Причиняю добро, наношу пользу

Пролог

Последний удар был такой силы, что у меня потемнело в глазах, а потом тряска стихла. Я долгое время лежала в медкамере, пытаясь понять, вывернет ли меня желчью, если я пошевельнусь, цел ли позвоночник и будут держать меня ноги. Пальцы ног неприятно покалывало, в животе кишки завязались узлом, как всегда бывало после перегрузок. Я пошевелила рукой, успешно подняла ее к лицу и утерла неприятную влагу под носом — оказалось, кровь. От металлического запаха стало тошнить, впрочем, как бы ни старался организм, это было нечем сделать. Все, что я съела на обед, благополучно покинуло меня в тот миг, когда двигатели корабля сдохли, а управляющий луч сократился, дернув корабль вперед. Тогда сдвинулось все — оборудование, экипаж и обед во мне.

— Есть здесь кто? — хрипло, как могла, прокричала я.

По идее не только мне пришла в голову мысль спрятаться в медицинской камере. Да, убежище так себе, но внутренности полностью устланы гелем и больше шансов, что тебя не размажет по первой же стене при диких смертельных перегрузках.

Я прислушалась к тишине. Она была неестественная, мертвая, что не значило ничего хорошего. В космосе нет тишины на самом-то деле. Нет, романтически настроенные натуры могли вещать о молчании Вселенной. Но головой-то тоже нужно думать. Космос всегда кричал — нужно только найти нужную частоту или длину волны. А уж космический корабль — будь он даже самый новенький и дорогущий — гудел, вибрировал и выплевывал по внутренней системе уведомления — кому куда идти и что делать.

А тут тишина. Жутко, создавалось ощущение, что я оглохла. Хотя слышу же стук своего сердца…

Внезапный скрежет заставил меня подскочить в своем убежище, вцепиться в его бортики, упереться руками и ногами, взбивая остатки геля. Камера кренилась вместе с частью корабля, где-то что-то трещало, пространство задрожало, как если бы огромные сильные руки разрывали корабль на части. Пол под капсулой выгнулся, ее выплюнуло из креплений, завертело. Я заорала, ударилась головой, прикусила язык — и вокруг все замерцало, закрутилось, переворачиваясь с ног на голову. Казалось, меня раздавит, казалось, просто перемелет, но… вдруг снова тишина.

Камера лежала на боку, у меня горели от боли бока и руки, пекло спину. Я тут же попробовала вдохнуть — но кажется, ребра не болели, а хрипов в легких не было, так что оставалась надежда, что все повреждения внешние.

— Комету ему в зад, нашему капитану, — простонала я, вытягиваясь в камере в полный рост. «Верткий бизон» оказался не таким уж и вертким. Но куда именно он упал, где я нахожусь, я не имела ни малейшего понятия.

— Мы богаты! — сказал наш капитан тринадцать дней назад. «Бизон» как раз стоял свободный для фрахта, деньги зашли на счет, мы только-только собирались спуститься в город и немного расслабиться. На Таре-8 приходилось носить маски, чтобы не забить легкие черной угольной пылью, но зато здесь была разнообразная подходящая для людей еда и напитки. Можно было закупиться сравнительно недорогими угольными фильтрами, смазочными материалами и детокс-косметикой. Последняя была вонючей, но так разрекламированной, что я решилась потратиться на маску для лица.

И тут капитан с новостями.

— Что ты уже натворил? — нахмурился старпом. Так-то он был уже на пенсии, мог выращивать органические бананы на собственной ферме где-то под Альфа-Арктуром, но предпочел подзаработать денег как торговец.

Я в принципе с такой же целью оказалась на «Вертком бизоне». Мне нужны были деньги, а кораблю — тот, кто не даст конкурентам ковыряться у него в «мозгах», может проверить синхронизацию навигатора и отрегулировать весы в приемном зале. Иногда приходилось даже в механику влезать, иногда вместо помощника суперкарго заполнять накладные, иногда под видом «молодой жены» отмазывать капитана от дамочек, которым он пообещал свои «кошелек и печень». Стандартная ситуация, когда корабль крошечный, команда всего-то дюжина неудачников.

Товар мы возили такой же — мелкий опт, обслуживали аграрные планетки, иногда перевозили пассажиров, иногда высаживались на условно-разведанных планетах.

— Эдерар, ты неправ, — стал в позу капитан, сложил руки на груди, задрал тонкий и длинный нос, доставшийся ему явно от предков-венерианцев.

Старпом Эдерар Рунтельштейн смотрел исподлобья. Он хотел спокойной старости и мирных перелетов, а не приключений на задницу, и я его понимала и полностью поддерживала. Хоть и родилась на скучнейшей научной станции Плутон-3, а приключения предпочитала больше виртуальные. Мне моя шкурка дорога.

— Контракт на перевозку!

— Пассажиры?.. — поморщился суперкарго. Да, с пассажирами были проблемы. Не каждое грузовое помещение можно превратить в подходящее для перевозки людей или не-людей. А если наниматель еще и денег много платит, то чуяла моя задница, что ночевать мне в кладовой, пока кто-то будет отлеживать бока на моей супер-комфортной лежанке.

— Нет, специальных условий не нужно. В трюме будем везти, — беспечно отмахнулся капитан.

— А кто заказчик?

— Эм-м, ГалаПол… — похлопал ресничками капитан.

Галактическая полиция. Офигеть. Я выругалась мысленно, старпом матюкнулся вслух и пошел вперед, закатывая рукава, кулаки у него были впечатляющие.

— Не-не, всего один заключенный! С сопровождением. В камере удержания, «консерва», полностью обездвижен, без сознания, — пытался оправдаться капитан, отступая к выходу из комнаты отдыха, но пути отступления ему уже перегородил механик с командой. — Мне дали гарантии, что контейнер полностью опечатан, изнутри открыть невозможно, да и снаружи это сделать сложно! Три круга безопасности!.. Я обо всем спросил перед подписанием!

Пролог 2

Я помнила, как один из полицейских покинул блок, объявился на мостике и запросил связь с планетой-психушкой. Связи не было. Мы слегка напряглись. Было неясно, удивился ли полицейский, шлем был непроницаем, но он послал еще один запрос, а следом еще один. Но в ответ была только тишина.

— Снижаемся, — скомандовал наш клиент.

— Но ответа нет, — подал голос навигатор, да и капитан выглядел растерянно.

Я за три года уже успела узнать много разной информации, так что понимала растерянность руководства. Без приглашения лучше не соваться никуда, даже если тебя ждут, даже если ты летишь к друзьям. Никто потом тебя не спасет от наказания: влетел без приглашения — равно проникновению в частную собственность. Кое-где могут расстрелять, подбить корабль — и это будет законно. Может, конечно, твой друг забыл принять запрос, а может, он не хочет тебя видеть, и ты вломился в его дом.

— Я воспользуюсь специальным шифром, — полицейский достал из кармана чип и предложил капитану загрузить информацию в передатчик. И в принципе винить капитана было не в чем. Это же ГалаПол, что может случиться?

Навигатор вывел самую низкую точку, на которую мы могли позволить себе спуститься. Капитан загрузил шифр, я еще подумала, что нефиговая у ГалаПола система защиты, раз копирование и введение в эксплуатацию идет так долго.

И тут «Верткий бизон» затих. Пропала вибрация, пропало едва слышимое гудение, пропало сердцебиение корабля, к которому я привыкла за эти годы и перестала замечать. Пока оно не пропало.

— Что за срань?! — успел выкрикнуть старпом и повернуться к полицейскому. А тот молниеносно выставил руку — шипение и вспышка, и в груди старпома Эдерара Рунтельштейна образовалась дыра. Все это не заняло и трех секунд. Мой мозг не успел понять, что вообще происходит. Кажется, я начала кричать, рот точно открыла.

И тут корабль дернуло. Меня бросило вперед и на пол, внутренности скрутило перегрузкой, меня вывернуло, казалось, сейчас взорвется все, но скелет выдержал. Стоило поблагодарить родителей, что они потомственные станционники. На станциях вокруг Плутона уже не одно поколение модифицировано, чтобы выживать в некомфортных условиях.

В какой-то момент терпеть стало невозможно, но давление вдруг ослабло. В голове тикали часы, звенело понимание, что второго такого удара я не выдержу. А он будет. Все панели вокруг мигали красным и предупреждениями. Из динамика орал искусственный интеллект корабля: «Взлом. Внешнее управление». Оставаться здесь было нельзя. Я на карачках, шатаясь и чуть ли не падая, рванула из помещения. Какое же счастье, что я предпочитала обычно стоять близко к запасному выходу. Меня в принципе здесь не должно было быть, но все уже привыкли, что я тихонько пробираюсь наверх, стою в уголке и не мешаю никому, только таращусь.

До специальных кресел я не доберусь… Но есть же медицинские камеры, вспыхнула мысль.

До лазарета было совсем недалеко, он, собственно, был почти под капитанским мостиком — упасть в эвакуационный ход, кое-как собрать гремящие кости и поползти вперед еще метров пять-семь. Пришлось перелезть через тело дока. Внешний экзоскелет не выдержал перегрузки и раскрошился. Я только понадеялась, что это произошло мгновенно и док не мучился. Я влезла, цепляясь чуть ли не зубами, во вторую по счету камеру, а вдруг кто еще выжил, вдруг кто догадается и придет после меня?..

Оказавшись внутри и закрыв камеру, я сильнее зарылась в гель и застыла. Тряска нарастала, давление тоже, корабль снова тащили — и по-прежнему ни звука со стороны двигателей. Сначала появилась боль, потом удушье, медИИ пытался скомпенсировать мой дискомфорт, но в какой-то момент вырубился, видимо, лишенный энергии. Мне показалось через мутную тонированную поверхность камеры, что кто-то все же забрался в соседнюю, но так ли это, я уже не видела. Корабль затрясло и завертело, выбивая остатки воздуха из моей груди.

И вот наконец все замерло, я могла выползти наружу. Изредка толкались в голову вопросы, например, просто ли это совпадение, что полицейский передал чип и наш корабль попал под управляющий луч. Я же лично проверяла каждую неделю в профилактическом режиме и перед новым полетом дополнительно изолированность нашей сети. Не могла я пропустить такой большой пробел, чтобы не просто какой-то умник пролез и пару строчек наших данных увел, а полностью захватил все управление, в том числе и критических систем. Последнее вообще невозможно, если ты, конечно, не принадлежишь к ГалаПолу, например. Что опять же возвращало меня к вопросу совпадения.

Пол не казался мне устойчивым, остатки корабля лежали под углом. Прежде чем уйти из лазарета, я схватилась за переносную аптечную станцию — тяжеловато для меня, но мало ли, что меня ждет дальше. Кто-то же должен выжить, вдруг придется оказывать первую помощь…

В потолке лазарета были вмятины, но стоило мне выползти в коридор, как стало ясно, откуда они. Мостика просто не существовало, его сорвало вместо с половиной корабля. И теперь я стояла под незнакомым небом и таращилась в него — светло-фиолетовое, с вереницей темных, почти черных туч, оно меня здорово пугало. Какого красного карлика я здесь делаю?! Где моя уютная каюта, полностью изолированный от всего корабль, ровный потолок, до которого, если так захочется, можно допрыгнуть?

Паника накатила внезапно, я сжалась вокруг аптечной станции и попыталась дышать размеренно. Потом сунула руку в отверстие анализатора, станция пиликнула и определила у меня длинный список проблем и возможных лекарств. Я выбрала обезболивающее, успокоительное и биобарьер, мало ли, что тут, на незнакомой планете, за вирусы водятся. Конечно, у меня все прививки на месте, но…

Обучение

О безликий космос!

Я никогда не думала, что фантазии моего деда хоть на сколько-то реальны, особенно после того, как он надышится чистого кислорода. Он стал сдавать со времени, как отозвали его лицензию наладчика и чистильщика вентиляционных систем. Не так чтобы это было суперпрестижное занятие — по колено в жирных маслах, смешанных с чужими волосами, чешуйками кожи и пылью, но важное и ответственное. Как только в каком-то блоке воздух начинал отдавать жженой грязью и немытым телом, вызывали моего деда или кого-то из его коллег. В детстве я даже хотела пойти по его стопам, но хватило один раз залезть в воздуховод, чтобы желание отбило навсегда. Каждому свое.

Кто-то говорил, что потерял работу дед как раз из-за пристрастия к чистому кислороду, но мы-то в семье знали, что все было наоборот. Он рассказывал о дивных существах с крыльями и светящимися головами, которые встретились ему в тоннелях, еще до того, как приобрел губительную привычку. Именно из-за россказней ему лицензию и отобрали.

Ну так-то да, кто в здравом уме мог поверить в наш двадцать пятый век во всякие мифические штучки?! Скорее всего, это был чей-то розыгрыш. Не смешной.

Но дед продолжал настаивать, даже рисовал этих существ, за что его и отстранили от работы. Нашел даже источники — какие-то древние пугалки или сказки, где их называли ангойлами, вестниками добра, деймонами и джиннами. Хотя тут я могла уже и ошибаться, не сильна я в древней мифологии.

Но такое существо сейчас неслось в мою сторону.

Почти как на рисунках деда. Только красивее и восхитительнее. И я бы подумала о голограмме, о проекции, но существо не мерцало, у него была тень, а у свечения был спектр. Существо достаточно гармонично расправляло крылья — о да, они у него были — бело-золотистые полотна, по которым пробегали разряды. У него даже лицо было — белое, гуманоидное, андрогинное, с высоким лбом и узкими губами. Длинные белые волосы сверкали как в рекламе средств для ухода за волосами. Одето оно было в светлый балахон с золотой нитью, и ноги тоже были, в странной тонкой обуви из одной подошвы и ниточек.

Существо открыло рот, но вместо слов полилась музыка. Немного громче, чем было комфортно для моего уха. Я поморщилась и потерла виски. Музыка повторилась, наверное, это был его язык. Странно, ведь мой переводчик должен был помочь мне с любым известным языком нашей Галактики...

— Я не понимаю тебя, — четко произнесла я, показывая на себя, на существо и отрицательно взмахнув руками. Оно наклонило голову набок, прищурило большие пылающие глаза и взмахом крыльев оказалось еще ближе ко мне. Протянуло ко мне свои дивные руки — к моей голове…

И я ощутила легкую щекотку на коже, как бывало от воздействия статического тока на станции. А это туту же заставило меня напрячься и дернуться назад — от инопланетных рук.

Каждый станционник знал, если тебя бьет током от держака туалетной бумаги, то срочно нужно вызывать электриков. Вдруг в твоем блоке перетерся кабель или тараканы проели изоляцию, и в следующий раз тебя прижарит разрядом так, что придется соскребать со стены или пола.

Существо недоуменно пропело, улыбнулось широкой-широкой, слишком широкой улыбкой — и вцепилось в мою шею, сжимая ладонями как металлическим кольцом. Я охнула, в глазах потемнело, воздух испарялся, до слез невыносимо начало печь кожу. Я пыталась вцепиться в чужие руки, но разжать их было не легче, чем зажим грузового крана. Дернулась — да только сильнее заболело — все заболело: от шеи боль расползлась во все стороны, в каждый палец, застучало сердце от недостатка кислорода, иглы боли воткнулись в глаза и уши, колотили молотки в голове.

Я засипела, стараясь выдраться из хватки, забила ногами в разные стороны — и вдруг все закончилось.

Ноги подогнулись — я упала на землю, в пыль, даже не стараясь сгруппироваться. Сил не было. Шею все еще пекло, и голова гудела, но музыкальные трели я все же услышала. И вдруг поняла!

— Добро пожаловать в проект «Перевоспитание»! Мы рады видеть вас! Регистрация в нашей Системе прошла успешно. Поздравляю вас, путник, идущий путем исправления!

— Ч-что?.. — прохрипела я. Потому что явно ни в каком проекте участвовать не собиралась. — За что?!

— Ваш статус вы можете запросить, обратившись к Системе. Команда «Система: статус». Она всегда поможет и направит вас. Будьте вежливы. Будьте внимательны к советам. Помните: доброе слово и дело возвращается сторицей.

— Что здесь, астероид тебе в задницу, происходит?! — я с трудом села и дотронулась до шеи. И снова громко выругалась.

— Экспрессивная лексика не является правонарушением, однако в некоторых сообществах она нежелательна. Так что уважайте Систему, боритесь за чистоту вашей речи…

— К-какая Система? Какая чистота речи?! — заорала я, хватаясь за шею уже всерьез. — Это что, ошейник? Вы на меня ошейник надели? Я не заключенная! Мой корабль потерпел крушение! Вы не имеете права!

— Повышение голоса не является правонарушением, однако в некоторых сообществах оно нежелательно. Так что уважайте Систему, ведите себя согласно правилам хорошего тона.

— Это ошибка! — я бросилась к существу — или что оно такое было, и вцепилась в него. Под моими пальцами оказалось что-то настоящее, но слишком твердое. Живое ли оно, впервые задумалась я. А если живое и инопланетное, то как достучаться?

Страха не было, было отчаяние. Максимум, что я сделала незаконного в своей жизни — это проникла в закрытый склад, чтобы потрогать новую модель гиперкара, и случайно унесла из ресторана на Каисе-2 миску с хорианскими моллюсками, не заплатив за них. Конечно, несколько раз наша космическая лохань ходила по грани, но старпом мог вытащить корабль и экипаж из любой задницы, куда нас засунул бы капитан!

Обучение 2

Я поползла прочь, насколько это было возможно сделать, если ноги отказали от страха. Заключенный же рассмеялся, запрокинув голову, вздохнул глубоко полной грудью и потянулся, как если бы долго был в одном положении и теперь хотел размять мышцы. Наверное, так оно и было. В ящике особо не пошевелишься…

— И куда это мы ползем? — он вдруг снова нашел меня взглядом. — Когда я давал тебе прозвище, не думал, что ты и правда ползающая маленькая букашечка.

— Я-я… — честно я захлебывалась от страха, волосы встали дыбом и все внутренности связало узлом, когда этот странный гуманоид пошел в мою сторону.

Но у тела существа с крыльями он остановился, поморщился и попытался почесать искаженное жуткими ожогами лицо. Кажется, то, что он почти заживо поджарился, ему слегка мешало, вызывало то ли зуд, то ли дискомфорт… Ага, с такими ожогами он вообще должен был остаться в том ящике или лежать в закрытой палате, ожидая новую кожу. Гуманоид тем временем склонился над телом с крыльями и поворошил его ногой.

— А, шейрал! Как знал, что этим закончится, — со смешком оценил он что-то понятное только ему. А я машинально потянулась глянуть, что ж там такого «смешного». Увы, привычка! И, конечно, гуманоид это заметил. — А, букашечка. Смотри, как бездарно они использовали мои знания. И почему некоторые расы стремятся к созданию того, что гарантированно их убьет? Хотя дизайн неплохой, с этим не поспоришь…

— Ч-что? — промямлила я, таращась на него. Никогда не слышала, чтобы выращивали что-то подобное.

— Когда я здесь был в прошлый раз, такой прелести или глупости еще не было, — рассмеялся он и резким движением оторвал крылатому телу голову, а потом и вскрыл уже дырявый череп. Оттуда хлынуло больше черной жижи. Меня стало мутить, перед глазами все закружилось, но заключенному как раз все нравилось. Он зачерпнул содержимое и щедро размазал по своих ожогам. Черная жижа стекала по серой коже, ляпала на землю ошметками, а гуманоид с удовольствием присвистывал…

И я не выдержала: перед глазами промелькнула чернота — и сознание померкло. Я еще успела подумать, что падать мне недалеко.

— Эй-эй, букашечка, давай очнись, — услышала я голос и встрепенулась.

Что-то тисками обхватило меня подмышками и куда-то несло.

А, сумасшедший опасный заключенный, который убил местного… местное… в общем, уничтожил то ли андроида, то ли многофункциональный модуль, управляемый удаленно. Он тащил меня куда-то. И не только меня, в другой руке он тащил убитое крылатое существо… Галактическая задница, этот кошмар мне не приснился?!

Вокруг были какие-то скалы — желто-розоватые, пористые, в стороне — окраина руин, в воздухе ощущалось низкое гудение, как если бы где-то рядом поднимался в воздух тяжелый торговый корабль, но в небе я не видела ничего подобного… А на землю я упала уже в следующий момент.

Я охнула и с живостью раздавленной гусеницы поползла дальше, перевернулась, уставилась в сторону опасности. Ходячая опасность тем временем пыталась привести в порядок длинные черные волосы, которые из-за грязи и крови превратились в большой колтун.

— Гребня нет? — уточнил у меня он. Я быстро-быстро помотала головой. Но на меня уже и не смотрели, он бурчал себе под нос: — Вернусь в Тангорсаг, год не буду вылезать из купален… Еду пусть подносят купальщицы… Нет, пусть купальщицы меня и кормят! И поят! И волосами своими моют, м-м-м…

Он с удовольствием простонал, что-то представляя, а потом поправил штаны, которые стали топорщиться в подозрительном месте. Я на всякий случай отползла еще дальше. Космос-то цивилизованный, но я уже не уверена насчет этой планеты!

— А ну стой, букашечка, — скомандовал он мне. — Не трону я тебя. Как-никак должен. Меня бы не убило, но твоя суета дала мне немного времени и меньше проблем. Так что расслабься.

— Т-ты кто?! — пропищала я, упираясь спиной в скалу.

— Я? — он задумался. — Местный творец. Подневольный местный творец. Хотя, признаю, сначала это было даже весело. Они такие туповатые, эти местные исследователи…

— Ага, — медленно выдохнула я, ничего не понимая, и расслабляться, естественно, не собиралась.

— Так, — он посмотрел по сторонам, прищурился, выглядывая что-то в руинах впереди. — Так, мне туда, — он указал на сверкающую белым округлую крышу. А тебе — туда, — он ткнул в сторону ближайших черных башен.

— Я лучше к кораблю вернусь, — посмела я перечить. Но в ответ услышала хмыканье:

— Твое дело, если хочешь присоединиться к своей команде.

Кажется, он имел в виду, что из команды никто не выжил. О космос! Я не удержалась, всхлипнула. Не то чтоб мы были семьей или близкими друзьями, но провести годы рядом с людьми и не почувствовать хотя бы привычку… Увы, я даже считала некоторых из них приятелями. А теперь их больше нет.

— З-за что?..

— Как за что? — удивился моему вопросу гуманоид. — Из-за меня, конечно! Из-за единственного в этой Галактике и неповторимого меня! Я их предупреждал, что знаний тех, что я дал, им и так достаточно. Но нет! Кого могут напугать пара камней и мои слова? А Орхайская империя развалилась слишком давно.

— К-какая империя?

— Моя, букашечка, моя, — зубасто усмехнулся он. — Когда-то, тысячи лет назад, это место было одной из планет моего народа, частью Империи. Империя схлопнулась, народ расползся по другим планетам, прошло веков десять, и я — дурак — решил от скуки пролететь по старым картам. Мы сейчас на границе бывшей Орхайской империи, а она простиралась далеко за пределы одной галактики.

Обучение 3

Он отступил, позволяя мне рухнуть в очередной раз в пыль. Я обхватила себя руками за голову и заскулила. Мне нужна была аптечка, голова просто раскалывалась, как если бы я попала под опасный перепад давления или корабль претерпевал перегрузки, но… ничего, кроме чужого взгляда, не было.

— Вот, это тебе, — и почти у моего носа упало что-то, измазанное черной жижей. Резкий запах заставил сжаться желудок. Вспомнив о свойствах черной крови, я резко отодвинулась. Но он только рассмеялся. — Кровь мертвая тебе не причинит вреда. Скорее всего.

Это «скорее всего» было подозрительным, так что я собралась с силами и полезла в аптечную станцию, благодаря мысленно космос, что чужак не кинул ее, а тащил вместе с моим телом. Там взяла для себя капсулу обезбола и влажную салфетку, чтобы оттереть от крови что-то мелкое — узкую пластину с фиолетовым напылением.

— И что дальше?

— Приложи вот сюда, — он указал на мое предплечье. Я выбирала между левым и правым недолго, потому что была правшой. В случае, если инопланетник что-то подозрительное хочет со мной провернуть, у меня по крайней мере будет шанс справиться с аптечной станцией одной рукой.

— И что дальше? — я посмотрела на пластину, лежащую на моей поцарапанной коже. Ощущалась она странно, поверхность приятно холодила и была мягкой, бархатистой, хотя напыление поблескивало так, что казалось — пластина гладкая со всех сторон. А местный творец или кто он там склонился над моей рукой, покачал головой, пробормотал «неплохая устойчивость, даже удивительно», из-за чего я поняла, что надо мной сейчас ставили эксперимент, смысла которого я не понимала. Но с этим нужно было заканчивать. Шанс улететь — это, конечно, здорово, но кто сказал, что этот индивид вообще в своем уме?!

— А, вот оно как, — рассмеялся вдруг он и легко прижал лежащую на моей руке пластину. А она — раз! — и почти полностью погрузилась в мое тело, под кожу.

— К-какого астероида?! Вынь эту гадость! Сейчас же! — я попыталась избавиться, выцарапать странную штуку. Но только себя поцарапала. А потом инопланетник поймал меня за горло и руку и встряхнул:

— Что ты дергаешься как сейхат на коле? Пользуйся и все. Дергается она, — он возмущенно закатил глаза, показав серые белки. — Вы все такие глупые! Говоришь, не лезь — лезут. Говоришь, пользуйся — пытаются избавиться! Что у вас в голове?

— Мозги! — огрызнулась я, но ответом мне стал слишком задумчивый взгляд, из-за которого я затихла. Страх был сильнее возмущения.

— Правильно, не нужно шуметь, — медленно проговорил он. — А то мне еще захочется проверить, правду ты говоришь о содержимом своего черепа или нет. Даже если я узнаю, что это правда, тебе будет уже все равно. Мы поняли друг друга?

— Д-да.

— Артефактом пользуйся. Через месяц местный можешь попробовать сунуться в главное здание. Найдешь, как выбраться. Раньше я там не справлюсь, но и не затягивай, вдруг будут более расторопные и быстрые, — с этими словами он обтер похожую пластину о грязные штаны и приложил к собственной груди — она тут же пропала в теле, не так как моя, а полностью, и только если присмотреться, в этом месте был виден узор.

Потом он сделал несколько вращений руками, присел, как если бы разминался перед бегом, примерился к руинам, торчавшим далеко впереди, разбежался и просто прыгнул. Точнее, не просто.

Он прыгнул так, как если бы в его ногах торчало по реактивному двигателю.

Он прыгнул так, что скала, на которой я сидела, задрожала от этого прыжка.

Он прыгнул так, что пока я сидела и хлопала глазами, он превратился сначала в крошечного человечка, а потом и вовсе в точку, которая рухнула где-то далеко впереди, подняв крошечный фонтанчик пыли.

А я все продолжала сидеть и офигевать.

Но все заканчивается, даже состояние шока, особенно когда рядом есть аптечка, а в ней кое-что, что приведет меня в тонус и поправит настроение. С идиотской улыбкой я встала на ноги, обтрусила одежду от пыли и осмотрелась. Вокруг была все та же чужая планета — планета-тюрьма. Мой корабль погиб вместе с экипажем. А я теперь такая же, как и все здесь — заключенная. Если не найду возможность за месяц дойти до белого огромного здания на горизонте. Там, возможно, есть корабли, там у меня будет шанс. Это если тот пришелец не лгал…

Внимание! Уведомление. Обнаружена новая особенность.

Перед глазами со звуковым сопровождением вынырнули слова, я сначала отмахнулась от них, как от чего-то опасного, а потом присмотрелась. Из-за появления пришельца я уже и забыла об ошейнике и собственно Системе, в которую меня вписали.

— Система, статус, — неуверенно проговорила я, но даже не вздрогнула, когда развернулось новое уведомление. Все же я родилась и выросла в колыбели человеческой расы, а не на задворках галактики. Уж с чем, а с виртуальными интерфейсами знакома. Конечно, они так и не получили развитие и распространение где-то, кроме лабораторий и досуга, а полное погружение запретили еще лет сто назад Конвенцией по защите сознания как единицы, не подлежащей копированию, изменению и отделению от тела. Хотя иногда гипернет приносил подозрительную рекламу, в основном секс-услуг… И реально находились же идиоты, которые готовы были рискнуть своей памятью или даже стать инвалидом из-за парочки виртуальных оргазмов с популярной актрисой!

Но чем тогда была местная система? Дополненная реальность, основанная на совершенно чуждой людям технологии?

Геймплей

Утро началось с завывания — звук ввинчивался в сознание, и никак нельзя было от него отключиться. Белая тревога, чтоб ей пусто было! Зато понятно, почему монолит рядом с ретранслятором никто не занимал. Вот так посреди ночи проснешься от такого ора и сердце станет.

У меня чуть не стало, когда в первый раз над ухом истошно и резко завыло. Все испытано на себе.

Я поспешила укрыться еще одним одеялом и плотнее заползла в спальную нишу. В черных руинах — в монолитах — все было устроено странно и извращенно — много ниш, пандусов и почти полное отсутствие лестниц, иногда на следующий этаж без вспомогательных инструментов не забраться. Хоть крылья себе отращивай!

Зато здесь было безопасно. Относительно, конечно, потому что безопасности на этой планете как не было тогда, так и не стало теперь.

Но джинны никогда, даже в состоянии бешенства, внутрь черных монолитов не залетали, а это что-то да значило!

Сирена стихла через минут пять. Так что оставалась надежда, что я сейчас закрою глаза и…

Внимание! Уведомление!

Начало нового прекрасного дня в проекте «Перевоспитание». Система рада снова протянуть вам руку помощи, путник, идущий путем исправления. Слоган этого дня: умеренность во всем — залог прав… пр… провались ты! Чтоб тебя на куски разорвало, чтобы твой позвоночник размололо в труху!..

— И тебе доброе утро, мой чокнутый сосед, — простонала я себе под нос.

Что еще? Белая тревога была, Система мне привет сказала, неужели можно наконец повернуться на бок и еще немного поспать. Вот только если система начинала баговать с самого утра, то поспать точно не удастся. Закономерность, выведенная за почти сто дней моего пребывания в этом месте. Но спать же необязательно, я просто поваляюсь…

— Сола-а! Сол-а-а! К тебе дело есть! — истошный крик вырвал меня из дремоты слишком рано. Знакомый голос, низкий баритон, то и дело срывающийся фальцетом — астероид ему в задницу, этому Киреусу. Я почти что решилась проигнорировать его крики. Какое дело может быть, когда я только под утро доползла до своего убежища. Все тело в синяках, половину волос я оставила там, где шлялась, и куда больше не ногой.

Собственно, из-за того и тревога началась, нашли крылатые, где я тропку проложила. Или нет?..

Одно точно: тот пришелец оказался треплом, треплом и показушником дешевым!

Через месяц приходи-и… будут тебе все прелести жизни… я тут всех уничтожу и один останусь… Надо было не таращиться на него с открытым ртом, а не давать себе вешать кабели на уши! Какой месяц?! Почти сто дней, как я застряла в этом сумасшествии — точнее, девяносто восемь — и конца и края этому не видно!..

— Ну, Со-ола! Меня Пташка послала, говорит, срочное дело. Аж на три кристалла! — орал малыш Киреус. Полоумный малыш Киреус. Потому что только сумасшедший будет озвучивать стоимость сделки на улице, на такое сбегается все окрестное ворье. Космос, послали же соседа!..

Бам-м-м!

Киреус добрался до моего, так сказать, дверного звонка и теперь пытался играть на консервной банке какой-то железкой ужасный рваный мотивчик. Я сжала до скрипа зубы — дзеньк-дзеньк било по нервам — и не выдержала, вскочила с кровати.

Просто смирись, Солария, просто смирись.

Ноги привычно попали в огромные меховые ботинки, пол в моем монолите был такой холодный, что можно себе отморозить пятки. А в нишах было тепло. Но это было верно только для того здания, которое занимала я.

В соседнем, сто процентов, была своя «атмосфера», не говоря уже о том, что в некоторых залах с потолка лилась вода или внутри было настолько темно и страшно, что люди просто-напросто сходили с ума. Самые оторванные от реальности смельчаки рассказывали, что если преодолеть страх, то можно найти несметные сокровища, или что там во тьме лежат залежи кристаллов Эрха. Возможно, действительно лежат, с этим я не спорила. Но следы черной крови на тех, кто смог выбраться из тьмы, не значили ничего хорошего.

Если тебе повезет, ты просто чокнешься. Если нет… ну, фиговых вариантов гораздо-гораздо больше.

— Со-о-ла, ну выходи, я тебе пирожок принес! Он даже не откушенный! — пищал Киреус, и я все же отстегнула кожаную занавесь и выглянула наружу.

Киреус улыбнулся мне самой что ни на есть лучезарной улыбкой и помахал этим самым пирожком в бумажном пакете. И я знала, что будет дальше: пирожок вывалился, упал в дорожную пыль, Киреус бросился его поднимать, конечно, разломил на несколько частей, а в итоге просто решил запихнуть куски себе в рот. Ну да, не пропадать же еде!

— Вынь изо рта гадость! — проорала я ему под руку. Кусок пирожка не попал в рот — и уже хорошо. Киреус сложил бровки домиком и прохныкал, поджимая губы и не зная куда деть руки:

— Это вкусно. Зубатый говорит, что песок на зубах делает мужчину мужественнее! — и он выпятил грудь, таращась на меня своими голубыми, как небо в детских книжках, глазами. И можно было бы задаться вопросом, как такое чудо выжило в городе преступников, в городе-трущобах, в городе, где забыли о цивилизации…

К милейшей моське Киреуса прилагалась большая голова с высоким лбом и заостренными вытянутыми ушами. Эти самые уши сейчас дергались, прислушиваясь к округе и сигнализируя об опасности. Голова сидела на плотной мощной шее, да и вообще малыш имел рост около двух метров, приятную взгляду взрослую мускулатуру, а об его спину можно было перешибить тяжелую доску, и ничего бы ему не было.