Право Зверя

Глава 1. Дом, милый дом

"Home, sweet home" (присказка)

Началось все с обуви Фрэнка.

Запах сапог отчима не давал мне нормально выспаться. Хотя оставлял он их на первом этаже, а моя спальня была на втором. В полночь я прокрадывалась босиком до входного коридора и выставляла их за дверь, а потом мыла руки. Пару раз отчим удивлялся, как мог разуться за дверью, пока не застукал меня прямо на месте преступления. В длинной ночной рубашке, одной рукой брезгливо держащую сапоги, другой — зажимающую нос.

Фрэнк меня не ругал, только посмеялся. Он добрый человек и очень понимающий.

Запахи сводили меня с ума. То не чувствовались совсем, то налетали внезапно. Раздражали слизистую носа, заставляя чихать и таскать с собой бумажные салфетки.

Месяц назад я начала чуять псину мисс Фламберг далеко на подходе. Нос буквально зудел, когда эта мелкая хитрюга сбегала от своей хозяйки, чтобы вволю обдуть цветы под моими окнами.

Мама все переживала, почему в клумбе не приживаются даже известные стойкостью растения. Я регулярно выливала на непрошеную гостью кувшины воды, но к лучшему ситуация так и не менялась. И я продолжала мучиться.

Проявлением Двуликости это точно быть не могло, так как оборотни первый раз трансформировались в восемь-двенадцать лет, а я по-прежнему оставалась человеком. Просто с нюхом, пытающимся свести меня с ума, или, по предположению отчима – уникальной формой аллергии, которая как-нибудь исчезнет так же внезапно, как и появилась.

И моя чувствительность на запахи, действительно уменьшилась во время учебы в городском колледже. Точнее – когда я начала встречаться с Патриком.

На одной из вечеринок он увел меня в подсобку, целовал мягкими большими губами, неуверенно всматривался в лицо. Я краснела, но не вырывалась. Странное сладкое и стыдное томление, мучающее по ночам, пришедшее ко мне вместе с запахами, вдруг проявилось ярко и совершенно обессилило меня, заставляя тяжело дышать от касаний парня.

На следующий день с утра в мое окно ударил камешек. И в нашем саду за сараем Патрик снова целовал и ласкал меня, а этим же вечером парень вдруг пришел в третий раз. Он был мрачен и все так же молчалив. Обнимал, царапая кожу мозолистыми, уже привыкшими к фермерской работе руками. Я недоумевала, тихо задавала вопросы, не получая ответы, но в итоге опять сомлела в ласках больших сильных рук.

Мы не шли далеко, только обнимались и касались друг друга. Но в эти месяцы тайных свиданий запахи почти перестали меня мучить.

Пока однажды, еще более мрачный чем обычно, Патрик не сжал больно грудь и не зашипел прямо в ухо:

— Шлюха Вавилонская, развратница приезжая. Чем меня заколдовала?

Старший сын старейшины нашей общины, давно обрученный с соседской Лайзой. Фигуристой, пухлощекой, настоящей блондинкой, скромной и глубоко верующей девушкой. С чего я решила, что у меня есть шанс? На что надеялась? Слова Патрика все расставили по местам.

Больше я не выходила на стук камешка. Проходила мимо, не оглядываясь, по коридорам колледжа. А дома кусала костяшки и старалась не реветь, достойно прощаясь со своей первой влюбленностью.

«Что бы ни случалось с человеком, уважение к себе удержит его на плаву», — говорила моя мама, а она знала толк в решении сложных ситуаций.

Всю следующую осень Патрик «случайно» учился со мной в одних классах, часто крутился рядом с адвокатской конторой, где я по вечерам подрабатывала по побегушках. И даже пару раз останавливался у нашего дома поговорить с отчимом о последних новостях. Рассеянно посматривая в сторону дома, парень отбрасывал со лба вьющиеся светлые пряди, щурил глаза, вытирал вспотевшие ладони о выцветшие джинсы таким почти родным знакомым движением.

Зимой пошли слухи, что их свадьба с Лайзой откладывается на год к обоюдному неудовольствию семей. А вскоре Лайзу поймали рядом с клубом, прилюдно целующуюся с Тревором Дуговски на глазах проходящего мимо Патрика. И она вынуждена была пойти под венец с толстяком Тревором, не скрывая дорожку злых слез по щекам.

Но я отворачивалась и мечтала о переменах. Поэтому, когда весной из Юридической Академии Лоусона [1] пришло сообщение о принятии на первый курс магистратуры, я была счастлива и прыгала чуть не до потолка. Мама отпускать меня не хотела, нервничала, но после уговоров отчима смирилась и с тех по в доме витал бесконечный запах свежей сдобы. А Фрэнк иногда пропускал походы в молельню, просиживая с нами вечера за неспешной беседой.

Маленький Ньюберг перешептывался и качал головой. Ай-ай-ай, нельзя отпускать юную девушку в полный порока внешний мир. За моей спиной скрещивались недовольные взгляды, родителей осуждали, как же они не смогли наставить на путь истинный заблудшую душу Мы с мамой жили в городке шесть лет и все это время считались чужаками, но тут город пересмотрел свою точку зрения, посчитав меня «своей».

И… за день до моего отъезда в столицу, в нашу дверь постучали сваты. Город решил спасти «глупую Мари», пожертвовав самым лучшим мужским экземпляром. В дверь вслед за старейшиной, стеснительно поворачиваясь боком, протиснулся Патрик. Осмотрелся, нашел мою замершую в шоке фигурку на верху лестницы и с надеждой улыбнулся. Крупный, излучающий надежность парень. Моя беда, кружившая голову тайными быстрыми взглядами и неловкими касаниями.

Я глазам не могла поверить. Насколько знаю, его родители осуждали мою работу по вечерам, а маму – просто терпеть не могли. Говорили, что я совсем от рук отбилась, и пророчили «дурную дорожку», когда «никто из приличных молодых людей даже не подумает сосватать».

Мы с мамой гордо проходили мимо. Никогда, слышишь, Ньюберг, никогда я не пойду по дурной дорожке. Что бы ни случилось в моей жизни, свои желания я научусь контролировать. Мама говорит, что у меня «хорошее воспитание». Фрэнк считает, что «характер в маму» и «наша Мари всего добьется».

А сейчас, посмотрите-ка, Патрик зовет замуж.

— Мари, добрый вечер, милая, — старейшина широко искусственно улыбался, еще немного, и щеки трескаться начнут. — Мы с большой радостью. Патрик решил составить тебе пару для семейного счастья на всю жизнь.

Глава 2. Путешествие начинается с шага

"A journey of a thousand miles starts with a single step" (поговорка)

Вагон покачивало, ритмичное «та-та-та» отстукивало время моего удаления от маленькой человеческой резервации, законом защищенной от появления Двуликих, но… до безумия скучной.

Я подпрыгивала вместе с вагоном и улыбалась.

Скок. Я еду в большой город. Скок. Я выучусь на юриста. Скок. Какая я счастливая.

Из-под чепчика выбился черный локон. Ужасный позор для Ньюберга. Книга Заветов клеймила любое отклонение. Черная кожа, черные волосы — печати Дьявола. Оборотни и вампиры — слуги Дьявола. Другие города вне тихого Ньюберга [2] — воплощение Содома и Гоморры.

Возможно, мне нужно было снять чепец, накинуть современную кофточку на излишне приметное строгое платье и таким образом сгладить образ беспомощной провинциалки, но мама посоветовала не торопиться.

— Используй привычное, — посоветовала она. — Другие будут хвататься за новое, ошибаться, а ты – сперва присмотрись.

В результате на перрон шумного Лоусона сошла молоденькая, восторженно улыбающаяся девушка в мешковатом длинном платье, застегнутом на множество пуговиц. Белый чепец съехал набекрень, блестящий локон свободно трепыхался под ветром. Иногда он перекрывал глаза, и приходилось сдувать, так как руки были заняты большими матерчатыми баулами.

— Для самой красивой девушки — самую лучшую гостиницу! — пропел симпатичный парень-оборотень, в потертой шляпе с высокой тульей.

Скорее всего, платный зазывала или даже ловец наивных птичек для местного борделя, уж слишком рьяно обшаривал взглядом и непроизвольно облизывался.

— Нет, спасибо. Меня должны встречать из Юридической Академии. — Я встречно изучала паренька, с любопытством вдыхая горячий запах оборотня. Мой новый нюх то появлялся, то исчезал. Но сейчас я удивительно ярко воспринимала незнакомые ароматы. Охотник-отчим учил меня различать их на примерах диких животных, но вследствие малой практики я не была уверена, точно ли диагностирую разновидность зверя. Кажется, он пах… хорьком.

Проходящая мимо девушка подмигнула моему собеседнику, и тот, не задумываясь, шлепнул ее по круглому «тылу», неприлично обтянутому платьем. Прелестница мило взвизгнула и… улыбаясь, поплыла дальше.

Хотя в нашем городке Двуликие не появлялись, на субботних собраниях старейшины часто и детально описывали их пороки и особенности. К удовольствию молодежи.

— И тыкают естеством своим в рот развратницам! — воздев руки и плюясь слюной, кричал брат Фредерик, вызывая ухмылки парней и шокированные ахи девушек. — Хватают за бока и груди молочные прямо на улицах, не скрываясь от родичей своих!

Признаться, я не верила его вразумлениям, думала, специально пугает.

Но, судя по творившемуся вокруг, некоторые из историй брата Фредерика могли быть правдой. На вокзале мужчины открыто обнимали своих спутниц за талию, прижимались к ним. Я с интересом оглядывалась, запечатлевая в памяти броские наряды, смеющиеся лица, непривычно резкие движения.

Толпа, вытекающая из автобусного и железнодорожного вокзалов, была полна странных существ. Кто-то незнакомо пах горячим металлом, кто-то душной помесью эфирных масел и больной плоти.

— Тебе в Юридическую Академию? — оборотень-хорек, продолжавший меня рассматривать, недоверчиво хмыкнул и показал рукой на небольшую группу добротно одетых молодых людей с чемоданами, сгрудившихся у небольшого переносного стола. — Тогда иди туда.

Все-таки парень просто зазывала, зря я про бордель подумала. А что смотрел нагло, так тут нравы непривычные. Я взяла на заметку, что в городе надо поаккуратнее с выводами, поблагодарила оборотня и бодро зашагала в указанном направлении.

И, подойдя поближе, увидела на самом краю переносного стола, установленного прямо на перроне стола, небольшую табличку. «Юридическая Академия Лоусона» — гласила изящная надпись с завитушками.

— Тебе что? — рявкнул оказавшийся рядом широкобровый здоровяк с дугообразным шрамом на подбородке. — Иди отсюда, девка, не любопытничай.

От сдавившего шею клетчатого платка его лицо покраснело. Он стукнул ногой один из моих узлов и щербато ухмыльнулся. Грубый и агрессивный, именно так в Ньюберге описывали оборотней. Но этот почему-то испускал совсем не звериный запах. Так… помесь пота и чеснока, ничего особенного.

— Так. Так. Так. — Из-за стола поднялся изящный молодой мужчина в отлично скроенном сюртуке и с браво завитой челкой. — Позвольте представиться, юная мисс. Меня зовут Мерик Фитстоун. Возможно, я вижу перед собой еще одну нашу новую студентку?

— Вы не ошиблись, уважаемый. — Я обошла неприятного здоровяка и улыбнулась. — Мари Ерок, приятно познакомиться.

— Ера? — Мерик засиял навстречу и галантно поклонился.

— Что вы! — Я покраснела. — Только Ерок, очень дальняя родня.

Мы были такой седьмой водой на киселе, что даже неудобно об этом говорить. Мой прадедушка — ответвление магической ветви Ера — по праву «потери магии у сильной крови» взял схожую фамилию, тем самым отправив своих потомков прозябать в неизвестности и самообеспечении. Гордый был человек, как все Ерок.

Мне дали расписаться в списке прибывших. Чернила размазывались из-за непривычной по форме ручки, подпись получилась совсем невнятная.

Пока я пыталась не наставить клякс в документе, вызывая хмыканье окружающих, Фитстоун поднял палец и обвел всех взглядом, поучительно провозгласив:

— А могла быть и Ера. Не судите о книге по обложке, уважаемые.

Меня внимательно осмотрели несколько перекрещивающихся взглядов. И тут же оставили в покое.

— Как же, Ера, — фыркнула полненькая шатенка в элегантной шляпе с пером.

— От нее за милю навозом несет, — мрачно буркнул ранее толкавший меня широкобровый громила, явно раздосадованный показательным уроком от мистера Фитстоуна.

Все-таки ничему людей жизнь не учит. На его месте я бы прислушивалась к каждому слову встречающего, в каждом месте свои правила, а кто как не люди о них могут рассказать. Скромно пристроив баулы недалеко от стола, я встала недалеко от будущих одногруппников.

Глава 3. Наживка скрывает крючок

"The bait hides the hook" (поговорка)

Кампус с комнатами для проживания располагался прямо за учебными корпусами. Пузатые, тронутые временем постройки флегматично взирали из-за полуопущенных штор на энергичных студиусов, догуливающих последние дни каникул.

Я невольно крутила головой, глазея на проходящих.

Девушки были одеты ярко и замысловато, парни… наверное, элегантно. Хотя с моей точки зрения излишне сложно, даже пуговицы на жилетах у некоторых студентов были не деревянные, а костяные. А еще местные юноши вели себя свободно и говорливо, это пугало и притягивало одновременно. Как будто я опять стала маленькой девочкой, разглядывающей новую книжку со сказками.

Впервые мне предстояло жить самостоятельно, среди незнакомых, завораживающе интересных людей. Даже разделять с ними быт. Соседи увидят мои расплетенные косы, домашние тапочки, смогут наблюдать, как я читаю или задумываюсь. В этом огромном муравейнике вряд ли удастся сохранить привычный закрытый образ жизни. Особенно смутил меня шумный человеческий поток между женским и мужским крыльями кампуса. Они что, в гости друг к другу ходят?

У кабинета администрации раздавали расписание и ключи от комнат. Меня быстро расспросили, дали расписаться в огромной тяжелой книге и торжественно выдали большой металлический ключ. Судя по нему, мне предстояло жить в погребе или гараже.

Больше всего из полученного смутило расписание. В нем черным по белому сообщалось, что сегодня нашему потоку первокурсников предстояло «Прохождение полосы препятствий. Проверка физической формы».

От волнения покрутив пуговичку у ворота, перечитала название занятия. Не то чтобы я жалуюсь на свою физическую форму, всегда была отменно здорова и без кожных заболеваний. Но что они имеют в виду под «прохождением полосы препятствий»?

— Позвольте представиться, милая мисс. Родерик Торш, к вашим услугам. Целую ручки.

Ой.

Подкручивая лихой ус, невесть откуда рядом со мной проявился приятный шатен с ровным срединным пробором в набриолиненных волосах, желтом двубортном камзоле и крепких проклепанных ботинках. За ним, со скепсисом поглядывая на меня, стоял знакомый по вокзалу брюнет в черном.

— Рада познакомиться, Мари Ерок.

— Обворожительно! Нам с Кристофером определенно повезло вас встретить.

Я недоуменно захлопала глазами. Брюнет потеснил плечом товарища и буркнул:

— Для полосы препятствий надо собрать команду из трех участников, из них обязательно должна быть одна дама. Вы нам показались достаточно разумной девицей. И не тяжелой.

Я с трудом удержала лицо.

— Простите… Не тяжелой?

Лихоусый франт немного смутился. Поправил нашейный платок и аккуратно поправил излишне прямолинейного брюнета:

— Требования к прохождению полосы мало меняются год от года, уважаемая Мари. Они всегда сложны для мужчин. И почти невозможны к исполнению для молоденьких мисс.

— В общем, половину дистанции вас придется тащить на себе, — подытожил брюнет. И ухмыльнулся.

Эм… Он правда думает, что меня возмутит предложение преодолеть неизвестные сложные препятствия, не особенно напрягаясь?

Я, может быть, и удивляюсь окружающим странностям, но благодаря усилиям мамы получила весьма рациональное воспитание.

— Если вы поможете, джентльмены, донести до комнаты мои вещи, я обещаю подумать над вашим предложением.

Брюнет хмыкнул и кивнул усатому. Похоже, я все делаю правильно.

Провели меня с ветерком. Тем более что бюджетный отсек оказался самым дальним на пятом этаже. Молодые люди легко несли сумки чуть не двумя пальцами и перебирали ногами — только догоняй, видно, не желая слишком долго светиться с моими баулами. На лестнице я вынуждена была приподнять подол платья, чтобы не отстать от почти бегущего шатена.

— Родди, ты зря все время мчишься первым, — раздалось сзади, — ножки мисс Мари стоят, чтобы бросить на них взгляд.

Ах, паршивец. Некоторые здешние девчонки носили платья, открывающие колени, а у меня только щиколотки видны. Крепче ухватившись за подол, я скромно пропела:

— Вы так смущаете меня, мистер Кристофер, что, право, я могу испугаться состоять с вами в одной команде.

Всю дальнейшую дорогу брюнет не сказал ни слова, и я бодро топала за Родериком, едва сдерживая ухмылку.

Стоп, почему я его вообще плохо слышу? Вот шумно дышит галантный Родди, стучат мои и его ботинки о ступени. Где звуки передвижения Кристофера? Очень интересно.

У двери молодые люди выслушали мое благосклонное согласие составить команду и откланялись.

При прощании я не выдержала и старательно принюхалась. Хм, слабые нотки мужского пота, запах выделанной кожи, резкие тона одеколонов моих новых знакомцев. Родди вопросов не вызывал. А вот любитель черного цвета, язвительный Кристофер, еще на вокзале отчетливо издававший запах Двуликого, сейчас пах абсолютно обычно. Чистокровным человеком.

Неужели еще одна проверка от академии? Не похоже. Слишком затратно, чтобы подсовывать таких загадочных спутников каждому новичку.

В задумчивости я закрыла дверь своей бюджетной каморки, обвела помещение взглядом. Крошечно, скромно, вполне по мне. Спаленка и дверь в ванную. Без соседей, вот это повезло. Что может быть лучше, чем завалиться в тишине на кровать с хорошей книгой и махнуть рукой на весь мир.

Но все же… почему же Кристофер поменял запах… Впервые за долгие годы нос меня подвел или от волнения начались галлюцинации? Ну нет.

«Прежде всего будь уверена в крепости своего разума, — говорила мне мама. — И никому не давай права в нем усомниться».

Я решительно выдохнула. Ну держись, мистер «Я меняю запахи как перчатки». Посмотрим, кто ты такой. Сегодня мы будем в одной команде, и я постараюсь обнюхать тебя как следует.

Представила, как он несет меня на руках, развеваются волосы. И тут я тычусь носом ему в шею.

Смешно, но картинка мне неожиданно понравилась. Я даже потренировалась, картинно изогнувшись в поясе и закинув кисть на голову. Ах, несите меня, несите. Юбка по ветру… Чуть не забыла! Срочно надо надеть под юбку максимально закрывающее белье, чтобы не опозориться.

Глава 4. Находясь в Риме, веди себя как римлянин

"When in Rome, do as the Romans" (пословица)

У входа в большой спортивный комплекс толпились первокурсники. Кто-то уже нашел группу и стоял, с интересом изучая другие сложившиеся команды. Отдельные индивиды держались обособленно, окатывая всех высокомерными взглядами в уверенности, что именно их будут молить присоединиться.

Но большинство хаотически перемещались, знакомясь и присматриваясь.

Никто не хотел опростоволоситься уже на первом испытании. В таких командных заданиях важно, кто с тобой в одной группе, кто подставит плечо. И захочется ли самому подставляться.

Я осмотрела толпу, сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Мамочки... Почти никого в платьях не было. Студентки бесстыдно щеголяли облепившими бедра мужскими штанами. Причем парни воспринимали это как должное, никто не пялился завороженно. У нас в Ньюберге таких штучек уже закидали бы камнями и в течение часа депортировали бы остатки плоти из города.

Неуверенно оглядываясь, встречая ухмылки оборачивающихся студентов, я чувствовала себя белой вороной. Вороной в чепчике и закрытом длинном платье. Конечно, никто не знает про мое тайное оружие – шерстяные подштанники, но, боюсь, и они вызовут издевку у столичной публики.

Дорогу заступил знакомый с вокзала грубиян со шрамом.

- А вот и деревня появилась. Тоже хочешь в группу?

Он пошло осклабился и подошел практически вплотную, нависая массивным телом над маленькой и беззащитной мной.

- Подними юбочку, деревня, красивые ножки заставят дядю Бена подумать.

Шумное дыхание трепало выбившийся локон. Какой же он крупный, на чем только отъелся.

Осторожно взялась за ткань юбки, вызвав довольную ухмылку однокурсника. И смущенно отшагнула в бок, оглядывая толпу, никто ли не смотрит. Парень возбужденно хекнул и качнулся встречно, перемещая вес с одной ноги на другую. На этом движении я его и подловила, сильно толкнув в грудь.

Оп.

Бугай красиво летел, размахивая руками, пытаясь удержаться за воздух, удивленно тараща глаза, и завершил падение с грохотом, сбивая людей спиной.

Насколько я знаю, родителей испугали мои возросшие в десять лет силы. Но исполнилось двенадцать, четырнадцать, а я все не оборачивалась. И стало понятно, что оборотнем мне не стать, пронесло. Просто игра намешанной крови сказалась. С давних времен славились Ера своими генетическими экспериментами, вот и мне что-то приплыло от прадедушек.

Поломав когда-то пару дверных ручек и вызвав скандал в младшей школе, снеся кусок ограждающего парапета (не успела затормозить при игре в догонялки, стесала себе весь бок, ревела в голос, размазывая грязь с кровью по лицу, испугавшись сама и перепугав одноклассников), я начала отказываться идти на уроки, и родители собрали семейный совет.

Мама предложила найти мне спортивную секцию, но Фрэнк резонно заметил, что Ньюберг выдержит неуклюжую силачку, тут многие фермеры с сильным костяком. Но уж чего не выдержит наш религиозный городок, так это девушку, демонстративно участвующую в играх мужчин. Спортом в городе занимались только парни. Не положено махать руками-ногами приличным мисс.

Тогда отчим, потомственный охотник, начал ежедневно учить меня справляться с новыми возможностями. Мы уходили в лес, мама сидела на подстеленном одеяле и подбадривала нас воинственными криками. Было весело и интересно. Ничего особенного, но уж отпор нахалам я дать умела.

Бровастый поднимался, злобно рыча. И я приготовилась к драке, сжав кулаки.

Место и время получилось отличное, весь курс в свидетелях.

"Один раз девушке стоит показать характер. Обычно этого хватает", – говорила моя мама.

- Так, так, – раздалось сбоку. Внимательно смотря на Бена, в намеренно расслабленной позе стоял Кристофер. Он переоделся в удобные свободные штаны и рубашку с жилетом такого же кроя. Одежда была не по размеру. Но двигаться в ней точно будет удобно. Невольно сравнила со своим "длинноподолым" платьем и пообещала себе серьезно заняться гардеробом. Например, немного подшить платья.

Крис решил вмешаться.

- На слабых девушек, значит, нападаем. А ну кыш отсюда, шушера торговая.

Лицо брюнета заострилось, волна холодного ветра мазнула, поднимая полы сюртуков, и окружавшая толпа любопытных невольно сдала назад. Ох, не прост ты, Крис, ох не прост.

Он тут же обернулся, закрывая мою фигурку, вообще не беспокоясь, что здоровяк может ударить в спину.

- Как ты?

- Нормально, только сначала растерялась.

- Я торопился помочь, как увидел его рядом... Но ты оказалась девушкой с секретом, справилась сама.

Я засмеялась, вежливо прикрыв рот ладошкой.

- А что остается нам, бедным нежным созданиям? Меня немного учил отчим, для уроков обычным невеждам пока хватало. Ведь Бен не Двуликий.

Мы понимающе замолчали. С Двуликим никакая бы выучка и реакция не помогли. Быстрые, не чувствующие ран вампиры. Мощные яростные оборотни. Этот мир принадлежал им. От людей в Совете были только маги: считались людьми, говорили за людей, но мало интересовались человеческими нуждами.

Однажды я постараюсь изменить существующие законы, защитить слабых…

А пока. Повернутые на сексе оборотни могли откупиться немалым, но все-таки простым штрафом от изнасилованной человечки. Они понимали только силу и не уважали более слабых, то есть почти всех остальных.

Вампиры жили на крови и эмоциях. И если кровь брали в специальных государственных пунктах, то эмоции... Я вспомнила опрокинутое окаменевшее лицо мамы, когда она думала о прошлом.

- Мари, что с тобой?

Вынырнув, моргнула и вздохнула, кивнув однокурснику.

- Извини, задумалась. А где Родди?

Мы завертели головами. Вокруг почти все разбились на тройки. Бена не было видно, ушел искать другую жертву или зализывать раны. Бывают же такие неприятные типы.

Нашего третьего, Родерика, мы обнаружили ведущим беседу с Мериком.

Молодые люди обрадовались нам. Они явно имели сходство в манерах, даже двигались похоже. Родди пожал руку Крису, галантно поцеловал кончики пальцев мне.

Глава 5. Не кусай руку, кормящую тебя

"Don't bite the hand that feeds you" (пословица)

К служебной двери мы двигались кавалькадой. Впереди Родди, негласно взявший на себя груз координации нашей непростой команды, затем я, и замыкал, как обычно, Крис.

Некоторые одногруппники у столов выкрикивали вопросы, на что Крис только широко улыбался и, оборачиваясь, приветственно махал рукой, вроде не оскорбительно, но что-то неуважительное в этом было.

Здание комплекса было огромным, полностью серым в цвет облицовочного камня, с большими парадными и несколькими вспомогательными дверями. «Наша» торцевая дверка выглядела скромно по сравнению с остальными: ни надписей, ни охранительных знаков.

При нашем подходе она тихо отворилась и так же тихо закрылась, когда мы вошли внутрь. Отличная работа мага-артефактника, таких магов совсем мало осталось. Мама говорила, что в основном они работают на серьезные магические семьи. Представляю сколько денег стоили такие двери Школе.

В светлой прихожей с небольшими картинами на стенах, изображавшими славные спортивные подвиги школьных команд, стоял только один предмет мебели – длинный деревянный стол из цельного куска ствола. На нем небрежным веером лежали три конверта.

С надписями: «2», «6» и «9».

Родди открыл конверт «9» и прочитал нам вслух краткую, очень краткую «Инструкцию»:

«В течение одной следующей минуты вы должны переместиться в комнату за центральной дверью, закрыв ее за собой. Далее в парке вас встретят».

С одной стороны, минута - это вполне долго. И можно было чинно дойти. Но мы, и так на взводе после уличного конкурса, заполошной стайкой ринулись к центральной двери. И только у самого входа застопорились, благодаря Родерику, который вдруг вспомнил о приличиях.

Элегантным касанием он открыл дверь и, галантно махнув рукой, пригласил меня войти первой.

- Ошалел, Родди, там же может быть опасно, – зарычал Крис и, оттолкнув нашу милую парочку (а ведь я с какой-то дичи чуть не раскланялась Родерику), заскочил первым.

- Быстрее!

И мы залетели, столкнулись, уже протискиваясь с Торшем вместе. И стоило так любезничать, чтобы в итоге лезть, касаясь носами. За нашими спинами резко захлопнулась дверь. Успели.

Комната представляла собой длинный прямоугольник с уходящим далеко вниз полом. Метра так на четыре. Стены были ярко красного цвета. От стены к стене перекрещивались веревки разных цветов, слева направо, вверх-вниз. Каждая веревка сцеплялась со стеной с помощью крюка и кольца.

На противоположной от нас стене на разной высоте находились три двери. Видимо, одна из них была нашей целью.

По стенам вкривь и вкось, но точно на месте сцепления веревок, висели фотографии, письма, вырезки из газет. Один из углов был заляпан темными каплями и потекшими следами ладоней.

Вот нечего нас пугать, кровь выглядит совсем по-другому.

Наша троица сгрудилась, как оказалось, на небольшом уступе, шаг и здравствуй такой далекий пол. Хорошо, что мы не вбежали с разбегу. Вот бы попадали как кегли.

Крис присел, заглядывая вниз.

- Ноги не переломаем, но вот как потом выбраться снизу – ума не приложу.

В это время Родерик вертел головой, изучая переплетения.

- Знаете на что это похоже?

Крис хмыкнул.

- На каморку маньяка, увеличенную в масштабе.

- Или комнату следователя, – резонно поправила я.

Когда-нибудь у меня будет свой кабинет и большая стена, на которой я начну размещать материалы дел. Вряд ли придется допотопно соединять информацию нитями, но теперь я понимаю, как это красиво.

Комната напоминала логово гигантского сумасшедшего паука. Может, маньяки и следователи делают такие инсталляции не только из практических соображений?

- В любом случае перед нами явно дело, которое мы должны расследовать. – Родерик деловито подергал за единственную веревку-путь, ведущую от двери. – И, если мы, сильные мужчины, можем ползти этот путь по веревкам, передвигаясь как приматы, не могу взять в толк – как организаторы предполагают пересечь эту комнату хрупкой девушке?

Он повернулся к брюнету.

- Крис, умеешь лазать по веревкам?

Тот кивнул.

- Тогда я начну, если устану – поменяемся.

Парень ловко ухватился за ведущую от двери веревку бежевого цвета и, перебирая ногами и руками, добрался до стыковки с левой стеной.

- Здесь, где заканчивается веревка, наклеена газета, и дальше – выходят целых три цветных веревки. По какой лезть?

- А что на газете?

Крис держал первую веревку натянутой, чтобы приятеля не раскачивало.

- Заметка. Убит некий мистер Джонсон, тридцати шести лет от роду. Все. Не пойму куда двигаться дальше.

- Есть там красная или серая веревка? – вмешалась я. Пока парни изучали веревочный хаос, я рассматривала проем и площадку под ногами. Свесив осторожно вниз голову, на торце площадки обнаружила пять нарисованных цветных линий. С одной стороны ряд начинался красной линией, с другой – серой.

- Эй, Родди, там есть красная или серая веревка? – повторил громко Крис.

- Красная! Передвигаться по ней? Как скажете.

И осторожно, останавливаясь при сильных раскачиваниях, пополз дальше.

- Тут любовное письмо, адресовано миссис Глэдис Джонсон. Не подписано. – Родди устало рассмеялся. – А та еще штучка была, Вы бы видели, что ей тут пишут. Крис, сменишь меня?

Они поменялись. Родди сел, привалившись спиной к двери, руки его дрожали.

Крис, к нашему удивлению, предпочел передвигаться на одних руках, вообще без помощи ног. По дороге он успевал заглядывать в соседние листы. Оказалось, там были описаны другие преступления.

Наше же дело, которое мы изучили по точкам маршрута от красной до серой веревки, было историей любви и предательства. Любовник жены убил ее мужа, что может быть банальнее. Последняя серая веревка привела Криса к одной из трех дверей, с болтающимся не магическим замком из крутящихся букв.

У мамы была шкатулочка с таким замком, правда, совсем крошечным. Ребенком я пыталась собрать открывающее слово, но замок мне так и не поддался. Вот тебе и работа простого механикуса, никакой магии.

Глава 6. Сделка есть сделка

"A bargain is a bargain" (поговорка)

Пришла я в себя в небольшой светлой комнатке.

С двух сторон кровати, в которой я лежала, стояли небольшие тумбочки с множеством бутыльков на каждой.

В кресле у двери дремала полненькая седовласая женщина в сером платье и белом накрахмаленном переднике.

- Эй, – позвала я сиплым голосом. – Эй, – и откашлялась.

Женщина немедленно открыла глаза, подскочила и захлопотала вокруг.

- Ой, душечка, как же ты нас напугала.

Она поднесла мне питье и помогла усесться в постели.

С каждой минутой я чувствовала себя все бодрее. Осмотрела свои руки, рубашку с кружевами, в которую меня переодели, обнаружила аккуратно сложенное на табуретке при кровати мое личное платье и в целом осталась довольна.

- Достопочтенная миссис…

Сделала паузу, которую тут же заполнило квохтание моей доброй женщины:

- Миссис Пинг, дорогая. Тебя принесли днем, и три часа ты не приходила в себя, несмотря на все усердие чудесного нашего доктора Фонтеня.

- А что со мной произошло, может быть, вы знаете и поделитесь со мной, уважаемая Пинг?

Женщина внезапно замялась и застреляла глазами на закрытую дверь. Потом приложила палец к губам и зашептала:

- Наверно, лучше бы это сказал мистер Фонтень, но, храни тебя небеса, девочка, боюсь, кое-что они могут от тебя скрыть.

Она набрала воздух, и тут дверь открылась, впуская небольшого юркого мужчину в огромных очках. Судя по всему, это был весьма полезный артефакт, так как по всей дужке неизвестный мастер рассыпал аккуратные кнопочки и рычажки, выглядящие весьма замысловато.

Мужчина был облачен в сильно приталенный шерстяной костюм, что выглядело несколько потешно при общей изящной конфигурации.

- Милая! – патетически произнес он, поднимая взор под потолок. – Как мы ждали этой минуты, как надеялись, сколько сил приложили.

Миссис Пинг деликатно отошла к стене и сложила руки на животе, лицо ее приняло выражение согласного умиления.

- Позвольте представиться, я Николас Фонтень, волею судьбы награжденный возможностью помочь Вам с... недомоганием.

- Очень приятно, мистер Фонтень, вы скорее всего спасли мне здоровье, а возможно и жизнь, но хотелось бы точно узнать, что со мной происходило. Могу сказать, что прямо перед тем, как потерять сознание, у меня сильно болел живот, но мне странно было жаловаться, так как в это же время студент Ера получил ножевую рану в бок.

- Ах, Ера, – безмятежно сказал доктор, – что с ним станется. Полежал пять минут и побежал по своим делам.

Признаться, я была несколько обескуражена этим ответом.

- А что тогда случилось с предыдущими Ера, – спросила я.

Доктор не разочаровал. Вообще его ответы отличались удивительной открытостью и при этом полной бесполезностью.

- А они полежали и умерли, – честно сказал доктор.

Чувствуя, что зашла в некоторый смысловой тупик, я попробовала обсудить другую важную тему.

- А чем же болела я?

- Да разве это болезнь? – отмахнулся доктор. – Небольшое ухудшение самочувствия, мои скромные лекарские усилия и вуаля, вы здоровы.

С удивлением глядя на него, я не могла понять, как он при таком характере дожил до серьезных лет. Прибить должны были еще мальчонкой.

- Мистер Фонтень, как пострадавшая особа и заинтересованное лицо, я хочу услышать четкую и однозначную причину недомогания. Если вы этого не сделаете, боюсь Вам не понравится, как я вынуждена буду поступить.

Миссис Пинг закашлялась и с уважением посмотрела на меня. Угрожать, не имея реальных рычагов, это надо уметь.

Нервно потрогав пальцем свои впечатляющие очки и мечась глазами, мистер Фонтень попытался сделать шаг к двери. Но я оказалась быстрее, резво схватив его за руку и удерживая рядом с кроватью.

Дернувшись пару раз и поняв неуместность, а главное – бесполезность попыток, он грустно выдохнул и сообщил:

- У вас началась подростковая трансформация. Вы оборотень, мисс Ерок.

Мои пальцы задрожали.

Метнула взгляд на женщину, она еле заметно подтверждающе кивнула.

- Как же так, – лихорадочно соображая, спросила я, – мне скоро двадцать два. Подростковая трансформация как самый поздний вид обретения оборотничества идет в шестнадцать-семнадцать лет. Не поздноват ли мой диагноз, уважаемый?

Доктор развел одной рукой, ибо вторую я предусмотрительно зажала в пальцах как в капкане.

- Вы дали положительные реакции на все тесты, мисс Ерок. Ректор еще сделает свои предложения, но, боюсь, их будет всего два. Или вы возвращаетесь к родителям, или вас примет какой-нибудь из городских платных приютов. Так как до оборота Ваш зверь неизвестен, ни один из кланов не может вам предложить место в семье.

Только не хватало мне быть принятой в какой-нибудь шерстяной животный клан, в большинстве своем держащий женщин в роли домохозяек. Женщины-оборотни изредка вырывались из цепких лап клана, но это в основном были или девочки из обеспеченных современных семей, направленные на получение дорогостоящего образования, или очень крепкие мужеподобные экземпляры. Мама предполагала, что они перед выходом из стаи умудрялись так накостылять вожаку, что тот уже не имел голоса и сил для отдания распоряжений типа: "Держите эту суку, я немного выздоровлю, и сам ее убью".

Нет уж, в стае мне делать нечего. Но и чинный Ньюберг оборотня не примет, уставом города это было категорически запрещено, да и расстраивать родителей, не пытаясь решить проблему, а приезжая с ней – было не моим принципом.

- Хорошо, я поговорю с уважаемым ректором, – сказала я и отпустила руку.

Довольно подпрыгивая, явно радуясь благополучному исходу без истерик и заламывания рук, доктор пожелал дальнейшего выздоровления и заспешил на выход. Только я его и видела.

Но, будем честны, рассчитывала я совсем не на уважаемого Фонтеня.

- Миссис Пинг, вижу вы честная и порядочная женщина, которая поможет другой женщине, попавшей в беду. Расскажите все, что вы знаете о подростковой трансформации, тем более, Вас не случайно ко мне приставили. Вы кошка?