Преданная Адом

Вот я и в Аду

Я всегда знала, что умру эффектно.

Ну, знаете, как в кино — красивая девушка в дорогом платье, камеры, толпа поклонников, последние слова, полные глубокого смысла… А потом — титры, слезы фанатов и громкая слава даже после смерти.

Но судьба, как обычно, решила поиздеваться.

Вместо эпичного ухода — полный провал.

Вместо толпы поклонников — грязный асфальт.

А вместо глубокомысленных последних слов — мой истошный крик:

— ЧЕРТ, МОЙ АЙФОН!

Я, Карина Морозова, была идеалом испорченности. Дочь олигарха? Да. Избалованная до невозможности? Еще как. Характер — адский (теперь я знаю, что это буквально).

Мои капризы стоили людям нервов, карьеры, а иногда и здоровья. Но мне было плевать.

Потому что мир крутился вокруг меня.

И вот в этот самый мир, который обязан был лежать у моих ног, ворвался грузовик.

Тот день начался, как обычно — с моего божественного пробуждения в пентхаусе с видом на Москву.

Я потянулась, лениво проверила соцсети (пятьсот плюс уведомлений, конечно), затем выбрала платье (Dior, новое, еще даже не выложила в инсту) и нацепила туфли на каблуках, которые стоили как чья-то годовая зарплата.

— Карина, завтрак подавать? — робко поинтересовалась горничная.

— Ты что, не видишь, что я собираюсь?! — рявкнула я. — Кофе. Латте. Без пенки. И чтобы идеально горячий был, а не как в прошлый раз!

Она покорно кивнула и побежала исполнять.

Я ухмыльнулась. Так лучше.

Через час я уже выходила из лифта, презрительно оглядывая всех, кто осмелился оказаться в моем поле зрения.

— Карина, подпиши контракт! — заныл менеджер бренда, тыкая мне в лицо бумагами.

— Отстань. Не в настроении.

— Но это срочно!

Я вздохнула, выхватила у него папку и швырнула ее в стену.

— Вот твой контракт. Доволен?

Он побледнел и замер.

Идеально. А потом… потом был он. Новый айфон. Только что купленный, блестящий, еще даже не царапнутый. Я достала его, чтобы сфоткать себя (как же иначе?), но… Он выскользнул.

— Аааа! — я рванулась за ним.

Каблуки. Асфальт. Скорость.

Телефон весело подпрыгивал, укатываясь прямо на проезжую часть.

— Бл*ть, бл*ть, бл*ть!

Я не думала о машинах.

Я вообще редко о чем-то думала, кроме себя.

И вот… ГРОХОТ. Чей-то крик. Я даже не поняла сразу. Просто… резкая боль. Темнота. И последняя мысль:

«Черт… а телефон-то разбился…

Когда тьма после удара грузовика рассеялась, первое, что я ощутила — запах. Не дорогие духи, не кофе из любимой итальянской кофемашины. Это была сера.

Горячая, едкая, въедливая. Как будто кто-то поджёг миллион тухлых яиц прямо у меня в носу. Я задохнулась и открыла глаза. Это сон. Конечно, сон!

Вчера была та вечеринка с шампанским, возможно, я перебрала. Да, точно! Сейчас я проснусь в своей кровати с шелковым бельём, и всё это исчезнет...

Я щипнула себя. Больно.

"Ладно... может, меня похитили? Да, вот оно! Какой-то псих устроил тематический плен. Сейчас появится скрытая камера, и..."

Я оглядела "комнату".

Дыры в стенах. Жёлтый дым.

"Нет-нет-нет, это..."

И тогда меня накрыло.

"ЧТО ЗА Х**НЯ?!" — закричало у меня в голове.

Я умерла? СЕРЬЁЗНО? Из-за ЧЕРТОВА ТЕЛЕФОНА?

Не на яхте, не во время скандальной фотосессии, не в драке с папарацци — нет! Из-за тупого куска металла и стекла?!

Я сжала кулаки (новые, с когтями, чёрт побери) и почувствовала, как ярость заполняет меня.

"Нет, нет, НЕТ! Я не согласна! Это ошибка! Я же..."

Я же Карина Морозова! Дочь олигарха! Королева соцсетей! Я должна была...

...умереть красиво.

"Ладно. Допустим, это... реальность.Но почему я — эта никчёмная задохлица?!"

Я посмотрела на своё новое отражение.

Тонкие руки. Никакой груди. Бледная кожа. РОГА. Да еще и блондинка!

"Может, это... наказание? Но за что? Да, я была не ангел, но..." Мысль прервалась. Ад.

Я в Аду.

"Хорошо. Допустим. Но почему я не в котле с кипящей смолой?”

Впервые в жизни я почувствовала... беспомощность. Ни денег. Ни связей. Ни даже своего тела. Может такой он - мой персональный ад?

Я сидела на краю "кровати" (доски с тряпками) и смотрела на свои новые руки.

"Всё кончено. Меня больше нет. Я — это... никто.”

Комок подступил к горлу. Слёз не было. Видимо, в Аду плакать нельзя.

Я медленно выпрямилась.

"Ладно, Ад. Ты хотел заполучить меня? Ты получил. Теперь держись."

И впервые за это время... улыбнулась по-настоящему.

А потом…

— Агнез, вставай, проспишь академию! – ужасный голос раздался поблизости.

Я обернулась и вопросительно посмотрела на какую-то тетку с рогами.

— Агнез, ты опять в облаках витаешь? — повторила она резким голосом.

Да я вообще не Агнез, чёрт вас всех подери! Но сказать этого я не могла.

— Боже... то есть, Чёрт... — прошептала я, осознавая, что фраза "оказаться в жопе" приобрела буквальный смысл.

Потому что в этот момент ко мне подошла та самая рогатая женщина и сунула в руки потрепанный учебник:

— Сегодня экзамен по душегубству. Если опоздаешь — Линар тебя в Нижние круги отправит лично.

За следующие десять минут, обыскала эту кладовку, что ошибочно назвали комнатой и нашла дневник. Маленькую потрепанную книжку, что держалась на одном «спасибо». В ней я обнаружила идеальный подчерк, в котором разобрала жалкий по содержанию текст. Бывшая обладательница – Агнез Рониай — серая мышка из бедной чертовой семьи. Учится здесь в местной академии (видимо, чтобы мучать студентов не только на земле), где все помешаны на рангах, как в моем инстаграме — только вместо лайков у них "души в коллекции". Самый главный дьявол и декан — этот самый Линар, которого все боятся.

Я сжала кулаки (ой, с когтями теперь надо аккуратнее) и глубоко вдохнула.

— Спокойно, Карина... то есть, Агнез... — прошептала я себе. — Ты же умеешь носить маски. Только вот маску замухрышки ты еще не надевала… м-да.

В аду даже скромность с шипами

Лекция по душедобыче оказалась на удивление скучной. Если уж попасть в ад, то стоило ожидать чего-то эпичного — например, мастер-класса по пыткам грешников или хотя бы уроков по поджиганию церквей с изяществом. Но нет. Вместо этого — монотонное бубнение о "концентрации греховных энергий" и "оптимальных методах извлечения душ". Даже в преисподней бюрократия, блин.

Я зевнула, прикрыв рот ладошкой — как положено скромнице. Но тут же встретилась взглядом с парнем через ряд. Высокий, с рогами почище моих и взглядом, от которого по спине пробежали мурашки. Не страх. Интерес. Он прищурился, будто почуял неладное, и я тут же опустила глаза, изобразив испуг.

— Рониай! — голос преподавателя, похожий на скрип ржавых ворот, выдернул меня из размышлений. — Повторите, какой метод экстракции души считается самым эффективным для новичков?

В аудитории захихикали. Видимо, настоящая Агнез была не только ботаничкой, но и всеобщей мишенью.

Я закусила губу, делая вид, что тушуюсь.

— Э-это... метод зеркального отражения?

— Нет! — преподаватель швырнул в меня куском мела. Я едва увернулась. — Метод прямого поглощения! Вы что, вчера в серных банях мозги пропарили?

В ответ я сделала испуганное "ой" и опустила голову, но внутри уже ржала. Боже, ну точь-в-точь моя бывшая классная руководительница. Даже здесь школа — это ад.

После пар меня ждал "сюрприз". В коридоре кто-то ловко подставил подножку, и я шлепнулась прямо в лужу... чего-то липкого и дурно пахнущего.

— Ой, извини, — фальшиво произнесла девушка с розовым хвостом, прикрывая рот лапкой. — Не заметила.

Я подняла глаза. Высокая, с идеальной кожей цвета темного янтаря и рогами, обмотанными тонкой золотой проволокой. Настоящая королева ада, если бы не глаза — пустые, как у куклы.

— Ничего... — прошептала я, отряхиваясь.

— Ты сегодня какая-то странная, — она наклонилась ко мне, и от нее пахло жженым сахаром. — Обычно ты хотя бы пытаешься огрызнуться.

Я сделала вид, что дрожу.

— Просто... не хочу проблем.

Она фыркнула и отошла, но я успела заметить, как ее хвост нервно дернулся. Интересно.

Вернувшись в свою конуру, я достала из под кровати, где жила не только пыль и пару дохлых многоножек, но и потрепанный блокнот, решив долистать до конца. На первой странице — детские каракули: "Когда я вырасту, я стану великим дьяволом и спасу маму с папой".

Боже, как трогательно. И как глупо.

Но дальше — интереснее.

"Они ищут ее. Но я не отдам. Пусть лучше сотрут меня, чем узнают правду".

Следующая страница была вырвана.

Я перевернула еще лист — и обомлела.

Нарисованное лицо. Мое. Точнее, Карины Морозовой.

А подпись:

"Она вернется. И тогда он заплатит за все".

Что за чертовщина?

В этот момент дверь распахнулась.

— Агнез, — на пороге стоял тот самый парень с лекции. — Линар хочет тебя видеть. Сейчас.

Он ухмыльнулся, показывая клыки.

— Кажется, ты влипла.

Отлично. Похоже, ад только начал со мной играть.

Академия внутри оказалась еще безумнее, чем снаружи.

Я шла за высоким рогатым проводником по коридорам, которые словно дышали — стены сжимались и расширялись, как легкие какого-то гигантского чудовища. Вместо ламп — запертые в стеклянные шары грешники, чьй светйсящий страх освещал путь. Их крики заглушались толстыми стенками, но я все равно слышала шепот:

"Выпустите... пожалуйста... я больше не буду..."

— Первый раз видишь духосветильники? — мой провожатый оскалился. — В прошлом году один лопнул. Преподаватель три дня отмывался от воплей.

Я фальшиво сглотнула, изображая ужас, но внутри ликовала. Наконец-то в этом жалком аду появилось что-то стоящее!

Поворот — и мы вышли в огромный зал с витражами из застывшего пламени. Сквозь них лился кроваво-красный свет, разрисовывая пол причудливыми узорами. По стенам висели портреты предыдущих деканов — один страшнее другого. Особенно хорош был толстяк с рогами как у буйвола и надписью: "Ректор Асмодей. Погиб, объевшись праведниками".

— Жди здесь, — бросает мой провожатый, указывая на дверь с вырезанными на ней криками души. — Он тебя позовет.

Как только он скрылся, я тут же полезла в карман за дневником.

"Она вернется. И тогда он заплатит за все".

Эти слова горели в моих пальцах. Карина Морозова на рисунке... Моё лицо... Какого чёрта?!

Я лихорадочно перебирала страницы. Вот детские записи — наивные, глупые. Потом — резкий переход. Почерк становится нервным, строки прыгают:

"Сегодня снова видели её душу в зеркале. Линар не должен узнать. Если он поймёт, что я прячу её внутри себя..."

Следующая страница — клякса, похожая на слезу. Или кровь.

"Они предлагают сделку. Отдать её — и наша семья поднимется до Второго круга. Но я не могу. Потому что тогда..."

Обрыв.

Я чуть не вскрикнула от ярости. Вот сука! Пишешь загадки — будь добра, раскрывай!

Но самое интересное ждало в конце. На последней странице — схема. Что-то вроде алтаря с надписью: "Только так она сможет вернуться".

И подпись: "Прости. Но ты должна была помнить".

— Агнез.

Голос прозвучал прямо у меня за спиной. Глубокий, как сам ад.

Я швырнула дневник в карман и обернулась с деланным испугом.

Линар стоял в двух шагах. Без мантии — только черная рубашка, облегающая плечи так, что даже я, привыкшая к модельным телам, задержала взгляд. Его крылья были слегка приподняты — признак раздражения?

— Ты знаешь, почему я вызвал тебя?

Я опустила глаза (мой новый любимый жест).

— Н-нет, господин декан...

Он сделал шаг ближе. От него пахло чем-то обжигающим — как костер в морозную ночь.

— Вчера в третьем часу ночи сработала защита на зеркалах в Зале Истины. — Его глаза вспыхнули золотом. — Камеры показали тебя.

Вот же дура! Значит, настоящая Агнез что-то там делала перед тем, как я заняла её тело.

Я закусила губу, выдавливая из себя дрожь:

— Я... я не помню...

Дьявольское резюме и кружевной шантаж

Разбитое зеркало. Мое отражение, ухмыляющееся мне с той стороны. И осознание, что я — это вовсе не я, а какая-то чертовка-самозванка, занявшая мое тело.

— Ну что, Карина, — сказало мое отражение, поправляя несуществующую прядь волос. — Понравилось быть никем?

Я сжала кулаки.

— Ты... кто?

— Агнез Рониай. Настоящая. — Отражение склонило голову. — А ты — гостья. Непрошеная.

За дверью послышались шаги. Старейшины приближались.

— Если они найдут тебя, — шепнула Агнез, — то вырвут твою душу и бросят в Вечный Котел, где она и должна была быть.

— Мило. И что мне делать?

— Бежать. Прятаться. И... — она ухмыльнулась, — найти способ доказать, что ты полезна.

— Полезна? В этом дерьмовом аду?

— Особенно в этом дерьмовом аду.

Шаги за дверью стали громче.

— Ладно, — я стиснула зубы. — Как ты вообще оказалась в моем теле?

Агнез вздохнула.

— Это долгая история. Но если коротко... Линар искал тебя. Твою душу. А я спрятала ее в себе.

— Что?!

— Ты — особенная, Карина. Твоя душа... она горит так, как ничья другая. Я не знаю, что хочет от тебя декан, но…

Я хотела спросить еще что-то, но дверь дрогнула.

— Быстро! — Агнез махнула рукой, и зеркало затянулось туманом. — Ищи Кая. Он поможет.

И... щелчок. Зеркало стало обычным.

А дверь распахнулась.

Я выскользнула из комнаты буквально под носом у старейшин — спасибо врожденной способности Агнез становиться незаметной (черт, неужели я завидую скромняшке?).

Теперь у меня был план, главным пунктом которого было устроиться к Линару, потому что лучшая защита это нападение. А лучшее укрытие — прямо под носом у того, кто тебя ищет.

Но как?

Я прикусила губу. Ах да... у меня же есть особый талант.

Кабинет Линара оказался именно таким, каким я его представляла: черные стены, полки с древними фолиантами, томными вздыхающими от скуки, и огромный стол, заваленный бумагами.

Сам он сидел, уткнувшись в какую-то рукопись, и даже не поднял голову, когда я вошла.

— Рониай, — произнес он, не глядя. — Если ты пришла извиняться за вчерашнее, можешь не беспокоиться. Меня это больше не интересует.

Я сделала шаг вперед.

— Я пришла не извиняться.

Теперь он поднял глаза.

— О?

— Я пришла просить работу.

Его брови поползли вверх.

— Объяснись.

Я глубоко вдохнула (изображая робость) и опустила глаза (черт, как же это надоело).

— У меня... нет денег.

— И?

— Я не могу купить новую мантию. И... — я замялась, — кружевное белье.

Тишина.

Потом... Линар рассмеялся.

Это был звук, от которого по спине побежали мурашки — низкий, бархатистый, с легкой хрипотцой.

— Ты серьезно?

Я кивнула, делая глаза еще больше.

— В магазине демонического текстиля скидки только до конца недели...

Он откинулся на спинку кресла, изучая меня.

— И что ты предлагаешь?

— Я могу разбирать ваши документы. Сортировать. Приносить кофе. — Я чуть помедлила. — Я очень внимательная.

Линар склонил голову.

— Почему я должен тебе верить?

— Потому что... — я опустила голос до шепота, — я знаю, что вы ненавидите тихонь.

Его глаза вспыхнули.

— И что?

— А я... не такая.

Я позволила себе улыбнуться. Не скромно. Не робко. А так, как умела только Карина Морозова — с вызовом.

Линар замер.

Потом медленно протянул руку и поднял мою подбородок.

— Интересно...

Я почувствовала, как его пальцы обжигают кожу.

— Ладно, — он отпустил меня. — Ты будешь приходить после лекций. Разбирать отчеты. И... — его губы дрогнули, — если справишься, я подумаю о прибавке. На белье.

Я чуть не прыгнула от радости, но вовремя остановилась — скромница же.

— Спасибо, господин декан.

— И, Агнез?

— Да?

— Если ты снова соврешь мне... — его голос стал опасно тихим, — я лично отправлю тебя в Нижние круги.

Я кивнула, но внутри уже ликовала. План сработал.

Первый день "работы" прошел... неожиданно.

Оказалось, что адская бюрократия еще хуже земной.

— Вот, — Линар швырнул передо мной папку. — Отчеты о душах за последний век. Разбери по категориям: "грешники", "очень грешники" и "я-даже-не-знаю-как-вы-удосужились-так-накосячить".

Я открыла папку.

— Здесь пять тысяч страниц.

— Ты хотела работу. — Он ухмыльнулся. — Работай.

Я стиснула зубы и взяла перо.

Через три часа у меня болела спина, затекли пальцы, а в глазах плавали адские иероглифы.

Линар наблюдал за мной, полулежа в кресле и попивая что-то темно-красное из хрустального бокала.

— Ну что, Рониай? Не передумала?

Я подняла голову.

— Ни за что.

— Почему?

— Потому что... — я устало улыбнулась, — я уже вижу, как вы завалились под этой бумажной лавиной. А я... могу помочь.

Он замер.

— Ты действительно не такая, как раньше.

— Я говорила.

Линар отставил бокал и встал.

— Ладно. На сегодня хватит.

Я поднялась, пряча усталость.

— Завтра прийти в это же время?

— Да.

Я уже шла к двери, когда он добавил:

— И, Агнез...

Я обернулась.

— Купи себе это чертово белье.

Я ухмыльнулась.

В коридоре меня ждал Кай.

— Ну что, помощница декана? — он скрестил руки.

— А ты следишь за мной?

— Конечно. — Он шагнул ближе. — Ты же знаешь, что Линар не просто так взял тебя?

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Он что-то чувствует. Ты для него... загадка.

Я усмехнулась.

— Отлично. Пусть разгадывает.

Кай покачал головой.

— Ты играешь с огнем, Карина.

— А я обожаю играть с огнем.

И, повернувшись, я пошла прочь. Впереди было еще много работы. Но я была готова. Потому что если уж попала в Ад... То заберу его себе, вместе с его королем.
Если бы мне когда-то сказали, что я буду зубрить историю грехов и теорию дьявольских козней вместо того, чтобы выбирать между отдыхом на Мальдивах и вечеринкой в Милане, я бы расхохоталась в лицо говорящему.

Адский шоппинг и проблемы

Магазин демонического текстиля "Грех и Шёлк" оказался именно тем местом, где даже покупка нижнего белья превращалась в квест на выживание.

Дверь представляла собой арку из переплетённых костей, над которой висела вывеска с мерцающими буквами: "Раздевайся — или мы сделаем это за тебя". Внутри пахло жасмином, серой и чем-то запретно-сладким. Полки были уставлены коробками с названиями вроде "Соблазн в огне", "Невинность дьявола" или "Последний грех перед рассветом".

— Ну что, дорогая, ищешь что-то особенное? — из-за прилавка появилась продавщица с рогами, закрученными, как у горного барана, и глазами, горящими, как угли.

— Мне нужно что-то... впечатляющее, — ответила я, окидывая взглядом ассортимент.

Продавщица заулыбалась, как кот, нашедший сливки, и достала из-под прилавка чёрную коробку, перевязанную алыми лентами.

— "Искушение невинных". Коллекция ограниченная. Всего три комплекта в Аду.

Я открыла коробку — и замерла.

Там лежало нечто между боевым доспехом и ночным костюмом: чёрные кружева, переплетённые с тончайшими цепями, которые должны были обвивать тело так, чтобы подчёркивать, а не скрывать.

— Оно... защищает? — неуверенно спросила я.

— От чего, милая? От взглядов? Нет. От прикосновений? Тоже нет. — Она ухмыльнулась. — Но если на тебе это надето, никто не посмеет сказать, что ты не сексуальна.

Я выложила все свои сбережения (а это ровно три греха, две проклятые монеты и обрывок чьей-то молитвы) и вышла из магазина с твёрдым намерением устроить Линару самый жаркий отчёт в его жизни.

Но сначала — Кай.

Я нашла его в Зале Теней, где он тренировался с двойными клинками, вспарывая воздух так, что казалось, будто он режет саму тьму.

— Расскажи мне всё, — сказала я, переступая порог.

Он не остановился, лишь слегка наклонил голову.

— Знаю много чего. Что именно?

— Про настоящую Агнез.

Клинки замерли.

— Ах. Вот о чём, – впервые я уловила ненависть в его взгляде на меня. — Она провела запретный ритуал, — я подошла ближе. — А я помог ей.

Он медленно повернулся. Его глаза, обычно насмешливые, стали холодными, как лёд в глубинах Нижних кругов.

— Она попросила.

— Попросила? — я засмеялась. — И что, ты всем выполняешь просьбы?

— Нет. Только ей.

Тишина.

Потом до меня дошло.

— Ты... любил её.

Он не ответил. Но его пальцы сжались на рукоятях клинков так, что костяшки побелели.

— Она не справлялась, — наконец проговорил он. — Боялась подвести мать. Боялась, что её отправят в Нижние круги. И...

— И решила сбежать. В мое тело.

— Она думала, что на Земле будет проще.

Я рассмеялась.

— Вот дура.

Кай резко шагнул вперёд, но я не отступила.

— Она не знала, что ты за тварь, — прошипел он.

— А теперь знает.

— Тебе плевать, что она там, в твоём мире, одна?

Я пожала плечами.

— Если она хоть на половину так же умна, как хитра, то уже купила себе виллу на мои деньги и спит с моим бывшим бойфрендом.

Кай смотрел на меня так, будто видел впервые.

— Ты...

— Бездушная стерва? Да. — Я ухмыльнулась. — Но зато живая. А Агнез выбрала этот путь сама, потому что жалкая слабачка.

Он отвернулся.

— Старейшины не нашли чужой души, потому что твоя душа слилась с этим телом, приняв его. Ты просто теперь чертовка. По-настоящему, – ледяным тоном сказал он. – Больше тебя не тронут, если, конечно, не узнают правду.

Я задумалась.

— Значит... я больше не человек?

— Ты никем не была с того момента, как впервые накричала на официанта за недостаточно холодный коктейль и попросила папочку нанять человека, чтобы его избить за грубое слово в твой адрес.

Я рассмеялась.

— Ладно, Кай. Допустим, ты прав. Но теперь у меня к тебе вопрос.

— Какой?

— Почему ты до сих пор мне помогаешь?

Он медленно улыбнулся.

— Потому что теперь ты моя забота.

— О-о-о, — я склонила голову. — Это так мило... и пугающе. Надеюсь, ты не думаешь, что твоя любовь снова вернется в свое тело? Или может хочешь раскрыть меня?

— Агнез попросила меня присмотреть за тобой. Вот и всё. Не больше, не меньше.

— И что, ты всем выполняешь просьбы? — повторила я его же слова.

— Нет. Только ей.

Наши взгляды встретились.

— Тогда вот что, — я сделала шаг назад. — Если хочешь присматривать — иди и присматривай. Но мешать мне не вздумай. Захочешь сдать, то ты пожалеешь об этом сразу же.

И, развернувшись, я вышла, оставив его одного.

Линар сидел за своим столом, когда я ворвалась в кабинет без стука.

— У тебя есть три секунды, чтобы объяснить, почему ты... — он поднял голову и замолчал.

Я стояла перед ним, держа в руках квитанцию и ту самую коробку.

— Отчёт готов, — сказала я, бросая бумаги на стол.

Он медленно поднял бровь.

— И это?

— Доказательство покупки.

— Я просил квитанцию.

— А я принесла наглядное пособие.

Тишина.

Потом он откинулся в кресле, скрестив руки.

— Ты обнаглела, Рониай.

— А вы обещали исключение для блондинок.

Его глаза вспыхнули.

— Ты уверена, что хочешь это проверить?

Я улыбнулась и положила коробку перед ним.

— Откройте и узнаете.

Он не двигался. Я вздохнула.

— Боитесь?

Его пальцы сжали ручки кресла.

— Вон.

— Как прикажете, господин декан.

Я развернулась и пошла к двери, но на пороге обернулась.

— Кстати...

— Что?

— Если решитесь на исключение... я буду ждать. В наглядном пособии. — сказала и, захлопнув дверь, оставила его с коробкой, в которой лежала нижняя часть «искушения».

Кровь стучала в висках в такт шагам, когда я шла на занятие по теневой магии. Воздух в коридорах Академии вибрировал от сдержанной энергии, словно сама преисподняя затаила дыхание в предвкушении. Мои новые когти (ах да, я всё ещё не привыкла к ним) нервно постукивали по переплету учебника.

Зал для практики встретил меня ледяным дыханием. Стены здесь были покрыты инеем из застывших криков грешников, а вместо факелов в железных канделябрах горели синие души некрещеных младенцев. Веселенькое местечко.

Ошибка

Утро в Адской академии началось с того, что я намеренно опоздала на первую пару. Мои новые черные сапоги с острыми каблуками гулко стучали по мраморному полу, когда я направлялась к кабинету декана. В руках держала папку с отчетами — идеальный предлог для визита. На лице играла кровожадная улыбка, так как я очень постаралась сегодня со своим внешним видом, сделав из себя серую мышку еще больше. Не любит тихонь? Так пусть наслаждается.

Дверь кабинета Линара была приоткрыта. Я замерла на пороге, наблюдая, как утренний свет, пробивающийся сквозь витражи из застывшего пламени, играет на его острых скулах. Он сидел, склонившись над древним фолиантом, пальцы с длинными когтями перелистывали страницы с почти болезненной аккуратностью.

— Входи, Рониай, — произнес он, не поднимая глаз. — Ты топчешься там уже целую минуту.

Я скользнула внутрь, специально оставив дверь приоткрытой. Запах пергамента и дыма стал гуще.

— Отчеты, господин декан, — я положила папку на край стола, нарочито небрежно. — Не успела доделать вчера.

Линар медленно поднял взгляд. Его золотые глаза скользнули по моему скромному серому платью, собранным в тугой пучок волосам, отсутствию украшений. Уголок его рта дрогнул.

— Ты сегодня необычно... сдержанна. Уже пожалела о вчерашнем?

Я позволила губам растянуться в едва заметной улыбке.

— Я никогда не жалею о том, чего хотела. Но иногда... пересматриваю приоритеты.

В кабинете повисла напряженная тишина. Линар откинулся в кресле, сложив длинные пальцы перед собой.

— Почему блондинки? — спросила я внезапно, ломая установившуюся игру.

Его крылья слегка расправились, тень за спиной стала гуще.

— Это не твое дело.

— Оно стало моим, когда ты назвал это условием, — парировала я, делая шаг вперед.

Линар замер. В его глазах промелькнуло что-то опасное. Затем он резко встал и подошел к окну, за которым клубился адский смог.

— Когда-то одна блондинка предала меня, — его голос звучал холодно, как лед в Нижних кругах. — Думала, что ее ангельская внешность и невинные глаза помогут выкрутиться. — Он обернулся, и в его взгляде читалась вековая ярость. — Она ошиблась.

Я рассмеялась — звонко, вызывающе.

— И что? Теперь все виноваты?

— В этом мире, — он сделал шаг ко мне, — либо ты убиваешь первым, либо тебя убивают.

Я не отступила, встретив его взгляд.

— Значит, я исключение?

Его пальцы впились мне в подбородок, заставляя поднять голову.

— Ты — ошибка, — прошипел он. — Которая больше не повторится.

Я выдернулась из его хватки, сохраняя загадочную улыбку.

— Как скажете, господин декан. Если позволите, у меня занятия.

И вышла, оставив его в кабинете одного, с невысказанными словами и невыраженной яростью.

Зал лекций напоминал древний амфитеатр, высеченный из черного базальта. Профессор Дайквейн — древний демон с кожей, похожей на потрескавшийся пергамент, — скрипел когтем по доске, испещренной рунами.

— Ад — это пирамида, — его голос звучал, как скрип ржавых врат. — На вершине — Архидемоны, владеющие целыми кругами. Ниже — Дьяволы, управляющие городами. — Он провел когтем вертикальную линию. — Еще ниже — мы, черти, делимся на рангах. И на самом дне... — его губы растянулись в ухмылке, — грешники. Топливо для наших печей.

Я записывала, но мысли были далеко. Если Ад — пирамида, то я заберусь на самый верх. И Линар... Линар станет лишь ступенькой на моем пути.

Далее пришлось топать глубоко в подземелья академии в лабораторию по теневой магии. Воздух здесь был густым и фиолетовым, как синяк. Само помещение было небольшим, но достаточным для всех нас. Я вошла последней, специально задержавшись у двери, чтобы рассмотреть свою новую-старую группу.

Пятнадцать фигур копошились в тумане, их силуэты искажались в мерцании магических искр. Я прижалась к холодной стене, наблюдая, как Люцетта восседает на своем месте, словно на троне.

Её образ бил в глаза, словно жрица из мира грез. Розовые волосы, заплетённые в сложную причёску с шипами из чёрного обсидиана. Хвост, обмотанный тонкой золотой цепью, на конце которой болтался кристалл с застывшим внутри демонским огнём. Кожа цвета заката в аду — переходы от персикового к багровому, будто её вылепили из расплавленного янтаря, а рога, покрыты искусной гравировкой, изображающей пожирающих друг друга змей.

Вокруг неё теснились девушки из свиты — пяток созданий, каждое ярче предыдущего: демоница в коже дракона — чёрные латные перчатки с шипами, юбка из чешуи, мерцающей синевой, давольно симпатичная, но уступает королеве улья. Далее - двойняшки с крыльями летучих мышей — одна в платье из паутины, другая в корсете, сотканном из живых червей. И рыжеволосая бестия — её платье состояло из языков пламени, застывших в момент вспышки.

Они перешёптывались, бросая в мою сторону взгляды-лезвия. Люцетта лениво поигрывала хвостом, запуская его в ближайшую ученицу — та взвизгнула, когда кристалл опалил её плечо.

— Мышонок опоздал, — её голос прозвучал сладко, как яд. — Надеюсь, ты готова стать нашим... экспериментальным материалом?

Свита захихикала.

Мой взгляд скользнул дальше. Кай сидел на задней скамье, прислонившись к стене. Рядом с ним — двухметровый голем с кожей, покрытой трещинами, из которых сочилась лава. Его лицо напоминало слепок неудачного горшка: сплющенный нос, глаза-щелки, рот, сшитый металлическими скобами.

Кай не смотрел в мою сторону. Он чистил клинок странным чёрным камнем, но я чувствовала — каждый мой шаг он отслеживает краем зрения. Когда я нарочно громко стукнула дверью, его пальцы дёрнулись, оставив на лезвии царапину.

Остальная группа напоминала сборище кошмаров: синекожий громила с клыками, торчащими как бивни. На его груди висело ожерелье из когтей. Он уткнулся в свою тетрадь и что-то бубнил. Следом сидел тощий черт с жабрами — его перепончатые пальцы шлёпали по столу, оставляя слизкие следы. С краю заметила существо в рваном капюшоне — под тканью шевелилось что-то многоногое, а вместо рук свисали щупальца.

Чем черт не шутит

Я стояла на пороге нашей дырявой лачуги, сжимая в руках узелок с пожитками. В нем было немногое: потрепанный дневник Агнез, пара сменных мантий и тот самый комплект «Искушение невинных», аккуратно завернутый в тряпицу.

«Мама» — рогатая женщина с вечно усталыми глазами — мешала что-то в котле, когда я объявила:

— Я переезжаю в академическое общежитие.

Ложка с грохотом упала на пол.

— Что?

— Меня взяли помощницей к декану. Жить там удобнее.

Она медленно выпрямилась, вытирая руки о передник, испещренный пятнами неизвестного происхождения.

— Ты... не Агнез.

Ледяная волна прокатилась по спине.

— Что?

— Моя дочь боялась теней на стене. — Она шагнула ближе, и в ее глазах загорелся странный огонь. — А ты... ты играешь с ними.

Я замерла, готовясь к удару, проклятию, скандалу.

Но «мама» вдруг... рассмеялась. Горько, с хрипотцой.

— Ладно. Все равно я не смогла бы тебя удержать.

Она повернулась к полке, достала сверток и швырнула его мне.

— Бери.

Внутри оказался черный кинжал с рукоятью, обмотанной кожей грешника.

— Это...

— Ее отец оставил. Перед тем, как сгинуть в Нижних кругах. — «Мама» отвернулась к котлу. — Теперь твое.

Я сжала кинжал, чувствуя, как он пульсирует в ладони.

— Почему вы...

— Потому что ты хоть что-то делаешь, чтобы выжить. — Она плеснула в котел чего-то дурно пахнущего. — А моя Агнез... она только пряталась.

Тишина повисла между нами, густая, как адский смог.

Я сунула кинжал в пояс и развернулась к двери.

— Спасибо.

— И… Агнез. – Она замялась перед тем, как назвать имя.

Я обернулась.

«Мама» смотрела на меня, и в ее глазах было что-то... знакомое.

— Если увидишь ее... скажи, что я прощаю.

— Не увижу, но думаю она это знает. До свидания. – Ответила, выходя и пытаясь стереть ноющее чувство внутри.

Общежитие «Вечный кошмар» находилось в самом конце территории академии. Если бы тюрьму для особо опасных преступников скрестили с борделем эпохи Ренессанса — получилось бы это место.

Коридоры из черного камня, испещренные царапинами и похабными надписями («Люцифер сосет!»). Двери с глазками, которые следили за мной, поворачиваясь. В воздухе — смесь серы, пота и чего-то сладковато-гнилого.

С заселением проблем не возникло, мест навалом. Поэтому старая кручкованая чертовка лишь протянула ключ и продолжила что-то читать.
Моя комната — номер шестьдесят шесть — оказалась крошечной каморкой с койкой, письменным столом (вырезанным из черепа какого-то гиганта) и... соседкой.

Она сидела на верхней полке, свесив ноги, и дотошно чистила когти чем-то похожим на костяную пилочку.

— Ну привет.

Рослая. Очень. Даже сидя, она была выше меня на голову. Кожа — глубокого синего оттенка, будто вымоченная в чернилах. Глаза — полностью белые, без зрачков. На голове — не рога, а что-то вроде коралловых наростов, переливающихся перламутром.

— Я — Шильда. — Она прыгнула вниз, приземлившись бесшумно, как кошка. — А ты — та самая Агнез, что Линару в постель втерлась.

Я прикинула расстояние до двери.

— А если я?

Шильда оскалилась, показав три ряда зубов.

— Тогда мне повезло. Потому что соседки Люциэтты сгорают за неделю.

Она швырнула мне подушку.

— Нижняя полка твоя. Только не храпи — у меня аллергия на душегубство по утрам.

Я расстелила свои жалкие пожитки, пока Шильда разглядывала меня, как ученый — редкий экземпляр жука.

— Ты не похожа на тех, кого он обычно... — она крутанула пальцем у виска.

— На каких?

— На трусливых.

Я фыркнула, закидывая кинжал под подушку.

— Потому что я не из тех, кого можно просто взять и сломать.

Шильда задумчиво почесала коралловый рог.

— Интересно... Линар таких ненавидит.

— Знаю.

— Но ты все равно лезешь.

Я улеглась, глядя в потолок, где какой-то предыдущий жилец нарисовал неприличные картинки светящейся кровью.

— А как иначе?

Шильда рассмеялась — звук напоминал ломающиеся кости.

— А ты мне нравишься. Добро пожаловать!

Утро в общежитии начиналось необычно. Во-первых, я вскочила от пронзительного крика какого-то первокурсника, упавшего в лавовый фонтан. Во-вторых, с запаха жареной плоти.

Соседки уже не было, так как у неё проходит практика по отлову душ. Мы с ней не плохо пообщались, вполне адекватная, возможно, даже подружимся, но это не точно.

Посмотрела в окно, оценивая мрачный пейзаж и улыбнулась, предчувствуя очень интересный день.

И не ошиблась. Сегодня было особенно весело.

Единственным занятием, что стоядо сегодня в расписании, была тренировка. Сама площадка представляла собой гибрид гладиаторской арены и детской площадки для особо одаренных маньяков. Лавовые ловушки, шипы, выскакивающие из пола, и, конечно же, главное украшение — "Дерево страданий", с которого свисали студенты, неудачно выполнившие прыжок.

Я стояла в стороне, разминая запястья, когда одна из чертовок ткнула меня локтем:

— Смотри, твоя "поклонница" прибыла.

Люциэтта шествовала через площадку, окруженная свитой. Ее розовый хвост был украшен новыми кристаллами, которые, как я уже знала, больно жглись при контакте с кожей.

— О, мышонок! — она сладко улыбнулась. — Как поживает твоя... э-э... скромность?

Я сделала глаза круглыми:

— Ой, Люси! Ты сегодня такая... яркая. Прямо как тот фламинго, которого я видела в зоопарке. Перед тем, как он сгорел.

Свита зашикала. Люциэтта на секунду потеряла дар речи.

— Сегодня парные спарринги, — прошипела она. — Надеюсь, мы с тобой в одной паре.

— Ой, а я надеялась с Каем! — я махнула рукой в сторону "друга", который как раз грациозно перепрыгивал через шипы, даже не вспотев.

Люциэтта скривила губы и уже открыла рот, чтобы ответить, как преподаватель — громила с рогами, похожими на буйволиные, — оглушительно рявкнул:

— Пары: Люциэтта и Грог! Агнез и Кай!