Прекрасное далёко

Часть, в которой все встречаются

Фиранги

Здесь море не пахло морем. Оно совсем ничем не пахло. В чёрных водах проступали силуэты кого-то или чего-то плавающего. Но воздух и вода ничем не пахли. Ни рыбой, ни водорослями, ни гнилью. Падать в чёрные волны нельзя. Даже если раньше был лучшим пловцом. Из чёрной толщи никто не возвращается — это он запомнил с первого дня. Но сколько времени с этого «первого» дня прошло? Не вспомнить.

Подкравшаяся волна ощутимо качнула лодку, стряхнув с Фиранги дрёму. Заставила понервничать. Гадко быть моряком, боящимся воды. Но гораздо хуже, если окажешься навсегда сухопутной крысой. Проще уж проглотить страх и храбро броситься навстречу очередному судну, пригодному для грабежа. Например, приближающуюся плантационную галеру, так хорошо облизанную лунным светом. Не считая «склепа», самой нижней палубы с рабами внутри, здесь было чем поживиться. Судно прилично просело. Можно отдать усы на отсечение, что добра хватит на всех. И, в отличие от любых других торговцев, эти не вызывали жалости. С ними можно было не сдерживать себя моральными заморочками. Раз-два-три, марш!

Осталось только вернуться на борт и сообщить капитану о наживе, что сама шла в руки. Капитану. В душе Фиранги был рад, что отучился произносить это раболепное слово «сахиб»название европейца в колониальной Индии. Также применяется как титул правителя или божества. Характеризовало отношение покорённого населения к колонизатору., которое прилипало к каждому белому, что встречался на его пути. И теперь оно ушло. Навсегда. Здесь можно было вдохнуть свободу полной грудью. Лучше и легче оставаться в команде капитана Крюка, чем терпеть сахибов в Индии. Знай правила Весёлого Роджера, не попадай под гнев капитана да не твори глупостей. А в остальном не на что жаловаться. Делёжка справедливая. Компания весёлая. Особенно мистер по прозвищу «Сми». Да и выкрикивающий крепкие словечки попугай всегда смешил.

— Капитан Крюк, — отрапортовал Фиранги, с ловкостью кошки поднимаясь на борт Весёлого Рождера, — плантационная галера. Прямо по курсу.

«Знатно просевшая, — мысленно добавил он. — Рабов в склепе немало».

Но спасение рабов — дело удачи самих рабов. Если дела пойдут хорошо — получат свободу. Если плохо — избавление.

Сердце в азарте колотилось в груди. Кровь кипела. Быть жестокой битве. Два пистоля, три кинжала, сабля. А дальше дело удачи. Фиранги и с голыми руками выходил победителем из различных передряг. Даже когда сам начинал свой путь с побега из склепа, что неоднократно случалось в родной Индии. С мёртвых тел можно набрать и пистолей, и пороху, и пуль, а сабли и подавно найдутся.

Чёрный флаг гордо реял. Пушки начали грохотать, а предстоящий абордаж громко поддерживался криками команды. Капитан отдал приказ. Абордажные кошки взмыли в воздух. Началось. Вот сейчас и пойдёт потеха…

Глухой звук он больше ощутил, чем услышал. До боли знакомый. Раз услыхав такой, уже ни с чем не спутать. Галера с рабами вот-вот должна была подкинуть парочку очень неприятных сюрпризов. И не для пиратов.

— Капитан, — крикнул Фиранги во всю глотку и рывком пантеры оказался за широкими плечами оного, — попридержите атаку! Мы не одни. На борту друг, и сейчас будет… большой бум!

На его слова отозвалось сразу несколько матросов:

— Что?!

— Бум?

— Большой?

— Взрыв?!

Капитан Крюк вопросительно перевёл на него взгляд и только хотел что-то спросить, как грузовой люк со знакомым Фиранги уже не глухим звуком взорвался изнутри, породив панику на борту. От такого внезапного удара со стороны потенциальной жертвы даже самые прожжённые головорезы на мгновение растерялись.

— Удача на нашей стороне! Я знаю, кто там… — хмыкнул он в свои усы.

Удивительно, но капитан, по мнению Фиранги, вёл себя, как типичный сахиб. Особенно на фоне команды и её криков, лишённых смысла, наполненных желанием угрожать и запугивать. Впрочем, гадкое слово стоило забыть и сказать «как дворянин». Даже яростный, как Шива, и суровый, подобно Индре, Крюк сохранял что-то до того царственное, что Фиранги рядом с ним чувствовал себя мальчишкой-оборванцем. Даже в самой грязной кровавой свалке капитан умудрялся выглядеть достойно, да и сабля его танцевала с изяществом каллиграфического пера. В то время как остальные не глядя рубили и кололи. Они пираты, куда им элегантность?

От пиратских криков вибрировал воздух:

— Добыча или жизнь!

— Сдавайся или умри!

— Пусть кровь течёт рекой! Бойся, проклятый!

— Сабли и пистолеты! Все на бой!

— Смерть или плен!

— Для славы и пиратской чести! Вперёд, без страха!

— За водку и Сталина! — умудрился перекричать всех кто-то со стороны работорговцев.

***

Ада

Она очнулась, когда больно стукнулась затылком о клетку. Нахождение в склепе угнетало. Настолько, что она с трудом смогла вспомнить, где она и для чего забралась в это мерзотное место. Встряхнувшись, Ада прицельно пнула правую стенку своей клетки. Ничего не произошло. Она пнула ещё раз шесть и не успокоилась, пока не услышала недовольный русский мат.

— Ох, вот это «доброе утро», а ведь я даже не с похмелья… — заворчал Евгений Воробьёв, трижды герой Советского Союза и по совместительству товарищ и коллега Ады.

— Рота подъём! — гаркнула она в ответ, услышав со всех сторон недовольные стоны. — Что, свободы больше не хочется?

От желанного слова недовольных стало меньше, а одобрительного гула — больше. Она удовлетворённо кивнула себе. Ситуация до боли напоминала её годовую командировку в Индостан, где ей довелось и клеймо «Р» предплечьем получить, и английскую власть свергать, и шпионскую сеть в местном клубе офицеров строить, но главное — набраться опыта в освобождении рабов. Именно там появилась рабочая стратегия организовывать собственное попадание в одну из клеток, а затем прорываться изнутри. На нижних палубах не только склеп находится, но и оружейная. Надо только добраться до неё без лишнего шума. Примитивный, частично проржавевший замок легко поддался её инструментарию взломщика-новичка.

Часть, в которой Ада и Капитан знакомятся

Ада

«Главное, чтобы никто не сходил с ума из-за моего пола. Особенно этот пиратский капитан. Ещё одну голову рубить не хочется...»

— Капитан, разрешите обратиться, — решительно подошла она к высокой статной фигуре пирата, стоящего к ней спиной.

Он немедленно повернулся на её голос. С удивлением посмотрел на женщину, которая в его картине мира вела себя страннее, чем летающий слон. Зато Ада получила возможность разглядеть его вблизи во всех деталях. И первое, что она увидела, были глаза. Одновременно и голубые, и серые, словно серебряный слиток, скрытый несколькими слоями арктического льда. Они были способны и промораживать насквозь, и пронзать даже в самом спокойном настроении обладателя. От такого взгляда становилось почти физически больно, но прерывать зрительный контакт не позволяла вредность.

— Капитан Крюк к вашим услугам, — сухо, но вполне доброжелательно ответил он, обрушивая на неё всю силу своего тяжёлого взгляда. — Донья…

— Просто Ада. Я… — голос быстро сорвался на жалкое сипение. От пронзительного взора внутренности словно покрылись инеем и ходили ходуном в стремлении поменяться местами. Дышать стало катастрофически трудно. Только усилием воли она сумела выдохнуть и подчёркнуто ровным тоном продолжить: — Я хотела поблагодарить вас за спасение. Как наших ребят, так и меня. От судьбы похуже смерти.

Она не стала уточнять, что именно хуже смерти — сомнительные чёрные воды или рабство, пока тело не свалится, лишившись всех сил. Бешено колотящееся от мучительного взгляда сердце не позволяло трезво думать, и смысл услышанного дошёл до неё с приличным опозданием:

— Как вы сказали вас зовут?

Он повторил. Голос его звучал словно через толщу воды, но сомнений в сказанном не было. Капитан Крюк. Тот самый капитан Крюк. Ада перевела взгляд на его правую руку. Из рукава роскошного алого камзола поблёскивал в лунном свете крюк. На этот раз её голос пропал надолго. Впрочем, это было к лучшему. Не потеряй Ада способность говорить, она бы гневно потребовала не играть в игры, а сообщить настоящее имя. Капитан Крюк — это персонаж детской книжки про невзрослеющего мальчика, остров потерянных детишек и пиратов.

Но дело было не только в том, что перед ней предстал сказочный герой, его реальный прототип или просто человек с красивым псевдонимом. Ада совершенно точно и без единого сомнения слышала Ложь. Ложь с большой буквы. Нестерпимое враньё, которое произносилось ей в глаза. И отчего-то она, разведчица, которая с ложью всегда была в партнёрских отношениях, испытала такую всепоглощающую ярость, что на капитана хотелось накричать. А то и броситься в драку. Собственная импульсивность оказалась столь пугающей, что Ада сбросила морок немоты.

— Кхм, — прочистила она охрипшее вдруг горло, — капитан… от имени всех освобождённых людей я прошу принять нас на борт вашего корабля. До первой остановки.

— Боюсь, я вынужден дать отрицательный ответ, — незамедлительно произнёс он. — Почините это судно. Отправляйтесь туда, откуда прибыли.

Мимо них пробегали туда-сюда пираты с награбленным. Среди них попадались освобождённые рабы, помогающие перетаскивать всё ценное. К новым хозяевам шла мебель, ткани, драгоценности, продукты… Ада почти не присматривалась. Она спешила обогнать капитана, направившегося к своему кораблю.

— Капитан, позвольте, на пути к свободе мы взорвали трюм, — отрезала она ему путь у самого трапа. — Да и ваши пушки оставили дырок. Мачта едва держится. Всех этих людей волокли на плантации, а не в моряки. Никто из них не умеет ходить под парусом. Как и я. Жека… может быть, хотя едва ли.

— Вы получили свободу. Учитесь пользоваться ей мудро, — последовал странный ответ, а капитан демонстрировал заметное раздражение.

«Это не свобода. Это удавка, на которой нам всем предстоит повеситься!»

— Тогда прошу оказать услугу, — не сдавалась она. — Последнюю. У вас достаточно людей. Я прошу убить нас всех прямо здесь и сейчас. Смерть от сабли… или крюка будет куда милосерднее, чем медленно сходить с ума от голода, жажды в ловушке этих чёрных вод.

***

Капитан

Чёрт бы её побрал! Безрассудная девица едва ли когда-то знала, что такое осторожность. Идти в бой? Спокойно гулять среди пиратов? Идти поперёк капитана?! И не просто капитана, а капитана пиратов! Да к тому же того, кто славился своей вспыльчивостью. Сразу после ожесточённой битвы, когда кровь ещё бурлила от победы и требовала больше. Больше выстрелов, больше пороха, больше противников, больше… всего. Подобную жажду неплохо утоляли женщины, недаром в пиратских портах жрицы любви не страдали от отсутствия клиентов. Сейчас на неё даже смотреть было невыносимо. Низменные желания так и норовили затмить разум. А дурёха сама рвалась на пиратский корабль в окружение жаждущих её тела мужчин. Не говоря о том месте, куда они обречены вернуться. При таком раскладе смерть от крюка воистину была бы куда милосерднее.

Капитан давным давно дал себе клятву — не обрекать женщин и детей на существование на острове. Судна с ними Весёлый Роджер обходил стороной. Всё лучше, чем остров. Даже утопление в чёрных водах. Проклятая земля превратит их в то, что уже не будет считаться человеком. Лишённые памяти и рассудка тени, способные лишь блуждать по маленькому безграничному острову. Один взгляд на них — пытка, но знать, что они стали таковыми по его вине? Он знал себе цену, не обманывался, признавая свои окровавленные по локоть руки, не прикрывался благородством. Но у всего был предел. Даже для пирата существовали немыслимые вещи. И эта была одной из таких.

Едва увидев чертовку, выскакивающую из образовавшейся дыры на палубу, он решил, что она суккуб, прибывший по его душу. Даже удивился, когда не обнаружил рогов и хвоста. Облачённая в мужское платье, смертоносная, шустрая и, нельзя не признать, полезная. Окажись на её месте мужчина — капитан взял бы его в команду уже во время боя. Но женщина означает появление проблем. Выдёргивая её из лап смерти, он чувствовал, что проблем от неё будет немерено. Быть может, стоило не бросаться её спасать и не мучиться в последствии совестью? Но при взгляде на её растерянные синие глаза и теряющую равновесие фигурку его словно кипятком окатило.

Часть, в которой появляется Остров

Фиранги

Яркий солнечный свет оповестил их о возвращении. Они добрались. Остров он не очень любил. Больше терпел необходимость присутствия на оном. Высадка будто что-то отбирала у него, оставляя неприятные ощущения. Едва земля показалась на горизонте, в голове вновь вспыхнули мертвенные липкие слова, о которых совсем не хотелось думать:

«Ты будешь помнить больше остальных. Но не надейся, что запомнишь всё. Правила есть правила. Остров заберёт необходимое... Тебе не привыкать играть на всех сторонах...»

Хотя в этот раз всё вышло не так гнетуще. Кажется, даже капитан Крюк был в приподнятом настроении. За всё время их возвращения на остров всего пару раз рявкнул на особенно нерасторопных ребят, да на него. Но за дело. После всеобщего празднования и возлияния Фиранги умудрился уснуть в обнимку с гитарой почти у самых дверей его каюты. Как так произошло, он не помнил. С подозрением косился на хихикающего Воробьёва. Не оттащил ли тот его спящее тело поближе к проблемам?

С другой стороны, в присутствии этого «потерянного в детстве братца», как их окрестила Ада, на острове впервые можно было свободно дышать. Да. Тени всё ещё слонялись туда-сюда и убивали всяческое желание радоваться жизни, но Жека, взяв в охапку Коса и Сми, гордо отправился искать приключения на свой аф-ед-рон. Он не объяснил, что это за зверь такой и почему на него так срочно требовалось искать приключения, но остаться в стороне Фиранги не смог. Тем более, что прогулка по острову принесла интересные открытия.

Например, никто тщательно не осмотрел Чёрный Замок, руины которого больным зубом приподнимались у скал. Его порой использовали для засад на Пэна. А некоторые сухие помещения хранили запасы провианта. Остальное никого не интересовало. А зря, ведь подземелья, в которых располагались раньше клетки да пыточные, теперь использовались в качестве невероятно злачной таверны. Местечко для тех, кто не против за один вечер лишиться всех зубов в пьяной драке. Жека назвал это место пятачком порока и алкоголизма, а Кос метко обозвал подмышкой Сатаны. Оба были в восторге и помчались срочно пить. Сми пожал плечами и тоже присоединился.

Фиранги выпил пару кружек рома, почувствовал вкус крепкого пойла, вдохнул запах сырости, плесени и множества немытых тел. Ужасно. И прекрасно. Здесь ему нравилось. Остров сам по себе не был таким уж плохим. Маленький, но безграничный. Ещё не нашёлся тот смельчак, который обошёл его полностью. На самом острове хватало водоёмов с нормальной водой. И даже ненормальной. Например, в серебряном озере обитали русалки. Воду из него пить не опасно, на свой страх и риск можно даже искупаться. Но русалки, они такие, схватят и утащат на дно. Русалками рано или поздно становились тени женщин. А по суше бродили тени мужчин. Они не страдали. Можно ли страдать, если память навсегда угасла, а вместе с ней все чувства. Тени не скучали, ни к чему не стремились, ничего не теряли. Ничего не чувствовали. Были никем. И вокруг них будто царило ничто.

Это хорошо ощущалось именно в таких местах, как внезапная таверна. Здесь помнили, жили, стремились, надеялись, печалились и радовались. Здесь люди были кем-то. Здесь было что-то. Погружаясь в пучину пьяных песен и нестройных танцев, Фиранги заметил, что Ада тоже каким-то чудом нашла таверну. Капитана поблизости он не увидел и очень удивился. Как ему показалось на Весёлом Роджере, рыжая разведчица проявляла яркий интерес к Крюку. Причём взаимный. Мимоходом он отметил, что пара из них получилась бы боевая. И словно зудящая царапина вновь вспомнилось то, о чём думать совсем не хотелось.

«В основе всего лежит порядок... Я желаю избавиться ото всех возмутителей спокойствия. Но ты не такой, Фиранги...»

Жека громко не согласился и добавил, что капитана жаль отдавать на съедение страшной женщине. Его крик вырвал прохвоста из нестройных мыслей, за что разведчик получил вызов на дуэль. Но на правах вызванной стороны объявил, что дуэль будет поэтической. Именем какого-то Пуш-ки-на победил всухую.

Аду они со всем радушием пригласили за стол. Выглядела она не слишком счастливой.

Это заметил не только Фиранги. Жека, Кос и Сми тоже подметили, что успешное спасение рабов и высадка на твёрдую землю сделала её мрачной тучкой. В пару к капитану, который всегда становился угрюмым вне Весёлого Роджера. Но если Крюка, как считал Фиранги, спасти уже нельзя, то весёлая атмосфера таверны да больше рома просто обязаны были взбодрить сестру по оружию. Со всей посильной помощью троих товарищей он приступил к операции «развеселить Марсианского Демона». Воробьёв не сразу понял, в чем именно заключаются методы Фиранги, но яро помогал.

Первым пунктом они пили и рассказывали самые глупые и смешные истории. У пиратов таковых хватало, да и Жека не отставал. Для особенно пикантного каламбура он рассказывал про свой неудачный брак с девушкой по имени Василиса, которая с его слов «с одной стороны красивая, а с противоположной у неё лицо». Первая бутылка рома шла тяжеловато, но на второй они неплохо разогнались. Смена пустой бутылки на полную произошла незаметно для глаз рыжули. Фиранги с Косом громко начали справляться о музыке и даже нашли кого-то, кто скрасил гул возлияний незатейливыми мелодиями. Питейное заведение заиграло красками. Фиранги даже сплясал, пока Жека менял бутылки.

— Ну ладна-лядна, признаю, хи-хи-хи, полное имя у меня Газонокосильщик! — разоткровенничался Кос, едва шевеля языком, когда вторая бутылка подошла к середине.

Ответом стал дружный хохот и справедливо удивлённые вопросы, с чего вдруг такое странное, длинное и несуразное.

— Да радители идиоты! Хатели, хи-хи-хи, ик, чтобы не как у всех. Да лучше бы я был Ванькой Кукукурочкиным, чем это!

Дальше про свои амурные похождения начал рассказывать сам Фиранги. Пытался сбавить обороты с глупого имени Коса, который, как и Жека с Адой, оказался русским. Вот ведь бывают совпадения! Итогом стала его грустная история про роман с танцовщицей, который закончился ножом, приставленным к его самой большой ценности. Нет, не к деньгам. Впрочем, он не терял надежды, что однажды найдёт её и к тому времени она простит ему все измены.