Предатель. Врачебная ошибка

Глава 1

— Ты знаешь, как мне был важен наследник! Это условие отца, чтобы получить долю в его бизнесе! — его голос дрожал от напряжения, а глаза горели огнем.

— Знаю, но не понимаю, что сейчас происходит… — я держалась за большой живот, который ходил ходуном, как будто пытался защитить меня от этого кошмара.

Слезы уже бежали по моему лицу, оставляя соленые дорожки. Костя постоянно на меня кричал, срывал злость. Во всех его неудачах была виновата я, и я не могла больше это выносить. Его слова ранили меня, как острые ножи, проникая глубоко в сердце. Я чувствовала себя сломленной, опустошенной.

Сейчас я вернулась с очередного скрининга. Врач подтвердил пол малыша — мальчик. Мы с мужем ждали сына, которого он так жаждал. Мы прошли ад ЭКО, но я смогла забеременеть от последней подсадки. Я сделала все, чтобы он любил меня, но, кажется, все было напрасно.

Я чувствовала, как внутри меня растет не только наш сын, но и боль, которая разъедала меня изнутри. Как мне справиться с этим? Как защитить себя и нашего ребенка от этой жестокости?

Сейчас на пороге нашей квартиры я чувствовала, как теряю опору. Пара чемоданов стояла возле моих ног, словно молчаливые свидетели моего краха.

— Костя… — мой голос дрожал, как лист на ветру.

Он сунул мне в лицо несколько бумажек с печатями, его глаза горели ненавистью и презрением.

— Это тебе на память от клиники «ЭКО»! — его голос был холодным, как сталь. — Ты носишь сына не от меня, а от неизвестного донора!

Слова мужа разрывали мою душу на части. Внутри меня все рушилось, как карточный домик. Истерика подкатила к горлу, и я едва сдерживала слезы.

— Да что ты такое говоришь… — голос сорвался, и я не смогла закончить фразу.

Муж даже не пустил меня на порог квартиры. Он стоял передо мной, как стена, его лицо было непроницаемым, а глаза — ледяными. Я чувствовала себя ничтожной, как будто больше не существовала для него.

За его спиной появилась Татьяна, завернутая в одно полотенце. Она изобразила смущение, но ее взгляд был полон торжества. Она быстро исчезла в спальне, оставив меня наедине с болью и унижением.

Костя отреагировал агрессивно, переложив на меня всю вину.

— Что? — его голос был полон ярости. — У тебя то токсикоз, то ты плохо себя чувствуешь, то лежишь на сохранении! А я мужчина! — он сунул мне в сумку документы, которые держал в руке. — Все, пока!

И захлопнул передо мной дверь. Мои чемоданы были моими единственными спутниками в этом аду.

Я балансировала на грани, и единственным человеком, которому я могла сейчас позвонить, была мама. Подругу я потеряла, а больше у меня никого не осталось. Она была моим островком стабильности, моим надежным тылом. Я не знала, что делать дальше, как жить.

— Мам… — мой голос дрожал, я с трудом смогла произнести это слово. — Костя меня выгнал.

— Господи! — воскликнула она. — Что этот ирод еще придумал?

Слезы текли по щекам, и я не могла их остановить. Я чувствовала себя опустошенной, словно из меня выкачали всю жизнь. Внутри все сжалось от боли и страха. Я не могла дышать, не могла думать.

— Мам… мне плохо… — только и смогла выдавить из себя и села, держась за стену, прямо на ступеньку лестницы в подъезде.

— Где ты? Возле квартиры? Бегу, держись!

Мама жила всего в квартале отсюда. Зная ее характер, она будет здесь через десять минут. Ее старенький «Жук», маневренный и быстрый, домчит в мгновение ока.

Главное — не начать рожать. Эта мысль пугала меня больше всего. Мне ходить еще пять недель… Я не была готова стать матерью-одиночкой сейчас, когда мир рушился на глазах.

Не понимала, что происходит. За что он так со мной? И что он имел в виду, говоря о другом отце? Вопросы крутились в голове, словно рой разъяренных пчел, которые жалили, не давая покоя.

Я не была уверена, что смогу это пережить. Мне казалось, что земля уходит из-под ног, и я вот-вот упаду в бездну. Но обещание мамы быть рядом давало мне силы. Я знала, что она не оставит меня одну.

Костя всегда был моей опорой, моим защитником. Я не могла поверить, что он мог так поступить. Что я сделала не так? Почему он решил разрушить все, что у нас было? Мысли разрывали меня на части, оставляя после себя лишь пустоту и боль.

Я сидела на лестнице, чувствуя, как холод проникал в тело, а слезы продолжали бежать по щекам. В голове крутились воспоминания: наши прогулки, наши разговоры, наши счастливые моменты. Все это исчезло, словно дым.

Совершенно не понимала, что делать дальше. Как жить, если все, что у меня было, исчезло? Как смотреть в глаза маме, зная, что я не могу справиться сама?

— Детка, вставай, простынешь! — мама уже была рядом, я даже не слышала, как она поднялась на третий этаж. — Перестань плакать. Нам нужно доносить мальчика. Подумай о ребенке.

Она понимала меня с полуслова. Ее лицо, обычно мягкое и доброе, сейчас было решительным. Мама мягко взяла меня за плечи и повела вниз. Мы вышли из подъезда к припаркованному автомобилю. Она помогла мне сесть и пристегнула ремень безопасности. Потом вернулась за чемоданами и закинула их в багажник.

— Мам… Но Костя… Как же он? И там Таня… — всхлипывала я.

— Вот тебе и ответ. Этот твой козел не пропадет. Таня не бросит столь лакомый кусок.

— Мам… Это ошибка. Мне надо вернуться, — упрямилась я.

— Сиди! А то в больницу увезу, — пригрозила она, усаживаясь на водительское место. Завела машину и, не глядя на меня, тронулась с места. — Я сейчас с гордостью могу сказать: я была права. Твой Костя — козел!

— Мам… — я начала рыдать еще сильнее. Слезы катились по щекам, и я чувствовала, что они намочили воротник водолазки.

Мама молчала, сосредоточившись на дороге. За окном мелькали дома, деревья и люди. Я пыталась представить, что сейчас происходит дома, но мысли путались. Костя… Таня… Как он мог так поступить?

Машина резко затормозила на светофоре, и я вздрогнула. Мама повернулась ко мне и, улыбнувшись, сказала:

Глава 2

Утром я еле смогла встать. Голова болела, силы словно покинули меня, и каждое движение давалось с трудом. Дома как будто все вымерло. На часах было около одиннадцати утра.

Я прошла в ванную, умылась холодной водой, надеясь, что это поможет прогнать остатки сна и хоть немного прояснит голову. Потом вернулась в кухню, где меня встретил только кот, уютно устроившийся на подоконнике. Он посмотрел на меня своими большими зелеными глазами и, мурлыча, потерся о мою руку. Я погладила его за ушками и почувствовала, как немного отпустило напряжение.

Есть мне не хотелось, но я решила, что чашка чая поможет мне немного взбодриться. Налила в кружку заварку, добавила немного сахара и поставила ее на стол. Пока ждала, когда закипит чайник, подошла к окну и посмотрела на улицу. Там было тихо, лишь изредка проезжали машины.

Входная дверь хлопнула, и в коридоре послышались шаги. Мама вернулась домой. Она занесла в квартиру несколько больших свертков и пакетов, которые с трудом держала в руках. Бросив их на пол, она устало вздохнула и разулась. Потом пошла в ванную, чтобы помыть руки.

Когда она вернулась на кухню, ее взгляд остановился на мне. Она снова вздохнула, но на этот раз с легкой улыбкой. Подойдя к плите, налила в мою кружку кипятка. Я не сразу заметила, что забыла о ней. Она поставила чашку на стол и села напротив.

— Привет, — сказала мама, слегка наклонив голову. — Как ты себя чувствуешь?

Я слабо улыбнулась в ответ.

— Не очень, — призналась я. — Голова болит, и вообще... будто силы закончились.

Мама кивнула, понимающе глядя на меня.

— Это нормально после вчерашнего. Давай я тебе что-нибудь приготовлю?

— Нет, спасибо, — отказалась я. — Просто чаю будет достаточно, — я втиснулась в узкое пространство стола, придерживая живот рукой.

Она встала, чтобы взять что-то из холодильника. В этот момент я заметила, что под глазами у нее залегли темные круги, а руки слегка дрожали.

— Ты тоже плохо спала? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко.

Мама посмотрела на меня и улыбнулась.

— Можно и так сказать. Работы много, а времени мало. Но ничего, справимся.

Она вернулась к столу, держа в руках тарелку с бутербродами.

— Вот, возьми. Тебе надо немного перекусить.

Нехотя взяла бутерброд и поняла, что действительно голодна. Мама села рядом с кружкой кофе, наблюдая за мной.

— Что в пакетах? — поинтересовалась я.

Мама молча встала и развернула один из них, и я увидела аккуратно сложенные детские вещи: пинетки, погремушки, первые игрушки, маленькие книжки. Все это когда-то было с любовью упаковано в красивые коробочки и подарено на рождение внука. Но сейчас эти милые мелочи выглядели, как осколки разбитой мечты.

— А это то, что я дарила на рождение внука… — мама с трудом произнесла эти слова, голос ее дрожал. — Танечка была столь «любезна», что все собрала и даже помогла впихнуть в машину. Здесь еще не все, в машине остались кроватка и коляска.

— Она там... — горло перехватило, и я с трудом сглотнула ком в горле. — С Костей?

Мама кивнула, не глядя на меня. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, словно она пыталась найти там ответ на свои вопросы.

— Да, дорогая. И она не собирается покидать его квартиру. Радостно сообщила мне, что Костя уже подал заявление в суд на развод. И заодно приложил документы о том, что ребенок не его. — Мама говорила сквозь зубы, сжимая кулаки. — Козел... И отец его такой же. Я ему позвонила, а он говорит: это не мои проблемы!

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с волной боли, но слезы все равно потекли по щекам, оставляя горячие дорожки на коже.

— Мам... — прошептала я, чувствуя, как голос срывается. — Как мне дальше жить без него?

Мама нахмурилась, и на мгновение мне показалось, что она сейчас скажет что-то резкое, что еще больше ранит меня. Но вместо этого она подошла ко мне, обняла и крепко прижала к себе.

— Ради ребенка, — сказала она тихо, но твердо. — Ты должна быть сильной, Ксюша. Ради него.

Я кивнула, уткнувшись в плечо мамы, и почувствовала, как сердце разрывается на части. Слезы текли по щекам, и я не могла их остановить. Внутри меня бушевала буря эмоций: боль, отчаяние, страх. Я знала, что мама права, но ее слова не приносили облегчения. Ради сына я должна найти в себе силы жить дальше, но как это сделать, когда кажется, что жизнь потеряла всякий смысл?

— Мне не нравится твое состояние, — мама отстранилась, ее голос был твердым, но в нем звучала тревога. Она взяла телефон и, нахмурившись, посмотрела на экран. — Я запишу тебя к врачу. Кстати, все твои документы я тоже привезла. Их отправили на адрес Кости, но нам они сейчас нужны, тебя без них не примут в гинекологии.

— Да, я только была у врача, — я вытерла лицо салфеткой, пытаясь успокоиться, но слезы продолжали течь. — У меня там был хороший доктор, Даниил Викторович. Жаль его менять, — вздохнула я, вспомнив обаятельного мужчину, который пытался помочь, но не смог.

Мама меня не слушала. Она уже набирала номер регистратуры, ее пальцы нервно барабанили по экрану. В трубке что-то щелкнуло, и она начала говорить, ее голос становился все более резким и требовательным.

— Как это нет врачей? А если нам срочно? Да, записывайте вне очереди, хоть так! Мы не можем ждать неделю! — она отключилась и снова взглянула на меня с тревогой. — Сегодня идем на прием, и я с тобой. Попрошу направление к психотерапевту!

— Может, не нужно? — я снова расстроилась, чувствуя, как внутри все сжимается. — Я понимаю, что мое состояние — это не нормально, но я ничего не могу с этим поделать.

Мама посмотрела на меня с сочувствием, но ее решимость была непоколебима.

— Ты справишься, — тихо сказала она, кладя руку мне на плечо. Мы справимся вместе. Давай, я схожу за остальными вещами. А ты пока поищи, что наденешь на прием к врачу!

Я доела бутерброды, запивая их чаем, пока мама ходила за вещами из машины. Куча коробок и пакетов росла на полу, а я с горечью смотрела на нее. Все это должно было быть в детской комнате в уютной квартире Кости. Но теперь оно здесь, в маминой двушке, среди ее вещей и воспоминаний.

Глава 3

Врач, заметив, что я немного расслабилась, мягко улыбнулся и начал задавать вопросы. Его голос был ровным и спокойным, вызывая доверие. В его глазах читалось сочувствие, и это придало мне сил.

— Так получилось, что и мы теперь будем здесь наблюдаться, — вмешалась мама. — Но нам бы направление к хорошему психотерапевту… У нас сложная ситуация!

В это время зазвонил телефон на столе, и акушерка, взяв трубку, ответила, а затем вышла из кабинета, сказав, что пришли результаты анализов пациенток.

Врач внимательно посмотрел на нас обеих, его взгляд стал более серьезным.

— Я понимаю, что ситуация непростая. Давайте начнем с того, почему вы здесь? — уточнил он.

— Отец ребенка — не мой муж, — начала я, стараясь сдержать слезы. — В клинике перепутали пробирки.

Даниил Викторович нахмурился, его брови сошлись на переносице.

— Это ужасно, — тихо сказал он. — Но ведь это не значит, что ребенок не ваш?

— Клиника признала ошибку и вернула деньги за ЭКО, — добавила мама. — Но ее муж узнал об этом и выгнал ее из дома. Он подал на развод, и теперь она в отчаянии.

Врач внимательно слушал, не перебивая.

— Ситуация действительно сложная, — согласился он, — но я помогу вам найти хорошего психотерапевта. Давайте я постараюсь сделать это как можно быстрее.

Слезы покатились по моим щекам.

Врач посмотрел на меня, затем на маму, и его взгляд стал еще более сочувствующим.

— Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам, — сказал он. — Мы найдем хорошего специалиста и составим план лечения. Но для начала вам нужно успокоиться и не паниковать.

Он выглядел растерянным, словно его что-то тревожило. Его пальцы нервно теребили мою медицинскую карту, а взгляд то и дело возвращался ко мне, будто он пытался найти в моих глазах ответы на свои вопросы.

— А вы знаете, с чьим материалом случилась путаница? Может, стоит обратиться к тому мужчине? — его голос звучал неуверенно, словно он сам сомневался в своих словах.

— Это анонимный донор, — всхлипнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

В этот момент вернулась акушерка с кипой бумажек в руках. Она выглядела сосредоточенной, но в ее глазах промелькнула тень сочувствия.

— Так. Давайте разберемся с анализами. Некоторые нужно будет сдать завтра утром, — доктор протянул мне назначения с моей фамилией и снова записал меня на прием.

Он бросил взгляд на акушерку, которая, заглянув в экран компьютера, кивнула.

— Есть окно на понедельник, на девять сорок, — она сделала запись и подала мне талончик с датой и временем.

— Психотерапевта поищу, при больнице его нет. Пока выпишу вам успокоительное, которое можно в вашем положении. Можете идти, — он сунул мне еще один листик, и я приняла его, чувствуя, как внутри все сжимается от тревоги.

Медсестра вернула мои документы, и мама, подхватив меня под руку, вывела из кабинета. Мы молча шли по длинному коридору, и каждый шаг отдавался болью в сердце.

Вернулись домой, успев заехать в магазин и аптеку. Я помогла маме разобрать пакеты, и ее благодарность согрела меня, но в сердце все еще оставался горький осадок. Приготовили ужин — простая еда показалась безвкусной. Вечер провели перед телевизором, но я не могла сосредоточиться на экране. Мысли то и дело возвращались к Косте.

День был тоскливым и очень длинным. Казалось, что время тянется бесконечно, как бесконечна моя боль. Я лежала в постели, глядя в потолок, и слезы тихо катились по моим щекам. Телефон лежал рядом, но я боялась его проверить. Вдруг там будет сообщение от Кости? Вдруг он все поймет и вернется? Но я знала, что надежды мало.

Перед сном я все же заглянула в телефон в надежде получить долгожданную смс, что он зовет меня обратно, скучает и жалеет о своем решении. Но там было пусто. Ни звука, ни сообщения. Как будто вся моя жизнь теперь будет такой — пустой и холодной.

Я погладила большой живот и тяжело вздохнула. Внутри меня рос маленький человечек, который ни в чем не виноват. Он не просил, чтобы его отец ушел, не просил, чтобы меня бросили. Смотрела на свой живот и шептала:

— Ничего, сынок. Папа наш еще одумается, просто он немного погорячился. Мы справимся, ты и я. Я всегда буду рядом.

Завтра пятница, мне нужно сдать анализы и съездить на работу. Я поставила будильник на семь утра, чтобы успеть подготовиться и не опаздывать. Мама уходит на работу раньше, поэтому я смогу спокойно собраться. К восьми тридцати буду на месте.

После этого меня ждут два выходных дня. Как же их пережить?

Приняла лекарство, которое прописал мне доктор. Он такой замечательный, сочувствующий и внимательный. Его профессионализм и забота вселяют в меня уверенность. Он — настоящий мужчина, который никогда не бросит свою жену из-за какой-то путаницы с пробирками. Ведь это не моя вина, и я не должна нести ответственность за чужие ошибки.

Утром я проснулась с легким чувством тревоги, но, увидев солнце за окном, улыбнулась. В больнице мне повезло: я быстро сдала анализы и сразу уехала на работу, с которой уходила в декрет.

Я могла бы позвонить и попросить разрешения забрать вещи, но мне необходимо было почувствовать себя нужной, ощутить этот ритм жизни. В сумке лежала тонкая курточка, но я решила обойтись без нее, наслаждаясь теплом весеннего дня.

Выйдя из трамвая, направилась к офисному зданию. Охранник на входе приветливо кивнул, и я, улыбнувшись, вошла в лифт. На этаже царила привычная суета, но я чувствовала себя здесь как дома. Коллеги, заметив меня, улыбались, и я не удержалась в ответ. Работа, пусть и рутинная, была моей отдушиной, здесь я могла отвлечься от мыслей о будущем и просто жить.

Я подошла к своему столу, где лежали мои вещи. Взяв их, почувствовала легкую грусть: не скоро я вернусь сюда уже как сотрудник. Теперь у меня будет другая ответственная должность — мама. Но эта мысль не омрачала моего настроения.

Взглянула в окно. Весна в этом году пришла рано, и парк за окном уже зеленел. Мысль о том, что скоро я смогу гулять с сыном в этом парке, согревала мое сердце. Я представила, как мы будем сидеть на лавочке, как сыночек будет смотреть на птиц, а я буду держать его маленькую ручку в своей.