торжество жизни. Вы получаете брачные метки и заявляете о своей любви, показываете, что готовы стоять друг за друга до конца.

– Любви? – спрашивала я с придыханием. – А мы с Вито будем любить? Пока мы просто с ним дружим.

– Пока вы дети, моя сладкая Симми, – улыбалась мама устало. Но ее утомляла болезнь, а не разговор.

– Но свадьба – момент, в который вы получаете одобрение вашим чувствам от самих небес.

– А ты была влюблена в папу, когда вы женились? – с жадным любопытством выпытывала я у нее.

– Знаешь, наши чувства проявились постепенно, – она словно припоминала, – мы тоже были друг другу обещаны в юном возрасте. Но нам было по пятнадцать. И скажу тебе честно, я влюбилась в этого парнишку спустя год после того, как его объявили моим женихом. Стала смотреть на него иначе, чем всегда. И он превратился в моего героя. А уж после венчания все стало еще серьезнее.

– А папа? – я почти не дышала, так интересно было.

– Папа признался позже, что полюбил меня сильно и глубоко уже после свадьбы. И с каждым днем любил все сильнее. Я верю, что это так и есть, Симона.

Я тоже в это верила. Особенно после того, как мамы не стало.

Вселенскую скорбь моего отца видно из небесной дали, называемой космосом.

Еще одна причина, почему я ждала свадьбы – как раз это обещание любви. Такой, чтобы сердце ускоряло бег, а душа ликовала, когда видишь своего мужа.

Любви, которая становится сильнее с каждым днем, не оставляя иных вариантов, как только… любить.

Свадьба виделась мне волшебным событием, которое перевернет мое отношение к Витольду. Я взгляну в глаза мужа, а не жениха, и вся теплота, которую я к нему испытываю сейчас, преобразуется в огонь страсти. А из уважения вырастет восторг.

Разве не об этом говорила мне в детстве мама?

Да, я ждала от свадьбы чуда.

Магии брачных меток.

Я хотела любить Витольда. И чтобы он относился ко мне так же.

Так обязательно должно случиться… потому что мама пообещала.

Завтра я покину отцовский дом. Сначала отправлюсь в храм, а затем – в родовой замок Бренор. Для нас уже обустроили там отдельное крыло. Гнездышко новобрачных.

В дверь тихо постучали.

– Можно! – крикнула я.

Зашел отец.

Он улыбался, грустно, как всегда, когда на меня смотрел. Я очень похожа на маму, и мне всегда казалось, что папе не радостно, а больно глядеть на выросшую дочь. И он только рад моему скорому отъезду из дома.

– Симона, – прошептал он, и в глазах его застыли слезы.

Что ж, его скорбь куда лучше обычной равнодушной отстраненности.

– Ты такая красивая, доченька.

Приблизившись, папа обнял меня.

– Запомни, милая, эти покои всегда останутся твоими. Ты можешь прийти, если понадобится побыть одной, подумать о чем-то своем.

– Спасибо, папа, – искренне поблагодарила я его, чувствуя, что и у меня слезы наворачиваются, а в носу щиплет.

Послышалось тактичное покашливание.

Дворецкий Борс выдержал паузу и произнес, словно извиняясь за то, что вынужден нарушить наш трогательный момент.

– Господин Ригор, к нам прибыла карета от графа Бренора. Он передал послание, в котором просит доставить в замок мийсти Симону. Граф понимает, что накануне свадьбы это выглядит странно. Однако дело не терпит ни малейших отлагательств и касается лично мийсти Симоны, а также их с господином Витольдом бракосочетания.

2.2

Папа поехал со мной. Возможно, его отстраненное состояние поколебалось сегодня, во время наших объятий. Или он в целом понимал странность ситуации.

Приезжать за невестой и везти ее в замок к жениху вечером накануне свадьбы – это нарушение всех канонов!

Я должна была сегодня провести день в одиночестве, ну или с родителями. Гости, прибывшие со стороны моей семьи, расположились в обычно пустующей половине нашего имения, и я даже их не видела.

Так что просьба графа была очень, очень необычной!

Еще и поэтому ясно – случилось нечто серьезное, возможно даже вопиющее.

Папа ободряюще сжал мою руку и улыбнулся. У него это вышло жалко.

Последние восемь лет он угасал день ото дня. Волосы поседели, глаза потускнели. Кожа стала тонкой, сморщенной и обвисшей, потому что отец сильно похудел. Аппетита у него не осталось, ни к еде, ни к жизни. Белки его глаз были красными. И хоть, благодаря уходу Борса и других слуг, барон Ригор ходил в чистом, а за его бородой и прической следили, выглядел отец так, словно махнул на себя рукой. И казался он прилично старше своих лет, как бывает, когда человек утратил искру жизни.

ГЛАВА 3

Бежать!

Я должна бежать!

Симона Ригор не будет принадлежать самовлюбленному незнакомцу, который возомнил себя властителем судеб!

Даже если он способен управлять погодой, он не вправе распоряжаться моей жизнью. А что она изменится после того, как я попаду в его гадкие лапы, сомневаться не приходится.

Смогу ли я вернуться после ночи с этим чудовищем к своему Вито и целовать его, будучи оскверненной другим мужчиной?

Нет.

И это даже если не брать в расчет дар, о котором говорил мерзавец Джером.

Герберту Эмбелу можно и не высасывать мои энергии, чтобы уничтожить.

Могу ли я, понимая все это, выходить замуж?

И трястись всю церемонию венчания, ожидая прихода этого… этого упыря?

Нет.

Папе я ничего не рассказала.

Пока мы ехали домой, он был оживлен, от этого мне стало непривычно и даже чуточку радостно, несмотря на общее состояние, вызванное возмутительным предложением будущего свекра.

Я не могла не отметить, как блестят у папы глаза, при том, что пьянящим зельем от него не пахло. Грядущие перемены в моей жизни и легкая светская беседа с Андреа его взбодрили.

Пожелав отцу спокойного сна, я отправилась в свои покои.

Убедившись, что двери плотно закрыты, от души врезала кулаком по стене, почти не сдерживая вопль ярости. Потом долго дула на краснеющую ладонь.

Легче не стало.

Мне нужно бежать!

Куда?

Потом разберемся.

Но… могу ли я так поступить со своим милым женихом? Бросить его перед самой свадьбой!

Решение созрело молниеносно.

Я поговорю с Витольдом до венчания. Предложу сбежать и пожениться тайно. Возможно, так наш брак даже станет более настоящим, без пафоса и внешней мишуры.

Выглянув в окно, я обнаружила, что снаружи на удивление спокойно.

Ни дождя, ни снега. Возможно, негодяй Эмбел уже принялся за работу?

Хотя, наилучший для меня вариант – если природа сама успокоится и вмешательство заезжего мага не понадобится.

“Сбежать не получится”, – сказал на прощание граф.

Это значит, за домом наверняка следят.

Но у дочери состоятельного человека есть разные чародейские штуки. Кроме того, я ведь хоть и плохонькая, но травница-магичка.

С верхней полки антресолей я извлекла коробку с запылившейся крышкой. Там мои приспособления, что остались со времен учебы.

Пучки сухих трав, мешочки с лепестками, растительные масла и благовония. А кроме того, готовые поделки.

Вот она, моя экзаменационная работа. Куколка непроницаемости. Я делала ее сама, из льняной ткани, сшивая конопляными нитями, пропитанными в масле из полыни.

Набита куколка травами, такими как базилик, котовник, бергамот, перечная мята, гамамелис и, разумеется там есть кусочки заговоренного корня мандрагоры.

Главное в изготовлении таких оберегов – пропитка, созданная на основе выжимок магических растений, с четкой дозировкой по капле. В нее помещают готовую куклу и держат целый лунный цикл, каждую полночь читая заклинания.

“Аглендо тренварноса. беду отведи, несчастья за меня прими, проклятья впитай, невидимость дай!”

Такой амулет дает возможность проскользнуть незамеченной, если очень хочется и сделает невидимой для врага или слежки. Точнее, неузнанной. Ты пройдешь мимо, а на тебя внимания не обратят.

Моя куколка работала очень даже неплохо, я за нее получила высший бал, трижды пройдя мимо экзаменационной комиссии, повторяя про себя защитное заклинание. И меня не заметили, пока я не положила куклу на стол перед деканом.

– Что ж, Тренвар, – я сжала амулет в руке, – пойдем, прогуляемся.

Накинув серый неприметный плащ с капюшоном, я тихо спустилась к черному выходу, вышла на улицу.

Теперь бы еще придумать, как добраться до Бреноров. Пешком будет долго, я так полночи прохожу и перепугаю Витольда.

Тихой серой мышкой я прошмыгнула я к конюшне. Рядом с ней была крытая стоянка для двух наших экипажей. Я очень надеялась, что один из них найду запряженным.

Меня ожидал приятный сюрприз. Хм. Даже, пожалуй, излишне приятный, но увы, несколько бессмысленный в моей ситуации.

Наши возничие решили приготовиться к завтрашнему выезду заранее и уже нарядили обе наши кареты для брачного кортежа. Увы, кони запряжены не были, однако предусмотрительно слуги оставили в небольшом загончике тройку белых коней, для большего экипажа.

Надо признаться, я никогда не запрягала карет. И для девушки это совершенно нормально. Но верхом ездить умею. Но в седле, со стременами и прочими нужными всаднику приспособлению.

Здесь же были лишь уздечки.

– Была ни была, – решилась я, понимая, что за седлом мне сейчас бежать смысла уже нет.

Я выбрала Ронима, коня с бежевой звездочкой во лбу. Мы с ним были знакомы больше, чем с прочими его сотоварищами.

Вывела его из загона.

Глубоко вдохнула.

Мои волнения и решимость сыграли на руку.

Я легко запрыгнула на Ронима.

Пришлось, правда пренебречь дамской посадкой, поскольку без седла и речи не могло идти о том, чтобы спустить ноги на одну сторону.

Но главное – я смогла!

Выехала из имения через неприметную калитку, шепча про себя заклинание и надеясь, что под его воздействие попадет и мой конь.

Дорогу я за годы нашей помолвки Витольдом успела выучить наизусть.

Только вот повторять этот пусть на спине коня совсем другое, нежели ехать в удобной карете.

Каждая кочка норовила стать трамплином к новым открытиям.

Уже совсем стемнело и на небо выползла луна.

Она хмуро выглядывала из-за косматых, оборванных туч.

Погода снова портилась!

На середине пути поднялся холодный ветер. Он бил в лицо, свистел в уши, кидал в бока Ронима поднятый с газонов мусор и прошлогоднюю траву.

Поздние прохожие в ужасе хватались за столбы и деревья, на меня они не обращали никакого внимания, значит куколка работала.

Я обхватила шею коня обеими руками, с ужасом понимая, что вряд ли долго смогу удержаться.

ГЛАВА 4

Отец вел меня к алтарю под взглядами сотен глаз.

Служащие храма бросали на ковер, по которому мы ступали, лепестки белых роз, чтобы наши отношения с будущим мужем были прекрасными и чистыми, а также мелкие белые перышки заповедной птички аверкузи. Эти милые создания создают пару один раз и на всю жизнь. А еще они удивительно красиво поют.

Перья, которые аверкузи сбрасывают во время линьки, тут же собираются длинными и тонкими деревянными щипчиками, а потом продаются организаторам свадеб. Самых богатых и пышных свадеб, таких, как наша с Витольдом. К которым готовятся за несколько лет, еще и потому что аверкузи не так много в природе.

Величественные звуки органа сопровождали каждый наш шаг.

Мое платье собирало заслуженные вздохи восхищения.

А впереди меня ждал жених, хороший парень Витольд Бренор, сын негодяя и сластолюбца.

Он смотрел так, словно у меня за спиной выросли крылья или что-то в таком роде.

Будто я чудо во плоти.

Но кроме мужской гордости, был в его взгляде испуг. Неужели он знает? Тогда проще.

– Береги ее больше, чем это у меня самого вышло, – отец вложил мою ладонь в руку жениха.

– Все для этого сделаю, господин Ригор, – пообещал Вито.

– Не будем медлить, – над головами присутствующих поплыл голос жреца, – сегодня я счастлив и горд сочетать браком эту прекрасную молодую пару. И попросить для них милости богов. Нынче даже небо милостиво расчистилось и не карает нас дождями и молниями. И это добрая примета для любящих сердец.

Хотелось бы и мне так думать. Но нет.

Жрец после этого отступления от канона принялся читать положенные брачные формулы.

О том, каковы роли в супругов, о благословении молодой семьи детьми. О будущем совместном счастье, которое мы должны будем пронести сквозь радости и невзгоды.

– Витольд Ремуальд Бренор, берешь ли ты в жены Симону Эрвию Ригор,

– Беру, – громко ответил Вито, немного пустив петуха от волнения.

– Клянешься ли соблюдать брачные обеты, охранять покой вашей семьи и вместе служить на благо родного округа и королевства? Соблюдать верность и стремиться к достойной жизни?

– Клянусь! – отозвался Витольд.

– Симона Эрвия Ригор, берешь ты в мужья Витольда Ремуальда Бренора? – взгляд жреца обратился на меня. И по лицу служителя я поняла: он точно знает, чем завершится эта роскошная церемония. Уголок левого глаза пожилого мужчины слегка дернулся.

– Беру, – сказала я, стараясь дышать спокойно.

– Клянешься ли соблюдать брачные обеты, любить мужа богатым и бедным, принимать его достоинства и недостатки, беречь семейный очаг и жить на благо родного округа и королевства?

– Клянусь.

– Призываю богов в свидетели таинства свершения брака! – провозгласил жрец. – Молодые, обменяйтесь кольцами.

Перед моими глазами вдруг все поплыло, казалось, так много света кругом, что я почти ничего и не вижу.

Витольд взял кольцо и, как положено, принялся надевать его мне на указательный палец правой руки.

Меня охватила дрожь, рука дернулась, и Витольд промахнулся. Тоненький ободок выскользнул из его пальцев и полетел на пол.

Я услышала общий вздох и чей-то шепот, что, мол, примета плохая, духи подают знак.

– Нечего разводить домыслы, – строго сказал жрец, – это обычное волнение молодых. Такое часто бывает.

Проворный служка тут же извлек кольцо, закатившееся под алтарь, и церемония продолжилась.

Кольцо оказалось там, где и должно.

Пришла моя очередь.

Мне чуть ли не под нос ткнули коробочку с украшением. Я с трудом нащупала тонкий золотой ободок.

– Давай, милая, не надо так волноваться, – услышала я шепот Витольда.

Взаимный обмен состоялся.

– Скрепите союз поцелуями! – велел жрец.

Губы Витольда, на удивление холодные, коснулись моих. Поцелуй длился недолго и мне самой показался неуклюжим, неловким.

– Ох, молодо-зелено! – не сдержался кто-то из присутствующих. Судя по голосу, пожилой мужчина.

– С этой минуты вы муж и жена! – закончил жрец обряд.

Звуки органа стали громче, в музыку вплетались голоса певчих при храме.

– Поздравляю, Симона, – сказал мне муж.

– Не торопись с поздравлениями, Вито, – ответила я.

Мы развернулись лицом к залу. Надо было помахать рукой, поклониться гостям. Но я застыла на месте, глядя наверх. На балкон, откуда за церемониями наблюдала знать.

Я только сейчас обратила внимание на почетных гостей.

На бархатном диванчике сидели три благородных особы.

Губернатор Лиггинг, его супруга Сейдана и тот самый Повелитель стихий, Герберт Эмбел, лорд Гредво.

Лиггинг подал знак, музыка и пение прекратились.

Губернатор похлопал нам. И этот звук тут же разнесся по залу.

– Поздравляю молодых с самым важным днем в их жизни, – сказал глава нашего округа.

Гости тут же поддержали его своими аплодисментами.

Дождавшись, когда все стихнет, Лиггинг продолжил:

– Прошу гостей покинуть храм. Пусть останется лишь эта прекрасная пара, жрец и родственники молодых.

Я возблагодарила мысленно небеса хотя бы за то, что передача меня лорду не планируется прилюдной.

Народ покидал зал неохотно, но явились охранники губернатора и поторопили всех. Вежливо, непреклонно.

Я заметила, что Эсии удалось остаться. И хорошо.

Когда зал почти опустел, губернатор и Герберт Эмбел подошли к нам. Я не смотрела на Повелителя стихий. Не сводила глаз со своего мужа.

Лиггинг произнес:

– Жрец Ирметольд уже отметил, что погода сегодня на удивление спокойна. И в этом есть заслуга моего гостя, лорда Гредво. Он приложил немало усилий, чтобы это утро выдалось погожим и светлым. Впереди у Повелителя стихий – тяжелая, сложная магическая работа. И его роль для Иллдона неоценима. Поэтому вы все меня поймете.

Он обвел взглядом присутствующих.

– В нашем королевстве существует древний закон права первой ночи. И на Иллдон он также распространяется.

ГЛАВА 5

Герберт Эмбел

Этот городок не понравился ему с первого взгляда.

Да, чистенький, аккуратненький, даже несмотря на то, что его заметно так разнесло стихией.

Уличные службы работали быстро и слаженно.

Обычный провинциальный округ, в котором главный город едва ли насчитывает пять тысяч жителей. Скорее всего, куда меньше.

Вроде бы, ничего непримечательного. Милое и мирное захолустье, от которого у Герберта зубы сводит.

Но уже на въезде в эту провинцию у него закололо копчик, а потом вовсе начало припекать, по ощущениям, словно позвоночник снизу вверх колют острой горячей иглой.

И когда дошло до лопаток, Герберту встретилась та девица с дерзкими глазами и яркими губами. Редкая птичка, не понятно как, залетевшая в курятник.

Герберт уже понимал, что в Иллдоне дело – дрянь, за такое браться не хочется. Какой-то привкус гнили и черноты в этой их стихийной катастрофе. Что-то неправильное, очень неправильное.

Он искал повода отказаться.

Возможно, им лучше созвать консилиум Пяти магов, прошерстить каждый камень в городишке.

Между лопаток пекло так, что он выть был готов, а значит, вот оно, подходящее место, чтобы разбить штаб.

Это оказалась самая высокая горная площадка, которую жители округа использовали как обзорную. И богачи гуляли здесь юбилеи и свадьбы.

И та девица как раз претендовала на это возвышение. Для нее прекрасное место с панорамным видом украсили какими-то ванильными соплями.

Ему хотелось скорее оказаться в ванне, желательно, наполненной льдом.

Он торопился отдать распоряжения и отправиться принимать решение, стоит ли ввязываться в эту опасную передрягу по уши, или все же подготовить эту горную вершину и зазвать магов на консилиум.

И капризы богатой избалованной девицы привели его в ярость.

Не простую ярость, дразнящую.

Эта зарвавшаяся невеста притягивала его. Своей строптивостью, желанием отстаивать свое. Она казалась такой же непокорной, как стихия, а стихию Герберту всегда хотелось обуздать.

А девица ему еще и нагрубила, не задумываясь над тем, кто может перед ней стоять.

Уверена, что богатый папочка решит любую проблему?

О, как же ему захотелось ее проучить. Увидеть в глазах покорность, а еще лучше – желание. Это лучше, чем страх. Напугать куда проще. Но эта власть – мнимая.

– Мы готовы заплатить любую цену! – дрогнувшим голосом упрашивал его губернатор Лиггинг, когда Герберт вернулся в его имение. – Подумайте, прежде, чем отказаться.

– Это задание опаснее, чем я думал, – холодно отвечал Герберт, – а от жителей вашего города я ожидал больше почтения.

– Лорд, я наслышан о вашей стычке с юной мийсти Ригор, – скорбно поджал губы Лиггинг, – ее поведение было недопустимо хамским, она назвала вас…

– Ничтожеством, – кивнул лорд Гредво, – допустим, это не так уж и страшно… хотя получить такую оплеуху в присутствии других весьма неприятно.

– Понимаю, – поспешно согласился губернатор, – это просто неслыханная дерзость, обычно наши барышни не позволяют себе грубить благородным господам. Такое наказуемо по нашим законам. Я наложу штраф на семейство Ригор.

– Насколько понимаю, вскоре эта особа планирует стать частью другого семейства, – усмехнулся Герберт, снова чувствуя жжение в позвоночнике. Проклятье! Кажется, сейчас на нем камзол загорится! Что за проклятое место этот Иллдон?

– Я сочту ее наказанной, только если займусь этим сам.

– Что? – лицо губернатора исказилось. – Вы не можете такого требовать, лорд!

– Разве? – с иронией переспросил лорд. – Вы ведь только что заявили: я волен запросить любую цену!

– Да, но… это как-то слишком!

После такого заявления Герберт почувствовал себя просто обязанным выбить себе желаемую награду. И внутренне пообещал: если Лиггинг найдет способ добыть ему девчонку, точно возьмется за работу. Да, опасно. Да, он об этом, возможно, пожалеет. Неведомая враждебная сила уступает ему по уровню магии, но легко может выжать досуха.

– Вы не очень-то рветесь спасти ваш город, губернатор. А мне не хочется рисковать своей жизнью просто ради денег.

– И вы не возьметесь за наше дело, если вам не предоставят возможность лично наказать Симону Ригор?

Сейчас голос губернатора звучал по-деловому. Он уже уточнял условия сделки.

– Совершенно верно, – отрезал сам себе путь назад Герберт.

– Дайте мне немного времени, и я найду выход, – сказал Лиггинг уже спокойно.

И его вариант оказался выше всех похвал.

Право первой ночи!

5.2

Симона

“Освоить приличные манеры”.

Я ненавидела этого гада.

Самоуверенный гордец. И самое поганое – у него есть все основания таким быть. Против его силы и значимости не попрешь.

В ином случае, заяви я о своих правах на собственные свободу и тело, встретила бы горячую поддержку и понимание окружающих.

Но сейчас жизнь всех этих окружающих зависит от того, сумею ли я смириться и принять свою участь. И дело идет уже не только о моей независимости.

Даже Эсия смотрит на меня с жалостью и ругает вместе со мной Герберта Эмбела, но при этом считает, что я должна спасать Иллдон.

– Как бы ты поступила на моем месте? – спросила я, когда гад поехидничал надо мной и ушел.

– Так же, как и ты, – ответила подруга без колебаний, – приняла бы свою судьбу. От тебя сейчас зависит многое.

– И спокойно легла бы в постель с этим чудовищем? – я прищурилась недоверчиво.

– Ну, чудовищем он не выглядит, – замялась Эсия, – я ведь не видела его в образе погодного великана.

– Ты что же, думаешь, мне все равно, с кем лишиться девственности? – возмутилась я. – Главное, чтобы мужик был симпатичный?

– Что ты такое говоришь! – вспыхнула Эсия. – Вовсе я такое не думала. И представляю, как тебе будет нелегко… хотя нет, не представляю. Но Вито, он же обязательно что-то сделает! У него есть целая неделя!

ГЛАВА 6

– И что, ты прямо руками рвала эту утку на куски? – в глазах Эсии было изумление.

Еще бы.

В нашем королевстве заставлять благородную особу прислуживать за столом – неслыханное дело.

Даже небогатые “середнячки” и то считали делом чести платить приходящему подавальщику. По крайней мере, на обед, куда приглашен хотя бы один гость.

Так что требование Герберта шло вразрез с нашими правилами этикета.

А реплики, которыми сопровождался наш обед, и вовсе выходили за рамки приличий.

В какой-то момент я не выдержала и поинтересовалась, интересует ли благородного лорда в этой жизни что-то кроме постельных бесед, или вся его фантазия сосредоточена вокруг ложа.

На это Эмбел ответил:

– Для каждого круга общения — своя тема. В вашем присутствии я не вижу смысла говорить о чем-то еще.

Это было гадко. И обидно.

Лорд Гредво предельно ясно давал мне понять, что видит во мне лишь игрушку для постельных утех. Не живого человека и не девушку, с которой можно вести умные беседы. Впрочем, Герберт Эмбел вряд ли рассматривает женщин в целом как собеседников.

– Я разговорилась с одной из младших служанок, Лирой, – поведала мне тем временем Эсия, – она сказала, прошлую ночь лорд Гредво отсутствовал, вернулся под утро, и его одежда была сырой, но в то же время местами с подпалинами. Будто его жгли и поливали одновременно.

– Посмотреть бы на это, – пробормотала я, откидываясь на спинку кресла.

Мы с Эсией сидели в нашей гостиной.

Что этот насмешливый лорд придумает завтра, а может и нынче вечером, если не отправится вновь покорять стихии? Прикажет почистить ему обувь или выстирать рубашку?

– Не кисни, – подбодрила меня подруга, – уверена, Витольд уже что-то придумал. Он неплохой парень, хоть и пытается меня держать подальше от тебя. Но если он справится с этой ситуацией, я готова встречаться с тобой вдали от строгого супруга.

– Придумал? – я горько усмехнулась. – Пока он просто упал в ноги губернатору и лорду Гредво, чем его немало позабавил.

– Зачем? – ахнула Эсия.

– Уговаривал принять мои извинения и отпустить с миром.

Подруга вскочила и забегала по комнате.

Она так разволновалась и так заламывала руки, будто речь шла о посягательствах на нее, а не на меня. Эсия пыталась отвернуться, но я успела заметить блеснувшую на щеке слезу.

– Что с тобой? – ахнула я. – Почему ты так переживаешь?

– Как он может быть таким слизняком? – выпалила Эсия, остановившись. – Хотя нет, я понимаю. Он хороший сын и ответственный гражданин. Но… он ведь любит тебя! Разве не должен Витольд сейчас себе места не находить, стараясь спасти тебя из лап этого жестокого Повелителя стихий?

– Ты, никак в нем разочарована? – поразилась я. – Это, конечно, немудрено. Но скажи, когда ты до этого успела в Витольде очароваться?

– Скажешь тоже, очароваться!

Эсия снова продолжила бег по комнате.

– Я ему не жена, чтобы в нем очаровываться.

У меня назрело еще пару вопросов, но тут в наш разговор снова вмешался лорд Гредво.

Он все так же без стука завалился в гостиную, с этой своей демонической улыбочкой на губах.

– Доброго вечера, леди, – сказал он с изысканной вежливостью, – сожалею, что не смогу составить вам компанию за ужином. Мне нужно отбыть на смотровую площадку, где для меня сегодня соорудили времянку.

Эсия зачарованно смотрела на лорда, даже рот забыла прикрыть. Впрочем, на Повелителя стихий в основном все так и реагировали. Он подавлял, даже когда молчал. А стоило ему рот открыть, как казалось и сам воздух в комнате стягивался послушать. И остальным нечем было дышать, грудь перехватывало от величия лорда Гредво.

Кажется, я понимала, как он действует на погоду. У него просто мысли не было, что его можно не послушать. И ведь правда, сегодня не случилось новых катаклизмов.

– Но я зашел сказать не только это, – продолжил Герберт, и его голос обволакивал, завораживал против воли, – а подготовить вас к завтрашнему. Я понимаю, что двум юным девицам сидеть взаперти практически невозможно. Поэтому завтра приглашаю вас на прогулку.

– Обеих? – выдохнула Эсия.

Он коротко кивнул.

– Полагаю, дышать свежим воздухом полезно всем. Вот и все, о чем я хотел сообщить. Приятного вечера.

Герберт вышел, но его присутствие… оно все еще чудилось. Словно фантом завис на том месте, где только что стоял лорд Гредво.

Я помотала головой, чтобы прогнать упрямый образ. Но из мыслей его выгнать не удалось.

https://litnet.com/shrt/lmPp

6.2

После богатого ужина, во время которого пришлось себя сдерживать, памятуя а малой активности и скорой ночи, мы разбрелись по комнаткам.

Не зная, чем себя занять, я достала свой старый, почти детский альбом с зарисовками и волшебными оттисками. Несколько из них были очень ценными – на них запечатлен облик моей мамы. И на двух в здоровом, полном жизни и радости состоянии.

Один оттиск я рассматривала дольше всего. Там были втроем. Я – еще восьмилетка, мама, на лице которой не видно признаков надвигающегося недуга, и папа. Если не знать наверняка, что это он, ни за что его не определить.

Сейчас отец – седой мужчина с испещренными морщинами лицом. Но ведь если посчитать сколько ему лет… Ужас! Не больше сорока пяти.

Семьи моих родителей не спешили со свадьбой, да и я потом не торопилась появляться на свет и по нашим меркам получилась довольно поздним ребенком, маме было двадцать шесть, когда я родилась.

Как же возможно, чтобы еще довольно молодой мужчина выглядел старше моего свекра, которому, кажется пятьдесят с хвостиком?

Страшная догадка внезапно озарила меня вместе с детским воспоминанием.

Мне было около десяти лет, и родители еще скрывали от меня неприглядное будущее.

У папы еще были русые волосы и борода, и выглядел он, как положено.

Матушка тогда якобы “прихворнула” и много времени проводила в постели.

ГЛАВА 7

Герберт Эмбел

Невидимая рука подняла его на три человеческих роста, до того как лорд Гредво успел принять свой стихийный облик.

Его с силой и будто бы злобой швырнуло, ударив спиной о стену возведенного для него рабочего убежища.

Тут же мелкий дождик, который до этого моросил нудно и неуверенно, прямо как чудик Витольд Бренор, превратился в ливень.

Небо раскололо надвое молнией, а следом раздался громовой залп. Его раскаты еще долго будут откликаться в горах и между домами.

Острие небесного ножа ударило в дерево, одно из немногих, выстоявших перед ураганом.

Герберту показалось, что между раскатами грома он слышит смех.

Странно это. У стихии нет эмоций. А здесь он ясно чувствует ненависть. Повелителя стихий к мнительным юношам отнести никак нельзя.

Он просто знал, видел, слышал и ощущал кожей, а теперь еще и ушибленной спиной: эта гроза его ненавидит и желает стереть в порошок.

А потом этот порошок сжечь.

– Что ты? – пробормотал Герберт, легко поднимаясь.

Его сил хватало, чтобы перенести сотню таких ударов подряд.

Герберт Эмбел занимался своими телом и духом постоянно.

Ему необходимо было оставаться всегда в совершенной физической форме и сохранять душевное равновесие.

Нет, он позволял себе вполне человеческие эмоции, но так, чтобы пламя не захлестнуло, одна чаша весов не упала, вздернув вторую.

Он мог презирать, мог ненавидеть. Страстно желать или даже сочувствовать. Но первое правило Повелителя стихий – разделяй себя и свои эмоции. А также свои желания.

Наблюдай за собой чуточку со стороны и немного сверху.

Твоя жалость – это не ты.

Твой гнев – это не ты.

Пойми это, и станешь неуязвим. Превратишься в того, кого нельзя обидеть.

Но почему тогда его сумела задеть невоспитанная девчонка?

И насколько глубоко?

Да, Симона Ригор его зацепила. Вызвала раздражение. А раздражение всегда хочется утихомирить. Не расчесать до крови, а залечить.

Он разозлился, но не потерял самообладания.

Ливень, между тем нещадно хлестал по купольной стеклянной крыше диковинного здания, построенного в краткие сроки зодчими губернатора.

Стекло зачарованное, с ним ничего не станется, хоть камни в него швыряй, хоть самого Повелителя стихий.

Дом был круглым, полностью прозрачным.

Внутри – большой, кряжистый диван, похожий на спящего медведя, одно-единственное кресло и круглый столик.

Ящик с провизией хранился справа, придвинут к стене.

Не прячась от дождя, не сгибаясь и не прикрывая голову, Герберт прошел к украшенной бронзовыми узорами стеклянной двери и вскоре оказался внутри.

Это не выглядело бегством, Повелитель стихий был в своем праве, он готовился к трудной рабочей ночи.

Вспышки молний продолжали освещать вершину горы Тлемун.

Герберт распростер руки, словно крылья.

Потолок был высокий, исполнен с расчетом на изменение облика и роста лорда Гредво.

Вода стекала с одежды и волос ручейками, у ног уже образовалась лужица.

– М-м-м-м, – затянул на одной ноте, монотонно, Герберт. И этот звук превратился в гул.

Повелитель стихий стремительно менялся. Становился грозным и огромным. Его одежда менялась вместе с ним, и одновременно сохла.

Пальцы мага засветились золотом.

Тут же в стеклянном доме погас весь свет.

Он только мешал видеть то, что важно.

По воле Герберта в круглых стенах открылись окна. Искусно вырезанные прямоугольники поднялись, так, чтобы принимать на себя дождь, впуская ночной воздух.

Ветер гулял по круглой комнате, трепал одежду лорда, дергал его за волосы.

Закрыв глаза, Герберт шептал заклинания на древнем языке, впитывая информацию, что лилась в него сейчас со всех сторон.

С новым ударом молнии тело Герберта выгнулось, а подошвы ботинок оторвались от пола.

Повелитель стихий приподнялся, он парил в воздухе, чуть ли не касаясь потолка волосами.

Вокруг Герберта появилась серебристая воронка, он стал ее центром.

Серебристые нити потянулись от пальцев лорда, распространяясь за пределы комнаты через окна.

Серебро – это вода.

Ливень успокаивался, так, словно этими нитями Герберт зашил прореху в облаках.

Воронка сделалась золотистой, как и тонкие энергетические лучи от пальцев Повелителя стихий.

Приступы громоизвержения также прекратились.

Воронка развеялась, и лорд опустился на пол.

Перед ритуалом он успел высохнуть от ливня, но сейчас с его лба лился ручьем пот. Грудь тяжело вздымалась.

Сегодня ночью Иллдон не смоет дождем.

А Герберту предстоит подвергнуть тщательному анализу те элементы стихий, что он сейчас впитал, обмениваясь энергией с окружающим миром. Теперь он будет прислушиваться к себе, искать отзвуки полученным элементалям. Искать способ договориться с природой или иным образом ее усмирить.

Рамы окон опустились, наглухо отрезая стеклянный дом от природы.

Герберт взмахнул рукой, и все стекла в доме стали матовыми и непрозрачными.

После этого лорд неспешно опустился на диван и прикрыл глаза.

Наступал черед внутренней работы.

7.2

Он шел по ночному Иллдону. Время было мистическое. Час магов – до трех ночи.Тогда открываются порталы, переносящие из мира в мир.

Тени из царства мертвых получают доступ в сны близких, если те оставляют приоткрытую дверь в подсознание, намеренно или нет.

Скрытые днем силы высвобождаются, обретая образы.

В шепоте ветра слышны голоса призраков.

Герберт вдыхал неповторимый запах, который бывает только после дождя.

Аромат мокрой пыли и утоптанной в камень земли, дух зелени и пряность первых весенних цветов, прибитых неудержимыми струями дождя.

Он шел пешком с горы Тлемун, через весь Иллдон, к поместью губернатора, хоть это и было очень далеко.

И не просто шел.

Герберт Эмбел, лорд Гредво, энергетической нитью прошивал ночной Иллдон.