Приговоренные к Аду. Кровь ангела. Предыстория

1

Глава 1. Тёмная грань

Белый мрамор блестел на солнце, переливаясь всеми немыслимыми цветами. Радуга широкой дугой поднималась над водопадом, заставляя голубизну небес искриться волшебством ярких красок. Быстрая чистая речка плескалась вдоль зелёных холмов, уходя вдаль и теряясь в вечно цветущих Райских Садах.

Трое детей, одетые в сияющие белизной тоги, сидели на берегу реки, болтая ногами и рассматривая свои отражения в чистом зеркале воды. Два мальчика — братья лет пятнадцати и девочка, чуть младше, — весело смеялись, корча рожицы и пугая золотых рыбок, которые бесстрашно сновали вокруг.

— Смотри, что я умею, Аврора! — стараясь привлечь к себе внимание, один из мальчиков сорвал камышинку и, ловко проделав в ней пару дырочек, подул. Раздался звук, похожий на гудок игрушечного паровоза.

— Нигар, с этой дудкой ты можешь поступить в оркестр Сарниэля! — хихикнула девочка, небрежно откинув за спину длинные светло-золотистые волосы. — Немного потренируешься, и станешь солистом!

— А вот и стану! — отчего-то обиделся тот, швырнув самодельную флейту в воду. — И ты ещё попросишь меня сыграть для тебя, Аврора!

— Да, лет через пятьсот, — шепнула та на ухо другому брату, сидящему возле неё. Тот прыснул со смеху, отчего Нигар покраснел.

— Ну, хорошо, музыкант из меня никакой, — наконец, признался он, уныло кивнув. — Но зато я умею прятаться так, что не может найти даже Михаил! — с гордостью произнёс он. — Вчера я пробрался в его комнату, когда Архангел обедал, и стащил пирожное прямо у него из-под носа! Видели бы вы его лицо, когда пирожное растворилось в воздухе! — захохотал он. — Михаил минуту глаза тёр. Потом стал искать, а я пирожное обратно положил. Вот весело было!

— Я просил тебя не лезть к Михаилу со своими фокусами! — тут же нахмурился его брат, дёрнув Нигара за тогу. — Ты ведь знаешь, Архангел гневается, когда мы попадаемся ему на глаза!

— Да брось ты занудствовать, Белл(1)! — Нигар даже не смутился. — Скажи уж, что просто жалеешь, что сам так не можешь!

— Зато Белл-Ориэль поёт лучше всех! — тут же заступилась за приятеля Аврора. — Спой, Белл, а?.. Ну, пожалуйста!

Тот улыбнулся и поднял вверх взгляд своих прекрасных фиалковых глаз. Его светлые волосы небрежно рассыпались по плечам и слегка затрепетали, обдуваемые тёплым свежим ветром. Нигар тут же плюхнулся рядом на зелёный ковёр травы и улёгся на спину, подложив руки под голову. Сунул в рот травинку и приготовился слушать. Он любил, когда брат пел. Несмотря на юный возраст, Белл-Ориэль обладал чуть ли не самым прекрасным голосом в Раю. Когда он пел, замолкали даже птицы, замирала листва на деревьях и ветер покорно стихал, не смея своим шёпотом портить волшебную гармонию.

Говорили, что голос Белл-Ориэль, которого все вокруг называли просто Белл, получил в наследство от своего отца, который пением мог пленять души и заставлять переживать чувства, доселе не знакомые ангелам.

Белл не старался никого пленять. Он просто пел, наслаждаясь музыкой и растворяясь в ней без остатка. Он никогда не гордился своим голосом, никогда не заставлял себя упрашивать спеть. Музыка была высшим удовольствием, без которого Белл не представлял свою жизнь. Он мог петь часами обо всём на свете: о красоте, любви, прекрасном мире вокруг, о доброте и истине, о небе и Святых чудесах. Он знал наизусть все песнопения хора Ангелов, стоявших у самого Престола. Его чистый голос звучал естественно, без ноты фальши, и его звук разносился над зелёным ковром травы и эхом отдавался от заснеженных вершин гор.

— Ох! — выдохнула Аврора, когда Белл закончил и хрустальный голос стих, растаяв где-то за горизонтом. — Какая прекрасная песня, Белл!

— Спой ещё, — тихо попросил Нигар брата, тайком смахивая слёзы, проступившие на глазах.

— Прости, не могу, — Белл-Ориэль поднялся с травы, отряхивая тогу от пушистых семян одуванчика. — Гавриил приказал всем собраться возле Храма в полдень. У нас занятия — ты забыл?

— Да, точно, — Нигар нахмурился, тоже поднимаясь на ноги. — Только я, наверное, не пойду.

— Почему? — Белл встревоженно взглянул на брата.

— А что мне там делать? Опять выслушивать, как Неллиэль потешается над моими крыльями? — Нигар обиженно засопел. — Как будто я виноват, что они у меня так медленно растут! Все уже летают давно, а я… — он опустил голову, с досадой сжав кулаки.

— Зато ни один из них не умеет телепортироваться так далеко, как это делаешь ты! — Белл ободряюще улыбнулся. — Тебе и летать необязательно. Пока другие будут махать крыльями, чтобы добраться до Земли, ты двадцать раз успеешь там побывать и вернуться обратно!

— Не слушай ты никого, Нигар, пойдём! — вмешалась Аврора, беря братьев за руки. — Неллиэль будет рад, если тебе попадёт от Гавриила.

— Неллиэль просто неразумен пока, — попытался смягчить подругу Белл, но та решительно качнула головой.

— Нет, он просто ревнует к Нигару Олиэн, — она улыбнулась, хитро прищурившись. — Кстати, та сказала, что у Нигара потрясающие глаза, — хихикнула она. — И ещё спросила у меня, может ли она называть его Гин, как это делает Белл.

— Ух! — вырвалось у Нигара, и он смущённо порозовел. — Она действительно говорила с тобой обо мне?

— Конечно, — Аврора охотно кивнула, шагая по тропе вдоль реки. — В последнее время она только о тебе и говорит. И думаю, очень расстроится, если не увидит тебя на занятиях.

— Всё равно никому не разрешают с нами дружить, — едва повеселев, Нигар снова сник. — Всё из-за нашего отца, ты же знаешь, Аврора.

— Но я-то дружу! — она вскинула голову.

— Михаил и тебе запретит, вот увидишь.

— С чего ты это взял? — тут же встрепенулся Белл. Его фиалковые глаза потемнели от тревоги.

— Я слышал, как Михаил высказывал Эрэли — матери Авроры, — что та зря позволяет дочери водить с нами компанию, — чуть слышно признался Нигар, стараясь не смотреть в побелевшее лицо брата. — Архангел хочет, чтобы у нас с тобой не было друзей.

2

Глава 2. Разлука

От яркого света, внезапно заполнившего мрачную келью, стало больно глазам. Братья зажмурились и машинально прикрылись крыльями, пытаясь защититься от лучей, из-за которых по щекам тут же побежали слёзы.

— Вот они, Касикандриэра, — раздался голос Михаила прежде, чем мальчики сумели разглядеть его самого и гостью, которую он привёл с собой.

Крылья юных ангелов медленно опустились вниз и скрылись за спиной. Проморгавшись, братья наконец-то смогли отчётливо разглядеть посетителей.

Михаил, как и всегда, возвышался над ними словно сияющая грозная статуя, облачённая в тяжёлые золотые доспехи. Архангел был высок, широкоплеч, а его огненный взор пронзал насквозь, приводя в невольный трепет каждого, кто его встречал. Как и все Великие, Михаил отличался суровой красотой воина. Черты его лица были безупречны в собственном совершенстве, а фигура служила настоящим эталоном для любого ангела в Небесном Воинстве. Рядом с таким подавляющим величием и могуществом мальчики не сразу смогли разглядеть тонкую и хрупкую фигуру женщины, которую Архангел назвал Касикандриэрой. Они сумели оторвать взгляд от Михаила и посмотреть на неё, только когда незнакомка сделала шаг вперёд.

— Это же совсем дети, — раздался её нежный удивлённый голос, и розовые лепестки губ тронула чарующая улыбка. — И они такие милые… Такие красавчики. Особенно этот… — её взгляд упал на Белла, и, встретившись с ней глазами, тот почувствовал, как земля уходит из-под ног.

У Касикандриэры были ярко-синие, опушённые тёмными ресницами, удивительно красивые глаза. Они блистали, словно драгоценные сапфиры на лице, подобном которого не видел мир. Женщина обладала такой безупречной красотой, что описать словами подобное чудо было просто невозможно. Её фигура, движения, улыбка — могли свести с ума кого угодно в любом из миров. Голос завораживал, а близость пьянила не хуже самого изысканного вина.

Касикандриэра сделала ещё шаг, оказавшись к Беллу совсем близко. Тёплая ладонь гостьи коснулась его щеки, отчего его пробила приятная судорога.

— Как тебя зовут? — спросила Касикандриэра, беззастенчиво рассматривая черты лица юноши, словно пытаясь разглядеть в них что-то знакомое.

— Белл-Ориэль, — отозвался тот, в свою очередь, любуясь водопадом волн каштановых волос, рассыпавшихся по плечам незнакомки.

— У тебя красивый голос, Белл-Ориэль, — улыбнулась Касикандриэра, и тому показалось, что взгляд волшебных синих глаз проникает в самое сердце.

— У моего брата самый потрясающий голос в Раю, — неожиданно вмешался Нигар, отвлекая незнакомку на себя. — Никто не может петь лучше, чем Белл.

Касикандриэра отстранилась от старшего, и её прекрасные глаза устремили свой взор на Нигара.

— А ты чем можешь похвастаться? — полушутливо спросила она, подходя и пристально разглядывая младшего брата.

Нигар, в отличие от Белла, не потерял головы от близости ослепительной незнакомки. Встретившись с ней глазами, тот только чуть поёжился и нахмурился.

— У меня нет особых талантов, — проговорил он, настороженно рассматривая Касикандриэру. — Все в Раю считают меня никчёмным.

— По-видимому, твои таланты ещё не проявились, — загадочно прищурившись, заметила Касикандриэра. — Но вряд ли ты такой никчёмный, каким тебя считают.

— Откуда ты можешь это знать? — во взгляде Нигара вспыхнул потаённый огонёк вызова.

Касикандриэра не ответила. Она протянула руку и мягко прикоснулась ладонью к его щеке. Нигар даже не дрогнул, продолжая невозмутимо смотреть гостье в лицо. За всеми этими действиями внимательно следил Михаил. Однако он не заметил, как вздрогнула сама Касикандриэра и как на миг потемнели её прекрасные глаза.

— Я хочу услышать, как поёт Белл-Ориэль, Михаил, — немного поспешно отстранившись от Нигара, она обернулась к Архангелу. — Завтра праздник. Ты ведь не позволишь этим милым ангелочкам провести его здесь?

— Они наказаны, Кэс, — Архангел чуть смутился под её взглядом и неуверенно переступил с ноги на ногу.

— Вряд ли их вина настолько тяжела, чтобы лишить меня удовольствия послушать лучший голос в Раю, — мурлыкнула красавица, прильнув к груди Михаила, словно ласковая кошечка.

— Хорошо, пусть Белл-Ориэль споёт завтра, но Нигардиэль останется здесь.

— Я останусь вместе с братом, Великий, — спокойно заявил Белл, чем остановил Архангела, уже направлявшегося к двери.

— Разве ты не слышал, что я сказал? — Архангел угрожающе поднял брови, и его голубые глаза стали холодны, как лёд.

— Слышал, но я останусь с братом, — упрямо повторил Белл, поджав губы. — Я не смогу петь, зная, что Нигар один расплачивается за наш проступок.

— Тогда ты споёшь, а после вернёшься сюда — это будет справедливо.

Белл хотел было возразить, но тут Нигар незаметно дёрнул его за тогу.

— Увидимся, — улыбнулась Касикандриэра юношам и первая исчезла в дверях.

Архангел последовал за ней.

Когда дверь закрылась и в келье снова стало темно, Белл тяжело вздохнул, плюхнувшись прямо на каменный пол.

— Зачем ты меня остановил, Гин? — угрюмо спросил он. — Неужели непонятно, что я не хочу для них петь?

— Тогда спой для меня, — младший расплылся в улыбке, опускаясь на пол рядом с братом. — Я обязательно приду послушать, Белл. Ты ведь помнишь, я не пропускаю ни одного твоего выступления!

— А если они узнают?

— Как они узнают? — Нигар рассмеялся. — Нас и сейчас никто не сторожит, а завтра вообще всем будет не до этого!

— Ладно, но потом я вернусь к тебе, — помолчав, согласился Белл. — А теперь давай спать, — он сладко зевнул и, укрывшись крыльями, закрыл глаза.

* * *

Чистый белый свет озарял лица ангелов, стоявших у Престола и воспевающих красоту и совершенство Мира Создателя. Сотни самых лучших голосов сливались воедино, превращая звуки в музыку вечности. Каждый голос звучал как самый прекрасный инструмент, но среди этого истинного совершенства выделялся хрустальный и безукоризненный распев, от которого замирали сердца и трепетали души.

3

Глава 3. Неожиданный дар

Собрав вещи, Нигар куда-то исчез, оставив Белла грустить одного. Впрочем, Белл-Ориэль и сам не хотел ни с кем разговаривать. Кое-как покидав вещи в дорожную суму, он стал разбирать разбросанные по комнате свитки с музыкальными партитурами. Собрав всё в одну большую кучу, он вдруг решительно смял их и бросил в камин. Тонкий папирус тут же поглотило яркое пламя. В этот момент дверь распахнулась, и вошел Харот — сосед братьев по комнате в общежитие, где проживали все юные ученики.

— Что это ты делаешь, Белл-Ориэль? — ахнул тот, успев разглядеть в огне листы, исписанные изящными рядами нот. — Зачем сжигаешь свои любимые композиции? Разве тебя не к Сарниэлю определили?

— А разве тебе не всё равно? — холодно огрызнулся Белл, даже не взглянув на ангела.

Харот смутился на мгновение, но потом всё же решился подойти к товарищу.

— Послушай, если ты злишься из-за брата, то клянусь: я не поддерживаю компанию Неллиэля, — тихо проговорил он. — Всем известно, что тот влюблён в Олиэн, поэтому и цепляется к Нигару. Не стоит обращать на это внимания, вот и всё.

— Мне нет дела до Неллиэля и его ревности, — оборвал Белл, швыряя в камин оставшиеся свитки. — Просто я не собираюсь становиться певцом, поэтому ноты мне больше не нужны.

— А кем же ты собираешься стать, Белл? — опешил Харот.

— Воином, — глухо буркнул тот, переводя мрачный задумчивый взор за окно.

— А как же распределение?.. Что ты скажешь Михаилу?

Но Белл не ответил. Его фиалковые глаза стали совсем холодными и заблистали, когда в них отразилось яркое пламя от горящих в камине свитков.

* * *

— Что ж, для начала я хочу, чтобы ты пропел несколько фраз из этого канона, — Сарниэль протянул Беллу ноты и замер перед хором ангелов, жестом приказав всем приготовиться. Потом взмахнул дирижерской палочкой. Стройный хор голосов слился в чистую мелодию, послушно следуя за своим руководителем.

Белл стоял впереди, невидящим взором глядя в ноты. Когда настала его очередь вступить, он даже не шелохнулся. Его прекрасные фиалковые глаза остались тусклыми и безжизненными, словно кто-то вместе с голосом вынул из него и душу.

Хор пропел ещё немного и замолчал. Все в смятении уставились на юношу.

— Ты пропустил свою партию, Белл-Ориэль, — обернувшись к солисту, строго заметил Сарниэль. — Придётся начать заново, — он взмахнул палочкой, и хор послушно исполнил вступление ещё раз. Однако голос Белла так и не зазвучал. Пение смолкло. По рядам певчих пронёсся удивлённый ропот.

— Простите, учитель, но я не могу сегодня петь, — прежде, чем Сарниэль взорвался от негодования, Белл спустился со сцены и положил ноты на белоснежный рояль, рядом с дирижёром.

— Что это значит, юноша?! — хормейстер подступил к нему, и его глаза наполнились возмущением. — Как ты смеешь пренебрегать своими обязанностями?! Твои братья дважды пропели для тебя вступление, а ты не соизволил исполнить ни строчки! Тебе придётся объясниться, если ты не хочешь снова вызвать гнев Архангела и угодить в темницу!

— Я сожалею, Сарниэль, но сегодня в моей душе нет вдохновения, — Белл грустно и устало взглянул в лицо учителя. — В груди словно камень застрял, и он запер все чувства. Я хотел бы спеть, но не могу. Что-то не даёт мне раствориться в музыке так, как это было раньше.

— Это похоже на бунт, Белл-Ориэль, — помолчав, разозлился хормейстер. — И на упрямство. Ты потакаешь своим порокам, позволяя чувствам брать верх над долгом, что есть у тебя перед Создателем! Даю тебе последнюю возможность исправиться и забыть о гордыне. Ты споёшь сегодня, или будешь наказан!

— Тогда накажите меня, учитель, потому что петь я не буду, — отрешённо проговорил Белл и, развернувшись, направился прочь.

— Белл-Ориэль! — строго окликнул его Сарниэль, но тот даже не обернулся. Он прошагал мимо удивлённых ангелов, которые пришли послушать репетицию и, взлетев, помчался к берегу реки. Впрочем, даже хрустальный звон воды и пение прекрасных птиц не смогли унять боль, что сейчас бушевала в душе мальчика. Кроме того, она не успела даже ослабнуть, потому что очень скоро на берегу появились ангелы-стражи и, схватив Белла за локти, потащили его в «Тёмную Грань».

* * *

— Мне сказали, что ты осмелился бунтовать, мой мальчик, — Михаил подошёл к распятому цепями на холодной каменной стене юноше, и его огненный взор схлестнулся с потухшим взглядом Белла. — Ослушание и упрямство — великие грехи, которые противны Создателю. Ты нарушил главную заповедь, когда возомнил себя особенным и предался гордыне.

— Я просто не смог петь, Великий, — прошептал Белл пересохшими губами. После недели заточения он с трудом выговаривал слова. Да что там слова! Он с трудом мог вспомнить своё имя. Голова кружилась, веки отяжелели, и в глазах темнело от слабости. Язык распух от жажды, а руки и ноги затекли так, что Белл их уже не чувствовал.

— Ты даже сейчас пытаешься спорить и оправдываться вместо того, чтобы раскаяться и принять наказание, как благо для себя, — Михаил вздохнул. — Твой вздорный нрав всё более беспокоит меня, Белл-Ориэль. Я вижу в тебе мятежный дух. Борись с ним, ибо тебе известно, чем закончили мятежники, покусившиеся на право Создателя стоять выше всех.

— Я помню об этом, Великий, — Белл закрыл глаза.

Каждое слово давалось с трудом, а воздух проходил сквозь иссохшее горло, словно остриё ножа.

— Понимаешь ли ты, что заслужил наказание тем, что пренебрег своим долгом всецело служить Престолу?

— Да, Великий.

— Готов ли ты наступить на горло своей гордыне и впредь беспрекословно подчиняться правилам и делать то, что тебе велят наставники и учителя?

— Да, Великий, — почти неслышно выдохнул Белл, почувствовав, как лопнула сухая кожа на губе и рот заполнила солоноватая кровь.

— Что ж, очень хорошо, — понаблюдав за ним, Архангел удовлетворённо кивнул. — Твоё раскаяние даёт мне надежду. По-видимому, ростки зла ещё не укрепились в твоей душе. Наказание идёт тебе на пользу. Гордыня и упрямство успешно лечатся отсутствием воды и пищи. Болезнь мятежности духа отступает, но она пока не исчезла окончательно. Думаю, будет правильным оставить тебя здесь ещё на неделю, дабы искоренить болезнь до конца, — с этими словами Архангел вышел из камеры, оставив Белла в гнетущей темноте и тишине.

4

Глава 4. Голос змея

— Белл! — Нигар пулей ворвался в комнату брата и попытался затормозить, чтобы не налететь на находившегося здесь же хормейстера Сарниэля.

— Куда это ты так мчишься, юноша? — Сарниэль недовольно поднял бровь, перехватив парня за тогу и вынуждая остановиться.

— П-простите, учитель, — Нигар тут же покраснел и опустил взгляд. — Я это… Ну, то есть…

— Выйди! — рявкнул хормейстер, покрываясь пятнами от возмущения. Младший попятился и поспешно исчез за дверью. Однако не ушёл, прислонившись ухом к деревянной створке. Некоторое время в комнате стояла тишина, потом Нигар услышал, как Сарниэль прошёлся взад-вперёд по гладкому мрамору пола и произнёс: — Мне жаль, Белл-Ориэль, но ты больше не можешь петь у Престола, — хормейстер вздохнул, а потом продолжил: — Прошёл уже год после распределения. Твой голос восстановился, но он, увы, уже не звучит той божественной красотой, что покорял когда-то. Исчезли непосредственность и хрустальная чистота, которая нас всех пленяла… Возможно, ты просто себя перерос, юноша, и теперь тебе стоит заняться чем-то другим. Я поговорил с Михаилом. Он решил испытать тебя на ином поприще. С завтрашнего дня ты переходишь в группу военной подготовки, где будешь изучать стратегию боя и дисциплины, связанные с физическим развитием. Святому воинству нужны солдаты… Конечно, ты не слишком похож на бойца, но, может, сгодишься хотя бы в разведку?..

Ангел недобро усмехнулся, потом заговорил вновь.

— Там нужны такие… м-м-м… неприметные личности. С твоим ростом и весом, с твоим телосложением удобно будет стать незаметным и спрятаться… даже за камнями. Впрочем, Михаил сам решит, куда тебя определить, — в конце концов, подвёл он итог. — А пока собирай вещи и отправляйся в казарменный блок. Там получишь доспехи и дальнейшие указания.

— Да, учитель, — ровным голосом отозвался Нигар, ни одним движением не выдав бушевавших в нём чувств.

Сарниэль ещё несколько секунд пристально наблюдал за выражением его лица, затем неопределённо хмыкнул и направился к выходу.

Нигар едва успел отскочить от двери и спрятаться за одну из многочисленных колон, когда Сарниэль уверенной походкой прошёл мимо него и скрылся за поворотом сверкающего ослепительно белым мрамором коридора.

— Белл!.. — осторожно приоткрыв дверь, Нигар вошёл в комнату брата и замер на пороге. — Белл, зачем?.. — его губы слегка дрожали, фиалковые глаза глядели с искренней жалостью и недоумением. — Зачем ты это сделал, братик? Я ведь знаю, что ты можешь петь, как раньше, даже лучше! Скажи: зачем тебе понадобилось ломать свою жизнь?!

— Пение — это блажь, Гин, — хмуро отозвался Белл, задумчиво рассматривая сложенную на столе пачку партитур. — Я никогда не узнаю, на что годен, если продолжу выводить рулады вместо того, чтобы заниматься чем-то более полезным. Ты уже нашёл себя в виноделии, и я рад за тебя. Но мне ещё только предстоит осознать, кто я.

— Какая польза в твоём осознании, если тебя убьют?! — всхлипнул Нигар, плюхнувшись рядом с братом на диван и беря его за руку. — Разве ты не видел тех, кого набирают в воинство? Они все огромные, Белл! Они двигают скалы и ударом расшибают каменные стены в метр шириной! Я наблюдал за солдатами на полигоне — они не щадят даже друг друга! Ходят слухи, что в казарме постоянно случаются убийства и на это закрывают глаза, потому что, по мнению Михаила, в Святом воинстве должны оставаться лишь сильнейшие. Новичков там вообще презирают и гнобят, пока те не докажут, что хоть чего-нибудь стоят!

— Значит, придётся им это доказать, — хмыкнул Белл-Ориэль, спокойно кивнув, — только и всего, — он довольно пожал плечами, сделал паузу и бодро улыбнулся брату. — Ты чего примчался как угорелый? — поспешил сменить он тему.

— А, так я… — Нигар отчего-то растерялся, потом подумал и продолжил: — Я тут посетил тайный архив Тагаса, — внезапно прошептал он. — Ну, тот, что в подвале храма… Хотел покопаться в древних свитках… А туда, как нарочно, явился Михаил. Я даже исчезнуть не успел, а открывать портал при нём не решился — побоялся, что он узнает об этих моих маленьких способностях и сразу поймёт, кто ему весёленькую жизнь устраивает, — глаза младшего хитро блеснули. — В общем, спрятался я за стеллажом со свитками и уже приготовился отсидеть в Тёмной грани неделю — не меньше.

Михаил сначала к противоположной стене пошёл, и вдруг стена отъехала в сторону, представляешь?

А там ещё одна келья — вся такая тёмная и огромная, как библиотека. Архангел прошёл внутрь и осветил пространство магией. Я увидел тысячи свитков, очень старых, почти коричневых от времени. Толстенные книги и фолианты, украшенные золотом. Но самые потрясающие раритеты я увидел тогда, когда Михаил открыл ещё одну скрытую дверь, на которой сияла чёрная Руна Вечности, Белл! Та самая, что означает Божественную Печать и при взгляде на которую любая жизненная субстанция превращается в прах — помнишь, об этом Гавриил рассказывал на занятиях?!..

Честно говоря, увидев руну, я так испугался, что и правда чуть прахом не стал. Зажмурился и ждал, когда меня Святой огонь сожжёт и в мелкую пыль развеет, а в памяти всё крутились слова Гавриила о том, что только Великим возможно узреть тайну замысла Божьего и вынести свет Его Печати. А уж прикоснуться к тому, на что она наложена, может лишь тот, в ком течёт сила и кровь самого Создателя…

Нигар сделал паузу, и, удовлетворённый тем, как Белл затаил дыхание, повёл свой рассказ дальше.

— В общем, ждал я, ждал, когда меня изжарят за непослушание, но так и не дождался. Набрался наглости и приоткрыл глаза… Вижу, Михаил берёт с полки какую-то тетрадь, достаёт перо и что-то пишет. Меня от любопытства аж перекосило всего. Так захотелось узнать, что Архангел там строчит, что даже зубы свело. Да ещё свитки древние, словно нарочно, на стеллажах мерцают, сами в руки просятся! Ух, Белл, не передать, что я тогда испытал! Стою и думаю, как в это тайное хранилище можно проникнуть, ведь там наверняка магическая защита установлена. Мне бы смотаться оттуда, пока Михаил занят, а меня всего трясёт, манит, будто затягивает что-то. Я едва сдержался, ноги сами к хранилищу шли. Хорошо, хоть Архангел был слишком увлечён записями и не заметил ничего… Я зубы стиснул и заставил себя исчезнуть, но теперь только и думаю, как пробраться в ту тайную келью! Кажется мне, что все тайны раскроются, если те свитки и тетрадь заполучить!

5

Глава 5. Тучи в Раю

— Ты перепутал балетный класс с казармой? — Неллиэль решительно преградил путь направляющемуся к лестнице Белл-Ориэлю и с недвусмысленным выражением лица посмотрел на него сверху вниз.

Сам Неллиэль был на голову выше новичка и гораздо шире в плечах. Тело, лишь наполовину укрытое лёгкими доспехами, вызывающе играло железными мускулами, перекатывающимися под смуглой кожей. Короткая стрижка тёмных волос подчёркивала мужественные черты лица: крепкий, волевой подбородок; высокие скулы; мощную шею и холодные серые глаза, смотревшие на Белла с откровенным презрением.

— Дай пройти, — спокойно отозвался Белл, не желая впечатляться внушительными габаритами соперника. Тот угрожающе фыркнул и не шевельнулся.

— Сюда нет прохода певунам, недомеркам, и смазливым блондинкам, — съязвил Неллиэль, растягивая тонкие губы в издевательской ухмылке. — Так что переоденься обратно в платьице, девонька, и отправляйся вышивать крестиком. И передай своему братцу-карлику, что ему оказана великая честь — прислуживать нам за столом во время ужина. Коротышке позволяется наполнять наши бокалы вином и даже убирать за нами грязные тарелки.

— Мой брат не обслуживает свиней, вроде тебя, — Белл невозмутимо улыбнулся. — Особенно таких, у которых тело и мозг непропорционально развиты.

— Что ты сказал?! — Неллиэль мгновенно позеленел и, сжав кулаки, двинулся на собеседника.

— Белл-Ориэль! — раздавшийся сверху голос Архангела заставил обоих парней мгновенно замереть, и придержать свою ярость. Они обернулись. Наверху, у лестницы стоял Михаил и, неодобрительно сдвинув брови, наблюдал за происходящим. — Мне долго ещё дожидаться? Поторопись!

— Да, Великий, — послушно отозвался Белл, поднимаясь по лестнице мимо неохотно посторонившегося Неллиэля.

— Позже договорим, — прошипел тот, когда Белл с ним поравнялся.

Белл даже бровью не повёл. Спокойно обойдя воина, он поспешил за Архангелом. Тот провёл его по длинному коридору и кивком указал на одну из дверей.

— Это жилой блок, — когда Белл вошёл в огромную комнату, заставленную кроватями по всему периметру, коротко пояснил Михаил. — Занимай свободную койку и полку в шкафу. Разложишь вещи — и тут же отправляйся на полигон. Занятия уже начались, так что поторапливайся!

— Да, Великий.

— На поблажки не рассчитывай, — хмуро глядя, как Белл распаковывает вещи, вновь заговорил Архангел. — У тебя есть год, чтобы доказать, что ты хоть на что-то годен. Сможешь меня убедить — твоё счастье. Нет — отправлю на кухню убирать помои, где и останешься до конца вечности!

— Да, Великий, — спокойно кивнул Белл, заканчивая с вещами и направляясь обратно к дверям.

— И учти, — не дав ему пройти, Михаил повысил тон. — Уважения своих товарищей, ты должен добиться сам. Мне нет дела до ваших разборок за пределами полигона. И я не буду особенно горевать, если на очередном построении не досчитаюсь кого-то из самонадеянных новичков. Если не сможешь постоять за себя здесь — тебе не место в Великом воинстве, ясно, Белл-Ориэль?

— Я всё понял, Великий, — голос Белла не дрогнул, однако взгляд заметно потемнел. — Можно только один вопрос?

— Спрашивай, — Архангел милостиво кивнул.

— А вы будете горевать, если вдруг недосчитаетесь тех, кого определили достойными занимать место в Великом воинстве?

Михаил застыл, потом побелел и покрылся пятнами.

— Что ты себе позволяешь?! — прошипел он, задрожав от гнева. — Уже возомнил себя героем, мальчишка?! Марш на занятия! И молись, чтобы с такой гордыней тебе повезло продержаться здесь хотя бы неделю!

* * *

Белл-Ориэль следовал за Михаилом к полигону, думая о том, что решение Архангела предоставить ему шанс стать воином вызвано отнюдь не желанием опробовать его способности, а вполне прагматичным решением избавиться от неудобного ученика. Кажется, Михаил даже не потрудился скрыть свои истинные мотивы, достаточно ясно дав понять, что устранить проблему в лице Белла можно вполне законно, не прибегая к более радикальным методам и не мучаясь после угрызениями совести. То, что Белл сможет постоять за себя и выжить в суровых казарменных условиях, даже не приходило Архангелу в голову. Именно поэтому вопрос юноши так вывел его из себя. Нет, Михаил явно не рассчитывал на возможность Белла выжить среди тех, чья доблесть и сила проверялись ежеминутно, и в чьём разуме билась только одна мысль — победить любой ценой.

Где-то в глубине души Белл понимал Михаила и даже оправдывал его действия тем, что Архангел радеет за благополучие этого мира, делая всё, чтобы обезопасить его от всяческих угроз. Хватило одной войны, в которой погибло более половины всех ангелов, чтобы сейчас легкомысленно относиться к возможной опасности. А то, что они с Нигаром опасны, тот уже и сам начал догадываться. Достаточно вспомнить мёртвых птиц и способности младшего перемещаться незамеченным на любые расстояния. Но самое плохое, что с недавних пор Белл чувствовал и в себе настораживающие перемены. Не столь явные, как у брата, но не менее пугающие. Что-то могущественное и тёмное поднималось иногда из глубины сознания и требовало выхода, упрямо настаивая на праве явить себя миру. Белл сдерживал такие порывы изо всех сил, сражаясь с ними и с самим собой, но всё чаще проигрывал. Зло захлёстывало и не давало дышать, стараясь выплеснуться наружу и затопить собой всё вокруг. В таком состоянии парень больше не мог оставаться в хоре и находить успокоение в пении. Душа не отзывалась музыке, она рвалась в бой, хотела действий, чтобы утолить свою потребность в сражении.

Именно поэтому Белл сделал всё, чтобы убедить Сарниэля в том, что его голос больше не годится для вокальных партий. Когда хормейстер объявил о решении Михаила перевести того в казарму, Белл-Ориэль едва сдержал победный вопль. Это было то, чего он хотел и чего жаждала его душа! Теперь больше не придется прятать свои эмоции и носить постоянную маску благопристойности. Воины должны сражаться, должны побеждать, вызывать уважение и страх. И неважно, какой ценой они этого добиваются! Главное, что теперь Белл, наконец-то, узнает, на что он годен, и для чего пришёл в этот мир!..

6

Глава 6. Встреча

— Привет, Сарниэль! — Касиэра, как и всегда, обворожительно улыбаясь, переступила порог сверкающего белизной мраморного зала и грациозно подплыла к хормейстеру.

— Зашла тебя проведать и спросить, когда ты наконец позволишь мне услышать самый чарующий голос в Раю? Я до сих пор под впечатлением прошлого выступления Белл-Ориэля и жду не дождусь, когда ты явишь миру его новую сольную программу!.. Или ты его прячешь ото всех, как любимый бесценный бриллиант?

— Увы, Кэс, бриллиант оказался фальшивым, — грустно улыбнулся в ответ хормейстер, восхищённо разглядывая гостью. — Белл-Ориэль не оправдал моих надежд.

— Как это? — Касиэра даже опешила. — О чём ты говоришь, Сарниэль?

— О том, что голос этого мальчика заметно ухудшился и он больше не способен очаровывать своим звучанием так, как это было раньше. Белл-Ориэль уже не поёт в хоре. Он переведён в казарму с сегодняшнего дня.

— В казарму??? — Касиэра нахмурилась и даже побледнела немного. — А Михаил знает?

— Это было его распоряжение.

— Вот как? — та помрачнела ещё больше.

Несколько секунд она о чём-то размышляла, прохаживаясь по залу, затем, даже не попрощавшись с Сарниэлем, быстро зашагала к выходу.

* * *

— Кэс? — Михаил слегка удивился, встретив на пороге своего дома подобную гостью. — Не ожидал тебя увидеть в Раю так скоро, но рад, что ты нашла время нас навестить. Как дела, дорогая?

— Ты зачем Белл-Ориэля в казармы перевёл? — не пожелав даже ответить, тут же прошипела та. — Чем он тебе в хоре мешал, Михаил?

— О! Так ты из-за него явилась? — голос Архангела сразу же стал сухим и холодным. — Я бы мог и догадаться…

— Ты не ответил! — упрямо потребовала Касиэра, сверля Михаила потемневшим от ярости взглядом.

— А я и не обязан тебе отвечать, — губы Архангела язвительно изогнулись. — И должен тебе напомнить, милая, что ты имеешь право свободно посещать все миры только при условии сохранения полного нейтралитета. Если начнёшь лезть в чужие дела, Создатель может и пересмотреть ваше с ним соглашение.

— Ты мне угрожаешь? — её зрачки сузились от презрения, взгляд стал насмешливым.

— Что ты, дорогая?! Конечно, нет! — Михаил рассмеялся. — Просто напоминаю одной зарвавшейся демонице, что она не должна совать свой хорошенький носик в дела, которые её не касаются.

— Значит, я не должна предупреждать тебя о том, что кое-кто может сильно разозлиться, если с Белл-Ориэлем и Нигаром что-то случится по твоей вине? — протянула Касиэра ему в тон. — Мне, конечно, всё равно, но вряд ли ты захочешь начинать ещё одну войну, даже не завершив толком первую!

— Я выиграл первую войну, Касиэра! — рявкнул Михаил разозлившись.

— Никто и не сомневается в твоей доблести, Великий, — её тон стал холодным.

— Как и в твоём благоразумии. Однако мне кажется, что сейчас тобой движут неуверенность и страх. Ты решил добиться жестокостью того, чего мог бы добиться любовью и милосердием. Будь осторожен, Михаил… Зло порождает Зло — помни об этом! — и, закончив таким образом разговор, Касиэра развернулась и зашагала прочь.

Она направилась было к казармам, с намерением повидать Белла, но передумала, неожиданно увидев перед воротами сына Михаила.

— Ориэль! — окликнула она, махнув рукой ангелу, чтобы тот подошёл.

— Здравствуй, Касиэра, — поприветствовал тот, улыбнувшись демонице. — Ты отца ищешь? Он должен быть у себя в это время.

— Нет, с твоим упрямым отцом я уже имела честь побеседовать, — фыркнула та, качнув головой. — Я хотела поговорить с тобой.

— Я тебя слушаю.

— Ты в курсе, что Архангел перевёл Белл-Ориэля в казарму?

— Да, я знаю об этом, — Ориэль тут же посерьёзнел.

— А для чего он это сделал, ты знаешь?

— Да… Кажется, Белл потерял голос после… того случая, — ангел вздохнул. — Он не может больше петь или… не хочет, — тихо добавил он.

— А ты понимаешь, что твоего брата могут убить в казарме, Ориэль?.. Что он может пострадать при тренировках, к которым совсем не готов?

— Здесь, я думаю, ты ошибаешься, Касиэра, — тот немного расслабился и задумчиво улыбнулся. — Белл отлично справляется. Я тоже переживал сначала, но сегодня утром на тренировке, увидел, как Белл запросто побеждает в бою. Он очень быстр и ловок — я и сам такого не ожидал! Если хочешь, приходи на полигон после ужина — сама убедишься.

— Вечером будут бои?

— Да, отец хочет дать Беллу шанс выявить собственный потенциал, чтобы определиться, в каком направлении лучше начать подготовку. Кажется, он намерен сделать из моего брата охотника, а ведь это элитный отряд среди ангелов!

— Что ж, — помолчав, Касиэра угрюмо кивнула. — Пожалуй, я действительно должна на это посмотреть…

* * *

Небольшой домик, выстроенный из камня светло-бежевого оттенка, уютно расположился среди цветущих садов и был почти полностью увит ярко-зелёным плющом, доходившим до самой крыши. С золотым плетением большие окна преломляли солнечные лучи, отбрасывая радужные искры на многочисленные бутоны роз, во множестве цветущие в палисаднике. Белл-Ориэль не мог заставить себя чинно идти по узкой каменистой дорожке и потому почти бежал, не сводя глаз с белоснежных ступеней крыльца. Его сердце стучало в бешеном ритме, дыхание срывалось, а в груди разливалось какое-то странное тепло. Взлетев по ступеням, он остановился и, отдышавшись несколько секунд, решительно постучал. Скрипнула дверь и на пороге появилась Эрэль. Она слегка опешила, увидев гостя, и уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Белл её опередил.

— Аврора здесь, Эрель? — выдохнул он, пытаясь заглянуть ей за спину. — Михаил разрешил нам увидеться и…

— Михаил? — удивлённо переспросила Эрэль и её брови недоверчиво вскинулись вверх.

— Да, — Белл сглотнул сухой комок в горле и кивнул. — Он разрешил Авроре задержаться здесь до заката!

— Хм, — Эрэль чуть нахмурилась, явно пребывая в лёгком недоумении, но потом пожала плечами и неохотно посторонилась, пропуская его в дом. — Аврора в гостиной, Белл-Ориэль.