Препод, который меня...

Глава 1

Ульяна

— Эй вы! Вы встали на место для инвалидов! — ору какому-то мажору, который залипает в телефоне, сидя на капоте своего дорогущего авто.

Он поднимает взгляд и насмешливо окидывает меня им.

— И? — нагло выгибает бровь.

— Вы инвалид? Это место для них, а ваше корыто заняло парковочное место, которое может понадобиться человеку с ограниченными возможностями!

Так. Вот тут два момента:.

Но вернемся к мажору.

Придурок скалится в кривой улыбке, а я залипаю на нем.

Ну… в оправдание мне — на таком грех не залипнуть. Что за орел приземлился у моего универа? До неприличия красивый, ухоженный. Алло, кто выпустил этого греческого бога с Олимпа, вы в себе там?

А вообще он не похож на студента. Старше. Более холеный…

— Это должно меня волновать? — хрипло усмехается он.

И нет бы мне уйти. Забить. Ну встал и встал, далось мне это! Черт, да у меня даже машины нет, чтобы возмущаться по данному поводу.

Точно. Нормальный человек бы просто ушел.

Есть такой синдром деперсонализации — дереализации. Это когда человек не может управлять своим телом и видит его будто со стороны.

Вот. Это был тот самый случай.

Я наблюдала со стороны за тем, как моя рука со стаканчиком кофе замахивается… а потом со всей дури этот самый стаканчик, который, на минуточку, был полон, прилетает прямо в лобовое стекло до неприличия охренительного спорткара.

Коричневая жидкость стекает по лобовому на капот и дальше расплескивается брызгами в разные стороны. Но это еще не все. Кашемировое пальто, на создание которого пожертвовала шерсть не одна китайская коза, медленно, но верно покрывается такими же некрасивыми пятнами, как и авто.

— Больная! — орет греческий бог, вскакивая на ноги. — Ты че натворила? Кто все это убирать будет?

— Это должно меня волновать? — возвращаю ему его же реплику, вдобавок некрасиво передразнивая его.

А потом позорно быстро, подхватив рюкзак, смываюсь в главный корпус института, подгоняемая отборнейшим матом красавчика.

Когда-нибудь, когда мы состаримся и наши внуки попросят рассказать историю в духе «Как я встретила вашего деда», я расскажу им заготовленную сказку. Невероятно красивую, где розовые пони скачут по ромашковому полю, а из глаз у них сыплется радуга.

И дело даже не в этом гребаном кофе… Наша история слишком некрасива, настолько, что даже кофе больше не кажется таким уж неприятным. Но это потом… а пока…

Я залетаю в аудиторию и сразу же нахожу свою подругу Настю, сажусь рядом с ней.

— Привет, Уль.

— Угу, — бурчу вместо ответа.

— Последний год! — произносит она торжественно. — Еще каких-то два семестра — и вперед, в вольную жизнь.

— Да-а… — нервно достаю тетрадь для конспектов и ручку.

Как раз в это время к нам подлетает одногруппница, Ленка Синицына, и садится рядом со мной.

— Девки, слышали, кто у нас будет вести экономику?

— Кто? — спрашиваем с Настей без особого интереса.

— Максим Аристархович Никонов, — озвучивает с благоговением.

Мы не успеваем больше ничего спросить, как дверь в аудиторию с шумом распахивается, и размашистыми, немного нервными шагами входит греческий бог… без пальто. На нем лишь брюки и кипенно-белая рубашка, до неприличия сексуально обтягивающая накачанное тело.

— Прошу простить за опоздание. Непредвиденная ситуация, — говорит по-деловому холодно и становится у кафедры.

А я… ну… я медленно стекаю все ниже и ниже… Вообще это бессмысленно. Нас тут пятьдесят человек. Когда меня увидит этот бог, лишь вопрос времени.

И моей скорейшей кончины.

— А Никонов он потому, что… — пищу я.

Ленка придвигается ближе и шепчет с обожанием, не сводя взгляда с нового препода:

— Потому что он сын ректора.

Зажмуриваюсь и давлю в себе стон.

Твою ж мать…
Листаем дальше))

Глава 2

В экстренной ситуации, на адреналине, у человека вскрываются неожиданные резервы, и он выдает поразительные вещи.

Я же ничего умнее, кроме как стянуть резинку и распустить волосы, не придумала.

У меня грива непослушных вьющихся волос. Я никогда не хожу с распущенными. Сегодня мой дебют.

Раскидываю пушистое облако, и оно сразу ложится на плечи, лезет в лицо, щекочет.

Куртку снимаю, оставаясь в однотонной футболке с длинным рукавом.

Какова вероятность того, что он меня не узнает? Ну… она есть, да.

Я плохо слышу, что говорит Максим Аристархович, в ушах грохочет сердце. А вот слова всезнающей Ленки слышу хорошо:

— Поговаривают, ректор и его сын поспорили.

— На что? — спрашиваю шепотом.

— На семестр. На то, что этот Максим Аристархович его выдержит и не слиняет раньше.

— Да не так все было, — вздыхает Настя. — Макс поспорил с отцом, что сделает определенный чек за месяц. Не сделал. Вот, теперь отвечает за то, что проспорил.

— Ты зовешь сына ректора Макс? — спрашиваю ошарашенно.

— Ну… — мнется Настя.

— Вот сучка! — ахает Лена. — Откуда ты знаешь их?

— Мой брат и Макс друзья, — нехотя отвечает Настя.

— Мы потом с тобой об этом поговорим, — многообещающе, с нотками злости говорит Лена.

Хочется застонать в голос! Но я опускаю голову, беспокойно вырисовывая неровные квадраты на полях тетрадки.

— Кто у нас староста потока? — спрашивает Никонов, и я зажмуриваюсь.

— Чур не я, чур не я… — шепчу одними губами.

— А вот она! Ульяна Мурашкина! — орет Лешка Брагин и тычет в меня пальцем.

Чтоб тебе, Лешенька, из Владивостока до Анапы в плацкарте ехать. На боковой полке. Верхней. У туалета. С дембелями…

Настя толкает меня локтем, и я резко выдыхаю, вскидываю голову и поднимаюсь на ноги. Подбородок вверх. Плечи ровные. На лице непроницаемая маска.

Максим Никонов поднимает глаза от бумаг, бросает на меня короткий незаинтересованный взгляд:

— В конце пары прошу принести мне журнал с отметками о присутствующих на лекции.

Уф! Пронесло!

Затем опускает взгляд в бумаги, замирает.

Нет. Нет-нет.

Как в слоу-мо, снова поднимает голову, присматривается. Даже щурится.

Нет. Нет. Пожалуйста.

И вот на его лице расцветает улыбка. Нет. Улыбочка. Такая, ну знаете, садисткая. Многообещающая…

— Мурашкина Ульяна, значит? — спрашивает вроде как невзначай, но взгляд… убивает, в бумагах делает пометки.

— Мурашкина Ульяна, значит, — я дура, да. Но я снова возвращаю ему его реплику.

М-м-м, это становится традицией.

— Прекрасно, — выдает Никонов с горящим взглядом. — Не забудьте про журнал после пары, Мурашкина Ульяна.

Ты давай мне еще подмигни, козел!

— Садитесь! — произносит резко, и я падаю на задницу, потому что колени трясутся с такой силой, что едва держат. — В этом семестре я буду вести у вас экономику предприятия. В конце семестра — зачет. Автомат для особо отличившихся предусматривается.

Максим говорит, говорит. А я ловлю себя на мысли, что заслушалась. У него спокойный ровный голос. Весь он собран. Смотрит на всех и ни на кого одновременно. Заискивание женской половины игнорирует, а парни почему-то не наглеют. Сидят спокойно, слушают.

Наш лектор делает начитку, не глядя в учебник. Я уже успела полистать его и знаю, что Никонов дает немного другую информацию. Менее сухую. Такую, что действительно получится применить на практике.

— Говорят, у него бизнес. Довольно успешный, — шепчет всезнающая Ленка.

— Какого фига он тут делает тогда? — бормочу я, конспектируя лекцию.

— А вот тут нам Настена нужна для прояснения! — Ленка играет бровями.

Повезло так повезло, что уж тут говорить… И надо же было зацепиться именно с ним! Ну почему у меня всегда так!

Едва звенит звонок, как все подскакивают, принимаются собирать вещи. Я тоже запихиваю тетрадь в рюкзак, пытаюсь застегнуть молнию, но собачка не поддается.

— Мы тебя в буфете подождем, — говорит Настя, обходя меня.

— Нет! — бросаю я резко, отчего подруга даже тушуется. — Не оставляйте меня с ним наедине.

Ленка громко фыркает:

— На твоем месте любая нормальная девочка хотела бы оказаться с ним наедине. Не драматизируй. Не съест же он тебя! — бросает взгляд на Максима, которого обступили одногруппницы и закидывают вопросами, параллельно заглядывая ему в рот. — А жаль… я б хотела, чтоб он сожрал меня.

Последнее Лена произносит с придыханием.

— Каннибализм наказуем, — холодно выдает Настя и кивает мне, а сама уводит Лену.

Я же наконец справляюсь с гребаной молнией и беру в руки журнал.

Иду нетвердой походкой, глядя себе под ноги.

Фан-клуб Никонова уже ушел, да еще и дверь прикрыл, так что мы остались одни. Чем ближе я подхожу к Максиму Аристарховичу, тем сильнее понимаю, что мне хана.

Препод смотрит на меня убийственным взглядом. Но даже при таком раскладе я не могу не отметить, какой же он все-таки красавчик. Высоченный. Когда сидел на капоте, казалось, что он все-таки ниже.

Глаза зеленые, с черными крапинками на радужке. На брови небольшой шрам. Модная стрижка, волосы ухоженные, но без фанатизма. Подбородок гладкий, губы… м-м-м… кому там продать душу, чтобы хоть притронуться к ним?

Разворот плеч… обнять и тереться о них носом. Грудь широкая, рубашка обтягивает накачанные ручищи. Задница там, наверное тоже… ой, мамочки…

Надо вернуться за девчонками и сказать, что в их фан-клубе плюс один — по фамилии Мурашкина.

— Насмотрелась? — Никонов спрашивает насмешливо, с превосходством.

Черт, он заметил!

Ну конечно заметил, дура! Ты бы его облизала еще и только после этого удивилась.

— Я не понимаю, о чем вы, Максим Аристархович, — выдавливаю из себя. — Вот журнал, который вы просили. Я отметила всех отсутствующих. До свидания!

Резкий разворот на сто восемьдесят градусов. Бежать! Бежать!

Визуал

Настраиваемся на осенне-учебный вайб) Атмосфера осени, студенчества, дружбы и первой любви - все тут. Намешаю я вам и драмы, и юмора, страданий и счастья.

Ну что, поглядим на наших главных (и не только) героев?

Самая главная массовица-затейница, это, конечно, Ульяна.

Ульяне двадцать один, она учится на последнем курсе универа.

Как и положено девушке ее возраста, она взбалмошна, приключений не ищет, они сами находят ее. Умница, активистка, красавица. Был бы комсомол - вступила бы первая.

Черт ее дернуть вылить кофе на Максима, но именно это событие запустило цепочку, которая приведет…
ага) так я вам все и выложила 😂

Максим Аристархович Никонов. Он же козел, он же аморальная и бесчувственная сволочь. Он же препод, который…

короче вы сами все узнаете))

Максу двадцать восемь. Сынок ректора. Любимец девушек. Преподавание ему как кость в горле, но симпатичные студентки вполне себе могут скрасить холостые будни, не так ли?

Настя Смирнова. Настя умна, сосредоточена на учебе. Мудра не по годам и очень проницательна. Настя дает правильные советы, но кто их слушает?

Лена
Лена знает все обо всех. Даже то, что люди сами про себя не ведают, ведает она. Целеустремленна. Цель ее ясна и проста - удачно выйти замуж.
Понятия не имею, как я свела их троих, таких разных по характеру, внешности и темпераменту, но как-то так вышло.

Делитесь своими мыслями)) У кого совпало, как вам герои?)
Если вам понравилась история, не забывайте добавить ее в библиотеку и поставить звезду ❤️❤️❤️

Глава 3

Ульяна

Нет ни одной причины, объясняющей, почему он до сих пор держит меня.

Заглядывает в лицо, рассматривает.

Я не буду кокетничать и жеманничать. Я знаю, что симпатичная. У меня были поклонники и даже парень. Мы встречались год, а потом отношения сошли на нет.

Он мне рассказывал, что я ни на кого не похожа. Что во мне так много некрасивого и неправильного, но вместе эти некрасивости и неправильности образуют неожиданно идеальную картину.

Козел, скажете вы?

Ну конечно козел. Мне было девятнадцать, а ему двадцать три. Он вливал мне в уши горькую патоку, рассказывая, что это нектар богов. Я верила.

Что взять с девятнадцатилетней меня.

У меня вздернутый нос, веснушки, рыжие ресницы и одуван вместо волос. Тем не менее, я прекрасно понимаю, что вполне себе, нешаблонно, ага.

— Насмотрелся? — спрашиваю у нового препода.

Хочется, чтобы это прозвучало насмешливо, но звучит как-то даже… уязвимо.

И я жду ответной, даже привычной надменности. Но Никонов отвечает спокойно:

— Нет.

Моргаю несколько раз.

Он правда сейчас это сказал?

— Что, даже не будешь отрицать? — поднимаю брови.

— Не планировал. Знаешь ли, не люблю вранье.

— Тогда, может, перестанешь меня обнимать? — кроткая крошка срочно ушла в спячку, и ее место заняла язва.

Никонов тоже, кажется, пришел в себя. Улыбка на его лице, в глазах полыхает…

— Разве я обнимаю тебя? — спрашивает, еле сдерживая смех.

Только сейчас я понимаю, что это действительно я держу его за плечи. А он, в общем-то, даже не касается меня. Руки у него висят вдоль туловища, пока я хватаюсь (недвусмысленно, надо заметить) за своего преподавателя.

Кровь разгоняется, сердце бьется в груди в безмолвном припадке, а этот гад продолжает насмехаться надо мной.

— Боже… какое же невероятное зрелище: наблюдать за тем, как ты заливаешься краской, Мурашкина Ульяна.

Твою мать! — хочется сказать мне, но нельзя…

Делаю два шага назад и где-то отыскиваю свою гордость, подальше засовывая озабоченность сыном ректора.

— Между прочим, это не моя вина! Не я инициировала этот контакт, Максим Аристархович. Нечего было меня хватать. И вообще, вы не имели никакого права нарушать мои личные границы.

Мышцы на лице Никонова дергаются, он поднимает бровь.

— То есть то, что ты вылила пол-литра кофе на меня и мой автомобиль, никакое не нарушение личных границ?

— Да там всего-то двести грамм было! И это скорее следствие ваших аморальных поступков!

— Аморальных поступков? — спрашивает охреневше. — Я лишь поставил автомобиль на место, которое было свободным, а не переехал выводок котят на пешеходном переходе.

Ахаю и хватаюсь за сердце от этой картины.

— Вы бесчувственная сволочь.

— О, поверь, я еще какая чувственная сволочь, — произносит, гипнотизируя меня своим колдовским взглядом.

— Это харассмент! — отступаю.

— Он самый, — кивает нагло и надвигается на меня.

— Я пожалуюсь ректору на вас! — выкрикиваю, упираясь спиной о дверь.

— А я обсужу с ним твою жалобу за бокалом пива под футбольный матч.

Округляю глаза от его наглости.

— Нахал! — когда адекватность уже практически покидает меня.

— Сумасшедшая альтруистка.

Он ставит руку на стену у моей головы и смотрит с вызовом.

— Как вы смеете?!

— Показать как?

Нет, это уже финиш.

Хватаюсь за дверную ручку и буквально вываливаюсь из аудитории, удираю.

— До встречи на зачете, Мурашкина Ульяна! — летит мне вслед.

Надо бы спуститься в буфет, потому что девчонки ждут там, но вместо этого я иду в туалет. Слава богу, тут пусто.

Бросаю рюкзак на подоконник, а сама смотрю в зеркало.

— Ох ты ж блин! — зажмуриваюсь.

Снова открываю глаза.

Привет. Меня зовут Страшила, и я не иначе как сделанное из соломы чучело. А что, в голове вместо мозга у меня точно солома, на голове тоже она.

Пушистые кудри растрепались, все лицо пунцовое, глаза и губы горят оттого, что я их искусала.

Мама дорогая…

Умываюсь холодной водой. В универ я особо не крашусь, только брови укладываю, но сейчас плевать на все. Мочу пальцы в холодной воде и собираю волосы в хвост.

Ну… более-менее. Все же лучше, чем было.

Как преступница выглядываю в коридор — нет ли там моего мучителя. А после сбегаю.

Уже скатываясь по лестнице, я думаю о своей горькой судьбе и с ужасом понимаю, что этот семестр не предвещает ничего хорошего.