Предсказание. Право на любовь

Глава 1

Глава 1.

Любовь имеет право быть любой. Особенно – неожиданной и вопреки…

А. Князева

Нане

— За молодых! Ура! Пусть живут долго и счастливо, — раскатистый бас дяди Карлена разносится по переполненной зале. Гости подхватывают, бокалы звенят.

А я невольно задерживаю дыхание.

Сейчас он приступит к своей любимой части.

— Ну что, Нане джан? Принимай эстафету! Твой старый дядя еще не потерял ни надежду, ни чутье на хороших парней. Обещаю, следующее застолье будет в твою честь! А пока, — смеется, — смотри, запоминай и готовься! За любовь! И… за скорую свадьбу нашей любимой пышечки!

Пышечки…

Мое детское прозвище повисает в воздухе. Тяжелое и липкое, как подливка для пахлавы. Оно обволакивает меня, приковывая к месту. Парализует.

Сотни глаз – теплых, сочувствующих, открыто смеющихся – мгновенно фокусируются на мне. Щеки вспыхивают таким жаром, что кажется вот-вот подпалят мои нарочито аккуратные локоны. Я чувствую, как под корсетом платья (туго затянутым мамой сегодня утром со словами «Хоть талию подчеркнем!») проступает холодный пот. Хочется провалиться сквозь начищенный паркет прямо в подвал.

— Карлен джан, ну что ты ребенка смущаешь?

Сквозь гул улавливаю голос тети Сусанны, его жены, но в ее тоне больше снисходительности, чем упрека. Она лишь подтверждает общее настроение: да, Нане – наш следующий проект. Строчный. Стратегического значения.

Я силюсь улыбнуться. За годы жизни уже подпривыкла к тому, что в семье Аракелян понятие личных границ существует только на бумаге, где-то в параллельном измерении, которое никогда не пересекается с нашим. Такова проза жизни.

Делаю глоток шампанского, но пузырьки неприятно щиплют горло, а послевкусие кажется чересчур приторным.

Пытаюсь выдавить слова благодарности, и мой голос глохнет где-то в пищеводе. Вместо этого я лишь неуклюже машу рукой, изображая традиционное: «Ой, ну что вы!».

Внутри же бушует ураган стыда и возмущения. Любимая пышечка. Как котлета в панировке. Спасибо, очень лестно. Приятно осознавать себя блюдом на семейном столе, ничего не сказать. Особенно, когда тебе двадцать пять, ты работаешь в школе, руководишь волонтерским центром на двести человек, а тебя при всем честном народе представляют как неликвидный товар, требующий срочной распродажи!

Во главе стола счастливо сияет мой младший брат Арам, обнимая свою драгоценную Леру. Они сегодня – центр вселенной, а я – неловкое пятно на их идеальном празднике. Объект всеобщей заботы.

Мама перехватывает мой взгляд и многозначительно поднимает бровь.

Дескать, видишь? Тебе бы так!

Папа, который раньше предпочитал обходить эти темы стороной, согласно кивает дяде Карлену, уже обсуждая с ним кого-то из сыновей своих давних друзей из Армении. До меня доходят обрывки их разговора:

— …Хороший парень, бизнес свой, машина…

Я в ужасе закатываю глаза и быстро отворачиваюсь, пока никто из них не видел моей реакции.

Знали бы вы, сколько раз я уже это слышала! Всегда одно и тоже: армянин, из хорошей семьи, достойный.

Этих достойных в архиве моей семьи уже больше дюжины. Не удивлюсь, если они записывают всех кандидатов в тетрадку, заполняя перед их фамилиями пункты соответствия, как в брачном агентстве.

Серьезно. Иногда мне кажется, что наши родственницы (у женской половины любовь к сводничеству развита особенно остро) легко могут дать фору любой свахе с Первого канала.

Из всех, присутствующих на помолвке, гостей больше половины молоденьких пар – результат упорного труда и квалификации моих тетушек во главе с неизменным руководителем сия брачного синдиката – моей уважаемой бабушки Сирануш. Или просто Сируш, как ее называют дома.

Вот, кто уж точно не умеет проигрывать.

Она умудрилась удачно переженить троих сыновей (двое из которых мой папа и дядя Карлен сейчас решают мою судьбу), пятерых племянников и одного внука. Настоящий эксперт в части любви, и ярый противник Интернета. Ее любимый инструмент продвижения – сарафанное радио и деятельные подруги чуть ли не в каждом городе не только на родине, но и здесь – в России.

Первый раз она попыталась пристроить меня в восемнадцать. Я воспротивилась, заявила, что хочу учиться и попросила отсрочку на несколько лет. Папа поддержал. А потом… Потом стало не до этого.

Проблемы в семейном бизнесе, выстраивание нового бизнеса, болезнь дедушки. Обо мне будто забыли. А когда снова вспомнили, было уже поздно.

Потому что красивых женщин любят куда больше, чем умных. Особенно, когда вкупе с умом у девушки имеются проблемы со зрением и тридцать дополнительных килограмм к идеальному весу.

Короче, пышка Нане оказалась не по вкусу 90% всех подобранных кандидатов. Кто-то уже женился, у кого-то отмахнулся, а от кого-то отказалась я сама.

Ситуация накалилась до предела, когда Арам объявил, что хочет жениться на русской. Дома все как с цепи сорвались. Кричали, спорили, рвали на себе волосы. Бабушка вообще собрала вещи и объявила, что переедет в дом престарелых. Это надо было видеть. Но слава богу Арам оказался сильнее, переманил всех на свою сторону, и бабушке ничего не оставалось, кроме как сложить меч и принять поражение.

Глава 2

«Идеал».

Название спортивного центра звучит как злая насмешка. Особенно когда твои ноги горят, как два перегретых двигателя, а пот стекает по спине ручьем, который спокойно мог бы снабдить водой небольшую деревню.

Мы с Верой только что закончили свою пробную групповую тренировку с персональным тираном… тьфу тренером. Лежим теперь на ковриках для йоги и под размеренный голос тренера, щебечущего о гармонии с внутренним “Я” тупо пытаемся не сдохнуть. Черт, даже голова не двигается…

С трудом перевожу расфокусированный взгляд на подругу. Улыбаюсь уголками губ – на большее меня просто не хватает.

Если раньше мы всегда были разными, какими могут быть только армянка и русская, то сейчас легко можем сойти за близнецов. Одинаково уставших, потных, краснокнижных близнецов.

Ну что, сестра по несчастью, ты еще веришь, что у нас все получится? Первый день, а мы уже полудохлики, впереди - еще три месяца пыток. Представляю, что через два дня все повторится и содрогаюсь. Пока только внутри. Внешне я все тот же невозмутимый колобок-неудачник, которого знатно передержали в печке.

— На сегодня все. Похлопаем себе и скажем спасибо. До встречи на следующей тренировке!

Наш инструктор Маша грациозно выплывает из зала, и все начинают потихоньку собираться.

— Напомни, пожалуйста, почему я на это согласилась? — пыхтит Вера, сворачивая свой коврик.

Я следую ее примеру и тоже неуклюже встаю.

— Похудеть, Вер. А еще утереть нос нашей любимой Грымзе.

Грымза – она же Антонина Павловна Цвенгер – заместитель директора нашей школы, страшный сон всех педагогов и самый невоспитанный человек из всех, кого мне приходилось встречать. Серьезно! Она даже моих родственников превзошла.

Ее колкие, полные ядовитой желчи высказывания по поводу людей размера «плюс» наверняка оставили душевные травмы не одному поколению учителей в нашем многострадальном коллективе. А недавно она совершенно спокойно заявила, что именно на таких, как мы с Верой (считай 85+) держится вся система образования. И не потому что мы хорошие специалисты, а просто на нас никто не засматривается. Следовательно, мы никогда не выйдем замуж. Нас попросту туда не возьмут. А значит, школе всегда будет на кого положиться.

Сказать, что мы выпали с такого в осадок – не сказать ничего. Злились, ругались, пыхтели как паровозы. Потом психанули, нашли сайт Центра Преображений «Идеал» и вот мы уже тут.

Отряхиваю руки и, подхватив с пола пустую бутылочку, выхожу за Верой в коридор.

— Ага, с мокрой задницей и с гантелями вместо ног мы прям капец какие уверенные! Королевы красоты, не меньше.

— Ты забыла про красные лица, — фыркаю. — Мы похожи на вареных раков.

— Раков? Даже до лобстеров не дотягиваем?

— А вареным лобстером быть приятнее?

— Конечно! Как минимум, потому что это дорого. Вот ты, например, — указывает на меня пальцем, — можешь позволить себе на обед лобстеров?

Качаю головой.

— То-то же! И другие не могут. Так что, подруга, выбирай выражения с умом. Вдруг Вселенная услышит и все-таки пошлет нам счастье. А лучше мужа богатого. Тогда совсем времени не останется на глупые мысли.

Понимающе подмигивает и заходит в раздевалку.

«Ну что, Нане, – подбадриваю себя, глядя на свое отражение. – Всего-то сорок минут. Всего-то пара километров на эллипсе (наша садистка назвала это «разминкой»!), силовые упражнения с весом в половину собственного тела (которое теперь отказывается шевелиться) и растяжка, во время которой я чуть не оставила свою душу на коврике. Легко! Особенно после целого дня на ногах в школе, где я не просто учитель, а живой навигатор, психолог и укротитель подростковых гормонов. Кто там думает, что девушки в теле не знают, что такое движение? Пусть попробуют пройти мой ежедневный марафон: от кабинета до столовой, от столовой до спортзала, от спортзала к волонтерам, а потом еще и по магазинам, потому что мама сказала «хлеба купи»! Я не хожу, я совершаю пешие подвиги!»

Мысли прерывает навязчивая вибрация в сумке. Мама.

Сердце предательски екает.

Обрывки утреннего телефонного разговора бабушки всплывают в памяти: «…Да, да, Мане джан! Ашот такой хороший мальчик! Инженер? Квартира в городе!… В субботу? Обязательно! Я Нане предупрежу!». Предупрежу. Как приговор.

– Алло, мам? – делаю максимально бодрый голос, хотя дыхание еще не восстановилось.

— Нане, дочка, ты где? Нам нужно кое-что очень важное обсудить!

Голос мамы звучит так, будто она объявляет о планах по колонизации Марса, а не об очередных смотринах.

Внутренний монолог мгновенно становится язвительным.

Очень важное. Да уж. Важнее только вопрос мирового голода или вечной молодости. Конечно же, это Ашот-инженер-с-квартирой.

— Я занята, мам, — говорю, стараясь, чтобы в голосе зазвучала праведная усталость. — В фитнес-клубе. Только что закончила тренировку. Вы же хотите, чтобы я выглядела… достойно перед встречей с судьбой? — добавляю нотку жертвенности. Пусть знает, что я “работаю” над проблемой. Пусть даже работа эта больше похожа на самоистязание. — Вернусь только вечером. Уставшая. И запыхавшаяся. Все, как положено.