Приключения в междумирье. Ошибка бабушки.

Глава 1. Знакомство с Верой Ивановной.

Вера сидела на скамейке в парке и смотрела на его главную (по крайней мере, для самой Веры) достопримечательность: полуторагодовалого Ванечку, носившегося с воплями по дорожкам, распугивая откормленных москвичами голубей. Светило яркое майское солнце, множество людей проходило мимо Веры и ей приходилось то и дело наклоняться, чтобы не потерять из виду яркий оранжевый комбинезончик Ванечки. Черная сумочка лежала на скамейке рядом с Верой, а в руках у нее были тюльпаны, подаренные родительским комитетом на торжественной линейке последнего звонка в школе.

Няня Ванечки была отпущена домой, и до возвращения Люды из института оставался еще час. Положенная рядом сумочка не удержала одного из одиноких, прогуливавшихся поблизости мужчин от того, чтобы подсесть к Вере, сдвинув сумочку вплотную к ее хозяйке: привлекательная, стройная, хорошо одетая и явно одинокая женщина с букетом в руках привлекала внимание.

«Весна так на них действует или новая прическа мне действительно очень идет?» – усмехнулась про себя Вера. Ванечка медленно шел в ее сторону, смотря себе под ножки, так что женщина рискнула на миг отвести взгляд от мальчика и бросить его на подсевшего мужчину.

Тот был неплох: чисто выбритый квадратный подбородок, темно-русые волосы, короткая стрижка, серые глаза, с видимой заинтересованностью осматривавшие ее приталенное кашемировое платье с тонким кожаным пояском и красиво уложенные парикмахером завитки светлых волос. На вид мужчине можно было дать от тридцати пяти до сорока лет, следовательно, он был ровесником Веры.

«Посмотрим, сколь долго продержится твой интерес к моей персоне, ровесник», – усмехнулась Вера еще раз и снова перевела взор на Ванечку.

– Определенно хорошая погода сегодня, – набравшись духу, заговорил мужчина.

Вере стало весело: «Интересно, он знает, что говорит в точности по Булгакову? У того так же сидела в парке Маргарита и к ней так же подсаживался желающий познакомиться мужчина. И сумочка, насколько я помню, у Маргариты тоже была и тоже черная. Вот только детей у Булгаковской героини не было».

Тем временем Ванечка поднял голову в кепчонке и узрел рядом с его женщиной чужого мужчину. Маленькое личико недовольно сморщилось и ножки в синих ботиночках быстро засеменили в сторону скамейки, на которой русоволосый и сероглазый продолжал разглагольствовать о том, что в ближайшие дни гидрометцентр обещает такую же солнечную, теплую погоду.

– Да-да, удивительно жарко для московского мая, – обронила Вера и обнадеженный мужчина блеснул белоснежной улыбкой.

– Как вас зовут, прекрасная незнакомка с тюльпанами? – решился пойти «на абордаж» мужчина.

– Вера. – На мгновение запнувшись, Вера все-таки добавила: – Ивановна.

– Зачем же так грозно, – хохотнул мужчина, – я вот просто Руслан, без Ивановичей.

В этот момент Ванечка доковылял до скамейки. Опытная в вопросах прогулок с детьми Вера мигом пихнула свалившемуся на нее поклоннику цветы и быстро выставила перед собой сложенные лодочкой ладони, куда малыш высыпал горсть пыльных камешков, собранных с аллейных дорожек парка. Если бы не предусмотрительность и поспешность Веры, малыш без тени сомнения выложил бы собранную коллекцию «драгоценностей» прямо на юбку ее нового бежевого платья.

– Не потеляй! – требовательно прокартавил Ванечка и ревниво покосился в сторону Руслана не-Ивановича. – Не отдавай! – И добавил, смотря опять-таки в сторону мужчины: – Моя ба!

Русоволосый Руслан осмотрел насупленного малыша, бледно улыбнулся на неприязненную гримаску детской мордашки и разочарованно сказал:

– У вас очаровательный сын! Извините, я думал вы одна... а вы замужем. Мне определенно не везет сегодня! – Мужчина вымученно улыбнулся.

– Я не замужем, – вздохнула Вера и печально посмотрела, как заметно приободрился мужчина. Хороший мужик, даже наличие малого «сына» его не отпугнуло. Может, действительно – судьба?

– Рад слышать! А почему он зовет вас «ба»?

– Потому, что он мой внук, а я его бабушка. Моей дочери двадцать, Ванечка ее сын.

«Ага, этот оказался вариантом номер два», – подумала Вера. Варианты «номер один» еще успевали изумленно уточнить, сколько же ей лет, если подрощенный внук уже имеется, а варианты «номер два» сбегали вот так – без уточняющих вопросов.

Смотря вслед торопливо попрощавшемуся и уходящему из парка мужчине, Вера грустно думала о том, что если статус молодой матери у своей дамы современные сорокалетние мужчины еще готовы пережить, то вот статус бабушки – это для них перебор. Или только ей так катастрофически не везет с мужчинами? Возраст у нее – всего тридцать семь лет! Неужели один опрометчивый шаг в далекой юности перечеркнул ей все нормальное семейное будущее?

Вера всегда была примерной девочкой, учившейся на «хорошо» и «отлично» в образцово-показательной московской гимназии, слушавшейся маму и папу и любившей младшую сестренку Оленьку, с которой каждый день гуляла после школы и играла, давая матери отдохнуть. В шестнадцать лет внезапно нагрянула первая восторженная любовь к мальчику из параллельного класса. Любовь не осталась безответной и жизнь Веры стала жизнью утонувшей в чувствах девочки: бегом из школы, быстро сделать домашнее задание и скорей бежать к ожидающему под окном возлюбленному на черном мотоцикле. Родители вели поучительные беседы о том, что любовь пройдет, а вот образование останется, если, конечно, его получить, это образование. Следили пуще прежнего за успеваемостью дочери, напоминали о ее грандиозных планах о поступлении в престижный экономический ВУЗ, пугали незапланированной беременностью, в общем, вели себя как и положено родителям. Вера заверяла, что она умная и взрослая девушка, все понимает и глупостей не натворит, тоже как и положено юной девочке. Лето между десятым и одиннадцатым классом пролетело быстро, Вере стукнуло семнадцать лет и вот в августе, на второй день празднования своего дня рождения, когда бдительные родители уже уехали на дачу, все и случилось между Верой и любовью всей ее жизни. Случилось как-то не запланировано, впопыхах и без тех самых средств защиты, о которых столь много говорилось родителями.

Глава 2. Современные методы поиска супруга.

В начале августа Вера сидела в кафе с лучшей подругой, обсуждая ту же проблему. Точнее, обсуждала ее подруга.

– Когда ты всерьез возьмешься устраивать свою личную жизнь? – постукивая ложечкой о кофейное блюдце, спрашивала Вика, свирепо насупив тонкие брови. – Дочь уже самостоятельная дама, к тому же скоро уедет с мужем и сыном на Дальний Восток, в военный городок под Хабаровском. Между вами будет восемь тысяч километров! Или девять?

– По прямой – чуть больше шести тысяч, – вздохнула Вера, смотря в окно кафе, как летнее солнце медленно садится за высокие дома. – Игорю очередное звание присвоили при условии этого переезда. Там отличные условия предлагают: квартиру трехкомнатную в новом кирпичном доме дадут, Ванечку в ясли военного городка возьмут, потом – в садик логопедический там же и все развивающие занятия со специалистами – бесплатно. В Хабаровске прекрасный медицинский университет, перевод Люде уже помогли устроить.

– Я ничуть не сомневаюсь, что у Людочки все хорошо будет, я за тебя переживаю. С чем ты остаешься? Родители в Петербург к Оле давно уехали, дочь с внуком – в Хабаровск, а у тебя опять: дом – работа – дом, и дома тоже работа? Тебе тридцать семь лет всего, в Европе многие в эти годы в первый раз замуж выходят!

– Так то в Европе. И мне почти тридцать восемь, через неделю день рождения, сама знаешь. Людочка специально с отъездом задержалась, чтобы всей семьей отпраздновать.

– Вот-вот, нечего тянуть! В школе твоей совсем мужиков свободных нет?

– Ну почему же нет. Есть. Учитель трудов Василий Семенович, солидный мужчина, вдовец, пятьдесят семь лет. Давно ко мне в бухгалтерию с чаем – пряниками захаживает.

– Хм-м. Среди пятидесяти семилетних тоже весьма достойные экземпляры попадаются. Джордж Клуни, например, – ему сейчас ровно пятьдесят семь. И Бреду Питу пятьдесят четыре. Красавцы мужчины, любой девице впору будут!

От такого вольного сравнения толстенького, лысенького Василия Семеновича с Джорджем Клуни, Вера подавилась пирожным и зашлась хохотом.

– Вика, не могу! Вот только мне, русской бабушке-домоседке, мечтать о Джордже Клуни! Побойся Бога, милая!

– Мечтать не вредно, вредно – не мечтать! Ладно, я поняла, что этот учитель мало смахивает на Клуни, но если человек хороший – ты приглядись, подруга.

– Приглядывалась, до последнего корпоративного застолья, посвященного концу этого учебного года.

– И что произошло на этом застолье?

– Василий Семенович вначале крепко выпил для храбрости, а потом популярно объяснил мне, что нечего нос от него воротить, да долго раздумывать, что таких, как я – одиноких баб среднего возраста – пол-Москвы, а серьезных работающих холостых мужчин мало. Что лично ему несколько дам авансы делают, и что я от этих самых дам выгодно отличаюсь лишь меньшим количеством лет и килограммов. Потом он что-то лепетал про повышенную пенсию и дачу, но я уже не слушала.

Лицо Веры от неприятного воспоминания брезгливо сморщилось, а Вика вздохнула.

– Ты только близко к сердцу эти хамские высказывания не принимай, а главное – не вздумай связываться с кем попало по принципу: «лишь бы не одной»! – воскликнула Вика и с нарочитым пафосом продекламировала: – Любовь – единственное в природе, где даже сила воображения не находит дна и не видит предела! (Иоганн Фридрих Шиллер)

– Я не настолько наивна, чтобы в мои годы о любви мечтать, – закатила глаза Вера. – Любовь мне не нужна, мне достаточно простого человеческого уважения и совместимости характеров.

Эту фразу Вера произнесла с полной убежденностью – не один год она раздумывала о том, чего хочет от жизни и какой спутник ей нужен. Раздумывала, резко обрывая очередной неудачный роман; раздумывала, проводя наедине с бессонницей долгие ночи.

День отъезда дочери стал для Веры воистину черным днем, хоть она и старалась изо всех сил казаться всем довольной и веселой. Вернувшись из аэропорта, из которого вылетели в сторону Хабаровска ее самые близкие люди, Вера окинула взглядом пустую квартиру и решилась. Надо что-то срочно менять в своем существовании, пока она не завела себе пару болонок и толстого кота взамен человеческого общения! Нет, иногда коты предпочтительней людей, коты куда милей, умней, добрей и вернее некоторых мужчин, но попробовать поискать мужскую особь без хвоста и с даром человеческой речи все-таки стоит. Наверное...

Завтра последний день отпуска и надо потратить этот день с умом! Припомнив совет Вики, Вера включила компьютер и поскорее (чтоб не дать себе шанса передумать) вышла на сайт знакомств.

«33% пар встретились в сети!» – гласила надпись на красочной заставке с множеством счастливых обнимающихся пар.

«Это как они определили? – задумалась Вера. – Exit poll на выходе из ЗАГСов по всей стране устроили?!»

«Как часто вы используете сайт знакомств для поиска пары?»

«Настораживающий вопрос. Хотелось бы найти пару один раз и на всю жизнь!»

Глава 3. Очень странная гроза.

«Почему я такая тряпка? Мне уже тридцать восемь лет стукнуло, почему же я разрешаю вот так мною помыкать? Ну какой еще бухгалтер покатит на собственной машине к черту на куличики, чтоб собственноручно таскать и загружать в машину кучу пакетов с бытовой химией?! Меня надо очень сильно разозлить, чтоб я на защиту собственных прав встала и начала собственное мнение отстаивать, а разозлить меня трудно. Я как-то привыкла всем все прощать: и хамство (с тем же Василием Семеновичем продолжаю здороваться и общаться), и предательство (езжу на могилу Олега, прибираюсь, цветы вожу – больше ведь некому), и перекладывание на мои плечи чужой работы. Мне не хватает силы воли, наверное. Моя сила воли ограничивается моими собственными поступками: надо отчеты и декларации в конце квартала вовремя сдать – буду сидеть ночами напролет, надо было экзамены в колледже сдать – так с больным ребенком на руках по квартире бегала, а лекции поверх одеялка на Людочку привязывала, чтоб читать, пока она засыпает. А как чужому наглому вторжению воспротивиться – так силы воли не хватает. Потому, наверное, и с мужчинами не складывается: я терплю-терплю до последнего, а потом одним махом все претензии выскажу и на дверь укажу».

Оптовая база, на которую ехала Вера, находилась на ...дцатом километре МКАД. С учетом наступающего окончания рабочего дня поездка тянулась невыносимо медленно, затягивая Веру во все новые и новые «пробки». К счастью, база работала допоздна, и Вера успела «самовывезти» шесть огромных пакетов с кучей моющих, очищающих и дезинфицирующих средств. Четыре пакета она запихнула в небольшой багажник своей малолитражки, а два пакета поставила на заднее сиденье и тронулась в обратный путь, уповая на то, что вечером «пробок» на въезде будет меньше, чем было на выезде.

Оптовая база, которую покинула нагруженная машина Веры, находилась в семи километрах от МКАД и шли эти семь километров по узкой асфальтовой дороге, петлявшей среди других низких строений, которые во времена Вериного детства именовали «лабазами». Вблизи МКАД строения кончались и последние два километра из окон машины просматривались лишь заросшие высокой некошеной травой поля.

Всем бы хороша была эта узкая дорога, если бы над нею вдруг не повис плотный туман. Туман становился все плотнее и темнее, и к моменту, когда Вера выехала за лабазы, стал таким непроглядным, что женщина не рискнула ехать дальше и встала на обочине, включив аварийку. Выглянув в окно, Вера разглядела сквозь туманную пелену низкие свинцовые тучи, зависшие над полями, и проскакивающие между ними молнии.

«Надо переждать грозу. Странная гроза – с туманом. Не видела раньше такого».

Тут грохнул громовой раскат и рядом с машиной Веры в землю ударил столп ослепительно яркой молнии.

– А-а-а! – завопила перепуганная женщина и выскочила из машины. – Черт, черт, что нам на школьных уроках ОБЖ толковали: во время грозы надо сидеть в машине или выйти из нее? Что делать?! Черт, верный ответ не помню!

Правильный ответ так и не вспомнился, но не к месту вспомнилась сумма счёта, оплаченного школой за моющие средства, и Вера бросилась их спасать: распахнула заднюю дверцу и багажник и выставила все пакеты в ряд на обочине, подальше от машины. Туман становился все плотнее, очертания машины терялись теперь в мутной мгле. Над головой раздался грохот грома и в тот же миг ослепительно сверкнуло.

– Может, стоило остаться в машине? – дрожащим голосом рассуждала Вера сама с собой. – Вот убьет меня сейчас молнией на этой обочине, и косточек моих не останется. – Вера крепче вцепилась в ручки двух крайних высоченных и тяжеленных пакетов, стоящих рядом с ней на земле: эти пакеты казались ей сейчас единственной устойчивой опорой в сгустившейся тьме.

Словно в ответ на опасения Веры, над ее головой разверзлись тучи и слои тумана, и прямо на нее пролился слепящий свет.

«Все! Не поминайте лихом! Прощай, Ванечка, бабушка с того света за тобой присмотрит, если возможность будет...»

Вера зажмурилась, попыталась вспомнить хоть одну строчку из какой-нибудь молитвы, но память, как назло, заклинило.

«Ну, молитвы уже поздно читать. Уже померла. Сейчас расскажут, какой посмертный отель я себе заработала: белый и чистый, где всё включено, или черный, пропахший серой, где всё исключено».

В ушах набатом зазвучал незнакомый голос:

– Женская особь, избранная материей изначальной, вам предлагается заключить договор на продление рода хранителей миров Атарантидесонисов. Договор стандартный, шаблон общемирового права номер пять тысяч триста двадцать семь. Вы согласны?

«Договор?! То есть: можно в могилу, а можно договор? Ну, раз договор на продление рода, то явно не с мертвой мною его будут заключать!»

– Время вызова ограничено, – раздраженно сказал прежний голос. Голос, кстати, был мужской, низкий, раскатистый, тот самый, от которого у героинь в книгах ноги слабеют, бабочки порхают и прочие катаклизмы с телом происходят. – Вы согласны?

– Э-э-э... Договор просмотреть бы, – промямлила ошарашенная Вера. Нет, ну понятно, что выбор не велик, но некоторые договора могут быть похуже смерти!

– Совсем необразованная? – рявкнул голос еще более раздраженно. – Время вызова ограничено, а условия стандартного договора и так всем известны, кто читать умеет! Ничего нового я вам не сообщу! Напоминаю: вознаграждение любое, какое только сможете себе вообразить!

Глава 4. Демон для бабушки.

– С прибытием.

Вера повернулась к говорящему и завопила в полной голос. Еще бы тут не завопить! Никаких синеоких красавчиков и близко не стояло, а стояло рядом невероятное чудовище!

Чудовище имело вполне человеческий торс и руки-ноги, но ростом было выше среднестатистического мужчины и гораздо мускулистее его. Но главным в его внешности были не груды мускулов на обнаженных руках и ногах! На пальцах рук были черные загнутые когти, на голове – черные витые, загнутые назад рога, а по ладоням извивались черные, струящиеся вверх змейки! Похожие змейки ползли и по лицу чудовища. Лицо было широкое, с острыми скулами, квадратным подбородком, с горящими дьявольским черным огнем узкими длинными глазами. Извивающийся за спиной чудовища хвост, взлохмаченные неопрятной массой черные волосы, горбатый нос, тонкие губы с неровной линией верхней губы, – неровной из-за того, что ее приподнимали массивные белоснежные клыки, – все это успела рассмотреть Вера, продолжая истошно вопить. Больше всего пугали движущиеся змейки. Мамочки! А если эти змейки – ядовитые?! Вот набросятся сейчас на нее, ужалят, а потом эти белые клыки будут рвать ее парализованное ядом тело!

Монстр рыкнул и нагнулся к ней. Блеснули клыки.

«Точно съест!» – мелькнула паническая мысль. Вера подавилась собственным криком и с размаху шваркнула по страшной морде увесистым пакетом.

Морда взвыла, а Вера вскочила и бросилась бежать, но воздух вокруг нее словно застыл, заставляя стоять прямо и неподвижно. Монстр потер лицо, бросил на Веру злобный взгляд, и та тихонько заскулила от страха: даже демоны на иллюстрациях в книгах фэнтези не имели столь кошмарного облика. Вот этот – настоящий житель ада, а не его няшная аниме-копия из книг.

Монстр двинулся к Вере, и она с отчаянием уставилась на змеек, скользящих по его телу – можно смириться с рогами и хвостом, но змеек-то он мог снять?! Хотя бы на время знакомства с женщиной-иномиркой, не привыкшей к такой жути жуткой!

Всматриваясь остеклевшими от страха глазами в лицо рогатого змеявчатого демона, Вера не сразу сообразила, что это не живые пресмыкающиеся по нему ползут, а просто изгибаются выпуклые черные шрамы, избороздившие тело этого монстра, которые кажутся движущимися при мимических искажениях лица и движениях тела. Это открытие принесло Вере немалое облегчение – она всегда панически боялась змей. А шрамы пережить можно, да и хвостом с рогами любительницу фэнтези не напугаешь. Возможно, этот жуткий монстр просто демон-посредник и должен сейчас внятно объяснить ей условия договора, на который безоглядно согласилась Вера, а потом ее проводят к будущему мужу (желательно – другой расы и внешности).

Тут Вера со вздохом напомнила себе, что чудес не бывает, что синеоким красавчикам незачем по иным мирам невест себе искать, да еще под угрозой страшной немедленной смерти брак им навязывать, так что надо морально подготовиться к любым вариантам. Ну, хоть не змеи по лицу ползают – и то ладно.

Левое запястье Веры обожгло огнем и она вскрикнула, схватившись за руку, но взгляд опустить не рискнула, не отводя его от приближающегося демона.

Чудовище подошло к перепуганной Вере вплотную, внимательно осмотрело ее с ног до головы и страшное лицо отразило недоумение, а потом негодование, словно у шеф-повара элитного ресторана, которому давний надежный поставщик привез тухлую рыбу.

– Вы – сторона договора на продление моего рода хранителей миров Атарантидесонисов? – прорычало чудовище, схватило Веру за безвольную руку, и Вера одновременно с ним увидела на своем левом запястье синее светящееся клеймо.

«Его рода?! Вот всегда твердила себе, что не стоит верить рекламе! Впрочем, на сей раз я сразу заподозрила, что дело нечисто, а этот вариант супруга куда правдоподобней синеокого красавчика: хоть понятно, почему ему по всей Вселенной жену искать пришлось. Значит, это все-таки с ним мне род продлять? Не повезло мне с внешностью супруга, это долго привыкать придется. – Вера не позволила себе впасть в уныние, а стала внимательно осматривать будущего мужа. – Ну, страшён, конечно. Впрочем, как альтернатива смерти от удара молнией – вполне сойдет. Современную землянку рогами и клыками не напугаешь! Демонами не напугаешь тоже, да и татуировки по всему телу сейчас популярны, по Москве и не такие «раскрашенные» ходят. Мне с моими тридцатью восьмью годами и действующим статусом бабушки и на Земле на Джорджа Клуни рассчитывать было нечего. Так, отставляем панику и ищем в сложившейся ситуации плюсы: раз муж – значит, съесть не должен. Я же хотела поискать мужскую особь без хвоста и с даром человеческой речи! Вероятно, в момент этого пожелания в уголочке хмыкнула моя Судьба и привычным начальственным жестом урезала все пожелания наполовину. Хорошо, что в отрезанной ею части была не речь!»

Тем временем чудовище отпустило руку Веры, еще раз окинуло ее возмущенным взглядом и прорычало гневно:

– Но вы совсем не сильфида!!!

Чего?! Какая еще «сильфида»?!!

От возмущения Вера Ивановна временно онемела: это чудище тоже мечтало о «сильфиде»?! Свахи Аделаиды на него не хватает – та живо объяснила бы ему, на какую «сильфиду» он может рассчитывать с таким «интерфейсом»! Ну что за мужики? Во всей Вселенной одно и то же: спросом пользуются только молодые и смазливые! А как же взаимное уважение? Совместимость характеров?!

Глава 5. Очень странный дом.

Первая дверь привела Веру в просторное прямоугольное помещение, посередине которого стоял длинный стол, за который смело можно было усадить целый класс с учителем во главе. Вдоль стен шли шкафы, похожие на кухонные: нижний ряд шкафов имел широкие выступающие столешницы, а верхний поблескивал темными стеклами, за которыми просматривались сервизы, графины, чайные пары, вазы и вазочки. Стол и шкафы были цвета светлого дерева, но на ощупь показались Вере металлическими. К столу были придвинуты два стула, а вдоль свободного от шкафов пространства стен стояла еще пара десятка стульев. Видимо, это была столовая. Удивительно чистая столовая, но жутко неуютная: шкафы были расставлены как попало, с ненужными и неудобными промежутками между ними, а в этих промежутках были вкривь и вкось напиханы стулья. Между двумя отдаленными шкафами был нелепо впихнут кран, – по всей видимости водопроводный, – но раковины под краном не было, а криво стоял очередной стул. Ручки у крана или кнопки над ним не было, но светилась тонкая синяя полоска. Потолок был высокий и с него лился приятный рассеянный свет, очень похожий на солнечный свет в облачный летний денек. Вера сообразила, что такое же освещение было и в большом зале, так как липовые окна в нем света не давали. Кстати, в этой столовой окон не было вообще, даже их иллюзорных подобий. И другой двери, кроме той, что шла из зала, тоже не было.

Раз уж Квазик подтвердил, что договор заключен и отмене не подлежит, то она в этом доме полноправная хозяйка, решила Вера. То ли шок от своего перемещения в другой мир еще не прошел, то ли нервная система Веры оказалась гораздо крепче, чем она всегда предполагала, но ни истерики, ни ощущения нереальности происходящего у Веры не было, было лишь желание разобраться, куда ее забросила судьба и как ей жить в новой реальности. Не было даже обиды за обман с рекламным красавчиком, поскольку обманутой себя Вера не ощущала – она же сразу предположила, что распрекрасные заморские принцы московских бабушек с распростертыми объятиями не ждут. (Тут и демоны брезгливо морщатся, но это мы поправим.)

Так-с, куда же нас завела извилистая тропа поиска супруга? Вера стала осматривать хозяйским взглядом содержимое всех шкафов и шкафчиков. Проведенная ревизия показала, что часть шкафов абсолютно пусты (и она с облегчением спрятала в них свои пакеты, решив, что столовая – самое подходящее место для них), а в других хранится много столовой утвари: тарелок различнейших размеров и глубины; всевозможной формы и объемов чашек, кружек, бокалов, стопок; наборы столовых приборов – вполне привычного вида. Но ни кастрюль, ни сковородок, ни чайников, ни прочих емкостей для приготовления пищи и напитков Вера не нашла, также как и того, что можно было бы приготовить: провизия в шкафах отсутствовала напрочь. Отсутствовала и плита, и холодильник, и микроволновая печь, и... да все отсутствовало, кроме стола, стульев и набитых посудой шкафов!

По закону подлости, именно в этот момент Вере страшно захотелось есть и пить. Захотелось настолько, что она рискнула подробно исследовать кран в стене и посмотреть, что из него потечет. Хм... знать бы еще, как его открыть – ни ручки, ни рычага кого на нем не было. Был только кран – просто кран...

Вытащив кружку побольше, Вера подставила ее под кран, надеясь, что он сработает автоматически. Не сработал. Вера осторожно провела ладонью над синей полоской. Полоска позеленела и кран ожил: из него полилась струя жидкости. Когда кружка наполнилась наполовину, Вера снова провела рукой над полоской, но реакции на этот раз не последовало: вода продолжала течь.

– Елки-палки, – ахнула Вера, когда жидкость перетекла через край.

Быстро поставив кружку на стол, Вера метнулась к шкафу, где стояли графины, вытащила самый большой, развернулась к крану, но замерла на полпути, увидев, как над стулом под краном замерцал серый туман, поглощающий воду. Еще миг – и полоска снова загорелась синим, вода перестала течь, а туман растворился.

В Вере проснулось извечное женское любопытство. Она отодвинула стул в сторону и снова провела рукой над полоской, готовясь в случае чего сразу подставить стул. Но «в случае чего» не случилось: серый туман просто завис в воздухе в полуметре от крана и так же спокойно стал поглощать воду. Примерно через десять секунд все опять выключилось само собой.

– Удобно, – одобрительно заметила Вера и окончательно убрала подальше стул. Кто его додумался под кран поставить?! И кто додумался сделать этот кран в таком неудобном месте – в темном узком углу, между двумя массивными шкафами до потолка?!

Задумчиво понюхав жидкость в кружке (она ничем не пахла), Вера решала важный вопрос: пить или не пить? Вода это или не вода, а если не вода – то опять-таки: пить или не пить? Осторожно дотронувшись до поверхности жидкости кончиком пальца и убедившись, что в кружке по крайней мере не опасная кислота, так как ничего плохого с ее пальцем не произошло, Вера рискнула лизнуть смоченный в жидкости палец.

– Хм, на вкус – вода. Будем рассуждать логически: Квазик меня проверял своим зеленым лучом и наверняка убедился, что мы с ним физиологически совместимы и способны породить столь желанное ему потомство, раз признал договор нерасторжимым. Из этого следует, что состоим мы из одних и тех же элементов и питаться должны примерно одинаковыми продуктами и основной элемент, который нам необходим – вода. Ну, рискнем. Раз молнией не убили, то и отравить не должны.

Действительно – не отравили. Жидкость оказалась настоящей вкусной свежей водой, и Вера напилась всласть.

Глава 6. Осторожно, низшая человечка!

Полюбовавшись на яркое, трехмерное изображение на экране «окна», Вера повернула насадку распылителя на флаконе в положение «ON», поудобнее расположила руку на курке и подняла флакон вверх.

И вот тут за ее спиной раздалась серия хлопков. Левой рукой вцепившись в сползающее покрывало и выставив вперед правую руку, вооруженную средством для очистки стекол, Вера развернулась, готовая защищаться до последней капли Cleanа.

Рядом с ней в зале возникло семь фигур: три мужских и четыре женских. Все фигуры были человекоподобными, только за спиной у женщин красиво мерцали и переливались всеми цветами радуги большие прозрачные крылышки. Женщины были юны и прекрасны, одеты в нечто яркое и тоже полупрозрачное, и брезгливо кривили пухлые розовые губки при виде Веры, стоявшей всего в шаге от них.

– Фи, какая уродливая низшая человечка, – хором прощебетали они, – а во что она одета?!

О, воспитанность тут и рядом не пробегала! Тоже мне, «высшая раса». Вера небрежным жестом подтянула свое покрывало.

– Какой дурной вкус, какая мрачная черная раскраска лица! – продолжали сильфиды.

Вера вспомнила про не отмытые до конца потеки туши и гордо вскинула голову.

– А что за дикая прическа?!

Верина левая рука дернулась к голове, на миг отпустив покрывало. М-да, на голове по-прежнему взрыв сверхновой, да и куда бы он делся без расчески? Вера приосанилась, покрепче перехватила флакон и удостоила щебечущих красоток надменным взглядом.

«Так вот вы какие, сильфиды!»

Разобравшись с расовой принадлежностью женщин, Вера перевела его на мужчин. Ого! Из Голливуда массово сбежали топовые актёры? Откуда набралось в этом филиале ада столько невероятных красавчиков? Два платиновых блондина с лицами и кудрями Микеланджеловского Давида и один брюнет с ликом прекрасного падшего ангела. Ни хвостов, ни рогов, ни змеевидных шрамов. Люди? Вряд ли – такие идеальные лица Вера видела только у дорогущих коллекционных кукол. Сильфы? Ну или как там называются мужчины у сильфид? Тогда почему без крыльев?

Пока Вера раздумывала, что за гости нагрянули к ним с Квазиком и где этот самый чертов Квазик, по вине которого она в жутком виде торчит перед незнакомыми красавцами и капризными красотками, к ней двинулся брюнет, стряхнув с рук двух висевших на них сильфид. Зачем ему сразу две сильфиды? Вторая для Квазика? А ничего, что рогатенький уже брачным договором связан?! Надо бы расширить список требований к мужу. В первую очередь – никаких сильфид!

– У всех низших такие странные представления о красоте? Что за дикий наряд и внешний вид?! – прошипел брюнетистый красавчик, посверкивая черными бархатистыми очами. – Или проблема в убогом воображении? Ничего получше вообразить не смогла?

Хам! Точно дружок ее Квазика! Ничего, перевоспитаем. Русские бабушки – самые лучшие воспитатели в мире! Их не стоит злить! В периоды злости они из белых пушистых зайчиков превращаются в свирепых киборгов с одной единственной программой: поймать и ограничить!

Кулачки Веры рефлекторно сжались от злости. А в правом кулачке у Веры было что? Правильно – курок распылителя стеклоочищающей жидкости. Пахнущая лимоном струя ударила в брезгливо скривленное лицо брюнета и... лицо потекло...

Потекла вниз идеально гладкая кожа, прекрасные глаза, римский нос... а проявились знакомые жуткие черные шрамы, похожие на змеек, длинные пылающие адским пламенем глазёнки, поднялись из черных локонов рога. Ага, и хвост вокруг ног задергался.

– Квазик, – ошеломленно пискнула Вера. – Привет!

Она повернулась к другим мужчинам, продолжая сжимать в руке злосчастный флакон с Clean-ом, и от нее шарахнулись. Сильфиды визжали, отскакивая от Квазика и путаясь при этом в своих длинных прозрачных юбках, два прочих красавчика закрывали руками лица и вопили:

– Это что за сверхкритический флюид?!

Вера икнула от потрясения и случайно нажала на курок еще раз. Теперь опрыскало одну из женщин.

«Ну, не такая уж она и симпатичная... Как большие глазки и пухлые губки «стекли», так и вполне среднестатистическая девица, ничего особенного. Какой универсальный «очиститель» выпускает фирма Henkel! Никогда бы раньше не подумала. Прямо гордость берет за земную химическую промышленность!» 

Визг сильфид достиг крещендо и они стали исчезать с громкими хлопками. Красавчики пока остались, настороженно посматривая на Веру и выставив перед собой мерцающие прозрачные щиты, явно защитного свойства. Квазик с шипением вытирал лицо, полностью вернув знакомый Вере вид.

– Ты уничтожила мою лучшую личину! Ее еще мой отец разрабатывать помогал! – разорался Квазик.

Нет, вот правда – зачем злить русских женщин? Жить надоело? У каждого человека есть предел пугливости, переступив через который он становится абсолютно бесстрашным, а Вера свой порог давно переступила! После всех событий сегодняшнего дня ее бы и Вельзевул не испугал, а Квазик представлялся сейчас мелким и незначительным бесёнком. Она показательно тряхнула флаконом и прошипела:

– Слушай, монстрик, договор договором, но я требую нормальных условий жизни и уважения, в конце-то концов! – И завопила грозно: – Где мамонт, Квазик?! Ты чем меня кормить собираешься?! Я, между прочим, не сильфида, мне минимум три раза в день есть надо: завтрак, обед и ужин, ясно?!

Глава 7. Особенности ведения домашнего хозяйства в междумирье.

Сон снился Вере тяжелый и мутный: куда-то она бежала, от кого-то спасалась, а вокруг нее сверкали молнии, врезаясь со всех сторон в землю огненными столбами. За спиной несущейся в серой мути Веры хрипло дышал монстр – она точно знала, что это монстр, но боялась оглянуться и все бежала, бежала из последних сил. Только бы успеть вырваться из этого серого непроглядного тумана и все будет хорошо! Вот уже и просвет впереди... Вера напрягла все мышцы, сделала рывок – и резко села на постели.

– Привет, – хрипло сказали рядом.

Вера развернулась и завизжала от ужаса: перед ней сидел рогатый, полосатый монстр!

– Нечего визжать, – скривился монстр, сделал сложный пасс руками и превратился в парня-симпатяшку с большими круглыми глазками и светлым милым личиком. – Сама согласилась спать со мной в одной постели, – фыркнул паренек и спросил мрачно: – Так пойдет? Теперь не страшно? Извини, но полную гармоничную личину мне теперь долго создавать придется.

Хлопнув ресницами и окончательно проснувшись, Вера вспомнила все события прошедшего дня. Ой, кажется, она обидела Квазика своим визгом. Но ей снился кошмар, а потом так резко – на тебе, жуткая морда рядом: тут любая завизжала бы! Посмотрев, как договорной муж встает с постели и идет в душ, ограниченный синей полосой, а его хвост недовольно хлещет хозяина по икрам ног, Вера поспешила извиниться:

– Я от неожиданности крикнула, прости.

Квазик обернулся и нахмуренно уставился на нее. Вера поморщилась от неестественного вида чужой милой светлой мордашки над этим изукрашенным черными полосами мощным торсом и попросила:

– Сними... э-э-э... личину. Лучше без нее.

Круглые, чужеродные в его облике глаза изумленно уставились на нее. Квазик поднял руку и к нему вернулся истинный облик, гармонирующий и с рогами, и с когтями, и с хвостом.

– Вот, хорошо, – смело улыбнулась Вера. Надо налаживать отношения с супругом, а визги и страх – не лучшая основа отношений. – Предпочитаю видеть истинное лицо собеседника, а не маску.

– Тебе нет необходимости мучить себя созерцанием моего истинного облика, – хмуро заявил демон-хранитель миров, – я уже обещал, что не буду впредь пугать тебя истинным видом, он необходим только при первой встрече сторон договора – все стороны договора должны знать настоящее лицо друг друга.

– Да, я помню, но действительно предпочитаю лицезреть твой «натуральный» облик. – Ага, значит, он не из-за сильфид вчера красавчиком явился, просто ее пугать не захотел. Ну, она не из пугливых!

– Ты странная, – протянул Квазик. Он стоял в одних кальсонах, сильно смахивающих на привычные боксеры, только с дыркой для хвоста. Черные шрамы опоясывали все его тело и шли вдоль рук и ног, из-за чего он казался пестрой расцветки, как белый тигр с черными полосками. Только хвост, когти и рога были полностью черным и кисточка на хвосте была черная. Уши были человеческой формы, и лицо (если не отвлекаться на полосатый вид) было вполне человекоподобное.

– То, что странная – это для меня не новость, я и в родном мире не как все была, – отмахнулась Вера и перешла к насущным вопросам: – Ты проведешь со мной утро? Мне надо о многом узнать.

– Проведу, – согласился Квазик и шагнул в душ.

– У тебя датчики холодной и горячей воды по цвету перепутаны, – крикнула ему вослед Вера. – Можешь поменять, как надо, чтобы я не сбивалась?

Квазик выглянул из-за повисшей завесы серого тумана:

– С чего ты взяла, что они перепутаны? Все верно, – недовольно рыкнул он.

– Ну как же? Голубой цвет должен обозначать холодную воду, а красный – горячую, а у тебя наоборот.

– Необразованная низшая человечка, – скривился Квазик, – всей Вселенной известно, что голубые звезды самые горячие, а красные – самые холодные. Так с чего это голубой цвет будет обозначать холодную воду? Тогда точно собьешься.

Квазик исчез в душе. Вера решила не заморачиваться по поводу «необразованной низшей человечки», а на свежую голову вспомнить все, что ей говорил хвостатый и рогатый муженек, особенно то, что казалось «воображения». Можно вообразить все, что угодно, и оно возникнет? Попробуем.

Вера сползла с постели, сдернула с нее покрывало, которое ночью играло роль простыни, а теперь вновь стало одеждой, и закуталось в него. Сегодня покрывало еле уловимо пахло мужчиной – терпким, но приятным, пряным мускусным ароматом.

«Давно мне не доводилось вдыхать такие запахи на постельном белье. Когда я рассталась с Максимом? Ой, лучше не вспоминать! Не удивительно, что меня уже огромный рогатый демон привлекать начинает. Или причина не в этом? Квазик говорил, что меня для него изначальная материя выбрала, которая не ошибается, так может – он моя вторая половинка? Ну, как в книгах? Страшноватая половинка, но человек ко всему привыкает, а тут – ярко выраженный альфа-самец с суперспособностями. В общем, присмотреться не помешает: сама же думала, что внешность неважна, а важно, чтобы человек хороший, интеллигентный, самодостаточный и в жизни устроенный был – вот и получила. Квазик хороший: не дерется и ночью не домогался; интеллигентный – вон какая у него библиотека в лаборатории, точно учёный; в жизни устроен: дом и работу имеет, друзей тоже. Будем жить, Верочка! Уважения, конечно, не хватает – но такую штуку, как уважение, только собственным трудом заработать можно, тут никакая изначальная материя его мужу не внушит. Так что будем пробовать «воображать», чтобы не висеть на шее у мужа с бытовыми проблемами всю оставшуюся жизнь».

Глава 8. Неясности множатся.

Квазик привел ее в свою библиотеку-лабораторию-планетарий, страшным голосом предупредив ничего не трогать и ничего не воображать. В этот раз прозрачная пленка на входе в лабораторию не отпружинила Веру назад, а прежний голос произнес:

– Текущий уровень эль – вход разрешен. Вход сопровождаемых лиц также разрешен. Ответственность за сопровождаемых на лице уровня эль.

О, как: Квазик за нее ответственный. Вера испуганно гасила не к месту разбушевавшуюся фантазию, запрещая себе воображать, как выливается на голову Квазика разноцветное содержимое всевозможных пробирок, а модели галактик поддают ему под хвост.

Ой, как трудно порой удержать фантазию!

Похоже, Квазик заподозрил неладные замыслы: он свирепо зыркнул на Веру и обнажил внушительные клыки. Помогло: все фантазии Веры пугливо забились в дальние уголки сознания, и начался процесс просвещения темных человечек.

Ну, что сказать – подключение к общемировой лингве оказалось делом нехитрым: Квазик присоединил на ее лоб липучку, от которой тянулась белая нить к ослепительно сияющему под потолком белому шару. Нить плавно окрасилась в красный цвет, а дальше Вера утонула в мареве невероятной, невыносимой боли.

Она кричала. Она не слышала своих криков, ощущая лишь боль и будучи не в состоянии отвлечься ни на что другое – даже на собственные истошные вопли. Но кричала она точно – горло болело, будто его облили серной кислотой, а голос вернулся к ней только в следующем цикле. Да, дни в этом космическом доме назывались циклами. Цикл – это промежуток от сна до сна, продолжительностью десять в пятой степени общемировых секунд, что равнялось примерно двадцати пяти часам по Земному времени. Отсюда следовало, в том числе, что общемировая секунда отличается от Земной примерно на одиннадцать процентов. Нет, Вера не подсчитывала – она теперь это просто знала. Сформировался вопрос – возник ответ. Боль была платой за знание. Ничто в мире не дается человеку бесплатно. Какой объем знаний способен усвоить человеческий мозг? Если человек действительно использует лишь малый процент своих мозговых клеток, то сейчас Вере явно загружали свободные пространства. Не просто загружали, а выжигали, как лазерный луч выжигает информацию на лазерном диске. Боль была безбрежной и нескончаемой, она не притуплялась со временем, а становилась все сильней и сильней. Со временем? Разве еще осталось время? Разве есть хоть что-то в этом море боли? Как же избавиться от невыносимых мук?!

«Прекратить внедрение словаря?» – набатом ударило в сознание Веры.

Прекратить? Это можно прекратить?! Да, да, тысячу раз да!!!

...

Сознание возвращалось медленно. Сначала Вера ощутила свои руки: они дрожали сильно, до болезненных спазмов мышц. Потом ощутила ноги: их обнимали руки. Голова была тяжелой, как чугун, и отказывалась подниматься с пола. Ага, картина проясняется: Вера лежит на полу, скрючившись в позе эмбриона, а рядом с ней шевелится нечто черное. Сосредоточившись, Вера увидела кисточку на кончике черного хвоста, крутящуюся перед ее глазами. А, это Квазик – он сидит на корточках, всматриваясь в ее лицо. Что же произошло? Ах, да – лингва!

– Все? – громкого голоса не получилось, только тихий, хриплый, маловнятный шепот.

– Да. Ты освоила восемь процентов и отключила связь.

– Восемь процентов? Всего восемь процентов?!

– Всего? Для низшей и это много.

Квазик поднялся и убрал со лба Веры липучку с нитью. Нить снова была белой.

– Значит, завтра придется повторить, – с содроганием прошептала Вера. Добровольно пойти еще раз на такие муки? Теперь, когда она знает, чем грозит изучение лингвы, в сто крат сложнее решиться на такой шаг, но ей надо понять, что угрожает родной планете, что это за нити конгруэнтности такие: пока в ее обновленной памяти нужных пояснений не было.

Квазик промолчал. Подхватил Веру на руки и понес в спальню. Несчастная уткнулась носом в его грудь, прижимаясь к горячему телу ледяными губами. Какое приятное тепло излучает Квазик! Как хорошо ощущать его сильные надежные руки... Не такой он и страшный, или она уже привыкла? Волосы сегодня расчесаны и волнами огибают мощные рога. Рога красивые, тяжелые, такие земным умельцам за большую сумму на сувениры и прочее продать можно. Хм, не к месту в ней бухгалтер проснулся... Глаза красивые, хоть и слишком длинные: яркие, как звезды в ночи, и окружены густыми ресницами – удивительно, что такие прекрасные глаза так гармонируют с грубым резким лицом. Если рассматривать Квазика по частям, то гнетущего жуткого впечатления он не производит. Губы темно-красные, а клыки белейшие торчат – красиво в принципе, эдакая мужественная агрессивность облика. Шрамы черные вблизи не так пугающи: видно, что неживые, а будто ровные полоски блестящей черной кожи для маскировки на лицо наклеены. Точно к внешности мужа скоро окончательно привыкнет, а там и о выполнении договора подумать можно...

Сердце Веры ёкнуло от предчувствия, которое отнюдь не было неприятным... М-да, давненько она с последним кавалером рассталась, давненько.

Веру осторожно уложили на кровать.

– Как себя чувствуешь?

– Как ты и обещал: хорошо прожаренной в мозгах. Завтра придется прожарить их снова – я не сообразила сегодня, что прерываю сеанс обучения. Завтра попробую продержаться дольше.

Глава 9. Очень странный договор.

Тем временем ильмира, о которой нечего и думать, вчитывалась в договор.

Следует отметить, что Квазик сказал абсолютную правду: их соглашение было простым. Этот вариант, написанный по шаблону образца общемирового права номер пять тысяч триста двадцать семь, гласил следующее:

«Женская особь, идентификационный номер такой-то (шел длиннющий набор непонятных значков, причем каждый значок светился каким-то цветом), добровольно заключает договор на продление рода хранителей миров Атарантидесонисов с хранителем Амирелоноделисталиэлем.

Предмет и цель договора: указанная выше женская особь соглашается вступить в детозачаточную связь, выносить и родить роду Атарантидесонисов ребенка – нового продолжателя рода.

Порядок расчетов: женская особь получает любое вознаграждение, какое сможет вообразить, и имеет право перенести материальную часть своего вознаграждения в любой из миров. Расчет может производиться частями или единоразово по окончании договора, размер материального вознаграждения ограничен только возможностями трансгрессионного переноса.

Ответственность сторон: род Атарантидесонисов в лице его главы – хранителя Амирелоноделисталиэля – обеспечивает максимально благоприятные условия проживания женской стороны договора на своей территории в течение всего срока исполнения договора, организует доставку вознаграждения и женской стороны договора по выбранному ею месту отбытия, принимает на себя все обязательства по сохранению жизни и здоровья, а также по воспитанию и обучению нового продолжателя своего рода. Женская особь за жизнь и будущее ребенка никакой ответственности не несет.

Договор считается выполняющимся с момента вступления в детозачаточную связь и выполненным с момента рождения ребенка. Срок для перевода договора в статус выполняющегося – двадцать циклов. С момента соглашения сторон договор отмене не подлежит. Если одно из лиц сторон договора осознанно отказывается выполнять условия договора, то данное лицо рассеивается на кванты первичных полей».

Как красиво и наукообразно сформулировано слово «умирает»! Рассеивается на кванты первичных полей. Вера уставилась на сияющую синюю печать на своем запястье – эта штучка несет в себя ядерный заряд для «рассеивания»? Восемь процентов общемирового словаря не давали ответа на этот вопрос, зато наводнили память Веры сведениями о множестве рас, обитающих во Вселенной: и высших рас, живущих в гармонии с Универсумом и в любви ко всему сущему, и низших рас, раздираемых собственными противоречиями и злобной агрессией к миру. Удивительно, что та же раса людей могла быть как низшей, так и высшей – существовали миры, которые Земная религия трактовала бы как рай: люди жили в прекрасных мирах с живой природой, где тигры выходили поиграть с человеческими детьми, где растения в любое время года дарили людям свои плоды, а те в ответ заботились о живой и неживой природе своей планеты, никогда не знавшей войн и насилия. Логично предположить, что Вера не первая попаданка в другой мир, что были и другие, которые собственными глазами видели, как может жить раса людей, и по возвращении на Землю эти попаданцы и создали образ рая. А также образ ада умирающих низших миров. Во Вселенной жили не только люди – рас было огромное множество, причем низшие их разновидности реже всего встречались именно у людей и эльфов. В общем, Вера была диковиной зверюшкой: низшая человечка – крайне редкая особь в необъятной Вселенной, то-то Квазик так удивился поначалу, а потом скривился. М-да, по сравнению с высшими мирами Земля совсем не впечатляла.

– Но гибели мой мир все равно не заслуживает! – воскликнула Вера. Ведь на Земле столько прекрасных, добрых, чистых людей – неужели они должны погибнуть из-за чужих войн?! Как-то это несправедливо: родился в высшем мире – и вокруг тебя все добрые и прекрасные и ты сам растешь добрым и прекрасным, не прикладывая к тому особых усилий, а если родился в низшем – то пробиваешься как можешь, с трудом сохраняешь в своей душе что-то светлое, но все равно остаешься «низшим», потому что твой мир такой? Наверное, я чего-то не понимаю со своими восьмью процентами... Эх, вселенские проблемы мне пока не по разуму, а вот с фиктивным браком моим что-то решать надо. Квазик прав – этот договор на брачный никак не тянет, это договор на суррогатное материнство – выносила, родила, получила вознаграждение и до свиданья, никто не держит.

На Земле Вера в силу своей профессии постоянно имела дела с различными договорами, причем куда более затейливыми, чем этот образец общемирового права. С одной стороны, чем проще и яснее договор, тем труднее найти лазейки в нем, чтобы «подправить» условия в свою пользу, а с другой стороны – чем меньше условий оговорено, тем шире можно трактовать каждый пункт договора. Вот например: «доставка по месту отбытия». Обязательность такого отбытия оговорена? Нет, не оговорена! Место отбытия вообще произвольное, так кто мешает Вере отбыть... ну, скажем – в спальню Квазика? Никто не мешает, в договоре на этот счет запретов нет. Запретов на участие в жизни ребенка тоже нет – оговаривается лишь необязательность такого участия. По сути, Веру данный договор ограничивает лишь в двух пунктах: она не может оказаться его исполнить, если не хочет умереть, и срок привыкания к Квазику не более двадцати циклов. А вот Квазика договор урезает в возможностях очень сильно: взять тот же пункт о «максимально благоприятных условиях проживания». Очень расплывчатая формулировка! Честно молвить – чересчур расплывчатая. Ясно, что голодом-холодом он ее морить не сможет (он и не стремился, но факт остается фактом), но ведь максимальная благоприятность условий должна включать в себя и психологический комфорт, а это поле непаханое для выдвигания всевозможных условий. Интимные связи суррогатного мужа на стороне нарушат покой Вериной души? Нарушат! Следовательно – условия не максимально благоприятные, так что извини, Квазик, – никаких сильфид, если не хочешь распылиться на кванты. Друзья твои пришли и нахамили? Опять-таки: пусть извиняются и ведут себя прилично, иначе – психологического комфорта нет. О родных своих Вера переживает? Переживает! Так что – встречи на Земле и помощь дочери при необходимости, поскольку иначе опять комфорт не тот. Не максимальный комфорт иначе! Не максимальная благоприятность.

Глава 10. Все не то, чем кажется.

Отложив проблему собственного голода, Вера начала воображать еду для Мими. Начала с молочной каши, потом перешла к котлетам, сырому мясу, овощам и даже сладостям, довольно правдоподобно вообразив шоколад (на вкус тоже было похоже на шоколад, причем хороший молочный шоколад), но Мими отворачивала глазки от всего предлагаемого ей ассортимента блюд.

– Что же ты ешь? – растерянно спросила Вера. – А ты вообще едой питаешься?

Мими задумалась, потом моргнула утвердительно.

– А как ты ешь? Где у тебя рот? – поинтересовалась Вера. Может, Мими способна только жидкую еду всасывать через какие-нибудь присоски?

Мими опять крепко задумалась, а потом по пушинкам, сантиметров на восемь ниже глазок, пошла кривая трещина, стала шириться, вытягиваться и... Мими открыла ротик – черный провал в пустоту, посверкивающий яркими искорками.

Ого! Вот тебе и милый зверек... Веру дрожь пробрала от этого черного, бездонного на первый взгляд ротика, очень напомнившего тот самый трансгрессионный форвакуумный шлюз в виде черного квадрата.

Мими захлопнула ротик и мило помигала глазками.

– В этом доме всё не то, чем кажется, – пробормотала Вера, – грязь – не грязь, окна – не окна, красавчики – не красавчики, хранители миров не ангелы, а демоны, милые зверюшки – не милые зверюшки, а разумные неведомые существа, у которых ротик похож на дыру в космическое пространство. Мими, ты кто?

Но серый пушистик лишь помигал глазками и печально покосился на пустую тарелку.

– Ладно, давай попробуем фрукты, – вздохнула Вера и вообразила сочный красивый спелый персик.

Персик удался на славу, но Мими опять отказалась его есть. Вера разрезала на кусочки истекающий соком фрукт, нацепила один кусочек на вилку и протянула Мими, но та не открыла свой устрашающий ротик. Вера сама пожевала свое творение.

– Вкусно, зря не ешь, – заметила она и взяла второй кусочек. Что-то в этом персике было не так... Но что? Сладкий, сочный...

А ведь и вчера, и сегодня за завтраком ей тоже казалось, что еда чем-то необычна, хоть привычна на вкус и питательна (чувство голода проходило, и организм усваивал ее нормально). Что же не так? Елки-палки, запах! Эта созданная силой воображения еда совершенно не имела запаха! Над горячими блюдами поднимался пар, но и он не имел запаха, а Вера в состоянии вчерашней усталости и сегодняшней нервотрепки не сообразила это сразу.

– Все страннее и страннее, – вздохнула Вера. – Если еда съедобна и не ядовита, то почему не пахнет? Зато понятно, что может не нравиться Мими – звери сильнее людей зависят от запахов. А если вообразить только простейшие продукты и самой их приготовить – тоже пахнуть не будет?

«Дело было вечером, дело было нечего», – напела себе Вера и дала волю фантазии. Старательно вообразила себе, как расположить все шкафы и стулья, чтобы столовая приобрела обжитой и уютный вид, – мебель послушно передвинулась на указанное ей место. Кран с водой тоже сдвинулся, под ним обосновалась нормальная раковина с тумбочкой, полотенчики рядом повисли. Пол застелился ковром (раз уборка тут ограничивается воображением, как исчезает пыль и грязь, то ковер и тут постелить можно), по стенам развесились картины с натюрмортами и полочки с коллекцией фарфоровых вазочек и тарелочек, как на домашней, Земной кухне Веры. Появилось декоративное «окно» с видом на зимний лес, украшенное занавесками и «букетом» из еловых лап с шишками на подоконнике. Вид из окна и букет Вера собиралась регулярно менять под настроение. Но главное – появилась нормальная керамическая плита. Восемь процентов лингвы хранили сведения о том, как вообразить все, что пожелаешь, и Вера знала (именно знала, хоть и не понимала, почему это так), что достаточно вообразить себе те функции, что должен выполнять воображенный прибор, а принцип его действия вовсе знать не нужно, потому как принцип действия все равно будет не таким, как на Земле. Вот и плита: выглядела привычно, работала тоже привычно, но электричества для работы не требовала. Да тут и розеток электрических не было!

Голова от всех воображений устала так, словно Вера трое суток без сна и отдыха дебет с кредитом за целый год в огромной фирме сводила и всю кучу регламентированных отчетов не в программе 1С, а вручную рассчитывала. Зато теперь вместо неряшливой, словно наспех созданной столовой, глаза радовала уютная, светлая и просторная кухня. Настоящая кухня, на которой и посидеть приятно, и еду какую угодно можно не только вообразить, но и по-простому приготовить.

  Создав силой воображения глубокую миску, сковороду, половник, муку, молоко, сахар, соль, яйца и растительное масло, Вера смешала тесто для тонких больших блинчиков.

– Как утомляет умственная деятельность, Мими, даже если эта деятельность «воображаемая», – пожаловалась Вера. – Сковородку и миску я точно уничтожать не буду, пусть в шкафу хранятся, шкафов тут много.

Блинчики шипели и скворчали на сковороде, послушно переворачивались на другую сторону, чтобы подрумянить и ее тоже, стопка готовых золотистых блинчиков потихоньку росла на большой тарелке, а по кухне разливался упоительный аромат. Да, эти блинчики пахли и пахли, как положено, как и на Земле пахнут.

Глава 11. Человечка в тумане.

«Все мужики – коты мартовские по своей натуре! – К такому выводу пришла Вера, зло запихивая синий шарик в глубину шкафа. – И неважно, кто они: люди, демоны, эльфы, тролли, низшие или высшие расы. У Квазика всего двадцать циклов до начала исполнения договора есть, так что – он пытается ухаживать за будущей матерью его ребенка? И близко нет, он за сильфидами гоняется! А ведь исполнение договора только по согласию сторон. Квазик думает, что я так смерти убоюсь, что на всё глаза закрою? Напрасно думает, гордость и у «низших» рас имеется. Нет, чего-то я не понимаю во всей этой ситуации...»

– Мими, ты где? – оглянулась Вера на опустевший стол, но ее пушистый «сниматель стресса» куда-то задевался. – Мими! – позвала Вера.

Пушистик выкатился на порог кухни из большого зала и мигнул глазками.

– А, ты тут! Где ты все время прячешься, Мими? Тут и спрятаться-то негде, – спросила Вера, выйдя в пустой белый зал.

Мими посмотрела на нее, а потом взвилась в воздух, подлетела к одному псевдо-окну и... провалилась сквозь него наружу.

– Мими! – завопила перепуганная Вера. Как же так? Разве за окном не космическое пространство?

Мими появилась из окна и уселась на широком подоконнике.

– Т-ты, т-т-ты... скажи, там пустота за окном? Далекие звезды и вакуум мирового пространства?

«Нет», – ответила Мими, моргнув два раза.

– А что? Ах, да, ты говорить не умеешь. Там живая планета?

«Нет».

– Мертвая планета? Астероид? Открытый космос? Звезда?!

На все вопросы Вера получила отрицательный ответ и развела руками:

– Извини, Мими, но моя фантазия истощилась. Если там не планета, не звезда и не космос, то других вариантов у меня нет. Человек там, за окном, жить может?

Мими задумалась, а потом моргнула согласно: «Да, может», и снова провалилась за окно.

«Интересно, что же там. – Подойдя к «окну» Вера осторожно провела ладонью по его гладкой поверхности с иллюзией дерева, бабочек и птиц. – Рискнуть выйти? Получится ли? Если получится, то стоит рискнуть – долго я взаперти не просижу, начну сходить с ума в этих четырех стенах, где совершенно нечем заняться, кроме как следить за рогатым монстром и далекими-далекими родными, да рыдать над своей горькой судьбинушкой, в которой все дороги ведут не к нормальным мужчинам, а к очередным... Квазикам! Напрасно я мечтала, что в новом мире у меня начнется новая жизнь, все осталось прежним: меня планируют использовать и выбросить за ненадобностью, освободив место для юной и прекрасной дамы мужского сердца, а из альтернатив только вариант свахи Аделаиды – включить режим «стерва» и самой мужскую особь использовать. Договор о продлении рода дает мне массу возможностей для стервозных выходок».

Прижавшись лбом к прохладному стеклу, Вера отпустила собственные чувства и позволила глухой глубокой тоске затопить себя. Иногда надо дать эмоциям возможность выплеснуться, дать им возможность быть прочувствованными, иначе долго подавляемый вулкан прорвется истерическим извержением в самый неподходящий момент. Вера привыкла переживать такие душевные бури в одиночестве, скрывая ото всех сам факт их существования. В сложившейся ситуации она сама виновата: с чего она решила, что договор на продление рода – это нормальный брак, предполагающий совместное воспитание детей и взаимное уважение супругов? Страхом смерти разум затмило? Так при чем тут Квазик? Он живет, как жил, и у него нет оснований что-то в своей жизни менять, а вот ей что-то изменить в собственной жизни придется, надо только подумать что и как.

Нестерпимо захотелось выйти на волю, вырваться из этого безликого пустого дома хоть на миг! Оконное стекло под ее руками мгновенно подалось назад и...

Вера с визгом провалилась сквозь него, пушечным ядром отлетая от дома в серую муть за окном.

Что это?! Вокруг Веры клубился густой туман, похожий на тот, что спустился на дорогу к МКАД в Подмосковье, когда она ехала с оптовой базы с пакетами бытхимии. Только этот туман был плотнее, весомее, висел белесыми облаками. Или это не туман, а молочный кисель? Нет, все-таки туман, потому что Вера могла дышать, а в киселе особо не подышишь. Не понятно: она кувыркается или стоит неподвижно? Или лежит неподвижно?! Как отличить стояние от лежания в невесомости? А тут была невесомость – Вера совсем не ощущала тяжести своего тела. Попробовала шевельнуть рукой, разогнать туман перед лицом – от этого движения ее сместило назад, спиной вперед. Или спиной вниз?! С какой стороны дом Квазика? Вера завертела головой, но ничего кроме тумана не увидела. С какой стороны она влетела в эту муть? Неизвестно... Ее несколько раз перевернуло через голову и совершенно невозможно определить направление к дому. Вера вспомнила, как попала в дом Квазика: сперва полет через космическое пространство, а потом она влетела в густую серую туманность, вокруг нее сформировался сияющий кокон света, который и вывел ее на паркет белого зала. Значит, сейчас она опять в этой туманности, но уже без указующего столба света.

Когда человек безнадежно заблудился в лесу, ему следует идти в одном направлении, чтоб избежать бесцельного хождения по кругу и иметь шанс куда-то в итоге выйти. Вера помнила это правило, но сейчас оно ей ничем не могло помочь (как определить направление движения в туманности, в которой даже понятия верх-низ не существует?) или даже могло погубить (выйдет она на край туманности в открытый космос и даже дышать там не сможет). Каков размер этого серого «киселя»? Если двигаться наугад, то каковы шансы наткнуться на дом?

Глава 12. Мечта каждого мужчины.

– Ты зачем за мной следила?! – уставились на Веру чуток покруглевшие длинные глаза.

– Так просто, скучно было, – смутилась Вера. Припомнила его неудачное свидание и смутилась еще больше. А потом разозлилась – нечего по сильфидам шляться, когда дома ильмира ждет! Блины печёт, быт обустраивает, между прочим!

Но Квазика беспокоил другой момент:

– Ты видела мою боевую трансформацию, – проскрежетал он. – Ясно, почему в изначальную материю из окна сиганула!

– Причем тут это?! – опешила Вера. – Трансформация как трансформация, боевая и боевая – даже в земных книжках про эту особенность демонов часто пишут. Жуть, конечно, но пережить можно. А вот твои походы «налево» пережить труднее! Так, Квазик, поел? Отлично! Будем обсуждать мое вознаграждение!

– Опять?!

– Не опять, а снова! Все, что смогу вообразить, помнишь? Так вот – никаких сильфид! На время нашего договора все связи с сильфидами и прочими на всё согласными девицами строго запрещены! Будешь теперь морально устойчив: дом – работа – дом! Этот дом, а не другой, где ты сегодня прихорашивался и хвост в штаны прятал! Так, воображаем дальше...

– Ты что-то не то воображаешь! – распереживался ошалевший Квазик. Он вскочил, замахал ручищами и заскрипел клыками. Ух, почти напугал. – Ты не имеешь права, я отказываюсь подчиняться твоим неправомерным требованиям! ОЙ!!!

Хранитель миров схватился за запястье, на котором ярко сверкнула печать договора. Вера изумленно наблюдала, как печать из синей становится черной.

– Что это означает? – полюбопытствовала она.

– Изначальная материя сочла мой отказ расторжением договора, – прохрипел потрясенный Квазик.

– Я так и думала, – кивнула головой Вера. – То есть, мои требования таки правомерны. Все утро размышляла над пунктами договора – как ты умудрился согласиться на такую кабалу, Квазик? Да такой договор на Земле только пьяный наркоман-подросток и подписал бы! Не знаю, кто у вас, высших рас, отвечает за юридическую грамотность населения, но фразу «максимально благоприятные условия проживания» придумал либо идиот, либо злостный ненавистник вашей расы. Слушай, ты же не распылишься сейчас на первичные кванты?!

– Нет. Я согласен на затребованное вознаграждение. – Проскрежетали клыки, и печать окрасилась обратно в синий цвет. Вера облегченно выдохнула: не хотелось бы застрять посреди серой мглы в полном одиночестве на неопределенный срок. Ну, и Квазика было бы жалко.

– Послушай, давай ты что-нибудь другое вообразишь?! – взмолился демон, ущемленный в своем исконном праве ходить налево. – Золото, камни, деньги ваши – зелененькие такие, а? Можно внешность поменять – она ж у тебя не несет смысловой нагрузки!

Чего?! Это чья это внешность «не несет смысловой нагрузки»?! Хам!

– Хам! – вслух высказалась Вера и продефилировала в спальню: она жутко устала за день, пора в душ и спать. Вот и освещение в доме приглушенным стало: цикл подходит к концу.

Но следом влетел Квазик. Он опять над ухом нудеть собрался и мешать ей мирно отдыхать?! Что за дурацкая привычка!

– Слушай, низшая, ты не думай, что я личину тебе сделать предлагаю, – заверещал не на шутку взволнованный перспективой моногамии монстр, – я предлагаю реально тело изменить, при возвращении в твой мир оно таким и останется, его ничем нельзя будет испортить! Никакой быт-хи-ми-ей и прочим! Ты просто ничего не знаешь и вообразить правильно не можешь. Давай покажу, как можно сделать?

Вера никогда не отказывалась от обучающих курсов: больше знаешь – больше можешь.

– Покажи, – согласилась она и шагнула к зеркалу.

Квазик махнул хвостом и... тело Веры стало меняться.

Первым делом стала расти грудь. Платье тут же треснуло по швам, но старающийся максимально угодить Квазик тут же изобразил на платье кружевные боковые вставки. Скромная грудь Веры доросла где-то до шестого размера и перекрыла ей вид на ее красивенькие босоножки. Обзор пола под ногами перекрыла тоже.

Начали раздаваться бедра и та часть тела, что находится рядом с ними, чуть пониже спины. Кружевных вставок на платье стало больше, зато грудь перестала перевешивать тело вперед, так как появился солидный противовес сзади. Ноги, волосы, ресницы стали длинными, глаза большущими, брови и нос ровными.

Так вот ты какая, жаркая мечта скудного мужского воображения!

– Приделаешь крылышки и я тебя придушу! – прошипела разъяренная Вера. Квазик из нее сильфиду вылепил?! Козел! Рогатый и хвостатый, типичнейший козел! – Верни, как было!

– Не нравится? – разочаровано вздохнул Верин ильмир. – А если так...

– Никак! – гаркнула Вера. Черт побери, она хочет быть собой! Просто быть собой, такой, как есть! – Верни, как было! Немедленно!

Демон медлил, и Вера мстительно напомнила: