Придумай мне любовь

Утро

Каждый день в этом доме начинался одинаково.

Механически помешивая кашу в небольшой кастрюльке, Стеша отчаянно зевала. На соседней конфорке закипал спасительный кофе, и она поглядывала на джезву, поторапливая взглядом.

Утреннюю тишину небольшой квартиры в спальном районе мегаполиса нарушали только мерное тиканье часов и чуть слышные постукивания витиеватой ложки. За окном крупными хлопьями падал снег, обещая заторы на дорогах и предновогоднюю сказку.

Стеша снова зевнула, потёрла свободной рукой глаза и уютно переступила с ноги на ногу. На кухонном столе зажужжал поставленный на вибрацию телефон. Глянув недовольно на экран, она тут же улыбнулась, увидев кто звонит. Нащупала в кармане огромного махрового халата наушники и, засунув их в уши, ответила на вызов.

– Привет, старушка! Ты чего в такую рань звонишь? – радостно сказал она и, услышав ответ, вмиг стала серьёзной. – И тебе не хворать. Ну, рассказывай. Минутка есть.

В последний момент, предупреждая убегающий кофе, она быстро сняла турку с плиты и, чуть помедлив, налила себе кофе. Выключила огонь под кастрюлей и накрыла её крышкой. Продолжая слушать чужие всхлипывания в трубке, Стеша делала осторожные глотки из маленькой чёрной чашки.

Тем временем тихая квартира просыпалась, громко хлопая дверями и шаркая тапочками. Стали слышны бубнящие что-то детские голоса.

– А он что? – недовольно спросила она своего невидимого собеседника и долила себе ещё кофе.

– Мам! Ма! Ма! – ворвался на кухню в одних трусах пацанчик лет пяти, размахивая огромным разноцветным самосвалом.

Стеша показала пальцем на наушники и прошептала: «Я разговариваю. Иди умывайся».

– Можно я зубы чистить не буду, – попытался схитрить малыш, надеясь, что мама не услышит и согласится.

Но мать его была тёртый калач и, сделав зверское лицо, молча указала на ванную комнату. После этой пантомимы Стеша схватила чайник и побрав воды, включила его.

– А она что? – вернулась к разговору Стеша.

За её спиной подросток лет пятнадцати в огромных наушниках и странного вида пижаме прошествовал к холодильнику. Открыл дверцу, достал сок и, не обращая внимания на машущую руками мать, стал пить прямо из горлышка.

– М-м-м, – поддерживая разговор по телефону, Стеша сунула в руки подростка чистый стакан. – А ты что?

– Я касивая? – на кухню вплыло воздушное создание четырёх лет от роду, с трудом переставляющее ноги в туфлях на каблуках.

За созданием на манер шлейфа волочилось коктейльное платье, которое Стеша приготовила для новогоднего корпоратива. Милое личико девочки было тщательно разрисовано.

«Надеюсь, это всего лишь моя косметика», – со вздохом подумала Стеша, а вслух сказала:

– Ты когда всё это успела? Нет, Кать. Это я не тебе. Хотя к тебе у меня тот же вопрос.

– Я лано встала, – гордо ответило создание и, чуть не упав с каблуков при развороте, выплыло из кухни.

– Умойся! – крикнула ей вдогонку Стеша. – Да нет, Катя, я не тебе. Хотя тебе тоже умыться не помешает. Что теперь делать-то будешь?

Слушая причитания подруги, она разложила кашу по трём тарелкам. Допила кофе. Разлила в три чашки чай и крикнула в глубину квартиры:

– Идите завтракать! – и тише продолжила. – Тебе, кстати, тоже надо поесть, умыться и отправляться на работу. Нет, Кать, не надо тебе сегодня сидеть дома и жалеть себя. Надо умыться, одеться, лицо нарисовать и идти. Дома ты себя доведёшь до такого состояния, что никто тебя потом не соберёт. Давай, давай. Сжимай булки, подруга, и в бой. Не первый и не последний мужик в твоей жизни. Про всех рыдать слёз не хватит. Хотя нет, реветь полезно. Это я зря сейчас, просто разозлилась на твоего. Ну, хорошо, не твоего… Да и слава богу, что не твоё счастье. Даже если ты сегодня ничего на работе не наработаешь, отвлечёшься. А вечером – у Марка. Я ему сейчас позвоню. И Алисе тоже. Договорились?

Повесив трубку, Стеша тут же отбила два сообщения.

Первое: «Общий сбор. Сегодня. Важно. Как обычно».

Второе: «Марк, мы сегодня у тебя в 20:00».

Получив на оба сообщения лаконичное «хорошо», она снова крикнула в пространство квартиры:

– Игорь! Игорь!

Дети слетелись на её крик, как птенцы. Последним на кухню вальяжно зашёл подросток. Наушник с одного уха сдвинут, брови нахмурены.

– Чё те, мам?!

– Игорь, у меня важное. Садитесь завтракать, пока не опоздали, – подталкивая в спину малышей, начала говорить Стеша. – У меня сегодня вечером общий сбор.

Игорь закатил глаза.

– Я редко тебя прошу, – предупреждающе сказала Стеша.

Подросток подумал, склонив голову набок, и кивнул.

– Ладно, я посижу с мелкими.

– Вот и отлично, – обрадовалась Стеша, что не пришлось торговаться, и засуетилась. – Давайте завтракайте и собирайтесь. Школа сама себя не поучит и детские сады тоже сами себя того самого, без вас не обойдутся, короче.

Общий сбор

Вечером снег повалил сильнее. Снежинки весело плясами в софитах фонарей и луны. Декабрь. Время, когда в город величаво входит тёплое чувство новогоднего волшебства. Ёлки, как и люди, наряжаются во всё яркое, перемигиваются разноцветными огнями гирлянды. Самое тёмное время года. Контраст.

В бар к Марку подруги ввалились втроём, случайно встретившись по дороге. Сначала наобнимались на улице и только после открыли дверь, звякнув колокольчиком.

– Марк, это что у тебя на лице? Борода? Ты когда успел так измениться? – на весь бар закричала Алиса с порога.

Завсегдатаи оглядывались на неё, посмеиваясь, а она, не смущаясь ринулась обниматься с барменом любимого заведения.

На этот бар подруги наткнулись случайно больше года назад.

Примерно в такой же декабрьский вечер, когда все трое замёрзли, гуляя по украшенному городу, фотографируя друг друга и болтая. Сначала их заинтересовала необычная вывеска «Место для душевных встреч», а зайдя внутрь и отогревшись, дружно решили, что им здесь нравится.

Большое панорамное окно, украшено в этом месяце винтажной гирляндой. Выглядело оно как большой экран, на котором, сидя в тепле и уюте бара, приятно наблюдать за бегущими мимо прохожими, прячущими в шарфы замёрзшие лица.

Столики с разномастными креслами и стульями. Небрежно брошенные пледы и подушки на диванах. Оплывшие свечи в стаканах с толстыми стенками и настоящие холщовые скатерти, вышитые по краю тонкими стежками. Традиционный для Нового года апельсиновый латте, подаваемый обязательно с леденцовой тростью и вафельным рожком со взбитыми сливками. Сказочно и невероятно вкусно.

– Борода накладная, – отвечая на объятия Алисы, сказал Марк и обращаясь к подругам, добавил. – Ваш любимый столик, дамы.

– Зачем тебе накладная борода? – не унималась Алиса.

– Новый год. Привыкаю к образу, – как обычно, не отвечая прямо на вопрос, сказал Марк.

– Она точно накладная? – Алиса подёргала за бороду. – Не люблю бороды. Как будто с щёткой целуешься. Нет, это не значит, будто я планирую с тобой целоваться, я просто говорю, что не люблю бороды. И ты так сильно поразил меня своей вот этой самой, – Алиса выразительно покрутила рукой в районе подбородка. – Что, видишь, никак не могу остановиться и пережить этот факт.

– Ладно, ладно, – рассмеялся Марк и стал снимать с себя спорный атрибут. – Я понял. Не быть мне Дедом Морозом. Может, в Снегурочки податься? Платье не одолжите?

– Для Снегурочки тебе ноги придётся брить! – отбила подачу Алиса.

Катя и Стеша давно с комфортом расположились за столиком, стоявшим чуть в углублении бара, и с удовольствием наблюдали эту обычную для них дружескую пикировку.

– Иди к нам, любительница выбритых мужчин, – позвала Стеша, и все снова засмеялись.

– Не, ну а чё! – развела руками Алиса и под очередной взрыв смеха слегка покачиваясь на высоких каблуках прошла к столу. – Рассказывайте! – слегка хлопнув ладонью по столешнице, сказала она, как только с удобством расположилась в своём кресле. – Что у НАС случилось.

– У нас случилось вот, – Стеша качнула головой в сторону Кати.

Алиса внимательно посмотрела на Катю, оценила заплаканные глаза и припухший нос, сочувственно цокнула языком:

– Всё-таки ушёл, зараза! – вынесла она вердикт.

Катя откинулась на спинку кресла и, сдерживая слёзы, кивнула.

– И скатертью дорога, между прочим, – припечатала Алиса. – Ты, конечно, реви. Это правильно. Если к другой уходит мужчина ещё неизвестно, кому повезло, знаешь ли. И вообще, раз уж мы тут по такому поводу собрались. МАРК!! – снова на весь бар заорала она. – Мы сегодня пьём!

– Пьёте или напиваетесь? – уточнил Марк.

Подруги переглянулись и расхохотались. Даже у Кати высохли слёзы.

Огоньки на пышной ёлке в баре перемигивались с фонарями на улице. За окном мело, а у Марка в заведении было светло и спокойно. Негромко играла музыка, чередуя в плейлисте рождественскую классику с хитами этого года. Звонкие кубики льда стучали в шейкере. За столиками то тут, то там взрывался фейерверком смех. Бар, как всегда вечером, был полон гостей.

– Ты же понимаешь, что он на тебе никогда не женился бы, – навалившись грудью на стол, вещала Алиса.

– Ой, ну, хватит уже. Ушёл и отлично, – махнула рукой Стеша, гоняя по тарелке оливку.

– Нет. Подожди. Кать, сколько лет он тебе мозги канифолил? – не отставала Алиса.

– Пять, – горестно вздохнув, ответила ей Катя и залпом допила коктейль.

– Пять! – торжественно воскликнула подруга. – Пять лет мужик не мог выбрать одну из двух баб! О чём это говорит?

– Что он дурак, – предположила Стеша.

– Нет! Это говорит, что ему так очень удобно. И с женой у него всё налажено, и тут для него в любой момент готов и кров, и дом. И потанцевать. Не обременённая, так сказать, предрассудками. А то, что, когда он уходит к себе в налаженный быт, ты на стены лезешь, так это никого не волнует же.

– Кроме нас, – вставила веское слово Стеша, подцепив вилкой вертлявый плод.

– Кроме нас, да, – согласилась подруга и для верности ещё и покивала головой. – Так что не бери в голову, бери в рот – легче выплюнуть. А мужика мы тебе найдём.

– Вы знаете, девчонки, он же… Вот посмотришь на него и думаешь… – шмыгая носом, не унималась Катя и продолжала сетовать.

Она задрала голову наверх и быстро-быстро заморгала ресницами, чтобы просушить слёзы и тушь не потекла.

– Думаешь… как хочется разделить с ним заботы. И ответственность. За жизнь. А если честно, даже не так. Хочется снять с себя вот это всё и хоть на время переложить на другого. Чтобы рыцарь, а ты девочка-девочка, и он о тебе заботится. И ведь создаёт он именно такое впечатление. Что с ним так можно. А по факту как в том анекдоте: «На вас можно положиться?» – «Даже облокачиваться не советую». И не поймёшь. Сигналы разные.

– Забота и ответственность – это про папу, – с набитым ртом высказалась Стеша.

– В смысле? – подруги с непониманием на неё уставились.

Раз. Алиса

В салоне такси тепло и уютно. Хлопнув дверью, Алиса всё оставила в прошлом. Разговоры. Переживания. Чужие слёзы. Колёса мягко сдвинулись с места, подминая под себя хрустящий, только что выпавший снег. Машина медленно набирала скорость, пробираясь сквозь метель. За окном, как в кино, замелькали кадры предновогоднего города. Огни ёлок. Подсвеченные витрины. Спешащие прохожие. И снег. Колкие снежинки плясали неистовый безумный танец.

– Знаете, любезнейший, – Алиса легонько тронула водителя за плечо, привлекая внимание. – Везите меня в «Чайку».

Водитель посмотрел в зеркало заднего вида, и Алиса, словно отвечая на его взгляд, задумчиво кивнула.

– У меня заказ довезти Вас до дома, – спокойно возразил водитель.

– Я не хочу домой. Везите в «Чайку», – устало ответила Алиса и отвела взгляд. За окном продолжал танцевать снег, подсвеченный разноцветными огнями гирлянд. – Не хочу домой. Там холодно.

– Как скажете, – согласился водитель, меняя в навигаторе маршрут.

Ночной клуб встретил Алису разухабистым битом, блёстками улыбок и разгорячёнными телами танцпола. «Всё как я люблю», – подумала Алиса, со всего размаха вливаясь в безудержное полутёмное веселье клубной жизни. Шот за шотом, и танцевать с каждым разом становилось легче и безрассуднее. Отошли на задний план проблемы. Алиса обожала танцевать и отдавалась танцу по любви. Крепкие мужские руки обняли её со спины, прижали к телу и, повинуясь уверенным направляющим движениям этих рук, разгорячённые тела стали двигаться синхронно в такт звучавшей музыке. Алиса откинула голову на мужское плечо, и поймав момент, развернулась в кольце объятий. Парень был бесстыдно молод.

– Мне нравится, как ты танцуешь! – парень наклонился к ней и пытался перекричать музыку. – Давай зажжём вместе!

И они зажгли. Сначала на танцполе. Позже у бара, когда пили на брудершафт. «Сын подруги» окрестила парня Алиса, вспомнив слова Стеши, и даже не пыталась расслышать, а тем более запомнить его имя. С ним было ужасно легко хохотать, пить, дразниться. Флиртовать. Он был лёгок. Алиса сравнивала его со щенком лабрадора. Пушистые ресницы, зелёные глаза, гибкое сильное тело. Его хотелось так, что даже слегка подташнивало. В очередной раз поймав себя на этой мысли, Алиса замотала головой, прогоняя их, и тут поняла, что это движение оказалось лишним.

– Всё, малыш, – похлопала она парня по колену и слегка провела ладонью вверх по бедру, не смогла удержаться. – Мне пора. Было весело.

– Я тебя провожу! – он легко спрыгнул с барного стула. Подхватив Алису, приподнял и осторожно, как фарфоровую статуэтку, поставил на пол. Наклонился к самому уху, обдавая ментолом и, не размыкая рук, ещё раз сказал. – Я тебя провожу.

– Пойдём, – рассмеялась Алиса и, развернувшись к выходу, добавила: – Шарапов.

– Почему Шарапов? – воскликнул парень, следуя за ней и не отпуская руку.

– Потому что проводишь до автобуса, – ответила Алиса, оглянувшись на него, гадая, опознает он или не опознает цитату. Разглядывая его недоумённое лицо, Алиса весело рассмеялась и махнула рукой:– Ой, всё! Забей!

То, что Алиса остановилась, чтобы посмотреть реакцию на свою шутку, дало парню возможность сменить дислокацию. И теперь она шла за ним следом, держась за руку и любуясь, как её случайный знакомый словно ледокол прокладывает путь сквозь марево танцующих и веселящихся людей.

На улице заметно потеплело. Снег мягко падал хлопьями, и после духоты клуба хотелось дышать полной грудью.

– Давай пройдёмся, – предложил Алисе её провожающий. – Развеем… этот… хмель из голов и душ.

Алиса прыснула.

– Надеюсь, стихи ты читать не будешь? Под луной.

– Не, – замотал головой парень. – Стихи не буду. Я их не люблю. Да и нет в голове ничего подходящего. Разве что матерные есенинские. Я их как-то на спор вызубрил. Не все, конечно же. Самые смачные. Вот теперь только их и помню. Но они моменту не соответствуют.

Они шли по ночному городу взявшись за руки, и Алиса очень странно чувствовала себя при этом, но руку не отнимала.

– Подожди! – проходя мимо какого-то бара, её спутник неожиданно остановился. Он развернулся к Алисе, молитвенно сложил руки и, улыбаясь, ещё раз попросил: – Подожди, пожалуйста, здесь. Я тебя очень прошу. Пожалуйста, я мигом. Одна нога здесь, другая… тоже здесь. Ладно?

И дождавшись неуверенного кивка, он быстро поцеловал её в щёку и скрылся за дверью бара. Алиса от всего произошедшего настолько опешила, что даже застыла, открыв рот. Осторожно потрогала щёку, которой коснулись чужие губы, и нахмурилась.

«Это что вообще сейчас было? – возмутилась она мысленно. – Это что же щеночек себе позволяет. С какой радости я должна ждать его, как школьница какая-то». Алиса ещё раз потрогала место поцелуя и внезапно для себя расхохоталась в голос. Всё, что происходило этой ночью, так ново, непривычно и неожиданно, что она решила, а почему бы и не да. Почему бы ей не подождать своего неизвестного визави. Может, ночь принесёт ещё что-то более оригинальное. «Пятнадцать минут, – твёрдо решила Алиса и посмотрела на часы. – Я спокойно жду пятнадцать минут и, если за это время малыш не вернётся, я ухожу». Она засунула руки в карманы зимнего пальто и, запрокинув голову, уставилась на звёздное небо. Метель угомонилась, снеговые тучи разошлись, и звёзды сияли так ярко, словно их кто–то натёр мягкой тряпочкой. Ковш Большой Медведицы свесил хвост, мерцая семью звёздами, указывая и хвастаясь перед путниками главной драгоценностью неба – Полярной звездой.

«Малыш» вернулся раньше отведённых ему пятнадцати минут. Выскочил из дверей озираясь. Увидел Алису, рванул к ней бегом, удерживая равновесие и размахивая открытой бутылкой с шампанским. Подбежал, обнял свободной рукой, прижал к себе и уткнулся носом в волосы. Глубоко вздохнул и легко рассмеялся.

– Я подумал, что ты уйдёшь. Так испугался. Всех у стойки разогнал, бармена разве что за грудки не схватил. Кричу ему: «Вопрос жизни и смерти – продай шампанское». Он бутылку открыл, и теперь вот, – он продемонстрировал Алисе свой трофей.

Два. Алиса

Машина приехала на удивление быстро, и пока они мчались по ночному городу, Алиса искоса поглядывала на своего спутника. Он ловил её взгляд и без конца улыбался.

Сев в машину, парень снова взял её за руку. От переплетения пальцев и поглаживаний сердце её стучало где-то в животе, соперничая со щекочущими бабочками. Алиса отворачивалась, смотрела в окно такси, но не могла согнать глупую улыбку с лица.

«Я везу его фотографировать, – убеждала она себя. – Просто фотографировать, и всё. Как бы это ни выглядело странно со стороны. Я просто хочу его фотографировать. Я просто хочу его».

Алиса тихо рассмеялась.

– Что-то смешное за окном? – прозвучал в интимной темноте салона чуть подсевший голос парня.

Алиса повернулась к нему и открыла рот, чтобы ответить, но поняла, что забыла, что хотела сказать. Снова тихо рассмеялась и, наклонившись к его лицу, сказала, глядя прямо в глаза:

– Приедем, веди себя хорошо. У нас дом высокой культуры быта.

– Боретесь? – заговорщицки спросил парень, приподняв брови.

– Что? – тихо смеясь спросила она, млея от близости и теряя последние остатки здравого смысла.

– Я смотрел этот фильм, – прошептал парень, лаская тёплым дыханием висок Алисы. – У меня мама любит его пересматривать.

Магия момента схлопнулась как мыльный пузырь, и вожделение растворилось, царапая опадающими песчинками времени.

Алиса резко отстранилась. Снова уставилась в окно. Раздраженно попыталась выдернуть свою руку, но не тут-то было.

– Эта информация была лишняя, да? – с беспокойством поинтересовался парень.

– Да, – кивнула Алиса и посмотрела на спутника. – Совершенно лишняя.

– Я запомню, – ответил он и, продолжая смотреть ей в глаза, поднял их сцепленные руки и поцеловал ладонь Алисы.

– Приехали! – доложил водитель такси, притормаживая рядом с подъездом.

***

Свою небольшую квартиру-студию Алиса любила.

И то, что она была практически под крышей. И то, что въезжая сюда, она снесла ненужные стены, получив возможность создать зону для студийной съёмки.

Крафтовый фон, закреплённый рулоном под потолком, постоянный и импульсный студийный свет – наверное, самые дорогие предметы в её квартире. Рулонные шторы на окнах: прозрачные и блэкаут. Однотонные светлые стены. Огромное количество странных и неожиданных безделушек на открытой этажерке. Здесь лежали всевозможные маски, стояли цветы, статуэтки и даже гипсовый череп в нахлобученной по самые глазницы шляпе.

Когда-то обычное хобби, фотосъёмки сейчас занимали огромный кусок её жизни. Это была страсть. В углублении комнаты стояла большая круглая кровать. Рядом висело плетёное кресло.

– Ты правда фотограф? – удивился парень, разглядывая убранство квартиры.

Он быстро снял верхнюю одежду и, наступая на задники, стянул ботинки.

– Да, – коротко ответила Алиса.

Разувшись и скинув на комод в прихожей пальто, она прошла в кухонную зону, чтобы поставить чайник. Пить хотелось невероятно. Хмель выветрился, и Алиса чувствовала собственную неловкость.

Зачем она привезла его сюда?

«Сын подруги», – снова вспомнила она слова Стеши.

Надо же так вляпаться. Наливая воду в чайник, Алиса думала, как бы потактичнее сдать его обратно маме.

«Которая любит смотреть старые фильмы», – поднял голову ехидный внутренний голос.

Алиса налила себе стакан воды и, уставившись в окно, пила большими глотками. За спиной скрипнула половица, и парень обнял её, притянув к себе вплотную. Внезапный прилив тепла, родившийся внизу живота, ринулся по всему телу, заставляя пульсировать кровь.

Алиса развернулась в кольце рук, чуть не расплескав оставшуюся воду, и сильно отстранилась. Свободной рукой она упёрлась в плечо своего случайного знакомого и твёрдо сказала:

– Фотографии.

– Ты правда будешь меня фотографировать? – настолько удивился парень, что разомкнул объятия и сделал шаг назад.

Алиса воспользовалась его замешательством и, поставив стакан на стол, юркнула в фотозону. Там она схватила фотоаппарат и нацелила на него, создавая мнимый заслон.

– А ты думал, это тупой подкат?

– Не такой уж и тупой. Мне понравился. Ты действительно хочешь меня фотографировать?

– Да.

В какой-то момент Алисе показалось, что он уйдёт, грубо хлопнув дверью. Признаться, именно такого исхода она ждала.

Тогда она вздохнёт с облегчением и когда-нибудь расскажет подругам про самый смешной случай неудачного съёма в её жизни. И никогда, никогда больше не будет связываться с настолько молодыми кавалерами.

Парень смотрел на неё напряжённо и внимательно. Но с места не двигался. Выдохнул, вскинул голову и мгновенно расслабился.

– Хорошо, – на его лицо вернулась лучезарная улыбка, и он раскинул руки. – Значит, фотографии.

И в этот момент Алиса сделала первый кадр.

Фотографировать его оказалось легко.

Парень был чертовски пластичен и раскрепощён. Отлично вёлся на лёгкие провокации, с готовностью соглашаясь на любые предложения Алисы.

Что нужно сделать для лучшего кадра, прыгнуть? Пожалуйста! Повыше и повернуться? Да без проблем! Встать на подоконник, балансируя на краю? Ухватится за гардину? Всё, что пожелаешь. Снять носки и сесть на пол вон там, чтобы свет падал полосами? Только для тебя. Раздеться, оставив только джинсы? С удовольствием.

Алиса кайфовала. Включив внутри себя рабочий режим, она потеряла счёт времени.

– Я хочу пить, – парень облизнул губы и улыбнулся.

Он сидел в кресле и наклонился вперёд, чтобы встать, опёрся руками о колени, и тут свет так нежно лёг на его лицо, что Алиса не могла упустить этот кадр.

– Замри! – воскликнула она и снова защёлкала фотоаппаратом.

– Ну, я правда пить хочу! – хохоча взмолился парень. – В горле пересохло.

– Иди, – смилостивилась Алиса, разглядывая то, что получилось, на экране фотоаппарата.

Снимки вышли великолепные. Она подняла голову, чтобы сказать об этом своей невольной модели, и залипла.