Предатель. Точка невозврата

Глава 1

Они сыпались и сыпались из конверта. Одна за другой. Как мне казалось – бесконечно. Фотографии, на которых мой муж был с другой.

Я брала их двумя пальцами, как мерзких пауков, осторожно, боясь ядовитых клыков, но они всё равно кусали. Отравляли своими токсинами кровь, заставляя мышцы сжиматься в судорогах, а дыхание срываться.

– Маргарита Романовна. – по привычке кометой ворвалась кабинет Катя. – Белецкий принял приглашение прийти на наш благотворительный вечер!

Я заторможенно перевела взгляд с фотографий на радостно сияющую помощницу. Тяжело сглотнула и с трудом натянула на лицо дежурную улыбку.

– Отличная новость, Катюш. Просто замечательная.

Это действительно была прекрасная новость. Влиятельный бизнесмен и меценат Белецкий был необходим нашему фонду как воздух. Мы долго пытались привлечь его к работе с нами. Но искренне радоваться я сейчас не могла.

– Скажи. – сведёнными судорогой пальцами, с трудом соскребла со столешницы конверт из плотной бумаги. – Откуда это здесь?

– Курьер утром принёс. – Катя тревожно нахмурилась. – Всё хорошо, Маргарита Романовна? Вы такая бледная.

– Всё нормально, Катюш. Просто не выспалась. Ты иди.

Меня медленно сковывал паралич. Сердце отказывалось биться, лёгкие качать воздух, и каждая клеточка тела неумолимо умирала.

У моего Кира нет любовницы. Он никогда не поступил бы так со мной. Мы женаты шестнадцать лет, и ни разу за все эти годы мой муж не давал мне поводов даже заподозрить его в неверности.

У нас же любовь. У нас семья, у нас Дашка!

И это не был фотомонтаж. И на фотографиях был мой муж. Это была его машина, его пальто, его седая прядка, идущая ото лба к левому виску, – семейная особенность рода Морозовых. И поцелуй не был дружеским.

Кир целовал её жарко, голодно, не видя никого вокруг. Его была рука на её затылке, пальцы запутались в иссиня-чёрных волосах, вторая прижимала её к широкой груди. К голубой рубашке, которую я привезла Киру из Италии.

Я закрыла глаза – невозможно это видеть. Моего Кира, целующего другую.

Кто она? Меня не отпускало ощущение, что я знаю эту женщину, где-то видела уже, но так давно, что успела забыть.

Растёрла ладонями лицо и со стоном закусила костяшки пальцев. Больно, как же больно.

Ещё сегодня утром Кир долго целовал меня перед выходом из дома. Говорил, что любит, а сам изменял мне. Как давно? Кто она?

Время до возвращения мужа домой тянулось мучительно медленно. И всё-таки его не хватило, чтобы я смогла понять, как мне себя вести при встрече ним. Поэтому, когда Кир перешагнул порог дома, я прямо в прихожей вместо привычного приветственного поцелуя, всхлипнула и прижала пальцы к дрожащим губам.

– Кир. – мой голос дребезжал, как хрусталь в старом бабушкином серванте. – Ты изменяешь мне, Кир?

– С чего такие выводы, Маргарита? – нахмурился муж, а моё сердце сжала чья-то безжалостная рука.

Муж очень редко называл меня полным именем. Только если был недоволен мною.

– Я жду. – нетерпеливо махнул ладонью подгоняя. – Что за бредовые идеи, Марго? Или ты переработалась в своём никчёмном фонде?

Я задышала носом часто-часто, пытаясь подавить подступающие слёзы. Кир никогда не говорил со мной грубо.

– Ты мне изменяешь, Кир. – уже не спрашивала, утверждала.

Не могли такие метаморфозы происходить с моим мужем без причин. Ещё утром он был страстным и любящим, но стоило завести разговор про измену муж, как перевёртыш, обернулся другой стороной.

Кир склонил набок голову и прищурился. Прошёлся колючим взглядом по моей фигуре, по лицу. Крылья породистого носа брезгливо дёрнулись.

Я протянула мужу конверт с фотографиями и, не удержавшись, протяжно всхлипнула.

– Я всё знаю, Кир.

Молча выдернул из моих пальцев конверт и вытащил из него фотографии. На первой же удивлённо дёрнул бровью.

– И? – окинул меня насмешливым взглядом. – Это Ольга. Из-за чего истерика, жена?

Какая ещё Ольга? Почему в его голосе столько издёвки?

– Только не говори, что ты не узнала её.

Я не понимала его злой иронии. Что смешного в этой ситуации?

– Неужели, за шестнадцать лет ни разу не поискала её страничку в интернете? Настолько расслабилась рядом со мной, что даже не ревновала к сопернице?

– Соперница? – мой голос осел до шёпота. Все эти годы у меня была соперница?

Кажется, мужу нравилось моё состояние полного шока. Склонив голову набок, со снисходительным интересом рассматривал меня, как зверушку, бьющуюся в агонии.

– Ну же, Марго. Давай, соображай. – усмехнулся муж.

Осознание рухнуло на голову бетонной плитой.

Ольга! Драная кошка, как зло называл муж свою первую жену.

Раскосые кошачьи глаза – вот что показалось мне знакомым в женщине на фотографии.

Моя картина мира покрывалась мелкими трещинами. Я боялась шелохнуться, чтобы она не лопнула окончательно и не осыпалась мелким крошевом к ногам. Но судорожно вдохнув колючий воздух, я всё-таки ударила по зыбкой поверхности.

– Ты изменяешь мне с бывшей женой, Кир?

Глава 2

– Ты изменяешь мне с Ольгой? – с трудом, на выдохе, выдавила из себя её имя.

Кир перебирал фотографии, внимательно рассматривая каждую. Между нахмуренных бровей залегла галочка морщин – верный признак того, что в его голове идёт напряжённый мыслительный процесс. Наконец, поднял на меня тяжёлый, изучающий взгляд. Секунда, и складка между бровей разгладилась, взгляд опустел.

– И что? – спросил голосом, лишённым эмоций, и подо мной покачнулся пол.

Я покрепче вцепилась пальцами в дверной косяк, пытаясь удержаться на ногах.

– Что? – пропищала, задыхаясь от шока. – Она же кошка драная, она старше тебя, она же бросила тебя и сбежала к другому.

Всё так и было. В день, когда Кир сделал мне предложение, он честно рассказал о своём первом, неудавшемся браке. О том, что Ольга изменила ему и сбежала с богатеньким мужиком. О сыне, которого бывшая жена увезла с собой в Москву.

– Всего на год. – медленно, лениво произнёс Кир. – Ольга прекрасно выглядит. Годы ничуть не изменили её. Она всё такая же яркая и роковая.

На последнем слове в голосе мужа проскользнули нотки восхищения.

Кир небрежно швырнул фотографии на тумбу в коридоре, прошёл мимо, обогнул по дуге, словно боялся ненароком коснуться меня.

– Так с чего такие выводы, жена? – спросил через плечо.

– Посмотри последние фотографии, Кир. Посмотри и не говори мне, что это неправда.

Меня трясло мелкой, гневной дрожью. Как он смеет насмехаться надо мной? И какое имеет право злиться на меня? Это он предал. Он изменил. И с кем? Тошнота кислотой разливалась по языку. Господи, как же мерзко.

– Откуда они у тебя? – прокричал уже из кухни.

Он не отрицал, только злился. Наверное, на то, что всё открылось, правда всплыла.

Моё, сжатое в тисках сердце, рванулось, и в груди что-то лопнуло, заливая лёгкие кровью как кипятком.

Я крепко зажмурилась, пережидая боль.

На кухне громко хлопнула дверца холодильника.

– Ужина, я так понимаю, нет? – раздражённо повысил голос муж – Маргарита!

Я тряхнула головой, пытаясь привести разбегающиеся в разные стороны мысли в порядок, и пошла на зов мужа.

– Почему она, Кир? – едва переступив порог кухни, задала мучающий меня вопрос.

– А почему нет? – безразлично пожал плечами Кир и снова открыл холодильник. Пробежался изучающим взглядом по полкам. – Тебе было бы легче, если бы это была не Ольга, а неизвестная тебе девка?

– Нет, Кир. Мне было бы одинаково больно.

Я не понимала, его равнодушия, его спокойствия и цинизма. Я вообще не понимала, как такое могло случиться с нами.

– Почему, Кир? Почему ты изменил? – я сцепила кулаки. До боли впилась ногтями в ладони, в попытке удержать себя в реальности, не провалится в бездну отчаяния и горя. Да, для меня это было горе, крах моей жизни, моей семьи. Всего, чем я так дорожила, что делало меня счастливой, чем я жила последние шестнадцать лет. Любовью к Киру.

– Надоело. Вот это всё надоело. – Кир брезгливо обвёл рукой кухонное пространство и меня в нём. – Почему Ольга? Не знаю. Просто вовремя под руку подвернулась. Могла быть и другая.

– Я надоела? – у меня болезненно скребло в горле, словно я долго громко кричала и сорвала его.

– И ты в том числе. Твоя работа, твой фонд, в который ты тащишь из меня деньги, как из банковского сейфа. Отсутствие нормальной еды в доме. – Кир зло бахнул дверцей холодильника, и с неё сорвался магнитик, который мы привезли из Марокко, где проводили зимние каникулы, обжираясь свежей клубникой и малиной. Упал и разбился на две равные части.

– Посмотри на себя, Рита. Ты же, как вобла сушёная.

Я дрогнула всем телом. Что?

– А Ольга, значит, сладенька булочка? – мой голос дрожал от боли и обиды.

Всё, что Кир выплёвывал мне в лицо, было неправдой. Не такой гипертрофированной, как он сейчас выставлял. Да, я немного похудела с тех пор, как перестала быть просто домохозяйкой и вышла на работу, но я и раньше никогда не была пышкой. Перестала готовить три раза в день, печь пироги и булочки, но в доме всегда была еда! Если я не успевала приготовить сама, то заказывала доставку из нашего любимого ресторана.

И я копейки лишней у Кира не попросила! Всё, что он жертвовал моему фонду, он делал добровольно. Он сам предложил мне помимо адресной помощи лечащимся деткам, построить рядом с клиникой гостиницу для их родителей.

– Оля в прекрасной форме. – ухмыльнулся муж и неприязненно отодвинул меня рукой со своего пути. – Всё при ней, и грудь, и бёдра, и задница.

– Ты понимаешь, что сейчас оскорбляешь меня? – в солнечном сплетении больно тянуло, словно меня сапогом в живот пнули.

– Иногда полезно услышать правду о себе.

Я смотрела в спину мужа и не верила в то, что это происходит на самом деле. Со мной, с нами. Всё казалось сюрреалистическим сном. Резко изменившийся Кир, его любовница, его грубость по отношению ко мне.

– Я ненадолго вернусь на работу, а потом заберу дочь из гимназии. – муж обернулся на меня уже у самых дверей. – А ты, если уж раньше вернулась домой, приготовь наконец-то нормальный ужин. Сама. Уж постарайся в кои-то веки, Маргарита. У нас сегодня гости.

– Гости? – растерянно прошептала я, не до конца понимая – он вот так вот просто уйдёт, оставив меня глотать обиду и слёзы?

– Да. Приедут Ольга с сыном. Буду знакомить свои семьи.

– Семьи? – задохнулась я. – У тебя только одна семья – мы с Дашей!

– Сергей – мой сын, и значит там тоже моя семья, Марго. – муж смотрел с ленивым раздражением.

– Я не стану принимать в своём доме твою любовницу, Кирилл! – я кинулась догонять мужа. – Это просто дно – тащить её сюда!

– Это не только твой дом, дорогая, но и мой. Так что тебе придётся принять в нём моего сына и его мать. И постарайся быть дружелюбной и приветливой. Не позорь меня.

– Ты не посмеешь. – я обняла себя за плечи и замотала головой. – Не посмеешь!

Глава 3

Я слышала звук отъезжающего автомобиля, щелчок автоматически закрывшихся ворот, но продолжала неподвижно стоять в прихожей и бессмысленно смотреть на входную дверь.

В голове звучал смешок, с которым Кир выходил из дома. Звучал похоронным маршем моей распятой и прибитой коваными гвоздями к полу веры в мужа, в его любовь.

В этой агонии у меня даже слёзы испарились. Сухие глаза жгло, словно в них песка насыпали.

Как заржавевшая механическая кукла добрела до гостевой ванной на первом этаже, открыла кран и набрала полные пригоршни ледяной воды. Опустила в них лицо и стояла так, пока вся вода не вытекла сквозь плотно сжатые пальцы.

Распрямилась и посмотрела в зеркало на своё лицо, по которому стекали капли воды, на трясущиеся губы, и не понимала, почему вместо того, чтобы пылать гневом, я испытывала только непонимание и обиду. И мысли в голове метались совершенно глупые.

Почему именно она? Она же старше. Она предала Кира, изменила ему когда-то, сбежала, забрав с собой сына.

Лицо горело, словно Кир словами наотмашь надавал мне пощёчин. И даже ледяная вода не помогала.

Сомнамбулой добрела до кухни и наткнулась взглядом на лежащий на столе телефон. На экране тревожно мигал значок поступившего сообщения. Номер был незнакомый, но мне часто звонили и писали незнакомые люди, родители больных деток. Оставалось только удивляться, где и каким образом они доставали мой личный номер.

“ Мы с сыном любим утку по пекински. Справишься? Или мне самой приготовить и привезти?”

У меня руки затряслись от её беспардонности и наглости. Ухмыляющийся смайлик в конце сообщения, наконец, разбудил во мне тот самый гнев, который, по идее, я должна была испытывать с самого начала.

Дрянь! Какая же гадюка!

У меня прямо адское пламя поднялось из глубины души. Скулы свело, как крепко я сжала зубы.

Наглая тварь!

Не задумываясь, набрала ответ.

“Готовь. Надеюсь, ты в курсе, на что к Кира жуткая аллергия? Исключи это из рецепта и удачи тебе с уткой”.

Отправила и тут же пожалела о своей несдержанности. Зачем повелась на провокацию? Но исправлять было поздно – две галочки показывали, что сообщение прочитано. Гадюка сидела и специально ждала моего ответа?

Она писала мне ещё что-то, но я сразу же отправила её номер в чёрный список. Перебьётся, я не стану с ней общаться, не стану готовить этот чёртов ужин, я не буду принимать её в своём доме! И терпеть унижение тоже не буду.

Утку ей по пекински за два часа до ужина! Решила выставить меня неумёхой? Сучка! Она хоть знала рецепт приготовления этой самой утки? Что её нужно мариновать не один час, и даже не два.

До скрипа сжала в ладони телефон.

– К чёрту! – прошипела, глядя на тёмный экран. – Заберу Дашку и уедем с ней гулять.

Возвращение мужа с дочерью я ждала в её комнате. Здесь Кир будет искать меня в последнюю очередь, и я успею поговорить с Дашкой прежде чем он поймёт, что я не подчинилась его унизительному приказу.

Конечно, я не собиралась посвящать своего ребёнка в наши с мужем проблемы. Я хотела увести Дашу из дома, до того как в него заявится наглая любовница её отца.

Но если я надеялась, что дочь поддержит мою идею сходить в кино на вечерний сеанс, то ошибалась.

Где-то в доме хлопали двери, рычал недовольный Кир, кому-то звонил, кажется, всё-таки заказывал еду из ресторана, а моя дочь сидела напротив меня, хмуро и недовольно сдвинув брови.

– Мам, ты серьёзно? Я год этого ждала. Неужели ты думаешь, что я променяю знакомство с братом на поход в какое-то дурацкое кино?

– Ждала? – я моргнула и немного отодвинулась от дочери, с которой мы громко шептались до этого.

– Папа давно обещал нас познакомить. Мы, конечно, переписывались с Сергеем, но вживую ещё не виделись. Он тоже давно хотел встретиться. Переписка – это совсем не то.

– Вы переписывались?

Похоже, рядом с моим миром существовал ещё какой-то параллельной. В котором моя дочь дружила со своим братом, а муж спал со своей первой женой.

– Переписывались, иногда созванивались и болтали. – совершенно спокойно озвучивала дочь, удивительные для меня факты.

– И о чём же вы говорили?

– О разном. Сергей помогал мне с английским.

– У тебя проблемы с английским, Даш?

Каждая новость была всё чудесатее и чудесатее.

– Уже нет. – Дашка недовольно сморщила нос, давая понять, что разговор ей надоел. – Я же сказала – мне помог Сергей.

– Почему же ты не сказала мне? – меня снова душила обида, а ещё ревность. Но больше злость на себя. Как я могла упустить из виду, что у дочери возникли проблемы в учёбе? И почему она молчала?

– А когда? – Дашка поджала губы совсем как Кир, когда раздражался. – Тебе же не до меня. Ты же вся, в работе, в фонде в своём. Тебе чужие дети дороже собственной дочери. На них у тебя время есть, а для меня у тебя его нет.

С каждым словом дочь заводилась всё больше и больше. Слова из неё вырывались все колючее.

– Что за ерунду ты говоришь, Даш? Когда это у меня не было времени на разговоры с тобой? – прервала я поток упрёков.

– А когда мы с тобой последний раз разговаривали? – зло прищурилась дочь.

– Сегодня за завтраком. Вчера за ужином. Каждый день.

– Привет, как дела, как успехи в школе? – угрюмо хмыкнула дочь.

– Нормальный вопрос. Вот на него ты и могла бы сообщить, что у тебя проблемы с английским. Мы нашли бы тебе хорошего репетитора.

– Не нужен мне репетитор, мне Сергей помогает. – насупилась дочь.

– К слову о Сергее. Как давно ты знала про сегодняшний званый ужин?

– Давно. Мне Сергей ещё позавчера сказал, что папа с тётей Олей договорились.

– Договорились, значит. – я горько улыбнулась. – Все знали, но ничего не сказали. Поставили меня в известность в самый последний момент.

На моё возмущение, дочь только раздражённо дёрнула плечом.

Глава 4

Я отшатнулась от дочери.

– Не будет истерики, Даш. И скандалов не будет. Не переживай. – глядя на свои руки, тихо, на грани слышимости прошептала я. – Знакомьтесь с Сергеем, конечно. Я не против.

У меня и в мыслях не было запрещать дочери общаться с её братом. Просто... Просто всё это было слишком неожиданно. Ошеломляющие новости весь день сыпались на мою голову одна за другой.

– Прости, дочь, но я на этот ужин не останусь. Как-то без меня с отцом справляйтесь. – я поднялась с кровати, на которой мы с дочерью сидели, и пошла к двери.

– Не делай этого, мам.

– Кто меня заставит? – моё желание самоустраниться только кратно возросло.

– Отец разозлится. – тревога в дочкином голосе заставила меня остановиться и медленно развернуться.

– И тётя Оля хотела с тобой познакомиться. – дочь совладала с собой и дерзко вздёрнула подбородок, всем видом выражая недовольство моим решением.

Тётя Оля! Я скривилась. Знала бы Дашка, какая дрянь – мать её брата.

– Вот это совсем лишнее. – я открыла дверь и вышла из комнаты.

Не знаю, зачем Киру понадобилось наше знакомство с его бывшей женой, но участвовать в этом спектакле, где муж Карабас-Барабас, его любовница – Арлекин, а я – Пьеро, я не собиралась. Быть мальчиком для битья и получать словесные оплеухи мне не понравилось.

Быстро сбежав по лестнице на первый этаж, завернула за угол и наткнулась на стоящего в прихожей Кира.

– И куда ты? – засунув руки в карманы брюк, муж стеной встал на моём пути. – Гости на порог, а ты из дома?

– Это твои гости, Кир. – я шагнула в сторону, пытаясь обойти его. Но Кир снова перегородил мне дорогу.

– С каких это пор мы стали делить гостей этого дома на ваших и наших? – вальяжно качнулся с пятки на носок муж.

– С тех самых, когда ты решил притащить в наш дом свою любовницу. – тихо прошипела я.

– Ужин не приготовила, из дома сбегаешь, М-м-маргарита. – насмешливо протянул Кир. – Что, даже не попытаешься побороться за меня?

– Пусти. – я толкнула плечом мужа, пытаясь пробиться к двери. – Я не собираюсь участвовать в этом балагане под названием "знакомство женщин одного доморощенного султана".

– Бежишь, как крыса с тонущего корабля? – ядовито ухмыльнулся Кир, никак не отреагировав на "доморощенного султана".

Я смотрела на собственного мужа и не узнавала его. Откуда это в моём Кире? В каких глубинах своей души он столько лет прятал токсичного монстра?

– С крысой, это ты в точку, Кирилл. Кажется, скоро их здесь будет слишком много на один квадратный метр. Здравомыслящим пора эвакуироваться.

На лице мужа дернулся мускул, взгляд потяжелел и наполнился злостью.

– Ты подвела меня, Рита. Я обещал Ольге с Сергеем теплый семейный ужин.

– К этой твоей семье я никакого отношения не имею. – я снова толкнула Кира, и он, наконец, отступил. – Обещал – проводи свой семейный ужин, только без меня.

– Они уже здесь. – перехватил меня на руку. – Не позорь меня, Маргарита. Не выставляй себя ревнивой истеричкой.

– Никогда ею не была. Да и поводов до сегодняшнего дня не случалось. – я опустила взгляд на удерживающую меня руку. – Отпусти, мне больно.

Кир дёрнулся и разжал пальцы.

– Рита...

Договорить не успел, над открывшейся дверью мелодично прозвенели колокольчики музыки ветра и на пороге встала молодая копия Кирилла. Настолько точная, что усомниться, кто гость нашего дома было просто невозможно.

– Добрый вечер. – улыбнулся Сергей. – Мы не очень рано? Папа, Маргарита...

Парень запнулся, не зная моего отчества.

– Добрый вечер, Сергей. – улыбнулась я в ответ. – Можно просто Маргарита. И я рада видеть тебя в нашем доме. Проходи.

Я чуть посторонилась и одновременно подцепила с обувницы свои туфли.

– К сожалению, я не смогу присутствовать на ужине, но рада была познакомиться с тобой.

Быстро обулась и шагнула за порог.

– Рита! – требовательно окликнул меня, Кир.

– Спешу, спешу. – не оборачиваясь, помахала ручкой и сбежала со ступенек крыльца. Прямо навстречу идущей к дому Ольге.

– Уходишь? – с торжеством в глазах, стерва ехидно улыбнулась мне. – Какая жалость. Я думала, мы познакомимся, посидим в тесном семейном кругу.

– Не в этой жизни. – отзеркалила ей ехидную улыбку и, не останавливаясь, пронеслась мимо. Кажется, у меня обнаружилась аллергия на драных кошек. Пекло под веками, щипало в носу и чесались руки.

– Привет, дорогой. – донеслось мне в спину, и я не удержалась, обернулась.

Положив руку на плечо Кира, Ольга потянулась и поцеловала его в щёку.

– Я тебя немного испачкала. – захихикала, как идиотка, стирая пальцами отпечаток красной помады, оставшейся на его коже.

Муж стоял столбом и не отрывал от меня напряжённого взгляда. Беспечно пожав плечами, я села в машину.

На автомате завела, на автомате выехала за ворота, и только проехав пару перекрёстков, свернула на другую улицу, остановилась и уронила голову на сложенные на руле трясущиеся руки.

Глава 5

Я металась по опустевшему офису и не могла ни на минуту остановиться. Присаживалась то за свой стол, то за стол помощницы, включала компьютер, но совершенно не понимала текстов документов на экране, выключала его и снова бесцельно кружилась по кабинету.

Я не понимала, что происходит. Не понимала поведения мужа. Чего он добивался своим поступком? Хотел унизить меня? Что же, у него получилось.

Если бы Кир привёл в нашу жизнь только своего сына, я бы поняла. Его желание помочь Сергею, взять его под свое крыло. Но при чём здесь Ольга? Зачем муж притащил её в наш дом?

Её торжествующий взгляд, демонстративный поцелуй, как ожог ядовитого борщевика зудели, покрывали растерзанное сердце дёргающими волдырями.

Я не знала, что мне делать. Может быть, действительно стоило остаться и устроить им с Киром очную ставку, спросить в лоб об их романе? Но не делать же это при детях?!

Ладно Сергей, он достаточно взрослый, к тому же мужчина. Он бы справился с новостью о своих родителях, но Дашка... У неё сейчас и без того сложный период взросления.

Я прекрасно помнила себя в этом возрасте. Как с трудом справлялась с изменениями собственного тела. Я помнила эти эмоциональные качели, всплески гормонов, свой эгоизм и проблемы с родителями, контролирующими каждый мой шаг. И во что в конечном этапе это вылилось. Мой бунт и глупый побег из дома к бабушке в Тверь. Мне повезло, что добралась я туда целой и невредимой.

Нет, дочери не стоит знать, что наша семья трещит по швам. Неизвестно, как Дашка отреагирует на новость, что у её отца появилась другая женщина.

А я? Буду терпеть унижения?

Потрясла головой и горько улыбнулась. Нет, не буду. Не смогу. Даже ради Дашки. Но и принимать скоропалительные решения не стану, пока не получу прямые доказательства измены Кира. Поцелуй на фото, конечно, выглядел эпичным. Да и Кир не отрицал измены. Но ведь и не подтвердил. Он вообще никак не прокомментировал этот поцелуй. Только посмеялся надо мной.

Остановилась у окна, рассматривая безлюдную парковку перед офисным зданием, и мою одиноко стоящую машину на ней. Рабочий день давным-давно закончился, все разъехались по домам. В свои квартиры, к своим семьям, а мне совсем не хотелось возвращаться в свой дом. Он казался мне осквернённым захватчиками, а моя семья – разрушенной и опороченной.

Нет больше крепкого и надёжного, как мне казалось до сегодняшнего дня, союза между мной и мужем. Кир всё опошлил. Предал.

Чего ему не хватало во мне? Почему позарился на бывшую, о которой всегда отзывался крайне нелестно? Почему вообще решил изменить? Что я просмотрела, упустила из вида? Я же всегда старалась быть хорошей женой. Я любила своего мужа!

– Даш. – шепнула в трубку, как только дочь ответила на мой звонок.

– Мам, ты на часы смотрела? Я уже сплю. – недовольно пробурчала дочь.

– Как ты? – виновато заспешила я. – Как всё прошло?

– Нормально. – зло выдохнула дочь и бросила трубку, а я закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Уткнулась лбом в холодное оконное стекло и задышала часто-часто.

Нужно возвращаться. Хотя бы ради нашего ребёнка.

Дом встретил меня темными окнами, только на крыльце сиротливо горел одинокий светильник, как знак того, что меня всё-таки ждали. Тихо, стараясь не шуметь, закрыла за собой дверь и, не включая свет, проскользнула в столовую. Если я ожидала увидеть следы крысиного пиршества, то ошибалась. В столовой было чисто, на кухне тоже, и только негромкий звук работающей посудомоечной машины намекал, что ужин всё-таки состоялся.

Осмотревшись по сторонам, пошла мимо гостиной в сторону кабинета Кира, из-под двери которого виднелся тусклый луч света. Открыла дверь и едва не отшатнулась. Смесь запахов приторных женских духов и алкоголя тяжелой волной ударила в лицо.

– Нагулялась?

Я повернула голову на голос мужа. Кир вальяжно развалился на диванчике, и крутил в руках тяжелый резной стакан с алкоголем. Муж был пьян.

– Маленькая трусливая мышка вернулась в свою уютную и безопасную норку? – насмешливо приподняв бровь, сделал глоток янтарной жидкости Кир.

– Празднуешь? – кивнула я на стакан в его руке и прошла к окну. Дернула створку, распахивая. От тяжелого запаха чужих женских духов невыносимо мутило.

– Есть повод. – хмыкнул муж. – Почему бы его не отпраздновать.

– И какой же? – я развернулась и замерла, затравленно разглядывая письменный стол, мимо которого пронеслась в порыве поскорее открыть окно и выветрить мерзкий запах другой женщины.

Сознание металось в голове, и я растерянно рассматривала беспорядок на столе обычно очень аккуратного, даже педантичного мужа.

Сдвинутый и чуть развернутый в сторону монитор компа, опрокинутый набок письменный прибор из змеевика, довольно тяжелый, чтобы запросто перевернуть его неосторожным легким движением, лежащая лицом вниз фоторамка с нашим с дочерью фотографией, стоящий на краю бокал с недопитым вином и следами красной помады на ободке.

Глядя на недвусмысленные отпечатки узких женских ладоней на поверхности столешницы, потянула душащий меня ворот тонкой водолазки.

Глава 6

Я чувствовала, как медленно немело лицо. В начале скулы и щёки, потом перестала чувствовать губы и подбородок. Слезы просто текли из глаз, и я не могла остановить их, сморгнуть, потому что мышцы перестали подчиняться сигналам, посылаемым мозгом.

– Ты подонок. – с трудом прошептала онемевшими губами. – Какой же ты мерзавец, Кир.

– Ого, это что-то новенькое. – муж подобрался весь, оттолкнулся спиной от дивана. Потянулся и поставил стакан на край стола. Рядом с бокалом со следами губной помады.

Мне ужасно хотелось растереть онемевшее лицо ладонями. Мне хотелось кричать и топать ногами. Рыдать и биться в истерике. Наверное, это было бы нормально в этой ситуации – вот так выплеснуть из себя всё то, что я чувствовала в эту минуту. Но я не могла. Я стояла каменной бабой, истуканом, не в силах пошевелиться, и только не моргая смотрела в одну точку – на отпечатки женских ладоней на столе. Я могла бить только словами и поэтому опустилась до оскорблений.

– Рита-Риточка, мышонок мой – покачал головой Кир и медленно поднялся с дивана. – Ты такая забавная когда злишься. Щёчки надуваешь, оскорблениями сыпешь. Ай-яй-яй, нехорошо.

Кир приближался, мозг сигнализировал, что лучше уйти, избежать физического контакта, но ноги словно свинцом налились.

– Что случилось с моей милой, рассудительной женушкой? Откуда появились такие слова в её лексиконе? Может, стоит помыть ей рот с мылом?

Я никогда не боялась своего мужа. Ни пьяного ни трезвого. Кир просто не мог навредить мне, он был моим защитником, моей крепостью. Стоило только прижаться к его груди, обнять, и все беды и опасности становились пшиком. Но сейчас я чувствовала собственного мужа врагом. И это новое чувство ошеломляло и сбивало с ног.

– Мышонок, Кошка. – презрительно скривилась я. – Развёл здесь зверинец. А ты, наверное, лев? Царь зверей?

– Я мужик. – Кир встал по другую сторону стола. – Кормилец, главный добытчик, защитник. Глава семьи. Поэтому выбирай выражения, Рита.

Наверное, это было бы справедливым замечанием, если бы на воротнике расстёгнутой до середины груди мужниной рубашки не сиял след от губной помады, а на груди в прорехе не красовалась свежая царапина от когтей его кошки. И весь вид мужа не был таким довольным и сытым.

– Какой семьи, Кир? – меня мутило от вида этой царапины, от его мерзкой, самодовольной улыбки, от мысли, что здесь происходило недавно. Прямо на этом самом столе. – Той, в которую ты притащил любовницу в дом? Разложил её на столе в своём кабинете, пока за стенкой была твоя дочь? Ладно, я не спрашиваю, почему она вообще появилась у тебя. Но тащить эту грязь в дом?

– А зря не спрашиваешь. – хмельно оскалился муж. – Ты спроси.

– Намекаешь, что я виновата в том, что ты окунул нас в эту грязь? Моя вина в том, что ты завел любовницу? Я была плохой женой?

– Ну-у-у... – неопределённо качнул ладонью, подстрекая меня продолжать давать себе и своему поведению характеристики, и одновременно потянулся к стоящему на краю стола стакану с виски. – Ты изменилась с тех пор как вышла на работу.

– В чём изменилась? Как изменилась? – ступор стал отпускать и меня мелко затрясло. Пришлось обхватить себя руками, чтобы не было так заметно бьющую меня дрожь.

– Во всём, Маргарита. – Кир одним большим глотком допил содержимое своего стакана и с громким стуком поставил его на стол. – Во всём!

– Ты бы мог поговорить со мной. – я облизала солённые от слёз губы. – Вместо этого ты запрыгнул на свою бывшую. Как ты сказал? Вовремя подвернулась?

Меня вдруг осенило. Да так резко, что подкосились ноги и пришлось опереться поясницей в подоконник.

– Давно, Кир?

– Что? – муж поднял лежащую вниз лицом фоторамку с нашей фотографией и поставил её на прежнее место на своём столе.

– Давно ты изменяешь мне с ней? Давно это у вас? А может, это и не прекращалось? Кир? Ты часто летаешь в Москву по делам. Вы встречались все это время?

– Конечно, встречались. Не каждый раз, но я старался не упускать возможности увидеться с сыном.

– И с драной кошкой.

– Ольга его мать, поэтому да. И с ней тоже. – согласно кивнул, а меня накрыла непроглядная тьма. Проглотила, сдавила, выжимая последние крохи жизни.

– За что? За что ты так ненавидишь меня, Кир? За что ты так со мной? – от боли я дышала через раз, выдавливала из себя слова через раз.

– Ну что за глупости, милая. Я люблю тебя. – одним рывком обогнул стол, встал так близко, что я практически уткнулась носом в его грудь под распахнутой рубашкой, в алеющую царапину.

От него несло чужими женскими духами, такими тяжёлыми и душными, что меня повело. К горлу подкатил ком тошноты и я, собрав остатки сил, толкнула мужа в грудь.

– Ты весь провонял ею. – с трудом проглотила тяжёлую слюну, собравшуюся во рту. – Отойди. Меня сейчас стошнит от тебя.

– Вот видишь, тебя уже и тошнит от меня. Наверное, поэтому каждый раз ты с такой неохотой соглашаешься на нашу близость?

Это была чистой воды манипуляция, попытка заставить меня оправдываться. Вот только мне не в чем было себя винить. Я любила Кира, я никогда не отказывала ему в близости, наоборот, я чаще, чем он, проявляла инициативу. Я соблазняла его, я покупала красивое бельё, я устраивала сексуальные игры. Я всегда хотела его!

– Ты сейчас кем больше недоволен? Собой или мной? – задержав дыхание, я попыталась пробиться мимо мужа к выходу, но Кир не пропустил. Вжал меня в подоконник.

– Тобой. Я уже давно недоволен тобой. Я брал в жёны совсем другую Риту. Мягонькую, домашнюю Риточку. Улыбчивую, спокойную, рассудительную. И что в итоге? – дышал на меня смесью виски и кошачьих духов муж.

– Что?

Попыталась отвернуться, но Кир схватил меня за подбородок, сдавил его пальцами, не позволяя отстраниться.

– В итоге ты даже моих гостей принять отказалась. Про нормальную еду в доме я вообще молчу. Про свободное время для меня и дочери, которого у тебя нет. Дом стал как склеп заброшенный. Ни запахов еды, ни твоего щебетания. Ты вечно уставшая, замотанная своей работой, фондом этим дурацким. Худющая, холодная стерва, а не моя Рита.

Глава 7

Шок накрыл тяжелым, душным одеялом. Только на секунду, пока я неверяще смотрела на досадливо морщившегося Кир. Секунду, и я забилась, заметалась в душном пространстве между мужем и подоконником.

– Пусти! Пусти меня! – пихала в плечи, в грудь, стоящего на моём пути мужа. – Я хочу уйти!

– Угомонись! – рявкнул и с силой тряхнул меня. – Успокойся! Куда ты собралась?

– Куда-нибудь. – задыхалась я. – Куда угодно, только подальше отсюда.

Мне проще было себе руки, за которые он удерживал меня, переломать, вывернуть их из суставов, только бы не оставаться с рядом с мужем. Не дышать одним воздухом с ним. Его запахом, духами этими мерзкими.

– Сволочь, какая же ты сволочь, Кир! Предатель. Отпусти меня! Не смей ко мне прикасаться! – перешла я на визг. – Всё, всё предал. Все шестнадцать лет. Меня предал. Дочь. Мою любовь к тебе!

– Хватит орать! – тяжелая пощёчина заставила застыть в глубоком шоке. Я медленно поднесла ладонь к горящей щеке.

– Ты... Ты меня ударил? – даже пылающая щека не помогала поверить в то, что сейчас произошло.

– Прости. – отступил на шаг, в синих глазах промелькнула вина, но Кир быстро взял себя в руки и досадливо поморщился. – Зато ты заткнулась. Дашку хочешь разбудить? Прекрати истерику.

Я прошла мимо, толкнув мужа плечом. Открыла дверь и стремительно понеслась в прихожую.

– Ну и куда ты? Куда собралась? – ни на шаг не отставал от меня муж. – Маргарита!

– В офис, в гостиницу, куда угодно. Я не останусь рядом с тобой ни на минуту.

Быстрее, чем сейчас я, одевались и обувались, наверное, только солдаты по тревоге.

– Да что ты за упрямая. – прошипел Кир, в последний момент хватая меня за руку. – Куда ты из собственного дома? В какую, к чертям собачьим, гостиницу?

Затормозила в последнюю секунду. И правда, куда это я? Какой офис, в нем даже дивана, удобного для сна, нет. И зачем мне гостиница, когда у нас есть квартира в городе? Мы купили её три года назад для дочери. На будущее.

Я развернулась и шагнула к шкафу в прихожей. Начала перебирать связки ключей, висевших в нем на крючках.

– Что ты ищешь? – сощурился Кир и сунул руки в карманы брюк.

– Где ключи от квартиры? – оставила наконец бесполезные попытки отыскать их в шкафу и повернулась к мужу.

– Их нет. – Кир приподнял плечи и качнулся с пятки на носок.

Я открыла рот, чтобы спросить, где же, но тут же захлопнула его. Рвано вздохнула, отказываясь верить в мелькнувшее подозрение. Это было бы чудовищно.

– В квартире живут Сергей с Ольгой. – подтвердил мои худшие предположения Кир. – Я отдал им ключи.

На секунду мне показалось, что муж просто разыгрывал меня. Попытался любым способом остановить. Но нет. Кир хмурился, но смотрел и говорил спокойно и решительно.

– Ты поселил в квартиру дочери свою любовницу?

На щеке мужа дёрнулся нерв.

– Сергей тоже мой сын. – скрипнул зубами, и вызовом прищурил глаза. – Имеет право.

– Вот и купил бы ему другую. Мы с Дашкой обставляли эту квартиру для неё. Подбирали мебель по её вкусу, шторы, покрывало. Мы посуду выбирали с ней. Это квартира нашей дочери!

Муж молчал, никак не комментировал мои слова, только равнодушно переступал с пятки на носок. Дурацкая привычка, но когда-то мне нравилось наблюдать за ним, когда Кир в глубокой задумчивости вот так раскачивался и покусывал губу. Он был таким милым, непосредственным в этот момент. Словно ему снова было двадцать.

– А дочь знает?

– Знает. – кивнул небрежно. – Даша не против.

Моя попытка сбить с мужа маску безразличия, сделала больнее только мне.

Знает. А чего ещё не знаю я? Какие ещё сюрпризы мне приготовила семья? Может дочь и о том, что её отец спит с Ольгой знает?

– А то, что мамаша Сергея твоя любовница, она тоже знает?

– С ума сошла? – мигом растерял равнодушный вид Кир.

Ну хоть на этом спасибо. Я закрыла шкаф и повернулась к двери. Отщёлкнула внутренний замок.

– Рит, ну что ты творишь? Куда ты на ночь глядя?

Поправила ремешок сумочки на плече и посмотрела в когда-то любимые глаза.

– Ухожу, Кирилл. Я. Ухожу. От тебя.

– Уверена? Я ведь не побегу за тобой.

– Не беги.

– И как ты собираешься жить, Рита? Главное – на что? Без моих денег. На что ты способна без меня?

– Я справлюсь.

– Вот так вот запросто разрушишь семью?

– Я разрушаю? – глядя в глаза, в которых не было и признака раскаяния, неверяще покачала головой и толкнула дверь, и в этот момент Кир рванулся ко мне.

Схватил в охапку, вырвал сумочку из моих рук, а меня скрутил так, что я не могла даже дёргаться.

– Никуда ты не пойдёшь, Маргарита. – приподнял меня над полом и потащил в дом.

– Оставайся со своей драной кошкой, которая предала тебя тогда. Вы заслуживаете друг друга! – я дергалась, извивалась, но куда мне с моим ростом и весом было против здорового мужика. Я только синяки на себе оставляла.

– Умерь свои таланты, Рита. – тащил меня мимо столовой, мимо гостиной Кир. – Угомонись. Прекрати творить дичь.

– Дичь? – захлебывалась я возмущением и отчаянием. – Отпусти меня, Кир. Не смей меня трогать!

– Посиди здесь до утра. – муж впихнул меня в кабинет. – Успокойся.

– Кир! – я едва устояла на ногах от его толчка, оглянулась вокруг и в ужасе кинулась к закрытой двери, начала лупить ладонью по деревянному полотнищу. – Кир, выпусти меня. Нет! Нет! Только не здесь!

Глава 8

– Даш. – я с трудом подбирала слова. – Тебе сейчас будет непросто меня понять, но ты постарайся, пожалуйста.

Не до конца проснувшаяся Дашка и я, измотанная бессонной ночью и тяжелыми мыслями. Дождь за окном закончился, но в комнате было ещё полутемно и так прохладно, что мне хотелось забраться к дочери под одеяло. В теплый кокон, пахнущий моим ребёнком, согреться рядом с ней.

– Что? Что происходит, мам? Почему ты так выглядишь? Это что, синяк?

Синяк? Да, наверное. Щеку немного ломило и, кажется, она припухла. Я ещё не видела себя в зеркале, из кабинета сразу поднялась сюда, в Дашкину комнату. Зарёванная и измученная, но решительно настроенная. Я хотела поговорить с ней, прежде чем снова лицом к лицу встречусь с мужем.

– Дашуль, мы с твоим отцом разводимся.

Тяжело перевела дух: я это сказала!

– Как? – растерянно заморгала дочь. – Почему? Это из-за вчерашнего? Из-за Сергея?

– Нет. Сергей здесь ни при чём. – мотнула я головой. – Дело совсем не в нём.

– А в чём, мам? Что случилось? Откуда у тебя синяк, мам? Это папа? – распахнула Дашка глаза и в ужасе прикрыла ладошкой рот. – Папа ударил тебя? Я слышала – вы ругались ночью.

Я сжала переносицу пальцами. Почему подлость совершил Кир, а стыдно мне? Стыдно признаваться дочери в настоящей причине.

– Мы разводимся, потому что твой отец... – я мучительно подбирала слово. – Твой отец... Он неверен мне.

– Папа изменил тебе? – затравленно ахнула дочь. – Мама, этого не может быть! Он не такой. Он любит тебя. Он очень любит тебя. Он же... Он... У него только Риточка, моя Риточка на языке. Он же на руках тебя носит, он по утрам кофе в постель тебе носит.

В её глазах закипали слёзы, она трясла головой, словно отгоняла от себя неприятные новости.

– Мам, скажи, что это неправда. Что ты пошутила. Что ты просто обижаешься на меня за вчерашнее и поэтому решила с утра так жестко разыграть.

– Даш. – я потянулась к дочери, обняла её, прижала к себе трясущееся тело, такое теплое и податливое после сна. – Девочка моя, мне очень жаль. Правда.

– Мам, откуда ты знаешь? Ты уверена в этом? Папа признался тебе? Кто она? – шмыгала носом дочь.

– Уверена, Даш. Я точно знаю. Послушай меня. – я чуть отстранилась и положила руки на её подрагивающие плечи. – Я ухожу, Даш. Прямо сейчас. Ты большая, взрослая уже. Ты имеешь право выбирать, с кем оставаться. Со мной или с отцом. Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя больше жизни и приму любой твой выбор. Любой, Даш.

Дочка зажмурилась и отчаянно замотала головой.

– Я знаю, как ты привязана к отцу, как любишь его. И он тебя. Если ты решишь... – я туго сглотнула. Как же тяжело это произнести. – Если захочешь остаться здесь, с отцом, я пойму. Я не стану любить тебя меньше. Это просто невозможно, ты же моя доченька, самый родной мне человек.

– Мам, перестань, перестань. – белугой заревела дочь, вцепившись в меня. – Я не хочу выбирать, я не хочу ничего этого. Развода вашего не хочу.

Осторожно пальцами вытерла слёзы с дочкиных щёк.

– Прости меня, Даш. Прости, пожалуйста. Но я не могу иначе. Просто не могу здесь оставаться. И с отцом твоим я больше быть не могу.

– А я мам? Как же я?

– Даш. – я тяжело вздохнула и погладила дочь по рукам. – У тебя есть несколько дней, чтобы принять решение, с кем ты хочешь жить. Ты же знаешь, что наша квартира занята?

Дочка опустила голову и обречённо кивнула.

– Мне понадобится некоторое время, чтобы найти и снять нормальное жилье для нас с тобой. Обещай мне, что подумаешь, Даш. Я очень хочу, чтобы ты жила со мной. – я крепко сжала её ладони. – Очень хочу, Даш. Но я приму любой твой выбор. Я так сильно люблю тебя, девочка моя, родная моя.

Я обняла дочь, прижалась к ней, уткнулась носом в висок и тяжело задышала. Доченька моя. Такая взрослая и одновременно такая маленькая ещё. Совсем не готовая к таким ударам.

– Мне так жаль, Даш. Прости нас.

Заставила себя отпустить всхлипывающую дочь и вышла из комнаты.

Я уйду прямо сейчас. Сегодняшняя ночь, проведённая в кабинете наедине с тошнотворным запахом чужих духов, с бокалом, испачканным губной помадой, с отпечатками женских ладоней на столе, очень хорошо прочистила мне мозги. И я приняла решение.

Первый час я плакала под дверью, не понимая, почему мой муж так поступил со мной. Почему Кир был так жесток. Прислушивалась к тишине в доме, надеясь, что муж вернётся и откроет чёртову дверь.

Потом хотела вылезть в окно, но на улице лил дождь, а у меня не было даже туфель, они слетели с ног, пока Кир тащил меня в кабинет, а я дёргалась в его руках как ненормальная. И сумочки с ключами от машины тоже не было, она осталась валяться на полу в прихожей. Значит, ни в дом, ни в машину я попасть не смогла бы.

В какой-то момент на меня напала апатия. Я сидела на полу в тёмном углу и тупо смотрела на льющий за окном дождь. Сильно замёрзла, и это привело меня в чувство.

Остальное время я провела с пользой. Пароль от компьютера я знала и зашла на свой аккаунт. Заполнила на портале госуслуг заявление на развод. Прошерстила сейф, отсканировала и отправила на свою рабочую почту все документы, которые хранились в нём и всё, что попалось мне под руку в столе Кира. Разбираться с ними буду потом.

Поискала в интернете варианты сдающегося в аренду жилья и была откровенно озадачена ценами на него.

К утру голова гудела, как чугунный колокол, в глазах стояла резь и мутная пелена. Корчась от отвращения, притулилась на диванчике и не заметила, как задремала.

Я не слышала, когда Кир открыл дверь. Просто проснулась и увидела, что она открыта нараспашку. Тихо дошла до лестницы, молясь, чтобы звенящий на кухне посудой муж, не вышел из неё и не увидел меня. До того как начнётся следующий раунд нашего скандала, я хотела поговорить с дочерью наедине. Поговорила.

Задерживаться в спальне не стала, сразу прошмыгнула в ванную. Кожа на лице горела от засохших на ней слёз, страшно хотелось смыть разъедающую, солёную пленку, но еще нестерпимее хотелось смыть с себя запах моей ночной тюрьмы.

Глава 9

– Ты чего творишь, Рит? – рявкнул взбешённый Кир. – Ты чего дочери наплела?

– Правду. – я поджала губы и кинула в чемодан очередную блузку. Свою любимую, из натурального шёлка.

– Какую, к чёрту, правду? – треснул ладонью по комоду муж. – Зачем?

– Я объяснила дочери причину, по которой мы с тобой разводимся. – повертела в руках тонкий кашемировый джемпер и вернула его обратно на полку.

Выдвинула ящик и стала перебирать лежащее в нем бельё. Все сразу я с собой забрать не могла. Пока некуда было, а таскаться с кучей чемоданов с места на место не хотелось. На первое время хватит одного, с самым необходимым.

– Разводимся? – рванулся на меня бизоном.

Я выставила руку, останавливая его. Второй рукой заправила волосы за ухо, демонстрируя щёку с наливающимся на ней синяком.

– Бить будешь? – невозмутимо поинтересовалась.

Кир запнулся, с ужасом глядя на творение своих рук.

– Рита... – отступил на шаг. – Прости. Я не хотел. Ты сама…

– Угу. – я сгребла свое белье и кинула кучей в чемодан. Перебирать уже ничего не хотелось.

Сил не было смотреть на мужа. Голос его слышать. Выяснять отношения. Никогда не прощу, что поднял на меня руку. Жестокости его не прощу. Он же специально запер меня именно в кабинете. Не в нашей спальне, хотя здесь тоже был замок на двери. Ещё сильнее унизить хотел, показать мне моё место.

Обойдя мужа, направилась в ванную. Кремики, масочки сами себя в чемодан не закинут.

– Что ты делаешь? – муж тяжелым взглядом провожал каждый мой шаг.

– Ухожу от тебя. Неужели не ясно. – вполне миролюбиво пояснила я очевидное. – Ночью я подала заявление на развод.

– Не будет никакого развода. – прорычал мне в спину. – Не дури, Рит.

– Будет. – утвердительно кивнула и вытащила из стаканчика свою зубную щётку.

– Нет! – упало тяжёлым камнем. – Зачем ты это делаешь, Маргарита? Мне назло? В отместку? Вместо того чтобы бороться за свою семью, ты рушишь её? Мы шестнадцать лет с тобой вместе. У нас дочь. И ты вот так, в один момент всё разрушишь?

– Не я, Кир – ты. – обернулась, скользнула по мужу раздражённым взглядом. – Тебя ни один из этих фактов не остановил, когда ты драл свою кошку в нашем доме. Тебя не остановило то, что ты женат, что семья у тебя всем на зависть. Что я с тобой огонь и воду прошла. Вот только медные трубы тебя, как мужа скосили. На этом этапе ты вообразил себя султаном. Всемогущим и непогрешимым. Которому всё можно, всё с рук сойдёт.

– Какой нафиг султан? – тяжело задышал Кир. – У меня одна жена – ты, Рита.

– Ну да, ну да. – закивала болванчиком и подхватила с полки свой дезодорант. – Еще вчера две было. Ты очень смело, даже с гордостью, заявлял об этом. Уйди с дороги, Кир.

– Я тебя не выпущу из этого дома. Ты никуда не пойдёшь. – зло раздувал ноздри Кир. – И развода никакого не будет. Я не отпускаю тебя!

– А мне не нужно твоё разрешение. – я окинула взглядом полки в шкафчике, – ничего не забыла? Массажная расчёска! Нужно забрать. – Ты не хозяин мне, а я не рабыня. Я никак не завишу от тебя. Я самостоятельная единица.

– Даже так?

Кир настолько едко произнёс это, что моё сердечко тревожно сжалось. Да, я во многом, во многом была зависима от мужа. Я как сыр в масле каталась рядом с ним, я не беспокоилась о деньгах, я вообще ни о чём не беспокоилась. Если возникали какие-то вопросы – всё решал Кир. Возможно, я слишком беззаботно жила последние годы и после развода многое измениться, но я готова побороться.

– Настолько независимая от меня, что не побоишься отправиться в самостоятельное плавание вместо того чтобы постараться исправить то, что происходит? Попробовать что-то изменить в себе, в своём отношении к нашей семье, ко мне? Вместо того, чтобы попытаться всё исправить, стать нормальной женой, заняться, наконец, своими прямыми обязанностями жены и матери, ты перетопчешься своими каблучками по остаткам семьи и гордо задрав голову понесёшься корчить из себя независимую, сильную женщину?

– Стать нормальной женой? – я остановилась напротив мужа, перегородившего мне выход из ванной. – Хочешь сказать, что я была тебе плохой женой? Это не я была рядом, когда ты с нуля поднимал свой бизнес? Не я ела макароны с жареным луком, когда на другие продукты у нас денег не было? Не я руками стирала по двадцать ползунков в день, потому что мы не могли купить Дашке подгузники? Не на мои старенькие туфли мы ставили заплатки, потому что важнее было купить тебе дорогие, чтобы ты выглядел статуснее на встрече с инвесторами? И чем ты мне ответил? Своей жене, с которой прошёл с самых низов до сегодняшнего положения? Оплеухой? Любовницей, которую притащил в наш дом? Унижением? Пропусти, мне даже стоять с тобой рядом тошно. – прижав к груди все свои баночки и щёточки, пошла на мужа. – Мне воздухом одним с тобой дышать мерзко.

– Ты о дочери подумала? – отступил с дороги Кир.

– А ты? – поравнявшись в дверях, я вздёрнула лицо, глаза в глаза. – Ты о ней подумал, когда тащил свою любовницу в кабинет? Когда раскладывал её на столе, а дочь была за стенкой от вас? Ты о чём в своей башке думал? А если бы Дашка застала вас?

– Не застала бы. – ухмыльнулся Кир, и от этой гримасы меня просто передёрнуло всю.

– Ты мерзок. Ты настолько отвратителен, что жить с тобой – себя не уважать. Это как в грязи себя валять день за днём.

Проскользнула мимо, стараясь ничем не задеть мужа, не коснуться даже неловко торчащей из руки, расчёской, чтобы потом не выкидывать её.

– Как только найду нормальное жильё, заберу Дашку. – утрамбовав последнее, застегнула молнию и поставила чемодан на колёсики.

– Кто тебе её отдаст? – покачал головой Кир.

– А кто запретит? – равнодушно произнесла, оглядывая спальню, в которой когда-то была счастлива и любима. Было больно, невыносимо больно. До закипающих в глазах слёз, до спазма лёгких. – Даша в таком возрасте, что сама может решить, где и с кем ей жить. Выбирать она будет сама.

Глава 10

– Маргарита Романовна, нужно сегодня съездить в ресторан, еще раз всё проверить и подтвердить бронь. Я напоминаю, как вы просили. – произнесла помощница, косясь на мой чемодан, стоящий у стены.

– Спасибо, Кать. – не отрываясь от экрана компьютера, кивнула я. Осталось всего три дня до запланированного мероприятия, и дел по его подготовке было ещё много. – Я помню. Поедем после обеда. Закажи такси на два часа.

– Риточка Романовна. – помялась моя верная помощница. – Вы не беспокойтесь. Я не предам вас. Я останусь с вами.

Я медленно подняла взгляд на неё. Катя закусила дрожащую губу и кивнула мне.

– Я с вами. Правда.

– Что ты имеешь в виду, Кать? К чему эти слова? – в предчувствии надвигающихся неприятностей, сердце тяжело ударило и дало сбой.

– Мне Кирилл Николаевич позвонил. – Катя сцепила пальцы в замок и хрустнула ими. Раз, второй.

– Зачем? – мой голос трещал льдом. – Что он тебе сказал, Кать?

– Предложил денег и работу в своём офисе, если я сегодня же уйду от вас.

– Грязно играет Кирилл Николаевич. – с отвращением поморщилась я.

– Риточка Романовна, вы не думайте. – рванулась к моему столу Катя. – Я никуда не уйду. Я не брошу вас. И деток наших не брошу. Им помощь нужна, а мы можем... И не нужны мне его деньги, и работа его не нужна. Я даже не поняла сразу зачем это Кириллу Николаевичу. Зачем я ему. С какой стати. А потом вас с чемоданом увидела и поняла.

– Да, Кать. Такие вот перемены. – криво усмехнулась я. – Ещё неизвестно, чем это всё обернётся для фонда. Может, тебе и стоило подумать над предложением моего мужа. Возможно, скоро мне и зарплату тебе платить будет нечем.

– Глупости. – Катя вдруг сурово поджала губы. – Не говорите так, и даже не думайте в эту сторону, Маргарита Романовна. Мысли материальны. А у нас всё будет хорошо. Даже отлично. К нам вон даже сам Белецкий придёт. А потом, может, и своих друзей и партнёров за собой приведёт! Мы справимся.

– Справимся. – кивнула я, не до конца веря в нарисованные помощницей радужные перспективы. – Обязаны справиться, Кать. Кто, если не мы? Откуда отчаявшимся людям ждать помощи?

– Именно так. – решительно нахмурилась эта милая и светлая девочка с огромным, добрым сердцем. – Будем работать и дальше, несмотря ни на что.

– Спасибо тебе, Кать. – улыбнулась я помощнице. – И забронируй мне, пожалуйста, номер в ближайшей недорогой гостинице.

– Зачем гостиницу, Маргарита Романовна? Вы можете пожить пока у нас. – снова засмущалась Катя. – В Пашкиной комнате. А он пока в моей на раскладушке поспит.

И снова я удивилась доброте этой девочки. Я знала, что Катя живёт с мамой и младшим братом в тесной трехкомнатной брежневке. Комнатки-клетушки, крошечная кухня, совмещённый санузел. А еще собака с парализованными задними лапами и три приблудные кошки, подобранные этим добросердечным семейством.

– Спасибо, Катюш. – покачала я головой. – Мне бы сейчас побыть одной. Обдумать всё, что случилось. Да и вас теснить не хочется.

Весь день я с тревогой посматривала на лежащий рядом со мной телефон. Ждала звонков от мужа. Не верилось, что Кир вот так просто исчез из моей жизни. Я ждала от мужа очередного подвоха, подлости, но не знала, с какой стороны он ударит. И то, что Катя первый звоночек, я не сомневалась. Кир был упрямым и очень целеустремлённым, если он что-то задумывал, принимал решение, то шёл до конца. До победного конца. И слово своё держал. Кир не позвонил, но облегчения это не принесло.

У меня были собственные счета в банках, была карта, не привязанная к картам Кира. Но денег на них было не так много. Скажем, квартиру я купить не смогла бы, но снять приличное жильё для нас с дочерью – вполне. А при экономии и прожить на них год.

Номер в гостинице был небольшим и довольно уютным. Главное, в нем был душ, под который я и залезла первым делом. Очень хотелось смыть с себя этот день, полный боли, непролитых слёз и тревожного ожидания очередной подножки.

Натянув на влажное тело шёлковую пижаму, я забралась под одеяло и набрала знакомый номер.

– Даш, как ты? – нетерпеливо спросила, стоило только дочери взять трубку.

– А как ты думаешь, мам? – недовольно захныкала Дашка. – Я, в шоке, мам. Я весь день, как пришибленная, ни о чём думать не могу. Я поверить не могу, что это всё правда. Что вы с отцом разводитесь. Мне даже поговорить об этом не с кем, мам. Я целый день сама в себе это переваривала. Папа вообще только рычал и психовал. Чашку свою любимую разбил. Которую мы с тобой ему из Праги привезли. Спасибо Сергей поговорил со мной, поддержал немного.

– Сергей? – напряглась я. Где Сергей, там и его мамаша.

– Ну да, мам. Не девчонкам же в школе мне это всё рассказывать? Чтобы потом весь класс обсасывал, что у Дашки Морозовой мать с отцом разбежались? Смотрели на меня сочувствующими взглядами, а за спиной злорадствовали? – трещала без умолку Дашка. – Я Сергею позвонила. Он приехал к школе, когда у меня уроки закончились. Мы с ним поговорили. Он меня успокаивал. В кафе напротив школы сводил, Павловой угостил и коктейлем молочным. А потом папа за мной приехал.

– А Сергей тебе что говорил? – с трудом втиснулась в поток слов я. – Что-то рассказывал, Даш?

– Сказал, что ему очень жаль. Что он меня понимает. Ему тоже было трудно, когда его мать с отчимом разводилась. Сказал, что ты ему очень понравилась. Что ты красивая и я вся в тебя. Сказал, что попробует поговорить с отцом. И тётя Оля тоже сказала, что ты погорячилась и просто не разобралась в ситуации.

– Тётя Оля? – я положила руку на горло.

– Ну да. Нас с Сергеем папа из кафе забрал и домой привёз, а потом тётя Оля приехала. Они сейчас внизу в гостиной разговаривают, а я к себе в комнату поднялась, чтобы с тобой поговорить.

– Она снова у нас дома? – я резко села на кровати.

– Может, я что-то неправильно поняла... – неуверенно протянула Дашка, что-то услышав в моем голосе. – Но, кажется, они с Сергеем остаются у нас ночевать.

Глава 11

– Мамуль, не волнуйся. Ты выглядишь отпадно! – дочь заставила меня покрутиться вокруг собственной оси. – Ты настоящая, красавица, мам. Никто не посмеет отказать такой красотке в деньгах.

– Господи, Даш, что за выражения? – вяло отреагировала я. – Это в элитной школе вас такому учат?

О, если бы только мой внешний был причиной моего волнения! Я знала, что прекрасно выгляжу. Нет, меня волновало, что пришло слишком мало людей. Процентов сорок от количества приглашённых и давших обратную связь.

Сейчас я должна выйти на сцену и произнести торжественную речь, откладывать которую было уже невозможно. Но так мало людей! В каком моменте мы что-то упустили? Мало рекламы? Не понравился, формат камерной вечеринки? Нужно было Киркорова приглашать, а не балерин из Мариинки? Рок-группу, а не струнный квартет?

Мы столько труда вложили в подготовку этого вечера. Он должен был быть элегантным и изысканным. Прекрасный ресторан, лучшие закуски, дорогое шампанское, музыканты, балерины, порхающие на сцене сказочными стрекозами.

Главным спонсором этого вечера был Кирилл. Это он уговорил меня не скупиться и сделать всё по высшему разряду. В результате мероприятию грозил провал. Завтра все СМИ будут злорадно смаковать эту новость.

Я глубоко вдохула, нацепила на лицо самую жизнерадостную улыбку и шагнула к микрофону.

Давно заученная и отрепетированная речь лилась без запинки. Я сделала все запланированные паузы, повороты головы и корпуса, движения руками, раздарила все улыбки и шутки, чтобы не выглядеть парализованным бревном на сцене. Всё, как учил меня коуч по ораторскому мастерству. Я, кажется, вычерпала из себя всю жизнерадостность и энтузиазм к концу речи. Под конец положила руку на живот, так сильно внутри меня всё дрожало.

Я обводила взглядом собравшихся людей и понимала, что нет многих знакомых. Партнёров Кирилла, наших общих друзей, даже нашего соседа Виктора Кушнира с его молоденькой женой нет, а он лично обещал мне непременно быть.

Спустившись со сцены, подхватила с подноса, проходящего мимо официанта, бокал шампанского. Напиться бы сейчас, или поплакать в каком-нибудь темном уголочке. Вот только ни того ни другого, позволить себе я сейчас не могла. Поэтому, сделав один-единственный глоток, приветливо улыбнулась идущей ко мне Лике Козловской.

– Привет, Рит. – Лика легонько обняла меня, и мы обменялись символическими поцелуями в щёчку.

– Рада тебя видеть, Лик. Спасибо, что пришла.

Она была одна, без своего мужа. Нельзя было сказать, что с Ликой мы были подругами. Наши мужья дружили, а мы просто вежливо общались, не нарушая личных границ.

– Мой Козловский – козёл. – грустно констатировала Лика. – И твой Морозов тоже.

Я до последнего не хотела верить в очередную подлую подставу Кира. Я глупая, наивная дура. Непуганая, не клятая, небитая, живущая много лет в любви и заботе мужа. Я не могла смириться с мыслью, что мой муж способен на такие низкие поступки. Даже после того, что случилось, в моей в душе ещё оставались крохи доверия к мужу, к тому Киру, с которым я прожила шестнадцать лет, которого, как я думала, знала как облупленного. Получается, что совсем не знала.

– Козловский запретил мне приходить сюда. Рит. – Лика сдавила в ухоженных пальчиках тонкую ножку бокала. – Они сговорились, понимаешь? Твой Морозов решил устроить тебе публичную порку, Рит. И мой поддержал.

– Не только твой, Лика. – я горько улыбнулась и обвела рукой зал, в котором не было ни одного нашего общего знакомого.

Я нервно глотнула шампанское и поморщилась, никогда ещё оно не казалось мне таким кислым, как сегодня.

– Я и говорю – козлы. – зло скривила пухлые губы Лика и положила ладонь на мою руку, держащуюся бокал. – У меня есть свои деньги, Рита, и я пожертвую их твоему фонду. Не так много, как мог бы мой Козловский, но что-то. Я хочу поддержать тебя и твой фонд. И плевать на приказы мужиков. Они нам не хозяева.

– Спасибо, спасибо тебе, Лика.

Я давилась обидой, разочарованием, болью предательства, но улыбалась. Лике, решившей, несмотря на запрет мужа, прийти и поддержать меня, бродящим по залу гостям, суетящемся и готовящимся к проведению небольшого аукциона Кате и Дашке, балеринам в воздушных платьях, не знающих отбоя от желающих сфотографироваться с ними в красиво оформленной фотозоне, даже мелькающим привидениями официантам, разносящим шампанское.

Отзвучала очередная соната Моцарта в исполнении струнного квартета, и на маленькую импровизированную сцену выплыли балерины в белых пачках. В зале чуть приглушили свет, оставляя акцент на пяточке с артистками балета.

В этот момент я затылком почувствовала чей-то острый взгляд. Медленно обернулась и застыла. Кир.

Муж стоял в дверях и пристально смотрел на меня, не обращая внимания на нетерпеливо дёргающую его за руку Ольгу.

Я гулко сглотнула и тревожно обернулась в сторону, где Даша с Катей о чём-то говорили с ведущим аукциона. Я попросила дочь о помощи в проведении этого аукциона. Мне казалось, что если представлять рисунки больных деток будет девочка-подросток, сама ещё почти ребёнок – это будет трогательно. Даша с удовольствием согласилась и целые сутки внимательно изучала и запоминала данные юных художников, их истории жизни, возраст, тяжёлые диагнозы.

Сейчас, видя Кира под руку с Ольгой, я пожалела, что позвала сюда дочь. Я не хотела, чтобы она вот так узнала, кто любовница его отца. Не прилюдно.

Даша оторвалась от обсуждения последних нюансов и уточнений от ведущего и уставилась на парочку, стоящую в распахнутых дверях. За секунды на лице дочери отразился весь спектр чувств, которые она испытала. Узнавание, удивление, осознание и наконец лютый шок.

Я должна была рассказать ей про Ольгу, но у меня язык не повернулся. На что я надеялась? Что страсти развода немного улягутся, Даша успокоится, и я смогу спокойно поговорить с ней на эту тему? Смогу без потерь подвести её к этому знанию? Я ошиблась. Не рассчитала, не сделала поправки на наглость Ольги и резко наступившее слабоумие мужа.

Глава 12

– Это она, мам? Она? – тряслась дочь в каком-то чудовищном припадке. – Это мать Сергея? Это она?

– Даша, милая, тише, тише. – я крепко обнимала её. – Родная, не надо так, оно того не стоит. Не заслуживают они твоих слёз.

– Она в гостях у нас была, мам. В нашем доме. Она улыбалась мне. О тебе говорила. – сухо, без слёз, всхлипывала дочь. – Как он мог, мама? Как он посмел предать тебя? Ещё и притащить её к нам.

Мне было страшно, невыносимо больно видеть свою дочь в таком состоянии. Мне было стыдно за себя, за свои мысли о ней, как о предательнице.

– Всё, всё. – гладила по шелковистым волосам, по спине. – Прости меня, Дашуль. Прости, что не сказала тебе сразу. Я боялась, что ты не поверишь мне. Решишь, что я оговариваю их с Сергеем. Ты же дружила с ними, Даш, общалась. За моей спиной. Согласилась в квартиру пустить. Я думала, ты на их стороне. Что ты против меня. Они в доме нашем ночевали, Даш.

– Нет. – отстранилась, внимательно посмотрела на меня. – Не ночевали. Они уехали в тот же вечер. А квартира... Папа сказал, что это временно. Мам, я подумать не могла, что папа с этой... Что он...

Дашка замотала головой, закрыла лицо ладонями и тяжело задышала в них.

– Какой треш, мам. – тряхнула головой. – Если Сергей знал, то он просто... Это подло. Я же доверяла ему, я рассказывала ему обо всём. Господи, какой треш!

Мне хотелось собственными руками придушить и Кира, и Ольгу, и их сына. За подлость, за боль, которую они причинили моей дочери.

– Прости меня, Даш. Прости, что не смогла оградить тебя от этой подлости, от грязи.

– Разве ты в этом виновата, мам? – лицо дочери превращалось в ледяную маску, взгляд пустел, из него утекала жизнь. – Это был выбор отца, так поступить. Изменить тебе, притащить свою Ольгу в нашу жизнь. Это всё он. И эта дрянь.

– Маргарита Романовна, Даша, пора начинать аукцион. – осторожно заглянула к нам в вип-кабинку встревоженная Катя. – У нас всё готово.

– Мы идём. – кивнула я в ответ на её виноватую улыбку. – Ещё минутку, Катюш.

– Побудешь здесь? – я ласково погладила дочь по рукам. – Может попросить принести тебе сюда чай или лимонад?

– Нет. – дочь поджала губы, отряхнула ладонями юбку, и мне стало тревожно. – Не собираюсь отсиживаться и прятаться. Не в обиду тебе, мам, но я не ты. Я объявляю им войну.

– Даш... – простонала. – Я прошу тебя...

Да, я никогда не была боевой, не была ушлой, я никогда не была продуманной. Я была миролюбивой и спокойной. Я верила в человечность и доброту. Я верила, что существуют в этом мире сопереживание и сострадание. Я верила в честность и порядочность. Вот такая я была. Наверное, слишком миролюбивая. Нет, я не собиралась заключать худой мир с Киром. Я собиралась окончательно вычеркнуть его из своей жизни. Но прилюдные скандалы... Этого мне не нужно. Тем более здесь и сейчас.

– Не волнуйся, мам. – дочь как-то совсем по-взрослому, словно мы на минуточку поменялись с ней ролями "родители-дети", заправила мне прядь волос за ушко и успокаивающе улыбнулась. – Я знаю, как важен для тебя этот вечер, и для больных детей тоже. Я не подведу тебя, мам.

Дочь выскользнула из вип-кабинки и решительно направилась на своё место рядом с ведущим. Я смотрела ей вслед, на её неестественно прямую спину, на гордо поднятую голову и понимала, что это только видимость. В моей дочери что-то сломалось на веки вечные. Доверие? Детство?

Я закусила губу и обвела взглядом зал. Нашла глазами Кира с Ольгой. Что же, пора мне вернуться к роли хозяйки. Его плечи напряглись, взгляд помрачнел.

Я приблизилась, насколько возможно, почти упёрлась в его грудь своей, но не коснулась.

– Решил выгулять бывшую в высшее общество? Что же сыночка не прихватил? Крысиная семейка не в полном составе. Непорядок. – кивнула на Ольгу, ходящую вдоль стола и внимательно рассматривающую лежащие на тарелках закуски.

– Ревнуешь? – насмешливо дёрнул бровью Кир.

– Некого ревновать. – посмотрела прямо в смеющиеся глаза. – Ты всё больше разочаровываешь, Кир. Я думала, что предел наступил, но нет, ты не перестаёшь падать в моих глазах всё ниже и ниже.

– Ты тоже разочаровала меня, Рита. – развёл руками Кир. – Сбежала трусливо. Бросила семью, дочь.

– Ну дочь как раз со мной. И ты только что разбил сердце и ей. Не прощу тебе этого.

– Мы с ней сами разберёмся. – нахмурился муж и посмотрел на хмурую Дашку, суетящуюся на сцене. – Я поговорю с ней, она всё поймёт. А ты, Рит?

Кир перевёл на меня оценивающий взгляд.

– Прекрасно выглядишь. Впрочем, как и всегда. Вот только взгляд потерянный. Какие-то неприятности, Рит? Мало денег собрали? Хватит, чтобы банкет оплатить?

– Ты обещал оплатить, Кир. – я подхватила с подноса, проходящего мимо официанта, бокал с шампанским и отсалютовала мужу.

– Ты тоже обещала, что будешь со мной в горе и радости, в самые сложные времена будешь стоять за моей спиной. А что в итоге, Рит? Сбежала при первых же трудностях, возникших в семейной жизни.

– Какие трудности, Кир? Ты свою измену трудностями в семейной жизни называешь? – я отпила глоточек шампанского и мило улыбнулась мужу.

– А была ли измена? У тебя есть доказательства, Рит? Ты застала меня на Ольге? – Кир нагло ухмыльнулся в ответ.

– Только этого не хватало! – передёрнула я плечами.

– Ты поспешила с выводами, Маргарита. – наклонившись, с издёвкой прошептал мне ухо Кир. – Не пойман – не вор.

Выпрямился и уже серьёзно, глядя мне в глаза, произнёс:

– Не пыли, родная. Подумай своей хорошенькой головкой. Моё предложение всё ещё в силе, Рита. Ты бросаешь дурить, возвращаешься домой, мы живём как прежде, и тогда я снова твой всепрощающий Кир, оплачивающий все твои хотелки и бредовые идеи. Ты отсюда домой – я оплачиваю ресторан и балет.

Злые слёзы клокотали в горле. Я понимала, что оплата всего этого шика заберёт если не все вырученные от проведения вечера деньги, то их большую часть точно. И для нуждающихся в лечении детей останутся крохи. Я уже не говорю, что придётся замораживать стройку гостиницы.

Глава 13

Никогда вживую не встречала таких гигантских мужчин. Эдуард Белецкий занимал две трети проёма распахнутых дверей и возвышался надо мной, как гора из огромных мускул, запихнутых в строгий классический костюм.

Из интернета я знала, что Белецкий в молодости был спортсменом. Вольная борьба, чемпион мира, Олимпийских игр, чемпион России. Множество наград и регалий.

От него за километр фонило нечеловеческой, звериной мощью и силой. Сшитый, явно на заказ, костюм буквально трещал на широченных плечах.

– Добрый вечер, господин Белецкий. Спасибо, что откликнулись на наше приглашение. – приветливо улыбаясь, протянула великану руку. – Я Маргарита Морозова, владелица и директор фонда "Милосердие". Рада знакомству.

На самом деле у меня морозцем потянуло вдоль позвоночника, и колкие мурашки завозились между лопаток. Чувствовала себя букашкой рядом с этим богатырём. На одну ладонь посадит, второй прихлопнет и не заметит.

Белецкий удивлённо посмотрел на мою протянутую руку, она казалась кукольной в сравнении с протянутой мне в ответ лапищей великана. Мои пальцы утонули в огромной, горячей ладони. На секунду мне показалось, что мужчина просто расплющит мою ладонь в своей. Но бывший чемпион аккуратно пожал мои пальцы.

– Очень приятно. – прогудел Белецкий, не утруждая себя любезной, да хотя бы вежливой улыбкой.

От низкого, глубокого голоса воздух вокруг нас завибрировал и заметно сгустился.

– У меня совсем немного времени, Маргарита. Мы можем с вами где-то поговорить приватно? – великан смотрел прямо в глаза. Так пронзительно, что казалось он сканирует мой мозг, исследует каждую извилину в нём.

– Да, конечно. Пройдёмте в вип-кабинет. – сделала приглашающий жест и невольно повела плечами, сбрасывая ощущение микроба под микроскопом.

Проходя мимо собравшихся для аукциона людей, стрельнула взглядом на Кира. Муж внимательно наблюдал за нашим шествием. На красивых губах гуляла глумливая улыбка, но в глазах стоял арктический лёд.

– Мы проводим небольшой аукцион. – обернулась я к шедшему за мной Белецкому. – лоты – рисунки деток, проходящих лечение в клинике. Все полученные от продажи средства пойдут на покупку необходимых препаратов.

– Ясно. – коротко и безэмоционально обрубил главный меценат нашего города, и я на секунду засомневалась, а правда ли то, что о нём пишут в СМИ.

– Сюда. – я открыла дверь, пропуская вперёд мужчину. Он прошёл мимо меня в кабинет, и меня обдало горячей волной жара, исходящего от мощного тела. Ой, мамочки! Вот это зверюга! Он, наверное, и в лютый мороз спит с открытым окном и без одеяла, и ему не холодно. Он меня вообще немного пугал.

– Здесь нас никто не побеспокоит. – я беспомощно посмотрела на стоящего в зале и сверлящего меня взглядом Кира, и закрыла дверь.

– Может, хотите что-нибудь выпить, Эдуард Борисович? – проявила я вежливость.

– Ничего не надо. – Белецкий расстегнул пуговицу на пиджаке, откинул полы и сел на мягкий, удобный диванчик, который жалобно скрипнул под ним. Расправил мощные плечи и уставился на меня.

– Присаживайтесь, Маргарита Романовна. В ногах правды нет. – махну на стул напротив.

– Это точно. – согласно кивнула и с удовольствием опустилась на мягкое сиденье. Ноги в туфлях на шпильке гудели.

Несколько секунд мы рассматривали друг друга.

Несмотря на свой устрашающий вес и рост, Эдуард Белецкий был довольно интересным мужчиной. Грубоватые, но правильные черты лица, зачёсанные назад густые волосы, модная, брутальная щетина на щеках и подбородке и пронзительно синие глаза. Не такие, как у моего Кира, более глубокой, тёмной синевы.

Какой видел меня Белецкий, понять по его лицу было сложно. Он никак не выражал своего интереса. Просто внимательно изучал.

Пауза затянулась, мужчина кашлянул, и я поняла, что веду себя бесцеремонно, открыто разглядывая его. Вспыхнула и неловко качнулась на стуле. Наверное, я, как хозяйка, пригласившая его, первая должна начать разговор.

– Ещё раз спасибо, что откликнулись на наше приглашение, Эдуард Борисович. – сдержанно улыбнулась. – Наш фонд...

– Я всё знаю о вашем фонде, Маргарита. – положив руку на стол, чуть подался в мою сторону. – Готов дать пять миллионов.

Господи! Вот бы все благотворители были бы сегодня так щедры!

Я не смогла скрыть радостную реакцию, и Белецкий ухмыльнулся.

– Но я не раздаю деньги просто так направо и налево.

– Конечно, господин Белецкий. – выпрямила я спину. – Мы предоставим все документы. За каждый рубль отчитаемся.

– Пять миллионов за ночь, Маргарита. – в синих глазах заклубилась тьма.

– Что? – оторопела я.

– Мы проведём с вами ночь. Гарантирую полную конфиденциальность. Ваш муж не узнает.

– Вы с ума сошли? – захлопала я глазами.

Может быть, я ослышалась? Может, мне пора провериться на мою невменяемость?

– Мало? – откинулся на спинку дивана и задумчиво разглядывал меня, потирая ладонью колючий подбородок.

Он же это не серьёзно? Но судя по лицу, на котором не было даже намёка на улыбку, понимала, что этот человек не шутит. Он совершенно серьёзно предлагает мне деньги за секс с ним.

– Так что, мало, Рита? Могу ещё добавить машину. Ты какую марку предпочитаешь?

Внутри поднималась и росла огненная волна негодования. Я вспыхнула, от пяток до кончиков волос.

– У меня нет времени на ухаживания и розовые сопли. – без тени улыбки или заигрывания произнёс меценат года. – Поэтому предлагаю деловое соглашение.

Глава 14

Эдуард

– Олег, собери мне всю информацию на Маргариту Морозову, владелицу "Милосердия".

– Какого рода инфа нужна, Эдуард Борисович? – бодро отозвался мой безопасник.

– Личная, Олег, личная. Как живёт, чем живёт. Вплоть до того, какие трусы носит, что на завтрак ест, какие цветы любит, какое кино смотрит по ночам. Всё, что только возможно.

– Понял, принял, к утру будет! – чётко, по-военному отрапортавался Олег, и сразу отключился.

– Вот и отлично. – кивнул я сам себе, накрыл глаза ладонью и тихо засмеялся.

Ну пипетка! Ну Рита-Маргарита-Маргаритка! Ну красава! И ведь не будь между нами стола – врезала бы!

Провёл сверху вниз ладонью по лицу, и, потёр колючий подбородок, довольно ухмыляясь.

Вот ведь блин просяной. Мелкая, тоненькая, как тростинка, а боец!

– Куда, Эдуард Борисович? – поймал я удивлённый взгляд водителя в зеркале заднего вида. Не часто он видел меня таким. – В "Морской"?

– Давай домой. – отмахнулся от запланированного ужина в ресторане, дома пожру. Нина Пална наверняка наготовила кучу всего. Старательная она у меня, просто находка для одинокого холостяка. И в доме чистота, и холодильник едой забит, и на мозги не капает. Золотой кадр.

Пока водитель выруливал на моём танке с парковки, открыл в телефоне официальный сайт фонда и увеличил фото его основательницы.

– Ошибся я, Маргаритка. – снова засмотрелся на, едва трогающую пухлые губы, нежную улыбку Риты на фотографии. – Но я рад.

А ведь я был уверен, что госпожа Морозова просто очередная скучающая курочка, которой муж-бизнесмен организовал развлечение в виде благотворительного фонда. И жена вроде при благородном деле, и налоговые льготы, и ко всему прочему прекрасная возможность отмывать через фонд свои деньги.

Сколько я таких повидал на своём веку не счесть. Поэтому работал только с проверенными фондами, а зачастую напрямую с людьми, детскими домами, интернетами, домами для престарелых. Когда получил приглашение на сегодняшнее мероприятие – первым делом прошерстил всю подноготную этого "Милосердия".

Вот тогда и увидел впервые фотографию Маргариты Морозовой. Зацепился. Сам не понимал, что так торкнуло в ней. Красивая она, конечно, Рита Морозова, но совсем не в моём вкусе. Я баб сочных люблю, чтобы всё при них было, чтобы здоровьем от них пыхало . А эта что? Пипетка!

Улыбкой своей нежной зацепила. Смотрела на меня с фотографии и казалось, что только мне улыбается. И добрые смешинки в глазах только мне светят. Любаша мне так улыбалась. И смотрела на меня так только она.

Потому, наверное, и не смог просто закрыть страничку и забыть о неизвестном мне молодом фонде.

Откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Улыбался, как дурак, вспоминая, как возмущёнием пылала и взглядом метала молнии эта маленькая женщина.

Не умеет Маргарита Романовна, скрывать свои эмоции. Всё на лице у неё написано. И испуг, когда оценила мой размер при встрече, и любопытство, и чисто женский интерес, когда разглядывала меня в кабинете, и растерянность. А уж негодование, искреннее такое, на грани срыва в ярость, даже удержать не пыталась. Ей богу, думал броситься! И не страх передо мной-медведем её остановил, а стол. И хорошо, что ничего не стояло на нём, а то запустила бы в меня не задумываясь.

Я был доволен результатом этой встречи. Не люблю разочаровываться в людях. Ещё больше ненавижу тех, кто играет на человеческих чувствах, на жалости и сострадания в угоду себе и своему кошельку.

Окажись Маргарита обычной, алчной курицей, готовой продаться за деньги – уже завтра разнёс бы этот фонд в пыль. И пипетку эту раздавил бы без жалости. А так... ещё посмотрим.

Зацепила, ты меня Ритуля. Давно таких искренних эмоций у женщин не видел. Что же будем знакомиться поближе.

Глава 15

– Что это было? – ворвавшийся следом за мной в туалет Кир, свирепо раздувал ноздри. – Что у тебя с этим олигофреном-переростком?

Я уцепилась пальцами за мраморную столешницу умывальника и заторможенно покачала головой. В глазах стояли слёзы. Обидно. А такие надежды на Белецкого были. Такие перспективы открылись бы.

– Рит. – в голосе мужа прорезались нотки тревоги. – Он что, обидел тебя? Приставал? Рита, обидел?

Кир развернул меня за плечи к себе лицом.

– Больнее, чем ты, меня никто не обижал. – дёрнулась я из цепких пальцев. – Тебя не переплюнуть никому.

Да, мне было тошно, да, было обидно. Меня ещё трясло от избытка хлынувшего в кровь адреналина. От жуткого разочарования и возмущения. Я даже не помнила толком, что я наговорила Белецкому. Что-то вроде того, что нашему фонду не подходит такой формат взаимодействия с благотворителями. Господи, я дверью хлопнула, когда из вип-кабинета вылетала, потому что понимала – ещё секунда, ещё одно его слово, и я сорвусь на оскорбления. У меня кровь в голове шумела морским прибоем.

Но это была не та боль, это в сравнении не шла с той, что причинил мне Кир. Той, которая заставляла меня тихо скулить и корчиться по ночам в гостиничном номере. Которая выжгла в груди огромную дыру с оплавленными краями.

– Белецкий отказал тебе. – ухмыльнулся Кир. – Поэтому ты выскочила из кабинета такая злая и красная? Что же, ожидаемо. Я предупреждал тебя, что твой фонд нафик никому не нужен. Загнётся он без меня.

– Убери руки, Кир, и выйди, это женский туалет.

– Плевать.

– Мне не плевать. Не хочу, чтобы нас с тобой здесь застал кто-то из гостей.

– Я здесь со своей женой. Никому нет дела до нас.

– А как же Ольга? Твоя любовница...

Кир резко зажал мне рот ладонью.

– Нет никакой любовницы, Рита. Нет и не было. У меня только одна женщина – ты. Была, есть и будешь.

Я хлопнула ладонями по его плечам, отталкивая от себя. Кир отпустил и отступил на шаг.

– А кошка твоя в вечернем платье с крыши тебе свалилась прямо на крыльце этого ресторана?

– Можно и так сказать. – безразлично пожал плечами, засовывая руки в карманы брюк.

– Ты хоть понимаешь, что твоя дочь почувствовала, когда увидела тебя с ней здесь? – зажмурилась я, в попытке сдержать порыв замахнуться и влепить хоть одному козлу оплеуху.

– Это твоя вина. Зачем было закатывать истерику, плести ей про мою якобы измену? Зачем из дома демонстративно уходить? Это ты вбила в её голову, что у меня любовница. Сидела бы ты ровно на своей красивой попе, и ничего бы этого не было.

– О, да! – фыркнула я. – Принимала бы твою любовницу в своём доме, была любезной с ней и с её сыном. А!!! Ещё же и подружиться с ней должна была! А может и детей отвлечь, пока ты её на столе в кабинете раскладывал. Что ещё? Утку по пекински приготовить к их приходу?

Я открыла кран и сунула руки под ледяную воду.

– Могла бы постараться и приготовить. Мой сын впервые был у меня в гостях. Я хотел познакомить его со своей семьёй. С тобой и Дашкой. А ты всё испортила своей истерикой, ты хотя бы думала, каково мне было? Я столько рассказывал ему о своей семье. Какая у меня замечательная жена: умная, красивая, добрая. Какая чудесная сестра у него. И что в итоге? Ты, как лошадь норовистая, взбрыкнула в последний момент. Выставила меня дураком. Как думаешь, каково мне было?

– Думаю, прекрасно тебе было. – хлопнула по крану и потянулась за бумажным полотенцем. – Так хорошо, что даже дети в соседней комнате не помешали.

– Да что ты заладила. – отшатнулся Кир. – Ты сама виновата. Мы в расчёте. Теперь собирайся и поехали домой.

– Ещё не в расчёте, дорогой. – я отвернулась к зеркалу над раковиной и посмотрела на себя. Отличный макияж, профессиональный. Не зря потратила на него деньги и время. Даже намёка на синяк нет.

– Вот когда заведу себе любовника, тогда и будем в расчёте.

– Охренела? – рыкнул Кир, а я улыбнулась ему в зеркало.

– Ну а что? Тебе можно, а мне нельзя? Вон хоть того же Белецкого. Что ты ему сделаешь? Он не кошка твоя, тебе до него не дотянуться во всех смыслах.

– Ты не сделаешь этого, Рита. – Кир качнулся ко мне, прижался к спине и снисходительно погладил меня по голове. – Ты слишком правильная, порядочная. И ты любишь меня.

Он был прав. Я любила его даже сейчас. Невозможно за такой короткий срок вычеркнуть, выбросить из сердца чувства, которыми оно жило столько лет. Я любила мужа. И от этого ещё больнее было от его предательства. От его цинизма, с которым он это делал. Топтал моё преданное сердце. Плевал в душу. Грязными сапогами по ней прошёлся.

– Я тоже так думала о тебе, Кирилл. – упёрлась я ладонями в мраморную столешницу. – Даже больше – я была уверена в этом. В тебе, в твоей порядочности, в твоей любви.

– Всё так и есть, Рит. – Кир, глядя на нас в зеркале, обхватил меня одной рукой под грудью, второй ласково заправил прядь моих волос за ушко. – Даже обидно, что ты сомневаешься в этом. Что так легко отказалась от меня, от нашей семьи.

Я во все глаза смотрела на него, на нас в зеркале и искала в себе хотя бы отголосок тех чувств, что обычно испытывала, когда Кир вот так прижимался ко мне со спины. Большой, сильный, горячий. Такой родной и желанный. Искала, прислушивалась к себе и не находила.

– Поехали домой, Рит. – кончиками пальцев провёл по шее, спустился на плечо, чуть сдвигая мягкую ткань выреза, обнажил ключицу. – Заберём Дашку и вернёмся все вместе в наш дом.

Я закрыла глаза, спряталась под опущенными веками от отражения в зеркале красивой пары. Закусила нижнюю губу и мотнула головой.

– Нет, Кир. Нет больше НАШЕГО дома. Ты осквернил его. Он пропах твоим предательством. Я задыхаюсь в нём. И нас тоже больше нет.

– Как скажешь. – Кир отступил, убрал руки, и я зябко поёжилась от резкой перемены их тепла на тоскливый холод одиночества.

– Жалеть же будешь, Рит. – глухо прохрипел мне в затылок.

Глава 16

– Даш, я отправила тебе несколько вариантов квартир. Посмотри вечером. Мне больше нравится тот, что на Фурштатской. И от школы твоей в двух автобусных остановках, и до метро близко. Мне добираться до работы будет проще. Да и квартира неплохая, ремонт свежий, комнаты большие, светлые. – я говорила в трубку и одновременно щёлкала мышкой, в десятый раз пересматривая фотографии комнат и обстановки в них. – Ты можешь спать в той, что с балкончиком, а я в проходной на диване.

Я полночи в срочном порядке искала жильё для нас дочерью. Нужно было срочно вытаскивать её из дома. Да, вчера Кир уехал с Дашкой, оставив Ольгу на крыльце дожидаться такси. Но что будет завтра?

Вчера Кир с Дашкой долго говорили, отойдя в самый дальний угол зала. Хмурая дочь, скрестив руки на груди, напряжённо слушала отца, коротко и зло отвечала ему. Я не подходила к ним, только наблюдала издалека, готовая в любой момент подскочить и вмешаться. Ольга, на которую Кир нарычал, тоже не приближалась. Бродила с кислой миной вдоль столов и хлестала шампанское бокал за бокалом.

Я совершенно не понимала поведения мужа, не видела логики в его действиях. Кир намекал, что не было измены, признавался мне в любви, но на вечер пришёл под руку с Ольгой. Упрекал в том, что я рассказала Дашке о его измене, но сам продолжал демонстрировать их с Ольгой отношения. Если он думал, что останется в глазах дочери белым и пушистым, а меня выставит истеричкой, бросившей семью и ребёнка, то он ошибался. Дашка должна была знать, кто скользкой змеёй прополз в наш дом. И кто виноват в развале семьи. Сделать выводы и свой выбор. И я очень надеялась, что он будет в мою пользу.

– На Литейном тоже неплохой вариант, Даш. Но окна на проспект выходят. Будет шумно. А летом пыльно. – перешла я к следующему варианту. – И расположение комнат не очень, этот длинный и тёмный коридор. Неуютный...

– Мам... – тихим голосом перебила меня дочь. – Мам, я здесь останусь. С отцом.

Я туго сглотнула остатки незаконченной фразы и задержала дыхание.

– Ты только не обижайся. Я люблю тебя, мам. Очень люблю. И папу люблю. Я очень надеюсь, что вы помиритесь. Вы же пара. Вы всем на зависть пара. – прерывисто дышала в трубку дочь. – Я здесь буду жить, мам. Я ни одну гадину в наш дом не пущу. Вы с папой обязательно помиритесь. А в нашем доме никого не будет, пока я здесь живу.

– Даш, Даша, девочка моя. – я сжала пальцами заломившую переносицу. – Это неправильно. Так не должно быть. Это не твоя ответственность, дочь. Не нужно этого делать. Как бы в дальнейшем не сложились наши с отцом отношения, ты ни в коем случае не должна собой жертвовать.

– Мы поговорили вчера с папой. – тихо продолжила дочь. – Мам, он любит тебя и не хочет развода. Я хочу дать ему ещё один шанс, мам. И ты дай. Попробуйте поговорить спокойно. Обсудить. Вы же взрослые люди. Просто приезжай домой, мам. Мы с папой очень ждём тебя.

Я закрыла на экране закладки с фотографиями квартир, крутанулась с креслом в сторону окна, за которым шёл дождь.

– Даш, я рада, что у вас с отцом всё хорошо, что вы поговорили. – я старалась, чтобы голос не дрожал, поэтому внимательно следила за дыханием и делала паузы. – Но у меня нет оснований верить ему, Даш. В последнее время его слова расходятся с делом. Просто на разных полюсах.

– Поговорите, мам. Я не хочу, чтобы вы с папой разводились. – упрямо гнула своё Дашка.

– Хорошо, я подумаю. – пообещала, но была в полной уверенности, что не стану этого делать.

Разве можно такое простить? Ночь, проведённую в ненавистном кабинете, пощёчину. И о каком доверии может идти разговор, если Кир за моей спиной перевёз в Питер свою первую семью, отдал им Дашкину квартиру. И ни словом не обмолвился со мной. Не посоветовался. Почему до последнего скрывал от меня?

– Мне пора, мам. – немного повеселела Дашка. – Сейчас факультатив по химии начнётся, будем последнюю лабораторную разбирать. Она ни у кого не задалась.

Дочь отключилась, а я так осталась сидеть вполоборота к окну, и смотреть на серую пелену дождя.

Нужно что-то делать. Как-то выковыривать дочь из дома. Или, действительно, стоит подождать, когда Кир сам накосячит в очередной раз и Дашка поймёт, что нет смысла доверять ему? Как мне убедить её переехать вместе со мной?

– Маргарита Романовна. – осторожно сунулась в приоткрытую дверь Катя. – Маргарита, Романовна, вы уже видели? Перевод видели?

Сердце тревожно трепыхнулось. Такой растерянной Катю я не видела никогда. Глаза как блюдца, губы трясутся. Что такого могло произойти, чтобы моя стремительная и горящая комета Катя, стояла сейчас, как пыльным мешком пристукнутая?

– Какой перевод, Кать? – я крутанулась к столу, защёлкала мышкой, открывая нужную вкладку.

– На наш счёт от Белецкого. Риточка Романовна, это же нам теперь на всё хватит! – радостно запищала Катя, справившись с первыми эмоциями. – Мы же сможем закончить отделку гостиницы. Там и на мебель, наверное, останется.

Я моргнула, глядя на поступившую на счёт фонда сумму. Белецкий удвоил её, и теперь ровно десять миллионов не мигая своими нолями, пристально смотрели на меня с экрана.

Что это значит? Он не принял моего отказа? Он торгуется? Это аванс? Глядя на экран монитора, постучала кончиком ручки по столешнице. Как я должна к этому относиться? Понятно, что ни о какой ночи с господином Белецким речи идти не может. А если он будет настаивать? А если не будет?

– Маргарита Романовна, мы спасены! – эмоционально размахивала руками Катя. – Я знала, знала, что Белецкий не пройдёт мимо! Он такой молодец, он стольким помог! О нём столько хорошего говорят!

Хорошего? После личного знакомства с меценатом года я ничего хорошего сказать о нём не могла.

Растерянно потёрла пальцами лоб. Это что же, мне нужно позвонить ему и поблагодарить? И сделать это нужно лично, а не через помощницу. Выразить, так сказать, уважение.

Исчезнувшая в приёмном Катя, снова появилась на пороге кабинета. В этот раз сияющая и с огромной корзиной белоснежных роз.

Глава 17

– Маргарита Романовна, к вам... – Катя безуспешно попыталась предупредить меня, но Кирилл опередил её, широким шагом вошёл в мой кабинет.

Я оторвалась от бумаг и медленно подняла голову на мужа, встретилась с ним взглядом.

– Не суетитесь, Екатерина. – кинул моей помощнице через плечо Кир. – К своей жене я могу заходить без представления. Лучше сделайте мне кофе. Чёрный без сахара.

– Кофе закончился. – дерзко вздёрнула подбородок Катя и удалилась в приёмную.

Я мысленно улыбнулась. Моя ты золотая девочка, обиделась за меня. Мстит, хоть и мелочно, как ребёнок.

– Всё так плохо? – с издёвкой ухмыльнулся муж. – Даже на кофе не хватает?

– Ты один? Без Ольги? – проигнорировала его вопрос.

Кир недовольно поморщился.

– Сарказм тебе не к лицу, Рита.

– Неужели? – я положила на стол ручку, которой вносила правки в записи. – Просто у меня желчь разливается, когда вижу тебя. Горчит во рту от твоего вида.

– Обратись к доктору. В твоём возрасте пора начинать следить за здоровьем, дорогая.

– С этим советом тебе лучше к бывшей. Она постарше будет. – без улыбки встретила его насмешливый взгляд.

Кир вздохнул и обвёл взглядом мой кабинет, словно видел его в первый раз. Наткнулся на корзину с цветами и помрачнел.

– Если обмен любезностями закончился, давай поговорим серьёзно, Рита.

– Присаживайся. – кивнула на стул для посетителей. – Хочешь обсудить развод?

Кир замер на секунду, но всё же опустился на стул, закинул ногу на ногу и положил правую руку на стол. Постучал пальцами по столешнице. Я молча смотрела на него, и за грудиной больно тянуло. Вот он мой Кир. Те же широкие плечи, синие глаза, прядка седых волос. Красивый, как бог, и такой же далёкий и непонятный. Сидит напротив сурово и недовольно поджав губы. Готовый жестоко карать и казнить за непослушание.

– Ты так и не оставила эту идею, Рит? Так и не поняла, что без меня тебе не выплыть? Что пойдёшь ко дну вместе совсем этим? – муж небрежно махнул ладонью, обозначая, пространство вокруг себя. – А как же любовь, о которой ты пела мне постоянно? Или не было её, а твои признания подпитывали только блага, которые я тебе давал? Так я верну тебе всё, Ритуль. Финансирование твоего фонда. Машину. Она, кстати, уже приехала в салон и ждёт свою хозяйку.

– Ты думаешь, я ради денег с тобой останусь? Потому что выхода у меня другого не будет? – качнула я головой и вздохнула. Во рту и правда разлилась горечь, словно сок алоэ на язык попал. – Не унижай меня ещё больше, Кир. Я не из-за материальных благ жила с тобой столько лет. Я любила тебя. Всякого. Бедного. Собирающего по крохам деньги на оплату съёмной квартиры. Радостного, когда приносил домой злосчастную упаковку памперсов для Дашки. Бегающего днём по городу на встречи с потенциальными инвесторами твоего проекта, а по ночам разгружающего вагоны. Я всякого тебя любила. Сильного, слабого, больного и уставшего. Отчаявшегося и полного идей и планов. Любила, когда ты крутился как мог, когда ввязывался в сомнительные авантюры и когда проваливал проекты. Когда ты поднимался и рос, наперекор всем трудностям и неудачам. Когда заработал свой первый миллион.

– Наш, Рита. – качнулся в мою сторону Кир. – Наш с тобой первый миллион, потому что всё было ради тебя, ради вас с Дашкой.

Я и правда его любила. До умопомрачения. Я ждала его вечерами со встреч с "нужными" людьми, чтобы накормить жареной картошкой перед ночной сменой, потому что других продуктов не было. Ждала, чтобы поцеловать в крошечной прихожей съёмной однушки. Ждала ночью, когда он возвращался вымотанный и пахнущий, как портовый грузчик.

Я боготворила его как бога, когда он в костюме и галстуке, на бегу целовал нас с крошечной Дашкой и исчезал на целый день строить свой бизнес, возвращался ближе к ночи уставший, но с лихорадочным победным блеском в глазах.

Я обожала и страшно гордилась мужем, когда он купил наш первый автомобиль. Когда объявил, что купил участок и мы начинаем строить дом.

Я и сейчас его любила. Только любовь моя была отравлена ядом его предательства и поэтому невыносимо горчила.

– Возможно, Кир. – согласилась я. – Конечно, ради нас. Тогда за что ты унижаешь меня сейчас? Заставляешь проглотить то, что ты творишь. Бывшую твою, хозяйничающую в моём доме, лапы её оставленные на столе, который я натирала полиролью. Ухмыляющуюся мне в лицо с видом победительницы.

– Да что ты так реагируешь на Ольгу? Чем она тебя обидела моя первая жена? – вздёрнулся Кир, взгляд метнулся по кабинету, сделал круг и снова упёрся в меня. Муж упрекающе ткнул в меня пальцем. – Ты годами не думала о ней, не вспоминала, что она вообще у меня была когда-то. Теперь в тебе ревность проснулась. И это только потому, что я решил вас познакомить?

Он правда не понимает? Или держит меня за дуру?

– Это была плохая идея. – удручённо покачала я головой. – Ты даже не спросил, хочу ли я, готова ли знакомиться с твоей бывшей. Ты с ней обсудил этот ужин, а моим мнением не удосужился поинтересоваться. Так где у тебя настоящая семья? Мы с Дашей или Ольга с Сергеем?

Глава 18

– Конечно, вы с Дашей. – Кир сверлил тяжёлым взглядом, словно хотел впихнуть мне в голову свою истину. Клеймом выжечь на лбу. – У нас прекрасная семья, Маргарита. И вместо того, чтобы думать о ней, ты ведёшь себя, как ревнивая истеричка. Вместо того чтобы сохранить семью, ты крушишь всё на своём пути, бежишь из дома. Ещё и дочь подбиваешь на свои безумства. Я не позволю тебе разбить семью!

Кир хлопнул ладонью по столу и резко встал. Упёрся руками в столешницу и навис надо мной. Я медленно подняла глаза на мужа и вдохнула побольше воздуха в грудь.

– Ты не позволишь мне разбить семью? Я не собираюсь терпеть и глотать твою измену. Я не стану мириться с присутствием третьего в нашей постели. Это ты всё сломал, Кир. Ты предал меня даже не тогда, когда притащил в наш дом любовницу, ты предал раньше – когда проворачивал переезд Ольги и вашего сына в наш город за моей спиной.

– При чём здесь Сергей? – рявкнул муж. – Рита, он мой сын. Такой же, как и Даша. Я задолжал ему за много лет.

– Ты платил ему алименты. – пожала я плечами.

Нет, я никогда не жалела этих денег. Даже когда приходилось делить заработанные молодым Киром крохи пополам. Я считала это справедливым.

– Платил. Я и за университет его платил. – напирал Кир, нависая над столом, – Но разве в деньгах дело? Я обязан помочь ему стать на ноги. Да я взял его к себе на работу. Это меньшее, что я могу дать ему сейчас.

– Разве я была когда-нибудь против твоей помощи сыну? Хоть раз упрекнула тебя в том, что ты помогаешь ему? – я упрямо вздёрнула подбородок. – Дело ведь не в этом, Кир. И предательство твоё не в этом.

Муж выпрямился, одну руку упёр в бок, второй зажал переносицу и устало зажмурился.

– Ты плохо со мной жила? Тебе чего-то не хватало, Рит? Денег? Внимания? Меня? Я обижал тебя?

– Мне всего хватало. – тихо сказала я и, оттолкнувшись ногой от пола, откатилась с креслом к окну. Посмотрела в него на мокрое, нахохлившееся после дождя здание напротив. – Я любила тебя, Кир. И все шестнадцать лет была счастлива рядом с тобой, пока не узнала, что у тебя есть любовница. Я словно в стену бетонную на полном ходу врезалась. Всмятку разбилась. Осталась только безобразная, кровавая клякса на этой стене.

Я быстро смахнула с ресниц набежавшие слезинки. Своими разговорами Кир раз за разом выворачивал мою и, без того растерзанную, душу наизнанку. Не давал боли и обиде хоть немного утихнуть.

– Давно у вас с Ольгой? А может, и не прекращалось никогда? Все эти годы ты жил на два города? В Питере жена и в Москве жена, здесь дочь, там сын. Здесь семья и там семья.

– Не говори глупости, Маргарита. – как-то обречённо вздохнул муж, словно сдаваясь. – Ты раздуваешь из мухи слона. Ты увидела дурацкие фотографии и вместо того, чтобы поговорить, всё обсудить и выяснить, твоя чёртова гордость решила шваркнуть дверью. Ты решила бросить нас с дочерью.

– Что обсудить, Кир? – не оборачиваясь, горько процедила я. – Чужую помаду на твоей рубашке? Твою расцарапанную грудь? Следы вашей неземной страсти на твоём столе? Как ты предал, унизил меня? Как ты меня ударил? Ты дочь втянул в эту грязь, Кир. Она решила, что обязана охранять наш дом от вторжения твоих баб.

– Даша останется со мной. – безапелляционно рубанул рукой муж.

– Это мы ещё посмотрим. Уверена, что ты очень скоро облажаешься перед ней в очередной раз, и она сама от тебя сбежит. – скривила я губы.

Кир мрачно сопел за спиной.

– У тебя есть сутки, чтобы перебеситься, Маргарита.

– И что потом? – обернулась я к мужу.

– Потом всё. – заиграл желваками. – Лавочка закроется. Если ты до вчерашнего дня не поняла, что я могу очень серьёзно перекрыть тебе кислород, то очень жаль. Дальше будет только хуже, Маргарита. Для меня делом чести станет доказать, что ты без меня ничто. Я ведь только начал. Я перекрою все денежные потоки, питающие твой фонд. Я по миру его пущу. Я предупредил. Лучше возвращайся домой, где тебя ждёт дочь.

Я грустно улыбнулась, окончательно попрощавшись в душе с Киром, которого любила, и смело посмотрела в глаза Киру, в которого превратился мой муж.

– Если ты таким образом пытаешься указать мне на моё место, показать свою ценность в моей жизни, то ты проиграешь, Кирилл. Я не пропаду без тебя. Я всегда смогу заработать денег на жизнь. И пускай она будет не такая нарядная, как рядом с тобой, но с голоду я не умру, и побираться по родственникам не стану. Я справлюсь, можешь не сомневаться.

Муж обогнул стол, склонился надо мной, поставив руки на подлокотники, навис, вынуждая вжаться в спинку кресла.

– А может причина в другом? – зло прищурился, глядя в глаза. – Может, ты сама давно хотела сбежать от меня, и только повод искала?

– Я никогда не давала тебе поводов думать так. – вплотную придвинула своё лицо к его и зло прошипела прямо в поджатые губы.

– Тогда от кого это? – мотнул головой в сторону чайного столика, на котором красовалась корзина с розами.

Я хмыкнула. Мне ещё не приходилось оправдываться перед мужем за подаренные мне другими мужчинами цветы. Мне и самой был непонятен жест Белецкого с цветами. Зачем? Мог бы прислать приглашение на встречу официально.

– Давно у тебя поклонник? – зло наседал Кир.

Моя попытка откатиться от мужа не удалась, Кир крепко держал кресло за подлокотники.

– Это всего лишь презент от партнёров фонда. Не ровняй по себе, Кирилл. – фыркнула, отвернувшись от горячего дыхания мужа на моём лице. Слишком близко, слишком давяще Кир нависал надо мной.

В горле клокотали злые слова, в груди кипятком разливалась обида. Кир не имел права упрекать меня и даже подозревать не смел! За шестнадцать лет у меня ни разу даже не возникало мыслей о других мужчинах, кроме него. Это было немыслимо. Невозможно.

– Партнёры, значит. – процедил сквозь зубы и оттолкнулся от моего кресла, заставив его немного откатиться и стукнуться спинкой об край стола. – Ну-ну.

Глава 19

Смахнул с влажного после дождя гранита опавшие кленовые листья. Поставил в вазон букет хризантем.

– Твои любимые, Любаша. – провёл ладонью по фотографии на памятнике, сгоняя с неё капельки влаги. – Жёлтые, большие, как ты любишь.

Машинально прошёлся пальцами по выбитым на камне цифрам. Десять лет. Десять лет, как её не стало. Десять лет пустоты и одиночества. Годы мучительной тоски и вины. Не помог, не спас, не смог,

Сейчас уже немного легче. Боль не такая острая, как первые годы. Просто ноет глубоко в груди. Словно колышек внутрь забили, и он не даёт затянуться ране.

Я понемногу научился жить без Любы. Засыпать и не видеть сны, в которых она бледная, изнурённая болезнью, с остриженной налысо головой.

Переехал в новую квартиру, потому что в нашей с ней было невыносимо. Одиночество крыло, тоска по жене. Каждая вещь, каждый уголок в нашем доме напоминал о ней.

Стряхнул рукой дождевую воду со скамейки и сел.

Любаша, с нежностью смотрела на меня с фотографии на памятнике. Не осуждая, не сердясь. Привычно с любовью.

– У неё улыбка, как у тебя, Любаш. – смял пальцами лежащий на столике опавший кленовый лист.

Чего я ждал от смотрящей на меня с памятника любимой? Какого ответа?

Растёр ладонями лицо. Дурак.

– Прости, Любаш.

Порыв сырого ветра стряхнул с веток клёна холодную влагу, и она вновь покрыла каплями гранит. Попала за шиворот пальто.

– Я помню всё, что ты мне говорила, Люб. Я и сейчас не уверен, что готов. И эти чувства мои, мысли – это так странно. Непривычно.

Слетевший с ветки большой резной лист опустился на гранит и прилип к нему, трепыхая острыми кончиками на ветру, будто хотел снова взлететь, но тяжёлая влага удерживала его на могильной плите.

– Прости, что стал реже приходить, родная. – я поднял лицо к низкому, серому небу. Тяжёлая, холодная капля упала на лоб, следующая на губы. Слизал её языком и тяжело вздохнул. Снова дождь. Нужно уходить.

Неохотно поднялся со скамейки и запахнул полы пальто.

– Я скучаю по тебе, Любаш.

Она по-прежнему ласково смотрела на меня с фотографии, но отвечал мне только ветер, шумящий в листве, и стук капель дождя.

Поднял воротник пальто и, не оглядываясь, зашагал по аллее к выходу с кладбища.

Врут, когда говорят, что мужики не плачут, не грустят долго, не тоскуют годами по потерянной женщине. Брехня. Мы просто люди, и нам ничего не чуждо. Я живой пример.

Вот уже десять лет я раз за разом приезжаю сюда, на свидание к своей первой и последней любви. Первый год приезжал каждый день, но Михалыч, мой наставник, забил тревогу и затащил к мозгоправу. Шантажом, можно сказать, заставил посещать психотерапевта.

Долго я с этим мозгоправом-очкариком бился за моё право ходить к жене на могилу, когда мне захочется, а хотелось мне тогда вовсе не уходить оттуда. Лечь на сырой холм и сдохнуть, как тому чудовищу из сказки. От тоски и безнадёги.

Мы с Любашей были со школы вместе. Мы были первыми друг у друга. Мы были единственными друг у друга. Юными, глупыми и влюблёнными. Потом был большой спорт. Тренировки, сборы, соревнования. Люба всегда была рядом. Она на массажиста выучилась, чтобы быть в моей в команде. Чтобы не разлучаться.

Потом, как гром среди ясного неба её диагноз. Мы боролись. Много лет и с переменным успехом. Были лучшие клиники, были самые опытные врачи, даже экспериментальные препараты были. Мы продлили её жизнь ещё на целых семь лет, а потом... Любаша ушла. Взяла с меня обещание, что буду жить, буду счастлив. Что найду свою женщину и женюсь, деток нарожаю. Я пообещал. Я всё что угодно мог тогда пообещать ей, только чтобы она была спокойна.

Да, я похоронил её, и, кажется, даже отпустил, но так ни хрена и не справился с потерей. Не смирился.

Женщины? Конечно, они были в моей жизни. Монахом я не жил.

Я не обижал своих подруг, но и не подпускал близко. Свидания, отдых, подарки – это, пожалуйста. Разговоры о любви, о моей личной жизни – табу. Душу открывать я не был готов. Да и была ли она у меня? Душа. Когда-то она принадлежала смешливой, резвой девчушке с толстыми рыжими косами. Потом эта девчушка выросла в красивую девушку, дороже и важнее которой у меня никого не было.

Пожалуй, только спорт занимал такое же место в моей жизни, как Любаша. А потом не стало ни Любы, ни большого спорта. И я, глушил пустоту в груди работой. Бизнес захватил всё моё время, я не оставлял себе ни минуты покоя, понимая, что мне попросту нечем их будет заполнить. Женщины эти пустоты не заполняли, детей нам с Любашей бог не дал.

Денег у меня было больше, чем мне требовалось, наследовать их было некому, и я занялся благотворительностью. Жертвовал огромные суммы на лечение людей, больных онкологией. Помогал детским домам и школам-интернатам для особенных детей. Это придало смысл моей работе. Да вообще наполнило смыслом мою жизнь.

– Куда, Эдуард Борисович? – обернулся ко мне водитель, как только я сел в машину.

– Сейчас в офис. Потом можешь отдыхать. Вечером отвезёшь меня в ресторан. Дальше по ходу пьесы разберёмся.

– Принято. – кивнул Володя и завёл двигатель, а я второй раз за день набрал своего безопасника.

– Есть ещё что-то по Морозовой? – я всерьёз готовился к встрече с женщиной, чей образ не покидал меня уже сутки.

– Она пятый день живёт в гостинице. По всей видимости, ушла из дома. – сухо отчитывался Олег. – Ищет съёмную квартиру через риелтора.

А вот это уже интересно.

– Разводиться?

– Да. Подала заявление на развод через госуслуги.

– А на раздел имущества?

– К адвокатам по бракоразводным делам не обращалась. Может, гордая, и решила уйти с одним чемоданом вещей? – хмыкну в трубку Олег. – Я парочку таких баб знаю. Нищая, но гордая.

– Найди-ка мне лучшего адвоката по таким делам, Олег. И нарой мне на её мужа всю подноготную. Где, когда, с кем. Бизнес его прошерсти. Куда деньги сливает или прячет.