Предатель. ( Не ) любимая жена

1

- Господи, где же мои восемнадцать лет? – тётя расправляет складки на моём белом свадебном платье и смахивает со своей щеки слезинку. – Дашенька, ты сегодня самая красивая девушка на свете!

Я слушаю её в пол-уха и нетерпеливо постукиваю кончиком белой туфельки по полу. Тётя утащила поправлять макияж, а мне не терпится вернуться в банкетный зал к своему мужу.

Сесть с ним рядом за столик для молодожёнов или станцевать ещё один танец.

Мы расписались всего лишь час назад. Сказали друг другу «да» под вспышки фотоаппаратов и аплодисменты гостей.

Уже целый час я чувствую себя абсолютно счастливой. В животе порхают бабочки. Щекотят своими крылышками, заставляя хихикать невпопад. Тело распирает от какой-то необъяснимой лёгкости. Кажется, я могла бы взлететь в воздух, если бы подпрыгнула. Настолько мне легко и хорошо.

Я и не думала, что в жизни так бывает.

- Хорошо, что я настояла на этом платье, - тётя Маша ещё раз расправляет идеально лежащие складки, - оно и Владу твоему понравилось, и Владислав Сергеевич его одобрил.

Владислав Сергеевич – это муж моей тёти, а Владислав младший – это его сын и мой теперь уже муж.

Моё свадебное платье вызвало горячие споры. Влад предлагал что-нибудь более открытое и современное, а Владислав Сергеевич настаивал на скромном образе.

Тётя помогла достичь компромисса. Вместе с ней мы нашли изящное, нежное платье. Оно скроено так, что рукава, плечи и спина прикрыты тонким кружевом. Плотный высокий лиф не выставляет напоказ ничего лишнего, а длинная свободная юбка создаёт элегантный силуэт.

Я чувствую себя в нём очень красивой и взрослой. Достойной такого мужчины, как Влад.

- Может, я и не права была, - тётя поджимает губы, - Влад хоть и не образец добродетели, но раз вы оба влюбились…

Краснею от смущения. Тётя была не в восторге от того, что мы поженимся. Влад не её сын. Это было бы и невозможно. У них разница всего в десять лет. Моему мужу двадцать пять, а ей, соответственно, тридцать пять. Единственный сын Владислава Сергеевича родился на свет задолго до знакомства тёти с будущим мужем. Влад рос с матерью, но некоторые черты характера унаследовал явно от отца.

И, подозреваю, тётя боялась, что мой брак станет похожим на её собственный. Владислав Сергеевич сложный и тяжёлый человек. С ним непросто ужиться.

Но его сын совсем другой! Я же вижу. Чувствую это сердцем. Не может любовь ошибаться. Мой Влад жёсткий и порой ведёт себя нагло, но ко мне он всегда был добр. Я верю в наше счастье. Во мне его так много сейчас, что, кажется, хватит на сто лет вперёд.

Я и мечтать не смела о таком муже. Красивый и сильный, рядом с ним я всегда робею. Когда Влад надел на мой палец обручальное кольцо и поцеловал на правах мужа, я думала, что моё сердце просто остановится. Стоит нам коснуться друг друга даже случайно, и весь остальной мир перестаёт существовать.

- Я пойду, - мягко улыбаюсь тёте и выпархиваю обратно в банкетный зал.

В свободном пространстве между столиками под музыку кружатся пары. Кажется, гости не скучают без молодожёнов.

Не терпится найти Влада. Взять за руку. Заглянуть в его голубые глаза. Сегодня утром он сказал, что у меня красивые губы, а потом поцеловал.

Вспыхиваю, как спичка, думая о том, что сегодня ночью он может сказать мне ещё что-нибудь приятное. Наша свадьба проходит в специальном отеле с большим банкетным залом, и когда праздник закончится, а гости разъедутся или разойдутся по своим номерам, мы с мужем поднимемся в номер для новобрачных.

Может, это глупо и старомодно, но мы с Владом дальше поцелуев ещё не продвигались. Владислав Сергеевич излишне щепетилен в этом вопросе и остаться наедине нам не позволял.

Вприпрыжку спускаюсь по мраморной лестнице на этаж для персонала. Каблучки звонко стучат в такт моим шагам.

В зале среди гостей мужа нет. Нужно поискать в других местах. Может, он вышел на задний двор, куда отправляются подышать свежим воздухом. Или спрятался в специальной комнате для курения.

Нигде не могу найти мужа, и настроение понемногу падает. Я уже соскучилась. Хочу всю жизнь быть рядом с ним и никогда не разлучаться.

В зал к гостям возвращаться не хочется, и я продолжаю бродить по отелю в поисках Влада.

Потеряв всякую надежду, решаю подняться наверх, в наш номер. Хоть займу себя ненадолго разборкой сумки. Поставлю в стаканчик на раковину в ванной наши зубные щётки. Положу на кровать красивую сорочку с шелковым халатиком, которые купила мне тётя. Хорошо, что я взяла с собой электронный ключ.

Самый дорогой в отеле люкс расположен на верхнем этаже. Здесь всего несколько номеров. Пол застелен плотным ковром, и мои туфельки больше не стучат. Каблучки утопают в мягком ворсе, а длинная юбка тихо шуршит, скользя вслед за мной.

Прикладываю карточку к электронному замку, толкаю дверь и чуть ли не подпрыгиваю от радости.

- Влад, ты здесь! – восклицаю я. На лице расползается счастливая улыбка. – А я тебя везде ищу…

Муж почему-то сидит в кресле без брюк. Сверху на нём надета рубашка и даже пиджак от свадебного костюма, а снизу только торжественно белые боксёры и чёрные носки.

2

Возле раковины стоит абсолютно голая девушка. Стройные ноги зябко приплясывают на холодном кафеле.

На ней даже трусиков нет. Светлые волосы до плеч растрёпаны, а в руках зажаты брюки моего мужа. Она старательно что-то оттирает с этих самых брюк. Брызгает водой, сминает пальцами ткань и быстро двигает кулачками туда-сюда. Пышная грудь дёргается от её движений.

Девушка поворачивает ко мне голову, и её губы приоткрываются в удивлённом «оу-у-у». Брови взлетают вверх.

А на меня нападает парализующий ступор. Даже вдохнуть не получается. Голова начинает кружиться от недостатка кислорода, а мозг отказывается давать название тому, что я вижу.

В груди появляется давящая тяжесть, а ноги становятся ватными. Делаю шаг назад, и меня ведёт. Тело совсем не слушается.

Будто я сплю, и всё это происходит сейчас не со мной. Не на самом деле. Так ведь и бывает в кошмарах, когда хочешь убежать от какого-то монстра, но не можешь.

Влад резко встаёт из кресла и подходит к нам. Пытается взять меня под локоть, но его прикосновение словно сбрасывает с меня оцепенение.

Отскакиваю в сторону, вырывая свою руку. Отступаю назад.

Муж встаёт между мной и входом в ванную, а я, получается, отхожу от него дальше в номер.

- Идиотка, - грубо бросает Влад девушке в ванной, - нормально глотать так и не научилась. Видишь, что ты наделала? Испортила Дашке праздник.

Мне кажется, я смотрю какой-то глупый фильм. Жена застукала неверного мужа с любовницей прямо в день свадьбы. Пошлая драма. Это не может быть моей реальностью.

- Да пошёл ты! – Голая девушка кидает Владу его брюки и ураганом несётся к кровати. Хватает с покрывала брошенную в кучу одежду и принимается быстро натягивать её на себя.

Узнаю по белой рубашке и чёрному переднику форму официанток с нашего банкета.

Девушка прикусывает губу, а её глаза наполняются слезами. Бросает на меня тоскливый, пронзительный взгляд.

В голове яркой вспышкой взрывается догадка: это не случайная женщина. Они с Владом познакомились не только что.

Белокурая красотка завязывает за спиной лямки передника, стирает с щёк слезы и бросает на меня ещё один взгляд. На этот раз откровенно злой.

- Счастливой семейной жизни, - глумливо усмехается она и кидается прочь из номера. Задевает по пути мужа плечом, но он, кажется, даже не замечает этого. Не смотрит в её сторону. Просто ждёт, когда она уйдёт.

Дверь номера хлопает, и мы остаёмся с мужем вдвоём. Он всё ещё без брюк, и это настолько дико, что я чувствую подступающую истерику.

Я плачу очень редко. Жизнь научила не показывать слабость, но, кажется, сейчас может выйти исключение.

- Мы же поженились час назад! – мой голос дрожит, но я рада, что смогла, наконец, выдавить из себя хоть слово.

Влад криво усмехается.

Делает несколько шагов, подходя ко мне ближе, а я снова отступаю назад, цепляясь туфлями за подол свадебного платья.

- И что? – спрашивает он, холодно глядя мне в глаза.

Не могу отвести взгляда от его лица.

Будто вижу мужа впервые. Даже мимика у него сейчас другая. Смотрит так надменно, будто я таракан под его ботинком.

- Зачем… почему? – я даже не знаю, как сформулировать свой вопрос.

Просто мозг требует получить хоть какое-то объяснение происходящему.

- Ты для меня никто, плесень за плинтусом, избавиться сложно, поэтому проще смириться, - безжалостно заявляет муж.

Шок так велик, что смысл сказанных слов доходит до меня с трудом.

- Ты просто один из обязательных пунктов в договоре с отцом. Обременение к наследству. – Муж продолжает добивать меня жестокими признаниями. – Не знаю, почему он вбил себе в голову, что мне нужна такая жена, как ты. Порядочная и скучная… Но ты не переживай, бросать тебя не вижу смысла. Надо же на ком-то жениться рано или поздно. Почему бы и не на тебе?

В ужасе прикрываю рот ладонью. Почти чувствую, как за спиной сгорают крылья первой любви. Больно так, что хочется кричать.

- Даш, не надо только истерик, - хмурится Влад. Его красивое лицо кажется мне сейчас пугающе отталкивающим. – Я понимаю, что тебе только восемнадцать, но мы же не в девятнадцатом веке живём. Неужели ты до сих пор веришь в сказки и супружескую верность?

Зажмуриваю глаза и отчаянно трясу головой. Так хочется проснуться от этого кошмара.

- Смирись с тем, что я не домашний мальчик, и всё встанет на свои места, - уговаривает Влад. Он незаметно подходит всё ближе и ближе. – Не переживай, тебя обделять я не намерен. Раскрепостим тебя как следует, и перестанешь так пугаться взрослых удовольствий.

Влад тянет ко мне руку. Хочет положить её на плечо, но я в ужасе снова отскакиваю в сторону.

- Как я могла так в тебе ошибиться? – задаю, в общем-то, риторический вопрос.

Влад хмурится и складывает руки на груди.

- А знаешь что? Нахрен мне не упало бегать за такой убогой, как ты! Папаша бумаги на моё имя уже подписал, так что ты можешь катиться куда хочешь.

3

Что лучше: никогда не знать счастья или окунуться в него с головой, но лишь на одно мгновение?

Не знаю. Да и стоит ли задавать себе такие вопросы? Ведь судьба обычно не предлагает выбор. Я совсем не думала о том, какого будет лишиться надежд и иллюзий в день собственной свадьбы.

Мне было привычно в первом варианте. Терпимо. Ну не намерена жизнь баловать меня, ну что тут поделаешь?

Первые десять лет я помню плохо. Вспышками. Картинками, больше похожими на неприятные сны.

Родительский дом в селе. Покосившийся старый сарай из некрашеных серых досок. Лязганье грязной цепи, которой был прикован к будке тощий лохматый пёс.

Постоянный холод. Потому что нечем топить. И одежды тёплой тоже нет. Кое-как согреться можно только на кухне. Там оконные рамы по краям круглый год забиты старыми колготками. А если есть газ, можно включить конфорку на плите.

Но я боялась туда ходить. Лучше мёрзнуть в продуваемом всеми ветрами сарае, чем попасться под горячую руку никогда не просыхающих родителей.

Очень хорошо помню, как появилась тётя Маша. Она приехала на чёрном блестящем автомобиле и показалась мне самой красивой женщиной на свете. В память врезались её изящные кожаные сапожки на каблучке, ступающие по опавшим осенним листьям. Светлые волосы, уложенные гладкой, блестящей волной. Вишнёвая помада на губах и сладкий цветочный запах духов.

Я тогда подумала, что она волшебница или принцесса из сказки, потому что таких красивых людей просто не существует в природе. Я ведь даже не знала тогда, что у меня есть тётя.

И точно не подозревала о том, что она хочет забрать меня с собой в город.

Тогда я не чувствовала счастья. Мне было страшно покидать родные места. Я научилась выживать в доме, где о моём существовании вспоминали пару раз в год. А будущее с тётей представлялось мне слишком туманным.

Она оказалась не волшебницей и, к сожалению, не принцессой. Тётя Маша - добрая женщина. Она искренне хотела помочь родной племяннице. И я благодарна ей за очень многое в своей жизни. В общем-то, она единственный человек, относящийся ко мне с теплотой.

Если бы мы жили с ней вдвоём, думаю, хороших моментов, о которых можно вспомнить, было бы куда больше.

Но тётя Маша забрала меня не к себе. Она привезла десятилетнюю полудикую оборванку — племянницу в большой дом своего нового мужа. Богатого и влиятельного человека.

Владислав Сергеевич Орлов старше жёны на пятнадцать лет и, наверно, поэтому с её мнением считаться не любит. Чужого ребёнка приютить согласился, однако за свою щедрость требовал многое. В том числе безоговорочное послушание.

Я научилась выживать и в его доме. Не попадаться лишний раз на глаза. Не злить. Не спорить.

Правда, зачастую Владиславу Сергеевичу не нужен был повод для гнева. Требовался только тот, на ком его можно выместить. Когда тётя Маша была дома, она принимала удар на себя. Но если её не оказывалось поблизости, то выслушивать упрёки и получать оплеухи приходилось мне.

По словам Владислава Сергеевича, я обязана была засыпать и просыпаться с мыслью о том, как много я ему должна. И я ведь даже с этим не спорю. Вероятно, моя жизнь с родителями была бы хуже.

Здесь, по крайней мере, я смогла ходить в школу, как все дети.

Своих детей у Владислава Сергеевича и тёти Маши не было, хоть они и хотели. О существовании Влада дядя тогда ещё не знал. И от этого характер его портился от года к году всё больше.

- Быть тебе, Дашка, моей наследницей, - горько усмехался он. – Ну ничего, время ещё есть. Может, кто из любовниц родит. А если нет, то выдам тебя за кого надо. Чтоб хоть бизнес не пропал.

Я не волновалась о его словах особо. Казалось, что времени ещё много. Нужно школу закончить и очень постараться поступить в институт. Просто так на работу меня не отпускали. Владислав Сергеевич считал, что молодую официантку и даже консультанта в магазине обязательно кто-нибудь да испортит.

Мне, как части выгодного делового предложения, портиться было запрещено, соответственно, и работать тоже.

А вот на учёбу отпускали. Поэтому именно на неё я всё своё усердие и направляла. Чтобы к тому моменту, как меня соберутся «продавать» замуж, иметь хоть какие-то пути отступления.

Моё время закончилось, едва мне исполнилось восемнадцать лет. Раньше, чем я предполагала. И этому способствовало два весомых обстоятельства.

Во-первых, Владислав Сергеевич перенёс инсульт. Ещё вполне крепкий пятидесятилетний организм справился с этим не так уж и плохо. Дядя почти полностью восстановился. Однако о будущем это заставило его задуматься более обстоятельно.

Вторая же причина отмечалась в доме дяди как праздник. У него нашёлся самый настоящий родной сын. Взрослый уже. Нагулянный по молодости и забытый в своё время за ненадобностью.

- Хорош, сученыш! – с гордостью в голосе заявил дядя. – Весь в меня! Злой как собака. Борзый. Сразу видно мою породу.

Объявившегося наследника звали тоже Владиславом. Как будто его мать не смогла придумать другое имя. Ему уже стукнуло двадцать пять лет, и борзости в нём действительно хватало.

Чтобы познакомиться с сыном, Владиславу Сергеевичу сначала пришлось вытащить того из-под ареста. Драка в общественном месте с причинением вреда здоровью средней тяжести потянула на хорошую взятку.

4

- Да ей же лет пятнадцать! – назначенный дядей жених отступает от меня ещё на шаг назад, словно собрался бежать.

- Ей восемнадцать, - объясняет Владислав Сергеевич.

- А выглядит как школьница…

- Нормально она выглядит, - дядя начинает раздражаться. – Как девушка из приличной семьи, она выглядит.

- Нахуй мне такая приличная? – незнакомец пошло улыбается. – Ни сиськи, ни жопу не рассмотреть. Всё надёжно прикрыто.

Выпучиваю глаза в шоке и краснею до корней волос. Он реально это сказал, или мне послышалось?

- Придержи язык! – одёргивает его дядя. – И шлюх с женой не ровняй. Пора бы уже разницу-то видеть…

Понимаю, что стою с открытым ртом. Щёки пылают от стыда. Владислав Сергеевич говорил мне много гадостей за те годы, что я прожила в его доме, но выражения он обычно выбирал.

- Иди к себе в комнату, Даша, - дядя смотрит на меня неодобрительно.

Будто я виновата в том, что не понравилась этому человеку.

Приходится протиснуться мимо свалившегося на голову жениха, чтобы подняться по лестнице.

- Жена… - усмехается он, когда мы соприкасаемся плечами.

Добегаю до своей спальни и сажусь на кровать в полной прострации. Никогда не встречала такого одновременно притягательного и отталкивающего человека. И что мне теперь делать?

Весь оставшийся день прячусь в комнате и думаю, как быть дальше. Даже на ужин не спускаюсь.

Тётя заглядывает узнать, всё ли со мной в порядке, и я вру ей, что болит голова.

В конце концов, я прихожу к выходу, что есть два варианта.

Либо Владислав Сергеевич не станет настаивать на нашей свадьбе, раз взаимной симпатии не произошло. И тогда мой прошлый план остаётся в силе: продолжаю учиться и искать работу.

Либо дядя попробует затащить нас в брак силком. В этом случае нужно готовиться к побегу. Не хочу жить с человеком, который плохо ко мне относится. Мне этого в жизни уже и так хватило.

Как осуществить побег, я представляю смутно. Паспорт мой хранится у Владислава Сергеевича в кабинете, в ящике под замком. Денег, которые можно было бы отложить, мне никогда не давали. Дядя строго ограничивает и контролирует расходы на меня и тётю. Так что даже у неё одолжить не получится.

На следующее утро за завтраком Владислав Сергеевич объясняет мне, кто вчера приходил к нам. Рассказывает, что у него есть сын. Я понимаю, что идею поженить нас он не оставил, и расстраиваюсь ещё сильнее. Получается, нужно уходить из дома…

Мои мысли меняются, когда Влад начинает приезжать к нам. Потому что его отношение меняется.

В следующий раз мы сталкиваемся через несколько дней.

Я тороплюсь в институт и забегаю на кухню, в надежде что-нибудь перехватить на лету.

Никого из домашнего персонала в кухне не оказывается. Зато прямо у холодильника стоит тот самый забраковавший меня жених. Влад. Сын Владислава Сергеевича.

Он держит в одной руке огромный бутерброд с копчёным мясом, а в другой — открытый пакет молока. Откусывает большой кусок и запивает молоком прямо из бутылки.

Он даже не снял куртку! Стоит сейчас прямо в кожаной косухе и грязных кроссовках.

- Привет, - говорит Влад проглотив.

- Привет, - хочу уже развернуться и уйти, но Влад ставит молоко на столешницу и хватает меня за руку.

Вспыхиваю от смущения. Там, где наши руки соприкасаются, растекается настоящая лава.

- Постой, - просит Влад, - я хотел извиниться. Ты очень даже секси, если приглядеться.

Окидывает мою фигуру, запакованную сейчас в джинсы и блузку, откровенным, заинтересованным взглядом.

Он считает меня привлекательной? От одной только этой мысли у меня неожиданно сладко сжимается сердце.

- Ты пришла поесть? – спрашивает Влад, не дождавшись от меня реакции на прошлое своё заявление.

Киваю. Рядом с этим мужчиной у меня язык прилипает к нёбу.

- А я тебе ничего не оставил, - Влад разводит руками. – Стащил последний кусок мяса… но знаешь что? Я могу с тобой поделиться…

Влад берёт кинутый на столешницу надкушенный бутерброд и подносит к моему лицу.

Тяну к нему руку, но Влад шлёпает по ней.

- Нет уж, - усмехается он, - Так я тебе и отдал свой завтрак! Кусай из моих рук, пока я добрый.

Смотрю на него в полном шоке. Чувствую, что краснею. То, что он предлагает, это как-то…

Не знаю, кто овладел моим телом. Словно со стороны наблюдаю, как подаюсь вперёд и откусываю кусочек от бутерброда, глядя в глаза Владу.

- Ты… - почему-то голос Влада охрип, - давай сходим куда-нибудь.

Жую откушенный кусок мяса с хлебом и смотрю на него вопросительно.

- Пойдёшь со мной на свидание? – спрашивает Влад. – Если нам предстоит пожениться, то нужно узнать друг друга получше.

Глотаю прожёванный кусок вместе с комом в горле. От волнения даже живот сводит.

5

Влад заставил поверить, что я ему интересна. Это было легко, ведь я очень рада была обмануться.

Каждый его взгляд и дежурный комплимент я бережно причисляла к доказательствам влюблённости.

С момента нашего знакомства до свадьбы прошло всего два месяца. За это время мы вместе ходили в кино, гуляли по городу и много раз ужинали вместе в доме Владислава Сергеевича.

Влад больше не говорил, что я похожа на школьницу. И вообще, вёл себя примерно.

Только тётя продолжала просить Владислава Сергеевича не торопиться женить нас. Она предупреждала меня. Умоляла не влюбляться во Влада так быстро. Дать ему время показать себя.

Её совет не мог помочь, ведь я влюбилась с первой секунды. И каждая минута, проведённая с женихом, только укрепляла мои чувства.

Он рассказывал о себе мало и неохотно. Вскользь упомянул о том, как рос с матерью почти в таком же неблагополучии, как и я со своими родителями. Только меня забрала тётя, а Влад в тринадцать лет оказался на улице.

Ясно, что это отложило на нём отпечаток. Воспитало умение выдрать у жизни зубами то, что необходимо. Мне страшно представить, с какими трудностями ему пришлось столкнуться, чтобы выжить в столь юном возрасте в одиночестве.

Так что я готова была простить ему грубый характер. Ведь если любишь, то принимаешь человека таким, какой он есть. Видишь в нём суть, а не только недостатки.

Однако я ошиблась. Как раз сути-то и не разглядела. Такие, как Влад, не знают жалости. И если им нужно пройтись по головам, то вам повезёт, если это окажется не ваша голова.

Ясно, что он хотел получить деньги. Я слышала, как Владислав Сергеевич обещал переписать на сына завещание и передать в его управление часть своих активов прямо сейчас. Парочку не хлопотных компаний для начала. Чтобы парень учился делать деньги по-крупному.

Впрочем, Влад и самостоятельно успел неплохо обеспечить свою жизнь к двадцати пяти годам.

У него с друзьями была сеть из трёх автомастерских в нашем городе. Неплохо для парня с улицы. Далеко не каждый бы смог.

Однако деньги отца могли сократить дорожку к новому уровню и открыть совершенно другие перспективы. И Влад явно решил воспользоваться этой возможностью.

Мои чувства для него не имеют значения. Кто я такая, чтобы быть со мной честным?

Самое забавное, что в его обмане не было смысла. Если бы я поняла, что не нравлюсь Владу, то нашла бы способ уйти. Владислав Сергеевич был бы зол на меня, а не на Влада. И, разумеется, отдал бы сыну всё, что обещал, без всяких свадеб. Просто потому, что он жаждал иметь кровного наследника.

День нашей свадьбы расставил всё по местам. Я неинтересна мужу настолько, что не заслуживаю даже дня в иллюзии семейного счастья.

Я не была готова к такому. Наверно, поэтому так больно. Так невыносимо тяжело, что почти всё равно, что будет дальше.

Я бегу из отеля прочь без всякого направления и цели. И когда дядя хватает меня за шкирку, впервые в жизни яростно отбиваюсь.

- Не позорь меня, Дашка, - рычит Владислав Сергеевич, силком волоча меня обратно к отелю. – Я тебя восемь лет воспитывал, и что? Всё впустую? Не научилась знать своё место?

- Я не буду с ним жить! – пытаюсь сбросить с себя руки дяди, но сил не хватает.

- Это ещё почему? – он хватает меня за руку выше локтя и тащит за собой не останавливаясь.

- Он там… - мне сложно произнести это вслух, - он с другой…

- Чего «с другой»?

- Он меня не любит, - севшим голосом шепчу я.

- Не будь идиоткой, - Владислав Сергеевич затаскивает меня в отель. Тянет за собой дальше, не к банкетному залу, а к холлу с лифтами. – Какая ещё любовь? Я тебе такой шанс даю: выйти замуж за моего наследника! Да ты в ногах у меня должна валяться за это… Где этот сученыш?

Сученышем Владислав Сергеевич с гордостью называет сына. Ему нравится характер Влада. Наверно, дядя видит в нём своё отражение.

Дядя заставляет меня признаться, что с мужем я поссорилась в нашем номере, и отвозит меня на лифте прямо туда.

Заталкивает в номер для новобрачных. Я цепляюсь туфлей за подол длинного платья и лечу вперёд. От падения спасает стена, в которую я врезаюсь с размаха.

Влад всё ещё здесь: сидит в кресле и курит. Хоть брюки успел натянуть.

- Зачем ты её притащил? – равнодушно интересуется он.

На меня не смотрит так же, как и на официантку, сбежавшую из нашего номера совсем недавно.

А я вжимаюсь в стену, глотая слёзы. Всё-таки заплакала. Сломалась.

- Тебя что, нужно учить, как жену приструнить? – бесится дядя.

Он покраснел, как разъярённый бык. Даже венки на лбу выступили. По опыту знаю, что теперь так просто он не успокоится. Будет долго орать и может ударить того, кто попадётся под руку.

- Что ты предлагаешь? – криво усмехается Влад, стряхивая пепел с сигареты в пустой бокал для шампанского. – Избить её? Или оттрахать насильно?

В душе всё леденеет. Моя любовь уже умерла сегодня. Ещё больших унижений мне не пережить.

6

Зажмуриваюсь от страха и вжимаюсь в стену ещё сильнее. Сердце отчаянно бьётся. Не знаю, что можно ожидать от человека, которого теперь и мужем-то язык не повернётся назвать.

Приближающиеся шаги разгоняют панику до предела. Влад останавливается рядом. Я чувствую это каждой клеточкой тела, но глаза открыть не решаюсь.

- Не повезло, Ромашка, - насмешливый шёпот на ухо, - я хотел снять с тебя сегодня это невинное платье, оттрахать как следует, а свалить уже завтра…

Словно нож в сердце воткнул. Так страшно и больно, что, кажется, я прямо сейчас умираю.

- Не вздумай качать права, Ромашка, - шёпот становится угрожающим. – Я подам на развод, и чтоб я больше тебя не видел, если шкура дорога.

Влад не ждёт ответа. Бросив в меня свои угрозы, он уходит из номера и из моей жизни.

Я продолжаю стоять, зажмурившись, и не могу найти в себе силы для вдоха.

- Дашка, идиотка ты неуклюжая! – шипит Владислав Сергеевич.

Открываю глаза и смотрю перед собой, но ничего не вижу. Всё размыто из-за слёз, застилающих глаза.

- Дура несчастная, - зло цедит дядя.

Слышу, как он встаёт, тяжело отдуваясь.

Мне бы понять, что пора бежать. Спасаться от гнева разъярённого мужчины. Владислав Сергеевич любит найти виноватого в своих бедах. И можно было бы догадаться, что будет дальше.

Но я не бегу, упускаю время. Не успеваю справиться с собственным шоком и слишком поздно замечаю летящего на меня дядю.

Едва не падаю, когда он влепляет мне подзатыльник. Больно и унизительно.

- Из-за тебя всё! – орёт Владислав Сергеевич. – Это ты виновата! Даже за деньги тебя в жены не взял, побрезговал!

Я бросаюсь к выходу. Почти успеваю схватиться за ручку, но Владислав Сергеевич ловит меня за юбку и дёргает на себя.

- Паршивка, никакого толка с тебя не вышло!

По уху приходится первая оплеуха, и я тут же закрываю голову руками. Это уже инстинкт. К сожалению, такое происходит со мной не впервые.

- Гадина! – орёт дядя, отвешивая одну оплеуху за другой. – Кто меня окружает? Одни жалкие ничтожества!

Облизываю губу и чувствую металлический привкус крови. Наверно, прикусила или рассекла о перстень, надетый на палец дяди.

Дверь номера распахивается, и на шею к Владиславу Сергеевичу бросается тётя Маша.

- Владичка, не смей трогать Дашу, - умоляет она. – Ты мне обещал, помнишь? Не трогай девочку!

Тётя хватает мужа ладонями за лицо, пытаясь заставить смотреть на себя.

- Уйди, дура! – Владислав Сергеевич отбрасывает её от себя, как надоедливого котёнка.

Тётя падает на ковёр.

Сегодня именно на мне сосредоточен гнев дяди, и никто не может отвлечь его.

Под гулкие удары сердца, стучащие в висках, срываюсь с места. Тётя оставила дверь распахнутой и мне везёт – я успеваю выбежать в коридор.

Длинная юбка и каблуки замедляют меня. Ткань скручивается вокруг ног. Я наступаю на подол и оступаюсь через шаг. Нахожу равновесие, делаю ещё шаг и снова наступаю на платье.

За спиной стучат приговором тяжёлые шаги.

- Стой, Дашка! – ревёт дядя. – Стой, зараза! Я тебя восемь лет кормил, паразитка неблагодарная!

Я бегу к лестнице. Ждать лифта времени нет.

Подхватываю подол руками, поднимаю его выше щиколоток и стараюсь ускориться.

Но я всё равно не успеваю.

Дядя хватает меня у самой лестницы. Я чуть не падаю вниз, уже занеся ногу над ступенькой.

Больно тянет меня за волосы, тщательно уложенные утром в праздничную причёску. Хватаюсь за его руку. Стараюсь уменьшить натяжение, чтобы было не так больно.

- Я покажу тебе, гадина, как от меня бегать! – цедит Владислав Сергеевич сквозь зубы.

Меня накрывает паника. Дядя совсем обезумел. Вижу это по его диким глазам.

Трясёт. По щекам текут слёзы. Я пытаюсь лепетать что-то, прошу отпустить меня, но он, конечно, даже не слышит.

- Что за… - слышу до боли знакомый голос предателя –мужа, и боль усиливается в сто крат.

Теперь он увидит меня и такой: униженной, с разбитой губой, растрёпанными волосами и каплями крови на белом свадебном платье.

Сколько позора может вытерпеть человек? Я уже подошла к своему пределу.

- Ты совсем больной? – с отвращением выплёвывает Влад.

- Заткнись, щенок! – голос Владислава Сергеевича гремит неконтролируемой истерикой.

Дядя не видит ничего вокруг. Трясёт рукой, в которой зажаты мои волосы. Шатается прямо рядом с лестницей.

С ужасом смотрю на ступеньки из белого мрамора. Там лететь и лететь. Тот, кто туда упадёт, сломает себе шею.

Влад смотрит на нас с презрением. Даже с отвращением.

- Мне жаль, что я твой сын, - говорит он. – Лучше бы мы не встретились, и я не узнал, что происхожу от такого урода.

7

Застёгиваю на талии молнию длинной черной форменной юбки. Вообще-то, в отеле, где я работаю, форма для женщин включает в себя юбку по колено, но для меня вынужденно сделали исключение. Никому не хочется смотреть на изуродованное тело.

Хоть моё рабочее место в прачечной и прячет меня от глаз гостей, но выставлять напоказ искалеченную ногу всё равно не имеет никакого смысла.

Это подарок на память о моём недолгом замужестве. Разбитое сердце и изломанное колено.

Мы с дядей пролетели по ступенькам десять метров, а внизу разбили собой большую стеклянную витрину. К сложным переломам добавились раны от осколков. До сих пор при звуке разбившегося стекла меня бросает в холодный пот.

Врачи сотворили чудо – вернули мне способность ходить. Во время первой операции в день свадьбы было не до красоты. Мне спасали жизнь. Через год была ещё одна. После неё я могу опираться на ногу и даже немного её сгибать.

Прошло уже три года, и я смирилась с тем, что останусь калекой. Через полгода, когда дойдёт моя очередь, будет ещё операция. Доктора обещают, что смогут улучшить функции и, возможно, избавить меня от боли.

Шрамы, к сожалению, по полису медицинского страхования исправлять не станут, а на платные операции денег в ближайшее время мне не собрать. С работой без образования там, где мы живём, туго. Как и вообще с работой. Мне повезло, что я смогла устроиться на своё место.

Морщусь и неловко присаживаюсь на кровать. Задираю подол юбки, чтобы растереть колено. Оно болит периодически, и это гораздо страшнее шрамов.

Собираю волю в кулак и снова встаю на ноги. Поправляю на себе белую форменную блузку и юбку. Нужно идти на работу. Если опоздаю, будет штраф.

Осторожно ступая на ногу, выхожу из своей спальни и держу путь на кухню. Ещё в коридоре слышу голоса. Это тётя Маша и наша соседка Марина Аркадьевна. Пожилая женщина помогает следить за Владимиром Сергеевичем, когда тётя уходит на работу.

- Ты ещё такая молодая! – восклицает соседка. – Зачем тебе этот пень гнилой? Разведись и сдай его куда-нибудь. Ты ж рассказывала, что человек он плохой был. Тебе всего тридцать восемь. Ещё раз замуж выйдешь. Может, и детку сможешь родить. Лишаешь себя бабьего счастья…

Марина Аркадьевна заводит периодически этот разговор с тётей. И я прекрасно знаю, что та ответит.

- Не могу, - слышу усталый голос тёти Маши. – Как же я его брошу? Неважно какой он был.

Это они про Владислава Сергеевича. Сейчас от грозного дяди осталась только тень. С ним случился второй инсульт, когда мы упали с лестницы.

Теперь дядя не встаёт, почти ничего не может делать самостоятельно, и даже говорить больше не в состоянии. Только мычать. А ещё плакать. Из жестокого деспота, державшего семью в страхе, он превратился в беспомощного инвалида.

Тётя права. Даже я не могу его ненавидеть. Третировал и бил меня кто-то другой, не этот несчастный старик с сознанием ребёнка.

- А Дашу-то как жаль, - причитает соседка, - хоть и калека, а красивая ведь девка! Фигурка ладная какая… и глаза как с иконы... Да кто ж её такую замуж-то теперь возьмёт? С ногой этой страшной…

Замираю в коридоре. Сто раз слышала эти причитания Марины Аркадьевны, а всё равно неприятно. Не пойду на кухню! Лучше сразу на работу поеду.

Стараясь не шуметь, разворачиваюсь и ковыляю к двери.

- Этот муж её бывший, сын твоего Владика, почему денег-то вам не даёт, так я и не поняла? – спрашивает соседка. – Твой овощ не помер же ещё. Почему все богатства только его сыну достались? Хоть бы Дашеньке пластику оплатил, и то совсем другая судьбы бы у неё была…

- Владик так завещание оформил, что, когда он стал недееспособным, все права на управление имуществом к сыну перешли, - объясняет тётя. – Он вроде как главный опекун.

- Так и сбагрила бы счастье это любимому наследничку! – не унимается Марина Аркадьевна. – А то тебе-то ничего не оставил, а ты с ним возишься…

Слышу грустный вздох тёти.

- Я ходила к Владу через месяц после нашей трагедии, когда деньги закончились. Просила его. Умоляла за Дашу. Но он сказал, что ничего нам не должен…

Приваливаюсь к стене и жмурюсь, чтобы не заплакать. Казалось бы, сердце давно отболело, а слёзы выплаканы, но иногда что-то находит…

Тётя справилась с заботой о двух инвалидах, как сумела. Денег мой бывший муж ей не дал, а без его разрешения она ничего не могла сделать. Даже продать дом, на который никто вроде бы не претендовал.

И всё-таки тётя Маша выкрутилась. Она продала всё своё личное имущество: драгоценности, которые дарил ей муж, машину, записанную на неё, и участок, оставшийся в глуши от моих родителей.

Мы переехали в крохотную двушку в небольшом городке, в двух часах езды от мегаполиса с хорошим реабилитационным центром. И все оставшиеся финансы ушли на несколько курсов реабилитации для меня и дяди.

- Вот мужики! – восклицает Марина Аркадьевна. – Совсем обнаглели! Влад этот младший красивую жену бросил, а ведь она почти нормальная! И рожать может, и всё, что надо… а ты этот пень трухлявый дохаживаешь…

Почти нормальная.

Это самое злое. Не люблю, когда соседка приходит. От её причитаний я чувствую себя ещё более жалкой, чем есть на самом деле.

8

Тётя Маша может обидеться, что я не зашла и не пожелала ей доброго утра, но лучше уж так, чем в очередной раз выслушивать сожаления соседки о моей печальной судьбе.

По её мнению, на мне можно поставить крест.

А я не согласна. Моя жизнь продолжается. Она, может, только начинается. Да, сейчас трудно. Работа, за которую платят копейки. Проблемы со здоровьем. Но это всё решаемо, я надеюсь. Вот подкоплю немного денег и съезжу, попробую восстановиться в институте. Переведусь на заочку и постараюсь закончить образование. Там и работа другая найдётся.

Зато я не осталась жить с таким, как Влад. Вот это был бы ужас. Провести свою жизнь возле человека с чёрной душой. Такие, как он, все отравляют своим присутствием. Тётя сказала, что нас развели. Он сам подал на развод, когда я была ещё в больнице. Спасибо ему за то, что мне не пришлось тратить на это время.

Успеваю добраться до работы за пять минут до начала рабочего дня. Замечательно. Повезло, что сегодня автобус приехал вовремя.

Здороваюсь с охраной, девушками на ресепшене, и спускаюсь на свой этаж. Прачечная у нас в подвале. Тут меня ждут баулы с грязным постельным бельём от горничных и пара пакетов с личными вещами гостей, которые нужно постирать.

Загружаю первую партию в стиральные машины. Моя коллега Вика, как всегда, опаздывает.

- Даша-а-а! – Вика забегает в прачечную с выпученными глазами.

Смешливая девушка моего возраста с двумя рыжими косичками трясёт в воздухе какими-то бумажками и чуть ли не пританцовывает на месте.

- К нам та-а-акой мужчина приехал! – Вика прижимает листочки к груди и мечтательно вздыхает. – Девчонки на ресепшене просто слюной истекли! Я и сама видела. Он такой… такой… только взглянул, а я чуть в обморок не упала! Аж ноги затряслись… Краси-и-ивый… просто чума! Я таких не видела ещё… и состоятельный. Люкс у нас снял. Говорят, на переговоры к нам на консервный завод приехал.

- Угу, - без энтузиазма отзываюсь я и ставлю в специальном бланке галочки напротив постиранных и поглаженных вещей.

Уж я-то знаю, сколько горя могут принести такие красавчики.

- Только он женат, - добавляет Вика разочарованно. – Я копию его паспорта на ресепшене стащила, чтобы на фотку полюбоваться и разузнать побольше. Страницы с семейным положением у меня нет, но девчонки сказали, что там штамп стоит. Эх…

- Вика, тебя за такие выкрутасы могут уволить! – отчитываю я безответственную девушку. – Ты украла личную информацию постояльца!

Вика с раздражённым вздохом закатывает глаза.

- Даш, да ты только посмотри, какой он красавчик! – девушка суёт мне под нос бумагу.

Откладываю в сторону сумку с бельём и беру в руки лист с чёрно-белой копией документа.

Взгляд падает на имя, и сердце пропускает удар.

Владислав Владиславович Огнев.

Нет, это не может быть то, о чём я думаю!

Быстро перевожу взгляд на крохотную чёрно-белую фотографию. Знакомые черты лица. Я бы этого мужчину ни с кем не перепутала.

Чёрт.

Весь воздух из прачечной вдруг куда-то исчезает. Мне нечем дышать. Дрожащей рукой опираюсь на ближайшую стиральную машину.

Мой бывший муж решил почтить своим присутствием нашу скромную гостиницу.

В голове красным предупреждающим сигналом загорается паника. Только бы не попасться ему на глаза!

Он снова женился… И я не хочу, чтобы он увидел меня калекой… чтобы стал сравнивать с той женщиной, которая ждёт его дома.

9

Главное — не паниковать. Нет шансов, что я столкнусь с бывшим мужем в своём подземелье. Всё будет хорошо. Я просто буду делать свою работу, как обычно.

Через день или два он уедет, и наши дороги никогда больше не пересекутся. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Вика бегает наверх, если нужно, а я тружусь внизу. Загружаю и разгружаю стиральные машины. Пропускаю постельное бельё через гладильный пресс.

К обеду больная нога устаёт и начинает ныть. Так всегда бывает, я уже привыкла. Просто нужно стараться не опираться на неё, вот и всё.

Напарница возвращается в прачечную вместе с одной из горничных. Кажется, девушку зовут Таней.

Таня толкает перед собой тележку, в которой спрятан пакет с грязным бельём для меня.

- Представляешь, - Вика легонько пихает меня в плечо, привлекая внимание, - Наташка убиралась сегодня в номере Огнева, и она сказала Тане, что видела нашего гостя без рубашки. У него такое тело! С кубиками! Везёт же кому-то: и богатый, и красивый…

Память подбрасывает картинку, где Влад сидит в номере для новобрачных без брюк. Привычка у него, что ли, такая - наполовину раздетым ходить?

- Если у человека душа уродливая, то красивая внешность и деньги это не окупят, - качаю я головой.

- А с чего ты взяла, что у него такая душа? – фыркает Таня. – Что, если мужик секси и при деньгах, тот сразу автоматически плохой?

- Нет, конечно, - я опускаю глаза. Признаваться, что знаю Владислава Огнева, я точно не собираюсь.

- Вот и проверим, - Таня подмигивает Вике, - нужно попробовать его соблазнить…

- Так он же женат, - я хмурю брови. – Или ты о том, что если соблазнится, то, значит, человек плохой? Странный, конечно, способ проверки…

- Почему? – удивляется Таня. – Если он мне изменит, то это плохо, конечно. А если со мной нелюбимой жене, то понятно же, что хорошо. Любовь же…

Смотрю на девушку с открытым ртом. Вот же странные у некоторых представления о добре и зле. Впрочем, с Владом они могли бы подружиться. У них явно много общего.

- А если он ещё и в постели хорош, - томно и мечтательно тянет Таня, закатывая глаза, - то просто обязан уйти от жены ко мне.

- Держи карман шире, - хихикает Вика. – Ты, конечно, хорошенькая, но вряд ли настолько, чтобы такой мужчина, как Огнев, голову потерял.

- А я тайными техниками крышесносного минета владею, - гордо заявляет Таня. – Кого осчастливила, всё потом за мной хвостиками бегали…

Краснею от неожиданно откровенной темы.

- Ты чего? – замечает мою реакцию Таня. – Неужели никогда не делала? А девчонки говорили, что ты разведена…

Ничего я не делала. Я и целовалась-то пару раз, и все с Владом Огневым, чтоб ему провалиться.

- Ты тогда с Рыжиком на свидание не ходи, - советует Таня. – Я видела, что он вокруг тебя бегал. Так вот, знай: он очень любит именно этот вид секса. То есть любит, когда ему делают, и всячески к этому склоняет уже на первой встрече.

Ох, не даются мне эти темы. Чувствую себя идиоткой. По статусу я женщина с опытом. Разведёнка. А по факту…

Ну какие свидания? Спасибо, мне бывшего мужа хватило, кажется, навсегда.

Рыжик – это один из наших поваров. Молодой парень с лицом, усыпанным веснушками. Они его не портят. Даже, наоборот – добавляют очарования. Он действительно звал меня встретиться где-нибудь после работы, но я как-то не готова, хоть парень и кажется мне симпатичным.

- Вообще с ним никуда не ходи, - неожиданно серьёзно заявляет Вика.

Таня толкает её вбок и делает круглые глаза.

- Что? – спрашивает Вика. – Нужно ей сказать. Это подло.

- Ничего ты не понимаешь, - шепчет Таня. – Ей же самой лучше будет. А то скоро плесенью тут покроется.

- В общем, мы слышали, как Рыжик говорил про тебя парням в курилке, мол, калека на любовь всей жизни не тянет, но сексом разочек её можно осчастливить, - выпаливает Вика на одном дыхании.

Глотаю подступивший к горлу ком. Аж внутри всё передёргивает от отвращения. Вот и как на свидания соглашаться, когда у мило улыбающегося симпатичного парня могут быть вот такие жестокие мысли?

- Ладно, пошли на обед, - зовёт Таня. – А то Рыжик лавочку прикроет, и будем до вечера голодные ходить.

Сначала хочу отказаться и трусливо остаться в своём убежище, но живот громко урчит от голода. Я ведь так опрометчиво не позавтракала. Не знала, что придётся скрываться от бывшего мужа. А с кухни Антон Алексеевич, главный повар, не даст и крошки вынести. С этим у него строго.

К счастью, на кухню с нашего этажа можно подняться на служебном лифте. Гостей там не бывает. Так что можно не опасаться столкнуться с Огневым.

Иду за Таней и Викой. Девушки специально не торопятся, чтобы я не отстала. Отводят глаза, когда я неловко перекидываю больную ногу через порожек перед кабиной лифта. Конструкторский дефект. Горничные всегда мучаются с тележками и этим порожком.

На кухне Рыжик подсаживается ко мне за стол для персонала. Сыплет остроумными шутками. Пытается якобы заботливо подкинуть в мою тарелку добавки. А я теперь вижу за его широкой улыбкой цинизм.

10

Бывший муж скользит по мне равнодушным взглядом, как по пустому месту. Узнал, но ему плевать? Или не разглядел за формой обслуживающего персонала человека?

И то и другое мне неприятно. Не хочу его видеть, потому что при взгляде на этого мужчину вспоминаю себя в прошлом. Наивную глупую девочку, об которую запросто вытерли ноги.

Да, за последние годы я немного обросла толстой шкурой. Научилась не тянуться за теплом и любовью так отчаянно. Но глупая девочка всё ещё там, в моей душе. И при взгляде на Влада Огнева ей очень плохо.

Быстро, насколько это возможно с моей ногой, разворачиваюсь и бросаюсь обратно в кухню. Там ещё полно обедающего персонала. Все болтают и не обращают на меня никакого внимания.

Отсюда есть другой выход - в зал со столиками для постояльцев. Но работникам отеля, кроме официантов, запрещено там появляться. Могут влепить штраф.

Пользуясь тем, что на меня никто не смотрит, прячусь в кладовке с овощами. Через секунду за мной забегает Вика.

- Ты чего? – с любопытством спрашивает она.

Вижу по горящим глазам, что не отстанет – станет допытываться.

Молча качаю головой. Сердце в груди бьётся, как бешеное.

Звуки разговоров за дверью неожиданно стихают. Будто кто-то выключил пультом звук на телевизоре.

Вика разворачивается к выходу из кладовки и вглядывается в небольшое окошко на двери.

- Там директор с Огневым на кухню заявились, - шепчет Вика.

Понятно, почему все замолчали. Дмитрий Романович, наш директор, – строгий начальник. Всех по струнке заставляет ходить.

- А это, Владислав Владиславович, наша кухня, - слышу голос Дмитрия Романовича.

От его елейного тона у меня зубы сводит.

– Печи год назад меняли. Чистота на высшем уровне, сами видите, - Дмитрий Романович будто ведёт экскурсию в музее. – Что вы ищете, Владислав Владиславович?

- Между столами ходит, - шёпотом поясняет мне Вика, - сотрудников зачем-то разглядывает…

- Да так… - слышу голос бывшего мужа, - показалось просто, что знакомого увидел…

- Пойдёмте, я вам зал ресторана покажу, - предлагает Дмитрий Романович, - заодно и пообедаем.

- Ушли, - шепчет Вика через некоторое время.

Выдыхаю облегчённо.

- Да-а-аш, - девушка разворачивается ко мне, - а ну, колись!

- Не хотела Дмитрию Романовичу на глаза попадаться, - сочиняю я на ходу, - он меня утром отчитал за опоздание…

- Да? – недоверчиво переспрашивает Вика.

Ей не нравится моё объяснение, потому что оно неинтересное. Она явно надеялась на что-то более интригующее.

Дверь в кладовку открывается, и к нам заглядывает Антон Алексеевич, главный повар.

- Это кто ещё тут у меня шарится? – гневно восклицает он. – Картошки наворовать решили, хулиганки?

Он скорее смеётся, чем серьёзно нас в чём-то обвиняет.

- А ну, марш отсюда! – приказывает он и чуть не взашей выпинывает нас из нашего укрытия.

- Вы чего там прятались? – спрашивает заметивший нас Рыжик.

- За тобой подглядывали, - Вика шутливо ему подмигивает.

Мы вдвоём благополучно сбегаем на наше рабочее место, и я окончательно успокаиваюсь. Погружаюсь в работу и уговариваю себя не переживать о том, что могу столкнуться где-то с бывшим мужем. Он же обо мне давно забыл. И я забыла.

Первое время, после того как проснулась в больнице, я очень переживала. Думала: что же со мной не так? Почему не понравилась тому, кому так хотелось понравиться?

А потом поняла: дело не во мне. Дело в самом Владе. Просто другие люди для него ничего не значат. Он из тех, для кого окружающие - это ресурс, способ добиться чего-то в жизни.

Когда вечером уже готовлюсь уйти с работы, заглядывает бегавшая на десятый за день перерыв Вика.

- Даша, тебя в отделе кадров ждут, - сообщает мне девушка, - нужно приказ по сверхурочным часам подписать, а то надбавку не выплатят.

11

- Извини, мне они твои документы не дали сюда принести, - Вика разводит руками.

- Ничего, сама схожу, - я откладываю в сторону стопку отглаженных белоснежных простыней.

Отдел кадров находится в административном крыле на втором этаже. Там же рядом и кабинет Дмитрия Романовича.

Если наткнусь там на Влада, значит, судьба хочет меня снова помучить. Может, не стоит от этого бегать? Перетерплю унизительную встречу один раз и дальше заживу спокойно.

Доезжаю на лифте до второго этажа и совершенно без приключений дохожу до отдела кадров.

Коридор с красным ковровым покрытием, диванчиками и зелёными пальмами в больших керамических кадках совершенно пуст. Ни души.

В нужном кабинете меня ждёт недовольная женщина. Её рабочий день, как и мой, подошёл к концу. И задерживаться ей явно не хочется.

Вообще, не понимаю, зачем эти бумажки. Я тут работаю неофициально. Мои проблемы со здоровьем для Дмитрия Романовича - ненужный риск. Оформлять меня как положено, он не захотел, чтобы не пришлось заморачиваться с долгими больничными, если я уеду на операцию или реабилитацию.

- У меня тут не богадельня! - заявил директор, когда принимал меня на работу. - Если работаешь, получаешь зарплату. Если здоровье поправляешь, то не за мой счёт.

Меня его предложение устроило. Для исправления здоровья нужно заработать денег, а после этого можно и другую работу найти.

К тому же знаю я этих благодетелей: если человек делает для тебя что-то, это ещё не значит, что он желает тебе добра. Вот тот же Владислав Сергеевич в обмен на помощь считал меня чуть ли не своей собственностью.

Так что подход Дмитрия Романовича нравится мне больше. По крайней мере, можно не ожидать подвоха.

Девушка убирает подписанную мною бумажку в специальную папочку. Она прямо сейчас может выкинуть эту папочку в мусор. По официальным документам я никак не отношусь к этому отелю. И зарплату мне переводят не как всем на карту, а отдают в конверте. В той самой папочке есть листик, где я расписываюсь раз в месяц за полученную сумму.

Наверно, специалист отдела кадров просто привыкла, чтобы на всё были бумажки. Вот и подпольную сотрудницу заставляет подписывать ворох никому, кроме неё не нужных приказов и дополнительных соглашений.

Убрав папочку в стол, женщина встаёт со своего рабочего места, берёт сумочку и идёт к двери. Ждёт меня там с ключами в руках. Как только я выхожу, закрывает кабинет и спешит на выход.

Я, разумеется, сразу от неё отстаю. Да и некуда мне торопиться. Тётя с Владиславом Сергеевичем, скорее всего, уже поужинали, а разогреть мою порцию можно хоть через час, хоть через два.

- Идите в бар, там вам нальют, - из раздумий меня вырывает голос женщины из отдела кадров.

Кто-то из постояльцев забрёл в административное крыло. Вижу впереди явно нетрезвого мужчину, развалившегося в кресле из коричневого кожзама.

Он, не вставая, пытается схватить опередившую меня сотрудницу отеля за край жакета.

Женщина уворачивается. Я отсюда чувствую, каких трудов ей стоит сдержать раздражение. Проявлять к гостю грубость нельзя, но выдержки всегда работающих с постояльцами сотрудников у специалиста кадров нет.

- Нет, извините, я не могу принести вам сюда ещё виски, - бурчит она и спешит улизнуть от назойливого мужчины.

А я узнаю в пьяном госте бывшего мужа.

Ну, разумеется: жизнь любит проверять на прочность.

Замираю посреди коридора. За моей спиной нет других выходов. Чтобы попасть к лифтам или на лестницу, нужно пройти мимо Влада.

И спрятаться негде - все кабинеты закрыты. Может, конечно, Дмитрий Романович ещё не ушёл домой.

Стою, пытаясь решить: пойти вперед или всё-таки заглянуть под каким-нибудь предлогом к директору.

- Что ты меня преследуешь?! - неожиданно спрашивает Влад, повернув голову в мою сторону. - Оставь меня в покое!

Язык у Влада заплетается от выпитого, а голос полон ненависти ко мне.

12

- Что ты мне мерещишься всюду? – бывший муж трёт лицо руками и мучительно стонет. – Раньше хоть виски помогал, а теперь от тебя вообще спасения нет… хоть в петлю лезь…

Стою, затаив дыхание. Кажется, я для Влада призрак прошлого. Или образ мучающей его совести.

Если так, то мне его не жаль. Равнодушно смотрю на сгорбленную фигуру бывшего мужа. Нас разделяет шагов двадцать.

Движения Влада заторможены алкоголем. Он трясёт головой из стороны в сторону, а потом косится в мою сторону и снова протяжно стонет.

Неловко дёргает ногой, опрокидывая стоящий на полу пустой стакан.

- Я же не знал, что так получится, - объясняет бывший муж сам себе, - Ну что ты ко мне приходишь? Что я ещё могу сделать?!

- Лучше бы ты ничего не делал, - вырывается у меня.

Влад рычит, как раненный зверь. Он больше не смотрит на меня. Пытается закрыться от неприятного видения.

Неужели у такого человека, как Владислав Огнев, есть совесть? В таком случае он зря надеется избавиться от неё, отгородившись ладонями. От себя ведь не спрячешься.

- Ненавижу, - шепчет Влад, глядя в стенку перед собой, - как же я тебя ненавижу! Всю жизнь будешь меня мучить? С того света приходить? Ну не могу я ничего исправить! НЕ МОГУ!

Последнее он произносит, повысив голос. Почти выкрикивает в пустоту перед собой.

- Как будто ты пытался что-то исправить, - стальным голосом замечаю я.

Сама удивляюсь тому, как холодно звучит то, что я говорю. Впрочем, это объяснимо: душу сковывает леденящая стужа.

- Живи, как жил, что тебе мешает? – спрашиваю я.

- Не могу, - Влад поднимает с пола пустой стакан, подносит к губам, переворачивает и шлёпает по донышку, в надежде вытрясти последнюю каплю. – Может, если бы ты простила… ты можешь простить меня? Тебе ведь уже всё равно…

Я не злой человек. И часть меня робко предлагает подарить Владу облегчение. Ведь, правда, ничего сложно: просто произнести вслух несколько слов.

«Я тебя прощаю…»

Но я не могу. Обида и боль за растоптанные чувства, которые я, казалось бы, давно пережила, вспыхивает в груди взрывом. Я не могу ничего сказать. Я даже вдохнуть не могу.

Влад вдруг вскидывает голову. Смотрит на меня безумным стеклянным взглядом.

- Ну, прости меня, слышишь? Прости! – бормочет он. – Как мне заслужить твоё прощение? Усыновить сиротку? Пожертвовать все деньги ублюдочного папаши на храм? Только скажи!

Влад вдруг бросается на пол. Неуклюже вываливается из кресла на ковёр, которым застелен коридор.

Бывший муж ползёт ко мне на четвереньках. Он настолько не в себе, что натыкается на кадку с цветком, и даже не чувствует этого. Несчастный фикус накреняется, а часть земли из горшка рассыпается на ковёр.

Это не останавливает Влада. Он приближается ко мне с пугающей для его состояния прыткостью.

На меня будто паралич нападает. Смотрю на ползущего ко мне бывшего мужа в ужасе. Нужно срочно улепётывать отсюда, вот только куда и как?

Стук собственного сердца бьёт по барабанным перепонкам.

- Не подходи, - шепчу я в ужасе, - стой там, не подходи ближе.

Но Влад не слышит меня. Он продолжает бормотать себе под нос требования простить его и кидается к моим ногам.

Отступаю назад и морщусь. Когда нервничаю, всегда ставлю ногу неудобно, и это причиняет дискомфорт.

Бывший муж, не поднимаясь с колен, обхватывает мои ступни. Сжимает их изо всех сил так, что мне становится больно.

- Ты почти как реальная… - шепчет он, - я могу даже коснуться тебя… прости меня, Даша, прости… я ноги твои готов целовать…

Понимаю, что именно это он сейчас и собирается сделать. В душе поднимается паника. От неё бурлит кровь, текущая по венам. Невыносимое чувство. Хочется срочно что-то сделать, чтобы убраться отсюда подальше. Пытаюсь выдернуть свои ноги из стольной хватки. Пытаюсь сделать шаг назад.

Но Влад не намерен отпускать свой призрак. Он рычит и сильнее сжимает пальцы на моих лодыжках, и я всё-таки теряю равновесие.

Сердце ёкает в груди, когда я понимаю, что лечу вниз. Неловко взмахиваю в воздухе руками и больно плюхаюсь на попу, ударяясь ещё и локтем.

В пострадавшем колене вспыхивает дикая боль. Даже перед глазами темнеет. Вдыхаю судорожно воздух, стараясь справиться с этим.

Я привыкла к боли за последние годы. И всё же, когда она такая сильная, это почти ломает. Потому что захватывает всё тело целиком. Дрожат руки. Холодный пот прокатывается по лбу и спине. А в груди скручивается тугой узел непереносимой тревоги.

Сквозь этот морок чувствую, как по моим ногам шарятся чужие руки.

Влад ощупывает мои туфли, затем лодыжки и икры сквозь ткань длинной юбки.

- Ты настоящая… - шепчет он шокировано.

13

- Ты ведь не призрак и не галлюцинация, - Влад всматривается в моё лицо так, будто от этого зависит его жизнь.

- А, может, - сердце стучит отчаянно, бьётся у самого горла, отчего мой голос звучит прерывисто, - ты допился до белой горячки, и галлюцинации стали осязаемы.

- Может… - Влад тянется к моему лицу, хочет дотронуться пальцами до щеки.

Бью бывшего мужа по руке.

- Нет, - Влад сжимает в кулак и разжимает ладонь, по которой я ударила, - всё-таки ты живая.

- А какой мне ещё быть? – бурчу недовольно и пытаюсь немного отползти на попе подальше от Влада.

- Даша, я обращался в два детективных агентства, чтобы найти тебя, - бывший неверяще качает головой. – Последний след, который удалось найти, — это реабилитационный центр, в котором ты проходила лечение три года назад. А потом всё! Как растворилась в воздухе… Детективы уже год твердят мне о том, что тебя, скорее всего, нет в живых. Не может человек в наше время не оставлять следов, по которым его можно вычислить!

Влад нервно сглатывает. Мы так близко, что я вижу, как дёргается его кадык при этом. Вижу даже колючую щетину на его подбородке и чувствую запах мужской туалетной воды вперемежку с ароматом алкоголя. Необычный запах хвойного виски щекотит ноздри.

Влад ошибается. Можно жить, не оставляя следов из документов и привязок к местам, если обстоятельства вынуждают.

Квартиру мы с тётей снимаем без договора. Так захотел хозяин. На работе я тоже нигде по бумагам и базам не числюсь. Тётя Маша открыла в себе талант договариваться с людьми в обход системы.

Когда Владислава Сергеевича отказались брать на ту же реабилитацию по квоте из-за плохих анализов, она нашла кому дать взятку, чтобы его всё-таки взяли, и курс провели. Без оформления документов, разумеется, чтобы не портить статистику. Зато ощутимо дешевле, чем платный курс реабилитации через кассу.

Так и живём. Мы обе работаем за зарплату в конвертах. И даже, когда мне понадобилось попасть в местную поликлинику, без прописки это было не сделать по закону. Тётя Маша принесла мне полис, который устроил поликлинику и даже находился по базе, правда, с ошибкой в фамилии.

Действительно, получается, что мы почти что призраки. Исчезнувшие в никуда.

- Ну, выяснил, что я жива, и хорошо, - отодвигаюсь от Влада ещё немного, - будь здоров, живи спокойно…

Хочу подняться на ноги и уже уйти, наконец, отсюда. Сколько можно сидеть посреди коридора?

Влад хмурится и хватает меня за подол юбки.

- Нет, подожди, - говорит он, - ты ведь не исчезнешь снова?

Тяну из рук Влада ткань юбки. Не отпускает, сволочь. Только крепче сжимает.

- Обязательно исчезну, - нервно улыбаюсь бывшему мужу, - ты проснёшься завтра трезвым и поймёшь, что я тебе привиделась…

Хмурюсь, пытаясь подобрать под себя ноги и встать. Сидящий рядом Влад мешает. Из-за плохо гнущейся ноги мне нужно больше места.

- Нет! – хрипит бывший муж, резко подаётся вперёд и хватает меня за ноги.

Прямо за больное колено.

Из глаз сыпятся искры. Кусаю губу, пытаясь сдержать болезненный стон, но не выходит. По телу прокатывается волна холодного пота, а на глаза наворачиваются слёзы.

Мне тут же становится стыдно за слабость и страшно, что Влад обнаружит моё увечье.

- Ты чего? – спрашивает он.

- Ничего.

- Ударилась, когда упала?

- Угу.

Он, конечно, имеет ввиду падение, произошедшее пять минут назад. Но зачем уточнять.

- Дай посмотрю, - мужские пальцы снова хватают край длинной юбки.

Меня снова бросает в холодный пот.

- Не смей! – истерично кричу я.

Только не это. Не позволю ему смотреть. Не хочу.

Меня начинает трясти. Это паника подступает. Мой ночной кошмар. Бывший муж, который глумится над моим уродством.

- Ты, кажется, даже встать не можешь, - упрямо гнёт своё Влад. – Дай посмотрю. Не бойся, я ничего тебе не сделаю.

Влад тянет ткань вверх, пытаясь задрать подол юбки. Я тоже вцепляюсь в юбку и тяну её обратно вниз.

Плотная ткань трещит в наших руках. Смаргиваю слёзы, и они стекают вниз по щекам.

- Даш, ну тебе же больно, чего упрямишься? Я просто хочу увидеть, что всё в порядке.

- Не нужно задирать мне юбку посреди коридора! – выпиливаю я.

Влад ослабляет хватку.

- Точно, я не подумал об этом…

Выдыхаю с облегчением. Кажется, пронесло.

Бывший муж поднимается на корточки, подсовывает под меня руки и быстро встаёт вместе со мной. Подхватывает меня, как пушинку. Будто он не пьян, а не вешу больше пятидесяти килограмм.

Я ничего не успеваю сделать. Вскрикиваю испуганно и рефлекторно хватаюсь за Влада. Мне кажется, он сейчас сделает шаг, и мы оба упадём.

14

Влад заносит меня в номер, а дверь за нами захлопывает ногой.

Здесь темно. Плотные шторы занавешены, а свет не включён. Бывший муж идёт практически на ощупь, и я сжимаю рубашку на его плечах сильнее. Мне кажется, что сейчас мы врежемся в стену или кресло, которое обязательно должно быть где-то здесь.

Жмурюсь зачем-то. Мне и так ничего не видно. Остаются только гулкие удары сердца и запах хвойного виски, исходящий от мужчины, держащего меня на руках.

В голову приходит глупая мысль, что это первый раз, когда кто-то носит меня на руках. Вероятно, родители тоже делали это, когда я была совсем маленькой, но в памяти ничего не отложилось.

Наверно, поэтому сейчас у меня возникло чувство полёта. Как будто в желудке что-то тянет и переворачивается. Это немножко пугает и завораживает одновременно.

Влад опускает меня на покрывало, а у меня такое чувство, что я оказалась на эшафоте.

В темноте со страхами совсем сложно справиться. Они заставляют тело трястись и шумно дышать, будто я только что пробежала целый километр. Раньше я так могла.

Щелчок выключателя, и над моей головой загорается встроенная в стену лампа. Открываю глаза и моргаю от яркого после темноты света.

Чувствую себя зверьком, загнанным в угол или даже в ловушку. Паника растекается по телу парализующим ядом. Почему-то даже собственные руки плохо слушаются. Но, кажется, самое время начать кусаться. Защищать себя.

- Отойди, дай мне встать! - требую я.

Хочу, чтобы слова звучали грубо, но не выходит. Голос дрожит, как и все тело.

Бывший муж сидит на краю кровати, преграждая мне дорогу, и не торопится делать то, что я говорю.

- Ты изменилась, - шепчет он, окидывая меня всё ещё неверящим взглядом, - так чем ты там ударилась? Болит?

Тянется к подолу юбки. Ну и хамство…

- Ничего у меня не болит, - вру я, выдёргивая подол из его рук. – Мне нужно идти. Пока, Влад.

Пододвигаюсь к другому краю широкой кровати, чтобы встать с другой стороны. Ну зачем они такие большие в вип номерах? Здесь же пять человек с комфортом поместятся!

- Ладно… - сдаётся Влад. Кажется, он и сам понял, что задирать юбку посторонней девушке без её согласия – это так себе идея. – Скажи хоть, где тебя найти. Ты в форме… работаешь здесь?

- Работаю, - стараюсь не морщиться, спуская покалеченную ногу на пол.

Так, нужно дышать глубже. Вдох.

Поднимаюсь на ноги, и боль от колена прокатывается эхом по всему телу.

Выдох. Натягиваю на лицо улыбку.

- Хорошего вам вечера, Владислав Владиславович, если что-то понадобится, звоните на ресепшен.

Если удастся сейчас уйти, то у меня даже будет выбор: выйти завтра на работу и снова увидеть Влада или сбежать. В общем-то, даже сбегать не обязательно. Просто больше не приходить в отель. В моём неофициальном личном деле указан в качестве домашнего адрес прошлой нашей съёмной квартиры. Жаль, конечно, терять деньги за отработанный месяц, но, возможно, это не такая уж высокая цена за спокойствие.

Влад тоже встаёт.

- Неужели даже разговором меня не удостоишь? – ухмыляется он.

- О чём нам говорить?

Чувствую на себе его взгляд и нервничаю, как на экзамене. Я должна сделать десять безупречных шагов до двери. Уйти гордо.

- О том, почему ты пряталась все эти года? – Влад осторожно подходит ближе.

Сжимаю кулаки и делаю первый осторожный шаг.

Хорошо, если продолжить так же, то всё получится.

- Я не скрывалась, - смотрю куда угодно: на пол, на торшер возле кресла, только не на Влада. Я правда не хочу его видеть. Это слишком больно.

- И все же мы должны поговорить, - Влад качает головой и делает ещё шаг ближе ко мне. – Ты моя жена, а я всё ещё твой муж.

Он несёт какой-то бред.

- Тётя сказала, что ты подал на расторжение брака, и нас развели, - бурчу я, пытаясь ускориться.

Влад подходит быстрее, чем мне удаётся двигаться.

- Подал, - соглашается Влад, - но потом отозвал заявление, когда вы пропали. Законную жену искать проще, чем бывшую, знаешь ли… В полиции охотнее слушают…

Пожимаю плечами. Это какой-то бред. Что он несёт? Тетя сказала, что ходила к нему, умоляя помочь, а он послал её на все четыре стороны. И что теперь? Зачем искать того, на чью судьбу наплевал?

- Ты хоть понимаешь, что полиция до сих пор подозревает меня в тройном убийстве? – выпаливает Влад, и я слышу наконец знакомые нотки раздражения в его голосе. – Таблоиды мне все кости перемыли. Кровавый наследник закопал в лесу мешающих родственничков…

Лицо Влада кривится, демонстрируя, как он относится к этим сплетням.

- А разве это не похоже на правду? – ядовито шиплю я. В душе клокочет возмущение, - Ты ведь хотел получить деньги Владислава Сергеевича, и готов был ради этого на всё! Даже жениться на женщине, которая для тебя «плесень за плинтусом». Избавиться сложно, так что проще смириться…

15

Глухие удары сердца отсчитывают секунды. Стучат оглушительно в тишине. Кажется, что прошла вечность после того, как Влад задрал подол моей юбки.

Я не смотрю на него. Отворачиваю голову вбок и упираюсь взглядом в стену. Тусклый свет от лампы над кроватью ложится на поверхности бликами. Создаёт длинные тени, искажающие пространство.

- Ты… ты не сейчас упала… - хрипит Влад.

Поворачиваю к нему лицо. Впиваюсь взглядом. Мне страшно до ужаса, но я всё-таки хочу увидеть его реакцию.

Влад выглядит поражённым. Шокированным. Он всё ещё смотрит на мои ноги. Кажется, даже не моргает, будто увидел восьмое чудо света.

Ищу на его лице малейшие признаки отвращения или брезгливости. Я почти хочу их там увидеть. Хочу прожить эту боль до конца, чтобы никакой больше недосказанности не осталось.

Я повесила на Влада ярлык эгоистичной сволочи и хочу получить подтверждение этому.

Одна его рука держит ткань юбки, не давая ей спуститься. Другая – комкает в кулаке покрывало рядом с моей ногой. Влад сжимает его до побелевших костяшек.

Взгляд бывшего мужа стекленеет. Он проваливается куда-то в свои мысли.

Неважно, что он сказал, будто мы не разведены. Я не могу думать о нём, как о муже. Он бывший. И даже меньше. Он никто. Мы не были близки ни одной секунды. Не стали ни любовниками, ни соратниками. У нас нет общего прошлого.

Только моё опалившее душу разочарование.

Сколько он ещё будет таращиться на мои ноги? Я больше не пытаюсь вырвать из его рук подол. Не пытаюсь сбежать. То, чего я так боялась, случилось.

Я сейчас хуже, чем голая под безжалостным взглядом Влада. Беспомощная и слабая. И, конечно, вызывающая отвращение.

Я не казалась ему привлекательной раньше. Теперь-то уж точно моё тело может вызывать только жалость.

Мне должно быть плевать. Зачем мне оценка этого человека? И я уверяю себя очень старательно все последние годы, что мне нет дела до того, как я выгляжу.

Я просто сосредоточусь на других сферах жизни. Я могу смириться с тем, что личное счастье со мной не случится. В жизни много всего другого, чем можно наполнить сердце. Друзьями и интересной работой, например.

Правда, мне хотелось бы когда-нибудь завести детей. Это ведь возможно. Отчаянно хочется подарить кому-то ту любовь, которой я была лишена в детстве. Понежить крохотного малыша на руках. Увидеть, как он вырастет в самостоятельного человека.

Эти мысли причиняют боль, сравнимую с физической. Я слабо верю в то, что мечта о ребёнке осуществится когда-нибудь. Во-первых, у меня пока банально нет денег, чтобы не работать хотя бы какое-то время после родов. Во-вторых, при мысли о том, чтобы сблизиться с каким-то мужчиной, меня охватывает дикая паника. Я уверена, что это будет ужасно. Унизительно для меня.

Возможно, когда-нибудь потом, когда я смогу закончить образование и найду работу с более высокой зарплатой…

Я креплюсь как могу, но слёзы всё-таки застилают глаза. Почему Влад может вот так запросто вынырнуть из небытия прошлого и вести себя так, будто у него есть какие-то права на меня. Хватать, когда я не хочу. Тащить в свой номер. Разглядывать моё тело.

Юбка ложится покрывалом на мои ноги. Спектакль окончен. Он насмотрелся.

Дёргаюсь, как от удара тока, когда пальцы Влада касаются моей мокрой от слёз щёки и осторожно стирают влагу. Почти нежность, рвущая сердце на части.

Неужели он не понимает, что вот такое обращение хуже, чем грубость и безразличие?

- Я схожу с тётей Машей в полицию, - тихо обещаю я. – Они убедятся, что ты никого из нас не закопал в лесу и к тебе не останется претензий. Живи дальше и оставь нас в покое…

- Даша… - голос Влада срывается на хрип. – Я… хочу помочь тебе… исправить…

Зажмуриваюсь и трясу головой. Это уже слишком. Глупые слёзы текут из глаз не переставая. Я не хочу. Не хочу быть здесь. Не хочу говорить с ним. Меня трясёт только от одного его присутствия.

- Тётя Маша ходила к тебе, когда помощь была нужна, - выпаливаю я сбивчиво. – Ты прогнал её. Сказал, что тебе плевать, если мы все сдохнем. К чему сейчас этот цирк?

Горячие мужские пальцы проводят по моей мокрой щеке, и я снова отчаянно трясу головой, не позволяя касаться себя.

- Так и было, - безжизненным голосом отвечает Влад. – Да, малышка, я скотина. Не лучше своего папаши.

Голос Влада дрожит от напряжения.

- Я вижу, что ты ненавидишь меня, и ты имеешь на это право, - говорит он. – Я только хочу объяснить тебе, как всё было…

- Не хочу ничего знать! – я закрываю уши ладонями.

По-детски боюсь новой душевной боли. Не хочу! Не хочу знать, о чём именно он думал, когда ломал мою жизнь.

Влад обхватывает мои запястья и без особых усилий отдирает ладони от моей головы.

Смотрит на свои пальцы, сомкнутые на моих руках наручниками.

- Плевать, что ты не хочешь. Я должен рассказать.

16

Кажется, Влад не осознаёт, что сжимает мои запястья с такой силой, что причиняет боль.

Все его внимание сосредоточено на моём лице. Он смотрит мне в глаза пристальным горящим взглядом. Будто хочет объяснить что-то уже только этим.

Но я не пониманию даже, зачем ему этот разговор.

- Я с самого детства ненавидел отца, - говорит Влад. – Жил с мыслью о том, что он и я своим рождением сломали жизнь матери. Она была его любовницей. Наверно, любила его. Не знаю. Мне рассказывала только о том, как ненавидит. Но, думаю, если бы она его не любила, то пережила бы легче то, что он её бросил. Может, сделала бы аборт. Но она не избавилась от ребёнка. Родила меня в восемнадцать и даже оставила, не сдала в детский дом. И, наверно, она была бы хорошей матерью, если бы просыхала хоть иногда.

Слова Влада отзываю во мне воспоминаниями о собственном детстве и пьющих родителях. Я не чувствую обиды или ненависти к ним. Когда я была маленькой, то воспринимала их, как естественную часть недружелюбного окружающего мира. Дождь мокрый. Снег зимой холодный. Соседские гуси злые и могут ущипнуть. А родители всегда нетрезвые и не любят, когда я попадаюсь им на глаза. Для того чтобы спрятаться от всех этих опасностей, у меня был сарай и лес неподалёку. А старушка - соседка хоть и ворчала о том, что моим родителям не следовало меня рожать, но почти каждый день звала к своему порогу и угощала хлебом, а то и кружкой молока.

Я помню острое чувство одиночества и собственной неправильности. Не только от соседки мне доводилось слышать о том, что лучше бы меня не было.

Так что хоть в этом я могу понять Влада. Кажется, он вообще чувствует вину за то, что родился. Глупо, конечно. Но то, о чём нам твердят в детстве, не так легко вытащить из головы.

- Мы с мамой часто переезжали из одной съёмной квартиры в другую, - продолжает Влад. – Жили периодически у мужиков, с которыми она спала. Но я всегда знал, что это ненадолго. Взрослые будут орать друг на друга, бить тарелки и бутылки, а потом мы с мамой пойдём ночью с вещами на автобусный вокзал. Будем сидеть там до утра и делать вид, что ждём отправления. А потом она оставит вещи в камере хранения, а меня — на детской площадке неподалёку. Так было много раз. Она уходила искать новый угол для нас, а я сидел весь день на качелях, гадая, придёт ли она за мной или уже нет. И каждый день я слышал о том, что в такой нашей жизни виноват мой ублюдочный папаша, бросивший её беременной, и, конечно, я. Потому что из-за меня она не может найти нормального мужика и работу.

Влад замолкает, а я не знаю, что сказать. Не ожидала от него откровенности о прошлом. От его рассказа сжимается сердце. Вот только то, что тебя не любили в детстве, не оправдывает подлостей, совершённых во взрослом возрасте. Объясняет - возможно, но не оправдывает.

Владислав Сергеевич тоже как-то рассказывал, что его бил в детстве отец. Не думаю, что это снимает с него ответственность.

- Я просто хочу, чтобы ты понимала, насколько я его ненавидел, - в глазах Влада отражаются холодным блеском чувства, о которых он говорит. – Он списал нас в утиль, посчитал недостойными. Кинул на произвол судьбы. Мать умерла, когда мне было тринадцать. Из детского дома я сбежал. Там со мной обращались, как с тупым ребёнком, в то время как я к тому моменту был уже взрослым. Жил, как и мать, где придётся. У друзей, пока не ссорился с ними. На улице. Неважно. Воспроизводил жизнь с ней. Даже пить начал, но очень быстро бросил. Потому что алкоголь не мог унять душевный голод. Я жаждал доказать, что родился не зря. Что я не ошибка. Что могу выгрызть зубами то, чего хочу. Стать человеком, с которым считаются. Поставить эту жизнь на колени так же, как она поставила меня.

Тут я даже завидую Владу. У меня нет такой отчаянной жажды достижений. Я стараюсь наладить свою жизнь и мечтаю о простом тихом счастье. Не о великих свершениях. Внутренний огонь моего несостоявшегося мужа завораживает. Сила его характера влечёт, вот только я уже обожглась об этот огонь однажды. Он не греет. Он превращает тех, кто стоит на пути, в пепел.

Не хочу, но слушаю Влада очень внимательно. Возможно, он прав. После объяснений думать о прошлом может стать легче. Возможно, когда-нибудь я буду вспоминать о своём коротком замужестве так же спокойно, как о детстве.

Руки Влада сжимают мои запястья уже не так сильно. В то время как говорит, он гладит большими пальцами покрасневшую кожу, и, кажется, не замечает этого.

- Моя ненависть к отцу распространилась на всех членов его семьи, - признаётся Влад, всё ещё глядя мне в глаза. – Я не разделял вас, пойми. Да, я хотел забрать его бабло. Деньги решают в этой жизни очень много, и ради них я готов был прогнуться под него на время. До тех пор, пока не смогу отомстить. Думал, цена не важна…

Взгляд Влада блуждает по моему лицу. А мне становится душно и тяжело. Примерно так я себе и представляла. Я для него была только средством достижения цели. Сердце сжимается от боли. Это реакция всё ещё живущей во мне наивной влюблённой дурочки, поверившей в чувства этого мужчины.

- Когда после загса мы приехали в отель, я понял, что совершил ошибку, - признаётся Влад. Его взгляд становится виноватым. - Ты была такая счастливая и невинная… я понял, что не хочу пачкать тебя своей ненавистью, понял, что нельзя было жениться на тебе…

Да, наша свадьба была ошибкой. Я и так, чёрт побери, знаю об этом. Жмурюсь, качая головой. Мне больно слушать. Не хочу. Достаточно.

17

Я очень хочу поскорее закончить этот разговор. Желание избавиться от общества Влада так велико, что я готова согласиться на всё что угодно, лишь бы только убраться уже из этого номера и вдохнуть, наконец, полной грудью.

- Хорошо, - говорю я. – Давай завтра поговорим об этом во время моего обеденного перерыва.

Тру покрасневшие запястья и понимаю, что меня никто не держит. Значит, надо двигать к выходу.

Снова пытаюсь медленно и незаметно отодвинуться на другой край кровати. Нужно встать на ноги.

Влад моментально реагирует.

Испуганно охаю, когда мужские руки крепко хватают меня за талию и притягивают на прежнее место.

- Куда ты собралась? – раздражённо спрашивает он.

- Домой… - мой голос звучит неуверенно и слабо, какой-то жалкий лепет вместо твёрдого отпора.

Просто этот капкан из мужских лап на талии вызывает во мне панику. Сердце стучит так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди. И какое-то дурацкое оцепенение не даёт и пальцем пошевелить. Как будто в тело впрыснули парализующий яд.

Чувствую, что у меня дрожат губы, и совсем впадаю в отчаяние. Не хватало ещё разреветься для полного позора.

- Тише, не бойся, - в голосе Влада звучат властные нотки, - я не собираюсь расчленять тебя, Даша, не нужно смотреть с таким ужасом.

Пробую отстраниться, но хватка на моей талии становится только крепче.

- Я не… - голос срывается в первый всхлип.

Закусываю нижнюю губу до боли и жмурюсь. Нет-нет-нет, только не истерика!

- Ты никуда не уйдёшь, - говорит Влад тоном, не терпящим возражений. – У меня такое чувство, ромашка, что я моргну, и ты снова исчезнешь. На хер мне такое счастье?

Хватаю дрожащими руками запястья Влада и пытаюсь отцепить его от себя. Разумеется, бесполезно. У нас слишком разные комплекции. Об такого, как Влад, можно шпалы гнуть. Он мою талию сейчас целиком обхватил и даже не морщится от того, что я изо всех сил впиваюсь в его кожу ногтями.

- Ты не имеешь права заставлять меня… - протестую я.

- Что заставлять? – хмурится Влад. – Я ж тебя не насилую тут, чего ты разволновалась?

Одно только упоминание чего-то, связанного с сексом, действует на меня, как ведро холодной воды.

Начинающаяся истерика моментально проходит, сердце ухает куда-то в пятки, а по венам растекается мертвенный холод.

- Ну вот, успокоилась, - довольно улыбается Влад. – Дашенька, так, может, ты за?

Влад наклоняется ближе, обдавая меня ароматом хвойного виски.

- Ты если хочешь, то не стесняйся, так и скажи, - пьяно усмехается Влад мне на ухо, - а то как-то неправильно, что жена столько лет неоттраханная ходит…

Смотрю на Влада в полном шоке. У меня, кажется, даже челюсть отвисает.

- Охренеть, - в восторге тянет Влад. – Я знал, что нужно как следует иметь жену, чтобы она была послушной, но не думал, что только упоминание об этом может сделать женщину шелковой.

Закрываю рот и нервно сглатываю.

- Ты совсем больной? – спрашиваю без всякой иронии.

Влад отстраняется от меня немного и подмигивает.

- Выдыхай, ромашка, я догадываюсь, что ты бережёшь свои сладкие дырочки для великой любви.

Открываю рот, чтобы что-то ответить, наконец. Поставить на место. Заставить замолчать, прекратить говорить эти грязные вещи.

Но я вообще никогда не слышала, чтобы кто-то вот так откровенно говорил о чём-то таком вслух. И вряд ли сама смогу произнести слово «секс» не покраснев. Так что из меня не вылетает ни слова. Просто открываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная из воды на сушу.

- Супер, - веселится Влад, - если возражений нет, то давай ложиться спать прямо сейчас. А то уже башка раскалывается…

Он валится на кровать, увлекая меня за собой. Вытягивает на покрывале ноги в ботинках. Одну руку закидывает за спину, другой - прижимает меня к своему боку. Мой нос утыкается куда-то в район подмышки Влада. Блин, какой же он огромный по сравнению со мной. Отбиться точно не выйдет.

- Предупреждаю: попытаешься сбежать, я тебя до трусов раздену, – угрожает Влад. - Такая скромница, как ты, нагишом далеко не убежит.

Я в таком шоке, что все мои силы уходят на то, чтобы не забыть, как дышать.

Этот самовлюблённый кретин вообще меня не слышит. Ни во что не ставит. Запугивает чёрт знает чем.

Это невероятно дико. Лежать на одной кровати почти в обнимку с мужчиной, которого фактически ненавидишь. И то, что это происходит против моей воли, только подливает масла в огонь.

Может, он реально псих?

Какое спать? У меня нервы сейчас, как оголённые провода. Да я закричу, если он просто резко пошевелится.

Внутренний голос нашёптывает не спорить. Не пытаться договориться с пьяным мужчиной.

Нужно поступить хитрее: подождать, пока он заснёт, и тогда слинять.

Это даже нетрудно. Я сейчас на таком адреналине, что не усну ещё неделю. Смотрю широко открытыми глазами в потолок и прислушиваюсь к дыханию держащего меня психа.

Влад ничего не говорит, и очень быстро я слышу, как его вдохи и выдохи становятся медленнее и глубже.

А ещё через какое-то время хватка на моём плече слабеет.

Заставляю себя подождать ещё немного. Считаю до пятисот. И для верности ещё до ста.

Наверно, тётя Маша уже волнуется. Сколько вообще прошло времени? Мой телефон остался на рабочем месте в прачечной, так что даже не знаю, ищет ли меня кто-нибудь.

Осторожно веду плечом. К моей радости, мужская рука расслабленно откидывается на покрывало, даря мне свободу движения.

Замираю, снова прислушиваясь к дыханию Влада. Всё такое же ровное.

Как можно тише двигаюсь к краю кровати и аккуратно поднимаюсь на ноги.

Сердце бьётся так сильно, что я абсурдно боюсь, как бы он ни услышал это.

Тело затекло и плохо слушается. Руки дрожат, когда я пытаюсь опереться ими на стену, чтобы не хромать.

С каждым шагом я волнуюсь всё больше. Не смею даже обернуться, чтоб проверить, не проснулся ли Влад.

18

Влад оказывается возле меня будто из ниоткуда. С угрожающим рыком сгребает в охапку.

Дёргаюсь в его руках, пытаясь освободиться. Даже ногу не берегу. Стараюсь лягнуть обидчика и выцарапать ему глаза ногтями. Потом за неосторожность придётся расплачиваться болью в колене, но главное — выбраться из капкана мужских лап сейчас.

Кричу, когда чувствую, что меня поднимают в воздух. Носки туфель отрываются от пола, и страх окончательно затмевает разум.

Верю в угрозу Влада. Так он сейчас и сделает: разденет меня для своей потехи.

Собственный крик бьёт по ушам. Влад рычит сквозь зубы какое-то ругательство и затыкает мне рот ладонью.

Тащит меня обратно к кровати.

Трясу головой и кусаю его. Не жалея. Изо всех сил.

- Су-у-ука… – шипит Влад, размахивая пострадавшей рукой.

А я тут же набираю в лёгкие воздуха и снова кричу. До охрипшего горла. До боли в мышцах живота.

Надеюсь, что меня услышат. Стены в отеле тонкие. Пожалуйста, пусть кто-нибудь заглянет проверить, всё ли хорошо.

- Даш, ну-ка угомонись! – требует Влад. – Ну, пошутил я, не стану тебя раздевать… выключай сирену!

Снова делаю глубокий вдох, но крик не выходит. Влад кидает меня на кровать, вышибая из груди воздух. Тут же наваливается сверху и затыкает рот рукой. Он очень тяжёлый, чувство такое, что на меня навалился медведь, не меньше. Я скоро задохнусь, если он не слезет.

Дёргаюсь так, будто от этого зависит моя жизнь, когда Влад снимает свободной рукой туфлю с моей ноги. Следом за туфлей стягивает со ступни носок.

Затем тоже самой он проделывает со второй ногой, и я начинаю задыхаться уже от паники. Сейчас ведь он перейдёт к другой одежде верно? Попытается снять с меня юбку?

Но Влад берёт оба моих носка, комкает их в руке, а потом нажимает пальцами на челюсть, так что мой рот открывается. Заталкивает в меня импровизированный кляп с хищным победным смехом.

Не вставая с меня, дотягивается рукой до стула, стоящего рядом с кроватью, стаскивает со спинки футболку и затягивает её вокруг моей головы, фиксируя кляп.

- Заебись, - Влад удовлетворённо кивает, осматривая результат своих трудов, - так гораздо лучше!

Гневно мычу и брыкаюсь. Он сел на моё покалеченное колено, и от боли у меня на глазах выступают слёзы.

- Тихо, Дашуль, всё хорошо, - шепчет Влад, успокаивая, - просто мне надо немного поспать, и чтобы ты не сбежала за это время. Я утром попрошу у тебя за это прощения, ладно?

Влад берёт со стула свой галстук и привязывает им мои руки к изголовью кровати. Стягивает крепко и завязывает каким-то хитрым узлом. Дергаю поднятыми над головой руками, но это бесполезно. Только сама себе больно делаю.

- Чёрт, я надеялся, что наша встреча пройдёт совсем не так… - Влад, наконец, слезает с меня.

Поднимается на ноги, слегка шатаясь, и окидывает меня удивлённым взглядом. Желаю ему гореть в аду. Жаль, что он этого не слышит из-за кляпа.

Его взгляд задерживается на моей груди, прям зависает. Влад сглатывает, а глаз так и не отводит.

Решаю проверить, что привлекло его внимание. Опускаю голову вниз и стону от досады.

Наверно, когда мы боролись, на моей блузке расстегнулась пара пуговиц. Или оторвались – мне не разглядеть.

Зато Владу отлично виден мой лифчик. Что его так заворожило? Никогда нижнего белья не видел? Что-то сомневаюсь…

Бывший муж смотрит на мою грудь, как загипнотизированный. Садится рядом со мной на кровать и тянет лапы к расстёгнутой блузке.

Пытаюсь увернуться от его рук, но Влад снова наваливается, прижимая мои бёдра к кровати.

- Лежи спокойно, - нагло требует он. – Надо застегнуть.

Стягивает края блузки вместе. Пытается нащупать пуговки и петельки. Мужские пальцы скользят по хлопку, но пуговок не находят.

- Оторвались… - хрипло выдыхает Влад.

Он смотрит мне в глаза как-то странно. От этого взгляда в душе растёт непонятная тревога, заставляющая замереть на месте и покраснеть.

Влад снова сглатывает.

- Знаешь, - медленно произносит он, - может и не нужно ничего застёгивать? Тебе ведь неудобно будет спать в одежде…

Влад тянет ткань вверх, вытаскивая край блузки из-под пояса юбки.

Мне критически не хватает воздуха. Судорожно пытаюсь вдохнуть снова и снова, когда Влад расстёгивает последние несколько пуговок и разводит края блузки в разные стороны.

Все мои инстинкты кричат о том, что нужно срочно что-то сделать. Сбежать. Убраться отсюда как можно дальше. Вот только как? Я привязана к кровати, а на мне почти сидит бывший муж. Я ему едва до плеча достаю. Как мне отбиться?

Меня начинает трясти от страха, когда чувствую лапы Влада на своей талии. Он ощупывает пояс юбки справа и слева.

- Где эта чёртова молния? – спрашивает он, продолжая нагло лапать моё тело. – Сейчас мы с тебя снимем эту дурацкую юбку, малышка, потерпи немного…

19

Продолжаю мычать и дёргаться в руках Влада, даже не надеясь на победу. Мне не справиться с сильным мужчиной. Руки бывшего мужа нагло шарятся по телу, пытаясь стащить с меня юбку, и я бессильна этому помешать.

В дверь номера стучат, и Влад шикает на меня, требуя тишины.

- Владислав Владиславович, простите, у вас всё в порядке? – раздаётся голос администратора из коридора.

Влад молчит, затыкая мне рот ладонью поверх кляпа. Надеется, что моё мычание никто не услышит.

Стук в дверь повторяется.

- Владислав Владиславович, - говорит девушка, - я тут стою с охраной. Нам сообщили, что у вас в номере кто-то кричал. Если вы сейчас не выйдете к нам, то мы вынуждены будем открыть ваш номер мастер-ключом, чтобы удостовериться, что с вами всё в порядке.

Сердце делает в груди радостный кульбит. Неужели повезло?

Влад чертыхается сквозь зубы и поспешно встаёт.

- Сиди тихо, дорогая, - ещё раз шикает он на меня и идёт к двери.

Слышу, как он быстро открывает дверь, выходит в коридор и уже через секунду закрывает её за собой.

- Какого чёрта, вы мешаете мне спать? – орёт он на администратора. – Ну, вскрикнул я разок, потому что мизинчиком ударился, — это разве повод меня донимать?

Сердце бьётся о рёбра в ожидании развития событий. Это нестрашно, что меня сейчас не услышали. Я знаю, что в отеле есть неофициальный протокол для таких случаев. Если есть подозрение на насилие в номере, администратор с охраной блокируют ключ постояльца и выманивают его в коридор. Сейчас Влад должен приложить карту к замку и…

- Что за херня? – рычит Влад, - дверь не открывается!

- Ой! Прошу прощения, наверно, произошёл сбой в системе, - подобострастный тон администратора слаще сахара, - мы сейчас всё исправим. Нужно спуститься на первый этаж и перепрограммировать ваш ключ. Это займёт одну секунду.

- Откройте вашим, как его… мастер-ключом!

- Не выйдет, если произошёл сбой, то ни один ключ не подойдёт, нужно обновить систему. И мне очень нужна для этого ваша подпись, прошу вас… в качестве извинений, я пришлю вам в номер бутылку шампанского, или можете сразу забрать её из бара, если хотите…

- Хорошо, идёмте, только быстро, - соглашается наконец Влад.

Я чуть не плачу от радости, когда слышу удаляющиеся по коридору шаги.

Теперь кто-то из персонала должен проверить номер. Если ничего страшного не происходит, то гость не узнает, что в его номере кто-то был и не будет возмущён вмешательством сотрудников. А если же опасения были не напрасны…

Обычно в таких случаях в номерах находят избитых проституток и помогают им без шума убраться восвояси. Шум и полиция отелю не нужны. Вернувшийся гость просто обнаруживает, что его жертва исчезла, и тихо смиряется с этим. И волки сыты, и овцы целы. Репутация отеля для владельца важнее законов.

Дверь открывается. Щёлкает выключатель, зажигая в помещении свет.

- Охренеть… - тянет зашедшая в номер Таня.

Она окидывает мои привязанные запястья и расстёгнутую блузку шокированным взглядом.

- Просто охренеть… - повторяет она.

20

- Блин, - разочарование мелькает в широко открытых глазах Татьяны, - А этот Огнев, оказывается, извращенец… а мы ещё думали с девчонками: чего это он ни одну из наших к себе не позвал… ведь и молодые есть, и симпатичные. Весь день вокруг него тёрлись, глазки строили, а он даже не посмотрел…

Я прямо чувствую презрение девушки, направленное на меня. Ей обидно, что на неё Влад не обратил внимание, а на такую, как я, позарился.

Кажется, её даже не смущает моё недобровольное положение.

Смотрю в холодные глаза Татьяны и начинаю бояться, что она не освободит меня. Не поможет из абсурдного желания отомстить за свою неудачу.

Если она сейчас развернётся и уйдёт, мне никто не поможет. Девушка просто скажет, что в номере пусто, и я снова окажусь в полном распоряжении Влада.

Драгоценные секунды утекают одна за другой. Времени, чтобы убраться из номера, остаётся всё меньше.

Татьяна поджимает губы и подходит к кровати. Дёргает за кончик галстука, пытаясь развязать узел, но только затягивает сильнее.

Мычу, пытаясь дать понять, что она мне сейчас руки переломает или оторвёт.

- Да что ж это за удавка такая… - сердито шипит Татьяна, дёргая снова и снова.

У меня аж искры из глаз сыпятся от боли.

Сейчас Влад вернётся, и нам обеим конец.

Татьяна то и дело нервно оборачивается на дверь. Наверно, уже раздумывает: не бросить ли меня здесь.

Наконец, она догадывается ослабить узел, растягивая его в разные стороны. Оттягивает ткань с одной стороны и вытаскивает полоску галстука из образовавшейся петельки.

Давление на моих запястьях слабеет, и я тут же тяну, пытаясь выкрутить руку из капкана.

- Да погоди ты! – ругает Татьяна. – Только снова затягиваешь, погоди!

Она опять оглядывается на дверь, прежде чем взяться за галстук и ещё раз вытянуть один из концов через петельку.

- Ну вот, - довольно говорит она.

Мои запястья оказываются на свободе. Я опускаю вниз затёкшие руки и морщусь от неприятных ощущений. Запястья жутко болят, а онемевшие пальцы дрожат.

Стаскиваю с себя футболку Влада и выплёвываю носки, чтобы, наконец, вдохнуть полной грудью.

Татьяна растерянно моргает, наблюдая, как я хватаю ртом воздух.

- Слушай, расскажи, а на что он повёлся? Ну, то есть, в номер-то ты к нему, наверно, сама пришла, это уж потом он тебя связал зачем-то… и что его зацепило? Почему именно ты?

Дурочка.

- Тань, если хочешь, можешь остаться и расспросить его обо всём сама, а я пошла…

Стягиваю на груди края блузки и завязываю их узлом. Нижнего белья не видно, и ладно. Нащупываю рукой туфли и быстро сую в них ступни. Теперь нужно смыться как можно быстрее.

Стону от боли в колене, когда поднимаюсь на ноги.

- Ну не-е-ет… - неуверенно качает головой Татьяна.

Смотрит на постель так, будто реально сомневается.

- Пошли тогда, - бурчу я, двигаясь к двери.

Стараюсь шагать с максимально возможной скоростью, но растревоженное за сегодня колено уже просто горит огнём. На ногу не наступить толком.

От мучительных ощущений бросает в холодный пот, но я закусываю губу, задерживаю дыхание и упрямо шагаю на выход.

Татьяна идёт за мной.

Мы выглядываем из номера и, убедившись, что в коридоре никого нет, спешим к ближайшей служебной лестнице.

В другом конце коридора слышится звук подъезжающего лифта, и Татьяна подхватывает меня под локоть, помогая быстрее спрятаться в укрытии. Мы успеваем. Аккуратно и бесшумно прикрываем за собой дверь с табличкой «для персонала» и слышим звуковой сигнал остановившегося лифта, а потом и торопливые тяжёлые шаги.

Сердце бьётся в груди отчаянно. Успели. Мне удалось сбежать.

Даже подумать страшно, чем обернулась бы для меня эта ночь, если бы никто не пришёл на помощь.

- Спасибо, - шепчу я Татьяне.

Девушка фыркает.

- Да пожалуйста, хотя я бы на твоём месте, может, и не стала бы удирать… ну подумаешь, извращенец… можно и потерпеть, наверно…зато если с собой заберёт, то как сыр в масле будешь кататься.

Ох, не знает Татьяна жизни… ох, не знает…

- Не подумаешь, - говорю я. – Такого, как Огнев, не перетерпеть, Тань! Он тебя пережуёт и выплюнет. Никакие деньги такого не стоят!

- Наверно, ты права… - неуверенно соглашается девушка.

Досадно, но я сделала всё, что могла. Пусть свои шишки набивает, раз мне не верит.

Татьяна провожает меня до прачечной. Моя коморка так и осталась открытой. Вика спокойно ушла домой. А больше никто в нерабочее время к нам и не заходит.

Достаю из сумочки сотовый и открываю приложение в надежде вызвать такси.

- Не выйдет, - комментирует мои действия Татьяна, подглядывающая из-за плеча. – Я на прошлой неделе из клуба ночью на такси пыталась уехать. Так приложение заказ дало оформить, и машина якобы ко мне выехала. Только ни через час, ни через два никто так и не подъехал…

21

- Дашенька, ты уверена, что нам так уж необходимо срочно переезжать? – спрашивает в который раз тётя Маша.

Я сижу за столом на кухне и ищу в интернете новую квартиру для нас. Тётя недавно проснулась, а я так и не смогла сомкнуть глаз после всего, что случилось.

Старенький ноутбук плохо держит заряд, а провод зарядного устройства почему-то находит контакт через раз. Так что периодически ноут вырубается, и мне приходится заново искать подходящие предложения, по которым я ещё не успела позвонить.

Блин. Я так за вечность не справлюсь.

- Уверена, - резко отвечаю я тёте. – Я же рассказала тебе о том, что случилось. Он нас добить хочет.

Набираю на тётином телефоне номер, указанный в одном из объявлений. Симку из своего сотового я выкинула по дороге. При желании по ней можно найти нас, ведь в отеле знают мой номер.

- Да, но ты сказала, что он нас искал, чтобы помочь, - неуверенно возражает тётя. – Странно, конечно, учитывая, что он мне сказал при последней встрече… Но, Даша, тебе ведь нужна хорошая реабилитация!

На том конце никто не берёт трубку. Я сбрасываю вызов и перехожу к следующему объявлению.

- Тёть Маш, он хуже, чем Владислав Сергеевич, - прямо говорю я. – После общения с ним реабилитация нужна будет ещё больше, чем до!

Дядя, сидящий в инвалидном кресле рядом с нами, обижено мычит. Он многое понимает.

Прикусываю губу, злясь на свой длинный язык. Да, может, я имею право так говорить, считать Владислава Сергеевича плохим человеком, вот только он сейчас в таком состоянии, что вызывает лишь жалость.

Дядя стал беспомощным и ранимым, как маленький ребёнок. Обижается на нас с тётей по пустякам, а ответить не может.

Вот уж кому судьба сполна отомстила.

- Ну хорошо, Даша, тебе виднее, - соглашается тётя.

Она на автомате берёт со стола салфетку и промакивает щеку мужа, на которую выкатилась слезинка.

- Но ты же говорила, что в отеле не знают о том, где мы сейчас живём, - добавляет она. – Зачем тогда переезжать? Хорошая ведь квартира. Мы так долго её искали… чтоб две комнаты было, и недорого…

- А мы найдём такую же, но в другом городе, - упрямо держусь я своего плана.

Смысл нашего переезда в это захолустье был в том, чтобы жить недалеко от города, в котором находится реабилитационный центр. Ну так вокруг этого города есть штук пять таких вот мелких городков – спутников, как наш.

Не буду думать о том, что мне просто трусливо хочется оказаться на разных планетах с Владом.

Конечно, спешка - это неразумно. Лучше было бы найти сначала работу в другом месте, потом квартиру где-нибудь недалеко. Но я тут тупо заснуть не смогу. До сих пор сна ни в одном глазу, даже после бессонной ночи.

- Вот смотри, я нашла то, что нам нужно, - я разворачиваю экран ноутбука к тёте. – Очень похожая на нашу квартиру, всего на тысячу дороже. Два часа езды отсюда. И там недалеко есть оптовый рынок и хлебобулочный завод. Работу найдем.

- Оптовый рынок, - морщится тётя. - Да за что ж нам это? У тебя здесь хорошее место было в отеле. У меня тоже работа посильная. Даш, ну, может, поговорить с твоим Владом, а? Ну не съест же он нас, в конце концов?

Не слушаю тётю. Звоню по объявлению. К счастью, на этот раз мне отвечают. Хозяйка квартиры подтверждает все условия, указанные в объявлении, и даже приглашает сегодня на осмотр.

- Ладно, - вздыхает тётя, - если тебе так будет спокойнее, давай переедем. Я съезжу посмотреть твою квартиру.

- Спасибо! – я обнимаю тётю крепко-крепко. – Если сейчас выехать, то можно успеть вернуться потом за вещами и перебраться уже сегодня. Пока тебя не будет, я как раз успею вещи собрать.

- Видишь, Владичка, - обращается тётя к мужу. – Всё, как ты хотел: тебе же не нравилась эта квартира.

Владислав Сергеевич игнорирует замечание жены, но её это не смущает. Она поддерживает в себе иллюзию общения с ним таким образом. Каждый косой взгляд расшифровывает в полноценный ответ.

Когда тётя уезжает, везу дядю в комнату и начинаю доставать из шкафа свои вещи.

Толкать перед собой инвалидное кресло из-за колена мне совсем непросто, но Владислав Сергеевич очень не любит оставаться в одиночестве. Тут же принимается плакать.

Сбор вещей занимает не так уж много времени. Вся моя одежда легко умещается в чемодан. Складываю во второй чемодан вещи дяди и тёти, а затем собираю немногочисленную кухонную утварь. Включаю для дяди телевизор, чтобы он не скучал, пока я хожу туда-сюда по квартире в поисках забытых вещей. Обычно полчаса он согласен занять себя какой-нибудь телепередачей.

Фен из ванной. Зонтик и ложечка для обуви из коридора. Ах да, ещё коробка с лекарствами для дяди, которую тётя задвигает под кровать. Кажется, всё готово.

Я устало опускаюсь на стул рядом с Владиславом Сергеевичем и отставляю в сторону ноющую ногу.

И, как назло, через секунду раздаётся дверной звонок. Самое время тёте вернуться.

Мучительно вздыхаю и поднимаюсь на ноги, оперевшись о спинку стула.

22

Паника бьёт тяжёлыми ударами сердца по рёбрам. Я каменею. Застываю на месте, лихорадочно пытаясь сообразить, как мне выкрутиться. Как прогнать его со своего порога?

У меня ведь даже телефона нет. Тётя свой забрала с собой. А мой без симки совершенно бесполезен.

Получается, даже полицию не вызвать. Что же делать?

- Даша, открой! – раздаётся голос Влада из-за двери.

Да я лучше в окно выпрыгну, чем ему дверь открою. Подумаешь, третий этаж…

Медленно пячусь назад, не сводя глаз с двери. Кажется, если моргну, то Влад может каким-то образом оказаться внутри квартиры.

За дверью раздаются ещё какие-то голоса, но никто не пытается до меня докричаться, так что конкретных слов мне не слышно.

Бросаюсь обратно к двери и вглядываюсь в глазок.

Это тётя вернулась! Она стоит рядом с моим мужем и говорит что-то, сложив руки на груди.

Они оба хмурятся, насколько мне видно. А потом происходит то, чего я совсем не ожидаю: тётя достаёт ключи и отпирает нашу дверь.

Она не только не прогоняет Влада, она ещё и жестом приглашает его войти в дом.

- Тётя! – рычу я на неё, пятясь назад.

Влад вслед за ней заходит в нашу тесную квартирку. Он выше тёти на полторы головы и почти упирается макушкой в низкий потолок.

Влад выглядит свежее, чем ночью. От него больше не пахнет алкоголем. С лица исчезла щетина, а одежда явно чистая. Не представительный костюм, как вчера, а джинсы и чёрная водолазка. Ничего бросающегося в глаза.

Никогда не скажешь, что так одет владелец целой цепочки крупных бизнесов. И тем более не скажешь, что встреча с этим человеком может окончиться для вас катастрофой.

Всё встаёт на свои места, стоит взглянуть в его глаза. Хищный прищур красивого мерзавца выдаёт Влада с головой. Это вам не добряк, не свой парень. Такому лучше не наступать на ногу и не поворачиваться спиной.

И я чувствую себя дрожащей от страха овечкой, загнанной в угол серым волком, когда взгляд серо-голубых глаз упирается в меня.

Сглатываю нервно, но тоже смотрю на Влада в упор. Он не может слышать, как отчаянно бьётся моё сердце, значит, не знает, как я его боюсь. Нельзя показывать страх – это даёт над тобой власть.

Мы так и стоим, разглядывая друг друга. Не двигаемся. Мне кажется, если я дёрнусь, то Влад бросится на меня.

- Пойдёмте на кухню, - говорит тётя. – В ногах правды нет.

Перевожу на тётю сердитый взгляд. Какого чёрта она пустила в наш дом врага?

- Не смотри на меня так, - говорит она, - я его под нашу дверь не приводила. Надо пообщаться, раз пришёл.

- Девушка из отеля призналась, куда подвозила тебя ночью, - говорит Влад. – Дальше дело техники.

- Таня, - я поджимаю губы. – Угрожал или денег дал?

Влад ухмыляется.

- И то и другое, Даш.

Тётя проходит на кухню и зовёт нас за собой. Иду перед Владом, чувствуя на себе его взгляд. Пусть пялится. Да, я хромаю. Возможно, в другой день я попыталась бы напрячь волю и скрыть это, но после ночных приключений колено ноет нещадно. Наступать на него больно, и никаких сил скрывать это нет.

Всё, что я могу, это гордо задрать подбородок вверх.

Садимся за стол, а тётя ставит чайник, приносит мне заварочный чайник с пакетиком заварки.

- Насыпь, - велит она и уходит из кухни.

Пересыпаю под взглядом Влада скрученные чёрные чаинки в керамическую чашу чайника. Медленно. Почти по одной. Лишь бы не поднимать глаза на мужчину, сидящего напротив.

Тётя привозит Владислава Сергеевича. Подводит его кресло к столу и нажимает ногой на стопы сзади, чтобы зафиксировать колёса инвалидной коляски.

- Владичка, посмотри, кто к нам приехал, - ласково говорит она мужу. – Узнаешь?

Владислав Сергеевич слегка поворачивается к сыну, сидящему с каменным лицом. Смотрит на него не мигая. Мне уже начинает казаться, что он его не узнал. Не понял, кто перед ним.

Но это не так. В глазах дяди появляется влага, а потом и крупные слёзы начинают течь по его щекам.

Сын смотрит на это равнодушно. По крайней мере, мне так кажется. Влад никак не меняется в лице. Но и глаз не отводит. Глядит на немощного отца прямо.

- Неужели это человек, которого я ненавидел всю жизнь? – вдруг спрашивает Влад.

- Нет, это его тень, - безжалостно заявляю я. – Того, кто отказался от тебя в детстве, больше нет.

Как и того, кто срывался на меня, пока я жила в его доме.

- Ну, хватит вам, - возмущается тётя. – Он же всё понимает!

Она вытирает салфеткой щеки мужа и наливает в заварочный чайник кипяток.

- Понимает? – хрипло переспрашивает Влад.

- Думаю, что сейчас он понимает гораздо больше, чем до падения с лестницы, - добавляю я.

На прошлой неделе я видела, как дядя дотянулся рукой до коробки, в которой застряла моя кошка Маруся, и помог ей выбраться. Уверена, раньше он и не подумал бы помочь такому бессмысленному созданию, как кошка.

23

- Правда заключается в том, - говорю я, выдерживая тяжёлый взгляд своего липового мужа, - Что первые месяцы были самыми важными для дяди. Если и могли быть сдвиги, то только тогда. Да, никто не обещал нам, что он встанет на ноги или заговорит. И мы не знаем, что было бы. Может, случилось бы чудо. Некоторые пациенты с хорошей реабилитацией достигают большего, чем предполагали врачи. А некоторым не удаётся восстановить вообще ни одной из утерянных функций. Ты украл у него этот шанс. Мы никогда не узнаем, что было бы.

В голову приходит глупая мысль, что теперь Влада и его отца можно считать квитами. Владислав Сергеевич украл у сына детство. Влад украл у отца шанс на достойную старость. Никто из них не может исправить того, что сделал.

- Я не хотел этого, - говорит Влад.

Его голос звучит спокойно, без лишних эмоций. Мне не удаётся понять, что он чувствует, хотя я старательно вглядываюсь в холодные глаза моего якобы мужа.

Как я могла влюбиться в него тогда, три года назад? Самая большая глупость в моей жизни.

- Но для Даши ещё совсем не поздно, - говорит тётя, игнорируя мой предупреждающий взгляд. – Она стоит в очереди на операцию по квоте, но ждать ещё долго, да и как надо, там не сделают.

- А где сделают? – спрашивает Влад.

- Я знаю клинику в Москве, где Даше могут вернуть и здоровье, и красоту, - тётя не смотрит на меня. Они с Владом разговаривают друг с другом, будто меня и вовсе нет в комнате. – Но цены там такие, что мы с Дашей и мечтать не могли…

- Я всё организую, не волнуйтесь, - обещает Влад.

Чёртов благодетель. Я смотрю, как тётя расплывается в благодарной улыбке, и меня начинает тошнить.

Где он был три года назад? Где?! Где он был, когда был так нужен?

Ему было плевать на нас.

- А меня ты не забыл спросить? – грубо перебиваю я их милую беседу. – Мне не нужна твоя помощь! Ты не прикроешь свой мерзкий поступок запоздалым раскаянием! Мне от тебя ничего не нужно!

В глазах Влада загорается холодный огонь.

- Мне плевать на твоё мнение, Даш, - просто говорит он. – Ещё не хватало всяких малявок слушать. И ты всё ещё моя жена, забыла? Ради общего блага придётся покомандовать тобой немного, смирись. Ты едешь на операцию, и точка.

Я просто задыхаюсь от возмущения. Вот это наглость!

- Дашенька, ну послушай, - тётя примирительно кладёт ладонь поверх моей руки. – Твоя жизнь станет гораздо легче после операции. Не упрямься. Пожалуйста, соглашайся. Разве ты не хочешь снова быть здоровой?

Я не могу нагрубить тёте так же, как Владу. Её готовность простить Владу жестокость, с которой он лишил нас поддержки, вызывает во мне гнев и отторжение. Зачем она так? Ради меня и дяди?

У меня такое чувство, что они загоняют меня в угол.

- Да он же до ручки нас с тобой доведёт! – я отчаянно не хочу соглашаться. Здесь нет логики. Мной движет страх и злость на Влада. – Сегодня, видите ли, захотел помочь, а завтра опять нас с тобой на улицу выкинет! Он нас со свету сживёт ради забавы, вот увидишь!

- Даша, ещё раз повторяю: мне плевать на твою гордость! – Влад тоже начинает злиться. Я вижу это по его напряжённым скулам. По венке, нервно бьющейся у виска. – Либо ты едешь со мной и делаешь операцию, а папаша проходит самую навороченную реабилитацию, которую мы сможем найти, либо помощь не получит никто. Ты готова лишить его этого шанса, детка?

- Что за бред? – я отказываюсь играть по этим правилам.

Перевожу растерянный взгляд на тётю.

Она молча умоляет меня глазами соглашаться. Нет, это немыслимо…

- Да или нет? – строго спрашивает Влад.

- П- п-прекрати, - я качаю головой.

- ДА или НЕТ? – Влад повышает голос. Почти орёт на меня. – Отвечай быстро!

- Да! – кричу я на него в ответ. – Доволен?

Влад расслабляется. Холодный блеск его глаз становится мягче.

- Доволен, - говорит он ухмыляясь. – Я смотрю, вещи вы уже собрали, значит, можем выдвигаться. Сегодня вернёмся домой. Билеты на самолёт куплю по дороге.

- Ты хочешь, чтобы мы переехали к тебе, в наш старый дом? – удивляется тётя. – Но я думала… твой друг сказал… наверно, вышло недопонимание…

- Наверно, - Влад не тратит время на разбирательства. Он уже достал свой телефон, чтобы заказать для нас такси. – Я никогда не жил в вашем доме. Что я там забыл? У меня есть своя квартира.

Уже через пятнадцать минут мы выносим из квартиры вещи, чтобы загрузить их в приехавшее такси.

Последним делом вылавливаю из-под дивана свою кошку Марусю и запихиваю сопротивляющееся животное в перевозку. Вообще-то, она ласковая и смирная, но происходящее, очевидно, её нервирует.

Влад предусмотрительно вызвал мини-фургон - в обычную легковушку мы бы вместе с вещами и дядиным креслом ни за что не поместились.

Пока едем до аэропорта, Влад так же через телефон покупает на всех нас билеты на самолёт.

Меня бесит уверенность, с которой он командует нашей жизнью. Я не могу просто принять от Влада помощь. Спасибо, мне хватило того вечера с ним наедине в отеле. Он не изменился и не раскаялся. И может так статься, что плата за его помощь окажется непосильной.

24

- Даш, ну кончай смотреть так, будто я тебя на заклание веду, - со смехом просит Влад.

Мы приехали к нему в квартиру.

Пока поднимались на лифте на последний этаж, Влад сказал, что это его холостяцкая берлога. И я ожидала увидеть что-то захламлённое и неуютное. И уж точно не такое огромное.

Весь этаж занимает одна квартира. Не каждый дом может похвастаться таким простором. Ну и никакого хлама тут нет. Дизайнерский ремонт с мебелью и техникой от элитных брендов. Тётя научила меня немного разбираться в этом. Если бы производитель баснословно дорогой люстры, висящей в гостиной Влада, узнал, что пространство, где висит его творение, назвали «берлогой», его хватил бы удар.

Владу явно нравится окружать себя кричаще-дорогими вещами. Даже в доме дяди не было такой роскоши, хотя Владислав Сергеевич тоже любил выставлять свой достаток напоказ.

- Не собираюсь я тебя пытать, расслабься уже, - добавляет Влад.

Он ставит мой чемодан и переноску с кошкой на пол у входа.

Мне здесь не нравится. Как бы красиво ни смотрелись огромные арочные окна в пол, вряд ли я буду здесь в достаточно спокойном состоянии, чтобы насладиться видами и уютом.

- То, что ты делал в отеле, было очень похоже на пытки, - говорю я.

А как ещё назвать связанные галстуком руки и кляп во рту? По телу прокатывается холодный пот от воспоминаний о том, в каком ужасе я была. Я и сейчас близка к панике.

- Прости, я погорячился там, в отеле, - говорит Влад таким тоном, будто это что-то совсем неважное.

Типа: прости, что забыл позвонить. Ага… Прости, что связал тебя и попытался раздеть…

- Я был немного не в себе, - Влад морщится. – Напился и не ожидал тебя там увидеть.

Влад снова поднимает мои вещи.

- Пошли, покажу твою комнату.

Иду за Владом, с опаской поглядывая на мужскую спину. А если он опять окажется не в себе?

- Давай, ты отвезёшь меня в дом дяди, а я пообещаю не сбегать? – предлагаю я.

Жить с Владом под одной крышей мне откровенно страшно.

- Нет, - коротко отвечает Влад.

- Почему?

- Потому что я хочу каждое утро видеть свою дорогую жёнушку, разумеется, - Влад сам смеётся над своими словами.

Его руки заняты чемоданом и переноской, поэтому он просто толкает нужную дверь ногой.

- Как тебе твоя темница, красавица? – спрашивает он, кидая на пол мой чемодан.

Едва успеваю подхватить переноску, чтобы бедная кошка не шмякнулась на пол вместе с вещами.

- Эту херню выпускай только в своей комнате, - предупреждает Влад, заметив, что я открываю переноску, чтобы выпустить кошку.

- Это не херня, - я вынимаю из переноски дрожащую от страха кошку, сажусь на большую кровать и кладу испуганное животное себе на колени. – Это Маруся.

Нежно глажу ладонью серую шёрстку моей питомицы.

Комната, которую выделил мне Влад, не отличается от остальных частей его квартиры.

Рука дизайнера, не стеснённого скромным бюджетом, чувствуется в каждой детали. От паркета из разных пород дерева, выложенного узором, до висящих на стене скульптурных картин из гипса.

- Если увижу эту херню в других комнатах, - Влад с брезгливостью во взгляде косится на шипящую кошку, - выкину её на улицу.

- Твой отец тоже был против домашних животных, - поднимаю на Влада трагичный взгляд. – Однажды я принесла с улицы брошенного котёнка, но он не разрешил его оставить. Марусю я, кстати, тоже на улице подобрала.

Неправда. То есть, Марусю я действительно нашла больным, слабым котёнком, замерзающим у подъезда, а вот в дом дяди я бы никогда не стала приносить кошку. Даже в детстве я понимала, что дядя ни за что не позволит её оставить.

Так что сейчас я пытаюсь коварно манипулировать чувствами Влада. И у меня, кажется, получается. Влад смотрит на кошку уже задумчиво.

- Просто не позволяй ей бегать по дому и ссать по углам, - просит он.

- Зачем тебе это, Влад? – спрашиваю я.

- Не хочу, чтобы эта херня портила мою берлогу.

- Я не об этом.

- А о чём тогда?

Влад стоит рядом с кроватью, с руками, засунутыми в карманы брюк, и смотрит на меня серьёзно и пристально.

- Зачем ты искал нас? Зачем настаиваешь на том, чтобы помочь?

- Может, я не хочу быть уродом.

- А заставлять меня делать то, что я не хочу, это не поступок урода?

- Нет, если это тебе во благо, - говорит Влад. - Женщины слишком эмоциональны. Поступают глупо. Вот зачем твоя тётя уехала, не сказав куда, три года назад? Почему ты упрямо отказываешься от помощи?

- Может, потому, что ты мне противен? – огрызаюсь я, задетая его словами.

Влад отшатывается, как от пощёчины, а его глаза загораются злостью.

- Не буду в таком случае напрягать тебя своим обществом, - холодно цедит он, а затем разворачивается и уходит из комнаты.

25. Влад

Я нашёл её и притащил в свою квартиру.

Эта чёртова девчонка снилась мне три, мать вашу, года. Преследовала меня бесплотным призраком. Оказывается, у меня есть совесть. И у неё лицо Даши. Красивое кукольное личико с бездонными глазами, которые смотрят на меня с осуждением.

Почему я чувствую ответственность за её жизнь? Женитьба на Даше должна была быть весёлой игрой. Фикцией. Я не собирался быть ей мужем.

И сейчас не собираюсь.

Я совершенно ей не подхожу. Никому не подхожу. Я не семьянин. Не домашний. С женщинами лучше иметь короткие романы без обязательств.

Даша красивая. У неё охренная фигурка. Точёная талия. Не слишком большая, но явно пышная грудь. Вот бы узнать, какой она формы без всех этих скрывающих тряпок…

Попка тоже очень даже ничего – это не спрятать даже просторной одеждой.

Но вот беда: к заднице и сиськам приделаны глаза пронзительной глубины, которые смотрят прямо в душу. Три года назад Даша была наивным ребёнком. И сейчас не сильно изменилась.

С такими, как она, не крутят коротких романов. Потому что есть риск влюбиться и застрять, как в болоте. Вот такие вот нимфы и делают из мужиков каблуков. Мне такое счастье на фиг не упало.

Усугубляется всё тем, что я перед ней виноват. Ну не могу я бросить эту хрупкую девочку на произвол судьбы. Не могу, и всё. Она пытается от меня отделаться, а меня клинить начинает. Не отпущу. Настою на своём. В отеле вот напугал её до чёртиков. Нахрена вёл себя, как псих, сам не пойму.

Пусть сначала хоть ногу свою вылечит, а потом катится в самостоятельную жизнь не раненой птичкой, а здоровым человеком.

Не смог её даже в дом отца отпустить. Сбежит ведь. Или ещё что случится.

Бедовая она. Надо контролировать. Пусть лучше под присмотром пока будет.

Даже кошку её к себе притащил, чтоб Дашка посговорчивее была.

Маруська эта – облезлая безродная кошара. Шерсть жиденькая, хвост кривой какой-то. А моя так называемая жена гладит эту херню с такой любовью, будто нормальных кошек в жизни не видела.

Даша бесит меня примерно каждые пять минут. Собственно, каждый раз, когда она открывает свой красивый ротик. Провоцирует меня на грубость, зараза.

Оставил её сидеть одну в комнате до самого вечера. Думал, высунет нос на запах еды. Специально вытяжку не включал, когда мясо жарил.

Даша из комнаты не вышла. Вредина. Ну я и не стал её звать на ужин.

Зашёл в комнату через два часа, а моя красавица спит. Прям как была в одежде свернулась на покрывале и дрыхнет без задних ног. Обнимает во сне руками свои хрупкие плечи. Ноги поджимает.

Вот ведь.

Укрыл её пледом и свалил от греха подальше.

А ночью, когда уже плёлся в свою спальню, проходя мимо её двери, услышал стон. Жалобный такой, что аж, сука, внутренности свело.

Зашёл к Даше не думая. Надо проверить, что происходит.

А у неё нога разболелась. Блин. Совесть шепчет, что это я во всём виноват. Что не будь я таким дебилом, девочка не свалилась бы тогда с чёртовой лестницы. Принёс ей таблетку обезболивающего. Опять же не думая, задрал юбку и стал растирать больную ногу.

Хорошо, что свет включать не стал. А то в отеле меня конкретно так повело, когда на её ноги смотрел.

Да, на одной ноге несколько шрамов и колено явно неправильной формы, но в целом ничего ужасного. Врачи поколдуют, и будет у Даши снова две длинных, охренительно стройных ноги.

Так, нужно вернуть мысли в правильное русло. Но ни черта не выходит. Занозой в сердце сидят её слова о том, что я ей противен. Маленькая врушка.

- Ты соврала, когда сказала, что я тебе противен, - говорю я ей. – Я помню, какими влюблёнными глазами ты смотрела на меня в день свадьбы, ромашка.

Я даже в темноте вижу, как расширяются от ужаса оленьи глаза моей жёнушки. Охренительно. Хочется сказать что-то ещё, чтобы малышка задрожала в моих руках.

- Мне по ночам снится твой невинный взгляд, Дашенька, - шепчу ей соблазнительно. Глажу мягкую щёчку, мокрую от слёз. - А знаешь, что ещё мне сниться? То белое платье, которое я так и не снял с тебя.

Даша делает испуганный рваный вдох и замирает.

Я хожу по грани… Чёрт! Я делаю что-то совсем не то!

Наклоняюсь к её голове и дурею от сладкого запаха моей жёнушки.

- Не бойся, я не стану тебя трогать, – шепчу ей на ушко. - От такой, как ты, так просто не отделаться. Будешь смотреть своими влюблёнными глазами… Нахрен мне это надо? Опять чувствовать себя виноватым…

Даша не реагирует. Лежит как чёртов Ленин в мавзолее, и это меня бесит.

- Мне слишком дорога моя свобода, - честно признаюсь я. - Не хочу увязнуть в капкане семейных уз. Может, лет через сорок…

Нахрен всё это! Даша бесит меня тем, что не вылезала из моей головы три года. Тем, что она такая красивая, что хочется трахать её дня три, не меньше не отрываясь.

И тем, блядь, что этого делать ни в коем случае нельзя. Не настолько я конченный, чтобы пользоваться влюблённой в меня наивной дурочкой.

26

Мы вместе с Владом выходим из клиники.

Утром шёл дождь, а теперь выглянуло солнышко. И лучики отражаются в зеркале луж. Красиво.

Влад открывает для меня дверь своей машины на стоянке и вообще ведёт себя подчёркнуто вежливо, что даже настораживает.

Сегодня мне назначили день операции. Совсем скоро. Даже не верится. А ещё больше не верится в то, что каким-то невероятным образом хирурги планируют исправить и колено, и порванные связки за один раз. Даже обещают, что шрама почти не останется.

Те доктора, к которым я попадала на консультацию раньше, уверяли, что понадобится от трёх операций. И только потом можно будет задуматься об исправлении шрамов.

Я и рада, и боюсь одновременно. А вдруг не получится? Вдруг это просто напрасные надежды?

Я живу в квартире Влада неделю. Ничего ужасного за это время не произошло. Мы почти не видимся.

Влад весь день работает, и вечера часто проводит не дома. Меня это более чем устраивает.

Влад отъезжает от клиники, но очень скоро паркуется под раскидистой липой возле большого парка с кованой оградой.

- Куда мы приехали? – спрашиваю я.

Меня пугает, когда он тащит меня куда-то, не предупредив заранее. Как будто я маленький ребёнок или вообще его собачонка.

- Мы идём гулять в парк, - говорит Влад, помогая мне выйти из машины.

- Зачем? – спрашиваю я.

- Хочу покатать тебя на аттракционах.

Влад указывает на возвышающееся над деревьями колесо обозрения.

Точно. Это же парк с аттракционами. Тётя водила меня сюда однажды. Сто лет назад.

Влад бесцеремонно берёт меня под руку и тащит за собой к кассам.

Покупает два билета на американские горки, опять не спросив, хочу я кататься или нет.

Я чувствую себя сбитой с толку. Вокруг царит атмосфера праздника. Счастливые дети упрашивают родителей прокатить их ещё где-нибудь.

Хочется заразиться этими добрыми эмоциями. Тем более после хороших новостей в клинике. Но Влад, чёрт побери, опять меня не спрашивает. Делает, как считает нужным, не заботясь о моих чувствах.

А я, между прочим, боюсь идти на тот аттракцион, на который он купил билеты.

Это самые крутые горки во всём парке. Туда только взрослых пускают.

Влад тащит меня в конец парка к аттракциону, и я не могу решить: начать уже упираться или нет.

Страшно. Но ссориться сегодня не хочется.

Мы останавливаемся на полпути перед огромной лужей, разлившейся на всю дорожку. Можно аккуратно перебраться через неё по тонкому бордюру, но я пока с такой задачей точно не справлюсь – плюхнусь прямо в воду.

Влад неожиданно подхватывает меня на руки.

Просто кладёт руки на спину и пониже попы и поднимает наверх.

Я успеваю ойкнуть и почувствовать лёгкое головокружение. Ну почему он никогда не предупреждает?

- Ты замираешь от страха каждый раз, когда видишь меня, - насмешливый шёпот на ухо. – Сбежала бы, если дать тебе волю… Хочу показать тебе, что рядом со страхом может быть и восторг, и азарт.

Лужа давно осталась позади, а Влад продолжает нести меня на руках.

Ставит на землю только тогда, когда я прошу его об этом.

Перед аттракционом приходится ещё отстоять небольшую очередь, что только подогревает мою нервозность. Люди, которые уже оказались на горке, истошно кричат, оказываясь на очередном вираже или крутом повороте.

Наконец, и мы усаживаемся в кресла. Влад опускает железную дугу, фиксируя её на моей груди. Всё. Теперь я точно никуда не денусь.

Лёгкая паника уже поднимается, заставляя нервно оглядываться по сторонам.

Влад смотрит, как я ёрзаю на своём месте, со снисходительной насмешкой.

Да знаю я, что ничего не случится. Это же аттракцион. Я в безопасности.

Но как только вагончик с нами дёргается с места и набирает высоту, доводы разума быстро забываются. Я жмурюсь и верещу во всю глотку, когда мы резко срываемся вниз. В животе приятно дёргает чувством невесомости, а потом страх от почти свободного падения накрывает с головой.

Слышу рядом счастливый смех Влада. Он берёт меня за руку. Крепко сжимает ладонь, давая чувство опоры.

Вцепляюсь в него изо всех сил и кричу ещё громче, когда мы снова поворачиваем в сторону и тут же резко вниз.

- Ну что? – спрашивает Влад, когда мы отходим в сторонку после поездки. – Захватывает дух?

Он поддерживает меня под локоть, давая возможность прийти в себя.

Сердце всё ещё стучит отчаянно, а руки трясутся.

- Захватывает, - признаюсь я.

Мне правда понравилось, хоть было и страшно.

Ладонь Влада поднимается к моему лицу и заправляет за ухо выбившуюся прядь волос, заставляя меня снова чувствовать себя, как на американских горках. Сердце пропускает удар, а потом ухает вниз.

27. Влад

Я не понимаю, зачем я это делаю.

Ну, ладно, к врачу с ней съездил. Удостоверился, что в клинике хорошо понимают, с кем имеют дело. У неё будет лучший врач. Меня заверили, что проблемы жены поправимы.

Жены…

Я уже несколько раз ловил себя на том, что в мыслях называю Дашу женой. Надо с этим завязывать, а то ещё привыкну.

Ума не приложу, зачем я потащил её в парк аттракционов. Просто вдруг очень захотелось увидеть её эмоции.

Да блин, тупо захотелось увидеть её улыбку.

На меня она смотрит только с опаской или страхом. Напрягается вся, стоит подойти близко.

У Даши красивая улыбка. Я придерживаю малышку под локоть после того, как заставил прокатиться на горках, и жадно вбираю её эмоции.

Испуг вперемежку с восторгом. Несмелая улыбка на губах. Широко распахнутые зелёные глаза.

Залипаю на пухлых, слегка подрагивающих губах. Никакой помады. Они сами по себе почти вишнёвые. Интересно, на вкус тоже?

Я шепчу ей на ухо, чтобы подразнить. Заставить снова дрожать в моих руках. Но быстро понимаю, что дразню сам себя.

Хочется коснуться своими губами маленького ушка. Может, даже провести по нему языком.

Тормози, Влад. Просто остановись прямо сейчас!

Тебе плевать на эту девчонку. Ну почти. Вылечишь её и выкинешь вон из своей жизни. Нельзя её трогать.

Воображение рисует заманчивые картинки о том, как сладко будет её трахать. Как она будет выгибаться подо мной. Как обхватит своими вишнёвыми губами мой…

Блядь, СТОП!

Это плохо кончится. Трахать надо тех, кто понимает правила игры: взаимное удовольствие и никаких обязательств. Даша не про это…

- Поехали! – я почти рычу на неё и тащу обратно к машине.

Дашу задевает мой грубый тон, и её глаза снова расширяются от обиды и испуга.

Какая же она хорошенькая…

- Иди быстрее! – рявкаю я, и только потом понимаю, какую глупость сморозил.

Пытаюсь подхватить её под руку, чтобы помочь, но Даша возмущённо отпихивается. Не хочет, чтобы я её касался.

Это тоже меня злит. Раздражает до глубины души.

Да что ж такое?

Когда садимся в машину, Даша украдкой смаргивает слёзы. Конечно, я всё вижу. Что-то внутри дёргается желанием прижать к груди и утешить, но я не делаю этого.

Отвожу её домой, а сам смываюсь. Еду к Тополю в офис. Мы, вообще-то, поругались, когда он вывалил мне свой убогий подкат к Дашиной тётке. Не ожидал я от него такой подставы.

Ну, не дала. Бывает. Зачем, блин, запугивать? Всегда найдётся та, что согласна.

Я всё ещё зол на него, но больше мне поехать не к кому.

Нужно как-то сбросить напряжение и отвлечься. Может, снять какую-нибудь девку в клубе. А то достало уже фантазировать о всяких ромашках в белых платьях.

Тополь встречает меня вместе с Сенькой. В клуб ехать ещё рано, так что мы зависаем прямо в офисе, заказав еду из ресторана. У Тополя всегда припрятана в баре пара бутылок текилы. А на поиски девчонок можно отправиться и потом.

- То ест ты меня простил, и не против, если я на днях заеду проведать Машеньку? – спрашивает Тополь.

Да блин.

- Не суйся к ней, - говорю я. – С первого раза, что ли, не понял?

- Отстань от Марии, она не для такого придурка, как ты, - встревает Сенька.

- Ладно, от этого я, может, и ожидал, - Тополь тычет пальцем в мою сторону, - но ты, Сень, ничё не попутал? Давно таким правильным стал?

- Ну уж, нормальных женщин от блядей отличить могу, в отличие от тебя!

Сенька всегда был самым тихим из нас. Спокойным. Вопросы он решает с умом и деликатно. Для наездов есть Тополь. А на мне планы и стратегии.

Мы много лет действовали вместе и сработались в команду. Неприятно ссориться из-за баб. Бред какой-то.

- У самого рыло в пуху! – рычит Тополь. – Чё, может, покажем Владу твой тайный альбомчик в телефоне?

- Рот закрой! – огрызается Сенька.

Так-так-так…

- Что ещё за альбом? – настораживаюсь я.

- С бабой твоей, - ухмыляется Тополь.

- Какой ещё бабой? – хмурюсь я не догоняя.

- С женой, дебил! – объясняет Тополь. – Сенечка у нас втюрился в твою благоверную и фоточек её в телефон себе накачал. Наверно, любуется перед сном. А, может, и не только любуется.

- Сука ты, Тополь, - выплёвывает Сенька краснея.

Охренеть.

- Дай телефон! – я протягиваю руку.

- Влад… - мнётся Сенька.

- Давай! – произношу с нажимом.

Я должен это увидеть.

Сенька лезет в карман за телефоном. Я выхватываю у него мобилу из рук, прижимаю его палец к экрану, чтобы разблокировать, и сам лезу в галерею.

28

Я почти полюбила квартиру Влада. Во многом благодаря тому, что его самого никогда нет дома.

Чаще всего Влад уезжает на работу рано утром, а возвращается поздно ночью. И выходных у него почти нет.

Мои страхи не оправдались. Влад не сделал мне ничего ужасного. По крайней мере, пока. Он, по большей части, вообще старается не общаться. Спрашивает, как дела, перед тем, как уехать на работу. Кивает, получив ответ, и всё.

Я впервые жизни остаюсь надолго наедине с собой. Брожу по красивой квартире Влада, как по музею, смотрю фильмы, лёжа на огромном мягком диване. А ещё сижу с чашкой горячего чая на полу у панорамного окна. Любуюсь завораживающим видом огромного города.

В общем, предаюсь праздности. Потом после операции, когда я уеду отсюда, нужно будет найти работу.

А сейчас жизнь будто встала на паузу.

Когда Влада нет, я чувствую себя спокойнее, чем когда-либо. Хозяйничаю в его квартире. Несколько раз в неделю приезжает клининговая служба и повар. Но я и сама занимаюсь уборкой и готовкой. Когда почти всю работу за тебя уже сделали, это только в удовольствие.

Вот сегодня испекла в духовке ванильные кексы. За последние три года я научилась и готовить, и стирать, и штопать. Всё, что в доме дяди за нас делала прислуга, пришлось осваивать самим.

Подбираю брошенную Владом в ванной футболку, чтобы отправить её в стирку вместе со своими вещами, и зависаю в задумчивости.

Футболка пахнет Владом. Не сильно. Совсем чуть-чуть. Чувствуя себя преступницей, я подношу её к лицу и втягиваю носом этот запах.

По телу бегут мурашки. Разве грязные футболки могут пахнуть так приятно? Возможно, так пахнут только его футболки.

В голове вспыхивает воспоминание, как мы впервые столкнулись в доме дяди. Каким красивым он мне тогда показался.

С горящими от стыда щеками я запихиваю наконец футболку в стиралку и запускаю стирку.

Хватит думать о всяких глупостях. Я прекрасно помню, кем я для него всегда была. Плесенью за плинтусом.

Просто Влад обнаружил, что если плесени не видно, то это ещё не значит, что она на тебя не влияет. Иногда приходится отдирать плинтус и обои, только чтобы избавиться от того, что портит жизнь.

Не нужно строить иллюзий. Влад носится со мной для того, чтобы успокоить свою совесть. Я не нужна ему.

Нельзя об этом забывать.

Несъеденные мной кексы я оставила в контейнере на кухонном столе. Странно будет слопать их всё в одно лицо и не поделиться с хозяином квартиры.

Вечером у меня возникает проблема.

Уже два дня в городе стоит жуткая жара, а кондиционер в моей комнате работает как-то странно. У него два режима. Он то морозит воздух, превращая помещение в холодильник, то вообще не чувствуется. Вчера я проснулась ночью от стука собственных зубов. Замёрзла жутко.

Так недолго и простудиться. А если заболеть, то можно не попасть в назначенный день на операцию. Она уже совсем скоро.

Беспокоить Влада просьбами вызвать кого-то, кто мог бы это исправить, мне не хочется.

Ничего страшного. Просто потерплю жару. Это меня не убьёт.

Терзаюсь сомнениями по поводу пижамы. У меня нет комплекта с шортами. Вся моя одежда закрывает ноги. Но я просто взмокну от пота, если надену свои длинные пижамные штаны.

Альтернатива пижамным штанам – трусы. Но мне некомфортно спать раздетой в чужом доме.

Да, после той первой ночи, когда у меня болело колено, Влад ни разу не зашёл в мою комнату. И наговорил мне с тех пор столько гадостей, что стало очевидно: все его пошлые намёки – это просто стёб.

Но мне всё равно жутко неловко спать без одежды.

И всё-таки желание не свариться заживо побеждает. Этому способствует наличие замка на двери в комнату. С моей стороны он выглядит как вертушка в ванной. Я поворачиваю металлический фиксатор и дёргаю ручку – заперто.

Отлично.

Забираюсь в кровать в трусах и майке от пижамы. Набрасываю на себя лёгкую простыню. Кондиционер тихо гудит, делая вид, что работает.

Нифига. Мне даже дышать тяжело.

Маруся, любящая свернуться клубочком у меня под боком, предпочла сегодня жаркой кровати прохладный пол.

И всё равно я опять просыпаюсь посреди ночи, на этот раз взмокшей. Дурацкий кондиционер. От него нет никакого толка.

С мучительным стоном встаю с постели, придвигаю к окну стул и вскарабкиваюсь на него. Для меня это почти акробатический трюк. Я едва не падаю. Но окна слишком высокие для моего роста. С пола я просто не дотягиваюсь до ручки.

Дёргаю её несколько раз, сдувая с лица прилипшую к щеке мокрую прядь. Заклинило.

Понимаю, что я просто задохнусь тут к утру и дёргаю ещё раз изо всех сил.

Стул подо мной едет со скрипом в сторону, а я вскрикиваю и цепляюсь руками за портьеры, чтобы найти опору. Карниз, на котором я повисла, тут же трещит.

- Даша? – слышится обеспокоенный голос Влада из-за двери.