Предпоследний абзац

Пролог

— Послушай, любимая! Если мы найдём эти сокровища, то сможем сразу пожениться, понимаешь?! Сразу же!

— Думаешь, родственники барона или Бертран ничего не заподозрят?

— Будем полагаться на судьбу, милая! Зато представь, какое богатство нам достанется! Дух захватывает!

— Езжай и возвращайся скорее!

— Я буду спешить как ветер, моя Мадлен! Моя милая, нежная Мадлен!

— Ужин в микроволновке. Поставь на три минуты. Таня, ты меня слышишь? На три минуты!

— Угу. На три.

— Если они опять будут просить омлет, приготовь. Только умоляю, не скреби сотейник металлической лопаткой! Я не готова второй раз покупать новую сковороду. Таня?

— Да-да, лопаткой!

— Оторвись от экрана и посмотри на меня! — в голосе старшей сестры Тамары прозвучала сталь, и пришлось отвлечься от текста.

Глава 1

— Я тебе доверяю самое ценное, что у меня есть в жизни, Таня, — детей! Господи, да ты сама как ребёнок!

— Том, книжка очень интересная, лучше, чем твои тупые сериалы про отсидевших в тюрьме кухарок олигархов!

— Кстати, о книжках! — подняла брови сестра. — Не смей моим детям больше читать этот твой самиздат! Только проверенные книги проверенных временем авторов, поняла? Я морально не готова объяснять, какие малыши рождаются у дракона и женщины – нормальные или пукающие пламенем! Таня?

— Ладно!

— Главное, чтобы Артём с Аришей уснули в десять. Марго сверху можешь добавить ещё полчаса, но не больше!

— Хорошо.

— Мы вернемся поздно, думаю, не раньше половины первого ночи. Ложись в зале на диване, я там все уже приготовила, только расстели.

— Ага.

— Таня, расстели, а не ложись в одежде и укройся старой кофтой!

— Я поняла, Том, иди уже! Там Олег машину перегрел, наверное!

— Спасибо, Танюш! — Тамара с усилием застегнула замок на зимнем сапоге. — Мы так давно нигде не были только вдвоем!

Заперев дверь за сестрой дверь, я сунула руки в карманы заношенной толстовки и сурово сдвинула брови, чтобы внушить трём разновозрастным детям, что со мною сегодня вечером шутки плохи. Пятилетняя Ариша тряхнула кудряшками и прижалась ко мне с очаровательной улыбкой.

— Я хочу омлет!

— А я хочу макарошки с мясом! — брат-близнец Арины, Артём, показал сестрёнке язык.

— А я ничего не хочу, только покоя и тишины! — Маргарита, недавно отметившая тринадцатилетие, натянула на голову объемные наушники и отправилась в детскую.

Признаться откровенно, готовить я не умела и не любила, но судьба настойчива ставила меня к плите. Вздох за вздохом – и вот в миске в белесую массу взбиваются яйца и молоко. Но идиллической картинки семейного ужина не получилось.

Про деревянную лопатку, я, конечно же, забыла, омлет подгорел, в микроволновке взорвались макароны по-флотски. Кое-как накормив племянников, я почувствовала себя спортсменкой, не показывающей результаты, которых от нее все ждут.

Во время моих попыток вернуть кухню к исходному состоянию близнецы бесились, Марго болтала по телефону, а я косила глазом в книжку, открытую в смартфоне, сокрушаясь, что аудиоверсия романа пока не вышла.

Через час, придирчиво осмотрев помещение для приготовления и приема пищи, сочла его приемлемо чистым и скомандовала детям:

— Умываемся, чистим зубы и под одеяло! — командир из меня так себе, если честно, но малыши послушно отправились в ванну, пока я снимала с полок стопку книжек – в нашей семье уже четвёртое поколение не засыпало без сказки на ночь.

Все трое детей, пока рабочие заканчивали отделку в недавно достроенном коттедже, ютились в одной комнате стандартной трёшки. На двухъярусной кровати расположились близнецы, а Маргоше выделена была собственная софа.

— Так, я готова сеять разумное, доброе и вечное. Какую книжку выбираем?

— Сказку про Али-Бабу! — безапелляционно заявила Арина Олеговна.

— Фигушки! — возразил Артёмка. — Я хочу «Снежную королеву»!

Откровенно говоря, все, чего мне сейчас хотелось, это дочитать захватывающий роман, в который я погрузилась буквально с головой. Осталось-то всего пара глав, и так хотелось узнать, чем закончится история. Но вот близнецы, переругиваясь и толкаясь, заняли свои спальные места и выжидательно уставились на свою тётку, то есть меня.

— Увы, но две сказки – это перебор! Ваша мама велела в десять уже спать. Вы же, надеюсь, не хотите нарушить режим? Выбирайте что-то одно! — опрометчиво заявила я, и следующие пять минут морщилась от криков спорящих пятилеток.

— Боже мой! — громко, чтобы я в полном объеме прочувствовала свой педагогический промах, простонала Маргарита. — Заткнитесь уже, а? Бесите!

— Знаете, я сейчас читаю очень интересную книжку! — в момент произнесения этих роковых слов я уже мысленно потирала руки. Ещё бы! И себе хорош сделать, и детей угомонить одним выстрелом – чем не гениальная идея? — Это история про приключения и любовь.

— Фу, там целуются? — брезгливо сморщил лицо Артём.

— Целуются, но я вам не буду про это читать, только про то, как девушка Мадлен убегает от страшного злодея и… дерётся с ним… и там ещё будет её возлюб... Хороший друг! Который, я надеюсь, придёт Мадлен на помощь в самую трудную минуту. Ну как вам идея, дети мои?

— Интересно, что скажет мама, когда узнает, что ты несовершеннолетним зачесываешь про взрослые отношения? Сто пудов книжка восемнадцать плюс, как ты любишь? — саркастически заметила Марго.

— Ну-ну! — хмыкнула племянница и подложила подушку повыше, чтобы лучше было видно и, судя по хитрому прищуру, слышно.

А я отважно взяла смартфон в руки и вошла в приложение любимого литературного портала.

— Медный ключ! — актриса во мне умерла, так и не родившись, но близнецы слушали внимательно. — Глава двадцать восьмая!

Обведя племянников внимательным взглядом и вдыхая побольше воздуха, я начала читать: «Перехватив палку покрепче, Мадлен решительно сдула со лба выбившуюся из-под чепца прядку.

— Хочешь попробовать? Ну, давай!

Тщедушный прихвостень Бертрана Мусорщика улыбнулся, обнажив два одиноких гнилых зуба, и прошамкал:

— Да ты не бойся! Мне велено проводить тебя к хозяину. Только и всего! Я возьму тебя за руку, девица, и мы всего лишь прогуляемся мимо квартала дубильщиков!

— Не подходи! — девушка решительно взмахнула палкой. — Пожалеешь, что родился на свет!

— Не проходит и дня, чтобы я не жалел, девица! — негодяй двигался по дуге, словно собирался уходить. — И сегодня буду жалеть, когда Мусорщик надаёт мне тумаков! Не капризничай, прояви сочувствие к несчастному бедняку!

— Сейчас явятся мои друзья, и до Мусорщика ты даже дойти не сумеешь, так они тебя отделают! — Мадлен отчаянно врала и ей казалось, что неприятель стал отступать. — Таких бравых вояк, как они, всякий боится на нашей улице! Да! Несдобровать тебе, приятель! Уж лучше беги и дай уйти мне!

Глава 2

— Эй, Мадлен! Проснись! — кто-то настойчиво и весьма грубо толкал меня в плечо.

— Томка, ты что?! Дай поспать! Я почитала, помыла… омлет… расстелила, всё норм, отстань! — промямлила я в ответ на попытки сестры бесцеремонно столкнуть меня на пол.

— Вставай, лентяйка! Иначе отведаешь тумаков!

— Ты не офигела ли? — что-то начинало тревожить, мозг нехотя просыпался, пытался анализировать происходящее.

Наконец, сопротивляясь раннему подъему, начали возвращаться в режим все органы чувств. Сначала запах. Он совсем не был похож на аромат диффузора «Белая смородина». Это была гремучая смесь амбре от кошачьего лотка, грязных мужских носков и сгоревшего на сковороде омлета.

Стоп!

У Томки с Олегом кота точно не было!

— Вы кто? — в темноте трудно было рассмотреть человека, решившего прервать мой сладкий сон. — Как вы попали в нашу квартиру? Я сейчас полицию вызову!

— Чего-о-о? — протянул невидимый собеседник, женщина, судя по голосу. — Вставай, дура! Иначе хозяйка выгонит тебя взашей, чёртова приживалка! Полицию она вызовет! Святая Женевьева, придумают тоже! Лишь бы не работать! — сильный удар по плечу заставил меня окончательно проснуться.

Глаза всё еще не адаптировались. Приподнявшись на локте, я не поверила им, обнаружив себя в полутемной кладовке или очень маленькой комнатке, в которой спал ещё кто-то, а рядом стояла и толкала в бок и спину невысокая женщина в очень странной одежде и головном уборе. Она распрямилась и хмыкнула:

— Вот тот-то же! Поторопись! Работы невпроворот! – женщина постояла еще немного, уперев кулаки в бока, и вышла из помещения.

Ну, это мне снилось, такое же не может происходить на самом деле?! Конечно, нет! Осмотрела себя: длинная рубашка из грубой серой ткани, темные, явно немытые волосы, свисающие ниже талии, ноги в полосатых вязаных гольфах. Нет, ну мне и раньше доводилось видеть сны, больше похожие на художественные фильмы, и каждый раз я обещала себе записывать их, но никогда не запоминала. Но это сновидение какое-то уж слишком реалистичное. Машинально сунула ноги в какие-то странные тапочки, встала и попробовала сделать шаг, споткнулась, наступила на чью-то ногу. Или руку?!

— Чёрт тебя побери, Мадлен! — проворчала хозяйка конечности.

— Простите, я не специально!

Ознакомилась с интерьером, насколько было возможно. На краю той кровати, с которой меня грубо подняли, лежала длинная юбка и что-то, очень похожее на жакет. Приложила – вроде бы моего размера. Посмотреться было некуда, так что заплетаться пришлось наощупь, но это не пугало. Не на самом же деле происходит.

Сон захватывал меня всё больше, нутро трепетало от восторга и такого детального погружения в выдуманную реальность. Наверняка так действовали переутомление и захватывающий роман. Погодите-ка! Но ведь Мадлен была хозяйкой лавки, а в моем сне оказалась кем-то вроде служанки. Как здорово! В комментариях нужно будет написать автору, что я придумала альтернативный вариант финала!

— Ты, кривая дура, полегче! – речь возмущающейся женщины была затруднена и довольно неразборчива.

Это я опять наступила на какую-то из частей ее спящего тела.

— Простите, пожалуйста! Задумалась немного, — как можно более вежливо откликнулась я на претензию. — Да и темно тут у вас.

— Ради тебя никто не станет жечь свечи! Тоже мне, госпожа! Проваливай, пока не врезала тебе!

Пришлось протискиваться к двери и покидать помещение. Оказавшись в темном длинном коридоре, я решила двигаться на свет, что было логично и оправдано – в итоге ориентир вывел меня на улицу. Свежо, но точно не зима. Лето. Может быть, ранняя осень.

— Что топчешься? Бегом на кухню! — уже знакомая женщина, которая, как оказалась, ждала моего появления, повысила голос и кивнула в сторону неказистого пристроя. — Смотри, уродина! Пожалуюсь хозяйке, она тебя сразу вышвырнет!

Вид двора не внушал никакой радости или оптимизма. Но раз уж моя фантазия перенесла меня в столь реалистичное сновидение, нужно подстраиваться. На кухне, которая была больше похожа на филиал ада на земле – огонь, котлы, чад и грохот, командовала высокая тучная кухарка, напоминавшая гренадёра. Заметив меня, она гаркнула так, что я невольно подскочила.

— Чего вылупилась? Тут тебе не баронские покои, шевелись!

— А что нужно делать? — с улыбкой осведомилась я, стараясь не провоцировать конфликт. Не получилось, тётя явно искала повод для скандала.

— Поглядите на неё! — призвала гренадёрша в свидетели поварят и поварих. — Забыла, что вчера делала?! Котёл тащи, уродина кривобокая! Надеюсь, ты его хорошенько отскребла!

— Хорошо, сейчас! — с готовностью согласилась я. — А где он?

— Ты что? — командирша посмотрела на меня с презрением. — Тумаков захотела? Тащи котёл, говорю!

Настроение стремительно портилось. Проснуться или повернуться на другой бог не получилось – я всё ещё стояла посреди большой кухни, в которой усердно трудились как минимум три поварихи и штук пять мальчишек-поварят, а передо мной высилась их начальница. Шеф-повар внимательно всмотрелась в моё лицо.

— Да у тебя жар что ли? Эй?

Проснусь и обязательно запишу это сон! Может, даже фанфик напишу по мотивам «Медного ключа». Не забыть бы, что ха чем и кто есть кто. Надо же, как всё реально! Класс!

Гренадёрша отловила двух юных помощников, схватила их за уши и послала за котлом, а потом гаркнула:

— Нильке! Нильке, где ты?

В дверном проеме показалась та самая дама, что грубо меня разбудила.

— Слушай, Нильке, вытолкай эту блаженную взашей! Мне она тут не нужна, пусть хозяйка ищет ей другую работу!

— Как скажешь, — легко согласилась Нильке и потянула меня за собой.

Разумеется, я споткнулась, упала и поцарапала ладонь о деревянные ступени. Капелька крови была настолько натуральна, что не удержалась и слизнула алую бусинку с кожи. Та, которую назвали Нильке, притормозила и вскинула брови:

— Да ты умом тронулась что ли, кровь свою есть? Верно говорят, что дворянские ублюдки все немножко безумны! Папаша твой тоже чудил не в меру, пока не потонул вместе со своим корытом!

Глава 3

Скорее по наитию, чем следуя точным координатам, я отыскала ту самую госпожу, что требовала к себе Мадлен. Хозяйка дома стояла посередине лестницы, величественно возложив руку на резные перила.

Несмотря на странный и уродующий фигуру в области груди наряд, женщина, стоявшая передо мной в позе красной королевы из «Алисы в Стране Чудес», была невероятно красива. Копна прекрасных рыжих вьющихся волос едва сдерживалась шпильками, классической формы лицо с нежным румянцем, выразительные глаза серо-зелёного цвета, кожа без малейшего изъяна и следов пудры. Никак не получалось вспомнить, кому из персонажей «Медного ключа» принадлежала подобная внешность.

— Ты забыла свое место, негодяйка! — с места в карьер бросилась красавица. — Я терплю тебя лишь из уважения к памяти твоего отца, будь он трижды проклят! В моем доме вся прислуга должна работать! Понятно тебе, неряха?

— Ну… в общих чертах да.

Не придумав ничего лучше, я неуклюже присела в реверансе. Экспромт, похоже, удался и грозная госпожа продолжила уже спокойнее.

— Скажи-ка, уродина, ты умеешь ли читать?

Так. Постойте. Если я понимаю речь героев моего сна, то владею ли я их грамотой? Мир-то фэнтезийный!

— Не знаю! – врать мне не было никакого смысла. — А что, нужно пройти какое-то тестирование?

Дама состроила такую гримасу, будто вляпалась в собачье дерьмо замшевыми брендовыми балетками. Я вполне могла понять это чувство – сама пару раз отмывала от подобной органики обувь.

— Да ты и правда сошла с ума, как все говорят! Впрочем, какая разница? Может, так даже лучше? — рыжая задумчиво дотронулась до нижней губы указательным пальцем и легонько постучала по ней. Нужно запомнить этот жест, в нём что-то такое есть интригующее, да.

— Вот что, Мадлен, — рыжеволосая красотка спустилась на несколько ступенек ниже, и я почувствовала тяжелый аромат каких-то восточных духов. — Как ты знаешь, мой муж вот уже третий месяц тяжело болеет, и все врачи твердят о том, что он скоро отдаст богу душу. Однако мне хочется скрасить оставшиеся ему дни на этом свете. Ты будешь при нём неотлучно и мне первой сообщишь о его последнем вздохе. Поняла?

— Просто сидеть? Наблюдать, как умирает человек? Или что? Можно поподробнее, пожалуйста!

— Видит бог, я из последних сил терплю твою дерзость! Нет! Ты станешь запоминать все слова, которые вольно или невольно будут вырываться из уст моего супруга. Даже если тебе покажется, что это бред. Ясно?

Я кивнула. Чего же непонятного!

— А еще станешь читать ему три раза в день – утром, днём и вечером! Мой бедный муж весьма любил это никчемное занятие, — рыжая говорила с явным сарказмом. — И запомни, уродина, ты не смеешь покидать свой пост! Иначе пеняй на себя, ведь мое терпение не безгранично!

— Эм… А если мне будет очень нужно? Поесть, например, или… наоборот.

— Всё, что нужно, будут приносить другие слуги! А если возникнет нужда, ты обязана найти себе замену. Я уже отдала распоряжение на этот счёт. Ступай! Клотильда выдаст тебе другую одежду, от этой провоняет весь дом!

Я машинально повернула голову к плечу и потянула носом. Ну да, запах не очень.

— Клотильда, найди ей что-нибудь из одежды, что осталась от старой прислуги!

— Как прикажете, госпожа! — миловидная женщина лет сорока, которая, оказывается, всё это время стояла в углу, поманила меня за собой.

Следующие несколько минут я пыталась успокоить себя тем, что сны часто бывают очень детализированными. Так подсознание реагирует на избыток информации и визуальных образов в повседневной жизни. Ну не может же быть, в самом деле, что я надеваю на себя ношенное синее платье с длинным рукавом, а потом сверху ещё пелерину и передник? Вся одежда сидела на мне как-то кособоко что ли, её перетягивало вверх и на одну сторону.

— Ну, вот так гораздо лучше! Трудно, конечно, скрыть твоё уродство, но тут уж ничем и не помочь, — удовлетворённая Клотильда, которой я тоже не помнила в книге, приподняла и внимательно осмотрела мои руки. — Ногти остриги коротко и отмой ладони. Пойдем, я покажу тебе, где ты теперь будешь работать!

— Больше никого не нашлось?

— Что?

— Ну, чтобы посидеть с больным? Лучше же профессиональная сиделка, правда? Я ведь ничего не смыслю в болезнях, и не смогу помочь хозяину, если возникнет опасность его жизни!

Клотильда нахмурилась.

— Слушайся приказов госпожи и не задавай глупых вопросов!

Мы шли по коридорам и лестницам, пока не оказались перед дверью с серебряной ручкой в форме головы льва.

В довольно просторной комнате было невыносимо, до тошноты зловонно и душно. Тёмные деревянные панели, которыми обили стены её, выглядели мрачно и не вселяли никакого оптимизма, даже более того – угнетали. На широкой постели лежал очень бледный человек. Если он и был молод, то сейчас больше походил на старика: между словно нарисованных углем бровей залегла глубокая складка, бесцветные губы сжаты, на щеках выступила щетина, длинные, давно немытые тёмные волосы смешно расчёсаны на пробор, но я подозревала, что только по бокам, а сзади, наверняка, все было в колтунах.

— Вот, — Клотильда похлопала по полукруглой спинке мягкого стула, — будешь здесь сидеть и наблюдать за господином.

— Мне велено было читать, но он же… он….

— Не слышит? А какая тебе разница? Если хочешь, чтобы вас с матерью не выгнали на улицу, делай, что велено.

— А где взять книги?

Клотильда фыркнула, выражая этим звуком весь свой скепсис в отношении затеи с чтением, и указала на стопку, брошенную прямо рядом с кроватью.

— Хозяйка распродала всю господскую библиотеку, осталось только это. Думаю, вам хватит. Видно же, что он не жилец! — служанка хлопнула дверью, оставив меня один на один с больным человеком, не подающим никаких признаков осмысленной жизни.

— Вот я дура! Вы простите, но я даже не знаю, как вас зовут! Я — Таня. Вернее, Мадлен. Наверное, вам это покажется странным, но я вроде как сплю. Да. А главное, очень, знаете ли, есть хочется. Понимаю, что сплю, и ночью вообще вредно, но в животе урчит. Ну да, вам-то что с того! Всё правильно. Слушайте, давайте я окна открою, а? Ну невозможно же дышать!

Глава 4

— Мусорщик? Никогда не занимался подобным ремеслом, — снова улыбнулся Бертран.

— Но как же?! Именно так звали Бертрана Данфреда, уж я-то помню! Вот только недавно читала!

— Ты ошибаешься, Мадлен! Мусорщик… Жаль, что уже никогда не попробовать, — больной тяжело задышал, но мне показалось, что он соврал и пытается замаскировать ложь одышкой.

— Вам плохо? Что-то дать? Таблетки? Ой, что я говорю. Вот дура! Микстуру?

Данфред отрицательно замотал головой, я же вдруг задумалась: а чем, собственно, так болен несчастный, что официальная медицина поставила на нем крест?

— Пить! — просипел хозяин.

На изящном прикроватном столике стоял графин с водой и массивный стеклянный бокал с грубыми краями. Я по очереди понюхала их содержимое и непроизвольно скривилась – вода давно протухла, в ней плавал какой-то мелкий мусор и даже одна дохлая мошка!

— Ждите здесь и никуда не уходите! Сейчас я вернусь.

Сестра всегда подсмеивалась над одной особенностью, весьма осложняющей мне жизнь. Когда кому-то нужна была помощь, я забывала о своих комплексах, проблемах, зажатости и косноязычии, смело бросала все свои силы на спасение котика ли, собачки ли, человека ли – без разницы.

Именно так я вышла замуж за мужчину, который, как мне на тот момент казалось, остро нуждался в сочувствии и поддержке. Потом, конечно же, выяснилось, что помогать нужно мне, но это отдельная история.
Именно сейчас расправил шестеренки скрытый механизм, и я летела через ступеньки к кухне.

— Мне нужен кипяток и чистая питьевая вода! — выпалила и поняла, что всем глубоко плевать на мою просьбу. — Для господина Бертрана!

Не знаю, что конкретно произошло, но на лицах кухонных работников отразилось что-то вроде сочувствия. Гренадёрша кивнула, и молоденькая кухарка потянула меня в сторону, помогла обдать кипятком и стакан, и графин, указала, где можно набрать чистой воды.

— И ещё! — блефовать так блефовать. — Лекари велели поить умирающего куриным бульоном. Горячим! Через пару часов, я думаю, можно подавать!

Довольная, я направилась к своему подопечному, почти прошла двор, который осмотрела мельком, и вдруг остановилась, боясь обернуться и обнаружить то, что никак не вязалось с историей про неизлечимую болезнь.

Пара обычных городских воробьёв, видимо, решивших напиться из лужицы, которая образовалась из выплеснутой воды, лежали на спинках, раскрыв клювики и задрав к небу скрюченные судорогами лапки. Ещё один воробушек, раскинув крылья и прикрыв глаза, тяжело дышал поодаль.

Это что же – питьё было отравлено? Получается, кто-то намеренно и методично добавлял яд в воду, убивал довольно молодого человека и хладнокровно ждал его смерти? А у Данфреда запас жизненных сил оказался побольше, чем предполагалось, и он всё никак не мог отдать богу душу?!

— Вот, господин Бертран, я уже вернулась! — произнося эту фразу, я переступила порог комнаты и замерла.

— Разве не велено тебе было находиться при моём несчастном умирающем супруге безотлучно?! Для поручений есть другие слуги! — визгливо кричала на меня рыжая хозяйка. — Где ты ходишь, пока он тут совсем один?! Без присмотра!

— Я… — и тут страшная догадка обожгла голову и укоротила язык. — Простите!

Жена Данфреда немного подышала возмущенно, а потом, делая вид, что делает над собой неимоверное усилие, спросила:

— Говорил ли мой муж хоть что-нибудь?

— Нет, мычал, я нагнулась, но не поняла до конца. Что-то вроде «любовь моя».

Лицо хозяйки вспыхнуло.

— Заруби себе на носу, глупая уродина! Ещё раз ослушаешься, и вас с матерью вытолкают за ворота! Запоминай всё, что он говорит мой супруг, даже если слова покажутся тебе ничего не значащим! Ты поняла меня, бестолочь?

— Да, госпожа! — я даже сделала корявый книксен для пущей убедительности.

Дождалась, пока в коридоре не затихнут шаги, и подсела к Бертрану.

— Я принесла вам чистой воды. Старая была очень грязной и застоялась.

Прекрасные голубые глаза распахнулись, превращая меня в безвольную амёбу.

— Спасибо, Мадлен!

— Да что вы, графин не настолько тяжелый…

— Спасибо, что не выдала меня Хелле.

— Вашей жене? Ну, если будете себя плохо вести, расскажу ей всё без утайки! Особенно про ваш интерес к лунохвосту, — серьезно заявила я, но не выдержала и улыбнулась.

— Мадлен!

— Да?

— У тебя замечательная улыбка!

И вот зачем было такое говорить? Зачем? От растерянности и смущения я вскочила и заметалась по комнате, как заполошная курица по деревенскому двору. Пришлось глубоко вдохнуть и сосчитать до десяти, чтобы успокоиться. Почему слова этого мужчины так задевают? Вернувшись к кровати, приподняла голову Бертрана и поднесла бокал к пересохшим губам.

— Пейте! А ещё чуть позже принесут куриный бульон, и я вас накормлю!

Крошечная слезинка скатилась по щеке мужчины, и у меня заныло сердце. В пыльной темной комнате он лежит в одиночестве много-много дней. Судя по всему, и по запаху в том числе, за ним толком не ухаживают, не кормят, просто травят и ждут. А он, бедолага, и сделать ничего сам не может!

— Хотите, я вам еще почитаю?

Данфред кивнул, и я раскрыла книгу.

— Красноголовый филин. Птица внушительных размеров и опасного поведения…

***

То ли отсутствие ежедневной порции яда так повлияло, то ли куриный бульон и впрямь творил чудеса, то ли приятное общение добавило живительных сил, но Бертран к вечеру уже не задыхался и мог говорить довольно долго. По крайней мере, для умирающего ещё утром человека. Сначала мы весело обсуждали «Разнообразный природный мир Южных морей», а потом тихо беседовали о том, как составляются и пишутся подобные книги.

Хозяин оказался превосходным собеседником: умным, эрудированным, наблюдательным. Я купалась в его манере дискутировать, в его «вы правы, но…». Жаль, что такие мужчины приходят ко мне лишь во сне! Ведь я проснусь и выйду во двор густонаселённого района, где никто не посмотрит на меня вот так – спокойно и тепло. Чёрт, Таня, не смей влюбляться, иначе придется-таки записаться к психотерапевту!

Глава 5

Нужно сказать, что двор оказался пугающе темным. Никаких фонарей или хотя бы тусклых лампочек. Едва я сделала несколько шагов, как меня снова, как утром, ухватили за талию и приподняли. Знакомый уже приятный голос бабника-Клауса промурлыкал над ухом:

— Ну что ты сопротивляешься, глупышка? Лови свой шанс! На тебя никто ведь кроме меня и не посмотрит!

— Отпустите! — громко закричала я и со всей силы саданула пяткой по ногам шутника - этому приему меня научил когда-то Олег.

Кихель от неожиданности разжал объятия. Оказавшись на свободе, отпрыгнула как можно дальше и пригрозила:

— Еще раз сунешься – морду расцарапаю!

— Не смеши меня, кривобокая кошка! У тебя духу не хватит, а я все равно получу своё! — хмыкнул Клаус и, слегка прихрамывая, пошел прочь.

Вернувшись в ту самую коморку, с которой и начинался мой сон, пьяной женщины на полу я уже не обнаружила. Без нее, к слову, и дышалось немного легче, хотя запах, царивший в комнате, нельзя было назвать приятным.

Ну что, Танюша, сейчас ты ляжешь спать, а проснёшься в квартире у сестры. Всё кончится. Так было всегда, даже после самых ярких и увлекательных снов. Нужно только уснуть побыстрее…

***

Почему так темно? Ах, ну да, зима же! Стало быть, сейчас примерно шесть утра. Ну или семь.

Странно, Томка меня не разбудила рано утром своим мурчанием на кухне, как не раз случалось. Обычно, дождавшись, когда ко мне вернется осознанность, она принималась командовать и высказывать свое мнение о никчемной жизни младшей сестры, никак не желающей браться за ум.

Должно быть, они с Олегом непривычно поздно легли и пока тоже спят, так что можно расслабиться. Какой все-таки у них неудобный и жёсткий диван, раньше я не замечала. Нет, им реально пора менять не только жильё, но и мебель! Близнецы окончательно ее порушили своими безумными играми! Стоп! А запах этот тошнотворный откуда?

Приоткрыла один глаз и чуть не закричала: всё та же полутёмная коморка. Зажмурилась. Ну, нет уж! Таких длинных снов не бывает! Физиологически не может быть!

Так, Таня, давай думай, куда вляпалась. Я помню, что читала книгу и уснула. Машина меня не сбивала, с балкона я не падала, землетрясения не наблюдалось, болячек в организме, способных вызвать длительную отключку, тоже не выявлено. Даже справка имеется — Томка заставила пройти диспансеризацию. Интересно, а если не открывать глаза, исчезнет это жуткое видение? Я замерла на несколько минут. Нужно просто подождать.

Заскрипела дверь и куда более доброжелательный чем вчера голос Нильке позвал:

— Мадлен, девочка, хозяйка уже на ногах. Не спится ей, ведьме! Вставай и ты! Ульрике приготовила тебе завтрак.

Глаза сами собой распахнулись, ибо желудок, оказывается, настоятельно требовал еды. День сурка! Вот что это такое! Как там говорила сестра? Все стрессы нам даются для того, чтобы мы чему-то научились. Ну, и чему учит меня этот затянувшийся сон? Милосердию? Послушанию?

На кухне в этот раз встретили меня если не с почтением, то уж во всяком случае с изрядной долей доброжелательности. Накормили, ни разу не толкнули и даже дали с собой пару ржаных булочек. Чудеса. Что там у меня по плану? Господская спальня и книги. Неплохой расклад, что и говорить! Привычная дорога от кухни до комнаты больного заняла чуть больше времени, чем обычно.
Данфред выглядел заметно лучше, но, пока мы не убедились, что никто не подслушивает, лежал неподвижно и не открывая глаз. Я распахнула тяжелые пыльные шторы, раскрыла настежь окно и повернулась к больному, чтобы полюбоваться на его благородны профиль.

— Я рад тебя видеть, девочка! — улыбнулся он, заставляя отчаянно биться мое глупое доверчивое сердце. — С твоим приходом желание жить воспрянуло с новой силой!

Ничего не ответив, я выглянула в коридор и, убедившись, что никого нет, решилась рассказать о своем неприятном открытии. Вчера мне не хотелось портить настроение Бертрану, но если его хотят убить, то он должен об этом знать.

— Вчера во двое я выплеснула воду, которая была в графине, а из лужицы попили воробьи, и они все умерли.

— Я подозревал нечто подобное, — голос больного звучал спокойно, но я уловила нотки гнева, — но не думал, что всё так… просто. Яд!

— Теперь вы можете пить без опаски, господин Бертран! Я вымыла посуду и обдала кипятком.

— У тебя доброе и благородное сердце, Мадлен! И пусть ты не наделена привычной привлекательностью, в твоих глазах больше света и тепла, чем в глазах признанных красавиц!

Когда смысл сказанного до меня дошёл, по спине поползли весьма нехорошие мурашки. Что значит, что я не наделена привлекательностью? Мне часто делали комплименты, и фигура у меня нормальная, и грудь. Вот чёрт! Я ведь ни разу в этом сне не видела себя в зеркале, и это упущение срочно нужно исправить!

— Скажите, что вы видите, когда смотрите на меня, господин? — задавать подобный вопрос и во сне не очень-то легко, от смущения я снова начала краснеть.

— Темные волосы, глаза – живые и лучистые, смугловатую кожу… Зачем ты спрашиваешь девочка? — удивился больной.

— Где у вас тут зеркало? Есть в этом доме зеркало?

— Есть, — недоумевал Бертран, — вон за той дверью гардеробная и там...

Я ринулась в указанном направлении и вошла в полутемное пыльное помещение с занавешенным окном. Одернув тяжелые градины, немного страшась, перевела дыхание, а потом решительно повернулась к пыльному зеркалу.

— Да ладно! Да вы издеваетесь что ли?!

Из зеркальной глади на меня смотрела незнакомая девушка с действительно смугловатой кожей, с действительно темными волосами и лучистыми большими глазами, не слишком страшная, чего я так боялась, даже симпатичная.

Вот только на спине её, за правым плечом, хорошо был виден не сильно большой, но все-таки горб. Оттого и вся одежда сидела на мне кособоко, и руки двигались странновато, и книгу мне было немного неудобно держать и в кресле сидеть, откинувшись…

Вот так сон!

Глава 11

Утром следующего дня я вновь держала ответ перед хозяйкой. Её раздражённое нетерпение уже не сдерживалось силой воли и легко читалось и в позе, и в выражении лица и, разумеется, в тоне.

— Ты знаешь, Мадлен, как бывает со смертельно больными? — неожиданно спросила она, прерывая поток обвинений в невнимательности и бестолковости. — Неловко поворачиваются и падают с кровати, или утыкаются в подушку, и затихают навеки. И только тот, кто оказывается рядом, становится свидетелем последней воли.

Быстро Хелле надоела игра в заботливость, хотя ждала долго, ничего не скажешь. Что ж, послушаем, что она предлагает.

— Я хорошо заплачу тебе, — продолжала рыжая госпожа. — Иногда судьбу нужно чуть-чуть подтолкнуть, не так ли? Возможно, в этот миг ты услышишь, как мой муж произносит какие-то слова. Скажем, что вычеркивает из завещания брата, оставляет лишь меня. Как думаешь?

— Сколько?

Лицо хозяйки изменилось столь разительно, что я даже испугалась и попятилась назад.

— Тебе хватит на дом. Небольшой дом, но ты сама видишь, в каком плачевном состоянии наши дела, Мадлен. Ты поставишь подписи под двумя документами, которые…

— Вы отдадите мне часть суммы сразу!

— А ты не так проста, как мне показалось вначале. Что ж, тем лучше! Хорошо! Треть ты получишь сразу, треть через три дня, когда прибудет нотариус. Но смотри, ты должна сделать так, чтобы…

— Выбирать способ я буду сама, и вы не станете мешать мне исполнять задуманное!

— Ого! Сдается мне, ты не впервые делаешь подобное! Как скажешь, как скажешь, Мадлен! Но знай, что обмана я не прощу, маленькая горбатая негодяйка!

— Я жду обещанные деньги!

— Не в моих интересах обманывать тебя, горбунья! — усмехнулась Хелла и пошла прочь, словно брезговала продолжать разговор с такой прожжённой негодяйкой.

— Ну что? — спросил нетерпеливо Бертран, едва я прикрыла дверь.

— Она жаждет вашей скорой смерти.

— Отлично! Ты уже придумала, как это сделаешь?

— В общих чертах.

По правде сказать, внутри нарастала паника. Меня втягивало в немыслимый водоворот интриги, а я даже списать на экзамене ни разу толком не смогла. Какой из меня заговорщик и устроитель хозяйской смерти?! Влипла ты, Танюша, по самые уши!

— Это должно выглядеть естественно, Мадлен, ты ведь понимаешь?

— У меня будут деньги, вот что главное. С деньгами жить веселее!

— И умирать!

— Конечно, мой господин, конечно же! Хотите, я закажу музыкантов? Они сыграют какую-нибудь заунывную мелодию, чтобы ни у кого не осталось сомнений.

Тихо рассмеявшись, Бертран покачал головой:

— Ну уж нет! Не стоит привлекать излишнего внимания к моей кончине. Пусть всё произойдёт спокойно и без шума.

— Как прикажете! Будем ли мы сегодня читать?

— Непременно! Давай вернемся к приключениям Костано Легро, рыцаря королевы!

— Вы не находите, что он слегка напоминает Ланселота?

— Ну, если только совсем чуть-чуть!

Отчаянно хотелось вернуться на старый Томкин диван, в хорошо знакомую трёшку, открыть глаза и увидеть недовольное лицо сестры. Пусть она ругается, вздыхает, обвиняет меня в бесхозяйственности – я с радостью приму всё, только не это странное существование в чужом теле, чужой стране и чужом времени! Сон или не сон. Вот в чём вопрос!

По просьбе Бертрана я посвятила в наши планы Ульрике. Она слушала с открытым без всякого стеснения ртом и не перебивала, что было косвенным подтверждением её удивления. Можно было ожидать, что после моего рассказа кухарка начнёт негодовать и браниться, однако гренадёрша в который раз удивила, предложив надёжных людей для исполнения задуманного.

— Надежные люди? Вы уверены? У нас не будет второго раза, он должен погибнуть с первого!

— Это мои племянники, Мадлен! В нашем роду все крепкие и стойкие! Да и сама подумай: парни росли на моих глазах, и я не стала бы втягивать их, если бы не была уверена в каждом! Ну?

— Хорошо! Тогда я передам господину Бертрану, что он умрёт завтра ночью. Хозяйка дала мне обещанные деньги за убийство мужа. Кажется, мы всё продумали, но мне всё равно страшно, Ульрике! Очень страшно! Я ещё никогда и никого не убивала!

— Поверь мне, девочка, стоит только начать! — хохотнула кухарка, но мне было не до шуток.

— Еще нужно, чтобы поблизости никого не было, но я пока не придумала, как это сделать.

— Куриный пирог!

— В каком смысле?

— Я испеку свой куриный пирог! Даю голову на отруб, что на его аромат сбегутся все слуги, особенно, если пообещать каждому по кусочку в честь… в честь… Ну, скажем, в честь помолвки моего племянника! О! Что скажешь?

— Это вы хорошо придумали! А госпожа Хелла?

— Завтра она укатит к своему любовнику. Они встречаются через день

— Любовнику?

— Не делай такие глаза, Мадлен! Будто ты не знаешь, с кем она спит! Нет? Мужчина не так уж и молод, но резв. Полагаю, придёт и его черёд отправиться к праотцам, но пока он нужен для грязных делишек, Хелла пока держит его на коротком поводке!

— Ты уверена, что она уедет?

— Ну… — кухарка почесала подбородок, — во всяком случае, она так обычно делает. Побаивается прелюбодействовать в своем доме.

Глава 12

— Подложи мне под плечи подушку, пожалуйста! — Бертран был нетерпелив, а я взвинчена как перед экзаменом. — Итак, как это будет?

— Чума. Ну, или что-то в этом роде.

— А если пострадают остальные?

— Никто за пределами этого дома не узнает, поэтому никаких последствий и не будет.

— Звучит устрашающе. И как ты придумала такое, Мадлен? Какое у тебя пугающее воображение!

— Просьба тоже, знаете ли, не самая обычная была!

— Не обижайся, прошу тебя!

— Я не обижаюсь — волнуюсь.

— Ульрике точно поможет?

— Вы спрашиваете в третий раз, — вздохнула я. — Да, она поможет!

— Как ты это провернёшь? Кто будет свидетельствовать мою смерть? Не лучше ли сгореть?

— При самом большом пожаре всё равно остаются останки. Я не представляю, кого можно было бы подложить вместо вас!

— Ну не злись же, Мадлен! Сядь рядом, дай мне свою руку! Коль скоро в ней соединились жизнь моя и смерть, дай коснуться этой судьбоносной длани! — улыбнулся Данфред.

Мне было так хорошо сидеть вот так, ничего не бояться, чувствовать тепло мужской ладони, холодок массивного перстня, легкие поглаживания пальцев.

— Сейчас я уповаю лишь на тебя, девочка! Запомни главное: даже если наш план провалится, я все равно буду тебе безмерно благодарен хотя бы за надежду на избавление! Ты ворвалась в мою жизни подобно лучам света, который я увидел спустя много недель мрака. Ничего не бойся, я приму любой исход!

— Неужели вам совсем не страшно?

— Нет, — ответил Бертран. — Не то, чтобы я был безрассудно храбр, но влачить жалкое существование в этой тюрьме, бывшей когда-то уютным весёлым домом, больше не могу. Останешься ли ты со мной, Мадлен, когда мы избежим опасности и окажемся на новом месте?

— Понимаете, всё что сейчас происходит, немного…

— Не давай ответа сразу!

В дверь просунулась голова мальчика-поварёнка.

— Госпожа уехала к своему любовнику! — громко шепнул он. — Ульрике послала меня пригласить всех на ужин. Она испекла огромный пирог!

— Спасибо! — кивнула я с благодарностью. Ну, Таня, вот и начались приключения!

Примерно через полчаса стараний Бертран стал выглядеть правдоподобно: курсы макияжа, на которые меня силком записала Томка, дали свои плоды. На шее хозяина красовались темные округлые пятна, под глазами и возле рта пролегли жутковатые тени. Жирноватая печная зола оказалась отличным гримом! Оставалось дождаться, когда все слуги соберутся на кухне и выпьют достаточно пива. Уже в темноте я вынесла два баула с вещами хозяина за ворота, где ждала повозка, запряжённая флегматичным на вид мулом. Определить возраст племянника Ульрике я не сумела, но он ободряюще похлопал меня по руке.

— Не бойся, крошка, все сделаем в лучшем виде!

Кивнув, я бегом вернулась в дом, с трудом помогла Бертрану натянуть штаны до колен и отвернулась, когда он, чертыхаясь и делая перерывы, чтобы отдохнуть, сумел надеть их до конца и застегнуть. Далее последовали сапоги, которые я надевала на беспомощного мужчину в первый раз в жизни. Далось мне это нелегко. Данфред, который изо всех сил старался помочь, слабо улыбнулся и сдул капельки пота с кончика носа.

— Никогда не думал, что такое простое действие будет мне не по силам! Что дальше?

***

Я стояла перед притихшими слугами и пыталась состроить правдоподобно печальную грмасу.

— Ты что, пьяна? — ошалело спросил Магнус и с грохотом опустил глиняную кружку на стол. — Он днем ещё был живёхонек!

Не хотелось огрызаться на этого замечательного человека, но пришлось.

— Не веришь?! Сходи и посмотри! Он весь в чёрных пятнах!

Тут вступила Ульрике.

— Святые угодники! Да неужели же чума?! Ну точно, чума! А что же ещё! Говорила я тебе, дурочка Мадлен, не бери в руки эти гнилые книжонки! Известно же, что их привезли из старого господского дома, а там лет десять назад от чумы умерла целая семья слуг! Вот! Что мы теперь скажем госпоже?! Убирайся из моей кухни! Я пошлю за доктором, уж он то знает, что делать! Лишь бы не спал, а то ведь ночь на дворе! — гренадёрша была столь убедительна, что по моей спине проползли мурашки. — Кто поможет Мадлен вынести тело господина? Молчите? Так я и знала! Что ж, девочка, ты заварила эту кашу, ты и потащишь его! Возьми покрывало и вези, как на салазках, слышала? Поняла? Ну так иди и жди доктора. А вы что рты пораскрывали? Отправляйтесь все по своим каморкам и носа не показывайте! Сидите тихо, может, и минует нас беда! О-хо-хо! Теперь придётся обдавать кипятком и столы, и стулья и стены… О-хо-хо!

По городскому положению, как рассказала мне кухарка, при обнаружении чумного больного, дом и двор закрывали снаружи и охраняли несколько недель, чтобы зараза не расползлась дальше. Больных отправляли в чумные бараки, а умерших от болезни, которых родня или слуги выволакивали за ворота, немедленно после смерти увозили в чумной могильник, где засыпали известью. Хоронить на кладбищах такие трупы не дозволялось под страхом тюремного заточения, и ни один бургомистр не делал исключений даже для самых высокопоставленных господ. Слишком боялись все этой заразы, ведь по легенде, сто лет назад она выкосила половину города всего за несколько дней.

В качестве доктора выступил второй племянник Ульрике, впрочем, слуги были настолько напуганы, что дом вымер на несколько часов, а в темноте узнать закутанного в плащ человек было довольно трудно. Вместе мы помогли Бертрану преодолеть расстояние до входной двери, а потом пришлось тащить его, изображающего мертвеца, до середины двора. Здесь, по совету Ульрике, мы дали несчастному полежать, чтобы любопытствующие смогли получше рассмотреть «труп» в свете двух масляных фонарей. К тому же, могла вернуться Хелла, так что спектакль предназначался и для её глаз тоже. По нашим предположениям, рыжая вряд ли кинулась бы к покойному мужу с прощальными объятьями и поцелуями.

На крыльцо вышел Магнус и, растирая по лицу пьяные слёзы, поклонился своему господину, но помогать не стал. С чумой не шутят. Я вздохнула и крепко ухватилась за угол покрывала. В перекинутой через плечо суме лежали пироги, полголовы сыра и коляска кровяной колбасы, её чесночный запах вызывал у меня повышенное слюноотделение. Выберемся, и я съем добрую половину!