Призрачная реальность прошлого

ПРОЛОГ

Ступенька предательски заскрипела, и человек, поднимавшийся по лестнице, остановился, насторожённо прислушиваясь. Однако всё было по-прежнему тихо. Он на цыпочках прошёл по галерее, остановился у двери. Ещё раз оглянулся, достал ключ, повернул в замке. Проскользнул внутрь, подсвечивая себе маленьким фонариком.

Миновал крохотный коридорчик, вошёл в комнату. Яркий свет ударил по глазам, хотя в комнате зажгли обычную стоваттную лампочку.

– С возвращением, дорогой, – голос молодой женщины был просто пропитан сарказмом. Она стояла за его спиной, немного в стороне, держа в руках небольшой пистолет, – заждалась я тебя! Ну, теперь уж дудки, без меня никуда не денешься!

– Послушайте, – парень пытался казаться спокойным, – это какая-то ошибка, я вас совсем не знаю…

– Заткнись, и слушай! – перебила девушка. – Ты сейчас вместе со мной пройдёшь через эту хрень – ворота, проход, портал. И не вздумай шутки шутить, мне терять нечего. Я или уйду вместе с тобой, или убью тебя, а потом и себя! В этом дерьме я больше жить не буду. Давай, иди!

Мужчина стал медленно подходить к стене комнаты. По мере его приближения в ней обозначился прямоугольный контур, подходящий по размеру для прохода человека. Женщина схватила его за воротник левой рукой, правой прижимая пистолет к затылку.

Контур стал ярким, заискрился, стена внутри него исчезла. Незнакомка буквально втолкнула молодого человека внутрь, влетела вместе с ним. Он попытался вырваться, чтобы вернуться в комнату, но она крепко держала его.

Контур медленно погас, стена обрела прежний вид, комната опустела…

ГЛАВА 1. КВАРТИРА НА МОЛДАВАНКЕ

Одесса, 1994 год 

На удивление, квартира, которую ему предложила высокомерная маклерша Марина, Сане неожиданно понравилась. Формально она относилась к непрестижной Молдаванке, но находилась в двух кварталах от центра. Старый дом, но довольно крепкий. Комната всего девять квадратов, а зачем ему одному больше? Окно и дверь на общую веранду-галерею, ну и что? Центральное отопление, просторный санузел, газ. Да, нет ни ванной, ни душа, ни горячей воды.

Но это вообще не проблема. Воду можно нагреть на газовой плите, а помыться из тазика с ковшом, благо в туалете есть слив. Жилище оказалось захламленным, пыльным и нежилым, и приводить его в порядок предстояло новому жильцу, Сане Медведеву.

К всеобщему облегчению стороны ударили по рукам, и вскоре Саня стал полноправным владельцем жилья. Ключи он получил сразу же, так как в квартире никто не жил. Купив предварительно вёдра, швабру, тряпки и прочие необходимые вещи, взялся за уборку.

Вскоре эта не очень приятная процедура была завершена. Квартира стала чистой и жилой. Парень хорошенько вымылся, сбегал в ближайший магазин, купил поесть, а также полторашку пива. После ужина разложил диван, застелил постель, и лёг спать, оставив на завтра разборку вещей, установку мебели и подробное обследование своего жилища.

* * *

Утро выдалось тихим и тёплым. Саня с удовольствием потянулся, разминая мышцы, подошёл к окну. Как же замечательно просыпаться в собственной, ему одному принадлежащей квартире, не ожидая очередных разборок и наездов «братвы», мучительных поисков выхода из тупика.

Да, все проблемы несостоявшегося коммерсанта-предпринимателя, приверженца перестройки и гласности разрешились благодаря его родителям, продавшим свою добротную квартиру в сталинском доме и разделившим её между всеми причастными лицами. Себе – хорошую двушку в новом доме, кредиторам сына – деньги по его долгам, а ему самому вот эту кроху на улице Мясоедовской.

Неприятно, конечно, что сам не смог разобраться, но теперь у него есть опыт. Он немного передохнёт и будет присматриваться к новым возможностям. Пока ему не повезло, но дальше всё получится!

Итак, неприятности в прошлом! Он свободный человек, сейчас неспешно позавтракает и начнёт разбирать вещи. Хрипло тренькнул входной звонок. «Кого это принесло?» мелькнула недовольная мысль. Не спрашивая, открыл дверь. На пороге стояла молодая женщина, одетая небрежно, по-домашнему, однако весьма соблазнительно: обтягивающая футболка на голое тело, короткие шорты.

– Привет, я соседка, рядом живу. Ты вчера въехал? Насовсем, или так, снимаешь?

– Вроде, как насовсем, – осторожно ответил Саня.

– О, молодец, а я снимаю пока, у бабы Фиры. Тебя как звать-то? Я – Неля.

– Саня, – неохотно представился он.

– Ловко! – Неля усмехнулась. – Тоже Саня? Вас в детстве-то различали как-то, или это вы потом одинаковые имена взяли?

– Ты о чём? – удивился парень.

– О жизни, – хмыкнула женщина, – я сначала думала, что это тот Саня вернулся, который тут раньше был… – она прервала себя, замолчала.

Возникла неловкая пауза. Саня стоял в дверях, не пуская гостью, которая по-видимому, была совсем не против войти. Спрашивать в лоб «Чё те надо?» язык не поворачивался, а Неля пока что молчала.

Через полминуты обоюдного молчания женщина усмехнулась, спросила:

– Сигареты есть?

– Нет, я не курю, – облегчённо выдохнул Саня.

– Бросил, что ли? Жаль. Ну, я тогда пошла. Ты заходи, если что! – ухмыльнулась Неля, указав на раскрытую дверь неподалёку, повернулась к нему спиной и медленно пошла к себе, слегка покачивая бёдрами.

«Кургузая, коротконогая, и задница слишком толстая» – отметил Саня, как обычно стараясь выпятить недостатки во внешности женщины, которая ему была неприятна. Здесь был тот самый случай. Не то, чтобы Неля ему не нравилась, чисто физиологически он ощутил вполне естественное желание, но разум ставил мощную блокировку: интрижка с соседкой – последнее дело, если что, потом не отвертишься. Да и ведёт она себя странно. И вообще, он не доверял женщинам, открыто претендующим на него…

* * *

После девятого класса у них была производственная практика на радиозаводе. Они с ребятами попали в цех сборки. Работа оказалась скучнейшей, но вместе с ними трудились девчонки. Напротив него на конвейере стояли тоненькая, хрупкая Алёна и крепкая, коренастая, громогласная Люда.

Сашка тут же влюбился в тростиночку Алёну, большеглазую, застенчивую, тихую. Но рядом с ней всегда была подружка Люда. Она первая хохотала над его неумелыми остротами, сама постоянно рассказывала какие-то истории и анекдоты, в общем, как говорится, её было слишком много.

Ему никак не удавалось остаться с Алёной наедине, позвать её в кино, просто проводить домой. Люда была всегда между ними. Даже в туалет во время работы она всегда брала с собой подругу: «Пошли, проветримся!». И, разумеется, домой девушки всегда ходили вместе.

ГЛАВА 2. СТАРЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ И НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА

Однажды он всё же решился пригласить Алёну на пляж. Конечно, Люда была тут как тут, радостно засмеялась, и сама назначила место и время: «Мы с Алёнкой всегда там купаемся!». Тростиночка только смущённо улыбнулась и опустила глаза.

Как Саня ждал этого дня! Как мечтал о том, что вдруг Люда не сможет прийти, они с Алёнкой проведут весь день вдвоём – сначала на пляже, потом пойдут в кино. В темноте он возьмёт её за руку, потом проводит домой. Наверное, они даже поцелуются в тёмном подъезде…

Но его ждало жестокое разочарование. В условленном месте была одна только Люда. На его робкий вопрос о подружке, сказала, что у той болит голова, может, она придёт попозже.

Конечно, Алёна так и не пришла. Они с Людой купались, загорали лёжа на неширокой подстилке, при этом она всё время словно случайно прикасалась к нему локтями, коленями, бёдрами. Во время купания, уклоняясь от волны, наваливалась на него, и тогда он остро чувствовал её большую, мягкую грудь.

К концу дня он уже плохо соображал, его распирало дикое желание, воспоминания о девочке-тростиночке спрятались в тёмные углы памяти. Пляж был дикий, без раздевалок, с полузаросшим парком над ним. Ходила туда в основном молодёжь, многие просто не переодевались, подсыхая на солнце, натягивали одежду на сырые ещё плавки и купальники, шли домой с тёмными пятнами на одежде.

Те, кто не желал идти в мокром, забирались в заросли и переодевались там, прячась за кустами или за полотенцами, которые держали друзья.

Люда сказала, что им тоже надо переодеться. Они нашли самый глухой уголок, она достала из сумки полотенце, хихикнула: «На, держи, я переоденусь!» Совершенно не стесняясь его, стянула с себя сначала верх купальника, а потом и плавки, надела сухую сменку, натянула платье. После неё переодевался Саня, а она держала полотенце и фыркала, глядя, как он пытается усмирить свою бунтующую плоть.

Потом она повела его к себе, в какую-то комнатёнку на окраине, где они почему-то были совсем одни, и он провел там почти все выходные, познавая азы и основы взрослых отношений с женщиной.

Вскоре девушке надоели его неумелые ласки и их быстрые завершения, и вечером воскресенья она отправила Саньку домой, сказав на прощание: «Ну всё, хорошего понемножку, грамоте я тебя научила, теперь развивайся дальше сам. Ко мне больше не приходи, набирайся опыта»

Потом была ещё неделя практики, Люда вела себя также, как раньше, только теперь перестала постоянно быть между ним и Алёной. Он имел несколько раз возможность поговорить с ней, пригласить куда-нибудь, взять номер телефона. Но каждый раз видел вместо неё ухмыляющуюся Люду, её бесстыдную наготу, похотливую раскованность. Вспоминал липкие поцелуи, потные объятия, душную, захламленную комнату, затхлый воздух, пропитанный острым запахом похоти, и глаза заливал жгучий стыд.

Они так и расстались, и ему навсегда запомнился Алёнкин недоумённый взгляд, когда он в последний день практики, уходя домой, буркнул что-то невразумительное, и просто сбежал, трусливо предав свою тростиночку.

* * *

Саня вынырнул из своих воспоминаний, зло сплюнул и выругался. Эта Неля – один в один та самая Люда из прошлого. Такая же кургузая, неопрятная, охотящаяся за ним. Только тогда ей было нужно утащить парня у подружки, позабавиться и выбросить, а эта, наверное, имеет виды на одинокого мужика. Пусть не нового русского, зато с квартирой.

От хорошего настроения не осталось и следа. Ну какого хрена припёрлась эта дура и вытащила наружу все его идиотские воспоминания? Чтобы снова и снова убеждаться, что он неудачник по жизни, лох, как сейчас говорят?

Он не спеша поставил на плиту чайник и сковороду со вчерашним ужином. Пошли бы все эти бабы в болото! Надо разложить вещи, привести своё новое жилище в порядок. Он закончил завтрак, помыл посуду – нельзя разводить грязь с первого же дня!

Затем, отбросив все мысли о прошлом, принялся разбирать вещи, раскладывать их по шкафам.

За однообразной работой не заметил, как день подошёл к вечеру, надо бы пойти прогуляться, подышать вечерним воздухом. Тёплая погода установилась окончательно, даже вечером не холодно. Он натянул лёгкие брюки, футболку, вышел на веранду, запер дверь.

Неля сидела возле своей двери, почти перегораживая стулом проход, покуривала сигарету. Ему пришлось буквально протискиваться мимо женщины, задевая её вытянутые голые ноги, которые она и не думала убирать. Улыбнулась призывно, оглядывая Саню с головы до ног. Томно протянула:

– Прогуляться идёшь, сосед? Могу компанию составить, если что!

– Нет, я по делу, – буркнул молодой человек, торопливо спускаясь по шаткой металлической лестнице.

«Вот же зараза, прилипла ко мне, как её теперь отшить? Поддашься на слабину – захомутает, жениться заставит, квартиру заберёт. Пошлёшь на хрен – всем кумушкам-соседкам разнесёт, какой я подлец» – зло подумал он.

Настроение испортилось окончательно, гулять расхотелось. Но не возвращаться же домой! Он прошёл пару кварталов, увидел вывеску «Рюмочная». Перебрал в кармане наличность – вроде достаточно, зашёл внутрь.

Обычная забегаловка, ничего особенного. Пластмассовые шаткие столики, колченогие стулья. Липкая барная стойка, примитивная магнитола с мигающими лампочками по контуру. Типичная «Соня с Молдаванки» за стойкой: необъятный корпус, цепкий взгляд, фальшивая улыбка.

Саня заказал сто грамм водки, кружку пива, какой-то пирожок. Потом взял ещё пива и пару пирожков, чтоб заглушить внезапно пробудившийся аппетит. Только присел, как возле его столика остановился парень постарше, крепкий, уверенный в себе, с тонкими усиками.

В руке держал пластиковый стаканчик с водкой. Показал на свободный стул, вроде как спрашивая разрешения присесть. Саня кивнул. Парень уселся, протянул руку:

– Лёха.

– Саня, – ответил Медведев.

– Откуда сам будешь? – лениво спросил новый знакомый. Саня прекрасно понимал, что его «прощупывает» местная братва, поэтому спокойно, без заискивания рассказал, из какого он двора, что только вчера въехал, еще ни с кем не успел познакомиться.

ГЛАВА 3. НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

Теперь белый цвет стал не пульсирующим, горячим и тревожным, а спокойным, прохладным, успокаивающим. Он с трудом приоткрыл глаза – белый потолок, белые стены, белые простыни. Боль затаилась где-то внутри, иногда прорываясь короткими уколами.

Саня пошевелил запёкшимися губами, застонал. Тотчас возле его рта появился белый (снова белый!) фаянс специального поильника. Молоденькая сестричка смотрела на него с сочувствием и жалостью.

– Очнулся, миленький? Сейчас доктора позову! – девушка убежала, а вскоре появился доктор – довольно молодой блондин, бритый, полный, в старомодном костюме, выглядывающем из расстёгнутого халата.

– Где я? – с трудом, одними губами, спросил Саня.

– В больнице, – ответил доктор, и, предупреждая новые вопросы, сказал, – вас ударила шаровая молния, и вам очень повезло, что остались живы. Эти объекты ещё плохо изучены, но пока что опасности для вашей жизни нет; много мелких ожогов, однако они не опасны, будем лечить. К сожалению, сгорела практически вся ваша одежда, деньги, документы, ключи. Сейчас ни о чём не беспокойтесь, отдыхайте, потом поговорим, когда вам станет лучше.

Доктор ушёл, распространяя запах резкого, непривычного одеколона. Саня закрыл глаза и погрузился в лёгкую дрёму. Где он, и что ему делать? Врач сказал, что ни о чём беспокоиться не надо. А как он будет платить за лечение? У него не хватит денег и на обычную больницу, а эта явно не из рядовых. Блин, как же он сюда попал?

Мысли путались, хотелось спать. Он ещё раз попил воды из рук хорошенькой медсестры, попытался улыбнуться ей, и заснул.

Следующее пробуждение оказалось более приятным. Болевые уколы стали менее острыми и частыми, в голове не так шумело, свет не резал глаза. Он лежал на спине, на голове помещалась плотная повязка, захватывая правую щёку. Саня приподнял голову, осмотрел палату. Всё чисто, добротно, он здесь один. Похоже на палату-люкс, но за какие такие заслуги?

И что это за больница? Здание явно старое, даже окна не металлопластиковые, а деревянные. На полке стоит древний радиоприёмник с круглыми ручками и стеклянной шкалой с названиями городов – он видел такой на даче у друзей, среди прочего хлама. Кровать вроде тоже не самая современная, но очень удобная. И вообще, всё надраено и ухожено, напоминает древние статусные автомобили вроде ЗИС-101: старомодно, но весьма качественно и солидно.

Открылась дверь, и вошёл тот же врач, улыбнулся ободряюще.

– Я смотрю, вам получше? Как себя чувствуете?

– Неплохо, доктор. Немного покалывает руки и лицо, вот здесь, справа, да какая-то тяжесть в мышцах.

– Та-ак, покалывать будет ещё долго, там у вас ожоги, мы накладываем обезболивающее, придётся потерпеть. А вот как у вас с головой? Вы всё помните? Что с вами произошло?

– Я возвращался домой… был немного выпивши, – Саня с трудом подбирал слова, – началась гроза, молния ударила в дерево, потом появился белый пульсирующий шар. А дальше… удар, боль… – говорить было трудно.

– Простите, а как вас зовут? Когда вас подобрали, вы были без сознания, документы, если и имелись в карманах, то сгорели. А нам же и карточку надо заполнить, и вообще…

Саня хотел назвать себя, ответить, что он несостоявшийся инженер-конструктор и разорившийся коммерс, но в это время в коридоре раздался шум, нестройные голоса. Дверь распахнулась, и в палату буквально вломились несколько молодых людей и девушек.

– Санька! – закричал тот, что был впереди всех. – Живой, собака, я ж говорил, что нашего Медведя ничто не возьмёт!

Он кинулся было обниматься, но остановился, увидев бинты.

Доктор резко повернулся к вошедшим, возмущённо замахал руками.

– Это что ещё такое? Почему вы врываетесь в палату к больному? Кто вы такие?

– Всё нормально, доктор, – предводитель компании, высокий, широкоплечий парень, примирительно вскинул кверху большие, сильные руки, – время посещений уже наступило, вон, глядите, три часа! Мы друзья его, это ж Санька Медведев, фрезеровщик наш, пятого разряда, а мы – его бригада. Он позавчера ночевать не пришёл в общагу, а утром на работу не вышел. Ну, Санька наш не тот кадр, чтоб закирять в тему. Кинулись больницы проверять, нигде такого Медведева нет, а у вас и говорят, есть один, подходящий, только он без сознания, не говорит ничего. Мы сюда, а наш Санька – вот он, чертяка!

– Но это ещё не повод, чтоб врываться в палату всем табором и шуметь на весь этаж! – доктор по-прежнему не желал сменить гнев на милость. – Больной получил множественные ожоги, травму головы, ему нужен покой, а вы…

– Всё, всё, уходим! – высокий был явно смущён. – Мы ж не знали, что он так плохо себя чувствует… А где он так балду расквасил, доктор? На бойню нарвался, или что?

– Шаровая молния.

– Ох ты, ничего себе… Ну всё, мы уходим, уж простите нас. Вот, яблоки тут принесли, компот, шоколадки. Можно ему оставить?

– Компот и яблоки можно, а шоколад заберите, этого нельзя пока.

Одна из девушек, коренастая и невысокая, с круглым простым лицом поставила на тумбочку литровую банку домашнего компота, положила яблоки, почему-то завёрнутые в газету. Погладила Саню по левой щеке, свободной от повязки, на глазах у неё выступили слёзы.

– Санечка, милый, поправляйся, мы тебя ждём!

– Ну всё, товарищи, давайте на выход, больного пока нельзя волновать, – доктор решительно двинулся к ребятам, выставляя их за дверь, – я их провожу и вернусь, – это уже к Саше.

Что за бред? С чего вдруг он стал фрезеровщиком пятого разряда? Кто эта девушка, он её совершенно не знает, да и ребят тоже. И вообще, что происходит?

Беспомощно пошарил взглядом вокруг, увидел газетный пакет с яблоками, дотянулся до него, потащил к себе. Яблоки рассыпались по полу, но он не обратил на это внимания. Рванул шуршащее полотно, упёрся взглядом в заголовок: «Правда», орган ЦК КПСС. И дата – 23 июня 1955 года, четверг.

Когда доктор вернулся в палату, Саня приподнялся на локте, и глядя ему в глаза, произнёс:

ГЛАВА 4. САНЯ ОБУСТРАИВАЕТСЯ В ПРОШЛОМ

Возвращался он в общежитие в сопровождении почти всей бригады. До этого, ещё перед выпиской, съездил на завод вместе с Василием – тем самым шумным предводителем ватаги посетителей в первые дни. Вася был бригадиром, и, несмотря на производимый шум, числился очень толковым работником. Под его руководством комсомольско-молодёжная бригада всегда перевыполняла план и получала хорошую зарплату.

Все документы Саши Медведева, который жил в этом времени, и чьё место занял Саня Медведев из будущего – паспорт, комсомольский и профсоюзный билеты, пропуск на завод оказались в его комнате, поэтому никаких бюрократических проволочек не возникло. Он получил зарплату за прошлый месяц и материальную помощь от профсоюза.

Купил себе одежду взамен сгоревшей: брюки, рубашку, сандалии, всё простое, неизысканное, но зато крепкое и натуральное. Соседи по комнате, молодые ребята Юра и Вова, а также Иван Алексеевич, мужик постарше, приняли его возвращение с шумным одобрением. Вася с Юрой сбегали в гастроном, принесли закуски, две бутылки водки и пиво. Накрыли импровизированный стол, и Саша сказал тост, поблагодарив всех за помощь, а также попросил прощения за провалы в памяти, и за то, что он может кого-то не узнавать.

Пить оказался категорически – врачи не разрешают, посидел немного со всеми, потом вышел проводить тех, кто жил не здесь. Не особо удивился, что вскоре остался с Любой наедине. Она повела его через тёмный парк, и там кинулась на шею, стала жадно целовать, стараясь не задеть правую щёку с не до конца зажившим ожогом.

– Сашуленька, милый, я так рада, что ты выздоровел! Ты же не забыл меня, правда? Ты приходи на выходных, у меня соседки домой уезжают, мы будем одни, – жарко шептала девушка.

Он мягко, но решительно отстранился, произнёс:

– Любонька, я тоже очень рад, но давай погодим пока с этим вот… наедине. Мне врач категорически запретил перенапрягаться, и про это дело особо подчеркнул. Давай подождём, пока я выздоровею окончательно.

– Ну, как знаешь, – Люба явно обиделась, – тогда иди, лечись скорее, поспи, таблеток скушай, а я и сама дойду.

Он пожал плечами, развернулся, и, не оглядываясь, пошёл к себе. Хотелось побыть одному, подумать. Прошло уже больше месяца со дня его неожиданного перехода, смещения, замещения… Благодаря какой-то приблудной шаровой молнии, Саня попал не только в отдалённое прошлое, но и занял там место несчастного молодого фрезеровщика, своего тёзки Сашки Медведева.

Ему тоже исполнилось двадцать четыре, он имел здоровое молодое тело, которое немного попортил ожогами, но не очень сильно. Судя по фотографиям на документах и поведению окружающих, они с ним были похожи, как братья-близнецы. Странно, конечно, но чего в жизни не бывает! Получается, надо принимать всё как данность, устраиваться в 1955-м году, смиряться с тем, что он теперь не коммерс, а фрезеровщик. С одной стороны, жить здесь проще: социализм, отсутствие безработицы, человек человеку друг.

Но в его время уже появились компьютеры, мобильная связь, свобода торговли… Впрочем, свобода торговли вышла ему боком, и взамен просторной родительской квартиры он имел всего лишь квартиру-маломерку на Молдаванке.

А здесь вместо неё только койка в общаге, а главное – его полная неприспособленность к реальности пятидесятых. Он не понимал шутки своих товарищей, не мог разобраться в укладе их жизни, а главное, совершенно не помнил прошлое своего аналога: как он жил, с кем был знаком, дружил или ненавидел.

Ну, Вася-бригадир, Люба, соседи по общаге… Кто там ещё? Хорошо, что настоящий Санька, как он узнал, детдомовский, и не нужно находить контакт с родителями. Постоянно боялся употребить сленговые словечки, которых не знали в пятьдесят пятом, сказать фразу из известного в его время фильма.

Пока ещё можно ссылаться на амнезию, травму головы и так далее. Но чем дальше, тем хуже. Несколько раз ловил недоумённые взгляды Василия, Вовы и Юры, других ребят. Травма травмой, амнезия амнезией, но он явно чувствовал их недоумение: куда подевался тот Сашка, что был с ними раньше, почему он так изменился, всё ли тут чисто?

В эти годы шпиономания была очень развита, и не наступит ли момент, когда его странности станут слишком заметными, и хорошие дяди в синих фуражках захотят поближе с ним познакомиться?

Вася настойчиво тащил его в цех, посмотреть, когда же он сможет снова работать. Санька приходил на завод, топтался на прежнем своём рабочем месте. Всё было чужим, непонятным, он совершенно не разбирался, что происходит на станке, не мог читать чертёж, не знал термины и специфическую лексику.

На него косились, вздыхали: «Вот зараза шаровая, что с человеком сделала!», однако было понятно, что долго так продолжаться не может. Наверное, надо дождаться окончания лечения, придумать какую-то легенду и уехать в другой город.

В двадцать четыре сорваться с места, найти работу и получить такую же койку в общаге ещё можно, хоть уже и не так комфортно, как в девятнадцать. Кстати, ведь сейчас идёт освоение целины! Рвануть туда, начать жизнь сначала. Там он освоится, заведёт новые знакомства, получит квартиру…

Хорошая идея, но есть один нюанс. Каждую неделю он приходил на плановый осмотр. Во-первых, это было условием его выписки. А во-вторых, в больнице он виделся с той самой медсестричкой, которая поила его водой в день пробуждения.

Она была стройной, застенчивой, большеглазой, казалась ему очень красивой, и звали её Алёной. Словно повторялась история из его юности, но сейчас с нахальной Людой, то есть, Любой, у него ничего не было. Вернее, было у того Саньки, а нынешний он был перед нею чист.

Молодой человек старался приходить в больницу пораньше, и, если у девушки было время, они немного разговаривали. Почему-то с ней ему было легко, он не боялся сморозить глупость или употребить словечки из своего времени. Люба ему не нравилась совершенно. Да, тело отзывалось не её откровенные заигрывания, но повторять ошибки молодости не хотелось. Стоит ему переспать с этой Любой, как он потеряет моральное право ухаживать за Алёной – чистой, немного наивной, той самой тростиночкой, которую он предал когда-то.

ГЛАВА 5. АЛЁНКА И ЛЮБАНЯ

На следующий день всё прошло, как он и задумывал. Пока ждал доктора, появилась Алёна. Заметно обрадовалась его приходу, они посидели, поговорили, и Саня решился пригласить девушку на свидание. Она смутилась, покраснела, опустив глаза, еле слышно прошептала «Хорошо».

Тут освободился доктор, и позвал его в кабинет. Задавал привычные вопросы, что-то писал. Потом улыбнулся и сказал:

– Ну что же, Александр, выздоровление идёт нормально! Думаю, отправим вас на месячишко в санаторий, отдохнёте, наберётесь сил, а потом уже можете жить обычной жизнью: работать, отдыхать, – врач улыбнулся, – с девушками гулять! В общем, приходите в понедельник, решим насчёт санатория.

Идея про санаторий ему совсем не понравилась: опять новые люди, опять напряжение от боязни сказать лишнее. Да и с Алёной не хотелось расставаться, только-только что-то стало намечаться, а тут давай срывайся неизвестно куда. Пока он будет по санаториям разъезжать, уведут девчонку, тем более между ними пока ничего серьёзного нет.

Долго раздумывать над этим не хотелось, он пошёл домой, в общагу, привёл себя в порядок, подобрал одежду получше. По дороге купил букет пионов – ему казалось, что это подходящие цветы для Алёны. Без десяти семь уже стоял возле часов на площади, смущённо теребя свой букет.

Убеждал самого себя, что даже в двадцать четыре стоять с букетом под часами – самое естественное дело. Это же не циничные девяностые, а романтические пятидесятые! Таких, как он, было три или четыре человека, они переминались, вытягивали шеи, или неподвижно ждали своих избранниц.

Алёна появилась в пять минут восьмого, нашла его взглядом, улыбнулась радостно и чуть смущённо. Зарылась лицом в цветы, охнула.

– Как же я люблю пионы, откуда ты узнал? Они так здорово пахнут!

На девушке была широкая юбка-колокол с высоким поясом, лёгкая блузка, волосы схвачены лентой. Красные босоножки и такая же сумочка. Он заранее взял два билета на новую комедию «Укротительница тигров» и они успели до начала картины посидеть в кафе-мороженом.

Потом был весёлый, добрый и немного наивный фильм. Алёна вела себя по-детски непосредственно, вскрикивала и прижималась к его плечу, когда начинающая дрессировщица Леночка загоняла в клетку сбежавшего тигра, заливисто хохотала, переживала за влюблённых. Конечно, всё закончилось хорошо; молодые люди вышли из кинотеатра, и пошли по вечерней улице.

Девушка жила неподалёку, он проводил её до подъезда, не делая попыток не только поцеловать, но и просто обнять – такой чистой, нежной и недоступной она ему казалась. Спросил, сможет ли встретиться с ним завтра?

Алёнка покачала головой, как ему показалось, с сожалением: завтра обещала помочь маме по дому. А вот в субботу после работы она свободна, они могут ненадолго встретиться. Договорились о месте и времени, помолчали.

– Ну всё, я побегу! – девушка улыбнулась сквозь букет, который держала возле лица. – Спасибо тебе за хороший вечер!

Он возвращался домой пешком, рассеянно улыбаясь и не обращая внимания на начавшийся дождь. Какая замечательная девушка! Искренняя, простая, бесхитростная. И очень красивая. Неужели он тоже ей нравится?

Как обычно, возле общежития на аллейке с клумбами в это время было людно. Молодёжь в основном прогуливалась или стояла небольшими кучками, смеясь и переговариваясь; старшие сидели на лавочках с пивом, семечками и папиросами.

Он хотел было пройти ко входу, но вдруг его схватили за локоть. Люба и в спокойном состоянии красотой не отличалась, а сейчас выглядела просто ужасно. Лицо перекосила гримаса ненависти, губы дрожали.

– А-а-а, вот ты где, мой ненаглядный! Я тут прямо с работы прибежала, вкусненького наготовила, как, думаю, мой бедный Санечка, не болит ли головушка, живой ли вообще? А его дома нет, как нет. Ушёл, говорят. Побрился, наодеколонился, переоделся и ушёл. Лечиться, наверное, ушёл, таблеточки пить. А то со мной, видите ли, ему нельзя перенапрягаться, до-октор запретил! А с другими – пожалуйста, напрягайся, сколько влезет! И с кем же это мы так мило время проводили?

Молодой человек был настолько ошеломлён этим напором, что даже растерялся. Вырвал руку, отодвинулся.

– Ни с кем я ничего не проводил, отстань, люди же смотрят!

– А пусть смотрят, пусть все видят рожу твою бесстыжую, полюбуйся на себя, морда аж светится, глаза, как у идиота! Ну уж нет, мой милый! Меня в кровать затащил, жениться обещал, а теперь новую кралю завёл? Не выйдет: вся бригада знает, что и как, не отвертишься, я на комсомольском собрании вопрос подниму, будет тебе аморалка, если не одумаешься!

Она злобно пыхнула, развернулась и ушла.

От хорошего настроения не осталось и следа. Надо же так влипнуть! Только что-то начало налаживаться, он встретил такую девушку, а тут эта… привет из прошлого, которое будущее. Такой же типаж, как Люда. Если она узнает про Алёну – беда! У него с тростиночкой ещё нет доверительных отношений, он не сумеет объяснить ей, что с этой Любой был не он, а… кто?

И если Саня-аналог действительно обещал жениться? Что, если он любил эту самую Любу? Конечно, ей обидно и горько. Да, но что делать ему? Вот уж, ни хрена себе за хлебушком, то есть, в бар сходил! А интересно, что можно в 1955-м схлопотать за аморалку?

Его мысли отвлёк парень постарше, лет двадцати семи. Он сочувствующе улыбался, слегка разводил руки в стороны, как бы говоря: «Ох, уж эти бабы!» подошёл поближе, протянул руку.

– Евгений. А вы – Александр Медведев?

– Ну, допустим, Медведев, – буркнул он неохотно, но протянутую руку пожал, – что вам нужно?

– Извините, конечно, но не могли бы вы уделить мне немного времени? – Евгений выглядел совершенно обычно, ничего угрожающего в нём не было. Он отходил от входа в общагу, на пустую аллею. Саша невольно следовал за ним – его раздражали любопытные взгляды соседей.

– Я был бы вам весьма признателен, если бы вы сейчас поехали со мной, с вами хочет поговорить один человек, – Евгений неуловимым движением достал красную книжечку, улыбнулся, – извините, что сразу не представился полностью – старший лейтенант Госбезопасности Евгений Максимов. Идёмте, вот машина.

ГЛАВА 6. МАЙОР БАРАТЫНЦЕВ

– Я арестован? – пересохшими губами спросил Саша.

– Господь с вами, Александр, ну что за ерунда у вас в голове! Мы действительно просто хотим с вами поговорить, но у нас нет времени и желания организовывать встречу в кафе или в парке. Идёмте со мной, пожалуйста!

Словно желая показать доверительное отношение, Евгений повернулся к нему спиной и пошёл к машине, приглашая следовать за собой. Машина тоже обычная – просто бежевая «Победа», никаких воронков или «хлебных фургонов».

Евгений распахнул заднюю дверцу, сделал приглашающий жест. Саня пожал плечами, залез в машину – всё равно уже, куда деваться? Евгений пристроился рядом, что-то тихо сказал водителю. Тот молча кивнул, завёл мотор. Поехали.

Путь был недолгим. Остановились возле известного в городе серого здания на улице Бебеля. Машина заезжать во двор не стала, приткнулась неподалёку. Они с Евгением вылезли с заднего сиденья, зашли в неприметную боковую дверь. Охранник в форме посмотрел пропуск старшего лейтенанта, о чём-то спросил его. Тот записал что-то в журнале, расписался, потом кивнул Саше на лестницу, стал подниматься.

На третьем этаже свернули в коридор, прошли несколько дверей, у одной остановились. Евгений постучал, приоткрыл её, услышал спокойное «Войдите», распахнул дверь, приглашая гостя войти, зашёл следом.

В небольшом, освещаемом настольной лампой с зелёным выпуклым абажуром, кабинете сидел за столом пожилой человек в форме, с погонами майора. Небольшие усы-щёточка, веничек светлых волос вокруг лысины, он ничем не напоминал грозного особиста из книг или фильмов про «кровавую гэбню». Поднялся Александру навстречу, протянул руку, указал ему на стул. Пожатие было спокойным, в меру крепким.

– Я – майор Баратынцев Виктор Аполлинарьевич, а вы – Медведев Александр Сергеевич? (Саша кивнул). Прежде всего, уясните себе, пожалуйста, одну вещь. Вас никто не собирается арестовывать, пытать, добиваться каких-то признаний. Мы поговорим с вами, и независимо от результатов этого разговора вас отвезут назад в общежитие. У вас ведь вход до 23.00, так? Ну вот, вы вполне успеваете. Также мы не будем склонять вас к тому, чтоб вы «стучали» на ваших друзей, провоцируя их на антисоветские стишки и анекдоты.

Он встал из-за стола, прошёлся по кабинету, очевидно разминая ноги. Однако при этом всё время деликатно находился в поле зрения гостя, не заходя ему за спину.

– Так вот, Саша, будем откровенны, кто вы на самом деле? – вопрос был столь неожидан, что молодой человек растерялся и не нашёлся что ответить. – Нет-нет, мы не думаем, что вы иностранный шпион, – майор скупо улыбнулся, – такой грубой подделки не позволит себе даже разведка какого-нибудь латиноамериканского диктатора вроде Трухильо.

– Подделки? Вы думаете, что я подделка?

– Как раз нет. Давайте, вы меня выслушаете, а потом будете решать сами. Возможно, вы не в курсе, но к нам поступают сообщения обо всех значительных происшествиях в городе. Специальные люди отсеивают то, чем будет заниматься милиция, другие органы. Всё необычное остаётся в нашем поле зрения. Мы обязаны разобраться, нет ли тут угрозы для нашей страны, как бы пафосно это не звучало. Но, ближе к делу. В конце апреля поступила информация о молодом человеке, поражённом шаровой молнией.

Такие случаи не часты, появление шаровой молнии всегда вызывает интерес, порождает много слухов. Так и здесь. Нам доложили, что пострадал молодой человек, у него многочисленные, но не опасные для жизни ожоги. В случае с шаровой молнией так бывает – одежда выгорает до пепла, а на теле ожогов почти не остаётся. Но самое главное – он потерял память, не помнил, кто он и откуда. Вроде ничего необычного, да и шаровая молния – явление малоизученное, мало ли что случается.

Но вот что показалось странным: при ретроградной амнезии у человека обычно выпадают из памяти только некоторые события, а тут – полная потеря памяти. Хотя пациент уверенно пользуется столовыми приборами, одеждой, туалетом. Но при этом фрезеровщик пятого разряда совершенно не помнит навыков работы на станке, теории, не реагирует на обычные шутки, привычные для коллектива, где он трудился. Кроме того, такие больные очень плохо усваивают новую информацию, а здесь всё наоборот, молодой человек активно читает газеты, слушает радио, общается с другими людьми, просто впитывает новые сведения.

Не буду долго пересказывать все эти странности, вы их знаете не хуже меня. Создавалось полное впечатление, что перед нами совсем другой человек. Да, была мысль о том, что этот человек – заброшенный к нам агент, но она быстро ушла: говорю же, слишком грубая работа даже для самой завалящей разведки.

Так вот, я прошу честно ответить на вопрос. Кто вы такой, откуда? И примите как данность: мы вам не враги и не собираемся вредить каким-то образом. Наоборот, даже можем помочь.

Саша молчал, не зная, что ответить. Серьёзная организация, серьёзные люди в погонах, а он начнёт лепетать о путешествиях во времени! Но майор сам пришёл к нему на выручку. Снова сел за стол, внимательно посмотрел на Саню и задал совершенно неожиданный вопрос:

– Скажите, Александр, а ваше появление никак не связано с путешествиями во времени?

Несчастный молодой человек оторопело уставился на гэбэшника и только кивнул.

– Ага! Что я говорил? – майор указательным пальцем упёрся в Евгения. – Никогда не спорь со старшими! А ты, Саша, давай-ка, вкратце расскажи нам, как и что, подумаем вместе, что можно сделать.

Саня собрался с мыслями и рассказал, как он купил квартиру, столкнулся с малоприятной соседкой, которая испортила ему настроение, вечером вышел прогуляться, немного выпил в баре, потом ударила шаровая молния. Утаивать что-либо не видел смысла.

– А здесь как у тебя, прижился?

– Да не совсем, товарищ майор, – он нарочно употребил это обращение, но никто не обратил внимания и не прервал его, – трудно мне прижиться. Тот Сашка, ну, настоящий, что ли, был совсем другим человеком, насколько я знаю. Он фрезеровщик, а я не знаю, с какой стороны к станку подойти. Я ВУЗ закончил там, у себя, у меня совсем другая работа была. Я современных обычаев не знаю, всё время боюсь что-нибудь спороть.