Приказано убрать, или Попаданка против!

Пролог

– От него нужно избавиться! Я ведь вас всех предупреждал, что рано или поздно он выйдет на наш след! И тогда всё рухнет! – голос мужчины средних лет, сорвался на истерический фальцет.

– Так никто же не спорит, что Реджинальда давным-давно пора было убрать, но вот как? У него чутьё, как у дикого зверя, а хватка крепче бульдожьей – пока не убедится, что противник мёртв, челюсти не разожмёт. Не забывайте про его уровень магии: скольких наёмников он уже отправил если не на тот свет, то за решётку? – поддержал нервно мечущегося по полуосвещённому кабинету ещё один.

– Нужно ударить по его слабым местам, чтобы чуть поумерил свою прыть, – абсолютно спокойным тоном сказал третий, меланхолично наблюдающий за происходящим.

– Да в том-то и дело, что нет у него слабых мест! Ни жены, ни детей, любовниц меняет как перчатки, но ни к одной не испытывает такой глубокой привязанности, чтобы поставить благополучие девки выше своего служебного долга! Даже повлиять хоть как-то через его мать не удалось – он всего лишь усилил её охрану, уничтожив банду, которую мы наняли, подчистую! – взвизгнул самый нервный из всей этой троицы и обессиленно упал в кресло, закрыв лицо руками.

Тяжёлая рука с грохотом опустилась на столешницу:
– Прекратите истерику! Если от Реджинальда нельзя избавиться напрямую, значит, нужно приложить все усилия, чтобы подобраться к нему со всех сторон, а потом раздавить, как букашку. Слабых мест у него нет... Они есть у всех! Какой его главный козырь? Магия? Значит, нужно сделать так, чтобы она иссякла. Преимущество Реджинальда в его способности быстро перемещаться в любую точку страны, открывая порталы одним щелчком пальцев, однако на это тратится немалое количество магии. Устройте массовые диверсии в разных уголках страны, пусть поскачет. Выдохнется быстрее, и защита ослабнет. Восполнить затраченные силы в кратчайшие сроки у него не выйдет благодаря его матушке, которая умудрилась заложить фамильный артефакт. Проведите несколько ритуалов на разрыв границ миров, чтобы пришлые наводнили королевство. Если повезёт, то и «зеркало» обнаружим, а там нам уже останется лишь немного подождать, когда за нас всю работу выполнит Закон магического равновесия.

– Какое «зеркало»? – осторожно поинтересовался у самого старшего из присутствующих тот самый «первый».

«Третий» выдвинул верхний ящик стола и достал какой-то потрёпанный свиток:
– В каждом мире существуют люди, имеющие одинаковое энергетическое поле, несмотря на то что могут отличаться друг от друга по возрасту, физическим данным и даже полу. У каждого есть двойник, лишённый или, наоборот, обладающий магией – то самое «зеркало», о котором я только что упомянул. Но здесь есть один нюанс, который сыграет нам на руку. Существование одновременно в одном мире мага и его двойника невозможно, так как последний будет испытывать явный дискомфорт и пытаться обрести баланс, вытягивая из «оригинала» всю силу. Если призвать в наш мир «зеркало» Реджинальда, то оно быстро выпьет весь его дар, чтобы не погибнуть самому. Причём будет делать это совершенно неосознанно и независимо от своей воли – мир, пронизанный магией, ощутит дисбаланс и начнёт восстанавливать равновесие, которое сможет быть достигнуто только после того, как «пустая» энергетическая оболочка насытится и будет готова отдать половину силы. Даже если пропустим момент, когда Реджинальд окажется полностью обессиленным, справиться с ним станет элементарно.

«Второй» поднялся и забрал со стола свиток, углубляясь в его изучение:
– Откуда это у вас?

«Третий» усмехнулся и довольно забарабанил пальцами по столу:
– Иногда на чёрном рынке можно обнаружить очень интересные вещи, считающиеся давным-давно уничтоженными или бесследно исчезнувшими. Но это так, к слову. В любом случае посеянный нами хаос с пришлыми значительно рассеет внимание служителей правопорядка, доставив им массу неудобств, а нам развязав руки. Разломов между мирами давно не было, но ещё остались маги, умеющие работать с ними. Пока от всех пришлых избавятся, мы не только выиграем необходимое нам время, но и избавимся от Реджинальда. Заодно и наглядно продемонстрируем, насколько беспомощен король со своими магами. Главное – не тянуть с ритуалами, ведь пока только Реджинальд нащупал ниточки, ведущие к нам, но веских доказательств не имеет, чтобы дело приняло для нас серьёзный оборот. Вы же прекрасно знаете, что до тех пор, пока на стол к Первому советнику не лягут бумаги с железными аргументами, подтверждающими готовящийся заговор, ничего, кроме как «работайте», наш противник не услышит. Тем более что Тайная канцелярия привыкла ловить лишь «политических», ей нет никакого дела до смертей каких-то там магов, если те никогда не подозревались в измене.

«Второй» довольно хмыкнул и передал свиток «первому»:
– Двух-трёх ритуалов будет достаточно?

Покачав головой, «третий» плеснул какую-то рубиновую жидкость себе в бокал:
– Предлагаю пройти по всем двенадцати граням, так надёжнее. Всё равно притянется только одно «зеркало», вычислить которое нам не составит труда. Наши люди ведь наблюдают за Реджинальдом постоянно. Правда, их остаётся с каждым днём всё меньше и меньше, но золото творит чудеса, и всегда найдутся те, кто не оставит его без присмотра, желая погреть на своей груди.

– В таком случае предлагаю обсудить детали... – «первый» сделал несколько пассов руками, и в воздухе появилась полупрозрачная карта королевства, на которой он начал обозначать подходящие зоны для проведения ритуалов.

Глава 1. Бюрократия

– Мисс Свирид, у вас совесть есть? Сколько можно приходить сюда и требовать вернуть вас обратно?

Я склонилась над столом клерка, нависая над ним, как грозовая туча над детьми на картине Маковского:
– Нет у меня совести! Оторвалась и потерялась по пути сюда! Это не моя вина, что я оказалась в вашем мире! Делайте что хотите, но верните меня обратно! Мне неинтересны ваши пространные объяснения насчёт того, что в теории это возможно, а может, и нет! Я хочу получить чёткий ответ на свой вопрос и буду появляться здесь до тех пор, пока не услышу точную дату!

Мужчина лет тридцати на вид, хотя кто их этих магически одарённых разберёт, взвыл и попытался спрятаться за стойкой, прикрываясь бумагами, видимо, надеясь, что это спасёт его от моего гнева.

– Вот если бы у вас остались в том мире родственники, мы внесли бы в список первоочередников на возвращение, а так…

Я уцепилась за эту фразу, как утопающий в бетоне за соломинку:
– Остались! Где указать? Какое заявление написать?!

Сидящий за соседним столом коллега «жертвы моего произвола» задумчиво наморщил лоб:
– Если мне не изменяет память, то вы указали в своей анкете, что у вас нет семьи, раз нет ни мужа, ни детей, мисс Свирид.

В очередной раз услышав свою исковерканную фамилию, я скрипнула зубами и попыталась натянуть на лицо дружелюбную улыбку:
– Позвольте с вами не согласиться, господин Алайрс, «нет семьи» и «нет родственников» – это всё-таки разные понятия. Помимо того, что я незамужняя и бездетная, я являюсь дочерью своих родителей, внучкой своих бабушек и дедушек, а так же…

Договорить мне не дали, шлёпнув передо мной чистый лист бумаги:
– Довольно, мы всё поняли! Пишите заявление и не забудьте начать с обращения к Его Величеству!

Я посмотрела на залитую чернилами чернильницу, из которой торчала погнутая металлическая перьевая ручка:
– Карандашом можно?

– Нет, только пером, иначе заявление не будет иметь силы! – отрезал клерк, бухая рядом с моим локтём латунную табличку-уголок «У. Венстерс».

Мне кажется, что всех пришлых, как здесь называли попаданцев и попаданок, легко можно идентифицировать по пятнам чернил на пальцах, вывести которые не так-то просто. По крайней мере, я испробовала все доступные средства, чтобы хоть как-то избавиться от лиловых разводов на коже, но всё оказалось тщетно. Достав из кармана носовой платок, я за кончик вытащила ручку из чернильницы и вытерла насухо. Кусочек ткани было жаль, тем более что нового мне не полагалось, но пятна на руках раздражали сильнее, чем перспектива сморкаться в лопух или незаметно пускать простынь на лоскуты. Глядя на искривлённое и щербатое металлическое перо, очень хотелось поймать гуся и выдрать из его крыла «натурпродукт», чтобы получить более удобную письменную принадлежность, чем вот это безобразие. Испачканный платок я аккуратно свернула и положила на стойку. Убирать его обратно в карман было нельзя, чтобы не испачкать единственную верхнюю юбку. Со стиральными порошками здесь было ещё хуже, чем с чистящими средствами.

Вытащив из второго кармана булыжник овальной формы, краем глаза я заметила, как Венстерс резко отпрянул назад, едва не грохнувшись со стула. Видимо, решил, что сейчас ему прилетит камнем промеж глаз. Наивный. Усложнять себе жизнь, загремев за решётку, я не собиралась, тем более что всех нас предупредили о том, насколько суровым в Дорнхерне является наказание за нападение на государственных служащих. Вот не импонируют мне рудники и каторжные работы, да и баланда по расписанию, если честно, тоже. Сомневаюсь, что она намного вкуснее той дряни, которой нас кормят. Будучи уже опытным бойцом дорнхернского бюрократического фронта, я прицелилась и несколько раз ударила камнем по перу, выравнивая его кончик. Невозмутимо спрятав булыжник обратно в карман, опустила ручку в чернильницу, осторожно вытащила и начала выводить текст заявления. Перо скрипело и царапало бумагу, но я не сдавалась. Мне кажется, что существуй инквизиция и по сей день, то одной из пыток был бы как раз урок каллиграфии, исполняемый с помощью таких вот изуродованных перьевых ручек, потому как написать нормально хоть одно слово и не психануть крайне сложно. Нет, я всё понимаю, но неужели нельзя выделить бюджет, предполагающий замену перьевых ручек для общего пользования?!

Как только дело дошло до подписи, я вывела внизу «Эйжен Свирид», а потом по-русски дописала «Евгения Павловна Свиридова», после чего поставила свою размашистую подпись. Когда составляли списки пришлых, выяснилось, что указать мои имя, отчество и фамилию так, как они уже тридцать два года красовались во всех моих документах, невозможно, а требуется интерпретация согласно местным нормам языка. По всей видимости, местным бюрократам религия не позволяла просто взять и написать данные латиницей по принципу транслитерации. Мне вообще предложили такие варианты моего имени, что у меня волосы дыбом встали, хорошо ещё сошлись на нейтральном «Эйжен», отдалённо напоминающем «Женя». С фамилией вообще вышло жёстко: эти «филолухи» долго допытывались, что такое «-ова», а когда услышали от меня, что это всего лишь окончание фамилии, образованной от имени «Свирид», радостно ухватились за него, да так и записали во всех документах. Но это ещё ничего, одной из попаданок повезло намного меньше. Дело в том, что фамилия у неё была Сторожова, а имя Ада. Теперь все попаданцы из числа русских каждый раз стараются не заржать, когда на перекличке слышат «Мисс Сторож Ада». Да-да, госслужащие Дорнхерна взяли и попросту отбросили окончания «-ова» и «-ов» у русскоязычных фамилий.

Протянув заявление Венстерсу, я услышала фразу, за которую захотела его в прямом смысле убить:
– Нужно было перечислить имена всех ваших родственников, мисс Свирид.

Чувствуя, как изнутри меня начинают прорываться на волю демоны, я неимоверным усилием воли заставила забыть возникающие перед глазами картины жестокой расправы над клерком и не воплотить их в жизнь.

Глава 2. Пока-пока

– Женя! Раскудри тебя берёза! Остановись! Ты не можешь вот так просто взять и уйти! – голос заместителя генерального директора раздался из-за захлопнутой мной двери.

Но я была в такой ярости, что не обращала никакого внимания на вопли Михаила Семёновича, продолжая гневно вбивать в бетонный пол свои каблуки. Ну это надо же было подложить такую свинью, да ещё накануне отпуска, которого вдобавок ко всему хотят лишить! Два года, целых два года мне не давали спокойно отдохнуть, вызывая в любое время дня и ночи на объекты. Уже не помню точно, когда последний раз у меня был выходной, в который бы мне не звонили с работы. Да и вообще, когда он в последний раз со мной приключался... Немного выпустив пар, я уже была готова мыслить с холодной головой и признать, что заказ для нашей фирмы очень важен, ещё есть время, чтобы исправить ситуацию, но тут на арену боевых действий вылез тот самый змей-разрушитель, из-за которого всё началось. Он же директор по продвижению. Одного только не пойму – почему вместо того, чтобы заняться анализом рынка и разработкой стратегии по проведению рекламных кампаний, он начал «двигать швабры»?!

Громкий оклик Арсеньева заставил дрогнуть стёкла в окнах, но не меня:
– Евгения Павловна, вы не можете так просто уйти в отпуск! У нас же международный форум! Нам необходимо, чтобы вся территория просто сверкала, ни пылинки, ни соринки!

Если во мне пламя праведного гнева начало затухать, то после последней фразы в него словно керосином из канистры плеснули:
– Вот именно, что это ВАМ надо, а не мне! Судя по всему, вы лучше меня разбираетесь в уборке, вот и начищайте до зеркального блеска полы, стены, окна и мебель сами!

Михаил Семёнович выскочил из кабинета и подбежал поближе, пытаясь протиснуться между нами с Арсеньевым и выступить в качестве буфера:
– Женечка, ты же одна из наших лучших менеджеров по клинингу!

– Вот, тем более. Раз одна из лучших, так поручите объект кому-нибудь другому из этого внутреннего рейтинга! Сами же столько раз говорили, что незаменимых нет! – напомнила я заместителю генерального.

– Ты – лучшая, Женя! – попробовал снова подлизаться Михаил Семёнович под негодующее сопение Арсеньева, считающего даже малейший намёк на похвалу за выделение «любимчиков» и, соответственно, предвзятое в хорошем смысле к ним отношение.

Набивать себе цену, нарываясь на лесть, я не собиралась, лишь повторила фразу, которую слышала каждый раз, когда пыталась отстоять своё право на законный отдых или сохранить обеспечение расходными материалами и инвентарём на должном уровне. Честно говоря, было жаль старика, который всю душу вложил в нашу фирму, помог заработать ей репутацию и отхватывать высокооплачиваемые заказы раз за разом, умело обходясь без вручения взяток, что в современной действительности считалось вообще фантастикой. В общем, у Михаила Семёновича были все шансы стать новым директором, но увы. У фирмы сменился учредитель, который решил, что для развития бизнеса нужны исключительно молодые и амбициозные люди. На место директора был поставлен молодой повеса, привыкший спускать всю выручку в первую очередь на себя, игнорируя нужды компании, зато умеющий очень красиво говорить. Как наша бухгалтерия умудрялась при этом своевременно оплачивать счета и выдавать заработную плату – большой вопрос и низкий поклон.

– Михаил Семёнович, вы переходите все границы! – раздражённо процедил Арсеньев. – Евгении Павловне должно быть стыдно, что она уклоняется от исполнения своих прямых обязанностей, подставляя фирму, которая, между прочим, стабильно выплачивает ей заработную плату!

Ну всё, тормоза вырваны с корнем, рычаг ручного тормоза выломан, педаль газа утоплена до предела...

– Простите, Максим Александрович, а с каких пор своевременная оплата труда приравнивается к некой привилегии, а не обязанности работодателя? Очень подробно всё это расписано в Трудовом кодексе. Если уж на то пошло, то к моим непосредственным обязанностям в первую очередь относятся: организация процесса уборки и контроль качества исполнения, работа с персоналом, в том числе подбор, обучение, инструктаж, а также куча бумажной волокиты и общение с клиентами. А с кем мне теперь прикажете работать, если из основной бригады, с которой я работаю, численностью в двадцать пять человек у меня осталось лишь двое, и об этом я узнаю совершенно случайно полчаса назад?! И увольнения коснулись не только, не побоюсь этого слова, МОИХ людей. Они годами срабатывались и достигали мастерства, чтобы уметь в срок сдавать сложные объекты. Взять сейчас кого-то с улицы и обучить – это потратить кучу времени, которого у нас попросту нет. Девочек, которых вы нанимаете, беспокоит больше сохранность своего маникюра, а не зеркальный блеск полированной мебели. Только на прошлой неделе я отправила троих восвояси, как совершенно непригодных к нашей работе. И вы хотите, чтобы я занялась уборкой крупного объекта за считаные дни?! Простите, но я на такое не готова подписаться. Мне кажется, вы сами себе вырыли яму, когда урезали квартальные премии, навешали кучу штрафов на сотрудников и перестали содействовать в их легализации.

– Евгения Павловна, в соответствии с проводимой политикой компании предпочтение отдаётся молодым и энергичным сотрудникам, знакомым с нашей культурой...

– Максим Александрович, меня никогда не интересовали ни возраст, ни тем более национальность сотрудников. Умение чётко, быстро и качественно выполнять свою работу – вот что для меня важно.

Но Арсеньев только отмахнулся:
– Я понимаю, что как лицо, не имеющее должного образования, вам сложно понять такие простые вещи...

Сказал-то он одно, но вот на его лице слишком явно читалось: «Ты всего лишь уборщица, возомнившая себя непонятно кем и занявшая своё место благодаря расположению этого старого дурака».

Ох, не стоило ему давить на мою больную мозоль. Говорила мне мама всё детство: учись хорошо, иначе уборщицей станешь! И я училась, причём успешно, окончила институт с красным дипломом инженера. Вот только директор управления, в котором я работала, попался на взятках... Контору расформировали, поделив направления со смежниками, а уволенных сотрудников негласно было запрещено брать на работу в государственные учреждения или работающие с ними по контракту. Такая вот мелкая месть одного крупного начальника, который избавлялся от конкурентов, продвигая своих родственников на «тёплые места» и показывая свою власть. Королёк местечковый... «Извините, мест нет...» – эту фразу слышала столько раз, что она мне по ночам снилась.

Глава 3. Добро пожаловать

– Какая цыпа! – вот было первое, что я услышала и смогла разобрать, когда плюхнулась в траву, прижимая к себе всю ту же швабру.

Вот только говорящие не учли, что «цыпа» окажется разъярённой боевой курицей. Всё ещё ослеплённая после того, как оказалась вместо подвала на какой-то поляне в окружении нескольких мужчин, наугад несколько раз взмахнула шваброй. А вот нечего женщин пугать такими фразами, причём произнесёнными довольно-таки похабным тоном. Флипер выдержал целых два удара, после чего развалился на части, облегчив мне задачу, ведь тыкать в тела ручкой, выполненной из прочного алюминиевого сплава, гораздо удобнее и болезненнее для тех, кто оказался на пути. В голове даже мелькнула мысль, что хорошую продукцию одной из фирм я в своё время предложила закупать и стоит впредь с этим поставщиком работать. Увы, удача недолго была на моей стороне: мужчины, одетые в странные кожаные мундиры, в которых по очертаниям угадывались вшитые внутрь металлические пластины, отобрали мою защитницу, а меня саму быстро скрутили. Вот как назло, я была одета в белую блузку с рукавами в три четверти и юбку-карандаш светло-серого цвета длиной по колено, а не в рабочий комбинезон. Горячие шершавые руки нагло облапали грудь и бёдра, якобы изображая личный досмотр.

– Отпустите! – трепыхаясь, я пыталась вырваться, лягалась и кусалась, но в ответ слышала лишь хохот, перемежаемый какими-то странными фразочками, понять которые уже не смогла.

С английским языком никогда проблем не испытывала, говорила и читала бегло, но вот речь незнакомцев смогла с трудом перевести. Какая-то дикая помесь старо-английского и кучи странных диалектов. Даже почувствовала себя преклонных лет бабулькой, помнящей из школьного курса только «Ландан из зэ кэпитал оф Грэйт Британ». Но тут у одного из мужчин громко затренькала, а затем засветилась на груди серебряная бляха с чёрным камнем, похожим на оникс. Раздавшийся грозный голос что-то долго говорил, заставляя лица моих пленителей смурнеть с каждой минутой. Меня радовало только то, что у некоторых из них под глазами наливались фингалы, значит, моя швабра настигла-таки цель.

Я же стояла, ни жива, ни мертва, и пыталась ущипнуть себя хоть за что-то, чтобы этот странный сон закончился. Вот ещё пять минут, пять минуточек, и проснусь от звонка будильника, понимая, что и скандал на работе, и вот это вот всё просто привиделось в кошмаре. Ну и пусть достаточно реалистичном. С учётом того, что мои руки заломили за спину двое мужчин и держали очень крепко, то конечности начали затекать, ни вывернуться, ни извернуться не представлялось ни малейшей возможности. И только мне показалось, что смогла дотянуться до своей ладони и хорошенько её ущипнуть, как тут же оказалась поваленной в траву под ругань левого «охранника». Ощутив прикосновение к запястьям холодного металла, закричала во всю мощь своих лёгких, понимая, что с наручниками шансов обрести свободу будет ещё меньше, чем до этого.

Но все мечты на побег развеялись очень быстро, когда меня закинули на плечо, больно приложив животом об твёрдую нашивку. По ногам пробежал холодок, вот только он не был вызван страхом. Я буквально почувствовала, что позади меня разверзается что-то странное, и снова закричала. Короткая вспышка, и окружающая обстановка сменилась, а меня стошнило и последовало новое падение, вот только оно оказалось не настолько мягким, как предыдущее. Ну да, кому понравится булыжная мостовая, на которую никто даже соломки не подстелил? В общем, вот так я и окончательно поняла, что оказалась в другом мире. Убедительное доказательство вышло, хоть и ценой моих рёбер и лёгких, которые потом быстро вылечил целитель.

Как выяснилось чуть позднее, Дорнхерн в считаные часы наводнили пришлые, и не придумав ничего лучше, королевским указом было приказано собрать их всех в предместье столицы в старинном особняке, конфискованном у какого-то барона. На балансе домик числился давно, но вот выделять деньги на его содержание местные власти не собирались, так что условия оказались весьма «королевскими», если бы короновали водяного, а у нас были жабры. Протекающая крыша позволила создать идеальные условия для земноводных, тщательно пропитав стены и полы до самого подвала, из которого начали произрастать поражающие воображение своим разнообразием мхи. Любой бриолог пришёл бы в неистовый восторг, попав сюда, ведь обычно в запущенных домах встречается плесень или грибки, а то и вовсе всё вместе, но…

Увидев впервые, где стоит поселиться до тех пор, пока не решат, как от нас избавиться, я развернулась и попыталась убежать в шатёр с требованием предоставить политическое спальное убежище. Уж лучше почивать на горах тряпья с характерным запахом, присущем залежавшимся в сундуке вещам, чем отращивать жабры и хвост, покрываясь плесенью. Кураторы моему “побегу” не препятствовали, лишь закатили глаза и скрестили руки на груди. Мой бег закончился одновременно с энтузиазмом, примерно в двадцати шагах от ближайшего сопровождающего, когда метка на руке внезапно раскалилась, а по телу пробежал неслабый такой разряд тока, заставив меня согнуться пополам.

Вот и раньше не особо проявляла восторг при виде пионов, а теперь добавился ещё один пунктик к “нелюбви”. После того как подлечили полученные при падении травмы, меня отвели на площадь, где уже собрали остальных пришлых, построенных рядами. В сопровождении стражников появился какой-то пожилой мужчина, одетый во всё чёрное, и резко вскинул перед собой руку после того, как сопровождавший меня целитель подошёл к нему. С кончиков пальцев старика сорвалось множество разноцветных искр, образовавших облако, накрывшее всех нас.

– Пришлые, – прогремел над площадью властный голос. – Я – главный королевский маг лорд Тернбер. Я даровал вам способность понимать наш язык и поставил метки, ограничивающие передвижение во избежание провоцирования беспорядков.

Пока маг вещал о том, что моргать, дышать и даже перегонять кровь по венам пришлым можно будет только с разрешения кураторов, я посмотрела на свои руки и чуть выше правого запястья обнаружила чёрно-белое изображение пиона. Ну хоть не лилия, уже радует, а то память сразу услужливо подкинула кадр с клеймом миледи. Впрочем, если вспомнить её предысторию, наверняка и в Дорнхерне таким же образом отмечали преступников. “Добрый” лорд Тенбер предупредил, что, даже срезав лоскут кожи, метка всё равно проявится, поэтому не стоит усложнять жизнь ни себе, ни целителям.

Глава 4. Коварные

Теона, или как она сама просила себя называть, Тея, была тоже родом с Земли, только гречанкой и так же, как я, всеми фибрами своей средиземноморской души стремилась вернуться домой. Это у меня никого в живых никого не осталось, а там её ждало многочисленное семейство. При этом жизнерадостность этой миниатюрной пышечки зашкаливала, заставляя улыбаться даже самых суровых стражников. А ещё Тея заметила, что один из целителей к ней неровно стал дышать ровно с тех самых пор, как увидел, чем девушка активно пользовалась в своих интересах, не раздавая при этом никаких «авансов».

Продемонстрировав мне тоненькую книжечку в потрёпанном переплёте, девушка кивнула в сторону подсобки:
– Предлагаю приобщиться к прекрасному!

Оглянувшись по сторонам и не увидев ни одного куратора поблизости, я обратилась с Тее:
– Только не говори мне, что сумела раздобыть методичку по пыткам, составленную под непосредственным руководством самого лорда Тернбера.

Девушка звонко расхохоталась и подошла поближе:
– О, такую я бы и сама почитала, но нет. Это «Доктрина по обращению с военнопленными и беженцами»! Тайрон принёс.

Взяв Тею под локоток, я утащила её в подсобку, в которой имелось слуховое окно, позволившее нам спокойно ознакомиться с содержанием книжицы.

– Фактически мы же являемся вынужденными беженцами, а это значит…

Хрустнув пальцами, я зловеще ухмыльнулась и обвела ногтем два абзаца:
– Бюрократические игры объявляю открытыми! Выживут не все, но мы и не будем пытаться их спасти! Только учти, что всё это требовать мы сможем, если останемся здесь, а ты, Тея, вроде как тоже хочешь вернуться домой.

Девушка пожала полными плечиками, скрыть которые не могла даже бесформенная от многочисленных стирок серая блузка:
– Семья – это хорошо, мы привыкли, когда дома шумно и весело, но с другой стороны, все мои предки были мореплавателями и расселились по всему миру… Прадедушка бы мной стал гордиться, если бы узнал, что одна из его любимых правнучек обосновалась в другом мире!

Скептически оглядев раскрасневшуюся Тею, активно жестикулировавшую каждый раз, когда речь заходила о её семье, я поинтересовалась:
– Настолько Тайрон в душу запал?

Накрутив на палец выбившийся из причёски локон, девушка лукаво улыбнулась:
– Ну, мужчина он интересный, напоминает папу в молодости, так что мама бы одобрила. Но ты мой принцип знаешь: пока колечко на пальчике обручальное не увижу, осаждать крепость, носящую гордое имя Теона, можно до бесконечности! Однако мы отвлеклись, не хватает ещё, чтобы кто-нибудь из кураторов нагрянул. Значит, смотри, мы можем провести аналогию с беженцами, написать требование на обеспечение, и тогда есть шанс, что хотя бы часть из них удовлетворят. Хуже от этого точно не будет, а польза хоть какая-то.

–Как всегда: с тебя идеи, с меня напор, подпитываемый наглостью… – но не успела я договорить, как дверь со скрипом отворилась.

Зря, конечно, Тея упомянула про куратора. Как говорится, вспомнишь солнце, вот и лучик. От неожиданности мы дёрнулись, и раздался треск корешка. Быстро спрятав за спину «Доктрину», я судорожно начала соображать, куда её деть. И, как назло, из всех кураторов нас застукал самый противный – Классер.

– Чем это вы здесь занимаетесь?! – прогрохотал на всю подсобку его разъярённый голос. – А я ведь предупреждал всех, что для пришлых созданы слишком мягкие условия, и потому бунта и заговоров против короны не избежать!

Мне кажется, что у этого куратора есть какой-то особый «пунктик» на заговоры, поэтому ему повсюду они мерещатся, даже когда пришлые собираются в количестве более одного человека. А если уж заметит компанию из пяти-шести человек, то всё, пиши пропало! Лично я и так была не в восторге, что почти за каждым моим шагом следят, но Классер раздражал особенно.

– Господин Классер, мы просто читали книгу, которую нашли на чердаке! – протянув «Доктрину» куратору, я снова юркнула за спину Теи, которая отчаянно строила глазки этому «ветерану наполеоновских войн», заламывая весьма артистично свои руки.

Внешне-то он выглядел лет на пятьдесят, вот только с учётом того, что маги стареют медленно, фактически он реально мог разменять пару сотен лет.

Увидев, что за книгу ему протянули, Классер недрогнувшей рукой разорвал её на мелкие клочки:
– Не положено!

Тея возмущённо всплеснула руками:
– Господин Классер, вы же только что уничтожили труд одного из предков действующего короля! За это головы отрубают!

Куратор выругался и стремительным шагом вышел из подсобки, а моя подруга по несчастью начала наступать на меня, оттесняя к стене:
– Эйжен! Ты хоть понимаешь, что наделала?! Тебя спасёт только феноменальная фотографическая память, иначе ссылаться в наших требованиях нам будет попросту не на что!

Дальше уже последовала просто восхитительная по своему звучанию отборнейшая ругань на греческом. Крыла меня Тея, думаю, от всей души, так, что её экспрессивности могли позавидовать даже итальянки.

– Остановись, горячая греческая женщина! – жестом фокусника я извлекла из-за пояса своей юбки половину «Докрины». – Мы очень удачно с тобой разорвали книгу в нужном месте.

А потом меня начали душить. От восторга, естественно, но ощущая силу захвата Теи на своей шее, я могла только радоваться, что не имею счастья испытать объятия девушки, когда она в гневе.

– Тея, от-пус-ти! Я тебе ещё пригожусь! – взмолила я о пощаде, чувствуя, что кислорода в лёгких стало не хватать.

Эта темпераментная дочь Эллады ту же ойкнула и отстранилась, поправив заодно расстегнувшееся украшение на моей шее, с помощью которого фиксировался ворот:

– Прости-прости, беру свои слова обратно! Только давай куда-нибудь уйдём отсюда, чтобы снова Классер не нагрянул.

В принципе, в особняке хватало мест, да и способов тоже, чтобы уединиться и не маячить перед кураторами, поэтому мы сделали вид, что собираемся помыть полы в одном из залов, заперли его изнутри и приступили к обсуждению стратегии. Пришлых, с которыми у нас сложились относительно дружеские отношения, было не так много, но слухами земля полнится, так что вскоре все узнают, как можно будет удачно «попинать» клерков, чтобы либо ускорить своё возвращение домой, либо улучшить существование, так как нормальной жизнью пребывание в особняке было сложно назвать.