Приключения чародейки Айлин

Легенда

Очень глубоко, за бескрайними снежными равнинами, где звезды кажутся ближе к земле, лежит зачарованный лес, укутанный вечной зимой. Лес этот старше самого времени, а его магия таит в себе силу, способную изменить судьбы.

Люди, живущие в деревнях у его краев, зовут его Серебряный Лес, но истинное его имя давно забыто. И хотя снег в этом лесу всегда бел, как чистейший жемчуг, а лед сверкает, словно алмазы, даже самые смелые путешественники избегают его теней. Говорят, что внутри леса скрывается Ледяной Колокол — артефакт несравненной силы.

Старая сказка, передаваемая из поколения в поколение, рассказывает о том, как этот колокол оказался в лесу:

Когда-то, много веков назад, этот мир знал не только зиму, но и другие времена года. Весна рождала цветы, лето согревало земли, а осень дарила богатый урожай. Но однажды пришла беда. Люди прогневали богов своими войнами, алчностью и неуважением к природе.

Чтобы наказать человечество, боги лишили их тепла. Вечная зима накрыла мир, заморозив реки, скрыв под снегом поля и уничтожив надежду. Люди начали умирать от холода и голода. В отчаянии они молились, но их мольбы оставались без ответа.

Тогда на землю спустился один из младших богов — Фростан, бог зимы и чистоты. Он пожалел людей и решил дать им шанс искупить вину. Фростан создал Ледяной Колокол, заключив в него силу, которая могла вернуть гармонию времен года. Но у этой силы была цена.

"Колокол прозвонит лишь однажды, — сказал Фростан. — И тот, кто его коснется, должен быть чист сердцем, без злобы, лжи и алчности. Иначе колокол принесет лишь разрушение".

Фростан спрятал колокол в самом сердце Серебряного Леса, окружив его магическими ловушками и поставив на страже самого могущественного Хранителя. Легенда гласит, что Хранитель — это не просто существо, а тень самого Фростана, который навеки остался в лесу, чтобы оберегать артефакт.

С тех пор прошли века, но люди не перестали мечтать о Ледяном Колоколе. Каждый год смельчаки отправляются в лес в поисках артефакта, надеясь исполнить свои самые сокровенные желания. Но никто не возвращается.

Говорят, что лес умеет читать сердца, а тех, кто полон страха или корысти, он поглощает. Те же, кто чист душой, могут найти путь к колоколу, но лишь единицы доходят до конца.

"Слышали ли вы когда-нибудь звон, раздающийся в ночи? — спрашивают старики у костра. — Это не ветер в ветвях. Это эхо Ледяного Колокола, зовущего достойных. Но помните: не будите того, кто спит в его тени. Хранитель не прощает ошибок".

Зов леса

♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♤

Песня зимней деревни Айлин

Метель кружится над полями,
Зима танцует в два крыла.
Мы у печи сидим с друзьями,
А за окном снега-бела.

Ой, зима, ты наша белая,
Скрой дороги, лес и пруд.
Мы теплою песней смелою
Отогреем сердце тут.

Луна над крышей серебрится,
Свет звёзд ложится на поля.
Пусть вьюга злится и сердится,
Но нам бояться не нельзя!

А утром снова в санки сядем,
Деревня вся в снегу блестит.
Зимой мы в сказке, как в наряде,
И лес нам песню говорит.

Ой, зима, ты наша белая,
Скрой дороги, лес и пруд.
Мы теплою песней смелою
Отогреем сердце тут.

♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡

Айлин проснулась среди ночи. Дом, насквозь продуваемый зимними ветрами, был погружен в холод и тишину. Единственным звуком был мягкий, едва уловимый звон, доносившийся откуда-то издалека. Он словно пробирался сквозь стены и накрывал её сердце странным волнением.

Она встала с кровати и подошла к окну. Снаружи бушевала метель, завывая так, будто сама природа пыталась что-то сказать. Звон становился всё отчетливее, и Айлин невольно открыла окно. Ледяной воздух ворвался в комнату, но ей было всё равно. Звук манил её.

"Айлин!" — послышался шёпот.

Девушка резко обернулась, но никого не увидела. Шёпот был тихим, почти неразличимым, словно ветер нашептывал её имя. Сердце забилось сильнее.

Она схватила накидку и осторожно вышла из дома. Её деревня, укрытая сугробами, спала, не подозревая о её ночной прогулке. Айлин шагала по снегу, следуя за звуком. Он становился всё громче и ярче, пробираясь глубоко в её сознание.

Звон вёл её к краю деревни, где начинался Серебряный Лес. Мать Айлин всегда запрещала ей приближаться к его границе. "Этот лес живой, — говорила она. — И он не прощает ошибок". Но сейчас страх уступил место чему-то большему.

Айлин подошла к самому краю деревни. Здесь стоял Серебряный Лес, темный и неприветливый. Его кроны, покрытые инеем, казались серебряными башнями, уходящими в ночное небо. Звон, такой манящий, теперь звучал прямо из глубины леса.

Она сделала шаг вперед, как вдруг за её спиной раздалось:

— Ты чего творишь, дурёха малая? — голос был резким, сердитым, но в нем звучала такая знакомая интонация.

Айлин резко обернулась и застыла. Перед ней стоял маленький, но весьма приметный мужчина. Его рост едва достигал ей по пояс, но осанка и выражение лица не оставляли сомнений в его властности. Волосы домового были всклокочены и серы, как мышиный мех, а глаза — блестящие, тёмные бусины — сверкали гневом.

На нём был старый кафтан, заплатанный, но чистый, а за поясом красовалась связка крошечных ключей. В одной руке он держал небольшой суковатый посох, а другой указывал прямо на Айлин.

— Ты, значит, думаешь, что лес тот для тебя песенки поёт? Ага, щаз! Знамо дело, чтоб беду накликать! — он яростно замотал своей лохматой головой. — Вернуть ходу, пока цела! Лес — не твоя тропа!

Айлин растерялась.

— Но ведь звук… я слышала зов… — начала она.

Домовой яростно топнул своей маленькой ножкой, отчего снег вокруг разлетелся.

— Зов! Зов! Да знамо дело, он всяких дур зовёт, чтоб жизни своей не ценили! А ты, малявка, что о батюшке с матушкой подумала? Али жить им не хочешь, коли готова в пропасть шагнуть?!

— Ты кто такой, чтобы мне указывать? — Айлин собралась было возразить, но тут же осеклась.

— А я-то кто? А я — тот, что дом твой бережёт, чтоб крыша не слетела и мыши всю муку не сожрали! Зовут меня, если тебе знать надобно, Хват. А ты мне сейчас мозг напрочь уносишь своими лесными бреднями!

Домовой покачал посохом, как строгий учитель, и подступил ближе.

— А ну-ка домой марш, да поживей! Али я твоей матушке расскажу, что ты тут удумала, и она тебе такого посоха смастерит, что неделю сидеть ровно не сможешь!

Айлин почувствовала, как её пыл начал угасать. Но странное чувство не отпускало.

— Хват… а почему этот лес такой опасный? Что в нём?

Хват прищурился и понизил голос, словно боялся, что кто-то их услышит:

— То лес не простой. Он душой живёт. И кажная душа в нём — тьмой ворожёная. Забредёшь — не выйдешь, а выйдешь — человеком не будешь. Поняла?

Айлин кивнула, но отступать не хотелось.

— Ладно, идём домой, — пробурчал Хват, хватая её за руку неожиданно сильной хваткой. — Сказки тебе рассказывать ночью вздумала, ишь ты…

Айлин медленно пошла назад, украдкой оглядываясь на лес. Но звон не стихал, и сердце её всё ещё томилось странным предчувствием.

Утро

Айлин проснулась поздно, утренние лучи пробивались сквозь тонкие занавески. Она лениво потянулась и сбросила с себя тяжелое одеяло. За окном по-прежнему лежал глубокий снег, искрящийся на солнце, но метель прекратилась, оставив за собой ослепительно белый покров.

В углу комнаты, на столе, сидела её черная кошка Лия, вылизывая лапу с видом полного самодовольства.

— Опять ты? — пробурчала Айлин, глядя на кошку. — Что на этот раз?

Она подошла к кувшину с водой и плеснула себе на лицо. Холодная вода бодрила, но не могла стереть смутное чувство тревоги после ночных событий. Айлин схватила гребень и начала приводить в порядок свои густые каштановые волосы, которые спадали мягкими волнами ниже плеч. Глаза, ярко-зеленые, как весенняя листва, смотрели из зеркала с явным раздражением.

— Сметану съела, да? — резко бросила она, глядя на кошку. — Я-то тут при чём? Теперь мама думает, что это я! Ты хоть понимаешь, что натворила?

Кошка лениво зевнула и, не поднимая головы, проговорила:

— Я спасала тебя от вчерашнего холода. Лекарство от страха — это сметана. Ты должна быть благодарна.

Айлин в сердцах стукнула гребнем по столу.

— Благодарна?! Ты хоть понимаешь, как мне теперь объяснять маме, куда делась сметана?! Она на блины её оставила!

Лия только хмыкнула, склонив голову набок.

— В следующий раз прятать надо лучше. Всё равно ты блины не любишь.

— Это совсем не твое дело! — Айлин указала пальцем на кошку, но та уже отвернулась, притворяясь, что не слышит.

В это время в комнате появился домовой. Невысокий, плотный, с седой бородкой и лукавым взглядом. Он держал в руках метлу, которой ворчливо подметал углы.

— Ох, разговорились тут, — пробасил он, не глядя на Айлин. — Как будто других дел нету. Кто всю ночь по снегу топал, а? Да ещё и меня разбудила! Хозяйка на тебя жалуется, а ты на кошку всю вину валишь. Неучтива, окаянная!

— Ой, только не начинай, — вздохнула Айлин, оглядываясь на домового. — Мне и так хватает проблем.

— Проблем? Это-то ты проблемой называешь? Да ты вчера чуть в Лес не угодила! Ещё спасибо скажи, что я за тобой побежал. Стар я уже за такими упрямыми девками следить!

Домовой глянул на Лию, и та, как ни странно, немного потупилась. Айлин подняла бровь, но ничего не сказала, лишь вернулась к своему умыванию.

— А ты, — продолжал домовой, указывая метлой на кошку, — сметану не трожь. Хозяйка-то кормит не для того, чтобы всё одним махом исчезло!

Лия лишь заурчала и перебралась на подоконник, где солнечные лучи согревали её черную, как уголь, шёрстку. Домовой, пробурчав что-то ещё себе под нос, продолжил подметать, а Айлин вздохнула, понимая, что обычное утро в этом доме снова стало полем битвы с её необычной семьёй.

--- Убираться только я должен? Я ДО-МО-ВОЙ, уважаемый и прекрасный! Знаешь, как долго твоя матушка меня в дом приглашала. Знал бы, что ты родишься потом. Не пришёл бы здесь хозяйничать!

Айлин вздохнула еще раз, чувствуя, как по спине пробежал холодок от строгих слов домового. Она знала, что он прав. Вчера, захваченная непонятными эмоциями, она действительно чуть не натворила глупостей.
— Ладно, ладно, — проворчала она, — сейчас все уберу. Ты только не ворчи.
Домовой ухмыльнулся, но больше ничего не сказал. Он явно был доволен тем, что сумел поставить девушку на место.
Айлин взялась за уборку с неохотой. Сначала она пропылесосила все комнаты, потом вытерла пыль с мебели. Самым неприятным занятием было мытье полов. Она надела резиновые перчатки и взялась за швабру. Холодная вода неприятно щипала руки, а пол казался бесконечным.
— Ну почему именно я должна все это делать? — ворчала она, разбрызгивая воду по всей кухне.
Но домовой, казалось, ее совсем не слышал. Он сидел в углу и наблюдал за ее работой, время от времени поправляя ее.
— Здесь пропустила! — кричал он. — А тут разводы остались!
Айлин старалась изо всех сил, но домовой все равно находил к чему придраться. Наконец, когда пол был вымыт, она рухнула на кухонный стул, выжимая мокрую тряпку.
— Ну все, хватит! — прохрипела она. — Больше не могу!
Домовой удовлетворенно кивнул.
— Молодец, — похвалил он. — А теперь кашу свари. Хозяйка скоро придет, а завтракать ей нечем.
Айлин вздохнула, но спорить не стала. Она встала и пошла к плите. Пока каша варилась, она решила постирать свою любимую футболку, которую испачкала вчера. Натянув резиновые перчатки, она намылила футболку и принялась оттирать пятно.
Когда все было сделано, Айлин чувствовала себя выжатым лимоном. Она свалилась в кресло-каталку и закрыла глаза. Комната наполнилась ароматом свежести и чистоты. Домовой, сидя на столе, наблюдал за ней с явным удовлетворением.
— Ну вот и хорошо, — сказал он наконец. — Теперь все в порядке. Можешь отдыхать.
Айлин не ответила. Она просто лежала с закрытыми глазами и слушала тишину. Ей было хорошо и спокойно.

Матушка ведьма

Айлин вздохнула, услышав знакомый звук шагов. На пороге комнаты появилась её мать — женщина средних лет, но с гордой осанкой. Её длинные, слегка растрёпанные волосы, когда-то ярко-рыжие, теперь были смешаны с серебром. Глубокие морщины возле глаз и уголков губ говорили о многолетней заботе, а взгляд — усталый, но добрый — излучал тепло.

На матери было старое, но аккуратное платье цвета запылённой лаванды, а вокруг шеи обвивался шерстяной шарф, который она сама вязала долгими зимними вечерами. Под правой рукой она держала плетёную корзину, откуда доносился запах трав — мята, полынь, зверобой.

— Айлин, — проговорила мать тихо, но с ноткой строгости, — куда делась сметана? Не говори, что снова забыла спрятать её от этой чёрной бестии.

Айлин потупилась, бросив косой взгляд на Лию, которая невозмутимо лежала на подоконнике.

— Мама, это не я. Лия… она… — начала оправдываться девушка, но мать подняла руку, останавливая её.

— Лия, значит? Ты всё на кошку валишь. Но знаешь, она бы не смогла залезть в горшок, если бы ты его нормально накрыла.

Айлин вздохнула и решила не спорить. С Лией действительно лучше было обходиться аккуратнее, особенно когда мать становилась такой категоричной.

Мать обошла комнату и остановилась у окна, разглядывая заснеженный сад. Этот сад был её гордостью. Даже зимой, когда всё живое, казалось, спало, в его дальнем углу виднелись зелёные кусты морозника и калины, будто с них спали чары зимы.

Вокруг сада были расставлены старые каменные фигурки: лягушки с полустёртыми глазами, каменные птицы и даже небольшой водяной, выглядывающий из-под замерзшего пруда. На деревянных кольях вдоль забора висели сухие пучки трав, собранные за лето. Некоторые из них были обвязаны красными нитями, символизирующими защиту дома.

В центре сада стоял древний дуб, его ветви под тяжестью снега лишь казались ещё массивнее. Под дубом мать часто проводила вечера, варя свои снадобья и напевая тихие заклинания.

— Пойди-ка, помоги мне с травами, — сказала она, обернувшись к Айлин. — Вечером буду готовить согревающий настой. Может, ты и поможешь мне, а не будешь с домовым спорить и кошке выговоры делать.

— Конечно, мама, — пробормотала Айлин, бросив последний взгляд на Лию. Та лениво облизала лапу, всем своим видом показывая, что разговор не имел к ней никакого отношения.

Айлин накинула на себя шерстяной плащ и поспешила в сад, чувствуя, как холодный ветер мягко обвивает её щёки. Айлин шла за матерью по саду, глядя, как снег скрипит под её лёгкими шагами. Мать, казалось, совсем не замечала холод, её руки уверенно перебирали травы в корзине. Они подошли к дубу, где уже был установлен большой чугунный котёл. Над ним висел железный крюк, опираясь на массивные деревянные стойки.

— Сегодня придёт Олена, — сказала мать, бросая в котёл пучок полыни. — Её порча почти закончила своё дело. Если мы не успеем, она может не дожить до весны.

Айлин знала Олену — молодую женщину из соседней деревни, которую сгубила ревность. Она обратилась к тёмным силам, чтобы наказать возлюбленного за предательство, но не учла, что смертельная порча всегда возвращается к тому, кто её накладывает.

— А что с ней будет? — тихо спросила Айлин, беря у матери сухие ягоды боярышника.

— Если мы успеем, она выживет, но цену придётся заплатить. Порча не уходит бесследно, — ответила мать, бросая в котёл пригоршню соли. — Ты ведь знаешь, что за такие дела всегда приходится расплачиваться.

Она подожгла хворост под котлом, и вскоре из него начал подниматься густой белый дым. В воздухе запахло травами, солью и чем-то терпким, почти едким.

Мать взяла длинную деревянную палку, покрытую вырезанными рунами, и начала медленно помешивать варево. Её голос зазвучал тихо, но с каждым словом становился всё сильнее, словно наполняясь невидимой силой:

— Полынь горькая, боль унеси,
Боярышник, сердце от зла защити.
Соль земная, путь очисти,
Дым отравы, чары разлей.

Сила вод, сила трав,
Душу очисть, злу дай отпор.
Светлый дуб, что в корнях земля,
Пусть к Олене вернётся жизнь её.

Мать продолжала повторять слова, а Айлин заметила, как дым над котлом завивается в спирали, становясь всё более плотным. Он собирался в форме, похожей на фигуру человека, прежде чем вновь раствориться в воздухе.

В завершение мать подняла руки над котлом, произнеся последнее слово громко и твёрдо:

— Заклято!

В этот момент огонь под котлом вспыхнул ярким пламенем, а затем неожиданно потух. Варево в котле перестало бурлить, становясь густым и ровным, будто само по себе знало, что готово.

Мать вытерла пот со лба, а Айлин невольно затаила дыхание.

— Теперь осталось дождаться Олену, — сказала мать, опуская палку. — Надеюсь, она осознает, какую глупость совершила.

Айлин кивнула, думая о том, как много ещё ей предстоит узнать о том, что значит быть ведьмой.

Порча, изгинь!

Когда Олена пришла, вечер уже укрыл деревню синим сумраком. Она выглядела так, будто за одну ночь прожила несколько лет. Лицо её было серым, под глазами залегли тени, а тело с трудом держало себя в равновесии. Айлин едва успела поддержать её, когда она ступила в дом.

— Ты должна быть готова, — строго сказала мать Айлин, кивая в сторону печи, где уже стоял котёл с заготовленным зельем. — Это будет больно. Но если хоть звук сорвётся с твоих губ, порча не выйдет до конца, а вернётся с новой силой.

Олена лишь кивнула, стиснув руки так, что костяшки побелели.

Мать указала ей сесть на табурет перед котлом, а сама начала разливать по блюдцам густое варево. Айлин наблюдала, как дым от зелья стелился по полу, обвивая ноги Олены, будто змеи.

— Айлин, зажги свечи, — велела мать.

Девушка послушно зажгла три восковые свечи и расставила их треугольником вокруг Олены. Мать начала обходить её по кругу, приговаривая:

— Сила трав, сила земли,
Выйди злом, тьму унеси.
Смертельный яд, к телу не липни,
Кровь чистую не губи.

Дым в комнате становился гуще, почти осязаемым. Он обвивался вокруг Олены, входил в её нос и рот, заставляя её кашлять. Айлин видела, как лицо женщины исказилось от боли. Её губы дрожали, но она не издавала ни звука, только крепче сжимала руки.

Мать взяла стеклянный флакон с длинным горлышком и поставила его рядом с Оленой.

— Порча, выйди, да не в дом вернись. Найди свой приют в этом стекле. Пусть земля тебя укроет, а зло своё назад заберёт.

Айлин ахнула, когда изо рта Олены начал вырываться густой чёрный дым. Он извивался, словно живое существо, пытаясь ускользнуть, но мать быстрым движением направила его в горлышко флакона.

Олена зажала рот руками, не позволяя себе крикнуть, хотя слёзы катились по её щекам. Дым заполнял флакон, извиваясь внутри, словно змея в ловушке.

— Ещё немного, — сказала мать, продолжая шептать заклинания.

Когда последний клубок дыма оказался запечатан в стекле, мать крепко закрыла флакон крышкой, обернув его красной лентой. Олена рухнула на колени, тяжело дыша, но её лицо, казалось, стало легче, словно тяжёлый груз спал с её плеч.

— Всё кончено, — сказала мать, глядя на флакон.

Она повернулась к Айлин.

— Следи за Оленой. Я должна закопать это под погостом, чтобы порча больше не нашла обратного пути.

Айлин кивнула, подавая Олене кружку воды. Мать укутала флакон в черную ткань и ушла в ночь, а Айлин долго смотрела ей вслед, чувствуя, как что-то странное шевелится в её душе. Она понимала, что их магия не просто помогает людям, но и требует жертв — порой невидимых, но неизбежных.

Глава 6: Исповедь у огня

Когда мать ушла, ночь в доме казалась особенно тихой. Лишь треск догорающих поленьев в печи нарушал безмолвие. Айлин сидела напротив Олены, которая, укутавшись в шерстяной платок, выглядела хрупкой, словно тонкая веточка, готовая сломаться.

Олена опустила взгляд, будто собираясь с духом, и заговорила:

— Ты хочешь знать, почему я это сделала? Почему пошла на такую мерзость? — Её голос дрожал, но глаза вдруг вспыхнули странным огнём. — Это была любовь. Или то, что я за неё принимала.

Айлин молча слушала, боясь перебить.

— Он был красив. Обоятельный. Такой, что любая женщина теряла голову, едва он начинал говорить. Но, Айлин... — Олена крепче прижала платок к плечам. — Такие мужчины — это не дар, а проклятие.

Она сделала глубокий вдох и продолжила:

— Сначала всё было, как в сказке. Он осыпал меня словами, делал подарки, обещал жизнь, полную счастья. А потом начались холодные взгляды, пустые обещания. Я ловила его на лжи, но каждый раз прощала. Потому что верила, что могу его изменить.

Айлин нахмурилась, вспоминая рассказы матери о таких людях — красивых, но разрушительных.

— Когда он ушёл к другой, — продолжила Олена, — я... Я обезумела. Как он мог так просто оставить меня? Всё, что он клялся, оказалось ложью. И я решила наказать его. Сделать так, чтобы он почувствовал ту же боль, что чувствовала я.

— Поэтому ты наложила порчу? — тихо спросила Айлин.

Олена кивнула.

— Сначала мне казалось, что это справедливо. Что он заслужил это. Но знаешь, что я поняла? — Её голос стал твёрже. — Мужчины, как он, не меняются. Порча не вернёт любви, не заставит их понять твою боль. Они просто идут дальше, оставляя за собой только обломки чужих судеб.

Айлин опустила глаза, задумавшись над её словами.

— А тебе теперь легче? — спросила она после паузы.

Олена горько усмехнулась.

— Нет. Мне только больнее. Я потеряла не только его, но и себя. Когда ты идёшь против природы, желая отомстить, ты губишь в первую очередь своё сердце.

Айлин долго молчала, а потом тихо сказала:

— Значит, ты всё же что-то поняла. Может, это и есть начало твоего пути назад к себе.

Олена посмотрела на неё с благодарностью, а потом устало откинулась на спинку стула.

Змеиная мудрость

Когда мать Айлин вошла в дом, её тяжёлый шаг и грозное выражение лица разогнали утреннюю сонливость. Она сердито стянула платок и бросила его на лавку, недовольно бурча себе под нос:

— Нахальные, бессовестные духи! Чтоб их в бездну вместе с их пустыми угрозами!

— Что случилось, мама? — робко спросила Айлин, но её мать лишь взмахнула рукой, показывая, что говорить об этом она не намерена.

— Ничего, что бы тебя касалось, — сказала она сурово, затем её взгляд упал на Олену. — А ты что тут сидишь? Домой пора. Всё, что нужно, мы сделали.

Олена поднялась, поблагодарила тихим голосом и, натянув платок, быстро скрылась за дверью.

Мать села в своё любимое кресло-качалку у печи, налив себе чашку травяного настоя. Она сделала несколько глотков, а затем взглянула на Айлин.

— Иди сюда, дочка. Садись на пол, да положи голову мне на колени.

Айлин подчинилась. Она привыкла к таким моментам, когда мать, уставшая после долгих дел, делилась с ней древними историями, передавая мудрость поколений.

Мягкий ритм качающегося кресла наполнял комнату спокойствием, пока мать не начала говорить, её голос был низким и завораживающим, словно шёпот лесного ручья.

— Знаешь, Айлин, змеи — существа древние, мудрые. Когда-то их уважали так, как никто другой. Люди верили, что змеи — посланники богов, хранители подземных богатств. А самые особенные из них, змеи с короной на голове, считались благословением.

Айлин подняла взгляд.

— Змеи с короной? Это правда?

Мать улыбнулась, проводя пальцами по её волосам.

— Никто не знает наверняка. Но говорят, что те змеи носили на голове маленькую золотую корону. Они жили в укромных местах: в глубоких норах, среди древних деревьев или под корнями старых дубов. Люди приносили им молоко, ставили чаши у их нор, а взамен получали золото, мудрые советы или защиту от бед.

Она продолжила, голос её стал загадочным, почти шепчущим:

— Легенды рассказывают, что однажды в маленькой деревне появилась такая змея. Жители, увидев её корону, поняли, что перед ними нечто священное. Они стали ухаживать за ней, приносить молоко каждый вечер. А она взамен делилась тайнами, которые могла знать лишь природа. Она научила их предсказывать погоду, выбирать лучшие места для посева, находить подземные ключи.

Айлин слушала, затаив дыхание.

— Но однажды, — продолжала мать, — нашёлся один жадный человек. Он решил забрать змею вместе с её короной, думая, что это принесёт ему несметное богатство. И что ты думаешь?

— Что? — тихо прошептала Айлин.

— Он исчез. Никто больше его не видел. А змея покинула деревню. С тех пор, говорят, вся земля там стала бесплодной, а духи отвернулись от тех мест.

Мать замолчала, её пальцы продолжали гладить волосы дочери.

— А что стало с короной? — осмелилась спросить Айлин.

— Никто не знает, — ответила мать, её голос стал мягче. — Но говорят, если змея с короной когда-нибудь вернётся, она снова принесёт с собой мудрость и процветание. Только нужно быть достойным её доверия.

Комната погрузилась в тишину, наполненную лишь треском углей в печи. Айлин почувствовала, как веки становятся тяжёлыми, а матушка начала петь свою вечную колыбельную:

Там, за границей, где свет не гаснет,
Где небеса, как зеркало рек,
Миры цветут, как в сказках ясных,
Миры, где магия вечна вовек.

Там травы шепчут секреты древние,
Там воздух пьян от звона ветров.
Вода искрится, как слёзы вселенной,
В глазах тех миров отраженье снов.

О, миры, что цветут за чертой горизонта,
Где звёзды танцуют, как в сказках былых.
Где мудрость течёт, словно речка неспешно,
И каждый миг там — волшебный штрих.

Там кроны деревьев касаются неба,
И птицы поют, как хранители грёз.
Там правит покой, а не холод и злоба,
И каждый закат — словно дар для землёз.

Там змеи несут короны из света,
И змейка-путь к тайнам ведёт.
Там души находят ответы и лето,
Где время, как дождь, лишь по капле течёт.

О, миры, что цветут за чертой горизонта,
Где звёзды танцуют, как в сказках былых.
Где мудрость течёт, словно речка неспешно,
И каждый миг там — волшебный штрих.

Так пой, сердце, о дальних землях,
Где магия живёт, где время ждёт.
Туда мечта твоя мчится в стремленьях,
Туда, где душа обретает полёт.

Сон

Айлин спала крепко, но её сон был глубоким, как темное озеро, и внезапно наполнился необычными видениями. Она оказалась в месте, которого никогда раньше не видела, но которое, казалось, было частью её самого существа.

Вокруг раскинулся лес, окутанный серебристым туманом. Высокие деревья, чьи стволы мерцали золотом, устремлялись к небу, а их листья, переливаясь всеми оттенками зелёного и серебряного, шептали что-то на древнем языке. Тропинка под ногами была усыпана яркими светящимися цветами, которые испускали мягкий свет, словно миниатюрные звезды.

Тайна библиотеки

Айлин проснулась на рассвете. Лёгкий морозный ветер гулял за окном, а по комнате уже разливался запах свежего хлеба — мать успела напечь на утро. Домовой что-то ворчал в углу, убирая прутья метлой. Лия, как всегда, устроилась на подоконнике, свернувшись клубком, но едва Айлин встала, кошка лениво потянулась и посмотрела на хозяйку с хитрым прищуром.

— Вставай, давай, в библиотеку собраться обещала, — пробурчал домовой, даже не оборачиваясь. — Книги сами себя не найдут.

— Да помню я, помню, — отмахнулась Айлин, натягивая шерстяной свитер.

Она привела себя в порядок, зашнуровала тёплые ботинки и, прихватив корзину, вышла в морозное утро. Солнце лишь робко показывалось из-за горизонта, окрашивая снег золотым светом. Айлин любила эти утренние прогулки. Библиотека находилась на окраине деревни, в старом каменном доме с резными деревянными дверями.

Айлин шагала по снежной тропе, ведущей к окраине деревни. Утренний воздух был свеж и пах дымом из труб. Снег под ногами хрустел, а солнце бросало мягкие лучи на заснеженные крыши.

Деревня уже жила своей обычной жизнью.

Первой на пути Айлин встретила бабушку Аграфену — ту самую, что славилась своим добрым нравом и умением плести самые тёплые варежки в округе. Она сидела на лавке возле своего дома, укутанная в толстый платок, и перебирала моток шерсти.

— Айлин, девонька, подойди-ка! — позвала старушка, махнув рукой.

Айлин подошла с улыбкой.

— Доброе утро, бабушка Аграфена. Как здоровье?

— Ах, ничего, милая, доживаю свой век. Слушай, ты это, передай матушке своей, что мои варежки готовы, пусть зайдёт. И сама не замерзай, так-то зима злостная нынче, мороз крепчает.

— Спасибо, передам, — кивнула Айлин.

— И Лию свою за хвост подержи, чтоб сметану мою не таскала! — крикнула старушка ей вслед, когда та уже отошла.

Дальше Айлин увидела группу детей, лепящих снеговика. Ребятишки визжали от радости, бросались снегом и спорили, как сделать нос. Когда они заметили Айлин, крикнули хором:

— Айлин, смотри! Это будет снеговик-змея!

— Змея? — удивилась она, подходя ближе.

— Ага, — с гордостью сказал самый старший из детей, держась за морковку. — Мамка говорит, что змеи мудрые. Мы хотим, чтобы он стал нашим зимним стражем!

— Вот и правильно, — одобрила она. — Только не забудьте его украсить чем-то красивым.

— А что? — хором спросили дети.

— Хм… ветками, как коронами. Пусть он будет царём.

— Ооо! Царём! — обрадовались дети, и Айлин с улыбкой пошла дальше.

На следующем перекрестке она столкнулась с Петром, местным столяром, который тащил на себе огромный мешок. Его красный нос и щеки выдавали, что он уже успел с утра согреться горячим напитком.

— Айлин, золотце! — громко поприветствовал он. — Куда направляешься?

— В библиотеку, Пётр.

— Ах, учёная! — улыбнулся он. — Дай бог тебе здоровья, только книги и спасают от скуки. Да не видела ли ты мой молоток? Пропал где-то, прям беда.

— Не видела, — честно ответила она.

— Вот беда… Ладно, иди, милая, а если найдёшь — принеси.

Айлин кивнула и продолжила путь.

Деревня жила своей жизнью: кто-то чинил крыши, кто-то кормил скотину. Все, кого она встречала, здоровались и говорили пару слов, словно её присутствие было самой собой разумеющимся. Айлин любили все, и, несмотря на её таинственность, никто не сомневался в её доброте. Скоро деревня осталась позади, и перед Айлин открылась библиотека — тихий приют знаний.

Войдя внутрь, Айлин вдохнула знакомый запах старой бумаги и пыли. В библиотеке было тихо, лишь потрескивал камин. За одним из столов сидел незнакомый парень — высокий, с тёмными волосами, которые падали на лоб, и проницательным взглядом серых глаз.

Он поднял голову, увидев Айлин, и улыбнулся, словно ждал её.

— Айлин? — произнёс он.

— Да… А вы кто? — настороженно спросила она.

— Моё имя — Эйрин. Я здесь, чтобы помочь тебе найти то, что ты ищешь.

— Но я не… — Айлин замялась.

— Не знаешь, что ищешь? Это нормально. Но ты поймёшь, когда увидишь, — перебил он, протягивая ей старую, кожаную книгу.

Она была необычная — на переплёте не было названия, и страницы внутри оказались совершенно пустыми.

— Что это? — Айлин нахмурилась, пролистав книгу.

— Ответы, которые тебе нужны. Но только дома ты узнаешь, как её прочесть, — загадочно ответил Эйрин.

Прежде чем Айлин успела задать ещё вопросы, он исчез, как растворившись в воздухе. Она недоумённо смотрела на место, где исчез этот парень. Никак не привыкнет к таким вещам. Дома уже привыкла, а вне....

♤♡♤♤■♤♤♤■♤♡♡♡◇♤♤♤

Айлин вбежала в дом, не обращая внимания на то, как домовой тут же начал возмущаться:

— Вот куда несёшься, как лиса за курицей? Ох, ну неугомонная ты!