Приход Чёрной Луны. Покорная королева

Глава 1. Свадебный пир

В день моей свадьбы, которую уже никто не ждал, мне было приказано очистить небо от облаков.

Я с сожалением повиновалась приказу отца, короля Страны Гор или, как называли её пришельцы из Зелёного королевства, Менарии.

Облака, скрывающие верхушки горных пиков, всегда казались мне прекрасными. В чужой стране мне будет их не хватать. Как и всего прочего, что окружало с детства.

Даже это платье из серебристого шёлка, в которое сейчас меня торопливо обряжают девушки-прислужницы, стало казаться мне не таким уж уродливым, как я считала, увидев его впервые.

И всё же оно мне не шло. Я и так худая, бледная, хрупкая, как тростинка, а этот оттенок делал меня ещё болезненнее. Кто сказал, что серебряный идёт к золотистым волосам? Ах да, моя мама так торопила отца со свадьбой, что на заказ другой благородной ткани времени не осталось.

Лучшие шелка и бархат, кружева и атлас мать и сёстры забирали себе. Зачем старой деве Гердарике такая роскошь, да и не привыкла она менять наряды без разумного на то повода!

Отчасти они были правы. Я добровольно отдавала им лучшие ткани, потому что не любила наряжаться. В нашем королевстве лучше делают доспехи, чем шьют платья. Менария гордилась армией, выносливостью и силой своих сынов и дочерей, но не балами или светскими приёмами.

Мы были для соседей дикарями, горцами, не знающими, как пользоваться десертной вилкой, хотя это совсем не так.

Но этикет в Менарии и вправду был донельзя упрощён. Витиеватые речи не ценились, а считались признаком туманного ума. Вроде бы и знающий человек, а сам не понимает своей цели.

— Ну как идёт приготовление? — в комнату с улыбкой зашла королева-мать и окинула меня придирчивым взглядом. — Герда, ты выглядишь такой статной! Настоящая повелительница! Твой король будет тобой доволен!

Она улыбалась, как обычно, скромно, не позволяла себе говорить громко или вести себя так, чтобы потерять величие в глазах подданных, но я видела, что это всегда давалось ей с трудом.

Мама была от природы весёлой, её заливистый смех раздавался под высокими сводами Гранитного замка и придавал тёмному убранству залов не такой мрачный вид, к которому все здесь привыкли.

Страна Гор населена суровыми людьми, здесь непростительна слабость, а веселье допустимо только по особым поводам. Иногда мне казалось, что мама так и не смирилась с тем, что отец сам взял её в жёны до того, как их связали брачной клятвой у Небесного алтаря.

Она винила его в том, что я родилась семимесячной, мол, Боги прогневались за насилие. Хотя сама добровольно отдала себя узурпатору, чтобы получить пощаду для родителей и братьев.

Это была её версия прошлого.

За спиной мамы говорили, что отец просто пожалел красивую девушку, в которую влюбился заочно по присланному для сватовства портрету. Потом страна моей матери отказалась от данного горцам слова и решила заключить союз с другим государством. Менарийцы такого не прощают даже близким друзьям.

Здесь свои понятия о чести и данном слове. А армия горцев по праву считается одной из самых сильных в Затерянном свете. Сильных. Но не многочисленных.

— Ваше величество, — сделала я книксен в знак почтения в золотому венцу, украшающему светлую голову матери. — Подарите мне свой благословение.

— Ты знаешь, оно всегда с тобой, моя дорогая, — на этот раз улыбка матери стала шире. На щеках, почти не тронутых морщинами, появились ямочки. — Выйдете все вон, мне надо переговорить с дочерью наедине.

Мама посерьёзнела и дважды хлопнула в ладоши. Прислужницы, кланяясь и пятясь, быстро удалились.

На городских башенных часах пробило семь часов. Испуганное вороньё с карканьем и хлопаньем крыльев пронеслось мимо зарешеченного окна.

— Ох, — побледнела мама и присела в кресло, сделав знак, чтобы я повернулась и показала платье. Везде ли безупречно, всё ли прилично и в то же время торжественно. — Не садись, помнёшь раньше времени. Принесение клятв сегодня за три часа до полудня.

— Да, мама.

Наедине я могла не называть её по титулу.

— Знаешь, я уже не верила, что этот день настанет, — усмехнулась она и с жалостью посмотрела на меня. — Я в твои годы уже третьего под сердцем носила.

— Зачем вы мне это говорите?

Я вспыхнула и с тоской подумала, что теперь красные пятна долго не покинут мои щёки.

— Чтобы ты не думала, что я стараюсь от тебя избавиться. Ты мой первенец, Гердария. Моя любовь в первую очередь была отдана тебе, как и мои надежды. Но мир суров, гораздо более, чем твоя страна, дочь моя. И ты кровь от крови не только великих воителей Туманных Гор, но и носишь в себе печать Древних прорицателей Востока. Я всегда рассказывала тебе о своих предках.

— Книги и заключённые в них знания не спасли их от захвата Янтарной долины горцами.

Настала моя очередь проявить упрямство. Мама прощала мне такие дерзости, которые бы не сошли с рук младшим сёстрам. Разумеется, я могла так свободно говорить с ней только наедине.

И сейчас она призадумалась и, нахмурившись, смотрела в окно. Я почувствовала, что сказала ту правду, которая ранит сильнее кинжала, и в чём была, не думая больше об этом уродливом платье, как о части себя, бросилась перед ней на колени.

Глава 2. Ночное открытие

— Вы не устали, моя леди? — вопрос был задан насмешливым тоном. Лорд Эсмонд хотел заставить меня сесть в приготовленный экипаж, но я настояла, чтобы ехать верхом.

Дочь Туманной страны — это не изнеженное создание, получающее синяки даже от подушек, подложенных под спину. Даже если она принцесса.

— Нет, спасибо, лорд. Я прекрасно держусь в седле, — ответила я и посмотрела ему в глаза.

Светло-зелёные, завораживающие, хотела бы я знать, от кого они ему достались, и не передалось ли моему супругу хоть толика того магнетизма, которым обладал его троюродный брат.

— Я уже успел это отметить, леди, и всё же когда стемнеет буду вынужден настаивать, чтобы вы перебрались в закрытый экипаж. Всадник — лёгкая добыча для стрелы или камня.

— Вы думаете, наши дороги небезопасны, а горы кишат разбойниками? Мы не дикари, лорд Эсмонд, — ответила я чуть резче, чем планировала, но та небрежность, с которой этот человек из Лесного королевства говорил о Туманной стране, коробила и злила.

Да, я знала, что не все поддерживают власть моего отца, оппозиция из нескольких знатных семей тайно поддерживает его дальнего родича, бежавшего из страны много лет назад, когда только родился мой младший брат и наследник отцовского трона. Увы, единственный, доживший до совершеннолетия!

Знала я и о том, что многим в Совете не по душе наш союз с Вудстиллом. Мол, лесные маги не должны иметь преимущества в торговле. Сначала одна уступка, потом вторая, а через пять лет глядишь, и их король уже владеет и всей страной!

Боялись лорды и того, что в случае рождения у меня сыновей, они могут на правах близких родственников подмять под себя и соседний трон.

— Посмотрим, моя леди, — произнёс поверенный моего мужа после небольшой паузы, во время которой он сверлил меня взглядом, будто хотел понять: так ли я глупа, как хочу казаться. — И всё же в ваших краях, где и женщины так сильны и бесстрашны, как вы, моя леди, следует держать глаза широко раскрытыми и не верить всему, что слышишь. На каждую хитрость всегда находится ответ. Простите, моя леди, мне надо позаботиться не только о вас, но и моих людях.

Я кивнула и крепко вцепилась в поводья серогривой кобылы, которую подарил отец на моё восемнадцатилетние. Это было слишком давно.

Я ехала, окружённая вооружёнными всадниками. Ничто не могло угрожать моей особе, кроме меня самой.

В конце брачного пира по нашим традициям жених должен поцеловать новобрачную, чтобы подтвердить, что вступил в брак по любви, а не с корыстными намерениями. И то, что король не приехал на собственную свадьбу, а прислал кузена, ничего в них не меняло.

Конечно, никто не требовал от нас с чужим лордом, который больше никогда ко мне не прикоснётся, страстного поцелуя.

Зеленоглазый бог наклонился ко мне, обхватив крепкой рукой мой тонкий девичий стан, и коснулся губами моих губ. Кажется, я вскрикнула, но шум выкриков заглушил мой голос.

Наши губы соприкоснулись лишь на мгновение, на краткий миг, это должно было быть так же целомудренно, как воркование голубей под моим окном, но всё вышло иначе. Не знаю, как лорд решился, но его губы раскрыли мои, как шмель раскрывает лепестки душистого цветка и погружается в сладкий нектар.

Внезапно для самой себя я уступила его напористой силе, замерла, не зная, как быть. Оттолкнуть означало оскорбить, но ведь он целовал меня совсем не как формальный жених, а как настоящий!

Поцелуй прекратился, не успела я досчитать до семи. Мои губы горели, словно я находилась в лихорадке, казалось, все смотрят на меня осуждающе.

Я ответила, вернее, не препятствовала грубой ласке, когда он прижал меня к себе, а даже в глубине души хотела её продолжения. Точно такой же, чтобы даже наедине со своей совестью я могла бы думать, что меня заставили.

Но никто не осуждал. Многие были пьяны или слишком заняты собой, чтобы что-то там подмечать. В конце концов я вышла замуж за короля другой страны, может, у них так принято приветствовать невесту? Нет, чушь, конечно!

После поцелуя лорд Эсмонд едва взглянул на меня. Вероятно, думал, что его жена целуется гораздо лучше, чем эта блёклая подаренная принцесса.

По знаку матери меня проводили в покои, родители благословили меня на добрый сон, но по иронии богов он никак не шёл ко мне. Я ворочалась в постели, не в силах заснуть.

Это была моя последняя ночь здесь. Надо бы грустить, а я почему-то радовалась отъезду.

Вероятно, виной всему выпивка. Ранее матушка никогда не разрешала мне и прикоснуться к вину, но теперь за меня нёс ответственность другой мужчина.

Не тот, с кем я познала первый поцелуй. Другой. Король.

Но сон сморил меня. Набросился исподтишка и увлёк в бездну фантазий. Мне снился лорд Эсмонд. Он внезапно оказался в моей спальне, я стыдливо прикрылась одеялом, но оно оказалось слишком тонким.

Я дрожала, не в силах побороть стыда. Никто из мужчин не видел меня в тонкой рубашке, облепившей моё тело, как вторая кожа.

— Уйдите! Пожалуйста! — говорила я ему. Почти кричала и не слышала собственного крика.

— Ты сама хотела, чтобы я пришёл. Я здесь, что же ты не рада?

Глава 3. Буря

— Нам придётся ехать в обход, моя леди, — сказал лорд Эсмонд на очередном привале.

Это был захудалый постоялый двор, где приличные постояльцы не такие частые гости. Вдали от основных дорог, почти в сутках пути от границы с Лесным королевством — места гиблые, чего уж там!

Удивительно, что он всё ещё существовал, хотя деревня неподалёку почти опустела от набегов горных разбойников. Именно такое место идеально подходило для моих планов.

— Как скажете, лорд. Я полностью доверяю вам свою жизнь, — ответила я, вскинув на мужчину глаза.

Он как раз помог выйти мне из экипажа, бросив быстрый взгляд на Одилию.

Я знала, что они встречаются каждую ночь, и от этого осознания у меня сводило челюсти. Однако я была вынуждена улыбаться и вести беседу днём как не в чём ни бывало.

Наши разговоры с лордом Эсмондом иногда длились по часу. В эти минуты я забывала, что ненавижу его, что он враг мне, плетущий сеть за моей спиной. Той самой девушки, которая пока ещё не королева и ничего ему лично не сделала.

— Вы очень умны, леди Гедерика, — как-то заметил он и, наверное, во второй раз за наше знакомство посмотрел на меня не как на кусок мяса, пригодный только чтобы ублажать мужчину.

— Я была тайным советником при моём отце, — с гордостью ответила я и вдруг поняла, что улыбаюсь, хотя чужой лорд вряд ли поверит этим россказням. Женщине, тем более дочери, не место в Совете короля.

— Как же его величество решился отпустить вас?

Светло-зелёные глаза смотрели пристально и проникали в душу. Мне хотелось рассказать ему всё, ведь стражники подождут, никто не посмеет мешать нашей трапезе, которую мы справляли поодаль ото всех, но на виду, чтобы пресечь возможные сплетни.

— Когда вы проявляете такое внимание, лорд, я готова поверить, что вы не насмешничаете.

— Так и есть, леди. Пейте вино, оно разведено с травяным настоем, он помогает нам легче переносить тяготы пути, — лорд Эсмонд заботливо плеснул мне в кружку терпкий напиток.

Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и в душе поднялось чувство горечи. Я не знаю своего супруга, возможно, мама права, и меня не ждёт ни любовь, ни страсть, ни всё то, о чём принцессы мечтают сызмальства. А получают злорадство в спину и разочарование.

— Спасибо, лорд, но я опасаюсь чужой магии, — возразила я, однако подчинилась. Мужчине, завтракающему со мной за прогорклым от пива столом, впитавшем запахи кислой капусты и дешёвой натирки для мебели, хотелось доверить нечто большее, чем жизнь.

Свою честь.

Которая, к слову, ему была не нужна.

— Что вы думаете о моей служанке? — не выдержав, спросила я в конце обеда.

Лорд, сидящий напротив, бросил быстрый взгляд и заледенел, как река зимой.

— Говорите прямо, леди. Я вижу, вам всё известно, как и то, что вы от этого не в восторге.

— Верно. Она была девственницей, когда мы уехали, а сейчас потеряла единственное сокровище, которое у неё было, — я не смогла сдержать усмешки. Плохо, Гердарика, надо владеть собой в любой ситуации. — Приданное её ничтожно, так что как теперь, по вашей милости, она должна скорее выйти замуж. Вы же женаты!

Последнюю фразу я бросила в лицо, как обвинение. Будто в этом и состояла основная вина лорда Эсмонда.

Говорить, не смотря ему в глаза, было проще, но в конце я вздёрнула подбородок и решилась пересечься взглядами. Снова оказаться во власти его загадочных глаз, по цвету походящих на молодую листву в апреле.

— Вы так печётесь о чести служанки, — произнёс он с насмешкой. — Это похвально, но я не брал её силой, она сама так решила. Наверное, предпочитает жаркие ночи постылому супружескому ложу. Раз нет богатого приданого, то и рассчитывать на знатного мужа или важного купца ей не придётся.

Слова о постылом супружеском ложе резали слух. Вот значит, как! Это же намёк мне, мол, завидуешь, а я не смела признаться даже самой себе о томлении тела, вспыхнувшем с того мига, как мы с лордом встали рука об руку у Небесного алтаря. С того мига, когда я всерьёз допустила возможность лечь с ним, не будучи наказанной после.

— Я хочу отдохнуть в своей комнате, — бросила я свысока и поспешила подняться, пока ещё могла скрывать пылающие щёки и крепко сжатые кулаки.

— Конечно, моя леди, — неслось мне вслед.

Его каркающий, хриплый голос преследовал меня повсюду. Ворон стал моим наваждением, я одновременно желала быть с ним, познать, каково это, чувствовать на своём теле его руки, забыться и на миг стать свободной.

Утолить голод, о наличии которого я ранее и не подозревала.

И в то же время я бы хотела заставить его страдать от осознания того, что принадлежу другому. Чтобы он кусал губы и сжимал пальцы до хруста от бессилия что-либо изменить.

Пусть видит, как мой супруг нежен ко мне, как он оказывает мне положенные по праву рождения почести, смотрит на наши ласки и фантазирует о том, что происходит между нами, когда мы остаёмся с супругом наедине.

«О Боги, всевластные и всемилосердные! — молила я, остановившись у двери в свою комнату. — Пошлите мне любовь. Счастливую, плотскую, безрассудную! Чтобы было так сладко и горько, как мало кто испытал!»

Глава 4. Потеря невинности

Дальнейшее случилось так быстро, что я не успела в полной мере насладиться торжеством от сделанного.

Железная рука схватила меня за горло, мир вокруг поплыл, я оказалась на грязном полу пещеры, прижатая и распластанная чужой волей, как жертва на алтарном камне.

И почти не могла дышать. Пыль забивалась в ноздри и рот, я видела лишь очертания фигуры, склонившейся надо мной. Я пока не могла понять, кажется ли мне это, или происходит на самом деле.

— Думаешь, похоронишь меня здесь и выйдешь к ним, представив себя жертвой? — прорычал он мне в ухо.

И я почувствовала на себе тяжесть его тела. Мне не хотелось бороться, было лишь одно желание: чувствовать его горячее дыхание на своей щеке, руку, ослабившую хватку, на горле. Она спускалась всё ниже, мазнув по груди, защищённой лишь тонкой тканью нательной рубашки.

Я почувствовала холодок, пробежавший по спине, он обратился жаром, вызвавшем боль в паху. Мне никогда не было так унизительно горько и одновременно сладко-желанно. Это было предвкушение, неясный намёк.

Трепет от чего-то неизведанного ранее.

— Я скажу, что это вы украли мою честь, — прошипела я ему в лицо. Перед глазами прояснилось, и я видела лорда так близко, как никогда прежде.

Даже во время нашего брачного поцелуя, мы были друг от друга словно за невидимой стеной, а тут близость тел, запах пота, судорожной ярости, заставил меня обнять его лицо руками.

Да, при других обстоятельствах я бы ни за что не выбрала лорда из рода Светлого Гаролда, надменного Эсмонда на роль первого мужчины, но теперь это казалось просто необходимым.

Боль внизу живота была столь пронзительной, что, казалось, я умру, если она не прекратится. Или если он не прекратит её.

—Я же говорю, благородная шлюха, а не леди, — засмеялся он и впился губами в мой рот.

Он целовал меня так глубоко, что я застонала, подавшись навстречу. Выгнулась, не сопротивлялась его рукам, раздиравшем мою рубашку и обнажавшим торчащие соски. Его пальцы скользнули по ним, причинив боль, но она была ничто по сравнению с той жаждой, что терзала меня, заставляя подчиняться.

Я ощущала его язык во рту, он исследовал меня, а я желала лишь продолжения грубых ласк. Всё равно на будущее и прошлое!

Сейчас я почувствую то, что чувствует желанная добыча. Женщина, за право обладанием которой, мужчина может отдать жизнь.

Лорд Эсмонд понимал, что нас ждут. Я боялась, что сейчас он заметит, что буря стихла, и всё закончится не начавшись.

Но нет, я ошиблась. Тогда я плохо знала силу и власть похоти.

— Хочешь меня, ведьма? — хрипло спросил он, заглядывая в глаза. Мой рот горел, на губах остался привкус крови.

— Да, лорд. Хочу тебя. Только тебя, — шептала я и негнущимися пальцами пыталась развязать шнуровку его рубашки. Хотела дотронуться до мышц сильного торса, чтобы между нами не было преграды.

Легонько нажав коленом, он развёл мои ноги и разодрал последние преграды. Стыда я не чувствовала, только страх, что сейчас нас застанут. До того, как я узнаю страсть. Может, первый и последний раз.

— Раздевать меня ни к чему, шлюха, — хмыкнул лорд и, дёрнув штаны вниз, подался ко мне.

Я знала, как устроен мужчина. Видела, как сношаются слуги. Подглядывала за Одилией, позволившей заломать себя для случки, как молодую кобылу.

Но, почувствовав прикосновения мужского органа к своему лону, чуть не отпрянула. Заметалась, а потом в глазах потемнело от невыносимой боли, разрезавшей меня надвое.

Я почти не слышала, что шептал мне на ухо мой мужчина, старалась сдержать стоны, зажмурилась, почти отталкивая его, но силы были не равны. Он рвал меня, пришпиливал к полу, не давая продыху, прижимал к себе и гладил рукой лицо.

И всё же я видела его глаза. Они светились ярче солнца, я тонула в них, эта была спасительная ниточка в океане боли. Я падала в пропасть, меня терзали горячие камни, но я не противилась.

— Ещё, — шептала я, вздрагивая и жмурясь.

Боялась, что вдруг это всё. Я никогда не чувствовала в себе мужской орган, он был огромен, он рвал меня, но я готова была терпеть, сколько угодно долго. Лишь бы насладиться болью, вспоминать его хриплое дыхание на своих губах, руки — на груди.

— Не сжимайся, Герда, — пробормотал он. — Я всё равно уже трахаю тебя.

Я была какой-то ошалелой, хотелось думать, что виной всему его магия. Но это было не так. Я хотела боли, чтобы он терзал меня, растягивал, чтобы хотел так, как сейчас.

Слёзы катились по щекам, я глотала их и терпела. Толчки сделались более резкими, казалось, прошла вечность с тех пор, как он овладел мной. И где-то на задворках сознания билась мысль, что с Одилией он не был таким неистовым.

Требовательным, хищным.

Лорд Эсмонд не давал мне перерыва. Он думал о себе и своём удовольствии. Под конец боль стала почти нестерпимой. Это была даже не боль, а резь, кинжальная пытка.

По внутренней поверхности бёдер текло что-то тёплое. Должно быть, моя кровь.

Та самая, которую я отдала этому мужлану. И сделала бы это снова. Теперь я знаю, что такое соитие по страсти, по собственному выбору.

И хоть мне не нравится то, что он со мной делает, хоть я не нахожу прелести во всей этой суете, даже не могу подыгрывать, изображая страсть, всё же ни о чём не жалею.

Наконец всё закончилось. Он навалился на меня, сжал мою грудь между пальцами, почти раздавив сосок, и бурно кончил. А я кричала от боли и от ощущения в сведённых судорогой бёдрах.

Лорд, чужой муж, забился во мне, впился пальцами в мои волосы, заставив посмотреть в глаза, и выдохнул ругательство мне в лицо.

Он ненавидел меня в этот момент, а я презирала его. И мы оба были рады, что пришли к этому моменту. Даже если, а это уже наверняка, он будет единственным соитием между нами.

Его чудовищно большой мужской орган всё ещё находился во мне, растягивал и ссаднил лоно, мне было сложно дышать, я чувствовала, как тёплое семя мужчины жадно впитывается в моё лоно.

Глава 5. Покушение

— Ваше высочество, как я рада, что вы живы и невредимы,  — тараторила и причитала Одилия всю дорогу до самой границы с Лесным  королевством.

Она ухаживала за мной всё то время, которое прошло с момента нашего с Эсмондом возвращения и до того, как мы прибыли к первой цели долгого путешествия.

Я плохо помнила, что произошло после того, как мы с чужим лордом вышли к людям. Кажется, он нёс меня последние метры пути.

Всё казалось нереальным, мутным, будто сон. Я плыла, подхваченная бурным потоком и уже не пыталась достичь одного из берегов, они давно пропали из моего поля зрения.

Я видела перед собой лишь воду, затягивающую меня в пучину.

Хотелось лишь одного — выжить и не израниться. Надо не сопротивляться воде, тогда она сама вынесет меня туда, где я найду покой  и утешение. Радость и свет.

Где я снова обрету способность смотреть на мир с гордо поднятой головой. Всё уйдёт, надо перетерпеть.

Одилия говорила, что у меня целые сутки не спадал жар.

— Что это было? Я побежала останавливать бурю, а больше и не помню. Словно ветер запутал мысли, как мои волосы.

Я говорила осторожно, тщательно подбирая слова и следя за мимикой служанки. Она слушала, жадно впитывая каждое обронённое мной слово, потом наверняка перескажет эту историю другим, приукрасив первоисточник.

Пусть, мне даже так лучше.

— Ох, не иначе морока какая, — и Одилия начертила в воздухе охранный круг. Её магии хватало только на суеверия.

Наш разговор обычно на этом и заканчивался. Я закатывала глаза с видом утомлённой девы, и служанка затихала.

Зато я поняла по её  унылому настроению и постоянным предчувствиям бед, на которые Одилия стала прозорлива, что лорд Эсмонд больше не звал к себе мою служанку.

Она была со мной неотлучно и ночью, и днём.

Впрочем, так ли это для меня важно? Прислушиваясь к телу, я не замечала больше никаких изменений.

Живот уже давно не болел, меня больше не посещали видения нашей с чужим лордом страсти, я не испытывала томления плоти. И это было хорошо.

Прекрасно. Я излечилась от этой страсти.

— Ваше высочество, — на исходе второго дня постучал в дверь экипажа наш предводитель.

Я вздрогнула, словно получила удар хлыста и плотнее закуталась в тёплую меховую накидку.

— Да, входите.

— Мы благополучно достигли границы, — лорд поклонился мне, прижав руку к своей груди.

Как по команде свыше, мы избегали смотреть друг другу в глаза. Из нашего общения исчезла былая лёгкость, фривольные шуточки на грани неприличия. Мы стали просто малознакомыми  и малоинтересными друг другу людьми.

Меня это радовало, а если огорчение и присутствовало, омрачая моё ликование, то я прятала его в глубины памяти.

Пройдёт время, годы, и я даже наедине с самой собой буду считать, что между нами с лордом Эсмондом ничего не было.

— И что, лорд, мне надо делать? — спросила я, смотря на Одилию. Она краснела, но энергично возилась с ручной кладью.

— Нас будут встречать. Желаю вам удачи!

Не успела я спросить, кого же мне ждать и чего опасаться, как лорд поспешил ретироваться. «Так лучше», — в очередной раз подумала я и, откинувшись на подушки, задремала.

Проснулась я, когда солнце было уже высоко. И сразу почувствовала, что даже воздух вокруг изменился.

Моя Сила, которая жила внутри сколько я себя помнила, недовольно заурчала и , как змея свернулась в тугой клубок. Здесь всё было иначе.

К полудню мы прибыли на первый постоялый двор. В отличие от тех, к каким я привыкла, он был просторнее, больше и весь наполнен разноголосьем, будто курятник.

В Лесном королевстве, я читала об этом, было принято привечать чужестранцев, оставляя в стране самых лучших из них. У дам здесь были в фаворе яркие наряды и шумные танцы.

Мне, воспитанной в традиции молчания и скромности, всё было непривычно и дико.  В сером дорожном платье, украшенном лишь вышивкой по краям рукавов и по вырезу на груди, я походила на невзрачную галку среди роскошных птиц. Но держалась по-королевски прямо и гордо.

Наш экипаж подъехал к отдельной пристройке, там, где было малолюдно. Дорогу расчистили, поставили охрану.

— Не бойтесь, вас здесь не узнают, — сказал лорд, подав мне в руки бокал с горячим вином. Когда он успел приказать его подать, только богам ведомо. — Это создаст иллюзию. Для вашей же безопасности пейте, кузина. Не бойтесь.

— Кузина? — я иронично взметнула левую бровь.

— Да, миледи. Мы родственники по вашему мужу, помните, я говорил вам?

— Помню, лорд. Всё помню, — ответила я и отвернула, чтобы скорее оказаться под крышей постоялого двора.

Но не успела ступить и шагу, как ко мне кинулась нищенка, замотанная с ног до головы в тряпьё грязно-зелёного цвета. Я отшатнулась, подумав, что в этих тряпках прячется кто угодно. Например, убийца.

Глава 6. Королевский двор

— Ваше высочество, вы, должно быть, с нетерпением ожидаете того момента, когда увидите супруга? Ах, какова же прелесть этих первых встреч и робких взглядов! — тараторила миледи Винифред из рода Зелингов, теперь неотступно следившая за мной, куда бы я ни отправилась.

У этой придворной дамы, с пристрастием дознователя расспрашивающего меня о прошлом, но не проронившей ни слова о моём будущем, имелась дурная привычка хватать меня за руки.

Сначала я считала, что всему виной волнение, но так же миледи поступала и с другими, исключая мужчин и слуг.

Впрочем, для лорда Эсмонда она сделала исключение.

— Она перцепт, — успел шепнуть мне Эсмонд, остановив в коридоре уже перед самым отбытием из гостеприимного дома главы Несфилла.

Наши руки ненадолго соприкоснулись, и я разрешила себе взглянуть ему в глаза. Запомнить их вблизи, чтобы вспоминать ночами, когда нахлынет тоска.

— Я ни о чём не жалею, — выдохнула я и хотела скрыться с глаз долой, но лорд остановил меня.

Сжал моё запястье, словно хотел оставить на бледной коже следы своих пальцев. О, если бы это было так, я бы целовала их украдкой и дотрагивалась до синяков при каждом удобном случае.

Будущее, где мне суждено обрести новую роль супруги короля, стремительно приближалось. После всё будет иначе, я больше не смогу делать вид, что принадлежу лишь одному мужчине.

Да, больше мы с Эсмондом не прикоснёмся друг к другу, дворцовый этикет слишком строг, в нём не допустимы даже двусмысленные взгляды.

— Я тоже, Герда, — наклонился он к моей руке, чтобы запечатлеть прощальный поцелуй. — Слава богам, наше путешествие подходит к концу.

— Да, лорд Эсмонд, — внезапно из-за поворота возникла леди Зелинг и поспешила увести меня прочь. — Его величество вознаградит вас за помощь.

Наверное, это всё от обострённого внимания, но я почувствовала, скрывающуюся в её словах насмешку. И вспомнила, о чём мне только что сказал Эсмонд: миледи Винифред — маг-перцепт, значит, она способна через прикосновения считывать если не чувства, то намерения подопытного.

Тогда я не понимала, что способности этой милой «пышки-коротышки», как её называли при дворе недоброжелатели, а именно, партия, противодействующая принцессе Касии, первой дочери моего мужа, простираются гораздо дальше, чем я полагала.

И вот мы въехали в столицу. На это потребовалось менее суток пути, наш экипаж, отделённый по приказу миледи Виннифред от остальных, миновал портал, которым пользовались крайне редко и по государственной надобности.

Это тоже настораживало. Лорд Эсмонд и его доблестный отряд, так же как и Одилия, остались там, на Главном тракте, связывающем все дороги королевства.

— Я так и не увидела знаменитые леса этой страны, — посетовала я спутнице, чтобы хоть как-то избавиться от его пристального взгляда.

— Увидите, если на то будет воля его величества, — был дан мне уклончивый ответ.

Форлэнд оказался огромным величавым городом, полным воронов. Их здесь почитали за королевскую птицу и разрешали даже брать рыбу на рынках.

Если птица села на потрошённую тушку, то она признавалась конфискованной в пользу короны. Правда, такой торговец получал привилегии и имел возможность поставить лоток на самое ходовое место в центре.

Это всё рассказывала мне миледи Зелинг, пока мы неспешно под гомон толпы, восторженные крики горожан, бросающих вверх шапки, переливчатый звон колоколов въезжали через центральные ворота.

Нас окружал кортеж из всадников на вороных конях. В чёрных одеждах, с закрытыми на восточный манер лицах, они напоминали палачей, людей без чувств, повинующихся одним лишь приказам.

— Личная охрана королевской семьи, — пояснила миледи Зелинг. — Теперь вы её часть, постарайтесь утешить его величество и скорее подарить ему наследника.

В улыбке седовласой дамы промелькнуло что-то змеиное. Она явно не верила в то, что сама говорила.

— Я молода и здорова. Не сомневайтесь, у меня родятся сыновья.

— Как будет угодно богам, ваше высочество. Не надо гневить их самоуверенными заявлениями, — полные губы спутницы сложились в тонкую линию.

На том неприятный разговор и закончился.

Экипаж подкатил к Дворцовому комплексу, и толпа моих будущих подданных осталась за крепкими стенами и прочными решётками.

Лесное королевство славилось богатствами, говорили, что Анкильд Первый — король щедрый и не скупящийся на благоустройство столицы и даже провинции. Подданные любят монарха, совершенно не вспоминая, что род Ядвинов, чей символ — чёрный ворон и дуб, на троне всего менее столетия.

Нынешний король — внук завоевателя, проложившего путь к трону с помощью меча и предательства.

— Когда я увижу его величество? — спросила я миледи, когда экипаж остановился у белокаменного замка.

— Сначала вы примете ванну и переоденетесь, ваше высочество. Наш король, да продлят боги его дни, предпочитает чистоплотных и приятно пахнущих дам. Вы не робейте, я буду рядом. А то, что вы не очень молоды, так даже лучшему, сумеете по достоинству оценить великодушие своего супруга, — ответила она, спускаясь со ступенек кареты и опираясь на руку молодого слуги в красной ливрее.

Глава 7. Ритуал Ненасытного Бога

— У вас такая белоснежная кожа, ваше высочество!

— А волосы — чистый мёд!

— И такие шелковистые!

Комплименты сыпались со всех сторон. Молодые женщины — мои будущие фрейлины, раздевали меня для ритуала у алтарного камня.

Ещё будучи принцессой, никому не нужной старой девой Менарии, я читала о магии Лесного королевства. Всё, что смогла найти.

Алтарный камень — сердце их храма. Легенды гласят, что он всегда был на этой земле.

Поверхность чёрного монолита, обтёсанного и отполированного многовековыми касаниями рук жрецов и благородных особ, допущенных к церемониям, была всегда тёплой.

Немногие видели его воочию, ещё меньше прикасались к нему. Сегодня я стану одной из избранных.

— Его величество останется довольным, — не то насмешливо, не то искренне сказала одна из девиц с рыжеватыми волосами и тёмным пятном на левой ключице.

Девушки были одеты весьма необременительно. Лёгкие белоснежные нательные рубашки и многослойные красные юбки, шуршащие при каждом движении.

— Кто-нибудь может сказать, в чём заключается брачный ритуал? — громко спросила я, пока девушки сновали по комнате, поднося свежие полотенца.

Одна из них промачивала мою кожу губкой, смоченной розовой водой, другая тут же наносила на плечи с помощью рыжей краски и тонкой кисточки замысловатые крючочки.

— Это руны, ваше высочество. Никто, кроме жрецов, не знает, что точно они означают.

— И про брачную церемонию нам не известно, ваше высочество, — отозвалась другая.

Все они избегали смотреть мне в глаза. Это настораживало, но отступать всё равно поздно.

— Ваше высочество, ваше пятно на руке, на нём появляются какие-то символы, — пролепетала одна из девушек и встала с колен.

Она как раз занималась тем, что расписывала мои бёдра теми же руны, которыми уже были покрыты плечи.

Я посмотрела на своё предплечье и заметила, что девушка права. В центре чёрного, как безлунная полночь пятна, вспыхивали огненные знаки, но я и сама не знала, что они означают.

— Ваше высочество, должно быть, сильный маг, — вкрадчиво произнесла другая и поднесла мне пышную юбку, сотканную из тончайших материалов. Пятислойная, она была пышной и белоснежной.

— Вы готовы, ваше высочество, — поклонилась мне рыжеволосая с пятном на ключице и отступила на шаг. Её примеру последовали и остальные.

Словно по невидимой команде в дверь постучали. Одна из девиц отправилась открывать, и я услышала, как высокий мужской голос пробормотал что-то неразборчивое, и девушка ответила:

— Мы отправляемся по белоснежному пути.

Я посмотрела в направлении двери, но так как находилась за непроницаемой ширмой в виде тяжёлой портьеры, то ничего не увидела.

— Не беспокойтесь, ваше высочество. Этот ритуал предназначается только вам. Отец его величества проходил по этому пути только раз, и у них с супругой один за одним родились трое здоровых сыновей.

— А его величество? — спросила я, но ответа снова не получила.

Я почти не нервничала, даже когда, окружённая девушками, отправилась вниз по лестнице башни, в которой меня обряжали. Как только мы вышли через боковую дверь, я ступила на белоснежную ковровую дорожку, ведущую в храм, высеченный в скале.

Меня осыпали розовыми лепестками прислужницы храма, босые девицы, одетые в чёрные балахоны. Они все, я заметила это не сразу, были незрячими. Бельма смотрели на меня вместо обычных глаз, у некоторых глазницы и вовсе были пустыми.

Дорога закончилась, когда от гула барабанов, звучавших будто из самой скалы, я почти теряла сознание. Пятно на предплечье жгло огнём.

Но стоило ступить под прохладные своды высокого храма Ненасытного Бога, одного из секретных божеств Лесного королевства, как сразу полегчало.

Меня подвели к каменным ступеням, алтарь был скрыт от посторонних взглядов неким подобием ширмы. Занавеси с четырёх сторон колыхались, словно от ветра, но я не видела, что творится за ними.

Девушки в красных юбках расступились, и ко мне подошёл низкорослый лысый толстяк, одетый в золотые одежды. Они напоминали одеяние наших жрецов, но было несравненно богаче украшено.

— Ваше высочество, жрицы Ненасытного бога в лице вашего скромного слуги и главного жреца приветствуют вас. Я не могу рассказать вам суть ритуала, вы сами всё увидите, но не сочтите данное действием развратом или блудом. Боги благословляют тех, кто лёг на алтарный камень. Но его должна согреть для вас та, на которую они указали.

Я молчала и была спокойной. Ритуалы Лесного королевства сложны, иностранцы никогда не получают приглашения на подобные церемонии, но все действия не связаны с жертвоприношениями и ведут к процветанию.

Главное — мой муж убедится, что я невинна. Вергилий — магия древняя, такая же сильная, как и их алтарный камень.

—Что мне надо делать? — спросила я.

— Стоять и смотреть. Не вмешиваться. Любой звук разорвёт ткань магии. Выпейте «Настойку молчаливых». Она вернёт вам голос, когда вы отсюда выйдете.

Не дожидаясь согласия, маг подал знак помощникам. После я узнала, что все жрецы Ненасытного Бога — кастраты, посвящённые в служение в подростковом возрасте.

Пара высоких, но крепко сбитых жрецов, возникшим из ниоткуда с двумя подносами, на которых стояло по золотому кубку с тёмной, пенистой жидкостью.

— Почему их двое? — лишь спросила я, косясь на кубки.

— Я же говорю, ваше высочество, на алтарь первой ложится та, на кого указали Боги. Её девственная кровь активирует камень, и он сможет отдать вам всю свою силу. И вашему супругу тоже, первое семя — нечистое, его примет другая.

И он сам взял бокал, чтобы вложить мне в руки. Я открыла было рот, чтобы возразить, что не до конца понимаю, что всё это значит, но, как зачарованная, подчиняясь взгляду мелких карих глаз главного жреца, выпила терпкое сладкое содержимое бокала до дна.

То же самое сделала рыжеватая девушка из моей свиты, имени которой я пока не знала.