Предатель, не делай больнее…

Глава 1

Глава 1.

— Нам надо серьёзно поговорить, — выдохнула чуть ли мне не в лицо моя ассистентка Неля и прошмыгнула мимо меня в кабинет.

Я растерянно опустила руки и в непонимании нахмурила брови.

Почему-то первая реакция, когда слышишь о том, что нам надо серьёзно поговорить, это паника.

Я прикрыла дверь кабинета и развернулась к столу. Из-под него выглянула чумазая моська моего младшего сына Ромки. Шесть лет.

Рома часто бывал со мной на работе не потому, что не было возможности завести няню или ещё что-то, а просто потому, что он был очень ранимым ребёнком и каждое расставание воспринимал как крушение мира, поэтому я нарушала правила и брала его с собой.

— Неля что случилось? — спросила я недоумённо и сделала несколько шагов к столу, наклонилась, вытащила Ромку. И слегка качнув головой, отправила сына в смежную с моим кабинетом комнату. Это зона отдыха и чаепитий. Но у Ромы там ещё была небольшая игровая.

Неля дёрнула подбородком, шмыгнула носом.

Она была меня, по-моему, лет на пять младше.

Да, точно, на пять лет. И работала со мной уже столько времени, что я затруднялась ответить, когда мы познакомились.

Я только помнила, что она пришла нервной молодой студенткой и просто сказала:

— Возьмите меня на работу, пожалуйста, мне очень надо.

Я взяла.

А сейчас смотрела на то, как ассистентка старалась держать лицо, но у неё не получалось, потому что какой-то страх и паника постоянно пробирались в эмоции, которые можно было легко прочитать на чуть кругловатом, с острым носиком, лице.

— Неля, ты долго будешь молчать? Ты хотела поговорить, я тебя слушаю, — сказала я и, обойдя стол, присела в своё кресло, обняла себя руками, положила ногу на ногу. Тонкое шерстяное платье тут же натянулось на коленках, и я подобрала его чуть повыше, чтобы не оставить вытянутых клякс.

— Да, мы поговорим, — нервно выдохнула Неля. И выхватила из подмышки папку, развернула её и дёрнула оттуда маленький небольшой листок.

Я только сглотнула, сильно нервничала перед открытием детского корпуса, который наш благотворительный фонд строил последние пару лет.

Открытие должно было состояться на днях, и поэтому все работники просто на ушах стояли, а я вот есть не могла, переживала, плюс ко всему Игорь отсутствовал рядом, он постоянно был в своей работе, и я из-за этого ещё паниковала.

Нелли положила листок на стол и сделала шаг назад, нервными тонкими пальцами перехватила папку поперёк и снова вздёрнула подбородок.

Я вскинула бровь, слегка приподняла голову и мельком глянула на черно-белый махонький снимок.

— Ты в декрет собираешься, я правильно понимаю? — спросила я тихо и непроизвольно опустила ладонь на низ своего живота.

Мы с Игорем очень хотели завести третьего ребёнка. Не потому, что у нас была какая-то любовь к детям или ещё что-то.

Просто мы относительно молоды. У нас были возможности. У нас были силы для того, чтобы воспитать троих детей.

А ещё, если честно, мне всегда не хватало детской любви.

Я надышаться не могла каждым из своих детей. Что старшая Мира, когда родилась, была похожа на маленького сонного гномика, что Рома, который до сих пор остался этим сонным гномиком…

Я очень хотела родить третьего ребёнка, но, к сожалению, у нас пока не получалось, и поэтому любые новости о беременностях, о рождениях я воспринимала очень близко к сердцу, и в этом не было зависти. В этом было какое-то умиротворяющее тепло.

— Да, беременна, — выдохнула Неля.

Я покачала головой.

Я не понимала, почему она нервничает.

У меня все сотрудники всегда нормально уходили в декретные отпуска и также возвращались на свои должности.

— Это хорошо, — сказала я, туго сглотнув, потому что по лицу ассистентки не было понятно, что беременность для неё это «хорошо».

— Да, конечно, хорошо, — с вызовом сказала Неля и опять сделала шаг к столу.

Я не понимала, чем вызвана такая реакция, и просто недоумевала.

Мне казалось, у неё на почве нервов напрочь сносило крышу.

— Ты хотела обсудить декрет? — дала подсказку я, чтобы не затягивать, потому что дел было неимоверно много. Общение с прессой, появление во всех новостных сводках, это очень много отнимало сил, и если сейчас я буду по часу вытаскивать из каждого сотрудника, что он мне хотел сказать, то однозначно мы не успеем к открытию.

— Декрет, — как-то нервно и зло уточнила Неля и сделала ещё ближе шаг к столу, толкнувшись в него ногами, шлёпнула папкой по столешнице и упёрлась в неё руками. — Нет, Агата.

Обращение без отчества меня резануло по слуху, и я совсем потерялась.

— Я не декрет пришла обсуждать, а отца своего ребёнка.

Мои брови поползли на лоб, я всеми силами старалась их удержать, но у меня не получалось.

— А причём здесь отец твоего ребёнка? — мягко уточнила я, стараясь не провоцировать, потому что не понимала просто, что происходило на душе у Нели, что её так штормило то в одну сторону, то в другую.

— Нет в этой ситуации причём твой муж, который является отцом моего ребёнка, понятно?

Глава 2

Глава 2

Я нелепо приоткрыла рот и покачала головой.

— Неля, что ты сейчас такое говоришь…

— Услышь меня, наконец! — оскалилась моя ассистентка и дёрнулась ещё вперёд, нависая над столом, нависая надо мной. — Ты тупая такая, ты что, не понимаешь элементарных вещей? Я тебе русским языком говорю. Твой муж меня обрюхатил. Ты смотришь на фотку младенца, которого заделал твой мужик.

Неля говорила такие страшные вещи, что до меня даже не доходило, как такое вообще может быть.

Это она несла какую-то несуразицу, она несла не пойми что, и я действительно пребывала в состоянии шока, поэтому, кроме уточняющих вопросов не могла задать ничего другого.

— Ты сейчас о чем вообще?

— О том, что ты тупая жирная корова, у которой муж гуляет и гуляет он со мной, а я беременна, понимаешь? — Неля дёрнулась вперёд, схватила меня за плечи и тряхнула.

У меня зубы ударились друг о друга, а перед глазами просто все застилала яркая разноцветная пелена, в ней преобладали красные оттенки, как будто бы намекая на то, что у предательства всегда цвета пурпура.

Это провокация какая-то.

Это действительно какая-то провокация.

Это все сделано для того, чтобы ударить по бизнесу Игоря. Это все сделано для того, чтобы корпус при онкодиспансере для детей, проходящих реабилитацию и лечение, не открылся.

Это какой-то заговор.

Это провокация.

Нелю кто-то купил.

Она сейчас действует не от своего имени.

Она сейчас просто выполняет какую-то работу.

Она пытается меня ввести в заблуждение, оговорить моего мужа.

— Ты слышишь меня? Игорь уйдёт ко мне, я ему наследника рожу, а ты так и останешься со своими двумя спиногрызами старость доживать. Поняла, ты ничтожная, сидит глазками, тут хлопает. Агата, ты, блин, очнись, у тебя муж гуляет, и тебе любовница мужа говорит о том, что он от тебя уйдёт. Очнись! — дико захохотала, запрокинув голову Неля.

Мне показалось, что её затрясло, у неё задрожали руки.

Я просто сидела и невидящим взглядом смотрела перед собой.

Я объясняла себе о том, что это провокация, ничего такого не было.

Игорь не мог так поступить со мной.

Игорь не мог так поступить с нашими детьми.

Не после того, как мы согласились на эко.

Игорь не мог, не мог.

Я повторяла себе это как мантру, уговаривая не верить, не поддаваться, потому что я не представляла, что со мной случится, если это действительно правда, если мой муж действительно мне изменял.

Он не мог мне изменять, мы с ним большую часть жизни вместе, мы как единое целое.

У нас вся жизнь прошла рядом.

Мы даже в детстве жили напротив друг друга.

Я помню, как он меня все время подкалывал, когда я училась, то на велосипеде кататься, то в волейбол играть.

— Эй, мелкая, ты не доросла, не лезь в мальчишечьи игры.

Он меня всегда называл мелкой, а потом он ушёл в армию.

И мне казалось, что я больше никогда не услышу этого его «мелкая».

Только я ошиблась, потому что после армии он приехал и, вернувшись в универ, сразу начал работать, а через пару лет, когда мне исполнилось восемнадцать, он позвал меня замуж с этими же словами.

— Эй, мелкая, станешь моей женой?

У меня задрожали губы, а внутри все переливалось как будто бы гейзеры с отравленной водой взбурлили.

Я зажмурила глаза и поняла, что противные злые слезы обжигали слизистую.

— Дошло, наконец! — дёрнулась ко мне Неля. Я замотала головой. — Блин, да приди в себя, что ты, как малохольная, совсем не понимаешь? Да Игорь меня любит. Он со мной спал, меня трахал. И да, все это было, пока ты все пыталась забеременеть третьим спиногрызом. Согласись, это очень весело. Знать, что жена его пытается понести и в это время беременеть самой…

— Ты что такое говоришь? — произнесла я тихо, до боли сжимая подлокотники кресла.

— Что я говорю? Правду я тебе говорю, у тебя муж кобель.

— Тогда зачем же он должен уйти к тебе?

— А потому что он тебя не любит, любимых не предают. Понимаешь? Ты ему не нужна, ты ему наскучила, ты старый отработанный материал, разношенные ботинки, — Неля сыпала метафорами, сравнениями, а я просто пребывала в таком шоке, что не могла связать двух слов.

Как прозвучат в манере Игоря слова про измену?

— Эй, мелкая, я нашёл себе другую. Эй, мелкая, у меня ребёнок будет от другой…

Нет, нет, нет…

Я замотала головой.

Это провокация, провокация.

Надо собраться.

Игорь же всегда говорил, что я умная, что у меня все всегда получается. Так почему я сейчас верила на слово нервной истеричной ассистентке?

— Прекрати, — произнесла я холодно и резко встала. Настолько резко, что Неля с трудом смогла увернуться. — Прекрати, — повторила я.

Неля отшатнулась, упёрлась поясницей в стол и запрокинула лицо к потолку, и захохотала.

— А что прекратить? Правду тебе говорить? Так странно, как ты её не могла заметить все это время, что ты не видела, как он задерживается? Или не знала, куда он уезжает в выходные дни? Ну не будь дурой, прими просто как факт: он давно изменяет тебе, а знаешь, что самое смешное во всей этой ситуации?

Я не знала, что самое смешное.

Я подхватила мобильник со стола.

Туго сглотнула.

— Любой мужик слишком ленив по своей натуре, чтобы ходить и искать бабу куда-то далеко. Поэтому они трахают сестёр, секретарш. Ну вот иногда вот происходят осечки и берут ассистента жены. Им просто лениво куда-то переться. Они берут то, что под рукой, и вот представь теперь весь комизм ситуации. Та, которая была с тобой на протяжении становления всего фонда, оказалась его любовницей. Иронично…

— Прекрати, выйди из кабинета, — произнесла я хрипло.

Руки дрожали.

Внизу живота собирался комок из огня, хотя это я преувеличила. По факту мне казалось, что там клубок копошащихся змей, которые вот вот прогрызут выход наружу, и я скончаюсь от кровопотери.

Глава 3

Глава 3

Дыхание перехватило так, словно бы стальной пруд сдавил мне горло и с каждой попыткой только сильнее затягивался.

Мне казалось, что даже на коже проступила красная полоса.

— Ты что такое говоришь? — затрясло меня.

— А что ты хочешь услышать от меня, Агата? Ох, прости. Я такой бедный. Я такой несчастный. По случайности трахнул твою ассистентку. Ну, ты же простишь меня. Ты это, что ли, хочешь услышать? — вызверился на меня, Игорь, и, вернувшись ко мне навис. — Ты не услышишь такого, потому что я не собираюсь оправдываться.

— Зачем, чего тебе не хватало? — тихо произнесла я, и муж поймал мой подбородок, вытер большими пальцами слезы со щёк.

— Всего мне хватало, — зло процедил Игорь и сделал шаг назад, закинул руки за голову, запустил пальцы в волосы. — Всего мне хватало, Агата. Просто, понимаешь, иногда в жизни случаются такие моменты, когда ты знаешь, что ты делаешь дерьмо, но один черт его делаешь. И поэтому я сейчас не собираюсь перед тобой оправдываться. Не собираюсь рассказывать о том, что все у нас будет с тобой. Хорошо у нас-то оно будет с тобой, хорошо по той простой причине, что мы не будем заострять на этом внимание…

— Ты хочешь уйти к ней… — сказала я дрогнувшим голосом.

Я головой понимала, рациональностью понимала, что никаких отношений после такого быть просто не может и наше эко…

Ладонь опять легла непроизвольно на низ живота, и я зажмурила глаза.

Я даже представить себе не могла, что будет, если мы окажемся беременны…

Дорога из слез, дорога по битому стеклу к беременности.

Операция, чтобы иметь возможность нормально забеременеть, гормональная терапия, отёки, головные боли, высокое давление, сгущённая кровь.

Дорога крови к ребёнку, которого очень хотелось.

И теперь, когда еще непонятно было, я узнала о том, что у мужа есть любовница.

И что мне делать, как мне быть?

Игорь резко обернулся на меня и зарычал:

— Кто тебе такие глупости сказал? — произнёс он так холодно, что я повела плечами…

— Нелли. Она сказала, что ты уйдёшь, оставишь меня с детьми. И будешь жить с ней.

— Язык ей надо оторвать, — надменно бросил Игорь и развернулся лицом к окну. — Забудь всю эту ересь, что она тебе наплела, дура девка, мозгов нету, несмотря на то, что столько времени с тобой работала, нихрена не почерпнула из этой работы.

— То есть ты мне что, сейчас предлагаешь сделать вид, как будто бы ничего не было?

Повисла немая тяжёлая пауза.

Игорь медленно обернулся ко мне, склонил голову к плечу, провёл пальцами по щетине.

— А я что-то не понимаю, ты видишь какой-то другой вариант в этом всем?

Я помнила, когда, как уже достаточно взрослой свалилась с велосипеда. Это, по-моему, было накануне того, как Игорь уходил в армию. Свалилась в кусты, ободрала себе локти, колени, а Игорь с ребятами возвращались откуда-то. Он меня тогда вытащил, ещё так посетовал:

— Эй, мелкая, ты что-то совсем расклеилась…

Он всегда относился ко мне немного снисходительно, но в то же время очень филигранно подчёркивал, что я у него, умница, что я у него молодец.

Вот и сейчас он это подчеркнул.

А мне все равно было.

Слова ударяли так больно, как будто бы мне кожу стягивали, срезали её полосками…

— Разве ты этот вариант не видишь? — спросила, стараясь унять дрожь внутри.

Как такое могло случиться?

Господи, что нёс сейчас Игорь?

Это не мой муж.

Мой муж никогда бы так не поступил.

— Вариант первый. Ничего этого не было. Ты просто уволила Нелли и все.

— Уволила для того, чтобы ты дальше продолжил с ней спать, только уже не оглядываясь на то, что она моя ассистентка? Так?

Я не понимала, зачем я это спрашивала, зачем я вообще разговаривала с мужем, делая ещё больнее себе. Но я находилась в таком шоке, что мне реально было непонятно, как он дошёл до такого.

Это человек, который пришёл с армии, который обустроился в городе, который приехал за мной, с которым я знакома большую часть своей жизни.

Как этот человек мог быть таким злым, жестоким, невозможно циничным.

— Игорь, я так не могу, — произнесла я дрожащим голосом. — Я так не могу, что ты говоришь, что ты предлагаешь, господи…

— Что я предлагаю?

— Ты сам сказал, что она родит… — сорвался на шепот мой голос.

— Может быть, не родит, — пожал плечами Игорь, — ты вообще всегда начинаешь с третьего вопроса, Агата…

— С какого третьего вопроса, Игорь? — я прикусила губу.

— Первый вопрос. В этом доме есть хлеб. Второй вопрос. Вы можете мне отрезать хлеба? Третий вопрос. Какого черта вы мне не дали хлеб? Вот ты всегда начинаешь с третьего вопроса, вместо того, чтобы начать с первого…

— Какой здесь первый вопрос, Игорь? — задыхаясь всхлипнула я.

— Мне казалось, это очевидно, — усмехнулся муж.

— Ни черта это не очевидно. Двадцать минут назад мне кричала твоя любовница о том, что ты уйдёшь из семьи, о том, что у нас развалился брак, о том, что ты любишь только её, что здесь может быть очевидного сейчас я не понимаю, какой должен быть первый вопрос во всей этой ситуации?

Я тараторила, торопилась, говорила слишком быстро для того, чтобы осознать и понять, что именно я высказывала мужу.

В этот момент Игорь качнулся ко мне, прижал меня к двери, навис сверху, упёрся рукой в полотно возле моего лица и тихо произнёс:

— Первый вопрос Агата, а любишь ли ты меня?

Глава 4

Глава 4

— Про любовь меня спрашиваешь, — дёрнулась я в сторону, постаралась избежать прикосновения наших тел.

Но Игорь никуда меня не выпустил, второй рукой перегородил мне путь.

— А у меня зачем ты про любовь спрашиваешь, — с дрожью в голосе уточнила я. — Это не я тебе изменяла, это не у меня беременная любовница. Поэтому ты ответь на этот вопрос, любил ли ты меня, Игорь, если после стольких лет брака после всего того, что нам пришлось пережить, после того, как мы поднимались вместе, растили детей, тебе вдруг стало наплевать на все это, и ты решил в угоду своему желанию? Просто взять и все сломать!

— А ты сама как думаешь, — зло процедил муж. И прижался ко мне, вдавил меня в дверь всем телом. Я ощущала, как громко билось его сердце прямо под рубашкой, и мое ему подпевало в унисон. — Тебя люблю, детей наших люблю. Что ты ещё от меня хочешь услышать.

— Так раз любишь зачем все это?

Я опустила лицо, зажмурила глаза, хотела дёрнуть руками, чтобы загородиться от мужа, но он не позволил.

— Я уже тебе объяснил, с мужчинами случаются такие ситуации. То что вроде бы знаешь, что дерьмо совершаешь, а все равно делаешь. Я не говорю о том, что я молодец. Я не горжусь своим поступком, но я не считаю, что это может поставить крест на всей нашей с тобой жизни.

— В смысле, не считаешь, что это ставит крест? А что, по-твоему это означает, ты что думаешь, что, несмотря на появление беременной любовницы, у нас все будет, как прежде, будешь поздно вечером возвращаться домой, садиться за общий стол, Ромка будет дёргать тебя постоянно за штанину, чтобы ты посадил его к себе на колени, а Мира будет проходить, ласиться к тебе и целовать в щеку, а я в это время буду стоять на кухне и готовить ужин? Ты думаешь, что все так у нас будет, да?

У меня затряслись губы, на глаза навернулись горячие слезы.

Это я думала, что у нас вся жизнь будет такая: свадьба, дети, уютные семейные вечера, которые будут проходить под наши разговоры. Игорь будет спрашивать, что было нового за день, я буду слушать о том, что он сделал в своей фирме, как он построил новую программу для работы, как он принял новых сотрудников, это моя голубая мечта была, что мы будем образцовой идеальной семьёй. Такой, которая с картинки.

— Если честно, да, — заметил холодно Игорь и оттолкнулся от двери, сделал шаг назад, позволяя мне вздохнуть свободной грудью.

Я все-таки зажала лицо руками и медленно сползла по двери, села на корточки, обняла колени, уткнулась в них лицом, покачала головой.

— Прекрати, агата, я тебя умоляю, прекрати. Это ни к чему не приведёт. Ты ведёшь себя сейчас не как взрослый уравновешенный человек, а как пубертатный подросток. Мне это не нравится. Да, я считаю, что после этой ситуации ничего в нашей жизни не должно меняться. Мы с тобой семья, мы команда, мы все в этой жизни делаем вместе. Я не позволю одной какой-то девке разрушить все то, что мы строили годами.

Игорь говорил резко, хрипло, в его голосе звенела сталь, а у меня мурашки по коже шли.

Он был моим единственным.

Первой любовью, детской, корявой, когда девочка из дома напротив смотрит на соседского мальчика, стесняется, отводит глаза, а потом, когда они встречаются в гостях, то демонстративно вздергивает носик и говорит «ну и дурак ты». Она просто не знает, как иначе проявить симпатию.

И я не знала и любила его слишком сильно.

А он этим пользовался, всю жизнь.

Смотрел на то, как я своей щенячьей любовью согревала его. Холила, лелеяла. Он купался в моей любви.

Я отдавала ему себя без остатка, но ему было наплевать настолько, что он взял и изменил.

— Ничего, как раньше не будет, Игорь, — прохрипела я, поднимая лицо и впиваясь взглядом в мужа. — Ничего не будет, как раньше. То, как ты поступил с нами это унизительно. У тебя у самого растёт дочь. Просто представь на секунду, что у Миры будет такой мужчина рядом. Представь, пожалуйста, как это будет, что ты сделаешь с этим человеком, если узнаешь, что какой-то непонятный чувак взял и решил растоптать твою дочь, ты что ему скажешь, окей, все будет как раньше не переживай. Да ты его в порошок сотрёшь.

— Агата, не накручивай, — зарычал на меня муж, — я не накручиваю, я говорю тебе правду.

— Но ты даже несмотря на то, что у тебя у самого есть дочь, ты идёшь и делаешь это, изменяешь, предаёшь. Ты не думаешь о том, что ладно, жена у нас вообще нормально, жена все стерпит. Но ты о детях не подумал. Ты не подумал о своей дочери, которая будет расти и знать, что мужчины предатели. Ты не подумал о своём сыне, которому ты даёшь пример. Тебе наплевать было на это все, и ты после этого будешь рассказывать мне, что у нас все будет, как обычно. Все, как раньше.

Я резко встала с корточек. Заправила за уши растрепавшиеся волосы, тяжело задышала.

Варианты он мне расписывал, рассказывал, как все может быть и не думал о том, как это все отразится на нашей семье.

— Если ты мне начнёшь ещё говорить о том, что существуют другие варианты развития событий…

Я видела только один вариант.

Самый правильный.

— Они существуют, Агата, — обрубил меня резко муж, развернувшись ко мне и снова шагнув впритык, схватил меня за запястье, чтобы я не дёргалась. И впился в меня взглядом.

— Ну же, говори, какие ещё варианты есть?

Игорь гулко сглотнул, кадык дёрнулся вверх-вниз.

— Второй вариант, Агата, заключается в том…

Глава 5

— Никто не делает вид, что ничего не было, — хрипло начал Игорь, — но вместе с тем никто не собирается никуда уходить и что-либо менять в нашей жизни. И да, никто не делает вид, будто бы ничего не было. Я буду исправлять. Я буду вымаливать твоё прощение. Я прекрасно оцениваю нашу с тобой жизнь, лучшей жены мне не найти, и ты, и я это прекрасно понимаем.

— Так для чего гулять от лучшей? — Спросила я хрипло и шагнула в сторону, не смогла удержать равновесие и каблук подвернулся. Я дёрнулась вниз, и Игорь больно потянул меня наверх, чтобы я не свалилась, не упала.

От злости я облизала пересохшие губы и продолжила.

— Значит, не такая она и лучшая была, а может быть, просто… — я сглотнула, — может быть, когда у тебя все самое лучшее, так и хочется изваляться в грязи?

Молчание и тишина.

— Я права? — спросила я с вызовом. — У тебя все было хорошо. У тебя была идеальная жена. У тебя были идеальные дети. У тебя была идеальная жизнь, Игорь, но тебе захотелось чего-то такого неидеального, чего-то неправильного, безрассудного, наперекор идущего правилам, поэтому у тебя появилась любовница. Так?

Игорь зарычал, исподлобья посмотрел на меня.

— Агата, не надо сейчас мне руки выкручивать. Не надо сейчас виноватить меня. Ты сама прекрасно знаешь, что у нас все отлично в семье всегда было и не надо сейчас пытаться раскопать у меня в голове что-то безобразное, чтобы потом манипулировать этим. Прими просто как данность, что эта ситуация случилась, будь моя воля Неля никогда бы рот свой не открыла, но уж извини. У нас за незаконное удержание человека в неволе так-то статья…

Это не мой был муж, я не верила в это.

— Ты же не считаешь, что этот вариант меня тоже устроит? — с вызовом спросила я, отдышавшись и придя в себя от воспоминаний.

— А что тебе не нравится? — уточнил муж. — Я даю слово, что я искуплю свою вину, я даю слово, что такое не повторится, но тем не менее взамен я требую, чтобы наша жизнь никак не менялась.

— Неужели ты считаешь, что после того, что случилось, после твоей двуличности я смогу тебе просто так на слово поверить о том, что ты будешь искупать свою вину.

— Да.

— Но ты следом можешь также изменять с кем-то другим. И что ты вообще собрался делать с этой чёртовой беременностью? Ты понимаешь, что это вообще это дно, Игорь, у тебя жена после эко. Мы ждём положенное время, чтобы определить, все ли нормально произошло. И в этот момент появляется беременная любовница. Ты чем вообще думал? — голос срывался, слезы лились из глаз, я не могла себя контролировать, хотелось постоянно зажимать лицо ладонями, чтобы вытирать влажные щеки, вытирать покрасневшие уже глаза.

— Не бери даже в расчет никакую беременность, как забеременела, так разбеременеет, это вообще не вопрос.

— Серьёзно? — заметила я зло. — Она так-то наследника пророчит. Она так-то радуется, что она беременна, потому что ты к ней уйдёшь.

Игорь поджал губы и замотал головой.

— Не надо сейчас мне рассказывать бредни этой полоумной девки…

— Так если она полоумная, чего ты к ней полез? — спросила я с вызовом.

— Какая теперь разница, зачем я к ней полез. Ты пришла перетряхать грязное белье или вести конструктивный диалог? — зло уточнил Игорь, теряя остатки терпения.

— Хорошо, — сглотнула я вязкую горьковатую слюну. — Вот тебе конструктив. У нас есть третий вариант развития событий, Игорь… И он заключается…

Глава 6

Игорь оскалился, взмахнул рукой.

— О, нет, нет, нет, Агата, не смей даже не думай, — рыкнул на меня и снова взмахнул рукой, на этот раз, пристально наставив на меня палец. — Только попробуй мне начать говорить что-то про развод.

— Почему нет? — вспылила я, понимая, что от слез нос был полностью забитым. Глаза просто разжигало, плюс косметика попадала на слизистую, ещё сильнее раздражая её.

— Да потому, что никакого развода не будет. Развод это не наш с тобой вариант хотя бы по той простой причине, что я свою семью люблю, и ты для меня и наши дети это безумная ценность, поэтому даже не открывай рот, даже не говори мне ничего про развод. Люди моего круга не разводятся. Люди моих жизненных позиций не нарушают и не предают собственный выбор.

— Ты предал, — прохрипела я, дёрнувшись вперёд и нарываясь на выставленную мужем руку. — Вот в чем суть, Игорь, ты предал.

— Нет, Агата, предать это бросить свою семью, выгнать жену после пятнадцати лет брака на улицу, оставить детей без средств к существованию, не платить ни за учёбу, ни за здоровье, ни за что близким людям. Вот это, Агата называется предательство. Оставить жену с двумя детьми на двадцать тысяч в месяц это предательство, а то, что у нас произошло, это недопонимание, и не надо мне сейчас рассказывать ни про какие разводы. Ты должна зарубить себе на носу. Никакого развода не будет.

— Мы не в средневековье, Игорь, — тихо произнесла я на грани слышимости. — Мне не нужно твоё дозволение или согласие для того, чтобы подать на развод.

Игорь усмехнулся, сложил руки на груди.

— Ну ну, продолжай, — подбодрил он меня с той долей ехидства, которая всегда присутствовала, когда он считал, что я говорила глупость.

— Я подам на развод, мои дети не будут жить рядом с человеком, который поступил настолько жестоко.

— Отлично придумала. Молодец. А дальше что делать будем?

Я не понимающее подняла глаза на мужа.

— Ну давай, давай, рассказывай, объясняй мне дальше, как мы будем. Будем делить имущество. Половина бизнеса тебе, половина бизнеса мне. Только ты не задумываешься о том, что твой чудесный благотворительный фонд это тоже часть бизнеса. А знаешь, что я сделаю в первую очередь, когда мои руки дотянутся до управления? Я отрежу тебе часть возможностей фонда. Нормально, так, а ещё теперь посмотри на другую ситуацию, поделённый бизнес. У меня не будет больше денег спонсировать твою благодетель, у меня не будет возможности вбухивать столько бабла в твой благотворительный фонд, который существует по факту только из-за того, что я самый офигенный меценат этого фонда.

— Существуют другие бизнесмены, — дрожа, произнесла я, представляя просто как Игорь может поступить с делом всей моей жизни. — Можно найти других бизнесменов.

— Отлично, ты будешь искать их, — оскалился Игорь, — я тебе не буду в этом мешать, но прежде чем их искать, подумай о том, что не все такие щедрые…

— Твоя щедрость это всего лишь возможность платить меньше налогов, — обрубила я на корню претензию мужа.

— Моя щедрость в первую очередь, это хорошее отношение к собственной жене, ценность её в моих глазах, а чтобы меньше платить налогов, поверь, я могу найти любой другой фонд, который будет также получать деньги от меня. И вопрос в том, почему я выбрал именно твой заключается в том, что ты моя жена, и ты должна это понимать, поэтому первое, что случится, если ты дёрнешься подать на развод, я разрушу все, что ты строила. Если ты не понимаешь по-хорошему, Агата, я буду действовать силой, и тебе это не понравится. Поэтому трижды подумай, прежде чем открыть рот и сказать мне что-то о разводе. Подумай, стоит ли этот грёбаный развод сотни жизней, разбитых ожиданий и слез маленьких детей, которые по-прежнему будут находиться на лечении без родителей только из-за того, что у тебя взыграло самолюбие, и ты решила развестись со мной. Подумай, Агата, хорошо подумай…

Я стиснула зубы и отвернулась.

В дверь тихо постучали.

— Войдите! — рыкнул Игорь.

— Игорь Анатольевич, Рома уже у вас? — спросили из дверей и я резко обернулась на девушку с решепшена.

— В смысле? — хмуро уточнил муж и у меня приостановилось сердце.

— Он стал капризничать, попросился к Агате Михайловне, я собиралась привести, но девушка, Рома назвал ее Неля, вышла из лифта. Он ее узнал и они вместе пошли к вам в кабинет…

Сознание качнулось.

Спазм прострелил грудь.

Что она здесь делала?

Зачем она…

Где мой ребенок…

— Что? — прохрипела я, хватаясь побелевшими пальцами за спинку кресла.

Глава 7

— Твоя… — начала я сдавленно, глядя с ненавистью на Игоря.

— Молчи, — нахмурился муж и махнул на меня рукой. — Выпей улун, может, отпустит. Так теперь с вами. Какого черта вы моего Рому отпустили…

— Но Рома узнал девушку… — вспыхнула администраторша с ресепшена, потирая руки.

Игорь тяжело выдохнул и зажал пальцами переносицу.

— Молчать всем, царь думает, — рыкнул муж, произнося свою любимую присказку, и сжал пальцами подбородок. — Так, безопасника ко мне. Как давно ты отпустила моего сына?

— Буквально минут пять назад… — пожала плечами администратор, и Игорь задышал тяжелее.

— Быстро сейчас безопасником. Все камеры по этажу и центру просмотреть. Бегом.

Игорь так зарычал, что окна задрожали.

Я прижала ладонь к губам, ощущая на них сочный свежий пепел с некрополя.

— Ты… — всхлипнула я. — Твоя девка…

— Агата, тише, — мягче, сквозь зубы сказал Игорь. — Она не моя девка. Не надо пару перепихов сравнивать с отношениями…

Но мне было безразлично, как муж называл Нелю. Пусть хоть папой римским.

— Твоя девка увела куда-то моего сына… — прорычала я на одном дыхании.

— Не надо было ребенка оставлять. Надо было вместе прийти, — укоризненно произнес Игорь и поморщился. Его бесило, когда в семье что-то шло не так. Это только с появлением Миры Игорь стал лояльнее, потому что с девочками вечно что-то приключалось: то колени, то банты, то не тот самокат.

— Ты еще смеешь мне что-то в укор ставить? — вспыхнула я. — А если бы ты не спал со всем, что движется…

— Агата, за столько лет брака я ни разу тебе не изменил и тем более не дал повод думать и подозревать меня в измене… — хрипло высказался Игорь и сглотнул туго. — Поэтому прекрати…

— У меня ребенка украли, я могу говорить всё, что думаю.

— Не нагнетай, — отмахнулся от меня Игорь, и я шагнула к двери. Муж перехватил меня за талию и усадил в кресло для посетителей.

— Постой. Я всё решу.

— Я заяву не на твою девку напишу! — выдохнула я от беспомощности.

— Напиши… — согласился Игорь и быстро дошел до двери, скрывшись в коридоре.

Я подскочила на месте и побежала следом, но муж тихо щелкнул замком.

Через десять минут за дверью раздались голоса.

Снова обернулась к двери, стараясь сорвать её с петель, и в следующий момент она поддалась и чуть не ударила меня по лицу. Я оступилась, шагнув назад, и щиколотка подвернулась. Боль прострелила ногу, но это ничто по сравнению с тем, что Игорь держал на руках довольного и сияющего Рому, который ел школьное пирожное и весь умудрился испачкаться.

— Мам, пошли в столовку сходим? — радостно предложил сын. — Там такие пирожные вкусные…

Я сглотнула и облизала пересохшие губы.

Игорь вскинул бровь, ожидая каких-то оваций или нечто подобное, но из-за его плеча выглянула Неля и протянула глумливо:

— Ребенка-то кормить надо…

Я вздохнула, но Игорь вручил мне ребенка.

— Зачем ты пошел с Нелей? — спросила я у сына, переключая внимание с Ромы на себя, потому что за дверью раздался многозначительный рык супруга и истеричный смех моей ассистентки.

— За пирожными… — глубокомысленно ответил Рома и протянул мне школьное пирожное. — Будешь? Оно вкусное…

Я покачала головой.

— Не ходи никогда ни с кем никуда. Даже со знакомыми. Даже, если тебе скажут, что знают, где твои мама и папа… — давясь эмоциями, зашептала я Роме на ухо.

Сын кивал и жевал пирожное. А потом дверь распахнулась, и в кабинет шагнул покрасневший Игорь. Он вскинул бровь, глядя на нас с сыном в обнимку, и протянул:

— Агата, вы езжайте домой сейчас. Мой безопасник отвезет. Не возражай, не езжай сегодня в фонд… — последнее муж сказал с заминкой и я занервничала. В кармане брюк завибрировал мобильник. Муж нервно вытащил его, нахмурился и провел пальцем по экрану.

— Да, добрый день. Игорь Разин, да… — начал муж. — Да. И что? Угу…

Муж развернулся к нам боком и кивнул.

— Угу. Это точно? Да… Я понял. Да, конечно. Да, однозначно… Спасибо огромное за звонок.

Игорь медленно отвел мобильник от лица и вздохнул.

Убрал телефон в карман и развернулся ко мне лицом.

Супруг сделал один длинный шаг к нам с Ромой и схватил мое лицо ладонями.

Поцелуй в губы обдал горечью и тленом.

Я дернулась в сторону, но Игорь не выпустил. А потом выдохнул:

— Поздравляю, родная. Звонили с клиники. Вчерашние анализы готовы. Мы беременны, Агата…

Глава 8

Я забыла, как дышать, сердце остановилось в груди, и я только приоткрыла рот.

— Ну что ты, Агата, — мягко коснулся кончиками пальцев меня по подбородку Игорь. — Мы беременны. Это надо обязательно отметить, дорогая…

Последнее Игорь сказал таким тоном, как будто бы это не обсуждалось.

— Пап, в смысле.

Игорь склонил голову к плечу и запустил пальцы в волосы сыну.

— Малыш, у нас будет маленькая лялька. Представляешь? Агата, ну улыбнись хотя бы… — муж перевёл на меня взгляд, и в его лживо счастливых глазах проскользнуло негодование и немного раздражения.

— Почему мне не позвонили? — только и спросила я, поднимаю взгляд на мужа.

— Потому что моё имя в договоре стоит. Ну ничего страшного, ты как только решишь поехать к врачу, сама сможешь с ней поговорить, все это обсудить, а пока что да, однозначно, это надо отметить.Поезжайте домой, Агата, тебе тем более такие новости надо принимать во взвешенном состоянии. А не как-то сейчас, вся на нервах.

—Я из-за тебя на нервах, — сказала я хрипло и отшатнулась ещё раз назад, прижимая Ромку к себе.

— Вместо того чтобы нервничать, лучше бы порадовалась Агата. У нас будет третий ребёнок. Мы этого так хотели…

— А с Нелей ты этого тоже хотел?

— Агата, давай мы и это с тобой обсудим вечером, хорошо, но ты должна знать одно. Я безумно счастлив, что у нас будет третий ребёнок, поэтому нравится тебе это или нет, ты уж прими как-то тот факт, что у тебя не совсем безнадёжный муж, а все-таки с тобой мужчина, который безумно ценит тебя, семью и детей.

Домой нас привезли безопасное Андрей.

Поцмав дочь, я уточнила:

— А ты не хочешь никуда сегодня съездить? Может быть, в какой-нибудь загородный дом, отдохнём, Ромку возьмём с собой…

Сейчас я ни к какому диалогу не была готова.

— Было бы круто, мам… — встала со своего места Мира и, потянувшись, обняла меня.

— Тогда собери по-быстрому вещички. Сейчас я Ромку предупрежу.

— А папа?

— А у папы сильно много работы. Ты же понимаешь…

Я знала, что лгать дочери тоже плохо, но у меня было не так много времени до возвращения Игоря с работы. Поэтому нужно было постараться по максимуму собрать вещи, документы и все прочее.

Через двадцать минут в комнату заглянула Мира.

— Ну что, ты готова?

— Я готова, я даже Ромкины шмотки собрала.

Я кивнула и закрыла спортивную сумку.

— Да, хорошо. Я сейчас переоденусь и выдвигаемся.

— А куда поедем?

— Слушай, ну, можем съездить в Золотые ключи.

— Да, круто! — Мира опять убежала из поля зрения. Я быстро сдёрнула с вешалки спортивный костюм, переоделась, собрала волосы в низкий короткий хвостик.

Мира и Рома уже сидели в зале.

Время было начало четвертого.

— Ну что, поедем? — Спросила я, понимаю, что я с детьми поступала неправильно, не говоря им ничего, но я действительно воспринимала это не как побег, а просто поездку за город отдохнуть, переключить внимание. Тем более все равно через пару дней я должна была вернуться в город на открытие корпуса.

Как обычно, в коридоре была толкучка. Мира не могла поделить ложку для обуви с Ромкой.

Я старалась собраться так, чтобы не вызывать никаких подозрений, но когда я открыла дверь у противоположной стены, сложив руки на груди, стоял безопасник мужа, Андрей.

Он склонил голову к плечу, глядя на мою спортивную сумку.

— Агата Михайловна, — лениво произнёс сотрудник супруга, — мне кажется, что вы слегка поспешили со своими побегами, не находите?

Глава 9

Я застыла как вкопанная и посмотрела на Андрея.

— Я не понимаю вас, что вы мне пытаетесь сказать?

— Агата Михайловна, я пытаюсь вам сказать о том, что мой начальник настоятельно рекомендовал мне контролировать ваше передвижение. Поэтому, даже если вы куда-то собираетесь уехать без его ведома, к сожалению, у вас этого не получится по той простой причине, что я буду рядом с вами…

— Маи, о чем идёт речь? — уточнила Мира и дёрнула меня за локоть.

Я только сглотнула.

— Андрей, мы с детьми решили поехать отдохнуть в загородный клуб.

— Не вижу смысла вам мешать. Только сейчас отпишусь шефу, где вы вечером будете ждать его… — Андрей протянул это с такой интонацией, будто бы все он прекрасно знал и понимал и у него указания намного шире, чем он мне озвучил.

Я заскрипела зубами.

— Мам, я не понимаю, в чем проблема? — недовольно буркнула дочь, а Рома взял и обхватил меня за ногу и законючил.

— Мам, ну что случилось?

— Подождите, папа просто переживает о нас, — сказала я хрипло, не зная, как преподнести детям информацию о том, что мы разводимся с их отцом.

— Что-то незаметно… — протянула Мирослава, выбивая меня из колеи ещё сильнее, Ромка опять дёрнул меня за штанину.

— Мам, ну идём, идём, идём…

Андрей вскинул бровь и приглашающим жестом махнул рукой в сторону лифта.

Я выдохнула, обернулась к детям.

— В конце концов, если папа нас будет искать, то можем никуда не уезжать, а сходить, например, в кафешку…

Мира закатила глаза и уронила рюкзак с вещами на пол.

— Я так и знала, вечно что-то не так идёт, — протянула она сквозь зубы и, развернувшись, дёрнула ручку двери. Я покачала головой. Сбежать мне никто не даст. Игорь будет контролировать моё передвижение. Я не понимала, как с этим бороться. Не буду же я играть в шпионов, пытаясь окольными путями уйти от его всевидящего ока.

Тоже мне Саурон.

Я вытащила ключи и протянула их Мирославе, она открыла дверь и зашла в квартиру.

Ромка вздохнул и уточнил:

— Мам, мы никуда не едем?

— Походу нет, — произнесла я, глядя на Андрея. Он, оскалившись, улыбнулся мне. Мне захотелось ему в лицо чем-нибудь кинуть желательно тяжёлым, а ещё желательнее таким, чтобы навсегда стереть эту похабную ухмылку.

Я вернулась в квартиру и выдохнула. Мира ходила, злая.

— Мам ну, заранее нельзя было договориться. Я уже настроилась. Я отменила сегодня вечером поход с подружками в кино…

— Позвони папе и скажи о том, что из-за его внезапного контроля мы не можем никуда уехать.

— Мы можем уехать в том-то и дело. Ты же слышала, что нам сказали.

Я все прекрасно слышала, но я не понимала, как с этой ситуацией бороться. Я знала одно, что на развод надо подать. Надо уйти от Игоря, даже несмотря на мою беременность.

Я зашла в спальню, закрыла дверь.

Беременность…

Что мне делать с беременностью?

Я не знала

Я только повторяла как заведённая о том, что мне надо было решить что-то с фондом, мне надо было решить что-то с беременностью, но что именно решить я не представляла, наверное, в шоке я пребывала.

Но ровно до возвращения Игоря с работы.

Я поняла, что он вернулся по громкому голосу.

— Эй, мелкие, — крикнул он на всю квартиру, услышался визг Ромки и хлопнула дверь в комнату Миры. — Да, да, да, у нас сегодня особенный вечер, — произнёс громче положенного Игорь, а я вдруг сообразила, что я до сих пор сидела в спортивном костюме на кровати и раскачивалась.

Его шаги приближались, и голос становился громче.

— Если мама вам ещё не рассказала… — Рома что-то запищал. Вот этого я не расслышала, но Мира охнула, наверное, узнав последние новости. — Так что давайте, приводите себя в порядок. Сейчас приедет заказанный ужин…

Дверь в спальню открылась, Игорь застыл в проходе.

— Агата, — вскинул он бровь. Я подняла на него глаза и хрипло уточнила.

— Ты ко мне охрану приставил или надсмотрщика?

Игорь опёрся плечом косяк, сложил руки на груди.

— А что такое? Если ты не собираешься ничего плохого сделать, тебе должно быть без разницы, охраняет он тебя или присматривает.

Я тяжело вздохнула. Покачала головой.

— И вообще, родная моя… — Игорь шагнул в комнату, закрыл дверь, в два шага приблизился ко мне и медленно опустился на колени передо мной.

Муж опустил руку в карман, а вытащил оттуда продолговатую длинную коробочку.

— А вообще Агата, мне кажется, что сегодня не день, а дребедень. Вообще, Агата, мне кажется, что половина из произошедшего сегодня не должно было случиться. Я, как хороший муж, должен был в первую очередь сказать тебе, как сильно я безумно рад тому, что у нас будет третий ребёнок.

Коробочка со щелчком открылась.

Я увидела браслет из белого золота с тяжёлыми камнями в узоре и к нему были идеальные, милые серёжки гвоздики.

Я подняла на мужа глаза. И хрипло произнесла:

— Считаешь, что золото и бриллианты смогут стереть у меня из памяти твою измену с неуравновешенной девкой?

Игорь отшатнулся от меня, тяжело вздохнул.

— Агата, я считаю, что ты должна хотя бы немного снизить градус общения со мной, ведь я стою перед тобой на коленях, оцени это…

Глава 10

— Оценить то, что ты стоишь передо мной на коленях? — спросила я с дрожью в голосе, до боли, сжимая пальцы в кулаке. Перед глазами стоял не мой нынешний Игорь, а тот парень из дома напротив, который постоянно говорил мне «эй, мелкая, все у тебя получится, эй не бойся» — А может быть, ты оценишь наш брак, наши долгие годы вместе, может быть, ты оценишь двух детей и третью беременность? Может быть, ты оценишь, что я любила тебя больше времени, чем мы в браке с тобой…

— Агата, хрипло произнёс муж, — ну какого черта ты драматизируешь? Ну что ты пытаешься выжать из меня все соки, как будто бы ты раньше не знала, что у мужиков особо на извилины нет богатых мест. Ну не подумал я. Но это не означает, что в этот момент я не любил тебя, не любил своих детей, и мне было абсолютно наплевать на наш с тобой брак.

— Сам факт, само действие, само предательство говорит о том, что тебе плевать было на наш брак.

Я обняла себя за плечи, потому что казалось, как будто бы все тело било током…

Больно.

Прикрыла глаза.

— Не нагнетай. Ну не нагнетай я тебя умоляю. Давай просто сделаем вид, как будто бы ничего не произошло.

— Я не хочу делать вид, как будто бы ничего не произошло. Я и не собираюсь делать вид, как будто бы ничего не произошло, — произнесла я тихо, но в то же время твёрдо. — Во всей этой ситуации я не собираюсь идти на поводу у твоего эгоизма.

— И что ты планируешь делать дальше? Скажи мне, мы беременны третьим. У нас двое чудесных детей.

Я резко обернулась. Игорь так и стоял на коленях возле кровати.

— Тебя уже не должно волновать, что я собираюсь делать дальше.

— Агата, ты же понимаешь, что я не могу взять и просто так сказать окей, разводимся, так разводимся. У нас с тобой общие дети. У нас с тобой общий бизнес.

— Тебе денег, что ли жалко? — спросила я едко. Игорь заскрипел зубами, так сильно стиснул челюсти, что на скулах заиграли желваки.

— Не опошляй все, — прохрипел он, стараясь напугать меня, либо придать весомости своим словам.

— Мне не нужны никакие деньги. Забирай все, что хочешь, но мы с детьми с тобой жить не будем, — в запале брякнула я.

— А я не собираюсь жить без детей и без тебя. Так что давай как-то мы урегулируем этот конфликт, — деловым тоном предложил Игорь.

— А с чего ты взял, что я собираюсь вообще что-то регулировать? Это твоё предательство. Это твой выбор. Это твоё решение…

— Агата, ну распни меня теперь за это, что ты ещё хочешь от меня услышать? Что я виноват, что я козёл, что я мудак, так оно и есть, чего ты ещё от меня хочешь? Душу мне наизнанку вывернуть, так ты и так её выворачиваешь. Я не понимаю, что за дебильная привычка у всех женщин: ага, он изменил, значит, надо бежать быстрее подавать на развод. Хоть бы одна задалась вопросом «а почему».

— Я и задаюсь этим вопросом, Игорь, — туго, сглотнула я, потому что я реально не видела объективных причин для его измены, чего ему в браке не могло хватать?

— Чем ты руководствовался, когда решил изменить? Почему ты это сделал? Чего тебе не хватало? — стала сыпать вопросами я, не осознавая, что Игорь просто тянул время, но я была в таком шоке, мне казалось, как будто бы у меня не то, что жизнь рушилась.

— Какое сейчас это уже имеет значение, это случилось, это произошло, и нам надо как-то с этим бороться.

— Нам не надо с этим как-то бороться, — всхлипнула я, прижимая руку к горлу. Игорь покачал головой, запустил пальцы в волосы.

— Агата, я не собираюсь с тобой соперничать в том, кто больнее кому сделает.

— Конечно, тебе не нужно со мной соперничать. Ты победил уже! — крикнула я в порыве чувств. — Ты победил, ты сделал все возможное, ты самый злой, самый страшный хищник в этой семье.

— Черт, Агата! — Игорь резко поднялся на ноги, обошёл кровать и встал напротив меня, сдавил пальцами мои плечи. — Да не собираюсь я с тобой вступать ни в какие скандалы. Я не хочу этого. Я хочу, чтобы моя жена спокойно ходила беременная.

— Да я не буду ходить спокойно беременная, потому что мне муж изменяет.

— Подумаешь, было пару раз, что теперь из-за этого душу наизнанку вывернуть, что теперь из-за этого бежать быстрее на развод подавать, ничего страшного в этом не случилось.

— Игорь, — затрясло меня от лицемерия мужа. — Ну, раз ничего страшного не случилось, тогда давай я тоже схожу и пересплю с твоим безопасником. Какая разница-то будет, ведь ничего страшного не произойдёт в этом случае!

Глава 11

Игорь отшатнулся от меня, вскинул бровь.

— Андрюша будет в восторге от этого предложения, — сказал он с той долей ехидства, которой обычно говорил о том, что ты, конечно, повредничать можешь, но все равно все обломится. — И поэтому, чтобы даже не затягивать, давай прямо сейчас позвоним и сообщим ему, что вы вечером идёте на свидание. А что такого-то действительно, сообщить своему мужу о том, что я вот схожу с твоим безопасником…

Я нахмурилась.

— Ага, не нравится такая формулировка, — вспыхнул он. — Ну так ты с чего решила, что мне должно понравиться твоё дебильное предложение? Ты думаешь, что ты говоришь? Ты думай, кому, что ты предлагаешь. Ты что, какая-то девка с улицы, чтобы такое предлагать или, может быть, у тебя детей нету, чтобы ты могла так легко хвостом вертеть.

— А у тебя, что ли, детей нету, что ты решил помахать своими причиндалами по всему моему фонду?

— Вот давай не будем об этом, — зарычал на меня муж. — Ты мне скоро плешь проешь насчёт того, что я это сделал специально с девкой из твоего фонда. Да ничего я не делал специально, если бы я хотел сделать что-то специально, ты бы просто нашла меня в постели с какой-то шлюхой и все. А я ничего не хотел сделать специально. Это получилось случайно.

Я зажала пальцами переносицу и тяжело задышала.

— Ну так что мне теперь за твою случайность тебя по голове погладить? Или, может быть, из-за того, что это было случайно, и ты, возможно, не хотел, вся эта ситуация как-то должна смягчиться? Ты какого от меня хочешь итога? Кроме того, что я желаю теперь развода? Я не знаю, сколько измен было. И, возможно, просто мне не попадалось раньше никакой возможности об этом узнать. Но вот произошла незадача, беременная она. Ты специально это делал? — последнее я прорычала.

— Специально? — с удивлением спросил у меня муж, остановив взгляд ровно на моём лице. Показалось, он даже там мишень нарисовал, как раз между бровей, чтобы убить меня одним выстрелом на вылет. — Ты что считаешь, что я настолько дебил, чтобы ходить и делать каких-то левых детей левым девкам. То есть ты считаешь, что мне наплевать на мою семью? Поэтому я сходил и сделал беременность, Нелли?

— Господи, не произноси её имя!— захрипела я, взмахивая руками. -- Что мне остаётся думать после того, что я узнала, а ещё особенно после твоей речи о том, что какая разница, родит она, воспитаешь ты. Ты что серьёзно думаешь, что я такое проглочу? Если да, ты посмел такое мне сказать, то у меня есть только один вывод: ты обрюхатил её специально.

Игорь отшатнулся от меня, запустил руки в волосы, тяжело вздохнул, вскинул лицо к потолку и зарычал.

— Да господи, да не бывает такого специально, откуда я мог знать, что она залетит. Да даже находясь с презервативом, я не думал, что такое может произойти, это какой плодовитой надо нахрен быть, чтобы с резинкой залететь.

— Еще скажи, она тебе об этом не сказала сразу…

— Она сказала, — рявкнул на меня муж, — я сразу отправила её на аборт, и уже после этого она посчитала, что слишком дорого обошлись ей несколько перепихонов, поэтому решила это дорого возместить у тебя вот и все. И не было там чегофто такого, что я собирался ей сделать ребёнка. Если бы я собирался ей сделать ребёнка, ты никогда бы о таком не узнала. Если бы я планировал свою измену, ты бы точно об этом никогда не узнала.

Последнее муж рявкнул так, как будто бы все-таки выпустил пулю.

— И вообще я считаю, что эта тема не достойна обсуждения, — Игорь обернулся ко мне и пришпилил меня взглядом. — Будем считать, что ничего не было. Я хочу, чтобы ты ходила нормально всю беременность. Я хочу, чтобы ты выносила нормального ребёнка. Я не хочу никаких стрессов, ни разводов, ничего, если ты считаешь, что у тебя есть какой-то вариант, который поможет сохранить всю нашу жизнь в том же виде, в котором мы сейчас ее имеем, то мы этот вариант рассмотрим.

А в следующий момент раздался домофонный звонок.

Я, тяжело вздохнув, по инерции дёрнулась рукой к карману штанов, вытащила мобильник, чтобы проверить дистанционно, кто стоял на пороге.

Когда открыла приложение, то мне высветилась счастливая морда Нелли.

— Агата Михайловна! — приторно, слащаво прокричала она, — я знаю, что вы меня видите, открывайте! Я пришла вас поздравить с таким невероятным событием, как пополнение семьи.

У меня затряслись губы.

Я подняла глаза на Игоря…

Глава 12

— Да бессмертная она что ли? — сквозь зубы, протянул Игорь, услышав, что кричала Неля в экран домофона, и резко дёрнулся в сторону двери.я дернулась следом.

Игорь стоял, как скала, и в следующий момент потянул на себя Ромку. Рыкнул:

— Мирослава, уйдите в детскую.

Мира, папина дочка, солнышко папино, нахмурилась. Она не любила, она не позволяла никогда так с собой обращаться, но вместе с тем все же перехватила брата за руку и потянула его в сторону коридора.

Когда дети скрылись за дверью детской, Игорь дёрнулся вперёд, схватил Нелю за локоть.

— Какого черта ты здесь делаешь? Я тебе сказал, чтобы ты не появлялась у меня на глазах…

— Такое событие. Такое событие, — залебезила Неля, этим самым выводя Игоря ещё сильнее, а потом бросила взгляд на меня.— Агата, что ж ты не радуешься, а где улыбка, где слезы счастья?

— Пошла вон, — только и проронил Игорь и дёрнул ручку двери на себя, второй рукой он потянул Нелю за порог, но она все равно упёрлась, как паук раскорячилась в проёме.

— И так ты обращаешься с матерью своего будущего ребёнка, а что ещё, может, ногами попинаешь меня?

— Я тебе уже сказал сделаешь аборт.

— Вообще-то моё тело, моё дело, — выдохнула Неля и, оскалившись, снова посмотрела на меня словно бы ожидая реакции, но я только туго сглатывала накопившиеся во рту слюни с горьковато кисловатым привкусом.

— Мне плевать на твоё тело, если я сказал, что ты не родишь этого ребёнка, значит, ты не родишь этого ребёнка.

Игорь потянул её ещё сильнее в сторону общего коридора. Наконец Неля, не выдержав, зарычала:

— Да чтоб ты понимал в рождении детей! Строгаешь, строгаешь своих, да все нормально выстругать не можешь! У одного с логопедом проблемы, другая избалованная, как не знаю кто, на что ты надеялся, когда третьего ребёнка делал? Что все пойдёт по маслу? Даже сделать не мог нормально, а потому что у тебя жена…

В этот момент я зажмурила глаза, чтобы не среагировать и Неля противно взвизгнула.

— Пошла вон. Я тебе такую жизнь устрою, что ты до конца своих дней будешь икать этими словами, которые сейчас выпалила…

Я не собиралась открывать глаза, я просто не хотела смотреть на все это безобразие.

— А ты запоёшь по другому, когда я буду обращаться в прессу, — рыкнула Неля и потом ещё раз визгнула.

Я услышала, как хлопнула квартирная дверь, и только тогда открыла глаза.

В следующий миг дверь резко распахнулась, чуть не прибив меня краем. Взбешённый Игорь зашёл в квартиру, выдохнул.

— Так, Агата, это ничего не значит, никаких слез. Не значит это ничего. Я тебе сказал, что все будет хорошо. А ещё я выбесился, когда рявкнул тебе фразу про любовницу. Ничего я такого не планировал, не планировал я тащить к тебе никакого ребёнка. Я планировал, что его вообще не будет, потому что она пойдёт и сделает аборт.

— То есть ты считаешь, что в этой ситуации меня так сильно заботит тема кто от тебя беременен, а не факт самой измены? — уточнила я и посмотрела на мужа снизу вверх. — Нет, Игорь, это не так. Изначально была измена, беременность это всего лишь следствие, а ты сейчас пытаешься натянуть на себя белое пальто и выглядеть таким хорошим отцом семейства. Таким шикарным мужем. Ты просто по факту устраняешь последствия своего решения. И глядеть на меня с ожиданием того, что я поглажу тебя по головке просто глупо.

Я дёрнулась и развернулась к коридору, медленно прошла по нему, касаясь пальцами обоев.

Зашла в ванную.

Слезы катились по щекам, такие горячие, что даже вода не перебивала их.

Я шмыгала носом, растирала и так почти смывшуюся косметику.

Я пребывала в том состоянии отчаяния, которое бывает только у смертников.

Когда Игорь ввалился в ванную, видимо, вывернул задвижку снаружи спальни, я была похожа на сморщенную губку. Вся кожа стянулась такими некрасивыми складками на подушечках пальцев, на стопах, на ладонях, а плечи были просто пунцовыми от жара воды.

— Выходи, ты что творишь!

— Иди к черту,— тихо сказала я, обнимая себя ещё сильнее, почему-то казалось, что с момента того, как я узнала обо всем, Игорь потерял моральное право находиться со мной обнаженной рядом.

— Ты навредишь ребёнку.

Игорь дёрнул на себя стеклянную дверь душевой и качнулся вперёд, заставляя меня встать. — Ты же знаешь, что при таких сложных манипуляциях не рекомендовано перегреваться.

Я подняла покрасневшие глаза на мужа, прикусила губу.

— С чего ты взял, что мне нужна эта беременность?

Глава 13

Игорь растерянно покачал головой, словно бы не верил услышанным словам, а потом хрипло на выдохе произнёс:

— Ты что такое говоришь, Агата. Ты сейчас зачем так сказала? Ты хочешь сделать мне больнее?

Я дёрнулась в сторону, сбросила его руки с себя и качнулась в бок для того, чтобы сдёрнуть полотенце.

— Мне плевать на твою боль, — хрипло произнесла я трясущимися руками, стараясь закутаться в махровую простыню.— И да не смей врываться ко мне, у тебя нет на это никаких прав.

— Я твой муж, — рявкнул на всю ванную Игорь, но я покачала головой.

— Ты потерял право называться моим мужем в тот момент, когда решил переспать с моей ассистенткой. Поэтому не надо мне сейчас рассказывать о том, что у тебя есть какие-то права в отношении меня. Нету!

Игорь покраснел, сжал кулаки, на шее взбугрилась венка, стала сильно-сильно пульсировать…

— Агата... Давай мы с тобой ещё раз пройдёмся по нашим вариантам. Я не испытываю радости от того, что произошло, но это и не означает, что я не готов бороться за наш брак. Я готов бороться. Моя семья мне дорога.

— Ты променял свою семью на девку, — зарычала я не своим голосом. Мне казалось, что у меня настолько низко это получилось сделать, что была вероятность, будто бы я даже сорвала немного голос.

— Я никого не менял, Агата, успокойся, пожалуйста…

— А я не нервничала,— заметила я хрипло. — Я тебе выставила свои условия, не смей вваливаться ко мне, дверь нашей спальни теперь не принадлежит тебе. Если я не могу никуда от тебя уйти, потому что ты меня шантажируешь, то привыкай к новым условиям.

— Условия это не то, на чем строится семья.

— Да нет у тебя никакой семьи. Успокойся уже! — перебила я Игоря зло и отчаянно. Я действительно не понимала, для чего он продолжает играть этот спектакль. Ну, для чего, что он хотел от меня получить? Жалость, покаяние, что да, со всеми бывает, ты не первый, ты не последний. Ничего я не могла ему дать.

Отчаяние захлестнуло меня с такой силой, что я непроизвольно дёрнула рукой в сторону лица, постаралась вытереть слезы, но поняла, что щеки были влажными только от воды. У меня даже слез уже не хватало.

— Выйди из ванны, выйди из нашей спальни и больше не появляйся…

— Агата, ты сейчас поступаешь как маленький ребёнок. Я закроюсь в спальне, буду сидеть, а вы там все ходите, переживайте.

— Я поступаю, как женщина, которую предали. Ты что, надеялся? Я краковяк перед тобой станцую?

Игорь так тяжело задышал, что в ванной, помимо жара от воды стало душно ещё и от его дыхания. Но мне, если честно, было уже глубоко наплевать на это на все, он мне сердце вырезал.

Значит, надо стать бессердечной.

Я вышла в спальню, сбросила полотенце возле гардероба. Схватила с полки то своё домашнее платье, быстро натянула его на себя. По влажной коже ткань тяжело скользила и больше царапала.

— Агата, давай поговорим.

— Господи, Игорь, ты можешь просто уйти? Уйди. Ты сейчас делаешь хуже. Ты своим желанием разговора делаешь только хуже. Ты причиняешь боль мне. Ты заставляешь меня нервничать. Ты сам говоришь о том, что мы должны к чему-то прийти. Но ты не даёшь мне никакого времени. Я не хочу с тобой разговаривать. Я не хочу тебя даже видеть. Сейчас уйди лучше даже из квартиры! — последнее я зарычала, закричала, дёргаясь к мужу, сдавливая руки в кулаки.

Отчаяние иногда придавало сил, например, в таких моментах, как сейчас.

Я понимала, что я брошусь на него с кулаками, буду лупить по груди, кричать, в надежде хоть как-то достучаться до него, но вместо того, чтобы отшатнуться от меня, либо покаянно склонить голову, Игорь распахнул руки и сжал меня в объятиях, прижал к себе, заставил уткнуться носом ему в грудь, запустил пальцы в мои влажные волосы, путая их ещё сильнее.

— Тише, тише. Успокойся. Да я Козёл. Да я мудак, я накосячил черт знает как кто, Агата. Это не красит меня. Я понимаю, что оправдание, что это было случайно, оно звучит слишком по-детски…

— Да, как это было случайно? — дёрнулась я, упирая руки мужу в грудь.— Как, как ты случайно мог несколько раз переспать с ней, как? Да не бывает таких случайностей. Ты хотел этого. Ты это сделал. Если бы речь шла о том, что тебе просто чего-то не хватало, ты бы пошёл в другое место, а не стал бы так делать больно. Ты спал со знакомым человеком. Ты спал почти с членом семьи, и все твои слова сейчас просто звучат как наглая циничная ложь, такое чувство, как будто тебе даже лень оправдание себе нормальное придумать! Такое чувство, как будто бы я для тебя ничего не значащий фрагмент. Ты даже не отдаёшь себе отчёт в том, что ты своими оправданиями случайностей унижаешь меня. То есть я настолько тебе безразлична, что ты даже не можешь поднапрячь свои мозги, чтобы выдать какую-то более реальную модель этого поступка, что тебя опоили, я не знаю, что тебя соблазнили, что ты разлюбил меня, что ты просто хотел переспать с кем-то.

Игорь зарычал, сдавил мои запястья своими пальцами так сильно, что мне показалось, будто бы к кистям кровь перестала приливать.

— Такую правду хочешь? Ну хорошо, я просто хотел с кем-то переспать, Агат. Понимаешь? Иногда так случается. Когда жена у тебя постоянно в позе монашки.

Я отпрянула от мужа, тяжело задышала.

— Черт, выдохнул Игорь. Он выпустил мои руки, зажал запястьями себе глаза и ещё раз выдохнул: — Черт, черт, черт!

— Монашка, значит? — хрипло произнесла я.

— Прости, я не это имел ввиду.

— Ты это имел ввиду.

— Нет, Агат, ты не так это поняла, — начал оправдываться Игорь. — Я знал, что беру в жены девушку без опыта. Я знал, что беру в жены непорочную девушку. Я все это прекрасно понимал, но мне казалось, что с годами это «непорочное» куда-то денется. Мне казалось, что с годами мы повзрослеем, и все у нас изменится. Но нет, у нас ничего, Агата, не изменилось, а я в одном и том же амплуа наставника в постели очень сильно устал. Я хочу, чтобы что-то делали для меня. Я не хочу быть инициатором. Я хочу, чтобы ты проявила ко мне хоть какой-то интерес.

Глава 14

Тишина стояла такая, что если бы у нас были напольные часы, то можно было бы по удару секундной стрелки отсчитать время.

Игорь протяжно выдохнул и протянул:

— Прости.

Он покачал головой, зарылся пальцами в волосы, потянул их. А я поняла, что у меня кашель встал поперёк горла. И чтобы что-то сказать, мне пришлось пару раз ударить себя по груди.

— Не прощу, — честно призналась я, принимая тот факт, что лукавство в этом деле было бы большим из зол. — Не прощу тебя, Игорь, потому что твоя претензия, она лишена как такового подспорья. Вместо того, чтобы решить эту ситуацию со своей женой, если тебе так скучно стало, если ты так устал от всего, тебе было проще сходить и изменить. То есть ты настолько не дорожил нашими отношениями. Тебе настолько было на них плевать, что ты выбрал меньшее.

— Я не выбирал меньшее, — хрипло выдохнул Игорь. — Если бы я тебе пришёл и сказал: «Агата, слушай, давай мы что-нибудь другое придумаем». Ты бы только покивала мне, согласилась бы и ничего бы не изменилось, но я не могу постоянно находиться рядом с благонравной жёнушкой. Я хочу чего-то большего, чтобы искры летели в разные стороны, Агат. Я хочу, чтобы у меня все тело судорогой сводило. Но все было бы как прежде. Я, если честно, как дурак, так надеялся, что ну да, понимал, мы оба были молоды, но со временем все меняется, и мы тоже меняемся, и мне казалось, что рождение ребёнка тебя раскрепостит, нет. Рождение второго ребёнка тоже не добавило смелости в твоё поведение. Я просто принял тот факт, что у меня очень спокойная жена. И заметь, я поступал логично и правильно. Я не хотел ни ломать тебя, ни менять тебя, как жена ты меня устраивала, как спутница жизни ты меня устраивала и до сих пор устраиваешь Агата. Но в тот момент у меня что-то переклинило. В тот момент я посчитал, что я не сделаю ничего плохого, если решу свою проблему. Так согласись, это в первую очередь мысли и рассуждения о тебе, а не обо мне. Это я не хотел заставлять тебя чувствовать себя неправильной. Недостаточно хорошей. Мне казалось, у тебя и без меня дофига каких комплексов набрано ещё со времён общего детства, и поэтому приходить и говорить тебе: «Знаешь, ты давай как-то погорячее», это было низко. У меня язык никогда бы не повернулся так сказать.

Мне хотелось плакать очень горько, очень громко, так, чтобы аж скулы сводило от того, насколько сильно я сжимала зубы. А все мне это хотелось сделать по той простой причине, что с одной то стороны Игорь прав: менять женщину только её портить, но ведь с другой стороны, он и жить со мной прежней не мог, так как я должна была реагировать на него, как я должна была реагировать на его слова. И подумать, он вроде бы хороший, молодец, подумал о моём эмоциональном состоянии, но все же, он один черт изменник и мне кажется, он просто сейчас придумывал причины, потому что я не видела в нашей жизни личной какого-то регресса. Нет, мы менялись и с возрастом становились только лучше друг для друга. Мне не надо было что-то объяснять, что-то показывать, Игорь без слов меня понимал. По одному движению глаз, потому как я сильно начинала жмуриться, либо часто моргала. Потому как дышала… Он все это понимал. И рассказывать мне о том, что ему чего-то не хватало в нашей личной жизни, было глупо, потому что я ему не верила, я не считала себя закомплексованной пуританкой.

Да, однозначно я стоя на голове бы ничего не сделала, но я не была той женщиной, которую рисовал Игорь сейчас.

— Просто уйди, — попросил я. Мне хотелось забраться в кровать, укрыться одеялом с головой, обнять подушку и поскулить чуть-чуть. Матери двоих детей, у которой благотворительный фонд и муж так редко удаётся позволить себе сделать это.

Я судорожно вздохнула, оттолкнулась от комода.

— Агата, ты просто бежишь от проблемы…

— Игорь, я не бегу от проблемы. Я просто говорю тебе о том, что вся твоя речь, наполненная таким значимым смыслом, она звучит лукаво. Ты что-то там побоялся задеть у меня, а когда ты критиковал мои платья длинные в пол ты ничего не боялся задеть, когда тебя раздражали мои косы, ты не боялся ничего задеть, ты лепил меня под себя, я была мягким воском в твоих руках, податливой глиной, Игорь. Ты делал из меня все, что хотел. Я очень сомневаюсь, что ты бы не нашёл нужных слов для того, чтобы вылепить себе идеальную любовницу в постели. Ты просто не хотел этого делать. Ты просто хотел изменить. Поэтому ты изменил…

— Агата, прекрати так рассуждать…

— Пошёл вон, оставь меня в покое, дай мне хотя бы эти чёртовы десять часов до утра побыть наедине с собой, — захрипела я понимая, что горло опять спазмировало.

Игорь рыкнул, встал резко с кровати.

— Агата, ты просто не хочешь мне верить. И дело не в том, что я недостаточно искренен…

— А я не могу тебе теперь верить. Лимит доверия обнуляется, когда доходит до точки невозврата. Ты её прошёл, выбор не в мою пользу, это пройдённая точка.

Игорь хлопнул дверью, когда выходил из спальни, я тихо приблизилась, повернула защёлку, видимо, открывал просто ножом с той стороны, потому что изнутри все было нормально:защёлка ходила вправо влево.

Я дошла до постели, сдёрнула покрывало прямо на пол, сбросила декоративные подушки туда же, сама залезла под одеяло.

Губы дрожали, казалось, тело горело, было тяжёлым, неповоротливым.

Что-то мне казалось, как будто бы я слишком остро реагировала на это все. Что-то мне казалось, как будто бы тело пыталось мне что-то сказать, о чем-то прошептать, чтобы я догадалась…

А ночью была агония...

Ночью было отсутствие сна.

Давящее чувство в груди, когда делают искусственное дыхание и начинается наружный массаж сердца.

Дети тихонько вечером прокрались мимо спальни, каждый посчитал своим долгом шепнуть в косяк о том, что он меня любит, я не знала, что Игорь сказал Ромке с Мирой. Но надеялась, что он как-то утрясёт этот вопрос, и он утряс.

Дети не беспокоили меня.

Какая-то просто слишком длинная и одновременно короткая ночь.

Глава 15

— Ничего не бойся, я с тобой, — говорил мне, Игорь, когда я поехала рожать Мирославу.

Я так люто боялась. Я ещё зачем-то насмотрелась и наслушалась советов всех тёток, мамок, подружек и меня люто трясло, а Игорь шептал мне на ухо:

— Ничего не бойся, я буду с тобой. Навсегда с тобой…

В тот момент, когда я рожала Мирославу, Игорь был со мной рядом, а в момент, когда оказалось, что нам надо было как-то объяснить детям, что происходило между нами, он меня оставил.

Он бросил меня, поэтому я стояла перед Мирой, кусала губы и не знала, что ей ответить на этот вопрос.

Лгать и говорить о том, что нет, у нас все в порядке, я не могла. Язык не повернулся бы, потому что, ну, не было ничего в порядке, а сказать о том, что твой папа предатель и чудовище, мне было неправильно.

Это для меня он чудовище, а для неё он любимый отец.

Это её он придерживал за руки, когда она делала первые шаги.

Это её он ловил, когда она пыталась навернуться с дивана.

Это он держал седушку багажника на велосипеде, когда Мира села в первый раз на него.

Это папа дарил ей пышные бальные платья, привозил цветы на день рождения, большие, несоизмеримо для её возраста, шикарные букеты.

Мира росла его дочкой любимой.

Он относился к ней как к дару небес и нет, это не говорило о том, что он Рому любил меньше.

Рому любил он ровно так же, просто другой любовью, которая бывает между отцом и сыном, а любовь между отцом и дочерью это что-то свыше. Она навсегда останется его маленькой девочкой, а я сейчас должна была разрушить весь флер очарования.

Я только отставила чашку.

— Мам, почему ты молчишь, что случилось?

Я опустила глаза, натянула манжеты на кисти.

И выдохнула:

— Неля беременна.

Я не стала ничего уточнять. Я не стала ничего объяснять. Я просто развернулась и пошла в свою спальню, чтобы собрать вещи на работу.

Мира умная девочка, она должна была понять.

И, наверное, она поняла, потому что помрачнела, когда мы стояли у порога и собирались на выход.

Мира не проронила ни слова. У неё были расширены зрачки и подрагивала верхняя губа.

Как мать я должна была прижать её к себе, сказать, что все будет хорошо, но зачем было лгать дочери? Зачем?

Когда я открыла дверь, то снова столкнулась с ленивым взглядом безопасника игоря.

— Доброе утро, Агата Михайловна, — хрипло произнёс Андрей и оттолкнулся от стены.— Надеюсь, вы не против моего сопровождения…

— Против, — сказала я холодно, не показывая, как меня бесила эта ситуация.

— Я ничего не могу с этим поделать, — как будто бы покаялся Андрей, но я прекрасно знала, что ему наплевать.

Такое чувство, будто бы Игорь набирал сотрудников подстать себе: одинаково золодных, равнодушных, циничных.

Мы вышли из подъезда, сели в машину.

Сначала закинули Ромку. Потом отвезли миру в школу. Я набрала мужа.

— Да, я тебя слушаю, — тут же отозвался Игорь.

— Ты не мог бы отозвать своего… — я туго сглотнула, понимаю, что я не имела права говорить так об Андрее в его присутствии, но безопасник ухмыльнулся, повернулся ко мне и протянул:

— Пса.

Игорь расслышал, тяжело вздохнул.

— Нет, Агата, Андрей полностью в твоём распоряжении, если тебе что-то понадобится, ты можешь обратиться к Андрею, если тебе что-то не понравится, ты можешь обратиться к Андрею, если тебе что-то…

Я только сглотнула и уточнила.

— А если я захочу выполнить своё вчерашнее предложение мне тоже обратиться к Андрею?

Я резко отключила вызов и задышала тяжело.

Безопасник только нахмурился, а потом у него завибрировал мобильник.

— Да, здравствуйте, — холодно отозвался Андрей. — Да, да, я понимаю. Да, все будет хорошо. Можете не беспокоиться, Агата Михайловна, в надёжных руках…

И в этот момент из трубки Андрея раздался звериный рёв мужа:

— Сука, руки свои, держи при себе.

— Я вас понял, — холодно, сказал Андрей и отключил вызов.

Я отвернулась к окну, чтобы не создавать какую-то дебильную патовую ситуацию, а когда мы приехали в фонд, Андрей не остался сидеть в машине. Он пошёл со мной.

Оставалось совсем немного времени до открытия, но сегодня я планировала передать все дела и управление Оксане, потому что я не видела смысла оставаться при должности и смотреть, как после развода Игорь влезет своими лапами в дело всей моей жизни и разорвёт его. Нет, если я не буду никак касаться фонда ему будет наплевать на него, да, поэтому проще лишиться, чем наблюдать за крушением моего детища.

Зайдя в мой кабинет, Андрей расположился на угловом диване и сложил руки на груди, ожидая уточнений, но я ничего не говорила, я перебирала быстро бумаги, проверяла почту.

В дверь постучали, я вскинула голову и произнесла:

— Войдите…

На пороге появилась Неля.

— Агата Михайловна, что вы меня не вызываете?

Карандаш захрустел в моих пальцах.

Я только сглотнула.

— Я тебя уволила.

Нелли запрокинула голову назад и рассмеялась.

— А вы не можете меня уволить, я беременная.

До меня только что дошло, что я реально не могла её уволить согласно законодательству.

Выдохнув, я перевела взгляд на Андрея.

— Я могу рассчитывать на вашу помощь в этом вопросе?

— Вы предлагаете мне её закопать?

Неля резко перестала смеяться, а я пожала плечами и заметила:

— Почему бы и нет?

Андрей медленно выдохнул и, опершись на колени, встал.

— Как будет угодно, Агата Михайловна, — произнёс он с лёгкой издёвкой и загородил собой весь проход. Нелли визгнула, но я только покачала головой.

Мне было абсолютно безразлично, как поступит Андрей в этой ситуации.

Я понимала, что никто никого никуда не закопает. Я понимала, что, скорее всего, просто он заставит её написать заявление по собственному и все.

Но самой разбираться в этом у меня не было ни сил, ни возможностей, я и так работала на пределе своих эмоциональных сил.

Глава 16

Я приоткрыла рот и хватанула воздух губами.

— Агата, ты понимаешь, что твоя самодеятельность, твои обиды сейчас поставили под угрозу нашего ребёнка?

— Если ты так за это переживаешь, мог бы оставить с ней андрея, а не со мной.

— Прекрати передёргивать, — прорычал Игорь, и я, смахнув вызов, открыла приложение геолокации для детей. Выбрала телефон Мирославы. Проследила по карте. Она была у моей мамы. — Она у твоей тёщи, — выдохнула я понимаю, что, вероятнее всего, Мира на эмоциях, на нервах сейчас поехала к моей матери для того, чтобы выдать всю подноготную про нас с Игорем.

Значит, меня ждал очередной неприятный разговор.

— Хочешь заедь, забери, — добавила я и отключила вызов, не хватало проблем и без истерик Игоря.

Я не понимала, чего он добивался своим вызывающим поведением, но вместе с тем я рассчитывала, что он несколько дней порычит, а потом забудется, отойдёт. И я смогу нормально подготовиться к разводу.

Через полчаса Андрей вернулся на своё рабочее место и положил передо мной заявление на увольнение.

Я, не глядя, подписала и, набрав по внутреннему телефону отдел кадров, попросила оформить все документы.

Андрей сидел и нервировал меня сильнее, чем кто бы то ни было.

Я не знала, какие распоряжения насчёт меня ему оставил Игорь, но и договариваться, обсуждать со своими подчинёнными тему того, что я снимаю с себя руководства фондом, я не хотела.

Поэтому, когда ещё через полчаса мне в дверь постучали, я подняла взгляд на Андрея и попросила:

— Вы не могли бы оставить меня наедине?

— Не понимаю, что может быть в делах фонда такого секретного, что мне необходимо выйти? — произнёс Андрей и покачал головой.

— Я вас прошу, выйдите. Это не касается дел фонда. Это касается моего декрета, поэтому лишние люди в таком щепетильном вопросе мне не нужны.

Андрей скосил на меня глаза, и я поняла, что он мне нифига не верит, но тем не менее, чтобы не создавать конфликт, он все-таки встал и, открыв дверь, пропустил ко мне сотрудницу, а сам вышел.

Через долгий разговор, через объяснения мне удалось добиться того , что Оксана будет на моём месте, будет управлять фондом. А также, что последнее мероприятие, которое будет связано со мной, это открытие корпуса онкодиспансера, и на этом все.

— Агата Михайловна, ну так же не может быть…

— Все может быть, я не знаю, что будет у меня в дальнейшем, как сложится вся ситуация, я просто хотела бы, чтобы фонд продолжал работать, а не то, что он останется на самообеспечении без всякой возможности для помощи людям.

Оксана была расстроена, она переживала, она на почве декрета моего, вся сходила с ума из-за того, что ей пришлось бы взять на себя все мои обязанности, а теперь я ещё и открытым текстом заявила, что я не буду больше работать.

— Ну а что делать с инвесторами? Что делать с меценатами?

— Что-нибудь придумаем, — призналась я хрипло. — На крайний случай я сама с кем-то могу продолжать вести переговоры, но уже чисто от своего лица, а не от лица фонда.

Ближе к двум часам дня я свернула всю свою деятельность и отправилась забирать Рому из садика. Андрей чуть ли не поминутно докладывал, где я находилась, чем занималась, и это нервировало, а когда мы приехали домой помимо Тамары Алексеевны и Мирославы в квартире ждала меня мать.

Посюсюкав Рому примерно с полчаса, она подняла на меня глаза и уточнила:

— Мы можем поговорить?

Есть вещи некоторые, которые были незыблемы. Например, моя мама, она всегда добивалась того, чего хотела и в данном конкретном случае уйти от разговора это не значит не поговорить. Я кивнула и предложила:

— Можем в кабинете, можем в спальне…

— В кабинете.

Когда за нами закрылась дверь, мама первое, что спросила было:

— Ты же не хочешь мне сказать, что Игорь решил тряхнуть стариной и обрюхатил твою ассистентку?

Я медленно опустилась в кресло и зажала ладонями лицо, растёрла его, наплевав на косметику.

— Агата.

—Ну что, Агата, мам, что Агата, почему ты спрашиваешь это у меня, а не у своего зятя?

— Да ты вообще понимаешь, что происходит?

— Я прекрасно, мам, понимаю, что происходит. Я отдаю себе отчёт в том, что у меня муж предатель, изменник…

— Агата, как ты не можешь понять, что несмотря на то, что у тебя муж предатель и изменник, тебе с ним детей ещё растить. Что это за намёки Мирославе?

Я только сглотнула.

— Ты для чего хотела со мной поговорить? Для того, чтобы узнать, как дела обстоят? На самом деле дела обстоят плохо, очень плохо, — повысила я голос и с психу оттолкнулась от дивана и шагнула к окну. Развернулась к матери спиной.

— Агата, есть старая пословица ночная кукушка, дневную перекукует всегда.

— Да, мам, пословица в тему, ночная кукушка перекуковала, — отозвалась я и покачала головой, зажимая пальцами переносицу.

— Если ты считаешь, что в этой ситуации ты в проигрыше, то я хочу тебя заверить, что нет, все ещё можно повернуть обратно.

Я понимала, что предлагала мать: закрыть глаза и не рушить ничего, а воспользоваться старым дедовским методом. Но сейчас я вообще не представляла себе, как можно было поступить в моей ситуации.

— Мам, ты понимаешь, что у него другая женщина? Ты мне сейчас что предлагаешь устроить, бои без правил за его внимание или что? — выдохнула я, растирая виски пальцами.

— А ты что надумала делать? — возмутилась мать, всплеснув руками, — ты ещё скажи, что на развод собралась подавать.

Я бросила на неё осторожный взгляд.

— Знаешь что, Агата, есть мужчины, которые ни черта в жизни не добились, но зато они прям все такие хорошие, рукастые, домовитые, а есть мужчины, у которых деньги из-под пальцев рекой льются, а ты знать не знаешь, как это растить двух детей одной, поэтому засунь свою гордость подальше и избавься от этой идиотки. В твоём браке никаких любовниц не должно быть, а Игоря держи покрепче к себе, чем хочешь привязывай.

Глава 17

У меня мороз прошёлся по коже от слов матери.

Я представила себя на её месте, и если Мирослава пришла бы ко мне и сказала о том, что мама мне мой муж изменяет, я бы сроду не поступила так, как поступала моя мать. Я бы сделала все возможное, чтобы забрать свою дочь у такого человека. Я бы боролась за это до крови, но моя мама шла по пути наименьшего сопротивления, и поэтому я решила, что доказывать, что я все равно хорошая дочь, не было смысла.

— Я у тебя и так ничего не просила никогда. И уж поверь мне в разводе я тоже ничего у тебя не попрошу, — произнесла я, сдержанно стараясь подчеркнуть тот факт, что мне абсолютно не важно мнение матери в этом вопросе.

— Знаешь что, Агата, ты с Игорем, как у Христа за пазухой, ты ни дня нормально не работала, — мама шагнула ко мне, резко дёрнула меня за локоть, разворачивая к себе лицом. — Тебе бы на завод, где смены по двенадцать часов и где руки стираются от того, что детали надо постоянно чистить, а ещё периодически обрабатывать эмульсией. От этого пальцы потом дубенеют, и кожа трескается, и не так, что просто поверхность, а до кровавых ран. Вот тебе бы на завод, чтобы ты поняла, сколько стоит твоя чудесная распрекрасная жизнь в шелках и в мехах. Но ты ни дня в этой жизни нормально не работала, а сейчас собираешься гордо и возвышенно уйти от своего мужа. Так вот, послушай меня, прежде чем ты сделаешь эту ошибку. Никто, кроме Игоря, о тебе так заботиться не будет, и о твоих детях никто, кроме родного отца, заботиться не будет. Если ты надеешься на то, что ты уйдёшь и найдёшь себе нового мужика, то вынуждена тебя огорчить. Ты не самая умная девочка у меня, не самая коммуникабельная. Нам очень повезло, что Игорь, вернувшись с армии, сразу решил, что ты станешь его женой, потому что, как бы ты выходила замуж самостоятельно, я понятия не имею. Не с твоими данными рассчитывать на выгодную партию. И все, что есть у тебя в этой жизни, это только заслуга твоего мужа, а сейчас, не зная, как будет без него, ты собираешься разбрасываться такими возможностями. Трижды подумай, прежде чем уходить от Игоря.

Меня затрясло от таких слов.

Мама каждой фразой как будто бы давала мне пощёчину. От этого щеки раскраснелись, а сердце в груди стало биться неравномерно, как будто бы его постоянно что-то останавливало.

Я туго сглотнула.

Я не представляла, что мать обо мне такого мнения, что она считает, будто бы я ничего не стоила.

— Мам, я на завод пойду работать, где руки до кровавых корок разъедает. Но жить с лгуном и предателем я не собираюсь.

— Дура! — ыыдохнула зло мать и, развернувшись, вылетела из кабинета пулей, я не стала её провожать, Ромка просто забежал ко мне в спальню и крикнул:

— Мам, бабуля домой поехала!

— Хорошо, — сказала я, сдерживая злые слезы.

Мне казалось, что все в этой ситуации шло против меня, как из неё выгребать я не понимала.

Игорь вернулся с работы подозрительно рано, на часах не было ещё пяти вечера, когда ключ в замке провернулся.

Я не вышла его встретить, но я поняла, что его встречала Мирослава по громкому возгласу:

— Пап, это что, правда, пап! — хрипло вскрикнула дочь, и дальше раздался низкий тихий голос Игоря.

Я слышала, как они прошли мимо моей спальни в комнату дочери, и оттуда доносились всхлипы и причитания мирославы.

Я вышла в коридор и застыла напротив двери в комнату дочери.

— Как ты мог, — всхлипнула Мирослава.

— Мира есть вещи, которые в твоём возрасте понять очень сложно, но давай мы не будем сейчас на этом заострять внимание. Ничего у нас плохого не случилось. Мы с мамой не разводимся…

— Пап, ну как ты мог. Ты же маму любишь! Ты же сильнее всех её любишь, как ты мог!

— Мирослава, я повторяю, не надо кричать, не надо слез. Все будет хорошо.

Но Мирослава не слушала. Она зашлась в слезах, и Игорь начал что-то приговаривать, успокаивая дочь, я покачала головой, прошла в спальню Ромки, застала его за тем, что он лежал на полу животом и собирал гоночные машинки, я посмотрела на сына и медленным шагом вернулась в свою спальню.

Буквально через пару мгновений дверь резко открылась, и на пороге застыл взъерошенный злой муж.

— Вот зачем ты это сделала? — хрипло выдохнул Игорь, делая шаг в спальню и закрывая за собой дверь. — Вот тебе что от этого сейчас легче? Тебе как-то это потешило самолюбие, что дочь потеряла веру в отца.

— А тебе? Тебе потешило самолюбие, что ты смог поиметь ассистентку жены?

Игорь зарычал, бросился ко мне, и, как мне показалось, он хотел схватить меня за плечи, но вовремя остановился и замер буквально на расстоянии вытянутой ладони.

— Агата, ты сейчас вообще не то делаешь, ты вбиваешь кол вражды между мной и дочерью, не понимая того, что потом это отразится на ней.

Я покачала головой и сморгнула набежавшие слезы.

— Да, Игорь, ты прав. Это отразится на ней. И вот в этом контексте ответь, пожалуйста честно мне, если Мирослава придёт к тебе через двадцать лет и скажет: «Папа, у меня муж предатель, он любовнице ребёнка заделал. Пап, помоги мне, пожалуйста», как ты будешь себя вести и как ты будешь реагировать?

— Агата это.. — начал Игорь и резко замолчал, вглядываясь в мои глаза, наполненные слезами.

— Нет, Игорь, это одно и то же, изменяя мне, ты не подумал о том, что у тебя есть дочь и о том, что она может оказаться на моём месте. А ты, будучи на месте моего отца явно не промолчишь, ты скорее кишки незадачливого муженька, любящего погулять, развесишь гирляндой на заборе. Так чего ты тогда сейчас так возмущаешься? В таком контексте твой поступок уже не кажется ничего не значащим действием, а Игорь?

***

Милые, у меня редко бывают скидки, но сегодня я принесла вам максимальную на самый противоречивый и острый роман.

История Вари и Олега, у которого беременная любовница.

Читать здесь https://litnet.com/shrt/hZaK

Глава 18

Игорь качнул головой.

— Агата, ты утрируешь, ты же должна понимать, что если такое вдруг, упаси боже, случится с Мирославой…

— Правильно… — Оборвала я его, склонив голову к плечу. — Упаси боже, случится такое с Мирославой. Но то, что такое случилось с твоей женой, тебе, вероятнее всего, наплевать. И как бы я вообще не в претензии. Конечно, Игорь, по той простой причине, что Мирослава это твоя плоть и кровь. Это твои бессонные ночи, когда я лежала с пневмонией, а ей было шесть месяцев, и ты качал её на руках. Мирослава это её первые шаги и маленькие ножки, которые ты целовал. Мирослава это первая содранная коленка, которую ты опять-таки целовал и прикладывал подорожник. Мирослава полностью твоя, и только это делает ситуацию с ней особенной, а со мной посредственной, но ты не думал о том, что у меня тоже есть и отец, и мать, которые явно не обрадуются тому, что у них зять обрюхатил девку.

— Да господи, Агата, просто закроем эту тему. Она сделает аборт, и ты знать не будешь, что у неё там дальше в жизни творится, — выдохнул тяжело Игорь и взмахнул рукой.

— Зато ты прекрасно будешь знать, что у неё в жизни творится. И ты же не прекратишь с ней встречаться. Я правильно понимаю?

— С чего ты это взяла, — дёрнулся ко мне муж и на этот раз не выдержал, схватил меня за плечи. — С чего ты взяла, что я не прекращу с ней общение? Спасибо. Достаточно. Я нажрался. Мне хватило одного того момента, что ты все узнала.

Я постаралась вывернуться из его рук и заметила:

— Правильно, тебе хватило момента, что я узнала, а не то, что ты осознал, что совершаешь подлость в отношении меня!

— Агата, не перевирай.

— Я просто констатирую факт. Ты так сейчас громко заявляешь о том, что у тебя с ней ничего больше не будет, что она сделает аборт. А что она по этому поводу думает?

— Она сделает аборт.

— Да ты издеваешься! Чтобы потерять такой денежный мешок, как ты, да она зубами за этого ребёнка держаться будет.

Игорь тяжело задышал, дёрнулся, стащил с плеч пиджак и бросил его на кровать, закатал рукава рубашки, проходя вдоль по комнате.

— Агата, не нагнетай, не утрируй я тебя умоляю, все у нас будет хорошо. Никаких больше встреч ни с кем не будет.

— А что ты тогда делать будешь? — спросила я, склонив голову к плечу.

— В каком плане, что я делать буду?

— Ну, смотри, я с тобой спать не собираюсь, любовницы у тебя не будет, как ты планируешь закрывать свои потребности?

Мне казалось, это было достаточно логичным, что даже несмотря на то, что сейчас Игорь будет клясться мне, стоять на коленях передо мной и говорить о том, что все у него кончено и никакая другая не появится, я ему не поверю. И, соответственно, я с ним не буду.

Да пусть он не даст мне развод, пусть он будет мотать нервы, но мы же все прекрасно понимаем, что для развода не нужно согласие второго супруга.

Развод я все равно получу, но в картине мира Игоря я не подаю на развод, а продолжаю жить с ним. И вот как я продолжаю жить, именно об этом я и хотела узнать, как себе Игорь представлял эту картинку?

— У меня есть для тебя вариант, — сглотнув, произнесла я. — Я предлагаю такую вещь, называется гостевой брак. Ты уезжаешь куда-то. Я с детьми живу, тебе надо увидеться с детьми, ты приезжаешь, играешь, ходишь в парки, водишь Мирославу в кино, ездишь отдыхать вместе. Потом ты опять уходишь.

— Я что-то сейчас не понял, — застыл посреди спальни Игорь. И потянулся рукой к галстуку, чтобы растянуть его, потому что эта удавка нещадно сдавливала ему шею.

— Я с тобой спать не собираюсь, Игорь, не после того, как ты побирался по каким-то девкам, если ты думаешь, что я пущу тебя в свою постель, то ты глубоко ошибаешься, как мужчина ты для меня исчез, как мужчина ты для меня умер.

Я цедила каждое слово, как будто бы старалась как можно сильнее причинить Игорю боль. Я пыталась донести до него, что его поступок это не просто какая-то шутка, которая случилась и случилась, со всякими бывает, а его поступок это нарушение договорённостей, и поэтому у поступка есть последствия, и сейчас об этих последствиях я пыталась ему рассказать.

— Агата, ты сейчас так говоришь, а на деле…

— А на деле, Игорь ты ко мне и пальцем не притронешься. Я не позволю тебе, а если это и случится, то меня выворачивать в процессе будет. Я не помойка, чтобы ты притаскивал ко мне всякую грязь!

— Агата, давай ты сейчас успокоишься, не будешь нагнетать обстановку…

— А давай я не буду успокаиваться. Я продолжу вести с тобой диалог о том, какой у нас будет жизнь, если мы не разведёмся.

Игорь тяжело вздохнул, сделал шаг в сторону кровати и опустился на неё, потом, подумав, откинулся, раскинул руки в разные стороны и упал навзничь.

— Агата, ты сейчас пытаешься просто довести меня. И ничего более. Ты пытаешься причинить мне максимум дискомфорта.

Я не отрицала. Я могла признать, что да, мне хотелось увидеть его боль, но в глубине души я подозревала, что такой человек, как Игорь, просто не умеет её испытывать. И, наверное, стоило бы мне закругляться со всей этой темой, но я все-таки хотела расставить точки.

— Ты так и не ответил мне на мой вопрос, как ты видишь нашу жизнь в дальнейшем, мы с тобой не в разводе, но мы с тобой не семья, спать я с тобой не буду, жить я с тобой не буду…

— Агата, прекрати.

— Я не прекращу. И поскольку хоть у одного из нас должны работать нормально мозги, я предлагаю тебе просто следующий вариант. Ты сейчас собираешь вещи и уезжаешь, и наш брак имеет исключительно платоническую форму в виде гостевого брака…

Глава 19

Сказав последнее, я застыла и медленно перевела взгляд на Игоря, тот сидел, не шевелясь, а потом с какой-то тяжестью, как будто бы сквозь силу поднял на меня глаза и прохрипел почти звериным рыком:

— Ты мне это свой феминизм тут зачехли обратно, — затрясло Игоря, словно бы по нему пустили ток.

— Что такое. Что страшного в моём предложении, Игорь? Я с тобой не развожусь, никто не будет в тебя тыкать пальцем, что вот у него жена ушла. Никто не подумает о том, что мы не живём вместе. Дети не будут знать о том, что мы в разводе.

Я говорила это с вызовом, нарочито громко выделяя отдельные слова, я просто не знала, как себя вести, чтобы меня не затрясло от жалости к себе.

Да, я жалела себя. Жалела, не понимала, почему в моей жизни происходило такое дерьмо, я не была тем человеком, который гневается, который обижает слабых. Так за что мне это.

— Агата… — Прокатив моё имя по языку, Игорь медленно приблизился ко мне, я ощутила, как от него остро запахло мужчиной. Это не были духи, это не был пот. Это был тестостерон, тяжёлый, такой немного мускусный аромат. — Ты мне это прекрати, я не отрицаю, что я говнюк. И будь моя воля, ничего бы ты никогда не узнала, но жить вот так вот как соседи. Уж прости, я не готов на такое.

— А на что ты готов? — Резко спросила я и сделала шаг назад, чтобы не ощущать его аромата возле себя, потому что он сводил меня с ума. Тошнота подкатывала к горлу, а голова кружилась. Наверное, так приходило отвращение к человеку, который на протяжении стольких лет брака спал со мной в одной кровати, периодически дёргал у меня моё полотенце. Перепутав банки, пользовался моим гелем для душа, и тогда его аромат смягчался. А сейчас мне все это доставляло лютую боль, отвращение.

— Я тебе уже объяснил, как я буду замаливать свою вину, и когда я об этом говорю, я понимаю это в прямом смысле буду стоять перед тобой на коленях и молить о прощении, — зарычал Игорь, повышая голос на несколько тонов, а мне захотелось зажать уши руками.

— Да мне не нужно никакое прощение. Как ты этого понять не можешь. Ты меня в грязь окунул. Ты что считаешь после такого у меня может быть с тобой жизнь? Ты никогда не думал о том, что кто-то возле тебя может что-то чувствовать. Ты никогда не думал о том, что у женщины, которую ты выбрал, тоже могут быть эмоции. А самое главное, у неё могут быть чувства! Чувство самоуважения.

— Агата в тебе сейчас говорит дебильная женская натура, мы с тобой общаемся не как два взрослых человека. Мы с тобой общаемся как взрослый человек подросток, который, видя на своём пути препятствия, пытается все расхерачить к чертям. Так не бывает в браке. В браке люди решают проблемы, а не бегут от них.

— В браке люди не создают проблемы друг другу. Хороший у меня муж, — взмахнула руками я, туго сглатывая, потому что чувство тошноты оно подкатилось к самому горлу, и я не знала, какими силами я удерживала все в себе. — Слава Богу, такой муж есть у меня, а то, что бы я делала без этих проблем, заскучала бы…

— Агата, прекрати, ты просто понимаешь, что сейчас пытаешься развести скандал?

Я осталась молчать, в то время как Игорь резко отшатнулся к двери, дёрнул на себя створку.

— Успокойся и дай мне немного времени. Я все исправлю, ты не увидишь и не услышишь ничего про Нелю, сделает она аборт, об этом инциденте в нашей жизни не останется и следа.

— А в памяти моей? — хрипло спросила я, — лоботомию сделаешь?

Игорь зарычал, дёрнулся наружу, и я услышала, как Мира что-то звонко стала ему выговаривать.

Игорь фыркнул и прорычал:

— Мирослава, не забывайся, ты разговариваешь в первую очередь с отцом, а не со своей подружкой.

Я сглотнула и спустя пару минут в дверь спальни постучались.

— Войдите, — хрипло произнесла я. Мира стояла на пороге и топталась.

— Мама, это правда?

Я опустила лицо и зажала его ладонями. Мира подбежала ко мне, села на корточки возле моих ног, положила ладошки на колени.

— Мам, почему так?

— Я не знаю, Мир, — выдохнула я понимая, что горло саднило от того, что я сдерживала тошноту. — Я не знаю. На этот вопрос может ответить только папа.

— Но что нам теперь делать?

Я прикусила губы, обхватила себя за плечи.

— Я хочу подать на развод, — призналась я и, произнеся это в глаза дочери, ощутила, что у меня по коже пробежались мурашки. Я смотрела в его глаза, у неё были его глаза, его нос, его упрямый подбородок и волосы у неё тоже были его: жёсткие, тяжёлые, которые не брала ни одна плойка, и когда все девочки в детском саду приходили с кудряшками, Мирослава приходила с заплетёнными косами.

— А как же мы? — тихо спросила дочь, и у неё на глаза набежали слезы. Я шмыгнула носом, опустила ладони на детские руки, сжала их.

— Мира, родная, ты же понимаешь, что проблема у нас с папой, а не у тебя, и у Ромы с папой?

Мира затравленно кивнула.

— И когда у меня будет возможность подать на развод, я думаю, что тогда встанет вопрос, с кем вы останетесь. Тогда я спрошу у тебя, хотела бы ты уехать со мной?

Вопрос прозвучал, и повисло неловкое молчание.

Я не знала, что ответит дочь, и поэтому как будто бы стояла возле гильотины, где её ответ означал движение лезвия, которое прекратит мою жизнь или нет…

Глава 20

Мира шмыгнула носом и вытерла запястьем глаза.

— Мам, почему все так сложно?

— Ты не хочешь уйти со мной, да? — с горечью, с какой-то досадой, с разочарованием спросила я и сглотнула.

— Причём здесь это, почему все так сложно, почему папа не может извиниться?

Мира по-детски нахмурила нос и свела бровки на переносице, задышала тяжело.

— Он может извиниться и не один раз.

— Тогда ты, тогда ты почему не можешь его простить? — Мира подалась вперёд, привстала, заглядывая мне в глаза, а я покачала головой.

— Наверное, потому, что такое не прощают, — тихо произнесла я, и дочь отпрянула от меня, зажала ладонью рот и задышала. — Мир… Мирослава, — тихо позвала я, вставая с кровати, но дочь закачала головой, словно боясь меня, и отшатнулась ещё раз назад, долетела до двери, дёрнула за створку и выскочила в коридор.

— Ненавижу вас, ненавижу вас всех, ненавижу, — закричала она на всю квартиру, а дальше хлопнула дверь спальни.

Я медленно опустилась на кровать. Я тяжело задышала. Я не понимала, сколько времени просидела, глядя только перед собой, но когда в комнате появился Ромка, меня наконец-таки переключило.

— Мам, мам. Пойдём со мной, чай попьём.

— Да, да, конечно, мой маленький, — затравленно сказала я и вместе с сыном вышла из спальни. Я прошла мимо рабочего кабинета Игоря и услышала его недовольный голос:

— Мге плевать, что ты сделаешь. Я сказал, значит, так должно быть, уговаривай, шантажируй все в рамках закона, но жёстко.

Я заинтересованно аж остановилась, что он говорил, почему он уточнял «все в рамках закона»?

У Игоря был не тот бизнес, который сталкивался постоянно с законодательством. Игорь перекупал старые заводы, старую промышленность. Перекупал и распродавал её заново по другой цене, другим людям и очень часто эти поставки уходили в регионы. А иногда Игорь не продавал, а становился одним из акционеров. И на его пути никогда не было проблем с законом, почему он сейчас это уточнил, он что-то скрывал помимо любовницы?

После чаепития с Ромой, который был подозрительно тих и спокоен, меня совсем размотало.

Тошнота, которая, казалось бы, немного улеглась, снова стала подниматься. Поэтому, когда, проходя мимо кабинета Игоря, я услышала голос мужа, обращённый ко мне, то я даже не отреагировала, а просто залетела в спальню и прижалась спиной к двери, задышала.

В следующий момент раздался стук.

— Что тебе надо, — хрипло уточнила я, но Игорь толкнул дверь. Я до красных точек перед глазами сомкнула веки.

— Хорошо, я понимаю, что ты сейчас никак не можешь нормально на меня реагировать. Я все это понимаю, но в то же время, Агата… — Игорь ещё сильнее навалился на дверь, отжимая створку внутрь и полубоком зашёл в спальню.

Я смотрела на него волком, не моргала.

— В то же время, Агата, я тебя попрошу, чтобы ты не доводила детей. Сегодня ты сказала Мирославе о том, что мы разойдёмся. Завтра ты об этом скажешь Роману. Ты должна понимать, что в нынешней ситуации слова имеют большую ценность, и каждый раз, говоря детям, что они не хотят слышать, ты только сильнее их триггеришь. Ты понимаешь, что это самый большой страх детства, когда мама и папа разводятся…

Красноречивый оратор.

Лидер.

У Игоря было столько качеств, что я исчесть не могла. Это человек, который умудрялся на одном языке спокойно договориться с владельцами банков и абсолютно на другом языке договориться с рабочим, который чинит установку. Это человек, который одинаково хорошо умудрялся справляться с молотком и гайками и который точно так же филигранно мог заключать безумно выгодные контракты.

Игорь умел быть правильным, он умел быть порядочным, и, наверное, именно поэтому ему так важно было сохранить семью в целостности.

— Репутация наше все, — очень часто повторял он мне, и сейчас я, видимо, столкнулась как раз-таки с этой самой репутацией, которую пыталась растоптать.

— И да, я понимаю, что тебе больно тебе обидно, и это безумно унизительно, но вместе с тем, Агата, я тебя умоляю, пожалуйста, не надо создавать патовую ситуацию в семье. Сегодня ты рассказываешь детям о том, что мы разведёмся. А завтра, как ты будешь детям смотреть в глаза, когда выяснится, что мы не разведёмся.

— Я с тобой разведусь, — дрогнувшим голосом произнесла я и сцепила зубы, чтобы не было заметно, как у меня тряслись губы, но в этот момент Игорь мягко улыбнулся, сделал шаг ко мне и заправил за ухо выбившуюся прядь волос. Мягкую, лёгкую, тонкую.

Муж коснулся кончиками пальцев моего виска, опустился ниже и, положив ладонь мне на шею, погладил яремную впадину, а потом, оскалившись, тихо произнёс:

— Я и ты прекрасно знаем, что ты все равно простишь…

Глава 21

Я дёрнулась в сторону, будто бы от удара.

— Я тебя не прощу, Игорь.

— Почему? — Спокойно уточнил муж и опустил руки в карманы брюк, качнулся с пятки на носок. — Почему ты меня не простишь, Агат? Я сказал, что тебе будет недостаточно моих извинений, но да, я буду стараться. Я буду делать все возможное для того, чтобы наш брак больше не прошёл через этот ад. Мы пойдём с тобой к психологу, к сексологу, плевать к кому, хоть к черту на рога пойдём, но мы решим те проблемы, которые у нас накопились.

— С чего ты взял то, что я буду решать эти проблемы? Эти проблемы создал ты своим молчанием, своим эгоизмом. Вместо того, чтобы попытаться разрешить ситуацию до того, как появились последствия, ты сейчас стоишь в белом пальто, такой красивый и рассказываешь мне о том, что мы сходим к тому. Мы сходим к третьему, к пятому, десятому. Игорь, так не бывает, когда у тебя есть последствия плевать сколько раз ты будешь махать кулаками, чтобы победить в драке. Ты все равно уже проиграл!

Последнее я прокричала, а Игорь, зажмурившись дотронулся щетины, провёл по ней пальцами и тяжело вздохнул.

— Я знаю, что ты меня простишь, Агата, — чуть ли не разделяя слова глубокими выдохами, повторил Игорь. — Ты простишь меня по той простой причине, что у тебя никого никогда не было никакого опыта общения с мужчинами. Ты не знаешь, как будет иначе, и именно из-за своего незнания ты меня простишь, потому что посчитаешь, что лучше виноватый мужик рядом, но свой, чем непонятно какой и чужой. Ты меня простишь, Агата, потому что у нас с тобой двое детей и родится третий и женщина с грудничком намного хуже котируется в рейтинге мужских фантазий, нежели чем женщина с тремя детьми и счастливая супруга одного мужчины. Ты меня простишь только из-за того, что ты никогда не влюблялась в кого-то другого. Ты сейчас даже не сможешь влюбиться, а ещё наложится проблема доверия. Оно будет утеряно, понимаешь, поэтому рано или поздно ты меня простишь. И когда это случится, я не хочу объяснять детям, что мама пошутила со своим разводом. Не беги впереди паровоза ещё ничего не произошло для того, чтобы можно было сказать, что мы разводимся, я ещё ничего не успел сделать для того, чтобы ты стала мне верить.

— Ты издеваешься? — только и спросила я, шмыгнув носом, — Игорь, просто признайся, что ты издеваешься, скажи мне о том, что у тебя чувство юмора такое дурацкое. Скажи мне о том, что ты головой где-то ударился. Я тогда хотя бы пойму, почему ты несёшь такую чушь, о каком прощении будет идти речь? Да я лучше на себя руки наложу. Ты понимаешь что, как ты поступил со мной так поступают маньяки, насильники, эмоциональные вампиры. Ты понимаешь, что у меня никого не было. Ты понимаешь, что коснись чего я даже не знаю, как разговаривать нормально с мужчинами, потому что флирта у нас с тобой как такового никогда и не было. И ты, зная все эти особенности, идёшь и меняешь такую свою правильную супругу на подзаборную девку, которая истерично орёт о том, что она трахалась с тобой и залетела. Неужели ты считаешь, что после такого можно простить?

— Хорошо, скажи мне, что нужно сделать для того, чтобы ты меня простила, — подался вперёд Игорь и протянул ко мне руку. Но в этот момент я с психу ударила его по запястью кончиками пальцев и зарычала.

— Не трогай меня. Не прикасайся ко мне, как ты понять не можешь, что мне это не надо, как ты понять не можешь, что каждое прикосновение делает только хуже.

— Агата, успокойся. У тебя гормоны сейчас хреначат в разные стороны. Я прекрасно понимаю твоё состояние, потому что ты не можешь сама себя сейчас контролировать…

— Игорь, да, не в этом дело. Дело элементарно в том, что я не хочу себя контролировать.

Я отшатнулась, тяжело задышала, опустила глаза в пол. Пальцы то и дело сжимались и разжимались, а сознание бултыхалось в голове, словно бы пьяное.

— Агата, не пори горячку. У нас с тобой ещё будет предостаточно времени для того, чтобы обсудить всю эту ситуацию. Сейчас у меня утром сделка, а у тебя открытие корпуса. Если ты хочешь ещё что-то обсудить, мы можем с тобой это обсудить в контексте того, что ты хочешь от меня получить, чтобы хотя бы так остро не реагировать.

— Ты меня купить пытаешься?

— Нет, я знаю, что я не могу тебя купить, — выдохнул Игорь и сделал шаг ко мне. От мужа воздух раскалялся. Мне казалось, что жар исходил прямо от тела Игоря, и это было страшно, это было пугающе, как будто бы он заполнял собой все пространство, заставляя меня дышать спёртым воздухом, горячим, и это обжигало лёгкие.

— Агата, — Игорь поднял руки и попытался прикоснуться ко мне, чтобы дотронуться до волос, до плеч, но я покачала головой, вдавила её в плечи и подняла руки.

— Не надо, не надо, не надо, — прошептала я, пытаясь собраться с мыслями, но мысли были одни: свалить, уйти от него, выгадать момент, не идти в открытую конфронтацию сейчас, потому что чем сильнее я буду давить на Игоря, тем крепче он закрутит все гайки, и вместо одного Андрея у меня будет целый выводок охранников, каждый будет прикреплён ещё за ребёнком, чтобы уж точно я никак не могла забрать Мирославу и Рому.

— Агата, просто скажи мне, пожалуйста, что я должен сделать для того, чтобы ты меня простила? Ну, скажи мне, что что я должен сделать?

— Откуда я знаю, что ты должен сделать? Я не представляю, что нужно совершить, чтобы я тебя простила. Как ты этого понять не можешь? — зарычал я.

— Но объясни мне, объясни, есть же какой-то порог у этого прощения, что должно случиться, чтобы ты меня простила…

— Да откуда я знаю! Такие поступки, как твои они смываются только кровью. Это единственное, что я могу тебе на данный момент сказать!

Глава 22

Игорь застыл.

Потом медленно приподнял подбородок и свысока посмотрел на меня, словно бы оценивая.

— Вот, значит, какие разговоры у нас начинаются…

— Мы можем вообще не разговаривать, — тихо сказала я, отворачиваясь от мужа и делая несколько шагов в сторону кровати.

— Агат, я не собираюсь воевать с тобой. Я облажался люто, так как не может облажаться ни один нормальный человек. Я не знаю, какие слова подобрать, чтобы ты меня простила. Потому что я не умею просить прощения, но вместе с тем мне отчаянно хочется заслужить его, хотя это и противно звучит, потому что мужчина ничего не заслуживает, он добивается.

Игорь говорил медленно, вкрадчиво, словно бы зомбируя меня.

— Игореш, — тихо позвала я, ощущая на глазах закипевшие слезы. — Игореш, ну зачем тебе это? Ну, ты же понимаешь, что прощу я тебя, а через пять лет, десять или пятнадцать ты снова пойдёшь и изменишь. Не бывает так, что один раз и все на этом. Ты пойдёшь и снова изменишь так зачем нам продлевать эту агонию? Тебе самому нормально скрываться, жить двойной жизнью?

— Агат, какая вторая жизнь, с кем? С ней у меня не было никакой второй жизни. Это был случайный перепих на пьяную голову. Ты должна немного иначе к этому относиться.

— Ну, я не могу к этому иначе относиться, Игорь. Я не могу закрыть глаза на это все.

Воевать сил не было и давить на Игоря, я тоже уже не хотела, потому что он будет затягивать гайки. Чем сильнее я буду противостоять ему тем более жестокими станут его поступки. Пару лет назад был случай, когда один завод выставили на торги. Бывший владелец, немного такой старомодный джентльмен, знал, чем занимается Игорь, и он не хотел, чтобы дело всей его жизни, его труд, ушел с молотка. На распродаже он тогда очень остро и нервно высказался Игорю прямо в лицо, когда они оказались в одном зале, и фраза звучала, что ты ничего у меня не купишь, я тебе никогда ничего не продам, шакал!

Игорь утёрся, у него была очень крутая способность выходить из схватки побеждённым с высокоподнятой головой. Игорь промолчал, а спустя полгода подставной покупатель забрал этот завод за цену вдвое ниже, чем за него предлагали в самом начале. Подставным покупателем был человек Игоря. Тогда да, ситуация приобрела другую картину. Игорь не глумился, не пинал ногами, метафорически, этого человека, но он сделал так-то, что все пожалели.

Я знала об этой черте характера мужа.

Я понимала, что начну дёргаться, и Игорь, возможно, поставит меня на место очень жестоко, поэтому я пробовала даже с ним договориться.

— А я тебе говорю, что не будет через пять, десять и пятнадцать лет никакой другой бабы. Я не знаю, что на меня нашло. Это не был роман. Это не была какая-то романтическая связь, где я такой рыцарь прибегаю к ней. Нет, это было остро, без чувств механически и все. Я не знал, что резинка может порваться, точнее, нет, это логично, что она может порваться, но на тот момент я об этом не думал. И поэтому, не имея злого умысла в этой ситуации, не планируя ничего, сейчас я стою и прошу у тебя прощения. На самом деле, прости меня, пожалуйста, я не имел права не так поступать, не так себя вести после того, как ты все узнала, но и у меня никогда бы рука не поднялась подойти, задрать тебе юбку…

Игорь тяжело вздохнул, покачал головой.

— Ты не такая и с тобой я не такой. Прости меня, прости, пожалуйста…

Меня разрывало от дикости этих слов. Я не хотела никак дальше продолжать диалог, поэтому покачала головой и заметила:

— Мне надо готовиться к завтрашнему выступлению, давай ты уйдёшь к себе, — я не стала оборачиваться или пристально смотреть за мужем, я просто слушала, как медленные шаги приблизились к двери, щёлкнула задвижка и как закрылась, прошуршав деревом дверь.

Речь выучена была давно, мне просто не хотелось ещё сильнее раздирать себе душу…

Механически у него вышло, без чувств, без эмоций.

А если бы я посмела такое произнести, мне кажется, он бы меня распял.

Я тяжело вздохнула, покачала головой планируя, что после того, как решится вся ситуация с открытием корпуса, я буду искать юриста, потому что дальше оттягивать не было смысла.

Ну что мне принесёт время ожидания, что у меня инсульт случится, и я половину забуду?

Нет.

И опять не могла спать.

Ромка пришёл ко мне глубоко за полночь, засопел тяжело и залез на постель, прижался ко мне спиной, чтобы я укутала его в объятия, а потом уснул, а я лежала, смотрела в темноту и просто не могла понять для чего мне даны эти испытания, что я должна была пережить с этим со всем.

В голове пролетали один за одним обрывки воспоминаний.

Игорь, смешной, когда он забирал меня с роддома с Мирославой, напуганный был.

А потом я заметила, что, когда он убаюкивал Мирославу, он проводил своим большим пальцем по её махонькой ладошке и приговаривал:

— Спи, моя радость, спи.

Если бы на протяжении всего брака, нашего долгого брака, Игорь был чудовищем, мне кажется, я бы не оказалась в нынешней ситуации, но в том-то и дело, что при всех своих недостатках он был неплохим человеком. И поэтому сейчас вдвойне больнее отрезать от себя этот кусок.

Но я смогу, я справлюсь, я, правда справлюсь.

У Мирослава были утром заплаканные глаза.

Игорь хмуро стоял и пил кофе. Он уезжал сегодня рано в регион, потому что была сделка.

Когда я появилась в зале в чёрном костюме строгом и деловом, все как будто бы проснулись:Мира вздохнула, посмотрела на меня, а Игорь опустил глаза, и только перед самым уходом он заметил.

— Я постараюсь вернуться до начала открытия.

Я стояла, смотрела в его глаза и честно призналась.

— Не стоит… не возвращайся…

***

Милые, сегодня начинается Мега распродажа в честь ЧЕРНОГО ПОНЕДЕЛЬНИКА.

Я решила тоже поучаствовать и собрала свои скидочные книги В ЭТОМ БЛОГЕ https://litnet.com/shrt/VOEr

Глава 23

Я ставила точки, я отрезала пути воздействий. Я уже приняла тот факт, что мы не вместе, хоть ещё и находимся рядом, проживаем одну жизнь…

Не стоило, не стоило ему возвращаться…

Игорь, прочитав это в моих глазах, кивнул, вышел за дверь.

Была дурацкая присказка каждый раз, когда он уезжал в командировку говорить ему «с Богом», а сейчас я промолчала.

И сердце дрогнуло, оплакивая мою любовь…

Когда я, закончив собираться, поцеловав детей, которые складывали рюкзаки, каждый на свои занятия, вышла из квартиры, то в коридоре меня ждал несменный надзиратель.

— Доброе утро, Агата Михайловна, сегодня сложный день, — сказал без издёвки Андрей, и я кивнула.

Он протянул руку, предлагая забрать мне у меня папку с документами, но я покачала головой.

Сначала мне надо было заехать непосредственно в фонд, чтобы собраться уже там, и только ближе к церемонии открытия выдвигаться в больницу.

На территории корпуса работали волонтёры, было приглашено несколько инвесторов, которые помогали своими вкладами в строительство, также была сияющая главврач. С одной стороны, можно было понять, что это новые больничные места, это другое обслуживание. Но я не испытывала никакого счастья, никакой радости, потому что за моей спиной не стояло никого. Теперь я была наедине со своими проблемами, со своими задачами. Я знала, что если что-то пойдёт не так, я не позвоню Игорю и не скажу ему о том, что все провалилось.

Все было зря.

Я буду терпеть поражения теперь в одиночестве.

В фонде царил полный бедлам, кто-то носился, не мог найти нужные бумаги. Оксана пила валерьянку, причём уже стопками. У неё трясся голос, и она нервно причитала:

— Господи, Агата, я не смогу, да, сегодня последнее ваше участие. Но дальше я не смогу, что я буду делать? Я никогда не была на такой должности.

— Все будет хорошо, — тихо сказала я, кладя ладони ей на плечи. — Я же никуда не исчезаю. Просто я перестаю быть официальным лицом фонда. Я перестаю быть официальным руководителем фонда. Мы же бы все равно так же поступили, когда я забеременела бы…

Мысль о беременности отдалась внутри жгучей болью.

Долгожданный третий ребёнок, который оказался в итоге никому не нужен, которого будут использовать как средство манипуляции. Точнее, Игорь его и так уже использовал как манипуляцию, и поэтому мне надо было решить, что с этим делать.

Мне надо было понять, как я должна была поступить. И, оставшись наедине с собой в кабинете, я стояла перед зеркалом, которое было в дверце шкафа, сминала пальцами салфетку и пыталась договориться с собственной совестью, что после юриста будет больница, а после больницы будет…

На глазах появились слезы, потому что не хотела я такого исхода от своей беременности. Я не планировала так все разворачивать. Я думала, что я буду беременная, счастливая, ходить, наслаждаться своим состоянием, а потом баюкать своего ребёнка. Ведь ребёнок не был оружием мести или желанием закрепить свои позиции в качестве жены Игоря.

Ребёнок был результатом моей любви к нему.

Я настолько его любила, что мне было важно во всем видеть его продолжение. Даже эти девять месяцев мне было важно, что его частичка была во мне.

— Прости… — я положила ладонь на низ живота и опустила лицо. — Прости пожалуйста, малыш… Прости, что так все сложилось… Прости, что я не увижу тебя…

Никогда…

Это время наедине с собой я потратила на торги с совестью.

Ничего не выходило.

Совесть была неподкупна и отказывалась верить в то, что у нас не будет малыша…

И я пила валерианку.

Когда все документы были собраны, когда был проведён последний инструктаж, я села в машину и поняла, что я не вывожу.

Слезы покатились по щекам, и Андрей без слов, дёрнув ручку бардачка, протянул мне упаковку салфеток. Я нервно кивнула. И постаралась спасти свой макияж, но на самом деле ничего хорошего из этого не вышло: глаза раскраснелись, на кончике носа появилась розоватая кнопка, а губы словно бы обветренные были, распухшие по верхней кайме.

Презентация была на первом этаже корпуса в холле.

Сразу от выхода начинались ряды стульев, и только потом небольшая сцена.

Гости начали прибывать, я видела знакомые лица: девочка тринадцати лет, Саша и её мама Марина. Саша давно проходила лечение в этом диспансере. У неё были синяки под глазами, почти прозрачная кожа, сквозь которую были видны голубые ниточки вен, но вместе с тем она улыбалась, потому что она знала, что, как только корпус будет введён в эксплуатацию, она уже сможет чаще видеть своих родных.

Маргарита Парфеновна была женщина хорошо за пятьдесят, которая занималась вопросами строительства. Она сама несколько лет назад проходила лечение, и да, ей это открытие корпуса никак не отзывалось, но она посчитала, что имеет право быть причастной к месту, которое позволило ей дальше жить.

Ко мне подходили, здоровались. Саша, обняла меня. А я ощутила, как у меня дрожь поднималась с самого дна.

Единственная вменяемая во всей этой ситуации была накаченная успокоительными Оксана, которая в нужный момент, показав на часики на тонкой руке, кивнула.

Мне надо было как-то начать открыть это мероприятие.

После аплодисментов я поднялась на сцену.

Приблизила микрофон.

— Я очень рада, что сегодня столько людей пришло поддержать это большое событие. Также я надеюсь, что открытие этого корпуса поможет многим деткам проходить лечение более комфортно. И самое главное, от этого лечение будет более продуктивным. Это был долгий процесс, и я безумно счастлива, что мы наконец-таки закончили, и вот-вот введём корпус в эксплуатацию. Я не могу не отметить людей, которые были причастны к этому событию. Антон Маркович Ведунов, я знаю, что вы поспособствовали в градостроении для того, чтобы нам все-таки отдали этот участок земли. От лица всех всей нашей команды, от лица подопечных диспансера мы бы хотели вас поблагодарить…

Антон Маркович слегка привстал на своём месте и, приложив руку к груди, поклонился, одаряя меня тёплым взглядом.

Глава 24

Сердце противно сжалось, а слова застряли где-то посередине горла.

Нелли стояла, усмехалась, глядела на меня…

Что ей здесь было надо, она хотела сорвать презентацию или что?

Я нервно оглядела в зал.

Где этот Андрей, когда он так нужен.

Нелли усмехнулась и, подняв руку, показала мне большой палец.

Стерва.

Продолжая пристально следить за залом, я туго сглотнула и продолжила:

— Тимофей Ильич, владелец холдинга «Золотое перо». Вся наша компания и пациенты безумно благодарны вам за то, что вы внесли такой большой вклад в строительство этого корпуса. Без ваших добрых намерений у нас бы ничего не получилось.

Я говорила заученную речь, которая у меня от зубов отлетала.

Мне казалось, что даже если я замертво упаду, то речь я все равно повторю, но это не отменяло того, что речь-то лилась, а нервы натягивались все сильнее.

Я не понимала, что здесь делала Неля, и злилась из-за того, что Игорь сказал, что приедет, а я сказала ему не стоит, и только он мог не слушать глупую женщину и приехать, чтобы разобраться со своей девкой самостоятельно, но вместо этого мне оставалось только стоять, блуждать глазами по залу и прикусывать периодически губы.

— Вера Игоревна, — тихо обратилась я к жене владельца сети гостиниц нашего города. — От лица всей команды мы безумно благодарим вас и вашего супруга Анатолия Андреевича за то, что вы не оставили нас в такой сложный момент и поддержали наши начинания.

Народ по мере того, как я все больше и больше говорила про инвесторов, про меценатов, начинал аплодировать тихонечко, аккуратно, и те люди, которые были пациентами, они все чаще оборачивались и бросали благодарные взгляды на инвесторов.

Я сглотнула, понимая, что я подошла к последней части.

— А ещё я хотела бы выразить благодарность своему супругу, который, к сожалению, сейчас не может присутствовать с нами, за то, что он сделал первый шаг к строительству этого комплекса. И только благодаря его участию мы смогли сегодня все здесь собраться.

Я понимала, что это очень глупо благодарить Игоря после того, что он с нами сделал, но я действительно считала, что он положил начало. Если бы не деньги Игоря, ни один из остальных инвесторов вложился бы в эту тему, никто бы не сделал никакое пожертвование, и поэтому замолчать его заслугу я не могла.

Мне совесть не позволяла.

И когда я проронила последнее слово, сказанное про своего супруга, Неля оскалилась, широко распахнула руки и ударила в ладоши, как будто бы только и ждала этого момента для того, чтобы нанести ответный удар.

Я зажмурилась, тяжело выдохнула.

Внизу живота потянуло.

Я прикрыла глаза, мысленно прося малыша потерпеть. Не надо, не стоило сейчас.

Вообще не стоило…

Секунды начали свой бег безумно медленно, и мне казалось, что эта песчинка времени падала бесконечно долго в бездну. Я видела, как Неля подалась вперёд, как она сделала шаг.

Я не знала, что она запланировала. Влезть на сцену и матом начать крыть всех? Или может быть рассказать слезливую историю о том, как она пала жертвой харизмы Игоря и теперь носила под сердцем его ребенка? А может просто в открытую сказать, что несмотря на такую красивую картинку все прогнило и такой весь хороший меценат изменяет давным давно своей супруге с ней…

Я не знала этого, но отчаянно умоляла, чтобы ничего такого не случилось.

В момент когда я до одури зажмурила глаза раздались аплодисменты и меня чуть ли не снесло волной воздуха, который завихрился от движений людей.

Я помотала головой и, открыв глаза, посмотрела на толпу, которая меня окружала. Тимофей Ильич сделал несколько шагов в мою сторону, желая подняться на сцену и что-то сказать присутствующим, я только благодарно кивнула, и когда он шагнул на сцену, то протянул мне руку для того, чтобы прижать её к своей груди и мягко провести по локтю мне, своими пальцами выражая благодарность.

Я кивнула и попыталась сойти со сцены аккуратно, неспешно, с прямой спиной.

Глазами я проходилась по залу и все время натыкалась на Нелю, которая, наблюдая за мной, только качала головой и усмехалась.

Смыть бы эту усмешку у неё с лица чем-то подейственнее, чем просто водой.

— Агата Михайловна, на самом деле сердце этого проекта и без её участия, без её внимания, вложенных сил ничего бы не получилось, — начал Тимофей Ильич, и его голос раскатами грома разносился по холлу. Когда я оказалась возле сцены, меня за руку перехватила Оксана, мешая дойти сквозь толпу до Нелли, схватить её и вывести из помещения. А ещё, если честно, я надеялась, что в самый последний момент появится Андрей, и я смогу ему дать указание, чтобы Неля исчезла с открытия. — И также от лица своей семьи и некоторых очень близких мне людей я хотел бы выразить большую признательность работе фонда, а также заверить, что в любом случае на этом моё участие не заканчивается и по мере возможности и сил я буду помогать фонду и работающим в нём волонтёрам…

Тимофей Ильич мягко улыбнулся, поймав меня глазами, а я только благодарно кивнула.

Оксана зашипела на ухо:

— Сейчас можно будет как раз-таки начать процедуру открытия.

Где-то в воздухе мелькнули ножницы, и Оксана чуть ли не силком вручила мне их в руки. Перед нами поставили на два держателя, растянули красную ленточку.

Тимофей Ильич, спустившись со сцены, оказался возле меня, придерживал меня за талию и только шептал:

— Все будет хорошо, Агата Михайловна, вы много сделали. Вы по праву достойны сейчас разрезать эту ленту.

Я знала, что по традиции вырезается кусочек ленточки и крепится к памятным бумагам, но пальцы тряслись, а в голове хороводом плясали мысли о том, что если Неля в последний момент решит выкинуть какую-то глупость, то это обойдётся очень дорого фонду. Плюс я знала, что в толпе были представители прессы, причём не той, которая глянцевая, журнальная, а именно прессы, которая имеет большой вес в нашем городе. Я даже видела среди толпы эту хмурую невесёлую женщину с диктофоном, зажатым в пальцах, она наверняка хотела ещё поговорить с кем-то из работников фонда, чтобы получить более детальную информацию.