Предатель, я тебе не верю

Пролог. Настоящее время.

Жалобный плач…

Нет, он мне снится…

Сладкий морок утягивает обратно в приятную бездну. Здесь тихо и спокойно. Комфортно. Безопасно. Там, снаружи что-то тревожащее. Пронзительное. Пугающее. Оно взывает ко мне, прося о помощи…

Нет сил выскочить из этой вязкой неги. Так хочется скрыться от этих тревожных звуков…

Сердце учащённо бьётся. Я понимаю, что меня зовёт Анжелика.

"Девочка моя! Мама идёт, идёт…" – я с трудом отрываю голову от подушки и, нашарив шлёпанцы, сползаю с постели. Ноги не держат. Падаю обратно в постель, но малышка так горько плачет, что я собираю все свои силы и встаю, придерживаясь за спинку кровати.

Пошатываясь, выхожу из спальни. Детская в нескольких шагах. Но мне они даются с трудом. Из замочной скважины торчит ключ. Отпираю дверь и натыкаюсь на заплаканную дочь, свернувшуюся калачиком возле порога.

– Доченька, ты что здесь? – сухой язык с трудом слушается меня. Я наклоняюсь к ней.

– Мама! – всхлипывает малышка, обвивая ручками мою шею. Хочу взять её на руки, но не могу. Тогда разжимаю объятия и, опираясь на стену, веду Анжелику к кроватке.

– Ложись, моя хорошая, мама здесь… – малышка забирается под одеяло, но с тревогой следит за мной. В полумраке ночника её карие глазки выглядят почти чёрными от страха, – Не бойся, я с тобой… Шшш… Шшш… – целую её в лобик и глажу смоляные кудряшки успокаивая. Малютка прерывисто вздыхает, словно ей не хватало воздуха, и затихает.

У меня закрываются глаза. Я с трудом удерживаю себя, чтобы не лечь рядом. Но кровать маленькая, страшно придавить дочку. Она во сне продолжает вздрагивать, делая порывистый вдох.

Снимаю с себя золотой кулон с образом Богоматери, доставшийся после смерти мамы, и застёгиваю цепочку на шейке дочери.

"Теперь будешь спать спокойно", – шепчу я ей, целуя в завиток на виске.

Заставляю себя встать.

Нестерпимо хочется пить, а для этого нужно спуститься по лестнице вниз. Комната няни там же. Надо позвать её к Анжеле. Белла пообещала ночевать с ней сегодня.

На похоронах папы я столько плакала, что муж побоялся оставить меня одну в таком состоянии. Ему было необходимо уехать в командировку, поэтому настоял, чтобы я выпила снотворное. Я отказывалась, но он напомнил, что когда я в прошлый раз не послушалась, то потом оказалась в больнице.

"Но где же Белла?" – недоумеваю я, преодолевая бесконечность ступеней.

На кухне достаю из холодильника бутылку с минералкой и направляюсь в гостевую половину, где занимает комнату подруга, по совместительству – няня моей трёхлетней дочери.

После медицинского колледжа Белла работала в поликлинике. Но снимать квартиру на мизерную зарплату было невозможно, поэтому носилась по вечерам патронажной сестрой, делая старикам уколы.

Анжелике был всего годик, когда я заболела. Доктор сказал, что это послеродовая депрессия, и порекомендовал съездить в санаторий. Я наотрез отказалась. Сказала, что не могу оставить дочь с чужими людьми. Но Андрей нашёл альтернативу.

Белла часто бывала у нас и жаловалась, как устала перебиваться, сводя концы с концами. Вот муж и предложил ей пожить у нас, присматривая за дочерью, пока я буду в санатории.

Подруга охотно согласилась. А когда я вернулась, то выгонять её уже было неловко.

Из съёмной квартиры Белла съехала и теперь официально работала у нас няней, а заодно и домашним доктором.

Минуя холл, распахиваю дверь в коридорчик. Из комнаты подруги доносится музыка. Узнаю старый трек "Армии любовников".

У меня нет сил злиться, но даже в таком состоянии готова высказать, что не буду больше доверять ей. Ведь если бы она не пообещала, что побудет с Анжелой, я бы отказалась от приёма лекарств. Стучу. Но томная мелодия звучит громко. Толкаю дверь и вхожу.

– Шш-то… – застываю на пороге. – Что здесь происходит? – силюсь кричать, но не слышу свой голос.

На широкой кровати под эротические придыхания певцов творится безобразная оргия с участием моего мужа… И моей лучшей подруги… Андрей зажимает в кулаке копну её рыжих волос, натягивая их словно наездник узду, а та, выгнувшись, колыхается от его тычков.

Чувствую подкатившую тошноту.

Гул в голове нарастает и начинает молоточками ударять по вискам.

Ног не чувствую.

Прислоняюсь к косяку.

Бутылка с водой выскальзывает из моих рук и, с грохотом ударившись об пол, с шумом катится к кровати.

"Армия любовников" продолжает сотрясать пространство своими вздохами под нагнетающий аккомпанемент.

А я, как в замедленной съёмке, вижу одновременно себя, сползающую по стене на пол, и мужа, оседлавшего раскоряченную подругу. На мгновение он замирает с лицом, будто перед ним не я, а привидение. Последнее, что вижу: он отталкивает Беллу, вскакивая, а та, завалившись набок, тянет на себя простыню…

Глава 1. Пять лет назад.

Свой двадцатый день рождения я решила отметить в загородном доме. Папа был не против.

Собралось столько народу, что когда вышла к гостям на лужайку, удивилась, что их слишком много. Пришли друзья, друзья друзей со своими возлюбленными, и вся наша группа экологов Нижегородского Государственного университета.

В итоге на собственном празднике я знала далеко не всех.

Папа постарался, и всё было организовано так, что я словно беззаботная бабочка купалась в лучах восторженных взглядов, ни о чём не беспокоясь.

Было такое чувство, будто стою на пороге своего великого будущего, с бескрайними возможностями. Предвкушала, как стану специалистом высокого уровня и смогу внести свою лепту в защиту окружающей среды. Компания отца, "Аква-Эко", как раз была направлена на сохранение чистоты водных ресурсов. И я собиралась помогать ему по окончании университета. Отец тоже с нетерпением ждал моего диплома.

Он так и говорил: "Учись, дочка! Раз нет у меня сына, придётся тебе со временем принять бразды правления в компании.

Позади было три года учёбы. Мы как раз сдали летнюю сессию и находились в блаженной эйфории, что впереди ещё полтора месяца каникул.

Мой одногруппник Андрей Богданов, как обычно, не давал мне прохода, старательно ухаживая. Мне это нисколько не льстило, а наоборот раздражало. Поэтому пока он с ребятами настраивал колонки, я воспользовалась случаем и ускользнула.

На заднем дворике было моё излюбленное место. Пригорок, скрытый со стороны дома кронами акации.

Когда была маленькой, мама приходила сюда со мной. Я без умолку болтала и задавала ей бесконечные вопросы, а она увлечённо слушала и рассказывала обо всём, что меня интересовало.

После её смерти, только здесь я и находила утешение. Казалось, что она где-то рядом. Достаточно было побыть здесь недолго, и грусть бесследно исчезала. Отец в разговоре в шутку окрестил это место Святилищем, с тех пор и я стала его так называть.

Я любила приходить сюда одна. Внизу бурлила река. Чуть выше по течению была полуразвалившаяся плотина, и шум падающей воды влиял умиротворяюще. Сюда я несла свои печали и радости.

Вот и сейчас мне хотелось хоть несколько минут побыть одной и помечтать о будущем.

Но не тут-то было.

– Вы Илона? – я от неожиданности вздрогнула и обернулась. Высокий чернявый парень возвышался надо мной, нагло разглядывая моё декольте.

Меня передёрнуло от возмущения.

Сюда, в моё Святилище, никто никогда не смел вторгаться. Папа знал, где я, но никогда не беспокоил.

– Что вам здесь надо? Идите к гостям, – бросила я ему сердито.

– Ух! – рассмеялся он, показывая ровные белые зубы. – А тебе гнев к лицу! Давай руку, – протянул мне широкую ладонь, – Аркадий Евгеньевич попросил привести тебя. Там сейчас будут вручать подарки. Само собой, без именинницы никак…

Я сама поднялась на ноги, проигнорировав его руку, и на носочках, чтобы не утопать шпильками в грунт пошла по тропинке к дому, раздражаясь на папу, что отправил сюда этого наглеца. Я его видела впервые, и выглядел он старше моих сверстников.

"Что это за помощник такой у папы выискался?" – недовольно пыхтела я про себя, чувствуя его пристальный взгляд и распрямляя спину.

Длинный подол платья мешал смотреть, куда ступаю и, конечно же, я умудрилась подвернуть ногу. Зацепив шпилькой подол, я со всего маху рухнула на землю, взвыв от боли.

– Да что ж ты как слепая-то! – подскочил парень, шедший за мной следом.

– Сам слепой! – вспыхнула я. – Из-за тебя вот… Платье порвала, – всхлипнула я от обиды, оценивая размер бедствия.

Нежно-розовое платье, я выбрала по каталогу Vicolo, и мне привезли его под заказ, а затем подогнали под меня, уменьшив его в талии.

– А я то тут при чём? – удивился он, наклоняясь к моей разодранной коленке. – Надо зелёнкой помазать, и всё быстро заживёт, – прокомментировал он. – Давай руку.

Мне ничего не оставалось, как ухватиться за него. Ползать сейчас на карачках было бы более унизительно.

– Какой к чертям зелёнкой? Я про платье… – теребила я подол, прикидывая, что теперь делать.

– У тебя что, оно одно? – усмехнулся он. – Могу тогда свою рубашку предложить.

– Остроумно! – парень своей беспечностью раздражал больше, чем Андрей Богданов своей приторной преданностью. – Такое – одно! Тебе, конечно, не понять…

– Куда уж! – хохотнул он. – Мне легче. Я на шпильках не дефилирую. Ты идти-то можешь?

– Не знаю, – честно призналась я, пробуя опереться на ногу, но взвыла от ломоты в щиколотке. – Чёрт! Я, кажется, подвернула её .

– Вот незадача, – смерил он меня задумчивым взглядом. – Да тебя надо на поводке по ровным дорожкам выгуливать, раз у самой мозгов нет.

– Ты по себе мозги меришь? – прошипела я, гневно прожигая его взглядом. Этот наглец разговаривал со мной так, словно я неразумное дитя.

– Ну не я же на шпильках по кустам лазаю, – пожал он плечами. – Это хорошо здесь навернулась. А если бы там с горы скатилась? – кивнул он в сторону реки.

Глава 2. (Сейчас)

– Илона, солнышко, доброе утро! – услышала я голос мужа и резко открыла глаза, пытаясь вспомнить.

"Вспомнить. Надо что-то вспомнить", – крутилось в голове.

Андрей наклонился, потрогав твёрдыми губами мои губы, и сунул холодные руки под одеяло. Я взвизгнула и откатилась к стене.

Мне был неприятен ни его поцелуй, ни прикосновение ледяных пальцев.

– Что ты бука такая сегодня? Хорошо выспалась? – участливо заглянул он мне в глаза. Я потёрла виски. В памяти мелькали какие-то сумбурные воспоминания.

"Анжела плачет", "Музыка"... Ещё что-то такое, от которого тяжело на душе. Что-то липкое и грязное.

– Что ты спросил? – переключилась я на мужа.

– Как спала? – повторил он вопрос.

– Нормально. Голова только совсем тупая, – пожаловалась я вставая. – Боже! Время-то сколько! – воскликнула я, посмотрев на часы. Анжела где? Её же покормить надо…

– Не беспокойся, – Андрей жестом показал, чтобы я не суетилась. – Когда я приехал, встретил их с няней. Та сказала, что кормила её завтраком. Малышка была довольная, сказала, что уточек будет кормить. Белла, повела её в парк.

– Да? Улыбалась? – я нахмурилась, вспоминая тревожное видение.

– Илона, ты что-то бледная совсем, – с тревогой заглянул он мне в глаза. – Пойдём, позавтракаем и, может, тоже прогуляемся? Ты хоть развеешься, – он обнял меня. Я отстранилась, но успела почувствовать неприятный запах.

– Андрей, я не поняла, ты что, пил, что ли? – озадаченно посмотрела я на него.

– Илона, ты в своём уме? Как я мог пить, если я четыре часа был в пути за рулём, – развёл он руками.

– Да? Но от тебя пахнет перегаром… – закусила губу я, глядя на него с подозрением. Меня что-то напрягало. Какое-то неуловимое видение, но я никак не могла поймать кончик "верёвочки", чтобы понять, что меня так тревожит.

– Бог с тобой! – он понюхал одно своё плечо, потом другое. – Вот зараза. Это Витёк, догонялся всю дорогу так, что я весь пропах этим дерьмом. Пойду в душ. А то и впрямь как от козла запах, – улыбнулся он мне. – Вставай пока. Я быстро…

Пока муж плескался в душе, я заправила постель и, раздвинув шторы, полюбовалась на жёлтые листья клёна под окном. Они резными заплатками были разбросаны по зелёной траве, но сама дорожка была чисто подметена. Дворник уже всё подмёл.

Я с грустью вспомнила папу, и чтобы снова весь день не реветь, переключила мысли в другое русло: впереди предстояло много дел и мне необходимо было иметь ясную голову. Папа был бы недоволен, если бы его детище, "Аква-Эко", перестало существовать после его ухода.

Андрей – молодец, я уверена, он такое не допустит. Он опытный эколог, и много перенял у отца, пока тот был жив. Но мне тоже хотелось включиться в деятельность. Через несколько дней был назначен совет директоров, где я собиралась выставить свою кандидатуру на должность директора компании. Поэтому я должна быть в форме.

"Анжела уже подросла, тем более у нас работает няня, – подумала я. – Пора мне уже заняться делами фирмы вплотную".

Конечно, пока дочь была совсем маленькая, толку от меня в компании было мало. Но отец постоянно держал меня в курсе всех событий, касающихся деятельности "Аква-Эко ", и я помогала ему, как могла.

" Чтобы ты свои мозги дома совсем не притупила", – смеялся он, завозя ко мне документы.

– Иди, твоя очередь, – вышел из душа Андрей, румяный и чисто выбритый.

– Ты как бай выглядишь в этом халате, – усмехнулась я. Ещё живот отрасти, и один в один будешь, – пошутила я, отправляясь в душ.

– Не дождёшься, – серьёзно ответил он.

Я с удовольствием постояла под струями, чередуя горячую и холодную воду. Завершила холодной. С удовольствием до красноты растёрлась махровым полотенцем и подошла к зеркалу, чтобы уложить волосы. Мельком глянула на своё отражение и, схватившись за грудь, кинулась озираться в поисках кулона. Он мне достался от мамы, и я с ним никогда не расставалась. На нём был изображён лик Богоматери, и я верила, что он меня хранит и помогает.

Перетряхнула полотенце и халат, опустилась на колени, внимательно осматривая пол, заглянула в ванну и даже в унитаз. Кулона нигде не было. Я тяжело опустилась на край ванны и спрятанные подальше эмоции вдруг прорвались солёными каплями. Я, зажав рот рукой, горько расплакалась.

Глава 3. (Сейчас)

"Божечки, ну почему столько потерь пережить мне дано?" – прошептала я, обращаясь в никуда, чувствуя невероятную тоску. Мамы не стало давно, но вот сейчас, потеряв кулон, я будто вновь пережила утрату.

"Господи, что я реву-то? – осенило меня. – Скорее всего, он в постели. Цепочка наверно расстегнулась", – я, накинув халат, выскочила из ванной.

Но, увы. Перетряхнув комнату, кулон не обнаружила.

Спустилась в кухню. Взглянув на часы, поняла, что завтрак я уже пропустила.

Андрей, пока я искала кулон, обжарил полуфабрикаты блинчиков и вскипятил чай.

– Илона, что ты всё хмуришься, – укоризненно посмотрел он на меня. Нельзя так убиваться. Аркадий Евгеньевич бы сейчас тебе сказал: "А-та-та, доча! Перестань изводить себя". Он прожил пусть недлинную, но продуктивную жизнь. Не всем ведь дано дожить до глубокой старости.

– Да, Андрей, я понимаю, – вздохнула я. – спасибо тебе за поддержку, – я всхлипнула от его участливого тона. Мне, сейчас, так не хватало поддержки… С уходом папы сразу почувствовала себя круглой сиротой.

– На, вот, утри слёзы, – протянул он мне салфетку. – И ешь сейчас же, – я послушно отрезала кусочек блина и положив в рот начала жевать, но почувствовала снова тошноту.

– Не могу, Андрей, прости, – отодвинула я тарелку.

– Надо тебе витаминки попить какие-то, – задумчиво сказал он. – Белла придёт, посоветуйся с ней. А то тебя скоро ноги носить не будут.

– Ладно. Спрошу потом, – отмахнулась я, наливая себе чай.

– Ты вот, смотри. С таким здоровьем не надо дополнительную нагрузку себе давать. А то, придумала в бизнес пихаться. Там, знаешь, таких девочек вместе с компанией перекусят и выплюнут. Это мужской бизнес, Илона, – затянул муж снова ту же пластинку.

– Андрей, я нормально себя чувствую, что ты начинаешь опять? – нахмурилась я.

– Нормально? Ты посмотри на себя… Ты хочешь до конца угробить своё здоровье? – он встал из-за стола и прошёлся по кухне.

– Так, что ты предлагаешь? Я не могу позволить, чтобы фирму отца прибрали к рукам те самые "акулы", про которых ты сам же и говоришь, – воскликнула я. Муж уже не первый день напоминал мне про здоровье и был против, чтобы я выставляла свою кандидатуру на управление компанией. – Мне приятно, что ты обо мне заботишься, но сейчас необходимо подумать о папином детище.

– Что я могу предложить? – прошёлся он снова из угла в угол и, подойдя к окну, остановился там, ко мне спиной. – Илона, если ты забыла, то напомню, в нашей семье – я мужчина. Значит, я и должен вести дела фирмы. Компания же теперь принадлежит нам, – он обернулся и твёрдо посмотрел мне в глаза. – Не понимаю, почему ты упрямишься? Пойми, с твоими нервами, после первых же проверок попадёшь в психушку.

– Андрей, я не упрямлюсь, – я опустила глаза, понимая, что муж отчасти прав. – Не знаю. Может, во мне говорит давняя мечта? Я же учиться на эколога пошла не просто так, ради корочки, понимаешь?

– Ладно. Вернёмся к этому разговору чуть позже. Девчонки с прогулки попадают… – махнул он на меня рукой, усаживаясь обратно за стол.

– Мамоцька! – Анжелика, игнорируя окрик Беллы, вбежала в кухню.

– Здравствуй, солнышко моё! – подхватила я её прокружив. – Как погуляли?

– Анжела! – окликнула малышку Белла, входя в кухню. – Сейчас же иди раздеваться! Добрый день, Илона. Выспалась?

– Добрый, – ответила я. Мне не понравился тон подруги.

"Что-то Белла стала слишком много на себя брать", – сердито подумала я.

– Белла, я сама займусь дочерью. Спасибо, что погуляла с ней, – холодно сказала ей вслух. Та, поджав губы, зыркнула на мужа и вышла из кухни.

– Пойдём, доча, снимем комбинезон, – направилась я с малышкой в прихожую, слушая её восторженное лепетание про листики и птичек.

Стянув с неё верхнюю одежду, обнаружила, что дочь вся вспотела.

– Пойдём-ка мыться, – проговорила я. – Тётя Бэлла, смотрю, гулять тебя увела, не переодев с ночи, – покачала я головой, стаскивая влажную пижаму.

На шейке дочери блеснула цепочка, и я вздрогнула, обнаружив на ней свой кулон.

Глава 4. (Сейчас)

Яркой вспышкой мелькнуло видение, как я утешаю всхлипывающую Анжелику, а затем вешаю ей на шею кулон. Воспоминание было настолько нечётким, что я бы решила, что это сон.

Если бы не кулон.

Я вчера, прежде чем выпить снотворное на ночь, принимала душ. И хорошо запомнила, что цепочка с кулоном была у меня на шее. Я ещё задела полотенцем за застёжку, а потом распутывала зацепившиеся нити.

И если кулон на дочери, то либо кто-то снял с меня его, и зачем-то повесил ей на шею. Либо это сделала я сама.

Пока размышляла, привела дочь в душевую комнату на первом этаже. Пока снимала с неё бельё, продолжала ломать голову над загадкой.

– Анжелочка, а кто тебе кулон на шейку повесил? – решила спросить я её, и для наглядности, чтобы поняла, о чём говорю, оттянула его на уровень глаз.

– Ты, – коротко ответила она, разглядывая пальчики на ножках.

– Я? Когда? – удивилась, но продолжила допытываться.

Та вскинула на меня свои чистые, тёмно-коричневые глазки.

– Когда я тебя долго ждала и плакала, – ответила она.

– Это, когда ты проснулась? – переспросила я.

– Дааа! – весело выкрикнула она, забираясь в душевую кабинку.

– Дело ясное, что ничего не ясно, – вздохнула я. – Анжела, – решила я зайти с другой стороны. – А тётя Белла разве не с тобой ночевала?

– Неть, – мотнула она головой. – Беля сказаля, спать надо, Желя.

– А потом? Она пришла потом? – спросила я, холодея от потока нахлынувших видений.

– Даа! – дочь топала босыми ножками, по лужице в душевой кабинке.

– А когда ты тётю Беллу увидела снова? – задумчиво намыливала я её спинку губкой и выстраивала в ряд цепочку разрозненных фрагментов сна. Но теперь я сомневалась, что это был сон. По крайней мере, я вспомнила, как пришла в детскую, уложила малышку в постель, а затем повесила кулончик ей на шею.

Но видение обрывалось, и дальше в голове звучали придыхания исполнителей песни. Я вспомнила этот трек, его раньше часто под горячее настроение включал Андрей, композиция из альбома Армии любовников.

Мне показалось, что я и сейчас слышу навязчивую раздражающую мелодию.

"Что же было дальше? – мучительно силилась вспомнить я. – И где я слышала ночью эту песню?"

"Раз мужа не было дома, значит, музыку могла включить Белла, – размышляла я, поливая малышку из лейки душа. – Пора сходить к ней и задать вопросы. Посмотрю, что она мне ответит", – приняла решение я, вытирая малышку мохнатым полотенцем.

Её густые локоны распределились на мокрые жгуче-чёрные ленты спиралек. Поцеловала в макушку вдыхая влажный нежно-яблочный аромат и натянула футболку с длинным рукавом и трикотажные штанишки.

– Ну, беги, саранча к папе, расскажи ему про уточек, – подтолкнула я дочку к двери.

– Я с тобой хоцю! – заупрямилась она.

– Я приду скоро, ты не успеешь соскучиться, – заверила я малышку, и она, подскакивая с ножки на ножку, убежала в кухню, откуда доносились звуки футбольного матча.

Видимо Андрей смотрел его по телевизору.

Сама же миновала холл и прошла в гостевую половину. Побарабанила костяшками пальцев по косяку и, не дожидаясь ответа, сразу потянула за ручку. Но дверь оказалась заперта. Постучала снова. Уже собралась уходить, когда услышала шевеление за дверью.

******

Дорогие читатели!

Приглашаю вас в мою новинку:

🍁«После измен. Право на любовь» 🍁

https://litnet.com/shrt/hdhW

Сначала я нашла след от красной помады на пиджаке мужа,

а потом в дом заявилась молодая и дерзкая красотка.

– Вы такая мышь! – посмеялась она.

– Да неужели?! – воскликнула я в спину непрошенной гостьи. – Лучше я буду серой женой депутата, чем яркой девицей по вызову!

У меня было всё: любящий муж, дом, работа, дочь - Ангелочек.

Но теперь все рушится… Я должна узнать правду!

И если муж предал – Не прощу!

#властный мужчина #измена мужа #эмоции на грани

#ХЭ не для всех

❤️ПЕРВАЯ ГЛАВА❤️

https://litnet.com/shrt/hdlW

Роман публикуется в рамках

🍁 ЛИТМОБА «УЧИТЕЛЯ ТОЖЕ ЛЮБЯТ» 🍁

❤️ Чтобы не пропустить продолжение, подписывайтесь на мою страницу и не забывайте добавить книгу в библиотеку:)

Глава 5. (Сейчас)

– Илона? – распахнула дверь Белла и, окинув меня испытующим взглядом, побрела к расправленной постели.

– Ты спать ,что ли легла? – удивилась я, оценивая её пижаму с милыми котиками и сердечками.

– Да. С твоей Анжелой разве выспишься нормально… – проворчала она, поправляя подушку и откидываясь на неё. Её рыжая грива взметнулась и волнами улеглась вокруг головы.

Меня качнуло от назойливого видения. Чтобы его не упустить, я, прислонившись к косяку, прикрыла глаза… В воспоминании снова зазвучали вздохи музыкальной композиции под которые… Бела раскачивалась в соитии с…

Боже!

С моим мужем?!

К горлу подступила тошнота.

Я вспомнила, как стояла здесь ночью и таращилась на них…

Был грохот.

Точно!

Я тогда уронила воду. Бутылка не разбилась, а покатилась к кровати.

Открыла глаза, чувствуя в этом срочную потребность и, присев, заглянула в том направлении, куда она укатилась.

– Илона, что с тобой? – вывела меня из транса Белла. – Тебе плохо? – её голос звучал участливо, а взгляд был холодный и настороженный. – Иди-ка сядь, – подскочила она ко мне. – Я тебе сейчас давление померю.

– Не надо. Пойду на воздух, продышусь и легче станет, – придала я голосу равнодушное выражение, поднимаясь с корточек. – Не волнуйся, – добавила я, выходя за дверь.

Больше мне у неё делать было нечего. Всё, что необходимо было понять, я вспомнила и даже нашла подтверждение, что это не сон.

– А зачем приходила-то? – вдогонку прилетел её вопрос.

– Да… Думала тебя попросить с Анжелой посидеть, но раз ты легла, то отдыхай. Я возьму её с собой. Погода хорошая, пусть побегает… – скороговоркой ответила я и услышала, как Белла прикрыла за мной дверь.

Прошла мимо кухни, мельком отметив, что Анжела вытащила из коробки с игрушками свой любимый трактор и сосредоточенно запихивает в его кабину пластмассового утёнка. Накинув на плечи пальто, вышла на крыльцо. Покосившись на окно кухни, я сбежала по ступеням и обошла дом, устремляясь по тропинке в своё Святилище…

Здесь ничего не изменилось с тех пор, как я девчонкой приносила сюда все свои тайны и чаяния. Только акации стали ещё выше и теперь их стена угрожающе надвигалась на скамейку.

Скамейку…

Я уселась на половинку бревна, установленного в выемках двух чурок.

Её здесь установил Марат. Для меня. Когда я думала, что у нас любовь, и она навсегда.

Я порывисто вздохнула. Оглянулась в сторону дома и, убедившись, что никто следом не идёт, дала волю слезам.

Обхватив себя за плечи, я, раскачиваясь, еле слышно повторяла: "Как ты мог", "Как вы оба могли так со мной поступить?"... Слёз не чувствовала и не вытирала, уйдя в себя: в свои чувства и воспоминания.

Меня переполняли боль и отчаяние. В момент, когда больше не в силах была терпеть её, посмотрела в небо и почти беззвучно воскликнула: "Мамочка! Отец! Вы оставили меня одну… Помогите! Прошу! Сделайте так, чтобы им стало так же больно, как мне сейчас!"

Я ещё долго оплакивала свои несбывшиеся надежды, вспоминая беззаботную юность и счастливое детство. Хотя тогда я так не считала. Но сейчас, из событий в настоящем, всё, что было ранее прожито, теперь казалось самым светлым, что мне подарила судьба. Будущее сейчас было утоплено в дёгте предательства.

Ведь раз муж и Белла так тщательно скрывают свою связь, значит, на это есть причина. И я теперь догадывалась какая.

Об этом предстояло хорошо подумать.

Но не сейчас.

В данный момент, я перелистывала страницы своего прошлого, перетряхивая события, из-за которых я и оказалась в этом дерьме.

Глава 6. Воспоминания.

В нашей группе экологов парней было большинство. Из двадцати четырёх человек, нас, девчонок, было всего восемь. Поэтому все мы были обласканы их вниманием. Но робкие ухаживания мальчишек больше походили на оттачивание навыков юных самцов. В итоге групповые сборища носили больше дружеский характер, чем что-то большее для разбившихся на временные парочки ребят и девчонок.

За два года учёбы за мной успели поухаживать почти все мальчишки нашей группы, но я никого не воспринимала всерьёз. И Андрея Богданова я не особо выделяла среди всех остальных. Да и он особо не настаивал.

Так было до летних каникул после второго курса. Тогда я первый раз пригласила ребят на вечеринку в наш загородный дом. До этого никто не знал, что я дочь того самого Аркадия Евгеньевича Тихомирова, который несколько раз выступал перед студентами, рассказывая о важности нашей профессии, и имя которого было на слуху, как владельца крупнейшей в стране частной компании, деятельность которой была направлена на улучшения экологии, а следовательно – лучшее будущее планеты.

Мне не хотелось, чтобы ко мне относились предвзято, поэтому не афишировала своё родство с тем самым Тихомировым А. Е.

Но за два года настолько сблизилась с ребятами, что решила больше не шифроваться. Ведь они уже хорошо меня знали, поэтому уже не беспокоилась, что будут смотреть на меня сквозь призму "ну-да, ну-да… легко учиться с таким папочкой".

И всё же я немного волновалась тогда, гадая, как они воспримут эту новость, что Тихомиров – мой отец.

И не зря.

Надо было видеть, их реакцию, когда папа вышел к нам и всё открылось.

После той вечеринки отношения с ребятами всё же изменились. Со стороны одних я стала ощущать недоброжелательность, от других, наоборот, повышенное внимание, но были и те, с кем дружба стала крепче.

С Андреем свёл случай. Мне поручили подготовить доклад и выступить на открытом общественном мероприятии. Шла последняя неделя перед сессией и голова без того шла кругом. Но препод по экологии не воспринимал мои доводы, сказав, что дочь Тихомирова изыщет в себе ресурсы. Что он имел в виду, осталось загадкой. Возможно, сказалась личная неприязнь к отцу, но задача передо мной стояла неразрешимая.

Одной лопатить огромное количество информации за короткий промежуток времени, было нереально. А раз за это плюшек обещано не было, то и желающих добровольно помочь тоже не нашлось. Вот тогда я и оценила Андрея. Он не только вызвался помочь, но и сам подготовил большую часть доклада. Плюс, себя в соавторы вписывать отказался, отдав все лавры мне. Я, конечно, сама вписала его тогда, но оценила его благородство.

После мероприятия мы как-то сблизились.

Хотя я не воспринимала его как своего бойфренда, но и отталкивать парня желания не было. Правда, старалась почаще проговаривать, что мы с ним друзья, чтобы на большее он не рассчитывал.

Всё вмиг изменилось после моего двадцатилетия, когда я в первый раз столкнулась с Маратом.

Несмотря на то, что я внешне хорохорилась и всячески показывала парню своё "Фи", на самом деле, в тот момент, когда он с лёгкостью внёс меня на второй этаж, моё сердечко стало учащённо биться при его появлении. А появлялся он у нас каждый день, консультируясь с отцом по поводу проекта очистных сооружений.

Марат не заглядывал в глаза мне, не просил о встречах…

Он просто оказался рядом с университетом и остановился на красный сигнал светофора, в тот момент, когда я собиралась переходить дорогу. Выглянув в форточку подержанного авто, крикнул мне:

– Ну, чего тормозишь? Садись скорее, сейчас зелёный загорится… – его тон исключал сомнения. И я, не раздумывая, нырнула в наготово открытую дверь. В следующий момент загорелся зелёный и Марат с места набрал скорость.

Не спрашивая, куда мне надо, он заехал в несколько мест, каждый раз предупреждая "Не скучай, я скоро".

Когда это произошло в третий раз, я уже сидела пунцовая от злости.

– Я не собиралась с тобой кататься по городу, – заявила я ему, когда он вернулся, ныряя в салон.

– Но ты же не спросила о моих планах, когда садилась, – пожал плечами он, вклиниваясь в плотный поток машин. – Значит, не против со мной прокатиться, ведь так? – он со своей неизменной улыбкой стрельнул в меня угольками глаз.

– Но у меня не было времени на раздумья, – опешила я.

– Было бы желание, время всегда найдётся, – хмыкнул он.

Глава 7. Воспоминания.

Я наблюдала, как он лихо ведёт машину и была не против прокатиться с ним на край света.

Но он тогда припарковался совсем не на краю света, а возле здания пятёрочки. Я успела насупиться, что он снова идёт по своим делам, но он коротко скомандовал :

– Выходи!

– Если ты предлагаешь мне выбрать для тебя продукты, то напрасно. Я в этом ни бум, бум… – честно предупредила я его, выходя из машины. Открыть для меня дверь и подать руку он, естественно, не догадался.

– Не. У меня предложение получше, – он подхватил меня за руку и, словно несмышлёныша, повёл за собой, не особо заботясь, что я на каблуках и мне не очень легко подстраиваться под его стремительный шаг.

Мы вошли в здание с вывеской "Полёт".

Я терялась в догадках, куда он меня тащит, пока к нам не подошёл инструктор по полётам в аэротрубе.

Марат принёс два комплекта экипировки, и один сунул мне со словами:

"Держи. Только не задерживайся. У тебя восемь минут, время пошло!"

Я была обескуражена его командным тоном, но молчала. Команды он раздавал весело, без нажима и давления, словно в шутку. Поэтому противостоять не хотелось.

Наоборот.

Рядом с ним было захватывающе круто почувствовать себя женщиной, и ощутить небывалый ранее вкус взрослой самостоятельности.

Папа многое мне давал и вкладывался в моё развитие. С ним вместе я побывала в разных странах, и многое повидала. Но меня постоянно сопровождали. При видимой свободе, у меня её не было от слова совсем.

Подруга детства, Белка, как я её звала за рыжие волосы, когда поступила в медицинский колледж, нашла меня и наша детская дружба переросла в крепкие приятельские отношения. Я не забывала таскать её на все наши мероприятия, и вскоре она в нашей компании стала своей.

Так вот, она, каждый раз, когда я возвращалась из очередной поездки с папой за границу, шутила "Чтоб я так жила!" Я пыталась ей объяснить, что это не так круто, как она думает, когда каждый твой шаг контролируется. Но она смеялась, что готова жить в золотой клетке, если её хозяин будет свою птичку холить и лелеять.

Мне запомнились её слова. Тогда казалось, что Белка говорит страшные вещи. Как можно добровольно расстаться со свободой ради комфорта.

Но рядом с Маратом я ощутила другой смысл этой фразы.

Про золотую клетку я не думала, мне казалось, что это метафора, но в подчинении ему была какая-то особенная эйфория.

В тот первый раз, когда он привёз меня в аэроклуб, я напрочь забыла о своих планах. И лишь вечером, возвращаясь домой, догадалась заглянуть в телефон. Увидев больше десятка пропущенных звонков от Андрея, стало неловко. Я совсем забыла, что обещала сегодня представить его отцу.

Андрей очень хотел, чтобы именно отец стал его руководителем дипломного проекта.

Марат довёз меня до ворот, и со словами "тааак, на этой обочине с твоих шпилек легко рухнуть", неожиданно легко подхватив, помог выбраться из машины. Но когда поставил, не спешил отпускать, удерживая за талию. Я почувствовала совсем близко его горячее дыхание и, прикрыв глаза, встретила его мягкие губы.

Раньше я уже целовалась, но запомнила неприятное ощущение, когда после хочется умыться.

В этот раз всё было по-другому. Откинув голову, я с наслаждением ощущала, как он нежно исследует мой рот, сплетаясь с моим языком…

И снова Марат не спрашивал разрешения: его поцелуй был как само собой разумеющееся. Словно иначе и быть не могло…

Когда он отпустил, я словно птичка, выпорхнула из его объятий и припустила к дому. Позади услышала шум отъезжающей машины, но оборачиваться не стала. С улыбкой и вкусом его поцелуя на губах подошла к калитке и наткнулась на застывшего в тени дерева, Андрея.

Глава 8. Воспоминания

– Ну, слава богу, живая! – подошёл Андрей ко мне. – Уже не знал, что и думать…

Я немного опешила тогда. Всё же поступила по-свински: мало того, что забыла о нём и его просьбе, так ещё и на звонки не отвечала…

– Эм… – прикусила я губу и оглянулась, прикидывая, видел он или нет, как мы с Маратом целовались. Поняла, что, конечно же, видел. Но глаза под козырьком кепки оставались непроницаемыми. – Ты давно здесь?

– Не очень, – ответил он, и опять я не поняла, правду говорит он или нет.

– Тогда пойдём, а то тебе же потом обратно надо добираться как-то… – забеспокоилась я, посмотрев на часы. Маршрутный автобус здесь ходит до девяти тридцати. У нас пятьдесят минут, – я стремительно вошла в калитку и оглянулась, приглашая его взмахом руки.

Он молча последовал за мной.

Я немного волновалась: папа мог быть занят, притом среди пропущеных были и его звонки, поэтому он наверняка сейчас на взводе.

– Папа, я не одна! – с порога обеспечила я себе отсрочку нагоняя. – Папа, ты работаешь? Ты мне нужен… – я скинула ботильоны и куртку, засовывая ноги в домашние шлёпанцы. – Держи, – бросила я перед Андреем гостевые туфли, – Куртку оставь на вешалке и иди за мной.

По тяжёлому поскрипыванию ступеней лестницы поняла, что отец спускается, и повела Андрея в гостиную, совмещённую с кухней.

– Здравствуйте, – вошёл следом отец. – Илона, а телефон у тебя для чего? Для красоты? Я же волнуюсь, – не удержался отец от упрёков, значит – действительно нервничал.

– Папочка, прости! Я тебе чуть позже всё объясню… – сделала я беспроигрышно виноватую мину, от которой сердце у папы обычно таяло.

– Здравствуйте! Я – Богданов Андрей. С Илоной мы вместе учимся, в одной группе, – обратил на себя внимание Андрей, не дожидаясь, когда я его представлю.

– Да, папа, это мой друг. И, кстати, это именно тот Андрей, который помог мне подготовить доклад… – пропиарила я его, отрабатывая за свою забывчивость. – Вообще-то, я пригласила его в гости к восемнадцати часам, но, как видишь, задержалась, поэтому у него не так много времени. Ему надо успеть на последнюю маршрутку…

– Илона, если он торопится, то я же не задерживаю. К чему такая прелюдия? – нахмурился отец.

– Дело в том, пап, что Андрей мечтает под твоим руководством выполнить свой дипломный проект.

– Аркадий Евгеньевич, я действительно попросил Илону представить меня вам, но о своём проекте могу рассказать сам. Вдруг вам будет интересно? Я слышал, что вы иногда соглашаетесь курировать начинающих экологов. И мне очень хочется попасть в их число, – я со стороны наблюдала за Андреем и удивлялась, как он независимо держится рядом с отцом.

Я знала, что многие папу побаивались за его строгость. А он любил смелых. Поэтому если и брал под своё крыло, то только человека, с определёнными качествами.

Он говорил, что экологи по своей сути – воины, защитники планеты от потребленцев, а значит, должны иметь бойцовский характер.

Андрея я не предупреждала об этом, считая, что не должна вмешиваться. Достаточно и того, что пообещала представить отцу, а дальше он должен был общаться сам.

По выражению лица папы было видно, что Андрей ему явно нравится.

– Хорошо, молодой человек, я выслушаю вас, – пообещал отец. – Приходите в воскресенье к пятнадцати часам. А сегодня – до свидания, – папа имел привычку ценить своё и чужое время, поэтому обычно долго не расшаркивался ни перед кем. Вот и сейчас, попрощавшись, тут же вышел, бросив мне: – Илона, проводишь гостя – зайди ко мне. Я хочу выслушать твою версию, почему ты сегодня не взяла трубку, когда я весь вечер звонил.

– Да, папа, – обречённо пообещала я, понимая, что предстоит либо рассказать о Марате, но неизвестно, как отцу понравится то, что тот ухаживает за мной, либо соврать. Но последнее мне давалось с трудом. Отец без труда распознавал мою ложь, и в два счёта выводил на чистую воду, а мне потом было неловко.

– Не переживай, – посочувствовал мне Андрей. – Если хочешь, можешь отцу сказать, что телефон в лаборатории забыла, а потом пришлось вернуться за ним. Это заняло бы часа три не меньше. А потом со мной на автобусе добиралась…

– Да он меня в два счёта расколет, – махнула я рукой.

– Не расколет, если проговоришь сейчас всё так, словно это происходит на самом деле, – посоветовал он, застёгивая куртку. – А ты что не одеваешься?

– А мне то зачем? – опешила я.

– Ну, как, – усмехнулся он. – Аркадий Евгеньевич наверняка проследит в окно, провожаешь ты меня, или нет.

– В смысле? – тупила я.

– В прямом, – вздохнул он. – Если ты собираешься рассказывать, что приехала со мной, то и провожать пошла бы. А так, он усомнится. Мне-то всё равно, просто хотел тебе помочь.

– Спасибо, Андрей! – оценила я его совет, надевая куртку и сапожки.

Глава 9. Воспоминания. Марат

Марат.

Время, проведённое с ним, было похоже на прыжок с завязанными глазами – никогда заранее не знала, где приземлюсь.

Мы с ним встречались уже почти год, но я так и не понимала, как на самом деле он ко мне относится. Мы не созванивались, обычно он сам появлялся из ниоткуда и в прямом смысле похищал меня. И каждый раз это был фейерверк впечатлений.

Затем исчезал, не звонил. У меня после каждой встречи пропадал сон в ожидании следующей встречи. Но проходил день, другой – Марат словно забывал обо мне. Пережив всю палитру эмоций от трепета ожидания до негодования от неизвестности, я, наконец, про себя посылала его подальше и пыталась не думать о нём, тогда он снова врывался в мою жизнь, и я мгновенно забывала, что злилась на него.

Конечно же, я пыталась выведать у него хоть что-то: кто он, откуда и какие у него цели на будущее, но он всякий раз отшучивался. Мне было обидно. Я не могла понять, почему он так со мной. Ведь другие девчонки если встречались с парнями, то у них и планов совместных было громадьё. Хотя, конечно, планы были постоянными, а пацаны менялись.

Зато у меня вообще ничего не было понятно. Если бы спросили: "У тебя есть парень?", то я бы однозначно не смогла ответить.

Могла ли я назвать Марата своим парнем, если вообще ничего о нём не знала?

Представление о нём я складывала по крупицам. Словно он состоял из множества мелких частей рассыпанного пазла, и мне предстояло собрать картину, не имея образца.

По тому, как он таскал меня то на скалодром, то на концерт заезжей группы послушать этномузыку, то в цирк, то на соревнования по мотокроссу, эта картинка не складывалась.

Как-то весной он встретил меня после занятий в университете на байке и мы за несколько часов объехали половину Нижегородской области. На вопрос: "Откуда у тебя байк?", снова отшутился, сказав "Угнал не глядя". И в его чёрных глазах при этом плясали смешинки.

Обижаться пробовала, но из этого ничего не получалось. Он способен был, что угодно превратить в шутку, и я тут же забывала про обиды.

Папа как-то уехал на несколько дней в командировку, оставив меня с тётей, маминой сестрой. Накануне я проговорилась об этом Марату.

На следующий день он заявился к нам в гости и умудрился обаять не особо разговорчивую тётушку Нонну так, что та в итоге прониклась его рассказами про яхт-клуб и неожиданно высказалась, что никогда не каталась на яхте, но когда-то в юности мечтала об этом.

Зря она так сказала. В субботу с утра Марат заехал за нами на своём подержанном авто и дав нам на сборы полчаса, благосклонно согласился позавтракать, приняв от раскрасневшейся Нонны тарелку с блинами и чай из трав.

Марат привёз нас к причалу, и мы поднялись на борт парусной прогулочной яхты. Из пассажиров, кроме нас, там была компания из нескольких человек. Среди них оказалась женщина, с которой Нонна когда-то работала и они с вдохновением принялись вспоминать общих знакомых, рассказывая друг другу, где теперь, кто и с кем…

Поэтому мы с Маратом оказались предоставлены сами себе и ушли в носовую часть судна. Яхта отошла от берега и, расправив паруса, полетела вниз по Волге. Мне казалось, что летим над водой… Незабываемое ощущение.

Я сидела близко-близко и от качки часто заваливалась на Марата. Он, приобняв меня, показывал в сторону берега "смотри-смотри" и рассказывал про исторические места и достопримечательности. Слушала его вполуха. Сердце отчаянно трепетало от ощущения его близости, и я чувствовала плечом и спиной тепло его упругого тела. Несмотря на ветер, вдыхала знакомый аромат его парфюма, который был слабо выражен, не перебивая его самость, а словно оправа для драгоценного камня, подчёркивая его образ.

Прогулка оказалась продолжительной. На яхте нас накормили обедом и лишь к вечеру, переполненные впечатлениями, мы вернулись в Нижний.

Марат отвёз нас домой, и Нонна уговорила его поужинать с нами.

Готовить не пришлось. Тётушка не особо любила крутиться у плиты, и варила не на один раз. Поэтому быстро разогрела в духовке приготовленное накануне жаркое в горшочках.

Марат нахваливал её стряпню, и тётя готова была его усыновить, особенно когда узнала, что завтра с утра он отвезёт нас на конеферму.

– Маратик, так что же вы, голубчик, в город-то поедете? Уже поздно, а с утра снова сюда… Оставайтесь, дом большой. Здесь и для гостей места хватит, – неожиданно предложила она.

Я думала, что он откажется. Но Марат пожал плечами и… согласился.

Вечер мы провели за настольной игрой, где он задавал настроение, отпуская свои шуточки и комментируя каждый ход. А мы с тётушкой от души смеялись и плохо следили за игрой, поэтому постоянно проигрывали.

Ближе к полуночи Нонна, не выдержав, сдалась и сказала, что если сейчас же не разойдёмся по комнатам, она уснёт прямо за столом.

Пожелала нам спокойной ночи и, попросив меня отнести "Маратику" постельное в гостевую комнату, ушла наверх.

Глава 10. Воспоминания

Я заправляла Марату постель, а самой казалось, что невидимые струны, соединяющие нас оглушительно вибрируют от напряжения.

Мы перекидывались ничего незначащими фразами, но у меня предательски подрагивал голос. Я избегала смотреть на него, боясь, встретиться взглядом. Переживая, что он догадается о моих чувствах к нему.

– Спокойной ночи, – проговорила я, намереваясь уйти. Но он опирался на косяк, наблюдая за мной. Для того чтобы покинуть комнату, мне необходимо было пройти слишком близко от него.

"Но не стоять же здесь до утра", – подумала я.

– Илона, означает "звезда", – хрипло проговорил он, делая шаг ко мне навстречу. – Посмотри на меня, – попросил он, беря за руку. Я робко посмотрела на него и тут же отвела взгляд.

Марат провёл ладонью по моим волосам, убирая нависшую прядь за ухо, а затем, пальцем, приподняв мой подбородок, коснулся губ губами, продолжая сквозь пушистые ресницы вглядываться в мои глаза. Я прикрыла глаза, отдаваясь чувствам.

Наш поцелуй длился, наверно, целую вечность, пока я не стала тихонько переступать с ноги на ногу. Тогда он подхватил меня на руки.

Я вспомнила, как он также, почти год назад, нёс меня на руках, когда я упала и повредила ногу.

Оказавшись в постели, я немного напряглась, успев подумать, что сказал бы мне папа… Но в следующий момент он вновь приник к моим губам и я самозабвенно откликнулась на его поцелуй.

Как он был сладок! Я таяла от его нежных прикосновений, и моё тело всё сильнее наполнялось неведомым ранее огнём желания.

Желания, чтобы эта ночь не кончалась никогда. Его поцелуи стали более смелыми, а мне уже нисколечко не было стыдно.

Когда его тёплые ладони нерешительно проникли мне под блузку, я, откинув голову, словно кошка от поглаживаний, млела от его немного щекотных прикосновений к нежной коже на шее.

Он тихонько приближался к впадинке ключицы и, не задерживаясь, погрузился в ложбинку на груди, одновременно подрагивающими пальцами расстёгивая мелкие пуговки.

Тогда решилась помочь и расстегнула блузку сама. Перехватила его зачарованный взгляд и невольно прикрыла грудь ладонями. Тогда он отвёл их, целуя каждый палец, словно пытался согреть. А когда расслабилась, то почувствовала его тёплые губы у себя на груди.

Внутри живота что-то вздрогнуло разливаясь волной сладкой истомы и я, запустив пальцы в его густую шевелюру, перебирала жёсткие пряди, прислушиваясь к новым ощущениям.

Заметила, что прикроватную бра он погасил, и комната теперь освещалась лишь неярким светом луны.

В ту ночь мы за всё время не произнесли и нескольких слов. Они нам были не нужны. Словно одержимые, мы самозабвенно изучали друг друга, словно проверяли каждый сантиметр кожи на чувствительность.

Хотя тогда я не могла не только говорить и рассуждать, я не могла даже думать, отдаваясь всецело его ласкам и понимая, что жажду большего, и боюсь этого одновременно.

Когда почувствовала упругое давление и встретила его вопрошающий взгляд, закрыла глаза, отдаваясь его власти.

Поцелуи мне понравились больше. От остального удовольствия было меньше. Особенно в начале. Чувствовала саднящую боль и неприятное трение. Зажав губу, с нетерпением ждала, когда всё закончится, но через некоторое время боль стала не так заметна, зато почувствовала нарастающую волну дикого желания. И сама того не замечая, стала двигаться в такт и навстречу. Марат порой приостанавливался, целуя мои губы, а я продолжала движение.

Это было похоже на совместный полёт к солнцу. И в момент, когда мы его достигли – нас не стало. Словно невероятный взрыв разбил нас на атомы и молекулы. Мы оказались в пространстве, состоящем из симфонии радужных неведомых ранее цветов и звенящих звуков…

Проснулась в его объятиях, когда солнце заглянуло в окно. Благо восходило оно с этой стороны.

Я тихонько выскользнула из-под его руки и, собрав свои вещи, оделась. Пока пробиралась в свою комнату, натерпелась страху. Казалось, что именно сейчас тёте захочется проснуться и пойти в кухню. Только когда разделась и юркнула в свою постель, с облегчением вздохнула. От нахлынувших воспоминаний думала, не усну. Но когда открыла глаза, услышала внизу тихие голоса и смех Нонны. Посмотрев на часы, ахнула: проспала почти до половины одиннадцатого.

Смыла в душе ночные ласки Марата, а потом долго разглядывала себя в зеркале. Мне казалось, что я должна была сегодня выглядеть по-другому.

Но нет.

Словно ничего и не произошло…

Высушив волосы, немного зависла, выбирая, в чём выйти к завтраку и сама же над собой посмеялась: вот что изменилось. До сегодняшнего дня я любила наряжаться, но делала это для собственного удовольствия. А сегодня мне хотелось быть красивой для него.

Выбрала нежно-розовое платье – знала, что оно мне идёт.

Нонна и Марат завтракали сырниками и мирно беседовали. При моём появлении Марат поперхнулся чаем, и я удовлетворённо отметила, что смогла произвести на него впечатление.

– Доброе утро! – пожелала я им. – Нонна, а для меня сырники остались?

Глава 11. Сейчас.

– Илона? Вот ты где! Что же ты меня не позвала, договаривались же, что вместе прогуляемся, – я вздрогнула, услышав голос мужа, неохотно прерывая поток воспоминаний. – Ну вот! Опять двадцать пять… – развёл он руками, подойдя ближе. – У тебя опять глаза на мокром месте. Илона, нельзя так убиваться, подумай о себе… Ты лекарство успокоительное принимала сегодня? – озабоченно он посмотрел на меня.

– Не принимала и не собираюсь принимать. Хватит из меня идиотку делать, Андрей, – я еле сдерживала себя, чтобы не вывалить на него все свои выводы. Но мне необходимо было сначала решить вопросы со вступлением в наследство. Что-то мне подсказывало, что не стоит открыто сейчас показывать, что я знаю о его связи с Беллой.

– Никто не делает из тебя идиотку. Что ты такое говоришь? Я просто не хочу, чтобы моя жена в психушке оказалась, – он взял меня за подбородок и заглянул в глаза. В его открытом взгляде читалось такое участие и сочувствие, что я засомневалась в своих выводах.

"А вдруг всему есть другое объяснение, а мои воспоминания не что иное, как бред? Реакция на стресс? Ведь невозможно, чтобы человек мог так искусно лгать…", – терзалась сомнениями я.

– Пойдём, Анжелика там одна в кухне. Залезет куда-нибудь… – протянул он мне руку, чтобы помочь подняться.

– Так что же ты её одну оставил? У нас, кажется, няня проживает в доме. Или она уже не няня? – не удержалась я, и тут же прикусила свой длинный язык.

– Я постучал к Белле, хотел попросить, чтобы присмотрела за Анжелой, но она не открыла, и через дверь сказала, что ночью наша дочь спать не дала, плакала… В итоге она не выспалась. Сказала, что голова теперь разболелась из-за этого и умоляла сегодня её не беспокоить, – спокойно пояснил Андрей, продолжая протягивать мне руку. Я отметила, что последний мой вопрос он оставил без внимания.

"Ну что тут скажешь? Всё логично, – задумалась я. Только вот, кулон на шее дочери и бутылка на полу в комнате Беллы не давали мне покоя. Да и Анжела сказала, что няня с ней не осталась ночью. Не могло же ей тоже всё присниться…

И кулон.

Он же как-то оказался у Анжелики", – гоняла я по кругу одни и те же мысли, пытаясь понять, где здесь правда.

– Андрей, я передумала, мы не пойдём гулять, – предупредила я его, приняв, наконец, решение.

– Как скажешь! – тут же согласился он со мной. – Давай закажем еду на дом и посмотрим какой-нибудь фильм?

– Нет, ты меня не понял, – я встала, проигнорировав его протянутую руку. – Я хочу прогуляться с Анжелой одна.

– Почему одна? – посмотрел он на меня с искренним недоумением.

– Просто хочу побыть одна, – проговорила я твёрдо, направляясь к дому.

– Я понимаю твоё состояние, – задумчиво проговорил Андрей, беря меня за руку. – Но Анжелике уже пора поспать, она рано встала, в отличие от тебя. Хочешь прогуляться – иди, я её уложу.

"Невероятно, – пыталась собраться с мыслями я. – Походу у меня паранойя. По идее, о таком муже любая женщина бы мечтала, а я даю волю фантазии. А что, если он действительно не при чём? Надо узнать, был он в командировке или нет", – осенило вдруг меня.

– Спасибо, Андрей! Съезжу тогда в Нижний. Хочу у папы на квартире побывать, забрать там кое-какие свои вещи… Анжелику действительно не стоит с собой тащить в это время.

– А ты в Нижний на чём поедешь? – удивился он. – Я же твою Tойоту на станцию техобслуживания позавчера отогнал и ещё не забирал.

– Так, на твоём Фольксвагене, – я покосилась на него, но и теперь его лицо оставалось непроницаемым.

– Хорошо, бери мою машину. Только аккуратно, всё-таки он в управлении отличается от твоей Тойоты, – пожал плечами он. – Ты когда поедешь? После обеда?

– Какой ещё обед, – усмехнулась я. – Я в обед встала… Сейчас и поеду.

Зашла в дом, чтобы забрать сумку и поцеловать Анжелику. Та среди игрушек на ковре самозабвенно раскручивала музыкальную юлу.

– Доча, маме надо съездить по делам, а ты ложись поспи. Папа тебя уложит… Хорошо?

– Неть, – надула та губки, помотав головкой. – Не хоцю спать.

– Анжелушка, не упрямься, – обняла я дочь. – Ты полежишь, а папа книжечку тебе почитает. Потом я приеду и привезу мороженое.

– С олесками? – в коричневых глазах малышки заплясали огоньки.

– С орешками, – я нажала как на кнопку, ей на кончик носа. – Только пообещай, что сейчас пойдёшь спать.

– Пойдёт, пойдёт! Да, Анжела? – подошёл Андрей и подхватил дочь на руки. – Держи, – протянул он мне ключи. – Ты только на квартиру к отцу и домой?

– Да. И в магазин ещё заеду. Думаю, часам к восьми буду дома. Анжелочка, пока, доча, – поцеловала я её, сделав вид, что не заметила, как Андрей тоже подставил губы.

– Давай, аккуратно там. А то обратно уже по темноте поедешь, – напутствовал он.

– Не волнуйся, я умею водить машину, – усмехнулась, проверяя содержимое сумочки. – Всё, до вечера! – помахала им и вышла на улицу.

Андрей выгнал из гаража внедорожник, и тот в ожидании меня сиял чёрным глянцем на фоне пёстрого ковра нападавших листьев рябины и клёна.

Глава 12. Сейчас.

– И ты здесь живёшь один? – я с удивлением озиралась по сторонам, разглядывая просторную усадьбу. – Это же соток двадцать?

– Восемнадцать, – поправил Валерий. – Вообще, здесь два участка, один – деда, второй – соседский. Домик был совсем развалюшка. Пришлось снести и построить новый.

– Красавец! – оценила я построенный из брёвен особняк. Валера, в такой дом надо жену проворную, чтобы любила деревенскую жизнь.

– Так где же такую найти? Ты вот замужем… – пошутил он.

– Так, я и не особо хорошая хозяйка в доме, – со смехом поддержала я его каламбур. – У нас в саду приходит работать мужчина, я только домом занимаюсь. С дочкой ито няня помогает. – А ты как тут справляешься?

– Я всё сам, – важно выкатил он грудь вперёд, уперев руки в бока. – Но я люблю этим заниматься. После мозгового штурма на работе, так приятно размяться, занявшись обычным делом типа покосить, помастерить что-то… Да, что мы тут встали? Пойдём в дом. Ты же по делу приехала?

– Да. Валера, а ты можешь на компе проверить видеорегистратор? – махнула я в сторону машины.

– Легко.

– Сними только сам, а то я не знаю, как он там крепится.

– Илонка, на тебя не похоже, что ты не знаешь, что в твоей машине и как, – рассмеялся он. – Насколько помню, ты всегда шаристая была и училась, не пользуясь именем отца. Слышал, что похороны вчера были, – посмотрел он на меня с сочувствием, направляясь к машине. – Прими мои соболезнования.

– Спасибо, Валера, – тяжко вздохнула я. – Жаль папу. Ему же шестидесяти не было…

– А что стряслось-то?

– В документах написано "сердечная недостаточность", а что на самом деле, бог знает, – развела я руками, проникаясь его участием. – Неожиданно так. Он и не болел никогда. Всю жизнь в работе. А тут позвонили, что умер, я совсем с катушек слетела. Он же для меня один за всех был. Теперь, случись что, и голову не к кому преклонить…

– Сочувствую… Знаю, каково это, близких терять. Но ты же не одна. Андрей, вон, поддержит, если что, – проговорил он мне, но посмотрел при этом как-то странно, словно прощупывал почву, – мы топтались на крыльце.

– Валер, у меня времени немного, дочка там мороженку ждёт и меня... Хочу поскорее вернуться. Посмотри регистратор, да я поеду.

– А что к мужу не обратилась? Он у тебя мозговитый, – продолжал допытываться он. – С такой задачей, точно, легко сам справится, – он посмотрел на меня внимательно и распахнул дверь. – Заходи!

– Ну вот такая я, загадочная, – изобразила я беззаботную улыбку. – Не пытай, сама не знаю.

– Чай будешь? – встал он в проёме столовой. Я с интересом разглядывала убранство дома. Видно было, насколько в интерьере всё продумано до мелочей. А порядок был такой, словно уборку только закончили. Я засомневалась, что мужчина без помощницы способен один создать в доме такой уют.

– Нет, не буду. В другой раз, если пригласишь – заеду с дочкой, тогда и поболтаем, а сейчас что-то душа не на месте. Видимо, вчера распереживалась, поэтому и сегодня не по себе. Хочется поскорее домой поехать.

– Ладно, не объясняй, знаю как вы, мамашки, на детях сдвинуты. У меня сеструха приедет с сыном. Парню девять лет, а она как квочка следом бегает, – усмехнулся он, вынимая карту памяти из устройства и вставляя в компьютер.

Пока он кликал мышкой, листая, открывая, закрывая различные папки, я разглядывала его. Валера ничуть не изменился с тех пор, как мы закончили учёбу. Всё та же копна буйных кудрей, тот же взгляд серых немного раскосых глаз. Только колючая поросль на подбородке стала выглядеть как настоящая борода, да плечи стали ещё шире.

– А что ты тут хочешь найти? Правила нарушила и боишься мужу признаться? – пошутил он, вглядываясь в экран.

– Я хочу знать, где была эта машина сегодня ночью.

– Ночью? – удивлённо вскинул брови он. – Так, нигде не была. В гараже, наверно стояла. Потому как эта модель регистратора срабатывает на любое движение. Но он не срабатывал. Вывод: машина не двигалась и рядом никакие собаки, кошки не пробегали.

– Странно, – пробормотала я. – Можешь тогда сказать мне: когда и куда эта машина ездила за последние сутки?

– Угу... – снова уткнулся он в экран. – Вчера днём судя по карте, ездили по городу, а потом на кладбище, так?

– Я попросила точности, но не уточнения, – усмехнулась я. – А то ты как заправская гадалка…

– Да это я в шутку, – откликнулся он. – С кладбища в кафе "Урарту", затем в Долгопрудный. Потом до утра стояла где-то, скорее всего в гараже, и утром, в семь двадцать шесть, выехала в Нижний. Подъехала в автосервис на Юбилейной 16 "А", и находилась там до десяти пятнадцати, затем на Бекетова 63 до десяти пятидесяти, а далее на выезд и вернулась в исходную точку в Долгопрудном.

– Спасибо, Валера, – упала духом я, понимая, что ничего мне не приснилось. Андрей был ночью дома. А значит, и их с Беллой шоу – тоже не сон.

❤️Дорогие читатели, приглашаю вас в мою невероятно эмоциональную новинку:

“Я (Не) вернусь. Ты в прошлом”

https://litnet.com/ru/book/ya-ne-vernus-ty-v-proshlom-b487813

Глава 13. Сейчас

От Валеры я отправилась в ближайший гастроном в посёлке за мороженым для Анжелики.

А ещё, мне требовалось немного времени, чтобы успокоиться и подумать, что делать в создавшейся ситуации. Уходить из собственного дома было глупо. Выгнать Андрея с любовницей?

Да!

Но как?

Насколько я успела изучить мужа, в нём характера, упрямства и предприимчивости хватило бы на десятерых. И если он что-то задумывал, то шёл к цели, как танк. И сейчас я догадывалась, какова его ближайшая цель. Недаром он так усиленно мне намекал, что бизнес, это неженское дело.

В раздумье позвонить Владимиру Фёдоровичу, или отложить разговор на завтра, посмотрела на часы. Они показывали без четверти шесть. Решила позвонить, чтобы договориться о встрече. По телефону такие вопросы решать не стоило. А мне необходимо было заручиться крепкой поддержкой, ведь Андрей – сильный противник. С такими, как он, лучше дружить, а если начать тягаться, то может самой же выйти боком. Потому и решила заручиться поддержкой юриста. Зорин Владимир Фёдорович не только раньше работал с отцом – их связывала многолетняя дружба. Потому я надеялась уговорить его сотрудничать теперь со мной.

– Алло. Владимир Фёдорович?

– Да.

– Здравствуйте. Вас беспокоит Тихомирова Илона, дочь…

– Здравствуй, Илона. Ну как ты? – спросил он с сочувствием. – Не стал вчера на кладбище подходить к тебе, видел, что тебе не до соболезнований…

– Да, я вчера не в состоянии была говорить… – подтвердила я. – Владимир Фёдорович, у вас будет возможность в ближайшие дни со мной встретиться?

– Сейчас загляну в календарь, подожди минутку, – попросил он. Я не спешила входить в магазин и прохаживалась по аллейке, вдыхая запах опадающих листьев. Дорожка была плотно усыпана ими, и я, специально волоча ноги, смаковала их шуршание.

– Илона, я посмотрел ежедневник. Мы сможем встретиться завтра в пятнадцать часов. Ты сможешь подъехать ко мне в офис?

– Да, я подъеду. Спасибо, что не отказали, – поблагодарила я его и, попрощавшись, отправилась к гастроному. Но засмотрелась на вышедшую из магазина парочку, споткнулась и чуть не рухнула, узнав них мужа и Беллу, которую до последнего времени считала подругой.

Они оживлённо разговаривали, направляясь к машине. Только теперь я обратила внимание, на золотистый Hyundai Solaris. Белла, не стесняясь, висела на локте Андрея, а он шутя дразнил её, тыча в рот мороженым. Рыжая нахалка хитро смотрела ему в глаза, красноречиво облизывая эскимо языком.

– Потерпи, малышка, мой батончик к твоим губкам лучше подойдёт, – проговорил Андрей, прижимая гадюку за талию.

Я стояла в нескольких шагах, но они были так сильно увлечены друг другом, что меня даже не замечали.

Несмотря на то что я теперь знала об их любовных отношениях, меня поразила эта наглость. Они вели себя так, словно и не думали скрывать свою связь. Будто меня и не было вовсе.

От бешенства меня накрыло так, что я уже не могла сдержать свой гнев. Совершенно не думая о последствиях, я подлетела к ним, и с размаху нахлобучила подругу сумкой. Так, что протолкнула эскимо ей в рот. От неожиданности Белла округлила глаза и стала похожа на рыбу.

– Вот, значит, какова твоя благодарность, дрянь? – меня несло, и я уже не в силах была остановиться, замахиваясь сумкой и нанося удары ею куда придётся. Белла накрыла руками голову и согнувшись верещала:

– Андрей, убери её!...

– Илона, прекр-рр-рати сейчас же! – взревел Андрей, оттаскивая меня от неё.

– Убери руки, мерзавец! – истерила я, извиваясь в попытке разжать его железный хват.

– Белла! Поезжай домой, – кинул он той ключи и оглянувшись, потащил меня к своему Фольксвагену, который я припарковала с другой стороны площадки.

– Что ты тут устроила?! – злобно щурясь, он сверлил меня взглядом после того, как втолкнул в машину на заднее сиденье.

– Предатель! Ты мне изменяешь с моей же подругой! – в сердцах выкрикнула я ему. – Как ты мог? – глаза Андрея потемнели, а лицо стало чужим и холодным. – И сейчас… Ты здесь с ней флиртуешь, а как же наша дочь? Она одна? – ледяные щупальца сжали мне сердце. – Подлец! Я доверилась тебе, вышла замуж… Ты клялся, что любишь меня и дочь, а сам… – я больше не в силах была сдерживать слёзы. – Вези меня домой! Сейчас же! Анжелика может проснуться и напугаться одна… – я смахивала слёзы, но они продолжали застилать глаза и набухать в носу.

Муж никак не прокомментировал мои нападки. Он обошёл машину и, сев за руль, не спеша, провернул ключ зажигания.

Пока ехали в Долгопрудный, я видела, как через зеркало заднего вида, он пристально наблюдает за мной. И от его такого чужого, изменившегося взгляда мне стало страшно.

Глава 14. Сейчас и тогда

– Что ты сверлишь меня взглядом? Вроде бы не я, а ты только что посреди улицы тискал няню своего ребёнка, – меня распирало от негодования. Обиднее всего было то, что Андрей даже не пытался оправдываться. Словно всё, что произошло было моей фантазией. Я уже готова была припомнить, как он клялся мне в любви, но он неожиданно чётко проговорил:

– Не моего, а твоего.

– Что? – переспросила я, не сразу сообразив о чём он.

– Белла – няня твоего ребёнка, не моего… – пояснил он, и от этих слов всё внутри оцепенело.

– Как… – спазм перехватил горло, и я закашлялась. – Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Ведь ты мне сам сказал тогда… Я верила тебе! Анжела ведь тебя считает папой, – от обиды сердце рвалось на части. Мне не хотелось показывать ему слёзы, ведь он недостоин их, после всего, что произошло. Но я ничего не могла с собой поделать: они текли сами собой, а попытка сдержать их искажала лицо гримасой страдания. Я уткнулась в ладони, пытаясь успокоиться.

А мысли унесли в прошлое…

Марат утром, после нашей ночи, не сводил с меня сияющих глаз. Нонна поглядывала на нас, но ничего не говорила.

А потом приехал Андрей. Я так и не поняла, почему он заехал, мы с ним не договаривались. Подумала, что отец зачем-нибудь отправил. Но раз появился, его Нонна тоже пригласила к столу. Мы все вместе позавтракали. За столом обсуждались планы на грядущий день. И как-то само собой получилось, что Андрей поехал с нами на конеферму.

Они тогда с Маратом гарцевали, как заправские наездники под наши с Нонной восторженные возгласы. Потом Марат учил меня держаться в седле, а Андрей со стороны давал советы. Я была не против его присутствия, но внутренне раздражалась, что он ходит по пятам. Мне тогда хотелось побыть с Маратом наедине, но за весь день, такого момента так и не случилось.

А вечером он сказал, что уезжает на неделю в Санкт-Петербург, а когда приедет… он тогда таинственно замолчал и выразительно посмотрел на меня так, что сердечко моё ёкнуло от тайной надежды. Но он предложил в субботу встретиться на вечеринке, посвящённой Дню молодёжи. Сказал, что программа будет интересной и будет весело.

Я немного другого предложения от него ожидала. Поэтому постаралась скрыть разочарование.

Андрей в Нижний уехал вместе с ним. Но всю неделю до выходных каждый день приезжал и развлекал нас с Нонной разговорами.

А в субботу появился в Долгопрудном поникший. Я заметила, как он прячет от меня взгляд. На вопрос, что случилось, он долго отнекивался, но я же упорная. Всё-таки добилась, и он рассказал, что Марат на самом деле никуда не уехал. Он в городе. И Андрей видел его с девушкой…

Я была потрясена. Расплакалась тогда. Андрей утешал, гладя по голове словно маленькую. Я вслух строила предположения: "Андрей, но ведь эта девушка может быть его знакомой". Но тот покачал тогда головой и сказал, что "так" не смотрят на просто знакомую. Что он обнимал её… А потом добавил:

– Знаешь, Илона, Марат же южных кровей? А у них невесту выбирают родители. Поэтому, даже если бы он захотел жениться на тебе, ему вряд ли это позволят. У них считается, что наследники должны быть свои по крови.

Что Андрей ещё говорил, я теперь плохо помнила, но суть была одна: во-первых, Марат обманул меня, сказав, что уезжает. Во-вторых, и это главное – у него есть девушка. Это известие придавило тогда так, что я какое-то время сидела и безучастно смотрела в одну точку, не понимая, зачем он так со мной.

Андрей, видя моё состояние, уже не рад был, что проговорился.

– Илона, ты же красивая девчонка, что ты тут расклеилась? Хочешь, поедем на вечеринку и утрём нос твоему Марату? Пусть не думает, что имеет право пудрить мозги безнаказанно, – убеждал он меня. – Вот ещё, придумала слёзы лить. Что, на нём свет клином сошёлся?

– Да, сошёлся! – разревелась я тогда с новой силой.

– Ну вот… – расстроился он, утирая мне салфеткой слёзы. – Твои глаза должны омывать лишь слёзы радости, но не горя. Всё. Решено! Едем на эту дурацкую вечеринку и разыграем перед ним спектакль, что мы пара. Пусть побесится… Тогда и поймёшь, дорога ты ему, или нет.

Мы стояли с Андреем у входа. Он ободряюще держал меня за руку, а я крутила головой по сторонам, выглядывая Марата.

У меня до последнего теплилась надежда, что всё это какая-то чудовищная ошибка. Но когда увидела его, поняла, что Андрей сказал правду: Марат приближался, держась с девушкой за руки. Их лица светились от счастья…

Ноги подкосились, и Андрей буквально подхватил меня. Прижал к себе, а когда Марат подошёл ближе, приник к моим губам, изображая поцелуй. Прошептал мне тогда:

– Подыграй же. Пусть не думает, что ему позволено разбивать сердца…

Я обняла его за плечи. Хотя это был вынужденный порыв, потому что в глазах потемнело.

Было трудно дышать.

Когда сознание вернулось, почувствовала, что Андрей целует меня совсем не понарошку. Оттолкнув, увидела перед собой потемневшие от гнева глаза Марата.

Он ухватил Андрея за ворот рубашки и с маху ударил кулаком в лицо.

– Что ты делаешь? Отпусти его! – кинулась я разнимать их.

Глава 15. (Воспоминания) Свадьба.

А потом я поехала домой на такси и рыдала всю дорогу. Андрей, несмотря на мои протесты, сел в машину и всю дорогу успокаивал. Я истерила, требуя, чтобы он оставил меня в покое и больше никогда не приходил. Но он не реагировал. Говорил, что пока не передаст отцу из рук в руки, никуда в таком состоянии меня не отпустит.

Когда вошли во двор, папа, как назло, оказался возле гаража. Увидел, что я расстроена и начал расспрашивать. Я нагрубила ему и убежала в дом.

Когда задёргивала в комнате штору, заметила, что они вместе идут к дому.

Закрыла дверь на защёлку.

Но никто не попытался войти ко мне.

Я упала на постель и зарывшись лицом в подушку, плакала, вспоминая Марата и наши с ним встречи. Я чётко тогда осознала, что моя беззаботная счастливая жизнь закончилась, а мечты о нашем совместном будущем остались лишь мечтами. Сколько времени я так рыдала, не знаю.

Под утро заснула.

Проснулась с тяжестью на душе и полным равнодушием. Отец попытался поговорить со мной, но мне было лень даже открывать рот. Пропал не только аппетит, но и интерес к жизни. Я неделю не выходила из дома. Сидела в своей комнате и смотрела в окно.

Не хотела себе признаваться, но подсознательно я ждала, что Марат придёт и…

Что было бы, я не знала. Просто казалось, что если любит, то обязательно придёт.

Так и сидела, день за днём глядя в окно на дорожку. Но там появлялся каждый день Андрей. Зачем он приходил, я не догадывалась, да мне и неинтересно это было.

Отец каждый день стучался и просил открыть дверь. Чтобы он не беспокоился, я впускала его. Он приносил еду.

Когда уходил, я снова запирала дверь. Есть не хотелось. Я только пила.

Скорее всего, в воду что-то добавляли, потому что я стала спать.

Через несколько дней боль в душе не прошла, но, словно замороженный уколом зуб, внутри всё онемело.

Поняла, что сидеть в затворничестве больше не могу и как-то вышла к ужину вниз. Каково было моё удивление, когда застала там не только папу, но и Андрея…

Они беседовали, словно добрые знакомые.

Неудивительно, что папа начал намекать мне, что Андрей – достойный парень, а потом и открытым текстом ежедневно петь ему дифирамбы. Дескать, присмотрись: умный, подающий большие надежды молодой человек. Будет кому дела фирмы вести, "да и любит тебя, видно же невооружённым глазом".

А Андрей действительно проявлял терпение и заботу. Без него не знаю, смогла бы я пережить тот период, или свалилась бы в депрессию.

Не знаю.

Я не представляла рядом с собой никакого другого мужчину, кроме Марата.

Но раз с ним не сложилось, то мне тогда было абсолютно всё равно за кого выходить замуж.

И когда Андрей появился в доме торжественно-нарядный с букетом роз, я сказала, что стану его женой, решив, что пусть лучше он, чем кто-то другой.

Приняв решение, поняла, что обратного пути уже нет, и тогда смогла убедить себя, что в Андрее есть множество достоинств.

Был назначен день свадьбы.

Но, несмотря на это, если бы Марат всё-таки пришёл, я бы с лёгкостью ушла с ним даже из-под венца.

Но он не появился.

Я вообще его больше ни разу не видела. А специально интересоваться, где он и с кем принципиально не хотела.

В день свадьбы была словно во сне. И воспринимала всё так, словно это происходит не со мной. Только когда нас проводили, поняла, что та невеста – это я.

И впереди именно у меня предстоит брачная ночь с человеком, которого я совсем не люблю.

От этой мысли мне стало плохо. Подкатила тошнота и меня вырвало прямо на улице. Андрей сбегал за салфетками и минералкой. Я привела себя в порядок. Но когда поднялись в нашу будущую спальню, тошнота повторилась…

Брачная ночь тогда так и не состоялась. К утру, когда позывы тошноты прошли, Андрей неожиданно спросил, не беременна ли я. Глаза при этом он усиленно прятал в пол. Видимо, боялся узнать правду.

Я машинально помотала головой, но он не увидел, ждал. А я задумалась, вспомнив нашу ночь с Маратом…

Когда тошнота стала подкатывать регулярно, сомнения отпали.

Андрей тогда благородно объявил папе, что у нас будет малыш…

Почувствовав, что машина притормаживает, я посмотрела в окно. Андрей въезжал в ворота дома. Машина Беллы уже стояла возле гаража. Как только вспомнила про рыжую гадину, слёзы сами собой иссякли. Я достала из сумки салфетку и промокнула лицо.

"Ещё не хватало, радовать эту дрянь, показывая, как мне больно", – закусила я губу.

– Вот и приехали, дорогая, – заглушил Андрей двигатель. – Иди в дом и прекрати истерить, иначе придётся вызвать неотложку для душевнобольных.

– Мерзавец. Какой же ты… – я задохнулась от переполняющего меня гнева и побежала к дому, по пути накручивая себя тем, что Анжелика там, скорее всего, плачет…

Глава 16. Хочу проснуться

Вбежав в дом, прислушалась, быстро скидывая пальто и обувь. Но было тихо. Поспешила наверх и тихонько вошла в детскую, чтобы не разбудить дочь. Но в кроватке её не было.

"Значит, эта дрянь забрала Анжелику к себе, – поджала я губы. Пугать малышку скандалом не хотелось. А спокойно говорить с этой тварью у меня сейчас могло не хватить выдержки. – Так. Сейчас иду и сдержанно говорю, что в её услугах больше не нуждаюсь. Пусть собирает свои манатки и катится куда угодно, но прямо сейчас", – думала я, торопливо спускаясь по лестнице.

Из кухни доносились голоса.

Заглянула туда: так и есть, голубки совещаются.

Только… Меня бросило в жар и сразу словно окатило ледяной водой.

– Где Анжелика? – встала я в дверном проёме, растерянно вглядываясь в их лица. Мне уже было совершенно всё равно. Пусть хоть "затанцуют" друг друга, лишь бы увидеть сейчас дочь и знать, что с ней всё в порядке. – Где моя дочь? – мой голос звенел.

Андрей и Белла переглянулись. Рыжая гадина, скрестив руки на груди, с интересом разглядывала меня, словно зверушку в зоопарке. Их молчание подействовало на меня, словно сцена в триллере. С бешено бухающим сердцем я кинулась в гостевую половину моля бога, чтобы Анжела оказалась в комнате няни.

Не церемонясь, рванула ручку на себя. Дверь распахнулась. Я влетела в комнату и остановилась как вкопанная, растерянно озираясь: дочери в комнате не было. Я даже присела и заглянула под кровать.

Всё было тщетно. По пути отметила, что закатившейся под кровать бутылки с минералкой тоже нет. Видимо, я красноречиво днём вглядывалась туда. Белла перепроверила и поняла, на что я смотрела…

"Надо срочно звонить в полицию и Владимиру Фёдоровичу, поставить всех в известность о происходящем в доме", – решила я, поспешив в прихожую за телефоном. Его я оставила в сумочке. А сумку – на банкетке у входа.

Мимо кухни проскочила не заглядывая.

Мне и без того было трудно дышать, но, не обнаружив в прихожей сумку, затрясло так, что если бы это не касалось Анжелики, то я наверно осела там. Знобило так, что я с трудом попадала в рукава пальто. Я понимала, что необходимо срочно заявить в полицию о пропаже дочери. Но без сумки, в которой остался телефон и кошелёк это было сделать сложнее.

"Ничего. Главное, выбраться на дорогу: остановлю попутку и попрошу вызвать полицию", – рассуждала я, пока обувалась. Толкнула входную дверь…

Но та оказалась заперта. Притом закрыта на нижний замок, который открыть можно было только ключом. Мы им обычно пользовались, только когда уезжали надолго.

Вот тут я струхнула не на шутку. Я не понимала, что им надо от меня, а неизвестность пугала ещё сильнее.

Стоять и бесконечно пялиться в запертую дверь, тоже не помогало. Я набралась решимости и вернулась

в кухню.

– Может быть, объясните, что здесь происходит? – я опёрлась о косяк, разглядывая мужа и подругу в свете открывшихся обстоятельств. Мне казалось, что у таких особей должны быть какие-то отличительные черты. Ну если не рога и копыта, то хоть что-то, что указывало бы на то, что это не люди.

Но нет же! С лицами всё в порядке. Правда, глаза стали надменно-чужими, холодными. Словно они собирались спросить с меня за все грехи человечества.

– Андрей, если с Анжеликой случится хоть что-нибудь плохое, ты об этом сильно пожалеешь! – придала я голосу уверенность.

– Ох! – издевательски рассмеялся он. – Как страшно! – он встал и прошёл к окну. В наступившей тишине смешок Беллы прозвучал зловеще.

– Что всё это значит? – попыталась наладить диалог я. – Вы решили быть вместе? Пожалуйста! Валите отсюда и будьте счастливы! К чему этот триллер?!

– "Валите отсюда"? – развеселился мой доселе заботливый муж. – Ты, оказывается, глупее, чем я думал. Не-ет, дорогая, это ты свалишь из дома, а мы с Беллой получим то, что нам положено. Да, Рыжик? – он обнял любовницу за плечи и поцеловал в висок. Та нежно улыбнулась ему в ответ.

Я невзначай ущипнула себя, потом ещё, с такой силой, что под ногтями защипало. В реальность происходящего верить не хотелось.

Глава 17. Ультиматум

– Это папин дом! Ты к нему не имеешь никакого отношения, мерзавец, – пришла в ярость я. Эти двое держались так нагло, что мне сложно было не вестись на их провокации. – Куда вы дели мою дочь? Верните, и я обещаю, что этот инцидент останется между нами.

– О как! Смотри, Белка, она мне ещё и условия диктует! – он издевался надо мной, и я была потрясена его новым, для меня, образом. За все годы Андрей ни разу не показал себя вот таким: жестоким, холодным, циничным.

А подруга?

Белка всегда ходила за мной по пятам и заглядывала в глазки. Но я никогда не относилась к ней высокомерно. Даже в детстве, когда её мама работала у нас поваром, никогда между нами не было неравенства. Да и потом, когда она приехала в город, я же ей помогала во всём, как подруге. Почему же сейчас она смотрит на меня так враждебно?

– Что я вам сделала такого болезненного, что вы меня так ненавидите? – вырвалось у меня, в отчаянии.

– Что ты сделала? – зачем-то переспросил Андрей, сверля меня взглядом сквозь приспущенные ресницы. – Да ничего! Тебе просто не повезло родиться у богатого папеньки, который скопил своё состояние нечестным путём.

– Не смей говорить про папу таким тоном! – рассвирепела я. – Он всю свою жизнь отдал для блага людей. Ты ему в подмётки не годишься!

– Ха-ха-ха! Святая простота… – издевался он. – По вине этого козла я остался без матери слишком рано. И, в отличие от тебя, у меня богатого папочки не было. Мой вот, от горя спился, и меня воспитала тётка. И у меня ничего не было. Ни-че-го! – его глаза сверкали, а голос звенел. – мне оставалось только учиться и надеяться, что смогу помочь людям, живущим в Дзержинске и умирающим в молодом возрасте от рака. А когда получил образование эколога и смог на практике вернуться на комбинат, где работала мать, я поднял в архиве документы и нашёл подписи тех, кто принимал очистные сооружения. И там была подпись твоего папочки, будь он неладен. Это он возглавлял ту комиссию.

Вот тогда и поклялся, что отомщу ему… – он сам того не замечая, мерил шагами кухню, а я с ужасом слушала ту ахинею, которую он нёс сейчас. Мозг отказывался воспринимать, что такое возможно. Казалось, что этот сюжет взят из какого-то фильма, настолько всё, что он говорил, не укладывалось в голове.

Невероятно хотя бы то, что человек в далёком прошлом решил отомстить отцу, не разобравшись толком в причинах смерти своей матери. Ему проще было взять одного из членов комиссии, чтобы обрушить на него свою месть. Но при чём здесь я и моя дочь?

– А теперь, – проговорил он торжественно и сделал паузу, пристально глядя мне в глаза. В ушах нарастал звон, и я испугалась, что упаду. Поискала взглядом стул и, сделав шаг, осела на него. Способность воспринимать его речь вернулась. – Пришёл час заключительного аккорда! Я получу компенсацию за своё обездоленное детство, а ты, дорогая, вкусишь, каково это — жить без отцовского попечения и его денежек.

– Ты безумен, – покачала я головой, не зная, что можно возразить человеку, если он делает выводы на основании несочетаемого. – Ты пытаешься сложить солёное с горячим и делаешь на основе этого заключение. Но, даже если ты винишь в своих бедах отца, то при чём здесь моя дочь и я?!

– Солнышко, – подошёл он к Белле, – ты у нас тут врач… Я безумен? – заглянул он ей в глаза. Та доверчиво прижалась щекой к его руке и нагло посмотрела на меня.

– Нет, Андрэ, это наша драгоценная Илона, если не подпишет бумаги, поедет в психушку, – елейным голосом процедила она.

– Как… – я закашлялась от спазма в горле. – Какие бумаги? Я ничего подписывать не собираюсь! Не на ту напали! – взвилась я, чувствуя, что выдержка меня покидает.

– Ты у нотариуса подпишешь документы и перепишешь на меня дом и фирму отца, о также оформишь генеральную доверенность на меня, чтобы я в будущем распоряжался наследством. Я понимаю, что на квартиру и счета усопшего до полугода, ты прав не имеешь. Хотел потянуть, но, к сожалению, мы облажались вчера, надо было не жалеть тебя и побольше дозу снотворного дать. Но, что уже теперь поделать. Форс-мажор! – вскинул он дурашливо руки вверх.

– Ты плохо слышишь? – прошипела я, глядя на него в упор. – Я повторяю: бумаги никакие подписывать не буду. И точка!

– Значит, ты хочешь провести жизнь в психушке и никогда не увидеть свою дочь? – зловеще усмехнулся он.

– Здоровых людей не помещают в психушку. Не надо меня пугать, – я из последних сил пыталась противостоять ему, но упоминание Анжелы не давало возможности собраться с мыслями. Я не знала, где она. И не понимала, насколько далеко эта парочка готова зайти в своих алчных устремлениях.

– Ты забыла, Илона, что я ухаживала за старичками? – ухмыльнулась бывшая подруга. – У меня психотропных препаратов в запасе – уйма. Посидишь на них и забудешь не только как дочку зовут, но и собственное имя.

– Будешь сопротивляться, Анжелику свою не увидишь никогда, запомни это! – вторил ей тот, кому я самозабвенно верила все эти годы. – В психушке сгниёшь, а я тем временем по-любому успею распорядиться деньгами. Возьму развод и лишу тебя материнства. И мне хватит средств, чтобы ты всю жизнь терзалась в догадках, что стало с твоей дочерью. Жива ли она и не работает ли в одном из борделей за границей. Лет через десять она вполне сможет оказывать подобные услуги богатеньким извращенцам…

Глава 18. Что же делать?

В нос чем-то ударило. Запахло нашатырём, и я открыла глаза.

– Очнулась? – услышала я голос Андрея.

– Всё нормально, – ответила склонившаяся надо мной Белла и сунула мне ватный диск под нос снова. Я отпрянула, пытаясь отодвинуться подальше от резких испарений. Глаза слезились, бросило в пот. Я оттолкнула её руку, одновременно отворачивая голову. – Вон, уже руками машет.

– Ну, что, жена, дочку увидеть хочешь? Или тебе на неё плевать? – навис надо мной Андрей.

Я молчала, пытаясь прийти в себя. Было понятно, что разговаривать с ними бесполезно. Они для себя всё решили, и отступаться не намерены. А мне необходимо было подумать, как поступить в сложившейся ситуации. Поэтому я прикрыла глаза, изображая, что в забытье. Хотя был риск, что они снова сунут в нос нашатырь, но я надеялась, что на какое-то время отстанут и дадут передышку.

– Не-не, – хлёсткие удары по щекам заставили открыть глаза. – Ты давай, глаза нам тут не закатывай. Хочешь поспать, так мы тебе сейчас быстро устроим отключку. Но не думаю, что тебе от этих препаратов завтра будет хорошо.

– Что вам надо, чтобы вы убрались из моего дома и вернули Анжелику? – приподнялась я. Оказалось, что они перенесли меня на диван.

– Я, кажется, уже озвучил подробно, что от тебя требуется, – смотрел на меня Андрей холодно. – Тебе необходимо подписать документы у нотариуса. А именно: генеральную доверенность на меня. Дарственную на дом оформим, – перечислял он, – и фирму отца тоже перепишешь сразу. И всё, – он театрально развёл руками. А я едва сдерживала себя, чтобы не плюнуть в рожу этому гаду, сумевшему столько лет, обманывать не только меня, но и отца, который, как мне казалось, хорошо разбирался в людях. – Когда улажу все финансовые вопросы, ты встретишься с дочерью. Но не раньше.

– Нет! Я так не согласна! – воскликнула я, понимая, что эта процедура может затянуться. – Я не подпишу ничего, пока ты не привезёшь Анжелику. Я должна быть с ней рядом.

– Ты не увидишь её, пока я не получу всё, что мне причитается, – отчеканил он.

– Тогда ты не получишь ничего, – скрестила я на груди руки, показывая, что не намерена с ним больше общаться. – Привези дочь, тогда поговорим.

– Значит, ты так и не поверила в серьёзность моих намерений? – у него на щеках заиграли желваки. – Как знаешь. Сама напросилась. Я думал тебе дочь важнее денег, но, видно, ошибся… Белла, подготовь препарат, – оглянулся он к любовнице.

Когда та вошла в кухню со шприцем, я испугалась.

Необходимо было срочно что-нибудь придумать, но голова, как нарочно, была девственно чиста. Я, видно, сегодня пережила столько потрясений, что мозг включил эконом режим для восстановления. Единственное, что сейчас приходило в голову, мне необходимо было как-то обмануть их, заставить поверить, что я сломлена, а самой играть по своим правилам.

– Не надо! Я подпишу ваши бумаги, – отшатнулась я от подошедшей Беллы.

– То-то же, – Андрей и Белла переглянулись. – Только, Илона, дорогая, если ты думаешь, что самая умная, то не советую хитрить со мной. Если ты собираешься заявить каким-то образом в полицию, то знай, поверят мне, а не тебе. Это у тебя в медицинской карте есть консультация у психиатра. А я успел заручиться поддержкой пары врачей, которые готовы подтвердить всё, что я скажу. Так что в больничке окажешься на раз, два со всеми ранее проговорёнными мной вытекающими. Ну и, – он надменно смотрел мне в глаза, – будешь доставлять мне дополнительные хлопоты, Анжелику не увидишь никогда, – от последних слов меня передёрнуло. Он говорил так холодно, словно и не было никогда ничего между нами.

– Как ты можешь? Ведь Анжелика тебя считает отцом, – у меня снова подкатили слёзы, и я, часто моргая, опустила глаза, чтобы не показать их.

– Рано или поздно ей предстояло узнать правду, какая разница когда. – пожал он плечами.

– Не понимаю, ладно я, но как же папа не разглядел тебя? – озадаченно смотрела я на него.

– А что ему было разглядывать? Он знал, с кем имеет дело, и был у меня в кулаке! – он с издевательской ухмылкой демонстративно сжал пальцы. – Я с первого дня работы в его фирме собирал на него компромат. Удалось даже пару раз запись сделать. Там даже почти не пришлось монтажом заниматься, и так всё вполне красноречиво получилось. Если бы всё показал журналистам, скандал был бы обеспечен… Так что, я лишь рука правосудия.

– Сколько же в тебе подлости и лицемерия, – растерянно пробормотала я. Мне стало понятно теперь подавленное состояние отца. Он с такой грустью смотрел на нас с Анжеликой в последнее время. Казалось, что он хочет что-то сказать и не решается.

Я и на похоронах мучилась, вспоминая этот его взгляд…

– На пути к цели все средства хороши, – усмехнулся он. – А ваша показная духовность, это не лицемерие?

– Неправда. Я не понаслышке знаю о делах фирмы отца. Тебе не удастся очернить его в моих глазах, не старайся, – ответила я уже больше для себя, чем для него. Спорить было бессмысленно, я это уже поняла: он любые свои действия оправдает и окрасит в цвета справедливости. – Я так понимаю, что встреча с нотариусом назначена на завтра?

– Совершенно верно, – вставила свои пять копеек, молчавшая до сих пор Белла.

Глава 19. Их далеко идущие планы

– Не-не, – дёрнул меня за руку Андрей, – у тебя нервы шалят, без успокоительного ты вряд ли уснёшь.

– Усну, не переживай, – дёрнулась я, но он не отпускал.

– Сейчас Белла укольчик сделает и я отведу тебя баиньки, – проговорил он елейным голосом.

– Нет! Я не дам ей колоть меня! – взвыла я, пытаясь вывернуться. – Я не знаю, что там за препарат у вас… Если боишься, что спать не буду, дай ту таблетку, которую пила вчера. От неё хоть побочек не было.

– Белла, неси таблетки, – махнул он рукой в сторону прихожей. – Не хватало ещё синяков ей наставить. Завтра надо, чтобы она нормально выглядела.

– Укол надёжнее, – помедлила та и я мысленно взмолилась : "Иди же! Иди!" – Но тебе виднее, – проговорила она и вышла из кухни. Я немного перевела дыхание.

Вскоре Белка вернулась с упаковкой таблеток.

Достала ДВЕ! – Эти двое явно с головой не дружили. – Протянула мне их и проследила, чтобы я положила обе в рот. Подала стакан с водой. Я сделала глоток.

– Открой рот, – приказал Андрей. Я не стала перечить и показала ему язык. – Пойдём, – он так и не отпускал мою руку. – Уложу тебя спать.

Я шла за ним словно на привязи. Рыжеволосая шла позади.

На втором этаже он завёл меня в комнату и подтолкнул к кровати.

– Ложись!

– Я в туалет хочу, – заупрямилась я.

– Иди, – великодушно разрешил он, и я едва не бегом скрылась за дверью.

В первую очередь сплюнула в унитаз спрятанные за щеку таблетки и тщательно прополоскала рот.

Я пока не знала, как буду действовать дальше, но главная задача была решена. Пусть думают, что я под воздействием препарата.

Перед зеркалом порепетировала уплывающий взгляд и вышла, слегка пошатываясь.

Под их пристальными взглядами плюхнулась в постель и вяло потянула на себя плед, показывая слабость.

Прикрыла глаза и успокоила дыхание.

– Фух, вроде таблетки подействовали… Пойдём, по бокалу примем? – услышала я голос Белки.

– А она точно спать будет? – переспросил Андрей.

– Ты шутишь? – рассмеялась та. – Мы ей двойную дозу сильнейшего снотворного выпоили… Боюсь, она и к обеду завтра не проснётся.

– Ты так не шути, – проворчал Андрей. – У меня договорённость с нотариусом на два.

– Не переживай, нашатырь – проверенное средство. Приведу её в чувство, – успокоила она его.

– Тогда пойдём, я что-то проголодался, – пророкотал Андрей. Бэлла взвизгнула и рассыпалась в счастливом смехе. Я думала, они ушли и чуть не пошевелилась, но услышала чмокающие звуки, шуршание, а потом частое их дыхание.

– Ммм… – простонала рыжеволосая гадина. – Пойдём, котик, я буду тебя кормить…

– Собой? – хохотнул он.

– Как скажешь! Я тоже голодна, – страстно прошептала та. Мне было ужасно горько слушать их бесстыжий диалог, и осознавать, что всего лишь сутки назад я верила, что он меня любит.

Наконец, дверь с щелчком захлопнулась. Я продолжала изображать спящую, боясь, что они не ушли и проверяют меня.

Ритмично посапывая, прислушивалась. На лестнице две ступени скрипели. Если бы они стали спускаться, я бы услышала. Но ничего не происходило. Мне ужасно хотелось почесать нос и открыть глаза, но я не смела пошевелиться.

И не зря!

– Да спит она. Я же говорю, доза лошадиная, а ты не веришь, – услышала я шёпот Белки совсем рядом. От неожиданности едва не открыла глаза, но замедленное дыхание помогло остаться неподвижной.

– Да, мне просто показалось, что у неё веки подрагивают, – проговорил Андрей. Его голос был совсем близко.

– Это нормально. Мышцы не сразу расслабляются, а постепенно, – объясняла та воркующим голоском. – Андрэ, ну что, ты всю ночь тут торчать собираешься? – пропела она.

– Да ну на фиг! Просто хотел убедиться, что она действительно спит… – его голос удалялся. – Пойдём, ты так аппетитно слизывала сегодня эскимо, что я жду не дождусь… – щелчок, и их смех стал доноситься приглушённо из коридора. Я дождалась поскрипывания ступеней и открыла глаза.

Тихонько подошла к двери. Они разговаривали громко, не беспокоясь, что я могу их услышать, но из кухни звук доносился еле слышно. Я медленно потянула ручку вниз и нажала на дверь. Она подалась. Широко открывать не стала. Голоса и так стали доноситься чётко.

Мои бывшие, весело переговариваясь, сели ужинать. Слышался лязг посуды. Разговоры в основном сводились к мечтам о том, как они теперь заживут. Мечтала Белка. А Андрей лишь вставлял в её речь поправки.

Я нервничала. Эта парочка болтала о чём угодно, но ни слова не было о том, куда они спрятали Анжелику.

Заиграла мелодия телефона.

– Да, тёть Галя, – бодро ответил на вызов Андрей. – Не волнуйся, Илоне уже получше. Приняла лекарство. Уснула, – замолчал. Я напряжённо прислушивалась. – Спит? Ну и хорошо. Я завтра заберу её вечером, – снова тишина. – Будет плакать, скажи, что маму в больничку забрали, не сможет она пока приехать к ней, – снова замолчал. – Да, спасибо, тёть Галя, выручила как всегда. Спокойной ночи!

Глава 20. Тот день настал

В свете фонаря частый мелкий дождь сеялся изморосью, и, похоже, зарядил надолго. Ничего не поделаешь – осень.
Я отодвинула дверцу шкафа и задумалась. Верхняя одежда хранилась в гардеробной, там же оставалась и обувь. Но спускаться туда я и в мыслях не допускала, это было слишком опасно. Понимала, если меня там застукают, тогда несдобровать. От одной мысли озноб пробрал аж до костей.

"Нет уж, лучше босиком уйти, чем овощем в психушке валяться".

Натянула джинсы, тёплый свитер, носки… Когда наклонилась, внимание привлекли коробки внизу, возле задней стенки шкафа. Вспомнила, что хранила там свои "удачливые" кроссовки с оранжевыми бабочками, в которых несколько раз выигрывала в эстафетах. Подростковый возраст прошёл и бабочки стали неактуальны, но мне жалко было их выкидывать, оставила, как память о тех насыщенных жизнью годах.

Немного напряглась, переживая, что нога могла подрасти, но они были хорошо разношены и оказались впору. Тёплой куртки в шкафу не было, но зато висела кожаная косуха. Её я тоже хранила, как память о наших с Маратом поездках на байке.

В груди шевельнулась глубоко спрятанная печаль. Все эти годы я старательно гнала из памяти образ предателя, ведь он не просто обманул мои надежды, он перечеркнул мою веру в себя и в право, быть счастливой.

"Где уж тут забыть, – печально вздохнула я, – если Анжелика родилась почти его копия. Я каждый день целовала её сияющие кофейного цвета глазки, а видела её отца. Скорее всего, маленький он также хитро щурился, когда хотел получить желаемое"...

Отчасти мне сейчас стало понятно, насколько Андрея раздражала моя девочка, ведь ему она тоже напоминала Марата.

Зато отец ни разу не спросил, почему внучка не похожа ни на кого из семьи. Меня это удивляло. Когда впервые увидела малышку, её глазки коричневыми не были, но и тогда было понятно, чья это дочь. Я готовилась, что отвечу отцу, придумывала, что у Андрея кто-то в родне южных кровей, но он ни разу не заговорил об этом. Лишь теперь мне стало ясно почему.

Наудачу мою сумочку они принесли в эту комнату. Заглянула: паспорт был на месте, но ни кошелька, ни телефона в ней не было.

"Деньги!" – вспомнила я.

Без денег никак.

Спасибо папе, он меня ещё в подростковом возрасте научил, что надо иметь неприкосновенный запас, о котором никто знать не должен. Тогда я и придумала тайник, насмотревшись шпионских фильмов.

Шкаф этот устанавливали как раз тогда же. За ним находилась небольшая ниша, но он перекрывал её. Рабочие за один день со сборкой не справились, отложили на утро, и я вечером засунула туда металлические банки от чая, примеряя их по размеру. Встали отлично. Оставалось только сделать так, чтобы рабочие не перекрыли там всё единым полотном.

Инструмент был оставлен в комнате, и я отпилила от заготовки кусок, чтобы она не доставала до пола.

Мне потом попало за вредительство, но я добилась того, что внизу установили дополнительную полку, а низ зашили отдельным куском фанеры. Я потом довела всё до ума, сделав так, чтобы открывать было удобно. И в целях конспирации хранила внизу чехлы с запасными подушками.

Вытащила обе банки. В них за все годы накопилась весомая сумма. Я словно знала, что придёт день, когда они мне понадобятся, и продолжала складывать сюда часть всех денег, какие попадали в мои руки,

Достала свой подростковый рюкзачок со значком группы "Руки вверх" и положила в него обе банки, сумку с паспортом, смену белья и пони, мягкую игрушку Анжелики. Она с ней не расставалась. Странно, что игрушка оказалась в моей комнате.

Подошла к двери, голосов не было слышно, и я забеспокоилась. Они запросто могли заглянуть сюда, чтобы проверить сплю я, или нет. Оставалось только надеяться, что им сейчас не до меня.

Вытащила простыню, разрезала вдоль на три полосы, скрутила и связала в верёвку. Поняла, что коротковата и разрезала пододеяльник. Привязала связку к спинке кровати и, нажав на ручку, толкнула раму окна.

Глава 21. Странности

Рама не поддалась.

Виски тут же сдавило, а живот свело так, что всё внутри похолодело от ужаса.

В панике отрывочные мысли вопили "Это капец!", "Вот и всё!", "Мне никогда не удастся сбежать отсюда!"

Сердце бухало так, что я слышала в тишине его удары.

"Илона! Мать твою, соберись сейчас же!" – зло прошипела я той кисейной барышне, которая сейчас во мне заламывала руки в истерике.

Постаралась успокоиться и снова отвела ручку рамы в сторону. Только теперь дошло, что надо не толкать, а тянуть на себя. Дёрнула и… рама легко открылась!

"Вот видишь, к чему приводит паника", – проворчала я себе под нос и выкинула свободный конец связки в темноту. Не раздумывая, забралась на подоконник и, держась за самодельную верёвку, начала спускаться.

Когда-то, на занятиях физкультуры я легко взбиралась по канату до высокого потолка зала, а теперь, даже спускаясь, чувствовала себя неуклюжей.

Пыхтение сопровождалось мысленными нелестными эпитетами в свой адрес.

"Вот, чтобы понять, что ты превратилась в клушу, весь твой мир должен был рухнуть!" – зло выговаривала себе.

Понимала, что другая на моём месте, пожалела бы себя, проклиная вероломных злодеев. Но я почему-то на себя только злилась, ругая на чём свет стоит.

Едва ноги коснулись земли, отпустила верёвку, огляделась и побежала к калитке, по пути вспоминая, насколько та скрипит. Щеколду пришлось отодвигать очень медленно и также постепенно открывать дверцу. От каждого скрежета, пятки пронизывало коликами, и я в панике оглядывалась на дом. Свет горел в кухне. Если там тихо, то металлический лязг они могли услышать. Наконец, дверь отворилась настолько, что я смогла выскользнуть наружу. Закрывать не стала и, поправив лямки рюкзачка, побежала по дороге в сторону трассы.

Дождь прошёл, но влажность была стопроцентной.

Усмехнулась, что даже сейчас мелькают мысли, о том, что через полчаса буду похожа на пуделя.

Волосы от сырости вились и мне приходилось вытягивать их феном, а потом фиксировать лаком. В такую погоду папа любя называл меня овечкой. Я в детстве не понимала, что это обидное сравнение и дурашливо блеяла. А когда подросла, запретила так себя называть.

"Сейчас бы я млела от счастья, если бы он меня так называл... " – вздохнула я.

От бега сначала согрелась, а потом вспотела и расстегнула куртку. До трассы здесь было недалеко на машине, а пешком три километра надо было ещё преодолеть. Я переживала, что если не доберусь до Анжелики первая, Андрей предупредит свою тётку и та меня попросту не впустит.

Ещё я постоянно оглядывалась, в страхе, что на машине он догонит меня очень быстро. Тогда, главное, успеть спрятаться в кустах, чтобы он не заметил и проехал мимо.

"Звиздец! Кто бы сказал мне вчера, что я буду вот так бежать из собственного дома, я посчитала бы, что у человека не всё в порядке с головой.

А сейчас я отслеживала внутреннюю злость и понимала причину: винила себя за безалаберность. Ведь если бы присмотрелась, то смогла разглядеть их отношения задолго до сегодняшнего дня. Негодовала, как я этого не могла заметить? Как оставалась глуха и слепа, ведь всё было очевидно. Только теперь я придала значение томным взглядам Белки на Андрея, прерванным при моём появлении разговорам, хлопотам Андрея при выборе подарков для неё перед праздниками. Он объяснял это заботой: "Жаль девчонку, нет у неё никого…"

"Сердобольный", – процедила я сквозь зубы, очередной раз оглядываясь. Машин, как ни странно, не было. Зато впереди трасса светилась сплошным потоком.

"Хоть бы успеть! Хоть бы они там подольше кувыркались сегодня", – молила я своих небесных покровителей.

Пока всё шло спокойно. Меня никто не догонял. На развилке перебежала дорогу и встала, вытянув руку.

Автомобили неслись с бешеной скоростью и, скорее всего, даже если кто-то и не против был подвезти, то замечали меня, уже проезжая мимо.

Я расстроилась. Обидно было проделать всё это и потерять время, простояв на обочине.

Через некоторое время со стороны Долгопрудного показалась машина.

Я напряглась, готовая метнуться подальше от дороги. Но присмотрелась, свет фар отличался: у Андрея были установлены мощные противотуманки, да и расстояние между ними было шире, чем у этого автомобиля.

Немного успокоилась, а потом решила воспользоваться случаем: вежливый водитель Нивы, пропуская выехавшую легковушку, остановил поток.

Я, размахивая руками, прямо по дороге метнулась ему навстречу. Тот понял и распахнул дверцу.

С проворностью обезьяны я взлетела на переднее сиденье.

– Здравствуйте! Простите! Мне срочно надо в Нижний, – затараторила я, разглядывая с благодарностью водителя. Крепкий чернявый мужчина средних лет, даже не посмотрел на меня, торопливо трогаясь. – Вы можете меня в городе отвезти по адресу? Мне срочно надо! Я заплачу, – на всякий случай добавила я, потому что лицо мужчины оставалось бесстрастным.

– На пожар, что ли? – пробасил, наконец, он глухим голосом, зыркнув на меня.

Глава 22. Куда ехать...

Мой неразговорчивый спутник на въезде в город повернул в сторону Брестской, и на сердце у меня отлегло. Стало даже стыдно за свои подозрения. После пережитого теперь каждый встречный виделся злодеем. Я просунула руку в рюкзак и под мохнатым пони нащупала крышку копилки. Поддела ногтем, но та никак не хотела открываться. Доставать банку при незнакомом мужике, показывая свои сбережения, не хотелось. Поэтому протиснула туда вторую руку. Двумя провернуть получилось, и крышка, лязгнув, отскочила. Потянула за уголок одну из купюр, и положила, не глядя в карман куртки, надеясь, что не пятитысячная.

Нива, осветив фарами обшарпанную, давно не крашеную штукатурку богом забытого дома, остановилась возле единственного подъезда.

– Спасибо вам! Выручили меня. Вот, – вытащила я на свет тысячную купюру, – возьмите, пожалуйста.

Мужчина посмотрел на меня пристально, но руку к деньгам не протянул.

– Не за что, – ответил пренебрежительно. – Хоть и не стоило тебе помогать. Ну, да ладно… – скривился он. – Иди, – кивнул на дверь, смерив меня снова странным взглядом. – И деньгами своими мне тут не мусори.

От его слов стало не по себе. Вышла из машины и проговорила ещё раз "спасибо". Тот не ответил и, захлопнув дверь, сразу же тронулся. Я в недоумении проводила машину взглядом, пока задние фонари не скрылись за поворотом.

Вспомнив, что у меня нет времени мешкать, тут же забыла про него и побежала к подъезду.

На дверь был когда-то установлен кодовый замок.

К тётке Андрея, Галине Спиридоновне, я приезжала всего несколько раз. В основном она нас навещала. Поэтому код я не помнила. Благо замок был установлен чуть не в прошлом веке и нужные кнопки от постоянных нажатий были отполированы.

Попробовала комбинацию и дверь отворилась. Взбежав на второй этаж, звонить не стала, чтобы не напугать Анжелу. Постучала. Послышались тяжёлые шаги.

– Кто? – донеслось из-за двери.

– Тёть Галя, это я, Илона. Откройте!

– Илона? – удивилась она, распахнув тут же дверь. – Что случилось?

Вот тут и я растерялась. Увязнув в своих переживаниях, я совсем не подумала, что скажу ей, заявившись без Андрея, одна, на ночь глядя.

– Ничего не случилось, – как можно беспечнее улыбнулась я ей. – Забеспокоилась, что Анжелика сегодня кашляла. Решила, что если разболеется, то вы не будете знать, что с ней делать. Где она? – мне не хотелось разуваться, чтобы не возиться потом со шнурками. – Мы с Андреем решили забрать её сегодня. Я вот, приехала на такси. А то Андрей немного выпил, а я по темноте на его машине побоялась ехать… Где Анжелины вещи?

– Так, она спит уже, – хлопала та растерянно глазами. – Андрей сказал, что завтра заедет за ней.

– Ничего. В машине подремлет. Можно, я не буду разуваться? – проигнорировала я её рассуждения.

– Да-да, конечно, – засуетилась она, собирая в прихожей одежду. – Анжелика, мама приехала… – прошла она в боковую комнатку.

– Мама! – радостно залепетала та, протягивая ко мне ручонки. – А я Гале говолила, что к маме хоцю!...

– Давай, моя хорошая, одевайся побыстрее, – приговаривала я, надевая на неё по порядку: колготки, кофточки, шапку, комбинезон и в завершение сапожки. Дочка в это время пересказывала, чем они вечером занимались с Галей.

– Спасибо вам, извините за беспокойство, – оглянулась я на застывшую возле окна женщину.

– Илона, а где же такси? – подозрительно уставилась она на меня что-то соображая. В соседней комнате трезвонил телефон и мне нетрудно было догадаться, кто ей звонит в такое время.

– Наверно отъехал разворачиваться, – уверенно соврала я, глядя ей в глаза. – Телефон там у вас звонит…

– Да… И кому надо в такое время? – пробормотала она, выходя из комнаты. Я, подхватив Анжелику, метнулась в прихожую. Повернув в замке ключ, услышала:

– Да, Андрей. Что звонишь?…

Выскочив в коридор, я через ступеньку сбежала вниз. На улице, чтобы та не смогла проследить за мной из окна, я вдоль стены по отмостке прошла в конец дома и там, завернув за угол, дворами пошла на параллельную улицу.

"Фух… – тяжело дышала я, прижимая к себе бесценную ношу. Я так напугалась, что тётка Андрея что-нибудь сделает и не выпустит меня из квартиры, что сердце даже сейчас готово было выпрыгнуть из груди. – Слава ангелам! Доченька со мной" , – остальное сейчас было неважно.

– Мамоцька, а где папа? – спросила Анжелика, вглядываясь в темноту.

"Не поминай чёрта на ночь", – усмехнулась я про себя.

– Папа уехал в командировку, доченька, – ответила ей вслух.

– А где масына? – вертелась она. – Где такси?

– Сейчас мы сядем где-нибудь, и я вызову такси, – приговаривала я, вглядываясь в грязь под ногами, чтобы не оступиться.

– Но ты зэ Гале говолила, сто масына здёт.

– Анжелика, дядя нас не подождал и уехал, – постаралась я пресечь дальнейшие её расспросы. – Тебе что, с мамой плохо? Или страшно?

– Неть, – насупилась она и замолчала.