Приглашённый заклинатель вашей жизни

Глава 1. Постоялый двор семьи Тан

Несмотря на поздний час окна чжэнфан* постоялого двора семьи Тан ещё озаряли ночной воздух тёплым манящим светом. В зале на первом этаже жизнь била ключом – то и дело слышались гулкие отзвуки сталкивающихся кувшинов с вином и дробный перестук деревянных палочек по быстро пустеющим тарелкам. В воздухе витал густой запах жареной свинины и тёплого риса, приправленный алкогольными парами.

*Чжэнфан – главный дом, располагающийся на северной стороне усадьбы сыхэюань (тип традиционной китайской застройки, при котором четыре здания располагаются фасадами внутрь по сторонам прямоугольного двора)

Зал гудел от сливавшихся в единый хор голосов. С непривычки уснуть под эту какофонию было весьма проблематично. И больше половины постояльцев, решивших пораньше лечь спать, сейчас с надеждой ворочались на своих кроватях в комнатах на втором этаже. Почтенного вида и возраста кровати надрывно скрипели, только усиливая мешающий наконец-то заснуть непрекращающийся гул. Шум этот ни за что не стал бы помехой для сна хозяина постоялого двора, но он до позднего вечера продолжал встречать гостей за стойкой при входе.

- Приветствую вас, господин! – хозяин постоялого двора поклонился и подобострастно улыбнулся новому постояльцу. Гость склонился в ответном поклоне, грациозно взмахнув широкими рукавами, и позволил тени лёгкой улыбки скользнуть по прекрасному лицу. Дверь за постояльцем ещё не успела затвориться и лёгкий вечерний ветерок едва-едва развевал его белоснежное ханьфу, а один из порывов еле заметно коснулся серебряного колокольчика, висевшего на кисточке меча заклинателя. Воздух прорезал тихий звон, даже в окружающем шуме достигший ушей каждого на постоялом дворе. Хозяин от этого улыбнулся ещё шире, хотя ещё недавно это казалось абсолютно невозможным и спросил: - Желаете снять комнату?

- Желаю, - согласно отозвался гость, снова уже намеренно звякнув колокольчиком на мече и тут же кинув быстрый взгляд за спину хозяина. Тан Юнксу*, притаившийся за своим отцом, сейчас во все глаза рассматривал висевший на поясе заклинателя меч. В это же мгновение Тан Юнксу будто очнулся от сна и быстро опустил свои пронзительные серые глаза в пол. Заклинатель даже бровью не повёл и снова обратился к хозяину постоялого двора: - И ужин в комнату.

*Юнксу – облачная пустота

- Конечно-конечно, господин! – закивал тот и с необычайным для столь позднего часа рвением принялся улаживать все необходимые формальности – торопливо записал в учётную книгу имя, которым назвался постоялец, и поспешно выдал ему ржавый, но всё ещё крепкий ключ от комнаты. И отточенным движением выдернул сына из-за своей спины и толкнул его вперёд. – Мой сын проводит вас в комнату!

Заклинатель величественно кивнул и твёрдым шагом направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

- Лучше бы на девушек так смотрел! – прикрикнул хозяин постоялого двора на сына и отвесил ему оплеуху, от которой Тан Юнксу даже не попытался увернуться. Его голова всё ещё была опущена, но краем глаза он продолжал неотрывно наблюдать за статной фигурой в белом, которая неспешно поднималась по лестнице. – Иди же, дурень! И за что мне такое наказание?!

Тан Юнксу закатил глаза и кинулся догонять заклинателя. Хотя двигался постоялец величественно и степенно, он поднялся по скрипучей старой лестнице гораздо быстрее юноши. Проводив гостя до нужной комнаты, Тан Юнксу, старавшийся больше не смотреть в сторону заклинателя, опрометью бросился обратно на первый этаж, чтобы забрать на кухне в пристройке ужин для гостя.

Оказавшись в комнате, новый постоялец первым делом убедился, что в ней больше никого нет и быстро запер дверь. От его грациозности не осталось и следа, когда он сломя голову кинулся к окну и сильным ударом распахнул ставни. Гостю была выделена самая дальняя на этаже комната, окно которой выходило даже не во двор, а прямо на стену, окружавшую постоялый двор со всех сторон. Заклинатель приехал не видами любоваться, но подобное соседство его всё равно изрядно раздосадовало. Он отступил от окна, не отдавая себе отчёта, что ужас, захлестнувший сейчас его разум, понемногу начинает проступать на лице, искажая прекрасные черты.

- Ваш ужин, господин заклинатель! – вдруг раздался из-за двери звонкий юношеский голос, заставив заклинателя мгновенно вытащить из богато украшенных орнаментами ножен меч, чьё обоюдоострое лезвие отливало темнотой ночи и, казалось, таило в себе немалую угрозу. Пальцы заклинателя так сильно сжали инкрустированную бирюзой гарду меча, что побелели. Если бы Тан Юнксу смог в этот момент увидеть пергаментно-белую руку, стиснувшую эфес, то точно решил бы, что она принадлежит мертвецу.

Наконец заклинатель немного пришёл в себя, убрал меч в ножны и отпер дверь, впуская Тан Юнксу, который тут же заскочил внутрь, сгибаясь под тяжестью подноса, уставленного блюдами с супом, отварным рисом и жареным мясом. Кормили на постоялом дворе семьи Тан просто, но сытно. И даже благородные господа и оторванные от мира заклинатели, нередко останавливавшиеся на ночлег, никогда не жаловались.

Заклинатель несколько мгновений пристально наблюдал за тем, как Тан Юнксу расставляет на столе тарелки с едой. Юноша под его взглядом чувствовал себя неуютно, но разумно решил, что заслужил это за то, что был пойман за чересчур внимательным созерцанием меча заклинателя.

- Есть ли у вас ещё свободные комнаты? – лишь после того, как Тан Юнксу закончил с сервировкой стола, вдруг спросил постоялец. Юноша недовольно скрипнул зубами и краем сознания отметил, что голос заклинателя еле заметно дрожит.

Глава 2. Дух, пожирающий собак

Тан Юнксу резко отвернулся от окна и заставил себя посмотреть на комнату, в которой жил всё это время и вероятно проживёт ещё немало лет. Все вокруг считали, что это было его пределом. Дальше места хозяина постоялого двора семьи Тан, по их мнению, он не сможет зайти. Всю свою жизнь по их прихоти ему придётся провести в этом месте. И вряд ли хоть раз за это время он сможет уехать дальше соседней деревушки, как две капли воды похожей на деревню Ху. Тан Юнксу никогда не сможет посмотреть на весёлые гуляния в столице, устраиваемые на Праздник Драконьих лодок, ощутить солёный запах далёкого моря и хоть одним глазком увидеть императора. Самой судьбой ему не суждено ощутить в своих руках тяжесть заклинательского меча.

Тан Юнксу стиснул кулаки и зажмурился. Если бы подобные мысли появились в его голове только сейчас, он неизбежно решил бы, что одержим каким-то вздорным духом, который от всего сердца желает ему поскорее сгинуть где-нибудь вдали от отчего дома, а сам хочет прибрать к рукам его спокойную жизнь. Но Тан Юнксу сколько себя помнил, всегда был таким. Родная деревушка быстро ему наскучила. Он хотел посмотреть большой мир и научиться постоять за себя. Тан Юнксу хотел быть кем угодно, только не хозяином постоялого двора в забытой богами и императором деревушке.

Лун заскулил, призывая хозяина поторопиться. Тан Юнксу распахнул глаза и, не давая себе возможности передумать, юркнул под кровать, чтобы достать заплечный мешок, куда по монетке зашивал остатки тех денег, на которые делал покупки в соседних деревнях по поручению отца. Тот не имел ничего против того, чтобы сын оставлял себе заработанные деньги, раз уж у Тан Юнксу получалось раз за разом успешно убалтывать торговцев на более выгодную для него цену.

В тот же мешок Тан Юнксу как попало запихнул комплект чистой одежды и пару обуви, с каждым мигом всё больше и больше убеждаясь, что в эту комнату он может и не вернуться. Но он покидал её со спокойным сердцем. Пользуясь темнотой, лишь немного прорываемой заревом пожара, Тан Юнксу побежал через двор, прячась за сбившимися в кучки бывшими постояльцам и старательно избегая попадаться своим родным на глаза. Приказав Луну дожидаться снаружи, Тан Юнксу юркнул в пристройку, где находилась кухня. Оттуда можно было незамеченным перейти в чжэнфан* и не попасться под ноги несущимся от колодца слугам и отцу.

*Чжэнфан – главный дом, располагающийся на северной стороне усадьбы сыхэюань (тип традиционной китайской застройки, при котором четыре здания располагаются фасадами внутрь по сторонам прямоугольного двора)

К вящему удивлению Тан Юнксу огонь ещё не успел спуститься на первый этаж. Но времени размышлять о причинах этой странности не было. Тан Юнксу оторвал от подола своей одежды полосу ткани и смочил её водой из чана, стоящего на плите. Уткнувшись носом в мокрую тряпицу, Тан Юнксу поспешил на второй этаж.

Дверь в комнату, где остановился заклинатель в белом, была распахнута, свободно выпуская в коридор тёмные клубы дыма. Воздух пропах гарью. Тан Юнксу показалось, что он слышит сдавленный кашель. Ворвавшись в комнату, он первым увидел нетронутый ужин на столе, который он самолично накрывал ещё вечером. Заклинатель не взял ни рисинки из тарелок, вся еда до сих пор выглядела вполне съедобной, но посреди заваленной обломками потолочных балок комнаты, нашпигованной дымом и горячечным теплом от огня, это было слишком уж не к месту.

Тан Юнксу будто оказался в ночном лесу, который заволок непроглядно-густой туман. Вокруг было так же темно и жутко. Пляшущее на обломках досок пламя нехотя освещало лишь небольшое пространство в центре комнаты. Словно откуда-то издалека доносился треск горящего дерева и странные булькающие звуки. Это хрипел умирающий заклинатель.

Под завалом обрушившихся потолочных балок и редких пучков соломы, свалившихся с проеденной огнём крыши его белое ханьфу выделялось светящимся пятном, притягивающим взгляд. Большая часть тела заклинателя оказалась скрыта под обломками, видны были только мертвенно-бледное лицо, раскинутые в разные стороны руки, которые были скрыты в разметавшихся широких рукавах и огромное чёрное пятно на груди, похожее на глубокую яму. Если в такую упасть, назад уже никогда не вернёшься.

Тан Юнксу не в силах оторвать взгляд от зияющей дыры, на негнущихся ногах подошёл ближе, склонился над заклинателем и только тогда разглядел тонкую тёмную линию, прочертившую его подбородок. В скупом свете, которым нехотя делился огонь, чужая кровь казалась чёрной как ночное небо.

Глаза заклинателя были закрыты и Тан Юнксу подумал бы, что тот уже мёртв, если бы не раздувающиеся крылья прямого тонкого носа, подрагивающие в такт тяжёлому дыханию. Тан Юнксу, остро чувствуя собственное бессилие, попытался хоть немного приподнять упавшую на заклинателя балку, ощущая при этом ужасную неправильность происходящего. Не мог бессмертный заклинатель так пострадать от свалившейся на него деревяшки, пусть даже и достаточно тяжёлой. Из того, что Тан Юнксу знал о заклинателях и видел собственными глазами, те были слишком сильными и ловкими, чтобы допустить что-то подобное. Может, всё дело в этом пятне, расползшемся по белоснежному ханьфу словно неосторожно опрокинутая тушь? Тан Юнксу понял, что упавшую балку ему не сдвинуть, даже если он пропыхтит над ней ещё неделю, и потянул руки к заклинателю, чтобы попробовать вытянуть его из-под завала.

- Не советую трогать, если ты не хочешь умереть страшной смертью, - хрипло произнёс заклинатель, даже не открывая глаз.

Тан Юнксу отшатнулся. Страшная смерть пока что явно не входила в его планы. Он всего-то и хотел – ещё разок хоть одним глазком взглянуть на меч. Дальше он даже не загадывал.

Глава 3. Путь в деревню Шань

Удирая, Тан Юнксу с Луном примяли немало колосьев, пока не свалились от усталости посреди чужого поля. От земли тянуло прохладой, приятно остужавшей разгорячённое бегом тело, а дыхание Луна под боком успокаивало. Тан Юнксу, всю жизнь проспавший на добротной, пусть и немного скрипучей кровати, свернулся клубочком на примятых колосьях и закрыл глаза. Усталость взяла своё, юноша сам не заметил, как соскользнул в тёплые объятия сна.

Тан Юнксу разбудило дурное предчувствие. После ночи на холодной земле спину ломило, побаливали и места, куда ему вчера сумели попасть камнями. Ныли руки и голова. В горле пересохло от жажды, но Тан Юнксу не придал этому значения. Ноги сами понесли его обратно на постоялый двор.

За ночь пожар успели потушить, а свежий утренний ветерок унёс с собой запах гари. Тан Юнксу взобрался на стену, примыкавшую к сянфан*, и осмотрелся. По двору всё так же сновали слуги, с первого этажа чжэнфан** слышались людские голоса. Жизнь на постоялом дворе семьи Тан текла своим чередом, будто с уходом ночи забылся и злой дух, и пожар, и смерть заклинателя. С утра уже успели восстановить часть сожжённой крыши и залатали дыры в стене рядом с комнатой, где погиб заклинатель.

*Сянфан – флигель, дом с западной или восточной стороны сыхэюань, где могли жить младшие члены семьи или слуги

**Чжэнфан – главный дом, располагающийся на северной стороне усадьбы сыхэюань (тип традиционной китайской застройки, при котором четыре здания располагаются фасадами внутрь по сторонам прямоугольного двора)

Тан Юнксу всё смотрел и смотрел, не в силах оторваться от знакомой картины. Вот слуга споткнулся у колодца о спрятанный в траве камень. Тан Юнксу однажды даже опрокинул полное ведро воды, когда так же наткнулся на него. Ветер донёс до Тан Юнксу шелест вишни, которая особенно красиво цвела в этом году. Её нежно-розовые лепестки потом усыпали двор словно выпавший снег. А вот за тем серым котом Лун не раз собирался погнаться, если Тан Юнксу не успевал отвлечь того кусочком мяса, которое он утащил с кухни под самым носом у важничающих слуг.

Тан Юнксу вздохнул. Этот вздох вырвался из его груди непроизвольно. Обычно он никогда не вздыхал. Особенно из-за того, что ему вдруг стало невыносимо обидно, грустно и радостно сразу. Он заметил, как по двору, удирая от бабушки, пробежала его маленькая сестра. На вздох Тан Юнксу она обернулась. Их взгляды пересеклись, после чего девочка горько разрыдалась.

Чувствуя, что внутри что-то оборвалось, Тан Юнксу неслышно соскользнул со стены и бросился прочь, слыша за собой шелест шагов Луна. Спотыкаясь и поскальзываясь на мокрой от росы земле, они добежали до озера по пути в ближайшую деревню, откуда несколько лет назад Тан Юнксу выловил тонущего Луна. Запыхавшиеся и перепачканные ещё с прошлой ночи грязью и пылью, оба запрыгнули в спокойную воду и вволю поплескались. Тан Юнксу даже показалось, что вместе со стекавшими с него холодными каплями, понемногу отступала тоска по отнятому у него ночным пожаром доме. Самым ужасным ему казалось теперь, что постоялый двор семьи Тан никуда не делся и всё так же продолжает работать, но вот только Тан Юнксу там больше никто не узнавал. Его снова и снова принимали за кровожадного духа, пришедшего забрать людские жизни. Одна только привязанность Луна осталось неизменной.

Они бок о бок сидели на берегу озера и грелись на солнце. Тан Юнксу промыл царапины пса, оставшиеся от камней, и заставил Луна тщательно их вылизать, чтобы ускорить заживление. Сам Тан Юнксу вчера не зря почти не чувствовал боли – камни его практически не задели. Он отделался несколькими синяками. Только обожжённые ладони пришлось перевязать кусками ткани, чтобы кожа смогла зажить.

За всё время Лун не выказывал никаких признаков страха, даже когда Тан Юнксу принялся распутывать свалявшиеся колтуны в его мягкой шерсти. Солнечное тепло прогнало все страхи прошлой ночи, заставляя ещё сильнее увериться в своей правоте на счёт того, что никаким духом Тан Юнксу не был и быть не мог. Он до сих пор оставался человеком. Только теперь ему было не вернуться на постоялый двор. Тан Юнксу вдруг понял, что теперь волен идти, куда захочет, и не будет должен отчитываться о своих намерениях не перед кем.

- Лун, ты можешь в это поверить? – прошептал Тан Юнксу, встретившись взглядом с умными чёрными глазами пса. Лун положил голову на колени Тан Юнксу, позволяя тому снова запустить пальцы в длинную блестящую шерсть. – Мы можем уйти и никто нас больше не остановит. Целый огромный мир ждёт нас. Мне, наверное, поэтому немного не по себе. Всё-таки это произошло слишком внезапно.

Лун заворчал и вскочил на лапы, чтобы отряхнуться от воды, забрызгав при этом Тан Юнксу. На губах у того против воли промелькнула улыбка.

- Целый мир, Лун! Куда же теперь идти…

Взгляд Тан Юнксу упал на безымянный заклинательский меч. Он всё так же притягивал к себе взгляд. Тяжёлый и холодный, вот каким он казался. Чёрное как ночь лезвие, даже скрытое в богато украшенных гравировкой ножнах, излучало опасное спокойствие. Инкрустированная бирюзой гарда красиво переливалась на солнце. Тан Юнксу тронул серебряный колокольчик, прикреплённый к рукояти, и с замиранием сердца вслушался в разнёсшийся вокруг нежный звон. А затем всего на цунь* вытащил меч из ножен и осторожно провёл кончиками пальцев по обжигающе-холодному металлу лезвия. Прекрасное оружие. Даже такой как он это понимал. И было просто чудом, что этот меч попал в руки Тан Юнксу.

*Цунь - традиционная китайская мера длины равная ширине большого пальца

Глава 4. Убийца

Глядя на вытянувшееся от удивления лицо своего спутника, которое вкупе с нахмуренными густыми бровями выглядело весьма забавно, Тан Юнксу почувствовал себя несправедливо обиженным. Сомнений быть не могло — повстречавшийся ему человек намеренно утаил своё имя и так бы и продолжил водить Тан Юнксу за нос, если бы не эта ситуация. Но почему Ли Дэйю так поступил, у юноши не было не малейшего предположения.

Отказываясь даже рисовать в своём воображении сцену встречи, о которой не переставал думать целую неделю, Тан Юнксу на деле уже почти исполнил последнюю просьбу заклинателя, оплаченную чересчур щедро. В голове у Тан Юнксу медленно, но верно стал созревать план, который его совесть требовала немедленно привести в исполнение.

Так это и есть Ли Дэйю? За неделю пути Тан Юнксу повторял это имя бесчисленное множество раз. Он привык просыпаться с ним по утрам, чтобы поскорее продолжить путь, уводящий его всё дальше и дальше от родного дома. Тан Юнксу еле слышно, так, чтобы даже Лун не смог расслышать, шептал его перед сном, чтобы прогнать приходящую вместе с темнотой тихую грусть.

И вот теперь его ключ к свободе стоял совсем рядом и явно собирался, едва только Тан Юнксу позволят себе хоть на мгновение отвлечься, как можно скорее сбежать. Этого Тан Юнксу никак не мог допустить. Он принял из рук умирающего заклинателя меч и был обязан исполнить его последнюю просьбу.

Прибежавший крестьянин, кажется, имел свои планы на Ли Дэйю. Он ловко подскочил юноше и мёртвой хваткой вцепился в рукав его одежд, приговаривая:

— Господин Ли, мы рассчитываем на вас! Идёмте же скорей!

Тан Юнксу вклинился между ними и, улыбаясь в лучших традициях преемника хозяина постоялого двора, быстро спросил у крестьянина:

— Господин Ли вам сильно помогает, да?

Крестьянин, не выпуская край одежд Ли Дэйю, радостно закивал в ответ:

— Путник всё верно подметил. Вот уже несколько лет господин Ли оберегает деревню Шань от злых духов и лечит жителей. Ты не смотри, что он выглядит так юно, в безукоризненности своих навыках он не уступит и бессмертным заклинателям.

От этих слов у Тан Юнксу перехватило дыхание. Он бросил ещё один заинтересованный взгляд в сторону юноши в одеждах цвета цин, подметив, что тот выглядит скорее раздосадованным такой похвалой, нежели испытывает хоть немного радости. Ли Дэйю разве что зубами не скрипел от злости. Тан Юнксу почувствовал неладное.

— Так господин Ли сведущ в медицине и заклинательстве? — осторожно поинтересовался он.

— Нет, — рявкнул Ли Дэйю, — Я всего лишь помогаю вместо отца!

— Талантлив, успешен да ещё и скромен! — зачем-то продолжил нахваливать его крестьянин, так и не удосужившийся выпустить из своих крепких пальцев рукав одежд Ли Дэйю. Не переставая расточать комплименты, крестьянин потянул его в сторону поворота, который на самом деле вёл в деревню Шань. В этом Тан Юнксу с каждым мгновением, проведённым у развилки, убеждался всё сильнее.

— Об этом я бы и хотел поговорить с господином Ли. Этот путник задержит вас всего на миг. Дело в том... — Тан Юнксу замолчал и покосился на не в меру болтливого крестьянина. Но мысли Ли Дэйю в этот момент были где-то далеко. Видя, что от него ничего добиться не удастся, Тан Юнксу продолжил расспросы:

— В таком случае этот добросердечный крестьянин не укажет путнику дорогу в деревню Шань?

Крестьянин, по-видимому, не желая ставить свои нравственные качества под сомнение, немедленно указал на дорогу, противоположную тому пути, который до этого посоветовал выбрать Ли Дэйю. А тот был уже готов завыть в голос от несообразительности крестьянина, уже давным-давно сдавшего его с потрохами, но всё равно продолжавшего невозмутимо болтать. Тан Юнксу, чувствуя всё большую растерянность, продолжил спрашивать:

— Смогу ли я найти в деревне место, чтобы переночевать?

— Попросить путник может, но ни один даже самый гостеприимный дом не откроет ему сегодня свои двери.

— Отчего же? — удивился Тан Юнксу, немного обеспокоенный перспективой провести ещё одну ночь под открытым небом, когда над каждым обладателем заклинательского меча нависла неизвестная угроза.

— Раз путник впервые в наших местах, то наверняка не знает об этом. Даже в горах этой ночью будет не так опасно, как в деревне Шань!

Тан Юнксу молча продолжил ждать вразумительных объяснений этого неприятного факта, испытывая странное воодушевление. Чутьё подсказывало ему, что дело тут было нечисто. Послушно сидя дома, такого бы он точно не увидел!

— Я бы посоветовал путнику… — негромкий, со странной звенящей хрипотцой голос Ли Дэйю еле заметно дрожал, — Не ввязываться в дело, касающееся только жителей деревни Шань!

Тан Юнксу прошило дрожью, таким не терпящим возражений тоном это было сказано, но одновременно с этим он почувствовал, что начинает терять терпение. Да, он заявился без приглашения очень поздним вечером не с самыми приятными новостями, но больше никто не сможет поведать Ли Дэйю, что случилось с его отцом. Он был обязан исполнить последнюю волю умершего, чего бы это ему ни стоило. И каким недружелюбным не казался Ли Дэйю.

Не мешкая больше, Тан Юнксу шагнул к Ли Дэйю и настойчиво зашептал ему на ухо, стараясь, чтобы каждое из произнесённых слов достигло его слуха, при этом не попадая в любопытные уши добродушного крестьянина: