Привязанная. Узел Страха

Глава 1. Там Лилии Цветут...

Лилии... Я ненавидела этот запах.

Он преследовал меня в каждом кошмаре. Кошмаре длинною в две жизни.

И только здесь, в плену, я вспомнила. Память вернулась.

Седьмой уровень. Земля.

Микроавтобус, забравший нас на последней остановке города, мчался по шоссе в сторону элитного дачного поселка, оставляя за собой желто-серые клубки пыли. Внутри было немного душно, и я попыталась открыть форточку, но тщетно: замок заклинило.

— Девушка, вы не могли бы открыть форточку? Очень жарко. У меня, к сожалению, не получается.

— Да, конечно, — ответила она тоненьким, больше похожим на детский, голосом и, привстав на цыпочках, открыла верхнее окно.

Она была худощавая, маленького роста, с длинными и такими же, как у меня, медными волосами, багровыми бровями и ресницами, из-под которых невозможно было не заметить ярко-зеленые глаза. Ее черты чем-то напоминали мои, но были более резкими. На лице был приличный слой косметики — даже для вечернего макияжа, на мой взгляд, было перебором. Такое чувство, что она намеренно старалась казаться старше, чем есть на самом деле.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Меня зовут Верея.

— А я — Виктима. Можно просто Вика. А вы тоже на работу, Верея?

— Да, официантом. А вы?

— Тоже, — девочка откинулась на спинку кресла и жалобно, как котенок, вздохнула.

— Послушай, Вика, а если не секрет, сколько тебе лет?

— Двадцать, а что? — быстро ответила она и опустила голову, делая вид, что роется в телефоне.

— А если честно?

— А если честно, это не ваше дело! — огрызнулась она, отворачиваясь к окну.

— Послушай, Вика, это не мое дело, конечно, но поверь мне, я не собираюсь тебя сдавать, а наоборот, помочь. И я никогда не осуждаю людей, которые пытаются выжить. Понятно, что ты едешь работать не от скуки.

Вика огляделась по сторонам и сжала губы, все еще не решаясь. Но потом опустила глаза и еле слышно прошептала:

— Мне четырнадцать. Только никому не говорите, пожалуйста. Мне очень нужны деньги. Я хочу уехать из этого города, поступать.

— А родители где твои?

— Нет у меня родителей. Мама умерла. Я живу с отчимом. После того, как ее не стало, пить он начал, а как выпьет, то крыша у него совсем едет.

— Вика, а давай так. После этой работы приезжай к нам. А через несколько недель я вместе с тобой поеду и помогу тебе устроиться в новом городе.

— Зачем вы мне помогаете?

— Просто так. Потому что хочу помочь, — пожала плечами я.

— Странная вы какая-то... Вы же меня совсем не знаете, а вдруг я воровкой окажусь?

— Не окажешься. Воровки официантками не подрабатывают. Да и брать у нас нечего, — улыбнулась я.

— Спасибо, я подумаю, — ответила она и отвернулась к окну.

От форточки было мало толку, и уже другие пассажирки начали возмущаться и просить водителя включить кондиционер или где-нибудь остановиться и купить воды. Водитель ухмыльнулся и сообщил, что кондиционер не работает и поблизости нет ни одного магазина, но он везет на виллу провизию и предложил нам лимонад. Всех настолько утомила жажда, что мы сразу согласились.

Лимонад был хоть и прохладный, но немного горьковатый на вкус. Но было так жарко, что никого это не смутило, и почти все девушки залпом выпили все содержимое бутылок. И еще, мне показалось немного странным, что крышка как будто была не очень плотно закупорена. Решив, что не буду накручивать себя по пустякам, я, как и все, не стала вредничать и влила содержимое в пересохшее горло.

***

Открыв глаза, я поняла, что стою босиком на каменном полу. Голова все еще кружилась, и с непривычки ничего невозможно было рассмотреть — в помещении был тусклый свет. Мои руки и ноги затекли, и когда я попыталась пошевелиться, то обнаружила, что запястья и лодыжки были привязаны к столбу. От резкого запаха сырости, мочи и сырого мяса к горлу подступила тошнота.

Через несколько минут зрение привыкло к тусклому свету, и я осторожно осмотрела помещение. Огромный подвал без окон, с высоким потолком, больше напоминал древнеримскую цистерну. Только вместо воды каменный пол был покрыт багровыми лужами, стекающими по стенкам каменных колонн. К столбам повсюду были привязаны изуродованные мужчины и женщины, истекающие кровью, струившейся по небольшим канавкам к алтарю.

От ужаса по моему позвоночнику заструились капли пота. Закрыв глаза, я опустила голову и попыталась собраться с мыслями, но они разбегались в разные стороны. Внезапно я услышала тяжелые шаги, и моя голова откинулась назад от резкой пощечины.

— Очнулась? — Передо мной стоял высокий грузный мужчина с мясистым лицом, с безразличными стеклянными глазами.

— Что здесь происходит? — закричала я.

— Заткнись! — Громила изо всех сил ударил меня кулаком в живот. От боли и неожиданности у меня перехватило дыхание, и я закашлялась. Он одним рывком сорвал с меня одежду, вытащил нож и сделал несколько надрезов на коже моих рук и ног. Кровь багровым ручейком начала медленно стекать по моему телу прямиком на каменный пол. Запах и вид собственной крови вызвал тошноту, и меня начало рвать. Громила скривился и поспешил удалиться.

Глава 2. Азбука Морзе

Восьмой уровень. Сервитус.

Я резко проснулась от удушающего запаха: лилии, приторные, тяжелые... Как же я их ненавижу!

Вспышки памяти мелькали одна за другой. Это был не сон. Это — стертая глава моей прошлой жизни на Земле.

Почему у меня восстановился этот отрезок из памяти только здесь, на восьмом уровне? Так, вспоминай, Верея. Космический полет на Калдиум, мы возвращаемся на Семиру, в нас врезается астероид, и мы вынуждены сесть обратно на планете. Идан ранен, я его перевязываю, утром иду за водой, и меня похищают.

Потом я оказываюсь на Сервитусе, там одна из рабынь стрижет мои волосы наголо, чтобы скрыть, что я озаренная. Женщина оказывается моей пропавшей бабушкой.

Дальше что? Утром нас повезли на рынок, где меня пытался купить какой-то работорговец, но в это время появляется правитель — низкорослый, полноватый мужчина с жуткой безгубой ухмылкой. Даже не ухмылка, а ровный штрих на лице, будто рта нет совсем, только темная щель...

От одной мысли и его образа по моей спине пробежал холодный пот. Приступ сильной тревоги и паники непроизвольно заставил трясти мое тело. В ушах набатом отстукивал стук собственного сердца. От нехватки воздуха я начала задыхаться и хватать ртом жалкие клочки и без того душного пространства. Липкий пот был настолько обильным, что казалось, я лежу не на матрасе, а в луже воды.

Чувствуя, что теряю самоконтроль, я, закрыв глаза, попыталась сосредоточиться на своем дыхании и, сделав глубокий медленный вдох через нос, наполнила воздухом живот. Затем, на секунду задержав дыхание, осторожно выдохнула через рот. Сердечный ритм слегка замедлился.

Так, теперь нужно постараться сфокусироваться на чём-то. Я осторожно открыла глаза и уставилась в потолок на болтавшуюся на шнуре лампу, продолжая ритмично дышать. Через несколько минут я успокоилась и окончательно пришла в себя.

Что это было? Похоже на приступ панической атаки. Так, сейчас не время. Об этом я подумаю потом. Хорошо, что мне хватило ума брать уроки целительства у мастера Вита.

Встав с кровати, я обнаружила, что нахожусь в помещении, напоминающем казарму с двухъярусными койками. Серое постельное белье, как и объемный бесформенный балахон на мне, были старыми, но относительно чистыми. На небольшом прикроватном столике стоял кувшин с водой и стакан. Я быстро наполнила его и залпом выпила.

Вдали послышались шаги. Ко мне приближались две женщины в таких же серых бесформенных балахонах. На их шеях я заметила ошейники.

— Проснулась? — спросила одна из них.

— Где я?

— Ты находишься на плантациях господина Флоса, нашего хозяина. Теперь ты его собственность. Он купил тебя на рынке.

Мир будто хлопнул дверью. Я стояла, пытаясь осознать услышанное, но в голове звенела тишина. Собственность. Это слово ударило сильнее, чем пощёчина. Меня не просто увезли, не просто похитили — меня продали, как вещь, как предмет, как пустоту без имени.

К горлу подступил ком. Я не позволила ему выйти. Вдох. Выдох. Нет. Я никому не принадлежу. Пока мой разум ясен, пока я могу хоть что-то решить — я свободна и найду выход.

— Он правитель? — уточнила я.

— Нет, — вздрогнула она. — А почему ты подумала, что тебя купил правитель?

— Там, на рынке, я видела его около своей клетки и подумала...

— Хм, понятно, — пожала она плечами. — Вчера на площади был взрыв, и торговлю свернули, боясь повторного нападения. Все хозяева сразу разъехались по домам.

— Взрыв? — удивилась я.

— Да, последнее время участились... — Она хотела добавить еще кое-что, но другая женщина незаметно наступила ей на ногу.

— Сейчас иди за мной, поешь, а потом я покажу тебе место твоей работы. Хозяин сказал, чтобы тебя пристроили на кухню. Будешь помогать поварихе и подавать на стол рабочим.

К горлу подступила внутренняя волна протеста, но я не позволила ей выпрыгнуть наружу. Спорить о правах с такими же пленницами бессмысленно. Для начала нужно осмотреться, чтобы понять мои дальнейшие действия. Кивнув головой, я поправила марлевый платок на голове и заглянула под кровать, под которой обнаружила свои ботинки. И облегченно вздохнула: хоть их оставили!

Кухня напоминала скорее огромную беседку: с одной стороны — длинная столешница с вмонтированными раковинами и примитивной плитой, из которой пахло дымом и пережаренным жиром. Посередине открытой столовой стояли грубо сколоченные деревянные столы и потертые скамейки.

Воздух был пропитан ароматом варёных овощей, сгоревшего лука и дешёвого масла. Где-то в углу потрескивал огонь — судя по запаху, в дровах прятался мусор или тряпки. Жар от плиты разливался волнами, заставляя кожу на лице чуть натягиваться. Капли пота быстро проступили у висков, прилипая к платку.

Над ухом жужжала муха. Кто-то вдалеке громко уронил металлическую кастрюлю — она с грохотом покатилась по полу. Я вздрогнула и машинально прижала руку к животу. Сердце, ещё недавно загнанное в панику, теперь било глухо, как под подушкой.

Пол под ногами был липким, ботинки то и дело прилипали к камню. Я чувствовала, как напряжение скапливается в плечах — тело всё ещё помнило утреннюю тревогу, даже если разум пытался включиться в реальность.

Глава 3. Пустыня

Раскаленные пески, успевшие накалиться за день, волнами струились по бледно-жёлтым ложбинам. Бесконечная вереница барханов погружала в абсолютное безмолвие, окутавшее полдень. Будто я застряла в вечности, один на один с этой суровой, равнодушной пустотой.

Погони не было. Или решили, что я не стою поисков и пустыня меня сама убьет, или же меня ищут не в том направлении. Но пока, во всяком случае, меня никто не преследовал.

Вдали, словно волны бесконечного океана, расстилались песчаные горы. Палящее солнце безжалостно обжигало даже сквозь плотную ткань. От жары и духоты пересохло горло: приходилось аккуратно расходовать воду, так как запасы пополнить пока не было возможности.

Поднявшись на один из барханов, я осмотрелась по сторонам и от радости чуть не потеряла равновесие: на горизонте замаячил горный массив. Дрожь облегчения пронеслась по телу — словно кто-то протянул руку помощи в этом аду.

С западной стороны виднелось небольшое ущелье с навесными, почти неприступными склонами, и я, спотыкаясь и оступаясь, из последних сил поспешила туда, прочь от колючих лучей.

Каждый шаг давался с трудом — ноги подгибались, перед глазами плыло, а сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди.

Наконец, укрывшись в тени, я обессиленно опустилась на колени и прикоснулась лбом к тенистой стороне скалы. Живительная прохлада мягко окутала мое тело.

Силы ушли мгновенно — как будто держались на чистом упрямстве. Тело дрожало от усталости, ноги подогнулись, и я рухнула на горячий, но уже не обжигающий песок.

Несколько минут я лежала, не двигаясь, просто слушая собственное дыхание. Сердце билось глухо, будто из глубины. Мир казался далеким, нереальным — только жара под кожей и пульс в висках напоминали, что я ещё жива.

Я достала лепёшку и прожевала её почти механически, не чувствуя вкуса. Есть не хотелось — хотелось исчезнуть, забыться.

Когда глаза сами собой начали закрываться, я не сопротивлялась. Просто свернулась калачиком и провалилась в тяжёлый, тянущий вниз сон, такой же безбрежный, как сама пустыня.

***

Проснувшись от озноба и дрожи, на миг я сразу не поняла, где нахожусь. Сердце билось учащённо, словно мне только что снился кошмар. Тьма давила, и я почувствовала себя такой же пустой, как и эта земля.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и я осмотрелась. В ущелье, где мне пришлось переночевать, по ощущениям, температура опустилась до нуля. И сейчас пока только вечер. Если я останусь здесь, мне придется развести костер, иначе я замерзну.

Я решила: буду передвигаться в ночное время суток — так и не жарко, и холод меньше чувствуется при ходьбе, и изнурительной дневной жары сумею избежать.

Кожа ладоней покраснела после вчерашнего зноя, так как это было единственное место на моем теле, о котором я забыла позаботиться. Вчера утром, едва солнце коснулось горизонта, я торопливо завернулась в простыню, закрывая шею и лицо.

Завтрак был скромен — сухая лепёшка и глоток тёплой воды. Горло сжалось от жажды, но я заставила себя отнять флягу от губ. Нельзя. Только немного.

Рюкзак натёр плечо, жара уже начинала подниматься, а путь казался бесконечным. Я шла, не позволяя себе думать, сколько осталось.

Поднявшись на один из скалистых уступов, я на мгновение остановилась. Ветер тронул лицо, остудив разгорячённые щеки.

Вокруг — только безмолвие: ни одного звука, ни одного следа жизни. Всё казалось застывшим в вечности, где я была всего лишь случайной прохожей, песчинкой.

Среди абсолютного безлюдья от спутника Сервитуса исходили розовые лучи света, освещая небо синеватым стальным отливом. Я невольно замерла, вглядываясь в это неземное сияние. Оно казалось таким далеким, нереальным — как напоминание, что есть и другие миры, не только пыль и боль.

Бесконечные коралловые барханы, сменяясь один за другим, отражали серебристые тени. Всю ночь я шла, преодолевая одну песчаную гряду за другой. Барханы казались бесконечными, как сама усталость, и я двигалась на автомате, почти не ощущая собственного тела.

Когда первые лучи солнца прорезали горизонт, я прищурилась, вглядываясь в даль сквозь марево рассвета. И вдруг что-то изменилось. На краю зыбкой линии песков проступило тёмно-зелёное пятно. Я моргнула, не веря глазам. Оазис?

На глаза навернулись слёзы — то ли от радости, то ли от усталости. Этот изумрудный клочек земли казался миражом, но я боялась даже подумать, что это иллюзия. В груди потеплело от робкой надежды, и я ускорила шаг.

Зелёное пятно оказалось небольшим оазисом, разросшимся вокруг бирюзового озера. Эти пустынные островки обычно образуются в тех местах, где источник самостоятельно прорывается на поверхность, образуя небольшое озеро, вокруг которого растут деревья. Поэтому, по идее, вода должна быть пресной.

Заветная прохлада ласково окутала мои ступни. Неостывшая от ночного холода, вода была почти ледяной. Не раздумывая, я быстро скинула одежду и, быстро простирнув её, с головой окунулась в живительную влагу.

Холод стиснул тело, и сначала я даже не смогла вздохнуть. Но через секунду пришло облегчение — будто пустыня вымылась из меня вместе с пылью, болью и страхом. Я замерла в воде, закрыв глаза, позволяя себе забыть, кто я, где я и сколько ещё предстоит пройти. Только озерная студёная вода, только дыхание. И тишина.

Глава 4. Между Мирами

Сознание возвращалось медленно, как прилив, — очерчивая границы тела и разума. Сны больше не сменяли друг друга с безумной скоростью, а просто таяли, как пар. Но в голове всё ещё гудело, и где-то поблизости скрежетало — раздражающе, металлически.

Я разлепила веки. Над головой покачивалась тусклая жёлтая лампа. На мгновение мне показалось, что я снова в казармах Флоса. Сердце сжалось — холодная волна паники поднялась к горлу. Я почти вскрикнула, но удержалась.

Сделав попытку привстать, я снова опустилась на подушку — голова кружилась, и тошнило. Пошевелив рукой, я заметила, что одна ладонь соединена с самодельной капельницей, а другая перемотана застиранной, но чистой марлей. Меня лечат? Нет, это точно не Флос... Но тогда где я?

Поёжившись от прохладного воздуха, я повыше натянула на себя одеяло и осмотрелась по сторонам. Помещение напоминало небольшой пещерный грот, и лежала я на каменной плите, сверху которой был постелен самодельный матрас из сухой травы.

Вдали послышались шаги. Я не стала притворяться, что сплю, и постаралась принять сидячее положение.

— О, вы пришли в себя! — раздался голос у входа.

Я вздрогнула и приподнялась, насколько позволяли силы.

В пещеру вошёл мужчина. На нём был выцветший серый балахон с короткими рукавами, из-под которого виднелись жилистые руки с тёмными следами ожогов. Волосы, собранные в пучок на затылке, были серебристыми у висков, а лицо — морщинистым и усталым, но не слабым.

Он мог бы сойти за шестидесятилетнего старика, если бы не походка: прямая спина, твёрдый шаг и взгляд — цепкий, внимательный.

— Хорошая новость, — повторил он, немного сбавив тон. — Вы долго были без сознания.

Я напряглась. Голос его звучал мягко, но в нём ощущалась скрытая сила.

— Кто вы? — спросила я, крепче вцепившись в одеяло.

— Вы в безопасности. Мы нашли вас в нескольких милях отсюда. Вас укусила змея. К счастью, яда было немного, да и нашлись вы вовремя. Меня зовут Эд, я — целитель.

— Вы озаренный?

— А разве это не очевидно? Я ведь не представился как врач. А кто вы и как вы оказались поблизости в каньоне?

— Меня зовут Верея. Несколько недель назад меня похитили наемники и продали на невольничьем рынке владельцу цветочных плантаций. Мне удалось сбежать прежде, чем на меня надели ошейник.

Эта мысль всё ещё отдавала дрожью в позвоночнике — даже не представляю, что было бы, если бы не успела.

— Как вам удалось совершить побег и пересечь пустыню?

— Плантации почти не охраняются, если не считать забора из проволоки под напряжением. Мне удалось найти участок с песком и сделать небольшой подкоп. Я знала, куда иду, и как могла подготовилась.

— У вас слишком хорошая регенерация для обычного человека, Верея. Скажите, вы озаренная?

— Я? — переспросила я, давая секунды на раздумья. Врать не хотелось, но и правду о себе говорить я пока боялась. Мне пока еще непонятно, чем для меня окажется эта «безопасность».

— Верея, я знаю, что вы озаренная с фиолетовой меткой. Я осмотрел вас, пока вы спали. Где вы нашли колье, блокирующее силу?

— Мне дала его одна женщина, рабыня...

— Это бесценный подарок. Он спас вам жизнь. Вам очень повезло. Как так получилось? Вы были знакомы?

— Нет, мы не были знакомы. Мастер Эд… а где я сейчас нахожусь на самом деле? — решила я сменить болезненную для меня тему.

— Верея, наш лагерь — это беглые люди Сервитуса, скрывающиеся от отступников. Вернее, только те, кому удалось сбежать до того, как на них наденут ошейник. Ну и кого удалось спасти.

— А сбежать в ошейниках?

— Это невозможно. Он напрямую связан с нейронной системой хозяина, который, при желании, может читать мысли своего раба, всегда знать, где он находится, и в любую секунду убить. А если погибнет хозяин, все его рабы умирают.

Я задумалась. Значит, Лада была права. Не зря она старалась не вступать со мной в диалог. Если бы я не сбежала, то сделать этого бы уже не смогла. Возможно, никогда. От этой мысли дрожь пробежала по моему телу.

— И ничего нельзя сделать?

— Пока нет, — печально произнес мастер Эд, пожав плечами. — И еще, я должен спросить, ради нашей безопасности. Вы использовали силу в пустыне?

— Нет! Побоялась. Не исключено, что отступники фиксируют вспышки меток.

— Это хорошая новость! Здесь можешь иногда снимать кулон. В пещере стоят блоки.

— Было бы неплохо! А то я уже чувствую, что превращаюсь в электростанцию.

Мастер Эд улыбнулся и, проверив капельницу, что-то отметил у себя на планшете.

— Верея, вы пока поправляйтесь, организм ваш все еще очень слаб. Потом поговорим более детально.

Целитель удалился, а я опрокинулась на подушку и задумалась. Значит, лагерь мятежников существует. И взрыв на площади, вероятно, их рук дело. Ну что же, они уже второй раз спасли мне жизнь! Слово «безопасность» теперь для меня зазвучало по-другому.

Глава 5. Пока Он Спит

С тех пор как я оказалась в лагере мятежников, прошла неделя. Операции в город пока откладывались: все затаились, собирали силы, ждали подходящего момента. Среди недавно спасённых оказались двое учёных из Нивеума: один — биолог, другой — анестезиолог. Они быстро влились в общую работу, принося с собой не только знания, но и ощущение, что мы готовим нечто большее, чем просто вылазку.

Вечерами лагерь словно замирал: голоса стихали, костры догорали, а стены пещеры наполнялись шёпотами и тревожными мыслями.

В один из таких вечеров, когда в гроте уже сгустились тени, мятежники собрались в центральном гроте — там, где обычно решались самые важные вопросы. Возле каменного стола я заметила моего отца и ещё несколько мятежников.

— Верея, мы планируем напасть на цветочную плантацию, откуда ты сбежала. До нас дошли слухи, что Флос, твой несостоявшийся рабовладелец, заказал новую рабочую силу. Поэтому, если можешь, набросай приблизительный план и место ограды, в особенности участок, где есть пески, — обратился ко мне Селер, высокий худощавый мужчина лет сорока с седыми волосами, собранными в низкий хвост. У него были ярко-серые, почти серебристые глаза и очень четкие выразительные черты лица, будто специально выскабленные из камня.

— Да, конечно. У меня там осталась подруга Лада, она у Флоса вот уже несколько месяцев. Из-за ошейника она не смогла сбежать. Я могу не только набросать подробный план, но и ночью пробраться в казарму и разведать обстановку.

— Верея, я думаю, тебе лучше остаться в лагере. Ты нужна здесь как целительница. Мы не можем рисковать тобой, — сказал отец, скрестив руки на груди. В его голосе прозвучала не просто строгость, а тревога. Он избегал моего взгляда, будто прятал в себе то, что не хотел показывать другим.

— Ничего со мной не случится, отец. Мы все каждый день рискуем, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, но всё же добавила: — Обещаю, буду осторожной.

— Верея, ты уверена, что сможешь незаметно пробраться? — Селер облокотил руки на стол и посмотрел на меня вопросительно.

— Абсолютно. Жаль, что мы не можем спасти людей в ошейниках! Вырубить бы Флоса хоть на время!

— На время? — задумался анестезиолог и взглянул на биолога.

— А если отключить Флоса, скажем так, на продолжительное время? — задумался тот.

— То есть?

— Ну, ты же анестезиолог, можно ведь ввести его в стазис или искусственную кому?

— Да, но для этого потребуются нужные лекарства или...

— Капсула? — не удержалась я. — Там ведь есть режим стазиса?

— Да, в стандартном наборе должен быть. Нужно проверить.

— Вы предлагаете вырубить его на время, а затем привезти сюда, в пещеру, и поместить в капсулу? — уточнил Селер, постукивая пальцами о столешницу. — А это идея! Так мы сможем освободить рабов. Даже если ошейник снять не получится, Флос не сможет воздействовать на них, так как в коме, но и умереть рабы тоже не смогут, так как ошейник будет получать сигналы, что хозяин жив.

На несколько секунд воцарилось молчание — каждый прокручивал в голове сказанное. Мы все понимали: идея опасна, но иного шанса может не быть.

— Это большой риск, — наконец-то прервал молчание мой отец. — Нужно отключить Флоса настолько быстро, чтобы он не успел подать сигнал. Или же сделать это во сне.

— А может, с вечера подсыпать ему в еду снотворного?

— И как это сделать? — спросил Селер. — Там же наверняка полно наемников и рабов-охранников.

— Наемников я насчитала около шести. Охранники, надеюсь, не будут кидаться грудью на амбразуру, пытаясь защитить хозяина. А насчет того, как подсыпать еду Флосу... Есть у меня одна знакомая повариха...

***

Несмотря на настойчивые уговоры отца остаться в лагере, мне всё-таки удалось убедить его взять меня с собой. Он долго молчал, угрюмо глядя в сторону, но в конце концов сдался, и теперь мы возвращались туда, откуда я сбежала всего несколько недель назад.

Тогда путь от владений Флоса до лагеря занял у меня больше недели. Сейчас прошло лишь три часа, и мы уже приближались к знакомой ограде.

Чем ближе она становилась, тем тяжелее воздух поступал в легкие. Всё внутри сжалось от нехорошего предчувствия: память подсовывала обрывки страха, боли, унижения.

Перед самым рассветом я переоделась в рабский балахон и обмотала голову выцветшим платком. Конвой с грузовиками мы оставили подальше, чтобы не выдать себя шумом. Я, отец и Селер направились вдоль границы, пока не дошли до нужного участка.

Мужчины принялись выкапывать яму. Я нервно сглотнула, оглянулась и, стараясь дышать как можно тише, юркнула под проволоку.

— Как только Флос отключится, не забудь подать сигнал! Там встроен датчик, мы будем точно знать, где ты! — напомнил мне отец.

— Не переживай, все будет хорошо! — заверила его я, а сама, пытаясь утихомирить звук собственного сердца, юркнула под проволоку.

Добравшись до двора, я бесшумно двинулась к знакомому зданию. Тень от стены скользила за мной, как призрак.

На этом участке охранников и наёмников не было видно, но это лишь усиливало тревогу. Слишком тихо.