⚭ Преданная невеста дракона. Последняя из рода Фиор ⚭

Глава 1

— Нет! Что мы здесь делаем? Зачем ты меня сюда привез?! – всрикиваю я, когда карета останавливается на тёмной площади, окружённой низкими каменными стенами.

Это невольничий рынок — место, которое я видела лишь издалека, да и то одним краем глаза. Воздух здесь пропитан смрадом горьких благовоний и дымом факелов. Крики торгующихся, злобный смех, надрывные рыдания тех, кто уже утратил надежду, — всё сливается в оглушающий гул. Атмосфера давит на меня так, что в груди нарастает паника.

Бруно, мой жених, смотрит на меня холодными серо-стальными глазами, и в его лице я уже не вижу ни капли нежности. Ещё вчера он казался благородным и заботливым, а сегодня...

Сегодня его лицо выражает лишь брезгливость.

На Бруно дорогой чёрный сюртук с лацканами, украшенными золотой вышивкой в виде змеящихся драконьих хвостов. Но при ярком дневном свете видно, что ткань в одном месте потёрта, а золотая вышивка кое-где словно обуглена. Такое впечатление, что в глубине его натуры прячется нездоровая, гниловатая сущность — и она давно дала о себе знать, просто я упорно её не замечала.

— Будто сама не понимаешь, Аделина! — шипит он мне в ответ и резко дёргает меня за руку. Мои длинные вишнёво-каштановые волосы растрёпываются от его рывка, а расшитая серебряными узорами накидка сползает с плеч. Я стараюсь унять дрожь в коленях и заставляю себя сжать губы — гордость рода Фиор или, как его еще называли, Серебряных Крыльев, не позволяет мне показать слабость даже сейчас.

Он вытаскивает меня наружу, и я на мгновение жмурюсь от яркого солнца. Воздух здесь тяжелее, чем в карете. Пыль оседает на губах горьким привкусом, а в ноздри бьёт запах затхлой воды и чего-то ещё неприятного, будто залежалого.

К карете уже спешит навстречу невысокий толстячок, с измождённым, но хитрым лицом. Он движется на удивление проворно, хотя выглядит лет на шестьдесят.

На нём длинная мантия из грубого меха неизвестного мне зверя, на плечах болтаются золотые украшения в виде цепочек. От него пахнет сыростью и пряными отварами.

Рядом с ним пятеро головорезов, которые безмолвно обступают нас со всех сторон. Пока я в шоке пытаюсь разобраться, что происходит, пара головорезов накидывают мне на запястья тяжёлые магические кандалы. Я дёргаюсь, но тут же чувствую, как запястья стягивает холодная энергия.

— Что вы себе позволяете?! — возмущаюсь я, но, судя по скучающим лицам, на меня никто не обращает внимание.

Бруно коротко кивает толстяку:

— Благодарю, что согласились стать гарантом этой сделки, синьор Ливио.

— Я просто не мог не поучаствовать в ней, — кланяется Ливио, при этом ни на миг не спуская с меня маленьких, бесстыдно поблёскивающих глаз. — Ведь у нас сегодня особенный товар — последняя из рода Серебряных Крыльев.

Слова «последняя из рода» обжигают меня, как яд.

В глазах темнеет. Я наконец осознаю правду, которую так долго старалась не замечать: мой жених привёз меня на этот невольничий рынок, чтобы продать, как самую обыкновенную рабыню.

Сердце сжимается от боли и отчаяния.

Выходит, все остальные мои родственники уже погибли…

Прямо как отец.

Отец… у меня до сих пор перед глазами стоит картинка как его убивает посягнувший на трон Мелонии Сальватор де Россо. Самозванец, который объявил себя законным наследником прошлого драконьего владыки и который захватил всю власть в свои руки.

Меня мутит.

Я хватаю Бруно за рукав, заставляя его повернуть голову.

— Бруно… — Я пытаюсь сохранить спокойствие, но голос срывается, когда я обращаюсь к нему. — Почему ты так поступаешь со мной? Мы же помолвлены, ты сказал, что спасёшь меня и что ничего не помешает нашему браку! Я… я же отдала тебе свое сердце!

На глаза наворачиваются слёзы, но я в отчаянии глотаю комок в горле. Я всё ещё не верю, что это происходит. Я была уверена, что он прятал меня в богом забытом всеми женском приюте-интернате от нового владыки. Я надеялась, что мы переждём опасность и поженимся и тогда, даже с учетом того что я все потеряла — семью, дом, положение, я все равно смогу начать все заново…

Однако, его холодный взгляд уничтожает во мне последние крохи надежды.

— Сердца недостаточно, Аделина. Да, мы и правда были помолвлены. Вот только, это было когда твой отец еще был владыкой. Но теперь он мёртв и ты теперь все равно что безродная. Зачем мне такая свадьба, которая принесёт только проблемы?»

Моё сердце будто проваливается в бездну.

Мир вокруг дрожит, земля уходит из-под ног. Я чувствую, как всё моё существо сжимается от ужаса и тоски. А ведь я действительно дарила ему своё сердце, безоговорочно верила ему и хваталась за него как за соломинку, пока весь окружающий меня мир летел в бездну.

Как же всё это глупо, как наивно!

— Значит, ты… всё это время… — я хватаю воздух ртом, стараясь не захлебнуться в собственном отчаянии, — ты просто ждал удобного момента, чтобы продать меня?

— Именно, — цинично соглашается он. — Как реликвию эпохи, которую все уже забыли. Нашёлся покупатель, что готов заплатить за тебя гору золота. И, боюсь, он не собирается держать тебя в стеклянном шкафу для украшения…

— Вы правы как никогда, синьор Бруно, я уже хочу поскорее остаться с этой драгоценностью наедине, — вдруг раздается за моей спиной мерзкий голос.

Оборачиваюсь и вижу отвратительного мужчину лет пятидесяти, в расхлябанном широком камзоле — явно дорогом, но сильно поношенном и пропахшим дешёвыми духами. Его мелкие поросячьи глаза похотливо осматривают моё лицо, мою фигуру.

Но самое ужасное, что я его узнаю — это Ферро, бывший приближенный моего отца, который занимался обустройством дальних земель. Но что он тут забыл?

Тем временем, Ферро делает шаг ко мне, без стеснения хватает за талию и резко опускает руку ниже.

— Как долго я этого ждал! Я облизывался на эту конфетку еще при дворе, но даже подумать не мог о том, что когда-нибудь смогу насладиться ее божественным вкусом!

Глава 2

Я ощущаю, как колени меня предательски подводят, но стараюсь держаться.

Смотрю на Ардора в последней надежде, что сейчас он вдруг очнётся, осознает, что творит, и остановится. Но он лишь бросает на меня короткий взгляд – равнодушный, холодный, почти мёртвый.

В глазах темнеет, мне не хватает воздуха.

Я слышу, как Ливио что-то объясняет Ферро, что-то насчет оплаты и комиссии за посредничество, а тот, даже не дослушав, уже выворачивает карманы. Его глаза жадно блестят, он то и дело кидает на меня похотливые взгляды, облизывает толстые мокрые губы.

Мне плохо. Одновременно и дурно от всего происходящего, и невыносимо от осознания собственной беспомощности. Я даже пытаюсь развернуться и, оттолкнув плечом одного из громил-охранников Ливио, рвануть прочь, но меня ожидаемо перехватывают и роняют на колени, заломив руки.

— Осторожней! — тут же взвизгивает словно свинья Ферро, — Если вы ее испортите, я потребую назад свои деньги!

— Прошу, не переживайте, — тут же расстилается перед ним Ливио, — мои люди мастера своего дела, они могут держать себя в руках.

В голове все шумит, перед глазами плывет. Я до сих пор не в силах поверить в то, что это происходит со мной на самом деле.

Как вообще так получилось, что я, Аделина из рода Фиор, которую ещё недавно называли “Небесным цветком Медонии”, вдруг оказалась с закованными руками на невольничьем рынке?

Окружающие голоса доносятся до меня как из-под толщи воды. Ноздри раздражает стойкий аромат дыма, гари и сладковатого привкус страха, что явственно витает в воздухе.

Внутри меня зреет отчаянный крик. Моя душа моя разрывается на части: боль, стыд, ужас и ярость борются друг с другом, не давая мне ровно дышать и здраво мыслить.

«Они хотят меня сломать, – стучит в голове. – Хотят, чтобы я смирилась и стала покорной рабыней, готовой выполнить любой приказ. Не важно насколько он будет низким и отвратительным. Вот только, они этого не дождутся! Я не сдамся! Я найду способ выбраться, а потом отомстить каждому, кто за всем этим стоит!»

Внезапно, обращаю внимание на то, что тишина вокруг становится зловещей. Мне кажется, что даже само небо затянуло тусклыми тучами, словно природа скорбит обо мне.

Бруно и Ливио делят деньги, не скрывая довольных улыбок. Они Они нисколько не стыдятся происходящего. Тогда как звон монет в их руках отзывается у меня в груди тупой болью.

Это звук моей проданной свободы.

Это звук предательства.

— Поздравляю с приобретением, синьор Ферро, — Ливио, довольно склонив голову, передаёт ему ключи от моих магических кандалов, — Уверен, вы останетесь довольны покупкой.

Ферро хватает их жадно, как голодный пёс кость, и, скользнув по мне вожделенным взглядом, хрипло посмеивается.

— О, вы даже не представляете, насколько я вскоре буду доволен, — говорит он, облизывая пересохшие губы. — Всю жизнь мечтал заполучить такой трофей.

Я сжимаю зубы, желание высвободить свою магию и сжечь этого мерзавца живьём почти невыносимо.

Я не трофей!

Я не товар!

Но до тех пор, пока на моих руках магические кандалы, эти негодяи будут распоряжаться моей свободой.

— Проведите их до кареты синьора, — лениво бросает Ливио своим головорезам, словно он говорит не о живом человеке, а о мешке зерна.

Однако Ферро тут же морщится, его лицо приобретает багровый оттенок, как будто он смущён, хотя выглядит это скорее похабно.

— А где-нибудь здесь нельзя снять комнату? Мне не терпится… — его глаза нагло пробегают по мне сверху вниз, — проверить качество товара.

Тошнота подкатывает к горлу. Я хочу ударить его, плюнуть в лицо, но могу лишь стискивать кулаки с такой силой, что ногти впиваются в кожу. С огромным трудом мне удается удержать на лице ледяную маску безразличия.

Если я хочу выбраться, я должна сохранить контроль над эмоциями.

Сейчас бессмысленно напоминать этому ублюдку о клятвах, которые он давал моему отцу. Он сам продал свою честь вместе с моей свободой. Но если мы останемся наедине, может, у меня появится шанс. По крайней мере, сбежать из комнаты будет куда проще, чем отсюда или из кареты, где помимо этого борова будет наверняка еще кто-то из его охраны.

— Ха-ха, понимаю ваше нетерпение, синьор, — Ливио, мерзко ухмыляясь, хлопает его по плечу. — Есть у нас местечко. Небольшая комната для таких… случаев. Проводите их туда.

Один из громил рывком ставит меня на ноги, а потом ведет вперёд. Я не сопротивляюсь. Пока. Пусть думают, что я сдалась, пусть потеряют бдительность.

Через несколько минут мы оказываемся в небольшой комнатушке, в которой есть только одно крохотное окно под самым потолком, забранное ржавыми прутьями. Единственная мебель — неожиданно просторная и дорогая кровать с балдахином. И, судя по свежему запаху, белье на ней чистое.

Желудок сжимается от неприятного предчувствия.

Ферро запирает дверь, с глухим скрежетом проворачивая ключ в замке. Я незаметно оглядываюсь, высматривая хоть что-нибудь, что можно было бы использовать как для самообороны, так и для побега. Хоть осколок стекла, хоть какой-нибудь крепкий прут… хоть что-то.

Но я пока ничего не вижу.

На крайний случай, я задумываюсь о том, чтобы влить в кандалы все свои силы. Подобно тому как сильный поток воды перемалывает камень в пыль, так и я могу попытаться уничтожить кандалы. Но это будет возможно только в том случае, если запасы моих сил многократно превысят магический потенциал артефакта. К тому же, даже если это сработает, на некоторое время я могу остаться вообще без магических сил.

Так что этот вариант оставляем только на самый крайний случай.

— Ты стала ещё красивее, чем я помню, — между тем, тянет Ферро, медленно двигаясь ко мне. — Когда служил при дворе твоего отца, я часто думал: «эх, поймать бы момент». Но тогда у тебя был статус, защита отца и стражи! А теперь… — он ухмыляется, расплываясь в довольной ухмылке, — Теперь ты в моей власти. Но меня восхищала не только твоя внешность. Не меньше я восхищался твоей магией.

Глава 3

Я гляжу на своё плечо — и не верю глазам. На коже проявилась странная метка, будто выгравированная тончайшими рунами, переплетёнными с изображением драконьего крыла.

Она словно искрит тонкими нитями магии, которая колется под кончиками пальцев. Но ведь я знала все династии Мелонии и их символику — это не похоже ни на один знакомый мне род.

— Что за… — бормочет Ферро, делая шаг назад, будто увидел перед собой призрака. Его лицо исказилось смесью злости и страха. — Меня обманули! Чёртова тварь… Ты уже принадлежишь кому-то другому?!

Он в ярости отряхивается, будто пытается сбросить с себя невидимых пауков и поспешно отрывает взгляд от моего плеча, как если бы само созерцание метки жгло ему глаза.

У меня же самой внутри всё сжимается от дурных предчувствий: слишком уж не вовремя появилась эта странная метка. Слишком уж вообще все было как-то не к месту. Еще прошлым вечером я пряталась в приюте, два года выдавая себя за простую крестьянку, целыми днями с бедными девушками шили солдатскую форму и помогали по хозяйству, как вдруг приезжает Бруно.

Он говорит, что все закончилось, я могу возвращаться, не переживая за собственную жизнь, а он поможет мне все начать сначала. И, прежде всего, он исполнит свою клятву и мы сыграем свадьбу.

Я была на седьмом небе, услышав это. Долго не могла поверить в то, что это правда. Конечно, ничего уже не будет прежним — отца никто не сможет ни вернуть, ни заменить, но… рядом с Бруно я действительно могла хотя бы попытаться продолжать жить.

Но на деле, оказалось, что привез меня он не в свои владения и даже не в храм Великой Мирии, где обычно и скрепляют свои союзы влюбленные, а на невольничий рынок. Остановившись, правда, на ночь в дорогой гостинице, где я смогла привести себя в порядок. Зато, уже на следующее утро, не успев отдать меня самому отвратительному из бывших папиных подчиненных, у меня на плече вспыхнула неизвестная метка.

— Я… — пытаюсь выдавить из себя хоть слово, но мне самой нечего сказать: я совершенно не понимаю что здесь творится.

Подсознательно ищу хоть какую-то зацепку в памяти. Может, это знак кого-то из изгнанных родов? Но память выдаёт пустоту.

Нет, совершенно точно: в Мелонии таких знаков нет.

Внутри растёт паника, а вместе с ней злость на саму себя. Я стою, глупо глядя на своё плечо, и вообще ничего не предпринимаю. Что за жалкое зрелище! Разве не мечтала я лишь минуту назад сбежать отсюда, воспользоваться моментом?

А это как раз самая подходящая ситуация!

Но, стоит мне только повернуться в сторону двери, как вдруг в комнату вваливаются Бруно, Ливио и несколько его мордатых охранников.

Видимо, сбежались на вопли Ферро. И вот я, как дура, упускаю даже этого крохотный шанс на побег, оказавшись снова зажата между Ферро и Бруно.

Внутри меня вскипает досада.

— Что за шум?! — грозно спрашивает Ливио, оглядываясь. Его погляд скользит с Ферро на меня и обратно, пытаясь разобраться, что за дьявольщина тут творится.

— Меня обманули! — Ферро трясёт кулаками у лица Бруно. — Вы не сказали, что эта девка уже кому-то обещана! Смотри, метка на плече! — Он указывает на меня, как на прокажённую. — Мне не нужны проблемы ни с какими драконами! Возвращай мои деньги, мошенник!

Он хватается за рукоять кинжала, что висит у него на поясе. С места, где я стою, вижу, как его кисть дрожит от ярости. Бруно тоже бледнеет, вид у него растерянно-злобный.

— Сам ты мошенник! — кричит Бруно в ответ. — Я не знаю ни о какой метке! Вчера она была совершенно чиста, я все проверил!

Вчера?

Я даже вздрагиваю. Вчера мне показалось, что меня непривычно сильно клонило в сон после ужина. Но я списала это на усталость после дороги и нервы. Теперь же у меня появляется леденящая душу мысль, что меня, быть может, опоили.

И сделал это Бруно.

— Может, ты уже успел быстренько сделать то, о чем “так долго мечтал” и нанес фальшивую метку, чтобы стребовать деньги обратно, а? — продолжает мой бывший жених наседать на Ферро.

Я сглатываю комок, чувствуя, как внутри всё кипит от этого действа и намеков на то, что меня обесчестили. Я и сама очень хотела бы, чтобы эта метка оказалась фальшивой — ни к чему мне она сейчас — но я всей кожей чувствовала ее силу, ее мощь.

Нет, она определенно была настоящей, о чем я тут же сообщаю.

— Эта метка настоящая, — цежу я сквозь зубы, меряя Бруно ненавидящим взглядом, — Она появилась только что. И я не знаю какому роду она принадлежит.

— И я говорю, что ничего не «наносил»! — кивает Ферро, опуская кинжал. — Да и не знаю я такой магии, которая способна на нечто подобное. — Он снова бросает на меня взгляд с открытой ненавистью. — Может, она спелась с каким-то драконом из чужих владений? Или же на ней вообще проклятье?

«Проклятье?»

Если так, то чем я его заслужила. Как по мне, то более достойны проклятия все остальные, кто находится в этой комнате.

— Это не проклятие, — откликается ровным голосом Ливио, ощупывая своими холодными пальцами мое плечо (я вырываюсь, но он необычно жестко перехватывает его, сдавливая до боли), — Но, судя по рунической символике, это знак какого-то очень древнего рода. Только в их метках присутствует подобная вязь.

— Да какая, к дьяволу, разница?! — Бруно сжимает кулаки, поворачивается к Ферро. — Сделка уже совершена! Если у неё что-то вылезло после покупки, это не моя забота!

— Не твоя? — взрывается Ферро, брызгая слюной. — Ты меня надул! Плати!

Ливио, тяжело вздохнув, отпускает мое плечо и разводит руками. Он неторопливо обходит комнату, словно смотрит, всё ли здесь в целости.

— Тише, господа. Не стоит на ножи кидаться. Деньги, конечно, дело важное, но не забывайте, что у нас есть… — он пожирает меня взглядом, — сама «проблема».

Я стискиваю зубы, чтобы не взорваться от гнева, когда Ливио так пренебрежительно меня называет. «Проблемой»!

Был бы у меня доступ к магии… ух, все они уже валялись бы без сознания.

Глава 4

— Похоже, есть только одно решение, — повторяет Ливио и озирается, словно великий судья, оглядывающий провинившихся.

Ферро вскидывает брови, кривится так, будто ему сунули под нос протухшую рыбу:

— Ну и какое? Продать ее кому-то другому?

Ливио закашливается и поднимает палец:

— Хорошо, тогда у нас целых два решения. Во-первых, мы действительно можем перепродать её кому-то другому. Но нужно будет, чтобы это кто-то был из чужих земель, кто не испугается гнева здешних драконьих родов.

— А во-вторых? — подаёт голос Бруно, поправляя ворот.

Ливио не спеша поднимает второй палец:

— Сдать её в Академию Мелонии как беглянку с меткой, которая отказывается от своей судьбы. Академия в таких случаях платит премию тому, кто сумел привести «проблемную невесту».

Ферро морщится так, словно ему в рот попала кислая слива:

— Пф, знаю я про эти их «компенсации». Ничтожные гроши, на которые толком даже ничего не купишь.

— Ну, не скажи, — дергает головой Ливио, — Всё зависит от того, как долго девица была на свободе. Если сделаем вид, что она много месяцев скрывалась с меткой и всячески уклонялась от правил Академии, тогда можно вытрясти из драконов солидную сумму.

— Месяцев?! — я вскидываю голову и грозно смотрю на Ливио. — Вы что, собираетесь держать меня здесь в заточении несколько месяцев лишь бы получить за меня награду чуть больше?

— Да хоть год, — насмешливо роняет Ливио. — Кто будет возражать?

Внутри меня кипит возмущение. Я чувствую, как дрожат руки, так и хочется разорвать эти кандалы. Но они по-прежнему подавляют мою магию, холодно сковывают запястья.

— Я не собираюсь сидеть здесь взаперти! — восклицаю я, пронзая их лица возмущенным взглядом, — Тем более, что я забыла в Академии? Мои навыки и так находятся на уровне многих учителей этой самой Академии.

— А вот это уже не важно, — хмыкает Бруно, криво улыбаясь. — Твоё мнение тут вообще никого не интересует. Ты — товар, помни об этом.

От этих слов у меня сводит скулы, хочется вцепиться ему в горло, но я сжимаю кулаки и стараюсь держать себя в руках. Только с губ срывается:

— А ты — предатель.

Он вздрагивает, но быстро берёт себя в руки, отворачивается, словно меня здесь и нет.

— Ладно, я согласен на эту авантюру, — вздыхает Ферро, переводя взгляд с Ливио на Бруно. — Если деньги всё же будут приличными и мне удастся хотя бы отбить траты на ее покупку, то почему бы и нет? А потом мы с Академией всё уладим, оформим бумаги…

Сердце сжимается от ужаса. Они все-таки хотят держать меня взаперти целыми месяцами!

Вот только, я не могу позволить им так поступить. Мне нужно сбежать, и чем скорее, тем лучше. И всё же, пока я беспомощна, а силы перекрыты — придётся быть осторожнее.

— Уведите её, — распоряжается Ливио своим головорезам. — Посадите… хм… в нижний каземат, в одиночку.

— Нет, стойте! — начинаю я, но мне затыкают рот жестким рывком и волокут за руки прочь. Под ногами шуршит каменный песок, воздух отдаёт затхлой влагой.

***

Через несколько минут я оказываюсь в сыром помещении, больше похожем на подвал: каменные стены с пятнами плесени, пахнет затхлой водой и железом. Дверь с массивными ржавыми завесами глухо хлопает за моей спиной. Один из головорезов Ливио — низкорослый, широкий в плечах — насмешливо рявкает в мою сторону:
— Сидеть смирно, принцесса!
И уходит, бросая ключи от кандалов на крюк рядом с дверью. Естественно, вне досягаемости для меня. Его шаги утихают в коридоре. На какое-то время я остаюсь в полном молчании — слышно только капли воды, отрывисто падающие где-то из трещины в потолке.
Я пересаживаюсь на груду соломы в углу, пытаюсь в тысячный раз вызвать свою магию. Но глухая боль в запястьях даёт понять: кандалы не собираются пропускать ни капли моей силы.
— Проклятье… — шепчу я, сжимая зубы от досады. Столько планов, надежд… И снова я в тупике. А ведь сначала вообще хотела сжечь магический барьер кандалов.

И тут откуда-то сбоку раздаётся негромкий женский голос:
— Эй, новенькая? Ты чего там бормочешь?
Я подскакиваю. Не ожидала, что в соседней камере кто-то есть. Подхожу к стене, там грубо выдолбленное окошко, забранное железными прутьями. Из него виднеется смутный силуэт.
— Кто здесь? — спрашиваю, стараясь говорить громко, чтобы сквозь каменную кладку слышали.
— Меня зовут Беллина Леорди, — отвечает голос и чуть слышно фыркает. — Но для друзей просто Белла. Хотя в этой дыре друзей нет, одни крысы. Во всех смыслах.
В голосе проскальзывает лёгкая насмешка, и я чувствую, как моё напряжение слегка отпускает. Она говорит с милым выговором, растягивая гласные и придавая резкий акцент согласным. Интересно, как она здесь оказалась?
— Я Аделина. — Тихо, стараясь, чтобы не привлекать внимания стражи. — Почему ты здесь, Белла?
— Потому что я покалечила дорого гостя Ливио, когда он попытался ко мне прицепиться еще когда я не была за решеткой, — Кажется, она улыбается, хотя мне и не видно её лица целиком — только тёмные кудряшки, выбивающиеся сквозь решётку, и тонкие пальцы, ухватившиеся за прутья. — Руку ему вывихнула. Ну, и ещё по мелочи там всякого. Ливио считает, что мой сложный характер может «нехорошо» повлиять на других узников. Вот и изолировал.
В глубине души я ощущаю уважение к этой девушке. Надо же, сама не промах.
— А что насчёт тебя? — она чуть ближе придвигается к решётке.
Я морщусь.
А потом замираю в растерянности. С одной стороны, я не вижу причин ей рассказывать обо всем, но с другой я понимаю, что мне не мешало бы хоть немного выговориться. И Белла кажется единственным более-менее адекватным человеком. По крайней мере, она не хочет меня продать. Во всяком случае, пока.
— Долгая история… — я устало прикрываю глаза и решаю всё же поделиться.
Рассказываю ей все с самого начала — как мой отец был владыкой этих земель, как Сальватор сверг его и мне пришлось скрываться. Как мой жених Бруно предал меня, как Ливио выступил гарантом в продаже меня отвратительному бывшему папиному приближенному. И, конечно, про метку.
Когда я заканчиваю, Беллина издаёт короткий присвист.
— Ну и дела… Значит, метка. И ты не знаешь, кому она принадлежит?
— Не знаю, — я прикусываю губу, невольно касаясь запястьем злополучного плеча. — И, что самое ужасное, я чувствую, что она настоящая. Словно во мне теперь пульсирует чужая сила.
— Покажешь эту метку? — тихо просит Беллина. — Может быть я что-то знаю насчет этого…
Я встаю, подхожу как можно ближе к единственному тусклому фонарю, что висит в коридоре напротив наших камер и прижимаюсь плечом к решётке так, чтобы она могла увидеть. Белла вытягивает руку, касается мягкими пальцами моего плеча.
Несколько томительных секунд она молчит, и мне отчего-то делается жутко. Потом слышу, как она втягивает воздух сквозь зубы.
— Ох, Аделина… — произносит Беллина, понизив голос почти до шёпота. — Думаю, я догадываюсь, чья это метка.
Моё сердце, кажется, делает кульбит.
— Чья?! — шепчу я взволнованно. — Говори!
Беллина переминается с ноги на ногу, и я слышу, как шуршит её платье о каменный пол. В темноте она выглядит напряжённой, будто боится сказать лишнее.
— Тебе это сильно не понравится, — наконец выдыхает она.

Глава 5

— Расскажи мне всё, прошу, — я прикусываю губу, глядя на расплывчатую тень Беллины по ту сторону решётки. По голосу слышу, что она колеблется, но, похоже, уже собирается открыть тайну.

— Я не уверена… — с сомнением произносит она, вздыхая. — Всё-таки на людях он… ОН причисляет себя совсем к другому роду. Но судя по тому что я читала, у меня есть одна догадка…

— О чём ты? Кто ОН?! — я в нетерпении сжимаю прутья, чувствуя, как сердце колотится от предвкушения. — Пожалуйста, не тяни! Объясни подробно!

Белла делает вдох, видимо чтобы собраться с мыслями и все мне разъяснить, но тут её прерывает глухой скрип за стеной. Слышу лязг ключей и топот сапог. Её силуэт резко отворачивается, видимо, наблюдая за происходящим у себя в камере.

— Эй, что вы делаете?! — внезапно резко восклицает она.

— Белла? Что случилось?! — в панике окликаю ее я, но в ответ слышу только приглушенную ругань и скрежет железных петель.

— Ага, вот она, — неожиданно доносится до меня грубый мужской голос. — Выходи, живо!

Я в ужасе подхожу ближе к перегородке:

— Белла…

— А ну свалили прочь! — раздаётся голос самой Беллы, исполненный злобы и отчаяния. Слышен звук удара, глухая возня, стук — словно она пытается сопротивляться. — Руки прочь, сказала!

— И чего в ней такого особенного? — раздается другой женский голос. — Ну да, яркая, но дикая, как волчица.

— Ну, видишь и на такую волчицу нашелся свой любитель, — хрипло смеётся первый, — А ты давай не рыпайся, лучше радуйся, что у тебя объявился покупатель, который любит таких строптивых девочек.

— Да чтоб тебя… — голос Беллы становится тише, я с трудом слышу ее приглушенные протесты.

Сердце замирает, дышать становится трудно. Мне начинает казаться, что каменный мешок давит на плечи, а страх за Беллу сдавливает горло. Почему я ничего не могу сделать?!

— Белла! — кричу я, стуча кулаком по каменной стене.

Слышу, как она пытается сопротивляться. Судя по противному смеху и коротким приказам, ее куда-то выводят из камеры.

— Аделина! — доносится вдруг окрик Беллы, от которого у меня стягивает горло. — …это… враг! — последние слова вылетают настолько неразборчивые, будто ей прикрыли рот ладонью.

Глухие шаги быстро удаляются, и в коридоре снова воцаряется тишина. Моя новая подруга, появившаяся всего на полчаса, исчезает так же внезапно, как и появилась, — только и успела предупредить меня: «враг».

Но кого она имела в виду? Того, кто носит символ этой метки? Или того, кто увел ее? А, может, вообще Ливио или Бруно?

Со стороны камеры Беллы доносится скрип двери и удаляющиеся шаги.

— Нет! — вырывается у меня. Я вцепляюсь в прутья, как будто могу проломить стену усилием воли, при этом кандалы давят на запястья, больно и холодно. — Белла! Отпустите ее!

Но в ответ — тишина. Я чувствую, как в груди разгорается отчаяние, смешанное с гневом. Как же я хочу выжечь это место дотла и как же я зла на то, что отец до последнего ничего не хотел делать с невольничьими рынками. По его задумке, на невольничьи рынки должны были отправлять только злостных преступников, либо пленных врагов из чужих земель.
Только вот в реальности, все работало совсем не так.

— Проклятье, — почти шиплю себе под нос. Сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

И что мне теперь делать? Оказалась взаперти, а теперь еще потеряла шанс узнать о метке!

Я хватаю воздух ртом, словно загнанная зверушка в ловушке. Без магии, с закованными руками, в этой сырой клетке — есть ли способ помочь Белле и себе самой?

Когда мимолётная паника стихает, во мне просыпается упрямая решимость. Я прислоняюсь лбом к решётке, стараясь унять бешеный пульс.

“Надо бежать!” — твердо говорит мне внутренний голос.

Оставаться здесь — всё равно что подписать себе приговор.

Но даже если я сбегу, то куда мне податься? У меня нет друзей — Бруно предал, других близких не осталось, я последняя из рода Фиор.

Разве что Академия? Та самая, Академия Магии Мелонии, которую за глаза называют «Академией истинных невест»…

Благодаря появившейся метке, меня там примут с распростертыми объятиями, потому что у них есть особые правила для истинных. Они должны обучить истинных, чтобы их магия входила в резонанс. Маги Медонии считают, что таким образом можно вывести драконью магию на новый уровень.

Да, я буду, по сути, пленницей. Сначала академии, а потом и своего истинного, который будет выкачивать из меня силу. Однако по сравнению с этим казематом, в академии у меня будет гораздо больше свободы.

Не говоря уже о том, что вдруг я найду способ снять эту проклятую метку или заручиться поддержкой какого-нибудь влиятельного аристократа? В конце концов, в академии полно выходцев богатых семей – не смотря на название, парней и девушек которые там учатся за деньги гораздо больше, тогда как истинных от силы несколько десятков.

А мне главное — выжить и вернуть своё имя.

«И всё равно это гораздо лучше, чем томиться здесь месяцами, пока эти трое наживаются на моём положении», — холодно решаю я, сжимая кулаки.

Нет уж, пусть обломаются! Я не буду покорно прозябать в этом месте, а потом еще дать им себя обменять на кучу золота! В Академию я отправлюсь сама, без их участия. Так я хотя бы вырву у них из-под носа их награду.

Сердце бьётся гулко, я чувствую, как по венам разливается решимость. Придумать бы только как отсюда выбраться и как снять проклятые кандалы.

Я замираю, оглядывая камеру. Единственный фонарь освещает ржавый прут на стене, рядом — остатки цепи. Возможно, это как-то можно использовать. В голову закрадывается безумная идея: а что, если я попробую сорвать этот прут, применив даже каплю магии, которая может прорваться?

Кандалы блокируют почти всю мою силу, но если я сделаю мощный рывок, используя всю остаточную энергию, может, удастся вырвать крепление из стены?

«Хм… рискованно, — отмечаю про себя. — Могу и вовсе себя обессилить. Или стража прибежит. Но другого пути нет — не ждать же, что Ливио вдруг внезапно подобреет и отпустит меня на все четыре стороны?»

Глава 6.1

Слышу знакомый, до тошноты противный голос:

— Как тут поживает наша «принцесса»? — с насмешкой произносит он, перебирая пальцами узоры на лацканах.

Я встречаюсь взглядом с Бруно. Даже сквозь полутень вижу, как он самодовольно ухмыляется: губы изогнуты в издевательской улыбке, в глазах блеск торжества. Мне вдруг хочется плюнуть ему в лицо, чтоб стереть эту усмешку. Но я просто поджимаю губы.

— Что тебе нужно? — спрашиваю холодно, невольно стискивая в руке вырванный прут. — Я думала, ты давно умчался пересчитывать свои деньги.

— Почти, — он деланно улыбается. — Моя карета уже ждёт снаружи. Я решил заглянуть на прощание: посмотреть, как ты тут обустроилась. — В его голосе звучит гаденькая усмешка, и становится очевидно, что он наслаждается моей беспомощностью.

Он делает два шага вперёд, упирается рукой в стену рядом со мной, так что я почти чувствую его дыхание. Да что он себе позволяет?

— А заодно, — он тщательно осматривает замок и дергает дверь на себя, — проверить, действительно ли ты под надёжным замком. Я помню насколько ты несносная. Так и норовишь улизнуть — то со званых вечеров, то из своей комнаты. Только вот отсюда тебе не выбраться.

Я вскипаю. И в то же время чувствую как меня одолевает дикая боль. Казалось бы, всего сутки назад, я видела в нем свою последнюю надежду, верила, что мы поженимся и обретем свое счастье.

Но для меня, видимо, оно закончилось в тот день, когда умер мой отец.

— Проклятый подлец! — шепчу, чувствуя, как слёзы злости подступают к глазам. — И чего ради было это все, Бруно?! С чего вдруг ты предал моего отца? С чего вдруг предал меня и нашу любовь? Только из-за денег или же ты испугался нового драконьего владыку?

Бруно внезапно кривится, лицо становится жёстким, почти звериным. Взгляд холодных серо-стальных глаз полосует меня, словно клинок.

— Во-первых, я ничего и никого не боюсь! Ни драконьего владыку, ни кого-либо еще! А во-вторых, ты действительно безмозглая, если думаешь что люди нашего положения женятся по любви! Это был простой обмен! Я отдаю вам свои земли, свое богатство и влияние, а взамен становлюсь частью рода Фиор! Теперь же, после смерти твоего отца, у тебя не осталось ничего, что ты могла бы мне предложить такого, ради чего я отдал бы все, что имею!

В груди будто лопается струна. Упоминание отца всегда колет моё сердце — перед глазами сразу же предстает его теплая улыбка, громкий смех в тронном зале…

Но еще больнее мне от того, с какой ледяной беспощадностью Бруно произносит эти слова. Раньше я видела в нём рыцаря, но теперь понимаю: он, возможно, изначально был хищником.

— А ведь для меня… — я сглатываю комок, еще сильнее сжимая железный прут за спиной, чтоб сдержать дрожь в руках, — …для меня это не был брак по расчету. Я правда любила тебя, Бруно. Помнишь, когда твоя лошадь сбросила меня, а ты три дня ухаживал за моей ногой, смешивал эти дурацкие травы, чтобы синяк скорее прошёл?

А я помню. А еще помню как ты подарил мне брошь в виде драконьего крыла, которую я берегла как сокровище. Помню как ты укрывал меня плащом в карете, в прохладную ночь, когда мы возвращались из старого замка… — я перечисляю короткие мгновения, когда он казался мне тёплым и заботливым, чувствуя как они тут же вспыхивают и сгорают без следа, будто старые письма, брошенные в камин.

Бруно нервно отводит взгляд. Наблюдаю, как его лицо кривится от непрошеных воспоминаний, будто он сам не рад, что я напомнила ему об этом.

— Может, я и хотел бы, чтобы всё было иначе… — резко бросает он, глядя в сторону, — …но теперь ничего не изменить! Все так, как произошло. Так, как должно было случиться и точка!

Я сжимаю губы так, что, кажется, во рту становится горько. Слышу, как собственное сердцебиение грохочет в ушах. Наверное, так звучит обида, помноженная на предательство.

— Знаешь, если бы ты действительно хотел другого исхода, — выдыхаю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — ты бы, по крайней мере, поговорил со мной. Вместе мы бы нашли способ защититься. Но нет. Ты решил воспользоваться моим доверием, продать меня, как дешевый сувенир! Ты… — голос предательски дрожит, но я пересиливаю себя, — ты жалок, Бруно. И я тебя презираю.

Это слово — «презираю» — бьёт по нему, словно хлыст. Лицо Бруно каменеет, а затем по нему пробегает волна ненависти.

— Говори что хочешь! — рычит он так, что эхо раскатывается по тесным сводам камеры. — Ты в кандалах, заперта в сырой тюрьме, в одиночестве! А я — свободен. И, между прочим, уйду отсюда с золотом, а ты тут будешь гнить месяцами, пока тебя не перепродадут снова.

Я хмуро смотрю на него. Где-то в груди накатывает жгучая обида, смесь горечи и стыда. Единственное в чем он прав — так это в том, что у меня сейчас действительно нет ни титула, ни власти, ни родни. Однако, это не означает, что я просто так отступлю.

— Возможно, сейчас я действительно в клетке, с кандалами на руках, — говорю, вскинув подбородок, — но я найду способ выбраться отсюда. Клянусь, Бруно, я добьюсь справедливости, даже если весь этот мир будет против меня. И ты, и твои дружки получите по заслугам.

Он фыркает:

— И каким же образом ты собралась раздавать нам по заслугам? Все против тебя. Даже самые ярые союзники рода Фиор уже разбежались или попрятались. — Он делает показательный жест руками, словно заключая пространство камеры в воображаемую рамку. — Твоя сказка окончена, принцесса.

Сердце бьётся о рёбра, как птица в клетке.

— Не важно! — не свожу с него твердого взгляда, — Если разбежались старые союзники, я найду новых. Кроме того, ты не забыл про мою метку? Если мне не останется ничего другого, я заручусь поддержкой с тем драконом, который стал моим… истинным.

Слово “истинный” выдавливаю из себя с трудом — все-таки не вовремя появилась эта метка и я сейчас не хочу связывать свою жизнь с кем бы то ни было. Особенно, после смерти отца и предательства Бруно.

Слышу, как эхо моих слов тонет в сырой тишине. Как только я упомянула метку, злобный огонь в глазах Бруно меркнет, сменяясь смятением. Он выглядит так, будто только сейчас осознал, что я могу использовать эту метку в своих целях и это ему сильно не нравится.

Глава 6.2

С этими словами он хватает ключи и отпирает дверь. Я взволнованно отступаю в центр камеры. Бруно заходит в нее, сжимая ключи в руке, словно кинжал.

У меня внутри все переворачивается.

Все так же, держа прут за спиной, с силой стискиваю его, чтобы вселить в себя чуть больше уверенности и… замираю. Потому что только сейчас понимаю, что вот он. Мой шанс!

Бруно фактически сам открыл мне все двери и дал возможность сбежать.

Нужно только подпустить его поближе и…

Как только Бруно оказывается рядом, я вскидываю прут, чтобы его ударить, но Бруно молниеносно перехватывает его в полете.

— Ты слишком предсказуема, детка, — шипит он, выкручивая мою руку с такой силой, что я выпускаю прут, который с тяжелым звоном летит на пол.

Боль простреливает плечо, я невольно вскрикиваю, хотя стараюсь держаться до последнего.

— Такая соплячка как ты уже ничего не изменит! — рычит он прямо мне в ухо, — Ничего, слышишь? А теперь, сиди тихо и дай сюда свою гребаную метку!

Я пытаюсь сконцентрироваться, чувствуя, как в груди распускается гнев, как в жилах бежит магия, запертая проклятыми кандалами. Знаю, что вряд ли у меня хватит сил, но попытаться всё равно надо.

Даже если я потом свалюсь без сил, я не дам Бруно так обращаться со мной!

Сердце колотится, я закрываю на миг глаза и рывком тяну из глубины души ту самую крошечную искру, которая ещё не погасла. Слышу, как кандалы начинают вибрировать, блокируя поток. Теперь не только рука, которую скрутил Бруно, но и все тело заливается болью. Дышать становится тяжелее, голова раскалывается.

— Эй! — Бруно понимает, что что-то не так, и резко прижимает меня к стене. — Что ты там вытворяешь?!

Но уже поздно.

Стискиваю зубы, чтобы перетерпеть вспышку боли, чувствую как мои руки наливаются. Вместо привычных приливов силы чувствую, будто кто-то режет меня изнутри.

“Только бы хватило…” — кричит мой разум, — “Только бы моих сил хватило!”

Громкий хлопок раздается в камере, словно раскат грома.

Бруно, ошарашенный, отшатывается, хватка на моём запястье слабеет. Я швыряю в него небольшой магический сгусток, который взрывается искрами при прикосновении.

Бруно отлетает на пару шагов назад, врезаясь спиной в стену. Он ошарашенно пялится на меня, а потом меддленно сползает на пол, прикрывая глаза — кажется, потерял сознание от удара.

Острая боль пронзает мои собственные руки, ноги подгибаются, и я чуть не валюсь на пол рядом с ним. Но в последний миг успеваю ухватиться за стену.

— Поверь, Бруно, это только начало… — бормочу я, сквозь сжатые зубы, переводя дыхание.

Жалости почти не чувствую, разве что слегка притупившуюся боль от некогда приятных воспоминаний, которые теперь полностью уничтожены.

В голове гул, а перед глазами плавают чёрные пятна. Кандалы на запястьях дико жжёт, будто их только что вытащили из печки.

Еще раз окидываю взглядом Бруно, который валяется на полу. Его голова немного подергивается в такт дыханию. Он пострадал, но не сильно, поэтому не знаю, сколько у меня есть времени, прежде чем он придется в себя или сюда ворвутся его дружки.

А раз так, нужно торопиться!

Пошатываюясь, добираюсь до выхода и, осмотревшись по сторонам, выхожу в коридор.

— Пора сматываться, — говорю сама себе, двигаясь вперед.

Скорее всего, я еще долго буду восстанавливаться после этих магических фокусов, но я, по крайней мере, вырвалась из камеры и оставила после себя напоминание предателю-Бруно.

Крадучись, пересекаю коридор. Смутно различимые голоса и шум шагов доносятся откуда-то издалека, но, похоже, никто ещё не понял, что случилось.

Я бегу что есть сил по сырому проходу, дрожа от смеси ужаса и ликования.

Взлетаю вверх, чуть ли не спотыкаясь об ступени: сердце колотится как сумасшедшее.

Наконец выскакиваю во двор. Сырой ветер бьёт в лицо, в небе сумрак — то ли вечерело, то ли просто тучи сгущаются.

Действительно, как и сказал Бруно, неподалеку от выхода за небольшой аркой на вымощенной булыжником дорожке стоит знакомая черная карета с тёмными лошадьми, запряженными в пару. На дверце герб Бруно: две змеи, обвившие венок омелы.

У входа стоит кучер, который пытается закинуть в карету один из тяжелых кованых сундуков. Второй сундук стоит рядом на земле — возможно, это именно та самая плата, которую ему за меня заплатил Ферро.

Так или иначе, но заметив меня, кучер роняет сундук.

— Э-э? Синьорина?! — бормочет он, ошарашенно моргая. — Что вы…

Я не даю ему договорить, вскакиваю на подножку и тяну ручку дверцы:

— Пожалуйста, увези меня отсюда! — прошу я у него, стараясь сделать так, чтобы голос не сильно дрожал от паники, напряжения и быстрого бега.

— Но… — кучер оглядывается, нервно жмет на шляпу. — Я… не могу предать господина Бруно…

Тут же до моих ушей доносится далекий, взбешенный рев моего бывшего жениха:

— Стоять! Поймайте её! Живо!

Сердце падает в пятки: он уже очнулся?! Сколько у меня секунд, прежде чем сюда сбегутся стражники?