Пришло время встряхнуться

Пролог.

Пролог.

- Ливия, - окликнула меня соседка по палате, как только я открыла глаза после дневного сна, - тебе еще корзины принесли.

Я перевела взгляд на пол у двери, именно там стояли корзины с цветами и фруктами, и упакованные в блестящую бумагу детские наборы для новорожденных. За последние дни я так устала принимать такие знаки внимания, что хотела пожаловаться заведующей родильного отделении, что вещи с улицы допускают в палату для роженицы и новорожденных. Конечно, мои близнецы сейчас были в детской реанимации, но скоро их переведут ко мне, я в это верила, а здесь такая антисанитария.

Но талтайские обычаи велят сразу поздравить мать и одарить ее дитя, поэтому дары продолжали вносить мне в палату. И я стала, как и вчера, собирать с них поздравительные карточки, а сами цветы и фрукты отправлять медикам всего отделения. Единственное, что из принесенного я оставляла себе - это детские вещи - костюмчики, упаковки подгузников, погремушки, наборы белья - их я передавала через медсестру своим родственницам.

- Ну, Ливия, читай, от кого были эти подарки. – Попросила моя соседка. И я не стала ей отказывать. Она искренне радовалась тому вниманию, что оказывали мне и, обзвонив своих родственников, уже похвасталась с какой «знаменитостью» делит сейчас палату.

А я начала зачитывать первую записку:

«Мира и Милости Вам от Царя Вселенных! Ливия Владимировна, примите от меня поздравления с важным событием в вашей жизни. Желаю вам и вашим детям крепкого здоровья, благодати и благополучия. Саламов Р.Р.»

- Это поздравление от Наместника! – Воскликнула моя соседка. И, вспоминая прошедший день, добавила. – Но он уже присылал поздравление вчера.

- Тогда меня поздравляла администрация Наместника. – Напомнила я ей. И зачитала поздравление из второй карточки, от моих коллег из гимназии.

Поздравляли меня все: близкие родственники и родичи, ученики и коллеги, соседи и родственники бывшего мужа, мои старшие дети и люди, с которыми меня судьба свела случайно и ненадолго…

Я могла бы гордиться собой и быть абсолютно счастливой, если бы мои близнецы не лежали сейчас в реанимации из-за моей неосторожности.

- Они снова пришли, Ливия, иди сюда быстрее, - меня подозвали к окну. И я, накинув на голову большой платок, скрывающий мои волосы и накрывающий тело до пояса, тяжело передвигая ноги, добралась до окна.

И со своего второго этажа я смогла любоваться, как мои ученики – Сулейман, Ахматхан, Амин, Али, Иса, Азамат и Адам - танцуют для меня лезгинку вместе со своим тренером Муссой Озоевым. Наверняка, в родильном отделении Центральной Талтайской Больницы города Каравулаг все, кто мог стоять на ногах, сейчас прильнули к окнам, чтобы увидеть своими глазами знаменитый танец в исполнении молодых талтаев. Пластика, страсть, мощь танца и головокружительные сальто в исполнении этой восьмерки не больше недели назад покорили всю Российскую Империю. А сейчас мои воспитанники посвящали эту лезгинку только мне и моим детям.

1. Элитный товар.

1. Элитный товар.

Четыре месяца назад...

Витрина располагалась прямо напротив моего кассового аппарата, за которым я работала уже более трех месяцев. Без выходных, лишь с тремя получасовыми перерывами в течение тринадцатичасового рабочего дня, с восьми часов утра и до девяти ночи. Мне были нужны деньги, очень, поэтому работала я именно в таком невыносимом ритме. Иногда, во время работы, мозг отключался от реальности, и все операции по взвешиванию, сканированию товара и принятие платежей я проводила автоматически. И то, что толпы обслуженных мною покупателей не брали штурмом кабинет администрации супермаркета, с жалобами на мои ошибки, я искренне считаю чудом.

Я отвлеклась, а хотелось мне рассказать про витрину, что ежедневно светилась напротив моего рабочего места яркими светодиодными огоньками. В ней находился элитный товар. В нашем супермаркете, лучшем в маленьком городе, надобности в таком товаре вообще-то не было. Но закон требует соблюдения прав всех граждан государства. Вдруг в провинциальный городок случайно заглянет какой-нибудь очень богатый делец из столицы и именно в нашем супермаркете захочет купить коробочку элитного шоколада, которую я не куплю даже за свою месячную зарплату. Или же у нас ему срочно понадобится не менее элитная пена для бритья, а его жена забудет где-то в люксовой гостинице, хотя такой в нашей провинции вообще нет, свою губную помаду. И как директору смотреть в глаза этим уважаемым людям, если они не найдут здесь такой малости?

Хотя не мешает отметить, что за эти три последних месяца никто ничего из этой витрины элитных товаров не покупал, даже не интересовался ценниками под ними. Люди даже останавливаться возле нее боялись, быстрее проходили мимо, чтоб ненароком не задеть даже стекла этой витрины. По-моему, даже консультант по залу каждый раз рисковал получить сердечный приступ, вытирая с ее полок пыль.

Говорят, что у нашего директора заключен контракт с поставщиками элитных товаров, они меняют товар каждые полгода, пока срок у него еще достаточно большой. Так закон соблюдаем мы, и какую-то прибыль имеют они. А кто вообще будет покупать такие дорогие вещи? Многие в этом мире думают, что богатые люди все еще богаты именно потому, что они не разбрасываются деньгами на всякие глупости, а аккуратно вкладывают их в новые проекты.

Так вот, на второй полке этой сияющей, яркой, уставленной роскошными товарами витрине стояла мужская туалетная вода. Стояла минут десять назад, а сейчас эта изысканная бархатная синяя коробочка, с выбитыми золотистыми буквами, где заглавная была украшена короной, исключительно изящной работы, лежала передо мной в обычной корзине для набора товаров. И этот контраст между внешним видом корзины, сетчатой, потрепанной, с торчащим металлическим прутиком, и лежащей в ней роскошной будущей покупкой был бы для меня ошеломляющим, если бы я сейчас не была такой уставшей.

Я взяла коробочку сочно-синего цвета и уже привычным жестом провела ее боком, где располагается индивидуальный код у каждого товара, перед сканирующим лучом. Сканер, мигнув зеленым светом, издал привычный звук. Я посмотрела на экран кассового аппарата. Возле первого порядкового номера появилось наименование товара: «Мужская туалетная вода. Имперская свежесть. Номер пять» . В третьем столбце указывалась цена. Я с трудом удержала стон, но эта вода стоила больше, чем я зарабатываю за два года.

А дальше я озвучила цену покупателю, стараясь не скрипнуть при этом зубами и не проклинать его в своих мыслях. Покупатель, не подозревая о моих мыслях, слегка задрал рукав, чтобы прижать наруч с чипом к платежному аппарату. Раздался характерный звук – на экране появилась надпись, что оплата прошла. Я упаковала эту роскошную коробочку в бесплатный бумажный зеленоватый пакет с логотипом нашего супермаркета и протянула покупателю. И произнесла почти ритуальную фразу:

- Благодарим за покупку.

2. Шоколад.

2. Шоколад.

Глупо было ждать хотя бы слова благодарности, хотя обычно к кассирам и проявляют уважение. Но до сегодняшнего дня у меня никто не оплачивал элитных покупок. А покупатели элитных вещей, наверняка, люди особого склада. Хотя именно этот покупатель выглядел вполне обычно. В неброской одежде и сам чертами лица или фигурой не выделялся. Но пристально я его разглядывать не посмела, это было бы непростительным нарушением всех правил общества, в котором я сейчас живу.

- Девушка, в вашем магазине принято игнорировать покупателей подобным образом? – Покупатель не превысил голоса, не пытался привлечь внимание к нанесенной ему, на его взгляд, обиде, не пригрозил обратиться к менеджеру супермаркета, но… Но ситуация для меня все равно была крайне не приятной. Меня бросило в жар. За три месяца работы еще никто не делал мне замечания.

- Простите, я была не права. – Боже, пусть он уйдет, не раздувая скандала. И воду свою имперскую унесет.

- В чем вы были не правы? – Он не ушел. Может, богатому человеку просто поговорить не с кем. Поискал бы себе собеседника где-нибудь в другом месте. – Девушка, вы продолжаете игнорировать покупателя. – Сейчас голос прозвучал намного холоднее. Если я не отвечу, он точно позовет менеджера, Рамзанхана. А он наложит на меня штраф за грубость, проявленную к его драгоценному клиенту.

- Простите.- Повторно извинилась я, но поднять голову так и не смогла. В душе медленно закипала злость, а от осознания всемирной несправедливости хотелось кассовым аппаратом заехать по голове этому покупателю.

- Девушка. – Тем же тоном обратились ко мне. – Покажите шоколадные плитки с верхней полки.

Прикассовый товар стоял на витрине за спинами кассиров, поэтому я смогла отойти от прилавка на шаг, немного собраться с мыслями и взять себя в руки. На верхней полке стояли самые дорогие в магазине, после элитных, шоколадные плитки в яркой фиолетово-золотистой обертке. Их покупали редко, по праздникам и только обеспеченные люди.

Я не стала, как обычно, спрашивать, какие именно шоколадки показать. Взяла по одной из каждой упаковки, и положила шестнадцать штук перед вредным покупателем.

- Какая плитка самая вкусная? – Прозвучал привычный от любого другого покупателя вопрос.

На подобные вопросы администрация магазина нам сказала указывать на самый невостребованный шоколад. Рамзанхан любит повторять, что ничто не должно залеживаться на витринах, хороший товар и сам уйдет, а наша задача – продать все остальное.

Я побоялась сейчас следовать настоятельному совету Рамзанхана, вдруг покупатель хорошо разбирается во вкусах этой марки шоколада. А сейчас решил проверить невнимательную, на его взгляд, к покупателю кассиршу.

- Это зависит от предпочтений каждого покупателя. – Уклончиво ответила я.

- Какая из них самая вкусная, на ваш взгляд? – Он издевается! Когда обычные люди могли бы опробовать все виды этого шоколада, чтобы судить беспристрастно об их вкусах.

Но я не решилась снова давать уклончивый ответ. Цельные орехи любят все, поэтому я указала на две плитки.

- Вот эти: с цельным фундуком и с миндалем. Цельным.

- Пробейте все. – Кивнув на мои слова, сказал он

Зачем спрашивать про самую вкусную конфету, если собираешься купить все шестнадцать плиток? Точно, ему просто хотелось с кем-то поговорить.

Я пробила каждую плитку, сложила их ровной стопочкой и упаковала в еще один бесплатный пакет неприятного блекло-зеленого цвета.

- Благодарим за покупку.

Вместо того, чтобы поблагодарив уйти, или просто уйти без реверансов, покупатель открыл только что переданный мной пакет и, достав из него две плитки, положил передо мной.

- Это вам. Спасибо. Доброго дня. - И он ушел. А я смотрела на шоколадные плитки, которые он оставил мне. Молочный шоколад с цельным лесным орехом. Темный шоколад с цельным миндалем. Мне еще никто в этом мире таких дорогих подарков не делал. А я его даже не поблагодарила.

- Ливия, тебя зовет Рамзанхан. – Отвлек меня голос консультанта из зала бытовой химии. – Иди быстрее, пока у тебя снова не собрались покупатели.

Я положила обе шоколадки в коробку под кассовым аппаратом, они теперь моя собственность, я имею право забрать их. Хотя было бы лучше, если менеджер позволил мне оформить на них возврат. Деньги мне сейчас нужнее, чем шоколад.

3. Инспектор из столицы.

3. Инспектор из столицы.

Афзал Чайтонгов медленно прохаживался по ряду мимо забитых товаром бесконечных полок. Этот магазин, действительно, был одним из лучших в подобных глухих городках, где он по заказу проводил проверки. Он не нашел здесь ни одного просроченного или испорченного продукта. Везде было чисто, и ни одной свободной полки. Проблема была скорее в избытке продукции на полках. Товары были рассчитаны на любой кошелек. А если учитывать то, сколько покупателей было сейчас в магазине, и с какой скоростью они разбирали все с полок, то выходило, что и коллектив здесь работает добросовестный. Они успевают быстро выносить коробки с товаром и заполнять опустевшие полки. Жаль будет оставлять всех без работы. Но заказ есть заказ. Этот супермаркет должен закрыться до конца месяца.

Для этого у магазина должны накопиться неоплаченные штрафы и замечания от покупателей. Около двадцати поводов для замечаний он нашел в первые десять минут, как начал ходить по магазину. Это и перегруженность товаром полок, и слишком узкие проходы между рядами полок, и покупательские корзинки не в удовлетворительном состоянии, и сломанные замки в камерах хранения, и отсутствие комнаты матери и ребенка и комнаты отдыха для сотрудников магазина, и отсутствие отдельного служебного туалета, сломанный пеленальный столик для младенцев, и постоянное отсутствие в отделах консультантов по залу, и грубость некоторых кассиров, и неадекватная реакция менеджера на пожелание покупателей, и не работающая электронная книга жалоб и ужасное состояние ее бумажного аналога. Замечаний еще было много, их хватило бы, чтоб в день проверки временно закрыть любой магазин или торговый центр в столице. Или другом городе страны. Но только не Талтайском регионе Кавказской губернии.

В этой провинции, где все отношения завязаны на родовых связях, недостаточно просто опираться на закон. Здесь люди должны возмутиться сами, они должны увидеть своими глазами недочеты в работе любого заведения, прочувствовать, как ущемили их в правах, оскорбили лично каждого из них. Чтоб потом они не штурмовали администрацию наместника провинции с жалобами на произвол местных властей. И самое главное, старейшины родов не изводили визитами, долгими посиделками и бесконечными разговорами самого наместника, его семью и его сородичей.

Поэтому, по поручению наместника, Рустама Расуловича , полчаса назад в магазин приходил проверяющий и выписал администрации супермаркета штраф из-за не работающей электронной книги жалоб. Штраф этот уплатили в течение двадцати минут. Афзалу уже пришло об этом сообщение. И только что он видел, как ушел мастер, наладивший работу электронного табло, на котором будут отображаться жалобы.

А сам он сейчас купит что-то из элитного товара и уйдет. Вслед за ним зайдет его помощник и пожелает купить то, что здесь было только в единственном экземпляре. И, конечно, богатого покупателя не успокоят ни извинения, ни объяснения, что нужную ему вещь только что купили. Он также не пожелает оставить заказ, чтоб ему прислали туалетную воду «Имперскую свежесть» на дом. Возмущенный покупатель оставит первую жалобу в электронной книге, чтоб все видели, как ущемили его в правах!

В первое время эта жалоба будет смешить и работников, и посетителей магазина. Подумаешь, богатей не нашел здесь «Имперской свежести»! Но жалобы будут копиться. И тут уже каждый покупатель начнет вспоминать, как ему здесь нагрубили, не помогли найти нужный товар, не предупредили об изменении в составе продукции, не поприветствовали, не поблагодарили за покупку. И вот тогда владельцу супермаркета предъявят основные жалобы, на основании которых можно закрыть магазин. И его закроют. И шквал возмущений от граждан не последует.

Афзал Чайтонгов взял из остекленной витрины коробку с туалетной водой «Имперская свежесть» и прошел к третьей кассе. Здесь стояла самая длинная очередь, намного длиннее, чем у других касс. Но ему не захотелось переходить к другой кассе. Он продолжал стоять в хвосте очереди и наблюдать за работой кассирши. Движения не всегда были ловкими и отработанными. Определенно, она работает не так давно или она сейчас очень устала. Кассир уже дважды обратилась к электронному справочнику товара – непрофессионально. Она обслуживает слишком медленно – он бы такого работника не подпустил к работе в своем магазине. Но…

Но было в ней что-то, из-за чего именно у этой кассы стояла очередь. Улыбка? Да, она улыбалась всем. Вежливость? Определенно. Внимательность? Она только что сделала комплимент покупательнице из-за «освежающего цвета» шарфика, а уже обслуженной клиентке хвалила ее капризного ребенка. Женщина ушла довольной, что ее ребенок «требовательный» и «целеустремленный» и « многого добьется в жизни».

Неужели его зацепила какая-то кассирша в провинциальном городке?

Он вышел из очереди и прошел в дальний конец ряда с бытовой химией. Здесь было самое спокойное место в магазине, он сложил на полу несколько упаковок детских подгузников (вот еще одно замечание – детским товарам не место в отделе бытовой химии) и удобно уселся на них, поставив рядом корзину с выбранной им «Имперской свежестью». Дальше он достал из борсетки планшет и открыл в ней папку с присланными ему документами. Пролистнув несколько страниц, он нашел тот файл, что искал. «Супермаркет № 1. Личные дела сотрудников». Касанием пальца открыл этот файл, появился список. Снова поиск

Кассиры.

Хиева Ливия Владимировна. Странно, кто она по национальности? Талтайка. Тридцать три года. Замужем. Четверо детей.

Следующая запись его поразила: Высшее образование, десять лет стажа работы в гимназии. Интересно, за что ее уволили? Сама женщина с работы в гимназии никогда не уйдет, тем более, что работала она там вместе с мужем. Он географ, она преподавала две дисциплины «Всемирную Историю» и «Историю Отечества». О! Она, оказывается, в отпуске по уходу за ребенком до трех лет. Почему же тогда не ухаживает за ребенком, а стоит за кассой?

И он снова стал смотреть на ее фотографию. Не удержавшись, увеличил изображение. Удивительно красивое для здешних мест лицо. Изящные черты, полные губы, маленький носик с почти не заметной горбинкой, тонкие брови, длинные ресницы. А глаза голубые. Талтайка только по одному из родителей? Ну, конечно, отца же зовут Владимиром. Ее красоту не мог скрыть даже платок закрывающий волосы и лоб почти до бровей. Радикальная таухидка? Не может быть, их женщины не работают.

4. Неожиданное знакомство.

4. Неожиданное знакомство.

В этот день я увидела их в первый раз. Их было трое подростков, лет двенадцати-тринадцати, и четвертому было около семнадцати лет. Один подросток высокий, худой, очень подвижный, улыбчивый и необыкновенно, просто сказочно, красивый. Я даже подумала, что это переодетая в мальчишескую одежду девчонка, настолько он приковывал к себе взгляд. Такой, даже на вид, бархатной кожи, точеных бровей, открытой улыбки у будущих мужчин не должно быть. А глаза насыщенного зеленого цвета, наверняка, такому оттенку сама природа позавидует. И мальчишка, скорее всего, знал насколько он красивый, потому что капюшон куртки он надвинул на лицо по самый нос. Только разглядывая шоколадные плитки за моей спиной, он ненадолго приоткрыл лицо.

А его спутник ростом был ниже, спортивный, сдержанный, даже, я сказала бы, спокойный. И чертами лица они очень отличались. Второй подросток был смуглым, с узким носом, густыми бровями, а разрез глаз больше похож на азиатский. Может быть, у него в предках отметился житель степей, они тоже ходят будто прищурившись. Щечки пухлые, что полностью скрывали карие глаза, стоило пареньку только улыбнуться. А улыбался он часто и очень весело. И еще у него были очень густые черные волосы, непозволительно длинные для гимназистов. Он тоже накинул на голову капюшон, но лица не закрывал.

Я засмотрелась на них. Под верхней одеждой у них была форма гимназистов. Темно-синяя, с пиджаком в крупную клетку. Такую носят учащиеся новой гимназии, ее открыли только три года назад, но последние два года именно ее учащиеся занимали большинство мест во всех открытых ученических соревнованиях разных уровней.

- Тетенька, подайте шоколадки с верхней полки, - еще детским голосом сказал тот, что ниже ростом.

Другой, красивый, ткнул темненького в бок локтем, вызвав возмущенный взгляд:

- Сдурел? Ты же тоже фиолетовые шоколадки хотел!

- Ну, ты сам сдурел! – В самое ухо тихо сказал зеленоглазый. – Она же не тетенька. Тебе извиниться придется. – И ушел, громко добавив. – Я за мороженым.

Слова про извинения явно смутили паренька. Он удивленно уставился на спину уходящего друга, а потом посмотрел на меня и медленно, подбирая слова, начал говорить.

- Я… не хотел тебя…, вас, тебя тетей называть…

Было забавно наблюдать за сменой эмоций на его лице, он явно вначале не понял, почему ему следует извиняться, а потом, присмотревшись, решил, что я намного моложе, чем ему показалось с первого взгляда, только извиняться ему не хотелось. Некоторый люди и в зрелом-то возрасте извиняться не умеют. А это мальчишка! Поэтому я милосердно прервала его мучения:

- Ничего страшного вы не сказали, не стоит извиняться. – И, уже разложив перед ним шестнадцать шоколадных плиток в фиолетово-золотистой обертке, сказала. – Выбирайте.

- Ты… вы правда не обиделись? – Приподняв брови спросил мальчишка.

- Взрослые, умные люди никогда не обижаются. – По-моему, глупо обижаться на ребенка. Тем более мне тридцать три года, для него я тетенькой и являюсь. А в этой черной широкой одежде с платком, оставляющим открытым только лицо от бровей до подбородка, я и выглядела тетей.

- Меня Азамат зовут, - вдруг неожиданно добавил гимназист.

- Очень приятно.

- А вас Ливия, - самодовольно улыбнулся он, - я на карточке прочел

- Это хорошо, что ты читать научился. Мой сын тоже хорошо учится.

- Я не только читать умею, я уже в десятом классе учусь. – Самодовольно заявил мальчик, которому на вид было не больше тринадцати лет. И вдруг спросил. – А у вас сын есть?

- Да, примерно вашего возраста.

- Не может быть. Вы же совсем молодая и красивая.

- Значит, моим детям повезло, что у них молодая и красивая мама. – Азамат на эти слова улыбнулся, но мне почему-то стало очень его жалко. Захотелось как-то поднять ему резко упавшее настроение. – Ты тоже очень красивый.

- Красивее его? – С хитрым прищуром кивнул он в сторону ушедшего друга.

Я поняла подвох его вопроса и выкрутилась, как смогла:

- Твоим другом хочется любоваться, а тебя хочется потискать. Щечки такие, что у меня руки чешутся.

Широкая лучистая улыбка, полностью скрывшая печальные глаза стала мне наградой.

- Вообще-то мы братья. – Доверительно сказал мне Азамат. На братьев они абсолютно не были похожи. Может, только форма глаз у обоих парнишек имела небольшое сходство. Но, с другой стороны, один из них мог быть похож на мать, а другой - на отца. Намеки на любвеобильного соседа в этом мире были абсолютно неуместны.

К моей кассе подошли два покупателя с полными корзинами, нужно было как-то заканчивать разговор и приступать к своей работе.

- Э-э, извините, конечно, не можете к другой кассе пойти? – Обратился к ним Азамат. – Я уже начал пробивать товар, а сейчас еще братья с корзинами подойдут. Они много всего набрали, вам же долго стоять придется.

Скрыть удивление я не смогла, как он ловко спровадил людей на другую кассу. Если честно, я была этому очень рада, намного приятнее пообщаться с интересным собеседником, даже если он совсем мальчишка, чем беспрерывно выполнять одинаковые действия. Мне даже стало казаться, что за эти три месяца работы кассиром я заметно деградировала.

Я стала медленно сканировать индивидуальный код каждой плитки, а Азамату сказала, когда заметила его наблюдающий взгляд:

- Я могу позже стонировать ненужный шоколад.

- Я, вообще-то, все заберу. А те, что с изюмом и с фундуком еще по пять штук добавьте.

Я не спеша пробила все плитки.

- Куда вам столько шоколада? – Что дети могут есть сладкое в огромном количестве, я и сама понимала. Мне только стало интересно, кто может позволить детям покупать такое количество шоколадных конфет?! Очень дорогих конфет.

- На базу отвезем. Нас же много: мы, воспитатели, работники, еще охрана. – Не напоминал Азамат обманщика.Только я ни про какие базы в нашем городе не слышала.

Вернулся подросток, убежавший за мороженым, и принес две полные корзины замороженного лакомства.

5. Шоколада много не бывает.

5. Шоколада много не бывает.

Я еще находилась под впечатлением от своих юных покупателей, когда Сулейман, и следом за ним и Ахматхан, вернулись в магазин. Зеленоглазый, смущаясь, вынул из кармана ту шоколадную плитку, что положил ранее себе в карман, и протянул ее мне.

- Это вам, Ливия, угощайтесь. – Никогда не считала зазорным принимать подобные знаки внимания от покупателей, даже приятно было их получать. Но эти мальчики сироты, и закупаются на месяц, мне показалось, что взяв у них шоколад, я поступлю неправильно.

- Не нужно, Сулейман. Спасибо, конечно, но я не ем такой шоколад.

Только сегодня с радостью приняла такую же плитку от вредного покупателя, и она сейчас с подружкой лежала в выдвижной полке.

- Молочный шоколад с цельным фундуком не едите? – Сулейман так искренне удивился, что глаза стали величиной в пол лица. – Я думал, его все любят. А какой вам нравится? - Неожиданно спросил он. И, не готовая к такому вопросу, я честно ответила, какой шоколад люблю, но никогда из-за его цены не покупаю:

- Темный.

Сулейман забрал свою плитку с прилавка и вместе с рыжим отошел. К кассе подошли новые покупатели, а моя рабочая смена продолжилась. После шести отоваренных клиентов, возле моей кассы наступило желанное затишье.

И ко мне снова подошли Сулейман с Ахматханом. Зеленоглазый, скрывавший половину лица под капюшоном, положил передо мной несколько шоколадных плиток, и, что-то пробормотав, быстро ушел.

- Не отказывайтесь. Мы их уже оплатили у другого кассира. А молочный шоколад отдайте своим детям, им, наверно, понравится, - наверняка, Ахматхан расшифровал слова убежавшего друга. Я поблагодарила его и взяла шоколадки в руки. Только когда по другую сторону прилавка никого не осталось, смогла посмотреть, что мне подарили. Элитный шоколад! Из неприкосновенной для обычных смертных витрины. Темный шоколад - семьдесят пять целых и семь десятых процента содержания какао! Горький шоколад – девяносто семь целых и семь десятых процента содержания какао! Его же, наверно, есть невозможно из-за горечи! И третья плитка, тоже горький шоколад – восемьдесят пять процентов какао в составе! Мне хотелось завыть от радости! И еще была четвертая плитка, молочный шоколад с цельным фундуком, от которой я отказалась…

Из сладких грез о горьком шоколаде меня вывела кассирша со второй кассы:

- Они у меня оплатили эти плитки. – Я ей слегка улыбнулась. – Ты делиться собираешься?

Вот такой наглости я даже от нее не ожидала.

- Поделюсь с теми, кто в свое время делился со мной. – Серьезно ответила ей.

- Ливия, не будь жадиной, тебе сегодня шесть плиток перепало. Дай нам по одной! – Заявила подошедшая с первой кассы девушка.

А в нашем магазине строгий запрет покидать двум кассирам одновременно рабочее место. А они мало того, что обе ушли с рабочих мест, так еще и меня от работы отвлекают.

- Не дам! И мне не стыдно быть жадной! – Никогда в жизни не была настроена так категорично.

Тут к нам подошла Наташа, консультант по залу бытовой химии, и снова передала мне, что Рамзанхан, наш менеджер, ждет меня в кабинете. Второй раз за день! Девушки не успели еще разойтись по своим кассам, когда Наташа спросила:

- Мальчики, которые тебе шоколад купили, они не показались тебе странными?

Я не поняла вопроса.

- Они же висли друг на друге!

- Не висли они ни на ком. Они братья! И были в ссоре, а так просто мирились.

- Братья такими непохожими не бывают! – С абсолютной уверенностью в своей правоте заявила она и крепко сжала губы.

Когда я поняла, о чем она спрашивает, мне уже второй раз за три месяца работы за кассой захотелось кого-то приложить кассовым аппаратом по голове. И дело не только в том, что эти мальчики, почти дети, очень чистые и серьезные, лично мне очень понравились. А в том, что они показались кому-то не такими, как все. А в нашем регионе казаться или быть странным неприлично. Не принято выделяться и привлекать к себе внимание. А говорить о ком-то, кто не может тебе ответить, гадости, вообще, не правильно по всем законам.

- Они названные братья. – Сказала им и вышла из-за кассы.

Я, медленно передвигая ноги, направилась к лестнице. До этого взяла свою сумочку, в которой лежали только самые необходимые вещи, и переложила в нее все мои шоколадки. Их, конечно, никто бы не выкрал, везде же расположены камеры, но очень хотелось показать коллегам, что я даже шанса никому не дам покуситься на мое имущество. Это выглядит по-детски глупым, но мне было приятно видеть насупленные лица кассирш.

Когда я только устроилась здесь на работу, я все делала быстро. Спешила на второй этаж, когда меня звал кто-то из администрации, ела почти не прожевывая пищу, чай вообще не пила, компот или воду выпить можно залпом, экономя время, никогда не говорила по телефону, только отправляла короткие сообщения, если была свободна, клиентов тоже отоваривала без задержек – в общем, я отрабатывала свою дневную оплату добросовестно. Ведь такую качественную продуктивную работу обязательно заметят и, конечно, выпишут мне премию. Но лишь глубокое разочарование было мне наградой. На мою заработную плату, тысяча рублей в день, никак не влияла моя работоспособность, добросовестность и квалификация (а я прошла платные онлайн курсы для кассиров, занимаясь ночами). Нас могли только штрафовать за ошибки, медлительность и грубость с покупателями. Но штрафы для меня были непозволительной роскошью, поэтому работала я всегда хорошо. Только рабочий задор медленно, но неукоснительно сходил к нулю.

Поэтому я сейчас не спешила, как раньше, в кабинет менеджера, во-первых, я сегодня там уже была, тогда, кстати, тоже сломя голову не неслась к Рамзанхану.

Во-вторых, уже наслушалась про подозрительного покупателя, про свои неуместные разговоры с ним, критиковали меня даже за то, что я взяла подаренные плитки. А что с ними еще делать, не в спину же убегающему клиенту их бросать?

А, в-третьих, за три месяца работы кассиром я уже поняла, выше головы здесь прыгать бессмысленно для моего кошелька. Поэтому шла я, гордо подняв голову, с ровной спиной, легкой улыбкой, и даже попытки не делала перейти на бег трусцой.

6. Четыре часа свободы!

6. Четыре часа свободы!

Я не видела дневного света почти три месяца. Рабочий день длиною в тринадцать часов, никаких выходных – все это уже заставило меня забыть как прекрасно солнце, как нежно греют его лучи, какой по-своему ароматный воздух на улице. Пыль уличная и та, что в помещении очень отличаются друг от друга. А шум на улице абсолютно другой, богатый: шелест листвы на деревьях, и шорох шин электромобилей, а самое главное здесь совсем другие лица у людей равнодушные, веселые или хмурые, они ничего от тебя не требуют. А стоя за кассой, ты натыкаешься на требовательные, беспокойные, торопящие тебя выражения лиц. Каждому в очереди ты должна: должна быстро и качественно подсчитать товар, должна улыбнуться, выслушать их претензии, которые в большинстве случаев не имеют к тебе никакого отношения, должна выслушать их однотипные добрые пожелания, которые надоело слушать уже давно.

А на улице ты для прохожих никто, поэтому тебя не сверлят пронизывающими взглядами из очереди, не цепляют заумными фразами и не следят за каждым твоим щелчком по клавише кассового аппарата

Я уже была счастлива

Вообще-то, устраиваясь в магазин на работу, я выбрала смену с таким расписанием, чтобы работать два дня и два дня отдыхать. Но уже на третью смену моей работы Рамзанхан вызвал меня в кабинет и сказал, что хоть я и новый работник, но работаю хорошо, без ошибок на кассовом аппарате и в общении с покупателями показала себя хорошо. Поэтому он предлагает мне несколько недель работать за уволившуюся девочку, пока ей не найдут замену.

В тот день я обрадовалась этому предложению, я сейчас копила деньги на оплату работы каменщиков, которые будут строить нам дом. Кирпич и пеноблоки я уже купила на ранее накопленные деньги. А залить фундамент мне помогла одна строительная организация бесплатно. В прошлом году в нашей губернии сменился наместник, и я написала электронное письмо на сайт его администрации. И, о чудо, письмо не только дошло, его не проигнорировали, не удалили, а прочли и связались со мной.

И я рассказала правдивую ситуацию с моей семьей. Что я замужем, у меня четверо детей, и все мы со свекровью живем в четырех маленьких комнатах старого, построенного еще моим свекром дома. К нам приехала комиссия, задавать глупых вопросов, почему мы мало зарабатываем, они не стали. Я в то время работала в гимназии историком и вела две дисциплины, руководила двумя платными кружками для сильных учеников и двумя группами по правилам движения на дороге. По мимо всего этого на мне был и обязательный для всех учителей бесплатный кружок для отстающих детей. Зарабатывала я больше чем муж и свекровь вместе взятыми.

А комиссия от нового наместника объяснила мне, что бюджет губернии в плаченом состоянии, и они никак не могут построить мне весь дом, но могут помочь в составлении плана будущего дома, помочь получить разрешение на стройку и залить фундамент и монолит. Это было больше, чем я могла мечтать.

И сейчас на нашем земельном участке стоял шикарный фундамент, залитый нам бесплатно. Стояло десять тысяч уже оплаченных мной кирпичей и пять тысяч пеплоблоков, купленных мной в рассрочку через посредничество отца одного из моих бывших учеников.

Сейчас дело стояло за малым – накопить деньги на цемент, песок и оплату труда рабочих.

Жалела я только об одном, что не взяла вопрос со стройкой в свои руки намного раньше, все надеялась на мужа. А он просто жил, никуда не торопясь и ни о чем не заботясь.

Я медленно шла до остановки электробусов, и долго стояла в ожидании нужного мне маршрута. Я не торопилась, потому что у меня в запасе все-таки были целых четыре часа. А на дорогу до новой гимназии я не потратила и двадцати минут. У входа в гимназию я только успела назвать свое имя и по какому вопросу я пришла, как охранник по внутренней связи вызвал ко мне секретаря гимназии.

Я, не переставая удивляться, смотрела на подошедшего ко мне молодого мужчину, который представился как секретарь.

- Директор Ахмед Расулович сказал, чтобы я вас сразу проводил на урок. Там десятый класс как раз без историка сидит. Проведете урок, директор будет наблюдать за методом вашей работы по видео связи. И после урока вы уже переговорите лично с самим директором.

Секретарь гимназии проводил меня до двери нужного учебного кабинета и, указав на нее махом головы, ушел, бросив напоследок:

- Вам сюда, все бараны на месте.

Я осталась стоять у закрытой двери, и мне не хотелось ее открывать. Как проводить урок без плана, предварительной заготовки наглядного материала, выбора билетов с заданием, проверки и наладки электронных помощников? Как можно выйдя из-за кассы магазина встать перед уже взрослыми учениками и провести полноценный урок? Сорок пять минут провести во враждебной среде нежелающих учиться переростков, а я даже одета не подходящим образом. Несколько раз я подняла руку, чтоб постучать и нерешительно ее опускала. Я не работала со старшеклассниками почти два года, но помню, что стоит войти в класс, как они начнут пристальным взглядом обводить меня с ног до головы, оценивая качество одежды, макияж, мои гаджеты. И, вообще, кто поймет, что творится в головах этих переростков с бушующей гормональной системой? Ненавижу работать со старшими подростками.

Наконец, я встряхнулась, несколько раз глубоко вздохнула, чтоб привести в порядок мысли.

- Я сильная, я справлюсь с любым испытанием, - прошептала я про себя и открыла дверь без стука. Я уверенным шагом вошла в класс. Никто не обратил на меня внимание. Первый ряд, на котором сидели только девушки, уткнулся в свои телефоны. Второй ряд пустовал, хоть на первой и второй парте лежали планшет, учебники и тетради. А на третьем ряду, отдельно на последней парте сидели несколько юношей. А передние стулья и парта были забиты парнями, сидевшими кругом, плотно друг к другу. Чем они были заняты непонятно, но очевидно, что никому в классе не было никого дела ни до вошедшего педагога, ни до своего текущего урока.

И что мне делать? С шумом захлопнуть дверь? Закашлять? Громким приветствием обратить на себя внимание? На учительском столе лежали магнитные указки, я прошла к столу, взяла одну указку и стала стучать рукояткой по столешнице. Не громко, монотонно. При этом продолжала наблюдать за сидящими в классе гимназистами. Кто-то передернул плечами, кто-то похлопал себя по ушам, начали оглядываться в поисках виновника мешающего звука. Хорошо, что в гимназиях запрещено пользоваться наушниками.

7. Конец урока.

7. Конец урока.

Увидеть настоящего многократного чемпиона Летних Планетарных Спортивных Игр в обычной гимназии глухой губернии было невероятным. Да за него бы все спортивные столичные школы дрались! Иса Озоев стал легендой в спорте и героем для родной Талтаи. Он же на последних играх выиграл три золотые медали в личных соревнованиях и серебряную медаль в групповых состязаниях. Да именно он вытянул нашу команду на второе место. Но знаменитым он стал еще больше, когда на пресс-конференции после игр неожиданно заявил, что ненавидит большой спорт, и уходит из сборной страны. А когда тренер попытался сгладить ситуацию, сказав, что спортсмен перетрудился, устал, но скоро возьмет себя в руки и приступит к тренировкам, Иса Озоев, встал и категорично заявил:

- Никакого больше спорта! Если услышите, что я вернулся, знайте, меня пытали или шантажировали.

Зал смеялся от детской выходки самого перспективного спортсмена сборной, чемпиону всего-то было семнадцать лет.

Но из спорта он все-таки ушел, хоть вернуть его пытались долго, а поклонники оправдывали его выходку. Из большого спорта также ушел и его старший брат, Мусса Озоев, заработавший на этих же играх одну бронзовую медаль.

Ахматхан вернулся с запотевшим стаканом полным чистой воды и передал его Сулейману.

- Спасибки, - улыбнувшись, мальчишка сделал только несколько глотков, и поднял стакан в мою сторону, предлагая выпить. Конечно, я отказалась, хоть при виде этого стакана очень захотелось воды, в таком вот запотевшем стакане она должна быть прохладной.

А Сулейман обратился к девочкам и предложением попить и им. Девушки в большинстве своем презрительно закатили глаза и все дружно отказались. Но я подозревала, что они разделяли мои чувства. Потом мальчишка предложил выпить Ахматхану, после его отказа протянул стакан впередисидящим близнецам. Сулеймана абсолютно не волновало, что он нарушает дисциплину, притягивая внимание всех присутствующих на себя.

Молчавший до сих пор брат-близнец старосты класса взял стакан:

- В начале, Сулейман, нужно было предложить воду окружающим, а только потом самому пить.

- А если бы они согласились? – Возмутился зеленоглазый. - Я же тоже пить хочу!

Брат старосты в бессилии качнул головой, а стакан протянул сидевшему рядом близнецу. Только после его отказа сам сделал глоток и передал воду на третий ряд. Там каждый делал по одному глотку и передавал на следующую парту.

Ученик сделавший последний глоток принес стакан Ахмадхану и поблагодарив его, добавил:

- Чтоб все, кто любит воду, любили и тебя, - это обычное пожелание принесшему воду.

Но Сулейман и здесь высказался:

- Девочки воду не любят.

В классе раздались смешки.

- Сулейман, воду любят все, без исключений, - сказала я. Проводить урок уже было бессмысленно, слишком много мы времени потеряли, и подумалось, почему бы просто не пообщаться с интересными детьми. Чемпиона Планетарных Спортивных Игр не каждый день встретишь. – Просто мы, представители слабой половины человечества, пьем в уединении, не привлекая внимания.

- Почему? – Серьезно спросил Сулейман.

- Пока ты пил, я заметила, что ты непроизвольно закрываешь глаза. Кое-кто с третьего ряда слегка облился, один ученик слишком громко сглотнул.

- И что? – Так же серьезно поинтересовался зеленоглазый.

- Когда пьют или едят, люди чавкают, хлюпают, облизываются, попадают носом в стакан

- А, девочки не хотят, чтоб все видели, какие они неаккур… прикольные? - Тактично спросил Азамат.

После интригующей паузы и недовольных взглядов, бросаемых на меня первым рядом, я ответила:

- Девочки хотят оставаться загадочными.

Ученицы, почему-то, заулыбались, парни понимающе покивали, а кто-то даже хлопнул по парте, будто припечатывая истину на века.

- Ливия Владимировна, вы разве не должны провести перекличку класса, спросила девушка с первого ряда. Она была самой красивой в классе, и если бы презрительно не морщилась по каждому поводу, вызвала бы мою симпатию.

- Зачем? – Спросила я у нее. - Вас в классе сейчас восемнадцать учащихся, в списке журнала столько же имен. Значит, в классе присутствуют все.

- Ливия Владимировна, - обратился ко мне староста класса, - почему у вас такое странное имя? Оно же аравийское, а отчество русинское. Вы кто по национальности.

- Я талтайка. Имя для меня выбрала мама, отчество такое, потому что мой отец русин, принявший Таухид и принятый в род своей жены.

Учащиеся стали переглядываться с соседями по парте. И мне стало понятно, что всех интересовал вопрос моего происхождения. Говорила-то я на русском языке чисто, без акцента, а одежда моя указывала на религиозную принадлежность, но не национальность.

- Вы сейчас будете вести в нашем классе историю? - Снова спросила девушка с первой парты. Она, определенно, была лидером среди девчонок.

- Скорее всего, нет, - честно ответила я.

- Конечно, будете. - Уверенно исправил меня Азамат. - Вас же для этого пригласили.

- Меня пригласили на пробный урок, - уточнила я, - а я его с треском провалила.

- Почему провалили? – Сделал большие глаза Сулейман.

Я указала рукой в сторону доски:

- Вы же записали тему сегодняшнего урока? Но мы хотя бы одним словом ее коснулись? Мы поговорили о многом, но к распространению Таухида так и не приступили. - Я еще не закончила последнее предложение, когда четверо учеников со второго ряда и четверо с третьего одновременно подняли руки.

- Вы очень доступно объяснили новую тему, мы готовы перейти к закреплению пройденного материала, - в ответ на мой недоуменный взгляд объяснил староста.

К моей скрытой радости, прозвенел звонок с урока. Я, попрощавшись, отпустила класс на перемену. Сама же отправилась в приемную директора гимназии. Хотелось быстро закончить с ним разговор и бежать из этого места. Старшеклассники, конечно, интереснейшие люди, но общение с ними меня утомило. Ни один ребенок не поймет, что испытывает учитель, стоя перед всем классом. Я всегда бываю напряжена. Потому что по незнанию ли или специально, но подростки находят для критики учителя самые колючие слова. Хотя сегодня все прошло вроде бы без осложнений, только продолжать работу в десятом классе мне не хочется.

8.  Измена.

8. Измена.

Директор гимназии меня поразил.

Странно, что на такую ответственную должность поставили совсем молодого человека. На вид ему не было и тридцати лет.

Директор, Ахмед Расулович, пригласил меня в кабинет и сразу спросил, смогу ли я приступить к преподаванию с завтрашнего дня.

И очень удивился, когда я ответила, что мне не подходит эта работа.

И, самое удивительное, он стал меня настойчиво уговаривать устроиться в его гимназию учителем. Он обещал мне удобный график, трудовой договор на год, полный социальный пакет, разрешение на ведение платных занятий в гимназии. Более того, заметил, что если мне так нравится работа кассира, я смогу совмещать ее с работой в учебном заведении, что по всем нормам Министерства Образования является абсолютно недопустимым.

- У вас будет два официальных выходных, как у многодетной матери, и в методический день можете также на приходить в гимназию. А вашу работу в супермаркете мы оформим как педагогический эксперимент. Название какое-нибудь эффектное подберете. – Ясные голубые глаза выражали заинтересованность мной. И это мне было приятно, но не понятно.

К сожалению, я уже давно не жила в мире иллюзий и знала за каждую поблажку или уступку со стороны руководства, работнику приходится расплачиваться втройне. И зачем именно я им так понадобилась? Подозрительно.

Я отказалась от лестного предложения. И, хоть эти дети из десятого класса были довольно интересными, избавиться о чувства, что проблем с ними будет слишком много, я не могла. Поэтому уверенно повторила, что не собираюсь устраиваться на работу в гимназию, и довольная собой вышла из кабинета директора.

Перемена еще не прошла. В коридоре было шумно и многолюдно, младшеклассники ракетами проносились мимо меня. Старшеклассницы величественной походкой проплывал в стороны. Учителя ловили слишком расшалившихся гимназистов, по стенке уже стояло несколько наказанных мальчишек. Все как в обычной гимназии.

Только в холле гимназии, у самого выхода собралась небольшая группа старшеклассников. Я почти прошла мимо них, когда услышала громкую ритмичную музыку. Было очень странно слышать в общественном месте музыку, Таухид допускает подобные развлечения только дома, в кругу семьи, или на праздниках, где лица разных полов изначально разделены и не развлекаются вместе.

А дальше парни из того класса, в котором я вела пробный урок, брат старосты, Азамат и Сулейман вышли в круг и стали танцевать… что-то очень похожее на популярный в моей прошлой жизни танец - шаффл. Я даже не представляла, что подобное в этом мире возможно. Три парня в одинаковой форме гимназистов, пластично, синхронно и, можно сказать, профессионально двигались под ритмы разносящейся по холлу композиции.

Они, спрятав руки в карманах, энергично двигали ногами. Когда двое танцующих по краям пацанов отошли в стороны, в кругу остался только Сулейман, и он продолжил танец один. В большем пространстве он смог дополнить танец интенсивными движениями руками, неожиданно не выпадая из ритма он подпрыгнул высоко, и кажется, завис в воздухе и, совершив переворот назад, занял прежнее место и как ни в чем не бывало продолжил энергичные движения.

Стоявшие рядом люди, замерев на мгновение, снова продолжили хлопать. В этот момент прозвенел звонок на урок, и все стали расходиться в разные стороны, а я поймала взгляд зеленых глаз Сулеймана. Он стоял и улыбался , кивая на слова Азамата, и увидев, что я смотрю прямо на него широко улыбнулся и, вытянув обе руки вперед в мою сторону, весело замахал ладонями.

Кивком ответив ему, я развернулась к выходу. Никогда, ни за что не буду работать ни в этой гимназии, ни конкретно в этом классе. И дело не только в том, что здесь очень странные учащиеся, некоторые из них слишком взрослые для обучения в десятом классе. Сулейман и Азамат, наоборот, по виду должны были учиться в седьмом или восьмом классе.

Проблема даже не в том, что они включают громко музыку и танцуют, что для последователей Таухида является недопустимым. Исключение только для национального танца – лезгинки. Эти мальчики, вообще, странные, слишком свободные, смелые, независимые, открытые и, мне почему-то показалось, ранимые.

Из выделенного мне времени час уже подходил к концу, и я подумала, что если поспешу, успею сходить на работу к мужу и передать ему шоколадные плитки. В последнее время наши отношения были немного натянутыми, а жена должна делать первой шаг к примирению, даже если не чувствует за собой вины.

Мне повезло, электробус практически сразу подъехал на остановку, и я поехала в первую гимназию к мужу. На проходной сидел хорошо мне знакомый старик, дядя Саня. Он всю жизнь прожил в Талтае, и не хотел уезжать в родное село даже сейчас.

- Здравствуйте, дядя Саня, пропустите? Я к мужу на несколько минут. – Улыбнулась я приветливому старику.

- Ливия! Давно старика не навещала. – Тепло улыбнулся и он мне. И сразу распахнул для меня входные двери.

Я отправилась по лестнице на подвальный этаж, там находились кабинеты для дополнительных занятий. А у Хаса сейчас было время работы с отстающими учащимися. Я сразу нашла нужное мне помещение и, постучав, приоткрыла дверь. Удивительно, но внутри никого не было. Я вошла в кабинет, в котором стояло только два ряда по четыре парты. Искать мужа по всей гимназии у меня не было времени, и я уже развернулась к выходу, но вспомнила о телефоне. Можно же Хасу позвонить, чтобы узнать свободен ли он, и вызвать сюда.

Я нашла его имя в контактах и отправила вызов. Знакомый сигнал на его телефоне послышалась из-за стены. Там было подсобное помещение, в котором обычно складывали наглядный материал. И еще там находился чайник, чашки и все к чаю.

Я смело прошла к следующей двери, и резко остановилась, услышав голоса:

- Хасик, может, ответишь ей, достала уже. - Этот женский голос был мне хорошо знаком.

- Отвечу. Сейчас закончим и… - и за дверью послышалось копошение и пыхтенье.

Никогда, никогда, даже в самом страшном сне я не представляла, что Хас способен на измену. Просто чтоб убедиться в своей ошибке, я приоткрыла дверь и увидела его возле стола, он стоял спиной ко мне. От увиденного у меня на мгновение перехватило дыхание, а в груди стало настолько больно, что стоило удивлять моему сердцу: оно продолжало биться, как будто только что в него не всадили кинжал по самую рукоятку. А потом еще несколько раз не провернули его, чтобы рана никогда не зажила, а продолжала всегда кровоточить, как свежая.

10. Неожиданность.

10. Неожиданность.

Зима в этом году была очень теплой. Вроде уже декабрь, а ходить можно по улицам в легком плаще. И, сидя в парке, я также не мерзла. Холодно было только моей душе. То, чему я только что стала свидетелем, не укладывалось у меня в голове. Скотина Хас!

Конфету я уже рассосала и запустила руку на дно сумки за другим кубиком, но случайно вытащила оттуда женский гигиенический пакетик. Когда же я положила его в свою сумку? Осознание пришло, что давно, очень давно. Мне даже стало плохо от возникшего подозрения, что я должна была воспользоваться им несколько месяцев назад.

Как я могла несколько месяцев не вспоминать о своем женском здоровье.

Посмотрела на часы, я прогуляла уже три часа. Но если сейчас вернусь за кассу, не разобравшись с возникшими сомнениями, работать я все равно не смогу. Поэтому я включила телефон и позвонила своему участковому гинекологу. Она порадовала меня словами, что в ближайшие полчаса сможет меня принять. Терять время на дорогу я уже не могла и вызвала такси. Через двадцать минут я сидела в кабинете своего врача раздавленная новостью, что снова жду ребенка. И никакой возможности избавиться от плода у меня, оказывается, уже нет.

- Ну, Ливия, девочка, ты же понимаешь, это уже не просто плод, это ребенок. И не один. Им уже двенадцать недель. В нем, вернее в них уже два месяца как есть душа.

- Мне сейчас нельзя рожать. Я и тех детей, что уже родила, поставить на ноги не могу. – Всхлипывая, уговаривала я гинеколога помочь мне.

- Ты же верующая! – Врач стыдила меня. – Ваша религия твердит, что каждый ребенок рождается со своим уделом. Может эти близнецы станут великими учеными или спортсменами.

- Если бы вы только знали… - Но говорить постороннему человеку, хоть это и родной гинеколог, об измене мужа я не могла.

- А я и не знаю. И тебе не стоит многого знать. Заставь своего мужа больше работать и обеспечивать тебя и детей. А твоя работа расти с детьми и быть счастливой. – Матильда Адамовна была русинкой и в Талтае работала давно. Обычно она умела найти правильные слова.

Но она не знала моего мужа.

- Вам, Матильда Адамовна, легко говорить, а Хас никогда не станет утруждаться.

Это я еще об измене не говорю.

- Глупая ты девочка. – Сказала мой врач. - Вроде и образованная, и умная, но дура.

И угощая меня чаем, она поделилась со мной некоторыми секретами, с помощью которых можно заставить мужа работать, даже вопреки его желанию. Я взяла их на вооружение. Сейчас, когда в семье снова ожидалось пополнение, облегчать мужу жизнь судом с обвинением в измене и последующей за ним смертной казнью я не собиралась. Он еще мечтать о смерти будет!

Я подарила своему врачу, сейчас поддержавшей меня, две плитки молочного шоколада. Она долго не хотела их брать, смущалась, говорила, что моим детям они нужнее. Но я настояла. Она смогла меня настроить на боевой лад. Удержала от страшной ошибки и дала несколько нехитрых советов, чтобы расшевелить Хаса.

9. Воспоминания.

9. Воспоминания.

Земля. Россия.

Я давно любила своего одноклассника, а он пришел ко мне только накануне отправки в армию и сказал:

- Ты мне давно нравишься. Будешь меня ждать?

- Конечно, буду. Хоть всю жизнь!

Большего счастья я себе представить не могла, чем ждать его.

А он мог. Пригласил меня прогуляться до речки, и там было мое «первый раз», без подготовки, долгих ухаживаний, обещаний и других сладких слов, но с любимым парнем. Я была почти счастлива. И дождалась его с армии. И он был счастливым при нашей встрече, говорил, что не обманулся во мне. Ведь все время у друзей спрашивал о моем поведении, а они ему говорили, что я ни с кем ни разу замечена не была.

Таким словам вроде радоваться надо. Но я-то помнила, что именно его друзья активнее всего пытались меня соблазнить. Другому парню скажешь, что я жду любимого из армии, и все, больше никаких вопросов. Желают удачи, счастья, говорят, что моему парню повезло. А вот его друзья были для меня настоящим испытанием, они не давали мне прохода, и они не поклонников от девушки друга отваживали, а именно сами хотели занять его место, хотя бы на ночь.

Выходит, что он просил друзей устроить мне годовой квест?

Или они настолько его уважают, что решили его девушку пометить?

В любом случае, на тот момент говорить с любимым желание у меня отпало, и вознаграждать защитника родины я не собиралась. Я сбежала.

Проходя по темной улице, заметила, что возле берега реки что-то слишком ярко светит. Я зачем-то направилась на этот свет. И там меня неожиданно сбило и унесло световой волной.

По-настоящему я пришла в себя и вспомнила себя и свое прошлое только через полгода. Я тогда уже жила в этом мире ровно шесть месяцев. Меня нашли спасатели после наводнения. И, так как я ничего не помнила, после лечения в местной клинике, передали в приемную семью. Врачи установили, что мне шестнадцать лет и я не девственница. На земле мне было уже девятнадцать. Куда делись три года моей жизни, меня не беспокоило, я же даже имени своего не помнила.

Приемная семья была бездетной. И уже воспитывала двух племянников моей новой мамы, и после наводнения взяли в семью, включая меня, троих девочек. Семьи двух других приемышей скоро нашлись и их забрали. А я осталась в приемной семье единственной дочкой.

В семье я быстро прижилась, хоть говорила немного странно и внешне отличалась от местного населения - талтаев. Только голубыми глазами и более светлой кожей походила на приемного отца, а он был русин, уехавший из столицу в глухую Кавказскую губернию и принявший новую ля себя религию Таухид.

За полгода я хорошо выучила язык, легко сдала выпускные экзамены в гимназии, получила направление на поступление в колледж, научилась ходить в джильбабе, обязательной одежде для женщин моей религии. Широкое платье из плотной ткани длиной чуть ниже щиколоток, с рукавами, прикрывающими запястья; и платок, покрывающий полностью голову, оставив открытым только лицо – стали привычной и незаменимой для меня одеждой на каждый день.

Я уже прижилась и привыкла к новой семье, когда вспомнила прежнюю свою жизнь. И я знаю точно, если бы не эти полгода, за которые я успела приспособиться к новому миру, я бы сошла с ума или покончила с собой, осознав, где я оказалась.

Но жизнь уже шла своим чередом, я училась на историка, отец, Владимир Мирославович, искренне гордился мной, братья заботились, а мама, хоть и не была понимающей и нежной, но всегда мне помогала и старалась поддержать во всем. Я смирилась с жизнью в новом мире.

Только была у меня мечта сбежать на другой материк, в Азию. Там Таухид не был распространен, я бы могла жить своей земной жизнью. Поэтому я усиленно учила китайский язык через виртуальные курсы. Я училась на третьем курсе колледжа, когда ко мне уже девятнадцатилетней отличнице, посватался дальний родственник матери. Он был дважды разведен, работал в гимназии учителем географии, имел свой дом, а, самое главное, детей от предыдущих браков у него не было. Я согласилась на смотрины, хотя отец уговаривал до окончания учебы не спешить с замужеством. Но мама твердила, что я не девушка, и такого завидного жениха я больше не встречу.

Но замуж я пошла по другой причине: сбежать от мужа в Азию было бы проще, пусть проблемы с законом будут у него, а не у уже любимого мною папы.

Но, как ни странно, с мужем у нас сложились хорошие отношения, я даже влюбилась в высокого мужчину с развитой мускулатурой. И мама его нам жить не мешала. Вредничала в меру. Слишком сильно любила сына и оправдывала все его слабости, но жить мне это не мешало.

Первого ребенка я родила еще до получения диплома об окончании колледжа.

Счастливы были все, ведь родился долгожданный мальчик, Асхаб. Заботы о сыне, работа в гимназии, обычные бытовые проблемы вытеснили мои мечты об Азии. Я смирилась, что другой жизни мне не увидеть, но несчастной от этого не стала.

Сыну уже исполнилось пять лет, когда я подарила ему сестер-близняшек. Дочерям муж радовался не так искренне, они же уйдут в чужой дом. Сыновья - вот сила тайпа. А для меня прибавилось домашних забот и, радости от материнства стало втрое больше.

Заработной платы мужа нам уже не хватало, и я вышла на работу, но проработала только несколько лет, когда снова пришлось уйти в декретный отпуск. Четвертому ребенку, третьей девочке уже откровенно были не рады и отец, и бабушка. А у меня на эмоции не было времени. Пеленки, распашонки, детские инфекции, дорогие подгузники, домашние задания со старшими детьми, уборка – все это медленно отдаляло меня от все еще живущего в беззаботной молодости мужа.

Он за двенадцать лет брака совсем не изменился, так же медленно пил чай, намотанной на спичку ватой вычищал каждую пылинку с туфель, запоями читал книги, и рисовал планы будущего дома. А я порой удивленно смотрела него, задаваясь вопросом, может он мне и не муж вовсе, а ребенок, но по своему инфантильному поведению он даже на старшего сына не тянул.

11. Семья.

11. Семья.

В супермаркет я приехала на электробусе, когда прогуляла на час больше выделенных мне четырех часов рабочего дня. Я уже готовилась к увольнению, и подумала, что тратиться еще раз на такси будет глупо.

В магазине было многолюдно, и две кассы с нагрузкой не справлялись

- Ливия, тебя где носит? Быстро за кассу! – Как я поняла с этих слов Рамзанхана, мое увольнение откладывалось на неопределенный срок.

В девять часов входные двери магазина закрылись. И нам с девочками пора было приниматься за уборку. Вместо уволившейся месяц назад уборщицы, найти замену которой администрация даже не пыталась. А зачем, если все работники и так приводили в порядок свои рабочие места? Сейчас и платить дополнительно им за это никто не собирался.

Но сегодня я поняла две вещи: добросовестность и скромность ценится только в сказках, и меня не уволят в любом случае. Я же работаю за двух кассиров, если я хочу отстоять свои права, сейчас самое удачное время. Настроение-то у меня было самое боевое.

Схватив свою сумочку я, в первую очередь, проверила по приложению в телефоне пришла ли моя дневная оплата в полном размере. А потом направилась к выходу из магазина.

- Ливия, а уборка? Сегодня ты полы должна мыть, а мы подметаем и убираем пыль. – Окликнула меня одна из кассирш, и сразу обозначила мои обязанности, чтоб я не отделалась легко, схватив веник.

Я уже открыла дверь, но все-таки решила ей ответить.

- Пусть убирают те, кто видит в этом свое призвание. А я кассир. На другую работу не нанималась.

И, конечно, на последовавшие за моими словами возмущенные вопли, к нам подошел Рамзанхан.

- Почему убирать не будешь? Раньше же убирала! – Нахмурившись, спросил он. И при этом говорил все громче. Но меня сейчас криком подавить было невозможно. Я и сама была готова кого-нибудь облаять.

- Рамзанхан, я давала вам время, найти нового работника. Но вы не справляетесь со своим обязанностями и не ищите ни уборщицу, ни кассира на вторую смену. А я больше убирать не собираюсь, и с завтрашнего дня у меня будут два выходных после двух рабочих дней. Как и у всех кассиров. – Уже выйдя из магазина, я через порог сказала.- Если вдруг вы меня уволите, сообщение прислать не забудьте, чтоб после двух своих законных выходных я сюда не тащилась.

Можно бесконечно задаваться вопросом, почему человек наглеет. И чем больше ты ему уступаешь, тем больше он требует повторных уступок. Рамзанхан был очень удивлен моими словами и бегством от уборки. Но время моих уступок неожиданно закончилось.

Возле магазина меня уже ждал в своей машине старший брат, Салман. Он всегда отвозил меня после работы домой. Мы уже отъезжали со стоянки, когда я заметила, как и все другие работники выходят из нашего супермаркета. Слишком мало прошло времени, чтоб они успели закончить уборку, значит, я подала всем дурной пример. Рамзанхану придется самому сегодня шваброй махать. Или срочно найдется человек для этой работы.

- Ливия, что-то ты сегодня совсем никакая. – Заметил брат, когда уже остановил машину возле моего дома.

- День был непростой. – Я подумала, может, будет лучше про измену мужа рассказать ему. Но быстро избавилась от глупых мыслей. Брат же сразу расскажет папе, папа настоит на немедленном суде и наказании зятя. А Хас легкого наказания не заслужил.

- А где твой пакет, на работе забыла? – Спросил Салман, когда я уже вышла из его электромобиля.

Действительно, сегодня впервые я шла домой без покупок. Каждый вечер я на половину дневной оплаты покупала продукты домой. Всегда брала фрукты для детей, но дома у нас оставались яблоки и мандарины. Для свекрови покупала ее любимые хлебцы и сыр, всегда разный, только в небольшом количестве. А мужу приносила разнообразную выпечку. Вот и раскормила его на свою голову.

- Сегодня, братишка, я, вообще, без сумки. – Ответила на вопрос. И помахав отъезжающей машине, развернулась к дому.

В это время меня, как всегда, встречали у двери мои дети. С криками, поцелуями, доносами на дневные безобразия друг друга. Обычно, подавая мне тапочки, они забирали пакет, который быстро разбирали. Но сегодня я ничего не принесла. Как ни странно, первой возмутилась моя свекровь:

- Сумку забыла на работе? А, Ливия? Хорошо хоть голова не снимается, и ее бы где-нибудь оставила.

Я не отреагировала на ее слова и направилась в свою с мужем комнату. Надо переодеться, чтобы хоть немного расслабиться. Хас, как всегда в это время, лежал на кровати и читал.

- Чайник поставила? Что к чаю? – Не отрываясь от страницы, спросил он.

Находиться в одном помещении с ним было так же неприятно, как с незнакомым человеком. И переодеваться в его присутствии я точно не смогу.

- Чайник не поставила. После семи не ем. А к чаю будет то, что ты принес.

Он буквально подпрыгнул на кровати и сел, отложив книгу. Не то что бы я говорила агрессивно, но подобного холодного тона в общении с мужем я себе никогда не позволяла. Даже споря с ним, а в последнее время споры случались все чаще, я была уважительной. Свои претензии излагала спокойно и последовательно, не закатывала истерик, не срывалась на нем свое плохое настроение. А надо было!

- Что-то случилось? – Всматриваясь в меня, спросил Хас.

Я не стала переодеваться, просто скрывшись за раскрытой дверцей шкафа сменила платок на более легкий и, распустив тугую косу, отпустила волосы под платком.

- Ливия, ты сегодня была в гимназии? Тебе кто-то что-то про меня сказал?

Вот и шапка, что на воре горит синим пламенем. Хотя до чего же он докатился, если о его поведении мне могли нажаловаться в гимназии?

- А что мне должны были сказать? – Спросила в ответ.

Он засуетился, неуклюже встал.

- Ничего. Только ты странная сегодня.

Изменять он не боится, даже зная, что по Таухиду супружеская измена приравнивается к умышленному убийству и наказывается смертью. Но боится, что я об этом узнаю. Хотя в обычном случае, стоит одному из супругов узнать об измене другого, и последует немедленный суд и казнь.

12.  В магазине без Ливии.

12. В магазине без Ливии.

Афзал Чайтонгов пришел сегодня в магазин, чтобы просто посмотреть на голубоглазую работницу с третьей кассы. Но ее место сегодня занимала другая женщина. Он несколько раз обошел ряды магазина и забросил в продуктовую корзину только несколько пачек чая. Со вчерашнего дня все его мысли и, почему-то, мечты были об этой женщине. Чужой жене и многодетной матери.

Хотелось оставить корзину на полу и уйти, тем более на сегодня никаких работ по заказу с его участием запланировано не было. Ему вообще не нужно было сюда заходить, чтобы не примелькаться и не наследить на камерах. Афзал даже козырек кепки натянул ниже на лоб. Но его уха неожиданно коснулся разговор нескольких женщин, одетых в униформу супермаркета:

- Такая тихоня, а вчера заявляет, что уборка - это не ее призвание.

- Так и сказала?

- Прикинь! И еще Рамзанхану нагрубила.

- Да ладно!

- Ее уже уволили, наверно.

- А я слышала, что она себе выходные взяла. Впервые за три месяца. И уборщицу в магазин наняли благодаря Ливии.

Он невольно улыбнулся, значит, не просто так голубоглазка ему понравилась. Характер в ней есть. И гордость за эту, только раз виденную им женщину, распирала его так сильно, что он даже насторожился. Она же посторонний ему человек, почему его так ломает? Может, он просто отвык от малой Родины. Привык к другому типу женщин. И это закрытая отстраненная девушка его просто привлекла своей таинственностью. Хотя какая может быть таинственность в кассирше? Сейчас за кассами стоят три девушки и ни одна из них его не привлекает.

Афзал подошел к третьей кассе, чтобы расплатился за две пачки чая, но вперед его проскочили три гимназиста.

- Воши, не держи обиды, мы спешим. – Быстро проговорил один из подростков и обратился к кассирше. – Сестренка, а где Ливия? У нее обед?

- Нет. – Коротко ответила кассирша.

- Ливия сегодня будет работать на кассе?

- Здесь не справочная.

- Но она сейчас на работе?

- Не знаю. – Девушка за кассой была немногословной.

А Афзалу стало интересно, что здесь происходит и зачем этим мальчишкам понадобилась Ливия. И он тихо стал наблюдать за происходящим.

- А что вы знаете? – Ударив раскрытой ладонью по прилавку, психанул мальчишка.

- Я знаю, что вы тратите мое время. Если ничего не покупаете, отойдите в сторону. Или я позову Рамзанхана. – Заломив брови, проговорила девушка и уставилась на них в ожидании.

- Азамат, пойдем, - потянул его невысокий парень с надвинутым на лицо капюшоном.

А тот, кого назвали Азаматом ударил ногой по ножке прилавка.

- Азамат, дай я поговорю. – Сказал уже третий подросток и, откинув с головы капюшон, обратился к девушке:

- Сестренка, Мира и Милости Вам от Царя Вселенных. – Широко улыбаясь и сияя, как светодиодная лампа, поприветствовал он неприветливую девушку.

- И вам Мира и Милости Вам от Царя Вселенных, - ответила кассирша, потупившись.

- Нам очень нужна Ливия по очень важному делу. Мы с четвертой гимназии, и только на время обеда вырвались сюда. Подскажите, пожалуйста, где сейчас Ливия. Мы не поднялись к администратору, а подошли к вам, потому что вы показались нам самой доброй.

Афзал смотрел на этого велеречивого парнишку и не мог понять, это, действительно, парень? Слишком он был красивым, больше похож на переодетую девчонку. Слишком длинные для парня волосы. Еще и цвет как будто ненастоящий. А глаза такие, что даже кассирша от них оторваться не может. Хотя манера говорить, жесты, движения у этого подростка и были мальчишескими.

- У Ливии два выходных. Через день она должна выйти на работу, - наконец, поделилась информацией кассирша. Парнишки поблагодарили ее и отошли в сторону.

Быстро расплатившись за пару пачек чая, Афзал последовал за этими подростками.

Они стояли на улице возле магазина и спорили, как им добираться до гимназии.

- На такси быстрее, - сказал тот, что добыл информацию у кассирши. – Ахматхан и так нас убьет, надо спешить.

- Сулейман, на смерть спешить не надо, - возразил Азамат. – Я не хочу деньги на такси тратить. Пойдем на остановку.

- Я за такси, ненавижу электробусы. - Возразил третий парнишка. - Тем более, покойникам деньги уже не нужны.

В голове Афзала созрел интересный план и он подошел к гимназистам. Схватив того, кто стоял ближе, за предплечье, он строго спросил:

- Кто такие? Почему не в гимназии? – Первым порывом подростков было сбежать, но они устояли на месте.

- Воши, мы по делу приходили. – Ответил самый высокий в компании. И протянул руку для пожатия. - Мира и Милости Вам от Царя Вселенных. – И после ответа Афзала продолжил. – Я Маркинхоев Сулейман, а это мои братья Азамат и Адам. Мы уже шли на остановку, чтобы поехать в гимназию. Мы в четвертой гимназии учимся.

- Давайте я вас подвезу, - предложил Афзал, и подростки сразу согласились.

Уже в электромобиле они спокойно поговорили. И Афзал узнал, что подростки учатся в десятом классе, хотя были еще слишком маленькими для учебы в старшем классе. Они хотели, чтобы Ливия Владимировна была их учителем и договорились, чтобы ее пригласили на работу. А сегодня пришли спросить у нее, почему она отказалась от работы в их гимназии.

Высадив подростков возле дверей гимназии, Афзал подумал, что они ему солгали. Как они могли договориться, чтобы им пригласили учителя по заказу? И для десятого класса они слишком маленькие.

Отъезжая от гимназии он уже думал о работе, для которой его и наняли. И эта работа казалась ему намного приятнее от того, что уже через день за третьей кассой снова будет стоять голубоглазая Ливия.

13. Выходные.

13. Выходные.

Я нагло отдыхала целых два дня. Мое безделье определила как наглость свекровь. Но я не обращала на нее внимание.

Я, вставая с кровати, уже наслаждалась первыми за три месяца выходными, и я могла провести их с детьми. И так хорошо совпало, что мой второй выходной выпал на субботу. У моих детей тоже был отдых.

Мы вместе спали до девяти часов утра. Даже Асхаб перебрался к нам в комнату, что бы полежать на кровати и рассказать свои тайны. Проснувшись, я не заставила детей сразу вставать. Я принесла в их комнату упаковку с маленькими рулетами, молочный коктейль и стаканы с трубочкой. Мы с детьми наслаждались едой и общением.

- Мам, с тобой так хорошо! В моем классе ни у кого мама не работает. Может, тоже дома останешься? – Выдал мне сынок. И старшие дочки его поддержали.

- Скоро я обязательно буду больше времени проводить дома, - торжественно пообещала я им.

Но ночью дома разгорелся настоящий скандал. Хас со своей матерью в голос возмущались моим неправильным поведением, ленью и плохим примером, который я подаю детям. И особенно они упрекали меня письмом, которое я написала в Управление образования.

В общем, они напросились сами. И я высказала им все, что накопилось на моем сердце за последние годы. Только смогла удержаться и не коснуться темы измены Хаса.

Но о том, что он не обеспечивает семью и вынудил меня написать это письмо, я сказала.

И о том, что бабушка у моих детей не заботливая, я так же сказала.

Еще я сказала, что во время беременности буду жить отдельно от мужа, в комнате с детьми. И что загружать себя работой не стану, я также упомянула. И обещала, что схожу к имаму и вынесу происходящее в нашей семье на его суд, если я не буду получать полагающихся мне по Таухиду заботы и обеспечения от мужа.

И стоило мне выплеснуть на них все это, как они вполне миролюбиво заметили, что я такая нервная из-за моего положения, и они потерпят, пока я не рожу и стану прежней Ливией.

Не стала их разубеждать. Сейчас мне было выгодно оправдывать свое поведение беременностью

Потому что ночью, порывшись в сборниках законов последователей Таухида, я узнала, что обязана подать на мужа в суд за измену. Если, зная о его грехе, я продолжаю жить с ним, как жена, я считаюсь такой же блудницей, как и он.

Поэтому я не могу позволчть Хасу касаться меня, а значит, спать я должна отдельно. Перед ним, как перед посторонним мужчиной, я обязана ходить покрытой и, самое важное, я не могу оставаться с Хасом одна в комнате. Мы отныне чужие люди. И я была готова к таким переменам в своей жизни.

14. Снова на работе.

14. Снова на работе.

За два выходных я успела отвыкнуть от кассы. Рабочее место мне казалось слишком тесным и неуютным. Витрина напротив – вызывающе яркой. А коллеги - чужими и недружелюбными. Но новость, что в магазин наняли уборщицу, меня порадовала.

- Ливия Владимировна, Мира и Милости Вам от Царя Вселенных. – Первыми покупателями были мой бывший ученик со своей мамой. Они поставил передо мной на прилавок полную корзину. – А вы когда вернетесь в гимназию? У нас никто не ведет кружок по правилам дорожного движения. Без вас скучно.

Сказала мальчику, что пока я изучаю торговлю. И, может быть, когда-нибудь я вернусь в гимназию и буду вести кружок о правилах организации торговли.

День шел своим чередом. По воскресеньям обычно покупателей бывало не слишком много, у кассиров хватало времени немного отдохнуть между клиентами магазина, вытереть пыль на полках с шоколадными плитками и заполнить опустевшие ячейки с этим лакомством.

- Ливия, поднимись к Рамзанхану, - сказала мне работница молочного отдела, - он тебя ждет.

Я не торопясь пошла на второй этаж. Администратор кивком головы пригласил меня сесть.

- Ну, что, отдохнула?

- Еще бы один денек, и отдых удался. – Ответила, поморщившись. - А так только постирать, убраться и наготовить еды впрок успела.

Ответ ему не понравился, работники его магазина должны всегда быть готовы к трудовому подвину и совершать его с запредельным энтузиазмом. Так я вначале и работала. Но премии это мне не принесло, поэтому энтузиазм медленно сошел на нет.

- Ливия, слышала, что здесь вчера произошло? – Спросил Рамзанхан уже по делу.

- Нет.

- Как не слышала? Никто ничего не рассказал?

- А, вы о новой уборщице? Я очень рада, что вы ее наконец-то наняли. – Честно сказала ему.

- Я о скандале, - отмахнувшись, сказал он.

- О скандале мне ничего рассказать не успели, я же за кассой стою. И все работают, на разговоры времени нет.

- Вот слушай, - я поняла, что мне нужно подготовиться к долгому разговору. Который раз ловлю себя на мысли, что мечтаю, чтобы все мужчины онемели. – Приходит вчера один покупатель. Набирает товара почти на двадцать тысяч, сумки с его покупками стоят от прилавка до самого выхода. Потом неожиданно он придирается к сроку хранения уже пробитого стаканчика сметаны. Кассир ему в ответ грубит. И что?

- Что?

- Он отказывается оплачивать товар! Мало ему этого, так он еще поднялся ко мне и написал жалобу на грубость работников моего супермаркета. Не на одного кассира, а на работников! – Рамзанхан ждал сочувствия. А я просто кивала, поддерживала я только коллектив.

Покупатели и сам Рамзанхан давно мне надоели. А вот коллег было искренне жаль, наша зарплата не оправдывала потраченного здесь времени и сил. Мы работали здесь только потому, что выбор вакансий в городе был небольшим, и все вынужденно держались за свои места.

- Я к чему веду. – Многозначительно продолжил Рамзанхан. – Со всеми остальными работниками я уже говорил. И всем сказал, чтобы покупателям никто грубить не смел. И не перечили им. Если клиент сложный, сразу вызывайте меня. За утраченную прибыль я буду вас штрафовать.

Настроение испортить администратор мне смог. И продолжил трепать нервы, рассказывая, какая у него сложная работа и как с каждым днем падает доход.

Наконец, я смогла вернуться за рабочее место.

- Мира и Милости Вам от Царя Вселенных, Ливия Владимировна. – Я удивленно заметила перед прилавком Азамата, ученика из новой гимназии. - Правда, что вы отказались работать с нами?

- Правда, но я не с вами отказалась работать. График работы в гимназии мне не подходит. – Ответила ему.

- А здесь график хороший?

- Здесь у меня два выходных через каждые два рабочих дня.

- Нам бы такой график учебы. - Улыбнулся подросток. - Мы скажем директору, чтобы он поставил вам удобный график. Тогда вы согласитесь работать в гимназии?

Он пристального взгляда этого мальчика мне стало не по себе.

- Не знаю, Азамат, вряд ли директор будет перекраивать расписание в гимназии из-за меня, - я уже просканировала несколько принесенных им контейнеров с сухофруктами и взвесила яблоки.

Азамат оплатил счет и отошел в сторону.

Его место занял другой ученик из того же класса, один из близнецов с первой парты. У него в корзине лежали только три груши

- Здравствуйте, мы уже были уверены, что вы согласились на работу с нами. Даже подготовились к уроку по истории. Я параграф о распространении Таухида выучил. – Сказал парень.

- Сожалею. Но знания, в любом случае, лишними не будут. Они вам на экзаменах пригодятся. – На мои слова парень кивнул и попросил подать четыре шоколадных батончика, оплатил все и встал возле Азамата. Я заметила, как он две конфеты передал ему.

А возле прилавка уже стоял второй близнец, староста класса:

- Мира и Милости Вам от Царя Вселенных. Ливия Владимировна, наш класс не доставит вам лишних хлопот. И историю мы любим. Я всегда буду участвовать в выездных соревнованиях по тем предметам, на которые вы укажите. - Говорил он, пока я пробивала и паковала в бесплатный пакет несколько апельсинов и две шоколадные плитки. И стоило ему отойти, как его место занял Ахматхан.

Его корзина была наполнена с горкой, что даже держать ее пришлось по краям, а не за ручки. Он набрал различных напитков, бутербродов, йогуртов, творожков и нарезных колбас с сыром.

- Мира и Милости Вам от Царя Вселенных. Мы в парк отдыха идем. – Объяснил он выбранные собой продукты. – А так мы правильно питаемся: первое, второе… и все свежее.

Все они были симпатичными и, по-своему, милыми мальчишками, или, правильнее сказать, парнями. Только я не могла понять их настойчивости. Зачем они пришли ко мне в магазин и занимают кассу, и рассказывают то, что меня не касается?

- Ахматхан, она не понимает, почему мы к ней прикопались. – Услышала я шепот зеленоглазого. Он стоял за спиной рыжего, прижавшись к нему и, вытянувшись, что-то еще говорил ему на ухо. А потом вышел из-за спины друга и сказал мне:

15. Разговор с директором гимназии.

15. Разговор с директором гимназии.

Я узнала Ахмеда Расуловича, директора новой гимназии сразу, как только он направился к моей кассе. Высокий, красивый, светлый, слишком молодой для занимаемой должности. Он поздоровался и сообщил, что отпросил меня с работы на час. И предложил поговорить в более удобном и спокойном месте. В ближайшем ресторане.

Скоро у меня должен был начаться обеденный перерыв, а идея поесть не в столовой магазина меня только порадовала.

И вообще, меня впервые в жизни пригласили в ресторан. Ехать туда одна с посторонним мужчиной я не могла, да нас бы в помещение не впустили, не проверив, кем мы друг другу являемся. Но с Ахмедом Расуловичем приехала его жена Диана Мстиславовна, занимающая в гимназии пост заместителя директора по учебному направлению. А так же с ними был еще один мужчина, которого мне не представили.

В ресторане нас проводили в отдельную кабинку, которая выглядела скорее как комната в зажиточном доме. Светлая, просторная, с круглым столом с скатертью и занавесками под цвет. Мы расселись удобно и сделали себе заказ. Так как меня пригласили, а, значит, платили за меня другие, я заказала себе любимую форель, несколько видов салата и изумительное шоколадное пирожное с прослойкой из апельсина.

Беседа у нас завелась, как ни странно легкая и интересная, директор рассказывал истории об Азии, в которой он, по его словам, бывал не один раз. Ахмед Расулович с Дианой Мстиславовной бывали и в Аравии, куда уже совершили паломничество. Только мне одной было нечем хвастаться. Не о другом же мире мне рассказывать?

После того, как мы справились с едой, а к этому времени мне уже пора было возвращаться в супермаркет, Ахмед Расулович сказал:

- Ливия Владимировна, не следите так за временем. Вы свободны сегодня от работы на несколько часов. И давайте я расскажу, по какой причине вы нам так нужны.

Именно это я и хотела больше всего узнать, поэтому приготовилась внимательно его слушать.

- Ливия Владимировна, вы не просто образованная и грамотная женщина, вы умный и интересный человек. А нам нужен для учеников десятого класса не просто педагог, но и воспитатель. А гимназисты, как вы заметили, у меня своеобразные… Вы достаточно взрослая, чтобы ничего лишнего не позволить вашим воспитанникам. А так же вы замужем и у вас дети, так что сами парни не посмеют о вас даже мечтать. При этом вы достаточно привлекательная и слабая с виду, чтобы вызвать к себе симпатию учеников и их желание вас защищать. Иногда просто желание поднять настроение любимому педагогу заставляет детей браться за изучение скучных параграфов. И вся информация, которую мы о вас собирали, свидетельствует о том, что вы морально устойчивая, серьезная и глубоковерующая женщина, значит, не позволите своим ученикам перейти границы дозволенного.

Я не представляла, как в обществе талтаев и последователей Таухида быть легкомысленной, распущенной и неверующей. Здесь же строгие законы, нарушая которые не миновать болезненных телесных наказаний. Супружеская измена грозит смертью, блуд не вступивших в супружество людей наказывается десятками ударов плетью. За воровство отрубают руку, если только украденная тобой еда не жизненно необходима. И после наказания преступнику находят посильную работу. За преднамеренное убийство, надругательство, лжесвидетельство, вероотступничество – смертная казнь. Таких мер, как исправительное тюремное заключение в Российской Империи для последователей Таухида не существует. Но активно применяется в воспитательных целях исправительный труд, поэтому наша губерния, где последователи Таухида проживают в подавляющем большинстве, самая чистая и ухоженная в Империи.

- Значит, - спросила я Ахмеда Расуловича, - я интересую вас только как педагог?

- Не только. Вы нужны нам как воспитатель, как пример. Детям необходим перед глазами пример нормальной семейной жизни. А у вас хорошая семья - муж, дети. Как классный руководитель вы будете много общаться со своими учениками, и им это общение необходимо. Для всех людей обычно таким примером бывает мать или ближайшая родственница. Но большинство наших воспитанников сироты и полусироты, а другие из семей, переживших тяжелую трагедию. Им нужен образец, который они впоследствии смогут перенести в собственную жизнь. Они же не вечно в гимназии просидят.

Ахмед Расулович предложил мне на этот год, от которого, кстати, остались только шесть учебных месяца, стать классным руководителем десятого класса, преподавать им Историю Отечества и Всемирную историю. А пройдя онлайн курсы, взять также часы по обществознанию. По всем этим предметам вести и кружки, и дополнительные платные занятиями. А самое главное - график предложили такой, что о подобном даже мечтать было слишком большой наглостью. Только четыре рабочих дня в неделю.

Все это было слишком хорошо, чтобы не оказаться сыром в мышеловке. Но даже если это предложение не было сильно приукрашено, они же не знали моей реальной семейной ситуации. Какой я пример счастливой жизни с мужем? Меня от Хаса тошнит. И после родов, я, скорее всего, с ним разведусь. И вот еще – роды. Я смогу работать только до марта месяца, а дальше уйду в декретный отпуск.

- Мне нужно подумать, обсудить этот вопрос мужем. – Сказала я необходимые слова, но ничего с Хасом обсуждать не собиралась. Более того, я уже решила, что откажусь от этого более чем щедрого предложения. Почему-то, моя касса мне казалась сейчас самым подходящим мне местом работы.

Ахмед Расулович оставил мне номер телефона, чтоб я могла сообщить ему о своем решении, но кажется, он понял, что его предложение меня не заинтересовало.