Принцесса Туманного леса

Глава 1. Птичья обитель

Алайни

Крупная синяя птица с длинным хвостом, красиво переливающимся в лучах полуденного солнца, низко пролетела над угловатыми крышами, увенчанными фигурными шпилями, чуть набрала высоту, поднимаясь в гору. Ее силуэт разбивался подобно цветным стеклышкам калейдоскопа, отражаясь на покрытой перламутровым лаком черепице причудливо изогнутых крыш.

Белокаменный дворец изысканной архитектуры стоял обособленно от примкнувших друг к другу домов. Прямо перед ним расстилалась центральная городская площадь с каскадом фонтанов и просторными беседками - лебедями, сплетенными из железных прутьев.

“Птичья Обитель” – так на языке эльфов назывался маленький уютный городок, с двух сторон окруженный зеленью Королевского леса. Рукотворных птиц здесь можно было увидеть повсюду: в каменных скульптурах, на барельефах домов и фонарных столбах, даже сами фонари были выполнены в форме гнезда, из которого выглядывали разевающие голодные рты птенчики. В темное время суток из раскрытых клювов лился желтоватый свет масляных ламп, и птенцы из темного металла становились желторотыми, как самые настоящие.

Живые птицы, которым поклонялись древние градостроители, ничуть не боялись прохожих. Храбрейшие из них могли запросто сесть на плечо степенному эльфу и пропутешествовать с ним до ближайшего цветника, где всегда можно найти напитавшихся нектаром сладких букашек.

Синяя птица, гостья из Королевского леса, не осмелилась спуститься на оживленную площадь. Посидев на крыше дворца, она облетела его кругом, пару раз проскакала по веткам цветущего дерева в тихом садике внутреннего двора, и вновь устремилась к площади – пугающей и манящей ее одновременно.

Заметив в открытом окне рассыпанные на подоконнике хлебные крошки, синяя птица спустилась к ним, заглянула в комнату.

Похожий на эльфа юноша в белой тунике, украшенной золотым шитьем, чуть двинулся вперед. Темно-серые волосы были распущены и струились по плечам. Руки он сложил за спиной.

Необычный яркий блеск его голубых глаз напугал птицу. Она встрепенулась, готовая взлететь. Но парень стоял, не шевелясь, и птица успокоилась. Начала клевать.

Она едва заметила стремительное движение руки, подобное броску притаившейся в листве древесной змеи, но расправить крылья не успела.

Алайни, молодой вампир из дикого племени Сумрачных гор, с недавней поры считал великим счастьем поимку даже такой ничтожной по размеру добычи. Крепко держа птицу, он уже собрался с жадностью зверя вонзить в нее клыки, но тут скрипнула дверь и раздался вскрик испуганной девушки.

Племянница хозяина дома вошла в предоставленные гостю покои и застала неприглядную для юной эльфийки сцену. Представив, какая жуткая участь ожидает пойманную красивую птицу, девушка тихонько всхлипнула и отступила, прикрывая ладонью маленький рот.

Алайни был вынужден отпустить добычу, побоявшись, что впечатлительная нежная эльфийка может умереть от переживаний. Птица с громким писком вылетела в окно.

– Леди Миллинэль, простите, я не ждал вашего визита, – Алайни виновато улыбнулся.

Он слишком увлекся охотой, потому не услышал ее тихих шагов по винтовой лестнице.

– Покорнейше прошу меня извинить, господин Алатан, – девушка с убранными под сетку заколки белесыми волосами отступила и поклонилась, пряча взгляд. – Я пришла прибраться в вашей комнате. Думала, вы в библиотеке, как обычно в это время суток.

– Зови меня Алайни, – со вздохом попросил вампир. – Я побуду здесь. Не надо сегодня делать уборку в этой комнате.

– Хорошо. Как скажете, – Миллинэль покорно кивнула.

Какой из него господин? Такой же, как из нее леди! Зачем обманывать друг друга?

А ведь еще недавно Алайни думал, что его заветные мечты исполнились. Он жил в эльфийском городе, в роскошном доме – почти что замке. Но нет, не жил, а пытался выжить, следуя инстинкту. В прекраснейших покоях он был не хозяином, даже не гостем – узником в темнице, хотя никто из обитателей дворца не смел приблизиться к нему, чтобы надеть оковы.

Хозяин – старый скряга эльф Дайриэнен при встрече с ним брезгливо отводил бесцветные, как будто бы увядшие глаза. Алайни он считал ненужной в хозяйстве вещью, оставленной давним другом. Вещь нельзя было выкинуть, так как она чужая. По той же причине ее приходилось терпеть, пусть она и мешалась под ногами.

Племянница хозяина жила на положении рабыни, всего и всех боясь, тем более вампира. Наемный привратник-эльф и редкие гости Дайриэнена никогда не заходили в дом дальше огромного танцевального зала, и то бывали там исключительно в присутствии хозяина. Алайни на глаза им не попадался.

Опасного хищника в доме надежно скрывала эльфийская магия. В этих каменных стенах действовало заклятие полного сокрытия. Если бы Алайни вышел в сад или просто высунул голову из окна, то неизвестно, как надолго хватило бы для поддержания маскировки магической силы, доставшейся ему вместе с кровью наставника. Да, он получил новые способности, но все же не мог сравниться по ним с учителем.

Что, если бы эльфы его обнаружили почти мгновенно? В этом случае воины королевской гвардии, которые постоянно несут дежурство на площади, не теряя времени, ворвались бы в дом, чтобы убить чужака. Хозяин и не подумал бы заступиться за гостя, он и так боялся вызвать подозрение у городских властей. Поблагодарив солдат королевской гвардии или случайно проходивших мимо воинов за избавление от смертельной угрозы, он соврал бы, что вампир непостижимым образом пробрался в дом.

Глава 2. Дарственная

Алайни

Алайни слышал, как Милли спустилась в танцевальный зал, где, видимо, уже лет сто не проводились балы, как прошла в прихожую и вышла в сад. А через некоторое время она почти бегом вернулась в дом, и не одна. Девушка сопровождала гостя. Судя по грузным шаркающим шагам и хрипловатому голосу, к ее дядюшке пришел толстый немолодой человек. Он говорил на одном из людских языков, не стесняясь в крепких выражениях, описал прелести встретившей его девушки. Стало быть, принадлежал к той самой не дружной с законом категории личностей, на которую Алайни вдоволь насмотрелся за время проживания в лагере наемников.

– Иди, запрись в своей комнате и не смей подслушивать! – гаркнул на племянницу спустившийся со второго этажа старый скупердяй, и Алайни услышал, как девушка быстро поднялась по лестнице, спеша в каморку.

Молодой вампир мог ожидать чего угодно, не предназначенного для ушей нежной девицы: непристойных шуточек, планов незаконных сделок, азартной игры, но только не того, что ему пришлось выслушать. У него даже уши дернулись от сильной и резкой, как боль от удара кинжалом, тревоги.

– Наш договор готов, – заверил гость. – Он вступит в силу в тот момент, как вы составите купчую на дом и все ваше имущество. Если старческий маразм не ударит в голову и вы не решите резко сдать назад, то все пройдет по плану. Скоро сможете наслаждаться отдыхом на жарком острове. Вилла “Лазурный Берег” станет вашей.

– Нет, я точно не передумаю, – проскрипел мерзким дребезжащим голосом старик. – Давно мечтал провести последние годы жизни в чудесном, поистине райском краю у теплого ласкового моря. Надеюсь, еще смогу там отпраздновать юбилей. Пятое столетие через пару лет разменяю, если доживу! Это вам не шутки!

– С домом, деньгами на банковских счетах и разным антикварным барахлом мне все ясно. Но я должен повторить свое главное условие – девица, – издевательски усмехнулся гость. – Мулине, Малина, или как ее там? Ваша приживалка, служанка, или кто она тут есть? Ее продажа – неотъемлемая часть нашего с вами договора.

– Миллинэль – моя племянница. Выросшая взаперти сиротка, которой никто не хватится, – с удивительной злобой прохрипел хозяин дома. – За все годы, что эта ленивая дрянь тут прожила, о ней ни один чиновник из опеки не побеспокоился. Властям оказалось достаточно того, что я в нужный срок предоставлял отчеты о ее домашнем обучении.

– Надеюсь, она все еще девственница? – осведомился гость.

– Я слежу за ней и никуда не отпускаю без присмотра.

– Пока поверю вам на слово. Но потом обязательно проверю лично. Знайте, я не готов платить так дорого за испорченный товар. Хочу сначала сам ею попользоваться, сделать покорной рабыней. А когда Малинэль мне наскучит, я отдам ее в один из своих борделей, пусть там отрабатывает затраты на ее покупку.

– Не сомневайтесь, мой дорогой партнер. Наша сделка в силе. Дом, имущество и пустоголовая девчонка в придачу – считайте, все ваше. До вечера заверенная купчая будет лежать у нотариуса. Ну, а насчет Миллинэль, сами понимаете, между нами устное соглашение. Получите купчую – забирайте и девчонку. Я, пожалуй, привратнику сейчас же прикажу, чтобы внимательней двор стерег. Вдруг неблагодарная нахалка все же нас подслушает и попытается удрать? Не сомневайтесь, я этого ей не позволю. Надо же, я и подумать не мог, когда брал ее в дом. Надеялся вырастить прилежную служанку, а получил отменный товар. Красавица выросла, правда ведь? В борделе на нее будет хороший спрос. Вы не пожалеете о сделке.

– До вечера, партнер, – гость довольно усмехнулся. – Меня ждут неотложные дела. Жду известия насчет готовности купчей.

Толстяк покинул дом, а старый эльф еще долго ходил по залу кругами, бормоча в беседе сам с собой о жарких пляжах с белоснежным чистейшим песком, о сочных экзотических фруктах и сладкоголосых райских птицах, которые поют намного приятнее, чем пернатые обитательницы Королевского леса.

Созрев, наконец, для важной ответственной работы, жадный мерзавец поднялся в кабинет. Он сел в скрипучее кресло за массивный письменный стол из красного дерева и зажег свечной фонарь, поскольку плохо видел при тусклом дневном свете, яркие лучи редко проникали в комнату на северной стороне дома. Достал из маленького ящичка стола свернутый и перевязанный красной лентой заколдованный лист писчей бумаги, от которого так и разило сильной магией. Медленно его развернул и осмотрел, расправляя каждый уголок. Затем взял с фигурной подставки позолоченное перо, сделанное в форме пера жар-птицы, обмакнул самый кончик в волшебные чернила. Но только собрался поставить первую заглавную букву на чистом листе, как дернулся и захрипел, оказавшись в когтях бесшумно подкравшегося вампира.

– Пиши, что я скажу, – сдавливая морщинистую шею, почти перекрывая дыхание, прошипел Алайни в заостренное ухо эльфа. – Иначе можешь не мечтать о пятисотом дне рождения. Я с удовольствием прикончу тебя. Медленно и мучительно. Так долго здесь голодал, что твоя прогорклая старческая кровь покажется мне чудесным нектаром. Не слышу ответа. Ты будешь меня слушаться?

Старик замычал в знак согласия, и Алайни ослабил хватку, продолжая держать ситуацию под контролем. По ментальной силе юный вампир превосходил дряхлого эльфа, хоть и не мог внушить тому полное подчинение, но защитить свой разум от вторжения смог легко. Магией скряга не владел, а переданная способность Ягуара сработала просто превосходно. Алайни убедился в этом, когда удерживаемый им старик начал писать под диктовку. Волшебные чернила не сделались из темно-синих красными, предупреждая о том, что хозяин дома заключает сделку по принуждению, а не по собственному желанию.

Глава 3. Волчья луна

Варя

После нападения шайки разбойников во главе с сильным колдуном, когда Варя не смогла защитить принцессу Ниллин и сама едва не погибла, юная ведьма в обличье рыжей волчицы неустанно преследовала злодеев. Разбойники захватили эльфийку в плен и куда-то везли в кибитке. Сопровождали повозку пятеро всадников.

Не обращая внимания на укусы облепившей морду мошкары, которой в лесу водилось ужасно много, и прочная шкура оборотня от нее не спасала, Варя придумывала на бегу план освобождения принцессы. Пытаться вновь сразиться с вооруженной бандой – полное безумие. Ну, одного-двоих, возможно, ей повезет прикончить. А что потом?

Выход наметился единственный – ей надо попытаться ночью, когда большинство злодеев ляжет спать, незаметно подобраться к принцессе, освободить ее, и тогда они смогут вместе сбежать, забрав одну или двух из разбойничьих лошадей.

Варе понравился план. Она обдумывала в мельчайших деталях, как заберется в кибитку и перегрызет связывающие подругу прочные путы. Но, наконец поняв, что привал разбойников совсем близко, и замедлив шаг, Варя почуяла запах крови – уже не очень свежей, запекшейся.

Волчица медленно подкралась и осторожно выглянула из кустов на полянку, выбранную похитителями для ночлега. Кибитка была перевернута, лошади сбежали. Освещенные рассветными лучами трупы разбойников лежали в таком положении, словно кто-то невероятно сильный сразил всех этих крепких мужчин в бою и раскидал как придется. Колдун был обезглавлен, его окровавленное тело валялось ближе других к пустой кибитке.

Прочесывая место сражения, Варя обнаружила снятое с принцессы заговоренное ожерелье, лишающее того, на кого оно надето, возможности использовать магию или гипноз. Самой принцессы, ни живой, ни мертвой, на поляне и в ее окрестностях не нашлось.

Получается, Ниллин освободили и спасли. Или же снова похитили?

Варя точно знала одно – она должна разыскать подругу. Это ее долг. Она поклялась защищать принцессу, и будет следовать данному обещанию.

Приняв человеческий облик, Варя сняла с шеи сплетенную из сухой лианы бечевку, на которой висел темный кожаный чехол с заколдованным свитком внутри. Свиток принцессе Ниллин вручил ее отец Эйлинан и велел передать его королю страны Немейростэн.

Граница соседнего государства была слишком далеко. По этой причине Варя пока не задумывалась о доставке письма в королевский замок. Ее цель – сберечь свиток и передать принцессе, которую надо найти как можно скорее.

Внимание девушки привлек необычный амулет в виде руны. Похожего символа Варя не видела ни в одной из магических книг, а потому не смогла опоздать. Разрубленная цепочка, на которой он держался, упала на землю в момент отсечения головы колдуну.

Не почувствовав на странной вещице опасных темных заклятий, Варя решила взять амулет с собой. Может быть, ей удастся найти толкование руне. Ее и чехол со свитком девушка положила в снятый с пояса мертвого разбойника мешочек для монет, привязала к той же сплетенной своими руками бечевке и надела на шею.

Еще раз повнимательнее осмотрев место сражения с высоты человеческого роста, обнаженная девушка опустилась на четвереньки и обернулась волчицей. Ей предстояло разобраться в хитросплетении конских следов, чтобы понять, в какую сторону на сей раз увезли принцессу. Главной дорогой, по которой ехала кибитка, ни одна лошадь не поскакала.

Поиск единственного верного пути завел Варю в тупик. Небольшая речушка, по обмелевшему руслу которой можно было ехать верхом, не оставляя следов, окончательно разрушила ее надежду найти принцессу. Сердце ведьмы чуяло, что эльфийка жива, но где искать ее, не давало подсказок.

Варя промучилась до вечера. Совсем сбилась с лап, но толку от ее жалких попыток отыскать нужный след, не было никакого. Вдобавок к прочим неприятностям ведьма-волчица заблудилась. Так далеко убежала от ведущей к ближайшему городу проезжей дороги, что теперь не могла снова выйти на нее.

Ей оставалось лишь продолжать двигаться вперед наугад, кое-как ориентируясь по солнцу, двум лунам и звездам. Лес казался бесконечным, а в отличие от настоящих волков, Варя не была так хорошо приспособлена к выживанию в темной, колючей, полной кусачего гнуса чащобе. Она не умела охотиться на лесную живность. А там, где могла бы загрызть притаившегося в густой траве олененка или зайчонка, ей не позволяла это сделать совесть, и еще та мистическая связь с природой, которая питала ее магию травницы. Варя твердо считала, что ее жертва может быть вынужденной, как убитый разбойник, но не должна быть невинной.

Но одних только собранных ягод не хватало для поддержания сил, и растительная пища совсем не годилась для подпитки звериного естества. Понимая, что если ее волк уснет от потери силы, то в человеческом обличье она так же долго не продержится в полной опасностей лесной чаще, Варя была вынуждена подбирать еще живых или уже мертвых птенцов. Едва оперившиеся птенчики сами выпадали из гнезд, или же их выбрасывали родители как слабых, плохо развитых, которые вряд ли смогут уверенно встать на крыло. Волчица проглатывала их целиком, закрыв глаза и с трудом подавляя брезгливую тягу выплюнуть. Можно сказать, ее спасали птицы, которые выводят потомство дважды в год: ранней весной и осенью.

С лесными зверями обходилось без опасных стычек. Как-то поутру Варе повстречался большой кабан. Волчица замерла, готовая пуститься наутек от грозного зверя.

Глава 4. Медведь

Варя

Огражденный забором из тонких бревен двор вокруг избы лесника не был защищен магическими чарами, или Варя их не почувствовала, потому что те были настроены пропускать всех гостей, кроме диких зверей.

Следы чувствовались одного хозяина. Встав на завалинку, волчица заглянула в окно и увидела его стоящего возле печки: уже немолодого, грузного, с окладистой седой бородой. На нем была белая рубаха из грубой ткани, подпоясанная красным кушаком с вышитыми защитными рунами, темно-коричневые шерстяные штаны и стоптанные меховые тапки из овчины. Лесник подложил в очаг тонко наколотых двор, пошевелил их кочергой и, не оборачиваясь, тихо пробасил:

– Ну, уж коли пришла, то заходи, не стесняйся.

От пробежавшего по спине холодка у Вари встала дыбом шерсть на загривке. Точно, колдун. Да еще какой сильный. Защитные чары-невидимки. Пояс заговоренный. А ментальному чутью прославленный эльфийский волшебник позавидует.

Будь у нее выбор, предпочла бы сбежать обратно в темный лес. Но когда в той чаще ждет неизбежная погибель, выбирать не приходится.

Варя спрыгнула с завалинки. Неспешно, осторожно переставляя ноющие от усталости лапы, взошла на низкое крыльцо, но так и застыла в дверях, не решаясь ступить за порог.

Повидала она в лагере наемников мужиков – один одного хуже. А ведь неизвестно, какие у лесного отшельника замашники да привычки. Может, он с каторги сбежал или, того хуже, с виселицы. Она в волчьем облике от силы час-другой еще продержится, и то вряд ли. Голая обессиленная девица – идеальная приманка для старого извращенца.

– Да не бойся ты! – взмахнул широченными ручищами показавшийся в прихожей хозяин избы, точно прочитав ее мысли. – Слово колдовское даю, не обижу. Приму, как родную внучку. Эх, где же ты, бедная, побывала, что явилась посреди ночи в мое дремучее логово, еще и такая вся зашуганная? Ты, как я погляжу, волчица. А я, значится, медведь. Дед Потап зови меня.

Варя решилась последовать за ним в большую комнату, где стояла печь.

– Спасибо вам, дед Потап, за гостеприимство, – еще не до конца избавившись от страха, она поблагодарила лесника. – Меня Варей зовут.

– Побудь тут пока. Я поищу сарафан моей внучки Машеньки. Редко стала она приезжать, но вещи ее в избе хранятся. Только ты, смотри, не утони в нем. Вижу, какая худенькая. А внучка-то у меня настоящая медведица. Рослая, плотная. Да надо тебе какую-нибудь обувку раздобыть.

Дед Потап ушел за одеждой и обувью. Варя привстала на задние лапы, опершись на крепко сбитый дубовый стол, окруженный четырьмя стульями, и осмотрела главную в доме комнату, которая служила и спальней, и кухней, и местом для колдовских обрядов. Одна стена была сплошь увешана пучками сушеных трав, змеиными шкурками, мешочками с мертвыми насекомыми, рогами лосей и оленей. В углу стояли ступы, котелки, горшочки самой разной величины. В противоположной от стола половине комнаты находилась широкая кровать, застеленная выцветшим клетчатым покрывалом.

Принеся сарафан и стоптанные женские тапочки, дед Потап снова ушел.

– Как оденешься, Варенька, – прогудел он из-за двери, – позови меня. Подогрею суп из тетерева и заварю чай с лесной мятой.

Примерив чужую одежду и обувь, Варя поежилась, скрестив руки и держась за собственные плечи. Сарафан был великоват, но это не страшно.

А что для нее сейчас по-настоящему страшно? Чего должна она бояться в гостях у лесника? Или ничего?

Может, прав старый колдун-оборотень, она за малое время окончательно потеряла веру в людей? Все подряд кажутся ей отпетыми злодеями. Но так не бывает. В мире достаточно тех, кто может помочь бескорыстно. Иначе бы мир давно пал, провалился в адскую бездонную пропасть.

Немного справившись со страхами и сомнениями, девушка вышла из комнаты и окликнула лесничего, возившегося в сенях, перебирая домашний инструмент. Опять же, в каждом из привычных крестьянину с детства предметов ей чудилось орудие для пыток или убийства.

Вот что значит отдохнуть летом в лагере наемников, а не студентов магической академии. Хотя и там опасностей хватает, все зависит от того, сколько в группе наберется юных волшебников-неумех.

Грустно вдруг стало при мысли о том, что занятия в академии проходят без нее. Интересно, ее отчислили или сочли пропавшей без вести, если не вовсе умершей?

А может, все-таки ректор, великий магистр Миртанель, смог провидеть ее приключения и сохранил за ней место на курсе, понимая, что ученица не прогуливает, а занята очень важным делом – помогает спасти от войны сразу два огромных королевства.

Что там о ней думал или нет седовласый ректор магической академии, имевший дальнюю примесь эльфийской крови, Варя знать не могла. Но от того, как быстро ее раскусил вещий лесничий, девушка едва не подавилась супом из тетерева, который после скудной и зачастую отвратительной, не говоря уже о том, что грязной, лесной пищи просто вознес ее на вершину блаженства. Вот как всегда, стоит ей хоть немного успокоиться, расслабиться, как снова нервы собираются в тугой комок.

Зачем она рассказала старику про учебу в академии? Наверное, не стоило ничего о себе говорить. А впрочем, колдун мог обо всем догадаться. Таким, как он, зачастую не нужны слова. Они умеют смотреть в душу, от них не спрячешь тайных помыслов.

Глава 5. Рыцарь

Гарольд

Славная молва о бесстрашном рыцаре Гарольде Непобедимом быстро разлетелась по всему огромному королевству Маитимэнн, по сути представляющему собой настоящую империю, в которой жили разные народы двулунного мира. Неутомимые менестрели то тут, то там: в шумных тавернах и роскошных дворцах, и даже в скромных крестьянских поселениях, затягивали новые баллады о его великих подвигах. Девицы всех сословий томно вздыхали под их протяжные трели, встречаясь в красочных мечтах с благородным храбрецом – защитником слабых, обличителем лжецов и победителем ужасных чудовищ.

Нередко и сам Гарольд, подобно восторженным красоткам, отправлялся в мир фантазий на свидание с самим собой. Видел со стороны себя – другого, в точности такого, которого он ярко живописал в набросках к новым песням бродячих артистов, и стыдно становилось ему в тот момент. Настолько сильно в него вгрызалась совесть, что готов он был выскочить во двор замка и приказать гонцу найти старенького учителя фехтования, еще во времена его беззаботного детства высланного из поместья за ненадобностью. Уж слишком много по вине проворного старика случалось у будущего великого героя синяков и ссадин. А однажды, неудачно шлепнувшись с моста в заградительный ров, Гарольд сломал два пальца на руке, после чего упросил заботливого отца прогнать со двора опасного учителя-мучителя.

С верховой ездой у Гарольда тоже не сложилось. Как назло, все скакуны в поместье подобрались на редкость норовистые, а одна гнедая кобыла и вовсе прицеливалась укусить. Для прогулок и соколиной охоты, которую рыцарь особенно любил, он взял в деревне старенькую лошадку. Устав от многолетней пахоты и тягания нагруженных возов, кобылка еле плюхала под ним, зато ей в голову не приходило выкидывать какие-либо выкрутасы.

Возможно, Гарольд прожил бы незаметно свои дни в родном поместье, за пределами которого о нем бы мало кто узнал, но к тридцати годам задумал он жениться. Встретил у соседа графа на балу прелестную Сесилию. А той понадобился рыцарь, и не простой тихий-мирный Сэр в сияющих доспехах и с породистым конем, а победитель на турнирах, защитник от чудовищ! Вот и пришлось Гарольду запрячь фантазию в определенную повозку и чаще понукать ее для лучших и скорейших результатов, а еще – немало золота и серебра отвесить менестрелям за героические баллады и прислуге – за молчание.

Два месяца назад с Гарольдом приключилась невероятная история. Отправившись на соколиную охоту в сопровождении десятка дворовых людей, благородный герой придумывал новую балладу о великих подвигах, благо погода стояла как нельзя лучше способствующая вдохновению. Сокол кружился в ясном небе, как дракон высматривая добычу, и за темнеющим на лугу пышным кустом мерещилась охваченная ужасом несчастная девица, которая пряталась от гигантского огнедышащего хищника, молясь о защите. Еще немного – и герой ее спасет.

Но сокол вдруг исчез в лесу. Загонщики отправились за ним, и не смогли найти. Их тревожная перекличка начисто развеяла эфемерные пары, ниспосланные Музой.

Жалея о пропаже дорогой, метко разящей вкусную дичину птице, Гарольд и сам отважился заехать в темный лес.

Скликая тонким свистом любимого сокола, он углублялся в чащу, и ему казалось, что вот-вот напрыгнет на его лошадку страшный разъяренный вепрь, потревоженный охотниками.

Кусты шевельнулись. Точно, вепрь! Нужно взять оружие! Лук или меч? Лук сложен в обращении, к тому же Гарольд не часто попадал в цель даже из рогатки. Меч кабан с руками отгрызет! Что делать?

Рыцарь понукнул крестьянскую лошадку, а она как вкопанная встала, будто что-то видя в тех пугающих кустах.

– Ваша птица, милорд? – навстречу выехал незнакомец на огромном вороном коне.

Он улыбнулся, будто получив ответ на ранее заданный вопрос от сидящего на его руке сокола, и переглянулся с птицей.

– Моя, – упавшим голосом ответил Гарольд и добавил с напускной смелостью. – Изволите ее вернуть?

– Разумеется, держите, – незнакомец подъехал ближе, чтобы пересадить сокола на хозяйскую руку.

К седлу была прицеплена гитара, но крепкий мускулистый всадник в легкой куртке, под которой виднелась холщовая крестьянская рубаха, и потертых кожаных штанах, нисколько не был похож на менестреля. Те обычно щуплые или наоборот, распухшие от пойла из таверн и щедрых угощений, да и нет у них такого взгляда, пробирающего до мурашек. Грозного и цепкого, будто у хищной птицы.

Конь незнакомца был в шерстяной зеленой попоне, на его голове сверкал железный “рог единорога”.

– Кто посмел охотиться в моих владениях? – усадив сокола на специальную жесткую перчатку, грозно выспросил Гарольд и будто невзначай коснулся двумя пальцами рукояти меча в ножнах на поясе. Молился, чтобы разбойник не заметил, как бесстрашный рыцарь едва не дрожит от страха.

– Простите, сударь, – незваный гость усмехнулся. – Тут через каждую десятку верст чьи-то частные владения. Не беспокойтесь, ваша дичь цела. Я не любитель охоты. Мне больше по душе рыбалка. Ну а представиться извольте первым, как хозяин угодий.

– Герцог Гарольд Богарти де Клемон Тенфорд Амбрози ль Монморанс, – отчеканил рыцарь, подбоченившись.

– О-о-о, – незнакомец щелкнул языком, и сокол резко повернул к нему голову, как будто услышал знакомое слово. – Так вы, любезный, не кто иной, как Гарольд Непобедимый, о ком на перекрестках трубадуры блеют!

Глава 6. Убийца

Игорь

В таверну на перекрестке трех дорог Игорь вошел, таща гремучий мешок с доспехами. Не заметить его столь эффектного появления мог разве что в стельку пьяный ханыжка, дрыхнущий под столом. Сын хозяина таверны, который принимал коня, не успел объявить во всеуслышание о прибытии в провинциальную глушь легендарного рыцаря – храбреца, которому довелось прославиться на всю страну еще при жизни.

Сам хозяин, лысоватый пухлый мужичок с нелепыми клочками волосенок на висках, во весь голос вещал со сцены, зачитывая приглашение на рыцарский турнир. Некий граф, должно быть отчаявшийся выдать замуж дочь, которая в двадцать три года уже считалась старой девой, объявил состязания с богатым денежным вознаграждением для победителя. Бонусом к весомой горке золотых монет шла возможность сделать предложение руки и сердца леди Мадлен. Портрет невесты на выданье прилагался к письму.

Когда хозяин таверны показал развернутый свиток гостям, раздались восхищенные возгласы, а кто-то выругался от буйных чувств. К удивлению собравшихся, с цветного портрета в зал взирала стройная красотка с густыми черными волосами, уложенными крупной волной и украшенными заколками в виде мелких цветков.

Проезжие мужчины и местные кумушки-сплетницы ожидали узреть дурнушку, от которой шарахались состоятельные женихи. Таверна разом всколыхнулась и загудела, как потревоженный улей. Никто не мог понять, что не так с роскошной брюнеткой, почему папаша не смог ее выгодно сбагрить из родового замка. Может, у нее ужасный характер, или того хуже – леди Мадлен проклята, отчего все женихи еще на ближних подступах отправляются в мир иной?

Призвав к тишине, хозяин таверны добавил не то с огорчением, не то с облегчением, что хоть ему и пришлось выполнить просьбу графского гонца и сделать объявление, да только благородных рыцарей в здешнюю глушь давненько не заезжало и вряд ли таковой объявится прямо сей момент.

– Извольте представиться, сударь, – подойдя вплотную к сцене, Игорь гордо вздернул гладко выбритый подбородок. – Герцог Гарольд Богарти де Клемон Тенфорд Амбрози ль Монморанс, странствующий рыцарь, получивший справедливое прозвище Непобедимый. Я прилюдно изъявляю желание участвовать в турнире. Прошу вас предоставить мне сопроводительную бумагу с картой и подробным описанием маршрута. Оная должна по правилам прилагаться к зачитанному вами пригласительному письму.

В подкрепление сказанных слов Игорь встряхнул мешок и приоткрыл его. Стальные латы мелодично звякнули и засияли в свете люстры-канделябра.

– Меня зовут Бирниль. Добро пожаловать в нашу скромную харчевню, благородный сэр, – хозяин отвесил такой низкий поклон, что едва не свалился со сцены из-за смещения центра тяжести. – Считаю за великую честь лично вручить вам сопроводительный листок. Да и само письмо мне вряд ли пригодится.

Он в два прыжка по ступенькам оказался рядом с Игорем. Передал свиток с тонким листком и заглянул в мешок. Вытаращил серо-карие глаза неприятного грязного цвета, разглядывая сияющие доспехи.

– Эльфы ковали? Не так ли? Сразу видно, тонкая работа, – не удержался и взял в руки наплечник, повертел на свету. – Легкий как перышко. Ну надо же… Каких только чудес не бывает на белом свете!

– Работа одного из лучших эльфийских мастеров древности, – похвастался Игорь и закрыл мешок, содержимое которого притягивало жадные и завистливые взгляды.

– Подождите пару минуток, – взволнованно задергался Бирниль. – Я прикажу подать вам лучшее угощение. И кое-что для вас принесу. Считайте приятным сюрпризом.

– Благодарю, сударь, – присмотрев укромное угловое местечко, Игорь направился туда.

Сел за кряжистый стол, отполированный до тусклого блеска грязными руками постояльцев. С подчеркнутым вниманием стал изучать карту маршрута.

Он не претендовал на роковую брюнетку, но деньги бы точно не помешали. А еще участие в рыцарских турнирах требовалось для поддержания легенды. Тут же все складывалось как нельзя удачнее. Поместье графа Шарнпилля граничило с густым лесом, плавно перетекающим в непроходимые джунгли, которые простирались на сотни километров и надежно скрывали Золотую Империю.

Игорь понимал, что ему обеспечено теперь особое внимание: как со стороны хозяина таверны и прислужников, так и со стороны всяких нечистых на руку типов, привыкших ошиваться в подобных заведениях. Он был готов ко всему, кроме поистине непристойного предложения, что рискнул ему сделать Бирниль.

Хозяин явился, гордо неся нелепый кусок металла. На темном щитке были неуклюже выбиты название таверны и лопоухий поросенок с полным закуски подносом.

– Примерьте, благородный сэр, – придавленным шепотом захрипел мужичишка. – Я думаю, отлично сядет на ваш нагрудный щиток, прямо над гербом. Разумеется, я вам желаю победы на турнире. Но, сами подумайте, откуда мне знать, сколько вам заплатит граф и не предложит ли единственной наградой засидевшуюся в девках дочку. Я же, напротив, готов заплатить щедро и заранее. Всего лишь за то, чтобы вышли на ристалище с табличкой про мою харчевню “Толстый кабан”. Можем с вами посадить ее на клей или прикрутить маленькими шурупчиками.

Если бы не закаленная за годы службы шпионская выдержка, у Игоря бы в тот момент глаза на лоб полезли. Вот к чему приводит смешение обычаев разных эпох! Не иначе как хозяин таверны из сравнительно недавних переселенцев на Анлару, или какой ушлый перебежчик подсказал ему идею с рекламой.

Глава 7. Наложница султана

Алайни

Несколько дней для леди Миллинэль пролетели в казавшихся бесконечными хлопотах. Новая хозяйка дома на центральной площади эльфийского города с красивым названием Птичья Обитель уволила привратника и не стала нанимать прислугу, чтобы по ее владениям не ходили посторонние любопытные.

Алайни, принявший на себя роль невидимого для гостей призрака-подсказчика ценных советов хозяйке, был все такой же голодный, как и прежде. Нельзя ведь считать добытых за этот срок пятерых мышат, пару взрослых мышей и одну высохшую от старости крысу полноценной пищей для парня, которому вот как раз в один из суматошных дней исполнилось восемнадцать лет.

Купцы из расположенного за городской стеной человеческого поселения, с которыми новоявленная леди договорилась о поставке крови скота, не торопились с выполнением принятых на себя обязательств. Кусать девушку, измученную юридической канцелярской волокитой, похоронами дядюшки и поминками с не одним десятком вынужденно приглашенных гостей, Алайни наотрез отказывался. Предпочитал надеяться, что разложенные в подвале приманки из несъеденных остатков поминальных эльфийских блюд привлекут побольше мелкой живности.

Ничто в тот унылый дождливый вечер не предвещало перемен, а тем более к лучшему, для двоих обитателей старинного дома, окруженного красивым садом. Но привычка молодого вампира подстерегать возле открытого окна неосторожных птичек, а вдруг одна из них решит укрыться от ливня и влетит в комнату, помогла ему издали заметить необычную повозку.

На площадь въехала накрытая темным непромокаемым материалом добротная телега из ценной древесины, какие бывают у зажиточных крестьян. Запряжен в нее при том был отнюдь не ломовой деревенский мерин, а пара красивых белоснежных жеребцов редкой королевской породы. Конь Темного Лорда и его собственный конь, выигранный в смертельном поединке с заклятым врагом – Алайни сразу их узнал. Но управлял повозкой не обычно легко маскирующийся под эльфа и владеющий магией властный вампир. На козлах, держа поводья, сидела смуглая человеческая девушка. Из-под капюшона черного плаща выбивались мокрые прядки ее темно-каштановых волнистых волос.

Алайни понимал, что Лорд позаботится о том, чтобы защитить сад магией сокрытия. Не став будить Милли, которая сильно утомилась за день и легла спать раньше обычного, парень набросил на плечи дождевую накидку и поспешил встретить неожиданную гостью.

Выйдя из дома, он почуял резкий мускусный запах оленя. Пустой желудок тут же скрутило до дикой боли. Преодолев мучительную судорогу, Алайни метнулся к телеге, напрочь позабыв о том, что согласно правилам этикета ему надлежит уделить внимание леди, помочь ей спуститься на вымощенную светло-серым камнем дорожку, ведущую к пока свободной конюшне. Не взглянув на гостью, молодой вампир откинул плащевку резким движением руки.

Широкий край жесткой и сырой снаружи ткани подлетел в воздух, и Алайни увидел в телеге большущего убитого оленя. Растянувшись прямо на туше зверя, свесив голову с оленьей шеи, лежал обнаженный по пояс Лорд, сытый и довольный до неприличия, даже не потрудившийся как следует умыться после удачной охоты. Блаженно развесив уши, он с удивительным спокойствием взирал на изголодавшегося младшего сородича, который, наверное, еще немного, и совсем бы высох от бескормицы, как та старая немощная крыса. Вероятно, Лорду было забавно смотреть на казавшегося с его угла зрения перевернутым вверх ногами Алайни. Склонившись к нему, юноша стискивал челюсти до крупных желваков на осунувшихся щеках и едва ли не рычал от негодования и обиды.

– Позвольте вам помочь, госпожа. Добро пожаловать в гостеприимный дом. Здесь вам всегда рады.

Вовремя подоспевшая Милли не подозревала о том, что ее заученная наизусть вежливая речь, адресованная кудрявой смуглянке, предотвратила вампирскую драку. Алайни уже всерьез был готов порвать Лорду правое ухо, несмотря на предупреждение Ягуара о неприкосновенности ушей его приятеля.

Отвлекшись от аппетитного запаха оленя, Алайни посмотрел на гостью, которой эльфийка помогла спуститься с повозки. В нос ему тут же ударил запах приторных до тошноты духов.

Плащ оказался единственной приличной одеждой молодой женщины. Под ним оказалось то, что правильнее называть нижним бельем, чем обычным людским нарядом. Обшитые блестящими и гремучими подвесками кусочки атласной ткани.

Да как Лорд посмел уехать куда-то шляться с женщинами, про которых люди говорят, что у них легкое поведение, и бросить его тут без хотя бы небольшого запаса пищи!

– Шайя, искусная шпионка и одна из любимых наложниц султана Ахмета, – изволив, наконец, переместиться с телеги на садовую дорожку, Лорд представил гостью, приобняв ее за талию. – Привезла нам важные новости из далекого жаркого Мирана.

– К вашим услугам, госпожа, – Милли склонилась в поклоне.

Алайни подумал, что девушка слишком привыкла к роли безропотной служанки, и потому ей не удается играть роль истинной леди.

Милли должна хотя бы попытаться это сделать. Бросить вызов царившим в доме устоям, которые теперь мертвы… Но стоило юноше подумать о том, как сказать Лорду о смерти прежнего хозяина особняка, и вся его подкрепленная голодом храбрость вмиг куда-то подевалась. Он сразу почувствовал себя наравне с Милли, бесправным слугой.

– Ты… – Лорд и обратился к нему не иначе, как к слуге, не назвал ни по имени, ни прозвищем Горец.

Указал пальцем на его грудь, потом на лежащую в телеге оленью тушу, которая оказалась нетронутой. Олень был убит аккуратно, вампир его не кусал, насытился другой лесной добычей.

Глава 8. Пернатая вестница

Алайни

Ночь раскинула по небосклону темно-синий бархат с белыми блестками звезд. Тучи уплыли за горизонт, и большая из двух лун медленно начала подниматься над тихим эльфийским городом. Улицы почти совсем опустели, не считая редких припозднившихся влюбленных парочек.

В Королевском лесу гулко ухали, будто тревожно вздыхая, ночные хищные птицы. Звуки их протяжных голосов изредка долетали сквозь приоткрытое окно до чутких вампирских ушей, примешиваясь к мелодичному звону монисто на шее наложницы миранского султана, крупных металлических подвесок на ее лифе и низко сидящей на бедрах полупрозрачной фиолетовой юбке с двумя глубокими разрезами по бокам.

Шайя исполняла танец живота перед Лордом и Алайни, вальяжно возлежащими на обитом красным бархатом огромном диване. Их собственные животы уже были не способны ни на какие другие подвиги, кроме переваривания полученной в изобилии пищи. Смазанная ароматным маслом кожа молодой женщины красиво переливалась в золотистом сиянии зажженных свечей в старинных канделябрах.

Наложница султана была довольно крупной девушкой, в отличие от легкой, тоненькой принцессы Нилин. Высокая, пухлощекая, с большой тяжелой грудью, крутыми бедрами и выпуклым гладким животом, она при этом двигалась на удивление изящно, завораживая извивающимися взлетами рук и соблазнительно покачивая бедрами.

На нее было приятно смотреть, но у Алайни она не вызывала той бури чувств, которую он испытал, впервые увидев, как вышла на сцену полуобнаженная принцесса в лагере наемников. А уж когда Ниллин прикоснулась к нему, проведя по щеке кончиками тонких нежных пальцев, он вознесся на вершину блаженства, описанную в красивых романах о любви.

От резкого, грубовато настойчивого прикосновения Шайи он чуть не вздрогнул. Уши напряженно дернулись, и верхняя губа инстинктивно приподнялась, обнажая клыки. Наложница султана не заметила предупреждения или же предпочла не обращать внимания. Ее немного скользкие широкие пальцы быстрыми перебежками проделали путь от груди до низа живота и нацелились пробраться в штаны.

Алайни понимал, что должен вести себя прилично, даже когда некто рядом с ним ведет себя прямо противоположно этому.

Он мог в один миг порвать глотку как газели, так и женщине, но понимал, что этот способ решения проблемы выйдет за грань не только правил этикета, но и веления его собственной совести. Потому терпеливо ждал реакции Лорда. Тот должен ревновать любовницу. Или ему все равно?

– Не приставай к парню, – лениво рыкнул Лорд, понимая, что игра может зайти слишком далеко и вовсе не туда, куда бы ему хотелось ее направить.

– Не будь занудой, – Шайя обиженно надула губки, посматривая на любовника. – Я только хотела его немного разогреть. Они вдвоем могли бы к нам присоединиться.

Наложница султана подстрекательно взглянула на Милли. Юная эльфийка стояла неподвижно и безмолвно, желая слиться со стеной и не отсвечивать.

– Им нельзя, – Лорд недовольно нахмурился, и над переносицей появилась тонкая морщинка.

– Но почему? – Шайя недоуменно повела плечами. – Они достаточно взрослые.

– Девчонку нам еще предстоит выдать замуж за богатого и знатного эльфа, – Лорд кивком указал на Милли. – Те берут исключительно девственниц. Думаю, про нее все понятно.

– А твой ученик? – Шайя брезгливо глянула на Алайни, как на бракованный товар. – С ним что не так? Он ведь совершеннолетний? Выглядит лет на двадцать.

– Горец – ученик Ягуара, – раздраженно прорычал Лорд. – Устал тебе об этом напоминать.

– Какая разница? – Шайя позвенела браслетами. – Вы почти все время держитесь вместе.

– Ему недавно исполнилось восемнадцать, – Лорд прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, чтобы объяснить кратко и доходчиво, – но до ритуала посвящения он должен оставаться девственником. Потому – нет. Эти двое не составят нам компанию.

– Как здесь скучно, – встав коленями на диван, Шайя прильнула к Лорду. Мазнула нижней губой по его носу, обнимая за шею. – Лишний повод порадоваться тому, что повезло родиться невосприимчивой к магии. Не нужно ломать голову над мудреными ритуалами, высчитывать дни по лунным календарям и разбираться в звездных картах. Думать о сложностях передачи си-и-лы-ы…

Лорд оборвал ее речь, впившись настойчивым поцелуем в широкие губы.

Алайни отвернулся, свернув уши, чтобы не слышать неприятное мычание, похожее на рев деревенской скотины. Их с Ниллин поцелуи звучали тише и нежнее. Зачем-то он посмотрел на Милли и увидел бледно-розовый румянец смущения на ее щеках. Девушка улыбнулась, кокетливо пряча взгляд.

– Идем наверх, – Шайя потянула Лорда за руку, побуждая встать с дивана и пойти с ней в спальню.

Лорд поднялся и окинул строгим предупреждающим взглядом Алайни и Милли, чтобы те не вздумали нарушить магические и светские запреты. Подхватил Шайю на руки, вызвав у нее восторженный визг, и понес к лестнице.

Алайни запрокинул голову на спинку и закрыл глаза. Он слышал каждый шаг и скрип, а потом на него обрушился шквал звуков, которые вместо того, чтобы пробудить в нем чувственное желание, напоминали о потревоженном скотном дворе. Кто-то взвывает, кто-то мычит, кто-то хрюкает, в то время как голодные волки кружат возле хлева.

Милли подсела к нему, прижалась, уронив голову на плечо. Она пыталась согреться его теплом и не отказалась бы нарушить строгие правила, если бы он дал намек. А он молчал и не двигался. Не открыл глаза и не повернул голову, чтобы посмотреть на нее.

Глава 9. Птичка в ловушке

Ниллин

– Алайни! – воскликнула юная эльфийка, с удивлением и восторгом заглядывая в темные глаза маленькой певчей птичке.

Лесная певунья бесстрашно села на вытянутую руку закутанной в грязный дорожный плащ девушки. Прекрасные светлые локоны эльфийки, нетронутые вездесущей пылью, тонкими прядками выглядывали из-под капюшона, щекоча бледно-розовые щеки.

Птичка не торопилась улетать, тихонько посвистывала и смотрела на девушку так, словно хотела поведать ей нечто важное. На кончиках крыльев и хвосте у нее темнели тонкие полоски.

Ниллин вспомнила, как называются эти птицы: "Утренние сплетницы". Люди считали, что ранним дружным щебетанием они напоминают болтливых кумушек, встретившихся на базаре или у деревенского колодца.

Обычная лесная птичка, не волшебное создание. Но почему же в ее пронзительном взгляде будто бы таится некая сокровенная тайна? И, самое удивительное, стоит повнимательнее всмотреться в ее глаза – сразу же мысленному взору предстает видение, от которого заключенная в теле душа начинает метаться и трепетать, словно стремясь его покинуть, чтобы воссоединиться с потерянным возлюбленным.

Алайни, молодой вампир из Сумрачных гор. Ниллин видела его лежащим на кровати в темной комнате. Правда ли, что любимый образ был запечатлен в памяти отважной маленькой пташки? Если да, то когда произошла встреча? В день прибытия Алайни и Лорда в эльфийский город, прежде чем произошла трагедия?

Ниллин думала, что из-за общения с вампирами утратила особую эльфийскую связь с природой. Считала, что для нее навсегда закрыты мысли пернатых и мохнатых жителей лесов, гор и равнин.

Птичка тоненько пискнула, расправила крылья, легко снялась с руки, не поцарапав нежную кожу коготками, и улетела. Видение пропало. Растворилось в бурлящей пучине беспросветно мрачных мыслей.

Слезы покатились по щекам. У Ниллин закружилась голова, и девушка взялась за низко склонившуюся ветку старого дуба, чтобы не упасть.

Сильная мужская рука перехватила ее тонкую изящную руку, отцепляя холодные пальчики от корявой ветки.

Он подошел точно призрак: бесшумно, неосязаемо до того мгновения, как сам захотел обозначить свое присутствие.

– Алайни мертв! – прорычал ей в лицо, развернув к себе и продолжая удерживать за руку. Приложил ее ладонь к своей груди, чтобы почувствовала, с какой дикой скоростью в ней колотится сердце. – Сколько раз я просил тебя забыть о глупом юнце?

– Много раз, – Ниллин смущенно улыбнулась, глядя в исполненные тревоги янтарные глаза.

– Все утро я гонялся за добычей, – рыжий вампир смахнул языком с уголка губ клочок бурой шерсти и сплюнул через плечо. – Поймал косулю, и мне пришлось ее бросить из-за твоих воплей. Я услышал твой голос и подумал: не случилось ли что с моей драгоценной принцессой, не тронулась ли она умом от горя и не начала ли видеть наяву порождения помутненного разума.

– Прости меня, Ягуар, – свободной рукой девушка обтерла его подбородок от грязи и шерстинок. – Поверь, я не хотела сорвать тебя с охоты. Ты не должен голодать из-за меня.

– Зачем ты звала его? – вампир свел пыльные рыжие брови к переносице, впиваясь пытливым взором в растерянные глаза эльфийки. – У тебя нет магического дара некроманта. Тебе не вызвать дух Алайни из царства мертвых, да и негоже попусту тревожить покой усопшего.

– Случайно вырвалось. Тоска замучила, – Ниллин решила не упоминать о необычной птице. – Ходила тут, на месте топталась возле дуба. Ждала тебя и вспомнила один наш разговор с ним.

Девушка побоялась обвинений от верного защитника в том, что ей померещилась лесная вестница.

– Алайни не дорожил своей никчемной жизнью и по собственной дури ее потерял, – Ягуар медленно раскрыл пальцы, позволяя тонким пальчикам Ниллин свободно выскользнуть из их прочной “клетки”. – Мы с Лордом дали ему все, что могли и чего он не заслуживал. Я был готов сделать его преемником, поделился с ним магией и силой. Мой лучший друг помог ему с образованием и обеспечивал защиту. Кто виноват в том, что заносчивый дикарь возомнил себя великим воином и нарушил все наши запреты? Алайни не внял нашим предупреждениям и потащился в эльфийский город средь бела дня. Нужно ли удивляться тому, что дурачок попался стражникам и остался без головы? Не пора ли перестать лить по нему слезы?

– Обещаю больше не грустить и не плакать, – Ниллин вытерла последнюю слезинку со щеки, чтобы не отсвечивала на виду клеймом позора, бросая на нее компрометирующую тень.

– Постоянная тоска ослабляет, – Ягуар ненавязчиво скользнул широкой ладонью по ее дрогнувшему плечу, скрытому под теплым плащом. – Она встает препятствием на пути свободного и легкого тока магической силы, не позволяет в полной мере раскрыть прирожденные возможности.

– Голод тоже лишает сил, – напомнила Ниллин, заходя под сень дуба, на ветви которого Ягуар накинул сеть охранной магии. – Иди. Тебе нужно поесть.

– Надеюсь, пойманную мной косулю не успели растерзать прожорливые падальщики и она лежит в том же месте, где я ее оставил, – вампир отступил с легким поклоном, как покорный слуга.

Он запахнул пыльную драную куртку из грубой ткани с замшевыми нашивками на плечах и скрылся в лесу.

Горестно вздыхая, Ниллин присела под раскидистым деревом, плотнее завернулась в плащ. Тоска не уходила, она прочно обосновалась в ее сердце и не торопилась покидать обжитое местечко.

Глава 10. Заложник ритуала

Ягуар и Ниллин

Обездвиженная вампирским ядом косуля лежала в узком овражке густого ивняка, еле заметно дыша.

Повезло. Не успела очнуться и убежать. Не растащили на куски мелкие вонючие падальщики.

Его добычей стало простое лесное животное без капли магии в крови. Обычная косуля. Не мантикора, не единорог и не дракон.

Это не он поел, это кровавая магия что-то сожрала, но так и не насытилась. Забрала все себе, а ему ничего не оставила на поддержание тепла и восстановление телесных сил.

Пнув ногой мертвое животное, Ягуар огрызнулся в тихую лесную пустоту, щелкнул зубами. Он ненавидел затянутый удушливым туманом осенний лес, ненавидел свое жалкое положение. Он слабел с каждым днем, получая слишком мало пищи и не имея возможности в достаточной мере укрепить живущую в его теле древнейшую магию. Презирал самого себя за то, что согласился терпеть лишения и унижения. Ему противно было пресмыкаться перед капризной девчонкой, выполняя ее прихоти. Не для того он заслужил уважение при королевском дворе и скопил несметные богатства, чтобы выживать в дикой природе, подобно нищему и неграмотному горному собрату.

Так почему он продолжал терпеть и ждать? Уж слишком заманчивой была добыча. Глупая девчонка не представляла, насколько ценный дар перешел к ней по наследству через поколения по материнской линии. Редчайший дар королевы эльфов, о котором столетия не было слышно по всему миру, и потому он считался утерянным. Способность повелевать народами, а не отдельно взятыми существами. Завладев им, он сможет одной мыслью превращать взбунтовавшуюся толпу в покорное безропотное стадо.

Три ночи укрепят их магическую связь и позволят ему заполучить драгоценный трофей, так написано в колдовской книге.

Проблема лишь одна, зато какая! Девчонку не взять силой. Заклятие на жертву не сработает и королевский дар не перейдет к нему, если принцесса добровольно не предаст в его власть душу и тело. Ниллин должна признать его своим единственным избранником и согласиться навсегда соединить их линии судьбы.

Магическое принуждение на принцессу не действует, он перепробовал много разных способов от ментального внушения до приворотных зелий – все мимо. Дар королевы разрушает все посягновения на ее девичью невинность. А согласия упрямой эльфийки можно ждать еще сотню лет, которой у него нет в запасе. Время обозначено до кровавых лун. До ритуала продления жизненного срока за счет молодого и здорового сородича. Того самого Алайни, которого она заранее оплакивает.

Он мог бы сказать – пусть и дальше рыдает, но понимал – с ее упрямством пора кончать. Не с ней самой…

Ягуар изменил первоначальный план, по которому их третья ночь должна была стать для Ниллин последней в ее жизни. С чего вдруг он решил помиловать строптивую девчонку и оставить при себе? Ягуар быстро устал размышлять над объяснениями, подбирать мотивы, строить гипотезы. Он просто понимал – Ниллин ему нужна живой, и заставил сам себя принять измененный план, как нерушимый магический закон.

Была ли всему виной любовь? Он не хотел развивать эту версию. Как будто боялся признать, что допустил непростительную слабость – всего раз за очень долгую жизнь.

Представить, что причиной странного влечения к Ниллин стала унаследованная ею способность очаровывать мужчин, и вовсе означало для него расписаться в собственной слабости. Потому Ягуар даже думать не смел о том, чтобы назвать поддерживающую его жизнь древнейшую магию ничтожной против дара королевы эльфов.

Ягуар никогда и никого не любил. Женщины, побывавшие в его постели, редко когда оставались в живых дольше одной ночи. В отличие от Лорда, он не заводил постоянных любовниц.

Что изменилось в холодном и мрачном лесу? Что за невидимая молния поразила могущественного древнего вампира, прижимающего к груди плачущую от испуга юную эльфийскую деву?

Возвращаясь к месту, где оставил принцессу и привязанного к дереву коня, он изгнал тревожащие сердце вопросы из темной пещеры разума, в которой гнездились беспокойные стаи мыслей, и запретил себе искать на них ответы.

Ветер стих, будто трусливо сбежал, испугавшись наступления дня, и лес заволокло холодным удушливым туманом. Ниллин забыла, когда в последний раз хмурую чащу озаряли тонкие солнечные лучики, похожие на спасительные тросы, закинутые в ловчую яму, чтобы помочь выбраться из нее случайно туда угодившему путнику.

Сырость и серость, туман и тьма. В таком окружении ей приходилось выживать много дней подряд, и она знала, что не стоит мечтать о ласковом тепле. Скоро закончится осень и наступит суровая зима.

Там, где Ниллин выросла, зимы были теплее здешней осени, потому обо всех нежеланных подарках, которые может подкинуть полноценный холодный сезон, она узнавала из книг. Съежившись под едва ли не подчистую облетевшим дубом, больше не способным укрывать раскидистой кроной от промозглых ветров, девушка припоминала отрывки из приключенческих романов – один другого страшнее и печальнее.

Что может случиться студеной зимой с привыкшим к городскому уюту существом, не обладающим густым мехом и не приспособленным круглый год жить в лесу? Смерть от холода и голода – вот удел заблудившихся странников.

Они с Ягуаром знают направление пути, и то если не подвели их звезды и две коварные луны, одна большая, а другая меньшая, что будто бы насмешливо улыбаются, наблюдая с небосклона за их мучениями и приключениями.