Предсказание и амулет.

Я видел сон…безумный сон…

Я видел сон…безумный сон…

В нем было все, о чем хочу узнать я

И где хотел бы побывать я.

Роберт Плоят, рок-музыкант из группы «Led Zeppelin»

Меня зовут Софи, и я исчезла. Хорошее начало, не правда ли?!
… Хм, нет! Начну сначала.

Привет, я Софи! А это мой дневник. Если ты это читаешь, значит, я либо решила поделиться своими секретами, либо… что-то пошло не так. Впрочем, обо всём по порядку.

Всё началось с того, что я заснула. Обычный сон, подумала я. Но как же я ошибалась! Проснулась я не в своей уютной постели, а в совершенно другом мире — Шотландии 1550 года. Да-да, ты не ослышался. Шотландия, горы, замки, горцы в килтах и… ну, ты понял.

Сначала я решила, что это какой-то странный, слишком реалистичный сон. Но когда я порезала палец о колючий куст, а холодный ветер обжёг мне щёки, я поняла — это не сон. Это реальность. Или… что-то между сном и реальностью.

А потом появился он. Александр Броди. Суровый, загадочный, с глазами, в которых читалась целая история. Он спас меня от чего-то (или кого-то), но до сих пор не сказал, от чего именно. И теперь я здесь, в этом странном мире, где каждый день — это борьба за выживание, а каждый взгляд Александра заставляет моё сердце биться чаще.

Но самое странное — это чувство, что я здесь не случайно. Что всё это — часть чего-то большего. И, возможно, этот дневник — единственное, что связывает меня с моим прошлым. Или будущим?

Так что, если ты это читаешь, знай: я не просто исчезла. Я отправилась в путешествие, которое изменит всё. И кто знает, может быть, однажды я вернусь. А может, нет…

С любовью (или страхом? Я ещё не решила),
Софи.

P.S. Если ты вдруг встретишь Александра, передай ему, что он всё ещё должен мне ответы. И да, он знает, о чём я.

Да начнется моя история.

12 июля 2006 года. Сиэтл.

Лето в Сиэтле — это как обещание, которое никогда не сбывается. Тепло, но не жарко; солнце, но с оговорками. И вот, в один из таких дней, по улице Даунтауна шла она. Софи. Блондинка, которая, казалось, плыла по тротуару, а не шла. Её волосы — водопад из серебра, глаза — глубокие, как ночь, и чёрные, как грех (что, кстати, для блондинок редкость). А улыбка… Ну, вы поняли. Коралловые губы, которые могли бы продавать помаду, даже если бы она просто молча стояла на билборде.

(Обращение автора: да, я знаю, что только что потратила полстраницы на описание внешности героини. Но, чёрт возьми, как можно устоять? Это же Софи! Если бы я была маркетологом, я бы уже продавала её образ как эталон красоты. А если кто-то скажет, что я перестаралась, — ну что ж, пусть попробуют написать о блондинке с чёрными глазами и не впасть в поэзию. Удачи им!)

Говорили, что в ее жилах течет кровь индейцев племени Дувамиш. Сама Софи в это не особо верила, но иногда ловила себя на мысли, что ее упрямство и любовь к приключениям — это точно не от бабушки из Швеции.

Жизнь ее не баловала. Но, как говорится, что нас не убивает, делает нас… ну, знаете, кем. Софи стала этаким гибридом исследователя, бойца и философа. Она не боялась рисковать, даже если это означало прыгнуть в неизвестность с криком: «Ну, посмотрим, что будет!»

Ее острый ум и любопытство делали ее уникальной. Она могла говорить о квантовой физике и тут же переключиться на обсуждение лучшего рецепта шоколадного печенья. И да, она действительно верила, что печенье может изменить мир.

Но, несмотря на всю свою независимость и решительность, Софи оставалась человеком. Она заботилась о друзьях, помогала незнакомцам и иногда плакала над дурацкими романтическими комедиями. Хотя никогда бы в этом не призналась.

Когда мир кажется тусклым и однообразным, Софи — как солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи. Её смех делает серые дни ярче, а её идеи заставляют других задуматься: «Почему я до этого не додумался?» Каждый её шаг — это не только личная победа, но и призыв к окружающим: «Эй, давайте тоже что-нибудь сделаем!»

Софи родилась в семье врачей, но вместо того, чтобы спасать жизни, она выбрала искусство. Её родители до сих пор не могут понять, как их дочь, вместо того чтобы стать хирургом, предпочла изучать музыку разных народов. «Мама, папа, это тоже важно! — говорила она. — Кто-то должен спасать души, а не только тела.»

Софи обожала тишину и ненавидела городскую суету. Её любимое место — это их с подругой Ками кафе на углу, где пахло кофе и свежей выпечкой. Там она чувствовала себя как дома.

Но давайте поговорим о главном.

Софи не замечала, что творит её внешность. Она была той самой блондинкой с серебристыми волосами и глазами, черными как ночь. Но вместо того, чтобы пользоваться своими чарами, она предпочитала игнорировать их. «Зачем мне это? — думала она. — Я же не реклама помады.»

Её лучшая подруга Ками была полной противоположностью. Высокая, рыжая, с вечной улыбкой на лице. Ками обожала внимание и умела его привлекать. Она могла надеть ярко-розовое платье и каблуки, чтобы сходить за кофе, и никто бы даже не удивился.

Их дружба была странной, но крепкой. Софи — тихая, задумчивая, с головой, полной идей. Ками — яркая, шумная, с головой, полной… ну, в общем, она просто любила жизнь.

Когда Софи заходила в их любимое кафе, её всегда встречал знакомый уют: мягкий гул разговоров, звон чашек и аромат свежезаваренного кофе, который, казалось, проникал в каждую клеточку её тела. Это место было её убежищем, где она могла отдохнуть от шума города и побыть наедине с собой.

Но сегодня было не до уединения. Софи спешила поделиться новостью, которая перевернула её мир с ног на голову. Её первая выставка состоялась. Картины, которые она создавала в тишине своей маленькой студии, теперь висели в галерее, и люди приходили, чтобы увидеть их. Это было одновременно вдохновляюще и пугающе.

И невероятные вещи подобные этим случаются.

«И невероятные вещи подобные этим случаются. Но ты должен сначала поверить в них. Не ждать пока ты сначала их увидишь, потом прикоснешься, потом поверишь... Ты должен сказать это от всего сердца»
(Уоллес Черный Олень, лакота)

Вечерний воздух наполняется звуками, которые словно сливаются в единое целое — ритм барабанов задаёт тон всему происходящему, а мелодии фольклорных инструментов переносят нас в другой мир, полный традиций и древних легенд. Люди, одетые в яркие костюмы, с гордостью показывают свои корни. Их движения — это не просто танец, это рассказ о далёких предках, о жизни и о природе.

Камилла, слегка улыбаясь, тянет подругу за собой, и они прижимаются к краю центрального круга, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Софи замечает, как наполняются глаза зрителей ожиданием, как они затаились, внимая каждому такту — этот вечер начинает обретать свою магию.

— Ну как, впечатляет? — Ками поворачивается к Софи, её глаза горят азартом.
— Да уж, — Софи улыбается, оглядываясь вокруг. — Это даже больше, чем я ожидала. Ты была права — здесь действительно что-то особенное.
— Конечно, была права! — Ками подмигивает. — Я же всегда права.

(Обращение автора: Ками, конечно, мастер скромности. Но, честно, она действительно умеет находить самые необычные места.)

Пока одни танцуют, другие начинают готовить угощения — на гриле шипит мясо, в воздухе витает запах специй и жареных овощей. Друзья и семьи собираются за столами, обмениваются историями, делятся смехом. Свет ламп накаливания и свечей мягко освещает лица, создавая атмосферу уюта и радости.

— О, смотри, они начинают готовить! — Ками тянет Софи за рукав. — Пойдём, попробуем что-нибудь?
— Ты только что ела маффин в кафе, — смеётся Софи. — Как ты вообще можешь быть голодной?
— Это было сто лет назад! — Ками делает обиженное лицо. — И потом, это же часть опыта. Ты не можешь прийти на Пау-Вау и не попробовать их еду. Это как минимум преступление.

Софи не может сдержать смех.
— Ладно, ладно, пойдём. Но только если ты обещаешь не тащить меня к шаману сразу после еды.
— Обещаю, — Ками поднимает руку, как будто даёт клятву. — Но только если ты потом сама захочешь к нему пойти.

Мысли Софи скользят к тому, что каждая улыбка здесь — это не просто проявление счастья, но часть неразрывной цепи, связывающей прошлое и настоящее. С каждым мигом она ощущает себя частью этого праздника, частью истории, которую вплетают в ткань своих традиций.

(Обращение автора: иногда кажется, что такие моменты — это и есть жизнь. Не гонка за успехом, а вот это: смех, музыка, запах еды и чувство, что ты принадлежишь чему-то большему.)

Наконец, начинается танец. Мужчины и женщины, раскрывшись в полной мере, погружаются в ритм музыки. Каждое движение задевает струны души, рассказывая о силе и страсти, о любви и уважении к предкам. Художественная борьба, соперничество между племенами, которое не раз обострялось, сейчас принимает форму единства и взаимопонимания.

— Вот это да, — шепчет Софи, не отрывая взгляда от танцоров.
— Я же говорила, — Ками улыбается, но её глаза тоже прикованы к происходящему. — Это же не просто танец. Это… история.
— Да, — соглашается Софи. — И она кажется такой живой, будто ты можешь её потрогать.

Софи понимает, что они не просто наблюдают за представлением — они становятся частью этого культурного обмена, этого танца между поколениями, который объединяет людей, независимо от их происхождения. Вечер в Сиэтле становится глубоким и многогранным, словно переливающийся калейдоскоп эмоций, где каждый цвет и каждая форма имеют своё значение.

— Ты чувствуешь это? — Камилла шепчет, её глаза блестят от восторга.
— Чувствую, — Софи улыбается. — Это как будто время остановилось, правда?
— Да, — Ками кивает. — И знаешь, что самое крутое? Мы сейчас часть этого.

(Обращение автора: Ками всегда умеет находить магию в самых простых вещах. Иногда кажется, что она видит мир через какую-то особую линзу, которая превращает всё вокруг в приключение.)

Софи нравится сидеть в сторонке и наблюдать за жизнью, которая разворачивается перед ней. Солёный аромат вечернего моря становится более густым и ощутимым, словно его можно увидеть; от небес тоже начинает исходить солёный запах, смешанный с водорослями, а на поверхности воды вспыхивают звёзды. В этот момент ничего не кажется недостаточным: ни музыка, ни отдалённый аромат дыма, ни громкий голос, доносившийся издали. Всё кажется уместным, ведь этот праздничный вечер словно раскрывает свои тайны, открыто излучая ощущение Вечности.

Софи не просто наблюдает за этим вечером — она полностью погружается в него, и он наполняет её. Острота этого мгновения, переплетённого с окружающим миром, с природой, пробуждает в ней вкус праздника — он оказывается и терпким, и слегка солёным.

— Софи, смотри! — Камилла тянет её за руку, указывая на группу танцоров. — Они же просто потрясающие!
— Да, — соглашается Софи, но её мысли уже далеко.

Возле девушки начинают возникать образы людей, которые обитали на этих землях сотни или даже тысячи лет назад. Они, подобно ей, стали свидетелями всего этого. Возможно, через век её тень также появится здесь, погружённая в вечернюю полутьму, когда кто-то будет задумчиво вглядываться в бескрайние дали.

Людей становится всё больше, и звуки вокруг становятся громче: их, как и Софи с Камиллой, заворожила магия народных гуляний индейцев. Ветер приносит свежесть, и кажется, что всё увиденное и прочувствованное невозможно выразить ни с помощью красочных картин, ни иным образом. Осталось лишь взять чистый лист и изящно вписать на нём: Вечность.

Девушки встретили друзей Камиллы, которые предложили прокатиться на колесе обозрения.
— Софи, поехали с нами! — Камилла смотрит на неё с надеждой.
— Нет, спасибо, — Софи мягко улыбается. — Я подожду тебя здесь.
— Ты уверена? — Ками наклоняет голову. — Там будет так красиво!
— Я уверена, — Софи кивает. — Я просто наслажусь моментом здесь.

Старец…

— Здравствуй, старец! — Софи улыбнулась, подходя ближе. — Я, проходя мимо, сразу же заметила ваш восхитительный костюм. Это ваша работа?

Старичок рассмеялся, его глаза сверкнули доброй искоркой.
— Дитя, костюм создавался мной, но не по моему желанию. Его создавали по указаниям духов, — улыбнулся он.

Софи, конечно же, захотела спросить, что он имеет в виду и как это всё происходит. Её любопытство разгоралось с каждой секундой.
— Указания духов? — переспросила она. — Как это работает?

Старик кивнул, словно ожидал этого вопроса.
— Обычно проходит немало лет перед тем, как получить разрешение духов на изготовление полного костюма. Но мне повезло, — посмеиваясь, продолжил он. — Особое расположение у всесильных!

(Обращение автора: иногда кажется, что самые интересные истории начинаются с фразы «мне повезло». Но, возможно, это не просто удача, а что-то большее.)

— Как вижу, ты что-то ищешь или, может, даже кого-то? — полюбопытствовал старик, пристально глядя на Софи.

Она вздохнула, но решила всё рассказать.
— Понимаете, мы с моей близкой подругой каждое лето посещаем гулянье, и только в этот раз решились поговорить с шаманом племени. Нам рассказывали, что он может ответить на все вопросы, как на духу. Вот, я и ищу его, но пока безрезультатно.

Старик начал громко смеяться, и его смех был таким заразительным, что Софи невольно улыбнулась. Он хитро посмотрел на девушку, словно знал что-то, чего она пока не понимала.
— Ну почему же безрезультатно? — сказал он, всё ещё смеясь. — Ты нашла его, Мизэ.

Софи на мгновение замерла.
— Мизэ? — переспросила она, не понимая.
— Белое Солнце, — пояснил старик. — Так тебя назвали духи. А что касается шамана… — он сделал паузу, словно наслаждаясь моментом. — Он перед тобой.

Софи широко раскрыла глаза.
— Вы? — она не могла скрыть удивления.
— Да, я, — кивнул он, улыбаясь. — И, судя по всему, у тебя есть вопросы.

(Обращение автора: иногда то, что ты ищешь, оказывается прямо перед тобой. Главное — не пропустить момент, когда это становится очевидным.)

Софи почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Она не ожидала, что шаман окажется тем самым старичком в причудливом костюме. Но теперь, глядя на него, она понимала — в его глазах была мудрость, которая говорила сама за себя.

— Да, — сказала она, собравшись с мыслями. — У меня есть вопросы. Много вопросов.

Старик кивнул, словно ожидал этого.
— Тогда садись, Мизэ. И задавай их. Но помни: ответы, которые ты получишь, могут изменить твой путь.

Софи замерла на месте, не веря своим ушам. «Мизэ», «Белое Солнце» — это имя звучало как волшебство. Перед ней действительно оказался шаман, которого она искала. Все её сомнения и смущение мгновенно улетучились, уступив место восторгу и трепету.

— Ну что же, дитя, ты нашла меня и теперь молчишь, — улыбнувшись, сказал он. — Что так волнует твоё юное сердце? Или ты позволишь мне самому угадать?

Не дав ей ответить, он продолжил:
— Я вижу твою печаль. Ты одинока. Но я так же вижу и то, что у счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее — и то не день, а мгновение. Ответ на свои вопросы ты найдёшь там, где веют холодные ветра в прекрасных полях вереска. И очень скоро.

Софи поражённо застыла, ничего не поняв. Одни загадки. От этого всё стало ещё запутаннее. Но как только она хотела поблагодарить старика и уйти, разочарованная, он остановил её и протянул красивое украшение.
— Носи это с данной минуты, не снимая, — сказал он напоследок.

Это была обычная серебряная цепочка с незнакомым ей зелёным камнем в оправе из серебра. Софи хотела было оплатить, но старик покачал головой.
— Это подарок, — сказал он просто.

(Обращение автора: иногда самые ценные вещи не имеют цены. И, возможно, этот камень — именно такая вещь.)

Софи посмотрела на подаренное украшение, и её сердце забилось быстрее. Зелёный камень, переливающийся на свету, словно таил в себе множество тайн. Старик, не обращая внимания на её недоумение, продолжал:
— Запомни, дитя, иногда вещи, которые кажутся простыми, хранят в себе невероятные силы. Этот камень — не просто украшение. Он поможет тебе открыть глаза на истинные вещи и найти свой путь, если ты будешь внимательна к знакам, которые он принесёт.

Софи подняла взгляд на старика, в её глазах смешивались удивление и тревога. Что он имел в виду? Какой путь ей теперь следовать?

Не ожидая ответа, старик вдруг обратился к ней снова:
— Иди, мой день близок к завершению, а твоё время только начинается. Не позволяй страхам и сомнениям затмить твоё сердце. Обрати внимание на то, что вокруг тебя. Возможно, ответ на твои вопросы уже рядом.

С этими словами он развернулся и медленно пошёл прочь, оставляя Софи одну на краю поля. Ветер играл её волосами, и, несмотря на всю загадочность встречи, она почувствовала, как растёт в ней нечто новое — надежда.

(Обращение автора: иногда самые важные встречи происходят тогда, когда ты меньше всего их ожидаешь. И, возможно, эта встреча изменит всё.)

Софи ещё раз взглянула на камень, сжав его в ладони. Он был тёплым, словно живым. Она не знала, что ждёт её впереди, но впервые за долгое время почувствовала, что её путь только начинается.

София крепко сжала в руке серебряную цепочку с зелёным камнем и, не раздумывая больше, направилась к холму, где начали распускаться цветы. Она знала, что это — её первый шаг на пути к разгадке своих забот — к счастью, о котором старик говорил, таившемуся в каждом мгновении.

На город спустились сумерки. Сначала они были прозрачные, будто смотришь на мир сквозь цветные очки, а потом сгустились, и казалось, что стоит пошевелиться — и сине-сиреневые сумерки осядут на коже, впитаются в волосы и одежду. А Софи всё просто стоит и наблюдает.

Всё вокруг готовится ко сну: море, отражённое в небе, звёзды, которые светят, кажется, не свыше, а пульсируют где-то под водой, лёгкий ночной ветер. Всё это отражается в ней. И она, уже почти побеждённая сном, мечтает лишь о том, чтобы не потерять это ощущение, не потерять в собственной памяти этот вечер. Ведь вечера не повторяются, они у каждого свои.

Прошлое – единое полотно, воображаемое или выстраданное.

«Прошлое – единое полотно, воображаемое или выстраданное, пережитое в трех измерениях или просто отложившееся в том маленьком театре разума, который ярко горит всю ночь.» (Роберт Льюис Стивенсон)

Записав в дневник свои ощущения, чувства и красоту празднества, Софи приготовилась ко сну. К буйству красок и иллюзий. Надев свою любимую пижаму в стиле бэби-долл — воздушную, как облако, из блестящего атласа — она устроилась в постели. Треугольные чашечки прекрасно вмещали её пышную грудь, а подол, украшенный чёрным прозрачным кружевом, добавлял изысканности. Вырез с маленьким декоративным бантиком из атласа и тонкие бретельки делали пижаму утончённой и женственной.

(Обращение автора: если бы пижамы участвовали в конкурсах красоты, эта бы точно взяла главный приз. Ну или хотя бы получила звание «Мисс Уют».)

Качаясь по волнам сна, в их умиротворённой сладкой неге, Софи заснула безмятежным сном…

Таких снов она не видела давно. Ей снилось пенье соловьёв и дуновенье ветерка. Как странно — она чувствовала благоухание цветов и мягкость травы, словно пух.

— Какой приснился странный сон, — подумала она, ещё не открывая глаза. — Как будто наяву!..

Проснулась Софи от звука жужжания. Когда она открыла глаза, первое, что увидела, — это пчела!

— Откуда пчела у меня дома?! — вскочила она с постели, собираясь её поймать, но вдруг обомлела.

Вместо постели — лужайка из цветов, а вместо комнаты — красота неземная.

— Я сплю, и это всего лишь мои грёзы? — прошептала она, но всё казалось слишком реальным.

Софи позабыла про пчелу, когда вокруг было такое! Она стала оглядываться по сторонам, чуть ли не закружившись от изобилия красок. Всё в душе тревожно встрепенулось — здесь что-то явно не то!

— Откуда взялся этот луг? Да что там луг — как я тут очутилась? Спала мирно, никого не трогала, а тут — бац, и вот вам! Чудеса, да и только!

Она даже ущипнула себя, чтобы ощутить реальность всего этого, но увы — не помогло.

— Так, если я всё-таки сплю, то почему я в пижаме, а не в каком-нибудь шикарном платье? Ну, это же сон, и там, значит, можно всё!

Но если это всё по правде…

— Да ну, Софи, — засмеялась она. — Что за бред! Ну вот представьте: если это всё по правде, и меня, допустим, увидят в таком «шикарном» образе… Вот смеху-то будет! Разгуливаю по лугу, да вообще хоть бы и на улице, чуть ли не в чём мать родила. Восхитительно просто. Слов нет, как же мне повезло! — с сарказмом проговорила она сама себе.

(Обращение автора: если бы Софи знала, что её пижама станет главным нарядом в этом приключении, она бы, наверное, выбрала что-то посерьёзнее. Ну или хотя бы надела халат.)

Но вокруг было красиво, несмотря ни на что. Всё залито солнцем, и лужайка словно сияла во всей своей красе. В стороне кустарники, усыпанные сочными ягодами. Они, наверное, питались солнечным светом, отчего стали ещё сочнее и красивее. Лёгкий ветерок проносился по травам и кустам — красота и покой.

— Всё это, конечно, мило, но мне что-то нужно делать, — подумала Софи.

Оглядевшись ещё раз по сторонам (в этот раз стараясь не отвлекаться на природу), она пригляделась и увидела тропу средь кустарников с ягодами. Она была засыпана листвой, и Софи могла бы её не заметить. Но лёгкий ветерок, поднявший и закруживший листья, привлёк её внимание.

— Если бы я верила в чудеса, то могла бы решить, что ветер специально это сделал, будто бы показывая мне путь, — подумала она.

Софи решила не задерживаться и пошла по тропе в сторону неизвестности…

(Обращение автора: иногда путь начинается с одного шага. И, возможно, этот шаг приведёт Софи к чему-то невероятному. Ну или хотя бы к приключениям, которые она точно не забудет.)

Родимый мой край – дум и сердца стремленье,
Ты в шорохе снов, ты в беге оленя,
Ты горных вершинах, ты в грации лани,
Ты в тихих шагах в лучах утренних, ранних.

Прощай, Горный край, прощай, милый Север,
Край доблестных дел и народных поверий.
И где ни ходил бы, и где бы я не был,
Люблю твою землю, люблю твое небо.

Прощайте, о гор ослепительный снег,
Долин и ручьев светло-призрачный свет
Прощайте, леса и луга заливные,
Дремучие кущи и ливни косые.

Родимый мой край – дум и сердца стремленье,
Ты в шорохе снов, ты в беге оленя,
Ты горных вершинах, ты в грации лани,
Ты в тихих шагах в лучах утренних ранних.
(Роберт Бернс)

Тем временем в лесу, в лагере мятежников, молодой мужчина лет двадцати семи, с хорошо сложенным телом и ростом выше среднего, отделился от своих собратьев по оружию. Его звали Александр, и его бесшумная кошачья походка выдавала в нём человека, всегда готового к смертельному броску. Он направился к берегу реки Линн-оф-Ди (примечание: Северно-шотландское нагорье, река Ди в наше время) с целью поймать к ужину лосося и, может быть, если останется время, охладиться в прозрачных водах озера. Уж больно надоел один лишь хлеб из ячменя…

(Обращение автора: если бы Александр знал, что его ждёт не только ужин, но и встреча с чем-то (или кем-то) неожиданным, он бы, наверное, взял с собой ещё и вино. Ну, на всякий случай.)

Тропа вывела Софи к краю леса — очень тихому, сказочному и немного угрюмому, но от этого он не стал менее красив. Тропинка повела её дальше, вдоль быстрого ручья, и через короткое время привела к водопаду.

— Пожалуй, это моя самая красивая остановка на сегодня, — подумала Софи, заворожённо глядя на холмы. — Дух захватывает, когда смотришь вдаль.

Кругом росли дикие нарциссы, и местность казалась просто божественной. Софи не стала долго раздумывать и решила искупаться. Ровная поверхность озера и глубокий насыщенный голубой цвет так и манили. Настолько завораживала его чистота, что она и не заметила, как уже оказалась в воде, скинув перед этим пижаму (единственную одежду, что у неё была — не хватало бы и её лишиться!).

Лагерь…

Лагерь был устроен с простой, но удивительной практичностью. Костёр, окружённый камнями, горел ярким пламенем, отбрасывая длинные тени на деревья и палатки, сделанные из грубой ткани и шкур. Над костром был вертел с котелком, из которого валил густой пар, смешиваясь с дымом и создавая уютную, почти домашнюю атмосферу.

Мужчины, как и Александр, были в кильтах — красных с жёлтой полоской, что, как позже узнает Софи, было отличительной чертой их клана. Они сидели на густо постеленной траве, которая оказалась листьями папоротника, создавая мягкую подстилку. Некоторые из них были заняты своими делами: один, здоровяк с руками, как стволы деревьев, протирал лошадь, его движения были медленными и уверенными. Другой, лохматый и маленький (такой милашка, как гном, ей-богу!), что-то мешал в котле, от которого шёл необыкновенно вкусный запах. Софи почувствовала, как её желудок предательски заурчал.

В углу лагеря стояли несколько луков и колчанов со стрелами, аккуратно сложенные рядом с мечами и щитами. На ветвях деревьев сушились шкуры животных, а рядом с палатками лежали свёртки с провизией и кувшины, вероятно, с водой или вином.

(Обращение автора: иногда самые простые вещи — вроде запаха еды у костра — могут стать началом чего-то большего. И, возможно, этот вечер станет для Софи началом нового приключения.)

— Опа, опа, опапа! А лорд-то позаботился об ужине на славу, опапа! — заржал какой-то тип с поросячьим лицом.

Софи сразу его невзлюбила. Его голос был резким и неприятным, и в её голове мелькнула мысль: а вдруг Алекс её обманул? Вдруг он на самом деле хочет ей навредить?

Она посмотрела на Александра, на его мужественное лицо, и почему-то успокоилась. Для пущей надёжности она прижалась к нему крепче, обхватив его за шею.

— Довольно, Айфрин, пока не схлопотал! — резко сказал Александр, бросая в сторону мужчины улов. — Ужин — займись! Сегодня на ужин, как видите, лосось и варево, что Григер нам готовит. И это всё! — Он сделал паузу, его голос стал твёрдым и властным. — А теперь следующее: это Софи, и она под моей, а теперь и под вашей защитой. Она пойдёт с нами.

— С нами? Зачем нам баба? — прокряхтел «гном» у костра. Он тоже перестал нравиться Софи. — Нам её ещё не хватало, своих проблем полный рот.

Он сплюнул в сторону Софи, и раздался смех поодаль, ближе к деревьям.

— Григер, так у тебя гнили полон рот, как погляжу! — раздался голос из тени. — Кто же так разговаривает в присутствии прекрасных дам? Вот ты жалуешься, что даже шлюхи портовые тебя отшивают, так ты вести себя и не умеешь!

От деревьев отделилась тень мужчины, сгорбившегося, с густой седой бородкой. Софи увидела старца с добрыми глазами, окружёнными морщинками, словно лучиками. Это говорило о весёлом нраве человека.

(Обращение автора: иногда самые неожиданные защитники появляются в самый нужный момент. И, возможно, этот старец станет для Софи не просто другом, но и проводником в этом странном мире.)

— Михейл, дитя! — представился старик, его голос был тёплым и добродушным. — А тот болван Григер, ты его не боись, он больше лает. А так безвредный, а если сильно надоест со своим нытьём, ты скажи мне или вон… — он показал в сторону лошадей, где стоял высокий мужчина с мрачным выражением лица. — Молчуну. Он ему враз шею намылит, чтоб не повадно было.

Все мужчины засмеялись, кроме Григера. Он, как оказалось, был явно недоволен такой идеей. Промолчав, он отвернулся к котлу, продолжая мешать варево с таким видом, будто это лично его оскорбило.

Софи не могла сдержать улыбки. Несмотря на всю странность ситуации, в этом лагере было что-то уютное, почти домашнее. Она почувствовала, как напряжение постепенно уходит, сменяясь лёгким любопытством.

(Обращение автора: иногда самые неожиданные места становятся домом. И, возможно, этот лагерь станет для Софи именно таким местом.)

Самый прекрасный день в моей жизни.

«Самый прекрасный день в моей жизни? Это была ночь…»

(Бриджит Бардо)

Приближалась ночь, крадучись так незаметно, что казалось, будто сама тьма осторожно ступает по земле, укрывая всё вокруг своим бархатным покрывалом. Лес, который днём был полон жизни и звуков, теперь затихал, лишь изредка нарушая тишину шелестом листьев, будто деревья перешёптывались между собой. Звёзды, яркие и бесчисленные, как рассыпанные алмазы, медленно загорались на небе, напоминая о быстро пролетевшем времени.

За разговором у костра, за прекрасным ужином, Софи и забыла, что Алекс так и не выпустил её из рук. Ей было так хорошо и спокойно в его сильных и тёплых объятиях, что даже не хотелось, чтобы он её отпускал. Его руки, казалось, создавали вокруг неё невидимый щит, защищающий от всех тревог и страхов.

Один за другим мужчины стали отдаляться от костра, готовясь ко сну. Софи наблюдала за Алексом, как он разговаривал со своими людьми, и думала, что он сам не замечал, как его большой палец выводил круги по её ладони. Это было такое простое, но в то же время невероятно интимное движение, что её сердце забилось быстрее.

Всё это казалось таким правильным, как будто так и должно было быть. Эти объятия, костёр, звёзды, сверчки и покой — абсолютный покой.

(Обращение автора: иногда самые простые моменты становятся самыми важными. И, возможно, этот вечер станет для Софи началом чего-то большего.)

Софи поняла одну вещь: она ни за что не променяла бы это мгновение на возвращение домой, в пустую и одинокую квартиру в Сиэтле. Здесь, в этих объятиях, под звёздным небом, она чувствовала себя живой.

— Я вот всё думаю, как же ты оказалась одна в этой глуши? — неожиданно сказал Алекс, его голос был тихим, но в нём чувствовалась лёгкая настороженность. — Для меня полнейшая загадка, кто ты. И я даже не поверю, что ты на самом деле потерялась.

Он посмотрел на девушку сверху вниз, его глаза были серьёзными и… такими родными.

— Боже, о чём я? Родными?! — мысленно выругалась Софи. — Наверное, я устала или перегрелась на солнце, когда была на озере.

— Ты мне всё равно не поверишь! — она отвернулась, её взгляд устремился на костёр, где языки пламени танцевали, создавая причудливые тени.

— А ты попробуй! — улыбнулся Алекс, и в его улыбке было что-то такое, что придало Софи уверенности. — Кто знает, а вдруг и поверю.

Его слова словно развязали ей язык. Она почувствовала, что может рискнуть, что ничего страшного не случится, если она ему доверится.

— Ну что же, значит, слушай… — начала она, глубоко вздохнув.

И тут Софи поведала Александру Броди о девушке из 2006 года. Она рассказала всё: о городе, о своей подруге Камилле (кстати, о подруге — интересно, она заметила, что Софи пропала?), и даже о шамане и амулете не забыла упомянуть.

Алекс слушал её, не перебивая, с таким уморительно-серьёзным лицом, что Софи едва сдерживала улыбку. Периодически он хмурился, его взгляд устремлялся куда-то вдаль, будто он пытался представить себе всё, о чём она говорила.

(Обращение автора: иногда самые невероятные истории оказываются правдой. И, возможно, эта история изменит всё для них обоих.)

— Ну что же, ты думаешь теперь? — разочарованно вздохнула Софи, её голос звучал тихо, почти шёпотом. — Ты наверняка решишь, что я сумасшедшая.

Александр тихо сидел, его глаза были прикованы к костру, где языки пламени медленно угасали, оставляя после себя лишь тёплый свет углей. Он ничего не ответил на её терзания, просто поднялся, всё ещё держа её на руках, и направился ближе к деревьям.

Софи почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее. Она не знала, что он задумал, но его молчание её тревожило. Может, он решил всё обдумать? Или, может, её история его напугала? Она не могла понять, что он думает, и это сводило её с ума.

Подойдя ближе к деревьям, она увидела, что на земле было расстелено что-то большое и зелёное.

— Что это? Ты хочешь, чтобы я спала на земле? — её голос звучал с ноткой возмущения, но в то же время в нём чувствовалась лёгкая растерянность.

Александр наконец заговорил, и его голос был спокойным, почти убаюкивающим.

— Мы будем спать не на земле, нам постелили листья папоротника, — сказал он, будто это было совершенно нормально, и она задавала глупые вопросы.

Софи почувствовала, как её щёки начинают гореть. Этого ей только не хватало — спать на земле! Хорошо, она ходила в походы, и да, они ночевали на природе, но она никогда не спала на голой земле. Были палатки, спальные мешки, наконец, но не листья же!

— Листья папоротника? — она подняла бровь, пытаясь скрыть улыбку. — Это что, новый тренд в дизайне интерьеров? "Лесной шик"?

Александр улыбнулся, и в его глазах мелькнула искорка юмора.

— Не знаю, что это, но ты привыкнешь, — сказал он, укладывая её на мягкую подстилку из листьев. — Это лучше, чем кажется.

— О, конечно, — Софи притворно вздохнула. — Я всегда мечтала спать на гигантской салатной тарелке.

(Обращение автора: иногда самые неожиданные моменты становятся началом чего-то большего. И, возможно, эта ночь под звёздами станет для Софи началом нового приключения.)

Софи всплеснула руками от возмущения. Эмоции били через край, и она не выдержала, немного вспылив. Наверное, сказывалась усталость, да и стресс её не обошел стороной.

— Ну да, вот глупая, как же я не подумала про листья то! — её голос звучал с ноткой сарказма. — Да ты издеваешься надо мной!

Улыбка с лица Александра мгновенно пропала.

— Я не буду спать ни на земле, ни на листьях, хоть пусть они будут… не знаю даже чьи, — продолжила она, чувствуя, как её щёки начинают гореть.

— И что же ты предлагаешь мне теперь делать?! — его голос звучал так, будто он насмехался над её наивностью, словно она вела себя как избалованная принцесса. Но это было не так — всё вокруг было для неё слишком необычным.