Признания на стекле

1. Рождественское чудо для Руби (по книге "Мой парень — порноактёр") спойлер!

Руби

Суматоха не первом этаже нарастала, а запахи праздничного обеда начали просачиваться в мою комнату на втором этаже. С тех пор как Эдди съехал, я заняла его спальню. Бабушка не спорила, лишь просила быть осторожнее на лестнице. Всякий раз как я клала руку на перила, Грейс хваталась за сердце. Она всё никак не могла привыкнуть к тому, что моя болезнь отступила под натиском денег семьи Бэйли, я же не могла свыкнуться, что сама стала частью этой семьи. Мне следовало быть благодарной им за всё, но не выходило. Меня использовали, чтобы моей болезнью шантажировать брата, ему разбили сердце, а потом и вовсе забрали у меня.

Как же глупо и по-детски я продолжаю обижаться и злиться на всех. Эдвард счастлив, ему нравится его новая жизнь, работа, жена, которую слышно даже отсюда. Её тяжёлые шаги, кряхтение, смех невпопад. У них с Эдди будет малыш, а меня наградят новым статусом тётушки.
Глаза щиплет от слёз. Теперь я ещё реже буду видеть его. Никакие подарки не заменят мне брата. А он в этом году не хило раскошелился, в гараже стоит новенькая блестящая тачка, ключи от которой висят где-то на ёлке в гостиной. Нужно будет пересилить себя и изобразить радость и удивление. Попыталась улыбнуться, но лицо не слушалось. Опять испорчу всем праздник. Ничего не меняется.

Кряхтение стало громче, а старые ступени отчаянно заскрипели под весом Бет и её малыша. Как же не вовремя! Быстро вытерла лицо, вскочила с кровати и уселась за письменный стол, придвинув первую попавшуюся книгу.

В дверь постучали.

— Руби, к тебе можно?

Интересно, а ответ «нет» принимается? Не хочу я сейчас видеть Бет. Рациональная часть меня орёт, что девушка ни в чём не виновата. Напротив, она подарила нашей семье надежду и новую жизнь, а скоро родит Эду ребёнка. Но я не могу себя пересилить, не могу не ревновать.

— Можно, — отвечает обиженная и злая девочка, сидящая внутри меня.

Я хочу обидеть Бет, хочу, чтобы ей было так же больно как мне, но её понимающий взгляд видит больше, чем я хочу показать. Он пробивается сквозь напускную холодность и безразличие, смотрит в душу, а я не могу отвернуться, позволяю ей сканировать меня, пока Бет первая не прекращает это игру в гляделки задорной улыбкой.

— Эдвард совсем не умеет выбирать подарки, скажи?

Она уселась на кровать Эда напротив меня. Погладила покрывало, явно вспоминая что-то слишком личное. Чёрт!

Злость бурлит сильнее. Да как она смеет говорить такое о брате, который с ума по ней сходит?

— Нормальные он дарит подарки! – я сжала руки в кулаки, и готова была с боем отстаивать то красное нечто, что ждало меня в гараже.
Бет уже победно улыбнулась, наблюдая за моей реакцией, и я закусила губу. Боже, да она сделала меня только что!

— Признавайся, видела этого красавца уже? Он хотел подарить тебе машину на шестнадцатилетние, но чуть не успел. В итоге еле дотерпел до Рождества.
— Не говори, Эду, что я знаю про тачку, он наверно готовил сюрприз, а я…
— Я могила, Руби. Но я здесь не для того, чтобы обсудить тот шикарный красный Рендж Ровер Эвок с откидным верхом, на котором ты будешь ездить к нам в гости, а ветер будет развивать твои волосы… — Бет прикрыла глаза и вытянула руку вперёд, держа воображаемый руль.
— Рендж Ровер?
— Упс, я так и сказала, вот чёрт. Теперь мы с тобой повязаны, Руби. Одна тайна на двоих.

Смеётся. А на меня все равно особо не произвели впечатления её слова. Откупиться братик хочет.

— Ладно, ближе к делу, мисс Хэндерсон, у нас мало времени, — Бет вдруг прислушалась к шуму внизу и приняла заговорщический вид. – У меня тут есть подарок для Эдди. Но он взбрыкнёт, если узнает, потому мне нужна твоя помощь.
— И что же от меня требуется?

Улыбка на лице Бет стала шире.

— От тебя требуется быть собой, Руби Хэндерсон, ревнивой и капризной сестрёнкой моего Эдди.

Понятие не имею, что выбешивало меня сильнее, то, что меня называли ревнивой и капризной, или то, как Бет произнесла «мой Эдди». Аж передёрнуло. Но быстрее, чем я успела наговорить своей большой «сестрёнке» гадостей, она кинула мне пухлый конверт прямо в лицо, и как он только не загорелся?

— Что там? – Я разглядывая логотип с пугающим словечком «тревелз». Из-за болезни я редко куда-то ездила.
— А ты подумай хорошенько.
— Отослать меня хочешь, да?

Тяжёлый вздох. Бет устало потёрла переносицу.

— Руби, ты хоть время от времени сбрасывай свои колючки. Там билеты для тебя и Эдди. Я отсылаю вас обоих и подальше. Мы с ним теперь нескоро выберемся куда-то, да и не до этого нам будет. Повеселитесь, а то он достал уже своей гиперопекой. Ни чихни, ни пёрни, чтобы он не начал в ужасе волосы на голове рвать. Да-да, беременные, знаешь, ли попукивают, Руби, и эту неделю я хочу прям оторваться по полной. Может, даже съесть чего-нибудь жутко вредного, пока Эд не видит, а ещё я сто лет уже не тусила с Мор и Робин. Хочу девичник с безалкогольной Куба Либре. И даже не думай говорить мне, что безалкогольная Куба Либре, это просто кола! Нифига, для меня это будет Куба Либре и точка. По рукам?

Понятия не имела, реагировать на эту информацию, не про беременный пердёж, а про то, что мы с братом поедем в наше первое совместное путешествие только вдвоём. Я просто стояла с открытым ртом и пялилась на конверт.

— А вот сейчас самое время сказать, что-то в духе: Бет, ты лучше всех, спасибо. Ещё не мешало бы обнять меня, но острожно, Хэндерсон младший может не слабо зарядить с ноги.
— Бееееееет, — я стиснула в объятьях жену брата и рыдала ей уже в плечо.
— Ну-ну, прибереги силы и запал, милая, тебе ещё нужно заставить его согласиться оставить беременную жёнушку дома. Врубай старую добрую противную Руби.

Вытерла слёзы и выпятила нижнюю губу.

— Так?
— Слабовато. Старайся лучше.

Уж я-то постараюсь и урву себе самый лучший подарок на Рождество, у тебя нет шансов, Эд!

2. Это уже прогресс (самостоятельный рассказ)

Это уже прогресс

Райан злился. Его душила какая-то бессильная ярость, а голова раскалывалась от тысячи бредовых мыслей.

Кэсси сбрасывает. Сбрасывает его звонки уже третий день! Сначала он не понимал этого. Вернее думал, что понимает. Наверно, отчим опять забрал у неё мобилу и выкорчевал по пьяни домашний телефон. Такое уже было пару раз, но тогда Райан мог метнуться через квартал, заехать пьянчуге по роже и забрать свою зашуганную девочку. Они обычно долго гуляли, говорили обо всём кроме дома, куда Кэс придётся рано или поздно вернуться, потому что маме и младшему брату кто-то должен помогать, а самой Кэсси нужно будет заступить на смену в кафешке, обслуживать не самых приветливых посетителей, улыбаться на сальные комплименты и радоваться горстке чаевых, среди которых смятый бакс — уже роскошь.

Он ничем не мог помочь ей сейчас. В автомастерскую отца то и дело заглядывали кредиторы, выбивали долги, и Райан из последних сил пытался сохранить семейный бизнес, вкалывал как проклятый, лежал под ржавыми кряхтящими машинами, как дешёвая шлюха. Вот только получал меньше.

Кэсси была единственным светлым пятнышком в его пропахшей дрянным дизелем жизни. Милая девчушка, которая ничего от него не требовала, влюбилась в парня едва окончившего восемь классов. Она была доброй к нему, а с ней он чувствовал себя героем. Только сделать ни хера не мог. Тянул себя и отца, который подобно отчиму Кэс тоже начал прикладываться к бутылке. Чего уж говорить, Райан и сам не раз думал, что кончит так же, и его трясло от ужаса.

— Не хочу детей, — он так ей и сказал накануне. — Чего такие как мы с тобой сможем им дать? А я тебе отвечу, Кэс, ни хера. Будем так же тихо их ненавидеть, как ненавидят нас наши предки. Твой отчим до сих пор считает, что взял бабу с прицепом. Чёрт, а ведь ты пашешь, на всю свою неблагодарную семейку!

Девушка лишь грустно молчала и рассматривала чёрные пальцы своего парня. Машинное масло въелось в его кожу и не отмывалось, так же как запах дешевого кофе в её волосах. Куда бы она ни шла, всюду следовала по пятам эта терпкая горечь.
— Знаешь, кто молодец, Кэс? — не унимался Райан. — Моя мать. Бросила нас с отцом и живет в своё удовольствие. Вот у кого надо поучиться!

После этого идиотского разговора Кэсси не подходила к телефону. Чёрт, надо было думать о чём болтать перед поездкой в соседний штат. Приедет и всё ей выскажет. Она точно нашла кого-то другого. Не неудачника из загнивающего гаража. Наверняка нашёлся достойный парень.

На смену злости пришла паника и отчаяние. Райан плюнул на заказанные детали, которые надо было отвезти отцу, завёл свой старый пикап и следующие триста миль молил бога и чёрта, чтобы тачка доехала до дома, а не сдохла на полпути.

Не пришлось искать девчонку. Кэсси сидела на качелях у себя в саду и пялилась на разбросанные игрушки младшего брата. Райан боролся с чувствами. Хотелось и наорать на неё и обнять, в итоге он не придумал ничего умнее и рухнул перед ней на одно колено.

— Выходи за меня, Кэс?

Она тупо уставилась на него, а затем выдохнула то, чего он никак не ожидал:

— Тебе доктор Брикс позвонила? Если да, то передай ей, что врачебную тайну никто не отменял. И не нужны мне от тебя подачки из жалости, свали, Райан.
— Доктор? Ты больна, Кэс?

Все встало на свои места. Его жертвенная девочка тяжело больна и не придумала ничего лучше, чем порвать с ним, чтобы не мучился. Новая волна отчаяния захлестнула разум парня. Он совсем не был готов потерять свой единственный смысл жизни.

— Плевать, Кэс. Мы выкрутимся. Продадим этот ссаный гараж. Я найду нормальную работу. Не из задницы же у меня руки в конце концов растут. Хэй, мы справимся!
— Серьёзно? После всего, что ты наплёл мне, как сильно не хочешь детей. Думаешь, мне не страшно, думаешь, я готова была? Кого мы сможем вырастить, Райан? Мы сами безмозглые дети, которые даже предохраняться не научились!
Райан окончательно растерялся и сел на землю:
— Погоди, так ты не больна?
— Господи, Райан, миссис Брикс единственный гинеколог в городе. Подумай хорошенько.
— Чёрт, а гинеколог это разве не тот, кто дядюшке Пемброй делал массаж простаты?
— Видишь, о чём я тебе и говорю Райан, мы с тобой конченые идиоты.
— Допустим, — он вдруг заулыбался, сам не зная, чему так сильно радуется: тому что его девушка не больна, что она не ушла от него, или тому, что он походу станет самым хреновым отцом в истории. Ну после своего отца, конечно, а ещё дяди Пемброй и отчима Кэсси, но это уже прогресс?
— Так ты и это... Выйдешь за меня-то?

3. Смерть с красивым лицом (самостоятельный рассказ, фантастика)

Моя одержимость им началась шесть лет назад. Помню тот день до мельчайших подробностей. Я пошла в восьмой класс. Новые туфли, школьная форма с клетчатой юбкой ниже колен, герб нашего лицея на пиджаке и огромный рюкзак за спиной. Мне так он нравился, яркий со светоотражателями и фоткой Кервина Делье. Боже, как я тащилась от его музыки. Считала себя особенной, что только для меня кумир подростков поет свои песни. Идиотка…

Речь, конечно, не о Кервине Делье. Кто уже помнит о нем? Вспыхнул и прогорел, уступив место новой звезде-однодневке. Хотя скорее всего, сторчался, как и другие знаменитости. В моём мире, когда тебе уже за двадцать, ценить нужно каждый миг, потому что он может стать последним для тебя или твоих близких. Наркотики — лишь один из способов скрасить жизнь.

В тот самый обычный день я своими глазами увидела смерть. У нее было красивое бледное лицо молодого мужчины. Сразу заприметила его на загруженном перекрестке, когда огромный поток людей хлынул на пешеходный переход. Подземный все еще разгребали после страшного теракта, и каждый день тысячи людей буквально ходили по погребенным внизу телам. Жутко.

Я не могла смотреть под ноги, всякий раз боялась, что бетон взорвётся и оттуда вырвется чья-то синюшная рука. Я отчего-то считала себя виноватой в случившемся. Тогда проспала, и очень переживала, что опоздаю в школу. Вызвала такси, чтобы поскорее увидеть подруг…

Мой класс сократился на треть. Виновник даже не скрывался. Безумец доживал свои последние часы до тридцатипятилетия. Решил уйти красиво, воспользовавшись своим неограниченным правом на убийство. Сотни семей осиротели в один миг, сотни семей лишились возможности отомстить. Тупое бессилие.

Кервин Делье уже допевал восьмой трек в моих наушниках, когда этот бледный юноша достал лазерный резак и двинулся на меня. Я не испугалась. Отчего-то смерть от его руки показалась совсем не страшной. Свист, неприятное бульканье, и мужчина позади меня рухнул на колени, в отчаяние прижимая ладони к вспоротому горлу. Он умирал очень медленно, обводил нас тускнеющими и непонимающими глазами. Смерть с лицом красивого юноши убрала резак и вскинула руки, когда дроны подлетели к нему и принялись сканировать.

Он не сопротивлялся, а когда беспилотники меланхолично вернулись к патрулированию города, лишь усмехнулся и поправил рукав толстовки. Поздно. Я заметила на его запястье клеймо бесконечности. Он один из тех маньяков, что решил получить безлимит на убийства, но меня волновало не это, а дурацкая длинная юбка и слишком детский рюкзак.

Незнакомец проследил за моим ошарашенным взглядом, а потом поднёс палец к губам.

Тот день навсегда врезался в память, и я никак не могла выбросить из головы произошедшее, а жуткий жест и тихое: Тссс, заставляли меня вскрикивать по ночам.

Родители не задавали вопросов. Они понимали. Пытались говорить со мной, водили к психиатру. Я кивала, соглашалась, ждала.

Спустя пару лет на пешеходном перекрестке возвели памятные стелы с именами погибших. Я же решила ходить другой дорогой, все равно мой убийца там больше не появлялся.

Ещё через два года я окончила школу, поступила в университет и совсем не понимала, кем хочу стать в этой жизни. Моё существование сузилось до одного события, и я все прокручивала его раз за разом, воскрешала в памяти то лицо и искала ответы на бесчисленные вопросы. Зачем он сделал это? Почему решил выбрать такой путь? Сколько убийств выберу я на свой двадцатый день рождения?

*.*.*

— Ты уже решила, сколько лицензий возьмёшь?

Вздрогнула. Как часто мама и папа задавали один и тот же вопрос. На свой двадцатый день рождения они приняли решение не брать лицензий, и ждали от меня такой же покорности. А что я? Я не тороплюсь домой праздновать, гуляю допоздна, и вот натолкнулась в ночи на того, кто мог бы прийти и раньше.

— Не знаю, — честно ответила красивому мужчине, который поджидал меня у подъезда. Я ждала чего-то подобного. Догадывалась, что однажды он придёт за мной. Я хотела этого.

— Хочешь, помогу?
— Попробуй.
— Все будет вот как: ты выберешь ровно одну лицензию. Почему одну? Чёрт его знает, Рейчел. Ты так решишь, я это вижу.

Все, что он говорил, звучало, как бред сумасшедшего, вот только лицо убийцы оставалось спокойным и равнодушным.

— Видишь? Видишь будущее?
— Типа того. Ты тоже не веришь мне, и это нормально, никто не верит, я привык. Так вот Рейчел, — его голос вдруг сломался, произнёс моё имя с каким-то надрывом и болью. — Ты не хочешь стать убийцей или палачом. Ты другая, но тебе страшно, и ты боишься меня.
— Не боюсь! — а теперь дрогнул мой голос. — Все не так. Ни хрена ты не видишь!
— Неважно, все уже предрешено. И боги, Рейчел, если бы я только увидел всё это раньше. Лучше бы в тот день ты выбрала другую дорогу! Лучше бы мы никогда не встречались.
— Убьешь меня?

С надрывом, но без страха. Я никогда его не боялась. Все совсем не так…

— Нет, Рей, боже. Нет!

Сделал шаг вперёд и тут же отдёрнул сам себя.

— Ты выберешь одну лицензию. Это знак для тех, кто наблюдает за нами, Рей. Всех, кто выбирает единицу, они забирают, учат, тренируют. Ты будешь вне системы, будешь следить за такими как я, отлавливать и убивать, когда наступит наш срок. А мне немного осталось, Рей.

— Как далеко ты можешь видеть?
Улыбнулся.
— Ты всегда задаешь правильные вопросы. Умная девочка. Я видел все. Нас с тобой. Как же мы были счастливы, Рей. Ты любила меня, понимала, а потом…
— Убила?
— Закон одинаков для всех, Рейчел. Мне было не больно, я даже ничего не почувствовал, но ты. Тебе придётся жить с этим.
Молчали. Только хлопки мусорных баков где-то в тёмном переулке, да лай собак нарушали эту гулкую тишину.
— А если я выберу ноль или два?
— Ничего не изменится. Когда мне будет тридцать пять, они придут за мной все равно, это расплата за мои грехи. Я был готов, когда выбирал свой тариф.
— Ты выбрал безлимитную лицензию из-за видений?
— И снова ты задаешь нужный вопрос, Рей. Мне было девятнадцать, когда меня накрыло страшное предчувствие. Я пошел в полицию заявить о готовящемся теракте, но мне не поверили, заперли в камере и забрали коммуникатор. Я умолял их позвонить моим родным, закрыть тот грёбаный пешеходный переход.
— Тебе не дали?
— Я был бы главным подозреваемым, если бы тот псих с безлимитом не сознался. Меня отправили на принудительное лечение, и даже хотели лишить права выбора лицензий. Ну а дальше ты можешь догадаться сама. Я жалею только об одном, Рей, что не встретил тебя раньше, что, заглядывая в будущее незнакомцев, не смотрел в своё.

— Я не выберу единицу, слышишь!
— Все предрешено. Умереть от твоей руки не страшно, пусть это будешь ты. Просто не плачь обо мне, окей?

Он ушел почти так же внезапно, как и появился. Бесшумно и бесследно, а я даже не знала его имени, чтобы позвать. Кричала в пустоту: “Эй, подожди, постой!” Но он не отзывался. Очень зря.

Праздничный торт был пресным, как и улыбки моих родителей. Они с ужасом ждали стука в дверь. Я же прекрасно знала, что отвечу, и какую цифру выберу.

Ты идиот, красавчик. Хотел отговорить, но лишь приблизил неотвратимое. Конечно, же я выберу одну лицензию и стану проверяющей. Иначе как мне найти тебя в этом мире?

Иногда мы принимаем решения, о которых будем сожалеть, но сейчас не тот случай. Я хочу узнать твоё имя, хочу увидеть наше будущее своими глазами. Разве не ты сам подтолкнул меня к этому? Но учти, я придумаю, как спасти тебя, а если не выгорит, моя единица превратится в знак бесконечности, милый.